Путь к свободе (СИ)

Глава 20. Попытки возвращения надежды

Глава 20. Попытки возвращения надежды

В лицо бил яркий свет…

Да такой противный, что не возникало даже малейшего желания открывать глаза. Это явно было не солнце, скорее какая-то лампа хирургического стола или ксенон на дальнем свете встречного авто, отчего разлеплять ресницы совершенно не хотелось. Да только спать щурясь было тоже не особо приятно. Так что, повозмущавшись мысленно ещё пару минут, я всё-таки решилась взглянуть на окружающий мир.

Правда, этому самому миру было глубоко плевать на все мои ужимки и ухищрения, потому что я была абсолютно одна, и судя по всему — надолго.

Место, где мне выпала честь очнуться представляло собой квадратную комнату без единого окна, две стены которой были полностью зеркальными, а две другие — белыми, как и вся немногочисленная мебель. Кстати о ней… помимо довольно узкой кровати, где я сейчас сидела, имелся ещё письменный стол, на котором аккуратной стопочкой были сложены листы бумаги и пара карандашей, стул, с весящей на нём моей одеждой, и… всё. Кстати меня кто-то заботливо переодел в некое подобие пижамы, тоже, кстати говоря, кипельно-белого цвета — наверно, чтобы лучше сливалась с общим интерьером.

Из этого странного помещения было две двери, что, кстати, немного смущало. И мгновенно поднявшись на ноги, я тут же поспешила исследовать свою камеру, даже не сомневаясь, что именно это милое светлое место на ближайшее время станет моим домом… и судя по всему, последним.

Первая дверь оказалась запертой, что в прочем, было вполне логично. Зато вторая легко поддалась, явив моему ошарашенному взору просторную ванную комнату. Честно говоря, это открытие так подняло настроение, что я совершенно забыла, зачем меня вообще сюда поселили.

Решив, вернуться к остальному позже, я тут же набрала полную ванну горячей воды, и, забравшись в неё, провалялась там не меньше часа. Хотя… откуда я могу знать, сколько прошло времени? Нет ни окон, ни часов. Ах да, мои заботливые конвоиры сжалились, и оставили на столе мой коммуникатор. Правда, в разобранном виде, с извлечённой сим-картой. К тому же зарядки на него у меня тоже не было. Так что, оставалось лишь любоваться прекрасным чёрным экраном.

Ладно… В конце концов, их следует поблагодарить хотя бы за то, что камера у меня вполне комфортабельная. Вот, к примеру, в том отеле, где мы с Васей жили до того, как нас приютила Ния, ванна была куда хуже. А что же касается остального… Как-нибудь переживу.

В общем, валяясь в горячей воде, я вдруг решила, что уже слишком давно откладываю расфасовывание по полкам текущего положения дел, и что сейчас самое время для того, чтобы этим заняться.

Итак… Начнём с реальности. Я в тюрьме… хотя это милое место на неё мало чем похоже. Я вот, к примеру, даже не представляла, что две зеркальные стены могут быть наказанием. Правда, всё зависит от того, как вы относитесь к зеркалам. Благо я к отряду их ненавистников себя никогда не причисляла.

Ну, вернёмся к номеру… прошу прощенья, камере. Мило, очень даже ничего. Ещё бы бук с интернетом дали, и пару тройку собеседников, и я бы вполне могла тут жить. Хотя, думаю, с собеседниками проблемы не возникнет, ведь должны же быть допросы… или что-то типа того. Может Лит на огонёк заглянет… Если, конечно, такое здесь позволено.

В общем, жильём я оказалась вполне довольна. А вот с остальным пока всё было не совсем ясно. Ведь если судить по словам Литсери, мою участь будет решать Большой Совет, а это представители четырнадцати городов, и пока они соизволят собраться я успею благополучно здесь состариться. Что, кстати, было вполне возможно, потому что, судя по той пустоте, которую с каждой минутой я ощущала всё сильнее, эта прекрасная комната была отрезана от остального мира мощным энергетическим барьером, который не позволял получать подпитку снаружи… а это значит, что стоит мне исчерпать свой внутренний резерв, который и так далеко не в лучшем состоянии, и всё закончится без всякого суда. Хотя, не факт, что мне удастся это сделать.

На правой ноге неожиданно обнаружился странного вида браслетик синего цвета, о котором я когда-то читала в одной из книг бесчисленной библиотеки Тамира. И если мне не изменяет память, то эта штука, как раз таки и призвана сдерживать мой собственный энергетический резерв. Она выступает своеобразным блоком, только не внутренним, который был когда-то и у меня, и у Насти, а внешним. Точно не помню, но вроде бы работает он по тому же принципу.

Радует хотя бы то, что это не цепь. Мелочь, а всё ж куда приятней.

Ладно, вернусь к ситуации… В общем, если быть краткой, то всё плохо. Хотя, шанс, несомненно, есть. Да только не факт, что ради меня главы городов сделают исключение из своих вековых законов и решат помиловать, только потому, что я всего лишь предотвратила начало военных действий и вывела их Дома из осадного положения… Что вы, господа, это же сущая мелочь! Я ведь каждый день такое творю. Жизнью ради них рискую… Это ж для меня в порядке вещей!

