Глава 3. УТОЛИТЬ ГОЛОД ТЫСЯЧИ ДУШ

"Что может быть изысканнее, чем вздох клинка, целующего плоть? Приди ко мне, и я буду любить тебя ударами, доводящими до экстаза. Мы будем танцевать и ласкать друг друга лезвиями, столь тонкими, что их божественные движения рассекут даже сами звезды".

– Госпожа Клинков Ка’лех герцогу Вилету, из «Отчуждений» Урсилласа

Великая цитадель кабала Клинков Желания, высящаяся среди шпилей Верхней Комморры, занимала особое место в темных сердцах многих комморритов. Здесь на гигантских аренах разыгрывались сложнейшие представления боевого искусства, несравнимые ни с чем подобным во вселенной, карнавалы крови и страдания, отточенного до художественного совершенства. Арены играли жизненно важную роль в обществе Комморры. Миазмы боли и страха, порождаемые ими, восхищение убийством и безумной резней, творящимися прямо на глазах, наполняли зрителей жизненной силой и молодостью. Это было не просто времяпрепровождение, развлечение для пресыщенных хозяев Темного Города. Без кровавых игр на аренах Комморра бы скоро обрушилась сама на себя, чтобы утолить свой вечный голод до страданий. У архонтов для этого было свое название: «ллит’анту клаву», нож, который удерживает клинок.

На многих шпилях были свои арены – тороидальные гоночные треки, многоярусные платформы, специализированные искусственные среды – но немногие могли сравниться с амфитеатрами Клинков Желания ни по масштабу, ни по сложности. Архонт Кселиан, владычица Клинков Желания, беспрестанно совершала набеги на реальное пространство, чтобы наполнить убойные ямы свежими жертвами, и предлагала покровительство любому культу ведьм или банде геллионов, которые соответствовали ее прославленным высоким стандартам. Каждый день поток из тысяч рабов и зверей вытекал на ее арены, чтобы встретить кровавую смерть на потеху толпе, но сегодняшний день был особенным.

Сегодня намечалась кульминация шестидневной оргии насилия, начавшейся с последнего набега архонта Кселиан. Охота принесла неожиданные ценные трофеи в виде бойцов Имперской Гвардии. Воины-люди, щит Империума, в Комморре делились на два основных вида: полные ужаса новобранцы, которые не могли толком осознать, в какой кошмар попали, и все на свете повидавшие ветераны, которые не понимали, в какой кошмар попали, пока не становилось слишком поздно. Вторая разновидность была куда более забавной.

Сама Кселиан уже полностью восстановилась после утомительного пребывания в реальном пространстве. Тело, защищенное покрытым крючьями нагрудником и поножами с бритвенными лезвиями, выглядело крепким и сильным, полные губы горели алым под шлемом-полумаской. Она шагала через тренировочный комплекс перед ареной-примус с украшенным агонизатором в одной руке. Если кто-то переходил ей дорогу, она с безмолвным оскалом отшвыривала его в сторону ударом хлыста. Нейронные разряды оставляли после нее шлейф корчащихся и вопящих жертв. Кипя от ярости, она подошла к камерам, едва бросив взгляд на ведьм, что практиковались в заполненных лезвиями помещениях и выворачивающих наизнанку гравитационных аномалиях. Укротитель Варид сжался в ужасе, увидев ее, и правильно сделал.

– Ты сказал, что они готовы! – Кселиан с обвиняющим видом ткнула в него агонизатором.

– Они будут готовы, мой архонт! Клянусь! – заскулил Варид.

– Мне говорили иное. Объясняй!

Хлыст опустился, но все еще дергался по сторонам, как хвост сердитого кота.

– Сценарий все равно будет разыгран, только вот предатель оказался ненадежен, его пришлось заменить. Пожалуйста, мой архонт, посмотрите, если вам будет так угодно, – Варид повернулся, прикоснулся к стене, указал на нее широким жестом и потихоньку попятился из радиуса поражения кнута. Стена замерцала и исчезла, открыв взгляду большую камеру, обитатели которой не видели, что их созерцают снаружи.

Группа волосатых грязных людей поднималась из столь же грязных постелей, когда дверь открылась и внутрь зашла женщина с подносом, принадлежащая к тому же виду. Воин-эльдар в доспехах стоял в дверях, пока самка раздавала сородичам какую-то отвратительную еду. Кселиан улыбнулась, видя, как разыгрывается простой сюжет. Стражник выглядел расслабленным и рассеянным – на самом деле это был накачанный наркотиками преступник, нанятый специально для этой задачи. Самка то и дело бросала на мужланов хитрые взгляды и шептала им что-то воодушевляющее, переходя от одного к другому.

Те выглядели подозрительными и настороженными, но все же в них, видимо, еще не угасла искра надежды, которую теперь раздувала эта женщина. Наконец она ушла, стражник закрыл дверь, а мужчины столпились и начали квакать и хрюкать на своем грубом языке, несомненно, обсуждая план неминуемого бегства. На красных губах Кселиан заиграла жестокая улыбка.

В назначенное время предательница вернется и отопрет камеру. С этого момента спектакль может разыграться по-разному: возможно, начнется героический побег, который превратится в кошмарное преследование через тренировочные комплексы, или, быть может, рабы будут пробиваться к порталу или кораблю сквозь многократно превосходящие силы врага. Предательницу можно похитить и подвергнуть пыткам, чтобы внушить вину, или дать ей оружие и приказать убить лидера беглецов, чтобы создать ужас и чувство измены. Но в каждом из этих давно отработанных сценариев они бы в конце концов обнаружили себя на арене, где их ожидала судьба.

