Путь меча

Глава 5. Ночной гость

Воин был стар. Настолько стар, что уже не помнил ни имени, данного ему при рождении, ни своих лет. Зато он прекрасно помнил, кому обязан теперешним состоянием. Эта память возвращалась к нему вновь и вновь бесконечным наркотическим кошмаром. И хотя воспоминания терзали, принося боль и сожаление, он каждый день с трепетом окунался в видения прошлого.

Воин уже перестал чего-то ждать. И давно забросил охрану города, здесь мало кто появлялся последнее время: за Ашкерумом прочно закрепилась слава проклятого города. Изредка только, наверху, над залом испытаний проносятся блеклыми тенями зеленые карлики, лесным жителям такой расклад дел был только на руку. Карлики собирали плоды с храмового сада, там до сих пор каким-то чудом выживали целебные растения и деревья.

Воин предпочитал проводить время в грезах, прокручивая в голове образы ярких воспоминаний. В этом подобии сна он еще мог ощутить свою полезность и причастность к делу, это была жизнь.

В своих снах он беседовал с учениками и ходил по древним улицам города, заглядывая в дома и заговаривая с призрачными жителями.

Вот Аркоррен, молодой воин степей, быстрый как дикий кот и гибкий как лоза, хорошо владеет ятаганом, но так слаб в копейной драке. Зато как он умел работать клинками, загляденье!

Вот Илиит’аль, по прозвищу Жало. Убийца из клана Белого паука, слабая с оружием своего клана – обоюдоострым шестом, но смертельно опасная с длинными кинжалами… Она… Она словно указывала в сторону дома семьи гнома Туагрона, старик предпочитал помнить имена творцов и мастеров и почти не запоминал имен всех остальных, безынтересных для него живущих: они приходили и уходили, а он оставался.

– Погоди, дочка, постой. Помню я его семью. И малышку Ольту и её смешливого проказника братца Бринна, и даже его жену, как там её. Они все давно истлели, теперь не более чем прах. Истлели и сгнили, так же как и я.

Скользнув в охранный контур, Воин заметил пульсирующий огонек чужой жизни, так непохожий на ранее замеченных в развалинах посетителей: кроме птиц и зеленых коротышек здесь уже сотни лет никто не появляется.

И ему стало любопытно, что за гость посетил город. Энергетика как у младенца, ни следа защитных плетений. «Блокирующий амулет? Может, кто-то из лесных?» Воин мысленно пожал плечами. Надо пригласить его на беседу. Давненько к нам не забредали гости, интересно узнать, что там за стеной.

В развалинах колонн раздалось тихое костяное щелканье. Камни, лежащие на спуске к нижним помещениям храма, зашевелились. Страж выпрямился во весь свой немалый рост и достал из-под завала свое оружие – хищную зазубренную фалкату.

Со времен осады он остался последним из сторожей храма, поскольку был завален камнями в зале испытаний, остальных порубили на куски мародеры. Почти любовным движением отерев от пыли старое, покрытое зелеными пятнами бронзовое лезвие, он поднял полыхающие зеленым светом глазницы к небу и застыл на месте, словно принюхиваясь. Мгновение спустя Страж вихляющей походкой направился в сторону дома кузнеца. Постепенно его шаги выравнивались, и он все быстрее и быстрее шагал, распугивая немногочисленную живность, переступая через нагромождения камней и ловко срубая кусты, мешающие пройти. Последние метры перед целью он уже почти бежал.

Маленький костерок давал неяркое, но почти бездымное теплое пламя: сыграло свою роль сухое дерево остатков мебели. Темнота наступила уже несколько часов, самое время отдохнуть от безумного дня, а Федор всё никак не мог уснуть.

План минимум – найти воду, еду и укрытие – был с успехом выполнен. Впрочем, действия он, собственно, и затевал, чтобы не усиливать накатывающуюся время от времени панику. Сейчас же, пережидая безветренную и удивительно теплую ночь, тяжким грузом навалились мысли и опасения. Защемило сердце. Мальцев вспоминал родителей и друзей, до него вдруг дошла кошмарная мысль, что он может больше никогда их не увидеть. Зажав голову в руках, парень, поскуливая, начал покачиваться из стороны в сторону, пытаясь успокоиться.

«Не время расклеиваться. Соберись! Сколько ни ной, проблема от этого никуда не денется. – Федор, в сердцах стукнул о стенку кулаком, боль в костяшках несколько отрезвила. – Пора подключить мозг».

Вечный вопрос, что делать? Вопрос, куда, как и зачем он попал, парень решил отложить до момента встречи с аборигенами, все равно кроме местных никто ему не ответит. Однако, судя по представителям флоры и особенно фауны, уже сейчас понятно, что на Землю это мало похоже.

Мальцев отнюдь не считал себя завзятым натуралистом, но найденные в доме остатки картин наводили на размышления. На картинах были изображены степенные, вполне узнаваемые люди. Ну, почти.

Статный невысокий мужчина с пышной бородой, в которой терялась половина лица. Пухлая розовощекая женщина с ярко-голубыми смешливыми глазами, с младенцем на руках. У ног её крутилась какая-то помесь кота и обезьяны, даже с картины кажущаяся жутко проказливой.

