Пятиножка (Сборник рассказов)

ТОСТЕР

Взбодренный первым успехом, я продолжал писать. Отправил в четыре разных места длинную фантастическую поэму «Странная мера», но ее нигде не приняли. Потом написал рассказ «Тостер» и послал его в ведущий журнал научной фантастики «Аналог». Этот журнал, раньше выходивший под названием «Астаундинг», с конца 40-х годов, когда я открыл для себя этот жанр, был в моей жизни настоящим лучом света. Как было бы здорово, если бы на его благословенных страницах появился и один из моих рассказов! Увы, через три с половиной месяца я получил свой рассказ обратно с отказом. Меня всегда удивляло, как этот журнал, который выходит каждый месяц, рассматривает рассказы по несколько месяцев, ведь при такой скорости у редактора просто не хватит рассказов! (Конечно же, дело здесь в огромном количестве макулатуры – в толстой кипе рукописей начинающих писателей вроде меня, чтение которых редактор откладывает, как только может. Сегодня редакторы не держат моих рукописей по три месяца). Я послал его в «Гэлакси», потом в «Фантэстик» и, наконец в «Космополитан». Везде были отказы, и я оставил эти попытки, потому что посылать рассказ больше было некуда, да и не на что. Вы знаете, начинающие писатели, если хотят получить свой рассказ обратно, должны оплачивать почтовые расходы в оба конца. Так что этот рассказ у меня неудачный, он никогда не публиковался. Разве он хуже чем «Реальность-Сожаление»? В среднем, публиковался только один из моих четырех рассказов. Это одна из причин, по которым я был вынужден перейти к романам. На этот шаг меня толкнула экономика, а отнюдь не природная склонность – но сделав его, я понял, что писать романы мне нравится больше, чем рассказы. Некоторые из моих нынешних читателей даже и не знают, что я когда-то писал рассказы.

Автоматический дворецкий почтительно звякнул.

– Докладывай, – бодро сказала веселая седая женщина.

– Мисс Портер к мисс Портер, – объявила машина.

Женщина насмешливо прищурилась.

– Это такая же бессмыслица как сыроварня на луне, – заметила она. – Давай-ка еще раз, теперь с именами.

Дворецкий в замешательстве помедлил, потом отрегулировал свои схемы, как надо:

– Мисс Офелия Портер находится у подземного входа и выражает желание нанести визит в жилище мисс Эдилейн Портер.

– Вот это прекрасно, просто прекрасно, – мисс Портер деловито расправила свой старомодный фартук. – Почему же ты сразу так не сказал?

– Я уже здесь, тетя, – прозвенел позади нее девичий голосок. – Пока ты разбиралась с этим болтливым ящиком, я проскочила в лифт.

Ничуть не удивившись, мисс Портер улыбнулась и повернулась к девочке. Офелия стояла перед грузоприемником, красуясь в лиловых панталонах в обтяжку и остроконечной шляпе. Темные волосы были стянуты в огромную косу, а глаза искусно подкрашены.

– Как ты думаешь, почему я вкручивала мозги этой штуковине? Боже мой, что это на тебе надето?

– Костюм для игр, тетя. Смотри.

Офелия прошлась по комнате. При ходьбе ее одеяние разлеталось на боках, обнажая бедра.

Мисс Портер фыркнула.

– По-моему, ты еще мала для таких игр. Девять лет...

– Десять, тетя. И я...

Раздался резкий звонок автоматического дворецкого:

– Извините, но мисс Портер нигде... – машина помедлила, – мисс Офелии Портер нигде нет, – объявила она с триумфом и одновременно с сожалением.

– Ну так поищи ее, болтун, – озорно воскликнула Офелия. Она знала, что машина слишком примитивна, чтобы различить голоса.

– Рад служить вам, мадам, – с сомнением проговорила машина.

Женщина хлопнула в ладоши.

– Не называй меня «мадам», ты, болтунишка! Занимайся своим делом.

– Да, мисс Портер, – сказал дворецкий, торопливо отключаясь.

Офелия уже устроилась на дневной кушетке.

– Когда он прибудет, тетя? – спросила она. – Я имею в виду тостер.

Мисс Портер притворно нахмурилась.

