Пятнадцатилетний чародей. Том I, часть I.

Глава 10

Глава десятая Безымянная

Снова утро, моё седьмое утро, если конечно считать вместе с безсознанкой в больничке. Опять спал всего четыре часа. Наверное, это нормально. По крайней мере, переживаний по этому поводу нет. Уже закончил свои медитативные практики, солнышко моё светит ярким, ровным светом. Всё хорошо. Лежу, привычно смотрю в потолок, слушая пространство. Привычка. За пять лет неподвижного лежания она перешла вместе со мной в другой, точнее, нынешний мир. Тишина. Чувствую себя центром вселенной. Ваську отправил восвояси. Как оказалось, это знакомое каждому русскому слово имеет определённое местоположение. Как сказал папа, изнанка пространства. То самое место, через которое я тягаю свои шпаги и прочие артефакты. Васька он ведь дух, и ему там самое место, духи вообще там обитают. Вот и кот теперь всегда будет близко-далеко от меня. Близко-далеко, новое определение, новое слово в моём лексиконе.

Вообще вчерашний день оказался таким длинным и насыщенным событиями, что мне уже начало казаться конца и края не будет.

Отец мне рассказывал, про духа помощника, или как правильно назвать — фамильяра. Каждая уважающая себя ведьма или же чародей, должны получить такого духа, который будет с ним до самого конца. Фамильяр, это часть души чародея, впрочем, не правильно, отражение части моей души. И не каждому дано до неё достучаться.

Ведьмам проще, они ведуньи читай ведающие матери, очень уважаемые женщины если что. Это в предыдущем мире они стали нарицательными персонажами. Здесь нет. Ведьмы хорошие. Блин опять неправильно. Я поморщился своим мыслям. Знания, полученные от отца, и интерпретированные мной на мою старую реальность, тяжело уживались с прошлым мировоззрением.

Так ещё раз. Есть ведьмы, их в этом мире не мало, скажем так. Христианство здесь не разделилось на католиков и православных. И Папы Римского здесь тоже нет, и соответственно нет ордена иезуитов. Тех самых прошаренных парней, которые прогнули мой предыдущий мир под свои идеалы. Там для них не было разницы, ведьма ты или колдунья, колдун ты мерзкий или чародей правильный, всех под нож. Правда в этом мире есть и Протестанты и Лютеране. Те самые секты, сумевшие стать государственными религиями в том мире, закрепились и здесь. Только с кем тут спорили лютеране если Папы нету, я не знаю, да и не интересно, если честно. Знаю своей местной памятью и всё тут. Ну и ещё в России христианство зовут православием. И ведьмы вполне себе православные, в церковь ходят, замуж выходят. И вреда окружающим намеренно никогда не приносят. А вот колдуньи исключительно плохие и нехорошие тётки, с каноническим телесным уродством, бородавками там всякими и носами погнутыми. Это их так, тёмный дар уродует, под себя перестраивает. Ну так вот, я улыбнулся сам себе, мне бы книжки писать как складно мысли текут как ниточки, стежок к стежку. Так отвлёкся, сам себя не похвалишь, премию не получишь. О чём это я.

Тёмный дар, это отрицательная энергия, энергия нижнего мира, того самого места где Ад и демоны. А колдуньи это сумасшедшие бабы повёрнуты на ненависти к мужскому населению планеты, вот не даром к феминисткам у меня раньше было отрицательное отношение. Вот через эту самую ненависть они и открывают в себе дар оперирования энергией нижнего мира, теряя при этом свою душу и красоту вместе с ней. Колдуны ещё хуже. Им может быть только мужчина продавший свою душу с отсрочкой платежа. Демонам нижнего мира очень нравятся души закоренелых колдунов, чем старше тем выдержаннее, самелье хреновы. Как правило колдунами становятся маги пожелавшие возвысится, и ради своего тщеславия готовые на всё. Так вот, если я правильно понял папу, и у колдунов, и у колдуний есть помощники, мелкие демоны, которые всегда находятся рядом со своими хозяевами в виде разной живности, крысы кошки либо летучие мыши. Они хозяевам служат только за еду. Едой же им служит боль. Вот такая вот мерзость. Большего пока не знаю. Но мне о том Васька расскажет. Призову он и расскажет. А пока, ну его нафиг. Не готов я ещё с котами задушевные беседы вести. Сразу оглядываться начинаю, и глазами искать здоровых мед-братьев и рубашку с длиннющими рукавами.

