Путь. Книга третья

Данилэн

– Джэд!

Ни звука.

– Джэ-эд!

Тишина.

– Может, применим проверенный способ? – шепчет мне Эльгер.

Я недоумённо поворачиваюсь… и не могу сдержать улыбку. В руках нашей королевы кувшин. Самый обыкновенный, объёмный такой, пузатый кувшинчик. С ледяной водой.

– Эльги, ты злодейка! Мужа не жалко, меня пощади! Кровать вся насквозь промокнет.

Она многозначительно хмыкает, и тонкая рука с тяжёлым кувшином замирает в опасной близости от дорогого мне лица:

– Дэрэк, я представления не имею, магия ли это и как подобную гадость снять. И главное – когда вы успели поссориться?

– Хуже, – хмуро отвечаю я. – Он меня… не захотел.

Королева ахает, и я вовремя перехватываю дрогнувшую руку, не дав воде пролиться.

– Не поверю в это никогда! Джэд последнее время совсем голову потерял, разве что прилюдно тебя не тискает! Готов заниматься с тобой любовью и днём, и ночью, когда удаётся затащить в любое более-менее пригодное место… а учитывая силу его желания и магии, все места для него подходящие… Дэрэк! Посмотри мне в глаза и признайся – ты пошутил?!

– Какие шутки… – я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не уткнуться в гриву раскинувшихся волнами по кровати иссиня-чёрных шёлковых волос, скрывая слёзы. – Эльги, я сам ничего не понимаю… Синеглазый вернулся с Пэрха, толком не поздоровался, завалился на кровать и на мои приставания, – мой собственный голос предательски дрожит, – даже не отреагировал…

Эльгер сочувственно гладит меня по голове, не забывая про кувшин:

– Бедный наш Дэрэк… Ты его неделю ждал… Я думала, Джэд набросится на тебя прямо на пороге, и мы сутки вас не увидим!

– Я тоже… – всё-таки я постыдно всхлипнул.

– Тогда, – лицо королевы делается жёстким, – посторонись!

Вода выливается сверкающей струёй. Мы отскакиваем, готовые ко всему – к воплям на весь Орж, потокам бушующей магии, проклятиям и ругани – только не к тому, что происходит.

А именно – ничего…

Синеглазый продолжает лежать так спокойно, словно даже не почувствовал этого ледяного душа. Постель моментально пропитывается влагой, по бронзовой коже ползут крупные капли. Кувшинчик был явно растянут заклинанием.

– Что за чёрт!

Нервы у нас не выдерживают, и мы продолжаем теребить мужа одновременно с двух сторон, причём моя рука пытается расшевелить ту его часть, которая никогда не оставалась равнодушной к моему вниманию… Безрезультатно.

– Плохо дело, – сдаётся Эльгер первая, – надо Тора звать. Или Мэль. А лучше обоих!

Согласно киваю. Королева исчезает.

– Джэд, – тихонько шепчу я, наклоняясь к самым губам, – любовь моя, да что случилось?! Я же с ума сейчас сойду, счастье моё синеглазое…

Он вдруг дёргается, как от удара, и открывает глаза – прямо напротив моего лица, так, что я не могу списать это на «показалось» или «почудилось».

Самая невероятная в мире синева пропала, уступив место клубящейся тьме.

– Отойди от меня.

Так спокойно, словно я – посторонний человек… Словно моё сердце не сжимается в ужасе, а дыхание не перехватывает от боли!

«Мой Синеглазый… если это игра, она затянулась. Если с тобой что-то происходит – скажи!»

Он меня не слышит!

Существуют моменты, когда ты не веришь в реальность происходящего – настолько они невозможны. Разум отказывается их воспринимать, сопротивляясь до последнего. Я готов отдать слишком многое, лишь бы это наваждение закончилось, оказалось дурным сном, кошмаром и я проснулся бы; уткнувшись в родное плечо, ощутил привычное тепло близкого человека, дорогого, знакомого до последней мелочи, растворился бы в привычной синеве.

Тот, кто смотрит на меня абсолютно чёрными провалами глаз, – не Джэд. Я его не чувствую. Нет эмоций. Нет чувства единого целого. Вчера я всё списал на усталость, потом был слишком зол… Сейчас я понимаю – произошло нечто страшное. Невероятное, пугающее.

– Тебе нужна моя помощь?

– Да.

Его рука, влажная от воды, тянется ко мне:

– Помоги мне подняться.

Это точно не он. Не всемогущий маг, не сильнейший человек… Просто мокрый истощённый парень, цепляющийся за мою руку…

– Кто ты? – вопрос вылетает быстрее, чем я осознаю́, что именно спросил.

– Аргарон.

Всё. Надежды, что я ошибся, нет. Да я и был уверен… с той минуты, когда он не ответил на мои ласки. Джэд, мой Джэд, не поступил бы так никогда.

– Ты с Пэрха?

– Нет. Мой мир гораздо дальше. Не только в пространстве… во времени.

– Возьми полотенце, вытрись. И оденься. Замёрзнешь.

Синеглазый давно высушил бы себя магией. Этот… Аргарон… ёжится от озноба.

– Как ты попал в это тело?

Больше всего на свете мне хочется сжать его до хруста костей и завопить: «Где Джэд?!»

– По договорённости. Спасибо.

– За что?!

– Я боялся, ты попытаешься сразу уничтожить меня.

– Не приписывай мне несуществующие добродетели, – усмехаюсь я. – Если бы я знал, как это сделать, не навредив моему…

Как объяснить этому созданию наши отношения?!

– Я не причиню вреда хозяину этой оболочки. По крайней мере постараюсь.

Очень обнадеживающе!

– Почему ты не открылся мне вчера?

– Мой разум не включился полностью. После перехода нужен период адаптации… сон. У меня очень мало времени. Я должен найти… человека. Во всяком случае, он сейчас выглядит как человек.

– Агра… Арга…

– Аргарон.

– В Саоре нет посторонних существ. Магия Моста защищает наш мир от любого проникновения извне. Здесь только те, кто родился в нашем мире.

– Тот, кого я ищу, не тут. Он скрывается на Земле. Но твой данилэн пообещал, вы поможете. Ты и девушка с такой же великой силой, как у него. Вон та.

Я быстро оборачиваюсь и вижу застывшую в паре шагов Мэриэль, за ней – Тора и Эльгер. Наша королева бледна и цепляется за Создателя, чтобы не упасть.

– Мэль, – спешу я предупредить действия нашей чересчур эмоциональной дочери, – пожалуйста, держи себя в руках!

Она подходит ближе и с ужасом заглядывает во тьму ставших чужими глаз:

– Где мой отец?!

– Его сознание спит.

Эльги тихонько стонет за моей спиной. Мне приходится подойти, обнять её:

– Не волнуйся. Похоже, это всё с согласия Джэда. А ты искупала невиновного человека. И кровать насквозь промочила. Суши́ теперь, муж вернётся – всыплет нам.

Такие простые, обыкновенные слова. Они успокаивают её, она заметно приободряется. Вот только сам бы я верил в то, что говорю…

– Что мы должны сделать, чтобы он как можно скорее вернулся в своё тело? – сурово спрашивает Мэль. Потрясающая девушка! Ничего лишнего – и личного. Самое важное.

– Нужно отправиться на Землю. Ориентиры я дам. Найти… человека. Заставить его вернуть то, что ему не принадлежит. Потом я отпущу вашего данилэна. Если получится.

– Как это – «если получится»?! – мгновенно свирепеет Мэриэль. – Ты хочешь сказать, чудовище…

– Аргарон.

– Мне без разницы, как тебя зовут! Не отдашь папу – я тебе помогать не буду! Может, ты его убил уже!

Существо с телом Джэда поворачивается ко мне, смотрит своими клубами мглы:

– Твой данилэн сказал, вы связаны. Твоя сила позволит совершить невозможное. К тебе он не сможет не вернуться.

Мои кулаки сжимаются сами собой:

– Это не сила. Но ради него я сделаю всё. Ты оделся? Мэль! Бери у него ориентиры и прыгаем на Землю.

– Дэрэк, – выдыхает Тор, – ты что-нибудь понимаешь?!

– Нет. Но сейчас это не имеет значения.

– Я считала всё необходимое, – решительно вмешивается Мэль. – Пошли!

– Подожди! – этот вопрос появляется неожиданно для меня самого. – Аргарон, ты магией владеешь?

– В вашем понимании – нет. Но перемещаться могу. Отдельно от тела. Поэтому вам придётся позаботиться о физической оболочке, – он пронизывает Мэль взглядом. – Понимаешь? Я не хочу вреда тому, кто мне доверился. Мне необходимо выполнить то, ради чего я пришёл.

– Ты и на убийство из-за этого пойдёшь? – возвращает злобный взгляд Мэриэль.

Я понимаю, что мы сейчас разругаемся, если не раздерёмся. Поэтому беру за руку… как мне называть его?! Как передать то, что я чувствую?! Пальцы в моей руке, родные, знакомые, тёплые – но управляет ими не бесконечно любимый мною человек.

– Что ты делаешь? – сухо удивляется Аргарон.

– Считай это неотъемлемой частью моей силы. Я привык заботиться об… этом теле.

Он коротко кивает. Странно видеть такой непривычный жест. Джэд всегда взмахивает головой – дерзко, резко, чуть вбок.

Мэриэль стискивает губы, но переносит нас в долю секунды. Слава Создателю, вроде лето. Не холодно. Место, где мы оказались, мне незнакомо. Не город, не лес, не поле… Бесконечный газон, уходящий в горизонт. Солнце вдалеке низко замерло. Утро, вечер? Одинокий огромный дом из стекла и стали. Изображения таких сверх современных дворцов мне в моей прошлой, «земной», жизни встречались на фотографиях в роскошных журналах. Ровные линии, идеальная симметрия, простота и скука. Тёмные окна, тишина, неподвижность.

– Куда теперь? – сурово спрашивает Мэль.

– Внутрь, – Аргарон почти виснет на мне.

Я тревожно оглядываю его:

– Всё в порядке?

– Да. Времени мало…

Он устремляется к стеклянным дверям этого геометрически правильного дома. Конечно же, закрытым на какие-то непонятные мне запоры, издевательски мигающие красными огоньками. Технические достижения Земли. Мэль презрительно фыркает – и мы стоим уже за ними, в просторном и светлом холле. Широкая лестница, белизна и пустота. Сверкающие хромом поручни, низкие пуфики. Создание, завладевшее Джэдом, стремительно поднимается наверх, словно его ведёт незримая нить. Хотя – сказывается многолетняя привычка – я замечаю, что эта быстрота даётся ему нелегко. Перед прямоугольником белой, сливающейся со стеной двери он замирает, просительно смотрит на Мэриэль:

– Пожалуйста… Нам надо туда.

Дочка вскидывает на него взгляд и, не задавая лишних вопросов, переносит в комнату. Первое впечатление – шок. Это детская. Пёстрый ковёр на полу, обои с весёлым рисунком. Сотни ярких игрушек. Низкая кроватка с пологом, аккуратно сложенные стопочки одежды.

И ребёнок! Девочка, лет шести или семи. Прехорошенькая, кудрявая, утопающая в ворохе рюшечек и бантиков. Настороженно поглядывающая на нас, возникших так неожиданно перед её симпатично вздёрнутым носиком. Аргарон шумно всасывает воздух, первый раз проявляя признаки волнения, и почти падает на колени рядом с этой разряженной куколкой, прижимает её к себе и дрожит, выплёскивая из себя поток бессвязных и непонятных слов. Мне удаётся разобрать лишь:

– Раонара!.. Данилэн…

Мэль настороженно делает шаг вперёд и замирает. Только что спокойная, неподвижная девочка обнимает пришедшего с таким восторгом, воплями и слезами, что мы, переглядываясь, понимаем – мешать им не следует. Они говорят – так быстро, что не уследить даже за эмоциями, настолько скоро они меняются на лице ребёнка и того, кто пришёл к ней в облике незнакомого человека.

– Решился-таки… – раздавшийся совсем рядом голос заставляет нас вздрогнуть и обернуться.

Женщина. Вошедшая через дверь, поскольку та ещё плавно закрывается за её великолепной фигурой. Идеально правильные черты, тщательно уложенные волосы – то ли своего, то ли искусственного золотистого оттенка. Светло-серые глаза смотрят на нас лишь миг – и в них начинает клубиться та же зловещая мгла.

– Не жалко? Жизни? Своей, чужой… Эльков впутал…

– Замолчи. Я забираю Раонару. Ей тут плохо. Она хочет домой.

Женщина глядит на него почти презрительно, но мне почему-то кажется, что она боится. Иначе почему она нерешительно застыла, не пытаясь помешать?

Аргарон опять обращается к девочке. Та обнимает его настолько крепко, что нежные пальцы белеют от усилия. Кивает часто-часто. Женщина следит за ними с отвращением, почти с ненавистью. Делает-таки шаг, протягивает руку…

– Нет.

Голос Мэриэль спокоен, но сколько в нём власти! Наша будущая королева коротким жестом ставит Барьер, отделяя ту, в которой почувствовала угрозу.

– Почему ты вмешиваешься? – спрашивает женщина. – Тебя это не касается!

– Там мой отец, – Мэль очень похоже взмахивает головой, указывая на прильнувшую к ребёнку фигуру, – и, сдаётся мне, он прекрасно знал, кому помогает. Значит, это и моё дело!

– Эльки, – кривится красавица, – вечно вам неймётся… Могущественные, благородные, великодушные…

Аргарон манит меня рукой. Вторая напрочь увязла в кудряшках ребёнка.

– Я сейчас отправлю Раонару домой. Затем у тебя будет время вытащить твоего данилэна. Когда я погибну, позови его. Он услышит и проснётся.

Послушно киваю, и тут до меня доходит смысл его слов:

– Когда ты – что?!

– Умру. Моё время вышло. Я шёл через миры, через тысячелетия… Моё собственное тело мертво. Неважно. Она, – он прижимается губами к щеке девочки, – важна. До́ма её ждёт настоящий облик… И достойное будущее.

Его лицо – лицо любимого мной человека. А сейчас кажется, что и слова́ тоже…

– Аргарон… – мне очень хочется сказать нечто важное, но слова́ теряются в море вопросов, мыслей, чувств. – Раонара – кто она? Дочь? Жена? Возлюбленная?

– У нас нет ваших определений. Она – данилэн… Всё вместе и намного больше. Та, ради которой не жаль отдать жизнь.

Он мучительно морщится, затем говорит что-то Раонаре… Тихо, почти беззвучно. Глаза девочки полны слёз, но теперь я вижу, как в их глубине начинает подниматься тьма. Словно чёрная краска, капнутая в воду, – расплывается, расползается… И исчезает. Девочка безжизненно обвисает в его руках. Мягкая тряпичная кукла.

– Всё, – Аргарон сам берёт меня за руку и вдруг счастливо улыбается, – она дома! Спасибо вам! – Он смотрит на Мэль и повторяет, продолжая сиять: – Спасибо!

Его глаза начинают синеть. Теперь моя очередь прижать его к себе – или уже не его?!

«Джэд!»

«Дэрэк?..»

Всплеск силы чувствую даже я. Мэль так просто взвизгивает и кидается к нам. А меня подхватывают самые лучшие руки на свете, и неповторимая, исключительная синева захлёстывает меня.

– Мой Синеглазый!

Джэд осматривается, быстро, внимательно, взгляд останавливается на женщине, притихшей за гранью предусмотрительно сохранённого Мэль Барьера.

– Надо же, – цедит та, – какой сильный эльке. Выдержал.

Два решительных шага – и напротив неё стоит скрестив руки на груди король Саора.

– Земля не входит в зону моей ответственности, – произносит он негромко, глядя на неё в упор, – но я буду присматривать за тобой, Илегар. Сменишь ли ты обличие, станешь мужчиной, девушкой, ребёнком, сохранишь женский облик – я всегда буду знать, где ты и что делаешь. Это тебе ясно?

Она – мне приходится так называть это существо – взирает на него с откровенным страхом:

– Ты сохранил память Аргарона?!

Дэйкен ничего не отвечает, просто смотрит – и под этим взглядом женщина окончательно сникает:

– Я поняла тебя, эльке. Не доставлю беспокойства. Возможно, скоро даже уйду. На Земле меня удерживала Раонара. Ей нельзя было заходить слишком далеко… Отпусти меня.

Мэриэль, повинуясь жесту отца, снимает Барьер. Но первые покидаем этот странный дом мы трое. И наша спальня кажется мне настолько родной, что я облегчённо и восторженно вздыхаю.

– Дэрэк мой… – Джэд тянет меня к себе, его губы сливаются с моими, его руки забираются под рубашку, его желание сквозит в каждом прикосновении. – Как же я стосковался…

Мэль насмешливо фыркает – и оставляет нас одних.

– Подожди, – я пытаюсь слабо сопротивляться, – это существо… этот Аргарон. Где ты его подцепил?

– В Пэрхе. Он умирал. Удивительное создание… ничего общего с человеком. Я помог. Не мог пройти мимо! Он пробился через сотни миров и века́ – три с половиной тысячи лет! – чтобы найти и вернуть любимую или любимого – у них нет пола… Дэрэк! Разве я мог остаться в стороне?! А если бы тебя похитили, спрятали во времени и пространстве?! Понимаешь… Наши миры очень разные. Но одно общее у нас есть. Я не раздумывая пошёл бы за тобой, Аргарон бросился за Раонарой…

– Почему ты мне не сказал?!

– Не успел. Чтобы дать ему шанс, я уступил ему тело сразу, как переместился в Саор, а он недостаточно освоился в нём. И период адаптации. Долгий сон, если по-простому. Мы договорились – он проснётся, всё тебе расскажет… Дэрэк! Ну не злись… я так соскучился.

Он хватает меня и несёт в постель… которую Эльги так и не высушила!

– Стой!

– Что… Ничего себе! Вы чем тут занимались в моё отсутствие?!

– Тебя будили!

– Успешно? – Синеглазый хмыкает, и кровать принимает приличный вид. Ненадолго, потому что на неё тут же прям-таки заваливают меня… Ох, он и вправду стосковался за неделю! Даже время на одежду не тратит!

– Невыносимый, мерзкий, невозможный тип, – успеваю я простонать. – Ты хоть представляешь, как я переживал? А если б ты не вернулся?!

– Как бы я посмел не вернуться на твой зов… мой данилэн.

Совпадение

– Мне тебя силком поднять?

Недовольное ворчание и мах рукой – отвали, мол. Вот они, минусы супружеской жизни с королём Саора. Тэор уже взойдёт скоро, а он застрял с этими кристаллами!

– Джэд, на руках сейчас в постель отнесу!

– Неси.

Хитрый какой… Это в бессознательном состоянии он весит, словно лэктэрх новорожденный, а в бодрствовании и здравии с ним перекормленный хоренг не сравнится! С места не сдвинешь это хрупкое тельце без желания на то оного! Ладно, попробуем по-другому. Подойти, погладить спинку, соблазнительно выглядывающую из-под задравшейся рубашки, запустить руку под тугой пояс штанов…

– Смотри, совратитель, какая запись интересная.

– Интереснее тебя?

– Меня ты знаешь вдоль и поперёк. Даже, не постесняюсь сказать, и вглубь… А тут нечто любопытное!

Интригующе. Беру кристалл, смотрю. Синеглазый пристраивается рядом.

– Вот, с момента прихода бури. Видишь самое начало? Как тёмный всплеск.

Каюсь, проглядел. Начинаю с начала. Берег острова. Скэй?

– Одик. Вдали Корх заметен.

И как он рассмотрел? В дымке на горизонте?

– Джэд, это чей кристалл?

– Маргера, сына Свейра. Был такой Советник при Грихэне. Очень въедливый. Ну, ты опять перескочил! Дай сюда!

Он отбирает кристалл и показывает мне уже замершую в нужном месте картинку. Светлый песок, размеренно плещущиеся волны. И постепенно сгущающиеся хмурые тучи, стремительно надвигающиеся на того, кто в тот момент стоял с кристаллом на берегу.

– Здесь! – Синеглазый останавливает запись в том месте, где перед тучами на миг возникает чёрный сгусток, похожий на язык пламени или лепесток цветка. Доля секунды – и он исчезает.

– Что это?

– Пока не знаю.

– А запись откуда?

– Из Зала Памяти. Знаменитая Иенская буря. Пятнадцать жизней. Сына Адисга тогда, мягко говоря, склоняли всем Корхом. Принц Роал западное крыло замка восстанавливал почти год. Скандальная история.

Понимаю. Грехи своих пра-прапрадедов мой муж воспринимает весьма болезненно. Уродился же такой… ответственный!

– Совершенство моё королевское, это семь веков назад случилось! Почему тебя сейчас именно эта запись привлекла?

Джэд убирает картинку, откладывает кристалл в кучку на столе, обращает на меня задумчивый взгляд своих невероятных глаз… Какой же он у меня красивый! Дыхание перехватывает! Распущенные волосы шёлковыми потоками струятся по плечам…

– Дэрэк, погоди… Не отвлекай. Смотри сюда.

В его руках очередной кристалл, взятый из другой россыпи. И вид перед нами открывается иной. Берег Океана, покрытый лесом, шапка Солха вдалеке.

– Айг. Запись Вейша, принца Пенша.

Прикидываю время.

– Олькен?

– Аржэн. Самое начало правления. У этой бури названия нет, Вейш был отличным магом, погасил быстро, без жертв. Но! Вглядись!

Синеглазый опять останавливает действо в момент возникновения лепестка чёрного пламени, который уже настораживает.

– Совпадение?

– Если бы… Следующее – запись Апине, хоренга из Лакшэз. Эскен тогда ему лично благодарность объявил, за помощь в усмирении Тагайской бури. Правда, дед мой и сам руку приложил, уж больно здорово стихия разбушевалась. Сариэт затопило, до Эрижа докатилось. Род Апине семерых недосчитался, в Гнезде Сварда тоже потери были. Счастье, что и те, и другие – крылатые, побросали всё и умчались прочь. Теперь гляди внимательно!

На записи – знакомый тёмный всполох. Секундный, но заставляющий нахмуриться и подобраться.

– Джэд, это уже не смешно. Что это может быть?!

В ответ меня одаривают сдержанным хмыканьем – и разворачивают следующую картинку. Улиш, разлив Саджа. Раннее утро, Океан пленяет игрой серебряных бликов. Тучки на небе еле заметны, а вот сгусток черноты словно вырос в размерах и уплотнился.

– А это что за катастрофа? И чьё правление?

– Моё.

Дэйкен серьёзен, и я чувствую его сосредоточенность и тревогу.

– Вчера я почувствовал колебания фона, помчался в Улиш. Успел вовремя, поприветствовал зарождающуюся бурю, навёл порядок. И выброс этот заметил. Наверно, остальные маги прибыли после того, как стихия бушевала, им не до того было. А на фоне ясного неба сам видишь, как в глаза бросается. Длится секунды, возмущений магии не даёт. И я вспомнил, что уже подобное видел – когда смотрел Иенскую трагедию. Потом в памяти всплыл Тагай. Начал просматривать все похожие всплески – наткнулся на отчёт Вейша. И вот что меня насторожило – перед нами возникает карта Саора.

– Гляди. Возникает на берегу Океана, у Одика. Затем перемещается к Айгу. Вернулось к Лакшэз. И вчера – Улиш. Четыре бури, все очень похожие. Последствия разные, но это зависело от своевременности вмешательства магов… Только ты посмотри, какая любопытная картина вырисовывается!

Я слежу за линией, возникающей по мере того, как Джэд показывает:

– Появилось у одного края Саора, перелетело почти к другому, развернулось, ударило по берегу, откатилось назад… Необычно, правда?!

В моей голове только одна мысль: как он это заметил?! И – почему?

– Синеглазый, судя по азарту в твоём голосе, это ещё не всё.

Мой муж смотрит на меня с непередаваемой смесью торжества и тревоги:

– Дэрэк, если я прав в своих подозрениях, следующий удар придётся по Тагайю, ближе к Онору. А всплеск этот ни что иное, как заклинание, растянутое во времени. Между первыми двумя проявлениями около трёхсот лет, второй путь оно преодолело за сто пятьдесят, в Улиш добралось за семьдесят пять. Каждый раз срок сокращается вдвое. Соответственно, лет через тридцать семь – тридцать восемь можно будет удобно расположиться на берегу, свесить ножки в Океан и приветствовать новую катастрофу.

Лицо у меня вытягивается и принимает требовательный вид:

– Мы что, станем терпеливо ждать?

– Разумеется, нет! – Джэд рывком снимается с кресла. – Кто знает, что произойдёт за эти годы? Вдруг звёздам надоест, что хожу я к ним часто, а переселяться насовсем отказываюсь! Оставлять доченьке в наследство нерешённые проблемы не хочется.

Синие глаза бросают мне вызов – завуалированный озорными искрами:

– Как ты относишься к прогулке перед сном?

Вообще-то у меня были иные планы. Уложить его в постель, например, и заняться чем-нибудь приятным для нас обоих. Но побеждает дразнящая, непередаваемая, лукавая улыбка:

– Дэрэк… Океан в лунном свете, ночь на берегу… Где твой романтический дух?

Вздыхаю и натягиваю рубашку обратно. Всякие разумные слова, вроде «не лучше ли заняться семисотлетними заклинаниями с утра?», произносить бесполезно. У Дэйкена своя система исчисления: решил – делаю. Буду сопротивляться – он пойдёт в Тагай один. И кто знает? Звёзды – женского рода. Синеглазый красавец-король давно привлёк их внимание.

Сард встречает нас потоками золота, разлитого по волнам. Тэор пока не видать, тем лучше. Слияние не самая подходящая пора для наших целей. Джэд приветливо кивает Океану, лениво плещущемуся у наших ног. Шаловливо оглядывается на меня… и начинает раздеваться.

– Т-ты что… серьёзно про романтику?! – теряюсь я.

– А то! – муж открыто хохочет. – Сейчас как наброшусь!

