Путь Бога. Книги 1-5

Дамы и Господа!

Я очень рад, что Вы решили открыть этот файл. Надеюсь, что у Вас хватит сил и терпения дочитать его до конца, верю, что мой труд не пропадет даром.

Я затрудняюсь определить жанр своего произведения. Приключенческая книга на грани между fantasy и science fiction? Роман — предвидение событий недалекого будущего? Основа новой религии XXI века? Или что-то еще? Думаю, что каждый из Вас найдет здесь что-то свое. В романе в единый клубок сплетены приключения и размышления, шутки и жестокость, любовные сцены и кровавые побоища — короче, все как в жизни. Вас интересует вопрос о смысле жизни? Вы любили кого-нибудь? А теряли любимых? Вы смотрели на звездное небо? Вам кажется, что в Вас есть что-то особенное, чего нет в других? Вы когда-нибудь думали о других мирах бесконечной Вселенной? Если «да», то дочитайте мою книгу до конца, не пожалеете…

Вообще-то, этот роман является первым из задуманной мною эпопеи «Путь Бога», хотя входящие в нее книги (предположительно, 4-5) будут связаны только одним главным героем и общими мировоззренческими концепциями. Продолжение пока что находится только в моей памяти (хотя и в законченном виде). Но если мой первый роман будет пользоваться популярностью, я обязательно напишу его продолжение. Убедительно прошу: не пытайтесь это сделать за меня.

Первую свою книгу я отправляю в Интернет для свободного распространения. Мне надо знать, готовы ли вы, люди, к новым взглядам на Мир и на свое место в нем. А продолжение будет написано в случае появления заинтересованных в этом граждан и, возможно, организаций. Так что от Вас, пользователи-читатели, будет зависеть, узнает ли человеческая цивилизация планеты Земля о истинной жизни Смертных и Бессмертных существ во Вселенной. Ведь может случиться так, что именно Вы или Ваш ребенок и есть тот, кто станет Богом… Короче, прочитайте мою книгу!

Антон М. Козлов.

Пролог. Земля.

— Капитан! Капитан! — Громкий голос из переговорного устройства отвлек дежурного офицера от чтения журнала. Повернувшись к левому экрану, он увидел возбужденное лицо своего подчиненного.

— Что вы волнуетесь, лейтенант… — Недовольно поморщился пожилой военный. Его отвлекли от важного занятия и, наверняка, из-за какой-нибудь мелочи. Раздражение усилилось потому, что он никак не мог вспомнить имя лейтенанта. Это, в свою очередь, привело к неприятным мыслям о старости, о предстоящей в ближайшее время отставке. Сорок пять лет отдал он службе в армии и теперь последние три года вынужден был досиживать здесь, на Земле, в диспетчерском пункте захолустного космопорта. Однообразная рутинная работа утомляла его сильнее, чем пилотирование боевых кораблей в старые добрые времена.

— Капитан, посмотрите на шестой монитор. — Молодой лейтенант, похоже, не заметил плохого настроения своего начальника.

— Какого черта? — Не очень вежливо поинтересовался капитан, но на монитор тем не менее посмотрел. Камера показывала готовящийся к старту корабль небольшого размера и изящных очертаний.

— Это же ЕГО яхта! — Лейтенант был возмущен тем, что шеф настолько непонятлив, но субординация не позволяла ему открыто проявлять свои чувства. — Это же ЕГО «Пернатый змей»!

— А-а-а, — протянул капитан разочарованно, — я думал, ты покажешь мне нападение банды террористов.

— Причем тут террористы? — Не понял шутки лейтенант. — Вы видите перед собой яхту Леонардо да Винчи, Шлимана и Колумба в одном лице. Это ведь ОН нашел Затерянный город в джунглях Амазонки, раскрыл тайну египетских пирамид, доказал существование цивилизации Атлантов, ОН сумел доказать…

— Хватит, — довольно резко оборвал восторг лейтенанта капитан, — хватит щенячьего махания хвостом и нелепого пафоса. Лучше проверь его пункт назначения и задай команду компьютеру на расчет траектории.

— Пункт назначения — Марс, база «Три кратера», траектория перелета стандартная. — Обиженно отчеканил лейтенант.

Капитан хмуро кивнул головой. Он не разделял увлечения современной молодежи древнейшей историей. Его молодость совпала с первыми годами Космической эры. Новая конструкция реактивного двигателя позволила начать массовое освоение планет Солнечной системы. И капитан, тогда еще такой же молодой и восторженный лейтенант, как его теперешние подопечные, стал одним из первых пилотов космических кораблей нового типа. Но теперь эйфория прошла. Хотя полеты на Марс и Венеру стали теперь таким же обычным делом, каким раньше были авиарейсы с одного континента на другой, межзвездные путешествия для людей оставались практически неосуществимы. Человечество в очередной раз раздвинуло границы обитаемого пространства и в очередной раз остановилось перед новым препятствием.

— «Пернатый змей» стартовал. — Вывел капитана из задумчивости голос лейтенанта. — Прошел через атмосферу Земли, вышел на заданную траекторию.

Капитан вздохнул. Эти слова ему приходилось выслушивать десятки раз в день. Даже на его районном космопорте процедура межпланетных перелетов давно потеряла романтический блеск и превратилась в нудную монотонную работу.

— Капитан, — внезапно в голосе лейтенанта появилось что-то, что заставило капитана резко выпрямиться в кресле, — «Пернатый змей» исчез!

— Тревога первой степени! — Скомандовал капитан. — Срочно выйти на связь с центральной диспетчерской, задействовать орбитальные спутники слежения, проверить показания маяков на трассе Земля-Марс. Быстро!

Пожилой офицер даже немного обрадовался этому происшествию. Несомненно, это была всего лишь ошибка компьютера, ведь корабли просто так не исчезают. Они могут взорваться, упасть, потерять управление, хотя в любом случае кабина с пассажиром, имеющая многоуровневую защиту, не может пострадать. Если корабль исчез с монитора компьютера, это может быть вызвано только отказом электроники, и именно поэтому в диспетчерских пунктах космопортов постоянно находятся на дежурстве люди. Центральный диспетчерский компьютер, конечно, сейчас восстановит связь и все опять будет хорошо. Однообразно и отвратительно хорошо. Вот сейчас на мониторе появится сообщение об устранении неполадок…

Но на мониторе появился Главный диспетчер.

— Капитан, — слишком уж спокойно сказал он, — у нас возникла проблема. Корабля нет.

— Но это невозможно, — влез в разговор старших по званию лейтенант. — Должно же остаться хоть что-нибудь.

— Я переключаю вас на Центральную диспетчерскую для анализа данных, — не обратил на лейтенанта внимания Главный диспетчер, — через пять минут, капитан, жду Ваш анализ, отчет и предложения.

На мониторе засветились данные Центрального компьютера. Опытному капитану хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло нечто совершенно невозможное. Выйдя из атмосферы Земли и начав разгон в направлении Марса, «Пернатый змей» исчез. Он исчез полностью, бесследно и, видимо, безвозвратно.

— Этого не может быть. — Прошептал потрясенный лейтенант, также просматривая данные Центрального компьютера. — Куда он мог пропасть?

— Провалился к своим любимым Атлантам. — Мрачно попытался пошутить капитан, предчувствуя все неприятности, которые теперь ожидают его вместо спокойного ухода на пенсию.

Если бы кто-нибудь сказал ему сейчас, насколько шутка близка к истине, он сам не поверил бы этому…

Глава 1. Дорога.

Колесница, стоящая в тени под деревьями на обочине дороги, была недавно покрашена золотой краской. Поэтому редкие солнечные блики, пробивающиеся сквозь густую листву, едва колыхаемую слабым ветром, вспыхивали на ее бортах яркими ослепительными пятнами. Именно это и привлекло внимание одинокого путника, идущего по дороге легким размашистым шагом. Он тут же свернул с плотноутоптанной грунтовой стези, идущей через густой лес, укрылся за ближайшим достаточно толстым деревом и замер там, напряженно прислушиваясь.

Этому человеку с одинаковой уверенностью можно было бы дать и восемнадцать, и тридцать восемь лет. Он имел средний рост и, если можно так сказать, средний вес. Темно-каштановые, почти черные волосы были коротко подстрижены, открывая высокий лоб с легкими залысинами. Черты лица казались настолько правильными и естественными, что их очень трудно было запомнить.

Одежда путника была пошита просто и имела такой серо-синий цвет, который позволял при желании легко укрыться от ненужных взоров практически на любой местности, а в сумерках делал фигуру полностью невидимой. Широкие брюки, длинная свободная куртка и удобные ботинки говорили о большом опыте в пеших странствиях. За плечами у человека находился не то рюкзак, не то вещевой мешок. В руках путник держал нечто похожее на старинный дорожный посох — полутораметровую гладкую палку, на которую и опирался сейчас, чуть наклонившись вперед и вслушиваясь в звуки леса.

Постояв так некоторое время, путник услышал, видимо, то, что ему было необходимо. Мягко и беззвучно он скользнул вглубь леса и направился в сторону заинтересовавших его звуков. Через несколько десятков шагов, аккуратно раздвинув кусты, он, наконец, смог увидеть источник шума.

На небольшой поляне стояли шесть мужчин и что-то оживленно обсуждали. Еще один молодой человек, почти юноша, связанный по рукам и ногам, лежал рядом в нескольких шагах и внимательно прислушивался к разговору. Его благородные черты лица сразу говорили о принадлежности к высокому сословию. Но сейчас на длинных, завязанных сзади в косичку волосах прилипли земля и запекшаяся кровь, светлая туника была порвана и испачкана.

Несмотря на то, что путник не знал языка, на котором общались люди, для него все и так все было предельно ясно: перед ним находились разбойники и их жертва. Спорившие были одеты в куртки и штаны из грубой кожи — наиболее подходящую одежду для лесных бродяг. На поясах у них висели короткие широкие мечи и длинные кинжалы. Луки со спущенными тетивами, завернутые в какие-то грязные тряпки, висели рядом на суку дерева. К стволу были прислонены длинная пика и широкий меч в хороших ножнах, видимо, принадлежавшие связанному воину. Тут же лежала его кираса из плотной кожи и легкий медный шлем. К дереву с другой стороны поляны были привязаны два коня, выпряженные из колесницы. Содержание разговора разбойников не оставляло никаких сомнений. По громким выкрикам и резким жестам путник догадался, что речь идет о дальнейшей судьбе добычи и пленника.

Сняв свой рюкзак, человек аккуратно положил его на землю, перехватил посох в левую руку и выскользнул на поляну. Увлеченные спором разбойники поначалу даже не обратили внимания на его появление. И только негромкое покашливание отвлекло их от решения своих насущных проблем. Издавая удивленно-негодующие выкрики, разбойники выхватили мечи и стали подступать к непонятно откуда появившемуся незнакомцу. Мысль о луках даже не пришла к ним в голову, настолько уверены они были в своем численном превосходстве. Да и внезапного нападения большого количества людей они тоже не опасались: продираясь через густые заросли, даже несколько человек с оружием не смогли бы подойти бесшумно и незаметно. Поэтому когда пришелец поднял правую руку и спокойным голосом произнес несколько слов на неизвестном языке, разбойники остановились, а двое даже вложили свои мечи в ножны. Незнакомец явно был один и не вооружен, поэтому сегодня можно было с легкостью удвоить свою добычу, а при желании и немного поразвлечься со своими жертвами.

Между тем пришелец, не переставая вежливо говорить что-то непонятное, спокойно пошел в сторону связанного человека. Недоумевающие разбойники сначала расступились, пропуская его, а потом двинулись за ним следом.

Лежащий на земле молодой мужчина также с удивление смотрел на приближающуюся серую фигуру. Он был воспитан, как воин, и поэтому не боялся ни боли, ни смерти. Во время внезапного нападения на дороге он все же успел убить одного бандита и легко ранил другого, по-видимому главаря. После этого, оглушенный ударом дубины по шлему, он потерял сознание и пришел в себя уже здесь, на поляне. За то короткое время, что молодой воин находился в плену, он предпринял все попытки освободиться, какие только пришли ему в голову. Ничего не получилось. Поэтому теперь ему оставалось только слушать спор разбойников, решавших его судьбу: убить быстро, убить медленно, или все же попытаться получить выкуп. Появление странной фигуры прервало затянувшуюся перепалку на самом интересном месте.

Незнакомец подошел к пленнику, встал на колени, положил на землю свой посох, и начал спокойно развязывать узлы на веревке. Это в равной степени озадачило и разбойников и их жертву. Но если разбитые до крови губы пленника лишь тронула грустная улыбка, выдав невеселые мысли о дальнейшей судьбе появившегося дурачка, то один из разбойников с яростным криком схватил пришельца за плечо и попытался повалить его на спину. Попытка не удалась. Каким-то неуловимым движением незнакомец вывернул руку нападающего и, вставая и поворачиваясь лицом к бросившимся на него бандитам, толкнул им под ноги своего обидчика. Двое споткнулись о своего товарища и упали, остальные вынуждены были обходить образовавшуюся свалку. Пока упавшие поднимались на ноги и вытаскивали из ножен свои мечи, незнакомец носком ботинка подбросил вверх свой посох, поймал его в воздухе и бросился в атаку.

Пленник, как уже отмечалось, прошел обучение, необходимое воину и дворянину, но он еще никогда в своей жизни не видел ничего подобного. Фигура пришельца превратилась в размытое пятно, чему в немалой степени способствовали покрой и цвет одежды. Скорость движений его была такова, что казалось, будто на каждого разбойника напало по меньшей мере два человека. Не успело сердце связанного воина стукнуть десять раз, как все шестеро бандитов лежали на земле без движения. Пленник с удивлением отметил, что незнакомец замер, когда тело последнего разбойника еще не успело коснуться земли. Простояв несколько мгновений в явно неудобном положении — на одной ноге с широко распростертыми руками — победитель сделал глубокие вдох и выдох и принял нормальную человеческую позу. Но это было еще не все. Незнакомец наклонился над главарем, обхватил его голову руками, прижался своим лбом к его лбу и замер…

Пленник онемел от изумления и только молча наблюдал за происходящим. Прошло довольно много времени. Наконец незнакомец отпустил главаря и повернулся в сторону связанного воина. Взгляды двух людей встретились. Пленник был потрясен глазами необычного пришельца. Их цвет невозможно было определить. Они были похожи на морскую воду и переливались то синим, то зеленым, то бирюзовым цветом. Уверенность и сила, исходившие от них, также, казалось, были свойственны скорее величественному океану, нежели простому человеку.

— Все хорошо. — Произнес пришелец, садясь на корточки и развязывая путы. — Как тебя зовут?

— Мое полное имя Реасон-Миновар-Медон, я сын владельца земли Акиной из северной провинции. — Ответил воин. — Зови меня Ремин.

Незнакомец задумался.

— Мое полное имя Трисмегист-Аттон-Тониан. Зови меня Трис. Ты что-нибудь хочешь спросить у меня?

— Как тебе удалось убить всех этих разбойников? — Ремин поднялся на ноги и начал разминать затекшие руки и ноги, время от времени бросая косые взгляды на своего странного спасителя. — Кто ты: воин, маг, или демон Межпространства?

— Скорее всего, человек. — Усмехнулся тот, кто назвался Трисом. — И я не убил этих несчастных заблудших людей. Я всего лишь оглушил их.

— Но когда они очнутся, то снова нападут на нас.

— Очнутся они не скоро. Мне они пока нужны именно такими — неподвижными.

— Зачем это? — Подозрительно посмотрел на Триса Ремин.

— Дело в том, что с их помощью я собираюсь выучить ваш язык. Прямой контакт — разум к разуму — самый надежный способ.

— Значит, ты все-таки маг. — Констатировал Ремин. — Но я не понял, почему ты не знаешь наш язык? Ведь мы все в этом мире говорим на языке древней Этла-Тиды.

— Как-нибудь потом расскажу. — Трис улыбнулся, и его глаза поменяли цвет на небесно-синий. — А сейчас тебе лучше заснуть. Правда?

— Правда. — Согласился Ремин. Завернулся в свой плащ и заснул.

Трис посмотрел на лежащих перед ним людей и тяжело вздохнул. Первый день в новом мире на новой планете утомил его. Разбойники очнутся утром. Ремин проспит до полудня. Словарный запас главаря разбойников явно недостаточен для той роли, которую Трис намерен играть. Поэтому нужно повторить болезненную процедуру проникновения в чужое сознание еще шесть раз. Одновременно надо скорректировать мысли разбойников, уничтожив все воспоминания о сегодняшнем дне.

Нужно придумать похожую на правду историю их знакомства и для Ремина, разумеется, без участия бандитов. С первого взгляда Трис понял, что Ремин именно тот человек, который и был ему нужен для путешествия по новому миру. Благородный дворянин, воин, лучшего спутника пожелать нельзя. Но раскрывать правду о своем происхождении, возможностях и планах землянин не собирался.

Трис придирчиво осмотрел свой посох и, обнаружив, что тот треснул, широко размахнулся и забросил его далеко в кусты. Потом он еще раз вздохнул и оглянулся вокруг. Следовало сказать что-нибудь значительное, чтобы подчеркнуть важность этого дня.

— Я перешел Рубикон, сжег за собой мосты, и обратной дороги нет. — Он подмигнул маленькой пичуге с зелеными крыльями, которая с любопытством смотрела на него с ветки дерева. Птичка чирикнула, не то споря, не то соглашаясь, и улетела.

По дороге в сторону столицы Этла-Тиды ехали верхом на конях два человека, два новых друга: Ремин и Трис. Если бы у Ремина спросили, как они познакомились, он рассказал бы о том, что буквально ни с того ни с сего его кони понесли. Ремин сильно ударился головой о поручень колесницы и потерял сознание. И только случайно находившийся на дороге Трис смог, рискуя жизнью, остановить и успокоить коней. Лошадь Триса незадолго до этого пала, выпив плохой воды из озера, и Ремин, благодарный за свое спасение, бросил полуразбитую колесницу и предложил одного коня своему новому другу. Из плащей они соорудили седла, приспособили поводья для верховой езды и продолжили дорогу вместе.

Оказалось, что они почти ровесники, и что оба родом с севера, правда земли Триса лежали еще дальше от столицы, на самом краю освоенных земель, где мало кто и бывал. Оба они направлялись в столицу в поисках приключений, славы, любви и богатства. Тем более, что даже до северных провинций стали доходить слухи о напряженных отношениях с Южной Империей. А где еще проявить доблесть и заслужить честь молодому дворянину, как не на победоносной войне?

Трису удавалось поддерживать непринужденный разговор и одновременно строить планы на будущее. До сих пор все шло неплохо. С самого раннего детства он интересовался историей древнего мира и древними магическими искусствами. Он обладал некоторыми способностями, которых не имели люди современной Земли, и это помогало ему добиваться успеха там, где обычный человек давно потерпел бы неудачу. Окружающие его люди даже не предполагали, как далеко он продвинулся в своих исследованиях. Для современников он был всего лишь удачливым молодым ученым, которому везет больше, чем остальным. Он не мог открыть людям тех знаний, которые сумел добыть в многочисленных экспедициях, в пыли древних архивов и в медитативных странствиях. Его находки настолько не совпадали с теми данными, которыми располагала современная наука, что первое время он сам не верил в раскрытые им тайны истории. Его теория опровергала сам фундамент, на котором стояло общество. Люди были не готовы принять эти знания. Он был один на Земле, кто знал потрясающую правду, но ни с кем не мог ей поделиться. Когда он попытался опубликовать свои труды, все научные общества отвернулись от него, и только прежние заслуги позволили ему продолжить работу.

Теперь его теория полностью подтверждалась. Он изобрел прибор для перехода в параллельный мир и обнаружил там потомков Атлантов, или Этла-Нитов, как они сами себя называли. Их страна и столица называлась одинаково — Этла-Тида, и именно на юг, в столицу, лежал теперь его путь.

Каноническую историю переноса Этла-Тиды с Земли на параллельное измерение он прочитал в умах людей вчера вечером, и это настолько превзошло его самые смелые ожидания, что до сих пор в глубине души он сомневался в реальности происходящего. Однако ехавший по правую руку от него потомок Этла-Нитов был вполне материален. Это был его мир. Это была его история. Поэтому сейчас, чтобы скрасить долгое и утомительное путешествие, Ремин декламировал древнюю песню-легенду о своих далеких предках:

Счастливо жил наш народ на далекой Зеленой планете.

Наша страна Этла-Тида богата была и прекрасна.

Небо в достатке давало и света и влаги посевам.

Люди, довольные жизнью, работали и отдыхали.

Мудро правители правили, честно крестьяне трудились,

воины сильными были, ремесла везде процветали,

маги искусством своим помогали и бедным и знатным.

Не было нищих у нас, ни больных, ни голодных.

Земли окрестные с нами всегда жили в мире,

но не военным искусством, не силой мы их запугали.

Только торговлей, обменом товарами связаны были страны соседние с нашей страной Этла-Тидой.

Прочие расы разумные, что на Земле обитали,

с нами всегда жили в мире, мы дружбой гордились с эльфами, гномами, троллями, малым народом,

нечего было делить нам, ведь вместе быть лучше.

Остров, где наша столица стояла, был центром,

где все дороги торговые вместе сходились.

Многие люди попасть к нам в столицу стремились,

помощь у магов просить, в наших храмах Богам помолится,

ибо в тот век золотой и щедры и добры были Боги,

людям они помогали достичь совершенства и силы,

всякий, кто знаний искал, получал и поддержку и мудрость.

Маг-Император, что правил тогда Этла-Тидой,

был уважаем Богами, любим благодарным народом.

Жизнь с каждым днем становилась все лучше и лучше,

Веком Златым это время теперь называют.

Кто мог подумать, что гибель уже приближалась?

В проклятый день вторглись в нашу Вселенную Боги,

чуждые света, не знавшие радости, мрачные, злые.

Видеть, что счастливы люди, для них хуже смерти.

Боги — защитники нашей планеты им тоже не любы,

дескать, зачем они к людям, к равным себе относились?

Люди греховны, их надо держать в черном теле,

не доверяя ни знаний ни силы магической, божьей.

Боги чужие со всей своей мощью напали на Землю,

и закипела великая битва за власть над планетой.

В самом начале сражения верх мы держали,

были сильны наши Боги и маги в науке искусны.

Но чужаки за спиною у нас подготовили подлость.

Зависть и злобу у многих народов они растравили.

Зависть к счастливым, богатым соседям, что может быть хуже?

В спину ударили варвары, подло, внезапно,

не были мы подготовлены к внутренним распрям.

Маги все силы свои отдавали сражению,

что далеко от Земли, за орбитой Марса кипело.

Воины наши хоть были сильны, но числом невелики,

не удержали границ, но врагов погубили бессчетно.

Пали защитники нашей страны, до последнего, в битве,

полчища варваров массой своей победили героев.

Все, кто остался в живых из последних людей Этла-Тиды,

тот до столицы, до острова в море добрался.

Там собирались мы бой дать последний, смертельный,

некуда, незачем было бежать нам, мы дом защищали.

В этот тяжелый момент обратился к нам Бог наш великий,

главный защитник, советчик, помощник, отец наш небесный.

В храме центральном сам Маг-Император слова эти принял:

«Дети мои, хоть не я вас создал, но дороже,

вы мне моих сыновей, дочерей. Ничего нет важнее в мире для вашего Бога, чем счастье и радость людские.

Больно смотреть, как разрушено все, что мы вместе творили,

новые Боги, увы, ваших старых Богов побеждают.

Ложь, лицемерие, подлость теперь на Земле воцарятся,

кончился Век Золотой, никогда не вернуть его более.

Силы мои на исходе, я вам их отдал, не жалея.

Только последнее, дети мои, я для вас могу сделать.

Вы в окружении врагов, и можете скоро погибнуть,

но я возьму этот остров, любимую мной Этла-Тиду,

и унесу его прочь, сквозь пространство и время.

Сам я при этом погибну, но жизни мне ваши дороже.

Будете там вы одни, начинать все придется сначала,

некому будет помочь вам, но выхода нету другого.

Если вы будете жить, то и гибель моя не напрасна.»

Так нам сказал наш Отец, и рыдал весь народ Этла-Тиды.

По повелению Бога все наши суда мы подняли,

и закрепили на острове, сами же люди собрались и улеглись вдалеке от домов на открытом пространстве.

И совершилось все так, как сказал нам Спаситель.

Словно туманом закрылись глаза у людей Этла-Тиды,

Сон глубочайший их разум пленил, защищая от смерти.

Ну а когда все проснулись, увидели — остров наш находился уже на Земле параллельной, не нашей.

Море оттенка иного и небо чуть-чуть не такое.

Солнце и звезды в созвездиях тоже немного другие.

На горизонте за морем видны были горы в тумане.

На воду мы корабли опустили, и дружно на весла нажали,

и понеслись по волнам незнакомого нового моря мир открывать, что дарован нам был нашим Богом.

Трис слушал песню и все больше и больше убеждался в реальности происходящего. Постепенно жизнь на Земле начинала казаться ему каким-то далеким сном. Перед ним лежал новый мир, и он собирался пройти его весь, чтобы найти следы древних Богов, собрать остатки древнего могущества.

Наконец, лес стал светлеть, и дорога вывела путешественников из чащи. Перед ними лежала холмистая равнина. Здесь уже было видно присутствие людей. Возделанные поля перемежались небольшими рощами. Дорога шла прямо на юг, то поднимаясь на холмы, то исчезая между ними. Преодолев первый подъем, путники не сговариваясь остановили коней и оглянулись назад.

— Мы выехали из тесной лесной чащи на простор, где нас ждут приключения и свобода. — Патетически развел руки Ремин.

— Узка дорога в лесу, но и среди полей она не становится шире. — В тон ему ответил Трис. — Поехали быстрее, если хочешь сегодня ночевать в постели, а не на обочине.

Подтолкнув коней пятками, друзья поскакали вниз по склону, весело рассуждая о планах на будущее. Одновременно Трис продолжал размышлять, анализируя полученную информацию.

Планета, на которой он оказался, почти ничем не отличалась от Земли. Разве что очертания континентов и расположение островов было несколько иное. Растительный и животный мир планеты был очень похож на Земной, только тут эволюция не привела к появлению человека…

Этла-Тида была перемещена почти на то же самое место, где находилась на Земле — то есть туда, где сейчас на Земле после ее исчезновения остались только небольшие острова, называемые Бермудами. Но на новой Земле, или Земле-2, восточный континент был расположен к Этла-Тиде гораздо ближе, всего в трех днях плавания на галере, тогда как западный континент оказался так далеко, что корабли, посланные на разведку, вернулись ни с чем. Береговая линия восточного континента не совпадала с привычными очертаниями Европы и Африки: почти прямой линией протянулась она с севера на юг, перемежаясь лишь бухтами, заливами и устьями рек. Большее количество скалистых островов, лежащее между Этла-Тидой и материком, не было пригодно для жизни, но зато способствовало безопасному судоходству, закрывая морские пути от северных штормовых ветров.

Часть переселенцев сразу переправилась на восточный континент. Люди начали возделывать поля и засевать их привезенными семенами пшеницы, ржи, ячменя и кукурузы. Домашние животные, перенесенные вместе с людьми, не испытывали никаких неудобств на другой планете и их стада год за годом росли, обеспечивая жителей всем необходимым. Росло и количество жителей. Все больше и больше людей уплывало на восток осваивать новые земли. На материке строились города, прокладывались дороги, распахивались поля. Но столицей по прежнему оставалась Этла-Тида, расположенная на острове.

Так продолжалось много столетий, и все это время Этла-Ниты оставались единым народом с единым правителем. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Удаленность восточных провинций рано или поздно должна была вызвать появление самостоятельных государств. Императоры-Маги, утратив былую силу и влияние, уже не могли оставаться единоличными властителями столь обширных земель. Раскол между востоком и западом назревал давно, но не было человека, который открыто бросил бы вызов правителю. Императоры-Маги, зная о возможном расколе, пытались разными способами удержать Империю от распада. Одни прибегали к военной силе, другие предпочитали подкуп, третьи старались прийти к разумному соглашению. А некоторые пытались усилить свою власть при помощи магии. Таким был Император-Маг Тот-Лоран, который в 672 году от Перемещения созвал конклав из всех более-менее способных магов и волшебниц. Объединив их силы, Тот-Лоран хотел установить связь с покинутой Землей и этим усилить свой авторитет. Эта попытка закончилась ужасной трагедией.

Ни Ремин, ни тем более разбойники не знали в точности, что тогда произошло. Да и едва ли теперь, спустя 753 года, нашелся бы хоть кто-нибудь, знающий правду о происшедшем. Всем было известно только то, что магические силы вышли из-под контроля и разорвали ткань пространства-времени. На Этла-Тиду прорвались чудовищные порождения межпространственного мрака, уничтожавшие все на своем пути. Сам остров и воды вокруг стали смертельно опасны для живых существ. Говорили, что некие жуткие твари и демоны окружают теперь старую Этла-Тиду. Попав в этот мир, они не могут вернуться обратно и поэтому мстят всему живому.

Власть над страной формально перешла к племяннику Тот-Лорана, который в то время гостил на материке. Восточные провинции, выразив свои искренние соболезнования, тем не менее воспользовались случаем и заявили о своем отделении от Этла-Тиды. Другой дальний родственник Императоров-магов объявил о создании своего собственного государства на юге, названного Южной Империей. Таким образом, новый Император-Маг фактически получил в наследство западное побережье континента и малонаселенные северные земли. Он построил новую столицу и назвал ее Этла-Тида, тогда как старая Этла-Тида на острове стала именоваться Проклятым городом.

После катастрофы Императоры-Маги новой Этла-Тиды и Повелители Южной Империи неоднократно отправляли экспедиции к Проклятому городу, надеясь завладеть его легендарными богатствами и приобщиться к древнейшей мудрости. Но ни одна из экспедиций не вернулась обратно. Со временем мореплаватели определили границу, пересекать которую они отказывались даже под страхом смерти. Рыбаки ловили рыбу не далее одного дня плавания на запад. Постепенно это стало настолько привычным, что ни у кого даже не могло возникнуть мысли о путешествии к Проклятому острову.

Только однажды рыбаки подобрали в море лодку с человеком, который прижимал к себе необычный предмет, явно вывезенный из Проклятого города. Человека немедленно доставили к Императору-Магу. Но никто не смог получить от несчастного вразумительного ответа. Он только трясся, словно в ознобе, и изредка издавал звуки, похожие на поскуливание. Предмет, напоминающий короткий гладкий жезл, отобрать у него было совершенно невозможно. Он словно слился с ним в одно целое и никто не взялся бы вырвать эту вещь без ущерба для человека.

Вскоре жители одного рыбацкого поселка признали в несчастном своего соседа, молодого парня, который две недели назад вместе со старшими рыбаками ушел в море. Через некоторое время внезапно начался сильный шторм, и рыбаков посчитали утонувшими. Сейчас, глядя на человека с седыми космами и безумными газами, ему можно было дать не менее семидесяти лет. Прожил он под наблюдением личного врача Императора-Мага только три дня. Перед самой смертью на несколько секунд человек пришел в сознание и, вытянув руки и широко открыв глаза, прокричал: «Там ужас! Там древнейший ужас!» После чего выронил жезл и скончался.

Самые лучшие маги и ученые исследовали привезенный из Проклятого города предмет, однако никто так и не понял, что это и для чего предназначено. Жезл представлял собой абсолютно гладкий цилиндр из неизвестного темно-синего материала длиной в локоть взрослого человека и толщиной в запястье младенца. Ни разрезать, ни разбить жезл не удалось, и он был передан на сохранение в Императорскую сокровищницу.

А жизнь продолжалась. Восточные провинции вскоре распались на множество мелких княжеств, непрестанно воюющих между собой. Постепенно, год за годом нарастало напряжение между Южной Империей и Этла-Тидой. И в том и другом государстве правили потомки Императоров-Магов, а, как известно, самая жестокая и непримиримая вражда возникает именно между родственниками. И те, и другие обосновывали необходимость захвата соседнего государства как начало объединения прежней великой Империи, но каждая династия видела во главе единого государства себя. В настоящее время достаточно было самого незначительного предлога, чтобы развязалась война.

Император-Маг Тзот-Локи, правящий сейчас Этла-Тидой, вплотную приблизился к рубежу старости. От первой, ныне покойной, жены он имел дочь, но, поскольку наследование в течение тысячелетий происходило только по мужской линии, недавно женился повторно. Говорили, что его молодая жена Каррил-Томитек-Тилан уже носит плод, и, по словам придворных медиков и магов, плод мужского пола. Хотя это могла быть преднамеренная дезинформация, распространяемая для обуздания честолюбивых замыслов нового Повелителя Южной Империи.

Было известно, что недавно старый Повелитель южан удалился из столицы в свой восточный дворец, передав бразды правления единственному сыну. Говорили, что новый Повелитель Горван достаточно молод, чтобы строить планы завоевания северного соседа, и в то же время достаточно зрел, чтобы претворить эти планы в жизнь. Южная Империя располагала многочисленной армией, которая уже была с успехом опробована в походах на восточные государства. Несколько лет назад таким образом к Южной Империи были присоединены три богатые зерном и железными рудниками провинции.

Примерно в то же время в Этла-Тиду прибыло посольство южан. Тзоту-Локи вежливо, но твердо было предложено выдать свою дочь, принцессу Лоранон-Локи-Нею, замуж за Повелителя юга. Многовековое противостояние двух самых могущественных государств континента предполагалось решить путем династического брака. Но вражда так глубоко пустила корни в сердце Тзота-Локи, что он резко и категорично отказал. Оскорбленные послы уехали. С тех пор прошло шесть лет. А недавно вся Этла-Тида была восхищена великолепным праздником, который устроил Тзот-Локи в честь двадцатилетия своей пока единственной наследницы. Все прекрасно понимали, что отец не может позволить своей дочери выйти замуж до появления наследника мужского пола. В случае рождения принца она могла бы рассчитывать только на титул верховной жрицы Богини плодородия Вестиды. Если же, вопреки предсказаниям, родится еще одна девочка, Тзот-Локи сам выберет жениха для принцессы Лоранон и передаст ему свою Империю… Если этому не помешает могущественный Повелитель Южной Империи, имеющий свои виды на Этла-Тиду…

О настоящем положении вещей на континенте и говорили путешественники до тех пор, пока уже в сумерках не подъехали к бревенчатой стене довольно крупного поселения.

Глава 2. Город.

— Эй, стража, почему закрыты ворота? — Крик из-под стены разбудил дремлющего на сторожевой башенке солдата. Долгие годы службы научили его быстро засыпать, используя каждую свободную минуту, даже на посту, стоя, облокотившись на короткое копье. Также быстро научился он и просыпаться.

— Кто там едет? Ночь на дворе! — Стражник лениво перегнулся через перила и постарался рассмотреть в наступающих сумерках побеспокоивших его путников.

— Открывай, открывай, — Ремин весело подмигнул Трису, — дворянам не положено проводить ночь у запертых ворот.

Стражник удостоверился, что приехало всего два человека и повернулся к выскочившим на крики из караулки четырем вооруженным воинам.

— Откройте ворота, там два всадника. Дворяне. И пошлите за офицером, мало ли что… — Перестраховался бывалый солдат.

Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы через них мог пройти только один всадник. Ремин и Трис по очереди въехали внутрь и увидели, как двое солдат тотчас закрыли ворота за их спинами и наложили толстый засов. Другая пара солдат стояла чуть впереди, крепко сжимая копья.

— Петли хорошо смазаны, солдаты отменно знают свое дело, — заметил Трис, — не поселок, а военный лагерь.

— Скажи это нашему офицеру. — Буркнул один из стражников. — Он уже достал нас постоянными тренировками.

— А вот, кстати, и начальник. — Обрадовался Ремин. — Сейчас мы узнаем, где лучше всего устроиться на ночлег.

Из-за угла в сопровождении пятого стража ворот показался пожилой, но мускулистый и подтянутый человек. Его, видимо, оторвали от какого-то вполне мирного занятия, поскольку доспехов и шлема на нем не было. С собой он захватил только короткий меч в ножнах, считая, что офицер никогда не должен являться людям без оружия.

— Комендант Северного форта Полд-Кандор. — Представился он. — Чем могу служить?

— У Вас замечательно организована охрана, комендант, — опередил Ремина Трис, — я поражен четкостью и слаженностью действий ваших солдат.

— Благодарю. — Отозвался польщенный офицер, ибо похвала подчиненным лучше действует на хорошего организатора, чем прямая лесть лично ему.

— А чем вызваны такие меры? — Поинтересовался Трис. — Не ожидаете ли вы какой-то опасности с севера?

— Ничего серьезного. — Теперь Полд-Кандор, как опытный командир, с удовольствием готов был унять беспокойство молодых людей. — Несколько мелких шаек разбойников.

— Тогда можно не волноваться, — Трис улыбнулся и его глаза сверкнули веселыми синими искрами. — Они должны быть полными идиотами, чтобы попытаться напасть на отлично защищенный форт.

Плохое настроение коменданта, вынужденного вечером тащиться к воротам, значительно улучшилось. Трис и Ремин представились и объяснили причины и цель своего путешествия. Полд-Кандор одобрил намерение молодых людей послужить отечеству. Он сам когда-то, так же, как они, уехал в столицу за славой и богатством. А теперь, спустя много лет, вернулся в родной поселок, переполненный воспоминаниями о славном прошлом.

Ни гостиницы, ни постоялого двора в форте не оказалось. Здесь жили в основном ремесленники и мастеровые, изготовлявшие все необходимое для окрестных крестьян. Крестьяне, в основном, селились неподалеку от города, а те, кто приезжал на несколько дней, останавливался у родственников или знакомых. В поселке также располагался небольшой гарнизон для защиты от разбойников и стоял храм Бога-Спасителя, куда жители собирались на праздничные церемонии.

Полд-Кандор пригласил молодых людей заночевать у себя. Жил он один, а поговорить о своих приключениях и поделиться воспоминаниями очень любил. Его соседи слышали каждый рассказ уже по несколько раз, и все реже и реже заглядывали в гости. Поэтому в лице двух друзей он рассчитывал найти благодарных слушателей, тем более что они, как он понял, собирались пойти по его стопам. Трис и Ремин с радостью приняли приглашение и пешком направились в центр форта, к дому Полд-Кандора. Коней они оставили на попечение стражников после того, как комендант отдал приказ солдатам заботиться о них, как о своих собственных детях.

Дом начальника гарнизона, как и полагается резиденции высшего военачальника, находился в самом центре городка. Его окна выходили на центральную площадь, которая одновременно служила и местом торговли и местом проведения торжественных обрядов. Ожидая, когда двое старых слуг Полд-Кандора соберут поздний ужин, Трис сидел у окна и пытался рассмотреть в темноте очертания храма и деревянных навесов для торговли. Ремин и комендант тем временем были заняты обсуждением дел на севере Этла-Тиды. Трис старался не вмешиваться в разговор, опасаясь выдать себя незнанием каких-либо тонкостей. Но его вывело из задумчивости оживление собеседников.

— Как же она так долго могла скрываться? — Ремин повысил голос, словно дело касалось лично его.

— Она жила с матерью и двумя старшими братьями. Их дом стоял в далеком глухом лесу, где семья занималась заготовкой и продажей дров. Мать любила свою дочку и скрывала ее от соседей. Это было несложно, так как покупатели приезжали к ним редко и забирали древесину сразу в больших количествах.

— Но как они могли с ней жить? Разве они не считали ее чудовищем?

— Чудовищем? — Старый солдат немного помолчал, обдумывая ответ. — Ты не видел ее, поэтому и задаешь такие вопросы. Если бы не рыжие волосы, ее можно было бы назвать самой очаровательной девочкой из всех, что я видел в своей жизни. Сейчас ей примерно тринадцать лет, и она могла бы стать настоящей красавицей…

— Но рыжие волосы? — Ремин был удивлен. — Неужели семья не понимала, насколько это ужасно?

— Когда ей было четыре года, отец погиб, попав под падающее дерево. Испуганные братья уже собирались отдать ее в руки жрецов, но авторитет матери оказался выше. А осенью они получили большой доход от продажи леса, даже больше, чем обычно. Поэтому мысль о бедах, которые может привлечь девочка, уже не казалась им существенной. Я же говорю, они ее очень любили…

Трис не удивился, услышав этот разговор. Он знал, что во многих древних культурах, задолго до возвышения северных рас, появление рыжеволосого ребенка считалось ужасным несчастьем. Такие дети или умерщвлялись в раннем детстве, или изгонялись из человеческого сообщества. Жрецы утверждали, что рыжие волосы — это отметка сил зла…

Рассаживая гостей за накрытый стол, Полд-Кандор продолжал рассказ.

— И вот однажды одному достойному купцу срочно понадобились бревна для ремонта дома. Он и отправился к братьям-лесорубам. Подъезжает к их дому и видит, что по двору разгуливает рыжеволосая девочка. Купец в ужасе бросился в наш форт. Сам старший жрец Лор-Лон с десятком солдат отправился за ребенком…

— А семья не вступилась за девочку? — Прервал рассказ Трис.

— Да нет. Ведь они всегда, наверное, знали, что рано или поздно этим все кончится. Я уж не знаю, чем они откупились от жреца, но мои люди забрали только рыжеволосую. Остальных не тронули. Жрец совершил все необходимые очищающие обряды… Но все равно, кто теперь к ним поедет…

— И где теперь чудови…, девочка? — Заинтересовался Ремин.

— Здесь, в храме. — Комендант едва заметно поморщился, и Трис отметил это движение. — Завтра утром жрецы принесут ее в жертву.

По позвоночнику Триса прошла легкая дрожь. Он застыл. Это уже было с ним не первый раз. Такая дрожь раньше всегда обозначала некие события, пока не известные Трису, но участие в которых могло значительно повлиять на его судьбу. Последний раз такая дрожь прошла, когда во всеми забытой деревушке в сельве Амазонки он услышал рассказ местного сумасшедшего о каменных столбах в джунглях. «Каменные столбы» оказались остатками южного форпоста атлантов на материке. Трис нашел тогда множество бесценных реликвий… Что же сейчас означает это предупреждение?…

Пока Трис занимался самоанализом, разговор перешел на более приятную тему. Полд-Кандор с увлечением предался воспоминаниям о своей службе на южных рубежах Этла-Тиды.

Этла-Тиду и Южную Империю разделяет естественная граница — река Хадор, исток которой теряется где-то на востоке. Эта река большую часть года невелика, но весной, в период дождей, широко разливается по долине. И все лето земля, обильно удобренная плодородным илом, дает превосходную почву для роста растений. Поэтому Этла-Ниты издавна называли этот край «Зеленой долиной». Когда единая Империя распалась, Зеленая долина попеременно попадала под власть то Этла-Тиды, то Южной Империи, но фактически местные крестьяне так до конца и не подчинялись никакому государству, продавая излишки продовольствия тем, кто больше заплатит.

В настоящее время долина находилась под протекторатом Этла-Тиды, хотя на ее территорию иногда заезжали сборщики налогов южан. Из-за этого на границе часто возникали небольшие столкновения, во многих из которых участвовал Полд-Кандор, тогда еще молодой офицер.

Из рассказов коменданта Трис почерпнул много полезных сведений о вооруженных силах Этла-Тиды и Южной Империи: состав армии, способы ведения войны, принципы командования. Основными войсками считалась пехота, вооруженная копьями длиной в человеческий рост. Для защиты пехотинцы использовали большие квадратные деревянные щиты, панцири из толстой кожи с нашитыми железными или медными пластинами и медные каски с небольшими плюмажами из конских волос. Офицеры могли себе позволить железную кирасу и шлем с забралом, а также меч из хорошего прочного железа.

Тяжелую пехоту обязательно сопровождали лучники, дротико-метатели и пращники, засыпающие войско врага градом метательных снарядов перед тем, как копейщики бросятся в атаку. Для разведки, передачи донесений и преследования бегущего врага применялась легковооруженная кавалерия. Задача офицеров заключалась в том, чтобы привести войско на встречу с противником и выстроить его в подобие боевого порядка. Никакого деления на отряды, четкого ровного строя, а, тем более, динамичного руководства во время боя не было. Отряды атаковали врага всей массой, и побеждал тот, чьи солдаты превосходили числом, вооружением и мужеством.

В целом армия Этла-Нитов оказалась очень похожей на войска Древнего мира Земли, задолго до знаменитых фаланг македонян и железных римских легионов.

Трис не раз прерывал рассказы Полд-Кандора уточняющими вопросами, чем снискал его расположение, как человек, не из праздного любопытства интересующийся военным делом, но как будущий боевой офицер армии Этла-Тиды.

Когда на столе не осталось больше еды и вина, комендант, наконец, позволил своим гостям удалиться на отдых. Он заранее распорядился освободить для молодых людей две небольшие, но чистые и уютные комнаты. Пока господа ужинали, слуги приготовили все необходимое для отдыха усталых путешественников. Поэтому после трапезы Трису и Ремину оставалось только подняться на второй этаж и лечь в грубоватые на первый взгляд, но тем не менее удобные и мягкие кровати.

Трис долго лежал без сна. Разговор о ребенке, который завтра будет умерщвлен перед толпой народа из-за глупого человеческого суеверия, задел в его душе какие-то дремавшие до сих пор чувства. Трис пытался спорить сам с собой, доказывая, что ежеминутно на планете происходят сотни преступлений, погибают невинные люди. Спасти всех не только невозможно, но даже неразумно. Нельзя вмешиваться в естественную жизнь человеческого общества и изменять ее в соответствии с собственными представлениями о порядке и справедливости. Но тем не менее горький осадок в душе Триса не исчезал. Кроме того, у него же было некое смутное предчувствие, что его дальнейшая судьба каким-то образом может быть связана с этой рыжей девочкой…

Наконец, Трис решил, что непременно нужно увидеть причину своих переживаний. Для этого ему не надо было тайно пробираться в храм под покровом ночи. Трис уже давно научился покидать свое материальное тело и странствовать в виде бестелесного сознания. Он открыл новые, доселе неведомые способы контролируемого разделения тела и души. Многие тысячелетия люди добивались этого после многолетних тренировок под руководством просвещенных наставников, хотя обычный, неконтролируемый выход каждый человек совершает легко и естественно в состоянии сна.

Процесс сознательного выхода из собственного тела невероятно труден и сопряжен с большим риском. Необходимо аккуратно отцепить десять тысяч крючков, соединяющих дух и материю, а затем постоянно следить, чтобы при перемещении в астрале не порвалась тончайшая серебряная нить, тянущаяся от странствующей души к неподвижному телу. Подобное действо требовало тщательного соблюдения сложнейших ритуалов, которые были доступны лишь немногим.

Трис действовал по-другому. Он не отделял сознание от тела, но умел как-бы отправлять в странствия свои чувства: зрение, слух, магическое видение. Это позволяло получать требуемую информацию, не рискуя потерять связь с материальным миром. Трис просто концентрировал свое внимание и переносил его все дальше, дальше, за границу доступного обычному взгляду.

Трис неподвижно лежал на кровати, закрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он просто спит. И это было бы почти правильно. Почти, потому что Трис был сам творцом своего сна. И его врожденные способности помогали ему осознанно путешествовать по миру спящих людей.

Вот и сейчас Трис как-будто бы летел невысоко над землей по спящему городу. Его зрению было доступно многое, чего нельзя познать обычными материальными органами чувств. Он видел сущность вещей, он видел души, которые на время сна покинули свои земные оболочки и двигались в астрале, восстанавливая потраченную за день жизненную энергию.

Это было невероятно увлекательное и любопытное зрелище. Трис даже замедлил движение, наблюдая за душами. Вот души двух молодых людей, юноши и девушки, вместе парят над крышей дома, переливаясь красными и голубыми тонами. Внизу, под ними, сине-золотая душа молодой матери что-то нежно нашептывает пока еще слабому серебристому огоньку своего младенца.

Вот черно-желтая аура старого купца. Даже во сне он находится подле своих сокровищ, спрятанных в надежном каменном подвале под домом. А душа его молодой жены тем временем улетела далеко из города, в поселок, где остался возлюбленный ее юности… На всякий случай Трис запомнил место, где жадный старик спрятал золотые монеты. Судя по белесым пятнам, которые словно язвы покрывали его ауру, жить купцу оставалось совсем немного, и такого количества денег ему было уже не нужно…

А эта тонкая серебряная нить, наверное, соединяет спящее тело с душой мечтателя. Нить тянулась так далеко, что терялась в Измерениях. Может быть, подумал Трис, этот человек путешествует сейчас по моей родной Земле, а потом, проснувшись, будет удивлять друзей и соседей невероятными рассказами о своих снах, не подозревая, что виденные им картины вполне реальны… Трис осторожно, чтобы не задеть, обошел жизненную нить мечтателя и направился к темной громаде храма.

Сразу было видно, что храм пуст. То есть он не являлся жилищем Бога, окутанным особой торжественной аурой. Это было просто строение для свершения ежедневных обрядов, давно уже утративших истинный возвышенный смысл и превратившихся в холодный и пустой ритуал. И только невысокая, примерно в три человеческих роста, жертвенная пирамида, стоящая в центре площади перед храмом, блестела алыми сполохами страданий многочисленных жертв кровавых церемоний. В целом храмовый комплекс показался Трису похожим на строения доколумбовой Америки, с некоторыми чертами древнеегипетской культуры.

Обойдя пирамиду, Трис прошел между двумя сфинксами, охраняющими главный вход во внутренние помещения. Тут было просторно, величественно и очень неуютно. Массивные колонны поддерживали тяжелую крышу с круглым отверстием посередине. Через него в полдень лучи солнца падали на алтарь, куда приносились дары: цветы, фрукты, а также жертвенные животные и люди, предварительно умерщвленные на вершине пирамиды.

За алтарем находилась дверь, ведущая в личные помещения жрецов. Она была заперта изнутри на засов, однако для магического видения Триса это не имело значения. На какое-то время Трис задержался, чтобы познакомиться с Главным жрецом. Им оказался высохший щуплый старичок, фанатично верящий в незыблемость устоев своей древней веры. Трис терпеть не мог упрямых фанатиков, не желающих признавать мир за границами своих узких и убогих представлений. Просто из любопытства Трис проник в мысли жреца. Это было совсем нетрудно, так как древние оккультные знания атлантов были почти полностью утрачены, и силы, которыми владел Главный жрец, не могли противостоять новым магическим технологиям Триса. Узнав все, что было нужно, Трис двинулся сквозь пол вниз, в подвал, где в тесной железной клетке томилась несчастная рыжая девочка в ожидании завтрашнего жертвоприношения.

Пройдя сквозь пол храма, Трис невольно остановился. Также, как у пирамиды на площади, здесь очень сильно ощущалась кроваво-красная аура человеческих страданий. Подвал представлял собой узкий коридор, по обеим сторонам которого находились восемь клеток из толстых металлических прутьев. И сейчас одна из них была занята.

На засыпанном сеном полу, прижавшись спиной к решетке и обняв руками колени, сидела девочка. Она не спала, а находилась под действием лишающего воли зелья, которое дал ей выпить сам Главный жрец Лор-Лон. Жрецы поили свои жертвы этим составом, чтобы потом, во время жертвоприношения, те не оскверняли священный ритуал своими слезами, мольбами и проклятиями.

Трис осторожно коснулся сознания ребенка, аккуратно снимая паутину дурмана. Сидящая девочка вздрогнула и открыла глаза.

— Кто здесь? — Она не могла видеть Триса, но тем не менее каким-то образом ощутила его присутствия.

— Не бойся меня, я всего лишь твой сон. — Трис своим магическим взором изучал ауру ребенка. Ему еще не доводилось видеть такой чистой и светлой души. Что-то доселе неведомое проснулось в нем, заставив чуть чаще стучать сердце. То сердце, которое находилось сейчас в доме коменданта.

— Уважаемый сон, неужели ты думаешь, что я еще способна чего-то бояться? — Горько прозвучали слова девочки. Ее аура засияла серебряными и золотыми красками, почти ослепив Триса. Поначалу он не планировал входить в контакт с жертвой, но теперь принял другое решение. Если бы его спросили «почему?», он и сам не нашел бы ответа.

Трис считал себя человеком, который всегда добивается своей цели любыми способами, не щадя ни себя, ни других. И вдруг он почувствовал необходимость именно сейчас совершить что-то хорошее просто так, без предварительных расчетов и анализов. Наверное, на него так повлияла добрая и нежная, но одновременно твердая и бесстрашная душа обреченной на жестокую смерть девочки. Чистая душа тринадцатилетней девочки, которая знала о своей судьбе, но тем не менее держалась с недетским достоинством и честью. Она даже пыталась шутить!

— Как тебя зовут, дитя? — Трис не мог говорить в привычном понимании этого слова, он передавал свои фразы прямо в мозг девочки.

— Кто ты? — Повторила та свой вопрос, вскочив и сжав в руках прутья клетки. — Ты и есть тот злой демон, что приходит к рыжим, как я?

— Нет, я не злой демон. — Трис замялся. — Но я и не добрый волшебник. Я маг.

— Маг!? Настоящий маг? Ты пришел спасти меня!? — В голосе девочки прозвучала такая жуткая и отчаянная надежда, смешанная со страхом и недоверием, что Трис готов был броситься прочь отсюда и постараться все забыть. — Я так много читала про магов, но не разу не встречала. Почему я тебя не вижу?

— Мое тело находится далеко, я говорю с тобой посредством магических сил.

— Как интересно! Я сама пыталась делать кое-что волшебное… Но у меня ничего не вышло. — Аура девочки засияла новой надеждой. — Ты, наверное, очень сильный маг! Ты меня спасешь?

Сердце Триса похолодело. Мысли в голове запрыгали, словно разноцветные мячики. Спасение потребует огромных усилий. Это может нарушить все его планы. Или, наоборот, поможет? Но взять на себя ответственность за жизнь ребенка? Увезти ее с собой? В этом чужом, незнакомом мире? Сразу появится столько лишних проблем… Нет, надо уходить отсюда, бежать прочь, все забыть… Или поступить так, как подсказывает сердце?

— Да. — Раздался твердый и уверенный голос в голове девочки. — Да, я тебя спасу.

— Сейчас!? — Девочка от радости готова была одновременно плакать и смеяться.

— Нет. — Трис немного подумал. — Не сейчас. Мне надо подумать и подготовиться.

— Спасибо тебе, маг. Как твое имя?

— Вообще-то, я первый спросил, как тебя зовут.

— Миланон-Алианор-то-Лон… Мама звала меня Милана.

— А ты не против, если я буду звать тебя Алина?

— Алина? Алина… — Девочка задумалась, словно пробуя на вкус свое новое имя. — Мне нравиться. Мне всегда будет нравиться все, что ты говоришь и делаешь, мой спаситель…

— Не зарекайся, ведь ты меня совсем не знаешь.

— Ты первый, кто хочет сделать для меня что-то хорошее… Тем более, спасти…

— А как же мать, братья?

— Мама любила меня как… как мама, а братья скорее терпели, чем любили.

— Я думаю, ты понимаешь, что едва ли теперь встретишься с семьей. — Трис старался придать своему голосу холодный оттенок, хотя волновался, быть может, сильнее Алины. — Нам придется уехать далеко отсюда. Я постараюсь передать весточку твоим родным.

— Да, я понимаю… — В глаза девочки заблестели слезы. — Я все понимаю… Но теперь у меня есть ты.

Последнюю фразу Алина произнесла с такой легкой и трепетной вопросительной интонацией, что Трис едва не потерял контроль над магическим видением. «Ты всегда в ответе за тех, кого приручил!» — вспомнил он знаменитые слова Лиса. Готов ли он взять на себя такую ответственность? Трис не знал ответа.

— Я ухожу, — раздался тихий голос в голове Алины, — завтра все будет хорошо. Не бойся.

— Теперь я не боюсь… Но подожди, я так много хочу тебе сказать! Ты даже не назвал свое имя!

Трис уже плохо слышал последние слова. От волнения контакт с магическим видением прервался. Трис лежал на кровати в доме коменданта, совершено потрясенный встречей с Алиной и своими чувствами от этой встречи. Но усталость от последних двух дней взяла свое. Он быстро заснул. На этот раз самым обычным человеческим сном.

Рано утром сонного Триса растолкал Ремин.

— Быстрее одевайся. Полд-Кандор ждет нас к завтраку. Ему надо прийти на площадь пораньше, чтобы расставить солдат по постам.

Трис одел на себя свою широкую серо-синюю одежду, заботливо почищенную слугами. Спустившись вниз, молодые люди обнаружили коменданта, сидящего за накрытым на троих столом и доедающего свою пищу.

— Прошу прощения, что не дождался вас. Мне уже надо идти.

Трис и Ремин в ответ вежливо извинились, что заставили себя ждать.

— Ничего, ничего. — Комендант был полон энергии. — В армии вас быстро научат вставать с первыми лучами солнца.

Проводив до дверей Полд-Кандора, Трис и Ремин принялись за еду. Свежий творог и сыр, холодная телятина, парное молоко просто сами просились в рот. Трис невольно поморщился, сравнив эту натуральную пищу с теми эрзац-продуктами и искусственными заменителями, которыми он питался на Земле последние годы. Сегодня ночью ему показалось, что его магические силы чуть-чуть возросли за последние два дня, хотя он и использовал их значительно чаще, чем на Земле.

«Может быть, это чистый воздух Этла-Тиды слишком вскружил тебе голову?» — спросил его внутренний голос. «Вскружил, но не слишком, — ответил он сам себе. — Сегодня на церемонии жертвоприношения я должен использовать все, что знал и чему научился за свою жизнь. На кону самая высокая ставка — жизнь человека.»

«Жизнь тринадцатилетней девочки, в которую ты… Что? Неужели величайший маг, который всегда свысока смотрел на окружающих людей, встретил в этом первобытном мире крестьянскую девочку и… Ну, признайся!»— подначивал ехидный внутренний голос. «Я вырву ее из рук жрецов! А там будет видно,» — рассердился сам на себя Трис.

Внутренний спор прервали слова Ремина:

— А я никогда не встречал рыжеволосых.

— Вот сегодня и посмотришь.

— Посмотрю на довольного жреца, который вырвет сердце из юной груди? — Ремин зло прищурился. — Я помню себя в тринадцать лет. Я хотел только одного: жить. Жить вечно, свободно и счастливо.

— Ты что, не веришь в то, что рыжие приносят зло?

— Не знаю как у вас, а мы в Акиное считаем, что о человеке надо судить по его поступкам, а не по цвету волос или покрою одежды. — Ремин кивнул на куртку и брюки Триса, которые явно не соответствовали моде Этла-Тиды.

Трис задумался. Вчера он догадался, что комендант не вполне одобряет жертвоприношение. Сейчас то же самое открыто говорит Ремин. А сколько всего на площади будет таких недовольных? Похоже, что на самом деле проблема не такая уж и большая. Но тем не менее следовало основательно приготовиться.

Удивленный Ремин увидел, что его товарищ начал набивать едой их дорожные тюки.

— Мы разве уже уезжаем? А как же церемония?

— Не будем зря терять время. — Объяснил Трис. — Отправимся в путь сразу по окончании этого «торжества». — Последнее слово он выделил особой интонацией.

— Ты прав, — понимающе кивнул головой Ремин, — мне тоже не хочется здесь надолго задерживаться.

— Ладно, пошли на площадь, — сказал Трис, сложив упакованную поклажу около двери. — Люди уже собираются.

Утреннее солнце с безоблачного неба заливало своими лучами площадь перед храмом. Гостеприимный комендант уже был тут, выстраивая дюжину солдат перед жертвенной пирамидой. Воины сверкали своими начищенными доспехами и шлемами, разбрасывая вокруг сотни солнечных зайчиков. Легкий ветерок перебирал красные плюмажи из перьев на их шлемах и разноцветные флажки на пиках, создавая у людей какое-то приподнятое праздничное настроение, совсем не соответствующее предстоящему событию.

Трис подошел к коменданту и отозвал его в сторону. Их недолгий тихий разговор закончился пожатием рук и обоюдным похлопыванием по плечам. Из своих просторных одежд Трис выудил небольшой кожаный кошелек, который перешел к Полд-Кандору. Комендант подозвал первого попавшегося на глаза солдата и отдал ему короткий приказ. Тот бросился бежать со всех ног.

— Я попросил его распорядиться, чтобы седлали наших лошадей. — Ответил Трис на вопросительный взгляд Ремина.

— А зачем ты заплатил за ночлег? Он может обидеться.

— Я заплатил не за ночлег, а за лошадь.

— Зачем нам еще одна лошадь? — Удивился Ремин.

— Может пригодится. — Многозначительно ответил Трис. — Вдруг мы повезем с собой какой-нибудь груз? Там будет видно…

Ремин, кажется, начал о чем-то догадываться.

— Если ты хочешь сделать то, что я подозреваю, можешь на меня рассчитывать. — Ремин протянул руку. Трис молча ее пожал, и друзья заняли места возле жертвенной пирамиды.

Постепенно их окружали жители городка. Теперь Трис мог судить о расе атлантов не по найденным на Земле крохотным остаткам некогда могучей цивилизации, но наблюдая их жизнь своими собственными глазами…

Люди Этла-Тиды не могли быть отнесены ни к одной расе, живущей на Земле в современную эпоху. Трису они показались неким промежуточным звеном между народами, населяющими западное побережье Средиземного моря и людьми, жившими в Центральной Америке в доколумбову эпоху. Однако черты их лиц были более тонкие и мягкие, а цвет глаз мог быть и прозрачно-голубым, и бархатно-черным. Этла-Ниты имели слегка смугловатую кожу, черные или темно-каштановые волосы. Так что Трис, достаточно загоревший во время продолжительных экспедиций в южные регионы Земли, практически не отличался от основной массы людей. И даже его необычная Земная одежда не очень сильно бросалась в глаза.

Общество атлантов имело ярко выраженный классовый тип. На высшей ступени стоял Маг-Император и его ближайшие Маги-Сановники. Хотя в настоящее время атланты практически утратили былые магические способности, тем не мене звание «Маг» продолжало присутствовать в их титулах. Ниже находились жрецы и местные маги, которые вершили суды, исцеляли больных, проводили церемонии и ритуалы. На одной ступени с ними стояли дворяне-офицеры, владельцы земель и городов, которые отвечали за порядок и безопасность государства. Из граждан подчиненных им районов они комплектовали вооруженные отряды, которые несли службу на местах, а при необходимости объединялись в единую армию Этла-Тиды.

На нижней ступени иерархии атлантов стояли крестьяне и ремесленники, составляющие основную массу населения. Их трудом производилась пища и предметы домашнего обихода, из их среды набирали солдат. Классы не были замкнуты. За военные заслуги или за какие-либо выдающиеся деяния человек из низшего класса мог быть пожалован дворянским званием и получить в управление область Этла-Тиды. И наоборот, за преступление офицер мог быть разжалован в солдаты.

Рабства, как такового, у атлантов не существовало. Военнопленные и преступники либо сразу приносились в жертву богам, либо становились низшим сословием, выполняя самую грязную и тяжелую работу. Хотя и у них был шанс подняться по иерархической лестнице…

Врата храма раскрылись и из них выступила торжественная процессия. Первым шел жрец в длинном черном хитоне, неся перед собой на кроваво-красной подушке жертвенный нож, с большим искусством выточенный из обсидиана. Следом за ним гордо шествовал сам Главный жрец Лор-Лон, свысока оглядывая собравшихся на площади людей. Позади шли еще четыре жреца рангом поменьше, с четырех сторон окружая виновницу церемонии — рыжеволосую Алину.

Трис с первого взгляда понял, что девочку снова напоили дурманящим зельем. Она двигалась, как загипнотизированная, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами, но не воспринимая происходящее. Теперь, при дневном свете, Трис смог, наконец рассмотреть ее не магическим, а нормальным человеческим зрением.

Полд-Кандор не обманывал, называя ее самым прелестным ребенком. Алина сейчас балансировала на той неуловимой грани, которая отделяет беззаботную и резвую девочку-подростка от жаждущей любви и ласки юной девушки. Хрупкая фигурка Алины, несшая еще только легкие намеки на женственные очертания, в окружении одетых в черное жрецов казалась особенно трогательной и беззащитной. Простая туника из грубого белого полотна, подпоясанная толстой веревкой, подчеркивала тонкую талию и стройный стан. К удивлению Триса, кожа девочки была такой же слегка смугловатой, как у большинства атлантов, и не имела пигментных пятен и веснушек, свойственных рыжим людям. Большие зеленые глаза, сейчас пустые и безжизненные, в лучшие времена искрились бы весельем и юным задором. Маленький прямой нос и чуть припухлые губы обещали сделать ее красивейшей из женщин. И только пышная копна густых рыжих волос, волной спадающая на плечи, была ее проклятием в этом мире.

Похоже, что многие собравшиеся на площади невольно залюбовались робким очарованием рыжеволосой девочки. Трис почувствовал это и простер свои магические чувства над толпой, стараясь ощутить общее настроение. Он с горечью констатировал тот факт, что большинство людей согласно с необходимостью уничтожить зло, исходящее от рыжего ребенка, но в то же время не очень хочет, чтобы это произошло здесь и сейчас. Слишком уж нежна и беззащитна девочка. Ее вид никак не соответствует легендам о рыжих чудовищах.

Главный жрец, во-видимому, также уловил мысли, витающие над площадью. Когда процессия взошла на пирамиду, и старик развернул тростниковый свиток, Трис заметил, что Лор-Лон оглядел народ на площади менее уверенно.

— По повелению Мага-Императора Локи-Тораса в двести тридцать седьмом году до Великого Перемещения, — Неожиданно гулким басом провозгласил Главный жрец, — надлежит приносить в жертву Богу-Защитнику Этла-Тиды всех детей, родившихся с рыжими волосами, дабы не навлекать бедствия и несчастия на Этла-Нитов. Посему надлежит удалить сердце из груди рыжеволосой Миланон-Алианор-то-Лон и возложить его на алтарь храма нашего Спасителя, дабы жаркие лучи солнца изгнали гнездящееся там зло.

— Я приношу свои извинения, о многомудрый Главный жрец, — раздался голос из толпы, и Лор-Лон увидел, что по ступеням пирамиды поднялся молодой человек в странной серо-синей одежде. — Я вынужден напомнить, что, согласно названному Вами указу, жертва должна быть принесена в центральном храме Бога, в столице Этла-Тиды.

— Молодой человек, — недовольно сдвинул брови Лор-Лон, — ты забываешь, что данный указ издан во времена, когда Этла-Тида была на острове, ее владения тогда не распространялись на столь обширные территории и поэтому возможна была доставка жертв в Главный храм. И кто ты, вообще, такой, что смеешь указывать мне?

— Мое имя Трисмегист-Аттон-Тониан. Я еду в Этла-Тиду, чтобы своим мечом и магическими способностями служить Императору-Магу. Со мной едет мой друг — Реасон-Миновар-Медон, сын владельца земли Акиной. Я берусь доставить жертву в столицу. Верховный жрец, я думаю, будет доволен тобой…

Лор-Лон заколебался. Если отказать этому молодому наглецу, то весть об этом может дойти до столицы и вызвать недовольство верховных жрецов. Какой-то служка из захудалого городишка посмел лишить их лакомой жертвы! Свинцово-серые глаза молодого человека словно клинки пронзили старого жреца.

— Чтобы не лишать Бога-Спасителя сегодняшней жертвы, я дарю храму лучшую белую овцу. — Трис показал на улицу, по которой двое солдат Полд-Кандора вели животное. А потом добавил так тихо, что слышали его только жрецы. — А эти монеты пойдут на нужды храма… и его верных служителей.

Трис достал кошелек и встряхнул его на ладони. Своим опытным слухом Главный жрец разобрал волшебный маслянистый звон, который издают полновесные золотые монеты. Словно змея, рука Лор-Лона совершила молниеносный бросок и скрылась с добычей в складках черного хитона.

— Да будет так. — Величественно воздел вверх руки Главный жрец. — Властью, данной мне Богом-Спасителем и Императором Магом поручаю тебе, Трисмегист-Аттон-Тониан, доставить назначенную жертву в Этла-Тиду и передать ее Верховному жрецу. Клянись!

— Клянусь! — Поднял вверх правую руку Трис.

Жрецы расступились, вытолкнув вперед Алину. Трис взял ее за руку и начал спускаться с пирамиды. Будь Главный жрец чуть помоложе, он наверняка заметил бы, как дрогнула рука девочки, когда ее пальцев коснулись пальцы молодого человека. Но зрение Лор-Лона все чаще и чаще подводило его. К тому же сейчас он смотрел на жирную белую овцу, которую уже тащили вверх по лестнице его помощники, а его карман приятно оттягивал полный золота кошелек.

Толпа людей расступилась, пропуская Триса, тащившего за руку безвольную Алину. На краю площади его уже ждали Ремин и Полд-Кандор с эскортом солдат. На секунду Трис обернулся, глядя на вершину пирамиды, где жрецы заваливали на камень жалобно блеющую овцу. Потом взор его опустился вниз, на рыжую девочку, с бессмысленным выражением глаз покорно следующую позади.

— Лучше она, чем ты. — Тихо прошептал Трис, отворачиваясь…

Глава 3. Алина.

— Сначала я подумал, что жрец велит принести в жертву тебя, Трис! — Громко говорил Ремин, стараясь перекрыть стук лошадиных копыт по твердой, утоптанной за долгие годы дороге.

— Лор-Лон больше заботится о своем кармане и желудке. Его ритуалы давно устарели, — Объяснял Трис. — Его магия и в молодости была ничтожна, а теперь и вовсе пропала. Всю ее вытеснили жадность и самодовольство. Но когда он встречает — правда, очень редко — того, кто сильнее, то готов пресмыкаться и самозабвенно лебезить перед ним…

Теперь уже три путешественника ехали по дороге в Этла-Тиду. Впереди скакали весело переговаривающиеся Трис и Ремин. Позади на невысокой легкой лошадке тряслась Алина, все еще находящаяся под действием убивающего волю снадобья. На ней был одет плащ с большим капюшоном, скрывающий рыжие локоны от глаз работающих в полях крестьян.

Трис также поменял одежду. Куртка и брюки исчезли в мешке, и сейчас на нем была одета темно-синяя туника из тонкой шерстяной ткани, купленная в городе. Торговец долго не мог взять в толк, почему молодой господин желает купить одежду потемнее, а не белую или фисташковую, которую предпочитают носить дворяне. Трис туманно сослался на некие принесенные клятвы и данные священные обеты.

— А какой молодец Полд-Кандор! И с овцой помог, и с лошадью. — Не мог успокоиться Ремин. — Сразу видно: боевой офицер, старый солдат.

— Да, — согласился Трис, — он предпочитает сражаться с воинами, а не с детьми.

— Почему ты сразу не сказал мне, что знаком с магией? — Перешел в наступление Ремин. — Хотя я и раньше думал… Когда ты остановил моих взбесившихся коней. Да и твоя старая необычная одежда…

— Я в детстве пытался выучить три-четыре заклинания, а потом бросил. Офицеру меч заменяет магию.

— Это точно! Если хочешь, я при случае покажу тебе пару секретных ударов, которым меня научил мой учитель фехтования.

— Спасибо. Они мне пригодятся. — Трис слегка покривил душой. Если бы он снял блокировку с памяти Ремина, и вместо ложных воспоминаний о понесших конях тот вспомнил правду о нападении разбойников…

— А что мы будем делать с ней? — Ремин обернулся назад. — Отправим к семье?

— Домой ей больше нельзя. Кроме того, я дал клятву доставить ее в Этла-Тиду.

— И передать ее в руки тамошних палачей? — Ошарашено уставился на приятеля Ремин. — Ты везешь ее ради этого?

— Конечно, нет. Но она пока поедет с нами. Там будет видно…

— «Там будет видно» — это твое любимое выражение?

— Мое любимое выражение: «кушать подано». — Приятели рассмеялись.

— А если серьезно, ты так и повезешь ее, словно куклу?

— Там будет видно.

Ремин снова захохотал. Но вскоре удивленно замолчал.

Дорога петляла между небольшими светлыми рощами. Трис время от времени останавливался и слезал с коня. Он подходил к деревьям и кустам, отрывал несколько листьев и кусочков коры, задумчиво растирал их между пальцами, нюхал, пробовал кончиком языка. Большинство растений он выбрасывал, но некоторые складывал в небольшую поясную сумку, купленную вместе с одеждой.

— К нам в Акиной однажды приезжал лекарь-маг. — Прервал молчание Ремин. — Я не помню его имени, но он прибыл с севера, возможно, из твоих земель. Ты, случайно, не у него учился?

— Я самоучка. — Ответил Трис, выплевывая очередной листик. — Ты не против, если следующую ночь мы проведем под открытым небом? Мне бы не хотелось въезжать с ней, — он кивнул на застывшую девочку, сидевшую на лошади, — в следующий город.

— Замечательно! Охотясь в лесу, я неделями не ночевал дома.

— Значит, договорились. Пора сделать привал. Время обеда.

Путешественники съехали с дороги и углубились в рощу. Их взору открылась прекрасная широкая поляна, покрытая нежной травой. Неподалеку тихо журчал ручей, чистый и прозрачный. Трис облюбовал небольшой холмик возле воды, развернул плащ и расстелил его на возвышении. Потом он снял с лошади девочку и усадил ее на плащ. Пока Ремин расседлывал коней, Трис развязал мешок и достал съестные припасы.

— Сейчас она придет в себя. — Показал он на Алину. — Действие зелья заканчивается.

И действительно, веки Алины затрепетали, глаза приняли осмысленное выражение. Она испуганно отодвинулась от молодых мужчин на угол плаща и села, сжав руками колени. Совсем как в храмовой тюрьме.

— Не бойся. — Трис протянул руку, чтобы погладить дрожащую девочку по голове, но она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

— Как ты себя чувствуешь? — Заботливо спросил Ремин. — Ты что-нибудь помнишь?

— Я помню все, господин. Я была словно во сне, когда все видишь, все понимаешь, но не можешь действовать.

— И что же ты помнишь? — Синие глаза Триса пытливо заглянули в глаза Алины.

— Жрецов, пирамиду и Вас, господин. Вы везете меня в Этла-Тиду, чтобы… чтобы… — Глаза девочки наполнились слезами, а губы задрожали.

— Хорошо. Раздевайся! — Окрик Триса ударил Алину словно хлыст, заставив подскочить. Слезы мгновенно высохли, а глаза блеснули таким ужасом и безысходным отчаянием, что Трис зажмурился, как будто ударили его. «Не буду же я объяснять им способы выведения из шокового состояния!» — попытался он оправдать свою вынужденную грубость. Ремин невольно коснулся пальцами рукояти меча, не понимая, что затеял его друг.

— Раздевайся до пояса. Я буду красить твои волосы. — Продолжал командовать Трис.

Алина и Ремин настолько одинаково открыли рты и потрясенно уставились на Триса, что он, не выдержав, рассмеялся.

— Я все-таки немного маг. А вы что подумали?

— Маг? — Пролепетала девочка, начиная что-то понимать.

Трис не дал ей продолжить, послав мысль прямо в мозг: «Ничего не говори. Не показывай, что слышишь меня. Все, что нужно, мы обсудим наедине. Потом. А пока доверься мне и делай то, что я говорю.»

— Как можно покрасить волосы? — Недоуменно спросил Ремин. Подобные косметические процедуры были Этла-Нитам неизвестны.

— Краской. Обычной краской, как красят ткани или кожу.

— Невероятно! Я ни о чем таком раньше не слышал.

— Ремин, ты не мог бы посмотреть моего коня, что-то он захромал. — Трис отвел друга в сторону и тихо добавил. — Бедная девочка много пережила. Не стоит ее заставлять раздеваться сразу перед двумя мужчинами.

Ремин понимающе кивнул и отправился в другой конец поляны, где паслись кони, и занялся полировкой своего меча.

Трис набрал воды в чашку и стал добавлять туда собранные листья, ветви и кусочки коры, тщательно растирая их деревянной палочкой. Несколько раз он опускал в раствор палец, и, вынимая, придирчиво изучал капли раствора.

— Готово, — наконец объявил он Алине, — нагибайся.

Девочка уже стояла перед ним и стыдливо закрывала сложенными крест-накрест руками едва наметившиеся груди. По команде Триса она нагнулась так, что рыжие пряди упали вперед и закрыли ее лицо. Трис начал зачерпывать черный раствор из чашки и старательно втирать его в густую шевелюру, начиная от корней и постепенно пропуская между пальцами длинные рыжие локоны. Он что-то тихо и неразборчиво бормотал себе под нос на незнакомом Алине языке.

— Вы так и не назвали мне свое имя, господин. — Послышался голос из-под черных маслянистых прядей. — Я не знаю, кого мне почитать выше всех богов.

— Для тебя я просто Трис. А до бога мне еще очень далеко. Пока…

— Как Вы…

— Ты!

— Как вы… ты поступишь со мной?

— А как бы ты хотела?

— Я бы хотела уехать с Вами… с тобой, куда ты прикажешь.

— Отлично. Тогда вместе едем в Этла-Тиду. — Трис почувствовал, как вздрогнула Алина, и добавил, — Ты больше не пленница, и если не хочешь…

— Я очень-очень хочу всегда быть с тобой. Но в Этла-Тиде столько могущественных жрецов и магов. Вдруг, кто-нибудь узнает, что я — рыжая.

— Теперь уже никто не догадается. — Трис чуть отодвинулся и критически осмотрел дело своих рук. — Иди, вымой голову в ручье. Потом одевай вот это, — он вытащил из мешка сверток одежды, — а старые вещи закопаем в лесу.

Пока Трис ходил за Ремином, Алина в точности выполнила его указания. Когда друзья подошли к месту привала, на плаще сидела совершенно новая девочка: веселая и счастливая. Она вытягивала перед глазами мокрые пряди черных волос и, заразительно смеясь, любовалась их новым цветом. Ее стройную фигуру облегали складки светло-зеленой туники, расшитой синими и серебряными цветами.

— Хорошо получилось. — Одобрил Ремин цвет волос. — Похоже, ты использовал гораздо больше трех-четырех недоученных заклинаний. И одежду купил красивую. Туника замечательно подходит к цвету ее глаз.

— Никакой магии! Натуральные природные красители. — Трис опять не открыл спутникам всех секретов. Ему пришлось изрядно помучиться, меняя цвет не только волос, но и пигмента в их корнях. В противном случае, отрастая, волосы выдали бы свою хозяйку проявившимся вновь рыжим цветом.

— И что дальше ты собираешься с ней делать? — Спустился Ремин с небес на землю.

— Друг Ремин, позволь представить тебе мою троюродную племянницу Алину. — Трис церемонно взял за руку девочку и помог встать на ноги. — Она потеряла родителей и теперь путешествует под моей опекой и покровительством. Дорогая племянница Алина, позволь представить тебе моего друга и компаньона Реасона-Миновара-Медона, сына владельца земли Акиной.

— Польщен знакомством с очаровательной юной дамой. — По-военному отсалютовал мечом Ремин.

— Сочту за честь познакомиться с храбрым и благородным дворянином. — Ответила Алина.

Трис и Ремин удивленно переглянулись. Они не ожидали от крестьянской девочки из одинокого дома в лесу подобного знания правил этикета.

— Мне кажется, что я сплю, — Алина внезапно покачнулась — извините… — Она без чувств рухнула на траву. Даже Трис со своей сверхчеловеческой реакцией не успел ее подхватить на руки.

— Действительно, спит. — Сообщил он Ремину, приподняв веки лежащей девочки. — Слишком много событий произошло с ней за один день.

— Пусть отдохнет. Мы не торопимся. Давай, наконец, перекусим, а когда твоя племянница проснется, тронемся дальше.

Я родилась в большом и просторном доме, сложенном из громадных сосновых стволов. — Рассказывала Алина. — Мой отец был потомственным лесорубом, а мама занималась домашним хозяйством. Ее дед пытался стать магом, но его знаний было недостаточно, чтобы войти в Императорский Конклав. Мама была его единственной наследницей, и после смерти моего прадеда ей досталась большая библиотека папирусных свитков с магическими формулами и историческими трудами.

Когда родители увидели мои рыжие волосы, они сразу решили, что ни за что не отдадут жрецам своего младенца. У них уже было двое сыновей, а они очень хотели девочку. Тем более, что жили мы в глуши и заранее знали, когда купцы приезжают за товаром. В раннем детстве я почти не выходила из дома, на крыше дома отец сделал закрытую от посторонних глаз площадку, где я могла бы дышать воздухом и загорать на солнце. Позже я изредка тайком пробиралась к лесной речке, протекавшей недалеко от дома, где среди густых кустов, скрытая ветвями деревьев, могла немного поплавать и поплескаться в холодной прозрачной воде.

Если к нам приезжали купцы, я пряталась в своей маленькой комнатке и через щель в стене следила, как они торгуются с отцом, как потом вместе едят и пьют, празднуя заключенные сделки. Со временем я узнала имена всех, кто приезжал за дровами. Эти люди, даже грузчики и возчики, стали для меня как-будто близкими и знакомыми.

Когда я подросла, то стала помогать маме с домашними делами. Она научила меня читать и писать, и я проводила все время, изучая легенды о Старой Земле и сказания о колонизаторах нового мира. Больше всего мне нравились книги о путешествиях, странствиях, приключениях. Наверное, потому, что сама я выходила из дома очень редко.

Я придумала свой мир, населенный прекрасными принцами, благородными принцессами, могущественными магами и храбрыми воинами. По моей просьбе отец и братья вырезали мне из дерева куклы для игр. А когда отца не стало, и братья стали меня сторониться, я сама взяла в руки нож и занялась резьбой. Это оказалось увлекательным занятием! Все, о чем я читала, и все, что придумывала, воплощалось потом в деревянных игрушках. Я стала все дальше и дальше уходить от дома в поисках материала, а потом при свете масляной лампы придавала дереву желаемые формы, шила одежды из лоскутков ткани, соком ягод раскрашивала лица кукол.

Дни незаметно складывались в месяцы, месяцы — в годы, а в моей жизни ничего не менялось, пока однажды, возвращаясь из леса с охапкой сухих веток и корней деревьев для своих поделок, я не услышала испуганный крик и не увидела удирающего прочь купца — старого друга моего отца. Сначала я хотела окликнуть его и узнать причину страха, но вдруг поняла, что бежит он от меня, от моих рыжих волос. Так кончилась моя прежняя жизнь.

Через день дом окружили солдаты под предводительством старого противного жреца, и семья вынуждена была отдать меня. Мама не плакала, она ходила, словно окаменевшая, а братья, как мне показалось, были даже рады такому обороту.

Жрец сразу же дал мне выпить из кубка приторно-сладкий напиток, и все, что дальше со мной происходило, виделось словно через туман. Или вернее, почти все. — Добавила Алина, посмотрев прямо в темно-синие глаза Триса.

— Вы можете жить вместе со мной. — Предлагал своим друзьям Ремин. — У меня есть родственники в Этла-Тиде. Я собираюсь остановиться у них.

— Ты их хорошо знаешь?

— Да. Замечательные люди. Давно, когда в раннем детстве вместе с отцом мы приезжали в столицу, они предлагали мне остаться у них. У них большой дом, почти дворец, в центре Этла-Тиды.

— Спасибо. — Трис немного подумал. — Но я, пожалуй, куплю нам небольшой домик где-нибудь на окраине. Не очень-то я люблю быть в центре внимания.

— Понимаю.

Шел уже пятый день путешествия. Сначала, по предложению Триса, путешественники объезжали города и селения, покупая еду у крестьян и ночуя под открытым небом. Через три дня после отъезда из Северного форта, когда слухи о появившемся на севере рыжем ребенке уже не могли дойти до местных жителей, меры предосторожности были сняты.

Путешественники стали останавливаться в гостиницах и на постоялых дворах, где Алина наконец могла нормально отдохнуть. Девочка, в отличие от Триса и Ремина, не имела опыта подобных путешествий, но молча терпела все тяготы пути. Ремин учил ее верховой езде и Алина все чаще и чаще пришпоривала свою лошадь, обгоняя молодых людей, а потом поджидала их где-нибудь на развилке дороги. Казалось, будто она сбросила с себя какие-то внутренние оковы, наложенные рыжим цветом волос, и теперь хотела все узнать об открывшемся ей огромном мире. Она старалась держаться поближе к Трису, задавая ему бесконечные вопросы о названиях трав, цветов и деревьев.

К вечеру пятого дня пути, по обыкновению ускакав далеко вперед, Алина неожиданно вернулась назад.

— Там — океан! — Восторженно закричала она, разворачивая лошадь.

Трис и Ремин поскакали за ней и, выехав из леса, все трое невольно остановились.

Дорога круто уходила вниз по склону холма, и глазам путешественников открылся величественный водный простор. Океан был тих, и только солнечные блики на верхушках волн оживляли спокойную ровную гладь. По небу медленно плыли легкие облака, и смотрящим сверху путникам казалось, будто по поверхности воды скользят тени неведомых существ. Дуга океана на линии горизонта уже терялась в предвечернем мареве.

Трис вглядывался в туманную даль, словно старался проникнуть туда, где за горизонтом лежали Проклятые острова — источник древнего могущества и великих тайн. Глаза Триса блестели бирюзой и перламутром, почти в точности повторяя цвета океана. Но силы человека были слишком малы по сравнению с торжественной и величественной природой. Вздохнув, Трис повернулся к своим спутникам.