Но, если смотреть на ситуацию с их стороны, то расклад немного меняется. Ведь я, как-никак полукровка, причём не обученная, с большим потенциалом, который не так давно довольно плодотворно вырубил электричество в нескольких районах далеко не самого маленького города планеты. К тому же, они считают, что эта самая нерадивая девочка, освоив довольно сложную структуру построения крыльев, вдруг возомнила себя ангелом, и тут же решила пролететь на потемневшими улицами, засветившись в целой куче видеокамер. А потом ещё и сбежала, прекрасно понимая, что натворила глупость. И тот факт, как, почему и зачем всё это было сделано, их мало волновал. К тому же, если, опять же, смотреть с их стороны, я почти уверена, что помилование мне не грозит. Ведь если подобная выходка сойдёт с рук какой- то там… мне… то обязательно будут подобные прецеденты в будущем. А Совету это совсем не нужно. И значит, возвращаюсь к первому выводу: надежды нет. И всё что мне остаётся, провести с пользой эти последние дни…

Но… во всём этом прекрасном раскладе, было ещё несколько моментов, о которых просто нельзя было забывать. И имена им Тамир и Рио. И если со вторым всё более ли менее понятно, то у первого я просто обязана попросить прощенья. Надеюсь, господа судьи дадут мне такую возможность… Хотя, о чём это я! Ведь мой бывший учитель тоже будет среди тех, кто вынесет мне приговор.

Что же касается Рио… Он жив и это главное. И, наверно, я должна быть рада, что он решил остепениться… создать семью, да только как-то не особо получается у меня этому радоваться. Ведь я даже не приговорена… А он уже с другой. Значит, всё же права была тем новогодним утром, когда решила высказать Эверио всё, что о нём думаю. Хотя, сейчас это уже не важно. Я ведь люблю его… и буду любить до последнего вздоха… до последней капли крови. А остальное пусть останется на его совести…

И жизнь снова потекла дальше…

Кормили меня в этом «отеле одиночного режима» три раза в день. Да только еда уж больно напоминала стряпню Афелии, и по отменному вкусу и по почерку исполнения. И мне было совсем не ясно, почему она готовит для меня? Больше не кому или это желание самой Фэй?

И если поначалу я надеялась, что мне удастся разговорить хотя бы того, кто будет приносить пищу, то уже на завтраке (хотя, кто его знает, может уже давно глубокая ночь) мои надежды рассыпались в прах. Просто, по конструкции этого чудного номера люкс, обслуживающий персонал оставался недосягаем для посетителей, а еду просовывали в узкую продолговатую дверцу в стене у самого пола.

В общем, всё оказалось довольно классно, кроме одного… Здесь, в этих апартаментах было слишком тихо… слишком пусто… и жутко одиноко.

А дни шли… один за другим. Хотя об их смене я могла судить только по тому, как включался и выключался свет. По моим расчётам, или, скорее, предположениям, гасили его около десяти вечера, а включали в семь или восемь утра. Сколько прошло времени, было совершенно не ясно. Я даже пару раз ловила себя на желании, начать делать на стене зарубы из чёрточек, по одной на каждый день, потом связывать их в недели, и таким образом, хотя бы примерно ориентироваться в датах. Но быстро отмела эту мысль, решив не разводить плагиат.

Первые несколько дней мне было даже весело. Всё ж, если быть честной, давно уже мечтала отдохнуть от всего и всех. Да только этот отдых довольно скоро превратился в наказание, и я была рада делать что угодно, лишь бы занять себя хоть чем-то…. Ускорив при этом ход времени.

Тут очень кстати оказались листы бумаги и карандаши…

Сначала я рисовала. Нет, никакого художественного таланта у меня никогда и близко не было, и максимум, что могла изобразить были горы и… люди. Последние, чаще всего получались корявыми и не совсем пропорциональными. Но, тем не менее, мысли мои в этих рисунках выражались отлично. Я малевала карандашом по бумаге, переводя все свои переживания на чистые листы, и как ни странно, но от этого становилось легче. Вскоре в моей камере появилась целая галерея из однотипных рисунков. Почти на всех была изображена девушка, подозрительно похожая на меня… сидящая на обрыве над скалой. Иногда у неё были крылья… на многих картинках они осыпались… или развеивались по ветру…. Или таяли в воздухе. Кое-где они были изображены сломанными или вырванными… а на их месте на спине виднелись кровавые шрамы…

Изредка, рядом с девушкой сидел темноволосый парень… Где-то он держал её на руках… где-то осторожно обнимал за плечи… а где-то… сталкивал вниз. В общем, не рисунки, а мечта психиатра. Хотя, на моём месте любой, даже самый адекватный психиатр, начал бы медленно сходить с ума.

А время шло… И я уже начала привыкать к такой жизни. К жизни растения… да только неугомонное шило, не буду уточнять где… никак не давало покоя. И как-то раз… одним вечером, когда в стене, у самого пола, снова открылась дверца и в неё просунули ароматно пахнущий ужин, я решила рискнуть.

— Стой! — мигом сорвавшись со стула, на котором сидела, выводя очередной «шедевр», в один прыжок подлетела к отверстию, не дав ему захлопнуться. — Подожди! Прошу! Всего минуту! Пожалуйста…

Наверно, мольба в моём голосе была на грани истерической, потому что на дверцу перестали давить, показав тем самым, что готовы слушать. Да только говорить совсем не спешили.

— Прости… Я знаю, как вы относитесь к полукровкам… и ко мне в особенности, но… пожалуйста… поговори со мной. Эта тишина просто ужасна.

Ответа не было, лишь один короткий странный вздох говорил о том, что мой молчаливый собеседник ещё здесь. И тут неожиданно я очень остро почувствовала его сожаление… и растерянность.

— Тебе запрещено со мной разговаривать? — поразила меня неожиданная догадка, а с противоположной стороны стены снова послышался вздох. — Давай так, я буду спрашивать, а ты будешь отвечать стуками: один раз будет означать «Да», два раза — «Нет». Давай попробуем… пожалуйста…

Неожиданный звук одного тихого короткого удара ввёл меня в состояние близкое к настоящей эйфории. Всё ж надо было довольно долго просидеть в полном одиночестве, чтоб так дико радоваться всего одному утвердительному ответу… И даже не ответу — звуку.

— Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как это меня радует, — проговорила, облокачиваясь на стену у самого открытого отверстия. — А мне всегда еду приносишь именно ты?

Один удар.

— Её Фэй готовит? Я угадала?

Снова один удар. Какое же счастье иметь собеседника. Наверно, сейчас по степени зашкаливающего позитива, я была похожа на сверкающую звезду на макушке новогодней ёлки. Так же светилась и радовала всех вокруг. По крайней мере, в огромных зеркалах я выглядела как никогда счастливой.

— Передай ей, пожалуйста, огромное спасибо… и надеюсь, она на меня не злиться…

Два удара.

— Значит не злиться… Это очень, очень хорошо. А Лари? Она здесь? — при упоминании подруги, глосс дрогнул. Всё ж, по иронии судьбы её предостережение дошло до меня слишком поздно. Хотя, вряд ли бы это что-то могло изменить. Лит прав, рано или поздно… в этом месяце или в следующем, но меня бы обязательно поймали. Это было ясно давно.

Один удар.

Отлично. Хотя… кто может знать так много о Снежных сёстрах? Да кто угодно… Это может быть и Тамир, и Арти, и Эверио, и Макс… даже сам Эрик может. Хотя, я бы в жизни не поверила, что это он. Но отчего-то именно сейчас мне стало принципиально важно, кто мой собеседник.

— А… имя своё ты мне тоже сказать не можешь? — спросила я, осторожно.

Два гулких удара были вполне предсказуемыми. Что ж… будем искать другой способ.

Пораскинув мозгами, вдруг неожиданно вспомнила, что я всё же эмпат, да только замкнутый барьер не давал мне в полной мере чувствовать того, кто был за стенкой, а отверстие для еды пропускало только отголоски его эмоций. Хотя… Я точно знала, что это парень. Что он очень тепло относится к упомянутым мной девушкам, да и ко мне негатива не испытывает…

— Мы знакомы? — вот, первая умная мысль за весь вечер.

Один удар.

Круг подозреваемых существенно сузился. И ещё… я очень отчётливо ощутила, что он улыбается.

Честно, очень хотелось продолжить выяснение методом перечисления имён, да только неожиданно послышалось три удара, дверца захлопнулась, и я снова осталась одна…

Он ушёл… Но сам факт, что впервые, за огромное количество времени, я имела возможность с кем-то говорить, радовал почти до безумия. И поднявшись на ноги, я вдруг запела… Какую-то эстрадную фривольную песенку с незамысловатым сюжетом, и горланя во весь голос, принялась выплясывать перед огромными зеркалами.

Потом стянула с кровати простынь, завернулась в неё, как в длиннющее платье… посмотрела на себя… решила, что поверх одежды это выглядит глупо, и, стянув с себя почти всё, принялась примерять огромный кусок ткани на разный манер. Петь при этом я не переставала… хотя даже мой, не совсем приятный голосок, был всё ж лучше, давящей тишины.

Что я только не исполняла…

Сначала всё, что смогла сходу вспомнить… потом в голову пришла песенка про шторм… Да только от неё моё настроение мигом опустилось чуть ниже плинтуса. А прямиком за ней в памяти всплыли строчки из песни Иларии:

«…Свой мир он зовёт игрою,

Не верит давно слезам.

Рискуя самим собою,

По жизни идёт он — сам…»

Я глухо рассмеялась, вдруг понимая, что этой пропетой фразой сама себе ответила на тот вопрос, что тревожил мою глупую голову уже давно. Тот вопрос, который я себе задавала неоднократно, да только отчего-то упорно не хотела получать на него ответ… Но… теперь я, наконец, поняла, почему Рио всегда со мной играл. Поняла… Но лучше бы и дальше оставалась в неведении.

Как же тяжело осознавать, что я всегда была для него чем-то вроде непредсказуемого диковатого зверька. Его сердце давно перестало чувствовать… возможно, именно после того, что сделала Ния. А я, по собственной глупости была настолько ослеплена своими безумно сильными чувствами к нему, и совершенно не понимала, что являюсь для Рио всего лишь забавой.

Зато теперь… стоя на развалинах собственной жизни, я, наконец, осознала всю иронию ситуации. Хотя, менять что-то всё равно бесполезно. Если только сердце мне вырезать или произвести очередное форматирование памяти. Да и то, нет никакой уверенности, что это поможет. Ведь зараза с именем Эверио, давно проникла куда дальше… просочилась в каждую клеточку тела… сплелась с душой и выдворить её оттуда, увы… невозможно.

Я села под стену, схватив первый попавшийся лист с рисунком, коих здесь валялось великое множество и, развернув его чистой стороной, принялась записывать… всё, что приходило в этот момент в голову.

… Прощай мой друг… любви не будет.

Пусть правда сердце мне остудит,

И пусть меня за то осудят,

Но душу камню не вернуть…

И пусть я глупо обманулась…

В моря иллюзий окунулась…

В обманных чувствах захлебнулась…

И не найти обратный путь.

Забудь, мой друг… пусть время льётся.

Пусть радость в твою жизнь вернётся,

Пусть счастье губ твоих коснётся…

Я выдержу… а ты забудь.

Пора… прости… года остудят

И связи прошлые разрубят.

И пусть меня любовь погубит…

Но я уйду, а ты забудь.

Наверно, во мне правда что-то сломалась… какая-то заслонка или предохранитель, потому что теперь выражение чувств в кривых рифмах надолго стало моим основным занятием. Когда же строчки перестали складываться в стихи, а вдохновение кануло в небытие, я снова впала в апатию…

Тогда-то мне и пришло в голову поведать бумаге всю ту историю, в которую я вляпалась, повстречав тёмной летней ночью человека по имени Тамир. Описывая события минувших дней, я будто снова погружалась в них, вспоминала, анализировала, делала выводы. Иногда, когда эмоции начинали зашкаливать, опять принималась строчить стихи… затем снова возвращалась к дневникам.