Одежду он забрасывает подальше и заходит по пояс в воду:

– Будешь торчать с отвисшей челюстью или всё же присоединишься и подстрахуешь? Всплеск каждый раз проявляется над Океаном, здесь мы его и перехватим… Дэрэк! Да очнись же!

Очнуться?.. Поздно, любовь моя. Вся моя жизнь – это колдовской сон… Звёзды, уже настоящие, лижут твоё совершенное тело, отражаются в невероятных глазах, даже в лунном блеске сияющих ярче всего на свете… Я приворожён, очарован, опьянён тобой… Тёплые, ласковые волны мягко окутывают меня, идущего за тобой в Океан… да хоть за Грань! Я готов ради тебя на всё. Даже – обуздать своё желание. Мне далеко до твоей преданности миру. На первом месте у меня ты, один-единственный, всегда – ты. Я благословлён и проклят тобой, Джэд.

– Дэрэк… – сильные бронзовые руки обнимают меня, – Дэрэк мой… Потерпи. Давай, закончим с этим заклятием, а потом – я твой. Сегодня, завтра… вечно.

Слова, в отличие от взгляда, даются ему с трудом. Не любит моё синеглазое сокровище произносить вслух то, что думает.

– Джэд, заклинание должно появиться только через тридцать восемь лет! Как ты собираешься с ним бороться?

– Например, прибегнув к возможностям Хранителя Саора, – усмехается Дэйкен. – Помнишь, однажды я тебе ягоду показывал?

Такое забудешь! Той ночью ты впервые признался мне, что бессмертен. И умер через три дня.

– Изменишь время?

– Не в масштабах всего мира, – хитро подмигивает мне Джэд, – просто позовём к себе этот чёртов сгусток. Затем уничтожим его и пойдём спать.

В его изложении это действительно очень просто. Пока не задумаешься над реальным воплощением… Иногда мне кажется, что рядом со мной бог, по недоразумению заброшенный в Саор. В человеческом облике, хрупком теле, но с непостижимыми возможностями.

– Я не ставлю Барьер, так что, Дэрэк, гляди в оба. Начали?

На какой-то миг вокруг нас всё замирает. Стихает ветер, останавливаются волны. Звёзды перестают мерцать и светят ровно и холодно. В золоте Сарда утопает берег, тишина током крови звенит в ушах.

Чёрный цветок расцветает в нескольких шагах – мрачный и… живой! Его лепестки из языков мглы дрожат, в них пульсирует тьма. А ещё – он застывает, словно не решаясь двинуться дальше. И даже отклоняется!

– Ну уж нет, – Синеглазый манит его к себе, – иди сюда!

– Слушается! – невольно вырывается у меня, при виде того, как колеблющийся всплеск медленно, нехотя, но приближается. – Он подчиняется тебе, Джэд!

На секунду небо надо мной вдруг становится голубым, глаза режет золото солнца, а не луны́ Саора, и в ушах звучит насмешливый голос, что стал для меня самым родным, а тогда был почти незнакомым: «Я привык к тому, что мне подчиняются».

Заклинание постепенно уменьшается, съёживается до размеров небольшого сгустка и трепещет.

– Оно боится! – поражённо выдыхает Дэйкен и, прежде чем я успеваю предостерегающе вскрикнуть, протягивает навстречу руку.

Это странно, непостижимо, удивительно! Но чёрный язычок огня доверчиво устраивается в его ладони! Джэд чуть склоняет голову, рассматривая неожиданного гостя.

– Ты с ним разговариваешь?! – не выдерживаю я.

– Чувствую, – Синеглазый серьёзен и собран. – Оно неразумно… в нашем понимании. Но оно хочет жить!

Тьма над его пальцами стремительно меняется. Вытягивается хвостом, мощной шеей, загнутым клювом, короткими толстыми лапами, огромными крыльями – и на запястье короля Саора сидит, вцепившись в браслет, гигантская птица.

– Штормовестник!

Они одинаково нагибают шеи – великий маг и воплощённое заклятие – и даже блеск их глаз, восторженный, истовый, – похож.

Затем короткий клёкот и такой же ликующий крик:

– Лети!

Джэд подбрасывает птицу, и та взмывает вверх, делает над нами круг, ловит поток, поднимаясь всё выше, в звёздное небо, к сиянию Сарда, навстречу стихиям, ветрам и бурям, среди которых уже не будет одной, только что перерождённой.

– Оно очень хотело жить, – виновато вздыхает Синеглазый, – я не смог его уничтожить. В своём теперешнем состоянии оно больше не причинит вреда.

Я потрясённо провожаю парящий над Океаном крылатый силуэт.

– Ты дал ему форму?!

– Тело. И жизнь. Штормовестники живут долго. Надеюсь, оно будет довольно.

– А потом?

– Уйдёт к звёздам, как всё живое. Дэрэк, ему семь веков – неосознанному стремлению к сохранению себя, потоку обратной магии, что не смог раствориться и исчезнуть. Оно заслужило право на существование. Считаешь, я поступил безрассудно?

Мне становится весело – и легко:

– Ты уникальный человек, Джэд. Маг, пожалевший заклинание… Оно точно теперь не опасно?

– Абсолютно. Обычная птица… Дэрэк… Мы можем идти домой. Или… ты романтики хотел?

Сильные руки подхватывают меня, вырывая из волн:

– Так как? В Орж? На берег?

Синие глаза искушающе сверкают. Но есть нечто гораздо более прекрасное и притягательное в этом непостижимом создании, намного совершеннее внешнего облика. Его душа.

– Мне всё равно, Джэд. Главное – рядом с тобой.

Перекладные

Полумрак спальни… Можно обойтись одним огоньком. Я отлично вижу в темноте. Одежду к чёрту! Подкрасться, обнять со спины, прижаться, зарыться в снежно-пепельные волосы, положить ладони на ровные, развитые плечи, скользнуть вниз, к рельефным мышцам живота… Нежная, светлая, чуть матовая кожа… Тело податливо прижмётся, а мои пальцы продолжат движение ниже, пока…

– Мой король, прими нашу бесконечную благодарность…

Я вздрагиваю и открываю глаза.

Аскаф. Вакар. Дом Наблюдателя. Сам сын Кера склоняется передо мной в обязательном поклоне. Давлю рвущийся досадливый стон.

– Аван, тысячу раз просил – Джэд.

Наблюдатель, в традиционном тюрбане и пёстром халате с кисточками по подолу, продолжает взирать на меня, словно тонх на первое яйцо. Зато девушка за его спиной, закутанная в лёгкие, полупрозрачные ткани, лукаво мне подмигивает:

– Синеглазый, папа за полтора века проникся местными обычаями. Ты для него – господин и повелитель!.. Ойта хочешь? По-вакарски!

Больше всего я хочу домой. Осуществить мечты, из которых меня грубо вырвали. Но Векари об этом говорить стыдно.

– Спасибо, Веки, – принимаю из её рук крошечную тонкую чашечку. – В чём отличия?

– А ты попробуй!

Ойта со всякими приправами из иных миров я, честно говоря, после Паджера побаиваюсь. Напробовался на всю оставшуюся жизнь. Векари, не справившей и семнадцатилетие, да ещё и редко бывающей в Саоре, мой страх объяснить затруднительно. Зато Аван, в числе прочих искавший в Аскафе человека, чьё имя мне до сих пор тяжело произносить, смотрит на дочь с укоризной. Чтобы избавить девушку от незаслуженных упрёков, делаю осторожный глоток. Вкусно. Эх, рядом нет Мэль! Каких ехидных замечаний я наслушался бы!

– Мой король, прости, что беспокою. Ты и так устал. Но сын Гэкэра очень просил заглянуть и к нему. Раз уж ты выбрался на север Аскафа.

Машинально киваю. Затем вспоминаю, что Элвар не стал бы гонять по пустякам. Ни о какой ерунде, вроде прошлого «Дэйкен, мы тут с одним дружественным племенем пустынного орхара раздразнили, и он нас неделю по пескам гоняет», речь не идёт. Похоже, мои мечты придётся отложить на весьма неопределённый срок. Векари забирает у меня пустую чашку и поправляет своё воздушное одеяние.

– Джэд, я с тобой. Подбросишь?

– Веки, король и так утомлён… – начинает протестовать Аван.

Не утомлён и не устал. Я близок к тому, чтобы рухнуть на любую горизонтальную поверхность – пойдёт даже во-он тот симпатичный полосатый коврик на полу – и отключиться на пару часов. Спал я дней пять тому назад. А когда последний раз ел, хоть убей, не помню. Дэрэк меня прикончит, воскресит, отругает и опять отправит к звёздам… Но внешне я очень даже неплохо выгляжу, по крайней мере, настолько, что дочь Авана, незаметно, по её мнению, оглядывает меня и скептически хмыкает. Ладно. И в таком состоянии я вполне способен прогуляться к Элвару и прихватить Векари с собой. Отосплюсь после возвращения в Орж.

Ориентиры Париве я запомнил ещё с того незабываемого визита двадцатилетней давности. Моё первое знакомство с Аскафом вышло бурным и вполне могло стать последним. Зуб орхара оставил след аж на браслете, неподвластном никакому воздействию – до того могучей оказалась тварь размерами с небольшой дом. Счастье, что тогда принц Соледжа тратил свою неуёмную энергию исключительно на ухаживание за девчонками в своём университете на Земле. Иначе сдержанным порицанием Совета и подозрительным взглядом Гэссы я не отделался бы. Весело было, однако!

Правда, и возвращения моего тогда никто с таким нетерпением не ждал. Не хватал в охапку, не прижимал сильно-сильно, чтобы через миг отстранить и оглядеть всего в поисках незалеченных ран, не орал и тут же не целовал так, что захватывает дух и появляется состояние огромного счастья, когда ты согласен на всё – покорно и виновато кивать, давать себя раздеть и подробным образом осматривать – вдруг упустил какую-то царапину! – отвечать на ласку и внутренне ликовать – оттого, что ты дома, рядом, можешь больше ни о чём не волноваться.

Зато и скрывать мне приходится больше. И тщательнее.

– Синеглазый! – радостный рёв Элвара оглушил, наверно, всех пустынных тварей на сотню шагов вокруг.

Глядя на этого здоровенного, широкоплечего, нахально смотрящего на меня сверху вниз – в буквальном, разумеется, смысле – жизнерадостного парня, трудно поверить, что он из Саора. Такие великаны подходят Маринику или Скаэгу. Слава Создателю, меня он в своих ручищах душить не осмеливается, а вот Веки достаётся за двоих. И – девушке это нравится! Любопытно…

– Покажи-ка левую! – требует сын Гэкэра. – Эй, браслетом не прикрывай! Ну надо же! Даже шрама не осталось!

– А ты надеялся? – не могу удержаться от усмешки.

– У меня впервые на глазах откушенная конечность отросла, – в голосе Элвара восторг, словно у ребёнка, впервые зажёгшего огонёк. – Ты, Дэйкен, вообще, человек?!

Кто б мне на этот вопрос ответил… Отец – и тот вздыхает и руками разводит.

– Мой муж сказал однажды, что ему плевать, кто я. Хоть бог, хоть скоуни… Эл, ты меня зачем звал? На регенерировшую ладонь полюбоваться?

– Я бы с удовольствием и потрогал, – великан хихикает, – только магией твоей сыт ещё с тех пор… Кстати! Что значит – мой муж?!

Позабытая ненадолго Векари растягивает губы в улыбке:

– Эл, вот что получается, когда безвылазно сидишь в ином мире! Домой надо заскакивать, хоть изредка! Это же самое главное событие в Саоре за минувший год!

– Мы с принцем Соледжа… Обряд прошли, – я краснею и отворачиваюсь.

– Сами додумались?!

– Бабушка постаралась. Неприлично, мол… дурной пример детям подаёте.

Теперь они хохочут оба…

– А смущаешься чего? Ты, Синеглазый, и так сплошное недоразумение. Подумаешь – на парне женился! Как с твоей силищей не свихнуться – вот что уму непостижимо! Или манией величия закончить. Нет же – мальчишка мальчишкой, по мирам носишься, в авантюры влезаешь… Принца своего только в Аскаф не тащи, – Элвар сразу серьёзнеет. – Ведуны опять лютуют. Собственно, я тебя затем и позвал.

У него в руках кристалл. Сын Гэкэра протягивает его мне и мягко, но настойчиво отворачивает от меня Веки. Не к добру… Бегло проглядев содержимое, я сглатываю и соглашаюсь с ним: Дэрэку в Аскаф путь заказан надолго.

– За что они их так? – мой голос спокоен, но внутри всё кипит.

– Кровная вражда. Сильное племя собралось и полностью вырезало ослабевших соперников… Синеглазый, они в часе пути. Париве не станет сопротивляться долго. Ты единственный, кого их ведовство пугает, как Океан – ведокса. Прикрой нас с Мареном. Сыну Вепа тоже деваться некуда.

– Вы с ним связывались?

– Обговорили заранее. Решили, если ты согласишься, – мы тут пересидим. Пожалуйста, Джэд!

– О чём конкретно ты просишь?

– Поставь Защиту. Твою.

Смелая просьба. Особенно если учесть некоторые специфические особенности.

– Эл, вы с Мареном не обладаете магией такого уровня, чтобы свободно проходить через подобный Барьер. Будете сидеть привязанные к месту!

– Ничего. Пару недель потерпим. Резня утихнет, мы обойдёмся собственными силами.

– Я могу пока забрать вас в Саор.

– Сухой колодец! Синеглазый, даже не вздумай! И убери этот взгляд… королевский. А то у меня длинный язык. Некоторые мужья узнают, как их… хм… супруги развлекаются в свободное время.

Во все времена в любых мирах эта фраза подразумевает всего лишь любовниц, оргии, пьянство и разврат. И обычно никого это не останавливает и не пугает. Мне же резко не хватает воздуха, хотя Элвар имеет в виду совсем иное, для меня куда более угрожающее. Если Дэрэк узнает – нет, не о той отгрызенной руке, а про последнюю бойню – неделю со мной разговаривать не станет!

– Сын Гэкэра, один намёк – и я вспомню, что и на самом деле Правитель. И прикажу тебе молчать. А потом отправлю Наблюдателем в Скаэг или ещё дальше. Туда, где твой болтливый язык не услышит никто.

Ухмылка сбегает с лица парня, и он резко отступает. Векари моментально оказывается рядом, в её тонких чертах страх.

– Синеглазый, – Элвар выдыхает почти беззвучно, – да ты чего… успокойся. Я пошутил. Джэд, ты в зеркало на себя посмотри… За все эти годы я тебя впервые таким вижу! Словно это не ты, мой друг, с которым мы бились вместе, который меня спасал сотни раз, а… король Саора…

– Ты дёрнул хоренга за хвост, – нахожу в себе силы улыбнуться я. – Прости, тема, которой ты коснулся… болезненная. Связывайся с Мареном, пусть прыгает сюда. Поставлю Барьер, вплету для вас право прохода… Веки, тебе придётся вернуться в Вакари.

В ответ девушка загадочно качает головой:

– Ни за что! Папа настолько привык к Аскафу, что и традиции этого мира перенял! По которым дочь выходит замуж исключительно с разрешения родителей. Только, по Закону Гэдэи, мы в Саоре с пятнадцати лет сами выбираем свою судьбу! Кем мы хотим быть… и с кем.

Она влюблённо смотрит на сына Гэкэра и умоляюще – на меня:

– Благослови нас, Хранитель Саора!

– Та-ак… – очень хочется присесть. Ещё больше – упасть. Вместо этого я укоризненно смотрю на дочь Авана: – Веки, отец же беспокоиться будет! А Делиза на весь Саор скандал закатит! И как ты сейчас в Париве останешься? Без вещей и всего, что там девушкам полагается? И ещё… Где я тебе венок из сошта возьму?!

Всё. Последняя фраза – приговор. Передо мной склоняет колени пара молодых идиотов, которых я, считай, уже благословил.

– Мне всё равно венок бросать некому, – Векари опускает взгляд в пол, – а так я рядом с мужем буду. Я бы и без Обряда к Элу сбежала, но как тебя к отцу занесло, сразу поняла – судьба.

О, это слово! Жаль, Дэрэк не слышит… И что мне делать? Соврать, что не помню клятву? Связаться с Аваном? Делиза мне потом всё равно истерику устроит, не поленится, в Орж придёт, Кругу нажалуется, а то и Совету…

– Синеглазый, бабушка в курсе.

Мне радоваться?

– Джэд, мы давно собирались, – Элвар глядит на меня с такой надеждой, что дальше тянуть просто неловко. – Но ты же знаешь сына Кера! Жену потерял, над дочерью трясётся! На все мои уговоры один ответ – только если вернётесь домой! Вбил себе в голову, что Веки будет лучше в Саоре, подальше от всей этой кровищи и разборок племён.

И я с ним полностью согласен. Чёрт, что среди такой нервной обстановки делать юной, трепетной девочке?! Аскаф не Земля, не Артреск, не Винир. Даже не Нергал! Среди тех миров есть хоть какая-то логика, жёсткая, суровая, но соблюдаемая. В Аскафе логики нет. Есть неконтролируемые всплески агрессии, вроде тех, что я подавил в Вакари и Ренеде.

Только вот эти два взгляда…

Каждый сам выбирает свою судьбу. Один нежный и ласковый мальчик навсегда связал свою с самым невыносимым и скованным долгом типом. И на все мои возможные возражения заранее ответил: «Мне всё равно, кто ты, кем являешься и чем владеешь. Я останусь с тобой – в Саоре, где угодно, даже за Гранью».

«Мне плевать, что ты бессмертен. Что ожерелье лишает тебя выбора, а сила твоя равна проклятию. Ты – мой. Я всегда буду рядом».

А ведь тогда он сам бессмертным не был.

– Силой и Словом Хранителя…

У Гэссы Клятва всегда выходит торжественной и великой. Мне же с трудом удаётся принять соответствующий вершителю таинства вид. Хорошо, что Обряд Мэль освежил память, да и со своего собственного всё очень живо стоит перед глазами. Два парня в веночках – такое не забудешь!

Я прячу улыбку. Несерьёзный из меня Хранитель.

Зато я могу то, на что не способен больше никто в Саоре. Например, потянуться к своему миру, найти цветущий кустарник, отсечь пару веток, согнуть в кольцо. Славно, что не руками, плести я не обучен. Получилось?

Венок я одеваю на склонённую черноволосую голову вместе с благословлением. Будь счастлива, Веки. Ты выбрала трудную судьбу жены Наблюдателя в опасном и непредсказуемом мире. Но это твоё право, данное нам Законом Гэдэи и нашим сердцем.

Векари восторженно ахает при виде сошта. Моя подуставшая магия ворчит, только это такая мелочь по сравнению с сияющими глазами невесты.

– А я, как всегда, опоздал, – расстроенный вздох за спиной.

Марен с гигантской сумкой у ног довольно улыбается. Ничего себе вещей прихватил!

– Ты решил к нам насовсем перебраться? – изображает недовольство Элвар.

– Кто ж его знает, когда эти фанатики угомонятся. Буду портить вам медовый месяц.

– Его испортить невозможно, – Эл подхватывает свежеиспечённую жену на руки и подбрасывает, ловит и кружит по комнате. – И вообще, Мар, завидуй! Нас благословил Хранитель Саора лично!

– Между прочим, – обиженно вставляю я, – мне такая честь достаётся всего второй раз в жизни!

– А первый?! – жадно интересуется Марен.

– Отец попросил. Не самому же себя напутствовать… Парни, замрите на минуту! Веки, тебя тоже касается. Ауры сниму. Иначе на самом деле Барьер вас не пропустит, будете тут сидеть… пару лет.

– Сколько?! – единодушный вздох.

– Года на два Защиты точно хватит, – оправдываюсь я.

Слишком много силы я оставил в Ренеде и Вакари. А до них – в Лармэ. До которого был Скаэг… Все миры словно сговорились взбеситься в один миг!

– Джэд, ты точно не человек, – почти простонал Элвар. – Скажи, а твоя дочь эту мощь унаследовала?!

– Мэриэль – второй маг Саора, – меня переполняет гордость.

– У неё также… отрастают части тела?

Веки пихает излишне любопытного мужа в бок, я же мучительно подыскиваю ответ.

– Эл, я дочке руки-ноги в экспериментальных целях не отрубал. И вряд ли кто другой на это отважится. Всё ж таки будущая королева! Регенерация у неё неплохая.

Но не моя. Мэль получила в наследство только то, чем обладает её дед: бессмертие и огромную силу. Скорее всего, она сможет и возвращать из-за Грани. Если к звёздам уйдёт Стэн, подозреваю, голубой холод вечности наш пламенный кошмар в прекрасном девичьем обличии не остановит. Мужа она вернёт. Вернётся ли сама, и по собственной ли воле, и перешла ли ей способность восстанавливать миры…

Хотелось бы за все отпущенные тысячи лет об этом так и не узнать! Пусть хоть дочка живёт спокойно, в конце концов, у неё отец есть. Чья сила уже проверена и доказана. И настойчиво напоминает о том, что здорово истощена.

– Парни, в случае чего, сразу зовите. Не дотянетесь до Саора – связывайтесь с Олином в Артреске. Хотя твой рёв, Элвар, и без магии через все миры слышен!

Вот теперь – домой! Сразу в Орж, к Дэрэку… Я чувствую его даже отсюда, как и то, что он думает обо мне, скучает… Если бы я умел выражать словами то, что испытываю! Я не был с ним пять дней, не разговаривал, не касался…

– Джэд, – мнётся Марен, – не хотел говорить… Олин на меня обидится, но и промолчать не могу. У него проблемы.

– С магией? – удивляюсь я.

– С Маликой…

В этот момент больше всего мне хочется ляпнуть: «А я тут при чём?!» Сына Зиера все предупреждали, что избалованная, вздорная девица ему не пара. Что единственная девочка в семье из сплошных мужчин – прадед, дед, отец и брат – привыкла ощущать себя королевой. Что королевой! Эльги у меня не настолько капризна и привередлива. Чёрт! Да я сам намекал Олину, что честолюбивая дочь Кушэра в последнюю очередь удовольствуется скромной долей жены Наблюдателя в Артреске!

Моё угрюмое молчание весьма красноречиво.

– Синеглазый, ты только меня не выдавай! Олин уже и так, и сяк… Малика ему всю душу вымотала. Требует домой возвратиться.

Очень мило! Сын Зиера стал Наблюдателем не по воле короля. Он упросил, умолил Аргена о назначении ещё до моего рождения. Олин влюблён в Артреск, дышит суровой романтикой мира воинов, мечом владеет не хуже меня… В Саор он не вернётся.

– Мар, не хочу показаться тебе чёрствым. Но слишком жива в памяти фраза, которой меня заставили заткнуться! Что не мне рассуждать о неподходящей любви!

Честно – от Вызова Олина тогда спасло только присутствие Дэрэка. Ласковые руки моего принца удержали меня от необдуманного поступка.

– Он раскаялся тысячу раз. И именно потому, что тогда оскорбил тебя, сейчас боится признаться. Джэд, там не просто семейные дрязги. Олин подозревает, что Малика начала пользоваться магией Саора, вмешиваясь в события на Артреске.

И почему я не удивлён?! Создатель! Импульсивная, вздорная, самоуверенная девчонка заскучала без всеобщего преклонения и обожания. Бесконечно любящий муж ей, разумеется, не преграда. К тому же Малика намного сильнее Олина.

Внутри у меня заворочалась, чуя недоброе, магия. Извини, родная. Нежные объятия и мягкая постель опять откладываются на неопределённый срок. Не пытайся меня переубедить, что день ничего не изменит – миллион раз я утверждался в обратном. Узнал – иди, не тяни. Час промедления зачастую стоит кому-то жизни.

– Тогда – до встречи. Веки, отцу-то про Обряд скажи! Переживает ведь.

Прыжок. Сразу в дом Наблюдателя. Гоню мысль, что Артреск, самый любимый мною мир, я вижу крайне редко. Лишь дома́ Олина, Реса, Керуна, Шела… До очередного турнира месяцев восемь, а Мэль со Стэном уже начали прозрачно намекать, что хорошо бы проверить, чему мой зять научится за год. И Дэрэк шептал, что хочет любоваться на меня в поединке… и после – просто хочет…

В комнате Олин один. Тем лучше. Сидит сжавшись, уронив голову на руки. Его поза – открытая боль. Если бы даже Марен ничего не сказал бы, я и то насторожился бы, столько тоски в стиснутых сильных пальцах.

Воин, победитель турнира, участник настоящих сражений. Когда-то Тор рассказывал мне о его похождениях – ту часть, что оставалась тайной для Саора. Наверно, тогда я и увлёкся холодным оружием – как любой тринадцатилетний мальчишка. Осуществить мечты я смог только спустя пару лет, уже с браслетами на запястьях… Как выразительно смотрел на них Раниринен, мой первый учитель! Ух!

Олин же при нашей первой встрече ожерелье смерил долгим оценивающим взглядом – вместе со мной, долговязым и наглым, явившимся напомнить сыну Зиера Закон Маржэна, который все Наблюдатели не нарушали, конечно, но… скажем так, вольно излагали. И, пользуясь своими способностями, с наслаждением варились в кухне событий иных миров, лезли в политику, экономику, во́йны. Арген был к подобному слишком снисходительным. По-моему, ему было просто плевать на всё, что происходит за Мостом. А мне – не было. И второй Закон Маржэна я уважал не в пример больше. Единственное, на что у меня хватило ума, – я отправился к Олину без сопровождения, не ставя в известность Совет и искренне надеясь, что мы разберёмся без лишнего шума.

Разобрались… В честном поединке по законам Артреска. Раны Наблюдателя я залечил, собственные затянулись сами, потом мы до вечера учили друг друга особым, любимым приёмам боя, затем всю ночь провели с сослуживцами Олина, пили местное вино, горланили песни… Утром мы расстались друзьями. Я убедился, что ничего по-настоящему незаконного сын Зиера не делает, он – что новый король Саора, способен постоять за себя без Стражей, Совета и церемониального меча.