Кот Васька, моя головная боль по имени Василий — отец сказал, что не хрен делать моему коту в его доме, он терпеть не может кошек, поэтому сразу и рассказал как его отправлять в изнанку, сказал Брысь и всё, нету. Я конечно так и сделал, на что Котяра демонстративно открыл прямо в воздухе дверь, шагнул и пропал. Думается мне, Чеширский кот тоже был чьим-то фамильяром. Его появление сразу примирило меня и с мечом-кладенцом, и с тем, что я самый натуральный чародей, и вообще, даже мысли об ауре Принцессы кардинала перестали доставать, придёт время разберусь. Да и папа поможет, не просто так же он меня пытал как партизана после пьянки.

А вот Кьюнг Сун, это серьёзно, это Вам не фамильяр, мама мне на уровне пестиков и тычинок объяснила, что мои слова клятвы, произнесённые на заднем дворе ресторана, это принятие дворянином женщины-слуги. Это мне, не подай принеси, отойди не мешай. Это, Слуга принадлежащая своему хозяину, и душой, и телом. У Сун теперь не может быть других мужчин, или я, или ни кто. Если я возлягу с ней, это если что, мамина дословная фраза. Так вот, если я возлягу с ней, она станет моей наложницей и сможет мне рожать детей. Если нет, так и останется до самой смерти одинокой лишённой мужской ласки. Я, на мой тупой вопрос: "Разве мне кто-то может запретить дозволение Кьюнг Сун адюльтер?", получил увесистую затрещину. Мне на словах и жестах объяснили степень моего кретинизма и подростковой глупости, ну это если смягчить. В общем за такое даже смерть слуги не смоет позор с Рода. Блин с женой и то проще, с ней хоть развестись можно. Засада. Сегодня, в дом моего отца, где живёт его сын, введут женщину его сына. Мозг закипает от таких оборотов. Из маминых пояснений я понял только одно, если бы папа не захотел, он бы её не принял. Нет всё равно не доходит. И в голове никакой информации нет.

— Какая досада, — произнёс я вслух голосом Фрекен Бок и накрутил седой локон себе на нос.

Локон! На нос! Паника затопила моё сознание, рыбкой по льду, я свалился на пол, и перекувыркнувшись через плечо подлетел к зеркалу на платяном шкафу-купе, ну и, естественно, хрен чего увидел. В темноте видеть не умею. Дебил! Какой же я дебил. Подсветка вокруг зеркала медленно и мягко загорелась мертвенно-бледно-зелёным светом.

— Фуххх! — вздох облегчения, всё нормально с моими волосами и носом. Локон вот только зажатый в руке. В свете подсветки зеркала он был совершенно необычного цвета. По серебряным волосинкам скакали маленьким блошками золотистые искорки. Завораживающее зрелище, нужно отцу показать. Не заморачиваясь достал из-за изнанки серебряную шкатулку и убрав в неё локон поставил на ученический стол. На будильнике три двадцать пять. Охренеть просто, и что делать? Завалившись в койку, попытался вспомнить как же выключить подсветку на зеркале, удивившись отсутствию в памяти столь важных сведений о моём бытовом комфорте, пожал плечами, да и хрен с этим светом, не мешает и ладно. Лень вставать утром разберусь.

Нет ну всё-таки почему так мало сплю. Сон очень важная функция и кто его знает, может усталость накопится и привет психоз и раздражительность.

От закрытых глаз сна не добавилось, может кота призвать, пусть сказку расскажет. Нафиг нафиг, надо уже смириться с мыслью о его существовании. Ну не готов я пока.

А вот что делать с Сун. Вопрос нереально серьёзный. Ещё и отец добавил, что по итогу он отзвонится деду. А это значит только одно. Лев Аристархович приедет с гарантией в сто десять процентов.

Позвонить Сун? Да ну на хрен, звонить человеку в три часа ночи, ну ладно в четыре, почти четыре это явный перебор. Или позвонить. С утра тренировка с отцом, завтрак, школа, времени на пообщаться толково и не будет. А ведь мне просто хочется позвонить.

Звонить иль не звонить вот в чём вопрос.

Сун трубку взяла на втором гудке.

— Господин?

— Прости моя Сун, что позвонил и разбудил тебя.

— Я не спала Господин.

— Вот как? Тоже волнуешься?

— Да Господин.— Сун, когда никого рядом нет зови меня по имени, — я запнулся как бы донести до кореянки моё имя, — зови меня Юра.

— Я поняла Господин, буду звать Юра-сси.

— Хорошо — вздохнул и поморщился, — пусть будет так. Но я тебе звоню по делу. Сегодня, ну то есть вчера, моя мама мне сказала, чтобы ты была одета в национальную одежду, и обязательно в цветах нашего Герба.

— Хенбок? Юра-сси. — Голос Кьюнг Сун ровный и лишённый интонаций. До меня наконец дошло, на том конце провода не всё хорошо и если не истерика, то скорее всего наоборот эмоциональная опустошённость.