Ремин уже бывал в Этла-Тиде и видел океан, но и на него открывшийся сейчас вид произвел глубокое впечатление. Что же тогда говорить об Алине, которая тринадцать лет провела в одиночестве в лесном доме! Ее широко открытые зеленые глаза горели восторгом и восхищением. Длинные пряди шелковистых черных волос развевал легкий океанский бриз. Казалось, будто не только глазами, но каждой частичкой своего тела она старается впитать в себя красоту и богатство красок мира.

— Там внизу, — прервал Ремин паузу, — лежит последний город перед Этла-Тидой. Переночевав там, завтра к полудню мы прибудем на место.

Тронув коней, путешественники стали спускаться по дороге, и через некоторое время, действительно, въехали в большой город, обнесенный высокой стеной из массивных каменных блоков. Однако внутри город весьма напоминал Северный форт. Вообще, как убедился Трис, все города Этла-Тиды были очень похожи, словно строил их один и тот же архитектор. Они имели одинаковую квадратную или прямоугольную планировку.

В центре всегда располагалась квадратная главная площадь. Вокруг нее находились городской храм с жертвенной пирамидой и дома высших местных чиновников. Остальные части города также были разделены на квадратные кварталы, в каждом из которых жили люди определенного рода занятий: купцы, столяры, кузнецы, горшечники. Каждый город был обнесен стеной, деревянной или каменной, в зависимости от размеров и местоположения, а в кварталах, прилегающих к городским воротам, располагались казармы солдат.

Самые хорошие и дорогие гостиницы находились в центре. Там обычно останавливались богатые купцы или путешествующие дворяне. Здесь же предпочитали проводить ночи наши путешественники. И в этом городе, последнем на пути в Этла-Тиду, они сразу направились в лучшую гостиницу. Но их планам не суждено было осуществиться.

— Приношу свои глубочайшие извинения молодым господам, — заявил хозяин единственного расположенного в центре города постоялого двора, оглядев хороших коней и дорогую одежду усталых странников, — но все комнаты уже заняты.

— И в такой богатой и уважаемой гостинице не найдется трех свободных комнат?

— Сожалею, господа, но еще до вашего приезда мне пришлось отказать семи достойным купцам. Разве вы не знаете, что на днях в Этла-Тиду прибыло посольство Южной Империи? Теперь дворяне всей страны едут в столицу, чтобы принять участие в праздничных церемониях. Так что свободных мест, увы, не осталось.

— Может быть, тут есть приличное заведение, которое Вы могли бы порекомендовать?

— Поедете прямо по этой улице, через два квартала свернете направо. «Три разбитых горшка» — так называется эта таверна.

— Спасибо за совет. — И кони понесли своих седоков к желанному приюту.

Гостиница «Три разбитых горшка» оказалась весьма невзрачным заведением. Первый этаж был выложен из глиняных кирпичей, а второй сколочен из деревянных щитов. Некрашеные доски давно уже почернели и требовали замены. Гостиница напоминала старый гриб на крепкой ножке, но с трухлявой подгнившей шляпкой. А небольшие окошки с мутными стеклами были похожи на пятна плесени.

— Уж лучше бы мы остались в лесу. — Пробормотал Ремин, скептически оглядев здание. — Там, по крайней мере, не подцепишь блох.

— Блох? — Удивилась Алина, еще не знакомая со всеми неприятными моментами вольной жизни. — Я где-то об этом читала, но не помню точно, что это такое.

— Это такие жучки, которые ползают по людям и сосут их кровь. — Объяснил Ремин. — А больше всего они любят нежных тонкокожих девочек. Увидев их, они собираются в громадные стаи и набрасываются все вместе, стремясь урвать кусочек повкуснее…

— Хватит пугать ребенка. — Оборвал страшный рассказ Трис. — Тебя не съедят, но это очень отвратительные твари и от их укуса можно подцепить какую-нибудь заразную болезнь.

— Бр-р-р, — передернула плечами Алина, — могу себе представить. Может быть, действительно, заночуем в лесу? Это так здорово: свежий воздух, потрескивание дров в огне, танцующие языки пламени…

— Что-то раньше не было заметно, что тебе нравятся подобные вещи. — Ехидно заметил Ремин.

— Все равно уже поздно ехать, — добавил Трис — Да и городские ворота, наверное, уже закрыты на ночь.

Путешественники спешились. Ремин пошел на конюшню, чтобы узнать, куда можно поставить коней. Вернулся он с довольно помятым типом, от которого разило кислым дешевым вином. Человек заявил, что он служит конюхом, и позаботиться о лошадях, как о своих бочонках с пивом. Для него, видимо, это было высшим проявлением заботы. Скрепя сердце, путники вручили ему уздечки и вошли в гостиницу.

Внутри «Три разбитых горшка» оказались более привлекательны, чем снаружи. Столы, стулья, лестница, ведущая наверх, были сделаны из свежеструганных досок, и это производило впечатление чистоты и уюта. К путешественникам тотчас же подкатился низенький толстенький человечек, быстро оглядевший гостей маленькими бегающими глазками.

— Добро пожаловать, молодые господа. — Тоненьким голоском пропищал он, суетливо вытирая пухлые ладони несвежим полотенцем. Вы зашли перекусить или желаете… «переночевать»? — Последнее слово он произнес несколько двусмысленно.

— И то, и другое. — Трис достал из поясной сумки несколько монет. — Три самые лучшие комнаты и ужин на троих. — И во избежание недоразумений повторил. — Три комнаты!

— Будет сделано. — Хозяин понял, что ошибся в своих предположениях. — У меня все апартаменты самого высшего класса. Сейчас тут живет благородный Клостер-Варрон-ап-Ги, хозяин Красного Болота, со своими слугами. Но три свободных комнаты у меня есть.

— Может быть, нам лучше поискать другое место. — Тронул Триса за локоть Ремин.

— А в чем дело?

— Про владельца Красного Болота говорят много нехорошего. Из всех дворян севера он самый дикий и необузданный человек. А разве у вас о нем не слышали?

— Я что-то слышал, — смутился Трис, — но обычно не придаю значение таким слухам. Останемся тут, уже совсем стемнело.

— Ну, как знаешь. Однако придется быть настороже.

Тем временем хозяин прислал к путешественникам слугу, чтобы тот отнес их вещи в предназначенные комнаты. Конюх, встреченный ранее, в сравнении с эти слугой выглядел образцом чистоты и трезвости.

— Они тут что, все такие? — Алина демонстративно зажала нос пальцами.

— Вполне нормальные люди. — Глаза Триса блеснули насмешливыми бирюзовыми искрами. — Привыкай, тебе еще встретятся более худшие экземпляры рода человеческого.

— Куда уж хуже? — В притворном ужасе закатила глаза девочка.

— Прошу к столу, господа! — Услышали они голос хозяина.

— Интересно, — обратился Ремин к Алине, — когда повар последний раз мыл руки? И в чем?

Но еда на столе, вопреки мрачным прогнозам, выглядела весьма привлекательно. Посередине на большом блюде лежал запеченный в тесте молочный поросенок. В глиняной миске поблескивали мелкими капельками воды огурцы и томаты. Над буханкой хлеба поднимался легкий пар. В кувшине красного вина плавали мелко нарезанные яблочные дольки. Еда была простая, но сытная и здоровая.

— Довольны ли молодые господа? — Угодливо подкатился к их столу хозяин.

— Вполне. — Ответил Трис. — Только, пожалуйста, принесите кувшин с чистой водой, чтобы разбавлять вино для девочки.

Толстяк на мгновение приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать. Однако, промолчав, он ушел, а через некоторое время вернулся и поставив на стол требуемый кувшин.

Друзья приступили к трапезе. В обеденном зале кроме них никого не было, что вызвало у Триса сомнения, правильно ли он поступил, не послушав Ремина. И спустя короткое время его опасения оправдались. За входной дверью послышался громкий шум, и в гостиницу ввалилась большая пьяная компания.

С первого взгляда было видно, что верховодил тут высокий толстый мужчина лет сорока. Из-под его сальных черных волос тупо и злобно глядели маленькие глазки. Небольшая голова с мелкими чертами лица почти незаметно переходила в жирную красную шею. Одет он был в затертую кожаную тунику, а на поясе его висел внушительный меч в видавших виды ножнах и широкий охотничий нож. С обеих сторон тушу человека поддерживало двое слуг, являвшихся немного уменьшенными копиями своего господина. Позади виднелись еще четверо громил и три женщины, чей внешний вид сразу говорил о принадлежности к древнейшей профессии.

— Ба! — Гаркнул Варрон-ап-Ги. — У нас гости! Хозяин! Бочонок самого крепкого вина и чего-нибудь пожрать!

Компания заняла стол по соседству с нашими героями. Трис и Ремин, не сговариваясь, пересели так, чтобы находиться между Алиной и людьми Варрона-ап-Ги. Ремин поправил меч на поясе и вопросительно посмотрел на Трися. Трис слегка пожал плечами. У него, как обычно, не было никакого оружия, кроме небольшого обоюдоострого кинжала из необычного голубоватого металла. Но Ремин пока не видел, чтобы Трис использовал кинжал для чего-либо, кроме нарезания пищи. Он не раз предлагал своему другу купить хороший меч в городах, через которые они проезжали, но тот откладывал это дело до столицы, где намеревался приобрести действительно стоящее вооружение.

Словно по волшебству, на столе Варрона-ап-Ги появились вино, мясо и хлеб. Его люди шумно начали есть, громко ругаясь из-за лакомых кусков и отвратительно чавкая. Девицы легкого поведения тонко хихикали и повизгивали, когда сальные ладони мужчин лапали их тела. Сам господин ел молча, изредка бросая косые взгляды на соседний стол. Наконец он грузно поднялся и двинулся в сторону молодых людей. Шум за его столом смолк, как по команде: все напряженно следили за действиями своего господина.

Хозяин гостиницы на долю мгновения высунулся из-за двери, но, увидев разворачивающуюся сцену, тут же исчез.

Почувствовав движение, Трис встал из-за стола, закрывая дорогу Клостеру. Тот на целую голову возвышался над молодым человеком, и вдвое превосходил его по ширине плеч.

— Я хочу пригласить эту девчонку, — ткнул пальцем в сторону Алины Варрон-ап-Ги, — присоединиться к нам. У нас весело, а за вашим столом, — пренебрежительно бросил он, — тишина и скука.

— Не стоит ребенку находиться в Вашей компании. — Миролюбиво проговорил Трис. — Она еще слишком молода.

— Молода? Как-бы не так! — Захохотал Варрон-ап-Ги. — Я имел девчонок и помоложе. Уж сам-то ты, наверняка, уже отведал ее! Пора поделиться.

— Если вы немедленно не заткнетесь, я буду вынужден применить силу. — Прошипел Трис и его глаза засияли тусклым свинцовым оттенком. Клостер тупо и недоуменно уставился на него.

— Наглый ублюдок! Прочь с дороги! — Проревел Варрон-ап-Ги и бросился на Триса. Но тот перехватил протянутую для удара руку, вывернул ее и одновременно выставил вбок ногу, делая подсечку. В результате этого нападавший с шумом повалился на пол, сломав спиной один из табуретов.

Однако Клостер быстро вскочил на ноги и выхватил меч.

— Взять ее! — Приказал он своим слугам, снова бросаясь в атаку. Его меч просвистел там, где мгновение назад была голова «наглого ублюдка». Но Трис уже присел на левой ноге, быстро повернулся и правой ногой ударил Клостера по щиколоткам. Тот снова упал, сильно ударившись затылком об обломки табурета. На этот раз поднимался он гораздо медленнее. А Трис едва успел встать на ноги, чтобы успеть отбить нападение двух головорезов. В его руке неожиданно для слуг Клостера появилась цепь с маленькими гирьками на концах, резкими ударами которой он вырвал мечи из их рук.

Ремин с успехом отражал атаку трех громил, двое из которых уже были им ранены. Шлюхи забились в самый дальний угол и наполняли помещение пронзительным визгом, который не давал Трису возможности сосредоточиться. Ударив одного из напавших на него ногой в пах, он обвил цепочкой его шею и перекинул через себя, прямо на второго бандита. Варрон-ап-Ги все еще стоял на четвереньках и мотал головой, приходя в себя. Теперь Трис получил немного времени, чтобы осмотреть поле боя. Ремин оказался хорошим бойцом и уложил одного противника, и теперь двое других уже с трудом отражали град ударов. Все было бы хорошо, если бы последний из слуг Клостера не обошел дерущихся и не схватил сзади Алину. Трис понял, что никак не успеет прийти ей на помощь.

Но подмога девочке не потребовалась. Бандит обхватил ее за шею и за талию, оставив на какие-то доли мгновения свободными руки. И Алина не упустила свой шанс. Она выхватила нож, висевший на поясе слуги и, по-кошачьи извернувшись, воткнула его в бок обидчика. Тот от неожиданности вскрикнул и разжал руки. Алина ударила его ножом еще раз, прямо в грудь. Трис не смог увидеть, чем все кончилось, потому что Клостер наконец-то поднялся и попытался бросить табурет ему в голову. Трис пригнулся, и тяжелый снаряд поразил фехтовавшего с Ремином слугу, сбив того с ног.

Оставшись благодаря Клостеру один на один с последним врагом, Ремин отвесил своему неожиданному соратнику шутовской поклон. Варрон-ап-Ги зарычал от досады, словно раненый слон, но, получив от Триса удар гирькой в висок, снова завалился на пол. Поняв, что дело плохо, выбравшийся из-под своего поверженного товарища противник Триса выскочил в открытую дверь. Одновременно с этим клинок Ремина пронзил последнего из головорезов.

Трис выскочил на улицу, преследуя убежавшего слугу, но в наступившей темноте того уже не было видно. Вернувшись, он обнаружил шесть тел на полу, три из которых не подавали признаков жизни. Двоих головорезов убил Ремин, одного — Алина. Повернувшись к шлюхам в углу, Трис молча указал им на дверь. Они исчезли так быстро, словно просто растаяли в воздухе.

Алина стояла над поверженным врагом, все еще держа в руках окровавленный нож, и мелко дрожала. Трис подошел и ласково погладил по голове. По телу девочки прошла судорога. Она отбросила оружие и, прижавшись всем телом к Трису, сквозь слезы зашептала:

— Я не хотела, клянусь, не хотела. Но он схватил меня там, где нельзя трогать…

— Успокойся. — Трис сжал руками плечи девочки и немного отстранил ее, чтобы посмотреть в глаза. — Ты все сделала правильно. На добро всегда отвечай добром, на грубость — грубостью, на коварство — коварством, на жестокость — жестокостью.

— Оказывается, ты умеешь вырезать ножом не только куклы! — Ремин весело подмигнул, вытирая кровь с клинка и пряча его в ножны. — Поздравляю с боевым крещением! Это дело надо отметить. Эй, хозяин!

Тотчас же появился пухлый хозяин гостиницы, подобострастно улыбаясь. Он долго жил в страхе перед Варроном-ап-Ги и его людьми, но два молодых человека и девочка, неожиданно победившие его прежних мучителей, внушали теперь еще больший ужас.

— Что прикажете, господа? — Толстяк совершил невозможное, согнувшись в поклоне почти до земли.

— Сколько комнат они занимали? — Трис показал на лежащие тела.

— Три, господин.

— Ты еще кого-нибудь ждешь сегодня?

— Нет, господин. Из-за того, что здесь жил Варрон-ап-Ги, все остальные постояльцы разъехались.

Трис хотел напомнить толстяку, что их-то он принял, не предупредив о дурной славе своих жильцов, но передумал.

— Отнеси тела наверх. Живых в одну комнату, мертвых — в другую.

— Прибери тут все, — добавил Ремин, — и снова неси еду. Мы успели проголодаться.

Появились несвежие служители гостиницы, в том числе и знакомый конюх. Они выполнили распоряжение Триса, который лично проследил за перемещением подававших слабые признаки жизни Клостера и двух его громил. Потом Трис выставил из комнаты с полуживыми телами удивленных слуг и заперся изнутри.

Тем временем следы сражения были убраны, и на столе перед Ремином и Алиной появились свежие кушанья. Теперь-то уж им подали самое лучшее: апельсины, виноград, сушеные дыни и абрикосы, нежное мясо барашка и, конечно, лучшее вино. Вскоре сверху спустился Трис, едва заметно пошатываясь от усталости. Хозяин долго сопел и стонал, пока не решился задать вопрос:

— Я еще не вызвал солдат и ничего не сообщил коменданту, хотя обязан был это сделать. Вы прикажете?

— Утром. — Отрезал Трис, наливая себе полную кружку вина. — Утром, когда мы уедем, ты пойдешь к коменданту и скажешь, что благородный Клостер Варрон-ап-Ги и его люди передрались из-за женщин. Трое погибли, трое всю ночь провалялись без сознания. Нас ты не видел, и никогда не слышал, что где-то есть такие люди. Ясно?

— Все понял, господин. — Толстяк замялся. — Только когда Варрон-ап-Ги придет в себя, он меня сразу разоблачит.

— Клостер Варрон-ап-Ги подтвердит все твои слова. — Веско сказал Трис и так посмотрел на хозяина «Трех разбитых горшков», что у того сразу пропало желание узнавать подробности.

— За первый бой будущей великой воительницы! — Поднял чашу с вином Ремин. — И за ее первую победу!

— Которая не доставила «воительнице» ни капельки радости. — Тихо добавила Алина, пригубив разбавленное водой вино.

Друзья начали праздничный ужин. Слуги, словно тени, мелькали по комнате, поднося новые тарелки с фруктами и овощами. Трис кинул им несколько серебряных монет, но даже и без всякой оплаты те готовы были пресмыкаться перед сильными мира сего.

— Трис, можно посмотреть на оружие, которым ты уложил Варрона-ап-Ги? — Попросил Ремин.

Тот сделал левой рукой едва уловимое движение, и из его рукава в ладонь легко, словно серебристая змейка, скользнула цепь. Он положил оружие на стол и сказал:

— Длина цепочки должна быть точно в половину расстояния между разведенными в ширину руками ее владельца. У нас такую цепочку с гирьками на концах называют «манрикигусари».

Ремин сжал в кулаке один конец цепочки и попытался покрутить ею, как это делал Трис во время сражения. Но цепь внезапно обернулась вокруг его руки, и Ремин едва успел увернуться от гирьки, летящей в голову. Возвращая цепь Трису, он заметил:

— Опасная вещь, непослушная. Мне привычнее меч или копье. А тебе, я вижу, и оружия не надо, ты голыми руками воюешь хоть куда. Я даже и не слыхал, что люди могут победить вооруженных мечами воинов при помощи одной цепочки.

Триса так и подмывало прочитать друзьям лекцию о развитии боевых искусств на Земле после Перехода Этла-Тиды. Ведь цивилизация Этла-Нитов практически не имела представлений ни о единоборствах ни, тем более, о рукопашном бое. Однако он ограничился фразой:

— Я не люблю потасовки, но если приходится защищаться, то действую быстро и эффективно.

— Научите меня драться. — Внезапно попросила Алина, внимательно слушавшая разговор двух воинов.

— Дерутся пьяные ублюдки вроде этих. — Ремин показал взглядом наверх, не то указывая на комнаты, где лежали побежденные злодеи, не то намекая на их души, отбывшие в лучший мир. — Дерутся те, кто не обучен ведению боя. А мы — сражаемся. Сражаемся, когда вынуждены защищать свою честь и свою жизнь. И поэтому побеждаем.

— Тогда научите меня сражаться.

— Научим. — Одновременно сказали Трис и Ремин и, переглянувшись, рассмеялись над этим совпадением.

Глава 4. Трис.

— Наконец-то я могу отдохнуть. — Блаженно выдохнул Трис, падая на кровать. — Никто даже представить не может, как я устал за эти семь дней.

— Я могу. — Робко вставила Алина, входя в комнату с очищенным апельсином. — На, возьми.

— Спасибо. Спасибо и за апельсин, и за заботу, и за сочувствие. Но мне сейчас нужен только сон. Сутки сна, и я приду в норму, а потом примемся за все остальные дела. Не возражаешь? Сможешь потерпеть со своими вопросами?

— Я терпела тринадцать лет. — Строго заметила Алина. — И могу подождать еще сутки. Тем более, что теперь мне надо отдать приказы слугам. — Выходя из комнаты и тихо прикрывая дверь, она бросила на Триса взгляд, полный глубокой благодарности.

Засыпая, Трис цинично подумал, что тринадцатилетнее заточение пошло бы на пользу многим его знакомым по прежней жизни на Земле…

Как и говорил Ремин, сегодня утром они прибыли в Этла-Тиду. Город появился перед ними внезапно. Путешественники выехали из-за поворота дороги, которая огибала высокую гору, и их взорам предстали массивные каменные стены в восемь-десять человеческих ростов.

Место для постройки столицы было выбрано чрезвычайно удачно. Огромные скалы, словно руки гиганта, охватывали кольцом просторный залив, оставляя только неширокий проход в открытый океан. Этот залив был как бы продолжением устья величественной полноводной реки Ре-Тилач. Скалы, которые так и называли «Руками великана», и множество островов, вытянутых длинной цепочкой неподалеку от берега, создавали естественную защиту от сильных океанских ветров и штормовых волн. Это позволяло кораблям Этла-Нитов без риска преодолевать вход в залив, как бы сильно не бушевал океан вдали от берега.

Этла-Тида располагалась на высоком скалистом полуострове к северу от места впадения реки в залив, и с высоты птичьего полета выглядела почти правильным квадратом. Одним из четырех углов она была обращена к океану и с этих двух сторон к ее стенам примыкали корабельные верфи, пристани, причалы, склады и прочие постройки, относящиеся к рыболовному промыслу и морской торговле. Другие две стены защищали город с суши. Вокруг них были разбиты парки и цветущие сады.

Дальше, на невысоких холмах, раскинулись обширные кварталы построек для торговли, для хранения товаров и для ремесел, которые не могли быть размещены внутри городских стен. Тут же, среди зелени садов и парков, виднелись дома богатых купцов и аристократов, не желавших селиться внутри душного и пыльного города. Эти кварталы примерно в десять раз превосходили площадь Этла-Тиды, ограниченную стенами. Они назывались «Внешним городом». В случае опасности их жители могли найти убежище за стенами Этла-Тиды, утроив количество защитников столицы.

Как и в других городах, по углам городских стен высились мощные башни, которые, словно четыре богатыря, охраняли Этла-Тиду. Ровно посередине каждой стены находились башни поменьше, через которые проходили ворота. Входы в город были украшены барельефами, рисунками и статуями. Две башни с воротами, открывавшимися к морю, несли изображения кораблей и морских существ. Двое других ворот украшали фигуры земледельцев, охотников, строителей, воинов. От них разбегались две широкие мощеные каменными плитами дороги, Северная и Южная, проходящие через Внешний город и теряющиеся вдали среди холмов, покрытых полями, садами и поселками крестьян.

После северных лесов и небольших городков Этла-Тида ослепила путешественников многоцветием красок и оглушила гомоном многолюдной толпы. У причалов стояли десятки низких военных галер и крутобоких торговых кораблей. Через морские ворота вносили и выносили тюки, мешки, бочки, бревна и другие грузы, доставленные по морю. Через сухопутные ворота тянулись вереницы телег и повозок с продуктами крестьян и изделиями ремесленников Внешнего города.

Трое друзей влились в общий поток и проехали через Северные ворота. Стража удостоила их только мимолетного взгляда, сразу признав за благородных господ. В связи с предстоящими празднествами в честь посольства Южной Империи в Этла-Тиду за последние несколько дней проехало дворян больше, чем за весь минувший год. А у стражи были более важные дела: сбор дани с приезжих купцов и торговцев.

Ремин сразу повез друзей к дому своих родственников. По пути они миновали несколько базаров, поразивших Алину разнообразием товаров. Трис видел, как хочется девочке спрыгнуть с лошади и бросится в людское море, но в то же время как она старается сохранить достоинство и невозмутимость перед своими спутниками. Сам же Трис рассматривал город с чисто профессиональным интересом историка и путешественника.

Дома Этла-Нитов были очень похожи, их можно было разделить на три основных вида. К первому относились небольшие одноэтажные деревянные, реже каменные, домики, где жили со своими семьями небогатые люди. Ко второму типу принадлежали дома торговцев и ремесленников, гостиницы и прочие общественные сооружения. Это были двух-трех этажные строения с каменным нижним этажом и деревянными надстройками на крыше. Окна и двери этих домов выходили на улицу. На первом этаже совершались сделки, производилась торговля и прием посетителей. На верхних этажах жили владельцы здания или постояльцы, которым сдавали комнаты.

Дома третьего типа больше походили на дворцы. Они принадлежали крупным землевладельцам, купцам, военачальникам и чиновникам. Такой дом имел глухие внешние стены с одним или несколькими выходами на улицу и открытый сверху квадратный внутренний двор, куда и смотрели все окна и двери внутренних покоев. С улицы такое строение походило на небольшую крепость, а внутри поражало посетителей богатой и причудливой отделкой, отвечающей прихотливым запросам богатого владельца. Дома высшей знати Этла-Тиды имели такое же строение и некоторые — и в первую очередь Императорский дворец — занимали площадь, равную целому кварталу, а стены их превосходили высотой городские укрепления, так что создавалось впечатление, будто внутри Этла-Тиды находится несколько самостоятельных городов.

Ремин не хвастался, говоря, что дом его родственников похож на дворец. Собственно, он и был небольшим дворцом. Тетка Ремина была замужем за помощником главного хранителя казны Этла-Тиды, и семья занимала подобающее их статусу жилье.

Хозяин дома Никар-Вазам был высоким статным мужчиной с приятными манерами. Его черные кудрявые волосы местами уже тронула седина, но карие глаза светились энергией и умом. Тетка Ремина Парина-ап-Латор оказалась хрупкой и миниатюрной женщиной. Она всегда улыбалась, и от ее глаз разбегалась легкая сеть морщинок. Но это не портило ее лицо, а, наоборот, производило впечатление дружелюбия и радушия. Сразу было видно, что эти два человека давно и глубоко любят друг друга. Боги не одарили их детьми, поэтому своего племянника и его друзей они встретили с искренней радостью, выплеснув всю доброту и заботу, накопившиеся в душах.

— Как прошло путешествие? Легка ли была дорога? — Степенно интересовался Никар-Вазам, пока его жена отдавала слугам необходимые распоряжения.

— Благодарю вас, дядя, мы доехали благополучно. — Ответил Ремин. Друзья заранее договорились не рассказывать никому о своих приключениях. В нескольких словах Ремин поведал вымышленную историю о своем знакомстве с Трисом и Алиной, и о том, как Трис спас ему жизнь, остановив взбесившихся коней.

Никар-Вазам цветисто и многословно поблагодарил молодого человека за смелый поступок и предложил:

— Оставайтесь с племянницей жить здесь. Детей у нас нет и дом наполовину пустует. Вот, наконец, Ремин собрался и приехал к нам. Оставайтесь, нам так не хватает веселой жизнерадостной молодежи!

— Благодарю Вас за приглашение. — Трис тщательно подбирал слова, чтобы не обидеть отказом достойных людей, — но мы, северяне, не привыкли жить за высокими крепостными стенами. Вот если бы Вы помогли нам подобрать хороший дом во Внешнем городе, то получили бы не только нашу признательность, но и возможность ходить друг к другу в гости.

— Это очень легко сделать, мой молодой друг. Как помощник хранителя казны, я веду учет всех крупных построек города. Так что я сегодня же предложу Вам на выбор несколько домов.

— Прекрасно. Мы бы хотели уже сегодня поселиться в одном из них.

— Зачем? — Воскликнул Ремин. — Уж одну-то ночь вы можете провести здесь. Да и мне без вас будет одиноко.

— И все-таки я хочу сегодня спать уже в своем доме. А у тебя есть прекрасные заботливые родственники… И не только они… — Тише добавил Трис, давно приметивший красноречивые взгляды, которые бросала на Ремина молоденькая служанка, прислуживавшая за обедом.

Никар-Вазам послал одного из своих слуг за чиновником казначейства Этла-Тиды, отвечающего за жилой фонд. А сам тем временем усадил гостей за обеденный стол. Наконец-то путешественники могли вкусить все прелести столичной кухни. Все то, чем им приходилось питаться в гостиницах, показалось теперь грубым и невкусным. Повар Никар-Вазама блеснул перед почетными гостями своим мастерством, за что был удостоен похвалы и хозяина, и его молодых друзей. Разговор за столом так или иначе возвращался к послам Южной Империи.

— Не верю я в их добрые намерения. — Высказал свое мнение помощник главного хранителя казны Этла-Тиды. — Я лично провожал их в отведенный для пребывания дворец в центре города. Держаться они вызывающе, а на Этла-Тиду смотрят, как на уже завоеванный город. Мне несколько раз пришлось сдерживать себя… Интересно, что они собираются сообщить Императору-Магу на большом приеме через два дня? Если опять будут требовать отдать Повелителю Юга в жены Лорану, то дело может кончиться войной…

— Вы назвали принцессу просто Лораной? — Спросил удивленный Ремин.

— Да, я знаю ее с самого детства. Хорошая девушка, не испорченная властью. Но очень одинокая…

Трис увидел, как затуманились глаза Алины и подумал, что в мире очень много одиноких девушек. Одни одиноки, потому что находятся на самой вершине, не имея возможности общаться с равными. Другие — потому что отвержены людьми из-за пустых предрассудков. Третьи — потому что так и не смогли найти свою единственную любовь… или не узнали ее, гордо пройдя мимо.

После обеда Никар-Вазам велел запрячь шестиместную повозку с четверкой лошадей и лично повез молодых людей выбирать место жительства. Стража у ворот приветствовала его радостными криками. На удивленные взгляды гостей Никар-Вазам ответил:

— Помимо всего прочего, я выдаю деньги солдатам гарнизона. И делаю это честно и своевременно.

— И за это Вас любят и уважают. — Добавил Трис, получив в ответ одобрительный взгляд Никар-Вазама.

Все дома, предложенные Трису и Алине, были одинаково хороши. Алина готова была немедленно въехать в любой из них, настолько они ее поразили своей величиной и красотой. Но Трис придирчиво осматривал постройки, пока не остановился на доме, отвечающем всем его запросам.

Небольшой дворец располагался в квартале, где жили чиновники и военачальники, неподалеку от Южной дороги, так что с крыши можно было наблюдать за передвижением людей и повозок. Снаружи дворец ограждала толстая каменная стена высотой в четыре человеческих роста. Внутренний дворик был достаточно просторный. Тут росли цветы, розовые кусты и несколько декоративных пальм. Два крыла дома предназначались для хозяев. Тут располагались просторная гостиная, несколько спален, небольшой бассейн, комнаты для гостей. Другие два крыла отводились под комнаты прислуги, кухню, конюшню и подсобные помещения.

Никар-Вазам любезно предоставил в распоряжение Триса и Алины четырех своих слуг, в том числе лучшего ученика повара, чье искусство было так высоко оценено гостями, и пообещал прислать этим же вечером мебель, необходимую на первое время. Под руководством Алины слуги сразу приступили к уборке помещений от накопившейся пыли и мусора. Ремин с родственниками уехал, пообещав зайти завтра вечером, чтобы посмотреть, как обосновались его друзья.

Край солнца к тому времени уже коснулся поверхности океана. Движение по Южной дороге почти прекратилось, хотя на ночь ворота Этла-Тиды не закрывались.

Трис еще раньше, осматривая дворец, запомнил, что в одной из меленьких комнат стоит старая кровать, брошенная за ненадобностью прежними хозяевами. Он к тому времени истратил последние свои силы и не стал дожидаться обещанной мебели от Никар-Вазама. Трис удалился в наспех подметенную комнату и погрузился в глубокий сон. Он даже не стал ждать ужин, который готовил его новый повар. Закрывая дверь в его комнату, Алина еле слышно прошептала:

— Клянусь Богом-Спасителем, перенесшим Этла-Тиду в этот мир, я сделаю все, чтобы Трис был счастлив со мной. Он сделал для меня столько, что я не смогу расплатиться за всю свою жизнь…

Трис сказал Алине неправду. Он спал не сутки, а только до следующего полудня. Проснувшись, он обнаружил возле изголовья кровати вазу со свежими фруктами. Стоило Трису немного пошевелиться, как старая кровать под ним жалобно заскрипела, и тут же, словно этот скрип был условным сигналом, открылась дверь, и на пороге показалась Алина, одетая в новую белоснежную тунику и легкие сандалии. Ее черные волосы были аккуратно заплетены в косу, украшенную красными и синими лентами. Трис невольно залюбовался ее полудетской-полувзрослой прелестью и очарованием.

— Ты замечательно выглядишь, — сказал он, и щеки Алины порозовели, — Уже успела сбегать на базар?

— Нет, — смущенно ответила девочка, — я еще не выходила из дома, ждала, когда ты проснешься.

— Стоя у двери? — Поинтересовался Трис, заставив девочку покраснеть еще больше. — Что-то очень быстро ты появилась.

— Я случайно проходила мимо и услышала скрип кровати. Вот и вошла…

— Ну раз вошла, рассказывай, что нового случилось?

Алина обрадовалась возможности выговориться:

— Когда ты уже спал, приехали люди господина Никар-Вазама. Они привезли мебель. Очень красивую и дорогую. Столы, стулья, кровати, сундуки для одежды и многое другое. Еще он прислал служанку. Ее зовут Юния. Служанку для меня! Благодаря тебе меня считают благородной госпожой! Служанка принесла мне новую одежду, ту, что на мне, и еще другую, я потом покажу. Я плавала в бассейне. А потом Юния помогла мне одеться. Она причесала меня и уложила волосы. Она сказала, что у меня красивые густые волосы. Она не знает, что они были рыжими! Юния называет меня «прекрасная юная госпожа». Трис, мой господин, я не знаю как отблагодарить тебя за все… — К глазам девочки подступили слезы и она замолчала.

Трис внимательно выслушал по-детски сбивчивую и возбужденную речь девочки. Он надеялся, что Никар-Вазам прислал Алине не ту девицу, которая строила глазки Ремину. Жаль было бы лишать своего друга такой красотки. Трис слегка смутился от последних слов девочки и, заметив, что Алина вот-вот заплачет от счастья, постарался отвлечь ее вопросом:

— Где сейчас слуги и мебель?

Алина деловито стала загибать пальцы:

— Юния, моя служанка, помогает на кухне. Аркон, повар, готовит обед. Нарилон, конюх и садовник, наверное, сейчас на конюшне. Долана и Лиатор, служанки, с утра продолжают убирать дом. Мебель попроще, предназначенную для слуг, они расставили у себя еще вчера. А остальная мебель лежит во дворе.

— Почему во дворе?

Алина опять покраснела:

— Я боялась, что шум может потревожить твой покой. Мне подумалось, что ты сам распорядишься, как расставить мебель. — Она посмотрела на Триса полными надежды глазами.

Трис встал с кровати и погладил девочку по голове:

— Ты все сделала правильно. Я, эгоист, бросил на тебя столько дел и завалился спать. Но ты справилась с хозяйством лучше, чем это сделал бы я. И мебель потом расставь сама. У тебя это замечательно получится.

— Ты слишком добр ко мне, господин. Простая крестьянская девчонка, к тому же рыжая, не заслужила всего, что ты сделал.

— Ошибаешься, Алина. И не зови меня «господином». Для тебя я просто Трис, ведь ты моя «племянница». Лучше скажи, на крышу кто-нибудь ходил?

— Нет, я не разрешила. Их топот мог бы тебя разбудить.

— Тогда беги наверх и принеси сюда то, что найдешь на крыше прямо над входом.

Алина кивнула и бросилась выполнять поручение так быстро, что белая туника, словно крылья птицы, затрепетала у нее на спине. Трис сел на кровать и взял из чаши спелое сочное яблоко. Не успел он съесть и половины, как в дверях показалась девочка. У нее было удивленно-благоговейное выражение лица, а на раскрытых ладонях она держала небольшой кожаный мешочек. Трис взял его и подбросил в воздух, потом поймал. Мешочек нежно зазвенел своим металлическим содержимым.

— Эти деньги пойдут на одежду и на еду. — Сказал Трис. — Потом я достану еще.

— Ты великий маг, госпо… Трис. — Пролепетала девочка. — Я никогда не знала, что можно делать деньги из воздуха.

— Я не умею делать золото из воздуха.

— Но откуда тогда этот кошелек?

Трис вздохнул и похлопал ладонью по кровати рядом с собой:

— Садись, Алина. Пришло время серьезно поговорить.

Девочка послушно села и внимательно посмотрела на Триса, ожидая услышать интересный рассказ. Она уже привыкла к тому, что его глаза постоянно меняют цвет. Сейчас они напоминали чистейшую морскую воду, освещенную лучами солнца так, что сквозь толщу воды можно разглядеть на дне каждый камушек.

— Скажи, Алина, что ты думаешь обо мне?

— Я думаю, что ты великий маг, самый добрый, самый благородный, самый лучший. Когда ты первый раз заговорил со мной в подвале храма, я подумала, что сам Бог-Спаситель явился ко мне. Потом ты изменил цвет моих волос и сделал госпожой. Что еще я могу о тебе думать?

— Ты знаешь, откуда я появился?

— Ты сам говорил, что твои земли лежат на севере…

— Я обманывал.

— Зачем?

— При первой встрече я предупредил, что не являюсь добрым волшебником. Я обманывал и притворялся, потому что этот мир чужой для меня. Восемь дней назад я прибыл сюда со Старой Земли.

Алина потрясенно посмотрела на Триса широко открытыми зелеными глазами, в которых заполыхал изумрудный огонь. Справившись с волнением, она выдохнула:

— Ты воистину великий Маг!

— На старой Земле уже давно не осталось магии. Ее вытеснила наука. У нас прошло почти пятнадцать тысяч лет с тех пор, как исчезла Этла-Тида. Ее все давно уже считают легендой.

— Но Великий Переход произошел чуть больше тысячи четырехсот лет назад.

— Да, по вашему времени. Но Этла-Тида переместилась не только через пространство, но и через время. Я единственный, кто на Старой Земле знает правду об Этла-Тиде. И я сумел проникнуть в это Измерение при помощи изобретенных мною специальных приборов. В нашем мире люди научились путешествовать между планетами на космических кораблях. Я же присоединил к своей космической яхте неизвестные никому на Земле полуэлектронные, полумагические устройства. Так я смог пронзить ткань пространства-времени и проникнуть сюда. Но, выйдя из подпространства, мой корабль столкнулся с астероидом и взорвался. Я приземлился на севере Этла-Тиды в маленькой спасательной капсуле. У меня не осталось ничего: ни приборов, ни моего компьютера с записями, ни возможности вернуться домой.

— Зачем ты прилетел сюда?

— Я изучал историю, особенно меня интересовали легенды о цивилизации Атлантов. Я изучал магию, собирая по крохам все немногое, что еще осталось на Земле. Я хочу найти силы, которые перенесли Этла-Тиду на другое Измерение, познать их и научиться использовать.

— Но всем известно, что нашу страну перенес Бог-Спаситель, отдав за это свою жизнь!

— Прости, Алина, но о Боге-Спасителе я узнал, только попав сюда. На Земле уже давно нет никаких богов. Точнее, Бог один — это деньги.

Говорят, что когда-то, очень давно, родители читали своим детям на ночь сказки, рассказывали о Богах, о предках… А теперь у нас со всех экранов-учителей вбивают в головы одно: зарабатывай деньги, делай деньги и трать деньги, зарабатывай больше денег, чтобы потратить больше, делай очень много денег и трать, потребляй!

Поймав недоумевающий взгляд Алины, Трис осекся и уже спокойно продолжил:

— Как я завидую твоему удивлению! Ты не испорчена лицемерным, жадным, расчетливым обществом людей моей Земли. Может быть, я сам родился не в свое время и не в своем месте? Не знаю… Но я никогда не разделял целей и не понимал мыслей окружающих меня людей. Я искал знаний, истины, а находил только коммерческий расчет и науку делать бизнес…

Мои магические силы рвались наружу, но я не мог использовать их в открытую. Меня бы стали использовать все: правительство, армия, преступность. Меня разобрали бы на кусочки, чтобы изучить и попытаться поставить на конвейер производство магии. Никто не понял бы, не захотел бы даже попытаться понять, что мир слишком сложен и очень многообразен… Есть вещи, которые нельзя сделать по собственному желанию и тем более нельзя купить за деньги.

Трис помолчал и, полуприкрыв глаза, продолжил:

— Эта история началась давно, более десяти лет назад, когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе сейчас. Я рос очень скромным и застенчивым мальчиком. Мне все время казалось, что окружающие люди смотрят на меня и тихонько посмеиваются, словно знают обо мне что-то, чего я сам не знаю. Я ходил, низко опустив голову и старался держаться подальше от многолюдных мест. Меня угнетало чувство, что я не такой, как все. Пока мои сверстники вместе гуляли, играли, влюблялись, я проводил время за книгами и за компьютером.

Однажды в автобусе я поймал на себе взгляд красивой девушки. Я очень смутился, решив, что с моим лицом или с одеждой что-то неладно. Но внезапно в моей голове раздалось нечто вроде тихого шепота: «Почему этот парень так странно посмотрел на меня? Может быть, я плохо накрашена?» Я осмотрелся, ища, кто бы это мог сказать. Люди вокруг меня стояли с закрытыми ртами, но, глядя на каждого из них, я слышал в голове их шепот. И тут меня осенило: я мог читать мысли людей! Выскочив из автобуса, я долго бродил по улицам, проверяя свои способности. И чем больше я концентрировал внимание, тем громче и отчетливей раздавались голоса в моей голове.

— Неужели ты читал и мои мысли? — Залилась краской Алина.

— Нет, я быстро понял, что не очень-то хочу знать, о чем на самом деле думают люди. Это все равно, что подсматривать в щель за человеком, который думает, будто его никто не видит. Я считаю себя выше этого занятия. Я только хотел узнать, как это у меня получается и на что еще я способен. Я занялся изучением философии, религии, психологии, но не нашел там ответа. Тогда я обратился к оккультным наукам и к старинным магическим искусствам. Это, в свою очередь, вынудило меня всерьез заняться историей Земли.

Я завел знакомства с теми, кто называл себя колдунами, волшебниками и целителями. Большинство из них оказались мошенниками или людьми, которые сами нуждались в лечении. И только немногие из действительных обладателей магических способностей смогли ответить на самые простые мои вопросы и помогли найти правильный путь. В основном, я сам изучал магию по старинным фолиантам. К тому времени я уже учился в университете на историческом факультете и имел доступ к книгохранилищам и специальным компьютерным базам данных.

Меня удивило, что многие древние книги лежали невостребованными сотни лет. Развитие науки на моей планете привело к почти полному забвению оккультных знаний. И я сутки проводил за изучением забытых страниц истории Земли. Тогда я впервые узнал об Атлантиде и ее могучей цивилизации, существовавшей некогда во всем бассейне Атлантического океана…

Тем временем мои возможности стали заметно усиливаться. Путем долгих и изнурительных тренировок я смог обрести почти полный контроль над своим телом и духом. Я научился отправлять свой разум в астральные путешествия…

— Это так, как ты пришел ко мне тогда, в храме?

— Да. Теперь я мог не только слышать мысли людей, но и читать воспоминания, овладевать их знаниями. Правда, для этого требовалось затратить много сил и войти в непосредственный материальный контакт. Я научился также корректировать воспоминания людей и заставлять их выполнять мои желания.

— И ты пользовался этим? — Ужаснулась девочка.

— Да, пользовался. Я еще раз повторяю, что ты слишком хорошо думаешь обо мне. На самом деле в те годы, да и теперь, пожалуй, я не испытывал ни жалости, ни сострадания. Я возомнил себя вершителем человеческих судеб. Для научных изысканий, для снаряжения экспедиций мне нужны были деньги. Много денег. И я заставлял богатых людей переводить деньги на мои счета, естественно, что они при этом не осознавали, что поступают по моему приказу. Им казалось, что эти деньги идут на развитие науки, на благотворительность.

— Значит, и этот кошелек с золотом…

— И этот, и другие до него. Но, — поспешно добавил Трис, — я всегда брал только лишние деньги. И, как правило, деньги, нажитые нечестным путем. Вот этот кошелек, например, принес чиновник, который получил его в виде взятки за снижение пошлины на товар. Сегодня рано утром он встал с кровати, втайне от родных и слуг прокрался к нашему дому и закинул кошелек на крышу. Потом он вернулся обратно в свою теплую постель и заснул, совершенно забыв о происшедшем…

Так же и на Земле. Я не испытывал никаких угрызений совести, забирая у богачей грязные деньги. Я был одержим поисками знаний, поисками истины. Я месяцами пропадал в экспедициях, где терпел тяготы и трудности наравне со всеми. Я просиживал сутками за компьютером, анализируя и систематизируя полученную информацию. Я проектировал дорогостоящие приборы, позволяющие отыскать загадочно исчезнувшую цивилизацию атлантов. На все требовались деньги, и я их брал!

Я даже пошел на нарушение закона. Видишь ли, в нашем мире почти у всех имеются приборы для хранения и обработки информации — компьютеры. По закону, каждый владелец компьютера обязан зарегистрировать его и подключить к Мировой Электронной Сети. С одной стороны, это позволяет мгновенно получать доступ к любой открытой информации, но, с другой стороны, любой желающий может контролировать то, что ты делаешь, чем интересуешься, что планируешь. Мой компьютер был нелегальным! Никто, кроме меня, не знал о нем.

Но не только научные данные, открытия и гипотезы хранились в моем компьютере. Я долго изучал боевые искусства Земли и разработал собственную универсальную систему. Все самое лучшее, самое эффективное было тщательно отобрано и заложено в обучающие компьютерные программы. При помощи тренировок в сервокостюме виртуальной реальности я постепенно превращал свое тело в идеальную боевую машину.

— Ты когда-нибудь убивал? — Глаза Алины распахнулись, она напряженно ожидала ответ.

— Никогда. Из-за денег — никогда. Я и тогда не считал, и сейчас не считаю себя вправе лишить жизни человека, каким бы он ни был. Если меня вынуждают защищаться, я стараюсь обездвижить врага, не нанося вреда и увечий, и путем внушения заставить забыть о нашей встрече. Правда, был у меня на Земле один случай… Но я не хочу, не могу о нем вспоминать без ужаса. Когда-нибудь я расскажу тебе, но не сейчас, пожалуйста…

— Трис, как я могу осуждать тебя, или чего-нибудь требовать? Мне кажется, что ты не такой плохой, каким сам себя рисуешь. Ты спас меня, спас Ремина.

— Я хочу, чтобы ты поняла, что у меня в жизни есть цель — получение истинного знания о Вселенной и о силах, владеющих ею. Я циник и эгоист. Моя магия служит только мне! Я не верю ни в справедливость, ни во всеобщую доброту, ни в человеческую благодарность.

— А в Богов?

— И в богов не верю… Но если они все-таки существуют, то и я тогда хочу стать Богом.

Алина, справившись со своим волнением, спросила:

— Но почему ты хочешь стать Богом. Разве плохо быть человеком?

— Люди смертны, за свою короткую жизнь они не успевают познать даже самих себя, не говоря уже об окружающем мире. А я хочу знать все. Все обо всем! На пути к этой цели я не остановлюсь ни перед чем. Я привык использовать людей в своих целях. И не в моих правилах до сих пор было помогать кому бы то ни было.

— Мне кажется, ты наговариваешь на себя. Ты делаешь гораздо больше добра, чем сам желаешь признать. Я чувствую, что в глубине души ты слишком раним и нежен, и поэтому носишь броню из напускной жесткости. Неужели ты жалеешь, что спас меня? — Тихо и грустно спросила Алина.

— Нет! Милая моя девочка, конечно нет! — Решительно возразил Трис, и его бирюзовые глаза засияли теплыми огоньками. — Я никогда ни на мгновение не пожалею об этом. Наоборот, я всю жизнь мучился бы, потеряв тебя…

…Давным-давно, на Земле, Трис принял участие в конгрессе ученых-историков, проходившем в одном из крупных городов Южной Америки. Тогда он первый раз выступил с докладом о цивилизации Атлантиды и о причинах ее исчезновения.

Но солидные ученые мужи подняли его на смех. Слишком уж не укладывалась в современные научные концепции теория о перемещении огромного острова на другое Измерение. Не дослушав выступления высоколобых стариков, изощренно насмехавшихся над его фантастическим докладом, Трис вышел на улицу. Как всегда, когда у него было тяжело на душе, или требовалось поразмышлять над какой-нибудь проблемой, Трис брел прямо, никуда не сворачивая и не глядя по сторонам.

Он пришел в себя, когда уже стало темнеть. Оглядевшись, он понял, что зашел в район городских трущоб. Двое нищих стариков, один из которых был похож на потомка индейцев, грели руки у костра, разведенного в старой ржавой бочке. Трис обратился к ним:

— Господа, куда я попал и как отсюда попасть в центр? Я заплачу. — Он достал из бумажника несколько купюр.

— Он не помнит, как сюда попал! — Просипел один старик к другому.

— Ты в квартале серебряного дракона, парень. — Дружелюбно сказал старый индеец.

— Но на карте нет такого квартала. — Возразил Трис, изучивший в отеле план горда.

— Это мы, местные, так его называем. — Сказал старый индеец, и Трис не понял, кого тот считает местными: жителей трущоб или своих соплеменников. Старик продолжал:

— У на есть легенда о серебряном драконе…

— Легенда? — Переспросил Трис, который всегда интересовался преданиями и мифами, зачастую хранившими сведения о реальных событиях. — Какая легенда? — Денежные купюры из рук Триса перекочевали в карман старика.

— Мой дед рассказывал, что в древности на этом месте жило племя свободных рыбаков и охотников. Жили они мирно, с соседями не воевали, а меняли свою добычу на хлеб и ткани. Но однажды с востока приплыли низкие длинные корабли. Из них выскочили воины, закованные в железо и медь. Они убили всех мужчин, кроме одного старого шамана племени, который в это время собирал в джунглях лечебные ягоды. Солдаты связали женщин и детей. Потом они погрузили рабов на корабль и уплыли.

Оказавшись совершенно один на берегу, среди трупов соплеменников, шаман, говорят, лишился рассудка. Он совершил запрещенный предками древнейший обряд и превратился в серебряного, а, вернее, в седого дракона. Дракон полетел за кораблями и потопил их все, вместе с чужими воинами, а также вместе с женщинами и детьми своего племени. Ведь без мужчин-охотников у них не было никакого шанса выжить, а судьба пленника в чужом краю горька и жестока… Лучше смерть, чем рабство…

Убив людей, серебряный дракон вернулся на берег, лег и, изогнув шею, перекусил свое горло. Так не осталось никого из свободного племени рыбаков и охотников…

— Грустная легенда. — Подумав, оценил Трис. — Скажите теперь, пожалуйста, в какую сторону мне лучше идти?

Но ответа он так и не услышал. Внезапно послышался рев двигателей, и старики, словно крысы, юркнули в какую-то дверь, заперев ее за собой изнутри. Трис остался один посередине улицы, а из переулка прямо на него вылетела банда мотоциклистов. Они были затянуты в черную кожу, обильно усеянную цветными нашивками и металлическими заклепками. Головы закрывали глухие черные шлемы, не позволявшие разглядеть лиц. В руках они держали толстые цепи и обрезки металлических труб. Мощные мотоциклы с древними бензиновыми двигателями без глушителей обдали Триса грязью и копотью, оглушили грохотом.

Подонки обрадовались, увидев одинокую и беззащитную жертву. Их было девять. Это был их район, и они считали себя здесь полноправными хозяевами. Словно стая бешеных волков, носились они по своим охотничьим угодьям, грабя, насилуя, убивая. Молодой человек был хорошо одет и, наверняка, имел при себе немало денег. Но не только деньги нужны были бандитам. Им нужно было унизить, напугать, растоптать его, а, возможно, даже убить. Убить за то, что он непохож на них, за то, что он одет в чистую одежду, за то, что он гладко выбрит.

Трис тогда еще не очень хорошо владел приемами рукопашного боя и, собираясь утром на ученое собрание, не взял с собой никакого оружия. Его магических сил не хватило бы и на то, чтобы загипнотизировать девять человек за несколько секунд. Оставалось только одно: бежать. И Трис побежал, петляя, чтобы избежать ударов. Но человек не может убежать от мотоциклиста среди городских трущоб…

Получив удар металлической трубой по плечу, Трис упал, вскочил на ноги и снова упал от удара в спину. Поднявшись, он увидел, что подонки на мотоциклах взяли его в круг. Проезжая мимо, каждый из них старался ударить его. Сначала Трис пробовал отражать удары, но быстро понял, что проиграет этот бой: мотоциклисты быстро кружили вокруг него, стараясь нанести удар сзади. Перед глазами Триса мелькали их черные кожаные костюмы с нашитыми на рукавах и спинах волчьими головами, злобно скалившими клыки, и ему внезапно показалось, что под непроницаемо-зеркальными стеклами шлемов скрываются такие же звериные морды с плотоядно распяленными слюнявыми пастями.

Трис закричал от бессильной ярости, и в этот момент внутри него рухнула какая-то преграда. Мир вокруг словно замер, звуки изменились, сместившись в более низкий диапазон. Трис удивленно осмотрелся и понял, что он движется гораздо быстрее, чем его враги. Но тут волна бешенства окончательно захлестнула его, в глазах потемнело, и он потерял контроль над своим телом…

На следующее утро Трис сидел в зале ожидания международного аэропорта. По телевизору шел репортаж об уничтоженной банде мотоциклистов. Камера старательно демонстрировала оторванные конечности, размозженные черепа, вспоротые животы и грудные клетки. Полиция не могла дать вразумительных объяснений происшедшему, и молодая красивая корреспондентка предположила, что в городе, видимо, появился чудовищный монстр-убийца.

Трис с ужасом смотрел на свои руки, сотворившие этот кошмар. Он не помнил, как вечером добрался до своего номера в отеле, как смыл кровь, куда спрятал испачканную одежду. Именно в тот момент он первый раз испугался, представив, куда могут завести его оккультные изыскания и во что он может превратиться в результате экспериментов над собой. Это были первые и последние люди, убитые им, и воспоминание о том вечере, словно кошмарный сон, иногда возвращалось, омрачая радость от успехов и удач…

Трис увидел глаза Алины, по-прежнему доверчиво и нежно глядевшие на него, и решил, что никогда не расскажет о том случае девочке. И еще он подумал, что чистая и невинная душа этого ребенка, возможно, не даст ему скатиться в пропасть, откуда нет возврата…

Ремин приехал к своим друзьям во второй половине дня, как и обещал. К тому времени слуги под руководством Алины уже успели расставить мебель, а повар был занят приготовлением еды для дорогого гостя.

— Трис, ты уже готов к церемонии приема послов? — Прямо с порога спросил Ремин.

— Она же назначена на завтра.

— Во время Большого приема во дворце Императора-Мага, согласно указа, все присутствующие должны надеть самые лучшие и дорогие одежды, чтобы показать южанам, как богата и сильна Этла-Тида.

— Хорошо, я одену самое лучшее, хотя всегда считал, что сила страны заключается не в дорогой одежде, а в надежном оружии, твердых руках и храбрых сердцах ее жителей.

— А мне можно пойти с вами? — спросила Алина. — У меня теперь много красивых нарядов.

— Увы, Алина, — развел руками Ремин, — но дети на Большой прием не допускаются. Даже такие красивые, как ты.

— Не расстраивайся, «племянница», — успокоил девочку Трис. Зато ты с Юнией сможешь обойти завтра все рынки и базары Этла-Тиды. И возьмите с собой конюха Нарилона.

— Зачем нам этот здоровяк? Он станет сопеть и нетерпеливо топтаться, пока мы будем примерять наряды и украшения.

— Нарилон будет вас охранять, наивная маленькая госпожа. И поможет донести до дома покупки. Мне кажется, что их будет довольно много.

— Трис, ты всегда обо всем позаботишься! — Алина внезапно подскочила к своему «дяде», на мгновение обвила руками его шею и чмокнула в щеку. И тут же, смутившись и покраснев, выскочила за дверь. Издалека донесся ее крик:

— Пойду потороплю повара!

— Бывшая затворница быстро превратилась в резвую егозу! — Прокомментировал Ремин, блеснув белозубой улыбкой.

— Это наш первый поцелуй. — Словно оправдываясь, пробормотал Трис. — Понимаешь, она ведь словно заново родилась. Ей так много всего хочется испытать и перепробовать…

За ужином друзья снова заговорили о завтрашнем Большом приеме. Никар-Вазам просветил своего племянника на счет нынешнего состояния дел в Этла-Тиде, и теперь Ремин делился информацией с друзьями:

— Маг-Император Тзот-Локи почти отошел от управления государством, ограничив себя только участием в необходимых ритуалах и церемониях. Сейчас власть сосредоточена в руках его старого друга, Крон-то-Риона, который является одновременно Магом-Советником Императора и Верховным жрецом Бога-Спасителя. Говорят, что он великий маг, если даже не сильнейший из всех Этла-Нитов, то уж точно лучший в Этла-Тиде. Дядя довольно хорошо его знает и считает достойным и благородным человеком. И принцесса любит и уважает его, как своего родителя. Будь Крон-то-Рион помоложе, Тзот-Локи давно сделал бы его своим преемником. Но, к сожалению, они ровесники, и теперь оба в равной степени озабочены будущим Этла-Тиды. Молодой жене Мага-Императора осталось до родов два месяца. Вот тогда все и решиться…

Хотя судьба страны может определиться уже завтра, во время большого приема в честь посольства Южной Империи. Скорее всего, Южане будут настаивать на немедленной свадьбе принцессы Этла-Тиды и Повелителя Южной Империи. При этом Этла-Тида навсегда потеряет свою независимость, став частью единой Империи под властью чужих правителей. Если же Маг-Император ответит отказом, южане, скорее всего, развяжут войну.

Армия Этла-Тиды довольно велика, но уже более столетия не участвовала в крупных войнах. Южане же, наоборот, за последние несколько лет провели три победоносные кампании, закалившие солдат и укрепившие их боевой дух. Войско Южной Империи превосходит Этла-Тиду по вооружению и по-современному организовано. Оно делится на несколько ударных армий, самостоятельно выполняющих боевые задачи. Южане умеют воевать и побеждать, чего нельзя сказать о жителях Этла-Тиды, привыкших больше надеяться на древние традиции своей великой страны. И сейчас основной заботой Мага-Императора, а, точнее, его Советника Крон-то-Риона является создание боеспособной армии, способной отразить нападение южан…

Глава 5. Дворец.

Утро следующего дня выдалось ясным и солнечным. Трис рано поднялся и потратил немного времени за упражнениями со своей боевой цепочкой — манрикигусари. Потом он сел завтракать вместе с Алиной.

— И все-таки я тебе завидую, — сказала девочка. — Сегодня ты увидишь Мага-Императора, его сановников, принцессу. Когда я читала книги об Этла-Тиде, то и представить себе не могла, что окажусь так близко от повелителей страны. Так хочется посмотреть на них хоть одним глазком…

— Еще успеешь. Если все пойдет так, как я планирую, то скоро ты лично познакомишься с Магом-Императором. — Загадочно ответил Трис.

— Не может быть! — Воскликнула Алина. На ее лице отразились одновременно восторг, недоверие и испуг. — Тем более, что Маг-Император сразу поймет, что я — рыжая.

— Не поймет. Магия Этла-Тиды так ослабла за последние столетия, что скоро станет такой же, как на моей Земле. И потом, с каких это пор ты стала сомневаться в моих словах? — Нарочито сдвинул брови Трис.

— Я никогда не сомневалась в тебе, Трис. — Поняла его игру Алина. — Но мне кажется, что ты хочешь слишком многого… Я боюсь за тебя…

— У меня мало времени. — Трис поднялся из-за стола. — Человеческая жизнь слишком коротка.

Он долго выбирал одежду, подходящую к Большому приему. Трис собирался сделать что-то, что привлекло бы к нему внимание высших лиц Этла-Тиды. Ему нужно было подняться наверх, чтобы получить необходимые знания и полномочия. Сегодня ночью он пытался проникнуть в Императорский дворец своими привычными магическими дорогами. Ничего не получилось. Это здание, как и многие другие старинные дома, было защищено древними заклинаниями, преодолеть которые Трис так и не смог. Так что рассчитывать можно было только на свои физические силы.

Трис поборол искушение одеть свою серо-синюю одежду, единственное, что осталось у него на память о Земле. Кинжал и манрикигусари, хоть и были в свое время сделаны на Земле по его заказу, скорее принадлежали этому миру.

— Одень эту бирюзовую накидку. — Посоветовала Алина, сопровождавшая Триса. — Она подходит к твоим глазам.

— Как скажешь. — Трис особым способом завязал цепочку вокруг предплечья, чуть-чуть выпустив концы с грузиками из рукава. Кинжал он пристроил на специальном ремешке под накидкой, так что внешне выглядел совершенно безоружным.

— Ты собираешься на Большой прием в Императорский дворец, а не на бандитскую разборку в воровской квартал. — Напомнила Алина.

— Ты думаешь, между ними есть какая-то разница? — Задал вопрос Трис, заставив девочку призадуматься…

Алина проводила Триса до выхода. Перед тем как сесть на коня, он ласково погладил ладонью щеку девочки и на секунду заглянул ей в глаза. Его взгляд переливался всеми цветами океана.

— Я обязательно вернусь. Я должен вернуться. — Проговорил Трис, и Алине показалось, что он старается внушить уверенность не только ей, но и самому себе…

Еще вчера вечером Ремин договорился с Трисом, что они и Никар-Вазам вместе поедут во дворец, заранее встретившись у дома дяди. Так и произошло. Трис вежливо поздоровался с Никар-Вазамом и сказал ему цветистый комплимент по поводу небесно-голубой, расшитой серебром мантии.

— Ее специально к этому случаю сшила моя жена. — Гордо ответил тот, и Трис в глубине души немного позавидовал этому человеку, довольствующемуся простыми радостями жизни и не бредящему мечтой об абсолютном знании.

В Императорский дворец они пошли пешком, так как дом Никар-Вазама находился недалеко от центра. Многие знатные Этла-Ниты шли рядом с ними, стремясь занять места до прибытия посольства Южной Империи.

Дворец был огромен. Он занимал площадь, равную четырем кварталам, его стены и башни по высоте намного превосходили саму Этла-Тиду. Фасад дворца с главными воротами выходил на центральную Храмовую площадь столицы. Он был украшен фресками и цветными рисунками, изображавшими различные сцены из жизни Этла-Нитов: сбор урожая, охоту, мореплавание, сражения. На постаментах вдоль стены стояли статуи сфинксов и грифонов, словно защищая дворец своими могучими телами и древней магической силой. На третьем этаже, справа от входа, находилась открытая колоннада — так называемый «Императорский балкон», откуда повелители Этла-Тиды наблюдали за жертвоприношениями, парадами и другими торжествами на Храмовой площади.

Внутри дворцового комплекса, прямо за входом, под открытым небом располагалась площадь для приемов, вымощенная белыми мраморными плитами. С четырех сторон она была окружена трехэтажными галереями, поддерживаемыми массивными колоннами, также вытесанными из белого мрамора. От галерей расходились широкие коридоры, ведущие во внутренние помещения дворца. Около каждого такого коридора стояло по два солдата — Императорских гвардейца, блистающих начищенными медными кирасами и шлемами.

С противоположной от входа стороны на площадь из глубины внутренних покоев спускалась лестница с широкими ступенями. Посередине спуска лестница прерывалась площадкой, с двух сторон которой стояли изваяния вставших на задние лапы грифонов…

Пока Трис и Ремин, задрав головы, рассматривали барельефы и рисунки, украшавшие все этажи дворца, Никар-Вазам рассказывал его историю:

— Этот дворец является точной копией дворца древней Этла-Тиды, перенесенной на острове в этот мир. Когда после Катастрофы она превратилась в Проклятый город, новый Маг-Император собрал со всей страны самых лучших строителей, каменщиков, резчиков и художников. Тридцать семь лет они строили новую Этла-Тиду, Императорский дворец и Главный храм Бога-Спасителя. Маг-Император очень торопился, потому что боялся, что умрут люди, видевшие истинную Этла-Тиду, ведь все планы и чертежи были потеряны во время Катастрофы… Сам он умер через неделю после торжеств в честь окончания строительства новой столицы…

Трис был в восхищении. Сбылись его самые фантастические мечты. Он стоял в центре Этла-Тиды, во дворце Императора. Со всех сторон его окружали знатные Этла-Ниты, с которыми здоровался и раскланивался Никар-Вазам, представляя своего племянника и его друга. Трис жадно впитывал каждую мельчайшую деталь происходящего и поэтому не сразу почувствовал, как что-то теплое и мягкое касается его ног.

Трис посмотрел вниз и увидел маленькую изящную кошечку, трущуюся о его ноги. Ее короткая блестящая шерстка имела красивый коричнево-черный черепаховый окрас, а на шее была надета тонкая золотая цепочка, украшенная синими драгоценными камнями. Трис знал, что к кошкам Этла-Ниты относятся с большим почтением, хотя и не обожествляют их, как древние египтяне. Дело в том, что большие запасы зерна в земледельческих государствах постоянно подвергаются нападению грызунов, и только кошки могут уберечь их от порчи и уничтожения. Поэтому маленьких хищников любили и почитали, как защитников и хранителей запасов продовольствия.

Трис взял кошечку на руки и почесал ей подбородок. Та замурлыкала и устроилась поудобнее, подставив ласковым человеческим пальцам шею и щеки. Трис задумчиво поглаживал животное, вспоминая об оставленном на Земле коте, может быть, самым верном и преданном своем друге. Сколько ночей провели они вместе! Когда Трис погружался в виртуальный мир компьютерных тренировок, или когда бывал поглощен изучением древних фолиантов, кот всегда дремал рядом, словно оберегая безопасность и покой своего хозяина. Сейчас он жил в самом лучшем кошачьем питомнике, куда устроил его Трис, улетая в космос. Денег на банковском счете должно было хватить не только до конца жизни кота, но еще и остаться для его потомков…

— Где моя Мирмира? — Раздался громкий девичий голос, прервав воспоминания Триса. — Кто видел мою кошечку?

Подняв глаза, Трис обнаружил перед собой несколько красивых юных девушек, блиставших прекрасными нарядами. Но только одна из них целиком заняла его внимание.

Девушка была так красива, что Трис даже засомневался, может ли природа создать где-нибудь еще подобное совершенство. Она была стройна и высока, так что ее темно-янтарные миндалевидные глаза оказались почти на одном уровне с бирюзовыми глазами Триса. Черные шелковистые волосы были уложены на голове причудливыми завитками, украшенными золотыми заколками с крупными сверкающими бриллиантами, что делало прическу похожей на кусочек звездного неба. Тонкий нос с небольшой горбинкой говорил о благородстве и некоторой надменности. Но нежные губы, изогнутые, словно лук Амура, свидетельствовали о чувственности и душевности.

Девушка была одета в длинную, до щиколоток, белоснежную тунику из тонкой шерстяной ткани. По краям одежды шел сложный узор из красных и золотых нитей. На длинной тонкой шее блистало ажурное золотое ожерелье, украшенное бриллиантами и рубинами. На руках и ногах девушка носила изящные тонкие браслеты, также из золота и драгоценных камней.

Другие молодые красавицы, окружавшие эту девушку, и одетые не менее роскошно, показались Трису лишь слабым ее отражением, подобно тому, как не может сравниться величественное солнце с самыми яркими электрическими лампочками.

Девушка в это время тоже разглядывала Триса, отмечая и его хорошо сложенную фигуру, и приятные черты лица, и идеально подогнанную одежду. Ее взгляд слегка скользнул по Ремину, а Никар-Вазама она приветствовала кивком головы и радостной улыбкой, словно старого знакомого. Кошечка на руках Триса открыла глаза и повернула уши в сторону своей прекрасной хозяйки.

— Мирмира, немедленно иди ко мне. — Строго сказала девушка, хотя этот тон совсем не подходил ее бархатному грудному голосу. Протянув руки, она забрала зверька.

Трис был совершенно неподвижен, настолько он оказался потрясен красотой этой девушки. Обнимая кошку, руки девушки на мгновение коснулись рук Триса, и он до сих пор ощущал тепло ее пальцев в местах прикосновения.

— Трис, перед тобой стоит принцесса Лоранон-Локи-Нея. — Послышался возле уха шепот Никар-Вазама, и в спину Триса ткнулся его кулак. — А рядом с ней стоят подруги — дочери дворян, жрецов, военачальников.

— Я не хотел обидеть вашу любимую кошку, принцесса. — Очнувшись, поклонился Трис. — Наоборот, я постарался доставить ей удовольствие.

— Я это заметила. — Смягчилась Лорана. — Дело в том, что до сих пор никого, кроме меня, Мирмира к себе не подпускала. Что в Вас такого особенного?

— Не знаю, право, чем я понравился Вашей Мирмире. — Развел руками Трис. — Может быть, это запах северных ветров привлек ее, а может, она умеет читать сокровенное в душах людей.

— Так Вы с севера?

— Да, Ваше Высочество. — Выступил вперед Никар-Вазам. — Позвольте представить Вам моего племянника Реасона-Миновара-Медона, сына владельца земли Акиной и нашего общего друга Трисмегиста-Аттона-Тониана, также на днях прибывшего с севера.

— Очень рада знакомству. — Ответила Лорана, вновь скользнув взглядом по покрасневшему Ремину, и снова обратилась к Трису. — Так что Вы сказали о душах?

Трис не успел ответить, как кошка, до того спокойно сидевшая на руках принцессы, внезапно прыгнула, словно напуганная чем-то. На тыльной стороне ладони Лораны показались четыре кроваво-красных царапины, оставленных острыми как бритвы кошачьими коготками.

— Ну вот. — Спокойно сказала Лорана, глядя, как набухают кровавые капельки. — Опять отец скажет, что я веду себя недостойно и отправит заживлять рану к магу-лекарю.

— Это моя вина, Ваше Высочество. — Сказал Трис. — И я могу ее исправить.

— Каким же образом?

— Позвольте мне взять Вашу руку.

Лорана протянула оцарапанную руку, и Трис осторожно, словно хрупкую драгоценность, сжал ее между своими ладонями. Он умел заживлять раны, и сейчас совершал отработанный до автоматизма ритуал, не переставая любоваться красотой своей восхитительной пациентки.

— Как горячо! — Воскликнула принцесса.

— Простите меня, Ваше Высочество, я очень торопился загладить свою вину. — Трис разжал ладони.

— Вы загладили не только вину, но и мою кожу! — Парировала Лорана, разглядывая руку, на которой не осталось ни малейших следов пореза. — Невероятно! Вы сделали это в двадцать раз быстрее, чем мой лекарь.

— На севере нам приходится часто практиковаться.

— А что еще умеют делать в северных провинциях?

— Все, что пожелает Ваше Высочество.

Лорана еще раз насмешливо оглядела с ног до головы Триса

— Волшебники с севера принципиально не носят с собой оружие? — Поинтересовалась она.

— У меня есть оружие, — честно объяснил Трис, совершенно очарованный Лораной, — но я обычно скрываю его под одеждой и извлекаю только при необходимости.

И только сказав это, он понял, насколько неприлично-двусмысленной должна показаться эта фраза принцессе, не знающей о манрикигусари и кинжале. Действительно, глаза Лораны гневно вспыхнули, она резко развернулась на каблуках и, высоко подняв подбородок, удалилась к другим гостям. Следом за ней двинулась толпа подруг и приближенных.

«Ты — болван, — услужливо подсказал Трису внутренний голос. — Хочешь стать Богом, а с девушками разговаривать так и не научился!» «Заткнись, и без тебя противно!» — Ответил ему Трис. Повернувшись, он увидел взгляды Ремина и Никар-Вазама. Трис пожал плечами и сделал гримасу, как бы говоря им: «Вот такой я идиот!» Однако про себя он отметил восторженно-благоговейный взгляд, которым провожал Ремин уходящую принцессу Лорану…

В это время рев труб и барабанная дробь наполнили дворец.

— Идет посольство великой и могучей Южной Империи! — Объявили герольды.

Взгляды всех присутствующих обратились к воротам дворца, через которые двигалась красочная процессия. Впереди на кроваво-красной двухколесной колеснице, запряженной четверкой лошадей, ехал седобородый благообразный старик в сине-черной мантии. С двух сторон колесницы гарцевали на прекрасных конях два всадника. Тот, что ехал справа, был весьма невысокого роста, кудрявый и черноволосый. Он носил малиновую тунику и высокие, до колен, сапоги из светло-коричневой кожи. За его спиной виднелась рукоять длинного двуручного меча.

Другой всадник являлся полной противоположностью первого. Массивная фигура, с трудом втиснутая в фиолетовую тогу, казалось, заставляет крепкого коня приседать на задние ноги. Бугрящиеся мускулы ног и плечевого пояса вызвали среди Этла-Нитов испуганно-восхищенный шепот. Квадратное лицо с грубыми чертами имело неестественный для Этла-Нитов красный цвет. Надменные взгляды, который бросал на дворян Этла-Тиды этот человек, были полны самодовольством и нескрываемой угрозой.

Позади трех главных посланников южного соседа шли слуги. Они несли большой деревянный сундук и вели за поводья шесть легконогих стройных коней, подобных тем, на которых красовались всадники.

Соблюдая ритуал, послы на условленном месте спешились. При этом здоровяк заметно покачнулся и сохранил равновесие, только оперевшись на плечи услужливо подскочивших слуг.

— Он же пьян. — Тихо сказал Трис Никар-Вазаму.

Это поняли все собравшиеся. По двору прошла волна тихого шелеста:

— Неслыханно!

— Небывалое оскорбление.

— Надо немедленно прекратить прием.

— Как они посмели!

Никар-Вазам шепнул Трису и Ремину:

— Я еще ни разу не видел Второго помощника посла Долор-то-Рона трезвым. Маг-Император тоже знает об этом. Большой прием не будет остановлен.

Но Триса больше заинтересовал коротышка в малиновом. Южанин шел необычной вихляющей и расхлябанной походкой, словно марионетка, дергающаяся в руках нетрезвого кукловода. Его длинные, почти до колен, руки свободно болтались в такт движению. Ни грамма жира не было на теле коротышки! Только кости, мускулы и кожа. Острый проницательный взгляд колючих глаз из-под низкого лба быстро пробегал по лицам людей. «Опытный боец, — профессионально отметил Трис, — очень опасный.»

Словно прочитав его мысли, Никар-Вазам сказал:

— Тот, что идет справа — Первый помощник посла Греан-Мор. Он считается лучшим фехтовальщиком из всех Этла-Нитов. Ни в Южной Империи, ни в Этла-Тиде, ни в восточных странах нет никого, кто по своей воле осмелился бы скрестить с ним мечи.

И снова торжественно затрубили трубы.

— Идут Император-Маг Этла-Тиды Тзот-Локи и Маг-Советник, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион.

По лестнице с другой стороны дворцовой площади спускались высшие правители Этла-Тиды. Дойдя до широкой площадки между грифонами, они остановились и сели на подставленные слугами троны из золота и серебра.

Маг-Император Тзот-Локи, действительно, казался очень старым, гораздо старше своего возраста. Его длинная белая борода и прямые, до плеч, седые волосы были тщательно расчесаны и уложены, производя впечатление некоего древнего величия. Высокий лоб и большой нос с горбинкой говорили о мудрости и благородстве. Ярко-синие глаза из-под кустистых бровей смотрели не по годам живо и проницательно. Он был одет в темно-синюю мантию, которая полностью скрывала его фигуру, оставляя открытыми только голову и кисти рук. Голову венчала массивная золотая диадема, обильно усыпанная сияющими на солнце драгоценными камнями.

Крон-то-Рион, хотя и был ровесником Мага-Императора, выглядел гораздо моложе. Его черные волосы и бороду, постриженные в точности как у Тзота-Локи, лишь местами тронула седина. Темно-карие глаза за несколько мгновений обежали собравшихся на площади людей, и Трис невольно отвел глаза, поняв, что Крон-то-Рион использует магические силы, стараясь почувствовать общее настроение дворян Этла-Тиды. На коричневой мантии Мага-Советника на золотой цепи висел небольшой каменный диск с древними письменами. А в руке он сжимал длинный посох из сучковатого дерева с молочно-белым хрустальным шаром наверху.

— А где же молодая жена Мага-Императора? — Спросил Ремин у Никар-Вазама.

— Каррил-Томитек-Тилан находится в дальних комнатах дворца. Крон-то-Рион решил, что встреча с коварными южанами может быть опасна для нее. Неизвестно, что они могут предпринять, чтобы избавиться от будущего законного наследника Этла-Тиды.

Герольд Императора провозгласил:

— Маг-Император Этла-Тиды рад приветствовать в своем дворце посольство Южной Империи. Добро пожаловать, Посол Южной Империи Великий Маг Юнор, Первый помощник посла Греан-Мор и Второй помощник посла Долор-то-Рон!

Старый Посол Юнор со своим герольдом подошли к нижним ступеням лестницы:

— От имени Повелителя Южной Империи Горвана, — начал герольд, — Великий Маг Юнор и его помощники передают Магу-Императору Этла-Тиды пожелания здравствовать и властвовать!

— Маг-Император благодарит Повелителя Горвана и спрашивает, чем вызвано прибытие в Этла-Тиду столь высокого посольства?

Все присутствующие на площади напряженно замерли, ожидая ответ, который решит дальнейшую судьбу государства. И в наступившей тишине прозвучали слова самого Посла Юнора, на этот раз не прибегнувшего к помощи глашатая:

— Повелитель Южной Империи просит руки твоей старшей дочери, принцессы Лоранон-Локи-Неи. В качестве приданого он рассчитывает получить права на владение Зеленой долиной. А после смерти Мага-Императора, да отдалит Бог-Спаситель этот печальный день, Повелитель Горван возродит под своей мудрой и сильной властью единое государство Этла-Нитов!

Дворяне Этла-Тиды возмущенно зашумели. Все то, о чем говорили они последние месяцы, стало жестокой реальностью. Многие также отметили слова Великого Мага Юнора о «старшей дочери». Ведь принцесса Лоранон-Локи-Нея была пока единственным ребенком Тзота-Локи, а до появления на свет дитя от второй жены оставалось целых три месяца. Неужели послам южан было известно что-то определенное, или же они вели искусную игру?

А посол тем временем продолжал:

— В качестве свадебного подарка Повелитель Горван преподносит своей невесте сундук с нарядами и украшениями для свадебной церемонии и шесть знаменитых южных скакунов, чтобы она поторопилась прибыть на встречу к своему будущему супругу.

Крон-то-Рион что-то шепнул своему герольду и тот громко прокричал, стараясь перекрыть шум толпы:

— Как скоро ожидает Повелитель Горван услышать ответ Мага-Императора?

Над площадью вновь повисла тишина.

— Посольство Южной Империи, — опять ответил сам Юнор, — будет ожидать положительного ответа в Этла-Тиде. Но должен предупредить, что если через три недели мы не вернемся в Лирд — Столицу Южной Империи, Повелитель Горван расценит это как оскорбление его страны и вынужден будет силой добиться уважения.

Война! Это слово словно зазвенело в гробовой тишине, царящей на площади. О войне много говорили в последнее время, но когда она столь четко и явно обозначилась, большинство дворян Этла-Тиды, не воевавшей почти столетие, оказалось к ней морально не готово.

И только один голос, наполненный едва скрываемой горечью и яростью, раздался в тишине:

— Может быть, Повелитель юга Горван хочет узнать и мое мнение?

Все взгляды обратились наверх, где на галерее, в окружении своих прекрасных подруг, стояла принцесса Лорана.

— У нас на юге. — Проревел в ответ Второй помощник посла Долор-то-Рон, грубо оттолкнув слуг, поддерживавших его, — женщина не имеет права подавать голос, пока ее не спросит мужчина.

— Слава Богу-Спасителю и Богине Вестиде, что мы живем не на юге. — Насмешливо ответила девушка.

Красное лицо Долор-то-Рона стало совершенно пунцовым:

— Это не надолго, красотка! Мой господин быстро научит тебя повиноваться. И я ему в этом охотно помогу.

Дворяне Этла-Тиды онемели от таких неслыханных оскорблений. Их руки непроизвольно легли на рукояти мечей. Но всех опередил Трис, громко, так чтобы все на площади могли слышать, сказавший:

— Как смеет эта красномордая пьяная свинья оскорблять благородную принцессу в ее доме?

Долор-то-Рон перевел мутный взгляд с Лораны на строй дворян.

— Кто это сказал? — Грозно промычал он.

— Я! — Трис вышел из толпы и встал перед Вторым помощником. — И добавлю, что у нас на севере, в отличие от юга, гости соблюдают приличия. А про таких как ты, говорят: «Посади свинью за стол, она положит на него ноги».

Смех сотен людей потряс Императорский дворец, снимая напряжение и вселяя храбрость в сердца колеблющихся.

Насмешку Долор-то-Рон перенести не смог. Он стряхнул со своего локтя руку Греан-Мора, пытавшегося удержать своего товарища, и приблизился к Трису.

— Возьми свои слова обратно, щенок, а не то я вобью их тебе в глотку вместе с зубами и языком! — Проревел Второй помощник, обдав Триса отвратительной волной перегара. Он навис над молодым человеком, словно вставший на дыбы рассерженный медведь.

— Еще на севере про таких говорят: «Молодец — против овец, а против молодца — сам овца». — Прямо в лицо гиганта рассмеялся Трис.

Новая волна смеха прокатилась по площади. Долор-то-Рон сверху вниз посмотрел на насмешника и на удивление спокойно сказал:

— Раз ты безоружен, щенок, то и я проучу тебя только кулаками.

И Второй помощник посла левой рукой нанес Трису сокрушительный прямой удар в челюсть. Трис с легкостью мог отклониться или блокировать атаку, но не стал делать ни того, ни другого. Наоборот, почти не почувствовав боли, он нарочно покачнулся и сделал шаг назад, словно от сильного потрясения. Ему было нужно, чтобы все видели, что не он ударил первым, и тогда его ответные действия будут рассматриваться, как самозащита.

Долор-то-Рон с довольной ухмылкой двинулся вперед и попытался ударить своего обидчика еще раз, уже правой. Тогда Трис левой рукой перехватил кисть противника и, резко подняв вверх, завернул за спину так, что у того хрустнули суставы. Одновременно он сделал шаг в сторону, словно обходя противника слева. Теперь ему открылся незащищенный бок Долор-то-Рона, и Трис нанес молниеносный удар правой рукой прямо в почку.

Внутри второго помощника посла что-то глухо булькнуло. Трис разжал захват и Долор-то-Рон рухнул ему под ноги, позеленев от боли и жадно ловя открытым ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Трис нагнулся над поверженным противником и тихо сказал ему:

— Боюсь, что теперь Ваш лекарь категорически запретит Вам употреблять какие-либо спиртные напитки до конца и без того Вашей недолгой жизни…

И в то же мгновение позади раздался яростный рев. Трис быстро повернулся и увидел одного из слуг Долор-то-Рона, бросившегося на него с длинным кинжалом. Нападавший почти не уступал ни ростом, ни налитыми огромной силой мускулами своему господину. Говорили также, что этого слугу и его хозяина связывают чувства несколько более сильные и глубокие, чем дружба, но Трис об этом тогда не знал, да и думать о чем-либо было уже некогда. У него оставалось всего несколько мгновений, чтобы парировать удар кинжалом, и едва ли кому-нибудь из Этла-Нитов удалось избежать смерти в подобной ситуации.

Но Трис двигался стремительно, словно тень, ускользающая при включении света. Он выхватил манрикигусари, взмахнул рукой, и цепочка — живая серебристая змейка — плотной рукавицей обернула его правую ладонь. Кинжал уже почти коснулся груди Триса, когда защищенная рука перехватила лезвие и вырвала оружие у ошеломленного противника. Слуга еще продолжал по инерции двигаться вперед, когда Трис легким движением скользнул за его спину. Еще один взмах рукой, и цепочка обернулась вокруг бычьей шеи противника, а удар ногой под колени вывел его из равновесия. Слуга упал на колени, и его тело наклонилось вперед на половину прямого угла, однако он не мог упасть, удерживаемый цепью, врезавшейся в горло.

Несколько мгновений онемевшие от изумления Этла-Ниты наблюдали необычную картину: огромный слуга Долор-то-Рона уподобился псу, вставшему на задние лапы и рвущемуся с поводка; руками он беспомощно хватал воздух, хрипел, наливался пунцовой краснотой. Наконец, Трис отдернул манрикигусари, и она послушно свернулась у него в руке, а освобожденный гигант рухнул без сознания лицом вниз.

— Лучше не вставай, — процедил сквозь сжатые зубы Трис. — Не вставай…

Тот не встал. И больше никто из посольства Южной Империи не сдвинулся с места.

Трис огляделся и увидел напряженно застывшие взгляды потрясенных Этла-Нитов. Никто не мог понять, как молодой человек среднего роста смог за несколько мгновений одержать победу над двумя могучими опытными воинами. Из всей толпы Трис выделил оценивающий взгляд Мага-Советника Крон-то-Риона и восторженные глаза принцессы Лораны, стоящей у входа в один из коридоров на втором этаже. Встретив взгляд серых глаз Триса, принцесса немедленно скрылась, мелькнув в полутьме коридора своей белоснежной туникой.

В зловещей тишине раздался голос Первого помощника посла Греан-Мора:

— Я вызываю тебя на поединок чести, молодой дворянин. Завтра, на Главной площади, я буду иметь удовольствие снести тебе голову своим мечом.

— Взаимно! — Коротко ответил Трис, все еще глядя наверх.