Олин редко появлялся в Саоре, лишь затем, чтобы навестить мать и сестру. О том, что он собирается пройти Обряд, я услышал от него полгода назад. Мог бы и не говорить – одобрения Правителей личная жизнь Наблюдателей не требует. Однако, сказал… как и то, что родные резко против. Если сын Зиера ожидал от меня поддержки – то просчитался. Уж на что я расположен к Кушэру, и то в компании его доченьки готов сбежать через минуту. Дальше случилось то, о чём напомнил Марен. Я попытался Олина предостеречь, он прозрачно намекнул на мои пристрастия… Мы расстались злые и больше не виделись.

Сейчас я больше всего хочу, чтобы слухи не оправдались. Пусть Олина мучает что-нибудь совершенно иное, нежели сознание непоправимой ошибки. Но остаточный магический фон говорит сам за себя. Заклинания Подчинения, Трансформации, Переноса… Те, которым не место в доме рядового Наблюдателя и на которые сам он не способен. Я негромко кашляю. Сын Зиера поднимает голову и глядит на меня, не меняя положения:

– Я всё ждал, когда ты придёшь…

Странно, что у столь разных людей один и тот же взгляд. У Мариэль, прощавшейся со мной на Маринике. У исследователя Паджера, потерявшего Ролланну. У Дирана, уходящего из моей спальни. Сознание того, что ты теряешь цель и опору в жизни.

– Олин, есть возможность наказать её, не оповещая Совет?

Да простят меня мои же Советники. Но если есть хоть малейший шанс не отправлять Малику в изгнание – я им воспользуюсь. Запру в Саоре, приставлю охрану…

– Нет, Джэд. Она убийца.

Мне очень хочется завыть – от бессилия и обиды.

– Синеглазый, я ей всё прощал. Ей было скучно – мы таскались в столицу. Малика кружила головы царскому окружению – я терпел стиснув зубы. Понемногу вплетала магию – не остановил вовремя… Она начала играть с человеческими чувствами – и заигралась. Вляпалась в историю, сопротивлялась и превысила меры защиты… Но не это главное! Она… мне изменяла. Я слабый маг, ты же знаешь. Пока Малика скрывала, ни о чём не догадывался. Только тут всё выплыло на поверхность… Джэд, что мне делать?! Ты заберёшь её? Осудишь? Джэд, сжалься! Я понимаю, это Закон… Но хоть что-то! Можно, я уйду в изгнание вместе с ней?!

– Мы поговорим об этом перед Советом, обещаю. Где она?

– В столице… наверно.

– Можешь её позвать? Не говоря, что я здесь. Не хочу… лишних жертв.

Олин кивает, но медлит. Не вставая заглядывает мне в глаза:

– Спасибо, Джэд.

– За что?!

– Не добиваешь – «я же тебя предупреждал», «думать надо было головой»…

– В Саоре ещё наслушаешься.

Наблюдатель тоскливо усмехается:

– О да… Сестрёнка мне всё припомнит… Синеглазый, я не шучу насчёт изгнания.

– Я знаю. И тоже искренне постараюсь учесть этот вариант… Олин, мне жаль.

Понятно, почему он тянет. Что сделал бы я на его месте? Схватил бы свою глупую половинку в охапку, рванулся бы через миры?..

Зачем гадать… Семнадцать лет назад я был почти в такой же ситуации. Когда душа рвалась к любимому и изгнанному. Сколько мы прожили друг без друга? Неделю? А если больше – месяц, год? Малике за убийство светит пожизненное наказание… Я – разделил бы его с Дэрэком? Даже если бы он не платил мне взаимностью?

Да.

– Олин… Существует поправка Гэдэи к Закону Алхэна об убийстве разумных, по которой при добровольном раскаянии возможно смягчение наказания преступнику. Ты в состоянии повлиять на дочь Кушэра? Объяснить ей положение? Если вы завтра с утра явитесь в Орж и предстанете перед Советом, я вправе настаивать на снисхождении. А у вас будет эта ночь всё выяснить между собой.

Как у Малики – оценить глубину самоотверженности сына Зиера. Слава Создателю, расплывчатой формулировке Закона Алхэна и милосердию королевы Гэдэи. Ну, и ещё раз Тору, заставившему меня выучить все, даже самые забытые и нераспространённые, примечания к Законам.

– Джэд… Ты это серьёзно?!

Нет, юмор у меня такой, королевский!

– Олин, я всё прекрасно понимаю. Даже то, что тебе хочется взять Малику за руку и удрать куда-нибудь за Лирли. Но и ты знаешь, что я вас там найду. Отыщу в любом мире! И на снисходительность мою можешь тогда не рассчитывать! А так… Совет всё выслушает. Если у дочери Кушэра хватит мужества во всём признаться и привести факты в своё оправдание, изгнание не станет пожизненным. Лет тридцать максимум. Сколько тебе сейчас – восемьдесят?

– Семьдесят девять.

– Малике тридцать два. В Саор она вернётся в расцвете лет и, надеюсь, поумневшая. И ты останешься полон сил. У вас впереди будет век вместе. Я даю вам возможность всё исправить. Считай, я не слышал Марена, не видел тебя и ничего не знаю. Завтра вы придёте в Орж и встретитесь с королём Саора. По собственной воле.

Наблюдатель тихонько выдыхает:

– Неправильный ты король.

Ну вот. И человек я необычный, и король ненормальный…

– Какой есть. Потерпите, дочка повзрослеет, будет у вас прекрасная королева. И в прямом, и в переносном смысле.

– Нет, Джэд, никого кроме тебя…

Началось… Всё, домой! Лучше невежливо испариться, чем слушать эти завывания. Но, к сожалению, в Орж мне рано. На секунду замираю на Нейтральной полосе. Саор уже проводил Сэрбэл, но Сард ещё не поприветствовал. С края полосы я любуюсь Эриэжем и Океаном. Мой родной, неповторимый, исключительный мир…

Сначала – к Дэшу. Тихэни встречает меня у Жилища, уши от любопытства приподняты.

– Синеглазый?

– Завтра Совет, в полдень. Предупреди всех, пожалуйста. В Аскафе опять резня, надо думать, как обезопасить Наблюдателей. Ещё отчитаюсь за Лармэ и Скаэг, чтобы остальные были в курсе.

Кивок – и я уже в Тери. Гэсса не спит.

– Мам?

– Где ты шляешься так долго?! Дэрэк уже с ума сошёл! Не стыдно тебе?!

Я отступаю под напором принцессы:

– Мама, давай завтра… До Совета поговорим. Ты лучше утром навести Делизу с Райком, скажи, их внучка в Аскафе Обряд прошла с сыном Гэкэра. Они сами связаться какое-то время не смогут, я Барьер поставил. С Аваном пусть поговорят, успокоят его. Я Векари с Элваром благословил, всё честь по чести.

– Джэд! Как! Без венка?!

Женщины…

– Достал я им венок, достал… Мам, я устал очень. Пойду, ладно?

Она не отпускает, но у меня секретное оружие. Чмокнув её в щёку, пользуюсь замешательством и сбегаю. К Арску.

Сершан дарит мне заинтересованный взгляд карих глаз навыкате. Его саэрш, священное дерево Развилок, заслоняет от нас небо.

– Арск, нужны кандидаты на место Наблюдателя в Артреске. Лучше парни, хотя это не критично. Уровень магии – не ниже среднего. Если найдёшь одарённых, отметь особо. Буду говорить с каждым сам до Совета, так что, извини, поспать подольше у тебя завтра не получится.

Какое замечательное слово – спать… Ноги уже подкашиваются.

– Король, дополнительные требования?

Сказал бы «убеждённые холостяки», так не оценит шутку. Сершану наши человеческие отношения не понять.

– Нет, никаких. До завтра.

Неужели всё?! Я могу отдохнуть?!

Связь ведёт меня в спальню. В комнате темно, Сард пока низко, лучи не достают…

– Джэд!

Как я по тебе соскучился…

– Счастье моё, любовь моя, где ты был так долго?!

Устранял конфликты, предотвращал войны, решал проблемы, создавал семьи, улаживал чужие судьбы…

– Дэрэк… Обними меня.

Сил не хватает даже на то, чтобы раздеться. Ни о каких ласках нечего и думать, но до чего же приятно к нему прижаться. Понимаю, что засыпаю прямо у него в руках… не страшно. Муж уложит меня. Главное – он рядом. Остальное – завтра.

– Я очень устал… прости.

Меня нежно целуют и осторожно переносят на кровать. Стук сердца – мой или его? Тепло тела, тихое дыхание, прикосновение волос…

– Спи, мой король.

Вечный бой

– Джэд, сокровище моё…

В ответ – озорной блеск невероятных глаз:

– Это что-то новенькое! Повторишь?

Я провожу пальцем по жёстким губам, в который раз поражаясь тому, насколько они могут быть нежными:

– Сокровище… вот почему мне тебя периодически прибить хочется?!

– Ну-у, – Синеглазый соблазнительно подтягивается и прислоняется ко мне, откидывая голову на моё плечо, – может, в тебе просыпается тиран и деспот? Который стремится посадить меня на цепь в спальне?

Очень хочется сознаться, что он прав. Я становлюсь невыносимым… это заразно, наверное. Только ощутив окутавший меня мягкий-мягкий шёлк волос, мои руки сами начинают ласкательно перебирать и гладить эти иссиня-чёрные пряди. И муж довольно прижимается, устраивается поудобнее.

В этой позе я готов простить ему всё. С того страшного дня, когда я впервые осознал, что самый сильный маг Саора хрупок, уязвим и смертен, я до сих пор млею, чувствуя его, покорно уткнувшегося мне в ключицы, так, что мой подбородок зарывается в его роскошную гриву. Худые лопатки упираются в мой живот, а руки покоятся на бёдрах.

Или не покоятся.

– Джэд, ласки – это не аргумент… Джэд! Дождёшься, что я сейчас тебя возьму, переведу дух и всё равно потребую ответа!

– Согласен. Хватит меня тиранить, займись чем-нибудь более приятным.

Возбуждение накрывает меня с головой, но я не поддаюсь:

– Любовь моя, я с удовольствием приковал бы тебя к кровати и не отпускал бы ни на миг. Только это не поможет! Во-первых, ты сбежишь. Во-вторых, даже если ты этого не сделаешь, наша спальня превратится в Зал Совета и Приёмов одновременно.

– А в-третьих? – мягкая улыбка сводит на нет всю мою суровость.

– Парни в цепях меня не привлекают.

И зачем я учил его целоваться? На свою же голову…

Минут через пять, отдышавшись, я пытаюсь вернуть себе строгий вид:

– Правда, Джэд… Сколько раз мне повторять, что я волнуюсь, не зная, где ты и что с тобой. Особенно, чувствуя, что ты ранен, тебе больно.

– Это секунды!

– Синеглазый… Как бы тебе объяснить, чтоб дошло! Представь себя на моём месте! Тебе стало бы легче, если б мне было плохо секунды?!

– Нет.

Вот теперь неизвестно, кто из нас кого тиранит. Руки Джэда такие же сильные и нежные, как он сам. А его ласки пьянят и заставляют забывать обо всём на свете.

– Дэ-эрэк…

Мне стоит колоссальных усилий противиться жару его тела, зовущему взгляду, окончательно сброшенной одежде. Та-ак… А меня он когда успел раздеть?!

– Чучело… я же не отстану. Буду ныть и ругаться, действовать тебе на нервы – и так сотни лет!

– Да хоть тысячи! Дэ-эрэк…

Самое главное – не поддаться. Не смотреть в эти бездонные глаза, не тонуть в их синеве. Не любоваться соблазнительными изгибами бронзового тела, не обращать внимания на вызывающе демонстрируемое желание.

– Джэд, я не дотронусь до тебя, пока ты не пообещаешь, что это было в последний раз. Секунды, минуты… без разницы. Пожалуйста, скажи, что перестанешь издеваться над собственным телом… Оно, кстати, и моё тоже!

Обиженное фырканье:

– Что-то незаметно! Раз оно тебя не привлекает… И вообще… Спать пора.

Он убирает руки, отстраняется, показательно отодвигается на противоположный край кровати. Даже одеялом укрывается! Я понимаю – то, чего я требую, невыполнимо. Дэйкен никогда не пообещает то, чего он не может сделать.

А я тысячи лет буду мириться с тем, что люблю – до отчаяния, до боли! – человека, который вечно пренебрегает своей безопасностью.

– Джэд…

«Что?»

– Перестань. Иди ко мне…

«Не хочу. Я обиделся. Ужасно».

Последнее слово – лишнее. Намекающее на то, что скоро я буду чувствовать шёлк его волос, тепло его тела, частый стук сердца рядом.

Один. Два. Три. Че…

– Дэрэк… Ты…

– Молчи… моё сокровище.

И целуй меня. Так, как ты умеешь, – властно и нежно.

– А почему сокровище?

Синие глаза блестят призывно и лукаво.

Потому, что я берегу и защищаю тебя. Я храню жизнь Хранителя Саора.

– Ты самое дорогое из того, что у меня есть, Джэд.

Поэтому я веду эту бесконечную битву. С тобой и ради тебя. Пусть я проигрываю раз за разом… Ты же слышишь меня. И с каждым прожитым годом рискуешь всё реже и реже. Мне никогда не победить тебя, мой король.

– Дэрэк мой… Извини. Я буду очень осторожен!

Только я не сдамся. Никогда.

Ты понял?

Глупые вопросы

– Элэйн, я так рада тебя видеть!

– Я тоже, малышка.

Любопытно… Эльги и её Наставница. А мне моя жена сказала, что будет занята до ночи в садах. И в Орж я заскочил случайно… Обидно даже. Зачем было меня обманывать?! Не хотела, чтобы мы с дочерью Тарне встречались, попросила бы честно, задержался б в Лооле подольше.

– К чему такая таинственность? Пришла бы к ужину, посидели бы вместе. Ты же вроде поладила с мальчиками.

– Я хотела поговорить с тобой наедине. Без этих оболтусов, которым даже моё присутствие не препятствует вести себя, словно лэктэрхам на Взлёте! Мне иногда кажется, они поступают так нарочно, чтобы меня подразнить.

Плотные драпировки дверного проёма из коридора в гостиную королевской башни чуть приглушают золотистый смех Эльгер.

– Наставница, для них это нормальное состояние. Они ещё при посторонних сдерживаются, учти!

– Малышка, я поняла бы, если б это ты сидела рядом с мужем, перебирая его потрясающую, роскошную гриву. Но, прости, так откровенно возбуждаться, когда руки в твою шевелюру запускает парень… Такое впечатление, что они сейчас сорвутся и закроются в спальне! Сколько лет они вместе?

– Семнадцать скоро. И срываются, и закрываются… Элэйн, я привыкла. Ну не могут они не касаться друг друга! Это непроизвольно происходит, чуть задумаются – глядь! Один руку на талию положил, второй пряди ласкает.

Сейчас начнёт меня ругать… Пойду-ка я, поищу мужа. Раз уж обвиняют, надо чтоб не зря.

– А ты замечала, какие волосы у Дэрэка? – вдруг после паузы произносит королева. – На вид мягкие, как у Джэда. Воздушные, очаровательные… Но на ощупь они словно тонкий металл. Прочнее самых зачарованных нитей.

– Извини, дорогая. Наши несколько напряжённые отношения с принцем не располагают к ощупыванию его волос. Красивых, не отнимешь. К чему ты это?

– Волосы – отражение характера. Дэрэк такой сильный!

Полностью согласен. Забавно. В кои-то веки объект внимания не я, а мой муж. Надо остаться, накинуть Полог тишины и послушать!

– Ты ведь не имеешь в виду магию? – уточняет дочь Тарне.

– Нет конечно. Внутренний дух. Мужество, бесстрашие, самоотречение, преданность… Я завидую Джэду, Наставница. Он сумел заслужить любовь юноши, чья душа так же прекрасна, как и внешность. Дэрэк ведь очень хорош собой.

Шорох пышного вечернего платья. Элэйн ходит по комнате. Вот подошла к окну, поправляет занавеси.

– Если бы не знала тебя лучше, малышка, решила бы, что ты влюбилась и кокетничаешь… Эльги, что ты испытываешь к сыну Дэфка?

Мне пора ревновать собственную жену к моему мужу? Чёрт! Мой донельзя растерянный взгляд отражается в зеркале напротив. А что я буду делать, если Эльги сейчас признается в неравнодушии к Дэрэку?!

– Сестринскую привязанность. Уважение. Но в первую очередь – искреннюю благодарность… Наставница, я поведаю такое, в чём никогда не сомневалась, но не произносила вслух. Захоти Дэрэк – Джэд расстался бы со мной. Даже не по требованию – по намёку, по невысказанному желанию.

Кресло чуть слышно проседает под аханье Элэйн:

– Эльги, не верю!

Она права, тысячу раз права! Если бы Дэрэк был против, дал это понять, сказал бы хоть слово…

– Зря. Принято считать, что я стала первой любовью короля. Это не так. Все как-то обошли вниманием тот факт, кого первого Джэд коснулся. Даже сам он понял это лишь спустя семнадцать лет! Я помню наши встречи с Синеглазым: он не делал попыток приблизиться. А Дэрэка в первую же секунду, едва увидев, прижал к себе… Будь сын Дэфка девушкой, клянусь, они признались бы друг другу, не дойдя до Оржа.

Будь он девушкой, я поцеловал бы его, когда он уснул под боком Триса, доверчиво зарывшись в мех. Такой растерянный и одновременно решительный, уставший и нуждавшийся в защите. Или после того, как вытащил из пропасти. Неловкий увалень! Его рука на миг обняла мою талию, это было внове и приятно… А потом я держал его у груди и слушал стук сердца, совпадающий с моим собственным – удар в удар. Дэрэк… Сколько раз он рассказывал мне, как влюбился в своего грубияна-проводника чуть ли не с первого взгляда. Мой Дэрэк! Да будь он дочерью, а не сыном Дэфка, всё было бы гораздо проще… Но он родился парнем! Я долго не понимал, что со мной. Когда я признался себе, что люблю и хочу его? После той пощёчины? Он ударил меня. Меня! В гневе он прижал меня к стене, всем телом, а я в ужасе ощутил жаркую волну желания – настолько сильного, что закружилась голова.

– Трис рассказывал, как это всех потрясло, – Синеглазый всю дорогу вёл себя так, что Дэрэк даже не заподозрил, в чём невероятность происходящего! Джэд обнимал брата, держал за руку – человек, который разговаривать предпочитал на расстоянии крыла хоренга! Магия, поначалу ворчащая на меня, перед принцем стелилась и даже заискивала…

Ох, родная! А меня-то до чего поразило! Касаться кого-то безбоязненно, сжимать в своей руке тёплые светлые пальцы… Прядь тех самых, обманчиво мягких волос, щекочущая шею, когда он опустил голову на моё плечо… Мне же хотелось быть ближе, ещё ближе… Так и появилась связь?

– Мэриэль обмолвилась, их магия тоже связана.

– Силу Джэда сложно назвать магией в привычном понимании. Он, разумеется, знает все классические плетения, но то, что вытворяет сам, мало похоже на заклинания Саора. Мэль – единственная, кто способен отчасти перенять его умения и опыт. Бо́льшая же часть могущества присуща лишь ему одному, её не передашь по наследству. Синеглазый уникален – потому и несносен. Дэрэк прав – любить его хорошо только на расстоянии.

Ну-ну. Это мой принц явно не о себе.

– Сам-то он на такое не согласится, – хмыкает Элэйн.

– Дэрэк… – голос Эльгер теплеет. – Как-то он признался мне, что в отсутствии Джэда испытывает только тревогу и пустоту. Чувства замирают, и мир вокруг бледнеет… То, что он испытывает, – это уже не любовь. Это полное взаимопроникновение, соединение душ… неудивительно, что их не останавливает то, что они оба – парни. У душ нет пола.

Без Дэрэка мира просто нет. Ни скудного, ни урезанного, никакого.

– Но ты же сама любишь! – возражает дочь Тарне. – Разве у тебя не так?

– Наставница…

Королева долго молчит, затем продолжает со вздохом:

– Я не готова отдать ради Джэда жизнь. Если муж всерьёз скажет мне «умри» – я оскорблюсь. Потребую объяснений. Начну протестовать!

– А…

– А любой из них перестанет дышать, едва второй об этом подумает… Для них связующее их чувство важнее жизни.

Правильно, моя королева. И мы тут ни при чём. Воздух кончится, и дышать будет нечем. Невозможно жить в безвоздушном пространстве.

– Интересно, подобное уже было?

– Легенды утверждают, так любили Лагир и Элахир. Та же страсть связывала Ориэри и Альдара. История знает много случаев Истинной.

– Но там не было третьего… или третьей.

– Вот почему я так благодарна Дэрэку! Наставница, он с самого начала легко мог бы оттеснить меня. Просто дав понять, что ему неприятно моё присутствие. Поверь, Джэду бы хватило. Вместо этого мальчик, которому физически больно, когда его любимого касаются даже взглядом, поставил знак равенства между нами. Он, а не Синеглазый. Только я знаю, что такое ревность принца – беспощадная, безжалостная, лишающая способности рассуждать. То, над чем смеются наши дети и привыкли подтрунивать мы, для Дэрэка пытка, постоянная, нестерпимая, сжирающая изнутри.

– Зато Джэд, словно для контраста, совсем не ревнив.

Не видела ты, Элэйн, как я бушевал после предложения Дирана. Впервые вообразив чужие руки, ласкающие принадлежащего мне и только мне человека!

– Я тоже так считала. По отношению ко мне он не проявляет чувства собственничества. А вот Дэрэк столкнулся с такой вспышкой ярости, которая его напугала. Ревнуя принца, Джэд готов был убить! Сильнейший маг в бешенстве – это жутко!

Интересно… Это мои муж с женой за моей спиной настолько откровенничают?!

– Малышка, – Наставница делает паузу, – а ты сама никогда не боялась? Рядом с Солхом жить безопаснее, чем с королём Саора! И речь даже не о его неукротимом нраве, а про силу магии, его окружающей. Да, я знаю, как жёстко Синеглазый контролирует её проявления, но одно присутствие рядом такой мощи может вызывать ужас!

– Боюсь. Единственный человек, не испытывающий страха перед Дэйкеном, – это Дэрэк. Я могу прикрикнуть на Джэда, могу влезть в их с принцем ссору, даже оплеуху отвесить. Но только Дэрэк может на него повлиять, лишь его магия признаёт настолько, что не вредит ему ни при каких обстоятельствах.

Королева вдруг хихикает:

– Один раз, Элэйн, они разругались так, что Мэль встревожилась. Что там, мне самой показалось, что это надолго. Разошлись по башням, я сама видела, как Джэд ставит Защиту такой силы, что Орж можно развалить, а она не прогнётся. И что ты думаешь? Утром я застала их мирно спящими в обнимку. Причём Синеглазый заклинание не снимал! Магия сама пропустила принца, когда он вернулся ночью.

И слава Создателю! Иначе мне пришлось бы идти мириться, а так… Проснулись утром, руки-ноги переплетены, злость исчезла, и вообще, когда тебя прижимают и целуют, хочется не разбираться, кто из нас прав, кто виноват, а пользоваться моментом.

– Общая у них магия или нет – Дэрэк властвует над ней, как и над самим Джэдом.

– Да разве над ним можно властвовать!

Да. И ещё как! Он вертит мной, как хочет! Потому что знает, чего хочу я. Его…

– Наставница, когда я рядом с мужем, я чувствую себя защищённой от всего на свете. Мне ничего не страшно, потому что меня оберегает самый могущественный маг Саора, превосходящий всех настолько, что можно не тревожиться ни о чём.

– Я про это и говорю!

– А когда он вместе с Дэрэком, он позволяет себе быть слабым! Понимаешь? Он – чувствует себя в безопасности, подчиняется, отдаётся, позволяет себе быть просто человеком – то, чего он никогда – никогда! – не допустит со мной! Да и ни с кем больше.

Наступившая тишина в гостиной нарушается лишь дыханием.

– Малышка… Только честно. Ревнуешь? Если ты его любишь и знаешь, что… лишняя.

Всё. Хватит! Это зашло слишком далеко.

Я снимаю Полог и шагаю в гостиную. Заключаю Эльги в кольцо рук и поворачиваюсь к принцессе:

– Моя королева не лишняя. Она часть меня, моя поддержка, опора, родная и близкая, и для меня так же важна и бесценна!

– Подслушивал? – строго спрашивает Эльгер.

Виновато киваю. Не отрицать же очевидное.

– Прости, Синеглазый, – вдруг вмешивается Элэйн, – но я хотела бы услышать ответ от своей воспитанницы. Или ты ворвался, чтобы не дать ей ответить? И сам боишься откровенности?

Мне, правда, страшно. Вдруг Эльги скажет – да, ревную. Пусть слегка, глубоко внутри, но обижена. Я поклялся хранить ей верность, прошёл Обряд… Только её чувства ничего не изменят, и мне останется лишь сказать правду, каким бы мерзавцем при этом я себя не чувствовал. Никто и ничто не разлучит меня с Дэрэком.

– Джэд, – губы Эльги улыбаются, – да я же всё знала с самого начала! Ты ни в чём меня не обманывал! Стоя в венке из сошта, я уже понимала, кто из нас с принцем твоя судьба. Принося клятву, я ещё тогда со всем согласилась! Это был мой выбор, мой, собственный… Вспомни, как вы встали! Рядом, касаясь плечами! Во всём Саоре не нашлось бы силы, чтобы развела вас. Гэсса попыталась, я возразила – не надо. Вы сами не осознавали тогда, что это, но я была рада за вас! Вы всегда представлялись мне единым существом… Ревновать к Дэрэку просто глупо!

Я обнимаю её. Эльги, моя Эльги… Лучшая из женщин, моя жена, мой настоящий друг… Оглядываюсь: в комнате мы одни. Элэйн достаточно сметлива и не лишена деликатности. Дальше я опять ставлю Защиту – только полную, чтобы нас не потревожили. Меня целуют – осторожно и ласково, и ждут, пока я перейду к решительным действиям. С Эльги всё по-другому, и темп, и движения, о её удовольствии мне надо догадываться и самому сдерживаться… Но всё равно хорошо… и мало.