– Ну, конечно, я должна была догадаться, что ты не придешь просто так, из любви к своей старой, одинокой двоюродной прабабке. – Она села в кресло. – Он должен быть в десять часов. Через четверть часа. Ты можешь пойти на улицу и немножко поиграть, пока мы его ждем.

Офелия удивилась:

– На улицу?

– Ну, конечно, милая. Лет сто назад, когда я была девочкой, я очень любила бегать по лесным тропинкам, и чтобы ветер развевал мое платьице. Когда я была такая, как ты...

– Но тетя – а как же радиация?

Мисс Портер озадаченно взглянула на нее.

– О, господи! Я забыла. Да, кажется, сейчас нельзя гулять на улице.

– А почему ты до сих пор пользуешься этими старомодными тостерами? Потому что ты эксцентричная?

Мисс Портер подняла бровь.

– Твой отец, дорогая, внушает тебе странные мысли. Я и тостер – понятия неразделимые.

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

– Мне было всего десять лет, когда я впервые использовала тостер – если это можно было так назвать. – Она улыбнулась своим мыслям. – Это было в 1930 году. Мама разрешила мне класть кусочки домашнего хлеба в старую дровяную печку. Иногда они подгорали – но Боже, как это было вкусно!

Офелия радостно улыбнулась:

– Мы проходили хлеб по истории культуры.

Мисс Портер, похоже, не слышала.

– Конечно, когда я выросла, то купила себе настоящий тостер. Это было в 1940 году, тостер был самый простой – с дверцей сбоку. Чтобы его включить, нужно было воткнуть вилку в розетку. Когда я открывала дверцу, тост должен был соскальзывать и переворачиваться, чтобы я не обжигала пальцы. Но это не всегда срабатывало.

– А почему у тебя не было детей? – вдруг спросила Офелия. – Ты же была что надо?

Мисс Портер открыла глаза, стараясь не обращать внимания на то, какие выражения употребляла девочка: времена меняются.

– Ну, видишь ли, моя дорогая, я не была замужем...

– Но ведь для того, чтобы иметь детей, необязательно выходить замуж. В клинике свободной любви...

– Тем не менее, дорогая, некоторые люди считают, что брак имеет свои преимущества, – мягко возразила мисс Портер. – И женщина должна ждать, когда ей сделают предложение.

– Папа говорит, он слышал, что тебе многие делали предложения. Он говорит, что мужчины гонялись за тобой, как псы за сучкой, у которой те...

– Твоего отца давно пора отшлепать, – строго сказала мисс Портер.

– Ну, тетя, сейчас людей не шлепают.

– Правда? – удивилась она. – А что сейчас делают?

– Ты рассказывала о своих тостерах, – поспешила переменить тему Офелия. – Что у тебя было в 1950 году?

Мисс Портер снова откинулась в кресле и закрыла свои старые глаза.

– Мне тогда было тридцать, и мне нравилась новая машинка для поджаривания тостов. Наверху у нее были две прорези для хлеба, и если нажмешь ручку, она тикала три минуты – или я это путаю с таймером для яиц? – а потом выбрасывала тосты.

– А что такое яйца? – спросила Офелия.

Старушка вздохнула.

– Спроси меня как-нибудь в другой раз. Сегодня День Тостера. В 1960 году рычагов не было совсем – нужно было только положить хлеб, а тостер сам опускал его и выбрасывал меньше, чем через минуту. Иногда я добавляла какие-нибудь ягоды.

– Ягоды? – с ужасом в голосе перебила ее Офелия. – Ты их ела?

Глаза у девочки округлились.

– Ну, конечно, дорогая. Чернику, бруснику – только что из леса, хотя их и тогда уже было не много. А иногда клубнику.

– А, земные ягоды, – облегченно вздохнула Офелия. – Я думала, ты говоришь о бетельгийских ягодах.

Мисс Портер было любопытно, что бы это могло быть, но она решила не спрашивать. Ее правнучатая племянница иногда выражалась так искренне, что могла вогнать в краску.

– Если мне не изменяет память, в 1990 году мой тостер сам брал хлеб из пакета, намазывал масло на горячие тосты и подавал их на маленькой тарелочке. Мне ничего не нужно было делать, кроме как заказывать хлеб и смахивать крошки. А в 2000 году даже и это стало не нужно.