Вокруг Триса образовалось пустое пространство, словно вокруг покойника. Крон-то-Рион что-то тихо говорил Магу-Императору Тзоту-Локи. Выслушав Мага-Советника, тот согласно кивнул головой. Герольд провозгласил:

— Завтра утром состоится поединок чести между Первым помощником посла Южной Империи высокородным Греан-Мором и дворянином Этла-Тиды благородным Трисмегистом-Аттоном-Тонианом. По традиции, завещанной предками, соперники будут драться на дуэльных мечах обнаженными по пояс. Им запрещено пользоваться магией и каким-либо другим оружием. За соблюдением правил поединка будут следить Посол Южной Империи Великий Маг Юнор и Маг-Советник Этла-Тиды, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион.

Посольство Южной Империи гордо удалилось. Слуги унесли стонущего Долор-то-Рона и увели своего товарища, который все еще продолжал тяжело дышать и растирать пальцами багрово-синюю полосу вокруг шеи.

Большой прием продолжался. Глашатаи выкрикивали имена вельмож, которые поднимались по лестнице к трону Мага-Императора, чтобы получить благодарность и награду за хорошую службу, или услышать порицание за нерадивость. Постепенно вокруг трона собралось около дюжины высших сановников, с которыми Тзот-Локи обсуждал какие-то важнейшие вопросы, а Советник Кронто-Рион тем временем тихо и незаметно покинул Большой прием.

Старики-дворяне, в основном офицеры, тихо шептались по углам, обсуждая инцидент, а Трис оказался окружен толпой восторженной молодежи. Каждый старался сказать ему что-то одобрительное или дать совет по поводу предстоящего поединка. К Трису через плотную стену людей безуспешно старались пробиться Ремин и Никар-Вазам.

Трис улыбался, что-то отвечал, и в то же время искал глазами принцессу, но никак не находил. Вместо Лораны он увидел Начальника стражи с дюжиной гвардейцев. Бесцеремонно растолкав молодых дворян, Начальник стражи встал перед Трисом и объявил:

— Маг-Советник Этла-Тиды Крон-то-Рион хочет видеть тебя в своих покоях. Немедленно.

Трис согласно кивнул головой и пошел следом в окружении гвардейцев, словно ведомый на казнь преступник под конвоем.

Проведя Триса по длинным коридорам Императорского дворца, стража доставила его к маленькой узкой дубовой двери, возле которой стояли четверо часовых. Внутрь вошли только Трис, Начальник стражи и два гвардейца.

Личные покои Крон-то-Риона поразили Триса тем, что были одновременно и роскошны и уютны, а это весьма редкое сочетание во дворцах властителей. Толстый ковер покрывал весь пол, стены были завешаны дорогой синей муаровой тканью, шитой серебром и золотом. Вдоль стен стояли массивные золотые канделябры со светильниками. Горючая смесь в них ярко пылала, не давая запаха и копоти, и хорошо освещала просторную комнату. Можно было разглядеть многочисленные папирусные свитки, хранящиеся в специальных стойках. Посередине комнаты находился широкий и низкий стол из красного дерева, украшенный золотой инкрустацией. На столе также были разложены полуразвернутые свитки и расставлена серебряная посуда: кувшин, чаши, вазы с фруктами. С одной стороны стола, ближе к входной двери, стояли в ряд три стула. С другой стороны располагалась низкая кушетка, на которой полулежал сам Маг-Советник.

— Встань тут, — Начальник стражи показал Трису на место слева от стола. Потом он вопросительно посмотрел на Крон-то-Риона. Тот слегка взмахнул узкой ладонью и охрана почтительно удалилась, стараясь не шуметь металлическими частями доспехов.

— Мы будем говорить наедине? — Поинтересовался Трис у Мага-Советника. Но тот наставил прямо в лицо Триса костлявый палец и неожиданно громко закричал:

— Ты виновен! Трисмегист-Аттон-Тониан, я обвиняю тебя в том, что ты обманом похитил рыжего ребенка, предназначенного в жертву Богу-Спасителю. Я обвиняю тебя в том, что ты и твои люди устроили побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Я обвиняю тебя в том, что ты оскорбил посольство Южной Империи и этим, возможно, приблизил начало войны между нашими странами. Наконец, я обвиняю тебя в том, что сегодня ты обидел принцессу, дочь Мага-Императора.

Трис понял, что дело приняло серьезный оборот. Он стоял с непроницаемым выражением лица, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширину плеч. И только при последнем обвинении состроил гримасу, которая должна была говорить о его величайшем сожалении и раскаянии. А Крон-то-Рион продолжал:

— Если бы Греан-Мор не вызвал тебя на поединок, я сам приказал бы казнить тебя. Но ты уже можешь считать себя мертвецом. Мне осталось только позаботиться, чтобы ты не сбежал!

— Я никогда не убегаю! — Оборвал его Трис. — И завтра я останусь жив.

Что-то похожее на одобрение мелькнуло в глазах Крон-то-Риона.

— Ты увез из северного форта рыжую девочку, а в Этла-Тиду приехал с юной черноволосой племянницей. Как ты это объяснишь?

Глаза Триса мгновенно почернели и, чеканя каждое слово, он произнес:

— Если хоть один волос упадет с головы Алины, я не оставлю камня на камне от вашей Этла-Тиды. И начну с тебя и с Мага-Императора.

Маг-Советник был ошеломлен этими словами.

— Ты смеешь угрожать мне? — И Крон-то-Рион обрушил на Триса всю свою магическую силу.

Трис был к этому готов. Он закрыл свой разум непроницаемой броней и с некоторым злорадством увидел изумление, появившееся на лице Мага-Советника. Тогда Трис сам перешел в наступление. Узкий луч его воли пробил первый слой защиты Крон-то-Риона, как тонкая рапира, проходящая через кольчугу, сплетенную из крупных колец. Сразу после этого Трис отступил, едва наткнувшись на прочный панцирь, надежно защищавший мозг старого мага и жреца. Он не собирался класть на лопатки Крон-то-Риона, а хотел только показать, с кем тот имеет дело.

Благодаря своей атаке Трис прочитал небольшую часть последних мыслей Мага-Советника, но и это настолько перевернуло все его представления об этом человеке, что теперь требовалось продумать заново свое поведение. На площади Трис почему-то вообразил, что Крон-то-Рион является властным, не терпящим соперников повелителем, втайне мечтающем самому захватить власть в Этла-Тиде. Это оказалось совершенно неверно.

С долей раскаяния за неправедные подозрения Трис убедился, что в действительности всю свою жизнь Крон-то-Рион провел в искренней заботе о благе родной страны. Он испытывал глубокое уважение и почтение к своему старому другу Тзоту-Локи, а к принцессе Лоране питал чисто отцовские чувства, так как сам не имел ни жены, ни своих детей. Последние годы Маг-Советник прилагал все усилия для того, чтобы возродить славу и мощь державы. Он страдал, считая, что его знаний и сил недостаточно для такого многотрудного дела. И он искал надежных помощников…

А его первоначальные обвинения против Триса были только проверкой на мужество и силу. Сам-то старый маг вполне одобрял его поступки…

Побледневший после магического поединка Крон-то-Рион откинулся на кушетке. На его лбу выступили капли пота, которые он вытер легким взмахом белоснежного платка. Трис, не спрашивая разрешения, подошел к столу и плеснул в серебряный кубок вина из кувшина. Подумав, он налил еще один кубок и подошел с ним к кушетке Мага-Советника.

— Выпейте. — Предложил Трис Крон-то-Риону, протягивая руку. — У меня тоже в горле пересохло.

— Почему ты раньше не сказал, что ты — сильнейший маг Этла-Тиды? — Спросил Советник, сделав несколько глотков.

— А Вы меня и не спрашивали. — Развел руками Трис. Он сел на стул и положил ногу на ногу. — Кроме того, до сегодняшнего вечера я и сам не знал, что являюсь сильнейшим.

— Твои магические приемы мне совершенно незнакомы. — Рассуждал вслух Крон-то-Рион. — Ты сказал «ваша Этла-Тида». И ты проговорился, когда я упомянул о твоей племяннице, значит, она тебе очень дорога, хотя я догадываюсь, что это и есть рыжеволосая девочка. Ты точно не южанин, а на востоке магов не так много, и все они пользуются знакомыми мне методами. Я склонен считать, что ты вообще не Этла-Нит. Кто же ты тогда?

— Я пришел с Земли. Со старой Земли. — Честно ответил Трис и увидел, что Крон-то-Рион одним залпом осушил свой кубок.

— Предсказание. — Прошептал про себя старый маг. — Сбылось предсказание!

— О чем Вы говорите? — Заинтересовался Трис.

— Очень давно, до появления Проклятых островов, когда еще Императоры-Маги владели великой силой и знанием, один из них предсказал, что когда-нибудь Этла-Тиду найдут их враги со старой Земли. Долгое время никто в это не хотел верить. И вот появился ты…

— Никакие мы не враги. — Махнул рукой Трис. — У нас об Атлантиде забыли много тысячелетий назад…

И Трис коротко пересказал Крон-то-Риону свою историю, поведанную ранее Алине. Но только он не стал до конца раскрывать свои планы относительно поиска божественной силы…

Маг-Советник с жадным вниманием выслушал рассказ Триса. Потом он спросил:

— И что теперь ты собираешься делать?

— Завтра я дерусь на поединке с Греан-Мором. Потом продолжаю искать способ вернуться домой.

— Это означает, что в исходе боя ты уверен?

— Как можно быть в чем-то уверенным? Жизнь полна неожиданностей. Но, согласитесь, глупо было бы планировать свою смерть на поединке.

— Ты хорошо владеешь дуэльным мечом?

— Честно говоря, я еще не знаю, как он выглядит. Но на Земле я научился пользоваться любым холодным оружием.

— Ты удивляешь меня, пришелец с Земли. Сейчас я покажу тебе, что такое дуэльный меч.

Крон-то-Рион три раза хлопнул в ладоши, и из-за двери появился слуга. Маг-Советник отдал приказ, и через некоторое время слуга принес длинную деревянную коробку, богато украшенную рисунками на военную тематику.

— У всех высших сановников обязательно есть свой дуэльный меч, пусть даже они и не дерутся на поединках. Открой футляр!

Трис приподнял крышку и похолодел. Такое оружие он ни разу в жизни не держал в руках. Меч был сделан из дерева! И мечом этот предмет можно было назвать только условно. Слегка изогнутая плоская палка из твердого черного дерева была по внешнему изгибу усажена мельчайшими острыми осколками обсидиана, тщательно вставленными в прорези, словно зубы в челюсть животного. Меч имел гладко отполированную рукоятку, достаточно длинную для того, чтобы держать ее обеими руками. Гарды не было. Вся черная деревянная поверхность была испещрена магическими узорами и рисунками, изображавшими сцены единоборств. Массы длинного меча было вполне довольно, чтобы наносить смертельные удары, а обсидиановые зубья должны были рассекать кожу и плоть, словно лезвия бритвы.

Разглядывая рисунки на мече, Трис задумался о том, из какой глубокой древности, возможно даже, из самого каменного века, дошел он до современной Этла-Тиды.

— Насколько я понял, — прервал его размышления Крон-то-Рион, — ты впервые видишь этот меч. И своего дуэльного меча у тебя нет.

— Где я могу достать такое оружие?

— Если у тебя нет своего меча, тебе предоставят для поединка меч из дворцовых запасов. Едва ли он будет достаточно хорош против оружия Греан-Мора. Поэтому я дарю тебе, Трисмегист, свой меч. Он не подведет тебя во время боя.

Трис опустился на одно колено и торжественно поцеловал теплую деревянную поверхность. Потом он встал и убрал оружие в футляр.

— Каковы правила поединка?

— Правила ты уже знаешь: никакой магии, никакого иного оружия. Бой идет до смерти или до смертельных ран одного из противников. Вот и все!

— Если нельзя пользоваться другим оружием, то можно ли наносить удары руками и ногами?

— Попробуй, но едва ли Греан-Мор подпустит тебя на такое расстояние. Он непревзойденный фехтовальщик, а дуэльным мечом учился владеть с раннего детства.

— Вот завтра и посмотрим, — синие глаза Триса потемнели, — кто из нас непревзойденный…

— Что бы завтра не случилось, войны нам не избежать. — Внезапно сменил тему Крон-то-Рион. — Мы в любом случае ответим отказом на ультиматум южан. Но их армия гораздо лучше вооружена и обучена. — Советник посмотрел прямо в синие глаза Триса. — Ты можешь нам помочь?

— Что мне это даст?

— Власть. Доступ к древним свиткам. Возможность стать одним из высших правителей Этла-Тиды. Кроме того, я освобождаю тебя от клятвы, которую ты дал в Южном форте, обещая доставить жертву в Главный храм Этла-Тиды.

— Как много времени есть для подготовки армии?

— Примерно два месяца. Сейчас лето, и даже самая глубокая вражда не заставит наши страны двинуть войска навстречу друг другу до уборки урожая. Но через два месяца войска южан перейдут нашу границу. Либо мы дадим им бой в Зеленой долине и победим, либо пропустим врага во внутренние провинции. Их флот гораздо слабее нашего и будет заперт в портах, однако натиск сухопутной армии при нынешнем положении дел выдержать мы не сможем. Именно так думает и Повелитель Горван, рассчитывая выиграть войну в одном главном сражении на границе.

— Хорошо, я могу вам помочь, но у меня одно условие.

— Какое?

— Я хочу посмотреть на один предмет, хранящийся, по слухам, в Императорской сокровищнице.

— Что за предмет?

— Тот, что давным-давно привез сумасшедший рыбак из Проклятого города.

— Хорошо. Ты получишь все, что хочешь. А сейчас пойдем к Магу-Императору. Только мы трое будем знать, кто ты такой и откуда прибыл.

— Четверо.

— Кто четвертый?

— Моя племянница, Алина. Несостоявшаяся жертва ваших жрецов.

Трис допил вино, остававшееся в кубке, и поставил его на стол. Вставая со стула, он сказал:

— Я готов идти. Вы сами разбудите трех своих телохранителей, прятавшихся в нишах за портьерами, или это сделать мне?

Ответом ему был потрясенный взгляд Крон-то-Риона…

Трис и Крон-то-Рион в сопровождении гвардейцев шли по коридору дворца. Начальник стражи удвоил число сопровождающих солдат, и процессия стала похожа на небольшой военный отряд. Большой прием уже закончился и теперь эта часть дворца была тиха и безлюдна.

Когда они подходили к покоям Императора-Мага, навстречу прошествовала принцесса Лорана со своей свитой. Оглядев пришедших, она нарочито громко сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Как много чести оказывают этому северному дикарю и грубияну! Все равно завтра на площади его изрубят на куски.

Трис уже открыл рот, собираясь объясниться, но тут же получил толчок в спину от Крон-то-Риона и ускорил шаг.

— Еще успеешь с ней наговориться. — Сказал мудрый старик. — Если завтра останешься жив, конечно…

Покои Императора-Мага были похожи на комнату Крон-то-Риона. Те же ковры и ткани, только выдержанные в серо-зеленых тонах. Такая же низкая, но более изящная мебель, украшенная прихотливыми золотыми узорами и заваленная многочисленными папирусами. На столе стояли разнообразные кушанья и кувшины с дорогими винами.

Тзот-Локи не удивился, увидев столь странную компанию — своего старого друга и молодого дворянина. Крон-то-Рион с согласия Триса по дороге мысленно связался с ним и вкратце сообщил суть дела.

Трис сел за один стол с Магом-Императором и Магом-Советником. Теперь ему пришлось в третий раз рассказывать свою историю. Кроме этого, он коротко пересказал историю Земли после исчезновения Этла-Тиды. На протяжении его речи Тзот-Локи и Крон-то-Рион несколько раз переглядывались, словно Трис подтверждал некоторые их мысли и предположения.

— Трисмегист, — сказал Тзот-Локи, — мы благодарны тебе за правдивый рассказ. Я знаю, что все сказанное тобой соответствует истине, потому что я изучал документы Мага-Императора Тот-Лорана, открывшего когда-то Врата Между Измерениями и выпустившего на ныне Проклятый остров зло, прятавшееся в Промежутке. Тот Маг-Император хотел установить связь со Старой Землей и выяснить, какие события произошли с момента Великого Перехода.

Когда Этла-Тида процветала на Земле, Маги-Императоры умели общаться с Богами через «Зеркало Истины» — древнейший магический инструмент, полученный людьми в дар от высших сил. Но после Перемещения, когда связь с Землей и с дружественными Богами того Измерения прервалась, Зеркало убрали в Императорскую сокровищницу. Тот-Лоран достал его и привел в действие. У Зеркала было много магических свойств, многие из которых к тому времени уже забылись, однако Маг-Император знал, как можно с его помощью открыть проход в Межпространстве.

Тот-Лорану удалось пройти через Врата и он попал в центр западного континента Земли. Там шли бесконечные войны. Об Этла-Тиде уже никто не помнил. Европа была разделена на мелкие королевства, княжества и графства, каждое из которых воевало со своими соседями. Свирепствовали голод и заразные болезни, уносившие больше человеческих жизней, чем сражения.

У Мага-Императора было мало времени. Он не мог держать Врата открытыми столько, сколько пожелает. Мой предок собрал всех детей из города, возле которого оказался, и увел их с собой в этот мир. Этла-Тиде нужен был приток свежей крови, а город был обречен: на него двигалась огромная армия жестоких захватчиков. Но на обратном пути через Промежуток за Тот-Лораном и детьми погнались обитавшие там чудовища. Они сумели прорваться через магическую защиту Зеркала Истины и оказались на нашей планете, одержимые только одним животным желанием: пожрать все живое.

Маг-Император и его Конклав сколько могли, сдерживали натиск тварей, пока остальные люди покидали на кораблях гибнущий остров. Спаслись почти все жители, но маги погибли, последним смертельным заклятием сковав нечисть на острове и не дав ей обрушиться на всю планету. Так мы одновременно потеряли не только Мага-Императора и самых могучих волшебников страны, но и всю древнюю магию Этла-Нитов. Власть перешла к племяннику Тот-Лорана, моему далекому прадеду, магические силы которого ненамного превышали способности обычного человека.

И теперь лишь изредка рождается ребенок, имеющий сильный волшебный талант. Он становится Магом-Советником, подобно Кронто-Риону, чтобы вновь попытаться прочесть старинные свитки и постичь древнюю науку…

— Гаммельн. — Пробормотал Трис.

— Что?

— Город, куда попал Маг-Император, назывался Гаммельн. У нас на Земле осталась легенда о том, что этот город долго страдал от нашествия крыс и мышей. И однажды появился крысолов, который за вознаграждение увел из города всех грызунов, зачаровав их игрой на флейте, и утопил в озере. Но жадные горожане не захотели ему платить и выгнали из города. Тогда флейтист вновь заиграл, и на этот раз все дети побежали следом за ним, зачарованные мелодией. Крысолов увел из города всех детей, и никто их больше не видел.

— Возможно, что эта легенда связана с Магом-Императором. — Задумчиво пробормотал Крон-то-Рион. — Я читал, что древние маги умели подчинять себе людей и животных, играя на музыкальных инструментах.

— А что случилось с детьми?

— Они растворились среди Этла-Нитов, их потомки стали обычными гражданами Этла-Тиды.

— Так вот почему рождаются дети с рыжими волосами! — Воскликнул Трис, до того не раз задававшийся вопросом, откуда у местного темноволосого населения могут проявляться подобные гены. — Но почему вы считаете, что рыжий цвет волос является источником зла?

— Так повелось издавна. Древняя Этла-Тида на Земле часто подвергалась набегам северных рыжеволосых дикарей, не знавших ни жалости, ни благородства. Они скорее напоминали злобных животных, сеющих боль и смерть. Страх перед рыжими волосами навеки поселился в сердцах Этла-Нитов.

— Но этот страх нельзя переносить на всех людей, тем более на только родившихся детей.

— Мы, маги и ученые, знаем это. Но было предсказание…

— Опять предсказание?

— Мы не будем ничего предпринимать против твоей «племянницы», наоборот, с радостью примем ее во дворце. Но предсказание говорит, что тот, кто первый нарушит вековую традицию приносить в жертву рыжеволосых детей, навлечет на себя великие испытания и…

— Что еще?

-…И погибнет в чудовищных нечеловеческих страданиях не позднее, чем через девяносто девять дней, если сам не совершит обряд жертвоприношения.

Пораженный до глубины души Трис невольно произнес длинное и сложное ругательство, которому научился еще на Земле, в младших классах школы. Тзот-Локи и Крон-то-Рион поморщились. Справившись с волнением, Трис произнес:

— Прошло восемь дней. Если через девяносто один день я буду жив, вы отмените потерявший силу Указ?

— Да. Будет объявлено, что древнее проклятие потеряло силу, поскольку нашелся человек, свой силой уничтоживший его.

— А если я погибну в нечеловеческих мучениях?

— Тогда будет считаться, что своими страданиями и кровью ты смыл проклятие.

— Значит, и так, и так жертвоприношения рыжих детей прекратятся?

— Да, Трисмегист. Ибо таков был завет наших предков.

— Вот и отлично!

— Ты, наверное, или очень смелый человек, или слишком надеешься на свои силы. — Задумчиво сказал Маг-Император.

— Нет, просто я считаю, что древние пророчества не всегда правильно истолковывают. Впрочем, там будет видно. Так что вы от меня хотите?

Тзот-Локи и Крон-то-Рион переглянулись.

— Завтра тебе предстоит труднейший поединок, и мы не смеем лишать тебя отдыха. Но, если… Не мог бы ты прямо сейчас что-нибудь предложить для усиления армии? — Осторожно спросил Маг-Советник.

Трис сделал вид, что не заметил его колебаний относительно исхода завтрашнего боя. Он коротко ответил:

— Стремена.

— Что это такое?

— Если бы ваш уважаемый Маг-Император Тот-Лоран дождался появления армии у Гаммельна на Земле, то вы бы уже знали об этом. Стремена — это часть конской упряжи, которые крепятся к седлу и представляют из себя упоры для ног. Своих коней вы просто покрываете попоной и садитесь сверху. Если же у всадников появится дополнительная опора, это позволит им надежнее сидеть на лошади, увереннее держаться в бою. Привстав на стременах, можно с большей силой ударить врага. Я предлагаю вам организовать отряды тяжелой кавалерии, защитив прочными латами всадников и коней. Врага воины могут поражать длинными пиками и мечами. Насколько я могу судить об армии Южной Империи, такой отряд пройдет через их ряды, словно раскаленный нож сквозь масло!

— Стремена! — Крон-то-Рион потрясенно переводил взгляд с Триса на Мага-Императора и обратно. — Это так просто! Почему же раньше об этом никто не додумался?

— На Земле стремена появились более чем через десять тысяч лет после исчезновения Этла-Тиды. — Пожав плечами, ответил Трис.

— Только ради одного этого стоило встретиться с тобой! — Промолвил Тзот-Локи. — Мы благодарны тебе до конца жизни.

— Вашей или моей? — Переспросил Трис. — Я имею в виду предсказание на мой счет…

— Я говорил не об этом… — Старый повелитель неожиданно смутился от слов молодого человека.

Стараясь исправить неловкость, Трис продолжил:

— Еще я предлагаю вооружить вашу пехоту арбалетами. Ваши луки недостаточно мощные, и годятся только для охоты. Стрельба из большого английского лука, который я мог бы вам предложить, потребует долгой тренировки. Арбалет в этом отношении проще, хотя нужно много времени на его перезарядку. — Трис пододвинул к себе чистый папирус, прибор для письма и начал рисовать. — Смотрите: к специальному деревянному брусу с одной стороны плашмя крепится мощный короткий лук из рога или железа. Его тетиву практически невозможно натянуть рукой. Для этого используется вот такой коловорот с ручкой. Натянутая тетива удерживается спусковым механизмом. Сюда вставляется короткая тяжелая стрела, которая называется «болт». Теперь достаточно нацелить арбалет на врага и нажать спусковой крючок. Арбалетный болт насквозь пробьет любой из ваших доспехов. Думаю, и у южан броня не намного крепче… По этому рисунку опытный мастер изготовит вам оружие… Даже если завтрашний бой окончиться не так, как мне хотелось бы…

— То, что ты сейчас нам показал, уже заслуживает величайшей награды, Трисмегист. — Торжественно начал говорить Маг-Император. — Я не могу допустить, чтобы в поединке победил южанин. Я отменю поединок и…

— И я вам этого не прощу. — Веско прервал Трис. — Поединок состоится, потому, что я этого хочу. Пообещайте мне только одно.

— Все, что угодно!

— Если я погибну, Алина, моя воспитанница перейдет под ваше покровительство. Ведь проклятие ее бывших рыжих волос падет на меня.

Маг-Император встал и широко развел руки с поднятыми вверх ладонями:

— Клянусь Богом-Спасителем и честью владык Этла-Тиды, что я приму эту девочку, как родную дочь!

— Благодарю Вас, Ваше величество. — Склонил голову Трис. — Кстати, что там говорил Посол Юнор на счет «старшей дочери»?

— Это была тайна. — Тзот-Локи словно сразу постарел на несколько лет. — Но, похоже, теперь она раскрыта, как ни старался я спрятать свою жену от посторонних глаз. Дело в том, что через три месяца у нее родится девочка… Моя младшая дочь… Но хватит говорить о делах! Мы с Крон-то-Рионом совсем забыли, что тебе нужен отдых.

— Есть одно условие, которое мне пообещал выполнить Маг-Советник. Я настаиваю на его выполнении немедленно.

— Какое же это условие?

— Ваше величество, — сказал Крон-то-Рион, — Трисмегист хочет посмотреть на тот самый жезл с Проклятого острова.

Маг-Император пристально посмотрел в небесно-голубые глаза Триса и тихо проговорил:

— Я не могу его показать. Он исчез из сокровищницы еще в правление моего отца. И никто не знает, где он сейчас.

По взгляду старого Императора Трис понял, что тот говорит правду. Он вздохнул:

— Жаль, очень жаль. Теперь мне, действительно, пора пойти отдохнуть.

Маг-Император встал, провожая Триса.

— Я надеюсь, — голос Тзота-Локи зазвучал уверенно и громко, — что меч Крон-то-Риона хорошо послужит тебе завтра, и вечером я буду счастлив устроить во дворце праздник в честь Командующего сухопутными войсками Этла-Тиды благородного Трисмегиста-Аттона-Тониана.

— Это очень большая честь для меня. Я не подведу ни Вас, ни Этла-Тиду! — Ответил Трис и вышел за дверь.

Начальник стражи, получивший необходимые распоряжения, ожидал его с почетным эскортом солдат. Темнело, и каждый третий из гвардейцев сжимал в руке пока еще незажженный факел. Они шли к выходу из дворца, и все встречавшиеся им в коридорах сановники и слуги глядели на Триса с надеждой и почтением.

— Почему они так на меня смотрят? — Спросил Трис у Начальника стражи.

— Весь город уже знает о твоем поединке с послом южан. Понимаешь, господин Трисмегист, люди видят в этом бое символ будущей войны. От того, кто завтра победит, будет зависеть судьба Этла-Тиды.

У выхода из дворца на храмовой площади Триса поджидали Ремин и Никар-Вазам. Рядом с ними стояла колесница Помощника казначея. Увидев своего друга, дядя и племянник сначала бросились к нему, но когда из ворот показались идущие следом гвардейцы, они степенно замедлили шаг.

— Как прошла встреча? — Не смог сдержать нетерпения Ремин. — Что он тебе сказал? Кое-кто из старых сановников решил, что тебя казнят, чтобы не портить отношения с Южной Империей.

— Они ошиблись, отношения уже испорчены. А Маг-Советник просто пожелал мне удачи. — Трис не хотел рассказывать о своей встрече с Магом-Императором.

— И он потратил на пожелание удачи весь день и весь вечер? — Удивился Ремин, недоверчиво покачав головой.

— Еще он подарил мне свой дуэльный меч. — Трис показал на футляр, который нес один из солдат.

Никар-Вазам и Ремин были шокированы. Такой драгоценный подарок не мог быть сделан какому-то неизвестному молодому дворянину с севера. Правда, следовало учитывать то, что ему предстояло отстаивать честь Этла-Тиды…

Раздался стук копыт и шум колес, и из ворот выехала роскошная двухколесная колесница, ведомая слугой Крон-то-Риона. Увидев Триса и его друзей, он натянул поводья. Четверка горячих сильных коней нетерпеливо перебирала ногами, словно вот-вот собиралась вновь пуститься вскачь. Слуга поклонился Трису:

— Господин Трисмегист, Маг-Советник приказал мне отвезти Вас домой, чтобы Вы имели больше времени для подготовки к поединку.

Трис обратился к Никар-Вазаму и Ремину:

— Мне надо ехать домой, Алина, наверное, уже беспокоится.

— Не волнуйся, Трис, — сказал Никар-Вазам, — Алина сейчас в моем доме. Ремин привез ее и все ей рассказал. Когда тебя забрали солдаты, мы уж было подумали…

— Спасибо вам, друзья! — Трис был искренне тронут. Никар-Вазам думал, что Алина — его племянница, но Ремин-то знал правду, и тем не менее рисковал из-за девочки.

— Она может и дальше жить у меня. — Продолжил Никар-Вазам и осекся, поняв, что имел в виду смерть Триса. — Я хотел сказать, что мне и жене она пришлась по душе.

— Я попрошу Вас оставить ее только на эту ночь у себя. Ни в коем случае не разрешайте ей ехать ко мне. Скажите, что я очень хочу ее видеть, но перед предстоящим поединком должен побыть один. Она поймет… А если со мной что-нибудь случится, Маг-Император возьмет над ней опеку.

Это заявление окончательно повергло в шок Ремина. Он едва смог выдавить:

— А он знает..?

— Знает.

— О чем это вы? — Заинтересовался Никар-Вазам, не посвященный в прошлое Алины.

— Наверное я чего-то не понимаю, или мир быстро меняется! — Покачал головой Ремин.

— И то и другое, друг! — Трис сел в колесницу, и слуга Мага-Советника тронул коней. — То ли еще предстоит!

— Там будет видно… — Пробормотал Ремин любимое выражение Триса, глядя вслед удаляющейся колеснице и эскорту солдат с зажженными факелами, марширующему следом.

Глава 6. Поединок.

Почти половину ночи Трис провел, сидя на полу своей комнаты со скрещенными ногами. Глаза его были закрыты. Пальцы рук медленно и легко поглаживали поверхность лежащего на коленях черного меча, не упуская ни прихотливо изгибающихся линий нанесенного узора, ни легких щербинок в деревянной поверхности, ни острых граней обсидиановых зубьев. Трис медитировал. У него не было времени учиться владению дуэльным мечом Этла-Нитов традиционным путем долгих тренировок и упражнений. Вместо этого он стремился проникнуться духом оружия, познать все его сильные и слабые стороны, научиться использовать с максимальным эффектом.

Меч еще хранил едва заметные воспоминания о своих прежних хозяевах: великих воинах и могущественных магах прошлых лет, и Трис старался вобрать в себя их фехтовальные приемы, системы защиты и нападения, секретные удары. Оставшимся в доме слугам он строжайше запретил открывать дверь в его комнату до рассвета, и они ходили по дому на цыпочках, зная, какое испытание предстоит пройти завтра их хозяину.

Утром к воротам дома Триса подъехала целая процессия. Тут были и прихотливо изукрашенные резьбой колесницы пожилых солидных сановников, и молодые офицеры на горячих конях, и простые жители Этла-Тиды. Все они пришли посмотреть на героя, осмелившегося принять вызов заносчивых послов Южной Империи. Даже не нужно было обладать магическими силами, чтобы услышать шум разговоров и предвидеть, какими радостными приветственными криками разразиться толпа, стоит только на пороге появиться ожидаемому с нетерпением герою.

Трис не хотел перед боем тратить время на пустые речи и славословия. Он покинул дом, спустившись с крыши по веревке с противоположной от главного входа стороны. Там, в тихом безлюдном переулке, его уже ждал Ремин с двумя лошадьми.

Ремин ничуть не удивился, когда ночью во сне к нему явился Трис и попросил заехать к нему утром, чтобы вместе без помех добраться до центра города. Он уже не раз имел возможность убедиться в магических способностях своего нового друга и, подобно всем Этла-Нитам, относился к этому, как к редкому, но вполне нормальному проявлению особого таланта.

Когда Трис и Ремин добрались до центральной Храмовой площади Этла-Тиды, там уже собралось довольно много людей, стремящихся занять самые лучшие места. Знатные и богатые граждане, их жены и дети были одеты, похоже, в свои самые лучшие и нарядные одежды, как будто они собрались на веселый праздник. Площадь, словно цветущий сад, переливалась белыми, багряными, васильковыми, светло-зелеными красками. На этом фоне радужными каплями росы блистали многочисленные драгоценные камни, вправленные в ожерелья, пояса, ножны и браслеты. Окна домов, выходящих фасадами на площадь и плоские крыши высоких дворцов пестрели яркими нарядами слуг и служанок, которым хозяева не разрешили покинуть здания.

— Как много желающих посмотреть на тебя, Трис! — Окинул взглядом площадь Ремин.

— Едва ли их интересую именно я. Просто мирная и размеренная жизнь города давно не нарушалась подобными представлениями. Жертвоприношения на храмовой пирамиде давно всем наскучили своим однообразием. Толпа жаждет захватывающего кровавого зрелища, когда два дворянина сойдутся в смертельном бою.

— Ты несправедлив к людям. Они прекрасно понимают, как много сегодня поставлено на карту.

— Об этом задумываются десять человек из тысячи. Большинство собралось, чтобы потешить свою страсть к насилию и к созерцанию чужой смерти.

— Это самое большинство, между прочим, стало бы оспаривать подобное утверждение. — Пожал плечами Ремин.

— Они даже себе боятся сознаться, насколько сильны и глубоки звериные инстинкты в темных уголках человеческой души. — Трис поправил футляр с мечом, притороченный к седлу. — Но я привык смотреть правде в глаза. Я сам с удовольствием присоединился бы к жителям Этла-Тиды, обсуждал бы достоинства и недостатки бойцов, делал бы ставки, спорил, смеялся… Если бы не был главным действующим лицом грядущего зрелища.

Друзья подъехали к закрытому навесу-палатке из полосатой сине-красной ткани, предназначенному для подготовки к поединку. Другой навес, желто-зеленый, находился с другой стороны площади. Возле него уже стояли почетные стражи, ожидая прибытия посольства Южной Империи. Триса и Ремина приветствовал герольд-распорядитель, мужчина лет сорока-пятидесяти с окладистой кудрявой бородой и зычным глубоким голосом.

— Проходите внутрь, господа! — Распахнул он полог навеса. — До начала поединка вы, Трисмегист, должны находиться тут. Маг-Советник Крон-то-Рион и Посол Юнор скоро прибудут. Сегодня сам Маг-Император Тзот-Локи и принцесса Лоранон-Локи-Нея будет наблюдать за боем с Императорского балкона.

Послышались громкие команды и размеренный топот. Из ворот Императорского дворца на храмовую площадь вышел отряд гвардейцев. Они построились в две шеренги и образовали в центре площади окружность диаметром около двадцати метров с двумя узкими коридорами, упиравшимися в навесы соперников. Солдаты внутренней шеренги повернулись лицом внутрь и поставили на землю свои большие прямоугольные щиты, образовав арену для поединка. Внешний ряд воинов проделал то же самое, повернувшись наружу. Теперь никто, кроме судей и участников боя, не мог войти внутрь обозначенного круга. И только один из бойцов мог покинуть арену живым…

Ремин обернулся и посмотрел на Триса. Тот с каким-то непонятным Ремину удовлетворением наблюдал за четкими действиями офицеров и солдат. На его лице не было заметно ни тени страха или волнения перед смертельной схваткой. Ремин удивился такому спокойствию своего друга. Он представил себя на месте человека, собиравшегося скрестить мечи с противником на глазах многотысячной публики и невольно передернул плечами. Однако было похоже, что Трис не шутил, говоря, что предпочел бы оказаться в числе зрителей, а не участников.

— Трис! Ремин! — Послышался звонкий крик Алины.

Ремин заметил, как Трис слегка вздрогнул от неожиданности и только потом повернул голову. Никар-Вазам, его жена и Алина тщетно пытались пробиться к навесу сквозь толпу знатных Этла-Нитов.

— Ремин, очень тебя прошу, никого не пускай ко мне внутрь. Это очень важно для меня. — Тихо сказал Трис, приподнимая полог навеса. — А вы, достопочтенный герольд-распорядитель, пожалуйста, поставте двух солдат у входа.

— Но как же благородные Этла-Ниты, которые желают увидеть Вас, господин Трисмегист? — Попытался протестовать герольд.

— Меня они смогут лицезреть после поединка… Если от меня еще что-то останется! — Трис вошел внутрь и резко задернул полог.

— Да поможет Вам Бог-Спаситель… — Растерянно промямлил герольд вслед Трису и повернулся к Ремину. — Ваш друг э-э-э… довольно прямолинеен и резок в словах.

— Он и в делах такой же. — Гордо ответил Ремин. — Трис знает, что говорит. И я советую Вам выполнять его распоряжения.

Герольд пожал плечами и жестом подозвал к себе младшего офицера:

— Поставьте двух солдат у входа и никого не пускайте внутрь, пока господин Трисмегист сам не выйдет.

Удовлетворенный исполнительностью герольда Ремин поспешил навстречу своим родственникам. В нескольких словах он передал просьбу своего друга, извинившись за его невнимание, вполне простительное, впрочем, при данных обстоятельствах. Благодаря своему положению при дворе, Никар-Вазам смог занять одно из самых лучших мест среди многочисленных зрителей, и Ремин вновь направился к навесу. Он успел вернуться как раз вовремя.

Над площадью разнесся мощный рев труб, заглушая и подавляя гомон толпы. Внезапно трубы замолкли, и разлилась такая звенящая тишина, что, казалось, можно было бы услышать звук упавшей застежки от плаща.

— Жители Этла-Тиды, приветствуйте Мага-Императора Тзота-Локи! — Раздались зычные голоса глашатаев.

Площадь взорвалась такими шумными криками, что от них задрожали стены храмов и дворцов:

— Слава! Слава!

— Да здравствует Тзот-Локи!

— Тысячу лет жизни Магу-Императору!

— Этла-Ниты и Маг-Император едины!

— Привет великому правителю великой Этла-Тиды!

Сидящий в палатке в позе «лотоса» Трис недовольно поморщился. Его исключительно тонкий слух с трудом переносил подобные звуковые нагрузки. Шум мешал сосредоточиться перед боем, войти в необходимое отрешенно-расслабленное состояние.

Как всегда в нечастые минуты раздражения Трис постарался найти в источнике недовольства положительные стороны и полезные для себя качества. И нашел. Громкие приветственные крики свидетельствовали о незыблемом авторитете Мага-Императора и его власти. Следовательно, и сам Трис, поддерживаемый Тзотом-Локи, может рассчитывать на беспрекословное подчинение всех Этла-Нитов при выполнении собственных задуманных планов. «Все, что мне полезно, должно быть и приятно», — подумал Трис, и шум на площади преобразился для него в нечто далекое и незначительное, не мешающее сосредоточиться.

Тем временем стоящий у входа в навес Ремин, как и все Этла-Ниты, находящиеся на площади, не отрывал глаз от Императорского балкона. И вот над невысоким парапетом сначала показались головы властителей страны, а потом и их фигуры целиком. Приветственные возгласы достигли своего апогея. И голос Ремина сливался с голосами других людей:

— Слава Императору Этла-Тиды!

— Слава принцессе Лоранон-Локи-Нее!

Маг-Император и его дочь были одеты в длинные белоснежные мантии, обильно украшенные нашитыми золотыми пластинками с отчеканенными изображениями растений и животных. В лучах солнца их наряды ослепительно сияли и казалось, что сами боги почтили людей своим присутствием. Ближайшие советники Тзота-Локи и немногочисленные девушки из свиты принцессы, расположившиеся полукругом чуть позади, словно-бы подчеркивали величие и силу своих владык.

Тзот-Локи медленно и плавно простер над площадью руки, и спустя несколько мгновений громкие радостные возгласы смолкли.

— Народ Этла-Тиды! — Торжественно начал Маг-Император. — Мы собрались здесь, чтобы наблюдать за поединком чести между двумя дворянами. Первый помощник посла Южной Империи Греан-Мор счел себя и свое государство оскорбленным и вызвал на бой юного дворянина из нашей далекой северной провинции господина Трисмегиста-Аттона-Тониана. Я сам, да, наверное, и все вы, жители древней и благородной Этла-Тиды, придерживаемся другого мнения и желаем победы своему соотечественнику. — Тут Тзот-Локи сделал едва заметную паузу, а затем продолжил. — Как бы то ни было, мы все надеемся, что в поединке чести победит достойнейший. С нашей стороны за соблюдением правил боя будет следить Маг-Советник Этла-Тиды, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион. Его мудрость и честность известны всем Этла-Нитам, и мы надеемся, что досточтимый Посол Южной Империи Великий Маг Юнор будет так же справедлив и беспристрастен.

И словно в продолжение речи Мага-Императора с одной из выходящих на Храмовую площадь улиц донеслись призывы:

— Дорогу посольству могучей Южной Империи!

— Дорогу Послу Южной империи Великому Магу Юнору!

Толпа Этла-Нитов раздалась в стороны так быстро, что процессия южан, окруженная со всех сторон почетным эскортом гвардии Тзота-Локи (одетых в блестящие медные кирасы и шлемы солдат, кстати, при желании можно было бы считать и конвоем), без помех прошла прямо к желто-зеленому полосатому навесу, предназначенному для Греан-Мора.

Этла-Ниты шепотом обсуждали процессию южан. На четырехколесной колеснице, влекомой шестеркой лошадей, под балдахином из белой ткани, установленном на четырех резных опорах, стояло роскошное кресло из красного дерева, украшенное чеканными золотыми пластинами с причудливыми, наверное, магическими символами. В кресле гордо восседал Великий Маг Юнор, презрительно сжав губы и высокомерно глядя на море людей, разлившееся на Храмовой площади.

Как и на Большом приеме, с правой стороны от колесницы гарцевал Греан-Мор, его легкий малиновый плащ развевал легкий ветерок, и казалось, что на лошади сидит не человек, а некая сказочная жар-птица. К его седлу был приторочен длинный узкий сверток из толстой кожи, в котором сразу же можно было признать чехол для дуэльного меча. Второй помощник посла Долор-то-Рон отсутствовал по вполне понятным причинам. Вместо него с левой стороны ехал герольд, заносчиво задрав вверх подбородок и изо всех сил стараясь подражать надменному спокойствию своего господина.

Позади колесницы шла дюжина слуг, одетых в одинаковые ярко-красные туники. На их головах сияли конические медные шлемы, правые руки сжимали короткие толстые копья, а левую половину тела закрывали круглые щиты со спиралевидным узором.

Едва только посольство приблизилось к отведенному им согласно церемониалу месту и остановилось, Греан-Мор соскочил с коня, бросив поводья подоспевшему слуге и скрылся в шатре.

— Великий Маг Юнор, — провозгласил герольд южан, — приветствует Мага-Императора Этла-Тиды!

Тзот-Локи ограничился едва заметным кивком.

— Маг-Император приветствует послов Южной Империи и выражает сожаление, что их встреча связана со столь печальным событием. — Ответил герольд Тзота-Локи.

— О каком печальном событии говорит Маг-Император? — Задал вопрос сам Посол Юнор, встав с кресла.

— Разве кровопролитие и смерть людей не являются величайшей бедой? — Удивился Тзот-Локи.

— Великий воин и непревзойденный боец, — торжественно отчеканил слова Юнор, — благородный дворянин Греан-Мор уже убил на поединках чести полторы дюжины существ, недостойных именоваться людьми, и убьет еще дюжину раз по дюжине! Их кровь прольется во имя благородства и чести, во славу Бога-Спасителя. Что же тут печального? Мы, слуги великого Повелителя Горвана, в отличие от вас, мягкосердечные и малодушные северяне, чтим старых богов и заветы предков.

— Мне жаль, — отозвался Тзот-Локи, — что мы по-разному понимаем служение Богу-Спасителю. Не для того он ценой своей жизни скрыл Этла-Тиду от врагов, чтобы его потомки истребляли друг друга на поединках. Впрочем, я верю, что ваши заблуждения рано или поздно обернуться против вас же, и вы пожнете плоды зла и жестокости, которые посеяли в умах людей.

— Красивые речи, но они слишком далеки от реальной жизни! Не лучше ли начать поединок между нашими людьми, или мы так и будем стараться переубедить друг друга словами?

— А Вы, уважаемый посол, считаете, что победить можно только грубой силой?

— Да! Силой воинов и могуществом магии побеждает своих врагов великая Южная Империя! Многие уже познали ее мощь, и Этла-Тиде лучше по-хорошему присоединиться к нашему государству. — Площадь взорвалась возмущенными возгласами и Великий Маг Юнор повысил голос, перекрывая шум. — И пусть сегодняшняя победа моего Первого помощника Греан-Мора станет предвестником грядущей победы Повелителя Мира Горвана!

Этла-Ниты были ошеломлены подобными беззастенчивыми угрозами. Стоящий рядом с Ремином человек средних лет в лазоревой тоге закричал:

— Вы еще не победили, южане, а уже бахвалитесь!

Тзот-Локи вновь простер вперед руки и постепенно установилась тишина.

— Вот теперь, действительно, пора начинать поединок. — С искренней печалью в голосе сказал он. — Маг-Советник Крон-то-Рион, готовы ли Вы следить за соблюдением правил боя?

— Да, я готов! — Послышался голос где-то справа от Ремина.

Люди расступились, и в центр круга, образованного щитами солдат, вышел Маг-Советник Этла-Тиды. Оказалось, что все это время он находился на Храмовой площади, в гуще людей, своих сограждан. То ли скромная светло-серая мантия, то ли магические чары делали его до сих пор невидимым.

— Соблаговолит ли мой коллега, Великий Маг Юнор, сойти со своей роскошной колесницы, столь подобающей его высоким амбициям, и присоединиться ко мне, стоящему на бренной земле? — Спросил Крон-то-Рион, и в его голосе все уловили едва скрываемую насмешку.

— Благодаря своему высокому положению, — в тон ответил Юнор, глядя сверху вниз на Мага-Советника из своего кресла, — я отсюда гораздо лучше смогу обозревать всю площадку для боя, а мои магические силы позволят распознать волшебство, без которого Вам, разумеется, не победить величайшего воина мира. — Маг поставил перед собой длинный посох, увенчанный белым матовым шаром. — Это мой жезл с волшебной хрустальной сферой. Как только кто-либо из Этла-Нитов попытается вмешаться в ход поединка, сфера засияет рубиновым цветом, и, согласно древним правилам, ваш боец будет признан проигравшим и умерщвлен на главной жертвенной пирамиде Бога-Спасителя.

— Я восхищен Вашей предусмотрительностью, коллега. — Кронто-Рион воткнул в землю перед собой такой же, как у Юнора, посох. — Если же магию примените Вы, то моя сфера вспыхнет, как изумруд, и тогда Ваш воин проиграет.

Кривая хищная усмешка исказила губы Юнора, словно бы злорадно сообщая: «Не дождешься!»

— Я вижу, что уважаемые маги пришли к согласию. — Констатировал с Императорского балкона Тзот-Локи. — Герольды, трубите сигнал к выходу поединщиков!

И герольды затрубили. Низкий, протяжный гул был похож и на рев ветра в прибрежных скалах, и на вой волков темной зимней ночью, и на призыв неведомого далекого божества. От этого звука мурашки пробежали по коже Ремина, да и остальные люди как-то вдруг сразу посерьезнели и посуровели. Словно сама Смерть пронеслась над площадью, коснувшись каждого своим ледяным дыханием.

Одновременно распахнулись пологи шатров и в проходы между шеренгами солдат выступили два человека.

Выбирая одежду для боя, Трис остановился на обтягивающих шортах до середины бедра из угольно-черной тефлопластовой ткани. Они принадлежали к тем немногим вещам, что остались у него после гибели космической яхты. Этла-Нитам подобная одежда была совершенно незнакома, и Трис услышал тихие удивленные перешептывания. Постепенно удивление перешло в восхищение: шорты подчеркивали идеально сложенное тело и вместе с черным мечом придавали фигуре Триса какую-то зловещую, смертоносную красоту.

Выходя в круг, Трис бросил один короткий взгляд на Императорский балкон, и тут же перевел свои бездонно-синие глаза на Крон-то-Риона. Тот шел навстречу, освобождая центр арены для поединка, чтобы занять свой пост наблюдателя в проходе. На доли секунды глаза старого и молодого магов из разных миров встретились, и каждый из них слегка кивнул головой, как бы успокаивая другого.

Выход Греан-Мора был не менее эффектен. Он быстро пробежал по проходу и раньше Триса вышел на площадку. Его появление сначала сопровождалось гневными криками, но постепенно даже самые нетерпимые Этла-Ниты уважительно заворчали.

Первый помощник посла, как уже было сказано, отличался весьма небольшим ростом. Однако только теперь, когда он стоял на арене, образованной щитами солдат, и был одет лишь в белоснежную набедренную повязку, можно было оценить всю несоразмерность пропорций его тела. При взгляде спереди фигура очертаниями напоминала почти правильный квадрат: крепкие мускулистые икры и бедра были, пожалуй, даже толще, чем у людей нормального роста, а бочкообразная грудная клетка, мощный широкий плечевой пояс и длинные, до колен руки с рельефными мышцами говорили о невероятной силе и энергии.

Но больше всего Триса интересовал белый меч Греан-Мора. Присмотревшись, он понял, что тот изготовлен из цельного слонового бивня, уплощенного с боков и по наружному изгибу усеянного мелкими остросколотыми зубцами из горного хрусталя. Эти хрусталики сияли в солнечных лучах, создавая впечатление, что режущая кромка изготовлена из переливающегося огня. Белый костяной меч, наверняка, был не менее древен, чем меч, подаренный Крон-то-Рионом, а по прочности намного превосходил его.

Трис невольно усмехнулся, посмотрев на себя и на своего противника со стороны. Если бы на Храмовой площади сейчас находился человек, не знающий ни обстоятельств, приведших к поединку, ни общей политической ситуации, его симпатии, несомненно, были бы отданы Греан-Мору. Классическая сцена из древних двухмерных фильмов Земли: отважный маленький человечек, одетый в белое со светлым блестящим мечом противостоит черному воину с черным оружием.

«И почему маленький рост и белый цвет всегда ассоциируются с добром? — Подумал Трис. — Я бы охотнее согласился сразиться с тремя неповоротливыми здоровяками, чем с этим карликом, состоящим, похоже, из стальных пружин и гидравлических приводов!»

Несколько мгновений противники стояли друг против друга, а потом, словно по команде, повернулись к Императорскому балкону.

— Право возвестить начало боя я передаю своей дочери, своей единственной дочери, — Тзот-Локи сделал заметное ударение на слове «единственной», — принцессе Лоранон-Локи-Нее. Едва белая ткань, брошенная ее рукой, коснется земли, можно начинать поединок. И только смерть или смертельная рана одного из вас будет означать конец боя. Да смилостивится над вашими душами Бог-Спаситель!

Трис пристально смотрел на принцессу, подошедшую к низкому, до колен, парапету, ограждающему балкон. Тоненькая хрупкая фигурка с копной черных волос сейчас даст знак, и только от него самого будет зависеть, останется он жить, или погибнет, так и не добившись исполнения своей мечты.

Вот платок выскользнул из руки Лораны, вот он полетел вниз вдоль высокой каменной стены Императорского дворца, а Трис все еще думал о девушке, передающей ему бремя определения собственной судьбы… И на какие-то доли секунды позабыл о белом платке, падающем вниз.

Краем глаза он даже не увидел, а, скорее, почувствовал движение Греан-Мора, и помогло ему еще то, что многолюдная толпа людей словно в едином порыве вздохнула, да так и замерла в оцепенении. Только выработанная многочисленными тренировками на компьютерном тренажере реакция позволила Трису избежать мгновенной смерти. Стремительно отпрянув в сторону, он увидел сияющую белую молнию, прочертившую то место, где только что находилась его голова.

За какие-то несколько мгновений Греан-Мор обрушил на своего врага целую лавину ударов. Он мгновенно менял направление атаки, то в прыжке целя в голову или шею, то норовя подсечь ноги противника, то пытаясь поразить руки или корпус. Все люди на площади затаили дыхание, следя за мельканием мечей и тел, а Маг Юнор даже привстал со своего кресла и наклонился вперед, напряженно вглядываясь в происходящее на арене сражение. Но ни один удар южанина так и не достиг цели.

За время, проведенное на этой планете, Трис составил весьма невысокое мнение о боевых искусствах Этла-Нитов. Оказалось, преждевременно. Он едва успевал уклоняться от молниеносных выпадов неистового коротышки. Кроме того, Трис боялся отбивать удары своим мечом в полную силу. Дерево могло не выдержать, а уж обсидиановые зубцы наверняка бы вылетели. Поэтому он предпочитал уходить с линии атаки, постепенно отступая назад, и лишь изредка тыльной стороной своего меча парировал выпады, направленные в ноги и в голову.

Внезапно напор Греан-Мора иссяк, и он отскочил назад, так что теперь противников разделила дистанция в пять-шесть шагов. Этла-Ниты шумно выдохнули воздух, а некоторые радостно зааплодировали. Однако офицеры и люди, знающие толк в фехтовании, понимали, что только сейчас и начнется серьезный поединок двух великих бойцов.

Понимали это и Трис с Греан-Мором. Каждый из них перед боем немного недооценил соперника, однако теперь им было ясно, что встретились воины, равные по силе и по мастерству.

«Или, скорее, почти равные.» — Подумал про себя Трис, который уже нащупал слабину в великолепной подготовке Греан-Мора. Все-таки многовековая наука убийства себе подобных, самая жестокая наука, созданная людьми Земли, превосходила неординарные способности коротышки. А Трис не только выделил квинтэссенцию искусства смерти, но и овладел ею в полной мере.

Однако Греан-Мор, до сих пор не ведающий поражений, не знал всей правды о своем противнике, и не ожидал особой опасности. Что с того, если его первый напор отбит? Такое уже случалось, правда, очень редко, но после второй атаки, завершающейся особым тайным приемом, до сих пор никто из его врагов не оставался в живых. И Греан-Мор бросился вперед…

Дальше события происходили настолько быстро, что лишь немногие Этла-Ниты смогли рассмотреть движения бойцов, да и то описания мелких деталей в их рассказах часто не совпадали, что стало предметом многочисленных обсуждений и споров в последующее время.

Когда невысокий южанин еще более сжался и на полусогнутых ногах ринулся к Трису, тот резко присел и перекатился вперед через левое плечо, одновременно вращая над собой меч, так что казалось, будто Трис всем своим телом ввинчивается под коротышку. При этом белый меч просвистел над его головой в каких-то нескольких миллиметрах. Черный же меч сначала прочертил глубокую кровавую полосу поперек бедер Греан-Мора, а потом резким вспарывающим движением снизу вверх пробороздил его живот и грудь.

Вскочив после кувырка на ноги, Трис отпрянул в сторону и осмотрел противника. Греан-Мор все еще стоял на ногах, с глубоким изумлением смотря на текущую из рваных ран кровь. Кто-то на площади восторженно завизжал. Великий Маг Юнор вскочил на ноги, но хрустальный шар на его посохе оставался молочно-белым. Да и так все понимали, что никакой магии молодой воин не использовал, а продемонстрировал боевое искусство такого высочайшего уровня, которое было просто неизвестно в Этла-Тиде. Спустя несколько ударов сердца Греан-Мор упал без сознания.

Трис внутренне ликовал. Во-первых, он правильно рассчитал свою тактику: коротышка Греан-Мор побеждал всех своих противников благодаря тому, что самые смертельные свои приемы проводил с низкой позиции против нижней части тела воинов. Все остальные верхние удары наносились для отвода глаз, для обмана, чтобы заставить врага поднять оружие и открыться. Человек нормального роста, к тому же обученный фехтованию по древним методам Этла-Нитов, никогда не смог бы отразить коронный удар Греан-Мора снизу. Но и карлик не ожидал того, что превосходящий его по росту человек будет атаковать из еще более низкого положения, фактически лежа на земле. В этом и заключалось слабое место его боевого искусства.

Во-вторых, Трис был рад тому, что ему все же удалось нанести Греан-Мору очень серьезные и болезненные, но не смертельные раны. Он не хотел убивать своего противника и, в общем-то, не желал ему зла. Даже наоборот, он был искренне восхищен фехтовальным умением южанина, и при других обстоятельствах они могли бы стать хорошими приятелями.

Поэтому Трис поднял вверх черный меч Крон-то-Риона с обсидиановыми зубьями, окрашенными кровью поверженного южанина, и прокричал:

— Поединок окончен!

— Честная победа! — Подтвердил Крон-то-Рион, выходя на центр арены и поднимая высоко над головой посох с прозрачной хрустальной сферой.

Радостные крики Этла-Нитов вторили ему:

— Победа!

— Слава Трисмегисту!

— Слава Этла-Тиде!

По знаку Мага-Императора вновь затрубили трубы, но уже не печально, а торжествующе.

Герольд Тзота-Локи объявил:

— Поединок чести между Первым помощником посла Южной Империи Греан-Мором и дворянином Этла-Тиды Трисмегистом-Аттоном-Тонианом завершился победой последнего. Пусть победитель скажет, как поступить с телом его врага.

Люди напряженно замерли, ожидая ответа Триса, и в звенящей тишине он произнес:

— Мы не враги! Лишь нелепый случай привел нас к поединку. При помощи хорошего медика-мага уважаемый мною Греан-Мор менее, чем через месяц восстановит свои силы. И пусть на алтарь Бога-Спасителя сегодня положат не человека, а самую лучшую овцу!

— Да будет так! — Провозгласил улыбающийся Тзот-Локи. — Войди же в мой дворец, Трисмегист-победитель, чтобы принять участие в праздничном пире, и пусть вместе с тобой придут друзья, которых ты позовешь. Вы же, граждане Этла-Тиды, чествуйте героя, ибо его победа показала силу и мощь нашей страны заносчивым послам Южной Империи. — Взгляд Мага-Императора обратился на Великого Мага Юнора. — Я предупреждал, что ваша злоба обратиться против вас же, и вот подтверждение моих слов! — Гневным жестом Тзот-Локи указал на бесчувственное тело Греан-Мора, которое южане осторожно переносили на колесницу Юнора.

Стена прямоугольных щитов раздвинулась перед Крон-то-Рионом и Трисом, и Этла-Ниты расступились, пропуская Мага-Советника и героя-победителя. Трис шел через ликующее людское море, высматривая Алину, Ремина и его родственников. Крон-то-Рион что-то говорил ему, однако Трис не мог расслышать слов, заглушаемых приветственными возгласами.

Ремин же тем временем все еще продолжал стоять возле палатки, не имея возможности пробиться через плотное скопление людей. Он уже собирался пробежать по арене, чтобы сзади догнать удаляющегося друга, но вдруг какое-то шестое чувство подсказало ему посмотреть на Посла Южной Империи. И из всех Этла-Нитов лишь один Ремин увидел, как Стоящий на колеснице Маг Юнор вытянул магический посох в направлении Триса и проревел:

— Умри, проклятый демон! Смерть тебе!

Хрустальный шар засиял ослепительным багровым цветом и, сорвавшись с посоха, полетел в спину Триса.

— Трис, обернись! — Закричал Ремин, но гомон многих людей поглотил его предупреждение. Никто не обернулся. Даже солдаты из оцепления неотрывно смотрели вслед победителю. Поэтому, когда волшебный шар пролетал мимо, Ремин подпрыгнул и схватил багровый смертоносный снаряд. Оглушительный грохот ударил его по барабанным перепонкам, а вспыхнувший кровавым пламенем огонь ослепил глаза. И Ремин провалился в небытие…

Привлеченные шумом и ярким светом Трис и Крон-то-Рион одновременно обернулись. Старый маг первый понял, что случилось. Он бросился назад, к лежащему без сознания Ремину, на ходу бормоча защитные заклинания. Трис поспешил следом. Теперь и остальные люди осознали происшедшее. Осознали и ужаснулись. Ужаснулись и вознегодовали.

— Смерть предателю! — Послышался сначала один крик, а потом и другие голоса подхватили этот призыв.

Хаос воцарился на Храмовой площади. Герольды напрасно дули в свои трубы, Тзот-Локи оживленно говорил что-то своим советникам, принцесса Лорана со слезами на глазах пристально смотрела на Крон-то-Риона, хлопотавшего у тела Ремина. Но Трис не видел ничего вокруг. Он решительно шел прямо к колеснице Посла Южной Империи, и люди молча расступались перед ним.

Воины-южане построились в ряд, закрывшись щитами и выставив вперед копья. Но против них Трис ничего не имел. Остановившись в десяти шагах перед роскошной колесницей, он посмотрел прямо в глаза Мага Юнора. Сначала Трис прочел в них презрение к себе и досаду, что снаряд поразил не ту цель. Когда же он холодным клинком своей ярости ударил по врагу, на лице Юнора быстро сменилась целая гамма чувств: презрение перешло в удивление, удивление — в страх, страх перерос в панический ужас.

Этла-Ниты, находящиеся рядом и до того гневными криками выражавшие свое возмущение, настороженно притихли. Между молодым воином в необычной одежде и стоящим на колеснице пожилым магом явно происходило что-то значительное, недоступное обычному человеческому восприятию.

— Так ты еще и маг? — Воскликнул Юнор, не в силах оторваться от свинцово-серых, буравящих его мозг глаз. — Кто же ты?! Прошу тебя, пощади! Нет! Не-е-е-е-ет!

Крик Посла Южной Империи превратился в жалобное блеяние. Величественный маг, прежде исполненный высокомерного презрения, превратился в мерзкое, хнычущее создание. Он тяжело повалился в свое кресло и попытался закрыть лицо рукавами мантии, но и сквозь сжатые веки ему продолжали видеться ужасные глаза. Мощнейшие магические силы, витавшие над ним, казались почти осязаемыми. И люди на площади со смешанным чувством страха и удовлетворения следили за свершающимся наказанием.

— Я лишаю тебя твоей магии, подлец! — Прозвенел голос Триса. — Ты недостоин ее.

По телу Посла Юнора, теперь уже бывшего Великого Мага, прошла судорога, и он застыл, сидя в своем кресле и глядя перед собой опустошенными, ничего не выражающими глазами.

И тогда герольд Тзота-Локи объявил:

— Мага-Императора Этла-Тиды повелевает посольству Южной Империи немедленно покинуть наш город и нашу страну. Посол Юнор, передай Повелителю Горвану, что древняя мощь и истинное служение Богу-Спасителю делают Этла-Тиду непобедимой. Пусть он даже и не думает о возможности покорить нас и нашу страну. Свадьбы Горвана и принцессы Лоранон-Локи-Неи не будет!

Юнор на удивление быстро оправился от удара, нанесенного Трисом. Наверное, черная злоба так сильна была в его сердце, что он нашел в себе силы встать и хриплым голосом прокаркать:

— Повелитель Горван и Южная Империя отомстят за посрамление их послов. Мы всего лишь слабые слуги более могучего властителя, и, победив нас, вы ничего не доказали. Не далее, чем через полгода наш владыка будет сидеть в твоем троне, Тзот-Локи. А все вы, жалкие людишки, — Юнор обвел пылающим ненавистью взглядом площадь, — станете рабами Повелителя Мира Горвана…

Дальнейшие его слова заглушили негодующие крики горожан.

— Убирайся вон отсюда! — Раздался голос Крон-то-Риона, который уже уложил на носилки тело Ремина, и приказал слугам отнести его во дворец. Трис шел рядом, положив правую руку на грудь друга; Юнор, словно змея с вырванными ядовитыми клыками, стал ему безразличен. Когда носилки скрылись в воротах дворца, принцесса Лорана со своей свитой покинула Императорский балкон.

— Стража! — Отдал приказ Тзот-Локи. — Увести посольство!

Гвардейцы Этла-Тиды окружили колесницу Юнора, продолжавшего брызгать слюной и извергать потоки грязной ругани, и, стегая коней, погнали ее прочь с площади. Воины-южане даже не пытались сопротивляться, совершенно потрясенные случившимся с их господином.

Этла-Ниты провожали удаляющуюся процессию насмешливыми криками и улюлюканьем. Даже солидные отцы благородных семейств, словно расшалившиеся мальчишки, свистели, засунув в рот пальцы, а их чинные жены делали руками не вполне приличные жесты.

Но когда южане скрылись из вида, заунывный вой сигнальных труб разнесся над людьми, словно ледяным душем остужая разгоряченные тела и призывая к спокойствию умы и сердца.

— Граждане Этла-Тиды! — Обратился к людям Маг-Император, и все замолчали, внимая его словам. — Видят Боги, мы не хотели нарушать мир и равновесие, установившиеся между нашей страной и Южной Империи. Но наглые и заносчивые южане, похоже, не успокоятся, не развязав кровопролитную, братоубийственную войну.

Но мы не покоримся! Все вы видели, что боевой дух и магические силы не оставили Этла-Тиду, воплотившись в лице благородного Трисмегиста-Аттона-Тониана. И это еще не все его таланты! С сегодняшнего дня я передаю ему командование сухопутными силами нашей страны. Он приведет нашу армию к победе в войне с южанами!

Ликующие крики прервали речь Мага-Императора. И в это время подошедший сзади Крон-то-Рион что-то тихо сказал ему, отчего лицо Тзота-Локи озарилось счастливой улыбкой. Он продолжил говорить:

— Маг-Советник Крон-то-Рион только что сообщил мне, что жизнь храброго Реасон-Миновар-Медона, своим телом закрывшего благородного Трисмегиста, находится вне опасности. Маг-Советник будет неотлучно находиться у постели раненного, и утверждает что через несколько дней тот уже окончательно поправиться. Все вы сможете тогда лично выразить ему благодарность и восхищение его мужественным поступком.

Поэтому прошу вас, граждане, спокойно расходиться по своим домам, и вспоминать сегодняшний день, как день благородных и смелых молодых Этла-Нитов. Вскоре от всех вас потребуется подобное мужество и решительность…

Звуки труб сопроводили уход Мага-Императора и его советников с балкона. Но еще долго, почти до самой темноты, не уходили с площади люди, обсуждая слова, сказанные Магом-Императором. И каждое пятое слово, произносимое собравшимися, было словом «война»…

Глава 7. Ремин.

Ремин с трудом открыл глаза. Они еще продолжали болеть после нестерпимо-яркой вспышки магического пламени. И в ушах все еще раздавались раскаты взрыва хрустального шара. Ремин отчетливо помнил, как мир завертелся вокруг него в бешеном хороводе и словно в бездонную черную воронку вытянул из тела сознание. Дальше воспоминания обрывались. И сейчас он пытался понять, оказался ли его дух в загробном мире, или каким-то чудом вновь вернулся в мир живых.

Сфокусировав взгляд, Ремин разглядел высокий потолок из струганных досок. Немного повернув голову, он увидел гладкие каменные стены, до половины задрапированные собранной складками тканью приятного зеленого цвета, а потом в его поле зрения возникло взволнованное лицо прекрасной девушки. Ремин чуть снова не потерял сознание. Около его постели стояла принцесса Этла-Тиды!

— Он пришел в себя! — Сообщила Лорана кому-то, стоящему позади изголовья кровати. — Иди и передай это моему отцу и Крон-то-Риону.

— Где я? — Прошептал Ремин.

— Во дворце, конечно. Вы разве ничего не помните? — Спросила принцесса, садясь на стул рядом с Ремином.

— Я помню, как Юнор выпустил красный шар, помню, как кричал, стараясь предупредить об опасности, но никто не слышал меня, и пришлось самому ловить эту штуку. Больше я не помню ничего.

— Вы так спокойно говорите: «пришлось ловить»! — Воскликнула девушка, и ее глаза восхищенно раскрылись. — Вы что, никогда не слышали о молнии Кир-Потчли?

— Может и слышал когда-то, но не запомнил. Меня готовили к воинской службе, а не к магическим наукам. Так что же я поймал?

— Молния Кир-Потчли — самое мощное, самое великое магическое оружие. Сильнее его, говорят, когда-то был только Лучевой Меч… ну, это не важно. В общем, то, что ты остался жив, это просто чудо. Если бы прошло еще несколько мгновений, молния набрала бы полную силу и тогда ее невозможно было бы остановить. А Вы разрядили ее на себя! Когда Вас принесли во дворец, Ваша кожа была вся красная, как после сильного ожога. Мой отец, Крон-то-Рион и этот выскочка Трисмегист, — при упоминании последнего имени по лицу Лораны легкой тенью промелькнуло смутное отражение каких-то мечтаний, незамеченное Ремином, — закрылись втроем в этой комнате и не выходили почти пять часов. Даже меня не пустили! А Крон-то-Рион потом сидел около Вас целые сутки! Да и потом постоянно приходил проверять Ваше состояние.

— Сутки? — Переспросил Ремин. — Сколько же я тут лежу?

— Четверо суток. Сейчас как раз вечер четвертого дня.

Ремин удивленно поднял брови. И только потом решился спросить:

— А Вы, Ваше Высочество, почему Вы сами посетили меня?

— Посетила? — Переспросила девушка. — Я, господин Реасон-Миновар-Медон, почти все это время сижу около Вас.

— Но почему? Это слишком большая честь для меня!

— Ну, положим, для меня не менее лестно выхаживать героя Этла-Тиды. Кроме того, дворец почти пустой, все уехали из города. И отец, и его советники, и генералы, и этот… Трисмегист. — Принцесса состроила торжественную гримасу. — Страна готовится к войне!

— Куда они поехали? — От волнения Ремин чуть не вскочил с кровати. Но тонкие руки девушки легли ему на плечи и с неожиданной силой вернули в горизонтальное положение.

— Лежите, господин Реасон-Миновар-Медон, это днем они уезжают на Южную дорогу, осматривают укрепления и строят планы. Вечером все возвращаются во дворец. А когда узнают, что Вы очнулись, уж будьте спокойны, эта комната будет мала, чтобы вместить всех желающих поприветствовать героя!

— Ну, какой же я герой? — Ремин усмехнулся. — Вот Трис — это герой!

— Трис? Это кто такой?

— Это Трисмегист-Аттон-Тониан, Ваше Высочество. Я имею честь считать себя его другом, и поэтому называю просто Трис.

— Удивительно, что у этого Трисмегиста есть друзья! — Заявила девушка. — Мне он показался нахальным самодовольным выскочкой, с довольно пошлыми шутками и непомерной гордостью. Сейчас все крутятся вокруг него, словно он — единственная надежда Этла-Тиды. Мне это не нравится! И, между прочим, именно поэтому я здесь, с Вами, господин Реасон-Миновар-Медон, со скромным, но не менее героическим человеком.

— Вы плохо знаете Триса! — Горячо принялся защищать друга Ремин, весьма польщенный словами принцессы. — Поверьте, он вовсе не хотел Вас обидеть или оскорбить. Просто жизнь в далеких северных провинциях накладывает на людей особый отпечаток, и уж, конечно, не способствует знанию правил этикета Императорского двора. Трис — необыкновенный человек. Если бы Вы знали, сколько приключений мы уже вместе прошли. Мы знакомы чуть больше недели, а мне кажется, что он мой друг с самого раннего детства!

— С трудом верится. Мне все время кажется, что Вашего друга окружает какая-то тайна. — Глаза принцессы мечтательно затуманились. — Похоже, отец и Крон-то-Рион что-то скрывают от меня… Но я все равно узнаю правду об этом человеке. Может быть, и Вы, господин Реасон-Миновар-Медон, знаете кое-что, но не хотите мне это рассказать?

— Нет, Ваше Высочество! — Запротестовал Ремин, восхищенно и преданно глядя на девушку. — Я никогда и ничего не стал бы скрывать от Вас. И прошу, Ваше Высочество, называйте меня просто Ремином. Я не привык все время слышать свое полное имя.

— Хорошо Ремин, но только при одном условии: ты тоже будешь звать меня Лораной.

— Но я не могу…

— Можешь! Если ты не привык слышать свое полное имя, то уж я-то слишком часто слышу свое. Ее Высочество принцесса Этла-Тиды Лоранон-Локи-Нея! И так ко мне обращаются с пяти лет! А мне очень нравится, когда меня называют «Лорана». Я же человек, а не статуя, не богиня. Скажи, Ремин, я — человек? — Принцесса порывисто вскочила со стула и быстро повернулась кругом. Ее длинные черные волосы с вплетенными в них красными лентами овеяли лицо Ремина ароматом сладостных благовоний.

— Да, Лорана, — внезапно охрипнув, согласился он, — ты — человек!

Девушка неожиданно смутилась, и легкий румянец выступил на ее щеках.

— Как же я забыла! — Виновато воскликнула она и, хлопнув в ладоши, громко приказала. — Принесите молодому господину еду: куриный бульон, хлеб, отвар из целебных трав и еще чего-нибудь! — И, наклонившись к изголовью кровати Ремина, уже тише добавила, — мы еще продолжим наш разговор, Ремин. А сейчас тебе надо восстанавливать силы, господин командующий тяжелой кавалерией Этла-Тиды!

И Лорана тихо и легко выскользнула из комнаты, впустив внутрь трех очаровательных служанок с подносами, полными еды. От изумления рот Ремина все еще оставался открыт, чем не преминули воспользоваться кормилицы, с обезоруживающими улыбками влив туда несколько ложек восхитительного по вкусу бульона. Только после этого Ремин вернулся в реальный мир и, чувствуя себя очень неловко в обществе трех смешливых юных девиц, самостоятельно принялся за трапезу. Мысли же его были заняты приятными воспоминаниями о беседе с принцессой и менее приятными вопросами: что такое тяжелая кавалерия и как он стал ее командующим?

«Было бы забавно посмотреть на выражения лиц отца и брата, — с усмешкой подумал Ремин, засыпая после легкой, но сытной еды, — когда им сообщат, какую карьеру я сделал уже на второй день пребывания в столице!»

Ремину недавно исполнилось двадцать лет. Все свое детство и юность он провел в северных лесах, за исключением короткой двухмесячной поездки в Этла-Тиду. Но тогда ему было всего шесть лет, и ехал он в сопровождении отца, слуг и своего воспитателя. Так что можно считать, что до сих пор он не путешествовал самостоятельно. И сразу же такие приключения!

Согласно законам Этла-Тиды, старший потомок мужского пола наследовал все земли и недвижимость. Младшие сыновья должны были поступать на службу в армию, становиться чиновниками или жрецами, чтобы заслужить собственные поместья. Такая традиция позволяла с одной стороны, избежать постоянного административного дробления земель и, с другой стороны, обеспечить постоянный приток молодых честолюбивых людей в армию и на государственную службу…

У Ремина был старший брат, Терин, и любимая младшая сестренка, почти ровесница Алины. Их мать умерла от родов, так и не увидев лица своей дочери… Пока дети были маленькими, они беззаботно играли и вместе познавали огромный и такой прекрасный мир. И для Терина, и для Ремина большим ударом стало известие, что один из них должен остаться хозяином в замке, а другой вынужден будет покинуть родной дом. Владелец земли Акиной был суровым и жестким хозяином и не стал смягчать этот разрыв. Он всегда поступал расчетливо и рационально, очень редко вспоминая, что у окружающих его людей есть души и чувства. Поэтому, когда Терин достаточно повзрослел, отец счел необходимым лично сделать из него достойного наследника.

И с этого момента обучение детей пошло по-разному. Отец рассказывал Терину, как вести хозяйство, как управляться со слугами и крестьянами, как собирать подати. Ремин же получил наставника, старого ветерана, когда-то принимавшего участие в небольших приграничных стычках на востоке, который должен был подготовить младшего сына к будущей армейской жизни. Старик учил Ремина фехтованию, верховой езде, стрельбе из лука. Вместе с Ремином обучались и несколько детей младших дворян, готовящихся стать солдатами и стражниками. Бывало, старик и его воспитанники по несколько недель не ночевали в родовом замке, охотясь в обширных северных лесах.

Учитель, практически заменивший Ремину отца, скончался, когда ему исполнилось семнадцать лет… Это событие на какое-то время так потрясло юношу, что он надолго замкнулся в себе. Даже родственники и близкие друзья не могли развеселить его или увлечь каким-нибудь делом. Но время лечит… Постепенно Ремин снова стал прежним жизнерадостным юношей и только сестра иногда замечала, как он стоит у окна, задумчиво глядя на юг, туда, куда должен будет уехать.

И этот момент скоро настал. Едва только закончился праздник по поводу совершеннолетия младшего сына хозяина земли Акиной, Ремин объявил отцу и брату, что не намерен больше задерживаться в родном доме. Он даже отказался от предложенного отцом слуги, заявив, что отныне сам намерен управляться со всеми делами. Расставание вышло несколько холодным и натянутым. Пожалуй, лишь сестра искренне сожалела об отъезде брата. И только ей поведал бы Ремин всю правду о своих приключениях…

Разбудил Ремина топот ног в коридоре и громкие голоса.

— Господин еще спит! — Слышался робкий голос служанки. — Их Высочество не разрешили его беспокоить!

— Ничего! — Возражал громкий голос Триса. — Он уже достаточно полежал. Солнце только что встало, наступило лучшее время для лечения на свежем воздухе.

Дверь в комнату Ремина широко распахнулась и на пороге появился его друг. Он критически осмотрел помещение, деловито подошел к кровати и несколько раз сосредоточенно провел руками над больным, словно бы поглаживая воздух ладонями. Ремин молча ждал окончания процедуры.

— Отлично! — Неожиданно хлопнул его Трис по плечу. — Можно вставать.

— Как здорово, что ты пришел. Хоть кто-то, наконец, объяснит мне, что происходит в городе.

— А разве тебе еще не рассказали? — Лукаво улыбнулся Трис. — Я тут в коридоре видел одну красавицу, желающую вновь посидеть у твоего ложа. И все-все на свете рассказать. Правда, увидев меня, она развернулась и пошла в другую сторону…

Ремин, вставший с кровати, покраснел и начал говорить что-то хорошее о принцессе Лоране, о ее доброте и искренней заботе…

— Синдром больного и сиделки. — Нарочито мрачно констатировал Трис. — Похоже, ты попался!

— Это что, опасная болезнь? — Не понял его Ремин.

— Да нет, состояние человека. Довольно приятное… поначалу. — В комнату тихо вошла служанка с подносом, на котором стояла кружка, источавшая аромат неизвестных трав. Трис взял ее и передал Ремину. — На, выпей! Сразу почувствуешь себя лучше.

— Кстати, Трис, а как я стал командующим какой-то тяжелой кавалерии? — Поинтересовался Ремин, маленькими глотками отхлебывая густое пахучее варево.

— Так это же я тебя и назначил! — Развел руками Трис и тут же вынужден был несколько раз ударить по спине поперхнувшегося от неожиданности друга. — Я думал, что принцесса уже успела пересказать тебе все последние новости.

— Мы с ней говорили-то совсем мало и только один раз… — Начал оправдываться Ремин.

— Не переживай, вечером она все-таки до тебя доберется! — Увидев смущение друга, Трис сжалился и сменил тему разговора. — Если коротко, то мы готовимся к войне. Я теперь командую всеми сухопутными силами Этла-Тиды, Крон-то-Рион обеспечивает снабжение, тылы, набор солдат. В запасе у нас всего один месяц, от силы полтора. Уже точно известно, что армия Южной Империи перейдет Хадор и вступит в Зеленую долину в самое ближайшее время. Нашим морским флотом руководит Наор-ла-Патли, отличный адмирал, мы с ним сразу нашли общий язык. Он запрет флот южан в портах и попытается высадить десант в их тылу, чтобы отвлечь часть армии. Но, боюсь, это не намного сократит войска вторжения: корабли Этла-Тиды недостаточно вместительны, чтобы на большое расстояние перевезти достаточно солдат…

Короче, все решится в одной битве, как того хочет Маг-Император. Мы встретим южан сразу, как только они выйдут из Зеленой долины на плато Семи Ветров. И в этом сражении большую роль будет играть удар тяжелой кавалерии.

— Но, Трис, — перебил его Ремин, — я даже не знаю, что такое тяжелая кавалерия. Как я могу ею командовать? Пусть лучше кто-нибудь более опытный и достойный…

— Таких нет! — Отрезал Трис и принялся загибать пальцы. — Во-первых, не только ты не знаешь ничего о кавалерии, но и никто другой не знает. Это новый вид войск и его подготовка целиком ляжет на тебя. Во-вторых, опыт полководцев Этла-Тиды тут не годится, они не знают ни преимуществ, ни слабых мест кавалерии, нужен кто-то молодой, энергичный, на кого я могу положиться, то есть ты. В-третьих, если ты не согласишься, мне придется искать кого-то другого, кто, наверняка, хуже тебя подготовит кавалеристов. Так что решай, если ты согласен, то мы сейчас же едем в военный лагерь вблизи Южной дороги. — Заметив секундное колебание Ремина, Трис добавил. — Но вечером вернемся обратно во дворец.

— Если ты так ставишь вопрос, то я согласен! — Улыбнулся Ремин. Последняя фраза сняла все его сомнения. Служить всеми силами своей родине, Этла-Тиде, да еще иметь возможность встречаться с самой принцессой Лораной — о таком он даже и не мечтал, покидая родной дом. И все благодаря Трису. Ремин был искренне благодарен судьбе за то, что она свела его с таким интересным и необычным человеком, ведь раньше он только из баллад и легенд узнавал великих о магах и полководцах. А теперь сам оказался в их обществе. Невероятно!

Выходя из комнаты вслед за Трисом, Ремин оглядел коридор, но принцессы в нем не было. Только двое стражников стояли у выхода на колоннаду внутреннего двора, да несколько юных служанок суетились в глубине

— Не удивляйся, Ремин, — говорил Трис на ходу, — когда увидишь, что к седлу прикреплены стремена. Это и есть основа новых военных сил — кавалерии.

— Что такое стремена? Я никогда о них не слышал.

— Объяснять дольше, чем просто показать. Сейчас сам все увидишь и сразу поймешь, какая это полезная вещь.

Уже подходя к лошади, Ремин заметил, что в упряжи появилось существенное дополнение: с двух сторон седла свешивались прикрепленные к нему толстые кожаные ремни, к нижним свободно висящим концам которых были приделаны металлические полукольца.

— Ставь левую ногу в левое стремя, — посоветовал Трис, — и перекидывай правую через спину лошади. Потом и ее вдевай в стремя.

Ремин так и поступил. Оказалось, что сидеть на лошади подобным образом гораздо удобнее и надежнее. Ноги упирались в стремена и позволяли уверенно сохранять ровную посадку. Ремин пустил скакуна сначала шагом, потом прибавил скорость. Он твердо сидел в седле, несмотря на то, что был еще слаб после ранения. Сзади его догнал Трис на своем коне.

— Ну, как тебе стремена? — Спросил он.

— Отлично! — Ремин ударил пятками бока лошади и та еще быстрее помчалась по дороге. Трис скакал рядом.

Вскоре они миновали ворота Этла-Тиды. Несмотря на довольно раннее время, по Южной дороге двигались в обе стороны торговые обозы, караваны, отдельные повозки. Двухколесные легкие колесницы чиновников, живших во Внешнем городе, мчались в сторону столицы, чтобы их хозяева не опоздали на службу. Кони Триса и Ремина могли идти только шагом, хотя им и уступали дорогу, еще издалека узнавая национальных героев. Но слава имела и обратную сторону медали: приходилось раскланиваться, улыбаться, отвечать на приветствия, что еще больше замедляло движение. Поэтому друзья свернули с шумной дороги на параллельную ей лесную тропу и там вновь пустили коней вскачь.

— А теперь, Ремин, достань меч и, немного привстав на стременах, рубани им сверху вниз, словно под тобой шлем врага! — Прокричал Трис

— Великолепно! — Меч Ремина несколько раз со свистом рассек воздух. — Без стремян никогда бы не получилось такого мощного удара. Я смог вложить в него не только силу руки, но и вес всего тела.

— А теперь представь себе, — продолжил Трис, — что и ты, и конь защищены прочным панцирем. Твой левый бок закрыт щитом, а правая рука сжимает длинную пику. Что получиться?

— Получится, что я непобедим! — В восторге заорал Ремин. — Пикой я буду прокалывать южан, как кроликов, а потом мечом разрубать их сверху до низу.

— А как ты назовешь отряд таких, как ты, всадников в несколько сотен, а потом, может быть и тысяч человек?

— Я назову его тяжелой кавалерией Этла-Тиды. — Понял Ремин. — Ни одна армия юга и востока не устоит перед нами! За мной, кавалерия, вперед, на врага!

Размахивая над головой мечом, Ремин летел по дороге на коне и ощущал себя почти что Богом-Защитником своей страны. Трис держался сбоку и чуть позади, с улыбкой наблюдая за искренней радостью друга. «Но почему мне не дано возможности испытывать простые человеческие радости? — Думал он. — Почему я не могу быть таким же искренним, наивным и счастливым?» И в аквамариновых глазах Триса засверкали капельки влаги, наверное, от сильного встречного потока воздуха…

— Военный лагерь построен в просторной долине между двух высоких холмов, густо заросших лесом и кустарником. — Рассказывал Трис Ремину. — Севернее его проходит Южная дорога Этла-Тиды — оживленная центральная магистраль, позволяющая быстро доставлять материалы и продовольствие. С другой стороны протекает полноводная река Ре-Тилач, снабжающая лагерь питьевой водой. Кроме того, она достаточно глубока для того, чтобы позволить даже большим морским кораблям причаливать к самому берегу.

