Пылающие небеса

Глава 19

Мика

— Там еще один пожар. — Мика указал на стоящий в нескольких кварталах к востоку компактный десятиэтажный парковочный комплекс. Дым застилал темнеющее небо, поднимаясь откуда-то сзади. Если огонь вызван Поджигателями, им нужно это знать.

Они с Джерико охраняли периметр неприметного офисного здания, в котором укрылись на ночь — третью ночь без Габриэля.

Джерико повернулся к нему и, прикрыв глаза, уставился вверх. Башни корпоративных зданий закрывали им обзор.

— Отсюда ни черта не видно.

Сумерки быстро сгущались, мир погружался в полумрак. Мика поправил очки и посмотрел на окружающие их небоскребы, медленно поворачиваясь по кругу. Что-то промелькнуло на самом краю его зрения.

— Там наверху свет.

В черной высотке из стали и стекла напротив музея светилось одно квадратное окно.

— Проклятье, — выругался Джерико. — Мы должны избавиться от этого света до наступления темноты, иначе он приведет к нам Поджигателей как маяк.

— Все устали. Мы и так шли весь день. Амелия все еще восстанавливается. Мы не можем просто взять и уйти…

— Я знаю. — Джерико взял в руки винтовку. — Давай. И живее.

Мика жестом привлек внимание Уиллоу, которая стояла на страже у входа в офис с полуавтоматом Сайласа на плече. Он показал, что они намерены осмотреть здание. Она кивнула и показала ему большой палец вверх.

Молча они пробирались между заснеженными остовами машин, автобусов и транспорта. Что-то пронеслось по дороге, задев его сапоги. Несколько канистр со слезоточивым газом лежали, наполовину спрятанные в куче снега, насыпанной на обочину. Еще один признак войны за территорию. Поджигатели явно победили.

Мика сглотнул. Волоски на его шее зашевелились. Кто угодно мог наблюдать за ними из сотен тысяч затемненных окон, расположенных выше.

Он как можно быстрее двинулся за Джерико, осторожно ступая по его следам, пока они добирались до корпоративной башни. Двери уже были выломали. Они проскользнули внутрь, пригнувшись, с оружием наизготовку.

Миновали вестибюль — зеркальные стены, огромные хромированные сферы, свисающие с потолка, странные статуи из проволоки и сварной стали. В дальнем углу лежали несколько раздувшихся тел. Два опоссума и енот скрылись в тени.

Мика прикрыл нос от зловония, когда они поспешили на лестничную клетку. Металлическая дверь бесшумно защелкнулась за ними. Лучи от прицелов давали им достаточно света.

— Какой этаж? — спросил Джерико.

— Двадцать пятый, — хмыкнул Мика, уже измотанный долгим дневным переходом. — Но вы же знаете.

— Просто проверяю, насколько ты внимателен.

Ноги Мики дрожали, когда они поднялись на двадцать пятый этаж. Он стиснул зубы и прогнал боль. Джерико подал сигнал и вошел первым, Мика — сразу за ним.

Они двигались медленно, но огромное открытое пространство оказалось относительно свободным. Здесь не было кабинок, только автономные блоки компьютерных башен без столов и стульев. Этим предприятием практически управлял ИИ. Здесь работало очень мало людей.

Джерико указал на закрытый стеклянный кабинет. Они крадучись направились к нему. Белые полы и стены. Голоэкран, встроенный в стол компьютер, пустые стены, на которых по кругу крутились семейные видеофильмы. У окна в пол лежал скомканный спальный мешок, валялись смятые шарики мусора, пустые консервные банки и солнечный фонарь.

На полу рядом со спальным мешком виднелись пятна ржавого цвета. Засохшая кровь. Джерико поднял стреляную гильзу, изучил ее и бросил обратно на пол.

Мика выключил фонарь. С этой точки обзора они могли видеть все, что находилось под ними, более отчетливо. Здание, в котором они укрылись, было приземистым и серым, его краска облупилась, а крыша слегка покосилась. Но в нем не было трупов, которые могли бы привлечь крыс или распространить инфекцию.

Амелия чаще всего отдыхала. Она уже могла встать на ноги, хотя все еще была слаба. Он провел рядом с ней несколько часов, пока она лежала без сознания, прислушиваясь к неровному дыханию и моля Бога, чтобы с ней все было хорошо. Припадок привел его в ужас. Мика думал, что она умрет. Следующий приступ может ее убить, или тот, что будет после него.

Прошлой ночью ей приснился кошмар, она билась и стонала в беспокойном сне. Он потянулся к ней, желая взять за руку, прикоснуться, успокоить, утешить. Но вовремя остановился, и его рука беспомощно опустилась на бок. Мика не мог рисковать их дружбой. Она слишком много для него значила.