Сначала писала на оборотных сторонах изрисованных листов. А потом, когда они закончились, стала выводить буквы и прямо поверх рисунков. В общем, довольно скоро моя камера стала напоминать кабинет безумного профессора, потому что исписанные бумажки были повсюду. Где-то целые, где-то скомканные и порванные, но они достаточно плотным слоем покрывали пол моей камеры, оставляя только две узкие тропинки: к ванной и отверстию для еды.

Возможно, я бы продолжала писать и ночами, да только в кромешной темноте, которая возникала, когда гасили свет, не так-то легко получалось что-то записывать. Хотя мыслей в голове был целый ворох, и они упорно требовали выхода.

После того дня, когда мне удалось пообщаться с парнем, что приносил ужин, он больше не рисковал хоть как-то давать о себе знать. Теперь поднос с вкусностями стал появляться в комнате почти бесшумно, и я как бы ни старалась поймать этот момент, так ни разу и не смогла. Судя по всему, теперь во время доставки пищи, моё внимание специально отвлекали, как когда-то меня учил Рио. Или я просто была слишком увлечена своим новым занятием, а оно временами затягивало настолько, что окружающий мир полностью переставал ощущаться.

А время всё текло…

Вопреки всем моим предположениям и ожиданиям ни Эрик, ни какой другой представитель Совета, ни даже Литсери так ни разу ко мне не пришли. И если бы ни еда, что неизменно появлялась у дверцы в стене, я бы могла подумать, что про меня просто забыли.

Придя к выводу, что слишком расточительно так бесполезно тратить драгоценное время, я решила возобновить свои тренировки. Только теперь они занимали по моим скромным подсчётам не меньше двух часов, хотя… вносили огромное разнообразие в мою малоподвижную жизнь. А ещё, я стала рисовать на стенах. Бумага- то кончилась, а желание творить осталось. Так вскоре моя белая камера медленно стала превращаться в разноцветную, а большая пачка карандашей сточилась до мелких обрубков. Эх, дали бы мне краски… Или бумаги побольше… Да и писать чем-то надо было…

В общем, спустя почти три недели заточения, я решилась на крайние меры, и подойдя к запертой двери, со всей силы затарабанила по ней кулаками (заодно удары поотрабатывала).

— Изверги! Эй! Есть кто живой! — орала я. — Хватит прятаться! Я же знаю, что одну меня тут не оставят!

Ответа не было. Но, отчего-то мне понравилось поднимать шум, и останавливаться я не собиралась.

— Требую парламентёра! Негодяи! Если не ответите, буду бить дверь, пока не выпадет! — в подтверждении моих слов, она как-то жалобно скрипнула, но с места не сдвинулась. Нет, с угрозами я конечно погорячилась. Всё ж эту металлическую громадину мне вряд ли удастся сломать, но… при желании… фантазия начинает работать отменно.

Я обвела комнату хитрым взглядом, решая, что бы такого вытворить, чтобы меня послушали, и не придумав ничего более путного, решила разбить зеркало. В общем, эта идея с самого начала была бредовой, ведь можно было догадаться, что оно окажется чуть-чуть прочней двери. Но я не успокоилась…

А в голове тут же родился новый план! Перевернув кровать, я стала бить ногами по её деревянным ножкам, намереваясь их отломать. Грохот стоял жуткий. И если на него не сбежалось полгорода, то стоит позавидовать местной звукоизоляции. В общем, когда все четыре конечности моей кровати были от неё отделены, я уселась на пол у запертого отверстия в стене, разгребла в разные стороны листы со своими каракулями и, сложив добытые дрова шалашиком, развела костёр.

Благо мне для этого совершенно не нужны были спички или что-то подобное. К тому же, возня с огнём мне лично всегда прибавляла сил… моральных, по крайней мере. Да только извлечь искру со сдерживающим браслетиком оказалось совсем не просто. Но реально… Много сил ушло на преодоление барьера, даже больше чем много. И я никогда бы не пошла на это, если бы не находилась на грани…

Но огонёк всё же полыхнул, а комната вмиг наполнилась противным чёрным дымом, от плавящейся краски. И, к моему ужасу, уже через минуту стало совершенно нечем дышать… а ещё через две, пламя перекинулось на разбросанную по комнате бумагу.

Я смотрела на творящееся вокруг, и не могла сдвинуться с места. Ведь такого поворота моя фантазия явно не предугадала. И если в любых других обстоятельствах мне бы не составило никакого труда погасить этот пожар одним коротким мысленным приказом. То сейчас… с блокатором на ноге… в условиях полной энергетической изоляции, я оказалась бессильна. И застыв в состоянии полного ступора могла лишь в ужасе наблюдать, как разгорается вокруг пламя.

Вот уж не думала, что мне… той, для кого огонь даже больше чем просто родная стихия, суждено погибнуть именно так… в пожаре, разгоревшемся по собственной глупости.

Странно, но эта мысль мигом вернула меня в реальность, быстро напомнив, что у меня есть ванная комната, а там есть вода… Правда, нет ни ведра, ни даже тазика… но есть оставшаяся с обеда глубокая тарелка… и кружка.

Конечно, не так легко потушить разгорающийся пожар такими дозами воды, но… если сильно захотеть… возможно и такое. А я носилась со своими ёмкостями подобно бешеному тайфуну, набирая в них воды и быстро выливая на горящий пол. Что-то пыталась затоптать… некоторые участки била свернутым одеялом… В общем… пожар мне потушить удалось, но то, во что теперь превратилась когда-то белая комната, говорило о многом…

Я обессилено уселась на чистый участок пола у большого зеркала и обвела ошарашенным взглядом плоды своих творений. Да уж… Больше ничего здесь не напоминало о былой чистоте. Стены почернели, закопченный потолок и вовсе стал похож на большую грозовую тучу. Повсюду летали мелкие хлопья серого пепла… бывшего раньше моими рисунками, а пол и вовсе стал напоминать чёрное болото.