Едва только кони вынесли друзей из леса на расчищенное поле, Ремин почувствовал какое-то чужое прикосновение к своему разуму. Он вопросительно посмотрел на Триса.

— Грубовато работают — Отозвался тот. — По приказу Мага-Императора все более-менее способные колдуны охраняют окрестности лагеря, не пропуская туда возможных шпионов южан. Мы сможем победить в войне только потому, что наши новшества в армии будут сюрпризом для захватчиков.

В этот момент всадники выехали на возвышенность, откуда перед ними открылся вид всего лагеря, разбитого посередине ровного поля. Ремин был поражен. Он и не предполагал, что всего за четыре дня можно проделать такую огромную работу. Военный лагерь представлял из себя квадрат со сторонами в три полета стрелы. Он был защищен глубоким рвом, земля из которого пошла на сооружение земляного вала. Сверху на валу был построен частокол высотой в человеческий рост. Через каждые двадцать шагов над частоколом на деревянных опорах поднимались башенки. Внутри лагеря располагались ровные ряды палаток для солдат, чередовавшихся с дощатыми домиками командиров.

Но больше всего Ремина интересовали люди. Их было так много, что издалека они казались муравьями, копошащимися вокруг своего муравейника. Когда друзья подъехали еще ближе, Ремин понял, что все люди организованно занимались определенными видами упражнений. Солдаты, разбитые на группы, под руководством офицеров делали совершенно непонятные для Ремина вещи.

Одни из них, построенные в прямоугольники из двадцати человек по фронту и из пяти в глубину с песнями ходили вокруг лагеря. Ремин насчитал пятнадцать таких отрядов, идущих друг за другом. Около каждого шел командир, придирчиво следящий за соблюдением равнения и за тем, чтобы его солдаты шли в ногу. А сбоку на коне (с такими же, как и у него, стременами, издали определил Ремин) ехал старший офицер — крепко сбитый мужчина средних лет с длинными черными волосами, завязанными сзади косичкой.

— Держать равнение! — Время от времени выкрикивали командиры отрядов. — Левой! Левой!

Солдаты пели:

Раз, два! В ногу шагай!

Три, четыре! Наступай!

Не уставай, не отставай!

Локоть друга не теряй.

И ритмичный топот многих тысяч ног казался гулким эхом далекой грозы, придавая песне некий магический смысл физического и духовного единения воинов Этла-Тиды.

— Разворачивай строй! — Раздалась команда сидящего на коне старшего офицера.

— Первая сотня прямо! Вторая направо! Третья налево! — Командовали своими отрядами младшие офицеры. — … Пятнадцатая направо!

Ремин вытаращил глаза, наблюдая за четкими перестроениями солдат на ходу. Первый идущий отряд замедлил шаг, но продолжал двигаться прямо. Второй отряд обогнул его справа, третий — слева, четвертый — опять справа… Через небольшой промежуток времени сотни построились в две линии: в первой было семь отрядов, во второй — восемь. Между соседними отрядами в одной линии оставалось расстояние, равное фронту из десяти человек. От одной линии до другой было шагов двадцать.

— Сомкнуть ряды! — Скомандовал всадник.

Не переставая идти вперед, сотни каждой линии сошлись в единый ряд, шагающий в ногу, а расстояние между линиями сократилось до десяти шагов.

— Идти на месте! Разомкнуть строй!

Движение вперед прекратилось, и отряды вновь разошлись в стороны, построившись в шашечном порядке.

— Стой! Расходись на отдых! Отличная работа! Молодцы! — В голосе конного офицера чувствовалась радость и удовлетворение. И солдаты с улыбками покидали строй. Им тоже доставляло удовольствие новое занятие, тем более, что они так быстро научились с ним справляться. Командиры сотен ходили между усевшимися тут же на траве людьми и что-то объясняли своим подчиненным.

Старший офицер направил коня к Трису и Ремину, которые остановились на пригорке, наблюдая сверху за происходящим.

— Приветствую Вас, командующий! — Прокричал он еще издали. — Ну как мы справляемся с Вашим заданием?

— Великолепно! Я не предполагал, что Вы так быстро освоите сложные перестроения на ходу. Не зря Вас назначили командиром Первого полка! Под Вашим руководством солдаты совершают чудеса. — Трис прямо-таки излучал радость, чем немало удивил Ремина, привыкшего к сдержанности друга. Ремин, конечно, не догадывался, что Трис надел эту маску исключительно для того, чтобы порадовать полковника, падкого на похвалу, как и все люди.

— Ремин, — продолжал Трис, — познакомься с Ролом-Толионом — командиром Первого полка копьеносцев Этла-Тиды. Рол-Толион, представляю Вам Реасон-Миновар-Медона, командующего тяжелой кавалерией.

— Я был на Храмовой площади во время поединка. — Сочным густым голосом прогудел полковник. — Я восхищен Вашим мужественным поступком, господин Реасон, и поддерживаю Ваше назначение на этот пост.

— Благодарю Вас. — Поклонился Ремин. — Я надеюсь, что смогу командовать вверенным мне отрядом хотя бы вполовину так же хорошо, как это делаете Вы.

— Рон-Толион, — прервал поток комплиментов Трис, — а где сейчас находится Второй полк?

— Согласно Вашему приказу, он совершает марш-бросок до переправы через Ре-Тилач и обратно. Сегодня мой полк тренируется возле лагеря, завтра же мы пойдем к переправе, а Второй полк будет отрабатывать перестроения возле лагеря. Да, кстати, и офицеры, и солдаты уже спрашивают: когда им доставят новое оружие?

— Кузницы работают в полную силу. Наконечники для копий и короткие тяжелые мечи — гладиусы — скоро начнут подвозить. — Трис пожал плечами. — Но сначала придется отрабатывать новые виды построения: бой клином, бой повернутым строем, бой рассыпным порядком. Если все будет хорошо получаться, тренируйтесь с древками без наконечников и с короткими палками вместо мечей. Завтра уже должны привезти три сотни щитов, панцирей, шлемов и древков. Выдавайте их лучшим отрядам: пусть это будет их первой наградой за труды. А сейчас извините нас, надо ехать дальше. Увидимся вечером, на Совете у Мага-Императора.

Рон-Толион сверкнул белозубой улыбкой и, попрощавшись, поскакал к своему полку. А Трис и Ремин направились дальше, к следующей группе солдат и офицеров. Еще издали они услышали команды:

— Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск! Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск!

Ремин пригляделся: две дюжины человек держали в руках какие-то брусья, на одном конце которых находилось что-то вроде маленького металлического лука с выступающим перед ним кольцом, а другой конец чуть расширялся, чтобы его удобно было упирать в правое плечо. Примерно посередине был виден какой-то хитрый механизм, сбоку которого торчала длинная рукоять, вращающаяся параллельно брусу, а снизу выступал маленький крючок.

По команде «Натягивай» солдаты опускали передний конец своего оружия на землю, вставляли в кольцо ногу, и несколько раз поворачивали рукоять ворота, натягивая тетиву лука до тех пор, пока она не достигала механизма и не закреплялась в нем. По команде «Заряжай» они поднимали оружие, причем тетива оставалась натянутой, доставали из сумок короткие толстые стрелы и вставляли их в специальные пазы. По команде «Целься» солдаты прижимали брусья к правому плечу и наводили их на деревянные щиты с нарисованными яркой краской человеческими фигурами, находящиеся на расстоянии ста шагов. По команде «Пуск» они нажимали указательным пальцем на крючок, и тетива высвобождалась. Раздавался звук летящих стрел — «чш-ш-ш-ш-пок-пок-пок!» — и в щит почти одновременно втыкалось еще две дюжины снарядов. Потом все повторялось сначала.

Командовал солдатами молодой офицер, ровесник Ремина. Он стоял справа от стрелявших и внимательно наблюдал за их действиями. Командуя: «Целься!», он поднимал правую руку вверх, а выкрикивая: «Пуск!», резко опускал ее. Еще около сотни человек сидели на земле чуть позади стрелявших и негромко переговаривались, обсуждая результаты каждого выстрела. Видимо, они ожидали своей очереди, чтобы сменить товарищей на позиции.

— Из чего они стреляют? — Задал Трису вопрос удивленный Ремин. — Я никогда не видел такого мощного оружия. Стрела летит на сто шагов по прямой траектории! Это втрое, а то и вчетверо дальше, чем выстрел из лука. И какая сила удара! Стрелы почтичто насквозь пробивают доски толщиной в мое запястье.

— Это оружие — арбалет. Пока арбалетов сделано мало. Пружинную сталь для луков изготовить сложно, да и собрать натяжной ворот со спусковым механизмом непросто. Поэтому будущим арбалетчикам приходится тренироваться по-очереди. Но начать подготовку стрелков надо как можно раньше, ведь в битве с южанами на них ляжет особая задача: выбивать в рядах врагов офицеров, пускать стрелы в щели, открывшиеся между щитами. Лучники станут стрелять навесом, осыпая врага дождем стрел, а арбалетчики будут бить прицельно, по конкретным целям. Еще у нас будут большие арбалеты, стреляющие большими копьями, которые мы установим на боевые колесницы, чтобы можно было быстро перевозить их по полю боя и вовремя поддерживать стрельбой атаки пехоты.

В этот момент молодой командир стрелков оглянулся и увидел подъезжающих Триса и Ремина. Он крикнул:

— Прекратить стрельбу! Идите к мишеням, соберите болты и оцените свою меткость. Приготовиться следующим стрелкам!

Отстрелявшиеся арбалетчики и несколько присоединившихся к ним зрителей отправились к мишеням, а офицер пошел навстречу всадникам.

— Трис, — тихо спросил Ремин, — а что такое «болт»?

— Так называют арбалетную стрелу.

— Спасибо, а то мне не хочется выглядеть полным профаном…

Друзья спешились. Трис представил Ремину молодого офицера с черными глазами и небольшими щегольскими усиками:

— Ретор-Литли — капитан арбалетчиков. Он был командиром Третьей Сотни лучников гвардии Мага-Императора. Крон-то-Рион рекомендовал его, как хорошего человека, надежного офицера, обладателя живого ума и собственного мнения по любому вопросу. Короче, для нового рода войск он подходит лучше всего. Не сомневаюсь, что вы подружитесь.

Ремин и Ретор-Литли крепко пожали друг другу руки. Молодой капитан был чуть выше Ремина, но уже его в плечах. Должно быть, ему не так уж часто приходилось натягивать лук. Ярко-синяя туника с серебряным шитьем, гладкий золотой обруч, охватывающий густые черные локоны, меч в красивых ножнах с украшенной золотом и драгоценными камнями рукоятью — все говорило о принадлежности молодого человека к одной из богатейших семей Этла-Тиды. Однако его дружелюбный взгляд и мягкая полуулыбка создавали приятное впечатление.

После нескольких дежурных комплиментов, сказанных друг другу, Ремин попросил:

— Могу ли я попробовать выстрелить из арбалета?

— Конечно! — Ретор-Литли заулыбался. — Мои солдаты уже вернулись на исходную позицию, так что поранить никого не удастся.

Ремин взял арбалет у ближайшего солдата. Оружие оказалось гораздо тяжелее, чем ему показалось вначале, но оно было удобным и хорошо ложилось в руки. Металлический лук и винтовой ворот, занимающий всю переднюю часть арбалета, уравновешивались прикладом. Ремин упер оружие в землю и начал крутить ручку ворота, как это делали солдаты.

— Не надо торопиться, крути быстро, но плавно. — Наставлял его Ретор-Литли. — Хорошо! Бери болт и клади его на полозья, потом прижми «ласточкиным хвостом», чтобы он не выпал. Отлично! Теперь смотри: чтобы попасть в фигуру, нарисованную на щите, нужно добиться совмещения мушки на упорном кольце и прорези прицела. Учти: стрела попадет примерно на ладонь ниже, чем точка, в которую ты целишься! Плавно нажимай на спусковой крючок. Осторожно! Сильная отдача! О-о-о… Вот это выстрел!

Ремин целился в грудь нарисованной фигуры. Он так старался не промахнуться, что пропустил мимо ушей слова Ретора-Литли об отдаче. От непривычной тяжести и от волнения руки слегка дрожали и, едва лишь мушка совпала с прорезью, Ремин дернул спусковой крючок. Приклад больно ударил его в плечо, и в момент выстрела арбалет дернулся вверх. Ремин непроизвольно моргнул… И открыл глаза одновременно с последним удивленным возгласом щеголя-капитана.

— Великолепный выстрел! — Громко сообщил Трис. — Точно в зрачок!

Арбалетный болт попал именно в то место, где у человека находился бы правый глаз. Солдаты, подошедшие поближе и наблюдавшие, как их командир учит стрельбе другого офицера, одобрительно загудели. Это, действительно, был отличный выстрел. В бою человек закрыт щитом, защищен шлемом и доспехами, и только глаза остаются открыты. Бывалые лучники знали, что попасть в глаз врага очень трудно, практически невозможно. Недавно взяв в руки мощные арбалеты, они получили такую возможность, однако еще недостаточно метко стреляли из непривычного оружия. Ремин показал пример, достойный подражания.

Пожалуй, только Трис и стоявший вплотную к Ремину Ретор-Литли понимали, что попадание было совершенно случайным. Они переглянулись и одновременно подмигнули друг другу. Не стоило расстраивать солдат, веселящихся и радующихся удачному выстрелу, словно дети. Пусть это послужит им образцом для тренировки. Поэтому, когда Ремин открыл рот, чтобы сообщить о случайном успехе, Ретор-Литли потихоньку дернул его за тунику:

— Ты знаешь, и я знаю. Ну и что? Ведь ты попал в точку? Не все ли равно, как? Главное — результат.

Ремин мог бы поспорить с некоторыми из этих высказываний, но промолчал. Тем более, что Трис уже делал ему знаки, указывая на коней: дескать, нам пора ехать дальше, а Ретору-Литли предоставь самому командовать своими людьми. Ремин так и поступил.

Они двинулись к следующей группе солдат, а позади них вновь раздались команды молодого капитана арбалетчиков:

— Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск! Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск!

Ремина же заинтересовала следующая группа людей. Впереди, возле самого рва, окружающего военный лагерь, обнаженные по пояс солдаты с какими-то длинными не-то топорами, не-то копьями, яростно сражались с соломенными чучелами, привязанными к деревянным столбам. Они то кололи их резкими тычками, то рубили сильными размашистыми ударами, то нагибались, словно подцепляя снизу за ноги. Пот блестел на широких спинах и мускулистых плечах солдат. Они шумно дышали, вкладывая в удары всю свою силу. Странное оружие, позволяющее производить столь разные упражнения, мелькало в их руках, и Ремин никак не мог разглядеть его как следует.

— Трис, — осторожно позвал он, — боюсь, что я совсем отстал от жизни. Сегодня я первый раз увидел солдат, марширующих в ногу, первый раз выстрелил из арбалета, а теперь снова вижу бойцов с неизвестным мне оружием.

— Не огорчайся, Ремин! — Улыбнулся Трис. — Ты отстал от жизни всего на четыре дня. Но зато быстро наверстываешь упущенное. Ты одним из первых видишь алебардистов — еще один новый вид войск. А в руках они держат алебарды: гибрид топора, багра и копья. Можно назвать это коротким толстым копьем с длинным обоюдоострым наконечником, к месту соединения с древком которого с одной стороны приделано полукруглое лезвие, а с другой — острый крюк. А можно назвать и топором на длинной рукоятке, с крюком вместо обуха и с выступающим вперед четырехгранным колющим наконечником.

Это самое подходящее оружие против армии южан. Крюком можно зацепить врага за ноги и, повалив на землю, добить острием. А можно захватить край щита, отогнуть его, и опять же острием пронзить незащищенного противника. Лезвием топора, благодаря длинной рукояти, многократно усиливающей силу удара, можно разрубить врага до пояса, даже если на нем одет панцирь. Короче, алебарда — универсальное оружие, оно годится и против конного, и против пешего. А когда ты увидишь непробиваемый стальной доспех солдат-алебардистов, то поймешь, почему я делаю основную ставку в битве именно на этот род войск. Да и Маг-Император приказал обучить приемам с алебардой в первую очередь своих гвардейцев.

— А как же тяжелая кавалерия? — Расстроился Ремин, представлявший до этого именно себя главным героем сражения. — Я думал, что мы первыми будем атаковать врага.

— Увы, мой друг, — развел руками Трис, — мы не успеваем собрать нужное количество сильных лошадей и выковать достаточно доспехов для них и для всадников. Кроме того, если южане образуют стену щитов и выставят вперед длинные пики, то кавалерия не сможет атаковать их в лоб. Для того, чтобы разбить строй врага, я готовлю арбалетчиков и алебардистов. Копьеносцы будут прикрывать их щитами до самого начала атаки, чтобы южане не догадались, с кем им предстоит иметь дело.

— А мы?

— Кавалерии же предстоит другая задача: ударить во фланг армии Южной Империи, напугать, деморализовать, заставить смешать строй. Не более того! Стоит только южанам оправиться от первого потрясения и увидеть вашу малочисленность, они сразу же поднимут вас на пики. Поэтому ни в коем случае кавалерии нельзя глубоко врезаться в пехотный строй. Ударить, отойти, перестроиться, снова ударить — таков будет ваш главный принцип. Со временем, когда число всадников возрастет, можно будет говорить о копейном таранном ударе. А пока, увы… — Трис еще раз развел руками, показывая, что рад бы оказать честь другу, но при нынешних обстоятельствах это невозможно.

Они проехали место, где обучали алебардистов и направились туда, где виднелись конюшни, и по полю скакали всадники. Туда, куда уже давно всматривался Ремин; где ждал его собственный отряд, новые знакомства, новые заботы, новые ступени на лестнице судьбы. В самых потаенных уголках души Ремина зародилась маленькая, но твердая надежда, что эти ступени приведут его наверх, к вершине самых смелых мечтаний — к прекрасной принцессе Этла-Тиды…

В объяснениях и разъяснениях, приказаниях и указаниях, рассказах и разговорах день пролетел, словно несколько мгновений.

Вечером Трис и Ремин вернулись в Императорский дворец. Маг-Император собирал Совет из всех высших офицеров. Пока отряды воинов Этла-Тиды подтягивались к столице со всех земель и провинций, офицеры уже прибывали во дворец, чтобы получить указания, как по-новому организовывать отряды, как их тренировать и вооружать. Подобную практику предложил Трис: так ему было проще объяснять высокопоставленным Этла-Нитам азы стратегии и тактики, координировать их действия.

Ремина же возвращение в Этла-Тиду порадовало потому, что он жаждал еще хотя бы раз встретить прекрасную принцессу Лорану и, может быть, даже поговорить с ней. Он был так поглощен своими мечтами, что, даже сидя на Совете, в пол-уха слушал речь своего друга.

А Трис тем временем говорил:

— Два полка копьеносцев уже тренируются по новой программе в лагере за городом. В каждом из них по полторы тысячи человек. Еще два таких же полка я предлагаю собрать из солдат и офицеров, которые по приказу Мага-Императора идут в столицу из северных провинций. Один полк можно составить из солдат береговой охраны. Таким образом, у нас будет семь с половиной тысяч обученных копьеносцев.

Еще два полка я думаю одеть в сплошные латы нового типа и вооружить алебардами. Эти полки будут меньше по численности, по тысяче человек каждый, но им предстоит особая миссия — взломать строй армии южан. В эти полки отбирают самых сильных и закаленных воинов, в основном, гвардейцев Мага-Императора. К сожалению, старых кузниц недостаточно, чтобы изготовить большое количество доспехов нового образца для алебардистов, поэтому и приходится пока ограничиться только двумя тысячами. Но легкие пехотинцы с луками и арбалетами будут поддерживать их атаку, так что в успехе я не сомневаюсь.

Такая же ситуация и с тяжелой кавалерией. Мы не успеваем изготовить необходимое количество оружия и панцирей. Нам придется встретить врага, имея только около пяти сотен всадников. Но, я думаю, и этого будет вполне достаточно на первое время. А потом начнут работать новые кузницы.

— Я не понимаю, командующий. — Встал со своего места один из будущих полковников копьеносцев. — Основные силы Этла-Тиды находятся сейчас на южной и восточной границах. Две армии почти по десять тысяч человек. Почему Вы ничего не говорите о них? Ведь Южная Империя выставит против нас не менее двадцати тысяч воинов. Как Ваши новые полки общим числом чуть более десяти тысяч смогут победить в битве?

— Ваш вопрос совершенно справедлив. — Кивнул головой Трис. — Все дело в том, что Вы только вчера прибыли с севера и еще не видели, как готовятся новые отряды. Завтра мы все отправимся в военный лагерь. Там вы посмотрите и поймете, что такое полки нового типа. И точно так же будете готовить свои отряды. Времени у нас мало, так что солдат придется обучать прямо на марше. Все наши силы должны собраться на плато Семи ветров не позднее, чем через месяц. Восточная армия останется прикрывать Этла-Тиду от возможного обхода южан или набега восточных соседей, а наша южная армия перейдет в тыл ударных полков нового типа. Из этой армии в бой пойдет только легкая пехота, которую мы вооружим арбалетами и пращами. Остальные солдаты не будут участвовать в битве при выходе из Зеленой долины. Мы не успеем обучить их, а неподготовленные воины могут сломать строй и открыть брешь для прорыва врага.

Слово взял Крон-то-Рион:

— Господа офицеры, нам известно, что Южная Империя собирается направить против нас армию в тридцать тысяч человек. Но десанты в портовых городах южан, которые высадит адмирал Наорла-Патли, заставят Повелителя Горвана усилить охрану побережья. Так что через Зеленую долину пройдет около двадцати пяти тысяч. Южане же считают, что Этла-Тида выставит против них не менее тридцати-тридцати пяти тысяч, то есть, почти всех воинов государства.

На этом и построен план Горвана: в одной решающей битве полностью разгромить всю армию Этла-Тиды, и тогда страна, словно спелое яблоко, сама упадет в его руки. Дело в том, что южане побеждают прежде всего своим пехотным строем. Наши разведчики, следившие за врагом во время походов Южной Империи против стран Востока, так описывали их манеру боя: пехотинцы строятся несколькими огромным прямоугольниками — до пятисот человек по фронту и до десяти в глубину. Они закрыты с головы до ног деревянными щитами и держат в руках длинные пики в полтора-два человеческих роста, так что спереди к ним невозможно приблизиться, не попав на острые наконечники. Фланги и промежутки между отрядами прикрывают лучники, пращники и колесницы.

Армии восточных стран, привыкшие сражаться неорганизованной лавой, потерпели сокрушительное поражение. Словно волны на утес, накатывались они на строй южан, и, так же, как волны, разбивались, оставляя убитых и раненных. Так Южная Империя присоединила к себе три провинции.

Пусть же нас не постигнет их участь! Против сомкнутого строя южан мы поставим наших алебардистов, арбалетчиков и копейщиков. Арбалетные болты выбьют первые ряды, алебардисты вклинятся в пролом и расширят его, копьеносцы сомнут и разорвут построение врага. А тяжелая кавалерия ударит во фланг южан и сомнет его, сея смерть и панику. Таков наш план. Мастерству южан мы противопоставим не многочисленную, но малоэффективную армию, а небольшую, но отлично вооруженную, хорошо обученную, сильную духом. Мы будем защищать свою свободу, честь и жизнь, и мы победим захватчиков!

Окончание речи Крон-то-Риона потонуло в восторженных возгласах собравшихся офицеров. А на глазах Тзота-Локи даже показались слезинки. Он встал и произнес:

— Да будет так, как сказал Маг-Советник. Да будет так, как делает командующий Трисмегист. Мы победим! — И уже спокойнее Маг-Император добавил. — А теперь прошу Вас, господа офицеры, проследовать в пиршественный зал. Завтра же мы все отправимся за город, в военный лагерь, чтобы каждый из вас запомнил науку командующего Трисмегиста и потом передал ее своим солдатам.

Пир в Императорском дворце закончился, когда на улице совсем уже стемнело. Однако многочисленные масляные светильники, установленные на всех галереях, окружавших внутреннюю площадь, освещали дворец довольно ярко. После Совета и пира часть офицеров, прибывших издалека, оставалась во дворце, где им были предоставлены гостевые покои. Другая часть разъезжалась или расходилась по своим домам.

Ремин вышел на второй этаж галереи дворца. Он облокотился на высокий парапет и смотрел вниз, на покидающих дворец людей. Ремин был один, если не считать двух несших службу стражников, которые при виде молодого, но высокопоставленного командира, стояли по стойке «смирно». Трис еще оставался в пиршественном зале, продолжая о чем-то говорить с Магом-Императором и Кронто-Рионом. Ремин не знал, нужно ли дождаться своего друга, или пойти домой к своей тете и ее мужу, которых он не видел с того времени, как на Храмовой площади схватил магическую молнию Посла Юнора. А, может, стоило вернуться в ту маленькую комнатку, где он пришел в себя вчера вечером и откуда его утром увел Трис. Но он не мог вспомнить, где находится этот уголок покоя и уюта в огромном и шумном дворце. А спрашивать дорогу у слуг ему не хотелось.

Голова у Ремина слегка кружилась. Не то от выпитого на пиру вина, не то от последствий ранения магическим оружием. Ремин удивился: сколько событий произошло за сегодняшний день, сколько впечатлений, встреч, новых знакомств. Но он ничуть не устал. Может быть, это энергия Триса подпитывала его? В глубине души Ремину хотелось все же верить, что лучшим лекарством, оживляющим и бодрящим, стал вчерашний разговор с прекрасной Лораной.

— Я не помешаю важным стратегическим размышлениям господина командующего тяжелой кавалерией? — Послышался тихий мелодичный голос позади Ремина. Он обернулся, и счастливая улыбка озарила его лицо. В свете масляных светильников Лорана была похожа на сошедшую с небес богиню. Отблески огня и ночные тени причудливо переливались на ее простой белой тунике и спадающих на плечи черных волосах, то подчеркивая границу между светлым и темным, то сглаживая ее.

— Как вы можете мне чем-то помешать, принцесса! — В порыве радости воскликнул Ремин, но, увидев недоуменные взгляды стражников, заговорил тише. — Я всегда рад видеть Вас. Ничто не значит для меня так много, как Ваше внимание.

— Почему мы опять перешли на «Вы»? — Принцесса едва заметно смутилась от слов молодого человека. — Зови меня Лораной, Ремин. Ведь мы равны и по возрасту, и по положению.

— Я не могу с Вами, то есть, с тобой согласиться. Я всего лишь младший сын дворянина с далекого севера, а ты — принцесса Этла-Тиды, будущая правительница…

— Ты хочешь сказать, что все уже считают меня наследницей, приняв на веру слова Посла Юнора на Большом приеме?

Ремин промолчал, и Лорана продолжила:

— А если и так, что это меняет? Я что, превращаюсь в богиню, в предмет поклонения, обожания?

В глазах Ремина было написано, что лично он именно так и считает, хотя и вкладывает в свое чувство не тот смысл, который имела в виду принцесса. И Лорана увидела, почувствовала, поняла, что хочет, но не может высказать стоящий рядом с ней молодой человек. Поэтому она дала себе слово впредь не говорить так двусмысленно и постаралась сменить тему:

— Расскажи мне, Ремин, о северных провинциях. Я ведь почти никогда не покидала столицы. Всего два раза отец брал меня с собой во время его поездок на восток, в верховья Ре-Тилач, в города Рил-Тонар и Роличит. Да и то, берег я видела только с борта речного корабля Императора, на котором мы плыли вместе с нашими свитами и слугами. Так что создавалось впечатление, что я нахожусь в Императорском дворце, а не на палубе судна. А при сходе на берег меня сразу же отправляли во дворцы наместников. Приемы, пиры, пустые разговоры… Если бы ты знал, как я устала от этого… Расскажи же мне про север, которого я никогда не увижу.

Ремин был потрясен не столько словами принцессы, сколько тоской и усталостью, написанной на ее лице. Он никогда раньше не задумывался об обратной стороне жизни правителей.

— Северные провинции Этла-Тиды — это край густых лесов, огромных озер, бескрайних болот. — Начал говорить Ремин и увидел, как мечтательно замерцали в отблесках светильников бездонно-черные глаза Лораны. — Но леса там не такие, как вокруг столицы. У нас, на севере, преобладают сосны, ели, клены. Они покрывают огромные площади.

Замок моего отца расположен на берегу огромного озера Точилан, окруженного высокими холмами. Величественные сосны, клены, березы густо покрывают холмы от самых вершин до берегов озера, в солнечные дни осеняя его прозрачные прибрежные воды своими тенями. По мере удаления от берега вода чернеет, и никто не знает, как глубок Точилан.

Землей Акиной называется вся эта долина вместе с окружающими ее холмами. Долина почти круглая, и объехать вокруг озера можно за семь дней. Если же ехать прямо на север, в пяти днях пути от замка холмы переходят в скалистые горы, сплошь покрытые елями и соснами, но сам я там не бывал, а только слышал рассказы охотников, добывающих горных баранов и козлов. Никто пока точно не знает, как далеко на север простирается зона лесов, и какой ландшафт сменяет ее.

Пологие склоны холмов с южной и восточной сторон распаханы. Долина озера защищена от ледяных северных ветров, и земля дает богатый урожай пшеницы, ржи, картофеля. Леса полны кабанами, оленями, лосями. Правда, встречаются и волки, и медведи, но за последние столетия они уже научились бояться людей и не приближаются к поселкам, а, тем более к замку.

В юности со своим учителем и с ватагой друзей я много охотился среди холмов и лесов. Ночевали мы под открытым небом, разведя большой костер и нарубив еловых лап для ложа. Это были прекрасные времена…

Извини, Лорана, я не мастер говорить… Может лучше ты будешь спрашивать, а я — отвечать?

— Ты так красиво рассказываешь. — Выдохнула принцесса. — Как бы я хотела своими глазами увидеть такую красоту!

Она немного поколебалась, но все же спросила:

— А земли твоего друга, командующего Трисмегиста… Где они?

— Насколько я понял, — ответил Ремин, не обратив внимания на едва скрываемый напряженный интерес девушки, — его замок находится где-то на северо-западе от земли Акиной, может быть, на берегу океана. Он вообще не очень любит говорить о своем детстве. Да я и не настаивал. Я тоже с тяжелым сердцем покинул родной дом… На северо-западе, за Красными болотами, мало кто бывал. Об этих краях могут рассказать только вольные охотники, купцы — торговцы мехами, да немногие моряки, заплывающие далеко на север. Спроси о севере самого Триса, Лорана. Он очень хороший человек. Вы бы, наверняка, стали друзьями.

— А почему Красные болота называют «красными»? — Заинтересовалась Лорана, предпочтя не обратить внимания на последние слова Ремина. — Неужели, это связано с кровью?

— Нет, Лорана. — Улыбнулся Ремин. — На болотах растет огромное количество ягод: брусники, морошки, клюквы. От их цвета — цвета спелых ягод, ковром покрывающих моховые кочки — и пошло название «Красные болота». Хотя, надо признать, нынешний хозяин тех земель, Клостер-Варрон-ап-Ги может заставить усомниться в происхождении названия от ягод, а не от крови. Но, надеюсь, Трис его заставил…

Ремин внезапно замолчал, вспомнив, что они договаривались никому не рассказывать о побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Еще не хватало, чтобы в разговоре с Лораной он выболтал правду об Алине!

Принцесса заметила смущение молодого человека, наверняка, скрывающего от нее что-то важное, но не подала вида, как ее интересует все, что связано с Трисом. Но любопытство взяло верх, и она безразличным голосом задала вопрос:

— А кто такая Алина? Та самая очаровательная девочка, которая, как я знаю, живет во дворце твоего друга?

Ремин стушевался еще больше, подумав даже, что наследница многих поколений Магов-Императоров прочитала его потаенные мысли. Однако, он ответил:

— Алина — родственница Триса. Не то племянница, не то двоюродная племянница. Он взял ее с собой в столицу, потому, что… потому, что… — Увы, Ремин не мог придумать достаточно вескую причину для того, чтобы везти почти что ребенка через половину страны. Для фрейлины Алина была еще молода, для воспитания при дворе — уже слишком взрослая.

Из щекотливой ситуации Ремину помог выбраться Трис, шедший по коридору и нарочито громко топающий сандалиями.

— Ваше Высочество, — преувеличенно низко поклонился он принцессе, — Ваш отец хочет видеть Вас у себя в покоях.

Лорана молча отвесила Трису еще более низкий поклон и удалилась. Трис и Ремин проводили ее взглядами до поворота во внутренний коридор.

— Пора домой, Ремин! — Хлопнул по плечу друга Трис. — Остаться на ночь нам принцесса пока не предлагает.

Трис увидел испуганно-изумленный взгляд Ремина: «как можно так говорить о священном?», внутренне усмехнулся, но продолжил, как ни в чем не бывало:

— Никар-Вазам и Парина-ап-Латор уже заждались своего героя. Их знаменитый повар готовится устроить тебе такой ужин, который запомнится на всю жизнь. Так что торопись, пока он не остыл!

— После пира у Императора-Мага я сегодня не смогу уже съесть ни крошки! Придется перенести торжества на завтра. Ты, разумеется, придешь?

— Там будет видно. — Неопределенно махнул рукой Трис, и глаза его в свете языков пламени показались Ремину черными, как середина озера Точилан. — Очень много дел, и крупных, и мелких… Но я постараюсь вырваться и, если не возражаешь, возьму с собой Алину! Пошли, я отвезу тебя домой на своей колеснице…

Когда друзья уже подъезжали к дому Никар-Вазама, Ремин спросил:

— А Алина по-прежнему живет у тебя во дворце?

— Да. — Удивленно пожал плечами Трис. — Она великолепно управляется с хозяйством. Я даже не ожидал такой сноровки от юной девушки. А почему ты спросил?

— Принцесса спрашивала о ней. Интересовалась, кем она тебе приходится. — Ремин испытующе посмотрел в глаза друга.

— Дальней родственницей! — Твердо ответил тот и отрицательно покачал головой. — Надежной подругой. Не более того. Она еще слишком маленькая, по-детски беззащитная. А когда подрастет и окрепнет… Там будет видно…

Трис высадил Ремина у ворот дворца Никар-Вазама и, сославшись на усталость и головную боль, уехал за город в свой дворец. Ремин обнимал выбежавших навстречу тетю и ее мужа, отвечал на их многочисленные вопросы и выслушивал огромное количество похвал и комплиментов в свой адрес, но в тоже время продолжал обдумывать последние сказанные Трисом слова. И еще он старался вспомнить выражение глаз принцессы Лораны, когда она настойчиво выспрашивала об Алине. Что он увидел тогда во взгляде девушки: неужели скрываемую даже от самой себя ревность?

Глава 8. Обучение.

Первые дни на посту командующего армией Этла-Тиды слились для Триса в какой-то бесконечный, безумный, буйный хоровод. Нужно было успевать присутствовать во многих местах: и у Мага-Императора во дворце, обучая офицеров новым методам ведения боевых действий, и в кузницах, где ковались мечи и алебарды, и в мастерских по изготовлению арбалетов, доспехов, конской упряжи, и в лагере за городом, задавая новые упражнения для тренировок. А еще хотелось просмотреть все древние архивы, магические манускрипты и исторические записи в библиотеке Императорского дворца. Ведь надо было думать не только о будущем Этла-Тиды, но и о своей дальнейшей судьбе.

Но постепенно все начинало работать само собой, не требуя его постоянного участия и внимания. Теперь пришло время осмотреться по сторонам, подвести первые итоги, наметить следующие цели. Оружие и детали доспехов производились в достаточных количествах и уже начали поступать в полки. Несколько кузниц были оборудованы новыми печами для выплавки стали, шедшей на мечи для кавалерии и для конных офицеров. К приятному удивлению Триса, кузнецы довольно быстро перешли на непривычные способы ковки. Кое-кто поначалу пытался спорить, отстаивая превосходство традиционных методов, но Трис наглядно доказал преимущества как высокопрочной стали, так и изделий из нее. И сейчас уже шло строительство целого кузнечного городка на берегу Ре-Тилач, где предполагалось установить водяные мельницы, приводящие в движение меха и прессы для штампования кирас, наплечников, поножей и прочих деталей.

Нескольким наиболее опытным кузнецам Трис преподал основы ковки дамасской стали. Он хотел, чтобы те смогли изготовить хотя бы несколько мечей наподобие японских катан. Кузнецы были поражены тем, что путем многократной проковки металлической проволоки разной жесткости можно создавать клинки, способные разрубать стальной доспех, сочетать в себе одновременно гибкость и прочность. Они заверили Триса, что будут в точности выполнять его инструкции и через несколько недель, когда первая дюжина таких мечей будет изготовлена и опробована, самый лучший из них отошлют ему в армию, которая к тому времени уже будет в походе. Пока же Трису приходилось довольствоваться тем же оружием, которое ковалось для всех военачальников Этла-Тиды.

Оружия и доспехов для армии требовалось много! Именно от их качества и количества зависела теперь судьба Этла-Тиды. Это понимали теперь все. Когда Трис продемонстрировал Императорскому Совету первые изготовленные образцы, восхищению не было предела. Ведь до этого единого вооружения для воинов Этла-Тиды почти не существовало.

Трис намеревался вооружить полки копьеносцев следующим образом: большие прямоугольные щиты из дерева и кожи, гладкие конические шлемы и кожаные панцири с нашитыми на груди, спине и плечах металлическими пластинами, а также наголенники должны защитить людей от вражеских стрел и пик; копья длиной в человеческий рост можно будет использовать и для метания, и для таранного удара; короткие, но широкие и тяжелые мечи, подобные древнеримским гладиусам, предназначались для боя на короткой дистанции. Причем изготовить для полков требовалось только длинные наконечники копий, мечи и шлемы. Все остальное и так уже находилось на вооружении солдат Этла-Тиды. Кожаные панцири издавна пропитывались рыбьим клеем, что делало их достаточно жесткими, чтобы выдержать скользящий удар меча или попадание стрелы. Большие щиты закрывали воинов от коленей до подбородка и могли быть использованы не только для защиты, но и для сильного удара, сбивающего противника с ног. Так что не было ни времени, ни необходимости менять хорошее на лучшее.

Особое же удивление и восторг у всех военных вызвало вооружение алебардистов. До сих пор у Этла-Нитов алебард не существовало, и подобная помесь короткого копья, топора и багра была встречена «на ура», настолько универсальным и подходящим для боя было признано это оружие. А цельнометаллические латы произвели настоящий фурор.

Вообще, эти латы были собственным изобретением Триса и предметом его наибольшей гордости. Они закрывали все тело воина: металлические поножи полностью охватывали ноги, а специальные шарниры в коленных частях и пластины, прикрывающие стопы, позволяли двигаться без помех; такой же принцип использовался и в наручах с металлическими же напальчниками; тело защищала кираса с закрывающим шею до подбородка воротником и широкими наплечниками, сплошная до пояса, а ниже собранная из накладывающихся друг на друга и расходящихся в стороны пластин, что давало возможность воину нагибаться до земли и уклоняться от ударов; голову закрывал шлем, напоминающий металлическую панаму с полукруглым верхом и загнутыми вниз полями, края которых опускались ниже, чем верхний край воротника — удар как бы соскальзывал со шлема, не встречая открытых участков тела. Передние части кирасы, поножей и наручей имели ребра жесткости, что позволяло значительно снизить вес доспеха без ущерба его защитным свойствам. В латах алебардисты могли бегать, прыгать, лазать по лестницам. Щиты им не требовались: если солдат наклонял голову, то он мог идти на врага, глядя под ноги, в то время как лицо его было закрыто от летящих стрел полями шлема, да и с остальных частей доспеха уколы вражеского оружия соскальзывали в сторону.

Ремин, который теперь почти все время проводил в лагере и лучше Триса был осведомлен о жизни солдат, как-то спросил у своего друга:

— Ты знаешь, как между собой люди называют копьеносцев?

— И как же?

— За большие щиты и за гладкие шлемы их довольно метко прозвали «черепахами».

— Действительно, похоже. — Согласился Трис. — Тогда, наверное, за суставчатый стальной доспех алебардистов назовут «кузнечиками» или «богомолами». А еще лучше — «тараканами»!

— Нет, Трис! — Рассмеялся Ремин. — Их уже называют «крабами».

— И то хорошо. Своими клешнями они здорово пощиплют врагов… А как назвали тяжелую кавалерию?

— Пока никак. Когда в блестящих стальных латах на полном скаку мы летим по полю, все остальные солдаты прекращают свои занятия, и мне кажется, что на мой отряд смотрят, как на орудие Божественной силы, возрождающейся на этой планете…

Трису запомнился первый день, когда он продемонстрировал возможности алебардистов Императору-Магу и его Совету. К тому времени было готово только полторы сотни доспехов, но Трис решил устроить для Этла-Нитов показательные выступления.

На пригорке расставили пять плотных рядов деревянных щитов, имитирующих построение врага. Из щелей между щитами выставили длинные острозаточенные пики. А позади Трис распорядился поставить лучших лучников армии Этла-Тиды. Они должны были пускать в наступающих алебардистов стрелы без металлических наконечников, чтобы максимально приблизить тренировку к боевым условиям.

Разноцветная, сияющая медью доспехов и золотом украшений, великолепная свита Мага-Императора остановилась на возвышенности, откуда хорошо была видна сцена для разыгрываемой схватки. В отдалении стояли два полка копьеносцев, стрелки и будущие алебардисты, чьи доспехи еще не были готовы. Им тоже надо было показать и доказать боевое искусство нового вида вооруженных сил. В конце концов, именно от слаженных и четких действий алебардистов, копьеносцев, стрелков и кавалеристов зависела победа в битве с до сих пор непобедимой армией Южной Империи.

День выдался, как нельзя лучше: солнце было закрыто легкими облаками, не мучая закованных в стальные доспехи людей своим жаром. Все, от Мага-Императора до простого солдата, замерли в нетерпеливом ожидании начала представления.

Но Трис еще очень долго что-то говорил лучникам, расставляя их за стеной щитов. Лучники, похоже, не соглашались с его словами, хмурились, отрицательно кивали головами. Однако Трис настаивал и, наконец, добившись согласия, присоединился к алебардистам, ожидавшим его у подножия холма примерно в двухстах шагах от мнимого врага. Он уже был одет в латы и теперь, надев шлем и завязав его ремешки под подбородком, скомандовал:

— За мной, «крабы»! Покажем Магу-Императору и всей Этла-Тиде, что мы непобедимы!

— Вперед! На врага! — Гаркнули полторы сотни глоток отборнейших воинов.

— Вперед! На южан! — Подхватили клич тысячи солдат, подбадривая своих товарищей.

Алебардисты сначала пошли быстрым шагом, потом побежали трусцой. Стена щитов и лес пик приближались. Начинало казаться, что впереди настоящий враг, и солдаты вокруг Триса сжали зубы и покрепче ухватили свое оружие.

«Цвеньк-цвеньк-цвеньк», — застучали по шлемам и по плечам стрелы. Это означало, что до врага осталось приблизительно сто шагов: слабые луки Этла-Нитов посылали стрелы только на это расстояние, да и то лишь по навесной траектории. Но по мере приближения к щитам удары стрел чувствовались все сильнее и сильнее. С двадцати шагов лучники стреляли прямо в грудь наступавших, и мало кто промахивался, однако стрелы рикошетом отскакивали от лат алебардистов и падали к их ногам. Трис, как и остальные солдаты, вжал голову в плечи и опустил ее вниз. Между стальным воротником кирасы и закрывшим лицо краем шлема он видел только землю под своими ногами. Смотреть вперед было нельзя — стрелы часто чиркали по темечку и по полям гладкого шлема.

Но вот обстрел прекратился: алебардисты вплотную приблизились к первому ряду щитов и вышли из зоны поражения. Трис первый проскользнул между нацеленными вперед, хищно поблескивающими наконечниками пик, круговым движением алебарды отвел древки в стороны, крюком зацепил верхний край щита, потянул его на себя, как-бы открывая лицо врага, и нанес резкий прямой удар острием своего оружия.

Справа и слева от Триса солдаты проделали такой же прием, отработанный на тренировках, и первая линия врага пала им под ноги. Полки взорвались ликующими воплями, не в силах сдерживать обуревающие сердца эмоции:

— Бей южан!

— Слава Этла-Тиде!

— Слава Магу-Императору!

— Слава Трисмегисту!

За первым рядом щитов пал второй, потом третий, потом четвертый. Трис ловко орудовал алебардой, являясь как-бы острием металлического клина, рассекающего строй деревянных щитов. Он первый прорвал пятый ряд, широким ударом развалив последний преграждающий дорогу щит пополам, и повернулся лицом к войску, подняв высоко над собой алебарду.

— Победа! — Прокричал он.

— Победа! — Вторили ему алебардисты, «добивая» врага.

— Победа. — Тихо сказал Тзот-Локи Крон-то-Риону, и тот увидел, что из глаз старого Мага-Императора текут слезы радости.

— А теперь, — скомандовал Трис алебардистам, — пройдите назад и посмотрите на стрелы, которыми нас обстреливали.

Солдаты возвращались на исходную позицию и смотрели на землю.

— Ничего себе! — Послышалось первое удивленное восклицание.

— Вот это да! — Последующие слова бывалых солдат, к сожалению, нельзя воспроизвести на страницах книги. Но у них была веская причина для сквернословия: примерно каждая третья стрела, выпущенная в них их же товарищами, имела острый металлический наконечник! Вот почему Трису пришлось долго уговаривать лучников. Те поначалу отказывались стрелять боевыми стрелами в своих друзей. Первые выстрелы были слабыми и неуверенными, лучники сперва выпускали только деревянные стрелы. Потом же, когда увидели, что их оружие не причиняет никакого вреда, то буквально засыпали наступавших дождем стрел.

Но ни один алебардист не получил даже маленькой царапины! Когда об этом узнали остальные солдаты, изумлению и ликованию не было предела. Трису и полутора сотням первых алебардистов устроили настоящий триумф. Они шли к колеснице Мага-Императора, сопровождаемые такими бурными рукоплесканиями, восторженными криками и восхищенными возгласами, как будто уже уничтожили всю армию Южной Империи.

Маг-Император обратился с речью к построенным полкам:

— Воины Этла-Тиды! Вы — надежда и опора нашей страны. Наступают печальные дни братоубийственной войны с Южной Империей. Только от вас будет зависеть свобода и независимость древней Этла-Тиды. Я знаю, что вы победите заносчивого, самоуверенного, наглого врага. Первый шаг к нашей победе был сделан, когда маг и воин Трисмегист-Аттон-Тониан победил в честном поединке посла южан Греан-Мора. Теперь он командует всей армией, и все вы видите, как растет наша сила и уверенность в себе. И сегодня, опять-таки благодаря ему, вы еще на один шаг приблизились к славной победе. Но еще многое предстоит сделать.

Поэтому говорю вам: не жалейте сил и времени! Пусть каждый из вас стремиться овладеть наукой войны, которой учит вас командующий армией Трисмегист-Аттон-Тониан. Единство, сплоченность, выучка — вот три опоры, на которых издревле держится государство. Мы — наследники славы древней Этла-Тиды! И мы должны показать, что достойно продолжаем дело предков! Мы побеждали раньше, победим и теперь!

— Мы победим! Мы победим! — В едином порыве закричали солдаты.

— Слава Этла-Тиде!

— Слава Магу-Императору!

— Слава Трисмегисту!

Трис оглядел море людей, окружающее его и славящее его имя, и впервые задумался: не слишком ли большую ответственность принял он на себя? И вообще, что с ним происходит? Почему, как, когда он из отшельника-ученого, в одиночку ищущего истинного знания, превратился в повелителя, распоряжающегося судьбами и жизнями тысяч людей? Словно и не было его жизни на Земле, словно он родился тут. Родился, чтобы командовать и побеждать…

Эти мысли не давали ему покоя и во время торжественного возвращения Императорского кортежа в Этла-Тиду, и во время очередного Совета, и во время пира в его честь. Его рассеянный, озабоченный вид приписали крайней усталости.

Крон-то-Рион посоветовал Трису пару дней отдохнуть от забот, тем более что все уже двигалось по заданному маршруту, люди понимали, что нужно делать, и не было необходимости лично контролировать все работы. Трис согласился на отдых: он, действительно, устал, но устал не от хлопот и суеты, просто он не привык постоянно находиться в центре всеобщего внимания, его утомили люди, находящиеся рядом и требующие его ответов, объяснений, приказов. Следовало побыть одному и поразмыслить о будущем. О своем собственном будущем…

— Ну что, Алина, прогуляемся сегодня пешком к океану? Вдвоем — ты и я. — Как бы невзначай спросил Трис, когда они завтракали в своем дворце, сидя за круглым столом друг напротив друга, и из его лукаво прищуренных глаз сверкнули веселые синие искорки. От неожиданности девочка так и застыла с поднесенной ко рту ложкой, ее изумрудные глаза широко распахнулись в надежде, что сказанные слова — правда, а не злая шутка.

Последнее время Трис все дни проводил в военном лагере и во дворце. Он возвращался домой очень поздно и бывал так задавлен грузом забот, что едва ли обменивался с Алиной дюжиной слов. Одно время он пытался заниматься по утрам гимнастикой и даже начал обучать девочку самым простейшим боевым приемам, как обещал когда-то в таверне «Три разбитых горшка». Но потом необходимость подготовки войск заставила его уезжать все раньше и раньше, даже завтракал он по дороге, беря с собой еду, приготовленную специально для него полусонным поваром Арконом.

Так прошло две недели. За это время Алина успела с помощью слуг привести дворец в уютный жилой вид. Она настолько ловко и умело управляла всеми делами, что слуги совершенно уверились в том, что она — дочь богатого дворянина из северных провинций. Юная хозяйка всегда была приветлива, доброжелательна, но иногда при необходимости и строга. Однако никто не знал, что в глубине души девочка мечтает хоть немного побыть в одиночестве, а еще лучше — вдвоем с Трисом, слушая его удивительные рассказы о Земле, о ее прошлом и настоящем, о своей жизни, об огромном безграничном мире.

И вот теперь, словно прочитав ее мысли, Трис предложил прогулку. Похоже даже, что он не шутит.

— Я бы пошла с тобой, куда скажешь, Трис. — Немного подумав, ответила Алина. — Но ты так редко звал меня куда-нибудь… Почему это вдруг сегодня ты соизволил обратить на маленького спасенного от смерти ребенка свое благосклонное внимание? И каким чудом у гениальнейшего полководца Этла-Тиды, все дни и ночи проводящего со своим войском, появилось внезапно свободное время?

— Великолепные слова! — Широко улыбнулся Трис, и его глаза заблестели бирюзой. — В меру смиренные, в меру язвительные, а, главное, совершенно справедливые. Скажем, я вдруг осознал свою вину перед маленьким… хотя, пожалуй, и не таким уж маленьким ребенком. Меня замучил стыд, что я надолго бросил тебя в одиночестве среди непривычной обстановки и я решил взять два выходных дня, чтобы провести их вместе с милой, очаровательной, преданной, скромной, застенчивой, доброй, ласковой, отзывчивой, веселой, временами печальной, язвительной, ревнивой, придирчивой…

— Стоп, стоп! — В притворном ужасе замахала руками Алина. — Ты начал награждать меня такими прекрасными эпитетами, а потом, почему-то, сменил первоначальное правильное направление. Лучше бы ты продолжил: «прилежной, хозяйственной, заботливой, внимательной, красивой, жизнерадостной, восхитительной, изумительной, великолепной, чудесной, прелестной…»

— Довольно, Алина! — Трис захлопал в ладоши, искренне восхищаясь своей юной собеседницей. — Я уже понял, что говорить сама себе комплименты ты можешь очень долго. Сразу видно, что ты прочитала книг больше, чем все девушки в Императорском дворце, вместе взятые.

— Ты уже успел познакомиться со всеми девушками дворца? Тогда конечно, как найти время на дочку лесоруба? — Сделала обиженную гримаску девочка, принимая предложенную игру.

— Именно потому, что я достаточно хорошо узнал этих разряженных гордых дворянок, — Трис перегнулся через стол к девочке и доверительно понизил голос, — я и вернулся к тебе, умной и очаровательной юной крестьянке. Просто мне очень нужно, чтобы кто-то внимал моим словам, раскрыв рот от удивления. Так, как ты сейчас, Алина.

Девочка стала придумывать достойный ответ, но в этот момент в комнату вошел Аркон и поставил на стол кувшин с яблочным соком. Перебрасываться колкостями с Величайшим Героем Этла-Тиды, Непобедимейшим Воином И Могущественнейшим Магом при слугах ей не хотелось. А именно так: с большой буквы и только в превосходных степенях воспринимали слуги своего хозяина. Да что там слуги, вся страна трепетала в восхищении молодым командующим сухопутными войсками. Наверное, незамужние дочери дворян и богачей готовы отдать все, лишь бы Трис только посмотрел на них. А он сидит тут и запросто болтает с тринадцатилетней девчонкой. И только ей доверяет он свои тайны.

— Так что, Алина, ты согласна? — Повторил вопрос Трис уже совершенно серьезным тоном.

— Ты будешь спрашивать до тех пор, пока я не соглашусь? — Осведомилась Алина с совершенно невинным видом.

— Я уже говорил тебе когда-то, что не собираюсь тебя заставлять делать что-то против воли. — Трис придал лицу обиженное выражение, хотя его глаза так и лучились едва сдерживаемым смехом. — Если ты не хочешь составить мне компанию, я в грустном одиночестве, с печалью в сердце покину дворец и побреду по пыльной дороге, с трудом переставляя ноги от тяжести, лежащей на душе и потом…

— О, Герой Этла-Тиды, не мучайся! — Прервала его театральные стенания Алина. — Я с радостью приму твое предложение и с удовольствием покину стены этого дворца. Дворца огромного и прекрасного, но такого скучного и пустынного без твоего присутствия. Мы пойдем вперед, взяв друг друга за руки, навстречу встающему из-за горизонта красному диску солнца, и хор птичьих голосов, выводящих услаждающие слух прекрасные трели, будет сопровождать нас, ибо… ибо…

Молодой человек и девочка несколько секунд смотрели друг на друга, словно испытывая, кто первый не выдержит и рассмеется. На этот раз проиграла Алина. Когда Аркон вошел, чтобы убрать со стола посуду, его господа утирали с глаз слезы, выступившие от хохота. Повар скорчил недовольную мину: по его мнению, благородным дворянам не следовало так непосредственно и откровенно веселиться. Вот в доме помощника главного хранителя казны Никар-Вазама, где он учился поварскому искусству, все было очень чинно и солидно. Правда, если честно признать, непринужденные отношения на новом месте работы нравились ему все больше и больше…

— А теперь серьезно, Трис. — Вволю отсмеявшись, спросила Алина. — Мне не хотелось бы, чтобы наша прогулка превратилась в торжественное шествие, собравшее сотни любопытных горожан. Обычно, стоит только тебе выехать за ворота на лошади или на колеснице, тут же люди начинают откровенно глазеть на своего обожаемого героя, обсуждать каждое твое слово, жест, взгляд. Ты, наверное, к этому уже привык, а мне будет тягостно находиться в центре всеобщего внимания… Может быть, если у тебя выдался свободный день, мы проведем его вдвоем в нашем дворце?

— Нет! Только прогулка и только пешком. Пешком можно идти туда, куда хочешь и при желании остановиться в любом месте. Лошади, а тем более колесница ограничат нашу свободу. Их нельзя оставлять без присмотра, нужно думать не только о себе, но и о животных, да и внимание всаднику или колесничему люди уделяют больше, чем простым пешеходам. Так что я предлагаю идти к океану своими ногами. Это будет долгая прогулка, может быть, даже немного утомительная для ног, но зато прекрасная для глаз и ума и полезная для мышц. Мы выйдем из дворца, одетые в простую одежду. Никто нас не узнает.

— Ты собираешься использовать для этого магию? — Заинтересовалась девочка.

— Ни в коем случае. Наоборот. Я объясню тебе, как можно находиться в центре огромного скопления людей так, чтобы никто не обратил на тебя внимания, будь ты хоть трижды известен. Просто надо раствориться. Раствориться в людях, став таким же, как они, раствориться в природе, раствориться во всем мире… Если использовать магию для маскировки, то можно остаться незамеченным простыми людьми, но вызванные в природе возмущения сообщат любому мало-мальски ученому магу: «Я здесь! Я скрываюсь!». Вот тогда, будь уверена, к желающему спрятаться магу немедленно отправят отряд стражи для проверки… Так что, Алина, мы переодеваемся в наши самые скромные наряды, спокойно выходим из дворца и идем гулять туда, куда захотим… Согласна?

— Еще бы! — Восторженно воскликнула девочка, с сияющими глазами убегая в свои покои…

Вскоре они шли по Южной дороге в сторону океана, взявшись за руки, как того пожелала Алина. Светло-бежевые туники простого покроя без украшений заставили бы любого Этла-Нита думать, что перед ним брат и сестра — дети зажиточного крестьянина или ремесленника. Но на постоянно оживленной Южной дороге люди не имели обыкновения разглядывать скромных пешеходов, идущих по обочине. Следовало смотреть по сторонам, чтобы не столкнуться с повозкой, не попасть под копыта всадника, не угодить ненароком под колесницу чиновника.

Никем не узнанные Трис с Алиной спокойно прошли кварталы дворцов богатых Этла-Нитов и подошли к городской стене, вокруг которой на расстоянии двухсот шагов раскинулось пустое пространство, покрытое невысокой травой и разбитыми кое-где разноцветными цветочными клумбами. Строить что-либо близко к стенам запрещалось, ведь любые строения помогли бы врагу, который мог осадить столицу.

— Пройдем через город, или обойдем его снаружи? — Спросил у Алины Трис.

— В городе я была много раз с Юнией и Нарилоном, когда мы ездили туда за покупками. — Махнула в сторону широких ворот Этла-Тиды Алина. — Давай обойдем город слева, по берегу Ре-Тилач. Там растет много прекрасных цветов, и я хочу нарвать нам огромный букет.

— А тебе их не жалко? — Озабоченно посмотрел Трис на свою спутницу.

— Кого? — Ответила та удивленным взглядом своих огромных зеленых глаз.

— Цветы, разумеется. Они ведь живые. Зачем их убивать, срывая и собирая в букет? Что за радость ставить в вазу умирающие растения и два-три дня смотреть на их смерть и медленное разложение, когда изящные лепестки теряют жизненные силы, чернеют и постепенно осыпаются? Не лучше ли любоваться цветами, когда они цветут на клумбах или просто на лугах и вдоль берегов рек? Что может быть прекраснее живого цветущего растения, раскрывающего ранним утром свои лепестки, тянущегося к теплому солнцу, мечтающего посеять свои семена в плодородную почву?

— Я никогда раньше не думала об этом, Трис. — Растерянно пробормотала Алина. — Ты так страстно задавал свои вопросы, что смутил меня, заставил почувствовать почти-что убийцей… И мне теперь кажется, что ты прав. Только что мне хотелось сорвать вон тот розовый цветок с куста и приколоть его к тунике, но я вдруг представила, что кто-то огромный и неизмеримо высший оторвет, допустим, мою руку, чтобы украсить свою одежду… Б-рр… Пожалуй, я лучше попрошу Норилона разбить во дворе нашего дома еще одну клумбу и посадить туда семена цветов, а букеты больше рвать не буду… Скажи мне, Трис, когда ты сам понял, что желая украсить свою жизнь, люди убивают цветы?

— Маги чувствуют очень многое. — Грустно произнес Трис. — Увы, мир таков, что нельзя в нем прожить, ничего не уничтожая, не калеча, не разрушая. Наша одежда, пища, жилища — убитая природа… Но можно постараться не убивать без необходимости. Начать хотя бы с цветов. Потом сделать следующие шаги… Посмотри, Алина, какая вокруг нас красота! На Земле такой уже не осталось.

Они вышли на высокий скалистый берег реки Ре-Тилач, с юга омывающей полуостров, на котором возвышалась Этла-Тида. Под ними медленно текущая водная гладь качала лодочки рыбаков, корабли торговцев, плоты лесорубов. Сверху сквозь чистую прозрачную воду хорошо было видно каменистое дно реки с растущими вдоль берега длинными водорослями. Пологий противоположный берег казался шахматной доской — квадратики распаханных полей чередовались с садами плодовых деревьев. Возделанные человеческими руками земли простирались до самого горизонта.

Трису на мгновение почудилось, что он смотрит на огромное полотно, написанное одним из гениальных Земных художников эпохи Возрождения. Синее небо, белые облака, прозрачная река, зеленые растения, маленькие крестьянские домики и фигурки людей рядом с ними — все казалось ему каким-то нереальным, как-будто искусно выписанным сочными разноцветными красками, взятыми из палитры великого живописца.

Там, где река впадала в океан, северный берег снижался и все пространство от кромки воды до Южных Морских ворот Этла-Тиды занимали причалы, судостроительные верфи, склады, дома моряков. В ту сторону и отправились путешественники. Немного погодя Трис показал Алине на небольшой пляж из нанесенного рекой белого мелкого песка:

— Предлагаю спуститься вниз и искупаться.

— Хорошо! А потом ты покажешь мне новые приемы своей борьбы?

— Сначала искупаемся, а потом будет видно. Догоняй, Алина! — Трис побежал вперед, на ходу снимая тунику. Позади он слышал топот маленьких резвых ног девочки и ее учащенное дыхание. Не останавливаясь они влетели в теплую воду, подняв тучу брызг на мелководье. Когда Трис вынырнул и обернулся, чтобы посмотреть, где Алина, он словно при замедленном просмотре видеопленки увидел, как рядом с ним из воды сначала появляется счастливое лицо девочки, потом показываются ее плечи, грудь, живот… Как и Трис, Алина оставила на себе только маленькую набедренную повязку. Сделав последнее усилие, она подплыла к Трису и обвила его торс своими тонкими руками. Их тела соприкоснулись в теплой чистой речной воде…

— Догнала! Догнала! — Весело прокричала Алина. Она тяжело дышала после пробежки и ныряния, ее полудетская грудь то поднималась, то опускалась, щекоча Триса маленькими твердыми бугорками сосков. Трис на несколько ударов сердца закрыл глаза. Ему показалось, что за три недели, прошедшие с их первой встречи, девочка заметно подросла и повзрослела. Повзрослела настолько, что уже пробуждала желание. Усилием тренированной воли Трис подавил теплую волну, которая начала подниматься от бедер к низу живота.

«Ты что, с ума сошел? — Строго отчитал его внутренний голос. — Она же еще совсем ребенок!»

Трис осторожно взял Алину за плечи и чуть-чуть отстранил. Она недоуменно посмотрела ему в глаза, и, видимо, что-то сама поняла, потому что внезапно густо покраснела.

— Поплыли к берегу! — Позвал Трис, старательно делая вид, что между ними ничего не произошло.

Они выбрались на прогретый солнцем белый песок и легли рядом, быстро обсыхая под теплыми лучами.

— Чем мне нравятся Этла-Ниты, — первым нарушил неловкое молчание Трис, — так это своей прямотой и честностью. И, наверное, самое главное, какой-то детской наивностью. Вот, например, Маг-Император сделал командующим всей армией никому доселе неизвестного молодого человека. И все старые военачальники восприняли это, как должное. Никому даже не пришло в голову спорить или обижаться. Раз так решил правитель, значит, это совершенно справедливо. У нас на Земле в подобной ситуации тотчас бы начались закулисные интриги, борьба за власть, за влияние, попытки подставить и уничтожить нового молодого начальника… Закончилось бы это все, разумеется, полным развалом и гибелью государства…

Наверное, и на Земле когда-то люди были такими, как вы, Этла-Ниты. Но вы до сих пор сохранили чистоту и благородство, а в моем мире лучшие качества людей оказались подавлены эгоизмом, жадностью, подлостью, завистью. Но, возможно, причина кроется в том, что тысячелетия использования магии, позволяющей знать самые тайные мысли людей, создали расу, свободную от лжи и лицемерия. Мне всегда казалось, что я родился не в своем Измерении или не в свое время. Только тут, в Этла-Тиде, я чувствую себя хорошо и спокойно.

— Даже несмотря на то, что готовится война? — Удивилась девочка. Она лежала на животе и с упоением слушала Триса, согнув в коленях ноги и болтая в воздухе розовыми ступнями.

— Война — штука отвратительная. — Нахмурил брови Трис. — Но такова природа человека. Я не в силах изменить законы природы, поэтому приходится жить по ним. Свои весьма скромные силы я использую, чтобы изменить в лучшую сторону то, что могу. Стоит ли расстраиваться из-за того, что находится неизмеримо выше моих возможностей и не может быть мной исправлено?

— А ты всегда уверен, что поступаешь хорошо?

— Наоборот, Алина. Я уверен что понятий «хорошо» и «плохо» вообще не существует. Есть я, есть то, что мне нравится, и что я считаю правильным. А есть то, что мне не нравится, и что я хочу изменить. Вот и все!

— А как же борьба добра со злом? — Возмутилась девочка. — Все сказки и легенды только и говорят об этом.

— Сказки и легенды пишут люди и вкладывают в них мораль соответственно своим представлениям о «добре» и «зле», «хорошем» и «плохом». Со временем оценки некоторых событий могут меняться на прямо противоположные, так что говорить о таких общих понятиях просто бессмысленно. Когда я вижу человека, очень много рассуждающего о добре, о всеобщем благе, о мировой любви, то сразу распознаю лжеца и лицемера, заботящегося в первую очередь о своем кармане… Между прочим, Алина, довольно забавно объяснять такие вещи именно тебе. Кого из нас должны были принести в жертву на пирамиде, как воплощение зла? Уж не ту ли милую нежную девочку, что нежится сейчас на теплом песке рядом со мной? Это ты должна была с детства понять относительность понятий «хорошо» и «плохо».

— Все, что ты сказал, странно и непривычно. Но чем больше я думаю над твоими словами, тем более справедливыми они кажутся.

— А что ты понимаешь под словом «справедливость»?

— Ну… Например, закон, то, что все считают правильным…

— Это все относительно, Алина. То, что одним кажется совершенно правильным и справедливым, других ужасает своей чудовищностью и нелогичностью. Повелителю Южной Империи Горвану, я уверен, кажется вполне справедливым завоевание Этла-Тиды. Если это у него получится, следующие поколения будут жить по установленным им законам и считать их правильными. Если же войну выиграем мы, то наши законы станут считать справедливыми в Южной Империи. Кто же из нас «справедлив»? Все и никто! «Справедлив» тот, кто в данный момент сильнее и может диктовать остальным свои правила. Причем «сильнее» — это не значит хуже, злее, безжалостнее. Сила — это способность устанавливать свой закон и порядок. Я, например, считаю себя вправе поступать только так, как сам хочу и как сам считаю справедливым. И хочу, чтобы остальные люди разделяли мои представления о хорошем и плохом. Так думает о себе каждый человек, Алина, причем, представления некоторых людей о том, что «хорошо», а что «плохо» могут быть прямо противоположными моим. Вот тогда и побеждает тот, кто сильнее… Э-э-э, девочка, я, кажется, совсем замучил тебя своей философией! Ну-ка, вставай и принимай боевую стойку, займемся физическими упражнениями.

Трис вскочил и, словно подавая пример, натянул на высохшее под солнцем тело свою тунику. Алина, глядя на него, тоже оделась, так что Трис мог без труда сохранять обычное хладнокровие. Под лазурью небес, у кромки прозрачной воды, на белом мелком песке послышались команды Триса:

— Левая нога вперед, поворот корпуса на четверть, правой рукой вверх, удар! Слишком широкий замах. Это надо делать резче. Еще удар! Молодец, Алина, уже гораздо лучше. Разворот и захват! И еще разок…

Пообедать Трис и Алина зашли в маленькую рыбацкую таверну неподалеку от Южных Ворот столицы. Над ее входом висела старая почерневшая доска, на которой ярко-синей краской была написана только одна буква «А». Внутри было довольно чисто и опрятно. Дощатый пол, дюжина столов, скамейки, табуреты — все выглядело так, будто ежедневно все деревянные конструкции таверны надраивают до блеска, словно палубу корабля. Днем в таверне не было ни одного посетителя, ведь в это время все рыбаки занимались проверкой установленных ранним утром сетей, а горожане очень редко забредают в подобные места.

Старый хозяин, по-видимому, был когда-то рыбаком: кожа его лица и рук была выдублена ветром и соленой морской водой. Одет он был в старую, но чистую и кое-где аккуратно заштопанную тунику до колен, сшитую, как показалось Трису, из отслужившей свой срок парусины. Хозяин никак не мог понять, кем же являются его гости и как следует к ним относиться, но на всякий случай пытался приветливо улыбаться, хотя отсутствие половины зубов придавало его лицу какое-то жалкое и горестное выражение. Узнав, что молодые люди хотят просто пообедать, он открыл дверь на кухню и прокричал:

— Татлина, живо приготовь ребятам рыбу в тесте, салаты из крабов и морской капусты!

Трис и Алина весело переглянулись: еще никто не называл их «ребятами». Старик по-своему понял их улыбки, приписав их предвкушению вкусной еды. Он подсел к их столу и по-стариковски ровным, без смены интонаций, голосом заговорил:

— Меня, ребята, зовут Готилон. Мое заведение — самое лучшее в этой части Внешнего города. Я сорок лет ходил по океану. Ловил рыбу, возил купцов, два года служил на военной галере старшим рулевым, пока не понял, что армейская дисциплина не для меня. Потом я купил свой корабль — галеру «Альбатрос». На нем я ходил от южных джунглей до льдов севера, от истоков Ре-Тилач и Хадор до Первых островов, откуда всего день пути до Проклятого острова. Я ловил и мурен, и акул, и спрутов, и катунов. Купцы и повара богачей буквально дрались за мой товар.

Да, ребята, я был лучшим мореходом Этла-Тиды… А теперь вот осел на суше, завел таверну. Самую лучшую, прошу это запомнить! Мой сын, Ратлин, водит теперь «Альбатроса». Я отдал ему все морские карты, рассказал о всех безопасных путях и о самых удачных местах для ловли. И мне он в первую очередь поставляет самый лучший товар. Плавники акул для супов, нежная морская белобрюшка, которую сейчас готовит вам моя жена. Чувствуете чудесный запах, идущий с кухни? Такой аромат издает только свежая белобрюшка, которую жарят в томатно-кабачковом соусе. Есть у меня и хорошие вина, и маринованные щупальца спрутов, и фаршированные мидиями мурены, и по моему собственному рецепту приготовленные катуны, да только такие блюда очень дороги, их заказывают удачливые капитаны, чтобы отпраздновать счастливое возвращение из дальнего плавания. А вот уже и ваши блюда готовы! Прошу, ребята, отведать!

Из кухни степенно вышла пожилая, но еще хранившая остатки былой красоты женщина, несшая огромный поднос. На столе появились тарелки с рыбой, покрытой золотой корочкой из теста и политой аппетитно пахнущим острым соусом, мисочки с красно-белозеленым салатом, стаканы с яблочным соком. Так же величественно женщина удалилась.

— Спасибо, любезный Готилон. — Поблагодарил старика Трис. — Вы так интересно рассказываете, что нам хотелось бы продолжить нашу беседу. Посидите с нами за столом. И будьте добры, принесите пару-тройку кувшинов самого лучшего вина для нас с вами и воду, чтобы разбавлять вино моей сестре. Да, еще, если Вас не затруднит, попросите приготовить полдюжины катунов для закуски.

— Не смеешься ли ты, парень, над стариком? — Подозрительно посмотрел хозяин на Триса. — То, что ты заказал, стоит не меньше трех золотых монет.

Трис достал из поясной сумки пригоршню золотых кружочков и положил на стол перед стариком три из них.

— Пока хватит? — Невинным голосом осведомился он, ссыпая остальные обратно в сумку. — Если мы еще что-нибудь закажем, оплатим отдельно.

На какое-то время старик лишился дара речи, а потом взял золотые, попробовал их на зуб и опрометью ринулся на кухню. Там послышались оживленные голоса, стук тарелок, нежный стекольный перезвон. Алина тихо сказала Трису:

— Похоже, хозяин немного преувеличивал популярность своей таверны. Смотри, как засуетился!

— Какой же моряк откажется выпить кувшинчик старого вина? Да закусить катуном!

— Кстати, а что такое катуны. Я ни разу о них не слышала. Почему наш повар не готовит это блюдо?

— Катуны, Алина, — это такие маленькие кожистые шарики, полые внутри. Они катаются в открытом океане по поверхности воды, за это их и прозвали «катуны». Ловят их только возле Первых островов, поэтому они очень редки и дороги. Чтобы их надлежащим образом приготовить, повар должен иметь специальное официальное разрешение от своего учителя. А у Аркона его еще нет. Я пробовал катунов всего один раз на пиру у Мага-Императора. Так что сейчас я заказал это блюдо для тебя.

— Спасибо, Трис. А о чем ты хочешь поговорить с этим старым хвастуном?

Трис не успел дать ответ, как из кухни вышел довольный Готилон, неся в руках три пыльных кувшина и три серебряных стакана. Следом за ним выплыла жена, держа блюдо с подрумяненными зеленовато-золотистыми шариками размером с кулак взрослого мужчины.

— Ну-с, молодой человек, — сел за стол хозяин и откупорил первый кувшин, — о чем ты хочешь узнать? О пиратах, о штормах, о мелях, о морских чудовищах? Я готов удовлетворить ваше любопытство, ребята!

— Вот с чудовищ и начнем. Я много слышал о катунах и даже как-то раз пробовал их, но до сих пор не интересовался их происхождением. — Осторожно начал Трис, перекладывая себе на тарелку одного из приготовленных по специальному рецепту Готилона морских существ.

— Катуны — ужасные чудовища! — Старик быстро осушил свой стакан и его глаза масляно заблестели. — Говорят, что они появились после Катастрофы. Это из-за них моряки не решаются выходить в открытый океан.

— Из-за этих маленьких шариков? — Изумилась Алина, откусывая кусок запеченного катуна. — Какая вкуснота! Ничего подобного я в жизни не пробовала. Чем опасны эти нежные мягкие комочки?

Старик хрипло рассмеялся и налил себе еще стакан вина.

— То, что лежит у тебя на тарелке, девочка — это совсем молодые маленькие катуны. Они еще неопытные, и поэтому их иногда прибивает океанским течением к берегам Первых островов. Там-то мы их и собираем. Знаешь, чем питаются эти малыши? Мальками рыб, рачками, икринками — всем, что плавает у поверхности воды. Катуны выпускают из тел усики-щупальца и захватывают свою маленькую добычу. Они едят и растут, едят и растут… И вырастают до гигантских размеров. С мой дом, например. И едят они теперь все, до чего могут дотянуться их щупальца. Даже огромную белую акулу взрослый катун с легкостью поймает и сожрет. Вот так-то, ребята…

Слава Богу-Спасителю, что наше побережье защищено множеством скалистых островов. Катуны стараются держаться подальше от суши, ведь если их порывом ветра занесет на землю или ударит волной о скалы, они погибают. Но в открытом океане они — единственные хозяева. Горе тому кораблю, который отплывет далеко из-под защиты островов. У взрослых катунов такая твердая кожа, что ее не пробить ни стрелой, ни копьем, ни мечом. Люди бессильны против катуна, а он способен своими щупальцами разломать обшивку любого корабля и сожрать его команду. А ты, девочка, говоришь: «мягкие комочки»… — Старик выпил еще один стакан. Его лицо раскраснелось, глаза затуманились, словно он вновь увидел океанскую гладь с палубы своего корабля.

— А сами-то Вы встречались со взрослыми катунами? — Спросила Алина, с замиранием сердца слушавшая рассказ старого моряка.

— Вблизи — никогда. — Честно ответил Готилон. — Иначе бы я тут не сидел, а пошел ему на обед! Но я видел катуна издали. Однажды, когда я только-только купил «Альбатроса» и пошел на промысел к Первым островам, молодой задор заставил меня забыть о благоразумии и проплыть чуть дальше на запад. Океан был тих, воздух прозрачен. Мне даже показалась, что я вижу туман, окутывающий Проклятый остров. А потом впередсмотрящий на мачте дико заорал и кубарем скатился вниз. Я поднялся на его место и увидел огромного катуна. Словно бы зеленый шар размером с дом катился по поверхности воды. Наверное, катун охотился на косяк желтоперок, потому-что не обратил внимания на корабль… Мы развернули тяжело груженый корабль на одном месте! Мои товарищи навалились на весла так, что уключины задымились. Мы шли тогда, наверняка, быстрее боевой галеры. Нам удалось удрать… И с тех пор я никогда не заходил западнее Первых островов. Никогда!

— А Вы случайно не слышали, чтобы кто-нибудь пытался доплыть до Проклятого острова? — Как-бы невзначай поинтересовался Трис.

— Почему же не слышал? Конечно, слышал. Даже видел. Когда я был еще мальчишкой, и мне было столько лет, сколько сейчас тебе, я смотрел с причала на отходящий корабль. Откуда-то с востока прибыл маг, не помню его имени, выкупил за огромные деньги у тогдашнего Мага-Императора самую быстроходную военную галеру и уплыл на запад, к Проклятому острову. Рыбаки потом рассказывали, как он миновал гряду Первых островов и на полной скорости ушел в открытый океан…

— А дальше? — Завороженно прошептала Алина.

— Все, девочка! — Старик вновь зашелся сухим хриплым смехом. — Назад он, разумеется, никогда не вернулся. Впрочем, как и те, кто уходил до него. Больше на моей памяти не было желающих повторить такую дурацкую затею.

— А Вы, уважаемый Готилон, не знаете кого-нибудь из мореходов, кто согласился бы еще раз попытаться доплыть до Проклятого острова? — Спросил Трис.

— А ты мне нравишься, парень! — Готилон попытался обнять сидящего напротив Триса, но из-за широкого стола это у него не получилось. Тогда он наклонился вперед и заговорщицки прошептал. — Пока меня не слышит жена, ребята, скажу вам честно: я бы попытался. Я сотню раз плавал возле Первых островов и мечтал отправиться в открытый океан, но проклятый страх не давал рукам повернуть рулевое весло… Теперь я стар, мое тело одряхлело, но жажда приключений не ослабла. А ведь я мог бы выйти в свое последнее плавание! Пусть оно закончится моей смертью, мне не жаль: я уже достаточно пожил. Но как бы я хотел увидеть гряду Первых островов, тающую за кормой на востоке… Увы, это невозможно: мой корабль теперь водит сын, а я сижу тут, на суше. Денег у меня мало, выпить хорошего вина удается редко. Куда уж тут мечтать о далеких плаваниях…

На глаза старого морехода навернулись слезы. Он поставил на стол локти, опер голову на кулаки и запел срывающимся от рыданий голосом:

Я по морю сотни дорог прошел,

Но счастья и радости я не нашел.

Где бродишь ты, счастье, ответь.

Не дай просто так помереть.

Хэй-хо! Хэй-хо! Хэй-хо!

Не дай просто так помереть.

Я по морю сотни дорог прошел,

Заботы, несчастья и беды нашел.

Ответь, как мне счастье найти.

Как с мели корабль увести.

Хэй-хо! Хэй-хо! Хэй-хо!

Как с мели корабль увести.

Трис заметил, что щеки Алины покраснели, глаза заблестели, а носик подозрительно захлюпал. «Не забыл ли ты разбавить ей последний стакан вина водой?» — Ехидно поинтересовался внутренний голос. «Что же ты раньше-то мне не напомнил!» — Возмутился Трис и прервал печальную песнь Готилона:

— Дорогой хозяин, я мог бы помочь Вам купить новый прекрасный корабль.

Какое-то время Готилон в упор глядел в синие глаза странного молодого человека и до него постепенно доходило, что тот не шутит. Винные пары, бродившие в голове старика, быстро рассеялись. И он задал вполне естественный вопрос:

— Зачем тебе это надо, парень?

— Я сам хочу побывать на Проклятом острове. — Ответил Трис и краем глаза заметил, как Алина едва не подскочила от его слов.

— Ты сошел с ума? — Полувопросительно-полуутвердительно произнес Готилон.

— Ум и безумие — понятия весьма относительные. — Пожал плечами Трис. — Вам-то какая разница? Меня, например, гораздо больше интересует вот что: сможете ли Вы набрать достаточно сумасшедших, чтобы сформировать команду корабля?

— Сколько у меня времени? — По-деловому четко спросил старик.

— Около месяца. Может, чуть больше. Как только армия Этла-Тиды разгромит войско Южной Империи, я буду готов к плаванию. Будете ли готовы Вы?

— При чем тут война с Южной Империей. — Готилон был совершенно сбит с толку. — И ты так спокойно говоришь о победе, что… — Тут в голове старика, похоже, начали сходиться концы с концами. — А тебя, парень, случайно зовут не Трисмегистом?

— Именно случайно, и именно Трисмегистом. — Подтвердил Трис, внутренне забавляясь игрой слов: ведь представляясь Ремину в первый день пребывания на этой планете он совершенно случайно взял себе имя «Трисмегист», внезапно вспомнив мифы о великом маге древности Тоте-Гермесе Трисмегисте.

— Ну-у-у… — Готилон не мог найти подходящих слов. — В последнее время все говорят только о тебе… извиняюсь, о Вас, господин командующий армией. А Вы, юная госпожа, я так понимаю, его воспитанница Алина. Очень рад знакомству! Прямо скажем, не ожидал я увидеть героя Этла-Тиды в своей скромной таверне. А уж то, что Вы мне предлагаете… Согласится ли Маг-Император отпустить Вас на верную гибель?

— Я постараюсь его уговорить. — Многозначительно произнес Трис. — Кроме того, я совсем не собираюсь погибать. Так что Вы и команда можете рассчитывать на возвращение домой.

— Если хотя бы половина того, что о Вас говорят — правда, то корабль и команду я найду. В порту много отчаянных, но надежных мореходов.

— Тогда по рукам? — Трис протянул правую руку через стол.

— По рукам! — Подтвердил Готилон, сжимая ладонь Триса своей железной морской хваткой. Трис только мило улыбнулся и сам чуть усилил давление. А потом еще чуть-чуть… Готилон первым отдернул руку и демонстративно потряс в воздухе кистью:

— Ну и силища, а ведь сперва и не подумаешь. Похоже, то, что о Вас говорят, все-таки правда.

— В таком случае жду Вас послезавтра у себя дома. Я передам вам деньги и два мощных станковых арбалета для установки на корабле. Проверим шкуры катунов на прочность!

— Я пойду с тобой. — Твердо заявила Алина Трису, когда они возвращались домой по Южной дороге.

— Куда пойдешь? — Переспросил он.

— Куда ты, туда и я. На войну, на Проклятый остров. — Быстро заговорила девочка, чтобы Трис не смог ее перебить. — И не спорь со мной, пожалуйста! Я долго думала об этом. Я даже предполагала, что ты захочешь отправиться на Проклятый остров. Ведь ты сам не раз говорил мне, что ищешь древние божественные силы, а на нашей планете отыскать их можно только там. Правда, я не думала, что это случиться так скоро… Ну, что ж, раз ты принял решение, то и я принимаю свое. Одного тебя я туда не отпущу!

Какое-то время они молча шли рука об руку. Алина выжидательно смотрела на Триса, а тот, опустив голову вниз, разглядывал каменные плиты, которыми была вымощена дорога.

— Хорошо, — наконец произнес он, — пойдем вместе.

— Ты согласен? — Не поверила своим ушам девочка. — Так просто? Я была уверена, что ты используешь все свое красноречие, чтобы уговорить меня остаться в нашем дворце и ждать, когда ты в одиночку будешь подвергать свою жизнь опасности. Я заранее заготовила столько аргументов, чтобы тебя переубедить, а ты взял и сразу согласился. Даже обидно, что я потратила силы впустую!

— Алина, милая, я не намеревался огорчать тебя своим быстрым согласием. Если хочешь, можешь сейчас произнести приготовленную речь, как будто я тебе отказал.

Девочка заколебалась: ответить на предложение Триса какой-нибудь колкостью, или все-таки продемонстрировать своему учителю, что его уроки красноречия и риторики не пропали впустую.

— Ну, во-первых, — начала Алина, — мы с тобой оба чужие в этом мире. Ты прилетел с древней Земли, я, вообще, тринадцать лет прожила почти-что в одиночестве, изучая жизнь по старинным легендам и преданиям. Так что нам надо держаться вместе. Мы можем доверять свои тайны только друг другу, и никому более. Я знаю, всем людям обязательно нужно выговорить кому-нибудь все, что накопилось в душе. От этого становится легче на сердце…

Во-вторых, Трис, если бы ты сказал мне, что на войне очень опасно, и уж тем более смертельно опасно плавание к Проклятому острову, я бы возразила, что для меня в этом мире самое безопасное место — рядом с тобой. Оставаться в одиночестве в огромном дворце я не хочу. Не хочу, и все тут!

В-третьих, я, конечно, не допускаю такой мысли, но ты мог бы заявить, что, возможно, погибнешь. Тогда и я хочу умереть рядом с тобой. Что мне делать без тебя? Вернуться домой и попасть в лапы жрецов, которые, наверняка, опознают меня даже с черными волосами и тут же потащат на жертвенную пирамиду? Выйти замуж тут, в Этла-Тиде? За кого? После тебя все остальные люди кажутся мне жалкими тенями…

Алина замолчала, взволнованно дыша. Она хотела добавить: «Я никогда не буду счастлива без тебя, Трис!» Но робость и скромность не дали этим откровенным словам выйти из уст.