Так просто и вместе с тем великолепно. Лучше всего это работало с ветеранами, так как только у них доставало спеси верить, будто они действительно могут сбежать. Их всегда сильнее всех поражал размах той шутки, которую с ними сыграли.

Удовлетворившись, Кселиан оставила перепуганного Варида с миром готовиться к представлению и пошла терроризировать других укротителей. На самом деле она спускалась к камерам только для того, чтобы отвлечься от надвигающейся встречи со своими союзниками. Мысль о необходимости вести дела с Крайллахом всегда приводила ее в мстительное бешенство, которое можно было смягчить лишь страданиями.

Близилось начало игр, и наверху послышались низкие звуки рогов и сирен, призывающие высокородных горожан на пиршество. Кселиан выругалась, оставила в покое бессвязно бормочущего раба, которого бичевала, и пошла к гравитационным лифтам, чтобы подняться к трибунам. Невидимые энергии понесли ее вверх, а тем временем она пыталась совладать с собой и взять под контроль раздражение. Хоть Крайллах и мерзкий червь, но он необходим. Без поддержки Белого Пламени Иллитиана и кабала Крайллаха, Вечного Царствия, последний рейд Кселиан ни за что бы не удался. И все же ей претило думать о том, что чудесное представление, которое она готовила, должно было почтить Вечное Царствие и Белое Пламя в той же мере, что и Клинки Желания.

Ярус наблюдения казался прохладным и больнично-чистым после жаркого потного тренировочного комплекса. Изогнутые террасы из бледного камня поднимались вверх, как замерзшие волны, накатывающие на парящую в центре платформу и тринадцать окружающих ее спутниц. Пока что платформы были пусты, если не считать нескольких рабов, которые полными лопатами разбрасывали по сценам блестящий белый песок. Это было довольно консервативно, но Кселиан настаивала на песке, невзирая на неудобства. Ничто иное так не подчеркивало брызги и пятна артериальной крови. Кселиан взяла трубку с врелдом и уселась на ничем не украшенный трон из черного металла, наблюдая за собирающимися зрителями.

Уже слетались элегантные гравитранспорты и стремительные одноместные скиммеры. Они садились на террасы, как прожорливая стая хищных птиц, спускающихся к добыче. Близящаяся кульминация шестидневной резни ожидалась многими, и в растущей толпе чувствовалось лихорадочное возбуждение. Присутствовали кабалы со всей Верхней Комморры. Катамиты из Зловещего Взора прихорашивались возле облаченных в богато украшенные доспехи механициев из Обсидиановой Розы, одетые в маски сыны ужаса из Сломанной Печати занимали места рядом со стальноглазыми воинами Последней Ненависти.

Символ лакеев Векта, кабала Черного Сердца, виднелся повсюду и был многочисленнее, чем знаки всех других кабалов. Аккуратно заостренные зубы Кселиан заскрипели в бессильной ярости, когда она увидела самодовольных воинов, столь гордо носящих метку верховного властелина. Она бы перебила их всех, если б могла.

Ряд за рядом фантастически вооруженные и бронированные воины многих рангов из сотни различных кабалов стекались на арену. Только здесь было возможно, что столь многие кабалиты решили отложить в сторону кровную месть и долги чести, чтобы собраться вместе для одной цели. И все же местами случались быстрые кровавые дуэли, скрытные убийства и измены, возбуждающие толпу. Небольшие драмы разыгрывались на фоне большего события. То, что ожидающие зрители развлекали сами себя, было вполне ожидаемо – нигде в Комморре не было по-настоящему безопасных мест.

Рога и сирены снова зазвучали, издав более высокие и приятные ноты, напоминающие вой безумцев и крики младенцев. Второй призыв предназначался архонтам и их кликам, чтобы те могли прибыть в самый последний момент, по-светски припаздывая. Быстро заполняющиеся террасы притихли, ожидая их появления. Отзвуки все еще висели в воздухе, когда появились первые из высокопоставленных гостей.

Архонт Хромис из Обсидиановой Розы, самопровозглашенная Королева Осколков, приехала на тяжело вооруженном, усеянном бритвенно-острыми шипами «Губителе». Воины приветствовали ее громоподобной какофонией бряцающего оружия. Архонт Ксератис из Сломанной Печати пролетел над ареной на колесе со спицами, обвешанном мнемоническими проекторами и психическими усилителями, при помощи которых он доносил послания ужаса и раздора до гибнущих от его руки народов. Вереница иных фантастических, угрожающих, порой чрезмерно вычурных транспортов показалась над открытым верхом арены, каждого архонта приветствовал звериный рев одобрения от их последователей.

Некоторые машины зависли в воздухе, другие высадили пассажиров на террасы. Зрительный ярус обладал собственными средствами искажения измерений, благодаря которым каждый мог наблюдать схватки на арене как будто с расстояния в несколько метров. Некоторые предпочитали смотреть с собственных кораблей, другие же достаточно доверяли телохранителям, чтобы тесниться на террасах вместе со своими кабалитами. Когда архонты заняли свои места, через край арены перелетели два последних транспорта. С одной стороны появилась изящная барка Иллитиана из Белого Пламени, с другой – похожая на моллюска золотая колесница Крайллаха.

Кселиан приподнялась с трона, когда Иллитиан ловко выпрыгнул из транспорта, и его окружил небольшой отряд инкубов. Она встала прямо, как палка, вынудив того подняться на цыпочки, чтобы поцеловать ее в щеку в ритуальном приветствии.

