Путь наверх - Дорогой Случая

Глава 24. Дорога на Альвион. Недуги аристократов

Выехав со двора, кареты постепенно набрали скорость и покатили по Дороге Между Мирами. Кальм с неприкрытой жадностью уставился на сказительницу. Он привык всегда сразу получать то, что хочет. Ну, или почти всегда. А эта красотка оставила его с носом, предпочтя самому принцу Альвиона какого-то замухрышку, старого шута-советника! И теперь еще маячит перед глазами в таком виде! Совсем рядом, стоит только протянуть руку… Кальм едва не выл от досады и едва сдерживаемого возбуждения.

"Скотина Отис! Ну погоди! Я тебе еще отомщу!" Принц чувствовал себя ребсом, у которого перед носом машут привязанной к палке аппетитной морковкой. Причем палку держал советник. "Тварь! Он, видите ли, доложит отцу о том, что мое высочество изволило натворить. Тьфу! И расскажет ведь, сволочь, как пить дать расскажет! Нашел папаша себе помощничка — они друг друга стоят!"

В конце концов, Кальм пришел к выводу, что скоты они оба — и Отис, и папаша, то есть. И жизнь вообще полна проблем. А главной проблемой является недостаток власти. Будет власть, а остальное приложится. "Я ведь уже взрослый мужчина! Почему отец помыкает мной, как ребенком?! Без няньки-надзирателя Отиса и за порог Альвиона не пускают, видите ли! А чуть что, сразу в зубы! Еще девчонка эта… Интересно, если бы вырез платья был поглубже, что удалось бы разглядеть?" Кальм глубоко задумался над этим серьезным вопросом.

Алентис неприязненно и с легкой иронией косился на брата. Неужели наивный мальчик всерьез полагает, что ему позволят первому взять эту девку? Снотворный порошок из перстня — замечательный помощник в улаживании мелких проблем — снова не подвел принца. Сказительница была очень хороша, и Алентис уже решил, что первым изволит оказать ей честь, поведя с ней ночь. Во дворце, безусловно. Шастать по гостиничным комнатам, как Кальм, вульгарно и негигиенично. Потом, конечно, когда девчонка надоест, пусть и братец с ней развлекается. Не жалко. Но сначала Алентис поиграет сам… Принц вновь окинул Элию оценивающим взглядом и слегка улыбнулся, чувствуя, что такая аппетитная крошка, пожалуй, надоест ему не скоро. Главное теперь, чтобы сказительница не попалась на глаза отцу.

В это время сказители, повинуясь приказу Отиса, начали развлекать публику забавной легендой о рыцарских похождениях безумного лорда Дойва Кохта, без конца влипающего по ходу повествования в дурацкие истории.

А с первой на сегодня заставы-телепорта все-таки зарядил мелкий дождь, капли которого выбивали по крыше и стеклам кареты какую-то нудную мелодию. Брезгливо поморщившись — противная сырость! — Алентис задернул со своей стороны кареты бархатную нежно-кремовую штору. Не желая отставать от брата, Кальм проделал ту же процедуру. Вдобавок, проведя пальцем по изящной серебряной пластинке на стене кареты, он активизировал магическое освещение. Потолок засиял мягким золотистым светом. В карете сразу стало уютнее.

— Как мило! — Элия восторженно захлопала в ладоши.

Кальм так надулся от гордости, что можно было подумать, будто он, гений каретного дела и магии, собственноручно разработал все чертежи и сконструировал экипаж. Желая еще сильнее поразить девушку, Алентис провел по такой же пластинке со своей стороны, и от пола повеяло легким теплом.

— Какая прелесть! — вновь восхищенно воскликнула принцесса. — Это, должно быть, очень сильная магия!

— Конечно, — хитро улыбнулся Отис. — Примерно настолько же сильная, как грязеотталкивающее заклинание на твоем платье, дорогая моя.

— О! Тогда это действительно очень сильная магия! — благоговейно закивала девушка. — Подарок великого мага Зоридала. Он говорил, — она напряженно наморщила лобик, медленно цитируя, — что "для наложения заклятия необходима трансформация части качественных характеристик материи и окружающего пространственно-временного континуума, с изменением гамма константы на бета константу, и изменение седьмого коэффициента Бартовэлса…"

Джей, глядя на оторопелые физиономии принцев, с огромным трудом удержался от смеха, продолжая сохранять невинное выражение лица.

— Это еще что за чушь?! — воскликнул Кальм.