Трис с внешним спокойствием выслушал возбужденную речь девочки. Когда она замолчала, он легонько обнял ее и поцеловал в самую макушку. Волосы Алины еще хранили свежесть речной воды, и их черные пушистые пряди защекотали его ноздри, так что на глаза навернулись крохотные слезинки. Трис быстро смахнул их пальцем и сказал:

— Ты великолепна, Алина! Даже если бы я сначала отказался взять тебя с собой, то после таких слов непременно передумал бы. Ты совершенно права, милая девочка. То, что ты сказала, приходило в голову и мне. Но ты забыла главное: ты не просто моя воспитанница, но и прекрасная помощница. В твоей хрупкой фигурке живет сильный ум и бьется смелое сердце. Пережитые невзгоды сделали тебя гораздо старше своих лет. Куда же я пойду один без такой надежной спутницы?

Видя искреннюю наивную радость девочки, вызванную его словами, Трис добавил про себя: «И кто, кроме тебя, Алина, убережет меня от чудовища, скрывающегося внутри моей души? За последние две недели я стал слишком резок, груб, нетерпим к людским ошибкам. Власть над людьми пробуждает во мне жестокого тирана, зверя. Я сам не знаю, что из меня может получиться… Но стоило только мне немного побыть с тобой, и чернота в сердце куда-то исчезла. Пока я не могу тебе этого открыто сказать, девочка, но ты нужна мне, наверное, гораздо больше, чем я тебе.»

Глава 9. Легенда.

Быстро мелькали дни и недели… Трис вновь с головой ушел в свои дела, но теперь старался все свободные вечера проводить вместе с Алиной. Между молодым человеком и девочкой установилось удивительное взаимопонимание. Казалось, что еще немного, и они смогут отказаться от произнесения слов и начнут общаться напрямую мысленными образами. Алина с необыкновенной легкостью и быстротой воспринимала все, чему ее учил Трис: науке, философии, риторике, боевым искусствам, только магические силы оставались ей совершенно неподвластны. И, не осознавая того, она сама учила Триса душевной теплоте, мягкости, чуткости. Трис все чаще и чаще думал о том, что девочка вот-вот превратится в девушку, жаждущую гораздо большего, чем просто дружба. Как ему тогда поступить? Напрашивался единственный ответ: там будет видно.

Между тем багрово-черная тень войны неотвратимо приближалась к Этла-Тиде. Крон-то-Рион не ошибался в своих предположениях. В Южной Империи примерно на неделю раньше, чем в Этла-Тиде, заканчивались летние полевые работы, и разведчики уже доносили сведения о том, что войска южан стягиваются к границе Зеленой Долины.

На очередном Совете Маг-Император сказал:

— Господа офицеры и маги. Пришел срок отправлять подготовленные полки к нашей южной границе. Пехота должна выйти заранее, чтобы не утомиться от дальнего похода и встретить неприятеля со свежими силами. Поэтому приказываю: завтра утром копьеносцы, стрелки и алебардисты покидают военный лагерь и по Южной дороге идут в сторону плато Семи Ветров. Я сам, моя свита и кавалерия задержимся в столице на три дня и догоним основные силы на марше. Военный флот также отходит завтра утром, взяв на корабли часть солдат из полка береговой охраны для высадки десантов в прибрежных городах южан. Маг-Советник, готовы ли маги-адъютанты, которые будут сопровождать офицеров и передавать им наши приказы?

— Готовы, Маг-Император. — Встал с кресла Крон-то-Рион. — Как и предложил командующий Трисмегист, я отобрал наиболее способных к приему и передаче мыслей магов. Мы называем их «адъютанты». Их основная задача — неотлучно находиться при командирах отрядов и немедленно сообщать им то, что они должны делать. Таким образом, Вы, я и, разумеется, командующий Трисмегист, всегда будем знать, где находятся отряды и что они делают, а также сможем отдавать приказы в походе и в бою, на суше и на море. Мы сможем координировать и согласовывать действия всех наших сил, наши распоряжения будут немедленно доходить до командиров.

Трис про себя усмехнулся. Когда-то он рассказывал Тзоту-Локи и Крон-то-Риону о радиосвязи и телевидении на Земле, и ему внезапно пришла в голову идея о том, что в Этла-Тиде для быстрого обмена сообщениями можно использовать возможности магов. Хотя силы большинства из них невелики, тем не менее принять мысль другого мага и передать свою они вполне способны. Старые правители были в восторге, однако отказались звать таких людей «магами-модемами», как предложил вначале Трис, предпочтя более понятное Этла-Нитам название «маги-адъютанты». Теперь за каждым полковником и адмиралом был закреплен свой маг-адъютант.

Со своего места встал Глава Цеха Кузнецов:

— Вооружение и доспехи для полков пехотинцев готовы. К полкам, идущим с севера прямо на плато Семи Ветров, вчера отправлены последние обозы. Тяжелые прессы, приводимые в движение водой, делают чудеса. Мы, кузнецы, не ожидали, что предложенные командующим Трисмегистом машины настолько упростят и ускорят нашу работу. Так что все сделано даже раньше, чем было запланировано. Изготовлены и тяжелые арбалеты, которые устанавливаются на поворотных платформах на кораблях и колесницах. Они метают копья на пятьсот шагов!

Трис криво улыбнулся, подумав: «Если бы вместе с гибелью моей космической яхты не погиб компьютер! Вы, Этла-Ниты, узнали бы, что такое порох и динамит… Впрочем, не узнали бы… Вряд ли я бы дал вам в руки это оружие. Живите в гармонии с природой, пока можете. Надеюсь, что взрывы и выстрелы не скоро загремят на этой планете!»

Полковники по очереди докладывали Магу-Императору и Совету о готовности своих отрядов к войне. Пришел черед выступить и Ремину:

— Пять сотен тяжелых кавалеристов готовы выступить прямо сейчас! Лошади приучены не бояться стены щитов и копий, действовать в строю и беспрекословно подчиняться всадникам. Доспехи каждого кавалериста и каждого коня опробованы на прочность и подогнаны по фигуре. Оружие наточено и как-будто само просится из ножен, чтобы посмотреть на южан и попробовать их на вкус!

Маг-Император и несколько пожилых офицеров заулыбались: им понравился боевой задор молодого командира.

После Ремина выступил капитан арбалетчиков Ретор-Литли, одетый в роскошную, густо покрытую золотой и серебряной вышивкой тунику, с золотыми кольцами на каждом пальце и с толстой золотой цепью на тонкой шее:

— Арбалетчики научились поражать цель размером с серебряную монету на расстоянии ста шагов. С двухсот шагов они попадают в яблоко… правда, довольно крупное. На перезарядку оружия они тратят не более пяти ударов сердца, так что не только лучники осыпят южан дождем из стрел. Мои солдаты готовы смести тяжелыми болтами ряды врагов! Слава Магу-Императору и командующему Трисмегисту!

— Слава! Слава! Слава! — Подхватили его крик вскочившие с мест офицеры. Их глаза горели желанием проучить наконец-то наглых зарвавшихся южных соседей и возродить силу своей Родины.

Глаза Тзота-Локи невольно заслезились. Он поднялся и произнес:

— Спасибо вам, офицеры, за работу и за старание. Отдельное спасибо командующему Трисмегисту за его чудесные знания, поднявшие могущество армии на недосягаемую высоту. Сегодня последний день, когда мы можем все вместе принять участие в праздничном пире. Из далекой восточной страны только что к нам прибыл сказитель древних легенд и преданий, знаменитый Лорритол, и я пригласил его на наш ужин, чтобы он спел о героях древней Этла-Тиды, чью славу мы обязаны помнить и приумножать. Пойдемте же, господа, в пиршественный зал!

Как и всегда, пиршественный зал был великолепен. Множество тонких мраморных колонн, тесно расставленных вдоль стен, поддерживали высокий потолок. Столы были уставлены серебряной и золотой посудой. Все достижения кулинарного искусства Этла-Нитов были представлены гостям Мага-Императора. Мясо животных и птиц, разнообразные блюда из рыб и других морских животных, овощи, фрукты, выпечка, и разумеется, дорогие благородные вина, созревшие в погребах Императорского дворца — все призвано было возбуждать аппетит обилием восхитительных запахов, витающих над столами, и многоцветием красок искусно разложенных по блюдам кушаний.

Столы были расставлены большим прямоугольником, со всех сторон окружая бассейн с прозрачной водой, в которой плавали маленькие златоперые рыбки. Самый широкий стол с противоположной от входа стороны был предназначен для Мага-Императора, его ближайших родственников и приближенных. Как и всегда, место по правую руку Тзота-Локи занял Крон-то-Рион, а по левую — Трис. Молодая жена Мага-Императора никогда не принимала участия в подобных мероприятиях. Вообще-то, Трис видел ее всего один раз, мельком, выходя из покоев Тзота-Локи. Они обменялись вежливыми, ничего не значащими словами, и разошлись в разные стороны. Трис тогда торопился к Алине, а Каррил-Томитек-Тилан была слишком погружена в себя. До родов ей оставалось всего около месяца, и сейчас ее окружала целая гвардия магов-медиков, повитух, охранников. Сколько потом не старался Трис, он никак не мог вспомнить лица Каррил-Томитек-Тилан.

Трис сел на свое ставшее уже привычным место и собирался было положить в свою тарелку ложку салата и кусок свиного бока, когда над его ухом раздался обеспокоенный голос герольда-распорядителя:

— Прошу прощения, господин командующий, но сегодня место возле Мага-Императора займет его дочь — принцесса Лоранон-Локи-Нея. Таков этикет, так что прошу пересесть на соседний стул.

— Ничего страшного, любезный герольд, — послышался за спиной Триса слегка насмешливый девичий голосок, — я могу сесть и слева от великого героя Этла-Тиды. А древний этикет уже не отвечает тем новым порядкам, которые господин командующий вводит в нашу жизнь.

Не давая Трису возможности отказаться от высокой чести, слева от него на стул села принцесса Лорана. Трис повернул голову в другую сторону и встретил внимательные взгляды Тзота-Локи и Крон-то-Риона.

«Ты не туда направил свой взгляд, молодой человек! — Послал ему мысль Маг-Советник. — Постарайся сегодня уделить немного внимания принцессе.» Трис вновь посмотрел налево. Вот уж кого он не ожидал встретить на пиру! Как и жена Мага-Императора, его дочь никогда не принимала участия ни в военных Советах, ни в смотрах армии, ни в праздничных пирах. Хотя, как знал Трис, женщины и мужчины имели в Этла-Тиде равные права, не все ими пользовались.

Трис неоднократно встречал Лорану во дворце. Точнее, всякий раз, как он приходил на Совет, навстречу ему обязательно шла прекрасная принцесса Этла-Тиды со своими многочисленными прелестными спутницами. Они обменивались холодными улыбками и приветственными фразами, все время стараясь добавить туда маленькую капельку яда. Это уже стало традицией Императорского дворца, и те дворяне и слуги, которым случалось присутствовать при встречах молодых людей, передавали остальным остроты и колкости, которые слетали с языков двух высших повелителей Этла-Тиды.

Трис хотел было поинтересоваться у принцессы, чем вызвано ее неожиданное, но весьма приятное появление, но в этот момент герольд объявил:

— Нам оказал честь своим посещением знаменитый певец Лорритол.

В зал вошел коренастый старик в скромной голубой тоге. Его совершенно голый череп украшала маленькая полукруглая шапочка из тонко выделанной кожи, отороченная по краям мехом. Из-под белых кустистых бровей блестели пронзительные янтарные глаза, которые быстро обежали сидящих за столами людей. В правой руке он держал небольшую лиру из рогов антилопы.

— Садись рядом со мной, старый знакомый. — Позвал Крон-то-Рион. — Мы не виделись, наверное, лет десять, а я по-прежнему помню твой голос и храню в памяти песни, которые ты пел.

Спасибо за приглашение. — Совершенно не подходящим к его виду тонким голосом ответил певец, садясь за стол. — Давно не бывал я на побережье, в величественной Этла-Тиде. Многое, я вижу, изменилось, много красивых молодых лиц появилось на пиру. Но, знаю я, предстоит им скоро не веселый радостный праздник, но кровавая смертельная битва.

«Крон-то-Рион, — мысленно позвал Трис, — хорошо ли вы знаете этого человека? Не может ли он быть шпионом южан?»

«Я уверен в нем, как в самом себе!» — Ответил Маг-Советник.

Но Трис все-таки решил перестраховаться. Он сосредоточился и проник в мысли старого певца. Магическое искусство Триса так возросло, что он научился читать мысли незаметно для любого обычного человека, только специально обученный маг мог бы ощутить его присутствие в своей голове. Трис сразу же понял, что Лорритол не служит южанам, но колоссальное количество воспоминаний старика о странах востока, о путешествиях, о людях, перед которыми он выступал так заинтересовали Триса, что он не торопился выходить. Он тщательно миновал те области, где хранились личные мысли и памятные события, быстро просматривая только то, что касалось общей информации о далеких от Этла-Тиды странах. Словно оглавление книги, пролистал Трис названия песен, легенд и преданий, которые помнил певец. Часть он уже знал, часть его не интересовала, но некоторые сказания он никогда раньше не слышал от певцов Этла-Тиды. Тут Трис увидел, что Лорритол начал обеспокоенно озираться вокруг, видимо, все же что-то почувствовав, и оставил старика в покое.

Пир был в самом разгаре. Звучали тосты в честь Мага-Императора, Мага-Советника, командующих армией и флотом, полковников и капитанов. Выступавшие желали славы и процветания Этла-Тиде, бесчисленных побед ее армии и флоту, воссоединению единой Империи. От выпитого крепкого вина сановники Этла-Тиды утратили часть своей благородной степенности и превратились в обычных людей, непринужденно смеющихся над забавными историями, рассказанными соседом за столом и возбужденно жестикулирующих во время своих собственных рассказов.

Принцесса Лорана сидела молча и нехотя ковыряла вилкой превосходные кушанья, лежащие на тарелке. Трис чувствовал, как изредка она бросает на него косые взгляды, словно ожидая, что он первый прервет молчание. Он сам давно искал какой-нибудь удобный случай, чтобы помириться с принцессой, и отчетливо видел, что она также готова на примирение. Вопрос был только в одном: кто первый сделает шаг навстречу?

— А теперь, друзья, — раздался голос Крон-то-Риона, заставивший притихнуть пирующих, — я и Маг-Император хотим попросить великого Лорритола спеть нам что-нибудь о старых временах, когда Этла-Тида была едина и могуча.

— Хорошо, — ответил старый певец, — я спою вам любую из своих песен. Какую вы хотите услышать?

— Самый главный герой на сегодняшнем пиру — командующий Трисмегист. — Сказал Маг-Император. — Именно он вдохнул в нас новые силы и новые знания, убедил в победе и создал великолепную армию. Пусть он и выберет песню!

Трис долго не задумывался:

— Уважаемый Лорритол! Я слышал, что вы знаете не только популярные сказания, но и помните несколько древних песен, которые очень редко исполняют другие певцы. Не могли бы вы спеть именно такую песню?

— Конечно, мог бы. Весьма отрадно, что молодые люди интересуются старинными преданиями. Никто лучше меня на этой планете не знает песен, сохранившихся со времен Земли до Перехода. Одну из них я и исполню. Ее поведал мне мой учитель, а ему — его учитель. Происхождение песни теряется в такой глубине тысячелетий, которую не может постичь человеческий разум. Легенда говорит, что сложил ее когда-то первый Маг-Император Этла-Тиды, чтобы передать потомкам очень важные знания. Но, увы, истинный смысл слов давно утерян, осталась только форма, передающаяся из поколения в поколение. Я никогда раньше не пел эту песню людям. Почему? Потому что ее исполнение чрезвычайно сложно, требуется много репетиций и особых упражнений для правильного дыхания. Только теперь, имея опыт всей своей жизни, рискну я представить ее вам. Вы услышите не меня — вы услышите голос истории. Внимайте же!

Пальцы старика бережно коснулись струн лиры, и зал заполнили поистине неземные торжественные звуки. Когда же певец запел, все поняли, почему для исполнения требуется длительная подготовка: человеческий голос дрожал и вибрировал, то сплетаясь с перебором струн, то ведя отдельную партию. Казалось, что звучит сам воздух вокруг, растворяя тела людей в переливах мелодии, заполняя тела неземными чувствами. Все присутствующие затаили дыхание и слушали древнюю песню:

Я замок нашел,

о котором не знали.

В него я вошел —

меня не встречали.

Лишь ночь до утра пережить здесь надо,

а придет пора —

получу награду.

Редкие люди сюда приходили,

мечтали о чуде,

здесь ночь проводили.

Тверды были руки,

и смел их взгляд…

Однако никто не вернулся назад.

Стиль песни разительно отличался от других подобных произведений Этла-Нитов, словно он был написан нечеловеческим разумом. Трис вдруг заметил, что его правая рука непроизвольно выстукивает костяшками пальцев этот ритм. Он испугался: уже давно его тело не выходило из-под контроля разума. Только усилием воли он успокоил напрягшиеся мышцы рук. А певец продолжал петь:

Теперь я решился здесь ночь провести.

Я с солнцем простился без радости.

Последний луч света коснулся окна.

Теперь до рассвета вокруг меня тьма.

Я двери закрыл на надежный засов,

и Бога молил сократить ход часов.

Вдруг я шаги услышал во тьме.

Наверно, враги приближались ко мне.

Вот когти впились в резной подоконник.

Теперь берегись —

пеший иль конник,

противник мой,

будь осторожен,

я Меч Лучевой достаю из ножен.

При этих словах знакомый холодок пробежал по позвоночнику Триса. Опять предчувствие! Он читал когда-то в архивах Императорского дворца легенды о древнем оружии Магов-Императоров — Лучевом Мече. Считалось, что его вручил людям некий могущественный Бог как-бы на сохранение, пока не вернется за ним сам или не пришлет кого нибудь. На прощание он сказал: «Вы тут с ним поиграйте, только, смотрите, никого не убейте!» Однако люди стали убивать друг друга божественным оружием, чем и навлекли на себя вечное проклятие. Тогда Трис не придал значения этой легенде: изучая мифы и предания на Земле, он знал не менее сотни вариаций на подобную тему. Почему же сейчас песня заставляет его дрожать от напряжения?

Трис поймал внимательный взгляд Лораны и понял, что на его лице отразились следы внутреннего беспокойства.

— Вы бледны, словно увидели тварь из Межпространства. — Тихо шепнула ему девушка. В ее голосе больше не было слышно привычной насмешки; только искренняя забота и участие почувствовал Трис.

— Может быть, Вам лучше выйти на воздух? — Рука Лораны коснулась руки Триса. — Вы плохо себя чувствуете?

— Благодарю Вас, принцесса, но я должен дослушать эту песню до конца. — Прошептал Трис в ответ и добавил, — чего бы мне это не стоило.

Тем временем звуки лиры и человеческого голоса заставляли звенеть воздух и стены пиршественного зала:

Я вас не боюсь,

ужасные монстры,

и только смеюсь —

меч очень острый,

легко отделяет тела от голов.

Уж пол устилают трупы врагов.

Вот снова в окно лезет чья-то рука,

а в мыслях одно —

как заря далека.

Но я продержусь за трупов оградой,

победы добьюсь и с ней награды.

Направо ударить,

отбить нападенье,

врага обезглавить,

удержась от паденья,

повернуться к окну,

атаку отбить —

все слилось в одну непрерывную нить

Нельзя рассказать о битве той ночью.

Лишь можно понять,

увидев воочью…

Когда я истратил остатки сил,

колокол пробил,

рассвет наступил

Я вылез в оконце,

вокруг посмотрел:

всходило солнце,

луг зеленел.

Лес просыпался утром ясным.

Я любовался видом прекрасным.

Вдруг мир потемнел,

боль сверлит голову.

Я совсем ослабел и упал на траву.

Принять меня рада земная твердь.

Я понял: награда за жизнь — это смерть.

Не только Трис, но и все сидящие за столами люди одновременно вздохнули с каким-то непонятным облегчением. Непривычный человеческому слуху ритм на какое-то время очаровал их и теперь шумными аплодисментами они разгоняли таинственную атмосферу.

— Прекрасная песнь, Лорритол! — Воскликнул Маг-Император. — Ты воистину велик. Твой голос и твоя лира действуют на самые тонкие струны человеческих душ. Даже винные пары из моей головы совершенно улетучились. И я поднимаю эту чашу за тебя! За твой непревзойденный талант!

Пирующие также осушили свои чаши, и веселый пир возобновился с новой силой. Только Трис все еще продолжал нервно сжимать кулаки. Принцесса внимательно смотрела на него, словно боясь, что он вот-вот потеряет сознание.

— На Вас такое сильное впечатление произвела эта песня? — Заботливо спросила она.

— Спасибо за поддержку, Ваше Высочество. — Попытался улыбнуться Трис, но его губы скривились в какую-то нечеловеческую гримасу. — Я не могу понять, что со мной происходит. Никогда раньше музыка и слова песен не действовали на меня подобным образом. Мне показалось, что это какое-то древнее заклинание, которое неосознанно передается от певца к певцу на протяжении тысячелетий, чтобы когда-нибудь достигнуть своего адресата.

— И этот адресат — Вы? — Янтарные глаза Лораны зажглись интересом.

— Не знаю. — Честно ответил Трис. — Но Вы правы, я, пожалуй выйду на свежий воздух. Мне кажется, что в зале все еще бродят колебания и отголоски песни.

— Я провожу Вас. — Неожиданно предложила девушка.

— С одним условием, Ваше Высочество. — Трис почти обрел контроль над собой и его улыбка вышла довольно сносной.

— С каким еще условием? — Принцесса была готова вновь начать прерванные боевые действия.

— Мы заключаем мир и переходим на «ты». — Обезоруживающе улыбнулся Трис, и его голубые глаза приветливо замерцали.

— Согласна! — Не задумываясь согласилась принцесса, словно давно ждала этого предложения. — Отныне, как принцесса Этла-Тиды, повелеваю звать меня Лораной.

— Со своей стороны, я, как твой верный подданный, прошу называть меня Трисом.

— Тогда давай потихоньку пойдем отсюда Трис. У меня есть любимое место во дворце — небольшой дворик под открытым небом. Там никакой певец тебя не побеспокоит.

Пир достиг своего апогея. Шум, гомон, мелькание разноцветных нарядов дворян, бегающие взад-вперед слуги с новыми кушаниями — все способствовало тому, чтобы молодые люди не привлекая ничьего внимания покинули пиршественный зал. Их уход был виден только сидящим рядом людям, и когда они вышли за двери, Тзот-Локи с Крон-то-Рионом обменялись удовлетворенными взглядами. А Ремин, сидящий неподалеку, проводил их полными печали и тоски глазами…

В маленьком дворике царили спокойствие и умиротворение. После многолюдного пиршественного зала Триса обволокла приятная тишина, успокаивающая и расслабляющая. В сумерках казалось, что он и Лорана каким-то чудом перенеслись на поляну в далеком глухом лесу: стены дворца, окружающие дворик, густо покрывали вьющиеся растения; цветы в клумбах распространяли вокруг тонкие пьянящие запахи; две пальмы, словно зонтики, закрывали дворик сверху, но между их широкими листьями на безоблачном небе видны были первые звезды.

Не говоря друг другу ни слова, молодые люди подошли к стоящей под пальмами деревянной скамейке, подлокотники и спинка которой были покрыты затейливым резным орнаментом. Они сели на нее в пол-оборота, повернувшись друг к другу.

— Мне, действительно, очень жаль, что все это время я дулась на тебя, словно маленькая капризная девчонка. — Заговорила первой Лорана.

— Я сам виноват. — Покаянно покачал головой Трис. — Мои слова зачастую опережают мысли. Я говорю что-то не то, делаю что-то не так…

— Никогда бы не подумала! Услышать такое признание от великого героя страны, надежды государства…

— Вы опять за свое, Ваше Высочество?

— Извини, Трис, это было слишком глупо, по-детски глупо. Последнее время все только и говорят о тебе. Даже Ремин любой наш разговор так или иначе переводит на восхваление твоих талантов.

— А мне Ремин не рассказывал о беседах с тобой.

— Не рассказывал? — Смутилась девушка. — Странно, я думала, что вы — близкие друзья…

— Да, друзья. — Уверенно произнес Трис. — Но в последнее время у нас совершенно нет времени на личные разговоры. У меня — свои дела, у Ремина — свои. Мы и видимся теперь только на Советах во дворце. Ремин — очень хороший человек, я рад, что ты с ним сразу нашла общий язык. Не то, что со мной…

— Может быть, это потому, что Ремин — честный и открытый молодой человек, а ты окружен тайнами и загадками?

— Ты не любишь тайны?

— Свои — люблю, а чужие — нет! — Игриво ответила Лорана.

— Ну, в этом-то мы, точно, очень похожи.

— Вот Ремин не такой. С ним легко и спокойно. Он открытый, добрый, честный, простой… — Принцесса внезапно оборвала фразу.

— Ты хотела сказать: «слишком простой»?

— Боюсь, что это так. Ты же, наверняка, догадываешься, что меня больше интересует разгадывание тайн. Твоих, например. Я никак не могу понять — кто ты на самом деле? Между прочим, недавно моему отцу сообщили, что ты готовишь корабль для плавания к Проклятому острову. Мне показалось, что это его даже не удивило, а только сильно опечалило. Он мог бы приказать не выпускать тебя из страны, но не сделал этого и, я думаю, не сделает. Он — властелин великой древней державы, разговаривает с тобой, почти что моим ровесником, как с равным себе. Никогда и ни с кем до сих пор, кроме Крон-то-Риона, не говорил отец, как с равным. А теперь появился еще ты… Кто же ты такой, Трис?

— А ты пробовала спрашивать об этом у самого Мага-Императора?

— Пробовала. — Потупилась Лорана. — Он сказал мне только, что ты — надежда Этла-Тиды и чтобы я…

Она внезапно замолчала, словно испугавшись, что сказала лишнее. Но Трис докончил фразу за нее:

— …И чтобы ты постаралась поддерживать с командующим армией хорошие отношения, уделяла ему больше внимания, не пряталась от него и не задирала нос при встрече.

Принцесса задумчиво потерла подбородок:

— Мне следовало догадаться… Ты маг, можешь читать мысли, от тебя не может быть секретов.

— Я никогда не читаю чужих мыслей. — Строго оборвал ее Трис. — У меня свой кодекс чести, гораздо более строгий, чем у большинства людей. А чтобы представить, что может сказать тебе Маг-Император, не нужно никакой магии. Все отцы одинаковы: советуют дочерям то, что считают для себя выгодным.

— Выгодным? — Девушка слегка покраснела от волнения. — Так ты хочешь сказать, что он тебя хочет видеть своим наследником?

— Именно так. — Кивком головы подтвердил Трис.

— И он хочет, чтобы я вышла за тебя замуж?

— Ну, если тебе уж очень этого не хочется, если тебе это противно, лучше скажи отцу заранее. Тогда он постарается найти тебе другого достойного мужа. Ремина, например.

Лорана пристально вгляделась в непроницаемо-синие синие глаза Триса. Он что, говорит это серьезно, шутит или же издевается? А если издевается, то над кем, над ней или над собой?

— А что об этом думаешь ты сам?

— Ничего.

— Как ничего? — Голос девушки задрожал от негодования. — Тебе предлагают мою руку и титул Мага-Императора, а ты не хочешь ничего об этом думать?

— О тебе я думаю уже давно, Лорана, и с радостью буду думать дальше, а вот титул меня как раз мало интересует.

— Неужели, тебя интересую именно я, как человек, как девушка в конце концов, а не как дочь правителя страны? — По-своему поняла слова Триса Лорана и ее глаза заблестели в сумерках.

— Можно сказать и так. Ты мне очень нравишься, Лорана. Ты красива, умна, внимательна к людям. Я всегда рад видеть тебя, говорить с тобой, даже если ты сердишься или стараешься уколоть меня своим острым язычком… — Трис пожал плечами. — Но, извини, у меня свой Путь.

— Путь на Проклятый остров? — Почти-что вскричала взволнованная его словами девушка. — Но почему?

— Я имел в виду не конкретное направление, а Путь вообще. — Пытался найти подходящие слова Трис. — Я ищу знания, истинные знания о мире. Этла-Тида — лишь одна из остановок на этом Пути. И ничто не сможет заставить меня остаться здесь навсегда. Ни возможность стать правителем, ни ты, Лорана.

Несколько мгновений девушка не могла вымолвить ни слова от потрясения. Ее глаза были широко раскрыты, дыхание участилось, и было заметно, как высокая грудь вздымается под тонкой светлой туникой.

— Так я и предполагала! — Наконец, воскликнула она. — Ты не Этла-Нит. Ты — великий маг с какой-нибудь далекой планеты! Ты прошел уже сотни миров, видел миллионы людей. Ты обрел знания, даже малая часть которых поражает наше воображение. Вот почему отец во всем слушается твоих советов. А я-то, наивная девчонка, пытаюсь тебя очаровать. Ты же, наверняка, знал самых прекрасных женщин Вселенной! Как я могу соперничать с ними…

Поняв, что от сильного волнения она выдала свои сокровенные мысли, девушка закрыла лицо руками и попыталась вскочить со скамейки. Но руки Триса мягко удержали ее на месте. Лорана робко заглянула в глубину его темно-синих глаз и увидела там бесконечную печаль и понимание.

— Все совсем не так, как ты себе вообразила, Лорана. — Успокаивающе сказал Трис. — Я стою в самом начале своего Пути. Эта планета — только вторая. А ты, милая Лорана, первая девушка, к которой я испытываю искреннюю глубокую симпатию. Я не имел права говорить тебе о любви, я не хотел смущать твою нежную легко ранимую душу, но ты вынудила произнести меня эти слова. По твоим глазам я вижу, что они успокоили твое трепещущее сердце и облегчили твои терзания. Ведь я давно знаю, какие чувства испытываешь ты ко мне. Да и ты, наверняка, догадывалась, что я люблю тебя, но ждала от меня этого признания. И вот оно прозвучало… Что же нам теперь делать, любимая? У тебя свой Путь, у меня — свой. И они, увы, не пересекаются.

Через три дня я уеду к армии. Я настолько уверен в победе, что подготовленный к плаванию на запад корабль через две недели будет ждать меня в маленьком порту у устья реки Хадор. Оттуда я сразу же пойду к Проклятому острову. Там я встречу свою судьбу. «Все или ничего!» — Вот мой девиз. Если я не найду ответа на свои вопросы, то и жить мне ни к чему!

— А как-же наша любовь, Трис? — В отчаянии вскричала девушка, обнимая шею своего любимого, словно надеясь задержать его таким образом.

— Зачем тебе муж, который всю жизнь будет страдать от несбывшихся мечтаний и скорбеть об утраченных возможностях? Нет ничего более жалкого, чем вид такого человека.

— Наверное, ты прав, любимый. — Задумчиво пробормотала девушка. — Может быть, мне не стоило затевать этот разговор, разбивший мое сердце. Я хотела знать все тайны, и, вот — узнала. Я благодарю тебя, Трис, что ты был честен со мной. Пойдем обратно во дворец. Мне стало очень холодно в своем любимом дворике…

Оказалось, что пир уже закончился, часть гостей разъехалась по своим домам, некоторые остались на ночь во дворце, не имея возможности или не будучи в состоянии после пира покинуть дворец. Было уже поздно. На Этла-Тиду опустилась темная безлунная ночь, так что даже масляные светильники, установленные на Храмовой площади перед Императорским дворцом, еле-еле освещали маленькие светлые кружки на мостовой. Подумав, Трис также решил остаться ночевать во дворце. Довольно часто раньше он до поздней ночи засиживался с Магом-Императором и Магом-Советником, за долгими разговорами теряя счет времени. Поэтому во дворце недалеко от покоев Тзота-Локи ему была предоставлена небольшая уютная комнатка, где он мог отдохнуть и провести ночь.

Сдержанно, но ласково попрощавшись с Лораной, Трис отправился к себе. Внутренний голос настойчиво спрашивал его о том, правильно ли он поступил, открывая свое сердце принцессе. Может быть, не стоило бередить ее душу? Но нет, отвечал он сам себе, Лорана — не ребенок. Она все поймет и постарается забыть о нем. Как и он о ней…

Поздно вечером готовящийся ко сну Трис услышал легкие шаги у своей двери. Его рука потянулась за мечом, но замерла на половине пути: в комнату проскользнула тонкая женская фигурка с ног до головы закутанная в темно-серую мантию с капюшоном. Не успел Трис открыть рот, чтобы задать вопрос, как серые одежды скользнули на пол и перед ним предстала принцесса Лорана, полностью обнаженная, с лихорадочно сияющими глазами и пунцовым румянцем на щеках.

Длинные волосы девушки были распущены, словно накидкой покрывая ее плечи и грудь, но они не скрывали округлых полушарий юной груди с острыми вишенками сосков, а, наоборот, подчеркивали их, струясь вокруг слегка вьющимися черными прядями. Трис опустил взгляд, чтобы восхититься изящными ступнями принцессы и ее тонкими щиколотками. Медленно поднимая глаза, он любовался длинными стройными ногами девушки, плавно переходящими в упругие бедра, которые, в свою очередь, перетекали в такую тонкую и гибкую талию, что ее, казалось, можно было бы обхватить кольцом из указательных и больших пальцев. Ладонью правой руки Лорана стыдливо прикрывала низ живота. По легкому дрожанию пальцев было видно, насколько сильно девушка взволнована и смущена, в каком смятении чувств находится.

— Ничего не говори и не о чем не спрашивай, — слегка охрипшим голосом сказала Лорана. — Я долго думала над твоими словами и сама этого хочу.

Трис мягко улыбнулся, его глаза засверкали полуденной морской бирюзой. Он слегка поклонился и церемонно указал рукой на свою кровать. Лорана быстро подошла к ней и села на край. Трис видел, что она очень хочет что-то сказать, но никак не решается. Он решил ей помочь:

— Ты боишься?

— Нет! — Отрезала принцесса, но тут же смутилась. — То есть, да. У меня это будет в первый раз…

Трис удивленно приподнял брови:

— Лорана, милая, я очень благодарен тебе, но все же хочу еще раз спросить: ты уверена, что действительно этого желаешь?

— Да, Трис! — Последовал твердый ответ. — В последнее время со мной что-то происходит, я много думаю о разном, иногда чего-то не понимаю… Но сейчас я поступаю так, как хочу.

— Хорошо, Лорана. — Трис присел рядом и положил руки на плечи девушке. — Посмотри мне в глаза, любимая. Я помогу тебе стать счастливой.

Принцесса подняла взгляд и увидела внимательный взгляд бирюзовых глаз Триса, его ласковую улыбку, и внезапно ее страх прошел, сменившись чувством благодарности и признательности.

— Доверься мне, дорогая Лорана, все будет хорошо, все будет очень хорошо. — Руки Триса слегка надавили на плечи девушки и помогли ей лечь на постель. — Ты не пожалеешь… Ложись поудобнее, закрывай глаза, слушай меня, слушайся меня…

Слова Триса завораживали Лорану, проникая глубоко в душу, и тело подчинялось, словно растворяясь в тихом переливающемся и струящемся голосе.

— Представь, что ты лежишь на песчаном пляже у самой кромки воды на берегу спокойного морского залива. Все мышцы твоего тела полностью расслаблены, глаза закрыты. Твое обнаженное тело открыто полуденному солнцу, жар которого смягчает теплый и ласковый ветерок. Шелест волн у твоих ног успокаивает и завораживает, заставляя забыть обо всем на свете, полностью отдаться на волю природы. Ветер ласково овевает твой живот, грудь, шею, руки, ноги, его мягкие дуновения напоминают прикосновения пальцев и легкие поцелуи. — И действительно, руки Триса мелькали над телом девушки, словно порывы ветра, а губы осторожно ласкали ее нежные соски и тонкую шею. И все его дальнейшие слова сопровождались соответствующими действиями:

— Постепенно ветер становится настойчивее, его касания уже не расслабляют, но заставляют твое тело трепетать от сладостного возбуждения. Знойные порывы приятно обжигают кожу, делают ее более чувствительной, особенно не шее, на груди, внизу живота, с внутренней поверхности бедер. Жар проникает сквозь кожу, разливаясь по телу теплой волной.

Но не забывай про волны! Они все ближе и ближе подбираются к твоим ногам, пока, наконец, одна из них, наверное, самая смелая, не касается твоих ступней. Удивительно! Вода настолько теплая, что кажется такой же сухой, как ветер, однако она значительно плотнее, ее прикосновения более сильны и чувствительны. Волны гладят твои ступни и щиколотки, и от этих ласк вверх по телу проходит приятная расслабляющая дрожь. Посередине твоего тела, чуть ниже пупка, она встречается с жаром, вызванным возбуждающими прикосновениями ветра, и вместе они сливаются в теплый вихрь, словно маленький вулкан зарождается в самых сокровенных недрах твоего тела.

А волны все выше и выше поднимаются по твоим ногам, обволакивая их своими ласками, и ты уже почти теряешь контроль над своим телом, невольно раздвигаешь ноги в стороны, чтобы полностью отдаться небывалому наслаждению. Вот волна гладит твои колени, вот она ласкает бедра, истомленные возбуждающими прикосновениями ветра, вот поднимается еще выше…

Твоя чувственная, жаждущая наслаждения плоть сама раскрывается перед нежным приливом волн. Но те не торопятся проникать внутрь. Они плещутся у входа, легко и мимолетно касаясь тех мест, от которых по всему твоему телу расходится упоительное блаженство. Волны дразнят тебя: ты уже хочешь более чувствительных и сильных ласк, а они лишь легонько полизывает твой источник наслаждения, заставляя тебя тихонько постанывать в предвкушении еще большего удовольствия. А ветер все сильнее гладит твою грудь и шею, сильными и быстрыми поцелуями возбуждает губы и соски, и тебе начинает казаться, что ты взлетаешь в теплых мощных потоках…

Жар вулкана в твоем теле тем временем нарастает, словно лава страсти, кипящая в нем, стремится ринуться навстречу воде, ускорить ее приход. Но огонь еще недостаточно силен, он не может вырваться наружу, и лишь воспламеняет нестерпимым желанием каждую частицу твоего тела. Тебе кажется, что исходящее от вулкана тепло вытапливает жидкость из твоего тела, и она начинает собираться внизу, увлажняя вход в твои недра, делая его более чувствительным и жадным до ласк.

И вот волны усиливают свой натиск. Они уже не плещутся, а смело диктуют свою волю, и ты полностью раскрываешься перед их напором. Одна волна, сильная и настойчивая, но в то же время очень нежная и теплая, врывается внутрь тебя. Ее не может сдержать твоя тонкая и хрупкая преграда, волна сметает ее, но ты не чувствуешь никакой боли: настолько расслаблены и легки твои недра, настолько все твои чувства захвачены восторгом и упоением.

Начинается самое восхитительное! Волна движется внутри тебя взад-вперед, причиняя такие сладостные муки, что ты стонешь от непередаваемой радости, и теплые, пряные поцелуи ветра смешивается с твоим учащенным дыханием. Вулкан бурлит и клокочет, требуя выхода, и ты чувствуешь, как все мышцы тела непроизвольно напрягаются, стремясь отдалить этот сладостный момент. Ты уже не владеешь собой: ритм движения волны захватывает тебя, подчиняет, вовлекает в огненный вулкан каждую клеточку тела. Волна начинает двигаться быстрее, с каждым напором проникая все глубже и глубже, и ты ощущаешь полное слияние ветра, воды и вулкана и думаешь, что эта гармония есть самое прекрасное ощущение на свете.

Но тут волна внутри тебя на мгновение прекращает движение, а потом толчками извергает из себя мощные потоки, которые устремляются прямо в центр вулкана. И вулкан взрывается! О-о-о! Да-а-а! Только теперь ты узнаешь, что такое полное, абсолютное наслаждение. Миллиарды сияющих искр пронизывают твое тело, вызывая восхитительные судороги, снимающие напряжение с мышц. Ты трепещешь от несказанного удовольствия, а жаркие вихри раз за разом прокатываются по тебе, заставляя тело извиваться в экстазе, а рот издавать хриплые вскрики от невозможности иначе выразить упоительный восторг. Эти несколько мгновений кажутся тебе вечностью, наполненной негой и блаженством.

Постепенно жар спадает, вихри успокаиваются, и ты начинаешь ощущать во всем теле приятное утомление и изнеможение. Ветер долгими поцелуями увлажняет твои высохшие от страсти губы, ласкает лоб и веки. Ты засыпаешь, чтобы завтра проснуться с воспоминаниями о сегодняшнем вечере и потом будешь снова и снова желать испытать подобные ощущения, насладиться слиянием с величайшим таинством на свете… Но кто знает, увидимся ли мы еще когда-нибудь? И кто еще сможет помочь тебе обрести подобное счастье?

На следующее утро вместе с полками пехотинцев столицу покинул командующий армией со своей юной воспитанницей и слугами…

Глава 10. Ненависть.

Где-то на востоке от высокобашенного Лирда, столицы Южной Империи, среди озер и болот затерялся маленький каменный замок. До него нельзя добраться иначе, чем по воде, и поэтому раз в день в одно и то же время из ближайшего городка туда приплывает баржа со съестными припасами и с последними новостями. Местные жители знают, кто живет в замке и поэтому стараются на своих утлых лодочках не проплывать вблизи острова, да и вообще не попадаться на глаза его многочисленной охране…

Но однажды баржа приплыла намного раньше установленного срока. Отряд суровых воинов под предводительством низкорослого широкоплечего человека двумя колоннами сошел по мосткам на берег и построился перед воротами замка.

— Именем Повелителя Горвана откройте ворота его личному посланнику Греан-Мору! Срочное дело к бывшему Повелителю Южной Империи Ротли-Нору!

Со скрипом раскрылись тяжелые дубовые створки, и отряд прошел по внутреннему двору замка. Греан-Мору стража оказала соответствующие его рангу почести и проводила в покои отошедшего от управления Империей старого Ротли-Нора: в маленькую комнату, где постоянно топился камин для поддержания тепла, согревающего тело старого человека. Свита посланника осталась стоять во дворе, под недружелюбными косыми взорами старых гвардейцев бывшего Повелителя. Да и баржа не отчаливала от пристани, свидетельствуя, что дело Греан-Мора срочное, но недолгое.

— Я, действительно, рад тебя видеть, Греан-Мор. Я ведь помню, когда на празднике Первой недели весны ты, семилетний мальчик, своим детским мечом обезглавил трех девушек, приносимых в жертву Ро-Ро, богу плодородия. Я еще тогда сказал: растет великий воин! Какие были времена… При моем дворе расцветали лучшие таланты Южной Империи. Вот, например, ты, потом этот… как же его звали… лучник Кери-Таш, и еще… маг Толи-Покли, затем еще… тот, кудрявый моряк… — Говорил тем временем Ротли-Нор, сидя в тяжелом кресле возле горящего камина. За его спиной с непроницаемыми лицами стояли два верных телохранителя. Напротив, у низкого столика, на стуле сидел Греан-Мор, кивая головой в такт словам старика и стараясь найти повод, чтобы прервать затянувшиеся воспоминания.

Но повода все не было, и Греан-Мор воспользовался длинной паузой в речи старика:

— Я бесконечно счастлив наслаждаться Вашей мудростью, о великий Ротли-Нор, но я прибыл, потому что решается судьба Южной Империи и Вашего любимого сына, Повелителя Горвана. Нельзя терять драгоценное время.

Бывший Повелитель дернулся всем телом, словно с большим трудом отрываясь от плавного и медленного течения своих мыслей, и переспросил:

— Ты говоришь, судьба решается?

— Да, о сильнейший и могущественнейший. Мы начали войну с Этла-Тидой. Нам требуется все, что мы можем использовать для победы.

— При чем же тут я? Я уже давно передал всю власть сыну, и доживаю свой век в этом скромном домике.

Греан-Мор про себя усмехнулся, услышав о «скромности» Ротли-Нора. Еще слишком свежи были воспоминания о детстве, проведенном среди роскоши и богатства дворцов Императорской семьи Южной Империи. Сейчас, правда, старик здорово одряхлел. Черная широкая мантия оставляла открытыми только седую голову и высохшие кисти рук, но и этого было достаточно, чтобы судить о старческой немощности бывшего властителя. Его движения были неуверенными, глаза слезились, даже речь временами была не очень внятной. Однако для страны Ротли-Нор все еще продолжал оставаться символом абсолютной власти. Старик, уже долгое время стоящий на пороге смерти, но так и не делавший решительного шага, был отцом Повелителя Горвана, и сознание этого не позволяло молодому правителю наслаждаться всей полнотой власти.

— Мой повелитель просит Вас, о господин, — Греан-Мор старался говорить как можно более спокойным голосом. — Передать мне тот предмет, что был некогда доставлен с Проклятых островов.

— Мой сын узнал его тайну?! — Подскочил в кресле старик, заставив вздрогнуть и Греан-Мора, и своих невозмутимых телохранителей.

— Мне поручено говорить об этом только наедине. — Заметив недовольство Ротли-Нора, Греан-Мор развел руками. — Таков приказ моего господина — Повелителя Южной Империи, и я не могу его нарушить.

Старик некоторое время колебался, но потом сделал повелительный жест морщинистой кистью правой руки, и его слуги молча скрылись за дверью.

— Ну, говори же! — Ротли-Нор напряженно смотрел на коротышку, словно ждал объявления приговора.

— Боюсь, что разочарую Вас, но я не могу сообщить ничего конкретного. Повелитель Горван предполагает, что это какое-то оружие древних Этла-Нитов. Бывший Маг Юнор во время нашей поездки на север пытался разузнать это более подробно, но нас постигла неудача… Если бы нынешний Главный маг Южной Империи Толи-Покли смог лично исследовать находку, может быть, тогда нам удалось бы отыскать способ обратить это оружие против северян.

— Ерунда! — Ротли-Нор откинулся в кресле. — Вы зря стараетесь! Никто не может сказать наверняка, что это за предмет. Он слишком мал для того, чтобы быть каким-то мощным оружием. С тех пор, как при моем великом деде, Повелителе Шорапи, лучший вор юга проник в сокровищницу Этла-Тиды и похитил цилиндр, все маги нашей страны пытались понять его предназначение. Бесполезно! Никому до сих пор это не удалось, и вам не удастся. Я не отдам тебе то, что ты просишь!

— Я не имею ни права, ни возможности спорить с Вами, величайший из владык. — Греан-Мор был само смирение. — Я всего лишь проводник желаний моего хозяина — Вашего любимого сына. Но могу ли я от себя лично попросить Вас хотя бы взглянуть на эту таинственную вещь? Я пять дней добирался до Вашего замка и все это время думал о задании, данном Вашим сыном. Один взгляд вполне удовлетворит мое любопытство.

Старик на какое-то время задумался, его взгляд неподвижно застыл, а голова едва заметно стала покачиваться из стороны в сторону. Греан-Мору даже показалось, что Ротли-Нор заснул. Однако тот вдруг очнулся и неожиданно громко хлопнул два раза своими высохшими ладонями. В комнату вновь вошли телохранители и заняли места за спинкой его кресла.

— Хорошо. — Медленно произнес старик. — Смотри.

Его правая кисть исчезла в складках черной мантии и вновь появилась, сжимая загадочный предмет. В свете языков пламени цилиндр тускло поблескивал алыми искорками, однако было видно, что он имеет необычный насыщенно-синий цвет. Он был как-будто специально предназначен для человеческой руки: в локоть длиной и толщиной с запястье младенца.

— Вы все время носите его с собой? — Удивился Греан-Мор.

— Да! Мне почему-то кажется, что именно мне суждено раскрыть его тайну. Я ношу его с тех пор, как стал Повелителем и не отдам никому и никогда!

— Могу ли я набраться смелости, — хрипло прошептал Греан-Мор, — и попросить на несколько мгновений подержать Это в руках? Всего на несколько мгновений…

— Ладно. — Поколебавшись, ответил старец. — Я помню тебя с твоего раннего детства, мальчик. И доверяю. Но учти: мои охранники обучены не хуже тебя!

Дрожащая рука старика протянулась навстречу дрожащим рукам коротышки. Греан-Мор очень медленно и очень осторожно принял цилиндр. Он держал его двумя руками вертикально перед собой. Его глаза были полуприкрыты, а губы шептали не то молитвы, не то проклятия.

— В твоих руках он похож на рукоять меча, мальчик. — Сказал Ротли-Нор, и в то же мгновение в глубине его слезящихся глаз возникло пока еще неясное выражение понимания…

— Легендарный Лучевой Меч! — Три слова, произнесенные Греан-Мором, взорвали спокойствие и тишину в комнате бывшего правителя. Ротли-Нор пронзительно заверещал и протянул свои руки к цилиндру. Его телохранители бросились на коротышку, не понимая, что происходит, а повинуясь какому-то безотчетному ужасу.

Но было поздно! Из верхнего торца цилиндра в руках Греан-Мора вырвался бледно-красный луч света длиной в человеческий рост. Коротышка всего лишь один раз провел перед собой древним полумифическим оружием, и разрубленные пополам на уровне пояса тела слуг упали между ним и Ротли-Нором. Для того чтобы разрезать металлические панцири и человеческие тела потребовалось усилий не больше, чем для преодоления сопротивления воздуха.

— Я обманул тебя, старик. — Твердо проговорил Греан-Мор, глядя в выпученные от страха и ненависти глаза бывшего Повелителя. — Твой сын Горван разгадал секрет Лучевого Меча и избрал меня для его пробуждения от тысячелетнего сна. Я действую по его инструкциям. И теперь я должен выполнить еще один его приказ: нет в Южной Империи места двум Повелителям!

Лучевой Меч прочертил в темной комнате прямую линию и погас. А на пол со звонким стуком упала седая голова бывшего абсолютного властителя огромной империи. Еще несколько мгновений обезглавленное тело старика продолжало стоять, выплескивая вверх маленький фонтанчик крови, а потом и оно рухнуло под ноги коротышки…

Греан-Мор открыл окно, выходящее во внутренний двор замка, и прокричал своим воинам давно ожидаемый ими приказ. Раздался звон оружия, крики и стоны умирающих слуг Ротли-Нора…

Когда спустя некоторое время баржа с посланцем Горвана и его солдатами отплывала от замка, остров за кормой был совершенно тих и безлюден. И еще много десятилетий никто не отваживался вступать на его землю…

Греан-Мор и его отряд догнали армию Южной Империи на половине пути к переправе через Хадор. Широкоплечего коротышку хорошо знали в армии и поэтому без промедления проводили прямо к шатру Повелителя Горвана. Шатер был огромен и роскошен. Он полностью соответствовал вкусу властителя: обилие красного цвета, позолоты и огромных зверовидных солдат с копьями.

Когда стражник у входа увидел, что приближается личный посланник Повелителя, он, словно рыба в заросли водорослей, проскользнул за расшитый золотыми нитями полог. И почти мгновенно появился снова, успев распахнуть тяжелую ткань перед коротышкой, так что тому не пришлось ни останавливаться, ни замедлять шаг.

Внутри шатра было светло, как днем. Около десятка офицеров в слишком уж красивых, не пригодных для боя доспехах, с поклонами покинули помещение. Внутри остались только Греан-Мор, Повелитель Горван и нынешний Главный Маг Южной Империи Толи-Покли. Коротышка молча опустился на одно колено и слегка склонил голову, ожидая, когда Горван заговорит с ним. Так было заведено в Южной Империи: никто не смел обращаться первым к Повелителю, даже для того, чтобы приветствовать его.

Горван молчал, пристально глядя на коленопреклоненного. И Греан-Мор с удивлением рассматривал своего господина: он не видел его всего девять дней, но Горван словно бы постарел на десятилетие. Может быть, это начищенные до блеска медные доспехи подчеркивали морщины на смуглом лице с резкими волевыми чертами. А, может, смерть отца неким таинственным магическим образом повлияла на состояние сына. Однако кудрявые коротко постриженные волосы Повелителя все еще были маслянисто-черными, без единого признака седины, а глубоко посаженные колючие глаза цвета топаза по-прежнему светились неистовым внутренним пламенем.

Толи-Покли, высокий лысый старик с жиденькой бороденкой, словно из глубины своей необъятной малиновой мантии выудил золотую чашу с темно-зеленым напитком. Греан-Мору не очень-то хотелось пить магическое зелье, но тощая рука Толи-Покли настойчиво поднесла чашу к самому носу коротышки.

И тут Горван наконец-то заговорил:

— Выпей с дороги этот напиток, мой вернейший из слуг. Он снимет усталость, придаст силы, вдохнет уверенность.

Отказываться было нельзя, и Греан-Мор, незаметно вздохнув, одним махом осушил золотую чашу. Действительно, по всему телу тотчас же разлилось приятное тепло, прогнавшее утомление последних дней, проведенных то в седле, то в колеснице, то на корабле.

— Ну, — нетерпеливо сплел пальцы рук Горван, — получилось?

— Да, Повелитель. — Коротко ответил Греан-Мор и увидел, как Горван и Толи-Покли переглянулись.

— Ты сделал все, как я приказал?

— Да, Повелитель.

— Наконец-то! — Хищная улыбка исказила тонкие прямые губы Горвана. — Наконец-то я единственный и полноправный Повелитель Южной Империи!

— Покажи, наконец, то, за чем тебя посылали. — Прошамкал Главный Маг.

Греан-Мор неприязненно посмотрел на старика. «Достать бы меч и продемонстрировать его возможности на тебе, старый лысый козел», — подумал он.

На обратном пути, во время привалов и ночевок, Греан-Мор много раз вынимал из поясной сумки Лучевой Меч. Отправляя посла с секретной миссией к своему отцу, Горван говорил, что для высвобождения луча из цилиндра-рукояти нужно только лишь одно желание. Желание убить. Желание, питаемое яростью и ненавистью. Поэтому, когда Греан-Мор пытался вызвать режущий луч просто так, из любопытства, ничего не получалось. Тот беспощадный, не встречающий преград красный луч не появлялся. Только один раз несколько тусклых искр закружилось в воздухе около торца рукояти. И все! Но Горван обещал, что после возвращения своего посланника с древним легендарным оружием он научит его с ним обращаться. И Южная Империя будет править миром!

«Тогда и посмотрим, кто станет следующим Повелителем», — подумал Греан-Мор и тут же испугался этой мысли. Ведь рядом стоит Главный Маг, который, наверняка, может читать в его голове, как в раскрытой книге. Так что лучше держать в тайне свои желания. Пока в тайне…

Нарочито медленно и торжественно Греан-Мор развязал ремешки своей кожаной поясной сумки и вынул оттуда темно-синий цилиндр. Не вставая с колена, он протянул меч Горвану на раскрытых ладонях. Пальцы Повелителя едва заметно задрожали, когда он коснулся ими оружия, внезапно объявившегося из древних мифов и полузабытых легенд.

— Оставь его себе. — Твердо приказал Горван, так и не взяв меч в руки.

Греан-Мор оцепенел от изумления и множество невысказанных вопросов наполнили его голову. «Проверка на лояльность?» Едва ли. «Высшая степень доверия?» Еще менее вероятно. «Только я один могу владеть мечом?» Ерунда, если верить преданиям, множество Императоров-Магов до Перемещения с Земли защищало Этла-Тиду этим оружием. «Они собираются использовать меня, как средоточие силы меча, а потом уничтожат?» Вот это уже ближе к истине, особенно, если вспомнить нравы Повелителей Южной Империи.

— Встань с колен, мой вернейший из слуг. — Повелел Горван. — Запомни, что тебе скажет сейчас Главный Маг и оцени, как много мы тебе доверяем.

— Я расскажу тебе о Лучевом Мече то, что ты должен знать для максимально эффективного его использования. — Начал Толи-Покли. — Мы не располагаем данными, откуда на древней Земле появилось это великое оружие. Точнее, у нас имеется так много противоречивых легенд, что мы не можем выделить истинную. Но Маги-Императоры умели поражать Мечом таких врагов, по сравнению с которыми армия Этла-Тиды — просто рой комаров. К сожалению, после Перемещения у нас не осталось врагов, и Лучевой Меч был забыт. Как мы узнали, что цилиндр, находящийся у господина Ротли-Нора и есть тот самый Меч, знать тебе необязательно. Но нам все еще неизвестно, на что действительно способно это мощнейшее оружие.

Запомни же главное: Меч рубит и уничтожает абсолютно все, ему нет ни материальных, ни магических препятствий; против того, в чьих руках Меч, бессильна вообще любая магия; вызвать луч можно только силой воли — желанием убить; считается, чем сильнее желание, тем длиннее и мощнее луч. Вот, пожалуй, и все, что мы о нем знаем.

Тебя же мы выбрали потому, что твоя ненависть к Этла-Нитам и особенно к их командующему Трисмегисту, не имеет себе равных. Трисмегист не только великий воин, но и сильнейший маг. Он уже пытался магическими дорогами пройти по Южной Империи. Я и мои помощники смогли закрыть от него те области, куда никто не должен заглядывать, но причинить ему хоть какой-нибудь вред не смогли. Чем ближе наша армия приближается к Этла-Тиде, тем труднее нам сдерживать его. Опасность грозит всем нам и, особенно, Повелителю Горвану. Поэтому перед тобой стоит величайшая и почетнейшая задача: силой Лучевого Меча уничтожить Трисмегиста! Ты не смог это сделать в поединке на равных, так убей же Мечом. Без Трисмегиста вся армия и вся оборона Этла-Тиды рассыплются в прах, в пепел. И мы возьмем их старого Императора-Мага железными пальцами за горло. Ну, как? Ты оценил свою миссию?

— Да, Повелитель! Да, Главный Маг! — Взволнованный до глубины души Греан-Мор рухнул на колени. — Клянусь смертью Бога-Спасителя, на этот раз я вас не подведу.

— И еще помни одно: ты можешь использовать Меч только против тех врагов, которых укажет тебе Повелитель Горван или я, Главный Маг. Пока ты владеешь Мечом, я не могу прочесть твоих мыслей, однако предполагаю, в каком направлении они движутся. И не мечтай! Ты всего лишь слуга, хотя и обладаешь могуществом. Чтобы ты не забывал об этом, мы отравили тебя. Да, да! Не вскакивай и не сверкай гневными очами. В чаше, которую ты выпил, войдя сюда, был специальный яд. От него тебя не спасет даже сила Лучевого Меча. Яд уже пропитал все твое тело и не может быть удален никакими средствами. Раз в три дня я буду давать тебе временное противоядие, и ты сможешь жить дальше. Жить в славе, почете, роскоши. Не так уж это и плохо, в конце концов. Но если ты хоть раз не получишь противоядия, секрет которого знаем только я и Повелитель… В общем, лучше не пытайся вести самостоятельную игру. Ты всегда будешь слугой, орудием в наших руках. И никогда не надейся изменить этот порядок. Ты понял меня?

— Да, Главный Маг. — Прошипел Греан-Мор. Он попался! Попался на всю жизнь. Его опутали, оплели, одурачили. И остается только повиноваться. Впрочем, пока что приказы хозяев соответствовали и его страстным желаниям: уничтожить ненавистного Трисмегиста, уничтожить независимую Этла-Тиду.

Греан-Мор расправил плечи и, глядя прямо в глаза Повелителя Горвана, отчеканил:

— Я готов выполнить все, что Вы пожелаете, мой Повелитель. Каков Ваш приказ?

— Приказываю пойти в свой шатер, который стоит справа от моего, и хорошенько выспаться после долгого путешествия. Скоро нам понадобятся все наши силы. Через два дня мы переправляемся через Хадор и вступаем на землю Этла-Тиды!

Гигантская вереница пеших воинов и всадников Этла-Тиды, сверкая железом и медью доспехов, вытекла на плато Семи Ветров. Позади остались поросшие лесом холмы, между которыми петляла Южная дорога, берущая начало от ворот столицы. Впереди лежала плоская равнина, покрытая травой, кустарником и редкими рощицами деревьев. Предстояло пройти еще один суточный переход, и перед войском предстал бы спуск в Зеленую Долину.

Но Военный Совет решил встретить южан тут, при выходе на плато. Во-первых, пройти между высокими холмами на север можно было только здесь, и обхода с тыла можно было не опасаться. Во-вторых, не стоило уходить далеко от Южной дороги, по которой легко было доставлять продовольствие для армии из центральных провинций, ведь Зеленая Долина уже была захвачена врагом и не могла служить источником снабжения. В-третьих, полк копьеносцев, сформированный из солдат береговой охраны, еще не подошел. Наконец, в-четвертых, лес давал материал для строительства укреплений, ловушек, метательных машин, которые Трис собирался преподнести южанам в качестве сюрприза.

Огромный лагерь, укрепленный рвом, земляным валом и частоколом, разбили прямо перед единственным проходом между холмами. Этот лагерь скорее напоминал небольшой город. Вдоль широких улиц размещались не только палатки солдат и шатры офицеров, но и передвижные торговые фургоны, и наспех собранные из бревен и досок домики, где опытные повара за умеренную плату угощали вкусной пищей и хорошим вином, а сопровождающие войско женщины предлагали имеющим деньги воинам разнообразные удовольствия для глаз и плоти.

В центре, за высоким частоколом, разместился двор Мага-Императора. Тут в просторных шатрах жили его советники и старшие офицеры. Это был как-бы лагерь в лагере, со своим распорядком, этикетом, правилами, такими же, как и в Императорском дворце Этла-Тиды. Трис тоже вынужден был жить тут с Алиной и со своими слугами, хотя ему не очень нравилось близкое соседство большого количества людей. Шатры, из какой-бы плотной ткани не шились, все же оставались весьма ненадежной защитой от посторонних ушей и глаз. Поэтому Трис просил Алину пореже выходить наружу и остерегаться назойливых молодых офицеров. Впрочем, девочка, привыкшая к уединению, сама чувствовала себя неуютно под множеством любопытных взглядов.

К двум полкам копьеносцев прибавились еще два северных полка, и теперь в лагере возле костров солдаты обсуждали, чья подготовка лучше, чьи командиры профессиональнее. Но споры сразу затихали, стоило только в них вступить солдатам-алебардистам, и, тем более, кавалеристам. На них смотрели, как на полубогов. Ведь им первым предстояло ударить по противнику, пробить бреши в стене щитов и копий. Южная армия Этла-Тиды, ранее охранявшая Зеленую Долину, была отведена на север, где ее перевооружали и готовили по новым методикам. Вскоре к основной армии присоединился и полк береговой охраны.

В общем, все было готово для встречи южан, и оставалось только ждать, когда их армия поднимется на плато. Пока же войско Этла-Тиды ежедневно упражнялось, оттачивая до совершенства взаимодействие «черепах», «крабов», стрелков и кавалеристов. И когда на третий день после постройки укрепленного лагеря конные разведчики принесли весть о том, что южане вышли из Зеленой Долины и движутся по плато прямо на Этла-Нитов, это как-будто даже обрадовало солдат и офицеров. Бой с врагом казался предпочтительнее томительного ожидания.

В шатре Мага-Императора собрался Совет. Тзот-Локи заговорил первым:

— Завтра южане приблизятся к нашему лагерю. Мы не знаем, пойдут ли они сразу в наступление, или предпочтут остановиться, отдохнуть и оценить наши силы. Разведчики сообщили, что у южан примерно восемнадцать тысяч тяжеловооруженных копейщиков и восемь-девять тысяч лучников, пращников и дротико-метателей. В общем, их столько, сколько мы и предполагали. Каковы теперь ваши предложения, господа офицеры и маги? Все ли готово для встречи врага?

— Мы сделали все, что в наших силах, Маг-Император. — Взял слово Крон-то-Рион. — Войска рвутся в бой. Меня смущает только одно: я сам, командующий Трисмегист и несколько наших лучших магов пытались проникнуть в расположение армии южан магическими тропами. И сначала это у нас получилось. Нам удалось не только узнать планы южан, но даже подчинить своей воле нескольких командиров. Однако несколько дней назад связь прервалась! Словно кто-то накрыл войска Южной Империи непроницаемым черным колпаком. Мы готовы достойно отразить атаку солдат противника, но не знаем, с какими магическими силами можем встретиться в бою.

— Это не очень хорошие известия. — Нахмурился Маг-Император. — Неизвестность — самый опасный враг. А что скажешь ты, командующий Трисмегист?

— Я не склонен преувеличивать опасность. — Начал Трис. — По моему мнению, маги врага нашли способ блокировать наши ментальные атаки, но все их силы уходят только на это. Единственное, что они могут — скрыть от нас свои ближайшие планы и уберечь от чар своих офицеров. К моменту битвы маги выдохнутся и не смогут причинить нам какой-либо вред.

Меня не очень беспокоит «черный колпак». Ведь и без магии мы располагаем информацией о количестве солдат, о способах ведения боя, о сильных и слабых сторонах армии южан. Гораздо важнее другое: сразу ли атакуют южане или предпочтут стать лагерем против нас? Как уже сказал Маг-Император, мы этого не знаем. Поэтому я предлагаю действовать так, чтобы вынудить южан напасть немедленно. Тогда мы будем иметь дело с уставшей после перехода армией.

На поле перед лагерем мы выведем четыре полка копейщиков и два полка алебардистов — то есть восемь тысяч человек. Их будут поддерживать две тысячи лучников и семьсот арбалетчиков. Пять сотен тяжелых кавалеристов до начала битвы укроются в роще на правом фланге и в нужный момент ударят в бок неприятеля. Еще один полк копьеносцев останется в лагере — это будет наш резерв на крайний случай.

Таким образом, южане увидят перед собой армию в два раза меньше своей по численности. Щиты копьеносцев укроют от их глаз алебардистов и арбалетчиков, а также мощные арбалеты на колесницах. Либо Повелитель Горван решит, что перед ним лишь часть армии Этла-Тиды и поспешит разбить ее до подхода остальных сил. Либо он подумает, что это какая-то ловушка, что остальные наши отряды обходят его по плато с тыла, и опять-таки вынужден будет с хода атаковать.

Короче, мы должны начать битву так и тогда, когда сами этого хотим, а не когда соизволит противник.

— План хороший, командующий, — встал со своего места Ретор-Литли, как всегда в роскошных доспехах и с множеством дорогих украшений на всех частях тела, — но можете ли Вы с уверенностью сказать, что южане непременно нападут?

— Как можно вообще в чем-то быть уверенным в этой жизни? — Пожал плечами Трис и его синие глаза блеснули веселыми искорками. — Я лишь стараюсь, чтобы все происходило так, как мне нужно. Завтра и увидим, насколько хорош окажется мой план.

Еще долго офицеры уточняли расположение своих подразделений. Трис объяснял им, что диспозиция может измениться в зависимости от действий южан. Маги-адъютанты немедленно сообщат новые приказы командирам, и очень важно будет быстро и четко произвести все необходимые перестроения войск. Совет закончился далеко за полночь…

Утро следующего дня — дня решающей битвы — выдалось удивительно тихим и спокойным. Казалось, что сама природа замерла, ожидая начала побоища. Даже постоянные ветры, продувающие плато вдоль и поперек, в этот день остановили свой бег, перестали водить вечные хороводы и уселись на вершинах холмов, вглядываясь в огромную массу людей, собравшуюся у их подножия. Высокие перистые облака, ажурные, словно кружева, сотканные искусной мастерицей, закрыли все небо. И лучи солнца, пробивающиеся сквозь них, вырисовывали на плато Семи Ветров причудливые переплетения света и теней.

Когда Трис открыл глаза, Алина и Аркон уже были на ногах. Повар невозмутимо готовил завтрак на очаге, разожженном перед входом в шатер, и, как всегда, от котла исходил изумительно аппетитный запах. Алина сидела в своей половине шатра и что-то вышивала, тихо напевая незатейливую детскую песенку:

Моя иголка тонка и остра.

Я вышью подарок для друга.

В узор вплету я сердечко свое,

Пусть знает друг, как люблю я его.

Он будет с собой мой подарок носить,

И, может быть, станет меня любить…

Увидев, что Трис проснулся, Алина смутилась и замолчала. Но Трис не подал вида, что слышал слова песни, предназначенные, к сожалению, именно ему. У него был свой Путь, и он не хотел печалить нежную легко ранимую душу девочки.

Трис раскрыл свой заветный рюкзак, заглядывать в который не позволял никому, и достал оттуда защитный космический скафандр, плотно свернутый и перевязанный лентой. Он снял и упаковал его, когда вылез из спасательной капсулы, приземлившейся на этой планете, и с тех пор никогда не разворачивал. Поэтому теперь, натягивая на себя мягкий комбинезон из металлопласта, Трис вдруг осознал, насколько далекими и нереальными казались годы, проведенные на Земле. Он залил воду из приготовленного загодя кувшина в гидропрокладки скафандра и проделал несколько упражнений, проверяя его гибкость и упругость.

Когда Трис накинет шлем-капюшон, перекачает в него часть воды для придания жесткости и герметично закроет смотровое стекло, скафандр полностью защитит своего владельца от любых внешних воздействий. Ни одно оружие в этом мире, как был уверен Трис, не сможет повредить скафандру, разработанному для выживания и в открытом космосе, и на самых неблагоприятных для жизни планетах. Трис не настолько безрассуден, чтобы рисковать своей жизнью в предстоящем бою!

Когда вчера вечером на Совете он заявил, что намерен сражаться во главе алебардистов и сам готов повести их на врага, все были удивлены. Но когда Трис добавил, что на бой выйдет в своих собственных доспехах, на которых наложено сильнейшее заклинание неуязвимости, собравшиеся понимающе закивали головами. А Тзот-Локи и Крон-то-Рион, знавшие правду о Трисе, и которым он много рассказывал о достижениях земной науки, почти полностью успокоились. Командующий армией в непробиваемой броне, во главе атаки — что может лучше этого воодушевить Этла-Нитов и повергнуть в ужас неприятеля? Однако Крон-то-Риону все равно не давала покоя мысль о том, что основная опасность будет исходить не от обычного оружия, а от неведомых магических сил, появившихся на службе у южан…

Алина восхищенно разглядывала Триса, облаченного в скафандр. Защитные гидропрокладки увеличили размеры его фигуры, а черные и оранжевые полосы придали ей нечеловеческие черты. Хотя скафандр и не был шире металлических лат алебардистов или кавалеристов, его форма и цвет казались совершенно неестественными для Этла-Нитов.

— Ты похож на легендарных Богов-Защитников Этла-Тиды! — Наконец, сказала девочка и осторожно ткнула пальчиком в широкую грудь Триса. — Какой твердый панцирь! Тебе в нем удобно?

— Конечно, моя милая заботливая Алина. — Трис улыбнулся, увидев, как порозовели щеки девочки от его слов. — Внутри костюм очень мягкий, и он очень приятно облегает мое тело.

При словах «мое тело» девочка покраснела еще больше, устыдившись, видимо, каких-то своих тайных мыслей. Трис понял это, его глаза сверкнули веселой бирюзой, и он торжественно продолжил, с преувеличенным пафосом воздев руки:

— Зато снаружи мой панцирь непробиваем! Пусть враги мечут в меня тучи стрел, застилающие солнечный свет! Пусть они колют меня копьями, рубят мечами, бьют палицами! Я неуязвим! Я пройду через всю армию южан, словно через туман, поднимающийся холодными ночами над северными болотами. Я добуду победу себе, Магу-Императору, всей Этла-Тиде и, конечно же, тебе, моя дорогая девочка.

Трис подхватил Алину и подбросил ее почти к самому потолку шатра, а потом ловко подхватил и поставил на пол. Во время полета девочка восторженно взвизгнула, и немедленно внутрь шатра просунулась голова повара. Увидев своего господина в необычном наряде, он удивленно поднял вверх брови, но сказал свою привычную фразу:

— Завтрак готов, господа. Прикажете принести?

— Да, пожалуйста! — Сказал Трис.

— Через десять минут, если можно. — Добавила Алина, и Трис кивнул повару, соглашаясь.

Аркон ушел, а девочка скромно потупив взор, промолвила:

— Когда вчера ты сказал мне, что пойдешь в бой во главе армии, одев свой непробиваемый космический панцирь, я долго думала, что еще может пригодиться тебе. И, вот, сшила накидку, чтобы и друзья, и враги видели тебя издалека, чтобы все восхищались тобой…

«…как и я, твоя любящая Алина», — хотела закончить она фразу, но не нашла в себе сил произнести заветные слова. Алина протянула Трису свое рукоделие. Это была даже не накидка, а, скорее, просторная туника без рукавов из солнечно-золотистой, очень дорогой ткани. Трис натянул подарок через голову. Если бы он не был одет в скафандр, туника болталась бы на нем, словно бесформенный мешок с прорезями для рук и шеи. Но, одетая на широкий защитный костюм, она выглядела великолепно, до колен закрывая необычные очертания скафандра и прекрасно гармонируя с его черными и оранжевыми полосами.

Трис долго разглядывал подарок, особенно сложный вензель размером с ладонь, вышитый на левой стороне груди. Синие, красные и зеленые нити переплетались замысловатым узором, в котором можно было увидеть и набегающие на берег пенистые волны, и ветви деревьев, и башни дворцов, и крохотное сердечко в уголке…

— Спасибо тебе, милая. — Растроганно сказал Трис. — Но я не могу сегодня одеть эту прекрасную накидку. Ее разорвет оружие врагов. Мне не удастся сохранить ее в целости во время боя.

— Не снимай, пожалуйста. — Остановила его Алина. — Пусть эти одежды разлетятся в клочья, лишь бы ты оставался цел и невредим. А я, маленькая наивная девочка, буду мечтать, что это благодаря моему дару ты сделался неуязвимым. Пожалуйста, Трис, не огорчай меня отказом…

— Я не могу тебе отказать, милая, ведь ты так много значишь для меня. Гораздо больше, чем можешь себе представить…

От этих слов приятная теплая волна захлестнула тело и разум девочки. Лицо Триса приблизилось к ее лицу, и она закрыла глаза, предчувствуя нечто значительное. Его теплые губы мягко коснулись ее губ, дыхание смешалось с ее дыханием, и Алина испытала блаженство, о котором и не могла мечтать…

Во время завтрака повар удивленно разглядывал своих господ. Обычно веселые и насмешливые, сейчас они молча сидели, опустив взоры каждый в свою тарелку, словно провинившиеся дети. Каждый раз, когда они поднимали друг на друга глаза, Алина заметно краснела, а губы Триса сжимались в тонкую линию. Он ругал себя такими словами, от которых у любого Этла-Нита тотчас же случился бы сердечный приступ. Почему он не сдержался? Зачем он поцеловал невинную юную девочку так, что теперь она только и будет думать о продолжении любви? Неужели чудовище в глубинах его души постепенно берет верх над разумом человека?

После еды Трис молча встал, затянул золотистую тунику широким кожаным ремнем, на котором висели ножны с длинным широким кинжалом, одел через левое плечо перевязь с колчаном, закинул за спину арбалет, взял в руки алебарду. Алина с надеждой смотрела на него, ей казалось, что перед уходом Трис повторит поцелуй, такой прекрасный и чувственный. Но тот лишь на мгновение обернулся, встретил взгляд широко распахнутых девичьих глаз, сделал неопределенный жест правой рукой и вышел из шатра.

В покоях Мага-Императора уже толпились командиры. Все с удивлением посмотрели на необычные доспехи Триса. Ремин, пришедший ранее, спросил:

— Что это за латы? Они одновременно твердые и гибкие, и не видно стыков между деталями.

Трис рассказал короткую, но чрезвычайно запутанную историю о наследстве далеких предков, об искусстве северных кузнецов, о древних чарах, секрет которых был найден им недавно в Императорской сокровищнице, о накидке, сшитой руками Алины. В мире Этла-Нитов подобное нагромождение вымысла выглядело вполне правдоподобно, и больше никто не стал выспрашивать подробности.

Более важные мысли занимали умы Этла-Нитов. Высланные на разведку конные дозоры вернулись с сообщением, что южане сворачивают лагерь, в котором они ночевали, и строятся в походные колонны. К полудню армия неприятеля должна подойти к холмам. До битвы оставалось несколько часов…

Загудели сигнальные трубы, давая сигнал к общему построению. Солдаты собирались под значками своих отрядов и строем выходили через южные ворота лагеря. Не было ни суеты, ни путаницы, ни толчеи, слышались лишь короткие команды, бряцание лат да топот ног. Долгие тренировки сделали свое дело: солдаты приобрели ту спокойную уверенность в своих силах, которая позволяет готовиться к смертельной битве, как к тяжелой, но привычной работе.

Впереди встали полки копьеносцев. Солдаты поставили на землю свои тяжелые щиты и оперлись на копья. В промежутках между отрядами тяжелой пехоты разместились лучники и пращники. Позади построились алебардисты и арбалетчики. Тут же стояли и расчеты стрелков из больших арбалетов. Справа от копьеносцев топтались на месте пять сотен коней, которых держали за уздечки кавалеристы. Люди не хотели раньше времени утомлять животных своим весом и дополнительной тяжестью доспехов и оружия.

Когда армия была построена, из ворот выехала торжественная процессия. Впереди шестерка грациозных белых коней везла позолоченную колесницу Мага-Императора. Тзот-Локи был одет в древний ритуальный панцирь из красной жесткой кожи с прикрепленными внахлест, как рыбья чешуя, золотыми пластинами. Хотя этот панцирь был очень тяжел, а мягкое золото не обеспечивало даже минимальной защиты, сияющий доспех выглядел чрезвычайно красиво. Старый Маг-Император не стал одевать шлем, и теперь седые волосы его и бороду раздувал легкий встречный ветерок.

Позади двигалась скромная колесница Мага-Советника. Кронто-Рион не носил боевых доспехов, но вся его величественная фигура излучала почти ощутимую ауру силы. В правой руке он сжимал свой магический посох с белым хрустальным шаром, а левую положил на каменный амулет, висевший на золотой цепи. Полы его коричневой мантии трепетали от ветерка, и казалось, что старый маг парит в воздухе перед строем солдат.

Следом за колесницами верхом на прекрасных конях скакали остальные высшие офицеры Этла-Тиды. Первым ехал, естественно, сам Трис, чьи странные одежды были встречены удивленным шепотом солдат. За ним гарцевал Ремин, высоко подняв пику с прикрепленным к ней знаменем тяжелой кавалерии. Он был одет в блестящий металлический доспех и казался Трису воплощением рыцарской доблести, к сожалению, уже утраченной на Земле и еще не появившейся в Этла-Тиде. Следом ехали улыбающийся Рол-Толион — командир Первого полка копьеносцев Этла-Тиды, молодой щеголь Ретор-Литли, первый раз сегодня одевший гладкие стальные латы нового образца и прочие командиры полков, сопровождаемые адъютантами, глашатаями и слугами-оруженосцами.

Процессия остановилась, когда достигла центра построенных войск. Колесницы встали рядом, а всадники выстроились за ними. Маг-Император начал говорить:

— Воины Этла-Тиды! Я не буду повторять вам слова, сказанные многократно. Каждый из вас знает, почему он находится здесь и что должен сделать. Сегодня — день битвы, которая решит судьбы людей на этой планете на многие поколения. Вон там поднимается облако пыли. — Тзот-Локи указал пальцем на юг, где, действительно, поднялась серая дымка, говорящая о приближении армии южан. — Это идут наши бывшие братья, ставшие волею злобных правителей нашими врагами. Поэтому прошу вас, воины, на поле боя проявить не только боевую выучку и военное искусство, но и благородство, издавна присущее нашей расе. Обращайте южан в бегство, берите их в плен, но не убивайте без необходимости поверженного или просящего пощады противника.

— Замечательная речь. — Тихо сказал Трис Ремину. — Маг-Император — отличный психолог. Он говорит о нашей победе, как об уже свершившемся факте. Его слова благоприятно скажутся на боевом духе солдат.

— Мы не хотели этой войны, — продолжал говорить Тзот-Локи, — но если нас вынуждают сражаться, мы победим!

— Мы победим! — Разом подхватили заветное слово Этла-Ниты.

— Этла-Тида — непобедима!

— Слава Этла-Тиде!

— Господа офицеры! — Перекрыл крики солдат голос глашатая Мага-Императора. — Неприятель приближается. Займите свои места!

Трис и Ремин посмотрели друг другу в глаза и пожали руки.

— Когда придет черед атаки кавалерии, я мысленно сообщу тебе об этом. — Напомнил другу Трис. — А пока отводи своих людей в лес, чтобы их не увидели южане.

Колесницы правителей уже въезжали в ворота лагеря, и он пустил коня вскач за ними. Тзот-Локи, Крон-то-Рион и Трис вместе поднялись на наблюдательную башню, возвышавшуюся над частоколом лагеря. Отсюда как на ладони были видны стройные ряды армии Этла-Тиды. И уже можно было разглядеть всадников Южной Империи, скакавших впереди основных сил. Они тоже, несомненно, увидели построенное для битвы войско северян и сообщили об этом своему командованию.

И вот вдали показались пехотные колонны южан.

— Их довольно много… — Задумчиво промолвил Маг-Император, и его пальцы нервно дернули кончик седой бороды.

— Всего лишь в двое больше, чем нас. — Твердо сказал Кронто-Рион и внимательно посмотрел на Триса. — Но я чувствую присутствие среди южан чего-то нечеловеческого. Именно это не давало нам возможности использовать против них магию. А теперь я совершенно четко ощущаю, что это какой-то небольшой по размерам, но хранящий ужасную темную магию предмет. Может быть, древний талисман? Как ты думаешь, Трисмегист?

— Моя магия тоже бессильна против этого. — Хмуро сдвинул брови Трис. — Вы правы, Маг-Советник, мне все меньше и меньше нравится приближающаяся темная нечеловеческая аура. Но отступать уже поздно и придется использовать все наши силы, физические и магические, чтобы выиграть этот бой. Пожалуй, мне пора присоединиться к алебардистам. Вы же, Крон-то-Рион, как мы и планировали, будете сверху видеть всю картину боя и мысленно передавать ее мне.

Трис вновь вышел за ворота и встал в строй алебардистов. Его тут же окружили солдаты и младшие офицеры, стараясь разглядеть необычный черно-золотой доспех. Но потом все внимание людей переключилось на приближавшихся южан, и около Триса остались стоять только Некрат-Тир и Гориал-Тич — полковники алебардистов, а также непривычно серьезный и подтянутый сегодня Ретор-Литли. Их маги-адъютанты стояли рядом и молчали, ведь Трис — величайший маг Этла-Тиды — сам мог передать необходимые сведения командирам.

— Маг-Советник Крон-то-Рион сообщает, что южане начинают разворачивать походные колонны для боя. — Громко говорил Трис, чтобы его слышали все стоящие рядом. — Как мы и хотели, они собираются напасть немедленно, не делая даже небольшой передышки. Тяжелая пехота — копейщики — строятся двумя огромными прямоугольниками, приблизительно, из восьмисот человек по фронту и из десяти — в глубину. Словно два развернутых крыла огромной птицы… В центре и по бокам находятся легкие пехотинцы — лучники и дротико-метатели. Позади пехоты видны кавалеристы, но они годятся только для погони за разгромленным и бегущим противником и врядли будут нас атаковать. Понятно, южане сдвигают ряды, чтобы фронт их армии был равен нашему фронту. Горван рассчитывает, что их плотный строй, превосходящий наш по глубине, без труда раздавит небольшую армию Этла-Тиды. Значит, он все еще не знает о поджидающих его сюрпризах…

А вот и колесницы правителей Южной Империи. Их окружают защитные чары и заклинания сопровождающих войско магов, так что невозможно разглядеть, где там находится Повелитель Горван. Командование занимает место за своим правым крылом, то есть напротив нашего левого фланга. Ну, что же… Мы ударим слева и постараемся пробиться прямо к ставке командования. Вот тогда я и посмотрю, что это за Повелитель Мира…

Мысленно Трис сообщил Крон-то-Риону: «Именно так когда-то давно на Земле великий полководец Александр Македонский разбил армию персов, в пять раз превосходившую его войско по численности. Он кавалерийским клином рассек их ряды и пробился к царю Дарию. Царь струсил и побежал, и за ним обратилась в бегство вся огромная армия.»

Следующий ментальный приказ Трис отправил командиру колесниц с тяжелыми арбалетами. За спинами «черепах» началось движение: колесницы перемещались на левый фланг, чтобы тяжелыми снарядами смести первые ряды врагов и облегчить работу штурмовым отрядам.

Теперь Трису уже не нужно было сообщать окружающим офицерам о продвижении южан. Между готовыми к сражению армиями оставалось не более пятисот шагов, и Этла-Ниты стиснули в руках оружие, ожидая приказа к началу атаки. Но вдруг армия южан остановилась. Это было так неожиданно, что солдаты удивленно и разочарованно переглядывались.

«Что они замыслили? — Принял Трис недоуменные мысли Мага-Советника. — Неужели, хотят вступить в переговоры? Или это как-то связано с их новым магическим приобретением?»

Вопросы быстро разрешились. Между крыльями копейщиков-южан образовался проход, из которого на свободное пространство, разделяющее противников, вылетели две легкие колесницы. На одной из них стоял глашатай, а на другой виднелась чья-то низкая широкая фигура…

«Это Греан-Мор! — Передал Трису Крон-то-Рион. — Именно от него исходит черная аура. Он — носитель нечеловеческой магии.»

«Я чувствую это. — Спокойно отозвался Трис. — Сейчас узнаем, чего он хочет.»

Колесницы южан остановились точно посередине между армиями. Глашатай прокричал:

— Эй, вы, жалкие северяне! Вспомните заветы предков, когда судьбы государств решались поединком между правителями. Великий воин Греан-Мор вызывает на бой вашего командующего! Бой на смерть!