– Ты совершенство, – шепчет мне жена, – в постели точно.

– Ещё? – я жажду продолжения, но Эльги противится:

– Мне достаточно. Не стала говорить при Элэйн, но это главная причина, по которой я благословляю твоего мужа. Я никогда не справилась бы с тобой! Как у Дэрэка хватает сил и желания! И не пытайся меня соблазнять. Ты прекрасен, Синеглазый… этот изгиб, и твоя готовность… Бесполезно. Могу лишь поцеловать, но, судя по твоему взгляду, тебе это капля в море.

Врать бессмысленно. Моё тело говорит обо всём слишком красноречиво.

– Иди к себе, – жена напоследок касается губами моего виска, – уверена, Дэрэк скоро придёт. Он же чувствует – и твоё желание, и неудовлетворённость.

Она ошибается. Моя любовь гораздо ближе. И Защита ему нипочём!

– И что вы тут устроили? – в голосе лёгкая обида. – Эльги, вообще-то для этого спальня есть. За соседней дверью. А кресла для этого не подходят!

– Молчи уж, – смеётся королева, – для вас всё подходит! И забирай своего мужа, я его только раздразнила.

– Вижу.

Дэрэк целует меня жадно, взасос, до остановки дыхания. С ним мне не надо сдерживать себя. И он не ждёт моих действий. Он сам намерен брать меня и доставлять удовольствие – столько раз, сколько потребуется. А я буду отдаваться – пока не попрошу пощады. Если попрошу.

Когда мы вновь оказываемся способны смотреть по сторонам, Эльгер уже нет. Ушла… Она никогда не соглашается на продолжение. И спать со мной не остаётся, даже тогда, когда мы были с ней вдвоём и я не просыпался каждую ночь от кошмаров. Дэрэк терпит меня семнадцать лет. Ублажает всеми доступными способами, лишь бы я наслаждался. А я давно не предлагаю ему спать отдельно. Однажды заикнулся… Такой обиды я не помню за все эти годы!

– Синеглазый, правда, постель удобнее. Пойдём!

Иду. Трепеща и предвкушая. Он – никогда не оставит меня неудовлетворённым.

– Дэрэк, а ты… не ревнуешь?

Вместо ответа меня опять целуют – так, что подкашиваются ноги.

– Не задавай глупых вопросов.

И что это значит? Ни «да», ни «нет»! Через минуту меня это уже перестаёт волновать…

Ученическая доля

– Заткнись! – заорала Алия.

Тия ошарашенно взмахнула пушистыми ресницами, раз, второй, третий – и её золотые глаза подозрительно заблестели.

– Ли, ты… полегче бы, – осуждающе заметила Калэ.

Сайнер и вовсе промолчала, издевательски вздёрнув тонкую бровь.

– Если я опять услышу, какой он красавец, насколько у него невероятные глаза, во что он одет и прочую ахинею, я наложу на тебя Заклинание Тишины и наконец-то отдохну от этого вздора! – гневно продолжила Алия, решительно наступая на Тию. – Как можно из всех парней Саора увлечься самым недоступным?! Ты бы ещё в Создателя втрескалась!

– А что, – ехидно улыбнулась Сайнер, – Тор на сына как две капли воды похож. Тия, чем тебя отец не устраивает? И глаза такого же цвета, и рост, и…

– Замолчите! – сквозь слёзы попыталась огрызнуться девушка. – Как будто вам он не нравится!

– Нет, – зло ответила Ли, – мне он не просто «не нравится». Я его терпеть не могу – с его изумительными глазищами, великолепной фигурой, прекрасным лицом и всей его нечеловеческой силой! Потому, что устала слушать, как все превозносят это синеглазое совершенство!

– Ну-ну, – протянула Калэ, – разумеется, только поэтому. И вообще, разве может быть идеален кто-то, чьи глаза не цвета лоолских изумрудов?

Алия в ярости повернулась к говорившей – и натолкнулась на насмешливый взгляд:

– Прежде чем набрасываться на Тию, задай себе вопрос, Ли: с какого момента ты так невзлюбила короля Саора? Не с того ли дня, как прониклась симпатией к парню, который твою нелюбовь к синим глазам не разделяет. Напротив, в них для него заключён весь свет мира.

– Довольно, – стремительно бледнея, выдохнула Алия.

А она так надеялась, что её страшная тайна скрыта от подруг!

– Ты поэтому на Дэйкена так взъелась? – сочувственно спросила Сайнер.

Девушка уткнула взгляд в землю.

– Отвратительно, – усмехнулась Калэ, – лучше б ты по королю сохла, как все. И нам привычнее, и ты скоро остыла бы, как прочие.

– Я не собираюсь «остывать»! – тут же влезла Тия.

– Хватит уже! – отмахнулась от неё Сайнер, Алия же резко ответила:

– О моих чувствах никто не догадывается!

– Потому и говорю, что плохо, – поморщилась подруга, – если бы болтала, как Ти, щебетала с утра до ночи, в Орже под окнами бродила, одежду с причёской обсуждала… Волноваться б не о чем было! Ещё б полгодика пострадала – и с нормальным парнем Обряд бы прошла. Как Кейли, тётка моя.

Алия упорно изучала траву и камушки под ногами. Вон, даже цветочек вытянулся. Упрямый какой! Из середины камня вырос.

– Да нас пол-Саора таких, в короля по уши влюблённых. Одна ты, Ли, учудила, – нахмурилась Калэ. – Когда же тебя угораздило-то? На последнем балу в Осхе, не иначе? Дэр там один был, без мужа… То-то тебя Синеглазый стал так раздражать.

– Он не может… – опять сунулась Тия, но на сей раз на неё почище хоренгов рыкнули все три девушки:

– Помолчи!

– Ли, – уже другим, спокойным, взрослым, тоном заговорила Калэ, – ты не сердись, но увлечься королём… безопасно, что ли. Там сразу всё понятно – ах, ох, красота нереальная. Только это несерьёзно, потому и проходит быстро. Любить по-настоящему можно знакомого человека, а мы Синеглазого не знаем, да и не пересечёмся никогда. До него, как до Ардэга, – не дотянешься, любуйся издали. Где мы – и где он. Правитель, Хранитель Саора… Чтобы сблизиться с королём, надо или в Совет войти, или сильным магом быть, а не время от времени на церемониях восхищаться.

– Можно подумать, у меня есть шанс с принцем поближе сойтись, – тихо и зло откликнулась Алия.

– Шанса нет, – подтвердила Сайнер, – тем более Ли. Что ты в нём нашла? Принц милый, не спорю, особенно когда улыбается. Но в Саоре полно симпатичных парней.

– И улыбается он только одному человеку, – жёстко докончила Калэ.

Алия начала закипать.

Почему все восторгаются королём, этим идеальным и холодным совершенством, с безупречно правильными чертами, неестественными глазами и постоянно насмешливым взглядом?

Ведь Дэрэк ничуть не хуже…

Это случилось в Осхе. День излома года – праздник незначительный, обычно его и не отмечают, но тут он совпал с новым десятилетием, и принцесса Лейгни устроила бал. Среди общего веселья выделялась одиноко замершая у окна высокая стройная фигура в облаке бело-пепельных волос. Конечно, она и раньше видела принца Соледжа, а слышала о нём постоянно, просто внимания не обращала. Ну, Дэр, сын Дэфка. Легенд о котором было сложено куда больше, чем им прожито лет, слухов же ходило и вовсе немерено.

Алия сплетни не жаловала, однако ничего по-настоящему мерзкого, оскорбительного для чести короля и принца никогда не говорили. Умилялись, подтрунивали, но границ пристойного не переходили. Слушать же о необычной и смелой связи двух Правителей Саора было захватывающе интересно. Причём изначально девушка больше благоволила бесстрашному герою, без магии совершающему подвиги, нежели тому, ради кого сын Дэфка готов был отдать жизнь.

Теперь она смогла рассмотреть принца как следует – привлекательного, светлокожего юношу с тонким профилем и такой трогательной ямочкой на подбородке. Только озорной улыбки, о которой столько судачили, не заметила. Дэр в тот вечер совсем не улыбался, мало разговаривал, явно грустил, ни с кем не танцевал и сбежал задолго до окончания бала.

И всё это потому, что рядом не было короля Саора, с которым принца объединяла постоянная связь. Способность общаться без магии, ощущать эмоции и чувства друг друга, необъяснимая и непонятная, пугала до дрожи. Очаровательный юноша был в плену могущественного мага, даже веселиться отдельно от него не мог!

После того дня Алия не думала ни о ком, кроме зеленоглазого принца. Мечтала быть с ним рядом, разорвать проклятую связь. Доказать всем, и ему первому, что для короля он лишь второй после жены, а для неё, дочери Вирана, станет единственным на свете!

– Это моё дело, – решительно повторила Алия, – я ни перед кем не должна отчитываться.

– Девочки, – вдруг округлила глаза Тия, – странно как! Мы четверть часа тут торчим, а Учителя так и нет!

Опомнившись, они заозирались. Вэй беспечно и лениво плескалось в десяти шагах, ровная трава на берегу озера плавно переходила в заросли савиери, резной гребень Эриэжа, подсвеченный Сэрбэл, отсекал от них Соледж. Арск не обнаружился. Калэ, как самая старшая и опытная, сотворила Заклинание Поиска – безрезультатно.

– И что? – разочарованно протянула Сайнер. – По домам?

– У меня отработка Заклинания Пути, – расстроилась Тия. – Не освою – папа в Орж не возьмёт.

– Подумаешь – своего драгоценного не увидишь, – Калэ тяжело вздохнула. – Велика потеря! Мне брат обещал прогулку в Шэньри, если с потоками разберусь.

– Накрылась твоя прогулка, – Алия обиженно плюхнулась прямо на траву. – И у меня затык с Прыжками…

– Неужели нельзя было предупредить?! – возмутилась Калэ. – Я бы с Илесом связалась!

– Или с Аризом, – кивнула Тия.

– Размечтались! – невесело бросила Сайнер. – Ариз занят, к Обряду готовится. А у Илеса сегодня дела в Генти.

Тия присела рядом с Алией, Калэ потопталась и пристроилась сбоку, Сайнер подобрала с земли увесистый камушек и от злости со всего маху запустила им в озеро.

– Ничего себе, тёплый приём! – услышали они.

Возникший перед ними и стоявший против света парень, потиравший ушибленное плечо, казался высоким и тёмным силуэтом. Девушки задрали головы.

– Привет, грозные магини! – рассмеялся пришедший. – Знал бы, что вы камнями швыряетесь, – ни за что бы не поддался уговорам Арска с вами позаниматься!

– Ты кто? – хмуро спросила Калэ.

– Учитель ваш, – парень шагнул к ним и не смущаясь уселся прямо на траву. – Арск у себя в Развилке занят, переживал, что вас подвёл и попросил меня его заменить.

Алия мрачно оглядела до неприличия чистые сапоги, тёмные штаны, обтягивавшие длинные ноги, пояс с серебряной пряжкой, почти чёрную рубашку, подняла взгляд выше, к груди – и сердце предательски ёкнуло. Она локтем подтолкнула Тию, теперь они таращились обе. Где-то рядом ахнула Калэ.

– Та-ак, – протянул тот, кого они столь негостеприимно встретили, – девочки, давайте договоримся. Сейчас я просто преподаватель пространственной магии. И на это… – он явно проглотил неприличное слово, зацепив указательным пальцем край вычурного золотистого ожерелья, – отцовское наказание вы пялиться не будете.

Сайнер ожила первая:

– Сершановы крылья!.. Мне это снится?

«Нет, – подумала Алия, – это не сон».

Вот он сидит – совсем не такой, как на церемониях. Протянешь руку – коснёшься бронзовой кожи. Иссиня-чёрные волосы сплетены в косу, непослушная прядь падает на лоб… Она и из-под короны иногда выбивается, до того упрямая. Лицо больно юное, словно он ровесник им или даже моложе – а всё из-за мальчишеской улыбки… Она не помнила, чтоб на церемониях он улыбался. И синева глаз, так её бесившая, при столь близком рассмотрении оказалась иной. Переливающейся, искрящейся, затягивающей.

– Давайте знакомиться, – предложил король.

«Ты ещё представься, – про себя ухмыльнулась девушка, – а то тебя кто-то не знает».

– Алия, дочь Вирана, – сказала она.

– Калэ, дочь Кеэри.

– Сайнер, дочь Пилша.

– Тия, дочь Риша, – последней пискнула донельзя смущённая подруга, – можно Ти…

И покраснела, словно имерр.

– Отлично, – кивнул им четверым король и вдруг резко кинул в их сторону поток.

Калэ подскочила и шарахнулась в сторону, Сайнер взвизгнула, Тия оцепенела, и только Ли успела поставить щит. Слабый, но его силу никто и не собирался испытывать. Поток, словно послушный зверёк, замер на расстоянии выдоха.

– Ты что творишь?! – возмутилась Алия, забыв, с кем разговаривает.

– Проверяю ваши способности, выдержку и готовность к обучению, – рассмеялся Дэйкен. – Заодно считал ваши ауры, и… Дочь Кеэри, потом я научу тебя простенькому заклинанию. Синяки убирает в секунду. И передай Рину – так зовут твоего брата? – что драться с девушкой – последнее дело.

– Мы не дрались! – запротестовала Калэ. – Мы боролись! А откуда ты Рина знаешь?!

Король чуть склонил голову:

– Четвёртый Закон Лагира. Правитель обязан помнить каждого своего подданного.

У Сайнер отвисла челюсть:

– Всех в Саоре?! Да нас столько!

– Пять тысяч четыреста семьдесят восемь. Рот можно закрыть, шерг влетит. Всё, вступление окончено. Дочь Риша, Арск предупредил, у тебя самое сложное. Заклинание Пути, какой уровень?

– Пятый… – сложила губы бантиком Тия.

– Ерунда! Смотри сюда, – он вызвал потоки, даже не шевельнув пальцем. – Чтобы тебе было понятнее, я покрашу их в разные цвета. Для дочки так делал, – заговорщицки подмигнул Дэйкен, – она путалась постоянно. Да! Девочки, вы, наверно, в курсе: очень близко ко мне лучше не подходить и руками не касаться.

– Кусаешься? – очень тихо, почти про себя буркнула Алия.

– Магией может случайно задеть, – король чуть подался вперёд и шепнул так, чтобы слышала она одна:

– Ещё, дочь Вирана, у меня отличный слух, скверный нрав, извращённое чувство юмора и острые зубы.

Вроде угроза, но Алия посмотрела в смеющиеся синие глаза – и хохотнула. Да он не страшный! Никакой не холодный и не совершенный! Внешне разве. А так – нормальный парень, вроде Рина или Гиса. Просто цвет глаз необычный.

Им он принца и околдовал?..

– Дочь Кеэри, пока твоя подруга с плетением разбирается, учи Заклинание! Синяки – позор для мага и симпатичную девушку не украшают. Я тебе один специально оставил, на нём будешь практиковаться.

Алия наблюдала, как Тия, довольная, управляется с потоками. Арск никогда не преподносил так доступно. Почему? Она посмотрела на Дэйкена, уже объясняющего Заклинание Сайнер. Подчиняясь воле мага, вызванные силы замирали и двигались по его желанию. Девушка с опозданием вспомнила, что вот эта мощь, делающая потоки видимыми, относится к Высшей магии и дана всего десяткам избранных в Саоре.

«Арск не мог показывать нам всё так наглядно, – догадалась Ли. – Права пословица „Хороший маг – заслуга его учителя“».

– Дочь Вирана, – услышала она, – ты там подремать прилегла? У тебя Прыжки не выходят? Думаешь, их во сне изучить?

Девушка послушно встряхнулась, смело взглянула.

Красивый. Очень. При этом нет ничего женственного, слащавого. И подчёркнутой мужественности нет, вроде квадратных подбородков и перекачанных мышц, которые так ценит Гис. Взгляд завораживает – умный, цепкий, ироничный. А вот ресницы – да, Тия права. Таких не бывает! Длиннющие, острые, чуть ли не на скулы ложатся. Худой только совсем. Ключицы выпирают! В традиционных одеждах не видно, а тут тонкая рубашка, и ворот расстёгнут.

Не кормят его, что ли, в Орже?

– Сконцентрируйся, – уже строго обратился к ней король. – Арск отзывался о тебе как о способном маге. Просил позаниматься с тобой отдельно.

Он создал поток и протянул ей. Подкрашенные нити плетения послушно плескались в ладони. Обычно ни нитей, ни самого потока маги не видят. Слова, жест, знак – и Заклинание готово. Какой же надо обладать силой, чтобы так играть с магией?!

Девушка осторожно приняла сияющий сгусток. Начала рассматривать, разворачивать. Ого! Вот её ошибка! Эти две нити идут почти параллельно, она их принимала за одну! А Точек тут оказалось девять, а не пять. Четыре прятались внутри. Алия начала осторожно расплетать, запоминая, как ложится нить. Погасила поток совсем, затем начала воссоздавать по памяти. Вторая или третья снизу? Созданные ею нити были просто светом, и она опять запуталась.

Визг Тии заставил вздрогнуть.

– Джэд, получилось!

Король обернулся, насмешливо изогнув бровь. Одёрнет? Называть так почти постороннего человека неприлично. Это право близких, друзей, любовников.

– Тия, молодец! Усложним задачу.

Обращение по имени в ответ – согласие с более тесными отношениями. Ничего себе! Тия будет звать по имени короля Саора!

Отвлёкшись на подругу, Алия упустила поток. Ругнулась и начала всё заново. Мысли ворочались в голове, словно нарочно уводя от задания.

Хотелось опять ненавидеть его. Вставшего между любимым ею принцем и её чувствами. Воспринимать прекрасной оболочкой для мерзкого человека.

– Дочь Кеэри, заклинание направлено на исчезновение синяков, а не превращение их в… хм, это даже интересно. Татуировку напоминает!

– Убери эту гадость!

– Сама придумала, сама своди!

– Я не знаю как!

– А я знаю?! Покажи поток…

Алия опять не удержала плетение. Нарочно они её отвлекают?! Покосилась на Сайнер. Та увлечённо выплетала Заклинание, ориентируясь на пособие, невообразимым образом застывшее перед ней.

Стоп.

Девушка глянула на Тию. Рядом тоже висело, покачиваясь, обучающее плетение. Перед Калэ замерло два, и подруга на пару с королём выискивала отличия…

Сколько же потоков высшей магии он держит одновременно?!

– Дочь Кеэри, у тебя в родне ведоксы не затесались?! Это ж надо так всё запутать и стянуть!

– И что мне теперь делать?!

– С татуировкой ходить. Между прочим, в иных мирах их специально наносят.

«Шутит, – поняла Алия, – а сам держит нить. Готов потянуть и снять Заклятие в любой момент. Но предпочитает, чтобы Калэ справилась сама. Вот ведь… учитель!»

– Джэд, смотри! Я смогла!

«Зачем только так орать!» – поморщилась девушка.

Вовремя он предупреждал про руки. Калэ почти рванулась его обнять, и от фигуры отделилась Сила. Ровная, мощная, недовольная. Тут же загнанная обратно… но Алию пробрала дрожь.

Вот так он и живёт? С невозможностью дотронуться до кого-то?

«У него дочь, – противно напомнил внутренний голос, – значит, проблема прикосновений решаема».

Дочь, жена, муж и двое детей мужа. Потрясающая семья! Ах да! Не забыть зятя и будущую невестку! И зачем её принцу такие сложности! Дети взрослые, он спокойно может уйти к ней.

Зелёные глубокие глаза. Пушистые густые ресницы. Чувственные губы…

Интересно, когда они целуются, ресницы переплетаются?

Алия вспыхнула от вздорных мыслей. Придёт же такое в голову! Представить этих двоих обнимающимися, целующимися…

«Они семнадцать лет спят в одной комнате и одной постели, – продолжал издеваться голос внутри, – тебе Наставник плохо объяснял про близость между людьми? В том числе и про отношения между однополыми – что, как, куда…»

В приступе гнева Ли создала поток и чуть ли не запустила им в короля. Поймала одобрительный и понимающий взгляд. С чего бы подобное сочувствие?

Хранитель Саора читает мысли?!

Она с тоской оглянулась на Вэй. Утопиться в озере?!

– Замечательно, дочь Вирана. Всего одна ошибка. Посмотри, – он приблизил и выделил плетение. – Ничего не замечаешь?

Она вгляделась. Вот досада! Десятая точка! Узловая! Потому она и не могла прыгнуть! Остальные лишь сопутствующие, а эта – ключевая! Если бы нити были одного цвета, она бы не заметила! Арск же не мог ей объяснить.

Учителями магии должны быть сильнейшие, убедилась она. Спокойно, не торопясь повторила поток и вопросительно взглянула.

– Правильно, – кивнул король, – прыгай.

Алия поняла, что боится. Первый раз, после стольких плачевных попыток!

– Страшно, – честно призналась она.

– Я контролирую, – улыбнулся Дэйкен, – смелее! К озеру и обратно.

Девушка робко потянулась… Прыжок не ощущается. Вот ты в одном месте – через миг в другом. Иной мир или пара шагов – без разницы. Дело лишь в количестве силы. Король Саора умеет прыгать, минуя Мост, в любой, самый далёкий мир!

Она оказалась на мелководье, по щиколотки в воде. Охнула – и была вытащена Заклятием на сушу.

– Не переживай, – утешил её уже стоящий рядом учитель, – для начала нормально промахиваться. Дочка раз вместо Генти в Тай попала, а у тебя погрешность – пара шагов.

Алия расстроенно кивнула, посмотрела на него – и ахнула опять. Высоченный какой! Ростом с лэктэрха! Её глаза уткнулись в ожерелье на груди, светящееся на тёмном фоне. Как это – носить одно и то же украшение не снимая? Тяжёлое, похоже! Спать неудобно, камни крупные, колются, впиваются в тело… он же худющий, больно, наверно. Она невольно перевела взгляд на браслеты. Тоже сомнительное удовольствие! Запястья обвиты серебристыми кольцами в три ряда, зверь в короне прижал крылья, но края острые, цепляются, поди…

– Мешают? – машинально спросила девушка, затем опомнилась – и покраснела.

– За четверть века привык, – вздохнул король.

Он правит Саором двадцать шесть лет. Ей, Алии, шестнадцать. Его дочь – её ровесница. Но, общаясь с ним, об этом забываешь.

«Противный, мерзкий, совершенный», – заставила себя мысленно произнести девушка, но поняла – правдой было лишь последнее слово. Да и то… не такой уж он идеальный! Костлявый, вот. И… неправильный. Где королевское величие, невозмутимость, ледяной тон?! Правитель не должен вести себя так…

Как?

«Словно равный нам», – удивилась Алия.

Но почему бы и нет? Третий Закон Лагира. В Саоре все равны. У короля лишь больше ответственности, меньше свободного времени… и обязанность носить неудобные украшения.

– Извини, – Дэйкен оставил её и возник уже рядом с испуганной Тией, запутавшейся в плетении.

Значит, он следит за ними всеми! Действительно, оберегает. Девушка присмотрелась к Тие. Та сияла, вот только эта радость была не от присутствия рядом объекта нежных чувств. Дочь Риша на него даже не смотрела! Увлечённо разбиралась со своими недочётами, тыкала в поток, внимательно слушала комментарии…

Учитель не предмет для глупого обожания!

– Девочки, – громко позвал их король, – подойдите, пожалуйста! Я заметил, у вас общая ошибка. Сейчас объясню…

Он объяснял гораздо понятнее, нежели Арск. Пусть сершан и был неплохим Наставником, но чувствовался иной уровень владения магией. И ещё – Джэд сам был в восторге от потоков, от силы, от возможностей. В шутку заставлял нити складываться в забавные фигурки. Алия заслушалась и очнулась только тогда, когда над ними вспыхнул яркий огонёк.

Стемнело незаметно. Сард ещё не появился, но Сэрбэл почти село, последние серебряные лучи проложили серебряную дорожку через озеро к их ногам.

– Не устали? – поинтересовался Дэйкен.

Раздалось единогласное «Нет!», и все наперебой заговорили. Алия первый раз за вечер улыбнулась. Теперь она может прыгать! Довольная, она отошла в сторонку, наблюдая за столпившимися вокруг неожиданного учителя подругами.

– Джэд, посмотри! – Калэ гордо продемонстрировала почти идеальное плетение.

Король с самым серьёзным видом начал разглядывать его. Удовлетворённо кивнул – и без всякого перехода у девушки на ладони осталась лежать брошь в виде странного насекомого.

– Моркус, – пояснил Дэйкен, – в Шэньри с собой возьмёшь. Местный талисман.

Удивительно – Тия не заревновала. Восхищённо рассматривала сотворённое магией украшение. Сайнер даже пальцем потрогала – не исчезнет ли.

– Развлекаешься? – вдруг услышала Алия.

Сердце на миг забыло, как биться.

Принц Соледжа. А ведь это можно было предположить. Они всегда вместе…

– Как ты тут оказался?

Сколько сдержанной радости в голосе короля!

– Арск подкинул. В благодарность за то, что ты его подменил.

Девушка заставила себя оглянуться.

Её герой стоял рядом с Джэдом, прижавшись к спине, а светлые руки смыкались на груди, закрывая ожерелье. Чуть поодаль виднелся сершан.

– Ты ужинать не пришёл, – очень тихо сказал принц, – я беспокоился.

– У меня весьма талантливые ученицы, – откликнулся Дэйкен, – и тема интересная. Мы увлеклись. Дэрэк… не при девочках…

Алия сделала вид, что не увидела нежного прикосновения губ к бронзовой шее за ухом… И взгляда – жадного, страстного, почти обжигающего.

Сцепленные руки сползли ниже, на талию, по-хозяйски притянули ещё ближе, похоже, даже пощупали.