— Ун Кьюнг Сун я хочу услышать от тебя честный ответ, — неожиданно для самого себя мне вдруг стало страшно услышать ответ на свой ещё не заданный вопрос, слово ведь не воробей, — Ты понимаешь последствия? Принимаешь то что через пятнадцать часов ты будешь принадлежать мне и душой, и телом. У тебя никогда не будет семьи, мама говорит, ты даже полюбить никого не сможешь. Сун пока не поздно, можно всё переиграть, я не откажусь от того чтобы помочь тебе в решении всех твоих проблем, помогу, я давал слово…

— Нет мой Господин! — эмоции прорвались в голосе девушки, — не отказывайтесь от меня Господин!

— Не откажусь, — от облегчения мои губы растянулись в счастливой улыбке — Тогда завтра увидимся. Ты знаешь где приобрести этот как его — хенбок.

— Конечно Юра-сси — снисходительная улыбка Сун пробилась через динамик телефона. — Ну тогда не буду умничать, сама справишься. У меня к тебе ещё один вопрос есть?

— Какой Юра-сси?

— Твои родственники? Они знают?

— Нет, я хочу им сообщить, когда буду к этому морально готова. Юра-сси как только им станет известно где живёт их дочь, об этоь станет известно и гангстерам.

— За это не переживай, всех кто захочет тебя обидеть я порву как тузик грелку.

— Эээ? Юра-сси, прости, но я не поняла сказанного тобой, мой Господин?

— Не нужно извиняться, наймём тебе учителя русского будешь учить язык своего мужчины. Ты лучше скажи, как тебе твои новые подчинённые?

— Мой Господин, мне, нечего сказать. Я не чувствую себя уверенно, заместитель управляющего и её брат они гораздо компетентнее меня, — голос девушки задрожал, — я подведу Вас мой господин.

— Кьюнг Сун ты умеешь готовить?

— Конечно Юра-сси, мой рамён считался лучшим и дома и среди девчонок в клубе.

— А плита на которой ты готовила, ты хорошо умеешь ею пользоваться?

— Конечно, — удивление в голосе Сун можно было черпать ложкой, — почему вы спрашиваете об этом Господин?

— Потому что ты вряд ли знаешь, как её починить, если будет серьёзная поломка.

— Юра-сси, зачем мне это знать, я позову мастера, — теперь голосок моей Сун зазвенел от ноток превосходства старшего над глупым младшим, ох уж эти мне Корейские заморочки.

— Сун, я всего лишь хочу до тебя донести, что управлять домом ты сможешь, ведь ты же хорошая хозяйка, а всё остальное пусть делают профессионалы.

— Хозяйка!? — теперь на том конце , снова была испуганная девчонка ,а не старшая всё знающая нунна, — но Юрра-сси! мой Господин!

— Кьюнг Сун, ты не мой работник, ты моя Сун, моя Слуга, мои глаза, мои руки, моя женщина. Раз уж Судьбе было так угодно. Из этого и исходи, — произнёс я постаравшись донести, как до неё, так и до себя самого те мысли, которые вбила подзатыльником в мою голову мама.

На той стороне послышались всхлипы, тихие, сразу и не понятно:

— Кьюнг Сун, ты наверное уже устала, может будешь спать?

— Хорошо мой Господин, я посплю.

— О! подожди, — я вспомнил, что меня царапнуло в разговоре, — ты сказала брат, но Цой Ха Гён представила Цой Тэ Хён как своего мужа, а не как брата.

— Он ей не кровный брат, она была приёмной дочерью, и когда родители умерли, растила его как старшая сестра, потом они поженились и сейчас она беременна.

— Это что нормально? — я поражённо отнял трубку от уха и уставился на неё, в немом удивлении, — ты уверенна?

— Юра-сси, — в голосе Сун снова прорезалась нунна, — они не кровные родственники, а лучшая жена, эта та с которой мужчина вырос.

— Всё, всё, хватит с меня этой дичи, давай спать, а то время, ещё чуть-чуть и утро, а тебе нужно выспаться. Я буду ждать тебя так же около школы, увидимся в общем, не прощаюсь. — и не дожидаясь ответа нажал на отбой.

Нет ну надо же, и эта туда же. Ладно в конце концов разберёмся. Меня же никто не заставляет жениться на сестре. Ну а всё остальное только в моих руках.

За окном серая хмарь, ещё не утро, но уже совсем близко. Мысли плавно переместились на сестёр, их отношение к собственному брату неожиданно открылись с неожиданной стороны. Вот собственно говоря, ну на хрена мне это всё, хотя эти их платьишки, ох и убойная вещь. От яркой картинки, буквально вспыхнувшей перед глазами, душа снова замерла, и стало понятно, что до эректильной дисфункции мне, как до Китая раком… Одеяло украсилось пирамидкой подростковой эрекции. Да чтоб меня.