— Что, нравиться? — послышался до жути раздражённый голос, и, подняв глаза, я наткнулась на злобный взгляд карих глаз Эрика.

И кто бы знал, как я была рада его видеть. И никакие обстоятельства не могли на это повлиять. Ни пожар, ни его крик, ни то, что я была его пленницей. Да только Эрикнар этих чувств не разделял, продолжая сверлить меня угрожающим взглядом.

— Тиана, бестолочь, ты чем думала, когда решила играться с огнём? — закричал он. — Идиотка упёртая! Зачем нужно было устраивать этот балаган?

— У меня кончились карандаши… — тихо ответила я. А потом дико рассмеялась.

Вот уж действительно, картина: «День из жизни психиатра Эрика». Смотрела бы со стороны, обязательно ужаснулась, а так… ну что… со всеми бывает.

— Карандаши? — казалось, Эрика хватит удар от удивления. Но этот его вопль лишь добавил масла в огонь.

— Да, карандаши! — уверенно ответила я, сквозь смех. — А ещё мне нужна бумага и краски! И книги! Много-много книг!

— Ты их тоже палить будешь? — не унимался парень.

— Нет… читать… — как ни в чём не бывало, ответила я. Будто вопрос на самом деле был задан без иронии, и считался вполне элементарным.

Но Эрик предпочёл пропустить последнюю фразу мимо ушей, и подойдя ближе, грубо поставил меня на ноги.

— Ты чуть себя не угробила из-за карандашей? Идиотка! Ты же могла задохнуться… Сгореть здесь заживо! — он тряс меня за плечи, и только сейчас, глядя в его злые глаза, я смогла вернуть себе адекватное состояние. Да только Эрика это совсем не обрадовало:

— А разве мне есть, что терять? — в голосе сквозила такая злобная усмешка, что Эрик невольно отшатнулся. — Я здесь сижу бесконечно долго, и ничего не меняется. Никто со мной не говорит, никто не приходит… А тишина… Эрик, она убивает… сводит с ума.

— Я вижу.

— Скажи… как долго это продлиться? Сколько ещё ждать? — взмолилась я, не отпуская его взгляда.

— Тебе так не терпится расстаться с жизнью? — его прямолинейность всегда действовала на меня отрезвляюще. Всегда… но не сейчас.

— А разве это жизнь?

Он хотел ответить, но слова застряли посреди горла, и Эрик сделал то, чего я никогда не могла от него ожидать — притянул меня к себе, и сжал в объятиях. От тупого чувства защищённости, захотелось рыдать в голос, но… я лишь уткнулась лицом в его плечо, и закрыла глаза.

— Не уходи… Эрик, — прошептала я, отчаянно борясь с подступившими слезами. — Хочешь, кричи, называй меня дурой, идиоткой… оскорбляй, как тебе нравится… Только, прошу, не оставляй меня снова одну…

— Тише, Тиа… — тихо ответил он, проводя рукой вверх по позвоночнику, а когда его пальцы остановились на шее, я вдруг горько улыбнулась, вмиг сообразив, что последует дальше.

— Прости, — проговорила, не отрываясь от его плеча. — Я осознаю свою вину перед всеми вами, и перед тобой в особенности, но знай, Эрик, я не могла поступить по-другому… и теперь готова ответить за то, что сделала. Но… мне бы хотелось знать, что ты меня простил.

Его рука быстро взметнулась до затылка, и слегка надавив на какую-то точку, остановилась.

— Будут тебе краски, Тиана, и карандаши будут… — проговорил он. И это было последним, что я услышала, проваливаясь в сон.

В это утро глаза мои распахнулись сразу же, как только включился свет. И сев на кровати, я обвела ошарашенным взглядом свою комнату. Не то чтобы она стала совсем другой, но вот следов моей вчерашней игры в пожарника не осталось совсем. Меня снова встретили белые стены, такой же потолок и идеально чистые зеркала. Бардака на полу тоже не было, как и кучи макулатуры с моими рисунками и стихами, хотя я больше чем уверена, что вчера сгорело далеко не всё. А на столе лежала большая стопка чистых листов, несколько новых наборов карандашей, ручки, и… краски с кисточками. Там же я нашла несколько свёрнутых ватманов. Наверно Эрик притащил их чтобы я стены не портила… Ха, наивный, разве может какая-то бумажка заменить такой заманчивый холст как белоснежная стенка. Она ведь сама, так и просит, чтобы её разрисовали.

В общем, ещё до того как принесли завтрак, я успела на радостях задать контуры будущего пейзажа, наметив карандашом, где будут горы, а где море… и даже нарисовала восход.

Странно, раньше меня всегда привлекали закаты. В них был какой-то таинственный шарм. Зато теперь… я как будто осознала, что закат, это конец, а рассвет — начало. А сейчас, когда мой собственный конец был как никогда близко, отчего-то захотелось увидеть рассвет… Пусть нарисованный, пусть неумело, но всё же… рассвет.

Завтрак, как всегда появился бесшумно, но сегодня вместе с запахом обычного омлета, который я всегда легко узнавала, комната наполнилась тонким ярким ароматом натурального кофе.

Кофе? Такой роскоши мои конвоиры ещё ни разу допускали! Но как он пах…

Естественно, я тут же бросила своё занятие, опустившись на пол у подноса и жадно вцепившись в чашку, сделала глоток.