– Кселиан, ты великолепна, как всегда, – с одобрением сказал Иллитиан.

– Иллитиан, ты… не изменился, – холодно ответила Кселиан.

Золотистые металлические веера на транспорте Крайллаха отошли назад, открыв взгляду роскошный интерьер из шелка и экзотических мехов, но тут все заслонили высаживающиеся инкубы. Главный палач Крайллаха, великан-инкуб, известный как Морр, возглавлял группу своих братьев, которые разошлись по сторонам и подозрительно оглядели Кселиан и Иллитиана. Только когда Морр удовлетворился, из роскошных глубин транспорта появилась истощенная фигура самого Крайллаха.

Крайллах выглядел настолько ветхим, что походил на ссохшуюся мумию. Кожа, покрытая пятнами и морщинами, была настолько растянута, что, казалось, только чудом не рвалась и не вываливала на пол пожелтевшие кости. Шикарные багряные одеяния только подчеркивали невероятную дряхлость своего хозяина. Глаза казались единственной по-настоящему живой частью его тела – поблескивающие осколки оникса на крошащемся сланце лица.

Старый Крайллах был одним из немногих членов своего благородного дома, которые выжили, когда Вект завладел городом. Вечная, безупречная молодость была целью любого комморрита, но даже столь богатым и влиятельным, как Крайллах, нелегко было бороться с растущим гнетом лет. С каждым веком требовалось все больше и больше мучений, чтобы утолить непрекращающийся голод, и восстановление за счет этого процесса становилось все менее длительным. Жизнь Крайллаха была бесконечным циклом оргий и разврата, практически беспрерывно он питался обреченными рабами и не оправдавшими себя подчиненными. Его нынешнее состояние, несомненно, было вызвано отсутствием стимуляции на протяжении всего пути от дворца. Неудивительно, что Крайллах с нетерпением ждал начала игрищ и жадно смотрел на все еще пустые платформы для представлений.

– Кселиан, Иллитиан, – поприветствовал он обоих легчайшим кивком.

– Крайллах.

– Крайллах.

Принесли два одинаковых черных трона, и гости Кселиан без дальнейших церемоний уселись по бокам от нее. Кселиан вышла вперед, чтобы обратиться к беспокойной толпе. Каждый зритель видел ее с идеальной четкостью, прямо перед собой. Она тщательно рассчитала эту сцену и возвышалась, величественная и великолепная, между развевающимися знаменами, с Иллитианом и Крайллахом, развалившимися на тронах позади нее.

– Добро пожаловать, друзья! – голос архонта был низким и пробирал до костей. – Я приглашаю вас отведать плоды трудов трех наших кабалов – Клинков Желания, Белого Пламени и Вечного Царствия.

Кселиан позволила этим словам на секунду зависнуть в воздухе. Выступая одним фронтом, кабалы, выросшие из старых благородных домов, обретали богатую добычу. Этот факт притягивал к ним не только культы ведьм, но и целые кабалы. Кселиан продолжала, повысив голос. Атавистическое чувство голода и предвкушения постепенно заполняло гигантскую арену, в воздухе потрескивало почти осязаемое напряжение.

– Настал шестой, последний день нашего празднования. Как и подобает при любом великом событии, мы оставили самое лучшее на десерт, для вашего развлечения и удовольствия. Сегодня мы наконец увидим, как так называемые смертомирцы познают истинное значение предательства. Сегодня они увидят, как пилигримы, которых они обещали защитить, умирают с воплями муки, и сегодня они присоединятся к ним!

По толпе прошел гул одобрения и нескрываемого желания.

– Пусть эти дары послужат еще большей славе и величию нашей древней Комморры, да стоит она вечно. Игры начинаются!

Рога и сирены издали вопль, который поднялся до ультразвука и оборвался взрывом басов. Белый свет озарил тринадцать вращающихся внешних платформ и угас, открывая зрителям тринадцать рабов. Некоторые причитали и бессвязно бормотали, некоторые беспомощно метались по сторонам, некоторые молились, а другие стояли и кричали, бросая вызов. Молодые и старые, толстые и худые, мужчины и женщины, все они зависли вокруг центральной сцены в собственных удерживающих пузырях.

Платформы начали подниматься или опускаться в зависимости от интереса зрителей. Тех, кого аудитория находила наиболее интригующими, укротители заставят сражаться с бойцами. Наименее интересные, достигнув определенного уровня, будут скормлены варп-зверям, что довольно часто увеличивало им количество зрителей.

Через несколько секунд существо с рыжим мехом и крюком вместо руки, стоявшее на самой верхней платформе, исчезло и тут же появилось на центральной сцене, где его встретила одинокая ведьма. Почти обнаженная, она казалась хрупкой рядом со звероподобным человеком и двигалась с такой текучей грацией, что противник выглядел комичным. Ведьма атаковала с каждой возможностью и водила здоровяка за собой, будто нимфа, преследуемая неуклюжим великаном. Импровизируя, она ловко наносила ему удар за ударом, так что он постепенно замедлялся от ран, как заводная игрушка. Каждый раз лезвие только целовало его, не нанося серьезных повреждений.