Джерико коснулся его руки и указал на стекло, возвращая к настоящему. Ему нужно закончить дело. Мика присмотрелся к окружающим зданиям через оптический прицел. На стенах многих из них виднелись красные граффити — круг с крестиком внутри, о котором его предупреждали Амелия и Уиллоу.

— Там, на северо-западе. — Едва различимые сквозь здания боковые улицы, по которым, судя по всему, пробирался бульдозер, смятые и разбитые машины стояли по обе стороны узкой дорожки в центре дороги, достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать один автомобиль.

Он замер. Его взгляд зацепился за что-то. Кучи обгоревших трупов. По меньшей мере полдюжины, разбросанные по окрестным кварталам. Если бы Мика не знал, что это такое, его разум отказался бы их идентифицировать. Он распознал обугленные кости и обрывки почерневшей одежды. Кучи костей и пепла были высокими, не меньше человеческого роста.

Он задыхался, борясь с кислотой, обжигающей горло.

— Я вижу, — тихо сказал Джерико. — Теперь мы на территории Поджигателей.

Сердце Мики сжалось.

— Габриэль.

Он пытался выдать свое беспокойство за тревогу об Амелии, но на самом деле каждый прошедший час все сильнее сжимал его грудь. Прошло сорок два часа с тех пор, как Габриэль ушел. Что, если он не вернется?

Мика едва мог разговаривать с братом. Но мысль что с ним что-то случится, заставляла его чувствовать себя так, словно он балансировал на краю черной дыры, готовый вот-вот упасть. Как будто земля разверзалась под ним, и он падал, не имея ничего твердого, за что можно ухватиться.

Мика прикусил внутреннюю сторону щеки. Сможет ли он когда-нибудь простить Габриэля? Смогут ли они когда-нибудь вернуться к тому, что было раньше? Он не знал ответов. Он просто молился о благополучном возвращении брата каждый час с тех пор, как тот ушел.

Если Габриэль умрет, его собственное сердце расколется на части.

— Габриэль — крепкий парень, — заметил Джерико. — Вы оба такие.

Мика удивленно посмотрел на него. Это последнее, что он ожидал услышать от Джерико.

— Что?

— Когда я впервые увидел тебя за игровым автоматом, собирающегося наложить в штаны на «Гранд Вояджере», то подумал, что ты сопливый трус. Потом я посчитал тебя одним из тех книжных идиотов, которые думают, что знают все лучше других, но ни дня не прожили в реальном мире.

Мика не знал, как ему реагировать.

— Спасибо, наверное?

Джерико язвительно улыбнулся.

— Как и говорил, я ошибся. У тебя есть моральный компас, парень, и ты придерживаешься его. Для этого нужно мужество. Такой мир, как этот, забирает хороших людей, размалывает их и выплевывает, превращая в монстров.

Мика подумал о Хармони, нормальном человеке, готовом на подлый поступок ради спасения близких. Габриэль был готов убивать ради дела, даже если это означало лишение жизни невинных. Люди постоянно убивали за меньшее. Они убивали ради еды, ради безопасности, ради самосохранения, ради власти, ради мести.

— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем, — процитировал Мика слова Фридриха Ницше, которые помнил из уроков истории. Он выучил это выражение наизусть, потому что оно звучало так поэтично, так важно, так верно.

— Это то, кем мы станем, — пробурчал Джерико. — Монстрами. Каждый из нас.

— Нет, — отозвался Мика. Он не верил в это. Просто не мог. — Нет, если мы будем осторожны. Нет, если будем постоянно бороться за добро. Выбор есть всегда.

— Надеюсь, ты прав.

— У всех нас есть выбор. Мы все получаем шансы. Важно то, что мы с ними делаем.

Джерико повернулся к нему лицом. По его напряженным чертам пробежала тень.

— И какой выбор сделал Сайлас?

— Суровые времена иногда требуют сурового выбора. Я это понимаю. Но у нас все равно есть выбор. Возможно, нам придется убить, чтобы защитить себя, но мы не должны делать этого, пока не вынуждены, пока не испробовали все остальное.

— Я научил Сайласа убивать, — напряженным голосом произнес Джерико. Его челюсть подрагивала, мускулы на щеке подергивались. — Я никогда не жалел об этом… пока он не убил того мальчишку.

Мика посмотрел вниз на город. Вдалеке огни освещали сверкающие башни из стекла. Изящно извиваясь среди монолитов, сверкала, как алмазная змея, воздушная железная дорога.

С высоты все это выглядело опасно красиво. Замысел, цель. Внизу, на улице, все напоминало хаос. Теперь все казалось хаосом. Была ли у всего этого причина? Цель? Что-то прекрасное, что могло бы восстать из пепла? Мика надеялся на это. Он верил в лучшее. Он на мгновение закрыл глаза и прочитал еще одну молитву о безопасности брата.