— Не знаю, — невинно прощебетала Элия, взмахнув ресницами. — Но так говорил великий маг Зоридал.

— "Основы магии", том 32, страница 54, - прояснил источник Отис. — Если бы вы, ваше высочество, почаще посещали в детстве уроки магии, то вам было бы известно хотя бы название книги и имя чародея-исследователя Бартовэлса, установившего одиннадцать констант заклинаний и применимые к константам коэффициенты.

Кальм обиженно надулся. Советник с легкой улыбкой посмотрел на Элию, он, конечно, мог просканировать сознание девушки, но предпочитал раскусить девчушку-сказительницу с помощью собственного ума, и теперь Отис сделал новые выводы: "Похоже, малышка умеет с выгодой выбирать любовников. Вот, значит, откуда ее умение плести иллюзии — от какого-нибудь "великого" мага, способного ляпать лишь простейшие бытовые заклинания и пудрить мозги симпатичным девушкам. Может, девочка действительно неспроста собралась в Альвион, надеется устроиться где-нибудь повыгоднее. Или и впрямь хочет стать любовницей короля — правда часто скрывается за невинной шуткой. Что ж, пускай, да мало ли их таких было…".

Потом сказители завели очередную историю. На сей раз о ветреной леди Годе, обожавшей разъезжать на лошади нагишом, и ее многочисленных любовниках…

Через полчаса, когда дождь чуть стих, принц Кальм начал нетерпеливо ёрзать на мягком диванчике и, наконец, не выдержав, дернул за шнур звонка, и карета остановилась.

— В чем дело? — недовольно бросил Алентис.

— Срать хочу! — возвышенно рявкнул прекрасный принц и пулей вылетел из кареты в ближайшие заросли у дороги. Желудок принца так и не успел окончательно прийти в норму после приема отвары стеглии.

"Интересно, он тоже ел тот чудный омлет? — злорадно хихикнула про себя Элия. — Опасно употреблять так много незнакомой пищи сразу".

Алентис собрался было поразмять ноги, но, отдернув штору, увидел безбрежные просторы великой грязи и отказался от своего намерения. В скорбном молчании спутники дожидались возвращения Кальма с ответственного мероприятия.

Наконец, тот осчастливил их своим явлением. Дав кучеру отмашку двигаться дальше, он запрыгнул в карету, оставляя за собой ошметки липкой грязи. К счастью, магический пол кареты предусматривал ликвидацию и такой беды. Грязь плавно впиталась в пол, и тот вновь засиял первозданной чистотой. Теперь золотистую гармонию порядка нарушали лишь сапоги Кальма, превратившиеся из черных в серо-коричневые с зелеными вкраплениями приставших к ним листьев. Алентис лишь дернулся, спасая свою обувь от соседства с братом, и закатил глаза, уже устав реагировать на очевидный факт: как Кальм был свиньей, так ей навсегда и останется.

Между тем вышеназванное животное, удовлетворив естественные потребности организма, развалилось на диване, откинувшись на его мягкую спинку, и немного поёрзало для достижения максимального комфорта. Ох, лучше бы Кальм этого не делал…

Раздался еле слышный подозрительный хруст, и воздух наполнился ужасающей вонью. Дышать стало совершенно невозможно. Едва успев остановить карету, все спешно попытались покинуть ее. Алентис и Кальм выскочили первыми и оказались по колено в огромной луже, точно посередине которой затормозила карета, и тут же принялись перебрехиваться. Отис, закрыв нос платком, сделал знак даме вылезать первой. Джей, опередив сестру, проворно поднял отвороты сапог, спрыгнул в грязь и протянул к Элии руки. Принцесса скользнула к нему в объятия. Нежные ручки девушки обвили шею брата. Бережно, но, крепко держа драгоценную ношу, мужчина отодвинулся, давая возможность советнику выбраться следом. Он спрыгнул в роскошную лужу последним, как капитан с тонущего корабля.

Отдышавшись, Отис заорал:

— Кальм, идиот, как тебя угораздило притащить в штанах клопа-вонючку?!!

— Шутка, советник! — процедил Кальм и, сам скорчившись от отвратительного запаха, настолько быстро, насколько это было возможно, побрел, преодолевая сопротивление воды и грязи, к следующей карете, в которой "ехала" часть его гардероба.

На почтительном расстоянии от принца — чтобы не достал аромат — двигались остальные беженцы, пытаясь покинуть пределы грязного "озера". Оно, вероятно, решило, что лужей именоваться куда почетней и коварно расположилось посреди дороги, чтобы топить неопытных путешественников.