Прежде чем ведьма успела прикончить противника, снова вспыхнул белый свет и появился еще один раб – бритоголовый татуированный фанатик, который сразу бросился на нее, сжимая в руке крючковатый нож. Ведьма ленивым пируэтом ушла от атаки и вонзила самый кончик своего клинка в глазницу фанатика. Тот завопил и пошатнулся, выронив нож. Вспышка. Появился третий раб и через удар сердца повалился с подрубленными поджилками. Вспышка. Ведьма, казалось, чудом увернулась от взмаха тесака и контратакой вывалила кишки противника на песок. Вспышка. К ней присоединилась вторая ведьма, и обе начали прыгать и кувыркаться, как встретившиеся после долгой разлуки возлюбленные, рубя на куски раненых рабов. Вспышка. Больше рабов. Вспышка. Больше крови.

Шум восхищенной толпы то поднимался, то опадал, как прибой, по мере того, как зрители волна за волной поглощали боль и страдание. Первая группа жертв уже так или иначе исчезла с внешних платформ, и ее быстро заменили. Теперь на центральной сцене выступали пять ведьм, выпуская на песок кровь все ускоряющегося потока рабов.

Кселиан удовлетворенно отметила, что разогрев идет как следует, и перевела внимание на двух своих союзников.

Крайллах немного поправился, морщинистое лицо теперь походило на лик патриция, а не на посмертную маску мумии. Иллитиан наклонился вперед, не обращая внимания на представление, но явно с нетерпением ожидая разговора. Внутри арены были искусно спрятаны устройства, искажающие измерения, которые позволяли зрителям проецировать себя в самую гущу битвы, чувствовать капли крови на лице и слышать звенящие в ушах предсмертные крики. Эти же технологии позволяли Кселиан, Крайллаху и Иллитиану разговаривать, скрывшись от внешних наблюдателей в реальности, существующей только для их чувств.

– Я нашел способ избавить нас всех от Векта, – без обиняков начал Иллитиан. – Ключ лежит в Шаа-доме, как я и подозревал.

– Откуда ты знаешь? Ты хочешь сказать, что пошел туда один? – Крайллах недоверчиво фыркнул.

– Да, я ходил туда, как ты хорошо знаешь от своих шпионов.

– Не верю. Ты ведь еще жив.

– Хватит, – скрипнула зубами Кселиан. Она пообещала, что однажды наступит день расплаты за все подобные моменты. – Говори. Расскажи, что ты выяснил в своей… экспедиции, Ниос.

– Если все правильно подготовить, то станет возможно вернуть Эль’Уриака из-за пелены.

– Эль’Уриака?! – выплюнул Крайллах, побелев. – Что это за безумие? Старый император Шаа-дома мертв уже три тысячи лет!

– Это можно сделать, – на удивление горячо возразил Иллитиан, – и это приведет нас к победе. С самым опасным врагом Векта на нашей стороне кабалы побегут от него во множестве. Невозможно переоценить стоимость того, кто уже бросал вызов тирану.

Эта неожиданная тирада как будто утомила Крайллаха, и он упал обратно на трон, слабо взмахнув одной другой, как будто пытаясь смести Иллитиана в сторону. Тот погрузился в молчание.

Смертельный танец ведьм на центральной арене почти подошел к концу. Теперь они сражались друг с другом над багровыми холмами рубленого мяса, с гротескной грацией перепрыгивая через кучи искалеченных тел и визжащих содрогающихся рабов.

Фаворитка Кселиан, высокопоставленный суккуб по имени Аэз’ашья, билась с двумя ведьмами одновременно. Ножи сверкали размытыми дугами, когда она теснила обеих молниеносно быстрым шквалом ударов. Одна из ее противниц была иракна с электрической осколочной сетью и пронзателем, но Аэз’ашья не давала ей пространства для замаха. Другая ведьма пыталась проскользнуть ей за спину и нанести удар, пока та отвлечена.

– Он потерпел неудачу, Ниос, – сказала Кселиан. – Вект сокрушил и его, и всю его империю за одну ночь. Я не очень склонна нанимать неудачников, живые они или мертвые.

Толпа ахнула, когда Аэз’ашья внезапно упала, но через то место, где она стояла за миг до этого, пронеслась осколочная сеть и, разумеется, опутала ведьму позади нее. Аэз’ашья снова вскочила на ноги и с громким хохотом продолжила атаковать. Лишившись сети, иракна могла защищаться только острозубым пронзателем и вскоре пала под танцующими ножами стремительного суккуба.

– Единственная ошибка Эль’Уриака состояла в том, что он недооценил отчаяние и недостаток воображения Векта! – резко возразил Иллитиан. – Наши блистательные предки погибли по той же причине, только в этом случае тиран не стал использовать чужой корабль в качестве отвлечения, а просто уронил его на проклятую голову Эль’Уриака.

Едкое замечание о блистательных предках нашло свою цель. Благородные дома, некогда правившие Комморрой, были практически уничтожены вторжением, которое Вект специально завлек в город. Пока лорды Верхней Комморры сражались, обороняя свои владения, Асдрубаэль Вект и его союзники уничтожали их на поле боя одного за другим. К тому времени, как чужаков прогнали, Вект как раз был в подходящем положении, чтобы заполнить вакуум власти, оставленный недавно погибшими высшими архонтами. В последовавшие затем века анархии старый порядок был сметен, и Вект ввел новую систему кабалитских законов.

Лицо Крайллаха исказилось в гримасе. Он был еще ребенком, когда имперские космические десантники прорвались в принадлежащий его семье квартал Верхней Комморры, но очень хорошо – слишком хорошо – помнил эту ночь. Он так и не избавился от образов мечущегося шипящего огня и отрывистого рева болтеров на разоренных улицах. Он помнил, как бежал и прятался, как в ужасе узнал, что высший архонт убит залпом темного копья откуда-то из рядов собственного войска, хотя случайно или умышленно, никто не знал…

– Вект должен заплатить за все, – зло проговорил Крайллах. – Тиран должен пострадать за преступления против города и моего дома.