Никогда не думала, что наступит день, и я буду так искренне радоваться этому ароматному напитку. А нужно было, всего лишь несколько недель его не пить… Хотя нет, сегодняшний был самым вкусным из всех, что мне приходилось пробовать.

Погрузившись в собственные эмоции, я далеко не сразу заметила, что на подносе лежит записка, зато когда это всё-таки произошло, чуть не выронила свою драгоценность из рук. Благо поймала вовремя…

Отставив её подальше, трясущимися руками развернула, сложенный вчетверо листок, и тут же перестала дышать:

«Привет… — прочитала я, и это скромное слово показалось мне каким-то смущённым, как будто впитало в себя те чувства, что вложил в него написавший. — Прости, что не написала раньше. Но, если честно, я бы не решилась на это, не будь положение таким безнадёжным, — судя по почерку, да и по стилю, писала Илария, от чего моя улыбка расползлась ещё шире. — В общем так, сегодня после того как погасят свет, будь готова» — на этой непонятной ноте письмо заканчивалось, совершенно не сообщая, к чему именно я должна готовится. Хотя, зная Лари, вариантов могло быть масса, от простого тихого побега, до подрыва половины города. И судя по тому отчаянью, которого просматривается между строк, ждать стоит самого худшего.

Хотя, если честно, я не верила, что из этой затеи может что-то получиться. Да и Лари не хотелось в свои неприятности втягивать… Ведь если со мной всё уже предельно ясно, то она не в коем случае не должна пострадать. Правда, если и существовало в этом мире что-то способное остановить Иларию, то это что-то мне было неизвестно.

По-моему, только у Тамира странным образом получалось возвращать Лари в адекват. Но, если верить Нии, они поссорились, причём довольно серьёзно, и последняя ниточка, сдерживающая Иларию от глупостей, с треском порвалась.

Интересно, а как бы поступила я, окажись она на моём месте? Разве смогла бы спокойно ждать, пока моего родного человека отправят на казнь? Разве смогла бы усидеть на месте, понимая, что она медленно сходит с ума? Что ожидание приговора хуже его самого… Да я бы давно сравняла с землёй и эту комнату, и этот город. И мне было бы плевать на последствия.

Наверно, именно поэтому сейчас здесь сижу именно я, а не она. И как это ни смешно, Лари, при всём своём бешеном авантюризме и полном отсутствии здравого смысла, оказалась куда осмотрительней меня. Хотя… ситуации разные… Да и мы с ней разные. Но общего у нас, всё равно, куда больше…

Переполненная эмоциями, я тут же забыла про завтрак, и, схватив тюбик с жёлтой краской, стала тщательно выводить солнце на стене… отчаянно надеясь, что этот… нарисованный рассвет обязательно принесёт нам удачу.

Не удивительно, что этот день, не в пример всем предыдущим, пролетел для меня почти незаметно. И к тому моменту, когда по моим примерным подсчётам должны были потушить свет, я уже была собрана и морально и физически. Просто сидела под самой дверью, готовая в любую секунду сорваться с места и бежать.

И каждая минута ожидания была сродни пытке, потому что мысленно я уже была не здесь. И если за все эти недели проведённые в камере, уже успела свыкнуться с такой жизнью, то после утреннего письма, всё изменилось. Своей запиской Лари невольно разбудила во мне две самые страшные движущие силы: надежду и желание жить. И теперь я даже в мыслях не могла допустить возможность промаха.

Время тянулось… но никто не приходил. Медленно стали затихать едва слышные шорохи за дверью… и мой мир снова накрыла пустая тишина. И в ней, подобно монстрам в тёмной бездне, стали рождаться странные мысли.

А нужно ли убегать?

Стоит ли рыпаться, если всё и так уже решено?

Есть ли необходимость в этом побеге? Что ждёт меня там… за пределами этого белого куба? Новые преследования? Новые потери? Вечные перебежки от места к месту? Разве это жизнь?

В общем, за этим потоком пессимизма я даже не заметила, как открылась дверь. И когда чья-то тёплая рука легла на моё плечо, чуть не закричала от испуга, но мне вовремя зажали рот. Благо догадались… А до меня только спустя несколько мучительно долгих секунд дошло, что именно происходит.

В общем, когда стало ясно, что кричать я не намерена, мой ночной гость решительно поднялся, и не обращая внимания на кромешный мрак, направился к двери… Меня же пришлось тащить следом, потому что ориентироваться в чёрном пространстве не получалось совершенно.

— Тиана, сколько можно учить! Перестрой зрение! — прошипели мне на ухо, когда я в очередной раз споткнулась.

Странно, как эта, по истине, гениальная мысль, не пришла ко мне в голову раньше? Скажем, несколько недель назад… Это бы сильно разнообразило моё заточение…

Зато теперь, когда мир предстал в ином виде… в иных красках… я смогла разглядеть в своём спасителе Иларию. И от этого на душе стало очень тепло.

Она вела меня странными коридорами, которые отчего-то казались знакомыми. Как будто мне уже приходилось бывать в этом месте. Хотя… эти полукруглые заброшенные проходы я уже явно видела… Значит, меня держали ни где-нибудь, а в самом здании Совета. И судя по количеству пройденных нами этажей, камера моя почти под самым куполом… Но, я не видела там ничего подобного в прошлый раз. Много же тайн у этого места. Интересно, а подземным ходом оно случайно не оборудовано? А то он бы нам сейчас ой как пригодился.

— Накинь… — прошептала Лари, протягивая мне какую-то тряпку, похожую на балахон юного рэпера. Зато капюшон у этой штуки был что надо. В нём бы и три головы прекрасно спряталось, что уж говорить об одной моей.

Убедившись, что капюшон прекрасно скрывает моё лицо, Илария глубоко вздохнула, и толкнула дверь.