Стража и слуги, так и не выяснившие для себя причину второй за последние несколько минут остановки, но привыкшие повиноваться причудам хозяев, с любопытством глазели на происходящее, но вмешиваться не решались. Эскорт пока придержал коней.

Джей, наслаждаясь каждым мигом пешего перехода, бережно нес сестру. И этому удовольствию не могла помешать даже вонь, которая по мере удаления Кальма несколько ослабела. Принцу хотелось как можно дольше не достигать твердой земли, идти, по-прежнему не выпуская Элию из своих объятий. Бог был даже по-своему благодарен придурку Кальму за клопа-вонючку, из-за которого появился блестящий шанс взять сестру на руки, ради того, чтобы она не замочила свои прелестные ножки… Обнимать ее легкое тело, чувствовать нежные руки на шее, на плечах… Мечтая, Джей с сожалением понял, что уже выбрался из лужи. "Впрочем, здесь все равно грязно — не могу же я позволить Элии испачкать туфельки," — решил принц и глянул на сестру. Кажется, она пока не желала спускаться на землю.

Доковыляв, наконец, до двери багажной кареты, Кальм выдрал из грязи ноги и, забравшись на подножку, рявкнул во всю силу неслабых лёгких:

— Барт! Рэм!

Двое мужчин средних лет в одинаковых серо-зеленых ливреях с гербами царствующего Дома Альвиона, услышав клич, шустро, словно гигантские кузнечики, выскочили из экипажа для слуг и рысью поспешили на зов хозяина, гадая, что ему понадобилось на сей раз. Метров за шесть от него они четко уяснили причину, но все-таки, мужественно дыша ртами и пытаясь не обращать внимания на слезящиеся глаза, осмелились подойти.

— Мне надо переодеться, — заявил Кальм и приложил печатку на пальце к двери кареты. Послушно щелкнул магический замок. Принц споро забрался внутрь, но не успели слуги последовать за ним, чтобы, героически жертвуя своим обонянием, свершить облачение принца, как тот не менее скоро вылетел из кареты, плюхнувшись в грязь. Прикрывая нос платом и отчаянно чихая, Кальм еще умудрялся тыкать пальцем в сторону кареты и негодующе мычать. По уши облитые грязью после "удачного" приземления хозяина камердинеры недоуменно переглядывались. Подобравшиеся поближе, с подветренной стороны, Отис, Алентис и сказители, весьма заинтересованные происходящим, пытались уяснить причины этого спектакля.

— Что, еще один клоп, ваше высочество? — подчеркнуто вежливо осведомился Отис.

Кальм метнул на него злобный взгляд и, прекратив на пару секунд чихать, процедил:

— Кошки!!!

— У его высочества ужасная аллергия на кошачью шерсть. Перед болезнью оказались бессильны даже маги-целители, — задумчиво пояснил советник в ответ на недоуменный взгляд Элии. — Но что животные делают в его багаже? — Отис прочавкал к карете и приоткрыл уже незапертую дверь. На мягком нежно-зеленом паласе, покрывавшем эту передвижную гардеробную, раскинулась ослепительно-рыжая кошка в окружении четырех слепых котят. С видом Мадонны, представляющей людям Спасителя, она благосклонно взирала на посетителей, пришедших выразить восхищение ее потомством. Рядом восседал гордый ярко-апельсиновый папа. При виде людей он выгнул спину и предупреждающе зашипел. В тоне отчетливо слышалась угроза.

— Ой! Да это же Пират и Апельсинка — кошки из гостиницы! — радостно воскликнула Элия. — И котята! Какая прелесть!

— Вышвырните их вон! — голосил Кальм, безудержно чихая. — Вон! Чхи!! Уто… чхи!…пить!!

Слуги сделали шаг к карете. Пират прижал уши к голове и зашипел сильнее, приготовившись сражаться. Принцесса поспешила вмешаться. Взгляд, полный сладкого обожания, устремился к Кальму, нежный голосок защебетал:

— Ваше высочество, конечно, шутит? Такой благородный рыцарь, как вы, никогда не поступит жестоко с невинными беззащитными животными.

Забыв о хлюпающей в сапогах грязи, вони раздавленного в брюках клопа, насморке и слезящихся глазах, Кальм жадно уставился на девушку, слыша в ее словах, тоне, то, что хотел услышать — обещание. Когда кончик розового язычка Элии легко скользнул по пухлой нижней губке, а рука в волнении прижалась к вырезу платья, принц ощутил такой взрыв желания, что все его тело содрогнулось, тут взгляд девушки перешел на проклятых кошек, став таким нежным и ласковым, что Кальм понял: прикончи он сейчас этих тварей, и благосклонности сказительницы ему не видать.