Между кучами раненых на центральной сцене ходили гемункулы с гравитационными жезлами. При помощи этих инструментов они вытягивали из павших блестящие кольца внутренностей и запускали их в небо танцующими арками и петлями. Некоторые гемункулы поднимали не слишком поврежденные окровавленные и кричащие жертвы, чтобы произвести над ними артистическую вивисекцию для развлечения и просвещения толпы. Другие стабилизировали умирающих и приводили в чувство оглушенных при помощи эликсиров и болевых стимулов. Тысячи глаз жадно смотрели с террас, следя за каждым движением; зрители наслаждались остатками первого блюда и набирали аппетит для следующего.

– Вект стал тираном и остается им, потому что он готов использовать самое мощное оружие, какое может найти, – сказал Иллитиан. – Почувствовав угрозу, он ударит без промедления и предупреждения. Нам нужно собственное оружие, иначе мы не победим. Нужно немыслимое оружие и достаточное желание, чтобы им вооружиться. Если даже тиран нас ничему другому и не научил, то этот урок мы должны запомнить. Вы оба можете критиковать и жаловаться на мои планы, но где же ваши? Мы все желаем одного, мы все связаны кровью и возмездием.

Внешние платформы арены меняли форму и текли, будто ртуть, соединяясь друг с другом, пока не образовалась сплошная полоса, висящая в считанных метрах от волнистых каменных террас. Начиналась гонка Разбойников.

– Что думаешь, Крайллах? – спросила Кселиан. – Я бы хотела по крайней мере полностью выслушать идею Иллитиана. Мы не молодеем, знаешь ли.

– Тонко, Кселиан, как и всегда. Хорошо, Иллитиан, рассказывай.

– Мы можем вернуть Эль’Уриака в два простых шага. Сначала мы нападем на девственный мир, где подрастает урожай экзодитов, и возьмем в плен одного из миропевцев в качестве катализатора. Затем мы извлечем из Шаа-дома фрагмент тела Эль’Уриака. Я уже нанял для этой задачи мастера-гемункула, и он уверяет, что это совершенно реально.

Иллитиан удачно подогнал свое предложение к началу гонки. Группа узких, хищных реактивных мотоциклов, оседланных полудиким наездниками, с рыком вырвалась на арену над и под гоночной дорогой, готовясь мчаться в противоположных направлениях. Толпа выжидающе притихла, все глаза уставились на Кселиан, которая должна была дать сигнал к началу гонки. Кселиан повелительным жестом подняла руку в перчатке и выдержала секундную паузу, прежде чем резко опустить. Мотоциклы моментально разлетелись в стороны и с многоголосым воем помчались вдоль дороги, столь размытые от ускорения, что от взгляда на них слезились глаза.

Разбойники на головокружительной скорости носились по изогнутому треку и мастерски закладывали виражи вокруг него, только благодаря экстраординарным рефлексам не врезаясь в стены арены или друг в друга. После первого круга начали возникать препятствия: зубчатые, как пила, острия, торчащие из трека, движущиеся лезвия, появляющиеся из стен арены, дрейфующие гравитационные аномалии и мономолекулярные сети.

Появление смертельных ловушек также было сигналом к началу рукопашной между Разбойниками. Они начали налетать друг на друга бортами, из которых торчали лопасти-клинки, и стрелять в ведущие мотоциклы из встроенных орудий. Это был танец смерти. Каждый Разбойник установил на свою машину множество крючковатых, острых как бритва ножей в уникальном порядке. Очень часто быстрые развороты и вращения приводили к тому, что неосторожный атакующий падал на кинжал, прежде чем их клинки успевали скреститься.

– Если это возможно, то как ты предлагаешь контролировать Эль’Уриака? – спросил Крайллах. – Он прославился своей гордостью и силой воли. Мы просто сменим одного тирана другим.

– Помимо того, что у Эль’Уриака, очевидно, будут те же мотивы, что и у нас? Гемункул заверил меня, что при регенерации в его тело можно будет ввести определенные… системы сдержек и противовесов, которые позволят нам полностью контролировать его, если это понадобится. Жизнь Эль’Уриака будет в наших руках, и мы сможем избавиться от него в любой момент. Тиран-марионетка может даже облегчить переход власти в руки благородных домов.

Гонка подходила к финалу. Мчащиеся в противоположных направлениях стаи Разбойников поредели, остались только самые удачливые и умелые наездники. Блестящая полоса трека пошла волнами и изгибами, испытывая их на хладнокровие и координацию, и стремительные реактивные мотоциклы начали летать еще ближе к стенам, подобным утесам. Одному Разбойнику в спину угодил осколочный огонь, отшвырнув его вместе с машиной прямиком в кричащую толпу. Будто огненная комета, мотоцикл пронесся по трибуне и взорвался дождем добела раскаленных обломков. Кселиан зевнула.

– Интересно, – улыбнулась она, – а что же нам надо предпринять, чтобы Вект не разгадал наши планы?

– Набег на девственный мир будет предложением одного из домашних питомцев тирана. Мы же просто предложим присоединить к нему собственные силы. Во время набега элитная группа наших агентов ускользнет от основной массы, чтобы похитить миропевца, пользуясь смятением. И только когда мы завладеем миропевцем, можно будет установить физическую связь с Эль’Уриаком из Шаа-дома.