Мы оказались в знакомом мне коридоре первого яруса библиотеки. Помню, раньше я часто тут бывала. Заскакивала за книгами перед тем, как отправиться в свою мини резиденцию на крыше этого самого здания. А значит, выход совсем недалеко.

Я повернулась к Лари, и только собралась сказать, что очень рада её видеть, но подруга быстро сделал знак молчать и, снова схватив меня за руку, потащила к выходу.

Коридор мы прошли спокойно, не встретив абсолютно никого, зато на улице сегодня царил самый настоящий ажиотаж. Но мне было не до этого… Всего одного вдоха свежего вечернего воздуха… всего одного взгляда на зелёные листья деревьев… хватило мне, чтобы вновь почувствовать себя счастливой. Я как будто снова обрела потерянные крылья и взлетела…

Грубый толчок под рёбра, очень вовремя напомнил, что сейчас не самое подходящее время для разглядывания природы, и, состроив виноватый вид, я быстро побрела за подругой.

Мы шли медленно, как будто просто прогуливались по городу, да только, в отличие от остальных прохожих, наслаждаться прелестным вечером нам было некогда. Это угнетало ещё сильней, потому что, ускорив шаг, мы мигом бы выделились из толпы, привлекая к себе внимание.

— Прости, что так долго… — проговорила Лари. В её голосе слышались виноватые нотки, да и вообще, я прекрасно чувствовала, что её странным образом мучает совесть.

— Эй… — приподняв капюшон, я заглянула ей в глаза. — Лари, не смей так говорить. Мне вообще не нравится, что теперь из-за меня у тебя будут неприятности.

— Максимум, что они могут мне сделать, это выгнать из города, — самоуверенно ответила девушка. — А я и сама давно хотела уехать, да только повода не было. А теперь, видишь, появился…

— Ты убежишь со мной?

— Нет, Тиа. Это было бы слишком предсказуемым поступком, — она чуть наклонила голову, чтобы видеть моё лицо. — Мы разъедемся в разные стороны, а потом, через время… встретимся в условленном месте.

— И нас не найдут? — что-то мне не особо нравилась перспектива снова мотаться по миру, как взбесившийся электровеник.

— Мы установим защитный купол, и организуем своё маленькое поселение. И никто посторонний не сможет нас найти, — ответила Лари, да только я совсем не чувствовала в ней уверенности. Видимо данная идея всё-таки казалась ей утопической, но другого выхода она не видела.

— А куда мы сейчас? — этот вопрос интересовал меня больше остальных.

— Нужно как можно быстрее покинуть город и добраться до ближайшего аэропорта. Если получится это, значит, получится и остальное.

Мы миновали площадь перед зданием Совета, и, решив вдруг в последний раз взглянуть на так любимую мной когда-то крышу… я обернулась.

Ох, лучше бы я этого не делала, потому что идти дальше стало просто невозможно. Силы странным образом ушли, а ноги подкосились, и если бы не поддержка Лари, я бы обязательно рухнула прямо на дороге. А всё дело в том, что купола этого архитектурного шедевра теперь изменили форму, а если быть точной, то между ближайшими двумя полукругами, в точке их соприкосновения, почти у самой крыши появился куб, повернутый к городу углом и двумя гранями. Но самое страшное в этой картине было то, что куб этот оказался стеклянным, а две зеркальные стены моей бывшей тюрьмы были не чем иным, как стёклами. И весь город мог наблюдать, что я там делаю. Как попугай в клетке…

— Пошли, — потянула меня Лари. — Давай же. Не время сейчас об этом думать.

— Да… — я согласилась скорее на автомате, чем осознано, но всё же взяла себя в руки и двинулась дальше.

Вот только мысль что все эти недели я жила в стеклянном кубе и являла собой местный вариант реалити-шоу… никак не хотела покидать мою голову.

Тем временем мы миновали освещённые аллеи и, свернув на тёмную улицу, перешли на бег. Вот теперь на самом деле стало легче. Честно говоря, во время своего сидения в четырёх стенах… прошу прощения в двух стенах и двух стёклах, я мечтала о том, чтобы пробежаться по лесу… пронестись как вихрь среди всех этих вековых деревьев и кустарников… пролететь, подобно тайфуну и упасть на мягкую траву.

Темп ускорялся, становясь всё более тяжёлым. Всё ж несмотря на ежедневные тренировки, мои ноги совсем забыли, что значит настоящие нагрузки, и теперь приходилось за это расплачиваться. Не знаю, сколько длился этот бешеный марафон, но когда мы с Лари остановились у высокой (не меньше трёх метров) стены, полностью обвитой какими-то колючими лианами, я уже не могла нормально дышать, а нижние конечности буквально ныли от боли.

— Нужно прыгать… — проговорила Лари, оглядываясь на меня. — Другого пути нет.

— Куда прыгать? Как? — голос почти срывался.

— Карабкаешься по этим колючим паразитам, а потом перемахиваешь и приземляешься внизу… — ответила она, да таким тоном, как будто я не пленница, а мастер спорта по прыжкам в высоту и спортивной гимнастике в одном лице.

Но… выбор был очевиден. Вариант спокойно вернуться назад и снова попасть в свой аквариум я даже не рассматривала, поэтому, упрямо сжав губы, тут же отправилась на штурм забора.

— А тут есть какая-нибудь система оповещения или сигнализация? Всё ж, насколько я знаю, мы с тобой сейчас нарушаем целостность городского охранного купола, — вспомнила я.

— Ага, поэтому и надо уходить как можно быстрее, — отозвалась Лари, глядя на меня с вершины стены.

— А в моей камере такого разве не имелось? — что-то явно было не так, и я это чувствовала. Слишком просто нам удалось покинуть город.