– Синеглазый, наказание моё, когда ж ты станешь есть нормально! У тебя аж живот ввалился. Будешь дальше так себя вести, я тебя…

Остальная часть была произнесена мысленно. Хотела бы она её слышать!

– Пойдём, лучше я тебя с девочками познакомлю. Там, кстати, будущий сильный маг.

– Та чёрненькая, которой ты брошь подарил?

– Дэ-эрэк… Да когда ж ты ревновать бросишь?

– Никогда, любовь моя… Идём знакомиться.

Они ожидаемо подошли к Калэ. О чём-то говорили, смеялись. Затем в разговор включилась Сайнер, за ней Тия, подошёл и Арск. Алия же так и стояла поодаль, любовалась принцем… но уже как-то… не так.

Тогда, в Осхе, она вбила себе в голову, что принц несчастен. Околдован, очарован, против воли привязан к королю. Возможно, всему виной та печаль, с которой Дэр глядел в окно замка?

Сейчас она увидела парня, словно светящегося изнутри. Переживающего, любящего, трепетного… И на Дэйкена посмотрела другими глазами. Зачем ему околдовывать кого-то? Он сам по себе привлекателен и интересен – даже если забыть про прекрасную внешность. Его есть за что любить и помимо совершенного облика… Учитель из него точно замечательный!

– Дэрэк, вот та, о которой я говорил: Алия, дочь Вирана. Врождённое чутьё потоков, магический слух, отличная реакция. Го́да через два войдёт в десятку самых сильных магов Саора.

Девушка изумлённо подняла голову, ловя взгляд невероятных синих глаз:

– Это ты обо мне?!

– У твоего отца вроде только одна дочь, – улыбнулся король. – Надеюсь, ты не откажешься и дальше заниматься со мной? Постоянно не смогу, но пару раз в неделю выберусь точно!

– Я же в простых Заклинаниях путаюсь!

– Потому и путаешься, что силы слишком много. С уровня на уровень перескакиваешь, промахиваешься. Мне это знакомо. Освоишь базу, дальше проще пойдёт!

– Всё, Алия, ты попала, – рассмеялся принц, не сводивший с Ли заинтересованного и благосклонного взгляда, – какие пара дней в неделю! Джэд из тебя душу вынет, пока не обучит!

Она совсем растерялась:

– Я сегодня первый Прыжок сделала! Какая я магиня…

– Скоро будешь, как Дани, – через миры прыгать, – совсем развеселился Дэр. – Главное, смотри: к мужу моему с глупостями не лезь. Знаю я вас, красавиц юных!

– Дэрэк, – простонал король, – уймись… Дочь Вирана, не слушай его!

Ей самой стало весело, и, осмелев, она спросила:

– Джэд, а почему ты всех зовёшь по имени, а меня – как положено?

– Потому, что ты не называла меня. Мужчина не имеет права первый обратиться к женщине кратко. Вот теперь – могу, Алия!

– Тогда уж Ли. Раз ты теперь мой учитель.

Принц показал королю кулак, Дэйкен в ответ пихнул его в бок. Алия прыснула.

Мальчишки! Рин с Гисом и то серьёзнее! Романтический ореол рухнул и разбился вдребезги. Для полного соответствия её друзьям Правителям Саора осталось разве что возню затеять и в озеро свалиться. Невозмутимый ледяной образ великого короля растворился, как и её влюблённость в зачарованного принца.

– Мой король, – почтительно позвал сершан, – позволь попросить…

Джэд виновато развёл руками – мол, увы! – и направился к Арску.

«Дэйкен настоящий – с нами сейчас, – улыбнулась Ли. – А может, и всегда – с семьёй и друзьями. И это не он притворяется – мы видим за ним власть и корону. Что-то выдумываем, сочиняем, наделяем несуществующими чертами, потом сами же влюбляемся или ненавидим. Как я придумала себе несчастного печального принца Соледжа. С чего я взяла, что он нуждается в жалости?! Озорная улыбка, трогательная забота, взаимные чувства… Ревнивый только этот Дэрэк, словно тонх!»

Она взглянула на принца.

– Что, будущая выдающаяся магиня, повезло тебе с учителем? – кивнул ей Дэр.

– Свой первый урок я усвоила хорошо, – честно призналась Алия.

Следилка

– Опять?

Эльгер смотрит на меня, сердито сопящего в кресле, понимающе и с сочувствием. Естественно, проблемы у нас давно общие. Вернее, одна проблема. Наглая и синеглазая. Считающая, что раз он такой могущественный маг, то имеет право контролировать каждый мой шаг!

– Эльги, однажды я его прибью!

Королева кивает и присаживается рядом:

– Занимай очередь, Дэрэк. Мэль с утра бегает и вопит на весь Орж, что сейчас проверит, так ли оправдано отцовское хвалёное бессмертие. Джэд Стэна с рассветом поднял и в Тай уволок, а у доченьки, оказывается, на мужа собственные планы были. Ты за что?

Как же сказать-то в двух словах?!

– Он меня замучил!

– Судя по суровому тону, речь не о постели. Там ты в последнее время сам кого угодно замучаешь.

– Эльги, какая, к чёрту, постель! Дани вчера на мне следилку обнаружил!

Нормальным языком – следящее заклятие. Виртуозно поставленное и замаскированное. Не зависимое от расстояния и любого вида воздействий. На подобное способны только три человека в Саоре, и один из них сегодня услышит всё, что я по поводу подобного вмешательства думаю. Сыночек разглядел случайно лишь потому, что его учитель – да чтоб ему икнулось! – сам научил такие тонкие штучки видеть. Применить их Дани не может, не тот уровень силы.

– Дэрэк, так сам виноват! В Генти полез, ногу сломал… Я думала, Джэд тебя вообще из Оржа не отпустит! На нём лица не было, когда почувствовал! Ты что – забыл, с чьими чувствами играешь?!

– Я не играю. Я взрослый человек. Могу о себе позаботиться! Сам!

– Ну-ну, – ухмыляется наша королева, – и кости залечивать умеешь? И закрываться способен? Чтобы некоторые не падали с трона от боли во время приёма тонхов из Гнезда Роан?

В её словах немало горькой правды. И всё же!..

– Эльги, но это не повод обращаться со мной как с ребёнком… Я Правитель!

– Дурень ты, – фыркает Эльгер, – у Джэда руки тогда тряслись… Ты хоть раз задумывался, что он испытывает? Боясь, что однажды не успеет? Что ты по глупости не ногу, а шею свернёшь? И всё равно тебе свободу даёт? Следилка! Да она на тебе уже лет…

Та-ак…

– Сколько лет?

Эльгер отворачивается и сердито пыхтит. А ещё соображает, как скоро ей достанется.

– Эльги, а на тебе его следилка есть?

– Да. И на Мэль, и на Дани, и на Аль… Даже на Вери, но это отдельная история. Она же Видящая. Мысли прочла, братику всё высказала, заставила снять и затем поставить обратно. Сказала – всё равно не отвяжешься, лучше так, с моего согласия.

Мы одновременно смеёмся, и злость проходит.

– Так сколько лет?

– Да он её с твоего изгнания не стал снимать, обновляет время от времени… Дэрэк, не злись ты на него. Ты от ревности дуреешь, он от страха, что с тобой, драгоценным, беда случится. У него хоть повод реальный! А ты, когда скандал очередной закатил из-за Мадены, о чём думал?!

– О том, что она красивая девушка и талантливый маг… Защиту со спальни сняла и в постель залезла!

– И что, в первый раз, что ли, нахальные девицы в королевскую спальню вламываются? Можно подумать, у Джэда на неё шелохнулось что-то!

Я самодовольно улыбаюсь:

– Не-е… Орал как чёрт! Но, Эльги, она его голым видела!

– И толку? Будет теперь о нём по ночам мечтать, тогда как ты в это же время одним созерцанием не ограничишься! Что краснеешь? Дэрэк… мне вот хуже гораздо.

Моя очередь тревожиться:

– Серьёзное что?

Королева печально качает головой. Медные пряди колышутся мягкими волнами.

– Синеглазый вбил себе в голову, что он виноват передо мной. Это он ещё с Посвящения девочек такую дурь подхватил. И пошло: пытается ухаживанием загладить вину… Ты знаешь, как Джэд ухаживает! Как хоренг малолетний – искренне и неуклюже… Букет эстелий тут притащил, с меня размерами – ни в одну вазу не влезал. Близость предлагает, когда сам только о тебе и думает… Дэрэк, я не настолько в ней нуждаюсь, как вы. И я не хочу, чтобы Джэд переживал из-за меня, понимаешь? Считал, что он меня обделяет. Я не притворяюсь, но его трудно убедить, особенно по сравнению с тем, к чему вы двое привыкли. Для вас нормально – ночи напролёт! Где это всё столько лет сидело, скажи мне?! Кстати, предупреждаю: ещё раз устроите в коридоре светопреставление, поотрываю всё обоим! До спальни не дойти?!

Виновато склоняю голову, скрывая довольное лицо.

– Не изображай из себя скромника! Передо мной-то!

– Эльги, мы не нарочно…

– Понятно! Нарочно такое не изобразишь…

Наша королева ласково меня обнимает, гладит по глупой и растрёпанной голове:

– Оболтусы влюблённые… Дэрэк, не надо его за следилку ругать. Он же, когда ты не рядом, ме́ста себе не находит. Скажи, если б сам магией обладал, что, на него не поставил бы?

– Поставил, – честно сознаюсь я.

– Так чего злишься?

Я прижимаюсь к тоненькой девичьей фигурке:

– Эльги… а тебе не обидно? Ведь ты могла бы быть единственной… И тут – я. Мужа отобрал…

– Не отобрал, – смеётся она, – помог справиться с его невероятными потребностями!

Девушка искренне разводит руками:

– Дэрэк, ты пойми… Мы с Джэдом разные. Я спокойная, рассудительная, медлительная даже. А он – ураган бешеный, и жить привык на пределе, и чувства у него все такие… обострённые. Не иначе оттого, что с детства привык их глубоко внутрь загонять, воли не давать… Это как заклинание огромной силы, запертое в крохотном объёме, – рано или поздно вырвется, и тогда уж только ноги уноси. Вот и вырвалось… спустя семнадцать лет. И если бы не ты, мне не совладать бы с такой силищей, да и пугает она меня. Мне, Дэрэк, при словах «любовь до Грани» не сладко, а страшно. Нет во мне такого мужества, чтобы не раздумывая ради кого-то к звёздам уйти.

Её глаза затуманиваются:

– Обижалась бы, ревновала – рассталась бы давно… В сердце момент застрял, когда я мужа ночью приласкала, а он, не просыпаясь, выдохнул, счастливо так: «Дэ-эрэк…»

Ахаю:

– Эльги, когда?!

– Да через неделю после Обряда. А я, заметь, его не в щёчку поцеловала – по самым сокровенным местам провела. Он уже тогда хотел тебя! Глупый, упрямый такой… Закрывался как мог. Сначала боялся назвать любовь любовью, потом признаться… Дэрэк, вот ответь, зачем ты его год мучал?! Ведь любил же! Помнишь, когда ты так устал, что рухнул на постель к Джэду и сказал, что никуда не пойдёшь, тебе и здесь хорошо? Я ведь видела – ты не шутил! Ты не хотел уходить. Особенно после того, как Синеглазый прилёг рядом и шепнул: «Оставайся…» А потом явилась Дейзи и увела тебя за руку. Как я на тебя разозлилась!

Мне приходится отвернуться, пряча запоздалый стыд:

– Дурак был… Я только после Скера обо всём догадался. Каким я был бесчувственным болваном. Что то робкое приглашение переночевать сделало бы меня счастливым на год раньше… Если бы мы провели ту ночь вместе в одной постели… А он переживал?!

– Если бы умел плакать, плакал бы. Я его утешала… как могла.

– Он умеет плакать, Эльги.

– Видишь, тебе одному это известно. Но я не ревную. Я не смогла бы выдержать такую неистовую, нереальную страсть! Вы как будто созданы друг для друга… Маг немыслимой силы – и человек без магии, властвующий над ним. Хотя… Если верить Мэль, магия у вас тоже связана.

– Эльги, я не знаю, что такое Связь. Дар Нергере? Это же сказка. Только… вот сейчас я сознаю, что Джэд далеко. Что он спокоен, у него всё хорошо, собирается домой. И это я ощущаю, не пытаясь с ним говорить.

– А если попытаешься?

– Если это близкие миры – он услышит. Откликнется. Иногда я буквально ощущаю его улыбку, тепло, ласковое прикосновение…

– На каком расстоянии вы перестаёте чувствовать друг друга? Сейчас?

– Уже за Аскафом связь расплывается, не исчезает, но теряет чёткость. Не поговоришь… Потому я так волнуюсь, когда Синеглазый уходит один и надолго.

– За тебя он боится всегда, где бы ты ни находился.

Мы сидим на открытой галерее. Сэрбэл лениво сползает за зубцы Сиайя, Солх темнеет на его фоне. То, что происходит нечто странное, первой замечает Эльгер. Всё-таки она маг. Не чета мужу или дочери, но неплохой. Нас окружает Барьер. Полный. Я понимаю это потому, что чувствую, как рвётся связь. Редкие и непереносимые моменты одиночества – то, что обычно постоянно испытывают остальные люди. Все, кроме нас двоих с Джэдом.

Эльги кладёт мне руку на плечо, призывая к осторожности:

– Дэрэк, Хранителя ради, не делай глупостей… Пусть сначала покажется!

Точно. Надо же знать, кто настолько безрассуден. Если это не очередные шуточки Мэль, конечно.

– Наша доченька драгоценная где?

– К Стэну в Тай ушла. Мальчик там, похоже, завяз. Дэйкен умеет загрузить подданных! Сын Аржэна в делах Развилок по уши.

Барьер становится полупрозрачным с той стороны, где появляются контуры высокой девичьей фигуры. К огромному моему сожалению, хорошо знакомой. Спутать невозможно – тающая дымка позволяет разглядеть эту великолепную красотку в ореоле белоснежных волос, которые она подправила магией, с расчётом сделать похожими на мои. Как и цвет глаз, и светлую кожу. Поступок Саору не свойственный. Мы, в отличие от прочих миров, не пытаемся улучшать свою внешность. Менять облик, данный от природы, – поведение, говорящее о неуважении к родителям, не достойное порядочных детей. Осуждаемое, почти презираемое. Зачем? Красота свойственна Саору. За семнадцать с половиной лет я не увидел ни одного непривлекательного создания.

Но эта девчонка не побрезговала ничем, чтобы стать на меня похожей. Увеличить рост, придать объём ресницам… даже ямочкой на подбородке не погнушалась! Разве что пол не сменила! Хотя, чувствую, к этому шло.

– Мадена, – брезгливо бросает королева, – искренне надеюсь, у тебя есть оправдание этой выходке.

Я, прищурившись, вглядываюсь в лицо той, которую не так давно выволакивал из нашей с мужем кровати. Нет у неё объяснения. То, что она гордо называет «любовью», – безумие пополам с самонадеянностью. О чём Джэд ей прямо и эмоционально сообщил. Не стесняясь в выражениях.

– Отойди в сторону, дочь Лекста!

О, а вот это уже перебор. По лицу Эльгер пробегает тень. Называть так нашу королеву, напоминать ей об отце – нарываться на хороший скандал. Так не рискует никто – потому, что следующим станет Вызов. Мой или Синеглазого – без разницы.

– Мадена, – выплёвываю я, – у тебя вообще нет гордости? Может, Тор ошибся и ты случайно через Мост просочилась? С Шэньри там… Землю и Артреск в расчёт не берём, там люди в большинстве своём о чести и достоинстве знают.

Ненавидящий взгляд прожигает меня насквозь.

– Будь ты проклят, сын Дэфка!

– Девочка, – фыркает Эльги, – ты нормальна? Чего ты хочешь добиться? Внимания короля? Ты его уже получила… с избытком. Тебе Закон Алхэна напомнить? В изгнание захотела?

Та её не слышит. Смотрит на меня, подойдя к самой границе Барьера:

– Смейся, мерзкий извращенец! Потешайся, как тогда! Веселиться тебе осталось недолго. Пара минут! После чего… На этот раз ты уйдёшь к звёздам один!

Эльги пожимает плечами:

– Мадена, ты, конечно, хороший маг. Была, пока не спятила. Но никакая сила тебя не спасёт, не защитит…

– Заткнись! – девушка в ярости сжимает кулаки. – Кстати, ты отправишься туда же! За компанию.

Я прикидываю возможности Барьера. Переглядываюсь с Эльги.

Королева показательно вздыхает:

– Глупая… Меня одну у тебя шансы убить были, и неплохие. Но ты – отчаянная, неразумная, спятившая девочка… Самоуверенная и хвастливая. Ты считаешь, что с нашей смертью у тебя появится возможность завоевать любовь?

– Вас не станет – всё изменится!

– Дурочка, – Эльгер устало отворачивается, – ты даже не представляешь, как скоро ты будешь умолять Дэрэка заступиться.

Мадена непонимающе хмурится… а я довольно улыбаюсь, потому что вижу то, чего она, стоящая ко мне лицом, заметить не способна:

– Родной, только не пришиби!

Просьба вовремя. Иначе от девушки не осталось бы мокрого места… Потоки, что вспыхивают за её спиной, ломают пространство и пылают даже не всполохами – сплошной стеной огня.

Барьер исчезает, и я бросаюсь в огненную стихию, хватая и прижимая к себе её виновника, пока он в гневе не разнёс полмира.

– Всё хорошо, Джэд, – сейчас главное – унять эту ярость. – Всё в порядке… Пожалуйста, успокойся.

– Дэрэк…

Синие глаза горят страстью и бешенством, он не контролирует себя… Эльгер права – Мадена сумасшедшая. Мне придётся постараться, чтобы смягчить ей наказание. И счастье дурной девчонки, что я держу в руках силу, способную с лёгкостью уничтожить и воссоздать вселенную.

– Мой Синеглазый…

Мадена глухо стонет, спелёнатая заклятием Эльгер, цель которого всё та же – сохранить нахалке жизнь. Потоки невообразимой мощи коснулись девушки лишь чуть-чуть, но обожгли порядочно. Королева незаметно приводит кожу нашей неудавшейся убийцы в порядок.

– Но как… как! – Мадена почти плачет. – Барьер не пропускает воздействий, связь бессильна, магия экранирована! Как это можно почувствовать… так быстро!

Джэд почти нормален, и я – продолжая обнимать, иначе он опять вспыхнет! – поворачиваюсь к королеве и обмениваюсь заговорщицким взглядом.

– Следилка, – ухмыляюсь я, – та, которая не поддаётся никакому воздействию!

Эльгер заливисто хохочет:

– Любовь, Дэрэк, любовь!

День воспоминаний

– Привет, Лейгни!

Я приветливо киваю принцессе Тери. Гэсса опять сменила причёску. Вместо косы – россыпь мелких локонов. Ей идёт. Влюблённой женщине всё к лицу!

– Ты уже была в Окше?

– Увы, – принцесса сердито дёргает плечом. У сына подхватила? Чувствую, эта привычка постепенно передаётся всем, окружающим короля. Но ни у кого не получается так, как у Дэйкена – вызывающе до бешенства.

– Эти тонхи меня до помутнения рассудка довели! – жалуется Гэсса. – Сами заявляют, что видеть друг друга не хотят, а заикнулась о том, чтобы расходились и строили новое Гнездо, – накинулись столь дружно, словно и разлада нет! Пусть Синеглазый с ними сам разбирается! В конце концов, Окш на границе Тери и Осха, от нас с тобой Роан крыльями отмахивается, с королём так себя вести не посмеет!

– Поединок отложили? – напрягаюсь я.

– Сейчас Джэд придёт – скажет, – дочь Лэрка еле заметно горделиво выпрямляется. Не сомневаясь, что сыночек точно всё уладит.

В подтверждение появляется король. И не один – Дэрэка он держит за руку, как и всегда при прыжках. Не необходимость, а уже традиция. Или потребность?

– Мама, Лейгни, привет!

Смотреть на них – загляденье.

Во-первых, оба высоченные. Настолько, что не уступают ростом Орнгу, хоть тонхи и повыше людей. А Эдра даже ниже их – обидно для лэктэрха.

Во-вторых, великолепные фигуры почти одинаковые. Если бы Джэда откормить, совсем сровнялись бы, хотя сложно сказать, что пленяет больше – грациозное изящество бронзы с подтянутой прорисовкой или светлый атлетический стан с чётко обозначенными мышцами.

В-третьих, гривы оба отрастили всем девчонкам на зависть. Всегда хотела спросить – в постели не мешает? Хотя как представлю реакцию на подобный нескромный вопрос, так и остаётся только воображать картину. Волны иссиня-чёрных волос, перемешанные с белыми прядями… Красотища!

А главное – их взгляд, постоянно обращённый друг на друга. Иногда я думаю, насколько были слепы мы. Ведь они смотрели так с самого начала – Дэрэк открыто, с первых дней, с восторгом и трепетом, откровенно любуясь. То, что Джэд отвечает с не меньшей теплотой и нежностью, не так бросалось в глаза… правда, мы и не вглядывались!

– Ты помирил этих забияк? – Гэсса уверена в ответе.

– Не я – Дэрэк! – улыбается Дэйкен. – Он у меня настолько на тонха похож, что легко их проблемы понимает!

– С чего это я похож?! – обижается тот.

– Ревнивый такой же! И скандалы из-за ерунды устраиваешь!

Их вечные нежные перебранки удивительны. Неясно – ругаются они или восхищаются друг другом. «Невыносимый, мерзкий, несносный», произнесённое Дэрэком звучит так, что иная похвала в сравнении проигрывает. Тем более когда взгляд принца неслышно прибавляет – «любимый»…

Король и принц Саора. Сводные братья, сыновья одной матери. Когда я вижу их – мне завидно. Хотя я в жизни никому не завидовала. Ни первым красавицам Саора, ни брату с его тысячей побед. А этим юношам – завидую от души. Их пальцы всегда переплетены в желании быть как можно ближе.

– Мы в Орж! – и они исчезают.

– Оболтусы, – ворчит Гэсса. – Стараются совсем не разлучаться! Вот и чувствуют друг друга постоянно, и слышат – и всё равно рук не размыкают! Я тоже пойду, Лейгни. Тор волнуется, поди.

Машинально киваю, вспоминая прошлое.

Когда мы заметили, что отношения двух братьев далеко не братские? Я, к собственному стыду, одной из последних. Хотя сколько было поводов заподозрить!

Сын Дэфка сразу заявил королю Саора – «мой!». Это звучало гордо и одновременно как вызов – «мой Синеглазый»! Дескать, попробуйте отберите! Жену он всегда звал по имени, домашним прозвищем Льдинка – редко-редко, в самые исключительные моменты. Своего же синеглазого красавца как только не величал! Моё счастье, моё наказание, моё совершенство…

И только потом на свободу вырвалось истинное – любовь моя! Женщины не так нежны и откровенны в выражении своих чувств!

Джэд, шарахающийся от всех и вся, любую, даже невольную, попытку прикоснуться воспринимающий словно враждебный выпад – никогда не упускал случая взять за руку, обнять, прижаться! Я даже не думала, что Дэйкен умеет так улыбаться, станет настолько похож на человека. Словно Дэрэк вытащил его из кокона невозмутимости и бесстрастия, ледяного холодного взгляда и вечной язвительности. Синеглазый, обрывавший любые попытки говорить с ним на любые, отличные от деловых, темы, млел от глупостей, что шептал ему на ухо принц. И краснел. Нет, может, то, что говорил ему Дэрэк, и не глупости. Но то, что они не политику Шэньри обсуждали, – это точно. Однажды я своими ушами слышала, как принц читал стихи! Правда, сразу развернулась, забыв, куда шла, и почти сбежала. Те строчки, что мне посчастливилось разобрать, явно в свидетелях не нуждались.

А кресла?! В Зале Совета место принца Соледжа испокон веков напротив трона, как знак особого положения этого края в Саоре. Первый раз, когда король и принц сели рядом, вынудив Расха пересесть, мы недоумевали. Затем они просто переставили кресла. Нельди, заглянув в Зал, решила, что обязана устранить непорядок. Вечером весь Совет был свидетелем намертво прикреплённых к полу кресел, и шекр прочно занял своё место рядом со зверем-символом королей. Этого им показалось мало. Расстояние между их местами как-то незаметно и постоянно уменьшалось – до тех пор, пока они не смогли втихую держаться за руки.

Я всё ждала, что это пройдёт. С годами или десятилетиями. Так нет, вопреки расхожему мнению, их связь становится теснее и теснее. После своего Обряда они из спальни не вылезают… Интересно, Эльги действительно не задевает такое явное предпочтение?

Что окончательно поражает и заставляет трепетать – они оба парни. Нет, я не имею в виду буквально пол! Но женственного в них обоих нет ни капли. Стремления, цели, мужественность поступков… Ни один не притворяется девушкой, не играет роль слабой стороны. Вспылить, наорать способны оба – и так же честно попросить прощения через полчаса. На Совете они по-прежнему Правители, их личные отношения на решения не влияют. Проблемы разбирают дружно и тоже по-мужски: не «из-за чего», а «что надо сделать», а чаще – кто в этот раз будет делать, а кто страховать.

Извиняюсь за подобные мысли… В постели они тоже чередуются? Ох, не представляю, как столь властный и гордый, как Дэйкен, способен отдаваться! Хотя только наделённый бесстрашием и настойчивостью Дэрэка достоин таким обладать. Правда, с такой любовью и упоением, что отдаться ему – это, наверно, волшебно.

Потому на постоянные и шаловливые приставания принца обычно следует непередаваемый ответ, протест, который звучит сильнее любого призыва – бесподобное тихое «прекрати…» вкупе с проступившим нежнейшим румянцем – как команда к действию, после которой не только Дэрэку хочется уволочь его подальше от посторонних. Что принц с восторгом и выполняет… счастливец!

И самое странное – подобное поведение, в других обстоятельствах вызвавшее бы насмешки, в их случае воспринимается с одобрением и умилением. Саор не просто принял – он признал их отношения! Во всей этой радужной картине есть только одна неприятная грань: их мать.