Мощные гравитационные силы, создаваемые изгибающимся треком, метали обе стаи наездников по сторонам, и они то и дело смешивались друг с другом, прежде чем разделиться и полететь своей дорогой. Всякий раз столкновение отмечали выплески крови и внутренностей. Некоторые машины врезались лоб в лоб и падали, превратившись в единую огненную массу искореженных обломков.

Вскоре остались только два Разбойника. Бритый наголо наездник на мотоцикле с нефритово-зеленым панцирем нырнул вниз, атакуя второго на поблескивающей черной машине. Сверкая установленными на корпусах клинками, два мотоцикла помчались навстречу друг другу. Нефритовый увернулся в последнюю секунду, и его заостренное крыло вплотную пронеслось над изогнутым носом черного. Второй Разбойник вовремя разгадал маневр, рванул машину вниз, прошел прямо под зеленым мотоциклом и, вскинув хвостовое лезвие вверх, располосовал живот противника. Испуская дым и пламя, нефритовый ушел в штопор и пропал из виду. Победитель с триумфальным ревом понесся вдоль трека, принимая восхищение кровожадной толпы.

– У тебя на все есть ответы, Иллитиан. – хмыкнул Крайллах. – Все, что нам надо сделать – это поверить твоим медоточивым словам, и тогда мы вскоре будем плясать на счастливом золотом лугу.

Кселиан ощутила импульсивное желание атаковать морщинистого архонта прямо здесь и сейчас, утолить растущий гнев потоком крови. Верховный палач Крайллаха, Морр, шевельнулся за троном своего господина, тактично дав понять, что распознал намерения Кселиан, даже если сам архонт их не заметил. Кселиан заставила себя расслабиться и сконцентрироваться. У нее были собственные сомнения по поводу замысла Иллитиана, но сопротивление Крайллаха сильно подталкивало ее к тому, чтобы принять этот план. Может, Крайллах манипулировал ею? Нет, скорее всего, это было дело рук Иллитиана. Он всегда был умен.

Размышляя над безумной идеей Иллитиана, Кселиан перевела внимание на следующее представление, начавшееся на арене.

Центральная сцена снова опустела, белый песок выглядел чистым и нетронутым. Но теперь над ней висел быстро мигающий голоизлучатель. Он заново рассказывал о событиях набега, испуская головокружительный калейдоскопический поток рвано смонтированных изображений: черные корабли с изогнутыми крыльями, несущиеся через атмосферу, ночь над примитивным поселением, мелькающие в воздухе ракеты, стремительные вспышки дезинтеграторов, семьи, в ужасе бегущие в ночь, которая внезапно расцвела огнем и сталью.

Фильм не представлял большого интереса для неспокойной толпы, и некоторые даже начали совершенно невежливо освистывать его. Кселиан настояла, что нужно предоставить какой-то контекст, прежде чем демонстрировать пленников, которых предательница уже должна была выпускать из камеры.

Последние сцены голографического монтажа показывали бой с защитниками поселения. Храбро, но тщетно они сражались с силами эльдаров, превосходящими как численно, так и технологически, и доставили несколько сцен, достойных демонстрации. Воющий бородатый человек всадил штык в живот воину-кабалиту, залп лазеров сбил еще одного эльдара наземь. Затрещали гранаты помех, и ведьмы ринулись на штурм истерзанного выстрелами здания, где находился последний очаг сопротивления.

Голоизлучатель переключился на сенсорный имплантат, вшитый в нервную систему предательницы – лишь первую из нескольких тщательно подготовленных точек наблюдения. Сто тысяч голодных душ смотрели из глаз человеческой самки, пока та спешно отпирала замки. Они чувствовали горевшие в ней страх и алчное ожидание награды, когда та открывала дверь камеры. Волосатые уродливые жители мира смерти были уже готовы и дожидались ее. Двое выскользнули в коридор, а тот, что явно был их лидером, обнял предательницу, защищая ее рукой. Двое разведчиков выяснили, что все чисто, и все остальные тихо последовали за ними.

– Каковы реальные причины полагать, что этот план сработает, Иллитиан? – поинтересовалась Кселиан. – Я бы предложила свою искреннюю поддержку, но не могу избавиться от чувства, что ты не полностью честен со мной.

Дикари явно считали себя ловкими и скрытными. Несмотря на бдительность, они чуть не врезались в стражника, который – как и было рассчитано – вышел на них из невидимого прохода. Они тут же отреагировали на угрозу: один схватился за осколочную винтовку врага, другой бросился ему на спину.

Первый отрезал себе пальцы, напоровшись на мономолекулярные лезвия, но все же ему удалось стиснуть оружие и удерживать его, даже когда стражник выпустил винтовку и всадил противнику в живот кривой нож. Второй нападающий повалил эльдара на пол и после короткой яростной схватки сломал ему шею.

Зрителей охватило волнение сопереживания. Кселиан с удовлетворением отметила взлет интереса и поток ненависти к опасным животным, пронесшийся следом. Как она и надеялась, жертва одного из их числа сделала представление в сто раз более драматичным.

– Пленение миропевца – тонкая задача, но у меня есть кое-какие ресурсы на месте, которые облегчат ее, – осторожно сказал Иллитиан, но Кселиан просто пристально уставилась на него, ожидая продолжения. Почувствовав предстоящий поединок воли, архонт Белого Пламени слегка пожал плечами и изящно поддался: – Также возможно, что возвращение Эль’Уриака приведет к Разобщению, хотя, как я полагаю, наша осведомленность об этом факте может сыграть нам на руку.