— Блокатор той камеры совмещал в себе все функции системы охраны, но по глупости одного нашего общего знакомого главы Совета, был завязан только на нём. Поэтому и войти туда мог только он. А сейчас, к сожалению… Эрик не в состоянии заметить, что у него из под носа увели столь ценного пленника, по причине странной чрезмерной сонливости… — голосом девочки- отличницы ответила Илария. И только сейчас, я начала узнавать в этой напряжённо особе, свою любимую подругу.

Она подала мне руку, помогая преодолеть последние полметра стены, мы вместе сиганули вниз, и бег продолжился. Теперь бежать приходилось ещё быстрее, а сил оставалось всё меньше и меньше. Да только пресловутое чувство, что я упустила нечто важное, становилось всё сильнее и навязчивее. Но сейчас было не до него.

И тут наш бег неожиданно прекратился, и Лари, почти не останавливаясь, влетела в салон автомобиля. Я же его в темноте не разглядела, не успела среагировать, и, запнувшись об корягу, смачно навернулась прямо перед распахнутой дверцей.

Меня тут же подняли и запихнули на заднее сидение, а авто рванул вперёд.

— Ау… — простонала я, потирая лодыжку. — Походу вывих…

— Дай гляну, — попросил кто-то голосом Макса, а я ошарашено подняла глаза, мигом забыв о боли.

— Максик, это ты? — зачем спросила совершенно не понятно, ведь освещения приборной панели вполне хватало для того, чтобы понять, что передо мной именно он. — Макс… — я хотела сказать ему много всего, да только в горле совершенно неожиданно образовался ком, а парень как будто почувствовал это, и легонько улыбнувшись, привычным жестом растрепал мои волосы. Он всегда так делал когда был рад моему присутствию. И я давно к этому привыкла, но сейчас, этот жест значил для нас обоих куда больше, чем все предыдущие… чем любые объятия или слова. Он скучал, я чувствовала это.

— Ты же знаешь, что я не поддаюсь на уговоры, — насмешливым голоском проговорил он. — Слишком для этого упрям — дурные гены берут своё. Поэтому не думай, что я тут, потому что Лари меня уговорила. Совсем нет. Я здесь, потому что так решил. И мне плевать на последствия…

Он повернулся к моей пострадавшей ноге и принялся аккуратными движениями ощупывать повреждённое место. Потом вдруг напрягся, схватил фонарик и, направив луч света на мою ногу, громко и нецензурно выругался.

Он был так зол, что я никак не могла понять, что же такого супер ужасного он там обнаружил, но судя по пламенным речам, масштаб кошмарности ситуации оказался близок катастрофической.

— Лари! — завопил он. — Остановись! Сейчас же!

Она ударила по тормозам, послышался свист, машину резко крутануло…

Честно говоря, я думала, что мы сейчас перевернёмся и даже зажмурилась… но, ничего не произошло, и вскоре мы уже стояли, развернувшись прямо посреди широкой просёлочной дороги, где-то на полпути к трассе.

— Макс! — закричала на него Илария. — Зачем так пугать? Что случилось?

— Вот! — обозлённым на весь мир голосом проговорил он, направляя свет фонаря на мою вывихнутую конечность. И тут перед нами предстала вся ирония и глупость ситуации. Ведь на ноге, легонько переливаясь, красовался похожий на витую тонкую трубочку, скромный синий браслетик.

- ***! — закричала Лари. Нет, раньше она тоже часто выдавала тирады жёсткой брани, но в этот раз всё было куда злобнее и изощрённее. Честно говоря, я сама забыла про эту побрякушку на лодыжке, ведь она почти не чувствовалась, но только сейчас в полной мере ощутила всю масштабность нашей ошибки…

— Что делать? Его можно снять? — Макс был единственным из нас, кому эмоции позволяли думать.

— Нет… — тихо выговорила Илария. — Это работа Эрика, и снять его сможет только он.

— А… что это? — наконец решилась спросить я. Пока мне было ясно лишь то, что эта фиговина блокирует мой внутренний резерв, не позволяя им пользоваться. Но… судя по обречённому виду нашей вечной оптимистки… дело даже хуже чем очень плохо.

— Всё в одном! — прорычала девушка. — Изначально такая штука была придумана, как энергетический ограничитель, но наш великий и мегаизобретательный Эрикнар, немного его модернизировал. И теперь, пока браслетик на тебе, он всегда будет знать о твоём местонахождении. Так что… мы проиграли.

Я даже не успела ощутить всю глубину иронии ситуации, когда из-за поворота на большой скорости вылетели два автомобиля, с огромным количеством фар. Они мгновенно остановились, зажав нас с двух сторон дороги, лишая тем самым любой возможности для манёвра.

— Доигрались… — прошипел Макс, упираясь головой в спинку переднего сидения. Но вдруг резко поднялся и, взглянув на меня, схватил за руку. — Ти… Ты только не отчаивайся. Всё ещё можно исправить! Так что не смей терять надежду! Слышишь!

Я слышала… Но… Во мне снова как будто что-то оборвалось. Ведь последний шанс был упущен. И другого, увы, уже не предвидится…

Наверно именно поэтому всё время своего плена я предпочитала не надеяться на лучшее, ведь в моей ситуации вероятность положительного исхода была слишком мала. А Лари… она снова подарила мне эту надежду. Дала шанс… Но, видимо, у моей Судьбы были другие планы.

Распахнув дверь, я вышла из машины и, остановившись посреди дороги, обхватила себя за плечи и закинула голову назад… А там были звёзды. Такие яркие и сияющие… такие родные и далёкие… Согревающие душу тёплыми бликами… и холодные как тысячелетние льды Антарктиды.

С них всё для меня началось… и судя по всему, именно ими всё закончится.