На Земле этот город уже давно бы почистили от остатков реликвий и превратили в туристический рай. В доме же сохранились почти все кухонные и обиходные приспособления, от кочерги до ложек, а в выемке за одной из картин он обнаружил несколько серебряных и медных монет в остатках рассохшегося мешочка.

На серебрушках с одной стороны был изображен молот, а по краю шла непонятная надпись. Буквы даже отдаленно не напоминали ни один из известных ему языков, что, впрочем, ни о чем не говорило. На обратной стороне серебряной монеты было изображение колеса с короной.

Медные монеты особой красотой не блистали: колесо на одной стороне и лист растения, похожий на клевер, – на другой; с другой стороны чеканка была достаточно аккуратная, без перекосов.

Спину кольнуло. Парень, лежа на прикрытых ветошью досках, осторожно подвигал плечами, вроде терпимо. Царапины поверхностные, остается надеяться, что когти у встреченного монстра не ядовитые. Другого варианта все равно нет, в городе аптек и поликлиник не наблюдается, а значит, лекарство от бешенства ему не светит.

«Ну, тогда кто не спрятался, я не виноват, озверею, выскочу за стенку и сам её покусаю», – попытался приободрить себя Федор, в общем, чем скорей он найдет людей, тем лучше.

Мальцев прикрыл глаза, собираясь немного подремать, под мелодичное цвирканье неведомых насекомых и успокаивающее потрескивание огня, как вдруг услышал негромкий нарастающий хруст: такой звук издают шаги человека, бегущего по усыпанной камнями дороге, похоже на то, что он здесь уже не один. Главное, чтобы то не была давешняя кошка. Парень накрыл костер противнем, найденным внизу, и осторожно подкрался к краю стены дома. Никого. Внезапно хруст повторился, в тени развалин дальнего от него дома кто-то размашисто вышагивал в направлении убежища Мальцева, по фигуре можно было опознать худого человека довольно высокого роста. Федор не смог сдержать вопль радости.

– Эй, там! Сюда, я здесь! – заорал он. Человек внизу остановился, развернулся к нему лицом и, секунду постояв, побежал на звук. Федор в щенячьем восторге хотел было дернуться к завалу и раскидывать камни, как вдруг в свете луны увидел нечто, что как холодной водой смыло все его ликование: по улице бежал скелет! Нет, не так – здоровенный Скелет, одетый в остатки потрепанного рубища. Бежал, размахивая на ходу причудливо изогнутым ножом.

По спине Федора в направлении поясницы проскакал табун мурашек с воробья величиной. В коленях противно задрожало, и Мальцев ватными руками оперся о край стены, чтобы не свалиться на пол. Округлившимися глазами он смотрел, как Скелет подходит к дому, голова его при этом оказалась почти на уровне пола второго этажа. Подняв черепушку с зелеными святящимися глазницами, эта мечта антрополога уставилась на Мальцева с явным интересом, правильность мысли подтверждали приглашающие жесты Скелетона.

«Если выживу, я скорей всего досрочно поседею», – подумал парень, отползая от края пола. На провокации со стороны нежданного гостя он решил не поддаваться, мало ли с какой целью его зовут. Костяшка же, поняв, что его проигнорировали, проскрипел нечто гневное, после чего зажал нож в зубах и пополз по стене, цепляясь за остатки лепнины.

Тут парню стало ясно, что или у него скоро будут нежданные гости, или надо что-то делать. Первая мысль о том, чтобы раскидать завал и сбежать, была затоптана логикой, он хорошо помнил, как быстро бежал скелетон.

Подстегнула решимость Федора черепушка, появившаяся над краем пола; прыгнув в угол, он схватил копье и с нечленораздельным воплем обрушил его на голову уже наполовину взобравшегося на площадку скелетона. Костяшка неожиданно легко отмахнулась от героического замаха и играючи вырвала из рук парня копье, но при этом потеряла равновесие и, выронив из клюва ножик, с костяным грохотом рухнула на землю. Хреновый размен, подумал Мальцев, осматривая доставшийся ему меч и наблюдая за Скелетоном, который, шипя как пробитое колесо, опираясь на реквизированное копьё, прихрамывает вокруг здания. Падение для него не прошло бесследно, при ударе о землю он лишился части стопы.

Черепушка все-таки решился на дальнейшие активные действия. Выставив перед собой острие копья, он осторожно начал подниматься по крайней, дальней от парня стороне дома. На той стороне стенка выступала над полом чуть выше роста Федора, и там он не смог бы вплотную приблизиться к краю, чтобы помешать.

В панике метаясь по площадке, Мальцев, наконец, пришел к здравой мысли и начал подтаскивать к краю пола крупные обломки стены. Первый же удачный снаряд снес скелет со стены как ветром. С уже знакомым звуком, гость обрушился на землю и тут же зашевелился, пытаясь собрать воедино рассыпавшиеся кости ног.

– Вот тебе два. – Выдохнул Федор, выбрав из груды каменный аргумент весом так килограммов на двадцать, и с усилием скинул на голову неудачного скалолаза. Шевеление затихло. Не останавливаясь на достигнутом, парень швырял вниз обломки до тех пор, пока наверху они не кончились, а внизу над грудой костей не возник внушительный курган.

Не заметив больше следов шевеления из-под камней, Мальцев на негнущихся ногах вернулся к костру и, сползя по стене, впал в беспамятство. Для одного дня впечатлений было слишком много.