Зэльтэн никогда не была женщиной с лёгким характером. И судьба у неё, мягко говоря, не сложилась. Но дети-то при чём?! Особенно старший! И так уж наказан без вины – из мира выбросили, детства лишили, приглядывал кое-как сам Хранитель… Какой из Тора воспитатель! Две тысячи лет даже не представлял, что такое любовь и отцовство! Сам теперь стыдится, прощения просит. От матери же, обрётшей сыновей, все ждали иного чувства. Тепла, ласки…

Однако Зэльтэн всех поразила. Объявившегося первого сына сначала наотрез отказалась признавать, затем, вероятно, стыдилась своего поведения, только за все восемь лет ни разу не предприняла попытки сблизиться. Со вторым мальчиком и того удивительнее. Так ждала Посвящения наследного принца – и вдруг на самой церемонии вспыхнула, закусила губу, вышла из Зала – и не вернулась. То ли первая угадала, что между её сыновьями завязывается, то ли приревновала младшего к старшему. Но почти сразу отдалилась. Держалась отстранённо, общаться не стремилась, встречалась лишь на официальных церемониях вроде того памятного бала.

Да, тот день в Орже я буду помнить долго – первый раз, когда король и принц Соледжа появились рука в руке. Не вызов – утверждение. Мы вместе, нравится это кому или не очень. Скрываться не будем, оправдываться – тем более. Как напряжённо стоял Дэрэк, неосознанно стараясь прикрыть самого сильного человека в Саоре – от возможных косых взглядов, от ухмылок, от кривотолков.

Рука на рукояти меча – и решимость пустить его в ход! Жаль, этот смелый мальчик не знал, что точно так же сзади его закрывали потоки невиданной силы, готовой вырваться на свободу, если б хоть кто-то посмел неосторожно обидеть самого близкого человека… Их ощутил каждый присутствующий в Большом Зале, даже те, кто не увидел, – магия такого уровня чувствуется. Убил бы Джэд? Вряд ли, но желающих проверить не нашлось. Магия гораздо быстрее меча.

Потом они научились контролировать себя, сдерживаться при проявлениях неприязни. К сожалению, как ни терпим Саор, всегда найдётся кто-нибудь злобствующий. Но – за спиной! В лицо ни сильнейшего мага, ни великолепно владеющего мечом принца никто оскорблять не отваживался. Но смешки были, пусть и единичные.

Это сейчас кажется, что ничего особенного, когда двое парней друг с другом спят. Вначале же в каждом доме, Жилище или Коконе, в любой Пещере и Развилке только и разговоров было о Правителях, открыто заявивших о своей любви. Одни Гнёзда сразу одобрили – тонхи сами различий между полами не делают и в других ограничений не понимают.

Люди не тонхи. Много споров возникало. Выяснилось, что подобных пар в Саоре достаточно, просто прятали свои отношения, а тут, когда король, перед которым все благоговейно головы склоняли, на такое отважился, – тоже набрались мужества и перестали скрываться. Кое-кто и поговаривал – дурной пример, мол. Но обвинения скоро стихли – достаточно оказалось Поединка сына Дэфка с принцем Корха и последовавшего признания выбора Правителей Кругом и Советом. Кроме того, парни были героями, легенды о зове и Стражах, о Тэнге, отдавшем жизнь, о Создателе Саора, вернувшемся ради сына, всё перевесили.

Я невольно улыбаюсь, вспоминая свои собственные мысли и чувства. Джэд, юный король Саора, бесстрастный Правитель, недостижимая синеглазая мечта всех женщин, заявивший во всеуслышание, что любовь – величайшая глупость, впервые в жизни доверился кому-то настолько, чтобы подарить власть над собой. Не жене, с которой он оставался сильным и могущественным, а мальчику без дара, заставившему сильнейшего мага признать свою слабость. Видеть, как суровый и жёсткий парень трепещет, когда его просто ласкают взглядом, насколько он желает и ищет близости, нуждается в постоянном присутствии родного человека, касании рук, словах, от которых он теряет невозмутимость, стало для меня потрясением. Наверно, тогда я и разглядела в своём короле не только идеальный облик и ожерелье, а юношу, заслуживающего, чтобы за него беспокоились.

Гэсса беспокоилась больше всех. Вот уж кто настоящая мать! Сколько лет волноваться и переживать, пытаться заботиться и натыкаться на старательно возводимый барьер, не хуже магического, не дающий подобраться к тому человеческому, что было так старательно загнано внутрь замкнутого, гордого, нелюдимого парня. Правда, на неё одну Джэд и мог наорать, не скрывая бешеный нрав, – остальных синеглазый красавец и вовсе не подпускал. Принцесса Тери удостаивалась гнева – и тем не менее ярость эта сама по себе была показательна.

Из-за Гэссы они и схлестнулись. Возможно, Зэльтэн не раскрыла бы своих настоящих чувств, не подвернись тогда повод. Бал в Тери был далеко не первый, на котором король и принц появились вместе. И его дочь Бирота отстояла не дрогнув. Тонкие губы кривились при виде сыновей, хотя мальчики не позволяли себе ничего лишнего – только взгляды и сплетённые пальцы. А хотелось больше. До боли, до закушенных губ. Хотя бы – прижаться. Приласкать, погладить… И, когда их отозвали по деловому вопросу, не спешили возвращаться. Гэсса всё поняла и весьма ловко оправдала их задержку. Потом вполне пристойно пригласила меня прогуляться, а на самом деле – убедиться, что всё прилично, прикрыть, если нужно, потерявших голову парней от нескромного любопытства. Тогда не все догадывались, какая страсть сжигает этих двоих, открывших для себя физическую близость. Гэсса – чувствовала и защищала, как умела, поскольку сама лишь недавно узнала, что такое – любить.

Так я и оказалась свидетельницей этой непристойной сцены. Случайно Зэльтэн вышла в коридор или намеренно, – как назло, мы столкнулись. Пройди дочь Бирота мимо – всё обошлось бы. Но именно в этот момент она решила высказать Гэссе всё, что думает по поводу потакания извращённым склонностям своих сыновей. Фактически обвинила в сводничестве. Принцесса Тери так же обстоятельно изложила свою точку зрения на матерей, которые утратили право хоть как-то вмешиваться в чувства детей, заслуживших немыслимой ценой счастье быть друг с другом. В ответ Зэльтэн красочно и в подробностях отозвалась о физиологических сторонах данного «счастья», заставив меня покраснеть с головы до ног. Мой Наставник, объясняя близость между людьми, не был столь анатомически точен!

А вот чего ни Гэсса, ни Зэльтэн не могли предугадать – что свой разговор они затеяли именно у дверей комнаты, где уединились мальчики. Дочь Бирота вряд ли повторила бы и половину сказанных ею гадостей в спокойном состоянии. Принцесса тем более молчала бы об этом эпизоде. Но у Зэльтэн громкий голос. А её сын обладает прекрасным слухом.

Я всегда подозревала, что за ледяным спокойствием и насмешливой невозмутимостью Джэда скрывается чувствительная душа. Только не ожидала насколько! Он вылетел навстречу оскорблениям, забыв обо всём. Ему было не до наспех накинутой рубашки, не до взлохмаченных волос. Честно говоря, в тот момент он вообще мало себя контролировал, судя по потокам пылающей магии вокруг.

– Что тебя не устраивает в наших отношениях, Зэльтэн?!

Матерью он её не называл никогда. Но и презрения такого раньше не высказывал.

– Какое тебе дело до того, как мы наслаждаемся?! Это касается только нас, нас двоих!

Выскочивший следом Дэрэк сразу оценил положение. Бросился наперерез потокам, обнял, прижал любимого к себе, начал что-то беззвучно шептать… Это было чудом, но он своего достиг! Магия утихла, Джэд в его руках обмяк, начал успокаиваться. Зэльтэн вряд ли поняла, какой опасности подвергалась. И выводов не сделала, иначе не бросила бы с досадой:

– Самим-то не противно? Два мужеложца!

Прозвучавшее слово вызвало тихий стон Гэссы. Всплеск бешенства в изумрудных глазах принца. И взмах его руки – такой резкий, что Джэд еле успел перехватить занесённую ладонь.

Мальчик?! Создатель! Сын Дэфка в тот момент показался мне ровесником Тора – настолько величественно он встал между Зэльтэн и человеком, за которого он вызвал бы любого на смерть. В нём не было ни капли стыда, сожаления – только ярость и желание защитить.

– Убирайся! И никогда не приходи больше.

Он ударил бы её. Уверена!

– Мне всё равно, кем ты была для меня. Джэду ты давно не мать. А теперь и мне тоже.

Возможно, дочь Бирота уже сама поняла, что позволила себе лишнее. Она исчезла без дальнейших высказываний, не усугубляя происходящее. Парни смотрели в глаза друг другу – и я второй раз в жизни увидела, как Джэд целует Дэрэка, нежно, трепетно. Это было молчаливое признание и одновременно благодарность.

За эти семнадцать лет мы привыкли к происходящему. Выросли дети, совершенно нормально воспринимающие отношения отцов. Дани, сын Дэра, в своём учителе и Наставнике не чает души настолько, что, как маленький ходил хвостом за Джэдом, так и сейчас готов за своего синеглазого отца броситься в жерло Солха. Дэрэка будущая королева Саора обожает до такой степени, что даже в своих шуточках никогда не задевает всерьёз. Спокойная и рассудительная Ариэль короля боготворит и как дочь, и как принцесса.

О Зэльтэн внуки если и вспоминают, то не в присутствии родителей. Да и дочь Бирота не делает ни малейших шагов к примирению. Насколько мне известно, у неё нет ни друга, ни возлюбленного. В те несколько случаев, когда мы пересекались на Совете, она старательно не смотрела в сторону сыновей. А они – продолжают держаться за руки. Наверно, это всё же необходимость.

– Лей, – со спины ко мне незаметно подкрадывается Вейн, – ты уже с полчаса сидишь, и лицо такое мечтательное!

Улыбаюсь. Значит, всё это время мой муж наблюдал за мной и терпеливо ждал.

– Вейн, почему люди берут друг друга за руку?

Мою собственную руку церемонно подносят к губам, нежно целуют ладонь, запястья:

– Потому, что это приятно.

Оттого я и влюбилась в сына Транга. Он не придумывает заумных объяснений, принимая всё таким, как есть. У него большая и дружная семья, аж две сестры, заботливые родители, бабушки, дедушки, прапрадеды и прабабки… То, что я – принцесса, произносится гордо и с уважением. Стаха беззлобно поругивают и неизменно затаскивают на все семейные торжества в надежде женить и образумить, рассказы про Орж и Совет вызывают благоговейный трепет. Синеглазый король и Хранитель Саора кажется существом чуть ли не сверхъестественным и легендарным.

Однажды я спросила Вейна, что он думает по поводу отношений двух Правителей. И получила убийственный ответ: «А зачем вообще над этим задумываться? Король в Саоре замечательный, принц у Соледжа отличный, и то, что они друг с другом живут, никого не касается. Наследники в наличии, в мире порядок, катастроф давно не случалось, подданные довольны».

– Лей, смотри, вечер какой дивный. Прыгнем в Лакшэз?

Правильно. Чем завидовать чужому счастью, лучше своё собственное создавать! И всё же я успеваю пожелать, чтобы Зэльтэн нашла того, кого она захочет взять за руку.

Снег

– Ну что тебе стоит!

В ответ я получаю невнятное хмыканье и неопределённое пожатие плечами. Хотя ему это действительно проще простого. Даже усилий прикладывать не надо!

– Джэд, представь, как это красиво! Приолга в снегу…

– Эльги нас застукает, отгребём оба. За издевательство над её бесценными садами. А потом она наябедничает Арвэ, и о пирожках с ягодами можешь забыть надолго.

Я скептически фыркаю. Да скорее наша владычица кухни ему те пироги будет тайком от королевы в спальню таскать! И любоваться со слезами умиления, как названое дитятко с аппетитом уминает её вкуснейшую выпечку! Лишь бы ел.

Оглядев своё синеглазое счастье, развалившееся на широченном подоконнике с кристаллом в руке, удовлетворённо выдыхаю. Наконец-то Джэд поправился после тех ужасных дней, когда он караулил меня у Грани. В кои-то веки не выглядит жертвой изощрённых пыток недоеданием. Даже вечно выпирающие ключицы не режут взгляд. Великолепно он смотрится, честно признаться! На фоне вечернего неба подсвеченный скользящими лучами Сэрбэл прекрасный силуэт весьма соблазнителен. Так и хочется погладить, приласкать…

– Дэрэк, ты ещё за ушком меня почеши!

Обязательно. И прижмусь губами, прикушу мочку уха…

– Всё равно – нет.

А ведь поддался, связь не обманешь. Потянулся, прижался, почти возбудился… и с тихим вздохом осадил себя.

– Синеглазый, серьёзное что?

– Суди сам.

Перед нами раскрывается запись из кристалла. Пожилой, судя по седоватому пушку на кончиках ушей, тихэни. Зелёные, как у меня, глаза смотрят прицельно и строго:

– Джэд, сын Аргена, король Саора. Я, Сариен, сын Арти, обращаюсь ко второму Закону Аргэха о правах родов. Понимаю всю сложность моей просьбы, но прошу тебя принять во внимание её значимость. В сложившейся ситуации мне не остаётся ничего, кроме…

– Ты теперь все прошения будешь в спальню таскать? – недовольно хмурюсь я. – Так у тебя больше пяти с половиной тысяч подданных. Сотни жалоб в месяц!

Вместо ответа Дэйкен высыпает на стол горсть точно таких же кристаллов. С тем, что у него в руках, семь штук.

– Это за неделю.

Бедный мой муж!

Сын Арти тем временем монотонно бубнит себе под нос:

– Если бы не крайняя необходимость, я не посмел бы…

– Более того, – недовольно морщится Синеглазый. – В каждой записи Сариен просит ничего не сообщать Кругу.

Хмыкаю:

– А я – это не Круг?

Меня дёргают за полурасплетённую косу:

– Ты – это ты. Всему Саору известно, что от тебя у меня секретов нет. Любой, кто подобное потребует, будет послан далеко и надолго… Дэрэк, он меня достал!

Смотрю на Джэда с пониманием. Слишком жив в памяти Эске. Но тихэни не тонхи! Откуда такой боевой настрой? И желание довести до белого каления короля Саора?

– Ты ему чем-то насолил? Лично?

– Да я его первый раз вижу – в записи. Отца знаю, Арти с Дэшем знаком. Милейшее создание, помог мне как-то. Ещё до тебя.

Я внутренне улыбаюсь. Прожитая жизнь у моего мужа делится на две части: до встречи со мной и после.

– Чего он хочет, если в двух словах?

– Его ссылка на второй закон, улаживающий ссоры, – чушь полная. Род Арти ни с кем не конфликтует. Сариен врёт мне в лицо! Но он на самом деле обеспокоен, а чем – не представляю.

Вот это заявление! С недоверием поворачиваюсь. Не шутит. Серьёзен до безобразия, до морщинки между бровей, появляющейся, сколько я помню, не более пары раз за год. Последний раз эта морщинка стоила Ориену изгнания. Заслуженного.

– Джэд, поставь запись на начало.

Он послушно возвращает назад. Я уже внимательно вслушиваюсь в слова.

– Поскольку эта проблема влечёт непоправимые последствия, я прошу тебя, король Саора, помочь моей семье. Следуя Закону Аргэха…

– Синеглазый, напомни Закон!

– Сам забыл, что ли?! – возмущается тот. – Принц бестолковый! В голове один разврат!

– Молчи уж, – ухмыляюсь я, – а заодно проверь, где твоя рука, блюститель нравственности… поздно отдёргивать! Закон излагай.

Руку с моей… хм, пятой точки он таки убирает. Естественно, положил неосознанно, по привычке. А я по той же привычке даже не почувствовал вначале. Надо же, краснеет, не отучился до сих пор! Зато хмуриться перестал.

– «Любой разумный имеет право настоять на присутствии своего Правителя, а в крайнем случае – и Правителя Саора, тогда, когда речь идёт о защите семьи. По приглашению недовольного Правитель обязан рассмотреть ситуацию изнутри, выслушать всех причастных, опросить свидетелей и…»

– Собирайся, – мотаю я головой.

– Куда?!

– В Айон. Жилище Сариена. Разбираться с ситуацией изнутри.

Джэд поднимается с такой готовностью, словно только этого и ждал.

– Дэрэк, если ты поможешь! Я даже не знаю, что я сделаю!

– Снег, – мечтательно протягиваю я. – Ты сотворишь снег. Хочу приолгу в снегу. А объяснения с Арвэ возьму на себя.

Счастье семейной жизни с парнем – что он не тратит время на сборы. Не кидается суматошно в ванную и не верещит: «Дэрэк, мне ещё причеса-аться надо!» Не роется по полчаса в гардеробе, прикладывая к себе одну тряпку за другой, терзая вопросом: «А мне это идёт? Или лучше надеть во-он ту, голубенькую?»

Впрочем, Дэйкен всегда выглядит идеально. Блестящий водопад волос нарушает разве что одна непокорная прядь, падающая на лоб, но я так к ней привык, что без этого косого иссиня-чёрного мазка облик будет уже иным. А на одежде ни складки, ни пятнышка… магия высшего порядка, и в переносном, и в буквальном смысле. И при его полном равнодушии к тому, что на нём надето, вкус у него безупречен. Потомок двадцати шести королей, чёрт возьми!

В Айоне мы оказываемся сразу у порога Жилища рода Арти. Заходящее Сэрбэл ласково касается вод Ао, проложив серебряную сверкающую дорожку, и озеро в этот момент настолько прекрасно, что в голову закрадываются неподобающие мысли – а ну их, эти разборки тихэни! Джэд тихонько дует мне в ухо – не отвлекайся, мол…

– Прости. Синеглазый, а разве можно войти в Жилище?

– Королю Саора или Правителю – только в том случае, когда его пригласят.

– А Сариен…

– Не звал открыто. Это-то меня и смущает! Если он так хотел, чтобы я пришёл, – почему не сказал?

Мне становится не по себе.

Тихэни – особенные существа в Саоре. Созданные последними из пяти рас, они своей скрытностью создают много легенд и слухов. Например, что у них очень сложные семейные связи, а их семьи состоят из пяти особей. Что ради воспроизведения потомства они проводят немыслимые кровавые обряды, более ужасающие, чем ритуалы хоренгов. Честно признаюсь, при взгляде на Дэша я только улыбался этим небылицам.

Но вот я стою перед Жилищем, самым необыкновенным домом нашего мира. Его стены из гладких и ровных жердей, однако их почти не видно. Однажды посаженная у порога основателем рода, постоянно растущая гигантская лоза оплетает дом снизу доверху. Её плети образуют арки и балконы, обрамляют окна, создают лестницы и переходы, она же заменяет крышу, широкие толстые листья прилегают друг к другу столь плотно, что стыки еле заметны. Рост лозы заканчивается только со смертью последнего носителя крови.

Насколько мне известно, такое уже происходило. Во времена Грихэна пресёкся род Вэара, когда Лорт, сын Арпе, проиграл Поединок. Победитель не преследовал побеждённого, но Лорт в приступе отчаяния сам лишил себя жизни. Детей у него не было, не успел завести, его семья, состоящая из трёх женщин и одного подростка, больше ни с кем не связала себя узами… Когда род Вэара угас, лоза погибла. За одну ночь пожухла, стала из пурпурной чёрной и сухой и рассыпалась в пыль… Я видел в кристалле. Джэд показал, взяв обещание, что не буду болтать об узнанном направо и налево.

Личную жизнь тихэни охраняют Законы Аргэха – кроме второго, приведённого Сариеном, пятый и шестой, касающиеся именно этих разумных. Пятый Закон запрещает кому-нибудь без разрешения наблюдать за жизнью тихэни внутри Жилища. Мне ещё ни разу не довелось.

– Джэд, а ты уже был в Жилищах?

– Пару раз. Самый первый ещё в семнадцать лет.

Смотрю на него с завистью:

– И как?

– Непривычно. Очень.

– А что там внутри?

– Дэрэк! – недовольный изгиб губ. – Пошли уже! Сам смотри!

Вместо двери – огромный лист. При нашем приближении он тихонько отклоняется в сторону, приглашая войти. Внутри на удивление светло, широкие окна впускают лучи Сэрбэл завораживающего розоватого оттенка. Пол – гладкие белые доски, прилегающие так плотно, что кажется, это одна сплошная светлая поверхность. Вместо стен – переплетение листьев и веток, в котором угадываются сиденья, полки, столы, лежаки и прочее, чему сложно с ходу подобрать названия.

– Король?! – к нам спешит тихэни, совсем молоденький, ещё очень подвижный и насыщенного сиреневого цвета – признак, что ему только пошёл второй десяток.

Как мне нравится следить за Джэдом в эти моменты! Когда из озорного парня, охламона и шалопая он превращается в Правителя мира, спокойного, собранного и сдержанного. Кивающего вышедшему нам навстречу мальчику с неповторимым достоинством и приветливостью.

– Марэ, сын Сариена?

Тихэни расплывается в счастливой улыбке:

– Советник Дэш говорил, что король Саора знает всех своих подданных в лицо! Даже тех, с кем никогда не встречался лично!

Я внутренне восхищаюсь вместе с этим ребёнком. Ладно люди, их я тоже почти всех знаю. Но разумные! Особенно тихэни или сершаны, похожие друг на друга как две капли воды! Пусть Синеглазый видит ауры, но запомнить-то надо!

– Могу я называть тебя Марэ?

– О, разумеется, мой король!

– Джэд, – смеётся мой муж. – Давай уж на равных! Ты нас к отцу отведёшь?

– Он ждёт тебя всю неделю. Матери спорили с ним, что ты не придёшь.

– Почему?

– Не догадаешься. Или… прости, Джэд, я сам никогда подобного не допускал!

– Испугаюсь?

Между ними пробегает искра понимания. Я мгновенно напрягаюсь.

«Джэд?!»

«Я король, Дэрэк».

«Да, а в небе над нами Сэрбэл! Что ты так переглядываешься с этим мальчиком?!»

«Седьмой Закон Аргэха».

«Седьмого нет!»

«Для всех, кроме королей… У тебя на завтра дел не запланировано?»

«Нет…»

«Вот и славно».

Я начинаю терять терпение. Хотя, если верить родным, у меня оно вообще отсутствует.

«Мой Синеглазый, или ты сейчас мне всё объяснишь, или я тебя никуда не пущу!»

«Каким, интересно, образом?»

«Ты не один знаешь Законы. Сейчас я вызову тебя на Поединок. По Закону Тодэрга, ты будешь принадлежать мне с момента Вызова и никто не посмеет покуситься на мою добычу!»

Во взгляде невероятно синих глаз – уважение. А что ты хотел! Я с тобой семнадцать с половиной лет живу! И полгода из них – замужем. Должен же я был научиться защищать своего дражайшего супруга от всех сваленных на него кошмарных обязанностей! Да я после того Ритуала у хоренгов из Сорка всю душу вытряс, ища лазейки в наших Законах!

Женишься на короле – ещё не так расстараешься.

«Что за седьмой Закон?»

Марэ всё это время следит за нами, поворачивая лицо то к одному, то к другому, но не вмешивается. О Связи знают все, разумные даже больше людей.

«Если для продолжения рода тихэни крови семьи не хватает, Правитель Саора с разрешения Совета может поделиться своей».

– Джэд, ты опять! – стон вслух. – Хранитель, в этом мире есть хоть что-нибудь, не завязанное на крови королей?!

– Саор создан на силе магии этой крови.

Больше всего в этот миг я желаю, чтобы рядом оказался Тор. Чтобы придушить его первого. Синеглазый предусмотрительно отступает на шаг.

– Стой на месте! Сын Создателя… И вообще от меня не отходи! А то я тебе ещё один Закон напомню! Свой собственный! О том, что независимо от нацепленных побрякушек, ты в первую очередь принадлежишь мне! Без всяких Поединков – как муж.

– Марэ, – с тихим вздохом обращается к тихэни мой король, – когда будешь выбирать семью, радуйся, что у вас на пятерых один мужчина.

Мальчик изумлённо распахивает зелёные глаза и забавно топорщит уши:

– Отчего?!

– От того, что парни – жуткие собственники… Веди нас к отцу.

«Дэйкен! Ты подозревал?»

Он знает, почему я называю его так, именем символа власти. Понимает, что я обижен. Виновато выдыхает:

– Нет. Только здесь, после слов сына Сариена.

Есть плюсы быть женатым на парне. Минусы семейной жизни с королём. И бесценное преимущество навсегда разделить жизнь с Джэдом. Человеком, что никогда, ни при каких обстоятельствах ещё ни разу в жизни мне не солгал.

«Чучело ты моё синеглазое…»

Сариен ждёт нас в просторной зале. Судя по всему, она занимает середину Жилища, так как в одни окна вливаются закатные лучи Сэрбэл, а с противоположной стороны виден сгущающийся лесной сумрак. Тихэни не один, с ним четыре женщины его рода, старшей из которых уже очень много лет. Седые у неё не только кончики ушей, но и печальное личико, и мех на плечах. А вот стоящая рядом с ней девушка – моя ровесница. Она представляется первой:

– Иринэ… – и смущается, уставившись на Джэда горящими от восхищения глазами.

Я теряюсь. Теперь на моего мужа и тихэни западают?! Но тут же всё объясняется.

– Помню, – склоняет голову Синеглазый, – дочка Орэри. Ты выросла.

Девушка-тихэни вдруг плавно – непостижимо при строении этих существ! – опускается на одно колено. Я физически слышу беззвучный стон Дэйкена: «Дэрэк, можно я тебе отдам? Всё эти безделушки, вызывающие нездоровое преклонение!»

Но мне уже интересно самому. В семнадцать лет, говоришь, побывал в Жилище?

– Дочь Орэри, за что ты благодаришь моего мужа?

«Ах ты! Замолчи, живо!»