Кто б сомневался. Дверь в мою комнату без скрипа открылась, и пусть в темноте я не вижу, пусть и серая хмарь за окном, но аура Лины — это ещё тот фонарик. И что делать, послать лесом, отпадает, весь дом на уши поставим. И так после вчерашнего поцелуя Ланы, отец на меня смотрел с хитрой усмешкой. Так я сплю. Сплю крепко и пушкой не разбудишь.

Лина тихо подкралась к кровати, и с минуту вглядывалась в моё лицо, её чувства полыхали предвкушением. Предвкушением? Что за дела? Что она ещё придумала?

В голове чувство тихой паники и приближающейся белочки. Точно сейчас вызову белку пуст её испугает. Ага кота мне мало, ещё и белочку на плечо.

Пока я внутри себя боролся со своими комплексами, старательно изображая спящего, Лина перелезла через меня к стеночке, и перетянув не себя одеяло, затихла спрятавшись.

И что сейчас было? Потянулся к эмоциям сестры, о как удовлетворение и сбыча мечт. Блин аж интересно стало, что сестрёнка задумала. Ладно подождём, хотя чуйка прямо вопит о подставе. Кстати, а подсветка то потухла, непроизвольно повернул голову к шкафу, пошевелившись, и тут ко мне прижалось горячее тело. Да она же голая! Ну всё достала. Спи.

Усыпив сестру и сев на кровати, обхватил голову руками, ну за что мне этот геморрой, нашли себе приз.

Переходящий.

Чтоб меня таксист опять переехал.

От моего взгляда на шкаф снова загорелась подсветка на зеркале, теперь сестру стало видно, и от того, что подглядываю стало стыдно. Точно извращенец блин. Укутав в одеяло спящую царевну, скользящим шагом, и молясь, что бы никто не вышел, понёс Лину в её комнату. Конечно же в комнате сестры было темно, и стул нужно было оставить посреди комнаты. Нет я не упал, но в какую даль, с испуга, отправил этот предмет интерьерного бардака, понятия не имею. Поискав глазами шкаф и зеркало, всеми фибрами души желая подсветить пространство, неожиданно почувствовал отклик моего солнышка. Ну а если как в книжках пишут. Свет разлился от яркого шарика плазмы, висящего под потолком.

— Ну как-то так, — от удовольствия я сощурился, сквозь прикрытые веки разглядывая своё творение, — вот и польза вырисовывается. Буду нести свет людям.

Правда горделивой позы не получилось, свёрток начал уже ощутимо оттягивать руки.

— Лина, заразка такая, могла бы есть поменьше , — проворчал, укладывая сестру в кроватку. Так теперь месть. Улыбаясь собственному коварству, стянул с её туалетного столика косметичку и фиолетовыми тенями, сочно так, от всей моей щедрости, ну а что, для сестры не жалко, нарисовал очки, потом добавил чёрненькие усики. От полноты чувств причастия к прекрасному, добавил ещё красный нос помадой и ей же нарисовал губки.

— Губы алые — с чувством пропел — брови чёрные. Проснётся моя рыбонька, моя красоточка, ротик до ушей хоть завязочки пришей.

Полюбовавшись своими художествами, привычно скользнул в ауру сестрёнки. Организм в порядке. На месте шрамика разрыв в ауре совсем исчез почти не видно. О грудь. Мягким посылом изменил вибрацию клеток молочных желёз, чётко представив, чего хочу добиться. Ну вот на этом можно и обратно.

— И что мой сын делал в комнате старшей сестры, — насмешливый голос отца застал меня врасплох, я аж подпрыгнул от неожиданности.

— Мстил, — ох это я зря сказал, глаза отца тут же потеряли всякое веселье, — я ей лицо тенями разрисовал.

— А ни чего так, миленько получилось, — папа, отодвинув меня плечом зашёл в комнату, — думаю маме понравится, и это мститель. Ты фонарик потуши, растратишь миру по дурости.

Отец совсем чуть-чуть улыбнулся губами, мотнув головой в сторону подвешенного под потолком солнышка.

— Думаешь мама будет ругаться?

— Уверен! Такое варварское использование её косметики! — он закатил глаза к потолку, — ты попал сын.

— Но…

— А ты думаешь маму будет волновать твоё незнание. Она при мне вчера вечером давала Лине весь свой набор.

— Ох горе мне, — схватился я за голову.

— Давай уже, артист погорелого театра, — отец уже откровенно прикалывался — как говорил великий Станиславский: «Не верю!». Одевай штаны и на площадку, будешь мне свой лунный луч показывать.

Мы с отцом заходили в дом после тренировки, с увлечением обсуждая методы и способы использования моих возможностей при боевом применении. Дикий крик нас обоих застал врасплох, так, что оба вздрогнули и бросились вперёд, вот только следующая фраза заставила обоих расхохотаться. Лина орала, что она отмстит и живописала как это будет делать.