— Последствия будут в любом случае, — медленно произнес он. — Ты действуешь, и погибает кто-то невинный. Бездействуешь — и подвергаешь опасности того, кого любишь. Что касается меня, то я должен жить согласно своей собственной душе. За все приходится платить. Некоторые вещи стоят слишком дорого.

Джерико уставился в окно, его челюсть сжималась.

— Что это значит?

— Если ради того, чтобы выжить, мне пришлось бы убить невинного человека или украсть последний кусочек еды, необходимый кому-то другому, я бы не стал этого делать.

— Ты бы предпочел умереть?

— Я лучше умру с честью, чем буду жить как трус. Если цена — моя душа, моя человечность, то она слишком высока. Я отказываюсь ее платить. — Слова звучали правильно, когда он их произносил. Мика верил в это до мозга костей. Смерть — не самое страшное. Он не позволит никому забрать у него душу. Если он умрет, то умрет на своих условиях.

Джерико поднял брови.

Мика подумал о своей матери на смертном одре, сжимавшей его ладонь в своей хрупкой, дрожащей руке. «Будь хорошим. Будь храбрым».

— Выживание — не самое главное. И не может быть. Иначе этим миром могли бы управлять жестокие дикари и убийцы, и это считалось бы победой человечества. А почему? Потому что люди еще живы.

— Но это не победа. Это трагедия. Потому что такие люди ничем не лучше животных. Они хуже. Чтобы человечество смогло по-настоящему выжить, мы должны сохранить то, что делает нас людьми.

— И что же это такое?

Мика прислонился к стеклу.

— То, что ставит нас выше даже самых разумных животных. Наша способность любить, быть справедливыми, милосердными, прощать, мечтать. Верить в нечто большее и лучшее, чем мы сами. Надеяться.

Джерико криво улыбнулся.

— Может, ты упустил свое призвание в роли проповедника?

Мика покраснел и поправил очки.

— Я просто стараюсь быть лучшим человеком, несмотря на обстоятельства. Если бы все поступали так же, все было бы хорошо.

Снаружи сгущались сумерки. В переулках затаились предательские тени. Звезды скрывались, луна едва заметно мерцала.

— Когда я рос в Нигерии во время революции, то приходилось либо быть жестким, либо умирать, все просто, — тихо сказал Джерико. — Я служил в частной охране во время беспорядков в Чикаго и Тампе. Я видел, как люди поступали друг с другом во время восстания из-за водного кризиса в Аризоне. Приходится учиться жить одним способом. Трудно понять, что есть и другие пути, не говоря уже о лучших.

За те месяцы, что они прожили вместе, Джерико никогда не произносил столько слов одновременно. Он был суров, как гора, строг и требователен, не боялся, не дрожал. Он никогда не высказывал своих сомнений. До этого момента Мика считал, что у него их нет. Но, как и во всем, большинство людей оказываются чем-то большим, нежели кажутся.

Джерико надолго замолчал.

— Я подвел Сайласа. Я научил его убивать. Может быть… может быть, лучший урок — как этого не делать.

Мика улыбнулся.

— Будьте осторожны. Мне кажется, у вас может проснуться совесть.

Джерико горестно покачал головой.

— Знаешь, как говорят. Старого пса можно научить новым трюкам.

— Не думаю, что поговорка звучит именно так.

— Нет? Ну, я все равно никогда не понимал американского сленга. — Джерико провел рукой по голове. — Когда-нибудь ты станешь хорошим лидером, Мика.

— Что это значит? У нас есть вы. — Но все равно Мика покраснел, глубоко польщенный. Джерико был человеком, который вызывал уважение. Получить в ответ хоть немного уважения было большой честью.

Джерико похлопал его по спине. Мика чуть не грохнулся от силы удара.

— У тебя слишком много грязи в ушах. Я же сказал — когда-нибудь.

Они спустились обратно по двадцати пяти лестничным пролетам. На лестничной площадке их напугал енот: он шипел, глаза его блестели в лучах света. Но он не был заражен, и они прошли дальше без происшествий.

Едва они вернулись, как Уиллоу подала сигнал со своего поста у входных дверей.

— Они вернулись!

— Габриэль? — спросил Мика, его пульс участился. Его брат в безопасности? Все ли с ним в порядке? Затем до него дошли слова Уиллоу. Что она имела в виду, говоря «они»?

Мика поспешил за Джерико в холл, где уже собрались Уиллоу, Амелия, Хорн и Финн.

Рот Мики раскрылся от изумления.

Габриэль вернулся. Но он был не один.