Ха! Сейчас, разбежался!

– Как, принц?! – всплёскивает ручками Ирине. – Ты не знаешь?! Король однажды уже спас род тихэни.

Синеглазый стискивает губы. Зубовный скрип слышу я один. Выдавливаю из себя улыбку:

– От меня это как-то ускользнуло. Давно это было?

– Двадцать три года назад. Жилище моего отца. Ритуал был таким тяжёлым! Я запомнила всё очень чётко. Передать столько крови! Зато у нас успело образоваться три семьи!

Я поворачиваюсь к Джэду. Король смотрит на меня покаянно и выжидающе. Король…

«Моя помощь нужна?»

«Да. Будешь меня тормошить, чтобы не потерял сознание раньше времени. И выхаживать потом… пару дней».

А я только порадовался, что он наконец-то восстановился!

Тем временем женщины подходят к нам, уважительно кланяются, представляются. Старшая – Аррея, таких преклонных лет, что даже небольшой поклон выходит у неё с трудом. Итена и Кэсина немного моложе, но тоже перешагнули порог, отделяющий зрелость от старости. Сариен даёт знак Иринэ, указывая путь; мы следуем за девушкой через зал, провожаемые последними лучами Сэрбэл.

– Даже не орёшь? – в шёпоте Джэда искреннее удивление.

– Нет смысла, – выдыхаю я, – и позориться не хочется… Чёрт, знал бы, непременно тебя ужинать заставил! Хоть какие-то силы дополнительные!

Мы идём по полутёмному коридору, и Синеглазый быстро и незаметно целует меня в губы:

– Не переживай. Всё будет хорошо.

Комната, куда нас приводят, противоречит его словам. Пять высоких лож, образованных всё той же лозой. Широкие ремни, предназначенные для удержания тех, кто осмелится возлечь на них. И костяной нож, при виде которого у меня обрывается всё внутри. Аррея протягивает к Дэйкену руки, и он покорно снимает с себя рубашку, отдаёт ей:

– Связывать не надо. Я не доставлю неудобств.

Тихэни нерешительно глядит на Сариена. Тот соглашается:

– Пусть так. Принц, – тяжёлый взгляд в мою сторону, – тебе лучше сесть. Ритуал долгий… ноги не выдержат.

Ирине приносит мне стул. Обычный резной, такой неуместный в этой мрачной комнате… На минуту меня захлёстывают эмоции:

– Сын Арти! А нельзя было предупредить заранее?! Не окружать такой таинственностью переливание крови!

Наверно, я ляпнул что-то не то. Сариен опускает голову. Женщины ахают, всплёскивают лапками.

Джэд спокойно забирается на ложе:

– У нас будет много времени, я тебе всё объясню. И, Дэрэк… Я не смогу пользоваться магией. Значит, ты будешь чувствовать всё то же, что и я.

– Боль?

– Не только. Сариен, я готов!

– Закрой глаза, – тихонько предлагает мне Иринэ, и голос девушки дрожит, – это нелегко видеть.

Я упрямо мотаю головой. Взгляд прикован к обнажённой бронзовой груди, гладкой, нежной коже, камням сдвинутого набок ожерелья.

– Можно взять его за руку?

– Да. Это не противоречит ритуалу.

Нож в руке пожилой тихэни кажется огромным… тем более странно выглядит крохотный надрез, который она наносит – напротив сердца. Всего несколько капель крови. Я даже не испытываю неприятных ощущений!

Тонкий отросток, взвившийся в воздух, метнулся из ниоткуда. Острый, как коготь, он рванулся к этим выступившим каплям, припал к коже двумя развёрнутыми листами, жадно присосался…

Создатель! Какая чудовищная боль!

«Дэрэк, терпи!»

Меня пронзает насквозь. Такое чувство, что лоза прорастает внутрь, оплетает изнутри, сосёт кровь… да так оно и есть! Синеглазый бледнеет, пальцы непроизвольно сжимаются.

«Держись! Скоро будет полегче. Она сейчас утолит первоначальный голод, станет проще».

Тихэни стоят поодаль, коленопреклонённые, глаза закрыты. Из-под век Иринэ просачивается слезинка, другая…

«Я обещал рассказать… Дэрэк! Ты слышишь меня?»

«Тебе не тяжело ещё и говорить?!»

«Нет. Отвлекает… Понимаешь, с тихэни всё очень сложно. Слухи о кровавых обрядах, чтобы получить потомство, основаны на реальности. Лоза не растение. Она носитель гена рода, связывает семью. Для зачатия супруги – муж, три жены и будущая Мать соединяются Лозой воедино. Лоза питается их кровью, взамен даря новую жизнь. Новорожденный тихэни – дитя не двоих, а пятерых. Когда супруги стареют, они теряют способность иметь детей, и их кровь Лоза не принимает. Её начинает подпитывать следующая в роду семья. Но иногда случается, что такой не существует. Как у Сариена. Он и сам не молод, и жёны его преклонных лет. Аррее уже девятый десяток… А Марэ, сын предыдущей Матери, совсем ребёнок. Пока он вырастет, соберёт новую семью… Лоза погибнет. Род Арти обречён на вымирание».

«И чем могут помочь короли?»

«Отдать свою кровь. Она универсальна… Моя – тем более. Её силы хватит надолго, Марэ успеет найти подходящих партнёров. Тихэни столь малочисленны! Их всего сто восемьдесят четыре, половина из них – преклонного возраста. Арген пренебрегал своими обязанностями… Дэрэк, сейчас будет укачивать… и видения пойдут».

«Джэд! Говори со мной, не ускользай!»

Я чувствую, как кружится голова. Хорошо, что я сижу. Вместо пола плещется вода, кроваво-красная. В багровых разводах мне мерещатся клыкастые пасти, щупальца, хвосты гигантских рыб…

«Почему же нельзя было предупредить?!»

«Видишь ли, Дэрэк… То, что я сейчас делаю, это… как бы сказать… незаконно».

Если бы не сидел – упал бы. Прямо в колеблющуюся под ногами мглу с плавниками чудовищ.

«Синеглазый, ты в своём уме?!!»

«Двадцать три года назад, питая Лозу рода Орэри, я… перестарался. Круг счёл этот Ритуал опасным для жизни короля. Помнишь, в Законе Аргэха есть оговорка – Правитель делится своей кровью с разрешения Совета. И, пока я сутки валялся без сознания, они тихонечко собрались и повторять подобное мне запретили! Единогласно, даже Лекст поддакнул! Чёрт, нет бы радовался – был соперник – и не стало».

«Твоё бессмертие Лозе не повредит?»

«Нет, родной…»

А вот это уже плохо! Очень плохо! Пальцы в моей ладони обмякают… Да даже без этого, ласковое обращение, произнесённое с такой нежностью и тоской…

Когда рвётся связь, первые секунды тишины оглушают. Тягостно, тоскливо, одиноко. Этого не происходит, если Синеглазый закрывается. Тогда я всё равно чувствую его присутствие, словно звон крови в ушах. Просто перестаю различать эмоции, не делю ни боль, ни радость.

Разрыв связи – словно слепота и глухота. Напившаяся Лоза осторожно отрывается от груди, каким-то мягким, благодарным движением лизнув напоследок крохотную ранку. Кровь не сочится… осталась ли она вообще в хрупком теле, побледневшем даже под смуглой кожей! Я подхватываю Джэда на руки, прижимаю к себе. Лёгкий, словно невесомый, губа прокушена. Это продолжение галлюцинаций или мой стон, почти вой – такой, что Иринэ испуганно шарахается прочь?!

– Принц, – тихий и усталый голос Сариена доносится словно издалека, – отнеси его в спальню. Ему сейчас нужен покой.

А то я не понимаю!

Комната в Жилище явно принадлежит девушке. Иринэ подтверждает мои догадки, торопливо смахивая с кровати какие-то вышитые подушки, мягкие игрушки. Мне не до того. Тело в моих руках холодно и безжизненно, если б не слабый-слабый стук сердца, можно было бы подумать, что оно мёртво.

– Пожалуйста, возьми одеяло, принц Дэр.

Беру. Скидываю рубашку, ложусь рядом, обнимаю, стараясь максимально прижаться, поделиться своим теплом. Джэд, любовь моя, радость моя, что мне сделать?! Не надо мне снега, ничего мне не надо, только приди в себя, вздохни полной грудью, заговори со мной!

Женщины-тихэни накрывают нас ещё парой одеял. И оставляют одних. Темнота вокруг, окна закрыты листьями лозы. Мне очень хочется заплакать… вместо этого я притягиваю к себе начинающее согреваться тело, устраиваю поудобнее голову, отводя шёлковый водопад волос. И замираю.

Я сам выбрал эту судьбу и не поменяю её ни на какую другую. Не откажусь от возможности делить груз забот и боль. И счастье слушать биение его сердца так близко – не отдам никому!

«Дэрэк…»

«Всё хорошо. Лежи, не дёргайся. Согрелся?»

«Да».

Его сил хватает только на то, чтобы приткнуться ко мне ещё ближе. И провалиться в глубокий сон, захватив меня с собой.

Я просыпаюсь от того, что меня гладят по щеке. Нежно-нежно, едва касаясь. Как могут такие сильные пальцы становиться столь мягкими и чуткими?.. Как-то Джэд поспорил с отцом, что раскрошит в ладони кристалл. Тор проиграл. Кристалл разлетелся множеством сверкающих брызг.

– Как ты себя чувствуешь?

– Словно из меня половину крови высосали. И пить очень хочется.

– Иринэ вчера кувшин с ойтом на столе оставляла. Сейчас принесу.

– Подожди. Полежи ещё со мной…

Открыв глаза, я натыкаюсь на его полуулыбку. Лицо осунувшееся, черты заострились. Перевожу взгляд ниже… рёбра опять можно пересчитывать.

– Я буду хорошо кушать, обещаю. И быстро поправлюсь. А то я тебе такой костлявый и страшный не нравлюсь!

– Прекрати кокетничать! И – да, есть ты у меня будешь за двоих!

На него трудно не сердиться и одновременно невозможно злиться долго. И это не только моё мнение. Дани говорит, Джэда нельзя слушать. Все его подначки надо пропускать мимо ушей, судить только по поступкам. То, что делает наш синеглазый король, извиняет его насмешки и вечную иронию.

Я всё-таки дотягиваюсь до кувшина и наливаю ойт в стаканы. Как ни хорохорится Дэйкен, рука его дрожит от слабости, и мне приходится поить его, поддерживая.

– Как тогда… да, Дэрэк? Кормить тоже с ложки будешь?

– И в ванную на руках таскать… утопить бы тебя там, чёрт окаянный!

Меня одаривают таким откровенно дразнящим взглядом, что сразу очень хочется доказать – все его подколки про «не нравлюсь» не имеют ничего общего с действительностью.

«Джэд… доиграешься».

Вместо ответа – лёгкий наклон головы и неотразимый взмах ресниц:

– С чего ты взял, что я играю?..

Эта фраза! Всё! Костлявый, не костлявый… сам напросился.

Время привычно останавливается…

– А мне намного легче, – замечает Дэйкен, когда дыхание приходит в норму.

Я тоже это чувствую. Вот ведь… нашли способ. Синие глаза окутывают меня волнами тепла и нежности.

– Встать сможешь?

Насмешливое фырканье:

– Что, так не хочется меня на ручках носить?

Вместо ответа я беру его в охапку… Создатель! Одни косточки…

– Джэд, почему ты всегда рискуешь собой?! Только не повторяй в миллионный раз, что ты король. И про бессмертие даже не заикайся! Мне ли не знать, насколько ты уязвим! Тебя можно отравить, изрезать, изранить… Ты можешь умереть!!!

– Дэрэк, – он смотрит на меня, и от этого взгляда злость уходит, растворяясь в привычном чувстве единения, – если я скажу тебе, что поступаю так потому, что просто не могу иначе? Что, даже связанный волей и запретом Совета, считаю себя обязанным вмешиваться и влиять на события? Не способен стоять в стороне? Что единственное сдерживающее меня обстоятельство – это просьба дорогого мне человека? И, пока он не прикажет мне, – я свободен в выборе?

– Он никогда не станет тебе приказывать… – мой голос даёт осечку. – А просить может лишь об одном: не забывай, что твоя жизнь – это и его жизнь тоже. Ты не изменишься, Дэйкен. И не надо. Главное – живи.

Мой Синеглазый! Я чувствую, как он внутренне рванулся ко мне – трепещущий, гордый, окрылённый.

– Даже не надейся овдоветь, – фыркает он вслух, – и на то, что я встану сам, тоже не рассчитывай. Будешь меня два дня на руках таскать.

Да хоть до конца времён!

Робко постучавшая Иринэ, войдя, застаёт невероятную картину: я прижимаю к себе хохочущего мужа, короля, Хранителя, кем он там ещё является! И кружу его по комнате, доказывая, насколько он сейчас в моей власти…

Марэ провожает нас к выходу.

– Принц Дэр…

– Дэрэк.

– Дэрэк… Ты больше не сердишься?

– Сержусь. За семь зря записанных кристаллов.

Сариен неслышно нагоняет нас, шумно выдыхает:

– Восьмой я передать не успел.

– Тогда я злюсь за восемь напрасно созданных кристаллов… От них и так в спальне деваться некуда!

Синеглазый искренне сдерживает смех. Потому, что, если он хотя бы хихикнет, – будет сам в комнате порядок наводить! Для этого сила не нужна, достаточно магии!

– Джэд! – не унимается Марэ. – А ты пошутил насчёт парней?

Я делаю зверское лицо и показательно смыкаю руки, обнимающие мужа:

– Нет! Он не шутил! Если ты связался с парнем – всё, о свободе забудь! Схватит тебя и не отпустит больше никогда!..

Сын Сариена оглядывает нас, особенно отмечая довольную физиономию Джэда, обхватившего шею и пристроившего голову на моём плече, и выдаёт:

– Если меня будут так оберегать, я согласен. У нас девушек очень мало. На каждую – трое-четверо парней. Ждать, пока народятся, – Лозы не позволят. А так… это выход!

Дэйкен утыкается в меня:

«Всё… дожили. Нетрадиционная семья тихэни. Папа меня убьёт!»

«Сначала тебя убью я, – утешаю, – потом Совет. Затем Эльги поинтересуется, почему у мужа нашего силёнок не осталось. Мэль вечерком заглянет, у неё теперь тоже право голоса. Тору в очередь встать придётся».

Синеглазый очень талантливо стонет, испуская дух. Ха! Не на того нарвался!

«Прыгай в Орж, чучело. А по пути подумай о том, что лучше такие семьи тихэни, чем совсем никаких. Твоей крови на всех не хватит. Дети-то у них будут, у нетрадиционных?»

«Будут. Главное, чтобы хоть одна на пятерых девушка была».

«Вот и славно. Странно, что они сами до этого не додумались».

Мы уже в нашей спальне. Я собираюсь опустить мужа на кровать, как:

– Ну уж нет! Тащи уж в ванну, топи.

– Утоплю. Однажды. А сегодня вымою. Но на большее не надейся!

– Дэ-эрэк… и спинку не потрёшь?

Вот же… семья нетрадиционная. Жена меня спинку тереть не просила. Да я не рвался. А к этому сокровищу прикоснёшься – не оторвёшься. И знает, смотрит так, паршивец! Одежда слетает сама собой…

– Но потом ты будешь только отсыпаться и отъедаться, понял?!

– А ты мне обед сюда принесёшь? Меня Арвэ будет ругать.

– За что?!

– В окно глянь.

Смотрю… и ахаю. За окном кружит метель. Снежинки садятся на мою протянутую руку и красуются, долго не желая таять. Сад внизу вмиг превращается в таинственное и прекрасное чудо.

– Снег!

– Я же обещал.

На подоконнике уже пушистый слой толщиной с руку. Я восторженно катаю снежок и пуляю им в мужа. Пол спальни тоже в сугробах, босые ноги чувствуют обжигающий холод. В меня летит целый шар, распадаясь по обнажённой коже тысячами острых иголок. Ах так! Да нечестно, валить слабого. Но он маг! И вскоре мы оба на полу, в снегу, хохочущие.

– Ты пойдёшь в сад на приолгу любоваться? – искрятся невероятно синие глаза.

– Нет, – я прижимаюсь к ним губами, ощущая капли на ресницах от растаявших снежинок, – я тебя сейчас в ванную отнесу. И спинку потру. И всё остальное… если захочешь.

– Захочу. Но растает же…

– Не беда. Ты потом повторишь.

Снегопад прекращается. В лучах Сэрбэл снег сверкает – и неизбежно стекает водой.

– Дэрэк…

– Да. Даже такой. Нравишься. Безумно. Доказать?

Кто бы сомневался в ответе!

Обычное утро

Утро началось с оглушающего грохота.

– Чёрт, – сонно ругнулась Мэриэль, – опять эти двое что-то не поделили!

Стэн философски пожал плечами, томно потянулся, прислушиваясь:

– Сегодня больно шумно… Мэль, королева моя, у нас вроде день свободный? Давай быстро в столовую и в Лакшэз сбежим?

Девушка рассмеялась:

– Не надейся! Папа пригрозил, что после завтрака проверит тебя по всем заклятиям связи. И он от своих слов точно не отступится. Так что, дорогой, очередные разборки нашей парочки тебя не спасут!

Юноша разочарованно вздохнул. Страшный удар подбросил их обоих на кровати. Орж дёрнулся, словно рассерженный зверь.

– Ого! – присвистнула Мэриэль. – Это папочку разозлить надо. Выброс чистой силы. Стэн, вставай! Поваляться уже не удастся.

В дверь решительно постучали. Девушка спрыгнула с постели, быстро накинула тунику и откликнулась:

– Входи!

Дани влетел внутрь и плотно прикрыл за собой дверь:

– Мэль, Стэн… беда!

– У этой беды имена есть, – проворчала Мэриэль, – и непреодолимая потребность устраивать скандалы с утра пораньше. Данька, из-за чего они поцапались?

Молодой человек замотал головой:

– Там правда кошмар… Папа в спальне девушку застал. Полураздетую и жаждущую обладания совершенным королевским телом.

– И что? – вздёрнула тонкую бровь Мэриэль. – В первый раз, что ли?! Выпроводить нахалку, и дело с концом!

– Сестрёнка, – простонал Дани, – ты забыла, что Синеглазый после Мадены двойную Защиту ставит? Всегда. Такой силы, что никто без его ведома и разрешения в комнату не проникнет.

Стэн и Мэль переглянулись и посмотрели на наследного принца с искренним беспокойством:

– Дэрэк заподозрил… Нет, не мог же он всерьёз! Да брось, он же не предположил…

– И предположил, и допустил, – угрюмо кивнул Дани. – И свои мысли озвучил – весьма красочно. Мэль, ты язык Земли знаешь?

– Немного, тот, на котором отец с Дэрэком общаются. На Земле, знаешь, сколько разных языков! А они что, на земной перешли?

– Когда я вбежал, только на нём и ругались.

Мэриэль побледнела:

– Беда…

– Я про то и говорю, – Дани стиснул кулаки. – Мэль, я сейчас попробую повторить, не уверен, правда, что правильно передам. Переведёшь?

Стэн с любопытством выслушал непривычное сочетание звуков – и поразился, как на глазах заливается румянцем лицо его жены, смутить которую он считал невыполнимой задачей.

– Данька, – тихонько кашлянула она, – я это переводить не стану. Честно – стесняюсь! Скажи, пожалуйста, кто из них это… хм… обещание выдал? Дэрэк?

– Джэд.

Девушка поймала себя на мысли, что она солидарна с отцом в желании выразить ругательствами иного мира собственное отношение к ситуации.

– Неудивительно, что замок еле устоял… Если принц папу до такого довёл!

Её муж обиженно покосился на них:

– Королева моя драгоценная, просвети меня: когда Орж рухнет, чему мы этим будем обязаны?

– Дуре одной, – зло ответила Мэриэль. – Дани, идиотка эта – где?

– В гостиной. Эльги пытается её усовестить.

– Пошли, – сухо бросила девушка, – если выясним, как ей удалось Защиту пробить, хотя бы Дэрэка успокоим.

– А…

– А папу вряд ли… Судя по всему, у принца есть все шансы оценить прелести целомудренного образа жизни и отдельной спальни.

Настала пора поёжиться молодым людям.

Дани дёрнулся:

– Сестрёнка… – но Мэль уже прыгнула и исчезла из виду.

В гостиной королева гневным взглядом сжирала сжавшуюся перед ней девушку. Прелестную, очаровательную, в абсолютно прозрачной тунике, с распущенными серебристыми волосами и искусно наведённым макияжем.

– Полюбуйтесь! – повернулась к ворвавшейся троице Эльгер. – Зэла, дочь Грила. Юное дарование. Такой талант да на благие бы цели!

Упомянутая попыталась прикрыться руками и переступила с ноги на ногу. Дани вынул из воздуха накидку и протянул провинившейся.

– Зэла! – с плохо скрытой яростью начала Мэль. – Кто твоя Наставница?!

– Ли, – буркнула красотка.

– Назови, как дóлжно! – ледяным голосом вставила королева.

– Лирри, дочь Скайна, – поправилась девушка.

– Ответь мне, воспитанница Лирри, – Мэриэль старалась говорить спокойно и вдруг до боли напомнила присутствующим отца: – твоя Наставница плохо учила тебя Законам? В частности, Закону Алхэна?

Девушка молчала. Тоненькие, украшенные кольцами пальцы нервно теребили край туники.

– Хорошенькая, – шепнул с затаённой горечью Стэну Дани. – Вот скажи, сын Аржэна, – в них совсем гордости нет?! Ведь всему Саору известно, что бесполезно королю на шею вешаться! А уж тем более тайком в постель пробираться… Ведь это не любовь, это одержимость какая-то!

– То, что не любовь, – точно, – согласился Стэн, – любящие так не поступают… Дань, неужели они правда могут так поссориться?!

Наследный принц понял, кого он имеет в виду, мрачно кивнул:

– Папа очень болезненно относится к подобным… претенденткам. А Синеглазый устал от его ревности.

– Они же постоянно ругаются!

– И тут же мирятся. Но здесь, похоже, не в девчонке дело… Кажется, папа ляпнул нечто, здорово Джэда задевшее. Жаль, Мэль не хочет откровенничать!

Тем временем будущая королева и её мать атаковали причину утреннего переполоха вопросами:

– Как тебе в голову пришло?

– Да разве можно так себя вести?! Ведь ты взрослая, одарённая магичка!

– За нарушение Закона Алхэна тебя в изгнание отправят!

Стэн с удивлением взглянул на неожиданно хихикнувшего Дани:

– Что смешного?

– Алхэн у Джэда – любимый король, – юноша подавил улыбку. – Во всяком случае, самый часто поминаемый – точно. Попроси потом Синеглазого рассказать, как этот Закон о защите личной жизни Правителей возник, – сам со смеху помрёшь.

Сын Аржэна с жадным любопытством поглядел на него:

– Второй король ревнивым был?

– Красивым он был, – фыркнул Дани, – почти как Джэд. Тоже девушки проходу не давали!

– В постель лезли?

– Хуже…

Молодые люди дружно фыркнули.

– Зэла, – повысила голос Мэриэль, – ты понимаешь, что тебя будет судить Совет?!

Девушка обречённо кивнула – и всхлипнула:

– И он?..

– Он – твой король, дочь Грила, – устало бросила Эльгер, – когда ж до вас всех это дойдёт…

– Как ты преодолела Защиту? – продолжала допытываться Мэль.

– Я не преодолевала… Я ауру скопировала. У принца Соледжа очень чёткая аура, а магии нет, легко подделать.

Дани тихонько простонал:

– Создатель! Как же мы не догадались… Надо Джэду сказать!

Мэриэль отвела маму в сторонку, начала ей что-то с жаром говорить. Стэн подошёл к девушке:

– Присядь, Зэла.

Та послушалась, опустилась на диван, несмело подняла голову:

– Ты – Стэн, сын Аржэна? Муж дочери короля Саора?

Юноша кивнул и тут же добавил:

– Но я не вступлюсь за тебя, дочь Грила. Сама отвечай за свои поступки. Нет, – быстро прервал он её зарождающийся протест, – не оправдывайся. Побереги силы до Совета. Ответь мне только на два вопроса: первый – неужели ты правда надеялась на что-то? После всех историй, недавнего случая с Маденой? Думала, ты чем-то лучше остальных?

– Да, – еле слышно ответила девушка. – У меня прекрасно выходят заклятия Подчинения. Врождённый талант.

Стэн подавил гнев:

– Допустим. Хотя я не верю, что тебе удалось бы подавить волю Хранителя Саора. Но, даже предположив, что ты добилась бы желаемого, – что бы ты стала делать дальше? Действие заклятия – пара часов… А потом, Зэла? Ты жила бы с этой фальшью?

Девушка торопливо вытерла слезу:

– Ещё я хорошо владею заклинанием Зачатия.

Юноша отшатнулся в страшной догадке:

– Ты!..

– Носила бы его ребёнка. Его! Король обожает детей, он никогда не отказался бы от родного сына! А я постаралась бы, чтоб непременно получился сын, которого у него нет!

Дани оказался рядом в секунды:

– Что ты только что сказала?! – голос будущего принца зазвенел от ярости.

– То, что слышал! – с ненавистью выпалила Зэла. – У нас был бы сын, синеглазый, бессмертный, прекрасный, как его отец! Джэд, король Саора, обязательно признал бы его перед всеми. И мать своего ребёнка принял бы.

Наследный принц ахнул, и их троих окутал Полог Тишины.

– Ну ты и гадина! – Дани колотило от злости, и Стэну пришлось придержать юношу. – У остальных хотя бы страсть разум затмевала, кровь кипела, а у тебя… холодный расчёт!

– Ты это кому-нибудь успела сказать? – торопливо спросил Стэн. – Сегодня, когда тебя застали? Или сейчас, королеве?

– Нет, – Зэла кусала губы, чтоб не разрыдаться, – не представилось возможности. Джэд со мной не разговаривал. А принц Дэр даже глядеть в мою сторону избегал, будто я скоуни неодушевлённое! Королева же об этом не спрашивала!