— Ты мне так и не сказал за что месть, — папа вытер слёзы с глаз.

— Да то наши дела, я теперь в счёте веду, — вовремя прикусил язык и своё желание сказать правду. Лучше, как ни будь, сам разберусь.

— Ладно мститель беги переодеваться, а то в школу опоздаешь, завтрак то мы с тобой того, — отец смотрел на часы, — протренировали.

Подняться на верх с первого раза мне не удалось, на лестнице стояла Лина завёрнутая в моё одеяло, эпатируя оригинальностью макияжа.

— Лина, девочка моя, выглядишь оригинально, — папа демонстративно обошёл сестру оглядывая со всех сторон, — но боюсь в таком виде ты до школы дойти не сможешь, тебя это… Он пощёлкал пальцами.

— Заметут. — подсказал я.

— Сын! Ну что за вульгарщина, где только таких слов нахватался, — папа со вздохом покачал головой, старательно пряча улыбку, — так, ладно, вы тут разбирайтесь, а мне некогда. И смотрите мне, ломать мебель и быть посуду запрещено.

— Юра ты дебил!? — Лина сразу начала с наезда, — что мне теперь с этим делать?

— И нечего так орать, — я старательно скопировал интонацию кролика из Винипуха, — средство для снятия макияжа, тёплая вода и мыло…

— Дебил! Какая вода!? — Лина распахнула одеяло, — что мне с этим делать?

— Ох ёоо! — Моя челюсть с грохотом шмякнулась об пол. Идеальное тело моей сестрицы украшала грудь третьего размера, и похоже с плюсом, — Лина я и так знаю, что ты красавица, но зачем так откровенно.

— Дурак! — она судорожно запахнулась и покраснела, — я знаю, это ты всё сделал, и шрам убрал, а теперь вот грудь мне увеличил.

— Ну так носи на здоровье, чего орёшь на весь дом. — усиленно делаю вид что всё нормально, а сам тем временем никак не могу сосредоточится на ауре девушки.

Коснуться, точно, мне её нужно коснуться.

Подхватываю Лину на руки и буквально бегом, громко топая по лестнице, несусь в её комнату.

— Вы чего это? — ну конечно, где ж её ещё быть, Лана с распахнутыми в удивлении глазами.

— Лана отвали, не видишь у нас всё серьёзно, — Линка выскользнула у меня из рук оставив только одеяло.

— А-а-а-а-а! Мама! Юрка чудовище призвал, — Лана с воплем метнулась из комнаты, — оно Линкиным голосом говорит.

Из коридора раздался хохот отца и его неразборчивый голос, наверное маме рассказывает про мою месть. А меня отпустило, страх за содеянное отступил, пока бежал, прошёлся по Линкиной ауре. Рост клеток остановился сам собой и молочной коровой сестричке быть не светит.

— Домой хочу, к деду, — я сел прямо на пол, опёршись спиной о стену и закрыл глаза, — Лина ты бы сходила в душ, а я посплю, устал я что-то.

Я действительно уснул, на целых семь минут уснул. Лина меня разбудила своей мокрой ладошкой, проведя прямо по закрытым векам. Он сидела напротив меня на корточках завернувшись в махровых халат с красными драконами.

— Юрочка, просыпайся, до начала занятий осталось сорок минут, а тебе ещё собраться нужно.

— А? ну да спасибо. Ты сама то как? — спросил сестру поднимаясь на ноги, — ничего не болит.

— Неа, — она помотала головой, — вообще сегодня дома останусь, скажу Ланке пусть передаст что я приболела. Идти то всё равно не в чем.

— Лин ты на меня не обижайся ладно, я не специально, думал она просто будет расти, ну нормально как у всех, ну вы же говорили, я правда не хотел, — развёл руками старательно пряча глаза, чувство вины пришло на замену страху и жгло изнутри горючим огнём.

— Да ладно Юрчик, я не обижаюсь. Просто как-то не привычно.

— Думаю мама меня убьёт. И папа в стороне не останется, тоже поучаствует.

— Так тебе и надо, будешь знать как от сестры отказываться.

— Лина вот не начинай, — я поморщился, — не ужели не понятно, как это дико звучит в устах сестры к своему брату. Ты вот скажи, ты зачем вообще ко мне приперлась, да ещё и в кровать голышом.

— Зачем, зачем. Надо было, — она вскинула подбородок — и вообще не твоё дело.

Устало махнув на всё рукой, даже комментировать не стал. Если кто-то хочет понять женскую логику, то пусть думает, а мне сейчас не до философских изысков, мне в школу надо. Понять бы ещё на хрена, может забить и тоже заболеть. Да вот только там ведь и Миа и Тэгю, Карина ещё, ну и Кимы куда же без них. Так вздыхая и жалея себя, поплёлся к себе в комнату.