– Ага, так, значит, ты надеялся использовать это в своих целях, ничего нам не сказав! – воскликнул Крайллах. К своему неудовольствию Кселиан обнаружила, что готова согласиться с этим сморщенным древним ископаемым.

Теперь жители мира смерти бежали. Повсюду тонко визжала тревога, свет мерцал на специально выбранной частоте, вселяющей в людей панику. Предательница бежала с ними, остальные следили, чтоб она всегда была в центре толпы – им отчаянно хотелось верить, что они обрели друга. Раненого в драке со стражником оставили позади, дав ему трофейный осколочный пистолет, чтобы задержать преследователей, насколько получится.

Его ждал бесславный конец от клыков охотничьих зверей, пущенных по следу. Раненому удалось застрелить первую тварь, но остальные терпеливо дождались, пока он не потеряет сознание от шока и кровопотери. Вскоре звери, завывая, вновь помчались за беглыми товарищами погибшего. Иллитиан и Крайллах продолжали спорить, не обращая внимания на развитие сюжета.

– Разобщение может превратить город в руины!

– Город и не такое переживал. Больше всего от него пострадает тиран.

– Идти на такой риск – безумие.

– Безумие – это сложа руки ждать, что что-то поменяется.

– Замолчите, – угрожающе оборвала Кселиан. – Вот-вот прибудут наши гости, и я хочу насладиться моментом.

Смертомирцы добежали до пустого на первый взгляд ангара, в дальнем конце которого возвышалась бронзовая арка. Предательница должна была сообщить им, что это мерцающая завеса в арке – портал, который приведет их обратно в безопасное реальное пространство. Ее не предупредили о засаде.

Из укрытия выскочили воины-кабалиты и принялись с удивительным отсутствием меткости палить по солдатам. Всюду летали осколки, врезаясь в стены, пол и потолок. На лице Кселиан отразилось недовольство. Воины должны были загнать рабов в портал, но явно переигрывали с неуклюжестью. Она могла не беспокоиться. Миг смятения, и люди всем стадом кинулись к арке, пригибаясь, уворачиваясь и перекатываясь, насколько могли.

Кселиан переключила внимание с сенсорной связи на центральную сцену. Сверкнула вспышка, и все еще бегущие жители мира смерти оказались посреди амфитеатра. Они резко остановились на белом песке, осматривая то, что их окружало, постепенно осознавая шутку, сыгранную над ними. Взрывы жестокого смеха эхом отдались по всей арене. Некоторые из пленников стояли, ничего не понимая, другие упали на колени или проклинали мучителей на своем примитивном хрюкающем языке.

Восхитительная психическая мука отчаяния была столь чиста и естественна, что казалась сродни утраченной невинности. Дикари были уверены, что вселенная устроена по их представлениям, что они – герои собственной легенды о безрассудной отваге. Последние клочки их уверенности были сорваны, показав, что они всего лишь игрушки более древних и темных сил, враждебных всему человеческому.

Кселиан поднялась, чтобы дать последнюю речь перед тем, как разыграется финальный акт представления. Ее отборные ведьмы уже стояли, готовые сразиться с жителями мира смерти в схватках один на один. Дикарям дадут оружие и заставят биться изо всех сил ради удовольствия толпы. Они будут унижены еще сильнее, когда поймут, какое посмешище представляют собой их хваленые боевые умения в сравнении с грацией и скоростью вооруженной ножами ведьмы. Пыточные машины «Талос» готовы были схватить их содрогающиеся останки и заточить в своих адамантиевых ребрах, чтобы мучить вечно. Кселиан гордо выпрямилась и показала на грязных варваров на центральной сцене.

– Вот они, животные, что объявили себя правителями Великого Колеса! Взгляните, как пресмыкаются они перед вами, братья и сестры! Они мнили бросить вызов нашему величию, отрицали нашу славу…

Вдруг арена слегка задрожала, и Кселиан прервалась, ощутив невольный холодок. Разобщение? Уже? Нет, конечно, об этом предупредили бы, по крайней мере, старухи и гадалки из Нижней Комморры.

Над краем арены поднимался огромный зубчатый зиккурат из черного металла, заслоняя собой свет пленных солнц. Длинные тени поползли по белым пескам к кафедре Кселиан и полностью поглотили всеми забытых людей с мира смерти. Огромная толпа попадала наземь, как пшеница под косой, преклонив колени, будто они сами были дикарями, решившими поклоняться какой-то странной новой луне. Кселиан, скривившись, нехотя опустилась на одно колено. Позади то же сделали Иллитиан, молча, и Крайллах, с протестами.

У них не было выбора. Прибыл тиран.

На нижней стороне зиккурата вспыхнули щупы и антенны, похожие на терновые шипы. Лучи зеленоватого света промчались по толпе, как шарящие пальцы, и сомкнулись в сияющую перевернутую пирамиду. Появился мерцающий лик размером с гору, образ того, кто удерживал Темный Город в рабстве на протяжении шести тысячелетий. Асдрубаэль Вект, Верховный Властелин Комморры.

По арене пронесся приветственный рев кабалитов, который поднимался и опускался по всем террасам, словно живущий собственной жизнью. Лицо заговорило голосом падающих ледников и сокрушительных ледяных потоков, и все прочие голоса затихли.

– Прошу извинить меня за то, что я прерываю ваше мероприятие, дети мои. Необходимость в подобных грубых вмешательствах – лишь часть того бремени, которое я вынужден был взвалить на себя, когда стал хранителем этого безупречного города. Уверяю, запланированные события возобновятся в считанные мгновения.