– Дани, – сын Аржэна тяжело вздохнул, – представляешь, она это Совету выдаст?

– Совету – ладно, – юноша вскинул горящий, мучительный взгляд. – Отец обо всём узнает – с ума сойдёт! Дочь Грила, в тебе хоть что-нибудь человеческое осталось?!

– Ничего во мне больше не осталось! – вдруг крикнула девушка. – И сама я прежняя кончилась! С того момента, как поймала его взгляд – растерянный, ошарашенный, брезгливый… Словно я чудовище, уродина последняя! Ты прав, – повернулась она к Стэну, – моя магия спасовала сразу. Я даже дотронуться не смогла! Зато глаза его, полные отвращения, мне до звёзд сниться будут! Дура я, самонадеянная… – Зэла разревелась, не заботясь о том, как она выглядит.

– Да… – протянул Стэн. – Джэд иной раз так посмотрит – жить не захочешь.

– Раньше думать надо было, – уже не так злобно заявил Дани.

Дочь Грила заливалась горькими слезами, уткнув голову в колени.

– Что делать будем? – вздохнул Стэн, ставя второй Полог Тишины – уже только для них с сыном Дэра.

– Нельзя ей на Совет, – высказал общую мысль наследный принц. – Она же всем такую идею подаст! Ты же знаешь, как трепетно Синеглазый к детям относится. Ради нас с Аль столько лет себя ломал… Мы этих претенденток в мамаши будем каждый месяц из королевской спальни вытаскивать!

Оба с сомнением покосились на чуть ли не воющую перед ними девушку.

– Зэла, – позвал её сын Аржэна, убирая Полог, – у меня второй вопрос остался.

Она услышала не сразу, подняла покрасневшие глаза:

– Какой? Как у меня совести хватило?!

– Нет, – усмехнулся Стэн, – о совести ты забыла, когда свой план разрабатывала. Хотелось бы знать, чего от тебя дальше ожидать. А то Мадену уже пожалели, простили – чтобы она в следующий раз убивать явилась.

Девушка вздрогнула:

– Я не убийца!

– Кто же вас разберёт, – выдохнул Дани, – с виду милые, юные… А творите такое, что жутко становится! Разве ты не понимала, что не просто в постель – в чужую личную жизнь лезешь? Где тебе не то что не рады – твоя глупость других страдать заставляет!

– А ещё, – раздавшийся за спинами молодых людей голос Мэриэль заставил всех подпрыгнуть, – я сейчас тебе, Зэла, страшную тайну приоткрою! Про то, что от мага уровня моего отца забеременеть можно исключительно с его ведома и согласия, которого ты заклятием Подчинения не добьёшься!

– Ты всё слышала? – обернувшись, спросил жену Стэн.

– У меня великолепный магический слух, – гордо объявила Мэль, – наследственный! Но то, что Полог поставили, – молодцы. Мама ничего не заподозрила, а я её пока отвлекла и временно выпроводила.

Будущая королева подплыла к ошеломлённой Зэле и впилась возмущённым взглядом:

– Нет, я, конечно, всегда мечтала о братике или сестрёнке, но чтоб так! – Мэриэль явно хотела добавить многое, однако она сдержалась и заставила себя сбавить тон: – Дочь Грила, я присоединяюсь к мужу. Что ты собираешься делать дальше? Терзать отца? Таскаться за ним тенью, надоедать попытками соблазнения, продолжать позорить себя откровенными домогательствами? Или нам пора, как в случае с Маденой, заранее готовиться к покушениям?

– Зачем ты это говоришь?! – вспыхнула Зэла. – Думаешь, после того презрения, которым меня окатил твой отец, я на что-то надеюсь?!

– Знаешь, сколько таких, как ты, мы пережили? – устало вздохнула Мэль. – Кому-то хватило одного урока, иные преследовали годами, некоторых было откровенно жалко. Тебя мне не жаль. Слишком ты рассудительная, так хорошо всё продумала… Я за отца беспокоюсь и за Дэрэка. Ради них и предлагаю: дочь Грила, ты забываешь об этом инциденте, а мы не выносим наши семейные неприятности на Совет. Разумеется, при условии, что ты оставишь папу в покое! Неужели во всём Саоре не найдётся свободного, симпатичного парня, чтобы ты забыла короля!

Зэла поднялась с дивана, всхлипнула, одёрнула тунику. Подняла голову, взглянула в глаза Мэриэль – без вызова, но и без страха:

– Не беспокойся, дочь Джэда. Я надоедать не собираюсь. Не потому, что угроз испугалась или Совета. Для меня всё закончилось в тот миг, когда я предложила себя и получила в ответ ужас и отвращение… Только и ты меня обяжи! Не говори в моём присутствии, что есть кто-то совершеннее и привлекательнее короля Саора!

Девушка исчезла. Молодые люди выдохнули с облегчением.

– Иногда мне по-настоящему обидно за папу, – сказала Мэль. – Он никогда не даёт повода этим поклонницам, всегда старается избегать их навязчивости и обожания. И всё равно – попадаются на редкость приставучие экземпляры!

– Самое противное, – Дани грустно улыбнулся, – что все эти девочки его не любят. Увлекаются внешностью, величием…

– Легендами упиваются! – фыркнула Мэль. – Парни, предлагаю найти Дэрэка и дружно ему объяснить.

– Как он был неправ, подозревая Джэда в измене? – Стэн обнял жену. – Королева моя синеглазая, думаешь, он остыть успел?

– Папа уже раз десять остыл, – кивнул Дани, – двадцать раз пожалел о своей несдержанности и сто – что вообще завёлся… Сестрёнка, а куда ты Эльгер спровадила?

– В Соэх с Лирри поговорить. Мама самая сдержанная, вежливая и чуткая. Осторожно намекнёт Наставнице, что её воспитанница творит. Родителей пока не хочется посвящать. Если дочь Грила опомнится – пусть её поступок ей одной наказанием останется.

– Интересно, а как Джэд раньше справлялся? – шутливо подтолкнул Мэль муж. – Когда у него таких защитников не было?

– Так и девиц столь наглых не появлялось, – рассмеялась Мариэль. – В Орже на балах проходу не давали, на церемониях взглядами сжирали, цветы и кристаллы подбрасывали. Но чтоб в постель, да с грандиозными планами, – не упомню. А последний год все словно с ума посходили. Сина, потом Мадена, эта вот… умелица.

– Синеглазый до Обряда с папой другим был, – чуть смущённо заметил Дани, – более холодным, отстранённым. Даже старше казался. При посторонних почти не улыбался. Мы одни его нормальным видели.

– А теперь все девицы Саора его разглядели, – присоединилась Мэль, – и осмелились атаковать! Обрати внимание, Данька, ведь это всё совсем юные девочки, мои ровесницы! Взрослые дамы не решаются на подобные дерзости! Если и влюбляются – держатся на расстоянии!

– Отцу твоему по виду самому лет семнадцать, – проворчал Стэн, – а как вспомню его давешние шалости с магией в Риэнаре – так и того меньше!.. Кстати! Радость моя, мой экзамен, похоже, всё-таки откладывается. Пойдём в Лакшэз? Только сначала завтракать!

– И куда в тебя влезает? – девушка оценивающе смерила стройную, подтянутую фигуру мужа. – Хоренги меньше едят!

– Четыре века не ел! – возмутился Стэн. – Тебе, что, для мужа тарелочки маримэ жалко?

– Тарелочки?! Скорее уж, кастрюльки!

– Я тоже голодный, – вмешался Дани. – Едва проснулся, услышал, примчался… Боялся, Орж разнесут. Башню точно! Поделим кастрюльку на двоих!

– Ладно, обжоры, – уступила Мэриэль, – уговорили. Оденусь поприличнее.

Они все вместе вышли в коридор – и застыли.

В дальнем конце, напротив окна, стояли, обнявшись, две высоченные фигуры. Прижимались так тесно, словно хотели и вовсе слиться воедино. Две гривы волос, иссиня-чёрная и бело-серебристая, скрывали ли́ца.

– Кажется, – счастливо отметил Дани, – никому ничего объяснять уже не надо.

– А мне не миновать проверки знаний заклинаний связи, – простонал Стэн.

Мэль какое-то время глупо улыбалась, затем приняла строгий вид и решительно рванулась вперёд:

– Вы двое! Это как называется?! Сами не спите и другим не даёте! Устроили с утра пораньше!

Две пары глаз с одинаковым невинным выражением одарили её сиянием невероятной синевы и изумрудной зелени:

– Доча…

– Мы не нарочно…

– Мы больше не будем…

Стэн не выдержал – расхохотался:

– Будут, Мэль! Не верь! Ещё как будут!

Король Саора обиженно взглянул на него:

– Сын Аржэна, у тебя полчаса на завтрак. После чего я…

– Джэд, – тихонько прервал его Дэрэк, – ты обещал…

Синеглазый вновь повернулся к нему – и они будто забыли обо всём. Руки принца скользнули вниз, сомкнулись на талии короля и повлекли к себе…

– Бежим! – шепнул жене Стэн.

– Я, наверно, у Эли позавтракаю, – поддержал его Дани, наблюдая, как нежность стремительно перерастает в страсть.

Мэль осталась верна себе. Шагнув к этой увлечённой друг другом паре, она демонстративно громко и внятно повторила фразу, переданную ей Дани.

Джэд с Дэрэком переглянулись, оба покраснели, и король запинаясь произнёс:

– Доча, ты одно слово перепутала.

Принц пригнулся к уху девушки и сказал неслышно для остальных:

– Это не в смысле «бить», скорее, замена слову «обладать»…

Мэриэль с минуту соображала, затем вся вспыхнула:

– Ну, знаете! Придурки озабоченные! Я испереживалась вся, а вы… вы… На родном языке в следующий раз ругайтесь!

Стэн с Дани с трудом давили смех.

– Примечательно, что вариант не ругаться вообще не рассматривается! – наследный принц Соледжа оттащил Мэль за руку. – Вы завтракать шли! А я – к невесте! Нечего на них пялиться, уматывайте в Лакшэз!

Молодые люди исчезли.

– На чём мы остановились? – спросил Джэд.

– Я просил прощения, – ответил Дэрэк, – за испорченное утро.

– Обычное утро, – Синеглазый удовлетворённо ткнулся ему в висок. – Дурные девицы, твои истерики, моя несдержанность, наши замечательные дети… И Эльги запретила нам заниматься «этим» в коридоре.

– Тебя это хоть раз остановило?

– Кто бы говорил!

– Тогда я жду – воплощения твоего обещания на языке Земли!

– Это была угроза.

– Я испугался.

– Я тоже…

Дети

Я вздрагиваю и просыпаюсь от прикосновения его ледяных рук. Словно ко мне приложили сосульку!

– Где ты так замёрз?!

– В Винире снежная буря.

Привычным жестом притягиваю к себе это худющее совершенство, укладываю рядом. Кожа и кости, не мудрено, что так продрог. Ноги не теплее… А задница! Кто придумал, что только у женщин она самая холодная часть тела!

– Прижмись скорее, согрею. Хочешь второе одеяло?

– Не-е… Устал, спать хочу. И соскучился ужасно.

Мягкий шёлк волос обволакивает грудь.

– Спи, Джэд.

Тонкие пальцы забираются мне в подмышки, я обнимаю его сильнее. Он дома, со мной, и как я этому рад!..

Утро выдёргивает меня из сна бьющим по глазам ярким солнечным лучом. Я опять не задёрнул занавески – сидел вечером на подоконнике, тосковал, ждал.

– С добрым утром, Дэрэк!

От звука родного голоса внутри становится светлее, чем от Сэрбэл. Оборачиваюсь, встречая синий взгляд. Но до чего же Джэд худой! Смотреть больно!

– Добрым оно станет, когда на твоих костях мясо нарастёт, – ворчу я, поглаживая его ввалившийся живот. – Когда ты станешь питаться нормально?!

– Прямо сейчас и начну, – меня нахально лижут в щёку, прежде чем поцеловать. – Вот поваляемся немного и пойдём Арвэ радовать.

– Она обещала твою любимую маримэ к возвращению приготовить, – уже смягчившимся тоном сообщаю я. – Джэд… Джэд! Меня с едой не путай. Одевайся. По пути расскажешь, как там сын Пэша.

– Великолепно. Жить будет… с двумя жёнами! Согласно обычаям Винира.

– Что, Алгия смирилась?

– Вери её убедила, – Синеглазый давится смехом. – Не зря я сестрёнку вчера вызвал. Кстати, тебе от неё привет. Она, в отличие от меня, у Нолга ночевать осталась, поболтать с подругой. А я к тебе торопился.

Я поворачиваюсь к нему и натыкаюсь на взгляд. Ласкающий, призывный. И вставать он не торопится, и одеяло куда-то уползло…

– Моя сообразительная сестричка доверительно поведала подруге детства о преимуществе нескольких супругов. Что пока один ублажает, второй отдыхает! Дочь Лейра прониклась, особенно после тех историй о нашей семейке, над которыми всё королевство потешается.

– Это каких же?!

Джэд поднимается с постели, нарочито медленно и провокационно потягивается:

– Сам знаешь… от чего нам вечно краснеть приходится.

Смущаться я, в отличие от мужа, давно перестал. Но, видя его, красующегося в полный рост, весьма недвусмысленно демонстрирующего мне свои достоинства, очень хочется цапнуть его за самую выпирающую часть и показательно отшлёпать по противоположной.

– Дэрэк, если ты сейчас не прекратишь мной так любоваться, прочувствуешь все последствия.

Я швыряю в него штанами:

– Тогда оденься, бессовестный! Или пижаму себе заведи!

Синеглазый изящно поводит плечом. Бросает на меня выразительный взгляд. И… нагибается за штанами!

Обнажённый. Прекрасный до умопомрачения.

Искуситель! Я его три дня не видел… во мне всё напряжено до предела и давно просит разрядки. Как тут устоять…

После мы лежим на полу. Вернее, там лежу я, а на мне это кошмарное и самое соблазнительное существо в Саоре… во всех мирах. Бронзовая грудь вздымается часто-часто, на щеках румянец.

– Джэд… Может, всё-таки ковёр в спальне постелем?

Тихий сладкий вздох – такой, что к сердцу подступает волна нежности:

– Дэрэк, ещё раз – и хоть весь Орж коврами застели…

– Давай позавтракаем? Ты же на ногах еле держишься.

– Пойдём на кровать. Там ноги отдыхают.

– Завтрак.

– Дэ-эрэк…

– Если соглашаешься – до Совета твой. Полностью.

Я всегда забываю, какой он сильный. Пусть это магия. Сила, неожиданная в таком хрупком теле, – то, что сбивает с толку всех видящих его первый раз.

Меня подхватывают одной рукой:

– Сам предложил. Потом не ныть.

Вот нечего упрекать! Давно не ною!

– Тебе напомнить, кто прошлый раз просил пощады? Стонал, что больше не выдержит, и требовал передышки? – возмущаюсь я.

Невероятно синие глаза сияют озорством и лукавством:

– Это было четыре дня назад! – пауза и тихий шёпот продолжения, заставляющего моё сердце дрогнуть: – И согревало меня всё время в снегах Винира.

В столовой, естественно, Стэн. Орж можно разнести на кусочки, но сын Аржэна невозмутимо явится на развалины, требуя пищи.

– Привет! – улыбается он нам с мужем. – Джэд, я обещал наябедничать. Этот принц, – указательный палец упирается мне в живот, – без тебя никому покоя не даёт. В следующий раз забирай его с собой!

Синеглазый грозно хмурится:

– Что мой муж успел натворить?

Только он не торопится отпускать меня, наоборот, прижимает к себе и незаметно от Стэна поглаживает свободной рукой моё тело под рубашкой столь нежно, что перепутать его ласку с наказанием совершенно невозможно.

– На собственного сына кричал так, что в Лэнтри, верно, слышно было!

«Да, наорал! И за дело. Нечего всякой ерундой заниматься. Вовсе не с Эли, и не тем, о чём ты подумал! Мэль по глупости начала демонстрировать при нашем сыночке особенности запретной магии крови, а тот вцепился как клещ, хотел повторить».

«Доча сдурела?! Даньку к магии крови и близко подпускать нельзя! Не его уровень, в лучшем случае покалечится, а в худшем… Здравствуй, Грань!»

Знаю. Потому и отругал. Наш смекалистый сыночек предпочтительнее мне обиженный, нежели мёртвый. И нечего расслабляться в моём присутствии! Я бездарный, но не безмозглый. Магию творить не умею, но чувствую прекрасно. И рядом с сильнейшим магом Саора столько лет не просто ушами хлопал! В чём отличие заклятий Восстановления от заклинаний Возвращения, выяснил ещё о-очень давно… Не хватало мне Дани с того света вытаскивать!

– Папа! – медноволосый ураган врывается в столовую, чуть не сбивая нас с ног. – Ты когда пришёл? Надо поговорить!

– Надо, – не спорит Джэд, – после Совета.

Мэриэль косится на меня, замечает отцовскую руку, уползшую уже под мои штаны – и расплывается в улыбке:

– Поня-ятно! Но чтобы потом был в моём распоряжении!

Стэн пихает нам тарелки и оттаскивает жену.

– Мне, что ли, прогуляться на пару деньков, чтобы ты соскучилась? – словно невзначай бросает он, усаживая нашу неугомонную доченьку.

Та успевает шёпотом спросить у меня:

– Знает?

– Твой муженёк первым делом доложил, – вздыхаю я.

– Выручай! – Мэль умоляюще складывает руки.

Вообще-то они оба с Данькой хороши. Дани повёл себя как ребёнок, стащивший лакомство, пока родители отлучились. А то, что конфетка с ядом, – так взрослым прятать надо тщательнее!

– Доча, – Синеглазый к огромному моему сожалению прерывает ласки, ссаживает меня и пристраивается рядом, – ты не можешь всё время закрываться Дэрэком как Барьером. И за свои ошибки отвечать надо самостоятельно.

«Ел бы ты, счастье моё, – не выдерживаю я, – там серьёзный разговор. Не пяти минут».

Выразительный взгляд – и он послушно утыкается в тарелку. Три дня вдалеке от меня. Подозреваю, что он не тратил время на такие мелочи, как еда и сон. Он не чувствует голода и усталости. Исключительная выносливость и сила. Но при этом мой Синеглазый – человек! В это так трудно поверить, особенно видя его магию. Никто и не верит. Великий король, которому никто не смеет напоминать, что хотя бы раз в сутки надо кушать и отдыхать!

Я начинаю закипать. Почему никто, кроме меня, не замечает, как он уязвим – даже больше, чем остальные?! У него нет иной силы, кроме магической, и, выкачав свои огромные, но не безграничные резервы, он просто потеряет сознание – что уже однажды и произошло! Грохнется в обморок и будет валяться, словно труп, как тогда, когда я сутки просидел с ним рядом, прислушиваясь в ужасе – дышит ли?! У физического тела есть предел выживания. Если терзать его без перерыва, оно откажет при любом уровне магии.

«Дэрэк, пожалуйста. Не беспокойся. Я быстро восстанавливаюсь, ты же знаешь. Буду слушаться. Честно!»

И мне гордо предъявляют чистую тарелку.

– Добавки положи, – строго велю я.

Муж картинно вздыхает… и подчиняется. Мэриэль делает вид, что ничего не замечает. Она может издеваться надо всем на свете, но в этой тяжёлой битве дочка на моей стороне.

– Мэль, а Эльги где? – интересуюсь я.

– У бабушки. Они новыми посадками занялись.

– Деду хлопот было мало?!

– Мама сказала, наша семейка быстро разрастается. Надо думать о будущем! Чует моё сердце, там уже все намечающиеся правнуки и праправнуки посчитаны – с учётом бессмертия!

Стэн тихонько кашляет, скрывая смех.

– Аль тоже учли? – невозмутимо интересуется Джэд.

– Спрашиваешь! – дёргает плечиком Мэль.

У неё это выходит не столь изящно и не так вызывающе, как у отца. В её исполнении этот жест – просто раздражение. Дэйкен подобным дерзким движением легко доводит до бешенства… или до безумного желания овладеть им, что доказало это утро.

– Ариэль из нас всех самая степенная, – обиженно сообщает наша доченька, – бабушка нам всем троим ставит её в пример! Мол, Вери во власти чувств, Эли без ума от будущего мужа, а меня с такими папашками никогда тихая семейная жизнь не прельстит…

Теперь хихиканье старательно давят двое. Одного из них я могу ткнуть в костлявый бок, второй, глядя на строгого меня, сам быстро делает серьёзное лицо.

– И, как следствие, от нас внуков долго не дождёшься, – хмуро заканчивает Мэриэль. – Аль же единственная нормальная принцесса! Обожающая свой за́мок и мечтающая о детях.

– Королева моя драгоценная, – не сдерживается Стэн, – для появления ребёнка, знаешь ли, ещё отец нужен. Соркен внучке уже жениха подобрала?

– Да.

Вот это новость! Ладно я, округливший глаза. Но и у моего мужа отпадает челюсть.

– Доча, – вкрадчиво любопытствует Джэд, – а сама Ариэль в курсе?

– Уже целый день как. Бабушка их вчера познакомила.

Ложка из моей руки выскальзывает и с тихим звоном падает на пол.

Это что ж получается: пока мы с Дани в Орже переругивались, а король Саора в Винире улаживал семейную жизнь Наблюдателя и в качестве дополнения – военный конфликт мирового значения, – нашу дочу почти связали Обрядом?! А нам – ни словечка не сказали?!

– И кто этот счастливец?! – грозно вопрошаю я.

– Вы его знаете. Кэвин, сын Лаони.

– Та-ак…

Стул рядом со мной, снесённый всплеском магии, отлетает с грохотом. Это вам не ложка.

– Она это нарочно?!

– Синеглазый, ты чего? – привстаёт в изумлении Стэн.

– Из всего Саора выбрать именно его!

Я тоже недовольно кривлюсь. Не потому, что в Саоре по пальцам одной руки можно пересчитать тех, кто вместо имени своего отца вынужден называть имя матери, и сын Лаони входит в их число. Просто со стороны бабушки из десятков возможных вариантов подсунуть Ариэль парня, обладающего самым скверным характером, – это явно затеяно с какой-то целью! Если же учитывать сложные отношения Кэвина и Джэда, подобный поступок и вовсе кажется откровенным издевательством над внуком!

Два года назад король Саора глубокой ночью поймал в Лосе на месте преступления мальчишку, использующего запретную магию крови для того, чтобы найти своего отца. Правда, выглядел сей мальчик солиднее Синеглазого, в плечах и вовсе оказался шире раза в два. А Правителя своего мира в лицо не знал и был сильно расстроен и удивлён, когда какой-то сопляк посмел ему помешать. Меня, похоже, он и вовсе не разглядел в темноте, поскольку Джэд всегда, беря с собой, просит держаться подальше от заклятий.

Иногда я думаю, что Тор не ошибся с выбором символов королевской власти. Ожерелье королей вкупе с браслетами – предметы настолько заметные, что их обладатель обречён на узнавание. Лишь такие, как я, способны не трепетать перед носителем этих украшений – по причине своего полного неведения. Или выращенный в дебрях Скарэха юнец, никогда не посещавший ни Пенш, ни Орж, уединённо живший со своей матерью и стыдившийся своей безотцовщины. Чему учил его Наставник, не представляю, но Кэвин полез в драку с королём Саора без малейшего понятия, что за парень явился устроить ему выволочку за применение страшных и незаконных заклятий. Магический фон так сильно шелохнулся, что Хранитель Саора примчался в Лос посреди ночи, злой, наспех одетый, выдернутый из уютной постели и моих объятий. Что не способствовало мирному решению конфликта. Как и то, что магия Джэда одному-единственному человеку в мире позволяет поднять на него руку. Мне. Кэвин и этого не знал… и замахнулся.

Свою невероятную силу Синеглазый держит под строгим контролем. Даже случайные всплески всегда нейтрализует. Мальчишке ничего не грозило, но он оцепенел при виде такой мощи и от страха отпустил сложное заклинание, с которым и так едва справлялся. Основной удар принял Джэд. По мне скользнуло краем, оставляя ожоги и переломанные кости. Несмотря на отсутствие отца, сын Лаони – везунчик, и его неведение послужило ему на пользу. Сознавай он, кто пострадал от его безрассудства, – и улепётывал бы со скоростью терги за Артреск… Вместо этого он бросился нам на помощь, а моему Синеглазому было уже не до него. Когда же я пришёл в себя, Джэд лишь поорал маленько на идиота да уволок меня домой, долечивать, сходя с ума от волнения и беспокойства.

Кэвин явился утром. За ночь мать просветила его, кто в Саоре чувствует любую магию независимо от расстояния, носит жуткие украшения и готов убить за малейший вред, причинённый принцу Соледжа. В Орж пришёл кающийся преступник, согласный понести заслуженное наказание. Дэйкен тоже остыл. Всё было бы хорошо, только вот характер у этих парней оказался… как бы сказать помягче… одинаковый. Вместо примирения они успели сцепиться повторно – на глазах у королевы и половины Совета.

Я примчался вовремя. Связь в таких случаях бесценна! До вторичного выяснения отношений с помощью магии дело не дошло. Мы с Эльги переглянулись – и мне очень удачно довелось побледнеть и пошатнуться, причём не особо притворяясь. Сорванное высшее заклинание, пусть и смазанное, долго аукается. Джэд в секунду забыл про Кэвина. А вот Совет не был столь терпим. Припомнил и нарушение Законов, и недозволенную магию.

Если б Дэйкен не защитил мальчика, сидел бы сын Лаони в специально созданном для преступника мире и позорно размышлял бы о своём поведении. Однако король Саора не только не изгнал дурака, но и магии лишил на смехотворно короткий срок. Ещё и Арска приставил, а затем, с разрешения Совета, загрузил паренька серьёзной деятельностью в помощь принцу Пенша. Короче, Кэвин до звёзд должен быть Джэду благодарен!