Ну и как решить задачку для третьего класса, до начала занятий десять минут, а идти до школы двадцать. Надо было такси вызывать. С тоской смотрю на наручные часы и с силой бью себя по лбу раскрытой ладонью.

Я чародей или кто.

Закрыл глаза, коснулся солнышка, зримо представляю свой Электрон–спорт. Тянусь к нему рукой почувствовать матовую поверхность керамо-пластиковой защиты, мой любимый байк. Есть! вот он родненький, и даже шлем притороченный к багажнику присутствует. Эх если бы тогда не оставил его у своей девчонки, не лежал бы пять лет деревянным истуканом. С любовью провожу по матовой, черной, поверхности, электро-байка. Родненький мой. Активные аккумуляторы выдают 23 киловатта в моменте, оба колеса ведущие, но можно дать всё на заднее, для форса, чтобы с прожогом с места. Широкая трассовая резина, классическая посадка, три фары и нижняя подсветка, агрессивно-брутальный вид, боковые узконаправленные динамики для полного слияния со скоростью. Теплом по моему сердцу отдались тактильные ощущения.

— Моя Прррелесссть. — напялив шлем привычным движением включил активную панель управления на лобовом визоре, синхронизация со зрачками, есть соединение, сразу же включились камеры бокового и заднего обзора показав дом и окно с маячащей фигуркой Лины, помахав сестричке рукой тихо почти накатом выехал за ворота. Тапок в пол, резина завизжала по асфальту подняв моего коня на заднее колесо. Песня.

До школы долетел за две минуты, что такое полтора километра по прямой и одним поворотом. Школьный двор встретил относительной пустотой. Около главного корпуса стояла Юн Ми вглядываясь в ворота. Ну значит будем нарушать. В нахалку заезжаю. Мимо офонаревшего дядьки, прямо по центральной дорожке к своей официальной девушке. Картинно торможу, рыкнув динамиками и сняв шлем притягиваю к себе Юн Ми.

— Здравствуй радость моя! Давно ждёшь? — И звонко чмокаю её в носик. И неожиданно для себя получаю неумелый поцелуй в губы.

— Да, давно, — глаза девочки сияют радостью и счастьем, — Тэгю и Мия уже ушли в класс. А я вот дождалась.

— Ну тогда беги, увидимся на большой перемене

* * *

Директор государственной школы Бусан, господин Лим Джи уже десять минут стоял около окна предаваясь своим мыслям. Он часто так делал, когда хотел обдумать, что ни будь серьёзное. Вот и сейчас отпустив Классного руководителя выпускного класса «А», директор прокручивал весь разговор, что-то его зацепило, и он хотел понять какую мысль он упустил. Лим вызвал молодую женщину. Ким ему нравилась, и при каждой возможности, он вызывал девушку на ковёр, чтобы в очередной раз пропесочить. Директор знал, что путь под юбку к подчинённой лежит через унижение и психологическое давление. Он был уверен, что девушка почти сломлена, осталось только предложить своё покровительство и всё очередная курочка будет в его курятнике.

Когда же, в какой момент в её голосе прорезался стальной стержень уверенной в себе женщины.

Неожиданно его внимание привлёк странный мотоцикл с учеником за рулём. Школьник нагло заехал прямо на территорию школы, и прямо по центральной алее под его окна. Лим прижал лоб к стеклу, и всё равно было плохо видно. Открыть створку минутное дело, картина ему совсем не понравилась. Это был он, тот самый аристократический ублюдок избивший его сына. Мальчика пришлось сегодня оставить дома, врачи запретили ему посещение школы, пока не зарастёт трещина в челюсти и не спадёт опухоль. Мальчишка остановился около среднеклассницы, притянул за талию и поцеловал.— Ну это уже переходит все границы, — он вдруг с ясностью вспомнил как изменился взгляд Ким, точно он назвал этого ублюдка дворянчиком,

— Ах ты ж дочка шелудивой собаки!— Он узнал девочку, сестра Ким Со Хён, как её там, Юн Ми. Вот оказывается в чём дело. Ну что ж ублюдок теперь я знаю твоё слабое место. Закрыв окно, директор уселся на своё кресло и на пару секунд закрыв глаза сосредоточился на предстоящем разговоре. Кнопки стационарного телефона проиграли свои ноты, на том конце трубки раздался сочный баритон, несвойственный природным корейцам.

— Здравствуй Лим Джи Ён, ты нашёл для меня чистую кровь?

— Я не знаю — Джи терпеть не мог, когда называли его второе имя, это было слишком по-корейски и сильно его раздражало, — это мальчишка, дворянин, из старинного русского Рода. Мы не договаривались, на чистоту крови.