— Ну, и забирай их себе, — пробурчал принц. — Только чтоб мне эти тв… звери больше… чхи!.. не попадались. И побыстрее!!

— О, ваше высочество, благодарю вас! — в очередной раз восхитилась Элия.

Слуги кликнули пажа, который хоть что-то понимает в кошках, и к ним подбежал тот паренек, который утром чуть не умер от смущения под взглядом Элии. Паж притащил огромное лукошко, вполовину его собственного роста.

"Похоже, ребята полдворца с собой взяли в поездку," — мысленно усмехнулся Джей и аккуратно поставил сестру на подножку экипажа. Она бережно поместила в новый дом котят и доверчивую Апельсинку. Затем, объяснив Пирату, что место жительства придется сменить, принцесса предложила коту присоединиться к семейству. Внимательно выслушав Повелительницу и согласившись с ней, тот повиновался. Зыркая недоверчивым оком на мальчика, котяра неторопливо, с достоинством, переместился в корзину.

Порекомендовав пажу на прощание не фамильярничать с Пиратом, Элия вручила ему рыжее сокровище. Паренек с благоговением, словно бесценную вазу, принял ношу и медленно двинулся к грузовым каретам. Принцесса, вновь перекочевала на руки к брату и еще разок выразила горячую признательность Кальму. После благодарных слов и взглядов богини принцу стало казаться, что он совершил, по меньшей мере, дюжину подвигов, один другого лучше. А уж его мнение о собственных достоинствах зашкалило где-то в районе абсолюта. Кроме того, упорно пробиваясь сквозь терновые заросли желания, появилась зелень наивной уверенности в том, что уж эта женщина оценит его по достоинству.

Резкий голос Отиса напомнил Кальму, что не худо было бы поскорее переодеться и ехать дальше, если все-таки принц еще не изменил своего желания ночевать в Альвионе, а не в этой очаровательной луже с клопами по соседству. Воспользовавшись следующей каретой, принц все-таки смог переодеться в то, что его камердинеры добыли из бывшего гардероба, ставшего кошачьим роддомом.

По-видимому, в карету Апельсинка пробралась этой ночью через чуть приоткрытое для проветривания окно и решила, что гардероб Кальма — идеальное место для новорожденных котят. Конечно, последующие события доказали, что кошкам тоже свойственно ошибаться. Но сейчас, мирно покоясь в корзине юного пажа, которого вместе с животными отправили в грузовую карету, она ничуть об этом не жалела. Особенно, когда ей чесали подбородок и скармливали кусок за куском безумно вкусную колбасу. Получил свою долю и суровый Пират.

Когда с переодеванием было покончено, вдоволь нагулявшиеся жертвы клопиного терроризма вновь заняли место в проветрившейся карете. Небо смилостивилось над Отисом, одуревшим от идиотских выходок принцев, и следующие пять застав они миновали без приключений. Время близилось к двум часам пополудни, и желудки путешественников начали отчетливо напоминать о себе. В ответ на жалобы Кальма советник предложил воспользоваться походным баром кареты и перекусить, продолжая путь. Но тут решительно взбунтовался Алентис, надменно заявив, что его персона достойна лучшего.

Разозленный очередной причудой принца Отис язвительно напомнил, что самую приличную таверну на этом участке дороги они проехали четверть часа назад. А до следующей никак не меньше полутора часов езды. Он же, советник, предлагал воспользоваться другой дорогой, значительно более благоустроенной, но их высочества настояли на путешествии по короткому пути, так что теперь пусть пеняют на себя.

Алентис обиженно засопел, надменно вздернул нос, показывая, что все слова Отиса ему безразличны, и, отдернув штору, выглянул в окно.