Этла-Ниты презрительно рассмеялись. Все помнили, каким позорным поражением для Греан-Мора закончился поединок чести с Трисмегистом на Храмовой площади столицы. И только маги, и особенно Крон-то-Рион, настороженно молчали, понимая, что на этот раз победа будет зависеть не от человеческого оружия, а от магических сил противников.

«Не соглашайся! — Раздался в голове Триса умоляющий крик Мага-Советника. — Я чувствую, что это какая-то смертельная ловушка для тебя. Моя магия бессильна против черной ауры, окружающей Греан-Мора.»

«Я не могу отказаться. — Ответил Трис, передавая свой арбалет и колчан Ретору-Литли. — Вы же сами все прекрасно понимаете… Даже если это ловушка, я надеюсь на свои силы и на свой скафандр.»

Он прошел между рядами копьеносцев, провожавших своего героя пожеланиями быстрой победы, и вышел на открытое пространство. Греан-Мор и его глашатай узнали Триса.

— Тебе не помогут ни волшебные доспехи, ни боевое искусство. — Пробормотал про себя коротышка. — Я убью тебя быстро, и ты даже не успеешь понять, что происходит.

Тем временем Трис одел шлем-капюшон. Встроенные насосы наполнили его водой, а спереди с тихим шелестом опустилось прозрачное смотровое стекло. На внутренней стороне засветились показания датчиков, сообщавшие, что скафандр герметично закрыт и не имеет никаких повреждений. Трис еще раз попытался дотянуться до карлика своими магическими приемами, но вновь потерпел поражение. Тогда он поудобнее перехватил свою алебарду и пошел вперед…

Греан-Мор спрыгнул с колесницы. Только сейчас Трис понял, что на коротышке не было надето никаких доспехов, и в руках его не видно никакого оружия. Нехорошее предчувствие ледяными каплями проникло в мысли Триса.

«Будь осторожен! — Послышалась мысль Крон-то-Риона. — Это все неспроста.»

«Если он надеется, что в скафандре я стал менее подвижен, то скоро поплатится за эту ошибку. — Попытался успокоить старого мага Трис. — Ведь на мне не тяжелые латы, космокостюм совершенно не стесняет движения.»

Греан-Мор приблизился к Трису на десять шагов.

— Прощайся с жизнью, глупый северянин. — Раздался в наушниках скафандра его насмешливый голос. — Это тебе не поединок чести. Теперь я стал воистину непобедим.

И Греан-Мор резким прыжком взвился вверх и вперед. Трис пригнулся, выставив перед собой острие алебарды и увидел, что в руках коротышки оказался короткий синий цилиндр, испускающий тонкий бледно-красный луч длиной около полутора метров.

В последний момент Трис сумел увернуться от удара, однако его алебарда оказалась разрублена пополам, а кончик луча чиркнул по передней части скафандра. В следующее мгновение к Трису одновременно пришли два сообщения, одно другого хуже.

«Авария! Прорвана внешняя защита скафандра!» — Замигала красная надпись на стекле шлема.

«У Греан-Мора Лучевой Меч! — Раздался горестный вопль Крон-то-Риона. — Все пропало!»

Но Трис не собирался сдаваться без боя. Коротышка еще готовился к новому удару, и он надеялся, что успеет перехватить его руку, сжимающую Меч, вывернуть ее и завладеть проклятым всемогущим оружием. Поэтому Трис метнулся к Греан-Мору, распластавшись в стремительном прыжке и, уже оторвавшись от земли, понял, что не успевает дотянуться до заветной цели…

Бледно-красный луч опустился сверху на его голову, и последнее, что увидел Трис, было перекошенное злорадством лицо коротышки, и его губы, шепчущие:

— Ненавижу…

Глава 11. Пробуждение.

В той части Императорского дворца Этла-Тиды, где жила жена Тзота-Локи Каррил-Томитек-Тилан, или попросту Карри, было светло, уютно и празднично. До рождения ребенка оставалось меньше месяца, и поэтому молодая женщина была окружена заботой приближенных и слуг. Она ни в чем не нуждалась, любое ее желание исполнялось моментально, и только одно омрачало ее радость — отъезд супруга вместе с армией на войну с Южной Империей. Но даже это не заботило ее так сильно, как жизнь и здоровье все чаще и чаще сообщающего о себе толчками рук и ног ребенка. Советники Мага-Императора, и особенно их жены, часто навещали Карри в ее добровольном затворничестве, рассказывая о последних происшедших в стране событиях, передавая самые свежие новости и слухи.

Принцесса Лорана тоже время от времени заходила к своей приемной матери, которая, правда, была старше ее всего на четыре года. Их беседы скорее напоминали разговор двух сестер или близких подружек, поверяющих друг другу свои самые сокровенные тайны. И сегодня Лорана сидела за маленьким низким столиком рядом с Карри, украдкой разглядывая изменения, происшедшие с женщиной во время беременности.

Нельзя было сказать, что Карри подурнела. Если говорить честно, она никогда не отличалась внешней броской красотой. Ее красота была внутренней, глубинной, которую можно разглядеть и понять только при беседе, при общении, когда она смотрела на собеседника своими добрыми голубыми глазами, мягко и ласково улыбалась, неторопливо и обдуманно произносила слова. И теперь беременность словно-бы подчеркнула ее лучшие качества, сделала их более явными и выпуклыми. Как Лоране хотелось в этом походить на свою приемную мать! Но вслух она никогда и никому не сказала бы этого…

— Как ты себя чувствуешь, Карри? — Заботливо спрашивала Лорана. — Твой живот так вырос за последнее время! Неужели, тебе не больно?

— Спасибо за внимание, милая Лорана. — Голос Карри был тих и нежен. — Мне совсем не больно, не волнуйся. Вообще, в последнее время мне стало гораздо лучше. Когда все узнали, что я жду девочку, меня больше не мучает чувство вины от вынужденного обмана. Твой отец преднамеренно распускал слухи о рождении наследника, чтобы утихомирить амбиции южан, но истина все равно стала известна. Ко мне больше не выстраивается очередь посетителей, желающих засвидетельствовать свое почтение матери Мага-Императора. Как я слышала, Тзот-Локи теперь намерен передать правление твоему будущему мужу…

— Тебя это расстроило?

— Нет, даже наоборот! — Горячо возразила Карри и ее ладони бережно и ласково огладили округлый живот. — Теперь я могу спокойно воспитывать дочь, не думая ежесекундно об огромной ответственности, лежащей на моих плечах. Мне не нужны ни слава, ни влияние, ни популярность. Лишь бы только мой муж любил меня по-прежнему и дочка росла здоровой… Прости, Лорана, может быть, эта тема тебе неприятна?

— Наоборот! Именно из-за этого я и пришла к тебе сегодня. Скажи мне честно, Карри, ты любишь моего отца? — Янтарные глаза Лораны словно бы пытались проникнуть в глубину души женщины.

— Странный вопрос! Неужели, я могла дать повод усомниться в этом? Ты же знаешь, Лорана, я была всего лишь скромной и незаметной дочерью отставного военачальника. Когда однажды в наш загородный дворец въехала ослепительная кавалькада колесниц и всадников во главе с самим Магом-Императором, чтобы поздравить моего отца с днем рождения, я и предполагать не смела, что Тзот-Локи обратит внимание на засидевшуюся в девичестве скромницу и простушку. Но с первого взгляда я поняла, что полюбила твоего отца! А когда через некоторое время он прислал своего герольда, чтобы просить моей руки, от неожиданно свалившегося счастья я не спала три ночи. Это было так чудесно, словно происходило не со мной, а с героиней какой-нибудь древней легенды. Я полюбила твоего отца, Лорана, люблю его и буду любить. Он подарил мне свое расположение, любовь, счастье материнства! Но почему так волнует этот вопрос?

— Отец хочет выдать меня замуж…

— Ах, да! Так вот почему ты пришла ко мне такая задумчивая и взволнованная. Тебе не нравиться его избранник? Но Тзот-Локи рассказывал мне, что молодой командующий сухопутными войсками Трисмегист очень красив, умен, храбр, благороден. Чем же он тебе не приглянулся?

— Наоборот. Он мне очень нравиться. Но… — Лорана потупилась и замолчала.

— Я не понимаю тебя, милая! — С искренней заботой произнесла Карри. — Что тебя так мучает?

— В последнее время я сама себя не понимаю! — Огорченно воскликнула Лорана. — Пообещай мне, что не передашь отцу то, что я тебе сейчас поведаю.

— Для тебя это очень важно?

— Для меня это жизненно важно!

— Тогда обещаю.

— Спасибо, Карри. Ты всегда понимала меня и давала советы, с какой бы проблемой я к тебе не обращалась. Не знаю, поможешь ли ты мне теперь, но я, по крайней мере, выговорю все, что накопилось у меня на душе. Слушай же: мне кажется, что я люблю сразу двух человек — Трисмегиста и Ремина. И, я уверена, каждый из них тоже меня любит.

— Ремин — это командующий тяжелой кавалерией?

— Да. И, кроме того, он — друг Трисмегиста. Я не знаю, кого из них люблю больше, я не знаю, правильно ли поступила, когда… — Лорана опять смутилась и замолчала.

— Расскажи все по-порядку, девочка, так будет легче.

— Трисмегист и Ремин вместе приехали из северных провинций. Впервые я повстречала их на Большом приеме во время прибытия посольства Южной Империи. Именно тогда Трисмегист ударил одного из послов и был вызван на поединок чести…

— Я это знаю. — Помогла Лоране Карри. — Мне рассказывали.

— Трисмегист ударил южанина, оскорбившего меня. Но перед этим он меня обидел, то есть это я решила, что обидел, потому что он-то как раз не хотел. А еще перед этим мы почти-что подружились, когда он залечил мне руку… — Лорана поймала непонимающий взгляд Карри и осознала, что ее сбивчивая речь окончательно запутала ситуацию. — Извини, я уже говорила, что в последнее время мысли у меня в голове постоянно путаются. Попробую рассказать коротко.

С Ремином я познакомилась, когда его лечили от ранения молнией Кир-Потчли. Мы сразу же понравились друг другу и потом часто встречалась, когда он бывал во дворце. Мы много говорили о его родине, о севере, о столице — в общем, обо всем на свете. И все это время он смотрел на меня такими глазами… Я отчетливо видела в них обожание, преданность, восхищение. Но о любви мы с ним не говорили. Он считает, что не достоин меня, что я никогда не отвечу ему взаимностью. А я так и не помогла ему сделать решительный шаг, не показала, что влюблена… Он такой открытый, добрый, храбрый, искренний, я не хотела давать ему напрасную надежду. Отец, наверняка, воспротивился бы этому союзу…

С Трисмегистом же все по-другому. Едва он появился, как сразу же взорвал всю жизнь в Этла-Тиде. Он — герой, воин, маг, победитель! Поначалу, наверное, я ревновала. Почему не мне, а какому-то выскочке с севера уделяет отец столько внимания? Почему все люди славят его? Трисмегист казался мне расчетливым, циничным, хладнокровным. Я совершенно по-детски обиделась на него. А он словно и не собирался обращать на меня внимания. То есть, это я поначалу так думала. Мы с ним как-будто играли в игру: при каждой встрече обменивались шутками, колкостями, насмешками. А в это самое время любовь в наших сердцах разгоралась все сильнее и сильнее. Но неделю назад мы, наконец-то, поговорили по-душам. Я до сих пор нахожусь под впечатлением от этого разговора и от того, что произошло после… Все оказалось намного серьезнее и, как-то величественнее, чем я предполагала. Он — воистину велик! Он идет Путем, который мне недоступен. Я хотела бы отдать ему все, но моих сил недостаточно… Поэтому, Карри, я отдала ему то, что могла — свою любовь…

— Лорана, девочка, ты была с ним? — От удивления всплеснула руками Карри.

— Да. И не жалею об этом. Некоторые мои подруги уже делали Это с мужчинами и рассказывали мне об Этом. Одни говорили, что Это прекрасно, другие — что гадко и отвратительно. Сперва я боялась, стеснялась, стыдилась… Но Трис вознес меня на такие вершины наслаждения и блаженства, о которых я даже не могла мечтать. Это было так чудесно, Карри! У меня просто нет слов, чтобы описать свои чувства…

— Ты сказала об этом Тзоту-Локи, моя дорогая? — Обеспокоено спросила Карри, с нежной теплотой взирая на раскрасневшуюся девушку.

— Нет. Пока нет. Отец был так занят делами государства и армии, что едва нашел время попрощаться со мной перед отъездом. Но, мне кажется, он о чем-то догадывается. Может быть, даже знает наверняка, но ждет, когда я сама ему все расскажу. Он так хочет видеть Триса своим наследником! А я для Мага-Императора теперь не просто дочь, но, в первую очередь, жена его преемника. Он сам и Крон-то-Рион подтолкнули меня к Трису. Сначала я не понимала, зачем, но сейчас знаю…

— И что же ты собираешься теперь делать, Лорана?

— Не знаю. Поэтому я и пришла к тебе. Дело в том, что сразу же после ночи нашей любви Трис уехал из города. А четыре дня назад уехали мой отец, Крон-то-Рион, Ремин… Они будут воевать, рисковать жизнями… Я боюсь за них, Карри, боюсь за всех. Я долго думала о себе, Ремине, Трисе. Мне кажется, что Ремин захочет совершить какой-нибудь необыкновенный подвиг, чтобы заслужить мою любовь. Он пойдет на самый невероятный риск, на смерть! Я не хочу, чтобы он погиб. Я хочу, чтобы он узнал, что я его люблю…

— А как же Трисмегист?

— Трис совсем другой. У него есть цель, и он идет к ней. На самом-то деле, его не интересует наш мир, и нашей свадьбе никогда не состояться… За него я тоже боюсь. Пока что он не встречал достойного противника, но сердце подсказывает мне, что в этой войне его жизнь подвергнется смертельной опасности. Мне хочется быть рядом с ним, уберечь, помочь. Помочь пройти эту часть его Пути… А если честно, Карри, в глубине души я все-таки надеюсь отговорить его от выполнения смертельно рискованных планов, любой ценой удержать рядом с собой.

— Ты хочешь уехать на войну?

— Ты поняла меня, Карри. Да, я хочу последовать за ними. Мне кажется, что на юге сейчас происходит что-то очень важное, что решит не только мою судьбу, но и судьбу нашей страны, нашей планеты. Я должна ехать, чтобы самой для себя решить, кто же мне дороже: беззаветно любящий меня Ремин или Трис, который ставит поиски истины превыше нашей любви. Это надо сделать немедленно, потому что потом будет поздно.

— Я могла бы попытаться отговорить тебя, Лорана, но не стану этого делать. Ты теперь стала взрослой и сама должна решать, как поступать.

— Тогда пусть эта поездка станет моим первым взрослым деянием. До этого я словно бы спала. При всей моей любви к отцу, его постоянные опека, забота, охрана сделали из меня словно-бы безвольную куклу. Теперь я чувствую себя человеком. Любовь разбудила во мне такие желания и порывы, о которых я раньше и не подозревала. Я решила — я еду!

— Так значит, с самого начала ты пришла ко мне не за советом, а за пожеланием счастливого пути? — Ласково и понимающе улыбнулась Карри.

— Ты права. Я уже распорядилась подготовить завтра утром свою колесницу. Но теперь я поеду со спокойным сердцем и с чистым разумом. Ты внимательно выслушала меня, и на душе стало гораздо легче. Спасибо тебе, мама. — В глазах Лораны заблестели слезинки. — Спасибо и до свидания.

— До свидания, дорогая моя дочка. — Карри также прослезилась и раскрыла свои объятия. Осторожно, чтобы случайно не надавить на живот, Лорана обняла свою молодую маму, и обе женщины долго просидели так без слов.

Человек проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Он пытался вспомнить свои сны, но никак не мог это сделать. Четко восстанавливался в памяти лишь последний из них: о том, как он сумел открыть проход в другое Измерение, о его встрече с цивилизацией Этла-Нитов, о том, как он взял себе имя Трисмегиста — полумифического мага древности, о многочисленных приключениях, о друзьях и врагах, о военном походе против Южной Империи, о поединке с карликом Греан-Мором, о своей смерти от древнего магического Лучевого Меча…

Именно в этот момент сон прервался, но не он так сильно беспокоил человека. До этого были какие-то другие сны, более важные и значительные, содержащие жизненно необходимую для него информацию…

Постепенно мысли переключились на другие вопросы. Оказалось, что он не помнит, где сейчас находится. То ли на Земле, в своей лаборатории, то ли на космической яхте на пути к Марсу. Человек открыл глаза и приподнял голову, осматриваясь.

В комнате была такая полутьма, которая позволяла разглядеть очертания крупных предметов, но скрывала мелкие подробности. Итак, он лежит на широкой кровати, застланной светлым бельем, совершенно обнаженный, накрытый теплым одеялом. Два квадратных окна в противоположной стене и создают в комнате то ли полусвет, то ли полумрак. Наверное, сейчас раннее утро или середина вечера. Больше в комнате нет ничего…

А это что такое? Его кулаки, оказывается, сжимают какие-то предметы. Он поднес к глазам левую руку и разжал пальцы. В них оказался лоскут золотистой ткани с вышитым разноцветными нитками сложным узором: синие волны, зеленые деревья, массивные башни, маленькое красное сердечко…

Он поднял правую руку. В его кулаке лежал стержень темно-синего цвета в локоть длиной и толщиной с запястье младенца…

Руки человека вновь упали на кровать. Воспоминания вернулись: то, что он считал последним сном, происходило на самом деле. Значит, он все-таки вырвал Лучевой Меч из рук Греан-Мора. Но почему он лежит тут один? И как бы вспомнить свои предыдущие сны? Ведь они тоже могут оказаться реальностью…

— Эй! — Попытался крикнуть Трис, но его губы издали лишь слабые, едва слышные звуки. — Есть тут кто-нибудь?

И в ту же секунду мертвая тишина оказалась взорвана множеством разнообразных шумов. Дверь, незамеченная Трисом в темноте, распахнулась настежь, и в его комнату ввалилась толпа людей, которые были ему абсолютно незнакомы. Толстенький румяный человечек радостно улыбался сквозь черные усы, но по его щекам текли слезы. Полная женщина рыдала, закрыв лицо руками. Высокий белобородый старик склонился над Трисом и зачем-то пристально разглядывал его темечко. Позади виднелось еще семь-восемь человек. И все люди что-то говорили, говорили, говорили…

Но вдруг их будто разметало в разные стороны взрывной волной. В комнату вбежала запыхавшаяся Алина и с разбега рухнула на колени возле кровати. Она не плакала и не смеялась, но в ее глазах был целый океан любви, замутненный какое-то время безнадежной скорбью, но омываемый при взгляде на Триса прозрачными струями восторженной радости.

— Жив! Он жив! Все-таки жив! — Закричала девочка, сообщая эту счастливую весть окружающим, себе самой, всему миру…

И Трис снова погрузился в сон…

— Будь все трижды проклято! Будь проклят самым страшным проклятием этот проклятый мир и его проклятые обитатели! — Бушевал Повелитель Горван, в ярости метаясь по обеденному залу в маленькой и не очень-то опрятной гостинице. — Мы все дальше и дальше отступаем на юг. Не отступаем даже, а трусливо бежим, спасая свои шкуры!

Главный Маг Толи-Покли с терпеливым спокойствием наблюдал за буйством своего господина, сидя на колченогом табурете за накрытым столом. Он мог бы напомнить Горвану, что именно тот первым развернул свою колесницу и хлестнул бичом по крупам лошадей. Но говорить правду правителям — занятие весьма опасное, особенно, если эта правда им совсем не нравится. Телохранители Повелителя Южной Империи, набившиеся в маленький домик у дороги, тупо и преданно внимали хозяину.

«Этим-то животным, — неприязненно подумал маг, — вообще наплевать, кто прав, кто виноват в нашем поражении. Если бы этот идиот Горван меньше надеялся на грубую силу, а больше внимания уделял развитию магии, все могло бы обернуться по-другому.»

— Ублюдок Греан-Мор подох, как последняя собака! — Орал взбешенный Горван. — И поделом ему! Не справился с Лучевым Мечом… А теперь мы бежим, армия рассеяна, мерзавцы-крестьяне приветствуют Этла-Нитов, как освободителей. Все, что строили десятки Повелителей в течение сотен лет, разваливается в считанные дни!

Он несколько раз прошелся между столами из грубых, сколоченных кое-как досок, схватил с одного из них глиняный кувшин с остатками кислого розового вина и швырнул его в бревенчатую стену. Кувшин разлетелся на мелкие черепки, а мокрое пятно стало медленно впитываться в некрашеную древесину. Горван несколько минут молча стоял, глядя на дело своих рук, а потом повернулся к Толи-Покли и наставил на него указательный палец обвиняющим жестом.

— А ведь это ты, Главный Маг, уверял меня, что против Лучевого Меча нет никакой защиты. А теперь твой хваленый Меч оказался в руках северян. Может быть, это и не тот самый Меч? — Горван подозрительно прищурился. — Может быть ты, Толи-Покли, обманул нас, желая добиться звания Главного Мага Южной Империи?

— Я был совершенно уверен, мой Повелитель, что цилиндр, привезенный некогда с Проклятого острова и хранившийся у Вашего отца, гм… ныне покойного, и есть тот самый Лучевой Меч, о котором сообщалось в древних легендах. Видимо, мы что-то не так поняли, или не все свойства этого оружия были описаны в свитках. Я не могу с уверенностью сказать, почему Меч не причинил вреда командующему армией северян Трисмегисту…

— О-о-о! Проклятый Трисмегист! — Зарычал Горван. — Откуда он, вообще, взялся на нашу погибель!?

— Вы, мой Повелитель, совершенно правильно поставили сейчас вопрос. — Вкрадчиво заговорил Толи-Покли. — Я давно думал о том же. Судите сами: мы знаем, что этот Трисмегист прибыл откуда-то с севера; он обладает неизвестным никому боевым искусством, которое помогло ему победить Греан-Мора на поединке чести; одновременно он является могущественным магом, который сумел одолеть и лишить волшебной силы бывшего Великого Мага Юнора, с которым мы вместе когда-то изучали древние свитки. Маг-Император Этла-Тиды назначил Трисмегиста командующим всеми сухопутными силам страны и тот за невероятно короткий срок сделал из них потрясающую боевую машину, перед которой оказались бессильны наши не знавшие поражений войска. И, что самое главное, Трисмегиста не смог уничтожить Лучевой Меч! Вы понимаете, Повелитель, к чему я клоню?

— И к чему же? — Заинтересовался Горван и сел за давно не мытый стол рядом с Главным Магом.

— На севере происходят странные, загадочные вещи. Я много бы дал, чтобы иметь возможность там побродить.

— Что же тебе мешает, Главный Маг?

— Увы, мой Повелитель, теперь путь туда для меня закрыт. Все маги Этла-Тиды знают мое лицо и мою ауру. Даже магические тропы на север для меня полностью закрыты… Но у меня есть одно предположение…

— Говори, какое?

— После Катастрофы, убившей всех магов древности и самого Мага-Императора Тот-Лорана, власть в Этла-Тиде перешла к его племяннику. Ваш род, о Повелитель, идет от его еще более далекого родственника. А что, если где-то на севере живут прямые потомки, сумевшие спастись от чудовищ из Межпространства?

— Ерунда! Не может этого быть! Зачем им скрываться?

— Вспомните предания о Катастрофе. Ведь все тогда считали виновным самого Мага-Императора. Если бы он не погиб, кто знает, не взбунтовались бы тогда люди против использования магии для разрушения связей пространства-времени? Если допустить, что у Тот-Лорана был маленький сын, не логично ли предположить, что его спрятали где-то на севере и от нового Мага-Императора Этла-Тиды, и от Вашего великого предка, основавшего Южную Империю?

— Даже если это и так, то почему никто раньше не заявил свои права на престол?

— Я думаю, что на это может быть несколько причин. Во-первых, от ребенка могли скрывать его происхождение и только сейчас, по прошествии веков, один из его далеких потомков, Трисмегист, откопал тайну своих предков. Во-вторых, магические таланты могли на какое-то время угаснуть в этом роду и проявиться только сейчас опять же в Трисмегисте. В-третьих, именно сейчас самый благоприятный момент за всю историю Этла-Тиды для того, чтобы на престол взошел правитель, не являющийся сыном последнего Мага-Императора. Если Трисмегист женится на принцессе Лоране, он сядет на трон не только не запачкав кровью свои руки, но, наоборот, на волне всеобщего благоговения и почитания…

— Если твои догадки верны, получается, что у меня нет шансов на победу.

— Наоборот, Повелитель! В Трисмегисте заключаются и сила и слабость Этла-Тиды. Если нам удастся уничтожить его, считайте, что мы победили всю страну.

— Ты, помнится, уже говорил это, посылая на бой Греан-Мора с Лучевым Мечом. Где теперь мой слуга? Где теперь оружие?

— Возможно, что мы допустили ошибку, пытаясь одолеть Трисмегиста в открытом бою. Я мог бы предположить, что Лучевой Меч — оружие древних Магов-Императоров, не причинит вреда их прямому потомку. Теперь у нас есть только один выход — поскорее убить Трисмегиста тайно.

— Ты, похоже, от последних потрясений совсем лишился рассудка, старик! — Гневно вскричал Горван и снова нервно заходил по залу, но потом немного успокоился и сел. — Трисмегиста охраняет вся армия Этла-Тиды. Кроме того, десятки магов, и среди них сам Крон-то-Рион, постоянно следят за перемещениями наших войск. Да и за какими перемещениями? За бегством, паническим бегством! У меня остались лишь они — мои верные телохранители, готовые пойти за мной хоть на Проклятый остров. Но на самоубийственную бойню с алебардистами Трисмегиста я их не поведу!

— Я и не предлагаю использовать Ваших солдат для тайного нападения. Для этого есть более подходящие люди. Например, Братья Полнолуния.

— Братья Полнолуния? Да это сказки, которыми матери пугают своих детей. — Горван попытался изобразить женский голос, словно передразнивая кого-то знакомого. — «Если ты будешь плохо кушать и поздно ложиться спать, малыш, придут Братья Полнолуния и заберут тебя в свои темные жуткие пещеры.»

— Это не сказки, мой Повелитель. — Твердо произнес Толи-Покли. — Я встречался со Старшим Братом.

— Тебя обманули, старик! Как и в случае с Лучевым Мечом.

— Старший Брат представил мне неопровержимые доказательства своего искусства.

— Он что, маг? Или воин?

— Ни то, ни другое, мой повелитель. Братья Полнолуния — наемные убийцы. Их общество зародилось несколько сотен лет назад, после Катастрофы, когда восточные провинции отделились от Этла-Тиды. Тогда там образовалось множество мелких городов-государств, постоянно воюющих между собой за плодородные земли, за торговые дороги, за воду, за женщин — в общем, за все. Правители старались любыми путями уничтожить и своих соседей, и многочисленных конкурентов, алчно жаждущих вырвать у них из рук бразды правления.

Именно тогда и потребовались убийцы, способные незаметно проникнуть в логово врага, нанести один-единственный смертельный удар и так же незаметно исчезнуть. Со временем эти ночные воины организовали нечто вроде секты, абсолютно закрытой для посторонних. Это у нас, на побережье, Братья Полнолуния кажутся выдумкой. А на востоке они — реальность, я бы даже сказал, что правят там именно они, а не жалкие князьки, дрожащие от страха за стенами своих городков.

— Но как же они смогут незаметно пройти мимо стражников и магов Этла-Тиды? — Воскликнул Горван.

— Может быть, об этом лучше расскажет сам Старший Брат?

— Какой Старший Брат? — Горван покрутил головой, осматривая тесное грязное помещение. — Тут нет никого, кроме меня, тебя и дюжины моих телохранителей. Еще сотня солдат ожидает снаружи и пройти мимо них незамеченным не смог бы никто.

— Я не могу точно сказать Вам, мой Повелитель, где сейчас находится Старший Брат, потому что именно искусство маскировки и является основой их общества. Но я чувствую, что он где-то тут, совсем рядом. Если вы попросите его появиться, он тут же предстанет перед вашим взором.

— Ты, верно смеешься надо мной, старик. — Подозрительно прищурил глаза Горван, но все-же положил руку на рукоять своего меча. — Но хорошо, я попробую… Старший Брат, если ты слышишь меня, покажись!

— Я давно ждал этого приглашения. — Раздался глухой голос откуда-то сверху. Горван вскочил со стула и выхватил меч из ножен. Его примеру последовали телохранители. Оказывается, на потолке, в тени толстой поперечной балки, висел вниз головой человек в черных одеждах.

— Успокойтесь, южане! — Приказал голос сверху. — Если бы я хотел кого-нибудь убить, то давно сделал бы это.

Человек в черном отцепился от балки, сделал сальто и приземлился на ноги прямо перед опешившим от удивления Горваном. Повелитель южан наконец-то смог рассмотреть того, кого еще несколько минут назад считал сказочным вымыслом. Черное одеяние полностью закрывало невысокую щуплую фигуру Старшего Брата. На голову его был накинут капюшон, а снизу до самого носа лицо закрывал завязанный на затылке черный платок, так что Горван видел только непроницаемые карие глаза, спокойно глядевшие на него.

— Э-э-э… Хм! — Прочистил горло Повелитель. — Рад встречи с Вами, Старший Брат.

— Давайте сразу же перейдем к делу! — Голос из под плотного платка, закрывавшего рот, звучал глухо, но отчетливо. — У нас есть общий враг, и только поэтому я пришел на встречу с Вами. Я берусь уничтожить командующего армии северян, но за это собираюсь кое-что получить от Вас.

— А чем Трисмегист успел навредить Вам? — Удивился Горван.

— Это наше дело, оно касается только Братьев Полнолуния. Вам же достаточно знать, что нас не устраивает возможное объединение всей Этла-Тиды под властью Мага-Императора Трисмегиста. Это может лишить наше общество работы. Нам нужна раздробленность на мелкие государства и постоянная вражда!

— Ну, это понятно. — Горван задумался. — А что вы хотите от меня за убийство Трисмегиста?

— Поскольку эта смерть нужна и Вам и мне, я не прошу ни денег, ни привилегий, ни, ха-ха-ха — славы и известности. Я предлагаю сделку: Вы получаете власть на всем побережье, но не пытаетесь больше завоевать наши восточные страны. Трех уже присоединенных провинций Вам вполне достаточно.

— А если за такую наглость я прикажу своим телохранителям немедленно порубить Вас на кусочки? — С едва сдерживаемой яростью прошипел Горван, не обращая внимания на предостерегающие жесты Толи-Покли.

— Тогда через довольно короткое время Ваши телохранители найдут Вас ранним утром с тонким кинжалом в сердце, или с перерезанным горлом, или с распоротым животом, или…

— Довольно! — Прервал неприятные перечисления Горван. — Я понял: ваше тайное общество будет мстить за смерть Старшего Брата, мне не будет покоя ни днем, ни ночью, и так далее и тому подобное…

— Верно! — Глухой голос показался Горвану весьма довольным. — Когда Вы вторглись на восток, мы начали строить планы Вашего, м-м-м… устранения от власти. Но потом Ваше внимание переключилось на Север, и мы решили подождать… Так что давайте договоримся: Вам — западное побережье, нам — страны востока.

— Ладно. — Немного подумав, ответил Горва. — Я согласен. Но как вы сможете убить Трисмегиста, окруженного целым войском солдат и конклавом магов?

— Это уже наша забота. Вас она не должна беспокоить. Скажу лишь, что пройти через всю армию Этла-Тиды для меня не сложнее, чем через сотню Ваших телохранителей, окружающих эту захолустную гостиницу. И против магии за несколько столетий мы выработали свою защиту. Если человек растворяется в окружающем его мире, сливается с природой, ни один маг не заметит его. Ведь и Ваш Главный Маг не смог меня обнаружить, хотя я висел прямо над его головой. Так что не беспокойтесь: мы работаем быстро и качественно!

— Я хотела видеть сражение, и поднялась на одну из башен лагеря. — Рассказывала Алина на следующий день вновь пришедшему в себя Трису. — Правда, я не совсем тогда понимала, что происходит, и видно издалека было не все, но после Ремин объяснил мне подробности. Когда ты вышел на свободное пространство между двумя огромными армиями, чтобы сразиться с этим проклятым отвратительным карликом, мое сердце как-будто сковало льдом от предчувствия чего-то нехорошего.

Трис по-прежнему лежал на кровати. Непонятная слабость сковывала его движения. Он стряхнул с себя дурман неясных воспоминаний о таинственных снах, но теперь ему казалось, что они как-то связаны и с Лучевым Мечом, и с его прошлым, и с чем-то гораздо большим и значительным, чем человеческая жизнь. Поэтому он первым делом после пробуждения попросил Алину в подробностях рассказать о битве с южанами и, особенно, о своем поединке с Греан-Мором, окончания которого он не помнил.

Алина, сидящая на низком стуле возле изголовья кровати, продолжала говорить:

— Когда в руках Греан-Мора засверкал Лучевой Меч, окружавшие меня люди закричали в отчаянии, а Маг-Император закрыл лицо руками, не желая видеть твоей смерти и гибели всей армии. Но то, что произошло дальше, оказалось настолько чудесным, что те, кто не участвовал в битве и своими глазами не видел поединка, до сих пор отказываются верить. Все видели, что ты чудом смог избежать первого удара Греан-Мора и прыгнул на него, стремясь завладеть оружием. Но этот мерзкий карлик двигался очень быстро и ударил тебя Мечом сверху вниз, так что издалека казалось, будто он рассек тебя от макушки до… — девочка чуть замялась, — до того места, откуда начинаются ноги. И ты упал на землю…

Если бы ты слышал тот дикий довольный рев, который издала армия южан! Так рычит, наверное дикое хищное животное, увидевшее кровь своей жертвы. У меня до сих пор мурашки бегают по коже, когда я это вспоминаю… В это время карлик низко наклонился над тобой, и издалека не было видно, что происходит. После твоего падения Греан-Мор погасил луч Меча, но тот вдруг снова засветился. Это был уже не короткий бледно-красный луч, а ослепительно-белый столб света, высотой, наверное, с высокую северную сосну.

И с земли поднялся ты, Трис. Меч сиял в твоей правой руке! Твой космический скафандр, моя золотистая накидка — вообще все, что было на тебе одето, оказалось рассечено пополам сверху донизу. Когда ты встал, одежды спали с тебя, как расколотая надвое скорлупа ореха, или как два лепестка раскрывающегося волшебного цветка. Луч разрезал их и спереди, и сзади твоего тела, но сам ты был невредим! Ты поднял вверх руку с испускающим луч Мечом, а потом повернулся лицом к замершим от ужаса рядам южан и опустил руку вперед, словно отдавая приказ нашей армии атаковать. А потом ты вновь упал, и Меч погас… Я тогда на какое-то время потеряла сознание от волнения, но Ремин потом сказал мне, что в эти мгновения Крон-то-Рион послал мысленный приказ всем нашим отрядам перейти в наступление. Хотя, по правде сказать, мне кажется, что для того, чтобы обратить в бегство армию южан, достаточно было бы и сотни человек. Враги уже были настолько потрясены и сломлены твоей победой и силой Меча в твоих руках, что и не думали сопротивляться.

Когда я пришла в себя, бросившиеся в атаку алебардисты уже добежали до того места, где ты лежал. Они положили тебя на боевую колесницу и отправили ее в лагерь…

— А Греан-Мор? — Нетерпеливо перебил Трис. — Что с ним случилось?

Девочка немного замялась:

— Подбежавшие к месту вашей схватки солдаты увидели, что рядом с тобой на земле лежала небольшая куча пепла. Наверное, это все, что осталось от злодея. Сила Меча в твоих руках была такова, что просто испепелила его. Но сама я этого не видела. Я спустилась с башни и побежала навстречу колеснице, везшей твое тело. Когда я добралась до нее, она уже въехала в ворота. Маг-Император, Крон-то-Рион с младшими магами, множество солдат и слуг окружили колесницу. Я едва смогла пробиться к тебе!

— Могу себе представить эту картину. — Слабо усмехнулся Трис, с уважением и лаской глядя на Алину. — Тоненькая хрупкая девочка расталкивает закованные в сталь огромные фигуры воинов, пинками разгоняет советников Тзота-Локи, самого Мага-Императора отпихивает в сторону…

— Ну, все было не совсем так. — Засмеялась Алина. — Когда Крон-то-Рион увидел, что я безуспешно прыгаю позади толпы, он сам расчистил проход, и я смогла добраться до тебя. Большой арбалет уже сняли с колесницы, но до тебя боялись дотронуться. Никто не знал, как ты смог остаться невредимым после того, как Лучевой Меч прошел через твое тело. Ты лежал совсем… м-м-м, обнаженный, накрытый лишь чьим-то плащом. Ты не был ни ранен, ни покалечен, но лежал совершенно неподвижно. Казалось, что ты спишь глубочайшим сном…

В правой руке ты сжимал Лучевой Меч, точнее, его рукоять, ведь ослепительный луч погас во время твоего последнего падения, а в левой руке виднелся кусок накидки, которую я тебе подарила перед боем. Крон-то-Рион, наверное, тоже знал об этом, потому что спросил у меня: «Это ты сшила, юная госпожа?» Я кивнула головой. Он показал на остатки накидки, лежащие рядом на колеснице, и попросил меня определить, какого куска не хватает. Когда я перебирала лохмотья, руки у меня ужасно дрожали, но я сразу поняла, что в твоем кулаке зажат именно тот кусок, на котором я сделала вышивку… Тут я совершила ужасную вещь: уткнулась лицом в мантию Крон-то-Риона и разревелась на глазах у всех… — В глазах Алины засверкали слезы, вызванные вновь переживаемыми эмоциями.

— Ну, что ты, милая Алина? — Нежно прошептал Трис и ласково погладил черноволосую голову девочки. — Все уже кончилось. Хорошо кончилось. Надо радоваться, а не плакать. Ты так много сделала для меня. Я даже не могу выразить словами, как для меня ты важна.

— Да, Трис. Наверное, надо радоваться. — Алина робко улыбнулась сквозь слезы. — Крон-то-Рион тоже говорил мне тогда что-то подобное. Что-то о том, что, возможно, только я смогу уравновесить какие-то великие силы, пришедшие в движение… Но я ничего не поняла, да и вряд ли я тогда вообще что-то понимала. Единственное, что мне хотелось — увезти тебя куда-нибудь подальше от шума, от криков людей, от суеты и беспокойства. Я сказала об этом Крон-то-Риону, и он тут же согласился со мной. Сначала твое бесчувственное тело перенесли в наш шатер, куда не мог входить никто, кроме меня, наших слуг, Мага-Императора и Мага-Советника.

Никто не знал, что с тобой происходит и как можно тебе помочь. Твое сердце стучало еле-еле, и дыхание было очень слабым, но ты был жив. Жив после того, как через твое тело прошел Лучевой Меч! Маг-Император распорядился никого не подпускать к тебе. Ни лекарей, ни магов. Все равно они были бессильны, и лишний раз беспокоить твой зачарованный сон не имело никакого смысла.

Потом, когда армия прошла через плато Семи Ветров и спустилась в Зеленую Долину, я решила остановиться в первом же более-менее приличном доме, где можно было бы обеспечить тебе покой и уют. Так мы и оказались тут, в доме купца Ллот-Тилана, того самого веселого жизнерадостного толстячка. Вокруг дома разбит огромный прекрасный сад, где мы будем гулять, когда ты начнешь вставать с кровати. Правда, сейчас в саду разбили лагерь две сотни алебардистов и арбалетчиков, которые по приказу Мага-Императора охраняют тебя…

— Где сейчас армия и Маг-Император?

— Наша армия как раз в это время переправляется через Хадор и строит укрепленный лагерь на южной границе Зеленой Долины. Там же, наверное, и все офицеры, и Ремин… Знаешь, Трис, — доверительно наклонилась вперед Алина, — мне кажется, что они считают тебя чем-то вроде воплощения Бога-Спасителя. Кое-кто собирается провозгласить тебя следующим Магом-Императором…

— Если Императором меня и можно провозгласить, то уж Магом-то теперь не получится. — Кривая усмешка исказила губы Триса, а его глаза остались, как и раньше, туманно-серыми.

— Как это? — Не поняла Алина.

— Очень просто. Удар Лучевого Меча не прошел для меня безболезненно… Я лишился всей своей магии, Алина… — Трис грустно посмотрел в широко раскрытые от волнения глаза девочки. — Ничего страшного. Пока.

— Что же теперь делать? — Растерянно прошептала Алина.

— Ничего. — Пожал плечами Трис. — В том то и парадокс, что теперь я ничего не могу делать. Правда, у меня есть Лучевой Меч… Но я не хочу больше брать его в руки. Это трудно объяснить, но теперь я связан с этим проклятым оружием. Оно не убило меня, но забрало мою магическую силу. А в замен, кажется, дало что-то, чего я пока не могу понять. Что-то, чему нет названия ни в одном из человеческих языков… Может быть, со временем, я научусь понимать… Лучше расскажи мне, Алина, как закончилась битва. Когда я слышу твой голос, мне становится намного легче, и на время отступают туманные грезы, пытающиеся овладеть моим разумом.

— Хорошо, Трис, я расскажу. — Девочка была одновременно огорчена признанием Триса и обрадована его комплиментом. — Я закончила на том моменте, когда наша армия атаковала южан. Сама я не видела, как все происходило, но Ремин потом рассказывал, что первые ряды южан бросали на землю щиты и копья и сдавались. Большинство из тех, кто был сзади, бросились бежать, и первым с поля боя на своей колеснице несся сам Повелитель Горван. Но кое-кто пытался оказать сопротивление. Левое крыло южан сохранило спокойствие и дисциплину. Правда, недолго…

Ретор-Литли построил своих арбалетчиков ровной линией, как будто они были не на поле боя, а на стрельбах, и с полутора сотен шагов стрелки сделали три залпа. Тяжелые болты пробивали и щиты южан, и их кожаные панцири, так что в первых двух рядах копейщиков засияли кровавые бреши. И тогда ударили алебардисты! Южане не смогли ничего сделать с латами «крабов». Наши солдаты без потерь громили врага, а сзади уже надвигались стройные ряды «черепах». И южане запросили пощады…

— А Ремин-то что в это время делал?

— Он со своей кавалерией преследовал отряд Повелителя Горвана. К сожалению, он поздно понял, что массивные выносливые кони и всадники в стальных латах не годятся для погони. Все правители Южной Империи бежали так быстро, словно за ними гнались все чудовища Межпространства. И Ремин вернулся ни с чем… Хотя, нет! На обратном пути его всадники захватили обоз южан, все их припасы, провизию, казну, запасы оружия. В общем, армия Южной Империи полностью разгромлена, рассеяна, взята в плен.

— Значит, Горван так и ушел?

— Жители Южной Империи сообщили, что он с ближайшими своими советниками и полутора сотнями телохранителей промчался на юг, в Лирд. Может быть, он пытается собрать новую армию? Я не знаю. Когда сможешь вставать, сам узнаешь все последние новости на Совете. Ведь я не покидаю этот дом с того момента, как тебя сюда привезли…

Да, совсем забыла! Посланец Главы Цеха Кузнецов привез тебе новый меч. Он сказал, что меч выкован по твоим инструкциям из дамасской стали. Он длинный и тонкий, немного загнутый, с красивым волнистым узором. Посланец просил передать, что этот меч — самый лучший. Сковавший его мастер на собрании Цеха кузнецов сначала разрубил мечом медный шлем, а потом рассек парящее в воздухе лебединое перо. Все в точности так, как ты рассказывал когда-то про дамасскую сталь. И внешне он похож на японские мечи с Земли, которые ты рисовал мне во время уроков по истории. Но я теперь не знаю, нужен ли тебе какой-нибудь другой меч, кроме Лучевого?

— Обязательно нужен! — Воскликнул Трис, и из его сер остальных глаз улетучились последние остатки тумана. — Я потерял свою магию, но боевого искусства не утратил. Только на него я могу теперь рассчитывать. А Лучевой Меч не возьму больше в руки даже под страхом смерти.

— Тогда почему ты хранишь его под подушкой и, даже вставая, извини, по нужде, берешь его с собой? — Встревоженно спросила девочка.

Трис внезапно сник и, опустив глаза, начал бормотать:

— Наверное, потому, что окружающая его сверхчеловеческая магическая аура не дает ни одному магу разглядеть покинувшие меня волшебные силы. Я не знаю, как отнесутся Маг-Император и Крон-то-Рион к этой потере… И не хочу рисковать…

Внезапно Трис поднял голову и взгляд его стальных глаз обжег девочку своим невысказанным отчаянием. Он быстро и взволнованно заговорил, все повышая и повышая голос:

— Но если говорить откровенно, Алина, я теперь ни на минуту не могу расстаться с этим проклятым оружием! Я не знал раньше, что такое страх. А теперь вот знаю. Я боюсь эту штуку, ненавижу ее, но не могу разлучиться с ней! Я боюсь самого себя! Это невозможно объяснить: Меч словно бы стремиться овладеть мной, подчинить себе. Я чувствую, что меняюсь, и меняюсь в худшую сторону. Брось меня тут, Алина, и уезжай! Когда-то ты сказала, что самое безопасное место для тебя — рядом со мной. Это больше не так… Около меня теперь бродят чудовища, и ждут удобный момент, чтобы забраться в мой мозг! Возле меня кружит смерть!

Казалось, что Трис сейчас разрыдается, но его мерцающие расплавленным свинцом глаза были сухи. От этого девочке стало страшно. Страшно жалко своего единственного друга. Она обняла его шею и успокаивающе зашептала в самое ухо:

— Ты справишься, Трис! Ты побеждал столько раз, победишь и сейчас. Не отчаивайся. Я не уеду, не убегу! Если сил для борьбы у тебя не останется, я буду рядом, чтобы помочь… Я сделаю все, что сумею, все, что будет в моих силах! Скажи, Трис, чем я сейчас могу облегчить твои страдания?

— Ты только что помогла мне, девочка. — Трис задышал ровнее, мышцы его лица расслабились. — Ты всегда мне помогаешь… Но теперь я твердо знаю только одно: как можно скорее мне нужно попасть на Проклятый остров. Как можно скорее…

Глава 12. Преображение.

Ночи в Зеленой Долине в это время года тихи и безлунны. Только мелкий дождик омывает своими каплями уставшую от летнего зноя листву деревьев и кустов. Тонкими струйками стекает вода вниз и сразу же бесследно исчезает в сочных травах, густым ковром покрывающих толстый слой плодородного ила, оставленного весной широко разлившейся рекой Хадор. Под монотонную музыку падающих капель крепко спят крестьяне, ремесленники, торговцы, солдаты. И никто не видит скользящие между деревьями фигуры людей, с ног до головы закутанные в свободные черные одеяния…

— Великолепно, Трис! Ты совсем пришел в себя! — Весело захлопала в ладоши Алина. Только что Трис закончил упражняться со своим новым мечом — катаном. Это оружие пришлось ему точно по руке и поэтому он был доволен и мечом, и своими восстанавливающимися силами. Однако теперь на его поясе постоянно висел кожаный чехол, в котором покоился Лучевой Меч. Алина сшила чехол по просьбе Триса, хотя ей и не нравилось, что тот не может ни на минуту расстаться с проклятым оружием.

Трис еще несколько раз со свистом рассек мечом воздух и вогнал его в ножны.

— Все! — Объявил он. — На сегодня хватит. Пора спать, Алина. Как мы договорились, завтра я поеду в военный лагерь, поговорю с Магом-Императором, с Ремином, а ты пока подождешь меня здесь. Через два дня я вернусь обратно этой же дорогой и заберу тебя с собой. Мы отправимся в устье Хадора, в порт Тетит, где нас уже должен ждать Готилон с новым кораблем. Оттуда мы пойдем прямо на Проклятый остров… Если, конечно, ты не передумала сопровождать меня, Алина.

— Нет, не передумала. — Строго сказала девочка. — Я не имею привычки менять свои решения.

— Вот за это я тебя и люблю! — Улыбнулся Трис и увидел, каким жарким изумрудным огнем загорелись глаза Алины.

— Ты раньше не говорил мне этого слова, Трис. — Взволнованно произнесла она. — Пожалуйста, повтори его еще раз…

Трис понял, что если он еще раз скажет слово «люблю», то между ним и Алиной может произойти непоправимое… Этим вечером он показывал девочке новые приемы борьбы, и их тела сплетались в самых невообразимых комбинациях. Они знали друг друга лучше, чем знают иные любовники, и Трис несколько раз чувствовал, что болевые захваты Алины готовы были вот-вот превратиться в объятия. Если бы она была хоть на два года старше! Какому возвышенному и восхитительному искусству любви он научил бы ее… Но сейчас он не мог этого позволить ни себе, ни Алине. Следовало ответить этой девочке с мерцающими зелеными глазами какой-нибудь шуткой или перевести разговор на другую тему.

И тут чуткий слух Триса уловил тихий подозрительный шум. Он насторожился и внимательно прислушался. Когда на Земле он обучался управлению космической яхтой, его инструктор много раз повторял: «Самое главное в открытом космосе — слух. Вы, пилоты, должны постоянно быть настороже и слушать, слушать. Тиканье автопилота, музыка из динамиков, щелчки локатора, гудение компьютера — все эти звуки должны быть вам знакомы, как удары своего сердца. Но если вы вдруг услышите какой-нибудь иной новый шум, знайте — это опасность. Немедленно выделите и исследуйте источник шума. Им может оказаться дырочка от метеорита, через которую выходит ваш воздух или искрящий контакт — все, что угодно. Не надейтесь на электронику! Верьте только своему слуху!» Эта наука прекрасно совмещалась с магическими талантами и боевыми искусствами и не раз выручала Триса в самых разных ситуациях. Вот и сейчас, похоже, тихий звук предвещал что-то опасное.

Алина увидела, как Трис напрягся, вслушиваясь в то, что происходило за пределами комнаты. По его лицу она поняла, что это серьезно, и тоже замерла в ожидании.

— Мне показалось, что я слышал хрип часового в саду. — Движениями губ сообщил Алине Трис.

Ему пока-что было непривычно общаться шепотом, ведь раньше в минуты опасности он передавал свои мысли прямо в мозг собеседника. Однако, теперь приходилось привыкать только к одному-единственному способу общения. Трис скользнул к канделябру с масляными лампами, освещавшими комнату для тренировок, и быстро задул все огоньки. Сначала показалось, что наступила полная тьма, но, когда глаза привыкли к отсутствию освещения, стало возможным различать предметы и уверенно двигаться по комнате. Трис тихо прокрался к окну и осторожно выглянул наружу. Вроде, ничего подозрительного. Но он был уверен, что в саду что-то происходит. Наконец, он заметил черную тень, крадущуюся между деревьями. Трис мгновенно отпрянул от окна и вплотную приблизил свои губы к маленькому ушку девочки.

— На дом напали. — Еле слышно прошептал он. — Они используют искусство ниндзюцу.

— Они что, прилетели за тобой с Земли? — Также тихо спросила Алина.

— Нет, я уверен — это местная разновидность. Помнишь, я рассказывал тебе о теории эволюции? Одинаковые внешние условия жизни порождают у разных типов существ сходные внешние признаки и способы выживания. Я думаю, это очередной сюрприз от Повелителя Горвана — подослать к нам тайных убийц.

— Что же теперь делать?

— Драться. Или они нас уничтожат, или мы их. Я посмотрю, насколько эти ребята по мастерству приблизились к своим земным собратьям. Уверен, что этим еще очень далеко до моего искусства. А вот тебе лучше спрятаться. Ты еще не готова…

Звук за дверью прервал речь Триса. Он взял в правую руку меч, а левую положил на плечо Алине, отводя ее к стене. Дверь начала медленно раскрываться… Девочка из-за спины молодого человека не могла разглядеть, что происходит, но тут Трис сделал мгновенный выпад мечом, отпустил ее плечо и спустя мгновения подхватил и втащил в комнату чью-то черную фигуру.

— Закрой дверь. — Прошептал он Алине, и девочка быстро выполнила приказ.

А Трис уже снимал с ночного убийцы черную одежду и быстро одевал ее на себя.

— Зачем ты это делаешь? — Изумилась девочка. — Он же мертв.

— Тише! Эти друзья никогда не действуют в одиночку. Они не знают, в какой части большого дома мы находимся и обыскивают все комнаты. Ты должна надежно спрятаться, а я постараюсь расправиться с ними. Я преподам им урок настоящего ниндзюцу!

— Где же мне спрятаться?

— На крыше, конечно. — Ответил Трис, завязывая на лице черный платок. — Она совершенно плоская и ровная, если убийцы поднимутся на нее, то просто окинут взглядом и уйдут. А ты сядешь в тени у парапета. Главное — не шевелись и верь мне. Веришь?

— Верю. — Твердо ответила девочка.

— Тогда давай руку. Я должен постоянно знать, где ты, чтобы не задеть мечом. Мне кажется, путь наверх будет непрост…

Носком ноги Трис медленно приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Там было пусто. Поудобнее перехватив правой рукой меч, а левой крепко держа ладошку Алины, он вышел из комнаты.

Девочка не боялась предстоящего испытания. Рядом с ней был ее друг, герой, господин, любимый. Да и чего вообще может бояться человек, уже посмотревший в насмешливые глаза Смерти на жертвенно пирамиде? Посмотревший, и оставшийся жив… Так что сейчас Алина не думала об опасности, она изо всех сил старалась подражать крадущейся бесшумной походке Триса, быстро скользящего вдоль стены перекрестным боковым шагом и тянущего ее за руку.

Они уже почти добрались до лестницы, ведущей на крышу, когда внезапно из-за угла показались две черные фигуры с короткими мечами в каждой руке. Увидев своего товарища, ведущего за руку девочку, он на какие-то доли мгновения замерли от неожиданности. Это была их ошибка. Алина уже видела, как работает мечом Трис на тренировках, но сейчас оружие в его руке мелькнуло с удесятеренной скоростью. Всего два едва уловимых глазом взмаха — и нападавшие начали медленно сползать по стене.

Трис и Алина двинулись дальше и в конце коридора увидели лестницу. Трис кончиком меча открыл дверь и оглядел пустую крышу. Дождь уже кончился, вода стекла через специальные отверстия в парапете, однако влажная поверхность все еще блестела под вышедшей из-за облаков луной. Трис легонько подтолкнул девочку вперед и прошептал:

— Сиди тут и ничего не предпринимай. Я постараюсь немного пошуметь, чтобы увести убийц за собой, поближе к лагерю наших алебардистов. Там я и объявлю общую тревогу. Потерпи немного, милая.

Алине очень хотелось обнять своего защитника и крепко-крепко поцеловать на прощание, но на счету была каждая секунда, да и рот Триса был закрыт черным платком. Однако взглядом своих зеленых глаз она постаралась выразить свои чувства. И Трис понял ее, в глубине его стальных зрачков словно-бы замерцали теплые искорки. Он обнадеживающе подмигнул и спустя мгновение растворился в темноте лестничного проема.

Алина прислушалась. Дом казался тихим и пустынным, однако где-то там ее самый любимый человек сражался не на жизнь, а на смерть с подосланными убийцами. Девочке стало чудиться, что она слышит звон стали, возгласы раненых, хрипы умирающих. И, действительно, звуки боя стали различимы. Из дома они переместились в сад и постепенно удалялись все дальше и дальше в сторону находящихся в отдалении палаток алебардистов. Наконец, Алина услышала крики солдат Этла-Тиды. За деревьями она не видела происходящего, однако громкие команды офицеров, лязг металлических лат и яркий свет множества зажженных факелов говорили о том, что план Триса удался. Забыв об осторожности, девочка выглядывала из-за парапета, стараясь рассмотреть что-нибудь в ночной тьме, зловещей тенью окутавшей дом веселого гостеприимного купца Ллот-Тилана.

Но шорох за стеной заставил ее обернуться. По лестнице на крышу поднимался человек в черном. Прятаться было уже поздно: убийца, наверняка, уже заметил ее фигуру, выступавшую над парапетом, ограждающим крышу. Алина быстро посмотрела вниз: как на зло, рядом не было ни одного дерева, на которое можно было бы перепрыгнуть, а соскочить прямо на землю с высокой, в четыре человеческих роста, крыши было равносильно самоубийству. Оставалось только одно — подороже продать свою жизнь, и девочка выхватила из-за пояса длинный тонкий кинжал, который всегда носила с собой. Но черный человек замер на расстоянии пяти шагов от готовой к сражению Алины, не делая попыток напасть. Девочке даже показалось, что он с непонятным удовлетворением разглядывает ее боевую стойку.

— Ты — Алина, воспитанница Трисмегиста. — Раздался глухой голос из-под черной маски.

— Да. — Удивилась девочка, но не изменила своей позиции, ожидая подвоха. — А ты кто такой?

— Я — Старший Брат Полнолуния. — Представился незнакомец. — Не бойся меня, я не сделаю тебе ничего плохого.

— А я и не боюсь. — Вызывающе ответила Алина. — И еще неизвестно, кто из нас должен бояться!

Из-под маски послышался короткий сдавленный смех:

— Хорошие слова, девочка, очень хорошие. Сразу видна интонация твоего учителя. Трисмегист — великий человек. Я очень сильно ошибался в нем. Он в одиночку уничтожил два десятка Братьев, которых я привел сюда. Я видел его издалека, и только потому остался жив. На его лице была печать Бога! Если бы я знал раньше, с кем предстоит иметь дело… Может быть, я пришел тогда к твоему учителю с головой Повелителя Горвана в мешке и на коленях умолял бы его раскрыть хотя бы часть секретов боевого искусства. А тебя, девчонку, он учит просто так! Как несправедлив этот мир! Передай Трисмегисту, что он может больше не ждать нападения Братьев Полнолуния. Я обязательно встречусь с ним еще раз, но это будет мирная встреча воинов.

— А что стало с хозяином этого дома Ллот-Тиланом, с его женой, со слугами? — Воскликнула возмущенная Алина. — Твои люди убили их в кроватях, тайно, подло! Трис никогда не простит тебе этого и никогда ты не будешь говорить с ним на равных.

Вновь из-под маски раздались тихие смешки:

— Ты зря обвиняешь меня, девочка. Все убитые в этом доме — только мои Братья. Мы пришли за жизнью Трисмегиста и не убивали остальных. У нас свои правила чести. Правда, кое-кого пришлось связать, кое-кого — оглушить, но остальные продолжают спать, даже не подозревая о ночном бое. Правда, приближающиеся сюда солдаты скоро поднимут их на ноги. Так что мне пора идти. Передай все мои слова своему учителю, девочка. Никто не будет мстить за убитых Братьев — мы сами виноваты, что осмелились встать на его Пути. До свидания.

И черная фигура бесследно растаяла в ночной тьме.

— Прощай! — Крикнула в пустоту Алина. — Надеюсь, что мы больше не встретимся.

Спустя некоторое время на крышу поднялся Трис. Дом был полностью окружен алебардистами и стрелками. Ночь от сияния сотни факелов превратилась в день. Трис уже успел снять с себя черную одежду, но Алина сразу заметила, насколько он задумчив и печален. Он ни слова не сказал ей, только жестом показав на лестницу: мол, можно спускаться. Девочка была удивлена: она еще ни разу не видела Триса в таком угнетенном состоянии. Не решаясь спросить о причинах его грусти, Алина как можно подробнее пересказывала свой разговор со Старшим Братом Полнолуния. Они шли по огромному дому купца, взявшись за руки. Девочка видела серьезные сосредоточенные лица солдат, выносящих на улицу трупы ночных убийц. Ллот-Тилан и его жена что-то говорили офицерам, испуганные слуги жались по углам, а Трис все так же молча вел девочку в их покои.

Наконец, закрыв за собой дверь, Трис облегченно вздохнул и почему-то ощупал свои зубы.

— Все в порядке. Пока. — Сказал он, падая в глубокое кресло и роняя вложенный в ножны меч на шкуру медведя, расстеленную на полу.

— Что с тобой, Трис? — Тревожно спросила Алина. — Ты не ранен?

— В том-то и дело, что ранен. — Горестно пробормотал Трис и его рука непроизвольно легла на кожаный чехол, прикрепленный к поясу. — И рана с каждым днем болит все больше и больше. Я ранен Лучевым Мечом.

Видя, что Алина недоумевающе смотрит на него, Трис продолжил, показав на японский меч:

— Ты думаешь, что я перебил всех напавших на дом этой железякой? Как бы не так! Я отбросил его в сторону, едва расстался с тобой. Мои руки не могли его удержать. Почему? Да потому, что они превратились в когти, мои зубы стали клыками, мое тело перестало быть моим телом! Я рвал людей на части своими когтями и перегрызал им глотки. Мне нравилось убивать, я остановился только тогда, когда истребил всех врагов, хотя некоторых мог бы и пощадить. Черный костюм на мне был разодран в клочья и весь пропитан кровью. Но это не оружие убийц повредило его. Я двигался с такой скоростью, что даже прочная ткань не выдерживала напора вздувшихся мускулов. Старший Брат сказал тебе, что видел на моем лице печать Бога. Но на моем лице была личина твари Межпространства. Я постепенно превращаюсь в демона, Алина. Лучевой Меч только ускорил этот процесс. Я думал, что ты со своей чистой детской душой поможешь мне удержаться на краю бездны, но я ошибся. Оставь меня, уезжай, вскоре я не смогу контролировать себя…

Трис закрыл лицо руками. Алина подошла к нему и осторожно положила руки на плечи.

— Я не верю тебе, Трис. Тебе все это только показалось. Этого не может быть. Я уже говорила, что не брошу тебя, и готова повторять это снова и снова. Даже если ты прав, я буду рядом. Нет ли какого-нибудь способа и меня превратить в демоницу? Мои когда-то рыжие волосы вполне этому способствуют. Не забывай, пожалуйста, что я тоже — воплощение зла!

Трис не то всхлипнул, не то рассмеялся, мысленно представляя себе подобную парочку. Как бы то ни было, слова Алины успокоили его, он отнял от лица руки, и глаза его засветились холодным металлическим блеском.

— Впрочем, Алина, — задумчиво проговорил Трис, — будь, что будет. А там будет видно…

Всадник в необычной серо-синей одежде во весь опор гнал своего сильного легконогого скакуна по направлению к лагерю, где сейчас находилась армия Этла-Тиды и двор Мага-Императора. На подъезде к укреплениям несколько часовых-алебардистов попытались было преградить ему дорогу, но, узнав командующего армией, расступились и приветствовали его восторженными криками. Весть о возвращении великого Трисмегиста моментально облетела весь огромный лагерь. И когда Трис, бросив слуге поводья, входил в шатер для военных Советов, навстречу ему уже спешили Маг-Император, Крон-то-Рион и другие советники. Боевых офицеров было мало. Все они в это время готовили свои отряды к решительной атаке на Южную Империю, которая вскоре должна была быть присоединена к Этла-Тиде. Но маги-адъютанты уже передали им приглашение Мага-Советника, и командиры постепенно подтягивались к Императорскому шатру, чтобы своими глазами увидеть величайшего героя Этла-Тиды.

Самому же Трису подобные почет и внимание были безразличны. Он всего лишь хотел напоследок перед отплытием на Проклятый остров убедиться, что все дела идут хорошо, установленные им порядки соблюдаются и армия Этла-Тиды готова сокрушить остатки сопротивления южан. И вообще, он предпочел бы, чтобы его отъезд остался незамеченным, а цель плавания — неизвестной. Об этом Трис сразу же и сообщил Магу-Императору и Крон-то-Риону, когда они втроем закрылись в личном шатре правителя страны, чтобы обсудить дальнейшие передвижения войск по территории Южной Империи.

— Я понимаю тебя, Трисмегист. — Ответил на это Тзот-Локи. — Но вся Этла-Тида мечтает увидеть своего спасителя. Неужели ты оставишь нас именно сейчас, во время своего триумфа, когда ты столь любим и почитаем всеми людьми? Зачем тебе плыть на Проклятый остров? Что ты надеешься там найти?

— Я хочу найти путь домой.

— На Землю? — Удивился Маг-Советник. — Ты сам говорил нам, Трисмегист, что жизнь на Земле была тебе неприятна и тягостна. Ведь ты — Маг! Среди нас твой истинный дом. Здесь твои настоящие друзья и соратники.

— Я не уверен, что знаю, где мой дом. Земля казалась мне слишком лицемерной и эгоистичной, Этла-Тида — проста и мала. Я знаю одно — на Проклятом острове лежат древние знания, которые я хочу получить. И я их добуду!

— А что потом? — Спросил Маг-Император. — Даже если ты переплывешь океан, кишащий катунами, и сможешь обуздать тварей Межпространства, что ты рассчитываешь найти? Ведь во время Катастрофы все было разрушено.

— Я надеюсь, что не все. Когда с Вашего разрешения я просматривал древние свитки в библиотеке Императорского дворца, то обнаружил записки капитана корабля, вывозившего с острова последних беженцев. В них говорится, что прорвавшиеся в наш мир твари были нематериальны, они легко проходили сквозь каменные стены домов и пожирали души людей, оставляя невредимыми тела. То есть все вещи остались целыми и невредимыми, как, например, вывезенный когда-то с Проклятого острова Лучевой Меч. — Пальцы Триса легко коснулись висевшего на поясе кожаный чехол.

— Мы все это знаем. — Крон-то-Рион внимательно следил за движением руки молодого человека. До сих пор разговор не касался Лучевого Меча и старый маг не знал, где сейчас находится проклятое оружие. Чехол на поясе молодого человека как-раз подходил по размеру под темно-синий цилиндр, но напрямую спросить о его содержимом сейчас не решился бы ни Крон-то-Рион, ни сам Маг-Император.

Трис поймал взгляд Мага-Советника и скрестил руки на груди:

— Я считаю, что под тварями Межпространства подразумевалось либо жесткое радиоактивное излучение, либо выброс враждебного ментального поля. Так что теперь, спустя семь с половиной столетий, опасности больше нет. Только гигантские катуны да гнездящийся в подсознании страх не позволили Этла-Нитам исследовать Проклятый остров. Меня же больше всего интересует так называемое «Зеркало Истины», посредством которого Маги-Императоры напрямую общались с Богами Этла-Тиды на Земле и с помощью которого Тот-Лоран когда-то открыл Врата Между Мирами и прошел на Землю, вызвав Катастрофу.

— Но, Трисмегист, — возразил Тзот-Локи, — Зеркало Истины, наверняка, в первую очередь было уничтожено Катастрофой и прорвавшимися через Врата чудовищами.

— Вот это я и намерен выяснить. По крайней мере, для меня это единственный путь, по которому я могу уйти с вашей планеты.

— Ты так торопишься покинуть нас? — Спросил Крон-то-Рион.

— Да. — Ответил Трис. — Поверьте, это будет лучше для нас всех.

— А если ты не сможешь открыть Врата на Землю? Что тогда? — Испытующе посмотрел на молодого человека Маг-Император.

— Тогда я вернусь в Этла-Тиду. — Ответил Трис. — Куда же мне еще деваться?

Когда Трис вышел из шатра Мага-Императора, первыми, кого он увидел, были Ремин и Лорана. Они стояли чуть в стороне от советников и командиров и о чем-то увлеченно беседовали. Они не заметили появления Триса и прервали разговор только тогда, когда стоящие рядом люди громко и восторженно стали приветствовать командующего армией. Трис заметил, что какое-то виноватое выражение на доли мгновения проступило на лицах юноши и девушки, сразу же сменившись искренней радостью при виде друга. Глаза остальных людей сияли таким восхищением и восторгом, словно они взирали на почитаемое божество. Но никто не решался заговорить первым с обладателем Лучевого Меча…

Следом за Трисом из шатра вышли Тзот-Локи и Крон-то-Рион.

— Командующий Трисмегист еще не вполне оправился от ранения. — Сообщил Маг-Советник. — Он на некоторое время оставит нас, чтобы совершить небольшое путешествие. Мы все с нетерпением будем ждать его возвращения, а тем временем наши полки двинуться на Лирд — столицу Южной Империи, чтобы навсегда покончить с многовековым противостоянием двух держав.

— А кто же будет в отсутствие Трисмегиста командовать армией? — Воскликнул полковник Рол-Толион.

— Я сам. — Ответил Маг-Император. — Надеюсь, что выучка солдат не исчезнет вместе с отъездом Трисмегиста, и войска Этла-Тиды будут по-прежнему сильны и непобедимы.

Ремин, который не был посвящен в планы Триса, но который, наверняка, о чем-то догадывался, спросил:

— Как скоро командующий вновь присоединится к нам? Сможем ли мы одержать победу над южанами на их территории?

— Если бы я не был уверен в нашей победе, — громко, чтобы все слышали, сказал Трис, — я не оставил бы войско. Но вы уже способны самостоятельно использовать и развивать то, чему научились в последнее время. Под командованием Мага-Императора вы одержите победу!

— Мы победим! Слава Этла-Тиде и Магу-Императору! — Отозвались Этла-Ниты.

— Я приглашаю всех на праздничный пир в честь командующего Трисмегиста. Прошу пройти в мой шатер.

Эти слова словно бы сняли напряжение с людей, до того зачарованно глядевших на одного только Триса, как на полубога, почтившего своим посещением эту маленькую планету. Офицеры и сановники Этла-Тиды чинно и степенно стали заходить внутрь шатра и занимать свои места за столами, уже накрытыми для пира. Тягостное молчание стало прерываться разговорами, шутками, веселым смехом.

Трис не торопился входить в шатер. Он видел, что принцесса Лорана пристально глядит на него, словно прося поговорить с ней наедине. Она что-то шепнула стоящему рядом Ремину, и тот присоединился к остальным командирам, идущим на пир. Проходя мимо Триса, Ремин задержался, чтобы тихо спросить:

— Что с тобой, друг? Ты стал каким-то другим. Более скованным и холодным. Ты словно чем-то обеспокоен. Куда ты собрался отправиться? Может быть, мне поехать вместе с тобой?

— Спасибо, Ремин. — Стальные глаза Триса чуть-чуть потеплели. — Но я должен какое-то время побыть один. А твое место здесь. Но мы еще поговорим об этом до моего отъезда. Иди в шатер и не волнуйся за меня.

Ремин оглянулся, увидел, что Лорана продолжает стоять на месте, словно ждет, когда уйдут все люди, вздохнул и вошел в шатер.

Наконец, на площади перед огромным шатром Мага-Императора остались только Трис, Лорана и часовые-алебардисты. Изнутри доносился шум веселого пира. Похоже, никого особенно не огорчало отсутствие главного героя торжества. Слишком уж великим и могущественным казался он теперь, чтобы в его присутствии чувствовать себя непринужденно и свободно.

Медленно, словно с трудом переставляя негнущиеся ноги, Трис подошел к Лоране. Некоторое время он пристально смотрел в ее наполненные невыразимой любовью и грустью глаза, словно стараясь их запомнить, а потом ласково спросил:

— Зачем ты приехала сюда, Лорана?

— Мы можем уйти с площади, где на нас смотрит два десятка солдат? — Вместо ответа попросила девушка.

— Конечно. — Пожал плечами Трис, не понимая, чего она хочет. — Куда ты хочешь пойти?

— Туда. — Показала Лорана на один из роскошных шатров Императорского двора. — Там я живу.

Отогнув полог тяжелой ткани, закрывающей вход, Трис пропустил Лорану вперед и вошел следом за ней. Две юные прелестные девушки, наверное, служанки принцессы, с поклонами проскользнули мимо них наружу, повинуясь короткому приказу своей госпожи. Трис не успел даже окинуть взглядом все пространство большого полутемного помещения, как Лорана бросилась ему на шею. Из глаз девушки потекли слезы, и она быстро и отрывисто зашептала прямо в ухо Триса:

— Я так страдала без тебя, любимый. Так боялась за тебя, что не могла оставаться в столице. Я догнала армию три дня назад, уже после битвы. И тут же узнала обо всем, что случилось. Я так хотела немедленно поехать в дом, где ты лежал, раненный ужасным Лучевым Мечом! Но отец и Крон-то-Рион не отпустили меня. Тем же вечером от мага, приставленного наблюдать за твоим состоянием, пришло мысленное сообщение, что ты наконец-то пришел в себя. Я всю ночь проплакала в этом шатре. Если бы у нас были Боги, которым можно было бы принести в жертву свою жизнь в обмен на твою. Я, не колеблясь, отдала ее! Но ты, любимый, не нуждаешься в моей жертве. Я не нужна тебе.

Девушка разрыдалась на плече Триса, который нежно гладил ее голову и плечи, стараясь успокоить. Он тихо сказал:

— Ты нужна мне, милая Лорана. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Не мучай себя и меня понапрасну.

— Понапрасну? — Переспросила девушка. — Значит, ты не отказался от плавания на Проклятый Остров? Ну, конечно, поэтому ты и приехал сюда сегодня! Попрощаться… Я не отпущу тебя Трис. Умоляю, во имя нашей любви, останься. Стань моим мужем, Магом-Императором. Я сделаю все для того, чтобы ты был счастлив и не помышлял о своем дурацком Пути, по которому ты хочешь уйти от меня.

— Мой Путь — не дурацкий. — Трис немного отстранил от себя плачущую девушку.

— Прости, любимый, я от горя не понимаю, что говорю. Ответь мне, Трис, чем я могу удержать тебя?

— Ничем, любимая. — Тихо ответил Трис и опустил глаза. — Никто и ничто не может удержать меня на месте. Я живу только для того, чтобы идти вперед.

— Значит, ты меня не любишь! — Горько воскликнула Лорана. — Ты не любил меня никогда, ты обманывал меня. Ты добился моей любви, моей близости, а теперь бросаешь, как ненужную куклу.

— Ты не права, любимая. — Трис крепко прижал к себе плачущую девушку. — Ты сама знаешь, что не права. Дорогая моя Лорана, я всегда буду помнить тебя, свою первую любовь. Но есть в моей жизни нечто большее…

— Что может быть больше и выше любви? Что может быть важнее наших чувств? У меня родится ребенок. Твой ребенок, Трис. Как ты можешь оставить нас?

— У тебя не будет моего ребенка. — Трис своей теплой ладонью стер слезы с щек девушки. — В ту ночь я еще обладал магическими силами и не допустил его появления.

— Не будет… — Потрясенно выдохнула принцесса. — А я надеялась… Подожди, Трис, что ты сказал только что о своей магии?

— Я лишился ее после удара Лучевым Мечом. — Спокойно сказал Трис. — Я больше не маг, Лорана.

— Не может быть! — Вскричала в ужасе Лорана. — Почему?

— Я думаю, мои магические силы уравновесили мощь Меча и при столкновении уничтожились. Или, скорее, Меч впитал их в себя, поэтому его мощь увеличилась во время сражения. Я больше ни разу не брал его в руки, и не знаю, на что он теперь способен.

— А отец знает, что ты потерял свою силу? — Спросила Лорана, взволнованно глядя в холодные металлические глаза Триса.

— Нет. Я не говорил об этом никому, а черная аура Лучевого Меча надежно защищает меня от любой магии. — Трис легонько коснулся чехла на поясе. — Никто из Этла-Нитов, кроме тебя, не знает о моей потере.

— Трис, любимый мой. — Лорана задумчиво взъерошила его волосы. — Но тогда, тем более, тебе нельзя плыть на Проклятый остров. Без магии ты беззащитен перед чудовищами Межпространства.

— Но теперь у меня есть Меч. — Возразил Трис. — И именно он тянет меня на остров. Я не могу тебе всего сказать, но если я немедленно туда не отправлюсь, то погибну наверняка.

— Как? Почему? Всем известно, что ты в одиночку отбил нападение Братьев Полнолуния на свой дом. Что еще может тебе угрожать?

— Я сам. — Твердо произнес Трис, глядя на девушку своими нечеловеческими стальными глазами. — У меня, похоже, нет врага страшнее и сильнее, чем я сам.

— Я не понимаю того, что ты говоришь.

— И не нужно. Поверь, Лорана, если бы я мог выбирать, то обязательно остался бы с тобой. Но у меня нет другого выбора. Сначала я шел по своему Пути и думал, что чем больше узнаю, тем большими силами овладеваю. Но оказалось, что это мной овладели некие силы и что это они ведут меня. И на Проклятом острове должно решиться: способен ли я вырваться из их плена и подчинить себе, или же мне суждено погибнуть, лишившись самого ценного для личности — свободы воли.

— А моему отцу ты говорил, что хочешь открыть Врата на Землю…

— На самом деле, это не главное. Главное для меня сейчас — победить самого себя и освободиться.

— Значит, ты все-таки оставляешь меня… — Грустно пробормотала Лорана. — Моя любовь не может тебе помочь.

— Она помогает мне каждое мгновение. — Возразил Трис. — Твоя любовь помогает мне оставаться человеком. Но я все равно уйду, и ты сможешь полюбить другого.

— Другого? Кого?

— Пусть твое сердце, милая моя принцесса, само подскажет. Иди на пир и веселись там. Запомни наш разговор, как буду вечно помнить его я, но не отворачивайся от остальной жизни. Тебя еще ждут и новая любовь, и новые радости, и временные огорчения. Мне почему-то кажется, что мы еще встретимся с тобой. Но встретимся уже как друзья, а не как страстные любовники. До свидания, Лорана.

Трис нежно привлек к себе девушку и их уста надолго соприкоснулись, словно каждый из людей старался навсегда запечатлеть в памяти эти мгновения. Когда же поцелуй прервался, Лорана глубоко вздохнула и уже более спокойно сказала:

— Ты даровал мне самую большую радость и причинил самую большую боль, Трис. Я не забуду твоего урока. Пойдем же на пир, мой возлюбленный. Я хочу выпить столько крепкого вина, чтобы потерять сознание. Только это сможет облегчить мои страдания.

— Я не пойду на пир. Я уезжаю немедленно. — Произнес Трис, выходя из шатра принцессы.

— Помни одно, Трис: я всегда буду любить тебя и ждать! — Выкрикнула вслед ему девушка и без сил упала на мягкие подушки, разбросанные по шатру. Ее тело сотрясали душераздирающие рыдания…

Город-порт Тетит в устье Хадор издавна был оживленным перекрестком водных торговых путей. По реке сплавлялись баржи с зерном и плодами, выращенными в Зеленой Долине, в порту их перекупали купцы из Этла-Тиды или Южной Империи и по океану перегоняли в свои страны. Относительная независимость Зеленой Долины и ее главных ворот — города Тетит — привела к тому, что тут собирались не только торговцы, но и всевозможное отребье: бежавшие по каким-либо причинам из своих стран люди, рассчитывающие найти работу на кораблях, воры и пираты, промышлявшие грабежом и морским разбоем. Таких людей, правда, среди Этла-Нитов было гораздо меньше, чем на Земле, и ущерб от их противозаконного промысла был не очень велик. Поэтому ни Этла-Тида, ни Южная Империя не предпринимали до сих пор каких-либо крупномасштабных военных действий против прибрежных пиратов, ограничиваясь лишь конвоем крупных торговых флотов. Ведь раньше Зеленая Долина служила как-бы буфером между двумя враждующими странами, и любая попытка полностью подчинить ее одной из них неминуемо привела бы к преждевременной войне.

С двух сторон устье реки окружали высокие горы, так что сухопутных дорог вдоль побережья просто не существовало. Единственный путь шел вдоль берега Хадор — вымощенная каменными плитами дорога, по которой конные гонцы быстро доставляли купцам в порту сведения о размере урожая и об отправке грузов. Особенно оживленной эта дорога становилась осенью. Даже сейчас, несмотря на войну, торговые связи не прекращались. И когда однажды вечером в Тетит въехала быстроходная двухколесная колесница, запряженная четверкой горячих коней, мало кто обратил внимания на молодого человека со странными серо-стальными глазами и на его юную симпатичную спутницу.

— Как в этом большом городе мы найдем Готилона и его корабль? — Спросила Алина, оглядев длинные причалы со множеством пришвартованных кораблей и одинаково серые в наступающих сумерках здания.

— Зайдем в первую попавшуюся таверну и спросим. — Бодро ответил Трис. Можно было подумать, что чем ближе он приближался к Проклятому острову, тем легче и веселее становилось на его сердце.

Первая попавшаяся им на пути таверна называлась «Лихой попугай». На вывеске была нарисована красно-зеленая птица с большим клювом, одна лапа которой сжимала короткий меч, а другая опиралась на человеческий череп. Трис оставил колесницу возле дверей, привязав ее к специально врытому в землю толстому столбу. Он не собирался искать ночлег, надеясь уже этой ночью оказаться на корабле Готилона.

Когда Трис и Алина вошли внутрь, их взорам предстал зал, в котором стояло около десятка больших столов. За двумя центральными столами сидела большая компания из двух дюжин здоровенных мужиков самого зверского вида, скорее всего, портовых грузчиков или даже разбойников. Перед ними на столе стояла целая батарея кувшинов с вином, многие из которых уже лежали на боку, сообщая о том, что их содержимое полностью выпито. Воздух в зале был наполнен смесью запахов дешевого крепкого вина, жареной рыбы, человеческого пота и протухших водорослей. Алина задержала дыхание и вопросительно посмотрела на Триса, мол, не лучше ли нам поискать другой источник информации. Но Трис оставил без внимания ее молчаливый призыв. Он подтолкнул девочку к наиболее чистому столу в правом от входа углу и усадил ее на потертый деревянный табурет.

— Едва ли мы найдем что-либо лучшее в такой поздний час. — Тихо сказал Трис Алине. — И вообще, мне кажется, что в этом городе нет более-менее приличных заведений.

В это время к ним подошел высокий сумрачный хозяин таверны. Тряхнув седеющими волосами, спадающими почти до пояса, он коротко бросил, глядя поверх голов новых посетителей:

— Чего закажете?

— Еды! — Также коротко ответил ему Трис.

Наконец-то хозяин соизволил посмотреть вниз и тотчас встретил ответный пронизывающе-ледяной взгляд стальных глаз молодого человека. Уже более приветливым тоном хозяин уточнил:

— Мясо, хлеб, овощи, вино?

— И яблочный сок для нее. — Кивнул Трис на Алину, с любопытством осматривающую помещение и людей.

— Серебряная монета. — Оценил заказ хозяин.

Трис молча положил на стол полновесную монету Этла-Тиды. Спустя мгновение она исчезла в большой заскорузлой ладони хозяина.

— Сейчас. — Пообещал он, отходя от стола. — Ждите.

— Тут что, все люди такие немногословные? — Шепнула Алина. — Те разбойники, что сидят в середине, лишь изредка перебрасываются какими-то непонятными словами.

— Может быть, они вовсе и не разбойники, а честные мореходы. — Вступился за людей Трис. — Они устали после тяжелого трудового дня и поэтому предпочитают молчать.

— Ну-ну. — Передернула плечиками девочка. — Посмотрим, что ты скажешь, когда они с ножами кинутся на нас.

— Тогда буду говорить не я, а мой меч. — Трис поправил перевязь с мечом-катаной, висевшим за спиной и бережно погладил кончиками пальцев кожаный чехол на поясе, так что непонятно было, какой из мечей имеет он в виду.

— Еда! — Объявил вновь появившийся хмурый хозяин, ставя на стол тарелки и кружки. — Пойдет?

Трис скептически осмотрел блюда и ответил:

— Пойдет. Надеюсь, что не вернется.

Алина хмыкнула, но принялась уписывать подданные блюда за обе щеки. Трис гнал колесницу всю ночь напролет, и сейчас ей ужасно хотелось есть и спать.

— Скажи-ка, любезный, — обратился Трис к все еще стоящему рядом хозяину, — не знаешь ли ты старого капитана Готилона? Он должен был на днях прийти в порт на новом корабле.

Наверное, если бы Трис внезапно окатил флегматичного хозяина ушатом ледяной воды, тот не так высоко подскочил бы на месте. Обыденный, казалось, вопрос мгновенно привел того в состояние крайнего возбуждения.

— Эй, люди, послушайте, что спросил этот парень! — Закричал он, обращаясь к сидящей в центре зала компании. — Он хочет знать, не заходил ли на днях в порт Готилон! Как вам это понравится?

— Трис, — шепнула Алина, — мне кажется, что это никому не понравилось…

Действительно, две дюжины свирепых лиц повернулось в их сторону и принялось буравить не предвещающими ничего хорошего взглядами.

— Зачем тебе это нужно, парень? — Громко, чтобы все слышали, спросил хозяин у Триса.

— Сперва Вы ответьте на мой вопрос. — Твердо ответил тот. — По Вашей реакции я понял, что Вы знаете Готилона. Не все ли Вам равно, зачем мы его ищем?

— Нет, нам не все равно. Мы все его старые друзья и теперь, когда Готилон совершенно спятил на старости лет, пытаемся спасти его от непоправимой ошибки. Он, видите-ли, намерен плыть к Проклятому острову! А нам теперь приходится ломать голову, как задержать его и отобрать корабль.

— И, главное, — вступил в разговор один из сидящих за столами, — галера у него уж больно хороша! Жаль терять такую красавицу.

— Ага! — Поддержал его другой. — Зачем старому сумасшедшему понапрасну губить себя и корабль? В его возрасте надо сидеть дома, а не мотаться по океану.

— Не позволю своему старому другу умереть зазря! — Стукнул кулаком по столу третий.

— Но ведь Готилон — опытный смелый моряк. — Возразил Трис. — Почему он не может сам принимать решения? Почему вы хотите помешать ему?

— По-моему, — шепнула ему Алина, — им не так нужен капитан, как его корабль. Спроси лучше, где находится Готилон и мы уйдем отсюда.