— Когда? — В голосе послышались вибрирующие нотки, виски директора сдавило болью, тошнота наполнила рот горечью.

— Прекрати! — И когда боль отступила, он жадно хватанул воздуха через сжатые зубы, — завтра, я назначу ему встречу в закрытом помещении и оставлю твою метку.

— Это хорошо — голос говорившего завибрировал довольными нотками, — завтрррра ты получишь свою нагрррраду.

Директор сжался в комок на кресле, ягодицы ритмично сжимались, выбрасывая сперму, наслаждение накрыло болезненной негой. Он затих, свернувшись калачиком прямо в кресле.

Два года Лим не мог решиться, нет он понимал, что в душе согласился сразу, именно поэтому сделал всё от него зависящее, и занял место директора государственной школы, несмотря на то, что вполне мог занять хорошее место в министерстве образования. И вот теперь всё назад пути нет. Завтра случится то, чего он так долго ждал, он станет на тёмную сторону, на сторону настоящего могущества и не просто станет, он ещё и отомстит. Вчера этот ублюдок так спокойно говорил о даре жизни. Вот его жизнью он и купит себе первую частицу тьмы. Колдовство. Это могущество и длинная, очень длинная жизнь. Ему говорили — за одного младенца, принесённого в жертву можно добавить год молодости. Хищная улыбка наползла на его скуластое лицо. Для Лим Джи эта цена не существенна, главное не попадаться. И он знает где в Китае можно договорится по сходной цене. Он знает.

* * *

Ровно в одиннадцать утра два старых друга встретились в просторном кабинете Президента группы компаний, оказывающих медицинские услуги. Два мужчины с теплотой пожали друг другу руки, и обнявшись за плечи ритуально, по их ещё детской традиции боднулись лбами.

— Хах! Ты такой же твердолобый Сашок, — Евгений Львович Сергеев указал своему другу на кресла и журнальный столик стоящие в углу кабинета, возле большого французского окна. Рассевшись с удобством, переговорив о погоде, родителях и старых знакомых, хозяин кабинета решил перейти к главному.

— Ну что Александр Владимирович, вот чувствую, что твоя просьба о встрече связанна с подарком моего сына, — Евгений Львович улыбнулся старому другу, и не смотри на меня так, я лично передал заколку Юрке, единственно, мы с Ми Сук думали, что это будет подарком на Белый день, но вышло, как вышло. Пусть теперь сам голову себе ломает, за стоящий подарок.

— А как же моя старшая? — Александр Владимирович не разделял игривого настроения друга. Вина которую он вчера почувствовал ни куда не делась. — Женя! Ты понимаешь, что мы с тобой наделали пятнадцать лет назад. Мы лишили мою девочку нормального детства, сделали из неё старую деву ждущую своего принца. Да и я тоже хорош, признаю. Но всё же, как же Со Хён?

— Ким Со Хён, будет первой женой Сергеева Юрия Евгеньевича, в том ты моё слово уже получал пятнадцать лет назад. — Саша не знай я тебя, принял бы твои слова за оскорбление.

— Даже старая дружба может не устоять перед Родом, ибо он превыше всего. — Александр покачал головой, — это ведь твои слова, сколько нам тогда было, девять? Десять лет? Я это запомнил на всегда, друг мой. И ещё я знаю твоё маниакальное стремление к возвращению Силы. Разве Юра не разбудил свою кровь?

— Разбудил, — президент большого холдинга, аристократ старинного рода, и друг сидящего напротив встал, подойдя к столу нажал на кнопку селектора, — Маша принеси нам два чёрных кофе, коньяк, лимончика нарежь, ну и вообще сообрази сама.

— Хорошо Евгений Львович, через семь минут всё будет, — ответил женский голос из пластиковой коробки.

— Ну что, Саш? Отметим? — он не смог сдержать прорывающуюся счастливую улыбку, — представляешь он ЧАРОДЕЙ, и не просто маломирный, он вызвал фамильяра, представляешь!

— За чародея, да ещё и не слабого, я понял по рассказу Юнки про дуэль.

— Ты про шпаги?

— Да именно про них. Женя я не понимаю твоего легкомысленного отношения. Эйфория — это очень опасно. — Он покачал головой и продолжил:

— Пятнадцатилетний пацан вышел на свою первую дуэль сразу против двух шевальеров, победил это хорошо, а если наоборот. Где твой разум, отправить его одного, мог бы и дядьку приставить.

— Мог, да не стал. — Евгений Львович повернулся к окну разглядывая улицу, он не хотел что бы Александр видел его страх, — он вчера на тренировке смог победить меня, понимаешь Саша, смог победить меня — Первую Шпагу Империи тысяча девятьсот девяностого года. И потом везде соломки не постелешь.

— Д-а-а-а, удивил. Это где ж твой отец такого учителя нашёл… Д-а-а-а.