Вдоль дороги росли небольшие пушистые кустики, усыпанные ярко-оранжевыми плодами. Невдалеке, на пригорке, принц увидел живописные развалины. Чем бы ни было прежде это сооружение, оно, похоже, подверглось жестокому нападению какой-то бури или урагана страшной силы. Хотя, возможно, над ним поработали люди, что порой куда страшнее стихий… Как можно было догадаться по остаткам стен, здание прежде было высоким, со стрельчатыми сводами. Кое-где сохранились вытянутой формы остроконечные оконные проемы и ниши, заросшие травой. Камни были разбросаны на несколько десятков метров от руин, живущих ныне своей неприхотливой жизнью — природа всегда настойчиво вбирает в себя оставленные людьми здания. Она в этом очень демократична и не делает разницы между скромными хижинами и роскошными дворцами. Стены некогда грандиозного творения зодчих покрывал плющ, вместо плиточного пола появился травяной "ковер". Кое-где росли кусты и даже несколько молодых деревьев. В одном из углов мельтешили две золотистые белки, устроившие, по всей видимости, там кладовую. Стайка мелких синих птичек, оживленно щебеча, перелетала от ниши к нише…

Кальм сунул нос к окну брата — проверить, куда это он уставился — и заорал, осененный идеей:

— Пикник!

Радуясь уже тому, что этот крик не вышиб его барабанные перепонки, Отис покорно согласился:

— Как будет угодно вашему высочеству.

Не стал возражать и голодный чистоплюй Алентис.

— Эй, крошка, пойдем на пикник, — утвердительно "спросил" Кальм у принцессы.

Алентис подумал, не возмутиться ли по поводу приглашения простолюдинов за один стол с принцами Альвиона, но решил, что такое декольте и лодыжки стоят маленьких уступок этикету.

Пока Отис отдавал распоряжения, а слуги расстилали скатерть и расставляли закуски на одном из камней на склоне холма, сказители с принцами неторопливо оглядывали развалины. Элия заметила, что брата бьет легкая нервная дрожь. Стиснув зубы, принц невидящим взглядом вперился в пространство.

— Что это с ним? — Кальм словно экзотическую зверюшку с любопытством оглядывал сказителя.

— О, ничего страшного. С ним это бывает. Укачало. Против хода кареты сидел. Нам ведь не часто удается путешествовать с таким комфортом. Подышит свежим воздухом — отойдет, — заверила принцесса, расточая ослепительные улыбки так, что каждому принцу казалось, девушка улыбается лишь ему.

Чтобы отвлечь внимание принцев от брата, Элия спросила:

— А ваши высочества не знают, что это за живописные развалины?

— А демоны их знает, — почесал в затылке Кальм и заорал:

— Эй, советник, а что тут раньше было?

— Храм какого-то местного божка, — раздраженно бросил Отис. — Ваши высочества изволят обедать или решать проблемы архитектуры? Все уже готово.

Путники поднялись к самым развалинам и, удобно устроившись на нагретых солнцем камнях, принялись за еду. Джей механически жевал что-то, совершенно не чувствуя вкуса. Сейчас его терзал голод иного рода — непреодолимая жажда мести. Находясь и на более высоком Уровне, любой бог всегда узнает свой храм, в каком бы состоянии он не был. Что может быть большим оскорблением богу, чем трапеза на развалинах собственной церкви с детьми виновника ее разрушения!

Джей полностью сосредоточился лишь на том, чтобы не выдать бушующих в его душе эмоций: ярости, ненависти, жажды мести, страдания, боли… Почувствовав ощутимый удар локтя Элии по своим ребрам, принц понял, что застыл на месте, буравя взглядом руины. Он автоматически сунул в рот кусок чего-то, делая вид, что ест.

Поняв, что от брата сейчас никакого прока, Элия начала работать за двоих. Впрочем, пользуясь своим обаянием и красотой, она не испытывала особых затруднений. Вскоре принцы уже соревновались за право предложить своей очаровательной сотрапезнице какое-нибудь лакомство, каждому казалось, что именно он уже почти покорил ее сердце.

Держа ножку перепелки в одной руке и бокал с редким зеленым вином в другой, девушка охотно принимала знаки внимания. Почти допив вино, Элия перевернула бокал и выплеснула остатки на траву и камни, пояснив под недоуменными взглядами принцев и советника:

— Это такая старинная примета. Если в первый раз разделяешь трапезу с людьми, симпатия которых для тебя значима, то, пролив несколько капель вина, ты призываешь Силы в свидетели важности происходящего.

— Замечательная примета! — воскликнул Кальм и опрокинул на траву почти полный бокал.

Алентис многозначительно улыбнулся сказительнице и повторил действия брата. Советник рассмеялся и последовал их примеру.

Слегка прочухавшийся от внезапного прилива энергии Джей едва сдержал рвавшийся наружу гомерический хохот: "Воистину, только Элия могла исподволь заставить детей моего злейшего врага принести мне жертву в моем храме и при этом не солгать ни единым словом!"