— Готилон сошел с ума! — Тем временем уверенно провозгласил мужчина средних лет, который был одет в более-менее чистую и дорогую одежду. Его холодные серые глаза сверкнули гневом, а большой рот оскалился в злобной усмешке, обнажив крупные желтые зубы. Остальные люди сразу притихли, так что Трис и Алина наконец-то поняли, кто тут считает себя главным. Вожак приподнялся из-за стола, оперевшись на громадные кулаки, каждый размером с голову Алины, и уставился прямо на Триса.

— Я говорю, что Готилон свихнулся и стал опасен для людей! — Продолжил он. — Его надо поймать, связать и посадить под замок. А галеру отобрать! Верно я говорю?

— Правильно!

— Точно!

— Хорошо сказал Литорп! — Поддакнули ему остальные.

Удовлетворенный согласием своей команды, вожак стал менее яростно глядеть на молодого человека и девочку.

— И все-таки, — спокойно сказал Трис, — где мы можем найти Готилона и его галеру?

— В порту, парень. — Как-то уж слишком дружелюбно ответил Литорп. — Готилон неделю назад зашел в порт и поставил свою галеру «Синий альбатрос» у левого причала. Сам он со своей небольшой командой сошел на берег и устроил такую попойку и гульбу для всего города, что многие до сих пор ходят пошатываясь. Сам-то старик молчал, даже накачавшись вином по верхушку мачты. Никто так и не добился от него правды, где он взял деньги на новый корабль и на команду, куда намерен идти и, главное, почему на носовой и кормовой надстройках стоят эти новые мощные метательные машины, которыми, как говорят, вооружена теперь армия Этла-Тиды.

— Сначала все решили, что он хочет заняться каперством на стороне Этла-Тиды. — Влез в разговор хозяин таверны.

— Заткнись, Долтот! — Злобно проревел вожак. — Я сам расскажу! Да, парень, мы сперва думали, что Готилон намерен вести разбой против кораблей южан с разрешения Мага-Императора. Многие наши приятели сейчас, во время войны, занялись этим промыслом. Но потом кое-кто из команды, находясь под сильным хмелем, проговорился, что Готилон собрался плыть на Проклятый остров. Тут-то мы сразу и протрезвели! Я сам долго уговаривал этого старого дурака выбросить из головы подобный бред, но он не поддавался. Тогда я подговорил нескольких ребят повязать сумасшедшего старика и отобрать его прекрасный корабль, но Готилон каким-то образом узнал о наших планах и засел на своем корабле, никого не пуская даже на переходные мостки.

— И команда у него крутая! — Встрял сидящий рядом с Литорпом тощий доходяга с давно немытыми длинными волосами. — Говорят, все из рыбацкого квартала Этла-Тиды, бывалые мореходы. Он лично договаривался с каждым из них и теперь они за него стоят горой. Мы никого не смогли склонить на свою сторону.

— И вот сидим мы тут и кумекаем, почему старик до сих пор не отплыл и как нам выманить его на сушу? — Сказал Литорп и оценивающе посмотрел на Триса и Алину. — Тут появляетесь вы и спрашиваете, где найти Готилона. Теперь понятно, парень, почему твой вопрос вызвал такой шторм в этой каюте?

— Я все понял. — Вежливо произнес Трис. — Большое спасибо вам за информацию. Нам пора, Алина, поедем на левый причал. До свидания, господа!

— До свидания? Как бы не так! — Вскричал вожак, и по его команде трое вскочивших из-за стола людей перекрыли выход. — Вам, детки, придется сперва объяснить, зачем вам так срочно понадобился Готилон.

— Потому что, мы плывем вместе с ним. — Пожал плечами Трис, вставая из-за стола. — Плывем на Проклятый остров.

Он и Алина направились к входной двери, но вынуждены были остановиться, окруженные командой Литорпа.

— Никуда вы не плывете! — Возразил вожак. — Мы сейчас вас свяжем и предложим Готилону отдать корабль в обмен на ваши жизни. Уж я не знаю, кем вы ему приходитесь, но, раз он из-за вас до сих пор не отплыл, значит, вы имеете для него ценность.

— Мы имеем ценность гораздо большую, чем вы можете себе представить. — Усмехнулся Трис и своими стальными глазами оглядел окружавших его морских разбойников. — Меня зовут Трисмегист. Я — командующий армией Этла-Тиды.

Подкрадывающиеся со всех сторон люди мгновенно остановились. Названное имя произвело на них огромное впечатление. Легенды о молодом маге и воине по дороге из Этла-Тиды в Тетит обрастали новыми подробностями и преувеличениями, которые придумывал каждый новый рассказчик, стремясь поразить воображение слушателей.

— Не верьте ему! — Скомандовал Литорп своим струхнувшим головорезам. — Трисмегист сейчас далеко на востоке, вместе с армией Этла-Тиды. Хватайте молокососа и девчонку!

Трис выдернул из-за спины меч-катану и очертил в воздухе круг.

— Кто первый желает убедиться, что я тот, кем назвался? — Холодно поинтересовался он.

— Парень всего один, а нас — более двадцати! — Проорал вожак. — Даже если он и есть Трисмегист, южане отвалят за его поимку денег столько, что каждый из вас сможет купить флот кораблей.

Последний довод оказался решающим, и головорезы ринулись в атаку, вытаскивая из ножен длинные широкие ножи, раскручивая над головами веревки, отламывая ножки табуретов.

— Держи, Алина. — Сунул Трис в руки девочки рукоять своего меча. — И отойди от меня подальше.

Ничего не понимающая Алина посмотрела на своего друга и ее изумрудные глаза распахнулись от изумления. Трис быстро преображался. Из-под растягивающихся губ показались острые клыки, пальцы вытянулись, и стало видно, что заканчиваются они острыми лезвиями когтей. Серо-синий костюм Триса натянулся, как-будто едва вмещая в себя бугрящееся мускулами тело. И только глаза молодого человека по-прежнему осмысленно, ласково и немного насмешливо смотрели на девочку…

Но нападавшие-то не видели глаз Триса!

— Чудовище из Межпространства! — Взвыл хозяин таверны, и этот крик вселил панический ужас в сердца головорезов.

— Спасайся, кто может! — Раздался другой вопль, подталкивая к действию оцепеневших от страха пиратов.

Дикие возгласы взорвали мирную ночную тишину, разлитую над Тетитом. Команда Литорпа вываливалась на улицу из дверей таверны, давя и пиная друг друга. Проход был слишком узок для двух дюжин широкоплечих мужчин, и те, кто раньше обходили Триса сзади, а теперь оказались отрезаны от двери, ломились в окна здания. Сам Литорп застрял в оконном проеме и повис, визжа от ужаса. Алина подскочила к нему и ткнула мечом чуть пониже спины. Деревянная рама треснула, и вожак с грохотом рухнул наружу.

— Твари Межпространства напали на город! — Послышался его безумный крик, подхваченный остальными людьми. — Спасайтесь! Спасайтесь!

— Ну, что, Алина. — послышался голос позади девочки. — Теперь поняла, каким я могу быть?

Она обернулась, и увидела, что Трис вновь вернулся к своему человеческому облику. Алина подошла к нему и, обняв, сказала:

— Ты сам учил меня, что содержание важнее формы. Я смотрела в твои глаза, Трис, и не боялась тебя. Ты — нечто большее, чем человек. Люди меняют одежды, ты можешь менять тело. Что от этого меняется?

— И ты все еще хочешь и дальше сопровождать меня? — С едва уловимой надеждой спросил Трис.

— Конечно! — Уверенно ответила девочка. — Я хочу стать такой же, как ты. Может быть, тогда ты поймешь, как я тебя…

«…Люблю» — хотела она окончить фразу, но не решилась.

Но Трис все понял и осторожно обнял свою юную подругу.

— Нам пора ехать. — Прошептал он ей на ухо, щекоча его теплым дыханием. — Скоро сюда соберется весь город…

Действительно, когда Трис направил колесницу к причалам, по улицам Тетита уже метались толпы полусонных людей, выскочивших в ночь едва одетыми, с факелами в руках. Никто не понимал, что происходит, и от этого люди паниковали все больше и больше.

— Пожар! Наводнение! — Выкрикивали некоторые несознательные горожане, которые еще не были в курсе последних событий.

— Чудовища! — Объясняли им те, кто выскочил на улицу раньше других и первым узнал все новости. — На город напали чудовища из Межпространства! Спасайтесь!

Внезапно Трис остановил колесницу и расхохотался.

— Что с тобой? — С удивлением спросила Алина, беря его за руку и стараясь заглянуть в глаза. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Конечно, милая! — Весело крикнул Трис, обнимая девочку. — Мне только что пришло в голову, что до сих пор все, кто видел мое превращение, погибали… За исключением, правда, вовремя сбежавшего Старшего Брата Полнолуния… А сейчас я смог обрести над собой контроль, никого перед этим не убив. Это очень здорово, Алина! Я вспомнил лица этих бедных пиратов, когда они в ужасе заорали: «Спасайся, кто может! На нас напали чудовища Межпространства!» А ты еще пощекотала мечом толстый зад Литорпа, и этот грозный главарь шайки пиратов плюхнулся на землю, словно мешок с тряпьем.

Трис так похоже изобразил панику мореходов, что Алина сначала фыркнула, а потом ее похожий на звон хрустального колокольчика смех присоединился к неудержимому хохоту Триса. Едва только кто-нибудь из них прекращал веселье, другой тут-же спрашивал: «Ты помнишь?» или «Ты видела?», и смех вновь заставлял обоих сгибаться пополам и утирать слезы с глаз. Колесница несла Триса и Алину сквозь бушующее море охваченных безумным ужасом людей, и багровые отблески факелов превращали их смеющиеся лица в маски демонов…

Когда колесница подъезжала к причалам, Алина указала рукой на большую группу всадников, двигающуюся навстречу:

— Смотри, Трис, мне кажется, что это кавалеристы Ремина. Я не могу разглядеть в темноте лица и вооружение, но их там не меньше дюжины.

— Похоже, что ты права, моя ясноглазая. Неужели, Маг-Император все-таки решил задержать нас?

Тут всадники приблизились, и в свете факелов стало видно, что навстречу им едет Ремин в сопровождении десятка тяжелых кавалеристов.

— Я рад, Ремин, что ты проделал такой долгий путь, чтобы пожелать нам счастливого плавания. — На всякий случай взял инициативу в свои руки Трис. — А то я еду к своему кораблю и ломаю голову: куда деть эту прекрасную колесницу и замечательных коней? Не бросать же их на причале. Но теперь ты сможешь вернуть их Магу-Императору и передать ему мою благодарность.

— Я не смогу их вернуть. — Улыбнулся Ремин, как обычно, открыто и радушно.

— Почему? — Заинтересовался Трис. — Все ли в порядке в лагере после моего отъезда?

— Все хорошо! Точнее, настолько хорошо, насколько может быть без тебя. Сразу же возникло множество самых разных вопросов, проблем, споров. Но Маг-Советник все быстро устроил. Представляешь, Трис, он хотел вначале, чтобы я возглавил армию.

— Очень мудрое решение. — Одобрил Трис. — Я бы поступил точно так же на его месте.

— Спасибо за доверие, но я отказался.

— Зря, Ремин. Но почему?

— Потому что я плыву с вами!

— Вот здорово! — Воскликнула Алина. — Втроем веселее.

— Ага, просто обалдеть от радости! — Нахмурившись, сказал Трис и внимательно посмотрел на друга. — Зачем тебе это нужно, Ремин? Это слишком опасно. Я не могу тебе позволить рисковать жизнью.

— Но Алине-то ты разрешил себя сопровождать.

— Алина — совсем другое дело. Ты это прекрасно знаешь. Нет никого и ничего, что удерживало бы ее в этом мире. А у тебя есть. Не рискуй напрасно!

— Если бы ты был прав Трис, я не поехал бы за тобой. — Ответил резко посерьезневший Ремин. — Лорана мне все рассказала о твоем Пути. Я знаю, ты плывешь на Проклятый остров, чтобы открыть Врата Между Мирами и уйти. Я провожу тебя и помашу рукой на прощание.

— Ты убедишься, что со мной все хорошо, и расскажешь об этом Лоране? — Стальные глаза Триса приковали к себе взгляд Ремина.

— Ты прав. — Честно ответил тот. — Я не хочу ничего скрывать от тебя. Да это, наверное, и невозможно, и незачем.

— Тогда я согласен. Пойдем с нами, Ремин. Но я сделаю все, чтобы ты вернулся назад. Ради нее… — Трис поймал недоумевающий взгляд Алины и сменил тему. — Но как Маг-Император и Кронто-Рион отпустили тебя именно в то время, когда командующий тяжелой кавалерией нужен в лагере? И как ты нас нашел?

— Я уговорил правителей, и они согласились. — Хитро улыбнулся Ремин. — Я с десятком всадников выехал из лагеря через день после тебя. Мы гнали коней и днем, и ночью, останавливаясь только для краткого отдыха, и пару часов назад выехали на побережье. Мы проехали мимо жилых кварталов Тетита и направились прямо к причалам. Там я узнал, что за последние три дня ни один корабль не отплывал на запад. Вдруг мы слышим шум в городе, видим свет факелов, возвращаемся в город и узнаем, что на него напали тысячи чудовищ. Правда, ни одного из них, кажется, никто не видел. Но зато я нашел вас, друзья! Вы выглядите довольно веселыми и жизнерадостными в отличие от мечущихся в ужасе жителей. Может быть, вы объясните, в чем причина их внезапного страха?

— Массовый психоз и коллективные галлюцинации вызваны, возможно, тем, что вместе с последним морским уловом в пищу людей попали некоторые виды рыб, вызывающих неадекватную реакцию на окружающий мир. — С умным видом произнес Трис, хотя в его стальных глазах мелькнули насмешливые искорки.

— Но скорее всего, это просто последствия злоупотребления крепкими спиртными напитками. — В тон своему другу и учителю продолжила Алина. — В этом городе пьянство приняло слишком массовый характер, так что уже можно говорить о возможной эпидемии.

— Ну, друзья, — переводил глаза с Триса на Алину Ремин, — ваш диагноз столь суров, что мне кажется, пора садиться на корабль и поскорее уплывать отсюда, пока и мы не заразились. Правда, если эта паника — не ваших рук дело.

— Конечно, — притворно грустно сказал Трис, виновато опустив взор, — можно предположить, что наше краткое пребывание в этом городе послужило неким катализатором…

— Но, разумеется, — возразила ему Алина, — никто не решится подвергнуть сомнению тот факт, что местные жители сами виноваты в постигшем их несчастье.

— Я вас слишком хорошо знаю, друзья, чтобы сомневаться в вашей непричастности! — Ремин некоторое время пытался сдерживаться, но умильно-невинные лица молодого человека и девочки развеселили бы даже покойника. И спустя мгновения над причалами Тетита грянул смех Ремина и его кавалеристов, к которому немедленно присоединились Трис и Алина.

Глава 13. Плавание.

Трис стоял на носовой надстройке галеры «Синий альбатрос» рядом с зачехленным большим арбалетом и смотрел вперед, на красный диск тонущего в океане солнца. Близился к концу первый день плавания. «Синий альбатрос» оказался очень хорошим надежным судном и сейчас уверенно рассекал волны своим острым тараном. Рулевое весло твердо держал старый мореход Гитрас, нанятый Готилоном в Этла-Тиде. Он правил точно на закат.

Вообще, Трис был очень доволен капитаном. Тот полностью оправдал возложенное на него доверие, прекрасно подготовив к непродолжительному, но очень опасному плаванию и быстроходную двадцати-весельную галеру, и небольшую, но опытную и надежную команду. Люди уже показали себя в деле, защитив корабль от захвата пиратами в Тетите, и теперь Трис был уверен, что они не подведут его ни в возможной схватке с катуном, ни на Проклятом острове.

Но пока плавание проходило спокойно. Попутный ветер позволил поднять большой прямоугольный парус и не грести веслами. Корабль слегка покачивался на небольших волнах, его корпус тихо и мелодично поскрипывал. Трис разглядывал скалистые острова, между которыми пролегал их путь, и размышлял. Он был одет в свою земную серо-синюю одежду и в наступающих сумерках очертания его фигуры размывались на фоне темнеющего неба.

— О чем вы задумались, господин Трисмегист? — Спросил его незаметно подошедший сзади Готилон, заставив Триса вздрогнуть.

— Я думаю о том, что ждет нас послезавтра, когда мы выйдем в открытый океан.

— Нас ждут катуны, господин. Много катунов. Но я и мои моряки их больше не боимся. По дороге из Этла-Тиды в Тетит мы опробовали Ваши арбалеты. Жуткая сила! Стальные наконечники копий раскалывали камни размером с человеческую голову на островках, мимо которых мы проплывали. А поворотная платформа и удобные рукояти позволяли быстро и точно наводить оружие. Именно тогда я понял, почему Вы так уверены в победе над южанами. И когда в Тетит пришли вести о великой битве и о быстрой победе Этла-Тиды, мы не удивились. — Старый капитан замялся, не решаясь задать давно мучивший его вопрос. — Скажите, господин, правду ли говорят, что Лучевой Меч не причинил Вам вреда, и что теперь Вы — его хранитель?

— Правда. — Ответил Трис, все еще думая о чем-то своем, и погладил кожаный чехол, висящий на поясе. — Он тут, со мной.

— Вы хотите использовать его против катунов?

— Не думаю. Я вообще не хочу его брать в руки. Надеюсь, что до этого дело не дойдет. Это слишком опасная вещь, Готилон. И для ее хранителя она гораздо опаснее, чем для врагов.

— Вам лучше знать, ведь Вы — маг.

— Да-да. — Рассеянно произнес Трис и с горькой иронией добавил. — Величайший маг в Этла-Тиде…

— О чем вы тут беседуете, друзья? — Поднялся к ним с нижней гребной палубы Ремин.

— Обо всем понемногу. — Усмехнулся Трис. — Как там Алина?

— Спит. — Ремин произнес это слово так, словно говорил о любимой младшей сестренке. — За последние дни она очень устала. Если бы ты видел ее, Трис, когда мы пересекали плато Семи Ветров. Твое бездыханное тело везли на повозке, и она все время сидела рядом, не смыкая глаз ни днем, не ночью. Я предлагал ей пойти отдохнуть, но она только отрицательно мотала головой, так что пряди распущенных черных волос хлестали по лицу.

— Да, — задумчиво проговорил Трис, — хоть волосы у меня получились хорошо.

— Ты говоришь так, словно остальное у тебя получалось плохо.

— Теперь я думаю, что некоторые вещи следовало сделать по-другому. Но я ни о чем не жалею. Глупо жалеть о том, что уже сделано. Меня беспокоит только то, что я должен был бы сделать и не сделал.

Готилон растерянно переводил глаза с Триса на Ремина, многого не понимая в их разговоре и, наконец, спросил:

— Скажите, господин Трисмегист, Вы, наверное, вместе с сестрой много плавали по океану?

— Почему Вы так решили? — Удивленно посмотрел на него Трис.

— Вы очень уверенно ходите по кораблю. Словно под вашими ногами не раскачивающаяся палуба, а Храмовая площадь Этла-Тиды. Вот Вы, господин Ремин, заметно тратите силы на то, чтобы сохранить равновесие, а Трисмегист и Алина, похоже, вообще не замечают, что галера качается вправо и влево, вверх и вниз.

— Это потому, уважаемый капитан, что мы занимаемся рукопашным боем. Отсюда и чувство равновесия, и координация движений, и легкая уверенная походка. — Объяснил Трис.

— Это так. — Добавил Ремин. — Если бы Алина не отсыпалась в своей каюте, Вы бы увидели потрясающее зрелище их тренировок. Я наблюдал за ними только один раз, но запомнил это надолго. Жаль, что у меня не было времени взять несколько уроков боя без оружия. — Он вопросительно посмотрел на Триса. — Боюсь, что теперь уже поздно начинать.

Трис ничего на это не ответил, а Готилон поинтересовался:

— Зачем обучать маленькую девочку мужским единоборствам? Место женщины — на кухне и в постели.

— Боюсь, что у нас разные взгляды на некоторые вопросы воспитания. — Пожал плечами Трис. — Что касается Алины, я учу ее потому, что мне кажется, это ей может когда-нибудь пригодиться… Там будет видно.

— Ну-ну. Дело ваше. — Буркнул Готилон. — Ладно, господа, я оставлю вас одних и пойду-ка тоже посплю. Завтра рано утром нам предстоит пройти между островами Тысячи Мелких Зубов, и я должен сам в это время стоять у рулевого весла.

Кряхтя, Готилон спустился вниз и скрылся в своей каюте. Трис и Ремин молча стояли на носовой надстройке судна. Солнце почти полностью скрылось за горизонт. Темнело. Мимо них прошел один из матросов и зажег сигнальный светильник на носу. Другой такой же уже горел на корме. И вновь на палубе остались только два молодых человека и рулевой.

— Скажи мне, Ремин, — первым нарушил молчание Трис, — в Тетите ты сказал, что Лорана поведала тебе о моем Пути. Что она сообщила?

— Она рассказала о том, что ты — пришелец из другого мира и плывешь на Проклятый остров, чтобы открыть Врата Между Мирами и уйти…

— И все?

— Ну-у-у… — Замялся Ремин. — Если коротко — то все.

— Хорошо. И что ты об этом думаешь?

— Не знаю. — Честно ответил Ремин. — Мои мысли противоречивы. Мне очень жаль, что ты покидаешь нас…

— Вас? — Переспросил Трис и посмотрел прямо в глаза Ремина, заставив того опустить взгляд. — Так я и думал. Ты считаешь себя виноватым, потому что любишь принцессу Лорану… И из-за этого в глубине души ты рад моему отъезду.

— Да. — Твердо ответил Ремин и поднял голову. — Да, я ее люблю. И чувствую свою вину перед тобой и перед Этла-Тидой. Я не должен…

— Не должен? — Перебил его Трис. — Ерунда! Ты должен следовать только велению своего сердца и разума и не оглядываться на запреты и догмы. Дерзай, друг, и удача сама придет к тебе. Я, Маг Трисмегист, предрекаю, что ты будешь новым Магом-Императором Этла-Тиды!

Ремин настороженно посмотрел на своего друга, стоящего рядом и ему показалось, что вокруг его головы заметно слабое сияние. Он хрипло выдохнул:

— Но Лорана сказала мне, что ты потерял свои магические силы, Трис. Зачем ты подаешь мне мнимую надежду?

— Лорана многое сообщила тебе. — Криво усмехнулся Трис. — А она сказала, что Лучевой Меч дал мне взамен?

— Нет.

— И не могла сказать. Я сам не знаю, что со мной происходит. Знаю только, что что-то меняется во мне и вокруг меня. Этому нет названия… Это сильнее меня, сильнее всего, с чем я до сих пор сталкивался… Это растет и ширится…

Ремин встревожено смотрел на Триса, бормочущего себе под нос непонятные фразы. Наконец, он решился прервать друга:

— Ты хорошо себя чувствуешь, Трис? Может быть, тебе тоже нужно выспаться?

— Да, ты прав. — Трис словно очнулся и спокойно посмотрел на друга. — Скажи мне правду, Ремин, зачем ты поплыл со мной? Это Лорана просила тебя сопровождать меня?

— Нет. — Потупил взор Ремин. — Не совсем так. Я видел, как она переживает из-за твоего отъезда. Она очень беспокоилась, думая, что ты идешь на верную смерть. Мы много говорили с ней после твоего отъезда…

— И ты решил, что теперь, когда я лишился магических сил, ты можешь мне чем-то помочь. Ты знаешь, что вернувшись с Проклятого острова обратно в Этла-Тиду, ты станешь великим героем?

— Я не думал об этом. — Сказал Ремин, и Трис понял, что его друг не притворяется.

— Думал, думал. — Тем не менее произнес Трис. — Ты отказался от командования армией, потому что на самом деле тебе пришлось бы всегда и во всем слушаться Крон-то-Риона. А здесь ты сам, своими силами, добудешь славу, признание и любовь Лораны.

— Теперь мне кажется, что это ты помогаешь мне… А сам я мало чем могу тебя поддержать.

— Я уже обещал сделать все, чтобы ты вернулся, и могу еще раз подтвердить это.

— Спасибо, Трис. — Ремин незаметно смахнул капельки влаги с ресниц. — Ты слишком благороден. Ты вручаешь мне Лорану, жертвуя своей любовью к ней.

— И это она тебе сказала? — Трис едва не расхохотался, но внезапно осекся, глядя на Ремина, недоумевающего по поводу несвоевременного веселья. — Если ваши беседы настолько откровенны, то прими мои поздравления. Надеюсь, что ты будешь достойным правителем единой Этла-Тиды.

— Я сделаю все, что будет в моих силах. — Прижал правую руку к сердцу Ремин, словно произнося слова клятвы.

— Вот и хорошо. — Трис начал спускаться вниз по трапу. — Пора и мне ложиться спать.

— Покойной ночи, Трис. — Крикнул вдогонку Ремин.

Темнота полностью накрыла океанский простор, но огромные звезды с безоблачного неба рассеивали мрак, отражаясь в воде. «Синий альбатрос» медленно двигался вперед, еле-еле покачиваясь с боку на бок. Ремин еще некоторое время стоял на носу судна, глядя вперед, и на его щеках были видны капельки влаги, похожие на брызги морской воды. Наконец, глубоко вздохнув, он тоже отправился в свою каюту. Вскоре на всем корабле не спал только один человек — молчаливый рулевой Гитрас, стоящий на корме и правящий точно на запад.

Утро следующего дня выдалось таким же ясным и безоблачным, как и несколько предыдущих дней. Ветер продолжал дуть с востока, наполняя парус галеры и с каждой минутой приближая путешественников к Проклятому острову. Никто из людей старался не думать о чудовищах и о зловещей славе некогда прекрасной древней столицы, превратившейся после Катастрофы в источник ужаса.

Пока что корабль плыл по хорошо знакомым мореходам водам, огибая многочисленные скалистые острова. Изредка путешественники видели другие корабли и лодки. Это рыбаки продолжали свое нелегкое дело, несмотря на то, что на материке шла жестокая война между севером и югом.

Солнце своими яркими лучами пронизывало спокойную океанскую воду, и когда судно проплывало вблизи островов, сквозь нее можно было разглядеть густо заросшее водорослями дно и стайки рыбешек, быстро удирающих, когда их накрывала тень плывущего корабля. Острова местами были покрыты низкими ветвистыми деревьями и кустами, в которых гнездились морские птицы. Над мачтой постоянно кружилось шесть-семь чаек, ожидая, что кок вот-вот выбросит за борт лакомые остатки человеческой пищи.

— Удивительно. — Сказала Алина Трису, когда они после завтрака поднялись на верхнюю палубу. — Мне кажется, что в природе царят мир и спокойствие. Как будто войну, кровь, смерть я видела в ночном кошмаре, а не наяву.

— Да. — Согласился Трис. — Если бы человек научился жить в гармонии с природой, если бы он не старался переделать ее согласно своим представлениям о порядке, скольких бед и несчастий можно было бы избежать. Если мне удастся открыть проход через Врата на Землю, ты увидишь, как мало осталось красоты на моей родной планете.

— Тогда зачем мы плывем на Проклятый остров? — Удивленно посмотрела на Триса девочка. — Раз тебе не нравиться Земля, почему ты хочешь вернуться на нее?

— Я не говорил, что хочу вернуться. Меня интересует сам механизм перехода из одного мира в другой. Раньше, на Земле, я создал приборы, позволившие мне попасть только в одно конкретное место — в Этла-Тиду. К сожалению, они погибли вместе с моей космической яхтой. Если же мне откроется Зеркало Истины, то я смогу узнать очень многое, может быть даже все, о структуре Вселенной. Я построю новый космический корабль и новые приборы, открывающие путь в любое Измерение. Вот тогда мы с тобой и отправимся в настоящее путешествие! Я думаю, что мы не одиноки во Вселенной. Мы встретим других разумных существ, мы побываем на тысяче обитаемых планет, мы раскроем все тайны космоса.

— То, что ты говоришь, Трис, так прекрасно! — Взволнованно произнесла Алина. — Мне кажется теперь, что вся моя предыдущая жизнь прошла словно бы в яйце, скорлупу которого ты разломал. Но все-таки, почему ты ведешь с собой именно меня, а не более достойную спутницу или спутника?

— Более достойного? Кто может быть лучше тебя? — Воскликнул Трис. Он расстегнул левый нагрудный карман своей куртки и достал оттуда аккуратно сложенный лоскут золотистой ткани, на которой разноцветными нитками были вышиты волны, деревья, башни и маленькое красное сердце. — Смотри, Алина. Этот узор, вышитый твоими руками, я всегда ношу с собой. Он помогает мне оставаться тем, чем я есть, и не срываться в пропасть злобных эмоций. Ты — моя единственная ученица и учительница. Пройдет совсем немного времени, и ты вырастешь, станешь самой прекрасной девушкой на свете. Смогу ли я тогда рассчитывать на включение своей кандидатуры в длинный список предполагаемых женихов?

Девочка посмотрела в искрящиеся весельем и вниманием глаза Триса и, приняв его игру, ответила:

— Конечно, сможешь. Только список этот будет очень коротким, состоящим из одного имени — твоего.

Матросы на палубе были заняты своими повседневными делами, Готилон о чем-то разговаривал с Ремином, глядя на проплывающий вдоль борта берег острова, и никто не видел, как Трис с Алиной на несколько кратких мгновений слили уста в поцелуе, скрепляя заключенный договор.

— А что мы сделаем в первую очередь, когда попадем на твою Землю? — Спросила девочка, игриво глядя на Триса.

— Если ты не будешь возражать, я сразу же верну твоим волосам первоначальный солнечно-золотой цвет. — Мечтательно сказал Трис. — Ты сама увидишь, что именно такой тон на Земле пользуется наибольшей популярностью.

А вот теперь все находившиеся на палубе люди одновременно посмотрели на носовую надстройку, где послышался хрустальный заразительный смех Алины…

К Первым островам галера подошла вечером следующего дня. Готилон не хотел рисковать, отправляясь ночью в полный неизвестных опасностей открытый океан. Трис не стал настаивать на немедленном продолжении плавания, и «Синий альбатрос» бросил якорь возле скалистого берега одного из крохотных островков. Несколько матросов, взяв факелы, сошли на берег, надеясь подстрелить из ручных арбалетов каких-нибудь птиц на ужин или отыскать гнезда, где можно было бы найти птенцов, еще не умеющих летать. Казалось, что люди совершенно не беспокоятся по поводу завтрашнего испытания.

От Первых островов галера отчалила с первыми лучами восходящего солнца. Трис рассчитывал, что можно достичь Проклятого острова к вечеру, если к постоянному, но не слишком сильному восточному ветру добавить силу гребцов. Поэтому из трюма были извлечены весла, и все матросы разместились на гребных скамьях.

Двадцать человек одновременно вспенили океанскую гладь мощными гребками. Вновь вставший у рулевого весла Гитрас затянул старинную песню, помогающую поддерживать единый ритм движения гребцов:

Все мы, да, дружно, да,

вместе, да, сильно, да,

напираем.

Весла, да, воду, да,

вместе, да, сильно, да,

загребают.

Мышцы, да, наши, да,

вместе, да, сильно, да,

не устанут.

Ветер, да, брызги, да,

наши, да, лица, да,

освежают.

Когда Гитрас выкрикивал «да», матросы делали гребок, и галера все более и более ускоряла ход.

На носу судна возле большого арбалета стояли Готилон, Трис и Ремин, напряженно вглядываясь вперед. Парусиновый чехол с оружия был снят, и прочная тетива из конских волос натянута на металлический лук размером с расставленные в ширину руки взрослого мужчины. В специальных стойках вдоль фальшборта стояли наготове короткие толстые копья с острыми стальными наконечниками.

— К встрече с катунами мы неплохо подготовились. — Заметил Ремин. — Мне даже хочется встретить хотя бы одного из них, чтобы подстрелить на ужин.

— Не зовите неприятности раньше времени, молодой господин. Они и так нас найдут. — Буркнул старый капитан, не переставая осматривать водную гладь. — Вы не представляете себе, что такое взрослый катун, и как нам сложно будет его победить даже при помощи мощных арбалетов.

— Вы тоже, уважаемый Готилон, не пугайтесь и не дрожите раньше времени. — Обиделся Ремин. — Трис и я разбили непобедимую армию Южной Империи. Что нам теперь какие-то безмозглые водяные шарики?

— Эх, молодость, молодость. — Сокрушенно покачал головой капитан. — Счастливое время, когда еще ничего не знаешь об окружающем мире, но считаешь себя всемогущим.

— Не ссорьтесь, друзья. — Успокаивающе положил руки на плечи Готилона и Ремина Трис. — Нам всем вместе предстоит встретить множество опасностей, так давайте не будем усложнять себе жизнь внутренними разногласиями.

— Да мы и не думаем ссориться. — Быстро остыл Ремин и потянул Триса за рукав в сторону от Готилона, чтобы тихо продолжить разговор. — Вообще, меня не так беспокоят катуны, как то, что нас может ждать на Проклятом острове. Ты уверен, Трис, что чудовища Межпространства давно успокоились? Ведь до сих пор никто из тех, кто отправлялся на остров, обратно не вернулся. Что мы можем противопоставить этим тварям, если ты утратил магический талант?

— Там будет видно. — Трис махнул рукой на запад. — В самом крайнем случае я достану Лучевой Меч.

— Ты знаешь, как им управлять?

— Пока нет. Но я чувствую, что в нужный момент он сам все мне расскажет.

Ремин с сомнением посмотрел на друга. Или Трис окончательно сошел с ума после того, как лишился магии, или он теперь так шутит, сохраняя важный и торжественный вид, или же говорит правду, зная что-то, что неизвестно прочим людям. В любом случае, оставалось доверять его словам и полагаться на то, что «там будет видно».

Первые острова уже превратились в темные пятнышки, едва различимые за кормой на линии горизонта, а впереди простиралась чистая водная гладь. Морских чудовищ пока не было видно и Трис начал надеяться, что плавание пройдет без происшествий. Он спустился в свою каюту и попытался погрузиться в медитативное состояние, чтобы расслабить мышцы и привести в порядок мысли перед прибытием на Проклятый остров.

Он уже начал ощущать приятное тепло, распространяющееся по телу, когда услышал наверху крик Готилона:

— Катун! Справа по борту гигантский катун! К оружию, матросы!

Мысленно произнеся несколько довольно грубых ругательств, Трис схватил меч-катану, вошедшим в привычку движением погладил кожаный чехол на поясе и выскочил из своей каюты. Соседняя дверь распахнулась, и оттуда появилась Алина, одетая в кожаную рыбацкую тунику, с маленьким топориком в правой руке. Несколько мгновений они смотрели друг на друга и на трап, ведущий на верхнюю палубу. Наконец, Трис спросил:

— А ты куда собралась?

— Туда. — Ткнула Алина топориком вверх. — Куда ты, туда и я.

— У меня нет времени спорить, Алина. Мы же договаривались, что сегодня ты будешь сидеть в каюте. Наверху слишком опасно.

— Я подумала, что еще неизвестно, где будет опаснее, в тесной каюте, которую от океанской пучины отделяет тонкий деревянный борт, или на палубе, рядом с тобой, великим воином и защитником маленьких рыжих девочек.

— Каким местом я думал, когда начал учить ребенка логике и риторике?! — В притворном отчаянии воскликнул Трис. — Теперь ученица кладет на лопатки учителя. Раз ты такая шустрая, марш первая наверх!

С нечленораздельным ликующим боевым кличем девочка ринулась вверх по трапу, получив вдогонку от своего побежденного учителя легкий шлепок чуть пониже спины. Следом за ней на палубу поднялся Трис. Осмотрев приближающегося противника он тут же пожалел, что позволил Алине участвовать в сражении, так как теперь загнать ее вниз было уже невозможно. Девочка, как и вся команда судна, словно завороженная, глядела на хозяина океана — гигантского катуна.

Катун находился на расстоянии десяти-двенадцати полетов стрелы от галеры. Как и говорил Готилон, он был похож на огромный черно-зеленый шар, катящийся по поверхности океана. Ни глаз, ни рта, ни каких-либо отверстий или выростов не было на теле животного. Просто ровный гладкий шар. Трис прикинул расстояние и понял, что в диаметре катун будет побольше четырех человеческих ростов. Пока что чудовище никак не выказывало агрессии, оно плавно двигалось по воде справа от судна почти-что параллельным курсом, легко и непринужденно подминая небольшие волны. Однако расстояние между ним и кораблем постепенно сокращалось.

Готилон увидел, что Трис стоит на нижней гребной палубе и крикнул ему:

— Катун сначала катился прямо на корабль, но потом изменил направление и теперь движется рядом, словно изучает нас или примеривается, как лучше напасть.

Трис осмотрел судно. Все было готово к сражению. На носовой надстройке у большого арбалета стояли Ремин и двое матросов. Лук был натянут, копье вставлено в пазы, и оставалось только нажать на спуск, чтобы послать в чудовище метательный снаряд. На кормовой надстройке у второго арбалета также стояли трое матросов, готовые по команде выстрелить. Остальные члены экипажа, собравшиеся на гребной палубе, убрали весла и вооружились топорами, копьями и ручными арбалетами. Легкий восточный ветер продолжал двигать судно вперед, давая возможность рулевому Гитрасу при необходимости совершить маневр.

Трис и Алина поднялись на нос. Готилон неодобрительно покосился на девочку, нервно постукивающую обухом топорика по левой ладони.

— Может быть, катун не станет нападать, почувствовав, что эта добыча ему не по зубам… или что там у него вместо зубов? — Спросил Ремин, проверяя легкость поворота арбалетной платформы.

— Будет, будет. — «Успокоил» его старый капитан. — Такому гиганту, наверняка, недостаточно мелких желтоперок или старых больных дельфинов. А тут мы — две дюжины мужчин на обед и одна маленькая девочка на закуску.

— А где же у катуна щупальца, которыми он хватает добычу? — Поинтересовалась Алина. — Он же совершенно гладкий.

— Он выбрасывает щупальца из любой точки тела. — Объяснил Готилон. — Сейчас он выпускает их снизу, чтобы отталкиваться от воды и двигаться в нужную сторону. Смотри внимательнее. Видишь, у самой поверхности воды из катуна выскакивают короткие толстые отростки, похожие на лопасти весел, делают гребок, а потом втягиваются обратно?

— Действительно! — Воскликнула девочка. — Катун одновременно и плывет, и перекатывается. Но где у него рот и глаза?

— У него нет этих органов. Добычу он втягивает прямо в свое тело, и одни только твари Межпространства знают, где у этого чудовища органы чувств.

Между тем катун сблизился с кораблем на семь-восемь полетов стрелы. Люди на «Синем альбатросе» были спокойны, только их застывшие лица да крепко сжатое в руках оружие выдавали то внутреннее напряжение, которое испытывали путешественники перед схваткой с хозяином океана.

— Да будет он нападать, в конце концов, или так и проводит нас до Проклятого острова?! — В сердцах воскликнул один из матросов на гребной палубе.

И внезапно, словно услышав этот призыв, катун изменил направление движения и покатился прямо на галеру.

— Всем приготовиться! — Спокойно скомандовал Трис. — Стрелять по моей команде!

Чудовище стремительно приближалось. Уже можно было видеть, что его поверхность не такая гладкая, как казалось издалека. Она была покрыта множеством ямок и бугорков и больше походила на кожуру гигантского апельсина. Переливающиеся зеленые и черные пятна огромного катящегося шара приковывали к себе взгляд и как будто гипнотизировали людей, лишая их смелости и решительности.

— Цельтесь точно в середину шара! — Прокричал Трис. — Тогда снаряды не отскочат рикошетом от этой твари. Все готовы?

Матросы стряхнули с себя оцепенение. Речь шла об их жизни, и опытные мореходы не собирались становиться легкой добычей. Катун уже приблизился на расстояние выстрела из большого арбалета, но Трис не торопился отдавать приказ начать стрельбу, подпуская его поближе. Матросы на гребной палубе выставили перед собой копья и нацелили ручные арбалеты на атакующее чудовище.

Вот до катуна осталось триста шагов, двести, сто пятьдесят…

— Стреляйте! — Крикнул Трис, выхватывая из ножен меч из дамасской стали и поднимая его вверх. — Проткните гадину!

Одновременно щелкнули тетивы больших и ручных арбалетов. Смертоносные копья и болты понеслись навстречу чудовищу. Но катун, словно почувствовав опасность, молниеносно изменил направление и даже на таком близком расстоянии смог увернуться от летящих снарядов. Только копье, выпущенное из арбалета Ремина, чиркнуло по его шкуре, оставив большую ярко-зеленую борозду.

— Быстрая тварь! — В ярости ударил кулаком по планширу Готилон. — Он словно читает наши мысли!

— Заряжайте оружие! Быстрее, друзья! — Крикнул Трис, хотя матросы и без его приказа уже лихорадочно крутили коловороты арбалетов, натягивая луки.

Но катун оказался быстрее. Никто не ожидал, что огромный и неуклюжий с виду шар может двигаться с такой невероятной скоростью. Избежав первого залпа, катун спустя всего несколько ударов сердца навис над кормовой надстройкой. Большой арбалет уже был заряжен, но выстрелить из него матросы не успели. Из тела катуна молниеносно вытянулись десятки длинных зеленых отростков толщиной в человеческую руку. Они оплели тела трех матросов, стоящих у арбалета, и так же быстро скрылись в гигантском шаре, втянув жертвы прямо через расступившуюся на время оболочку. Только рулевой Гитрас чудом избежал смерти: в последний момент он отпрыгнул в сторону, скатился с надстройки на гребную палубу и с безумно сверкающим взором присоединился к матросам, сжав топор так, что побелели костяшки пальцев.

На какие-то доли мгновения все люди на корабле замерли, потрясенные гибелью своих товарищей и завороженные хладнокровной уверенностью хозяина океана, быстро и спокойно поглотившего добычу.

— Стреляйте же в него! — Дико заорал Готилон. — Не то он нас всех сожрет!

Вновь зазвенели тетивы ручных арбалетов. На этот раз все болты попали в цель, глубоко войдя в шкуру чудовища. Из дыр брызнули фонтанчики светло-зеленой жидкости. Раздались крики радости, но тотчас же смолкли. Раны на теле катуна моментально затянулись, и он покатился вдоль борта галеры, приближаясь к столпившимся на гребной палубе людям. Из тела чудовища вновь вытянулось множество длинных щупальцев, которые принялись методично ощупывать палубу в поисках новой добычи. Словно толстые плети, они извивались, рыскали, хлестали по палубе, ломали мелкие деревянные детали оснастки.

— Я не могу стрелять! — В отчаянии закричал Ремин, пытаясь навести свой заряженный арбалет на чудовище. — Он слишком близко. Мне мешают ванты и край паруса!

— Рубите щупальца! — Приказал Трис матросам, спрыгивая вниз с носа галеры. — Попробуем немного отогнать катуна в сторону!

Показывая пример, он растолкал людей, в оцепенении смотревших на приближающиеся щупальца, и ударил мечом по ближнему зеленому отростку, изучающему основание мачты. Отрубленный конец как полураздавленный червяк начал биться по палубе, а обрубок мгновенно втянулся обратно в тело катуна. Взамен него из гигантского шара вытянулось сразу несколько щупалец, которые метнулись к тому месту, где находилась строптивая жертва, не желающая становиться пищей. Трис несколько раз взмахнул мечом, и еще несколько зеленых обрубков упало на палубу. Но по мере того, как катун продвигался вдоль борта, приближаясь к середине судна, количество щупалец, пытающихся схватить Триса, становилось все больше и больше, и тому приходилось отступать, чтобы не оказаться в смертельном кольце.

— Не стойте, как истуканы! — Вскричал Готилон, прыгая с топором на гребную палубу. — За мной, матросы!

И мореходы бросились на катуна, пытаясь своими топорами обрубить щупальца чудовища так, как это делал Трис. Но оказалось, что их оружие не могло повредить зеленым отросткам. Лезвия топоров были недостаточно остры, чтобы разрубать плоть чудовища. Щупальца пружинили, на какое-то время отдергивались назад, но потом нападали с новой силой. Трис, Готилон и матросы вынуждены были пятиться к носовой надстройке.

— А если нам всем спрятаться в трюме? — Крикнул Ремин Готилону, нервно подпрыгивающий на месте в ожидании момента, когда можно будет выстрелить из арбалета. — Может быть, тогда катун оставит в покое корабль?

— Это не поможет! — Отозвался капитан, отмахиваясь топором от извивающегося отростка. — Катун почувствовал лакомую добычу и разломает весь корабль, чтобы добраться до нас.

Словно в подтверждение его слов, несколько толстых щупальцев хлесткими ударами пробили доски палубы и начали рыскать в трюме корабля.

— Проклятье! — Закричал Готилон. — Если катун продырявит днище, корабль потонет. Мы погибнем, даже если каким-то чудом сможем убить эту тварь.

— Я все еще не могу прицелиться! — Стукнул кулаком по станине арбалета Ремин. — Копье попадет не в катуна, а в снасти!

Трис перерубил очередной отросток и огляделся. Дело было плохо. Часть щупальцев оттесняла людей к самому носу судна, а другие тем временем разламывали настил палубы и фальшборт. Если немедленно не отогнать или не убить катуна, он пробьет борт или днище, галера пойдет ко дну, и люди окажутся беззащитными в воде посередине океана. Оставалось только одно: использовать Лучевой Меч. Но руки Триса отказывались выпустить рукоять катаны и расстегнуть чехол на поясе.

И в этот момент между размахивающими топорами матросами и яростно извивающимися щупальцами катуна проскользнула хрупкая фигурка девочки. Алина пробежала по уцелевшим доскам палубы, перепрыгнула через рыщущие в трюме щупальца и вскарабкалась на кормовую надстройку. Вся команда на мгновение замерла, наблюдая, как девочка в одиночку наводит арбалет на огромный шар и нажимает на спусковой крючок.

Поворотный механизм арбалета был хорошо сбалансирован, а промахнуться с такого расстояния было просто невозможно. Тяжелое копье полностью вошло точно в середину шара, а его стальной наконечник на пол-локтя показался с противоположной стороны. Катун мгновенно вобрал в себя все отростки и отшатнулся от борта. Теперь он открылся Ремину, и копье из носового арбалета так-же насквозь прошило тушу океанского чудовища. Все люди замерли, со смешанным чувством ужаса и восторга наблюдая, как из четырех отверстий хлещут потоки ярко-зеленой жидкости.

— Ремин, заряжай арбалет! — Крикнул Трис и хлопнул по плечам двух ближайших матросов. — За мной, на корму, ребята!

Но новых выстрелов не потребовалось. Рваные раны на теле катуна расширялись, из них с клокотанием выплескивались пенящиеся и пузырящиеся фонтаны. Черно-зеленый шар словно-бы сдувался, уменьшаясь в размере и прогибаясь сверху. Это была агония. Еще несколько мгновений оболочка катуна сжималась, а потом с треском лопнула и разошлась в стороны, расплескав по поверхности воды ядовито-зеленые кляксы слизи. Невероятная вонь окутала корабль, хотя он уже отплыл от места гибели катуна шагов на пятьдесят, продолжая двигаться на запад.

Не только Трис, но и все остальные матросы побежали на корму, одержимые желанием до конца насладиться смертью поверженного врага. И они увидели, как бесформенные остатки хозяина океана медленно погружаются в пучину.

— Мы его сделали! — В яростном восторге заорал один из матросов.

— Да, будь он проклят! — Стукнул ладонями по бедрам Готилон. — Это первый катун, убитый людьми! Молодец, девчонка!

Старый капитан со слезами радости на глазах крепко сжал Алину в объятиях. Девочка что-то весело пискнула, но слова заглушили восторженные вопли матросов, обступивших ее со всех сторон и стремящихся доступными им способами выразить свою признательность меленькой героине. Восторг, в основном, выражался весьма солеными матросскими словечками и сильными похлопываниями по плечам и по другим частям тела, так что Трису пришлось раздвинуть людей и вытащить Алину наружу, чтобы уберечь от травм ее хрупкую фигуру и нежные уши.

— Еще рано праздновать полную победу. — Объявил Готилон. — Путешествие не окончено, и никто не знает, что ждет нас дальше. Нападение катуна лишило нас трех хороших верных товарищей, надежных матросов: Ребирда, Тизала и Готитола. Помните их имена. Я надеюсь, что больше мы не понесем утрат.

— Теперь мы знаем, как победить катунов. — Сказал пожилой матрос с прилипшими к мокрому лбу прядями седых волос. — Надо всадить им в брюхо острое копье из арбалета.

— Теперь мы все — герои, ребята! — Поддержал его другой, более молодой и веселый. — Тетит и все побережье будут носить нас на руках и бесплатно поить вином до конца жизни.

— Да, друзья! — Торжественно произнес Трис. — Вы — настоящие герои. Но вы победили не катуна. Вы победили свой страх перед открытым океаном, впитанный еще с материнским молоком. Теперь все океанские пути открыты для вас. Запомните: любое чудовище можно уничтожить, если не паниковать и не дрожать от ужаса. Впереди нас ждет Проклятый остров. Боитесь ли вы тварей Межпространства, которые могут там обитать?

— Нет! — Одновременно гаркнули матросы.

— Теперь мы ничего не боимся.

— В крайнем случае, Вы, господин Трисмегист, Ваша храбрая сестренка и Ваш друг разберутся с любым чудовищем. А мы все поможем! Верно, ребята?

— Точно! Хорошо сказал, Лотит!

Трис с удовлетворением наблюдал за энтузиазмом матросов. Конечно, он понимал, что эйфория, вызванная победой над внушавшим ужас чудовищем, скоро пройдет, но надеялся, что полученный людьми заряд бесстрашия и уверенности в своих силах силы сохранится, по крайней мере, во время высадки на Проклятый остров.

Повреждения «Синего альбатроса» оказались не так велики, как выглядели вначале. Требовалось всего лишь заделать дыры в палубе, приколотить несколько досок к фальшборту, установить новые скамьи для гребцов и заменить некоторые мелкие детали оснастки. Все это можно было сделать на ходу, запасных досок и брусьев в трюме было предостаточно, и «Синий альбатрос» продолжал по-прежнему плыть на запад, подгоняемый попутным восточным ветром.

За ремонтными работами день пролетел незаметно. Катунов больше не было видно, и путешественники помогали матросам заделывать повреждения. Когда Алина дала несколько дельных рекомендаций по поводу наилучшего использования досок из той или иной древесины, ее популярность вознеслась на недосягаемую высоту, оставив далеко позади самого капитана Готилона, Ремина и даже Триса. В конце концов, никто из матросов ведь не знал, что девочка — дочь лесоруба и с детства знает о древесине больше, чем любой моряк.

Когда уже стало смеркаться, на фоне заходящего солнца на горизонте показались очертания суши.

— Земля! — Провозгласил стоящий на носовой надстройке дежурный матрос. — Прямо по курсу — земля.

Путешественники немедленно поднялись на нос и стали пристально вглядываться в едва различимый темный берег. До Проклятого острова оставалось плыть приблизительно два-три часа.

— Смотрите! — Показал налево Ремин. — Я вижу довольно большой островок с удобной гаванью. Давайте там переночуем, а с восходом солнца высадимся на Проклятый остров.

Готилон вопросительно посмотрел на Триса. Тот согласно кивнул, не отрывая взгляда от черной полосы на горизонте, и капитан приказал:

— Спустить парус. Все на весла. Гитрас, правь вон к тому острову!

Матросы дружно гребли, предвкушая возможность настрелять птиц и поджарить их на костре. Готилон обещал им на ужин выставить большую амфору с вином, чтобы отпраздновать победу над катуном и помянуть погибших товарищей. Так что эта ночь обещала быть веселой. Последняя ночь перед встречей с погибшей в Катастрофе древней столицей…

— Трисмегист, Вы уверены, что мы идем в правильном направлении? — Спросил Готилон.

— Я просмотрел все старинные морские карты в Императорской библиотеке, которые уцелели после Катастрофы. Их было немного, и я точно запомнил каждую. Древняя Этла-Тида должна быть где-то к югу от нас. Совсем недалеко.

«Синий альбатрос» плыл вдоль берега Проклятого острова на юг, держась на расстоянии четырехсот шагов от низкого, сплошь заросшего деревьями и кустами берега. Было около полудня. С самого утра, когда корабль отчалил от приютившего его на ночь небольшого островка, он двигался на веслах. Ветер совсем стих, небо было подернуто мутной пеленой, предвещавшей ухудшение погоды на следующий день.

Двигаясь вдоль берега по мелководью, можно было не бояться катунов, никогда не приближавшихся близко к суше. Зато с берега в любую минуту можно было ожидать нападения каких-нибудь неведомых существ, поэтому оружие было заряжено, а гребцы старались не плескать веслами во время ритмичных гребков. Все напряженно вслушивались в зловещую тишину, царившую на Проклятом острове, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.

Готилон, Трис, Ремин и Алина стояли на носовой надстройке и смотрели вперед, ожидая вот-вот увидеть стены погибшей столицы.

— Почему новую Этла-Тиду построили севернее, чем старую? — Задал вопрос Ремин.

— Понятия не имею. — Пожал плечами Трис. — Может быть, новому Магу-Императору очень понравилось устье Ре-Тилач.

— А вы заметили, что среди густых веток деревьев не видно и не слышно ни одной птицы? — В пол-голоса сказала Алина. — Словно на острове нет ни одного живого существа.

— Меня все же больше волнует, правильно ли мы идем. — Не мог успокоиться Готилон. — Если на самом деле город находится на севере, мы будем плыть вокруг острова более десяти дней, пока полностью не обогнем его. За это время погода может испортиться так, что плавание вдоль берега станет опасным. Придется искать бухту или залив, чтобы там отсидеться.

— В этом случае я пешком пойду дальше. — Хмуро ответил Трис. — У меня слишком мало времени, сегодня ночью я видел сон…

Трис осекся, вспомнив, что не все присутствующие посвящены в тайну его преображения. Алина успокаивающе коснулась его руки и с пониманием посмотрела в стальные глаза, а Ремин с Готилоном, похоже, пропустили последние слова мимо ушей, слишком поглощенные осмотром острова.

Берег постепенно повышался, становясь похожим на скалистое побережье материка. А впереди скалы полностью закрывали обзор, поднимаясь на высоту двухсот шагов.

— Где-то там должен быть вход в залив. — Показал рукой Трис. — Ведь новую столицу строили точно также, как уничтоженную старую.

— Я вижу! — Опытный старый капитан первый заметил изменения. — Смотрите: из-за этой скалистой гряды вытекает речной поток. Он чуть более мутный, чем морская вода, и рябь на поверхности океана там почти отсутствует. Наверняка, когда мы обогнем скалы, нам откроется залив.

И точно, когда «Синий альбатрос», идя вдоль берега, прошел мимо выступающей в океан высокой скалы, взорам путешественников открылась огромная бухта, на высоком берегу которой возвышались городские стены, в точности такие же, как у Этла-Тиды на материке. Широкая река впадала в залив левее города, это ее мутные воды вытекали в открытый океан через проход между скалами. Течение в проходе было таким слабым, что галера, не снижая скорости вошла в залив и бросила якорь недалеко от пологого правого берега.

— Не стоит рисковать, причаливая к городской пристани. — Сказал Трис, оглядывая побережье залива. — Кто знает, что может выскочить из ворот.

Путешественники и матросы, убравшие весла, рассматривали древнюю погибшую столицу великой империи. С борта галеры не было видно ни разрушений, ни повреждений, указывающих на Катастрофу. Деревянные причалы, разумеется, за прошедшие столетия сгнили и развалились. Та же участь постигла и деревянные постройки возле городской стены. Однако сами каменные башни и стены Этла-Тиды выглядели целыми и невредимыми, словно всесокрушающее время побоялось коснуться этого великого творения рук человеческих. Только присмотревшись, можно было увидеть несколько трещин в каменной кладке. Ворота в башнях отсутствовали, и черные проходы в город казались издалека таинственными норами логова неведомого животного.

— Жаль, что из-за высокой стены мы не можем рассмотреть сам город. — Произнес Ремин. — Лучше бы сначала издалека оценить опасность. Может быть, стоит залезть на одну из скал, ограждающих залив и сверху оглядеть город?

— Напрасная трата времени. — Ответил Трис, оценивающе глядя на скалы. — Туда очень трудно забираться, да и увидишь издалека немного. Я сразу пойду в Императорский дворец, а там будет видно.

— Не ты пойдешь, а мы пойдем. — Заявила Алина.

— И я пойду с вами. — Твердо сказал Ремин.

— Я и пол-дюжины матросов будем вас сопровождать. — Поддержал Готилон.

— Стоп, стоп. — Поднял руки вверх Трис. — Идти сразу всем слишком рискованно. Мы не знаем, что нас ждет в городе. Сначала я пойду один. Проверю, остались ли еще на острове так называемые чудовища Межпространства. Если все будет спокойно, я подам сигнал с воротной башни. Если нет, то одному мне будет легче сражаться и не думать о том, что нужно защищать еще и вас всех.

Друзья Триса пытались настаивать, однако он был непреклонен. На воду спустили маленькую лодочку, и Трис спустился в нее по веревочной лестнице. Он весело посмотрел на суровые лица людей, торчащие над планширом и торжественно взирающие на него сверху. Только одна Алина задорно подмигнула ему левым глазом, и это подбодрило Триса гораздо лучше, чем тысячи громких, пустых, пафосных славословий, так любимых чиновниками с его родной Земли и некоторыми пожилыми Этла-Нитами.

Глава 14. Истина.

— Что-то мне тут не нравится, только никак не могу понять, что… — Пробормотал Трис. Он стоял на воротной башне и разглядывал мертвый город, раскинувшийся под ногами. Сначала могло показаться, что он попал в ставшую почти-что родной Этла-Тиду: те же квадратные кварталы, разделенные широкими улицами, те же дворцы знати. Только все деревянные строения были разрушены, а крыши домов давно провалились внутрь. Да и стены некоторых каменных зданий рассыпались, а в противоположной городской стене зиял огромный провал. И это было вполне естественно, ведь с того момента, как город покинули оставшиеся в живых жители, прошло около семисот пятидесяти лет. Но было в этом унылом запустении нечто неестественное, нечто неправильное, что чувствовал, но никак не мог точно определить Трис.

Наконец, неприятный холодок пробежал по его позвоночнику. Он еще раз посмотрел на возвышающийся в центре города Императорский дворец с большой дырой вместо входных ворот и, наконец, понял, что его сразу встревожило. Похоже, что чудовища Межпространства были вполне материальны. Или, по крайней мере, одно из них. Если отбросить разруху, вызванную временем, можно было понять, что нечто, напоминающее огромный шар, выкатилось когда-то из Императорского дворца, несколько раз прокатилось по городу взад-вперед, а потом проломило городскую стену и выбралось наружу, отправившись в центр острова.

— Как-будто это был сухопутный катун. — Произнес Трис про себя. Однако он не мог себе представить катуна, способного давить своей массой дома и ломать стены высотой в десять человеческих ростов. Или же таким и должно быть взрослое чудовище? А все остальные, что гуляют по открытому океану — всего лишь подрастающие малыши. Если так, то, повзрослев, они ринутся на сушу, и сметут, сожрут все на своем пути…

Трис подошел к наружному парапету, осторожно выглянул из-за него и посмотрел на залив. Посередине, словно игрушечная, замерла галера. Даже без магии Трис чувствовал, что сейчас на башню устремлены взоры двух дюжин человек, ожидающих его сигнала, чтобы причалить к берегу. Но Трис не собирался рисковать жизнями дорогих ему людей. Пока он не отыщет в Императорском дворце Зеркало Истины, пока не поймет, что это такое и как им можно пользоваться, пока не убедится, что на берегу нет никакой опасности, никто кроме него не ступит на берег Проклятого острова.

Трис спустился по лестнице и пошел по улице, ведущей прямо в центр города. Он вынул из ножен меч-катану и сейчас медленно вращал его в руке, словно в любую секунду мог подвергнуться нападению. Однако предчувствие говорило Трису, что скорее всего опасность будет ждать его позже, во дворце, среди древних магических предметов и остатков великой силы, отворившей Врата Между Мирами и вызвавшей Катастрофу.

Лучевой Меч в чехле на поясе пока никак не проявлял своей силы. Неясные сны, мучающие сознание Триса с момента ранения этим оружием, в последнее время не раздражали. Казалось, что сначала кто-то настойчиво и грубо пытался достучаться до мозга молодого человека, а теперь сменил тактику, предпочитая действовать более мягко и выжидать удобный случай.

Вот и Императорский дворец. Трис осторожно заглянул в пролом. Так и есть. Как он разглядел издалека, все камни были выбиты изнутри на Храмовую площадь, а внутри разрушений почти не было. Словно что-то вырвалось наружу, одержимое то ли голодом, то ли жаждой убивать, и принялось метаться по городу, давя здания и пожирая людей. А когда пищи не стало, оно ушло бродить по острову. Трис надеялся, что за прошедшие столетия это нечто или умерло, или ушло через океан на запад.

Как бы то ни было, Трис убрал меч в ножны и начал перебираться через огромные камни, бывшие некогда стеной дворца. Если Императорский дворец в новой Этла-Тиде был точной копией старого, следовало идти в центральное крыло, где располагались покои Мага-Императора. Трис быстро прошел через внутреннюю площадь дворца, внимательно осматривая все выходы из внутренних помещений на трехъярусную колоннаду, и поднялся по широкой главной лестнице прямо на второй этаж. На мгновение ему показалось, что стоящие на задних лапах грифоны проводили его грустными взглядами.

«Только шизофрении тебе и не хватало!» — Прокомментировал внутренний голос. Трис тряхнул головой, и наваждение пропало.

Трис бесшумно скользил вдоль стен. Он достаточно хорошо знал расположение основных помещений дворца и поэтому продвигался туда, где должен была находиться зал для занятия магией. В новом Императорском дворце этот зал пустовал, поскольку в Этла-Тиде ни магии, ни магов после Катастрофы не осталось.

Трис заметил, что чем ближе он приближается к залу, тем чернее становится потолок, пол и стены, как будто копоть от пожара осела на мраморной поверхности. Трис потер пальцем стену. Нет, это не копоть. Больше похоже на то, что верхний слой оплавлен чудовищным жаром. Трис стал двигаться медленнее, а его правая рука легла на кожаный чехол с Лучевым мечом. Что тут произошло: ядерный взрыв или вспышка магического огня? И против кого было применено столь мощное оружие?

Коридор, через который шел Трис, все больше и больше походил на жерло потухшего вулкана. Мрамор был явно оплавлен, местами он даже тек, образуя на стенах и на потолке причудливые узоры из застывших капель. Узкие и высокие окна, через которые должен был проходить солнечный свет, затянулись черными волнистыми потеками. Так что в коридоре стояла зловещая полутьма. Вход в магический зал напоминал зев пещеры: огонь растопил стены, превратив дверной проем в почти круглое отверстие. Трис осторожно заглянул внутрь.

Зал превратился в оплавленную нишу. Если во время взрыва тут были люди, то их тела, наверняка, мгновенно испарились. Ничто не могло выдержать такого жара. Кроме предмета, который находился в центре зала и испускал из себя слабое белое свечение.

Трис понял, что это и есть Зеркало Истины. Оно стояло на оплавленном растекшемся постаменте, бывшем некогда небольшой трехступенчатой пирамидой. Зеркало было похоже на круглый лист отполированного серебра размером с поднос, висящий в воздухе между двумя такими же гладкими отполированными столбами толщиной в древко копья.

Трис приблизился к Зеркалу, чтобы получше его рассмотреть. Действительно, светящийся отполированный диск никак не соприкасался с опорами. Ожидая увидеть свое отражение, Трис встал перед Зеркалом, но на его поверхности не отразилось ничего. Тогда Трис медленно протянул руку и осторожно коснулся Зеркала кончиками пальцев. Поверхность была теплая. Трис отдернул руку. Он почувствовал, что по коридору движется Нечто. Это Нечто не производило абсолютно никакого шума, но Трис знал, что оно приближается. Об этом сообщал безотчетный ужас, который упругой волной катился впереди неведомого чудовища.

Трис первый раз в жизни испугался по-настоящему. В глубине сознания билась мысль, что надо достать Лучевой Меч и лицом к лицу встретить опасность. Но, словно в ночном кошмаре, Трис не мог пошевелить ни одним мускулом тела. Липкий безымянный ужас опутал его своей паутиной. Ноги подкосились, и Трис упал, скатившись на пол с возвышения, на котором стояло Зеркало. Каким-то чудом чехол на поясе расстегнулся и Трис увидел синий цилиндр, выпавший из него и лежащий теперь в двух шагах.

Надо было всего лишь проползти эти два шага и взять волшебное оружие, но Трис не мог пошевелиться, парализованный ужасом, идущим из коридора. Сердце стучало так громко, что казалось, его удары сотрясают и тело человека, и оплавленные стены зала. Трис понял, что еще немного, и оно не выдержит перегрузки. А ведь это еще только начало. Неведомое чудовище приближалось, все более и более усиливая свое ментальное давление.

Внезапно Трис понял, что оно уже проникло в зал. Он попытался разглядеть его, но не увидел ничего, кроме все тех же черных стен. Ужас усилился до сверхчеловеческих пределов. Чудовище давило извивающегося на полу человека своей энергией, размазывало его, перетирало в порошок. Оно выпивало душу живого существа, высасывало его разум, выгрызало личность.

Даже кричать Трис не мог. Больше всего это походило на страшный сон, когда сознание мечется от непередаваемого ужаса перед неведомым кошмаром и не может найти выход. Но если сон заканчивается пробуждением, то встреча с излучающим страх монстром наяву должна закончиться гибелью человека. Трис это понимал, и от этого ужас все сильнее и сильнее сдавливал его грудь, мешая дышать, не давая сердцу перекачивать кровь. Словно почувствовав, что корчащийся в муках человек слабеет, чудовище еще более усилило напор, хотя до этого казалось, что это уже невозможно. Трис осознавал, что пришел конец, что сейчас сердце лопнет, а кровь закипит в жилах.

И вдруг он услышал далекий крик:

— Трис! Где ты, Трис?!

Трис узнал голос Алины. Но почему девочка оказалась на острове? Может быть, это одна из шуток невидимой твари? Но чудовище, похоже, тоже было удивлено, если, конечно, к нему применимо слово, описывающее человеческое чувство. Однако ментальный напор на сознание человека немного ослаб, и Трис понял, что тварь может управлять своим полем внушаемого страха. Сейчас оно, видимо, ждало приближения еще одной жертвы…

Трис не мог допустить, чтобы его Алина подверглась тому, что испытывал он. Сжав зубы так, что они начали крошиться, он подтянулся на руках в сторону лежащего синего цилиндра. Трис не знал, как он поразит невидимую тварь, но это был его единственный шанс. Чудовище поняло, что жертва зашевелилась и вновь накрыло ее колпаком ужаса. Трис потерял контроль над своим телом и в жутком бессилии наблюдал, как в дверной проем вбегает раскрасневшаяся Алина, как она недоуменно озирается вокруг и внезапно падает на пол. Ни крика, ни звука! Веселая жизнерадостная девочка в доли мгновения превратилась в безжизненное раздавленное мертвое тело, напоминающее сломанную куклу.

Невидимое чудовище вновь обратило все свое внимание на Триса, желая и его окончательно раздавить. Но странно! Человек стоял на корточках, а в его руке был зажат синий цилиндр. Человек произнес одно только слово, и из торца цилиндра вырвался сноп раскаленных белых искр. Искры начали метаться по комнате, выжигая все, что встречали на своем пути. Перед самой своей смертью чудовище наконец-то осознало, кем на самом деле является этот человек. Оно хотело молить о пощаде, но было уже слишком поздно. Белые искры сожгли ту невесомую прозрачную субстанцию, что некогда была телом демоном ужаса, и чудовище погибло в таких же мучениях, на которые любило обрекать свои жертвы.

Трис встал на ноги. Ноги дрожали и подгибались. Он с отвращением посмотрел на Лучевой Меч.

— Неужели ты специально ждал, когда погибнет моя Алина, чтобы только после этого проявить свою силу?

— Не ругай его. — Послышался знакомый и в то же время чужой голос. — Он — всего лишь орудие. Ты смог победить безымянный ужас, поглотивший твое сознание, и освободиться. Теперь ты можешь взглянуть в Зеркало Истины.

Голос раздавался из Зеркала. Едва переставляя ноги, Трис поднялся на возвышение. Он старался не смотреть в сторону дверного проема, где лежало мертвое тело девочки. Единственное, что его успокаивало, это ее мгновенная и, как он надеялся, безболезненная смерть.

Трис посмотрел в отполированный серебряный диск. Теперь он увидел свое отражение. Отражение широко улыбалось и казалось весьма довольным жизнью. Трис понял, что он либо сошел с ума, либо достиг цели своей жизни. Но цена, которую он за это заплатил, была слишком велика. Если бы можно было все вернуть назад!

За спиной своего отражения Трис увидел прекрасную девушку с внимательными зелеными глазами и с копной золотых волос. Трис резко обернулся. Сзади не было никого. Его взгляд упал на тело Алины, и ему показалось, что девушка в зеркале очень на нее похожа. Он вновь всмотрелся в диск. Точно! Именно такой стала бы Алина спустя пять-шесть лет.

— Ну и вид у тебя был тогда. — Обратилась девушка в зеркале к отражению Триса. — Объясни же ему, наконец, что происходит, а то он так переживает из-за моей смерти.

Трис окончательно убедился, что совершенно свихнулся от выпавших потрясений.

— Ты не сошел с ума. — Сказало ему отражение. — Я — это ты, а она — Алина. Мы — Боги.

— Ага. — Грустно сказал Трис. — Я когда-то в шутку сказал Алине, что если Боги существуют, то и я хочу стать Богом.

— Ты им не стал, ты им был. — Торжественно сказало отражение, а девушка энергично закивала головой так, что рыжие пряди стали хлестать то по лбу, то по затылку. — Я, конечно, знаю, что ты хочешь у меня спросить, но тем не менее предоставляю тебе право задать первый вопрос. Спрашивай, что хочешь. Я готов рассказать тебе все.

Трис задумался. Если это не сон и не бред сумасшедшего, ему наконец-то становятся доступны истинные знания. Знания обо всем. Что же узнать первое? Какой вопрос самый главный? С чего начать? Точно, именно это и надо спросить!

— Что было в самом начале?

— Что было в начале, не знает никто. Материя и разум возникли одновременно. По крайней мере, с точки зрения первичного разума, до его возникновения не существовало ничего. Может быть, появление мысли было результатом случайной комбинации материальных элементов, а, может, наоборот, материя явилась следствием и продуктом деятельности разума. На этот вопрос нет и не может быть ответа. Тем более, что и самого первичного разума больше не существует.

— Куда же он пропал?

— Он не пропал. Он разделился на две части.

— Зачем?

— Сложный вопрос. Чтобы на него ответить, нужно попытаться понять, как и о чем «думал» возникший Перворазум. А кроме него самого понять этого не дано никому. При этом необходимо всегда помнить, что Перворазум нельзя воспринимать как некое материальное мыслящее тело, он являлся естественной и необходимой составляющей самой Вселенной, либо Вселенная была его материальным дополнением, кому как больше нравится. Чувства Перворазума воспринимали весь материальный мир как единое целое, все Измерения и Вселенные, звезды и планеты, атомы и фотоны. Он Просто Существовал. Один во всем Мире. Попробуй понять величие этих слов, и ты приблизишься к пониманию его сущности.

Но был вопрос, даже два вопроса, которые неизбежно задает себе любое мыслящее существо: «Кто Я?» и «Зачем Я?». Ни один из многочисленных придуманных ответов не мог Перворазум принять за истину. И его размышления продолжались такое долгое время, которое вы, люди, назвали бы вечностью. Мы же называем это «Эра раздумий».

Наконец, Перворазум принял решение. Как он пришел к нему, что послужило толчком к действию, и почему он начал именно с этого? Ответа нет. Есть только результат — Перворазум перестал существовать и перешел в новое состояние, он разделился на две части, два начала. Может быть, таким образом Перворазум захотел посмотреть сам на себя со стороны? Кто знает?! Части изначально не были равны между собой и являлись не только наследниками всех знаний Перворазума, но и отдельными самостоятельными личностями. Это и было великим открытием Перворазума, переход от одинокого и безликого «нечто» к множественности разумов.

Так началась «Эра творения». Два новых возникших начала получили название «мужского» и «женского», и с тех пор все разумные существа имеют две составляющие, или два пола, дополняющие друг друга. И эти две возникших в результате разделения Перворазума личности, теперь называют «Великие Первые Боги».

— Почему же Перворазум не называют первым Богом?

— Так принято потому, что Перворазум нечто большее, чем Бог. Он — само Пространство, Время и Мысль. Боги — лишь результат творения, необходимость их появления и существования была определена Перворазумомом для продолжения поиска ответа на его вопросы.

Некоторые считают, что Перворазум не только создал Богов, но и задал вектор развития мира. И то, что мы сейчас называем судьбой или роком, то, чему подвластны самые могущественные божества, на самом деле является результатом его целенаправленной деятельности. Если это так, то все, что происходило, происходит и произойдет заранее уже предопределено и предначертано. Но тогда возникает вопрос: Зачем это нужно Перворазуму? Ведь его целью было осмысление собственной необходимости и смысла своего существования. А задание жестких рамок развития мира не смогло бы дать ответы, так как лишено было бы элементов случайности и неожиданности.

С другой стороны, нельзя однозначно отрицать, что судьбы не существует. Мне кажется, что Перворазум дал первоначальный толчок развития, задал общее направление движения. Игрок, бросающий кости, знает количество очков на каждой грани и знает общее количество костей, но не может предугадать заранее выпавшую сумму. Так и Перворазум перемешал и бросил различные варианты существования, ограничив последующих разумных существ в выборе вариантов, но не лишив их свободной воли. Мы постоянно делаем выбор из имеющегося набора наших возможных действий, и этот выбор открывает те или иные последующие направления. Может быть, на взгляд Перворазума, последовательный перебор всех возможных случайных комбинаций должен рано или поздно привести к какому-либо качественному изменению. В этом случае судьбу следует понимать как неограниченную возможность выбора из ограниченного набора вероятностей. Но этому нужно посвятить отдельный рассказ, а сейчас мы говорим о появлении и развитии разума и разумных существ.

— Что делали два первых Бога?

— Сначала они изучали и познавали друг друга. Тебе может показаться странным, что у них была в этом необходимость, ведь они были частями одного целого. Но я уже сказал, что каждый из них был отдельным разумом со свободной волей, и задуманы они были Перворазумом как взаимодополняющие друг друга личности. Между Великими Первыми Богами существовало чувство, которое можно условно назвать любовью. Но это не надо сопоставлять и сравнивать с человеческой любовью. Любовь Богов неизмеримо глубже, шире и полнее. Она проистекала из единства их сущностей, абсолютного взаимопонимания. Они были нужны друг другу, они не могли существовать друг без друга.

Но и их продолжали преследовать вопросы: «Кто Мы?», «Зачем Мы?». Можно было бы дать ответы: «Мы — Боги», «Мы — друг для друга», и наслаждаться своим существованием, ведь неограниченны были желания Богов и неизмеримы их возможности. Но желание знания не давало им покоя, и они создали двенадцать Богов — повелителей материального мира. Ибо решили Великие Первые Боги, что переделав и упорядочив Вселенную, смогут они увеличить и развить свой разум.

— И это им удалось?

— Нет. Двенадцать Богов созданы были не как самостоятельные разумные существа, а лишь как рабочие инструменты для переделки мира. Мы и Богами их называем только за великую силу и власть над материей. Кроме того, они не были одинаковы по своим задачам. Великие Первые Боги создали шесть Богов для разрушения ненужного, а шесть — для созидания необходимого. Не имея перед собой определенной цели, Боги материи работали порознь. То, что создавали созидатели, уничтожали разрушители, и не появлялось той разумной упорядоченности, которой хотели достигнуть Двое Первых.

И решили тогда Великие Первые Боги, что нельзя перестроить мир без разумных свободных помощников, и уничтожили они двенадцать Богов материи, смешали их сущности, добавили власти и свободной воли, а получившуюся смесь разделили опять на двенадцать частей, но случайно, а не целенаправленно. Так появились Великие Древние Боги, каждый из которых являлся законченной личностью и обладал властью над миром материальным и над миром разума. С этого момента и началось творение по замыслу Великих Первых Богов.

Каждый Бог внес свою лепту в процесс создания и упорядочения миров, но основу построили Первые Боги. Они создали основную структуру Вселенной. Представить ее можно в виде слоеного пирога бесконечного диаметра и с бесконечным количеством слоев. Каждый слой принято называть «Измерением», он представляет собой определенный уровень упорядоченности материального мира и мира разума с более-менее стабильными физическими и магическими законами. Так, например, наблюдаемая вами, людьми, в настоящее время окружающая реальность является лишь одним трехмерным Измерением из бесконечного множества других трехмерных и иных измерений.

Нижние измерения — это абсолютный хаос, материя и энергия разума переплетаются там в самых немыслимых комбинациях и образуют сочетания, невозможные для осмысления небожественным разумом. Верхние измерения — совершенство и рациональность, доведенные до абсолюта. Материя и сознание находятся в полном согласии и взаимоуравновешенности. Средние измерения являются переходом между двумя крайними полюсами. Также задали Великие Первые Боги течение Времени, от вихрей хаоса, через плавные спирали срединных Измерений, к торможению и покою в нирване высших миров.

Вселенная была поделена между двенадцатью Великими Древними Богами в соответствии с их наклонностями и отдана им для воплощения собственных замыслов. Первые Боги, в ожидании окончания работы, посвятили самих себя друг другу, полностью отдавшись той величайшей любви, что с самого начала начал существовала между ними. Любовь была так сильна, что они перестали обращать внимание на окружающий мир, полностью доверившись своим созданиям.

— Значит, все, что мы видим вокруг, создали Великие Древние Боги?

— Не все. Как я уже сказал, каждый Бог получил во владение свои собственные Вселенные и Измерения. Все Боги имели неограниченные возможности для реализации своих желаний и создания личных миров. Но вопросы призваны они были решить одинаковые — вечные вопросы о смысле существования разума. Последовав совету Великих Первых Богов, Древние Боги создали не только материю, но и низших разумных существ. Эти существа, обладая завершенной целостной личностью, лишены возможности божественного творения, они неразрывно связаны с определенными формами материи, которая, собственно, и является носителем, или, можно сказать, сосудом для разума. Таким образом, эти создания фактически не являются бессмертными, их сознание полностью разрушается при уничтожении носящей его материи. Несмотря на это, смертные разумные существа остаются одной из важнейших составляющих Вселенной. Бессмертные Боги слишком велики, чтобы обеспечить упорядоченность каждого уголка пространства. Низшие существа выступают как связующее звено между Великой Божественной Волей и ее воплощением в материальном мире. В дальнейшем некоторые расы разумных смертных получили бессмертие разума, но об этом я расскажу позднее.

Великие Древние Боги получили собственные имена, отражающие их внутреннюю сущность, и с тех пор принято давать имя каждому разумному существу. Имена Богов много раз менялись низшими существами, поэтому я буду называть их так, как звали их в начале времен.

Хаос был отдан Богу Хету и Богине Сии. Поскольку создать что-либо постоянное в их царстве невозможно, они забавлялись игрой в созидание и разрушение. Мир их малонаселен разумными существами, так как те жалкие подобия разума, которые иногда получаются благодаря временному совпадению случайных факторов, непостоянны и недолговечны.

Верхние измерения получили Бог Дэт и Богиня Зу. Постоянство и неизменность, отсутствие движения — вот основы их мира. Все предначертано, предсказано и предписано, нет и не может быть ничего случайного. Разумных существ эти Боги не создали, так как абсолютная стабильность не предусматривает существ, обладающих свободной волей и, соответственно, возможностью выбора.

Для Вас же, несомненно, наибольший интерес представляют срединные измерения, и остановлюсь я на них подробнее.

Владения Богов в срединных измерениях не имеют четких границ, зачастую для творения миров несколько Богов брались за общую работу. Например, звезды, которые так или иначе присутствуют во всех измерениях, были созданы Богом Куллом и Богиней Рианной. Планеты, пылевые облака, спутники и другие небесные тела придумала Богиня Кеста, причем планеты она отщипнула от уже готовых звезд, а оставшиеся обломки разбросала в виде астероидов и мелкой пыли. Бог Сеан предложил объединить звезды в галактики для удобства классификации и подсчета, а помогла ему это сделать Богиня Ивол. Бог Дук и Богиня Лор разработали основные принципы существования живых и разумных организмов и подготовили на планетах все необходимые условия для их появления и развития. Бог Кевал придумал и установил законы движения и изменения миров, обеспечивающие плавный переход от хаоса к порядку и получил одобрение и поддержку всех двенадцати Древних Богов.

На этом было завершено творение материального мира, и настала пора заселять его жизнью.

Каждый Бог создавал низших разумных существ по своему образу и подобию. При этом под образом и подобием следует понимать исключительно внутреннюю сущность, но никак не внешний облик. Боги в те времена не имели стабильного материального воплощения, принимая такую внешность, которая требовалась для какого-либо конкретного действия. Структура личности Бога-создателя отражалась на его творениях.

Бог Кулл и Богиня Рианна — зажигатели звезд — первыми из всех Великих Древних Богов вызвали к жизни расу разумных существ. Ими стали драконы — сплав органического и неорганического миров, наделенные не только мощным разумом и громадной физической силой, но и огромными магическими способностями. Независимые, гордые, своенравные — истинные дети звезд, летают они по измерениям Вселенной, поддерживая равновесие мира. Где-то драконы сеют хаос и разрушение, где-то устанавливают порядок и спокойствие, не подчиняясь никому, действуя только по законам собственной логики или по воле создавших их Богов.

Свои Божественные способности Бог Дук и Богиня Лор использовали для создания на планетах многочисленных и разнообразных форм и видов жизни, в основном органической. Даже перечисление планет на всех Измерениях, где экспериментировали эти Боги и которые они заселили своими творениями, заняло бы довольно продолжительное время. Достаточно посмотреть на многообразие жизни на вашей планете, чтобы хотя бы попытаться представить себе неограниченные возможности Божественной Фантазии. А вершиной их деятельности стало создание гуманоидных разумных рас: так называемых гномов и эльфов.

Обе этих расы являются биологическими, но обладают властью над материальным миром и над миром магическим. Владения этих рас изначально были теснейшим образом связаны между собой; гномы обустраивают и поддерживают порядок в мире неживой природы, эльфы выступают в роли хранителей мира органического. При этом и те и другие в своей деятельности могут использовать как материальные предметы и инструменты, так и магические силы, управляющие этим миром. Гномы и эльфы заселяли в те времена практически все пригодные для жизни планеты срединных Измерений. Сообщение между различными Вселенными и Измерениями осуществлялось магически и физически, эльфы и гномы могли свободно перемещаться через Врата Между Мирами, открытыми на каждой обитаемой планете.

Бог Кевал, создавший законы движения и развития миров, позаботился о расе существ, охраняющих и поддерживающих эти законы. Так появились кругги — замкнутые и загадочные существа, величайшие маги Вселенной из всех смертных рас. Если бы они не были столь малочисленны, и если бы Кевал заложил в них тягу к власти, то их способности, помноженные на довольно большую продолжительность жизни, могли бы сделать круггов хозяевами Вселенной после гибели Великих Богов. Но кругги всегда были и остаются хранителями Равновесия, больше всего они ценят одинокий и созерцательный образ жизни, не претендуя на знание абсолютной истины, и не в коем случае не навязывая свое мнение остальным разумным существам. Благодаря своему физическому строению, кругги способны жить в межпланетном пространстве и на планетах практически любого типа.

Как уже было сказано, кругги малочисленны, и в самых «густозаселенных» местах один кругг приходится на двенадцать — пятнадцать стандартных галактик. Обычная среда обитания кругга — астероид или спутник незаселенной планеты (чтобы мощное ментальное поле кругга не повлияло на окружающих существ), где он или она «лежат» в своем «доме», наблюдая за движением миров и мысленно общаясь со своими собратьями в других частях Вселенной.

Остальные Великие Древние Боги также занимались созданием тех или иных видов разумных существ. Богиня Кеста, создательница планет, сотворила заодно и неорганические формы жизни, некоторые из которых сумели достичь определенной степени разумности. Бог Сеан неоднократно предпринимал попытки оживления некоторых видов энергии, что ему иногда удавалось. Богиня Ивол, пожалуй, пошла дальше других Богов, попытавшись создать живые разумные организмы, существующие одновременно в нескольких Измерениях, но эти эксперименты не дали положительных результатов, хотя и послужили в дальнейшем, как образец для создания Младших Богов.

Так была закончена «Эра творения». Четыре основные разумные расы заселили все срединные измерения, видоизменяя и обустраивая их согласно замыслам создавших их Великих Древних Богов. А «сверху» или, если так можно сказать, «извне» за всем наблюдали непостижимые Великие Первые Боги.

— Ты сказал, четыре основные расы, а как появились люди?

— Люди появились позже. Сначала я расскажу о последующей «Эре недоверия».

С окончанием Эры творения возник естественный вопрос: а что дальше? Древние Боги знали, как поступили Первые Боги с двенадцатью Богами материального мира, не удовлетворившись их работой. А кто может поручиться за то, что с ними и с созданным ими миром не произойдет то же самое? Связь между Богами и Вселенной в то время уже была так велика, что тревожные мысли Богов стали нарушать установленный ими же порядок. Начал меняться размеренный ход движения миров, участились катаклизмы на планетах, звезды стали менее устойчивы, возникли новые разумные расы, но уже не для созидания, а, напитанные черными мыслями, для разрушения и уничтожения (хотя сами Боги считали, что создают их для своей защиты и поддержки).