Александр Владимирович поджал ноги давая миловидной Машеньке расставлять тарелки с сервировочного столика. Та проделывала сие упражнение с искусством, показывающим большую опытность, особенно в части показывания себя в правильных ракурсах. Отчего бедный Александр Владимирович, муж двух жён и отец пятерых детей отчаянно краснел и отводил глаза, то от умело показанного декольте, то от обтянутой шерстяной материей, по русски сочной попки.

— Да Санёёок, — протянул Евгений Львович, дождавшись, когда Маша закроет дверь, — жениться тебе надо.

Хозяин кабинета расхохотался во весь в голос, до слёз глазах, может быть поэтому и не заметил, как нахмурился его друг.

— Что? У Марии Витальевны, тоже кровь имеет нужные тебе свойства? Помниться мне Ха Сиа ты мне сосватал. Сколько? — Александр Владимирович уже почти кричал, — сколько ещё тебе нужно моих детей?

— Оу воу! Сашок остынь, Ты чего это. Чего разошёлся? — Евгений Львович с удивлением уставился на друга. — Юн Ми это Юркина инициатива, и при чём здесь твоя вторая жена?

Он резко выпрямился в кресле от накрывшего озарения:

— Александр Владимирович Ким! Никогда! Слышишь! Никогда, ни я, ни мой отец, не вмешивались в твою судьбу. Ким Со Хён, это исключение, просто ты тогда был со мной, а Настя была на сносях, вот я и предложил тебе удочерить девочку, а ты возьми и согласись, и что теперь. Вот уж не думал, что у Сашки Кима такой камень за пазухой.

— Юн Ми видела — Александр Владимирович решил не скрывать от друга свою тайну, — она зрячая.

— Что видела? При чём здесь её зрение! Ты о чём вообще?— Юн Ми видела, как у Юры горел в груди свет, когда он дрался на дуэли, и видела, как горели шпаги. — Александр Владимирович пытался донести до друга неизвестные ему обстоятельства, но видел непонимание в глазах, — Женя не тупи, помнишь в детстве, ты мне рассказывал про берегинь, которые видят чужое колдовство, волшебство и чародейство.

Евгений Львович резко схватил бутылку, открытой ладонью, вскользь ударил по горлышку, так что пробка басовито жужжа улетела куда-то за офисный стол. Громко глотая, он стал пить коньяк прямо из горлышка. Оторвавшись на половине, оценил остаток и поставив бутылку на столик произнёс:

— Зрящая Саша, та кто видит проявление энергий — зрящая. Ай да Юра, ай да мамин сын! Не даром говорится о том, что энергия ведёт и направляет. С первого взгляда рассмотрел. Нет ты понял, носик у неё, говорит, миленький. — Евгений Львович пьяно рассмеялся, — Ну что Александр Владимирович не выгонишь сватов, когда придёт время?

— У меня ещё старшая не замужем, не след поперёк, — Отец целой кучи невест потянулся к бутылке и крутанув по часовой стрелке гусарским манером, ввинтил себе в горло оставшуюся половину благородного напитка, — ты давай засылай сватов сначала к моей старшенькой.

— Маша! — и дождавшись секретаршу, — Маша неси водку.

— Евгений Львович, — девушка с сомнением посмотрела на пустую бутылку и нетронутые закуски, — а давайте я ещё горячего закажу и кваса.

* * *

В далёком замке, в такой же далёкой Франции, в кабинете зазвонил телефон, вышколенный референт поднял трубку, и услышав говорившую, с поклоном передал её хозяину.

— Госпожа мессир. — Он с поклоном разогнулся и застыл статуей, ожидая распоряжений.

— Да… Уверенна… Видела... Что-ж, хорошо, к мальчишке сама не лезь, через десять дней к тебе приедут низшие. — Говоривший передал трубку референту. — Подготовь к полуночи пятерых для жертвы.

— Будет исполнено мессир.

— Иди. — он проводил взглядом слугу и повернувшись к зеркалу щёлкнул пальцами. По зеркальной поверхности побежала рябь. Два больших красных, огненных глаза посмотрела на хозяина кабинета.

— Зачем позвал? — утробный голос пронизал пространство и окна в кабинете задребезжали в унисон с обертонами.

— Старый враг вновь начал обретать силу. Предсказание начало сбываться.

— Предсказание это бредни старой дуры — твоей матери. Просто возьми и убей врага, он слаб, он не мог обрести всю силу.

— Сегодня я принесу жертву, мне нужны низшие.

— Хорошо, жеррртва-а-а! Хорррошо. — Стёкла не выдержали и мелкой сверкающей крошкой сыпанула на улицу. — Будут тебе низшие, сам отберу из своей когорты.

— Хорошо отец, я услышал тебя.

— Прощай мой самый слабый сын.