Над ареной повисла мертвая тишина. Вект прибыл сюда не как зритель, он явился за кем-то из присутствующих. Ему назвали имя предателя, и Вект пришел покарать его. Каждый архонт в амфитеатре ощутил моментальный приступ страха, подумав, что великий тиран мог узнать об их собственных изменнических планах – реальных или воображаемых. По давней привычке они старались сохранить незаинтересованный и бесстрастный вид. Подобные проверки на хладнокровие часто встречались на пути архонта. Трус и глупец недолго процветали в обществе комморритов.

Вект, очевидно, решил сдержать слово и не стал задерживать толпу. Снова вспыхнули яркие лучи прожекторов, на сей раз сфокусировавшись на определенной точке на трибуне.

– НАРТЕЛЛИОН! Я обвиняю тебя! – взревел богоподобный голос.

Девяносто девять процентов зрителей разом вздохнули от облегчения. Свита Нартеллиона сомкнулась вокруг него, но их усилия выглядели тщетными. Сотни последователей Векта, воины из кабала Черного Сердца, уже окружили их по какому-то скрытому сигналу властелина. Архонт-предатель что-то неслышно ответил Векту, на что тот отреагировал ужасающим громоподобным хохотом.

– Не думаю, что это анатомически возможно, Нартеллион, но мои гемункулы будут рады опробовать эту теорию на тебе. Схватить его – живым, пожалуйста.

В бессильной ярости Кселиан смотрела на бой, завязавшийся под болезненным светом прожекторов. Мелькали жутко изогнутые лезвия, над бледным камнем со свистом носились отравленные осколки. Численно превосходящие воины Векта в черной броне пытались все одновременно добраться до тесно сгрудившихся сторонников Нартеллиона, образовав вокруг них плотное шипастое кольцо. Выстрелы разлетались в стороны, задевая посторонних, и вскоре на других частях террас началось еще несколько сражений – свиты различных архонтов решили воспользоваться шансом и оплатить старые счета под прикрытием всеобщего хаоса.

Нартеллион, видимо, ожидал проблем в течение дня и приехал, заранее подготовившись – по крайней мере, он так думал. Внезапно среди массы сражающихся воинов вспыхнули яркие изумрудные звезды дезинтеграторов, работающих на полном автоматическом режиме. Были видны очерченные светом силуэты кричащих и бьющихся тел, но это были всего лишь тени тех, кто сгорел подобно свечам в адском сиянии. Энергетические орудия прорвали кольцо кабалитов Векта, на миг показалось, что силы пришли в равновесие.

Какой-то «Рейдер» отважно попытался подлететь к Нартеллиону и вынести его из боя. Из зиккурата вылетели копья темной энергии и пронзили изящный транспорт, прежде чем он успел хотя бы приблизиться. Дезинтеграторы Нартеллиона нацелились на зиккурат, пытаясь то ли отогнать его, то ли хоть как-то отомстить за погибший «Рейдер».

Огненные зеленые искры высокоэнергетической плазмы срикошетили от непроницаемого темного металла, даже не оставив следов на поверхности. Несмотря на отсутствие видимого эффекта, эта слабая атака, видимо, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения Векта. Дезинтеграторы и темные копья, усеивающие зиккурат, вдруг обрушили свою мощь на террасы с яростью разгневанного божества. Дождем посыпались энтропические лучи темного света и плазменные заряды, испепелив поле боя. Все, что осталось от Нартеллиона, его свиты и воинов Черного Сердца, которые с ними бились – черная патина на рваных дырах, выбитых в камне. Эта внушающая благоговение демонстрация огневой мощи порядком поумерила пыл остальных сражающихся на других трибунах. Снова появился лик тирана и взглянул на последствия побоища с жестокой улыбкой на губах.

– Какая жалость, – сказал ледяной голос без малейшего намека на сожаление. – Теперь нам придется ждать, пока Нартеллион не возродится, прежде чем мы сможем повеселиться вместе. Наслаждайся остатком своего представления, Кселиан. Я надеюсь, что не слишком его испортил.

Черный металлический зиккурат безмолвно поднялся и улетел прочь. С ним ушла и тень, покрывшая песок арены, и стало видно разорванные в клочья тела жителей мира смерти. Кселиан снова склонилась в поклоне, пытаясь сохранять спокойное лицо, в то время как внутри бурлила бессильная ярость. Имелась вероятность, небольшая, но вероятность, что рабы оказались случайными жертвами перестрелки, но Кселиан была уверена, что в их гибели не было ничего случайного. Вект рассчитал время прибытия и устроил бой именно так, чтобы прервать кульминацию представления худшим из всех возможных способов.

Кселиан медленно повернулась к двум своим союзникам. Иллитиан без колебаний встретил ее взор, с трудом сдерживая улыбку превосходства. Когда она была в таком убийственном настроении, ее лучше было не дразнить. Крайллах же, увидев ее глаза, отшатнулся, откинувшись на спинку трона.

– Больше никаких игр. Никаких споров и манипуляций. Мы немедленно приступаем к исполнению плана Иллитиана.

– Я… я… – заикнулся Крайллах.

– Если ты не с нами, значит, против нас. Крайллах, ты против нас? – с холодной четкостью проговорила Кселиан.

Если бы Крайллах возразил, то не покинул бы кафедру живым, несмотря на телохранителей, и он это знал. Сморщенный старый архонт мудро промолчал. Кселиан обернулась и оглядела дымящуюся разрушенную террасу.

– Вект должен умереть. Все, кто поддерживают его, должны умереть. Плевать, если для этого придется сжечь весь город. Тирана нужно уничтожить.

Загрузка...