– Вот он! – закричала Офелия. Мисс Портер открыла глаза и увидела, что в грузоприемнике появился новый аппарат. Он был больше старой модели и на вид чрезвычайно сложный. Она не разделяла энтузиазма Офелии; старая машина хорошо служила ей десять лет. Кроме поджаривания тостов, она готовила еду, отвечала на звонки, мыла посуду и стелила постель. Новая машина, может быть, и сложнее, но это не всегда хорошо.

– Тетя, ты покажешь мне сейчас тост? – воскликнула Офелия, пританцовывая перед аппаратом.

– Боже мой, милая! Неужели ты хочешь сказать, что у тебя дома никогда не делают тостов? Сейчас мы этим займемся, – она встала и повернулась к машине. – Тостер: вперед и на середину!

Машина прокатилась несколько дюймов и в нерешительности остановилась.

– Хозяйка обращается ко мне? – громко пророкотала она.

– Не называй меня «хозяйкой», ты, жестянка набитая. По крайней мере, не таким мужским голосом. Да, я имею в виду тебя. Иди сюда.

Машина выехала на середину комнаты и прочистила свой громкоговоритель.

– Я ваша новая Сервисная Трибуна, – объявила она женским голосом. – Я первоклассный робот-домохозяйка, модель Т-ноль. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Разумеется можешь, – решительно сказала мисс Портер. – Я мисс Эдилейн Портер, твоя новая хо... твоя новая владелица. Я хочу, чтобы ты приготовила два самых вкусных тоста с маслом и джемом.

– Прошу прощения, – переспросила машина, – хозяйка имеет в виду хвост?

– Я сказала тосты, чертовы железка. Две штуки.

Трибуна пришла в недоумение.

– Может быть, если хозяйка опишет, что она хочет...

– Я хочу два кусочка хлеба, подогретые так, чтобы они поджарились, и намазанные сверху сбитым молоком коровы. Это понятно, электронная твоя башка?

– Хозяйка должна знать, что хлеб не производится уже несколько лет, – возразила Трибуна. – А зоопарк вряд ли позволит прикоснуться к своим драгоценным вымирающим коровам...

Мисс Портер топнула ногой.

– Да будет тебе известно, что мне сто десять лет, я не меняю своих привычек, и я получу свой тост. Говорю тебе в последний раз. Как там тебя зовут?

Машина привстала на роликах.

– Сервисная трибуна, СТ. Модель Т-ноль.

– Так вот, сделай мне Т-ноль – СТ, ТОСТ! Ты понимаешь, глупая железка?

Машина погрузилась в свои мысли и защелкала. Наконец она приняла решение.

– Если хозяйка настаивает на бессмысленной или нелогичной команде, необходимо сопроводить ее в клинику для психиатрического освидетельствования.

– Она правда может это сделать, тетя, – испуганно сказала Офелия. – У этих моделей Т-ноль есть специальные...

Мисс Портер похлопала девочку по руке.

– Настойчивость свойственна глупцам, – процитировала она. – Я настойчива, но не глупа. Я знаю, как обращаться с упрямыми машинами.

Она открыла свой кошелек и достала какой-то маленький предмет.

– Тетя, это же мегаваттный разрыватель! – воскликнула Офелия.

– Конечно, милая, – она включила его и с силой хлопнула им об машину.

– Но он же сожжет компьютерные схемы!

– Конечно, милая!

– Но ведь она не сможет отвечать на звонки, делать покупки, развлекать тебя, – сказала Офелия. – Она ничего не сможет делать.

Мисс Портер засмеялась, беззаботно выбрасывая уже ненужный разрыватель.

– Ты ошибаешься, милая. Лишившись своих суперсовременных, внушенных мужчинами новшеств, она вернется к ограниченным функциям своих предков. Короче говоря, она сделает ТОСТ.

– Ддд, ххозяйка, – послушно прожужжала машина. Несколько минут внутри у нее что-то журчало и пощелкивало. Очевидно, там происходило нечто очень сложное. Наконец, открылось окошко, и в нем появилась тарелка с двумя горячими тостами, намазанными маслом.

– Очень хорошо, Трибуна, – похвалила мисс Портер, похлопав машину по куполу.

– Спасибо, хозяйка, – угодливо ответила та.

Мисс Портер взяла тарелку и дала один тост племяннице.

Офелия взяла его и осторожно откусила.

Вдруг лицо девочки просветлело.

– Тетя! – воскликнула она. – Как вкусно!