Принцесса улыбнулась брату, и в ее голове всплыли слова из "Теургии Ольтинарида", книги, одной из тех, которую она начала перечитывать в тот день, когда к Лимберу обратилась делегация жителей соседнего с Лоулендом мира с почтительной просьбой о создании Церкви Любви, посвященной богине Элии: "Любое вещество, наделенное личной энергией и пролитое в пределах храма, несет в себе эту энергию богу, владеющему храмом… Личной энергией поклоняющегося вещество наделяется в результате молитвы, полной искреннего желания достижения бога. Также особой энергией наделяется вещество, которое верующий "разделяет" с богом, первоначально коснувшись этого вещества путем пития, либо поглощения пищи. Последний способ предполагает особо сильное течение энергии. Даже в случаях, когда желание поклониться и искренность верующего не присутствуют." А приметы, так что ж, каких только примет нет в мирах?

Завершив трапезу, за время которой успели перекусить и слуги, и поочередно сменяющиеся стражи, принцы со сказителями вернулись в карету. Пользуясь отсутствием чуть задержавшегося по делам Отиса, под предлогом поверки самочувствия кошачьей "Мадонны" Джей и Элия тоже ускользнули от принцев. Сытые и довольные альвионцы отпустили сказителям на свидание с кошками несколько минут. За это время боги успели переброситься парой слов.

— Спасибо, сестра, — промолвил Джей, имея в виду жертву, которую девушка буквально вынудила принести их противников.

— Это самое малое, что я могла для тебя сделать, — мягко отозвалась Элия, ласково проведя пальцем по руке брата.

— Королевские щенки уже едят из твоих прелестных ручек, — и довольно и с некоторой ревностью усмехнулся Джей.

— Да, — девушка утвердительно кивнула. — Кальм уже готов. Еще чуть-чуть, и Алентис присоединится к братцу.

— Папашу ты тоже собираешься приручить? — резко осведомился принц.

— Пока не увижу короля, ничего сказать не могу. Когда прибудем в Альвион, нужно будет постараться побыстрее попасться на глаза Кальтису. А уж если его величество клюнет на прелести сероглазой сказительницы, быть может, удастся стравить его с сыновьями. Тогда останется только стоять в стороне и смотреть, как рушится династия.

— Это и есть твой план? — в голосе Джея не было скепсиса, только внимание и настороженность.

— Конечно, это на план не тянет, но пока ничего другого в голову не приходит. Вряд ли мы сможем убить богов столь высокого Уровня своими руками. А когда я смотрю на этих высокородных болванов, — принцесса скосила взгляд в сторону кареты принцев, — появляется хотя бы слабая надежда на возможность осуществления мести, пусть и чужими руками. Ты же заметил, как сопляки лебезят передо мной.

— И насколько далеко ты собираешься зайти в их приручении? — осторожно поинтересовался Джей.

— Ты имеешь в виду, собираюсь ли я спать с ними? — прямо спросила брата Элия.

Принц мрачно кивнул.

— Не хотелось бы, милый…

— Ясно, — процедил принц.

— Не смотри на это так мрачно, дорогой. Если для пользы дела тебе пришлось бы проиграться в карты всей королевской семейке и Отису заодно, ты бы на это пошел. Ведь так?

— Ну, ты сравнила! — возмутился мужчина.

— Не дуйся, братец. Я вовсе не горю желанием оказаться в постели у кого-нибудь из этих идиотов. Но, как и ты, смогу переступить через себя, если это понадобится.

— Понял, — снова мрачно кивнул принц.

Проведав Апельсинку, сказители успели вернуться в карету за минуту до Отиса. Путешествие продолжилось. Миры осени перестали быть мрачными и дождливыми. Из освобожденных от задернутых штор окон струился солнечный свет. Неожиданно остро Элия почувствовала, как прекрасна жизнь, даже в это мгновение неизвестности, и мечтательно улыбнулась.

Сказители развлекали принцев анекдотами, а карета катила, неумолимо поглощая расстояние, отделявшее лоулендцев от цели их путешествия — Альвиона и прошлого. Постепенно пейзаж за окном начал меняться.

Под эротические байки сказителей принцы грезили о юной красотке, которая, как считал каждый, сегодня будет в его постели. Вдруг невдалеке резко пропел охотничий рог. Алентис и Кальм с тревогой переглянулись. Лес являлся собственностью королевской семьи, и только ее члены имели право охотиться в нем. Исключений не допускалось. А поскольку они в данный момент находятся в карете, на охоте король, пришли принцы к зловещему логическому заключению.