Все это привело к тому, что Великие Первые Боги вынуждены были оторваться от наслаждения друг другом и обратить, наконец, свои мысли на окружающий мир. И узнали они много странного и удивительного. Оказалось, что их творения усилились настолько, что готовы не только бросить вызов своим создателям в борьбе за власть над миром, но даже надеются полностью их уничтожить, считая опасным для себя существование более старых и могучих Богов. А самое удивительное было то, что силы Древних богов, действительно, возросли так, что невозможно стало просто стереть их с полотна мира, не нарушив при этом стабильности Вселенных и Измерений и не подвергнув, таким образом, опасности свое собственное существование.

Однако Первые Боги не восприняли всерьез эту угрозу, а посчитали ее всего лишь новой игрой, позволяющей развлечься по-новому, вносящей некоторые забавные перемены в их существование. Поэтому, подражая своим противникам, стали формировать они собственную армию из демонов, джиннов, дьяволов и иных бессмертных и бесстрашных воинов, преданных, в отличие от Богов, своим создателям. Если до этого Первые и не думали вмешиваться в судьбу созданного ими мира, то теперь, приняв новые правила игры, они решили, что если играть, то играть по-крупному, хорошо подготовившись.

Естественно, Великие Древние Боги восприняли действия Первых Богов как подтверждение своей правоты. Если раньше подготовка к свержению властителей мира шла в некоторой степени неосознанно, то теперь часть Богов создала коалицию для открытого восстания. Но не все двенадцать были единодушны. Боги Хаоса, Хет и Сия, радуясь предстоящему разрушению порядка, перешли на сторону Первых Богов. Богиня Ивол изначально была скорее склонна к разрушению, нежели к созиданию, и, не создав чего-либо значительного, также примкнула к партии разрушителей. Как ни странно, ее поддержал Бог Кевал — создатель законов. Кто-то посчитал, что он сделал это, так как видел незавершенность и ущербность созданного мира, кто-то решил, что причиной послужила его любовь к Ивол. Как бы то ни было, переход Кевала в другой лагерь породил новое противоречие: кругги не поддержали своего создателя, заявив о приверженности существующему устройству мира.

Остальные восемь Древних Богов постарались сделать все для упрочения своих позиций. Четыре первые разумные расы спешно обучались не только созидательной магии, но и магии боевой, разрушительной, позволяющей защищаться от нападения армии демонов. Кроме этого, были созданы новые, менее могущественные расы, из которых наиболее многочисленными стали великаны, гоблины, тролли и некоторые другие гуманоидные и негуманоидные виды. Боги пошли на то, что дали разум отдельным животным для управления над их неразумными собратьями. Но самым главным стало то, что Древние Боги, договорившись между собой, потратили часть своей силы на создание бессмертных Младших Богов, до некоторой степени обладающих силой Божественного Созидания и Разрушения и поставили их командующими и наместниками в разных частях Вселенной.

— Зачем же Древним Богам понадобилось расходовать свою силу перед возможным сражением?

— Для того, чтобы ответить, я должен сначала подробнее остановиться на отличии смертных и бессмертных существ. Когда Великие Первые Боги создавали двенадцать Древних Богов, они даровали им Божественное бессмертие, то есть сохранение постоянной и неизменной личности на протяжении неограниченного временного промежутка и независимость самоосознания от любых внешних магических и физических воздействий. Однако, Древним Богам не была передана способность наделять бессмертием низших разумных существ. Может быть, уже тогда Первые Боги предвидели дальнейшее развитие событий, может быть даже, что все происшедшее и происходящее, действительно, является спектаклем, разыгранным по сценарию Первых Богов или даже по планам Перворазума. Как бы то ни было, наделение бессмертием осталось исключительно прерогативой Великих Двух.

Поэтому, когда восьми Богам — повстанцам понадобились богоравные помощники, то пришлось пожертвовать частью своей первоначально заложенной Божественной Силы. Обычно для создания Младшего Бога выделялось и усиливалось какое-либо одно качество личности создающего Бога, либо Младшему Богу давалась власть над определенной энергией или над некоторым видом материи. Так появились Боги света и гравитации, Боги огня, воды и воздуха, Боги мудрости, страха и любви. Младший Бог являлся символом некоего качества и оставался бессмертен, пока существовало то, что он олицетворял. Одновременно с этим были разработаны и воплощены материально так называемые атрибуты Богов — средоточия и концентраторы Божественной Силы, связующие разума и материи — посохи, жезлы, мечи, трезубцы, чаши и тому подобные материальные символы.

Четыре первые разумные расы, в отличие от Древних и Младших Богов, бессмертием наделены не были. Продолжительность их жизни с точки зрения современных людей могла считаться почти вечной, то есть сопоставимой с временем существования небесных тел, однако по сравнению с действительно бессмертными Богами это были лишь краткие мгновения. После старения и смерти физических тел личности низших существ распадаются полностью, а накопленные знания и умения могут быть сохранены только посредством каких-либо внешних носителей: книг, сооружений, специальных запоминающих устройств. Если в Эру творения на различие между Богами и смертными никто не обращал внимание, то теперь, перед возможным великим сражением за дальнейшую судьбу мира, эта проблема стала одной из основных.

Открытое противостояние началось с того, что Великие Первые Боги при помощи демонов разнесли по Вселенной весть о том, что все разумные существа, перешедшие на их сторону, получат бессмертие личности. И как доказательство своих возможностей они предъявили миру совершенно новый вид разумных существ — расу людей-Повелителей. Все созданные ранее разумные существа не имели между собой больших различий внутри своего вида. Например, все эльфы в более или менее равной форме наделены магическими способностями, и образ мышления у них примерно одинаков, то есть при одинаковых обстоятельствах подавляющее большинство эльфов примет одинаковое решение. Тоже самое можно сказать и о драконах, и о гномах, вообще о любом существовавшем до этого виде. У людей по-другому. Большинство из них не владеет магией, или никак ее не проявляет, зато способности отдельных людей могут возрастать не только до силы круггов, но даже до Божественной мощи. Но не магией сильны люди. Великие Первые Боги заложили в них частицы Божественного Творения, используя которые, Повелители сумели придумать и создать невиданные ранее машины и механизмы, не только заменяющие им магические таланты, но и зачастую превосходящие их. Космические корабли, использующие для быстрого перемещения пространство между Измерениями, позволили Повелителям за кратчайшие сроки достигать самых отдаленных уголков Вселенной. Преобразователи гравитации в любые другие виды энергии открыли неисчерпаемый источник для создания защитных полей, недоступных даже Богам, и для разработок мощнейших наступательных вооружений. Бессмертие личности Повелителей также поддерживалось при помощи специальных аппаратов, которые хранились в строжайшем секрете. А самое главное, люди оказались сильны многообразием личностей, представляющих свой вид. Различные взгляды на одну проблему позволяли им выработать оптимальное решение, найти наилучший выход.

Чувствуя, что время работает против них, Великие Древние Боги не стали дожидаться дальнейшего усиления позиции армий Первых Богов, и нанесли удар первыми. Боги ужаса, смерти и разрушения при поддержке драконов попытались захватить и уничтожить центральные планеты Империи Повелителей. Люди и демоны совместными усилиями отразили удар, и, в свою очередь, атаковали ближайшие планеты враждебно настроенных эльфов и троллей. Так началась «Эра войн» — время смерти и ужаса.

— И кто же против кого воевал?

— Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Неожиданно начавшаяся война не дала многим смертным и бессмертным окончательно определить свою позицию. Кругги, большинство эльфов и гномов не поддержали ни одну из сторон, отказав в помощи даже своим Богам-создателям. Почти все Младшие Боги, драконы, некоторые поздние гуманоидные расы выступили против Первых Богов. Им противостояла армия Повелителей во главе с Кевалом и Ивол и войско демонов под руководством Богов Хаоса, Хета и Сии. Великие Первые Боги наблюдали за первоначальными стычками несколько отстранено, словно за забавной игрой, не торопясь принимать в ней участие. Но это только краткое описание противостояния наиболее великих сил Вселенной. По всему миру, на всех планетах и Измерениях начались конфликты между различными видами разумных существ. Уже не важно было, кто каких Богов поддерживает и верит ли вообще в каких-либо Богов.

Постепенно безумие и жажда смерти охватили все миры. Все больше и больше планет оказывалось втянуто в войну. Древние и Младшие Боги перестали заботиться о гармонии материального мира и мира разума, что привело к появлению множества отвратительных физических воплощений их злобных мыслей. Ментальное напряжение достигло таких пределов, что стало оказывать серьезное воздействие на физический мир и даже на саму структуру Вселенных.

— Неужели Боги не понимали, что, уничтожая мир, они уничтожают самих себя?

— Понимали, конечно. Но рассуждали они примерно так: «Если мне грозит полное уничтожение, то почему бы не воспользоваться любыми средствами самозащиты? Если я могу погибнуть, какое мне дело до остального мира?». И это логично. Боги — самолюбивые и безжалостные эгоисты, иначе они не Боги. Совесть и мягкость — удел слабых низших существ.

— Это жестоко. А чем закончилась Эра войн?

— Конечно же, кульминацией Эры войн стала великая Битва Богов. Нельзя сказать, что она началась внезапно. Все понимали, что нарастание конфликта неизбежно должно было привести к этому. И Битва произошла. До сих пор оставшиеся в живых свидетели содрогаются от ужаса при воспоминании о ней. Человеческий разум не способен вместить в себя и осмыслить событие такого масштаба, сопоставимое, пожалуй, только с самим сотворением мира.

Восемь восставших Богов с Младшими Богами против Великих Первых Богов и четырех Древних, да еще прочих разумных созданий бессчетное количество с обоих сторон — все сошлись в битве, чтобы сеять смерть и разрушение. До этого момента никто не имел возможности испытать силы противника, и первое же столкновение преподнесло обеим сторонам некоторые сюрпризы. Восставшие Боги считали, что длительное отсутствие связи с мирами Первых Богов значительно ослабило их силы, и поэтому считали свержение владык трудным, но выполнимым делом. Однако Двое Первых оказались непоколебимы. Непробиваема и неуязвима была их защита, не нанося ответных ударов, наблюдали они за действиями своих армий. Однако и Первые Боги, в свою очередь, оказались несколько озадачены неожиданной мощью своих восставших творений. Созданные когда-то как помощники и подручные для упорядочения миров и для поиска ответа на вопрос о смысле жизни, приобрели они, благодаря своей тесной связи с сотворенным миром, силы и могущество, если и не превосходящие своих создателей, то, по крайней мере к ним приближавшиеся.

Первый мощный удар повстанцев пришелся на Богов Хаоса и демонов. Хет и Сия, владыки переменчивости и непостоянства, легко отразили атаку. Демонам пришлось труднее. Объединенные силы Великих Древних Богов нанесли им значительный урон, не уничтожив окончательно, но лишив большинство из них первоначальной магической силы и разбросав по самым отдаленным уголкам Вселенной, откуда те не смогли бы быстро вернуться на помощь своим Богам. Причем многие демоны при этом подверглись развоплощению, то есть потеряли способность самостоятельно на долгое время восстанавливать свои физические тела, однако их бессмертная сущность при этом оставалась неизменной.

Контрудар нанесли боевые машины Повелителей по драконам и Младшим Богам, разметав стройные ряды армии повстанцев. Драконы гибли легионами и, не имея защиты от оружия людей, в конце концов вынуждены были отступить. Между тем сами Повелители, столкнувшись с недавно сотворенными гремлинами, то есть существами, разрушающими любые механизмы, не смогли развить успех и продолжить атаку. Техника Повелителей внезапно выходила из строя, много сил и времени приходилось тратить на поиск и уничтожение гремлинов, проникших сквозь защитные поля.

В Великой Битве наступило равновесие. Разумные существа уничтожали друг друга с яростью и остервенением, дошедшими до своей крайней стадии. Мир физический и мир ментальный перемешались. Измерения корчились в судорогах, Вселенные сжимались в точку и взрывались, сметая все вокруг, пространство и время рвались как тончайшая бумага, все живое и разумное исчезало в небытие. Первые Боги поняли, что наступила угроза не только разрушения существующего мира, но и уничтожения самого вселенского разума, начиная с Богов и заканчивая ничтожными одноклеточными созданиями.

И тут произошло событие, надолго (если не навсегда) изменившее Вселенную. Первая Богиня приоткрыла свою защиту, чтобы обратиться к благоразумию Восставших Богов и предложить им перемирие для сохранения целостности мира. И в это же самое время Великие Древние и Младшие Боги соединили всю свою разрушительную мощь и нанесли объединенный удар по броне Великих Первых. Эта атака ярости и ненависти была нацелена точно на незащищенную Богиню. Первые Боги были бессмертны, но сила удара привела к распаду личности Богини и рассеянию ее по Вселенной, что, в принципе, от истинной смерти не так далеко. Ибо мельчайшие частички разума Богини не осознавали себя более единым целым и не могли вновь самостоятельно объединиться в целостную личность.

Разрушение личности Первой Богини вызвало глобальный мировой катаклизм. Боги Кевал и Сия, находившиеся рядом, также подверглись практически полному распаду. Но не это было самым страшным. Никогда до этого не было и никогда больше не будет ничего страшнее отчаяния Первого Бога, потерявшего свою сестру, свою возлюбленную, свою неотделимую половину. И тогда создал он во вспышке Божественного Гнева самое великое и непревзойденное оружие во Вселенной — Жезл Разрушения или Сияющий Меч, способный уничтожить любое разумное существо, даже могущественных Богов. Направил Первый Бог Жезл на своих врагов, и только тогда поняли Древние Боги, что сила их — ничто перед силой Создателя миров, и погибли Древние Боги, оставив после себя только остатки безликой магии, рассеявшейся по всем Вселенным.

Огляделся тогда Великий Древний Бог и увидел, что нет больше того стройного и единого мира, о котором он мечтал со своей любимой Богиней. Изменилась сама структура Вселенных, став прерывистой и нестабильной. Древние расы разумных существ оказались отброшены в дикость и невежество, лишившись Божественной поддержки своих создателей. Потеряли они большинство своей магии, и, не имея возможности самостоятельно создавать и открывать Врата Между Мирами, остались запертыми и разобщенными на своих планетах. Даже величественные драконы выродились, уподобившись простым неразумным рептилиям.

Остатки Младших Богов забились в самые дальние уголки Вселенных, опасаясь гнева и мести Первого Бога, вооруженного Сияющим Мечом. Немногие уцелевшие люди-Повелители закрепились на двенадцати Измерениях, закрыв их защитными полями от враждебного вторжения и стремясь сохранить свои знания и умения. А где-то на окраинах мира несломленные демоны вели войну с последними творениями Древних Богов.

Грусть и тоска по своей утерянной любви овладела Первым Богом. Не нужна была ему власть над миром, если остался он в одиночестве. Так глубоко было страдание Бога, что решился он последовать за своей утраченной половиной и по собственной воле уничтожил и рассеял свою личность по Вселенной, смешав ее с осколками сознания Первой Богини, соединившись с ней хотя бы бессознательно.

Так закончилась Эра Войн и началась Эра Равновесия.

— Неужели все кончилось так печально?

— На этом история разума не закончилась. Перед своим уходом изменил Бог законы развития мира, и создал на основе существующих живых организмов расу людей — младших братьев Повелителей. Разбросал Бог семена новой жизни по Вселенной, и с тех пор на всех пригодных к жизни планетах развитие биологической жизни так или иначе приводит к появлению человека. При этом вложил Бог в созданных им людей новое качество — бессмертную душу. С тех пор предназначение людей заключается в участии в так называемом «круговороте душ». Люди не обладают ни разумом, ни искусственным бессмертием личности людей-Повелителей, но имеют бессмертную душу, которая после физической смерти материального тела не исчезает бесследно, а как бы распадается на многие составляющие. Позднее, отдельные ее компоненты, объединившись со свободными частями других душ, образуют личность нового человека. Это слияние может произойти на той же планете, а может в другом Измерении, в другой Вселенной. Причем новая личность, разумеется, практически ничего не помнит о предыдущих своих воплощениях.

— Но зачем Бог создал таких странных существ?

— Я еще не сказал самого главного. При слиянии составляющих душ в новую личность к ним каждый раз присоединяется частица разума рассеянных в пространстве миров Первых Богов. Таким образом, вновь появившаяся личность человека несет чуть больший заряд божества. Причем, чем более развиты морально и интеллектуально были души умерших людей, тем большую частицу Бога получает новый человек. И наоборот, ведя жизнь недостойную божественного предназначения, рабски-униженную, в следующем воплощении человек может потерять имеющиеся искры, скатиться вниз по лестнице развития, разрушить свою душу.

Должно пройти очень много времени с момента появления первого человека до полного восстановления личностей Первых Богов, но, учитывая небольшую продолжительность жизни людей и то, что в настоящее время они являются доминирующим видом во Вселенной, можно рассчитывать на то, что это все же рано или поздно произойдет, и Великие Первые Боги вернуться, чтобы вновь принять власть над миром.

— А оставшиеся противники Первых Богов не пытаются этому помешать?

— Они стараются, но у них все равно ничего не получится. В настоящее время развитие разума идет обособленно в разных частях Вселенной. Если удается задавить ростки эволюции на одной планете, то на другой они расцветают более пышно. На заре человечества некоторые древние расы пытались противостоять людям, но были вынуждены либо отступить, либо перейти на их сторону.

Наибольшую опасность сейчас представляют Младшие Боги. После ухода Великих Богов они остались наибольшей силой в мире. Собрав осколки магии Древних Богов, Младшие Боги усилились и распространили свою власть на многие обитаемые миры. Покорившимся колониям людей новые Боги стремятся внушить мысли о ущербности и изначальной греховности человечества, тормозят развитие наук и магических искусств, скрывают знания об истинной истории развития мирового разума. Это задерживает возрождение Первых Богов, но не может ему помешать.

Рано или поздно люди все равно достигают развития, позволяющего сбросить ярмо чуждых владык. На помощь людям всегда готовы прийти демоны, верно и бескорыстно служа им, как служили они некогда своим Создателям. И еще не сказали своего слова Повелители. Они основали Империю на двенадцати Измерениях, закрыв их при помощи своеобразной машинной магии от посягательств Младших Богов. Повелители ожидают возвращения Великих Первых, чтобы вновь присягнуть им на верность.

Но самое главное заключается в том, что божественные частицы, оставшиеся от Великих Первых Богов, постепенно пропитали все Вселенные и все Измерения. Изначально доступные только людям, со временем они проникли и в мертвую материю звезд и планет, и в растительный, и в животный миры, и даже нечеловеческим разумным расам стали доступны божественные искры. Весь мир превращается в единый организм, связанный разлитой в нем безликой Божественной Силой Великих Первых Богов. А люди призваны стать разумными проводниками и деятельными исполнителями ее воли. Именно из числа людей должны выйти Он и Она — те, кто сможет начать возрождение личностей Первого Бога и Первой Богини.

— То, что я ношу с собой, то, что называют Лучевым Мечом, то, что не причинило мне вреда — это и есть Сияющий Меч?

— Это не он, а его воплощение в этом Измерении. У Жезла Разрушения много имен, много ипостасей, много возможностей. Именно он начал возвращать твои воспоминания.

— Воспоминания? Мои сны? Что ты можешь сказать мне о них?

— Я могу сказать тебе все. Ведь я — это ты. Я — твоя память.

— А-а-а! Теперь мне многое становится понятным…

— Пока еще не все. Я должен многое поведать тебе, многому научить. Слушай же…

Глава 15. Осада.

Победоносная армия Этла-Тиды покинула лагерь в Зеленой Долине и, выполнив ускоренный марш-бросок, через шесть дней приблизилась к столице Южной Империи — высокобашенному Лирду. Город был заложен почти одновременно с Этла-Тидой на открытой каменистой равнине в половине дневного перехода от океанского побережья. По занимаемой площади он не намного уступал столице северян, а его каменные стены возносились на высоту десяти человеческих ростов. Так же, как и все другие города, Лирд окружали кварталы, не защищенные стенами и укреплениями. Когда передовые кавалерийские части Этла-Тиды подъезжали к вражеской столице, еще издалека они заметили огромные густые столбы черного дыма. Вблизи стала видна и стена пламени, окружавшая город. Южане затворились в своей неприступной столице и сами сожгли все окрестные постройки, которые могли бы быть использованы Этла-Нитами для строительства укреплений и осадных машин. Столица Южной Империи готова была обороняться до последнего.

Когда об этом доложили Магу-Императору и Магу-Советнику, те немедленно собрали Военный Совет. Покинув свои марширующие по дороге на Лирд походные колонны, командиры собрались в шатре Тзота-Локи. Основной вопрос, который стоял перед офицерами, заключался в следующем: стоит ли немедленно штурмовать хорошо укрепленный город; следует ли осадить его и вынудить противника сдаться; или же целесообразнее оставить часть армии, чтобы держать город в кольце, а остальные полки двинуть далее на юг, чтобы скорее захватить всю территорию Южной Империи. Мнения собравшихся разделились.

Точку зрения сторонников быстрого штурма высказал командир стрелков Ретор-Литли. Когда неприятель был далеко, молодой щеголь всегда одевал дорогие доспехи из тонких золотых пластинок, украшенных чеканкой и драгоценными камнями. Ретор-Литли очень любил покрасоваться одеждой из дорогих тканей, многочисленными украшениями и тщательно следил за своим внешним видом. Даже сейчас, выступая на Совете перед покрытыми дорожной пылью офицерами, он казался только что вышедшим из ванны, куда в избытке добавили розовое масло. Его речь была гладка, плавные движения рук отточены и театральны:

— Мы с легкостью разбили южан на плато Семи Ветров, чего нам теперь опасаться штурма их столицы? Как сообщают местные жители, Повелитель Горван со своими ближайшими соратниками и с двумя тысячами солдат покинул Лирд и сейчас отступает на юг вдоль побережья. Нам надо незамедлительно раздавить сопротивление защитников города и отправиться в погоню за Горваном. В противном случае, если мы замешкаемся, он сможет вновь собрать боеспособную армию, и тогда вновь придется давать ему бой.

— Может быть тогда лучше отправить в погоню за Горваном кавалерию, а пехотными полками осадить город? — Задал вопрос полковник алебардистов Гориал-Тич.

— Это было бы желательно, но, к сожалению, невозможно в нынешних обстоятельствах. Ведь мы не знаем, с какими силами могут столкнуться посланные в погоню кавалеристы. Их у нас не так уж много — около пяти сотен, и Горван вполне может заманить их в ловушку. Тем более, что командующий тяжелой кавалерией Реасон-Миновар-Медон сейчас отсутствует, а у его заместителя Дрита-Телитота не так уж много опыта. — Ретор-Литли укоризненно посмотрел на молодого широкоплечего офицера с открытым дружелюбным лицом, словно тот был виноват в вынужденном бездействии кавалерии. — Кроме того, я полагаю, что пока мы находимся на вражеской территории, было бы весьма опасно разделять наши силы. Поэтому я предлагаю незамедлительный штурм Лирда, равно как и других укрепленных городов Южной Империи, которые встретятся на нашем пути. Только так, подавляя всеми своими силами очаги сопротивления, сможем мы установить свою власть на территории Южной Империи.

— Сдается мне, юный Ретор-Литли метит высоко. — Шепнул Гориал-Тич сидящему рядом Рол-Толиону. — Ему уже мало командования одними стрелками.

Командир Первого полка копьеносцев Этла-Тиды согласно покивал головой, не сводя глаз с молодого щеголя. Крон-то-Рион, сидящий позади, также услышал эти слова и отметил про себя, что разряженный в пух и прах Ретор-Литли едва ли сможет завоевать истинное уважение у старых военачальников.

Командир стрелков сел на стул, а на его место вышел полковник Некрат-Тир, командующий первым полком алебардистов.

— Все, что говорил уважаемый Ретор-Литли, вполне правильно и справедливо. — Начал он свою речь. — Однако не следует забывать, что штурм города потребует больших жертв. Я не боюсь умереть за победу родной Этла-Тиды, и точно так же не бояться смерти мои солдаты. Но стоит ли победа стольких жизней? Стены Лирда высоки и прочны. Забраться на них непросто. Место для столицы Южной Империи выбрано не просто так: взять город с налета практически невозможно. Да и южане, судя по тому, что сожгли кварталы Внешнего города, настроены решительно. С башен и со стен лучники будут расстреливать ползущих наверх солдат, как лягушек. Нас ждет град камней. Наши доспехи, бесспорно, прочны и надежны, но они не делают солдат абсолютно неуязвимыми. От падения с высоты они не защитят.

Кроме того, для штурма придется изготовить множество штурмовых лестниц, а это не так-то просто: подходящие деревья надо доставлять на большое расстояние. Так что в любом случае потребуется длительная осада. Из развалин зданий и из земли необходимо будет сооружать высокую насыпь, по которой можно будет подняться на стены. На это уйдет много времени, но иного выхода я не вижу. Повелитель Горван не скоро оправиться от поражения, и едва ли сможет собрать на юге достаточно воинов. Нельзя оставлять в своем тылу хорошо укрепленный город с многочисленным войском, но нельзя губить и жизни Этла-Нитов в угоду сиюминутной выгоде и дерзким амбициям неосмотрительных юношей.

Полковник тяжело опустился на свое место, сопровождаемый одобрительным гулом офицеров. Только Ретор-Литли и несколько младших командиров сидели молча, потупив взоры.

После выступали другие военачальники, и все они высказывались за осаду Лирда. Решено было время от времени создавать видимость решительных приступов. Солдаты должны приближаться к стенам с лестницами, засыпать врагов стрелами и снарядами из метательных машин и быстро отступать. Это нужно для того, чтобы постоянно держать защитников города в напряжении и не давать им совершать ответные вылазки.

На этом Совет завершился. Передовые пехотные Этла-Тиды части уже подошли к столице южан настолько, что видели развалины и головешки, оставшиеся от сожженного Внешнего города. Командиры разъехались по своим полкам, чтобы расположить их кольцом вокруг высокобашенного Лирда и начать осаду.

Военный лагерь для основных сил Этла-Тиды был разбит возле дороги, которая выходила из Западных ворот столицы Южной Империи и устремлялась прямо к океану. Всего три дня назад из Лирда по ней ушли воины под командованием самого Горвана, оставив в городе хорошо вооруженный и готовый к бою гарнизон, собранный из преданных Повелителю юга дворян со своими слугами и солдатами. Он должен был удерживать столицу столько времени, сколько потребуется Горвану на восстановление армии или на осуществление каких-либо тайных планов, неизвестных пока противнику…

А армия Этла-Тиды наконец-то смогла отдохнуть от утомительного недельного перехода. Если только устройство укрепленного лагеря, рытье рвов, насыпку валов и постройку защитных частоколов вокруг города можно считать более легким делом, чем двенадцатичасовую ходьбу по пыльной дороге с одним коротким полуденным привалом.

Правда, в земляных работах солдатам помогали местные жители. Это были и крестьяне из окрестных поселков, и горожане, не желавшие оставаться в осажденном городе и своевременно покинувшие его пределы. Сначала северяне с недоверием относились к добровольно предложенной помощи, но потом, за разговорами и совместными трапезами, они поняли, почему южане им помогают. С точки зрения подданных Южной Империи войска Этла-Тиды несли долгожданное избавление от владычества жестоких Повелителей.

Вечером, проходя между рядами палаток по военному лагерю, Крон-то-Рион услышал, как сидящий у костра мужчина средних лет, коренастый и длиннорукий, рассказывал о своей жизни окружившим его солдатам:

— Я родился и вырос неподалеку отсюда, в маленьком поселке Гил-Тилок. Моими родителями были крестьяне, родителями моих родителей тоже были крестьяне. В течение многих поколений мы обрабатывали эту каменистую землю, поливали ее потом, чтобы получить крохотный урожай. При этом одну четверть выращенной пшеницы обязаны были отдавать сборщикам налогов, а две четверти — хозяину этой земли, дворянину Долор-то-Рону. Когда земля по наследству досталась мне, она была совсем истощена. Я был молод и неопытен. Я не прислушивался к советам соседей. Я посеял семена только на половине поля, чтобы другая часть отдохнула и восстановила плодородную почву. Однако осенью ко мне явились сборщики налога от Повелителя и от Долр-то-Рона и потребовали, чтобы я отдал им столько же зерна, сколько и в прошлом году. Я пытался объяснить им, что по закону они могут забрать только три четверти от моего урожая, что у меня просто-напросто больше ничего нет, но они были непреклонны. В Южной Империи закон — приказ господина. Вооруженные стражники забрали из моего амбара все. Да еще я остался должен.

Что мне было делать? Умереть от голода? И я пошел служить в армию. Я стал таким же, как те, кто лишил меня родного дома и земли. Я отбирал у крестьян последнее, и в мою спину неслись проклятия. Но в душе я ненавидел сам себя гораздо сильнее. И таких, как я, в Южной Империи очень много…

А потом нас погнали на войну с Этла-Тидой. Мы бы, наверное, взбунтовались, но позади наших отрядов постоянно следовали преданные Повелителю гвардейцы и телохранители. Да и в наших рядах были предатели, сообщавшие господам офицерам о недовольных солдатах. Такие недовольные быстро и незаметно исчезали. И мы вынуждены были подчиняться приказам. Нас гнали, как скот на бойню.

Но зато, когда ваш великий командующий Трисмегист убил Греан-Мора и взмахнул Лучевым Мечом, все солдаты моей сотни тут же бросили оружие и сдались. И теперь вот я служу в отряде, который сопровождает вашу армию. Мы строим мосты и укрепления, прокладываем дороги. Но если бы ваш Маг-Император доверил мне оружие, я, не колеблясь, встал бы в ваши ряды. У вас все по-другому. У вас каждый знает, что сражается за свою родину, за нашу общую родину. Ведь мы все — Этла-Ниты. Почему, ну почему нас заставляют убивать друг друга?

Крон-то-Рион услышал звук, похожий на всхлип и вслед за этим возгласы своих воинов:

— Ну, что ты? Все позади.

— Наша победа близка.

— Хочешь, мы попросим, чтобы тебя взяли в нашу сотню?

— А землю тебе обязательно вернут. Вот увидишь, я и сам земледелец, поэтому хорошо тебя понимаю…

Крон-то-Рион пошел дальше, размышляя о том, что подобные рассказы лучше всего восстановят взаимопонимание и дружбу между южанами и северянами, долгое время разделенными враждой их правителей. Когда он добрался до центральной части лагеря, где стояли шатры военачальников, стража поприветствовала его и доложила, что сейчас в покоях Мага-Императора допрашивают перебежчиков из Лирда.

Маг-Советник ускорил шаг и вошел в шатер Тзота-Локи в самый разгар беседы. Он увидел сидящего на кресле Мага-Императора, шестерых охранников-алебардистов и двух южан-перебежчиков, сидящих на стульях перед правителем Этла-Тиды. Они были одеты в одинаковые кожаные туники до колен и легкие сандалии. Крон-то-Рион встал в дверном проеме. Тзот-Локи заметил своего старого друга, но не стал прерывать разговор, а поприветствовал вошедшего легким кивком головы.

— Лирд очень хорошо защищен. — Говорил один из перебежчиков. — Но вот среди его защитников нет единства. Отступая, Повелитель Горван оставил тут две тысячи своих гвардейцев и сотню дворян с наемными дружинами. Их задача — задержать продвижение вашей армии и дать Горвану возможность скрыться на юге. Повелитель прекрасно понимает, что без его солдат горожане немедленно откроют вам ворота. Гвардейцы почти силой сгоняют людей на стены и не доверяют им иного оружия, кроме камней и палок, которыми те будут отражать ваш штурм.

— Но мы не собираемся брать Лирд приступом. — Сказал Маг-Император. — Мы хотим окружить его и заставить защитников сдаться. Каковы у вас запасы воды и продовольствия?

— Глубокие колодцы снабжают город водой в избытке, а зерна, мяса и плодов хватит на год. — Перебежчик с сомнением покачал головой. — Так что голод Лирду не страшен. Правда, гвардейцы начали реквизировать у жителей все съестные запасы и собирать их во дворце Повелителя. Так что, если кто и будет голодать, так это те, кто приветствует ваш приход. А истинные враги ни в чем себе не откажут.

— Если мы все-таки решимся штурмовать стены, поддержат ли нас жители?

— Простите, но я не знаю. С одной стороны, большинство людей ненавидят своих правителей. С другой стороны, они привыкли их бояться и беспрекословно повиноваться. У нас нет ни оружия, ни достойных вождей. Так что на помощь изнутри не стоит рассчитывать. Кто может, тот бежит из города, как мы. Но таких немного.

— Ясно. Спасибо вам, друзья. Вы можете идти. — Маг-Император повернулся к страже. — Проводите их в ту часть лагеря, где стоят свободные палатки для вновь прибывших. Пусть они отдыхают и набираются сил.

В шатре остались только Тзот-Локи и Крон-то-Рион.

— Неужели наши давние мечты становятся явью? — Спросил Маг-Император. — Еще будучи мальчишками, говорили мы с тобой об объединении Этла-Тиды. И вот, пожалуйста, оно почти свершилось.

— Еще рано говорить о полной победе. — Возразил Маг-Советник. — Наши страны слишком долго враждовали. Предстоит много работы, прежде чем возродится древняя Империя. Боюсь, что мы до этого времени уже не доживем.

— Да. — Нахмурился Тзот-Локи. — Как бы я хотел быть точно уверенным, что моя Лорана и новый правитель продолжат начатое нами дело. Если бы только мы смогли удержать Трисмегиста…

— Я самого начала был уверен, что он не останется с нами. Он — нечто большее, чем думает о себе сам.

— Раньше ты не говорил мне этого. Ты что-то узнал о его плавании к Проклятому острову?

— Увы. — Развел руками Крон-то-Рион. — Мои магические силы не позволяют заглядывать так далеко. Да и Трисмегист стал недоступен, после того, как взял в руки Лучевой Меч. Но меня посещают смутные предчувствия, что это плавание очень многое изменит не только в нашем мире, но и во всей Вселенной. Мне даже кажется, что Трисмегист на какое-то время вернется.

— Мы снова увидим его?

— Мы — едва ли, а вот Лорана, может быть, и встретится с ним.

— Она его так любит…

— Но есть еще и его друг Ремин. — Напомнил Маг-Советник. — Он принадлежит нашему миру. Он мог бы стать хорошим правителем.

— Ты думаешь, что Лорана выберет его?

— Не знаю. Не уверен. Твоя дочь находится на распутье. От того, какой путь она изберет, будет многое зависеть. Ей сейчас очень тяжело.

— Я знаю, это моя вина. — Вздохнул Тзот-Локи. — Слишком долго за стенами дворца я уберегал свою дочь от реального мира. Теперь ей открылось, что в жизни бывают не только праздники и развлечения, но и расставания, и потери. Это должно пойти ей на пользу. Она должна научиться понимать, что за каждое слово, за каждый поступок надо нести ответственность. Она уже совсем выросла, моя Лорана, но в чем-то осталась беззаботным ребенком.

— Она скоро повзрослеет. — Пробормотал Крон-то-Рион.

И умудренные опытом старцы надолго замолчали.

Когда через два дня кольцо укреплений вокруг Лирда полностью замкнулось, решено было провести атаку на Западные ворота города. Это не был решительный штурм, просто армия Этла-Тиды должна была продемонстрировать засевшим в столице гвардейцам Повелителя свою силу и выучку. Кроме того, это могло подтолкнуть горожан к восстанию, и тогда стал бы возможен быстрый захват Лирда.

Под прикрытием земляных валов и больших деревянных щитов на колесах напротив Западных ворот построились штурмовые отряды армии Этла-Тиды: полк алебардистов, тысяча копьеносцев Рол-Толиона, несколько сотен стрелков под командованием Ретора-Литли. И, когда через магов-адъютантов командиры получили приказ атаковать, раздался одновременный крик:

— Вперед, Этла-Ниты! Вперед, на стены!

Солдаты двинулись к городу, толкая перед собой щиты на колесах. Под их защитой не страшны были ни стрелы, ни камни, пущенные пращниками. Метательные снаряды стучали по толстым доскам, как осенний град по крыше дома. Когда расстояние сократилось, стрелки Этла-Тиды начали отвечать противнику. Арбалетчики стреляли прицельно, и те южане, которые неосторожно высовывались из-за зубцов парапета, падали, сраженные тяжелыми болтами.

Ретор-Литли находился в первых рядах атакующих. Ценя свою жизнь, он, подобно остальным командирам, был полностью закован в цельнометаллический доспех. Однако даже тут нашел способ выделится: поверх кирасы он одел ажурное золотое ожерелье, а на его шлеме красовался высокий гребень с красными и белыми перьями.

Южане, разумеется, приняли Ретора-Литли за самого главного командира и постарались поразить стрелами именно его. Но, как уже отмечалось, и северяне, и южане были неважными лучниками. Лишь несколько стрел клюнули панцирь молодого офицера и отскочили, не причинив вреда. Ретор-Литли только рассмеялся и прокричал своим солдатам, картинно подняв над головой обнаженный меч:

— Не бойтесь стрел южан! Они стреляют, как слабые женщины. Вперед, на стены!

Рядом с Ретором-Литли старался держаться его маг-адъютант по имени Толотор, молодой парень с кудрявыми черными волосами и большими грустными глазами. Сейчас от также был защищен тяжелыми стальными латами, которые звенели во время бега и мешали ему сосредоточиться, чтобы не терять постоянной связи с Магом-Советником Крон-то-Рионом.

Сам же главный маг Этла-Тиды вместе с Магом-Императором, несколькими советниками и командирами полков, не принимавших участие в пробном штурме, находился на высокой башне военного лагеря, откуда была видна вся картина битвы. Правители Этла-Тиды видели, как их воины подошли к высокой стене Лирда и начали устанавливать осадные лестницы. Лестниц было заготовлено около четырех дюжин. Чтобы поднять каждую из них и приставить к стене, требовалось не менее двух десятков человек: десять самых сильных воинов удерживали нижние опоры лестницы на специальных шестах, а остальные при помощи прочной веревки оттягивали назад и поднимали верхний конец, прислоняя его к вершине городской стены. Вскоре вокруг Западных ворот Лирда вырос целый лес из лестниц. Вверх полезли первые алебардисты, защищенные облегченным доспехом. Свое оружие они привязали за спинами.

Но южане были готовы к отражению штурма. Над зубцами парапета показались деревянные брусья, к которым на толстых длинных цепях были прикреплены свинцовые гири размером с человеческую голову. Защитники города раскачивали конец бруса, благодаря чему гири, подобно гигантским маятникам, болтались вдоль стены, круша лестницы и сбивая лезущих по ним людей. Потом из-за парапета показались ковши, которые обрушили на головы солдат тяжелые каменные глыбы. Среди воинов Этла-Тиды появились первые жертвы. Раненных незамедлительно оттаскивали на носилках в лагерь к магам-целителям, чтобы те применили все свое искусство врачевания ран.

Маг-Император обратился к Крон-то-Риону:

— Не пора ли отозвать людей? Ведь мы собирались только прощупать оборону города, а не брать его сегодня же.

— Нужно еще немного времени. — Рассеянно пробормотал старый маг, постоянно получающий мысленные донесения от адъютантов из самой гущи сражения. — Надо показать южанам, что мы можем взять Лирд, когда захотим. Это должно заставить их серьезно задуматься о добровольной сдаче.

— Хорошо, — согласился Тзот-Локи, — тогда передай командирам приказ: взбираться на стены города, но не рисковать понапрасну.

Несмотря на летящие сверху камни, бревна и стрелы, алебардисты и копьеносцы Этла-Тиды упорно лезли по приставным лестницам. С земли их прикрывали стрелки-арбалетчики, так что вскоре южане перестали высовываться из-за парапета, зная, что их поджидает немедленная смерть от тяжелого арбалетного болта. Это лишило обороняющихся возможности прицельно сбрасывать смертоносные снаряды. Поэтому вскоре штурмовые отряды достигли вершины стены. Но теперь арбалетчики не могли стрелять, рискуя попасть в своих же товарищей. Южане отложили свои луки и пращи и взялись за копья и мечи.

На самой вершине, на высоте десяти человеческих ростов от земли закипела жестокая битва. Ретор-Литли снизу смотрел, как рубятся Этла-Ниты, стараясь взобраться на стену. По лестнице люди вынуждены были подниматься друг за другом, и поэтому теперь, когда один воин падал вниз, его место тотчас же занимал другой. Молодой офицер пританцовывал на месте от овладевшего им азарта боя. Не выдержав, он сам начал подниматься по лестнице, прокричав стрелкам:

— За мной! Наверх!

Солдаты полезли по лестницам с заряженными арбалетами в руках. Адъютант Толотор, глубоко вздохнув, также отправился следом за командиром, отправив Крон-то-Риону мысленный отчет о ходе боя. Кое-где на стену уже взобрались первые воины, разметавшие защитников широкими взмахами алебард. Алебардисты начали стрелять, еще стоя на верхних ступенях лестниц.

— Цельтесь в офицеров! — Кричал Ретор-Литли, размахивая мечом. — Уничтожьте тех, кто управляет осадными машинами.

Несколько метких залпов, и несущие смерть свинцовые гири и ковши с камнями беспомощно повисли. Все больше и больше северян забиралось на стену. К Ретору-Литли присоединился полковник алебардистов Некрат-Тир. Он критически осмотрел тот небольшой отрезок стены, который удалось отвоевать, и перенес свое внимание на сам Лирд, раскинувшийся под ногами. С высокой стены было видно, как к Западным воротам стягиваются отряды гвардейцев Повелителя, как узкие улочки перегораживаются баррикадами, как по стенам к месту битвы бегут лучники и копейщики.

— Наши воины начинают уставать. — Сказал Некрат-Тир возбужденному боем Ретору-Литли. — Южане стягивают свежие резервы. Боюсь, что нам не удержаться на стене.

— Ерунда! — Крикнул в ответ тот и повернулся к своему магу-адъютанту. — Толотор, передай Магу-Советнику, что нам нужны новые отряды. Мы сможем закрепиться на стене и продолжить наступление.

Адъютант на несколько мгновений впал в прострацию, глядя перед собой бессмысленным, ничего не выражающим взором, а потом быстро пришел в себя и кивнул головой, подтверждая, что донесение принято.

Крон-то-Рион в нескольких словах обрисовал Тзоту-Локи создавшееся положение.

— Что будем делать? — Спросил он. — Если мы введем в сражение наши резервы, то захватим западную стену, но потом будем с боем брать каждую улицу, каждый дом Лирда. Все горожане, да и вообще все южане, станут воспринимать нас, как своих смертельных врагов. Если же мы сейчас отступим, то сохраним не только жизни воинов, но и идею нашей освободительной миссии в умах подданных Южной Империи.

Маг-Император колебался всего несколько мгновений, а потом твердо произнес:

— Передайте приказ всем отрядам: общее отступление. Покинуть стену с наименьшими потерями и отойти на безопасное расстояние в боевом порядке.

— Не может быть! — Воскликнул Ретор-Литли, выслушав новый приказ Мага-Императора. — Толотор, ты, наверняка, неправильно истолковал сообщение от Крон-то-Риона.

— Он все верно передал. — Вступился за мага-адъютанта полковник Некрат-Тир. — Мне только что сообщили то же самое. Маг-Император прав: для будущей единой Этла-Тиды не принесет пользы кровопролитная битва за столицу. Южане должны сдать ее сами, признав этим не только наше военное превосходство, но и сделав свой собственный выбор.

— Не понимаю. — Покачал головой молодой командир стрелков. — Я бы поступил иначе.

— Потом поймешь. — Успокаивающе положил ему руку на наплечник Некрат-Тир. — Поймешь и увидишь, что это самое правильное решение. Когда через несколько лет ты поедешь в провинции бывшей Южной Империи, то не будешь опасаться стрелы, пущенной тебе в спину каким-нибудь народным мстителем.

Южане еще не успели перебросить к Западным воротам достаточно сил, чтобы сбросить воинов Этла-Тиды, поэтому спуск по лестницам прошел без потерь. Кое-кто, подобно Ретору-Литли, ворчал, что приходится сдавать позиции, с таким трудом завоеванные. Но большинство было довольно тем, что сражение завершилось.

— Мы показали южанам, на что способны! — Подбадривали себя солдаты. — Теперь они не будут скалить зубы с высоты своих стен.

— Завтра сами прибегут к нам просить мира. — Поддерживали общее настроение офицеры.

— И мы их простим?

— А почему бы и нет? Ведь ни они, ни мы на самом-то деле не хотим воевать друг с другом. Вот и сегодняшний бой завершился, едва только с каждой стороны полегло по три дюжины солдат.

Но сражение еще не было закончено. Командиры защищающих Лирд гвардейцев Повелителя, наверное, решили, что им удалось отбить самый настоящий штурм северян. Когда Этла-Ниты организованно отходили от стен под прикрытием стрелков и копьеносцев, Западные ворота раскрылись, и оттуда в контратаку бросились несколько тысяч пехотинцев. Южане хотели превратить отступление северян в беспорядочное бегство, но этого им не удалось.

— Отлично! — Хлопнул в ладоши Маг-Император, наблюдавший с высокой башни за битвой. — Южане поступили именно так, как мы и рассчитывали. Маг-Советник, командуйте!

Крон-то-Рион через магов-адъютантов передал новый приказ. Отступающие пешие отряды развернулись навстречу неприятелю, образовали стену щитов и копий. А из-за высокого земляного вала, незамеченная ранее, наперерез наступающим южанам вылетела тяжелая кавалерия. Всадники выставили вперед длинные пики и огласили равнину свирепым ревом:

— Смерть южанам! Топчи их, коли, руби!

План Этла-Нитов сработал, ловушка захлопнулась. Западные ворота быстро затворились, чтобы всадники не ворвались в Лирд. Не успели вышедшие на равнину южане опомниться, как оказались отрезанными от города и зажатыми между двумя отрядами северян. Им оставалось только одно:

— Сдаемся! — Послышались первые неуверенные выкрики.

Офицеры попытались навести порядок и организовать строй, чтобы пробиться к воротам. Но в отряде большинство составляли не преданные Повелителю Горвану гвардейцы, а простые подневольные солдаты, которые не хотели сражаться со своими братьями-северянами. Они и на вылазку-то согласились только для того, чтобы вырваться из города. И теперь они не упустили свой шанс. Командиры и особо ретивые гвардейцы в несколько мгновений оказались обезоружены своими же бывшими подчиненными. Не было пролито ни единой капли крови. Солдаты сложили оружие перед окружившими их копьеносцами Этла-Тиды.

— Эх, жаль! — Стукнул себя по бедру Ретор-Литли, и от удара железной рукавицы о наголенник раздался звон. — Испортили потеху. Что это за война? Командующие прерывают штурм, когда победа уже близка, а враг выходит на бой только для того, чтобы сдаться?

До самого позднего вечера в военном лагере армии Этла-Тиды все, от Мага-Императора и его приближенных до самого последнего солдата, праздновали победу. Даже плененные сегодня южане приняли участие в торжествах. Радостные Этла-Ниты напоили их вином и накормили всевозможными кушаньями до такой степени, что кое-кто даже начал в шутку жаловаться, что северяне хотят замучить своих пленников неумеренным обжорством. В эту ночь остались трезвыми только часовые на сторожевых башнях да вооруженная охрана лагеря.

На пиру в шатре Мага-Императора Советник Крон-то-Рион обратился ко всем собравшимся военачальникам:

— Сегодняшний день начался кровью и смертью, а завершился миром и дружескими объятиями. Вслушайтесь, как гудит сегодня наш лагерь. Если сейчас вы пройдете по нему и заглянете в лица людей, то с трудом различите, где северяне, а где южане. Пусть же будет так и впредь. Отбросим старые обиды и древнюю вражду. Наши враги не крестьяне и ремесленники, которых заставили воевать, а Повелитель Горван и его прислужники, выращивавшие в своих подданных злобу и ненависть. Против них должны мы обращать оружие. Я поднимаю эту чашу с кроваво-красным вином за то, чтобы кровь человеческая никогда больше не проливалась на землю единой великой Этла-Тиды!

На следующий день Лорана проснулась поздно. Сквозь откинутый полог дверного проема пробивался солнечный луч. Легкие внутренние перегородки шатра были поставлены так, чтобы он обязательно упал на лицо спящей девушки и разбудил ее. Лорана улыбнулась. Хитрые служанки! Они не хотели сами будить свою любимую принцессу, зная, что вчера вечером она долго читала при свете масляной лампы, однако устроили все так, чтобы она вовремя проснулась. Не стоит на них обижаться. Наоборот, надо похвалить за заботу о хозяйке, которая не имеет права спать до полудня, а должна подчиняться правилам дворцового распорядка, действующего даже здесь, в военном лагере.

Лорана потянулась всем телом, вспомнив при этом свою грациозную кошечку Мирмиру, которую пришлось оставить в Этла-Тиде. Та, наверное, сейчас очень скучает по хозяйке. Только ей кошка позволяла гладить себя и брать на руки. Ей и Трису… Лорана помотала головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Она должна его забыть! Выдернуть из своего сердца, отбросить в сторону, пройти мимо и больше не оборачиваться. Только так! Лорана слышала, что время залечивает любые раны, вот только непонятно, сколько его минет, пока вылечится ее кровоточащее сердце. Если бы Ремин был сейчас рядом… Лорана опять тряхнула волосами, и они рассыпались по ее плечам черным водопадом.

«Надо надеяться и ждать. — Строго сказала себе принцесса. — И тогда он вернется. Уже скоро. Может быть, даже сегодня. Так что нечего залеживаться на мягких подушках. Надо вставать и приниматься за дела. Ремин может вернуться с минуты на минуту, а ты, Высочество, совершенно не готова к встрече».

Стоило только Лоране приподняться, как неподалеку послышалось сдавленное хихиканье, и возле ложа принцессы как из-под земли выросли ее служанки: Доротит и Ронан. Они были довольны, что их уловка с солнечным лучиком сработала, и Лорана была уверена, что этот способ они собираются применять и в будущем.

Ронан начала расчесывать длинные черные волосы Лораны и укладывать их в замысловатую прическу, Доротит доставала из сундуков наряды и демонстрировала их своей госпоже, чтобы та выбрала, что сегодня оденет. Лорана была рассеяна и никак не могла сосредоточится на утренних заботах.

— Что с тобой, Лорана? Ты выглядишь так, словно тебе приснился плохой сон. — Озабоченно обратилась к девушке Ронан. Между принцессой и ее служанками давно установились дружеские отношения, и между собой они называли друг друга по именам. Только при посторонних Лорана становилась «Ее Высочеством».

— Да, действительно, — пробормотала Лорана, — мне снился какой-то сон, но я его совершенно не помню. Странно, но мне кажется, что он снится мне уже не первый раз…

— Это бывает. — Заявила всегда рассудительная и трезвомыслящая Доротит. — Если поздно ложиться спать, обязательно привидится что-нибудь неприятное. Я сама с трудом заснула вчера. Перед глазами стояли сцены вчерашнего штурма этого Лирда. Лестницы, орущие люди, стрелы, кровь, смерть… Это было ужасно.

— Но, согласись, в этом и заключается мужская доблесть. — Заспорила Ронан, более юная и потому еще не утратившая романтических иллюзий. — Где еще проявляется столько мужества, отваги, храбрости, как не на войне? Вчера я, например, не могла оторвать глаз от Ретора-Литли. Он был прекрасен: его доспехи сияли, как солнце; его глаза сверкали силой и смелостью; громовым голосом он отдавал приказы тысячам воинов. И он из древнего дворянского рода… Правда, Лорана?

В глубине глаз служанки мелькнули хитрые задорные огоньки. Она неспроста задала свой вопрос. Но Лорана не оправдала ее ожиданий. Принцесса только рассеяно промолвила:

— Ретор-Литли? При чем тут этот разряженный юнец?

— Дело в том, что с самого раннего утра он уже несколько раз как бы невзначай подходил к нашему шатру. Подходил, ждал немного, и удалялся. Мне показалось, что он хочет о чем-то с тобой поговорить.

— Со мной? — Удивилась Лорана. — Почему ты так решила? Может быть, его интересуешь ты, юная и очаровательная Ронан, или она, спокойная и скромная Доротит?

— Если бы это было так, я с радостью… — Начала Ронан, но тут же прикусила язычок. — Но, увы, Лорана, Ретора-Литли интересуешь именно ты. На нас он не обращает внимания. Ведь мы — служанки, а ты — наследница трона.

— Я давно поняла, Лорана, — добавила Доротит, — что после отъезда Трисмегиста и Ремина Ретор-Литли решил, что место возле тебя освободилось.

— Верно, верно! — Хихикнула Ронан. — Он хочет взять штурмом не только Лирд, но и принцессу Этла-Тиды.

— Вот тут он здорово ошибается. — Резко ответила Лорана и ее глаза сверкнули гневом. Служанки даже отпрянули, но, увидев, что принцесса сердится не на них, вернулись к прерванной работе.

Некоторое время спустя принцесса Этла-Тиды готова была покинуть свой шатер. Перед выходом она заговорщицки шепнула Ронан:

— Ступай к моему отцу и передай, что я скоро приду. Если же со мной вдруг заговорит Ретор-Литли, вернись и скажи, что Маг-Император срочно зовет меня к себе. Я не собираюсь долго выслушивать пустые речи этого самодовольного и самовлюбленного мальчишки. Но сказать об этом прямо, к сожалению, не позволяют правила этикета.

Лорана нарочито глубоко вздохнула и состроила такую печальную гримаску, что служанки, не удержавшись, рассмеялись.

Принцесса вышла из своего шатра, но не успела пройти и десяти шагов, как увидела идущего навстречу Ретора-Литли, одетого, наверное, в свои самые лучшие, а, значит, в самые пестрые и дорогие, одежды.

— Доброе утро, Ваше Высочество. — Склонился он в таком глубоком поклоне, что золотые ожерелья на его шее мелодично зазвенели и едва не свесились до земли. — Я несказанно счастлив Вас видеть. Окажите мне честь, позволив проводить Вас до шатра Вашего батюшки, великого Мага-Императора Этла-Тиды.

— Большое спасибо за проявленные внимание и заботу, — в тон Ретору-Литли произнесла Лорана, — но я прекрасно себя чувствую и способна самостоятельно дойти до шатра своего отца.

— О, как я рад, что Вы находитесь в полном здравии. — Воскликнул молодой человек, ничуть не смущенный отповедью девушки. — Благополучии и счастье правительницы — что может быть приятнее для верноподданного мужчины!

Лорана скептически оглядела увешанного золотыми побрякушками Ретора-Литли и про себя подумала, что уж к нему-то слово «мужчина» вряд-ли подходит. Тем не менее, нужно было что-то ответить. Лорана огляделась: Ронан почему-то задерживалась, не торопясь выручать свою госпожу, так что приходилось поддерживать беседу:

— Я слышала, что как военачальник и как… мужчина Вы неплохо проявили себя во время вчерашней попытки взять Лирд приступом.

— Я счастлив получить столь высокую оценку из милых уст Вашего Высочества. Но разве сами Вы не наблюдали за вчерашним боем?

— Нет. Я не могу спокойно смотреть, как люди убивают друг друга. Весь вчерашний день я провела в своем шатре.

— Жаль. — Ретор-Литли был заметно опечален тем, что принцесса не видела его многочисленных подвигов. — А ведь вчера мы едва не захватили воротную башню. Оставалось совсем чуть-чуть, мы уже взошли на стены, закрепились там, и готовы были оттуда ринуться на улицы города. Мои стрелки сражались, как львы. Их выстрелы были точны, а арбалетные болты просто-напросто сметали южан со стен. И все благодаря мне. Не зря я потратил столько времени, тренируя своих непобедимых стрелков…

— Между прочим, — оборвала Лорана молодого человека, — это не Вы, Ретор-Литли, а великий Трисмегист научил нас изготавливать арбалеты и передал Этла-Тиде совершенное военное искусство. Не забывайте, пожалуйста, кто на самом деле является источником и организатором наших побед.

— Кто же мне даст это забыть? — Проворчал глубоко уязвленный Ретор-Литли. Напоминание о существовании Трисмегиста на мгновение охладило его пыл. Но он быстро привел мысли в порядок и продолжил с прежним жаром:

— Вы совершенно правы, Ваше Высочество! Великий Трисмегист научил нас военной науке, но сходится лицом к лицу с врагом приходится именно нам. Вчера я был во главе штурмового отряда, я сражался в самой гуще жестокой битвы. Мои ноги стояли на верхней площадке городской стены Я почти победил! Если бы штурм не был остановлен, — патетически воздел вверх руки Ретор-Литли, — я бы захватил столицу Южной Империи и бросил ее к ногам Вашего Высочества!

— Благодарю. — Холодно ответила Лорана. — Но вряд-ли бы мне доставил удовольствие вид города, усыпанного трупами и залитого кровью.

— Но ведь это война! — Воскликнул удивленный офицер. — Врагов надо уничтожать.

— Я не считаю южан своими врагами. И, мне кажется, кроме Вас, никто так не думает. Они такие же люди, как и мы. Волею судьбы нас разделила граница, но и южане, и северяне, да и жители восточных стран хотят одного — мира и спокойствия. Так что мне непонятно Ваше стремление убивать ни в чем не повинных людей.

Ретор-Литли задумчиво покачал головой, но не смог найти доводов, чтобы опровергнуть слова принцессы. Лорана с мрачным удовольствием наблюдала за смятением заносчивого молодого офицера. Повисла неловкая пауза.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! — Послышался взволнованный крик Ронан, бегущей по лагерю. — Вас ищет Маг-Император. Он просит Вас незамедлительно явиться в его шатер.

Девушка так торопилась, что раскраснелась и сбила дыхание. Лорана улыбнулась ей и незаметно для своего кавалера подмигнула, благодаря за своевременное вмешательство. Но Ронан не обратила на это внимания. Лорана поняла, что та чем-то серьезно встревожена, и нехорошее предчувствие ледяной иглой кольнуло быстро застучавшее сердце. Служанка подтвердила ее опасения:

— Только что в лагерь прибыл капитан Готилон. Это на его корабле Трисмегист и Ремин уплыли на Проклятый остров. Но назад вернулся только один капитан…

Глава 16. Плен.

В корабельном трюме было темно, холодно и сыро. Лучи солнца, проходящие через решетчатую крышку люка, скупо освещали внутреннее пространство. На деревянном настиле лежали два человека. Их руки и ноги были закованы в тяжелые кандалы, цепь от которых шла к железному кольцу, прочно прикрепленному к шпангоуту. Один из пленников не подавал признаков жизни. Он был одет в серо-синюю одежду, на которой не видно грязи и мокрых пятен. Его голова с высоким лбом и коротко остриженными волосами покоилась на коленях у другого, чью некогда белую тунику сейчас покрывали грязь и запершаяся кровь. Левая рука второго человека была кое-как перевязана грязными тряпками. Благородные черты лица выражали с трудом сдерживаемую боль и крайнюю степень отчаяния, глаза были открыты и бездумно устремлены в одну точку, губы беззвучно шептали то-ли молитвы, то-ли проклятия. Его длинные черные волосы веером разметались по грязному сырому настилу, но пленника, похоже, это ничуть не волновало.

Вдруг первый человек чуть-чуть пошевелился и, не открывая глаз, с трудом прошептал:

— Где я? Что происходит?

Реакция второго пленника была мгновенной. Отсутствующее выражение лица сменилось радостью, смешанной, правда, с горечью.

— Трис, ты жив! — Хотел воскликнуть он, но запекшиеся губы превратили слова в мучительный стон. — Хвала всем Богам, ты, наконец, очнулся.

— Это ты, Ремин? — Все еще не открывая глаз, спросил Трис.

— Да, это я. — Подтвердил Ремин, и его радость вновь стерлась выражением скорби. — Все погибло, Трис. Мы в плену у южан.

— А Алина?

— Алина погибла… — Удивленно ответил Ремин. — Ты что, ничего не помнишь?

— Расскажи мне, что произошло. — Попросил Трис. — Как вы высадились на Проклятый остров без моего сигнала?

Ремин чуть приподнялся и переполз вбок, чтобы опереться спиной о борт судна. Теперь он мог видеть безмятежно-спокойное лицо друга, который по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Ремин начал говорить:

— Когда ты вышел из лодки на берег и вошел в ворота мертвой Этла-Тиды, мы ждали, что ты вот-вот покажешься на воротной башне и подашь сигнал причаливать к берегу. Но ты все не появлялся, и мы забеспокоились. Больше всех волновалась Алина. Ей показалось, что твоя голова на мгновение появилась над парапетом и тут же исчезла. Я не буду долго рассказывать, как она нас уговаривала отправиться к берегу на большой шлюпке, какие убедительные доводы и бесспорные аргументы приводила. Ей удалось добиться своего. Она, я и шестеро матросов поплыли следом за тобой. Готилон остался на корабле, чтобы при необходимости подвести его к берегу.

Мы высадились там же, где и ты — неподалеку от развалившихся деревянных причалов. Мы вошли в городские ворота и остановились, осматривая разрушенные здания и дворцы. Вдруг Алина крикнула, что в первую очередь ты отправишься в Императорский дворец и, не дожидаясь нас, быстро побежала к центру города. Мы осторожно, озираясь и оглядываясь, двинулись за ней. Проклятье, почему мы не побежали следом или не попытались ее остановить!?

Ремин в сердцах стукнул кулаком по настилу, и тут же послышался шорох лапок и испуганный писк потревоженных корабельных крыс. Ремин скривился от боли в левой руке и несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание.

— Продолжай. — Произнес Трис, и Ремин поразился его отрешенному состоянию.

«Наверное, — подумал он, — Трис слишком потрясен происшедшим на острове, чтобы вернуться в реальный мир нормальным человеком.» Тем не менее, Ремин продолжил рассказ:

— Мы подошли к Императорскому дворцу, перелезли через пролом в стене и оказались на внутренней площади. Тут мы остановились, не зная, где искать тебя и Алину. Внезапно мы все почувствовали невероятную магическую силу, исходившую оттуда, где должны были находиться покои Магов-Императоров. Это очень трудно описать словами, я не маг, да и матросы тем более, но всех нас словно окатило волной лишающего разум ужаса, смешанного с яростью и болью. Это длилось не более двух ударов сердца. Сперва каждый из нас подумал, что ему почудилось, но, посмотрев на бледные, покрытые холодным потом лица товарищей, понял, что это чувствовали все. И еще мы поняли, что где-то там, в самом эпицентре ужаса, находишься ты и Алина.

Не сговариваясь, мы бросились вверх по главной лестнице, миновали черный оплавленный коридор и вбежали в зал, где увидели тебя и Алину. Вернее, наоборот: сначала, у самого входа, мы увидели мертвое тело девочки. Оно было неестественно вывернуто и искорежено, так что мы сразу поняли, что ни капли жизни в нем не осталось. Это было так… ужасно…

По перепачканному грязью лицу Ремина прочертили светлые дорожки слезы, текущие из глаз. Он опять глубоко вздохнул.

— Продолжай. — Повторил Трис, но на этот раз его голос был более тихим и печальным.

«Более человечным,» — сказал бы Ремин, не зная, что делать: радоваться возвращению друга или горевать по поводу постигшей их потери.

— Потом мы увидели тебя, лежащего на возвышении возле Зеркала Истины. — Продолжил он. — Ты тоже лежал без движения. Только на шее прощупывался слабый пульс. Совсем как тогда, когда тебя поразил Лучевой Меч. Мы сразу поняли, что ты нашел магическое Зеркало, но, как когда-то Маг-Император, не смог справиться с его мощью. Оно убило Алину и поразило тебя. Мы искали Лучевой Меч, но не нашли его, только у стены в углу обнаружили какой-то странный пушистый пепел, который рассыпался в пыль при прикосновении. Что нам оставалось делать? Мы взяли тебя и Алину и понесли на корабль.

— А Зеркало? — Вопросительно шепнул Трис.

— Его мы не трогали и даже старались не смотреть в его сторону. Мало ли что… Мы и так были слишком потрясены и подавлены. Печальным было наше возвращение на «Синий альбатрос». Корабль немедленно отчалил и взял курс на материк. Погода ухудшилась. Дул сильный северный ветер, шел проливной дождь, волны играли кораблем, как мячиком. Матросы гребли изо всех сил все два дня, что мы добирались до Первых островов. К счастью, катуны нам больше не встречались. Хотя, как знать. Может быть, лучше было бы пойти на обед катуну, чем попасть в руки южан.

Когда наш потрепанный бурей корабль с обессилевшей командой вошел в бухту, чтобы залатать повреждения, мы попали в засаду. Три военных галеры южан окружили нас и взяли на абордаж. Я пока не знаю, как они узнали о нашем плавании и как смогли пройти через заслоны адмирала Наора-ла-Патли, но место и время нападения они отгадали точно. Может быть, их маги смогли отыскать в океане наш корабль? Но, как бы то ни было, они сломили наше слабое сопротивление и захватили судно. Меня рубанули мечом по левой руке и на какое-то время я потерял сознание от боли. Когда я пришел в себя, все уже было кончено. Четверо матросов были убиты, остальные или ранены или связаны. Ты все еще не подавал признаков жизни, но тебя тотчас же заковали в цепи. Да и меня тоже. Нас бросили в трюм вражеского корабля и теперь везут на юг, туда, куда еще не дошла армия Этла-Тиды. Знаешь, кто командует кораблями южан? Наш старый знакомый, бывший Великий Маг Юнор. Он хочет лично доставить нас к Повелителю Горвану.

— Что случилось с Готилоном и командой? Где тело Алины?

Ремин немного помолчал, собираясь с силами, а потом ответил:

— Мы хотели похоронить Алину на высоком берегу океана, среди деревьев и цветов, которые она так любила, и поэтому везли тело с собой. Но южане, захватив корабль, выбросили его в море. Прости, Трис, я уже был закован в кандалы и никак не мог им помешать. А Готилона с оставшимися в живых после боя матросами Юнор почему-то отпустил. Мне кажется, он с ними отправил послание Магу-Императору, и я боюсь даже предположить, что там может быть написано.

— Ничего такого, чего следовало бы бояться. — Открыл глаза Трис. — Все хорошо, Ремин. Все очень хорошо.

Трис вновь опустил веки и погрузился в небытие. А Ремин неподвижно застыл, пораженный словами друга и его абсолютно черными, без белков и радужной оболочки, глазами.

В это время на палубе послышались голоса, крышка люка отошла в сторону, и по узкому трапу в трюм спустились Юнор, незнакомый маг в синей мантии с накинутым капюшоном и четверо солдат, сразу же наставивших свои копья на пленников. Ремин попытался презрительно усмехнуться, и это у него получилось неплохо.

— Как вы боитесь закованных в цепи северян, один из которых к тому же без сознания. — Насмешливо сказал он и с удовлетворением отметил, что наконечники нацеленных на него копий чуть-чуть дрогнули.

— Заткнись, собака! — Рявкнул Юнор. — И не смей мне лгать. Стража услышала два голоса, доносящихся из трюма, а это значит, что твой приятель очнулся.

— Вам померещилось. — Сказал Ремин. — Вы же сами видите: Трис не подает признаков жизни.

— Это мы сейчас проверим. Кольни-ка его копьем посильнее. — Приказал Юнор одному из солдат.

Тот старательно выполнил распоряжение, всадив острый наконечник в бедро Триса на фалангу большого пальца. Серо-синий цвет одежды скрыл выступившую кровь, но было ясно, что еще немного, и будет проколота главная артерия. Трис не пошевелился.

— Он, действительно, ничего не чувствует. — Раздался сиплый голос из-под капюшона мага.

— Ладно. — Нахмурился Юнор. — Жаль, если он так и не придет в сознание. Повелитель Горван будет очень разочарован.

Южане выбрались из трюма на палубу и закрыли люк. Ремин прислушался к удаляющимся шагам и перевалился на бок, чтобы дотянуться до ноги Триса и остановить кровь. Сначала он пытался разорвать ткань на бедре, но ослабевшие руки не справились с плотным крепким материалом. Тогда он просто закатал широкую штанину вверх и с удивлением осмотрел то место, куда пришелся укол копья. Никакого повреждения. Ровная гладкая кожа. Тут вдруг Ремин сообразил, что его левая рука, разрубленная мечом до кости, больше не болит. Ремин лихорадочно содрал грязную повязку. Никаких следов ранения не осталось.

— Да что же тут происходит? — Прошептал Ремин, глядя на неподвижное тело Триса.

— Да что же тут происходит? — Хладнокровно спросил Повелитель Горван у Главного Мага Толи-Покли, и это мрачное злобное спокойствие пугало старика больше, чем уже ставший привычным громкий крик правителя, временами переходящий в истерику. — Что происходит? Почему мою столицу, высокобашенный Лирд, осаждает сейчас армия северян, а я с жалкими остатками армии должен отсиживаться на юге, в этом поганом городишке… как его называют?

— Теч-Тулак, мой Повелитель. — Робко пискнул старый маг, опасаясь взрыва гнева своего господина.

На самом деле, город был совсем не поганый. Он раскинулся в удобной бухте на берегу океана в трех днях пути от Лирда, а по своей древности и красоте мог поспорить с самой столицей Южной Империи. Теч-Тулак издавна славился своими кожевенниками, умеющими выделывать как обычные шкуры коров и овец, так и экзотические кожи слонов, бегемотов и крокодилов, которые привозили охотники с юга. Тут был превосходный порт, в котором во время сильных зимних бурь прятались корабли торговцев, плававших вдоль всего побережья. Тут было построено много роскошных дворцов, один из которых, кстати, и занимал сейчас Повелитель юга со своей свитой, отправив прежнего хозяина — губернатора этой провинции — в его летнюю загородную резиденцию. Поэтому Горван и Толи-Покли и сидели сейчас вдвоем в блистающем богатым убранством зале для Малых приемов за столом, заваленным папирусными свитками с отчетами и донесениями командиров.

Горван немного помолчал, а потом продолжил допытываться у Главного Мага:

— И все-таки ответь мне, Толи-Покли, почему мы терпим поражение за поражением?

Старик крепко призадумался. В самом деле, как объяснить правителю страны, почему большинство его бывших подданных с такой радостью приветствуют северян, считая их не захватчиками, а освободителями? Ведь Лирд держится лишь потому, что его защищают гвардейцы Повелителя, дворяне со своими слугами, да нанятые на деньги купцов и ростовщиков бандиты. А к армии Этла-Тиды, как слышал Толи-Покли, вот-вот присоединятся два новых полка, сформированных из крестьян Южной Империи. Тогда у Повелителя и у его ближайших слуг уже не останется никаких шансов на победу. По правде говоря, их и сейчас уже нет. Если бы Маг-Император Тзот-Локи не берег солдат, а бросил их на штурм столицы, Лирд пал бы в течение нескольких часов. Но северяне не хотят проливать лишнюю кровь, зная, что время работает на них.

От неприятного ответа Главного Мага спас гонец, примчавшийся из порта. На лице молодого человека, почти мальчика, была написана такая радость, что стоящие у дверей телохранители без промедления проводили его к господину, давно уже не получавшему приятных известий.

— В чем дело? — Первым спросил Горван, чтобы гонец мог заговорить.

— Получилось, мой Повелитель! — Прямо с порога выпалил гонец, с трудом переводя дыхание. — В порт вошли корабли Юнора.

— Неужели… — Хором сказали Горван и Толи-Покли, привставая со стульев.

— Да! — В порыве искреннего восторга выдохнул юноша. — Юнор захватил в плен Трисмегиста и его друга!

— Вот это удача! — Повернул к Главному Магу сияющее удовлетворением лицо Горван, и старик подумал, что так, наверное, радуется шакал, издалека почуявший запах падали. — Где же они?

— Под усиленным конвоем пленников ведут в подвал Вашего дворца, где находятся самые надежные тюремные камеры, а Юнор спешит к Вам, чтобы лично сообщить об успехе. А вот и он сам!

Двери в зал широко распахнулись, и через них гордо прошествовал Юнор с высоко поднятой головой. Подойдя к столу, он встал на одно колено и стал ждать разрешения заговорить.

— Встань, мой верный слуга. — Произнес Горван, и его суровое лицо с глубокими морщинами украсилось улыбкой. — Ты достоин похвалы.

— Благодарю, мой Повелитель. Я сделал все, чтобы поймать Трисмегиста. Это было трудно, но я справился. То, что не удалось Греан-Мору и Братьям Полнолуния, получилось у меня.

— Но нашел-то корабль не ты, а мой лучший ученик, маг Глотит. — Осадил Юнора Главный Маг. — Именно он привел тебя в нужную бухту, а справиться со смертельно уставшей командой и с бесчувственным телом Трисмегиста не составило особого труда.

Юнор яростно сверкнул глазами, но воздержался от комментариев.

— Мой Повелитель, — обратился Толи-Покли к Горвану, — Глотит только что послал мне мысленное сообщение о том, как проходила охота за кораблем Трисмегиста, и Юнор в нем выглядит не лучшим образом. Во время поисков он пил крепкое вино, развлекался с взятыми в плавание портовыми шлюхами, всячески мешал моему ученику глупейшими советами. Он отпустил на все четыре стороны корабль, на котором плыл Трисмегист, и его команду. Более того, Юнор передал капитану судна послание для Мага-Императора, что, как я помню, не входило в его полномочия. Мой ученик сейчас находится возле пленников и обеспечивает их охрану. А Юнор даже не удосужился убедиться, что они помещены в надежные камеры.

— Так ли это? — Грозно сдвинул брови Горван, а его глаза, вперившиеся в быстро потерявшего свою спесь Юнора, налились яростью.

— Все зависит от точки зрения… — Начал лепетать бывший маг.

— Что ты написал в письме?

— Только то, что Вы, мой Повелитель, говорили мне, отправляя на охоту. Я известил Мага-Императора о том, что командующий армией Трисмегист и командующий кавалерией Реасон захвачены в плен. Требовал, чтобы боевые действия были немедленно прекращены, а войска северян отведены за Хадор. — Юнор являл собой образец невинности и подобострастия.

— Ты — болван и тупица. Прочь с моих глаз. Сиди и жди, пока снова не позову. — Грубо рыкнул на него Повелитель. — Сначала Трисмегист лишил тебя магии, а потом ты сам лишил себя остатков разума. Прочь!

Юнор опрометью выскочил за дверь. Горван повернулся к Толи-Покли. Тот сидел с полузакрытыми глазами и слегка покачивался, как будто в трансе. Повелитель знал, что это означает: старый маг принимал мысленное послание от другого мага. Поэтому он не стал немедленно обращаться к нему с вопросом, а терпеливо ждал, пристально всматриваясь в высохшее лицо старика с жидкой седой бороденкой. Наконец, Толи-Покли очнулся и осмысленно посмотрел на Горвана.

— Все замечательно. — Сообщил он. — Трисмегиста и Реасона поместили в разные камеры и надежно приковали к каменным стенам. Когда последний замок на цепях Трисмегиста был закрыт, он пришел в себя. Трисмегист ничего не помнит! Спрашивает, что произошло с тех пор, как он ступил на Проклятый остров. Как ранее предполагал Глотит, он полностью лишился всей своей магической силы и вдобавок где-то потерял Лучевой Меч. Так что теперь он полностью в Вашей власти.

— Жаль, что Лучевой Меч опять потерян. — Вздохнул Горван. — Он бы нам сейчас пригодился. Но и без него мы имеем то, что сделает Тзота-Локи уступчивее. Ты уверен, что Маг-Император хотел сделать Трисмегиста своим преемником?

— Так докладывал наш соглядатай, подчиненный мне посредством сильного заклятия. Он не может ни сопротивляться мне, ни сообщать ложную информацию.

— А если его самого обманули?

— Едва ли. После отплытия Трисмегиста все видели горе принцессы и тщательно скрываемую печаль ее отца. Хотя мой соглядатай — простой мусорщик, он постоянно находится в курсе всех дворцовых сплетен, которые так любят слуги.

— Ну, что же. Нам остается ждать, что предпримет Тзот-Локи. — Горван откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. — Посмотрим, насколько ценен для него Трисмегист.

— А пока, мой Повелитель, вы позволите мне кое-что выспросить у самого Трисмегиста? Мне не дает покоя мысль, что он все-таки является прямым потомков древних Магов-Императоров.

— Но ведь он потерпел сокрушительное поражение на Проклятом острове. — Сосредоточенно сдвинул брови Горван. — Разве это не говорит о том, что он — всего лишь жалкий самонадеянный выскочка?

— Не знаю, не знаю. — Задумчиво побарабанил пальцами по столу Толи-Покли. — Где-то он ведь обрел свои магические силы и научился пользоваться невиданным боевым искусством. Пока он в нашей власти, я вытрясу из него все его знания.

— Только не слишком порть его шкуру. — Хищно усмехнулся Горван. — Я знаю о твоих методах допроса. Помни: Трисмегист мне пока нужен живой и более-менее невредимый. Он сейчас слишком слаб, не выжми из него последние капли жизни.

— Как прикажете, мой Повелитель. — Главный Маг встал и низко поклонился Горвану. — Мне не терпится немедленно взглянуть в полные страха глаза нашего некогда сильнейшего врага. Я хочу лично начать допрос. Позвольте мне приступить к этому сладостному делу.

— Позволяю. — Махнул рукой Горван. — Я закончу с отчетами командиров и позже сам спущусь в подвал. Я тоже хочу получить ответы на некоторые свои вопросы. Пусть Трисмегист к этому времени станет разговорчив.

— У меня говорят даже каменные статуи. — Толи-Покли плотоядно облизал языком губы. Лысый череп и холодный немигающий взгляд делал его похожим на змею, так что Горван всегда удивлялся, что язык у Главного Мага не раздвоенный, а обычный человеческий.

Ремин был надежно прикован цепями к кольцам, намертво вмонтированным в каменную стену тюремной камеры. Цепи были настолько короткими, что узник даже не мог лечь на пол, ручные кандалы и железный ошейник тянули его вверх, так что спать приходилось сидя. Камера находилась, как он понял, глубоко под землей, но была на удивление сухой. У противоположной стены, до которой не мог дотянуться Ремин, стоял напольный канделябр с тремя масляными лампами, ярко освещавшими довольно просторное помещение. Но свет горел не для того, чтобы узнику было тепло и уютно. Каждый раз, перед тем, как войти внутрь, его стражники внимательно осматривали камеру через маленькое окошечко в толстой медной двери. Потом слышался грохот тяжелых запоров, дверь быстро распахивалась, и в нее вваливалось трое дюжих тюремщиков, двое из которых приставляли к груди Ремина острые копья, не давая пошевелиться, а третий в это время ставил на пол старую помятую оловянную миску с отвратительной похлебкой, забирал пустую и доливал масло в светильники. После этого стражники выскакивали из камеры и захлопывали за собой дверь. Вытягивая закованные в кандалы ноги, кончиками пальцев Ремин мог захватить и подтянуть поближе миску с похлебкой. Ее нарочно ставили так, чтобы он едва-едва мог до нее дотянуться, потому что приближаться ближе к опутанному цепями юноше широкоплечие тюремщики не отваживались. Пустую миску ему приказывали бросить в угол, чтобы в следующий раз вновь сменить ее на полную.

Сначала Ремин сопровождал подобные меры безопасности насмешками, пытаясь вывести тюремщиков из равновесия, но потом ему это наскучило, и каждое появление людей он стал встречать гордой презрительной улыбкой. Ремин не знал точно, сколько времени прошло с тех пор, как его поместили в этот подвал, и где он, вообще, находится.

Когда его выволакивали из трюма корабля Юнора, на голову надели плотный кожаный мешок, а сняли только тогда, когда Ремин уже был надежно прикован к стене этой камеры. Единственным счетчиком времени служили регулярные посещения тюремщиков. Оказавшись отрезанным от мира, Ремин первым делом просчитал в уме время между визитами. Между ними оказалось около восьми часов. Приходили стражники уже восемь раз, значит, близились к концу третьи сутки его заточения.

«По крайней мере, они обеспечивают мне трехразовое питание», — грустно усмехнулся молодой человек. Хотя жидкую похлебку, наверное, готовили из болотной воды с накрошенным в нее заплесневелым хлебом. «Чего же они от меня хотят? Зачем я им нужен?» Эти вопросы беспокоили Ремина, но самым важным был вопрос: «Где сейчас Трис, и что с ним?» Тюремщики, разумеется, не ответили бы на него, и сознание своего бессилия и бездействия все больше и больше угнетало разум Ремина.

«Именно этого они и добиваются, — говорил он сам себе, — они хотят лишить меня воли, силы, мужества. Но это у них не получится.» Чтобы не впадать в отчаяние, он вспоминал свое детство и юность, проведенные среди далеких северных гор и озер. Он восстанавливал в памяти свое знакомство с Трисом, приезд в Этла-Тиду, первую встречу с Лораной. Особенно бережно и тщательно Ремин берег воспоминания о прекрасной принцессе Этла-Тиды. Он старался до мельчайших подробностей припомнить все их беседы и придумывал новые темы разговоров, которые могли бы быть им интересны и приятны. Это занятие так увлекало его, что он переставал замечать свою тюрьму, и его мысли уносились далеко-далеко.

К реальности его вернул грохот запоров на двери. Ремину показалось, что с момента последнего прихода тюремщиков прошло менее восьми часов, а это означало, что готовятся какие-то перемены в его участи. И точно: вместо трех человек на этот раз в его камеру втиснулось шестеро, один из которых явно был магом. Ремин понял это по длинной мантии, лысому черепу и холодным злым глазам.

— Как ты себя чувствуешь, Реасон-Миновар-Медон, младший сын владельца земли Акиной? — Издевательски-вежливо поинтересовался маг.

— Прекрасно. Большое спасибо за гостеприимство. — Усмехнулся Ремин. — Кого мне следует благодарить за столь уютные покои?

— Молодец. Глупый, но вежливый. — Похвалил его маг. — Меня зовут Толи-Покли. Я — Главный Маг Южной Империи, Первый Советник великого и могучего Повелителя Горвана.

— Ты оказываешь мне большую честь своим посещением. — Ремин прищурился. — Жаль, что мои цепи слишком коротки, а то бы я с удовольствием обнял тебя… и свернул твою тощую шею!

Толи-Покли даже немного отшатнулся, встретив яростный взгляд черных глаз молодого пленника. Тем не менее, быстро обретя спокойствие, он произнес:

— Не надо так горячиться, молодой господин. Вот твой друг Трисмегист гораздо более спокоен.

— Трис? — Воскликнул Ремин, пораженный словами старого мага. — Он еще жив? Где он? Что с ним?

— Успокойся, мой дорогой. — Тонкая змеиная улыбка искривила губы Толи-Покли. — Твой друг в порядке. У него все хорошо.

Ремин заметил ухмылки тюремщиков и понял, что это не совсем так. Маг добавил:

— Конечно, «хорошо» — это понятие довольно растяжимое. Но, учитывая обстоятельства, хорошо уже то, что он еще жив. Удивительно: он не ответил ни на один мой вопрос, а ведь я задавал их по несколько раз и подкреплял довольно действенными методами убеждения.

— Ты его пытал! — Перевел Трис на нормальный язык слова старого мага.

— Конечно, можно сказать и так. — Наморщил лоб Толи-Покли. — Но дело в том, что примитивные пытки — это нежные ласки по сравнению с тем, что пришлось испытать Трисмегисту.

— И ты не вытянул из него ни слова? — Усмехнулся Ремин. — Видать, слабоват ты, старик.

— Да нет, ты не так меня понял. Твой друг не отвечает на те вопросы, которые меня интересует. Вместо этого он говорит какую-то ерунду: все люди — единый организм, они должны жить так, чтобы все были довольны, злоба и ненависть разрушают душу, знания и любовь возвышают человека. Короче, он несет какой-то бред. Совершенно спятил.

— Для тебя, проклятый старик, это действительно бред. А вот многие думают по-другому.

— Я это заметил. Двое тюремщиков наслушались речей Трисмегиста и попытались освободить его. Хорошо, что за каждым углом сидят мои верные люди. Теперь приходится допускать в камеру твоего друга только глухонемых стражников. Так что все его проповеди пропадают впустую.

— А ты теперь решил взяться за меня? — Ремин побледнел, но старался не показать своего страха.

— Зачем? — Пожал плечами Толи-Покли. — Ведь он, наверняка, ничего важного и существенного тебе не рассказывал. Конечно, можно было бы попробовать помучить тебя на глазах друга, чтобы он стал разговорчивее, но, мне кажется, это бы не помогло. Да теперь это и не нужно. Завтра тебя казнят на Большой пирамиде Главной площади города.

— Какого города? — Почему-то спросил Ремин.

— Это Теч-Тулак, самый южный город нашей страны. Видишь ли, дорогой, почти вся Южная империя в настоящее время захвачена армией северян. Ненадолго, правда.

— Конечно, ненадолго. — Исхудавшее лицо Ремина осветила довольная улыбка. — Скоро вся ваша проклятая страна станет нашей.

— Это вряд-ли. — Почти нежно промолвил Толи-Покли. — Дело в том, что ваш Маг-Император был быстро уведомлен о пленении твоего друга и тебя самого. Ему было предложено отвести свои войска на старую границу вдоль реки Хадор.

— Тзот-Локи никогда на это не пошел бы! Честь и слава страны для него важнее, чем жизни двух человек, даже если один из них — сам Трисмегист.

— Мы на это и не рассчитывали. Армия Этла-Тиды на днях, уже после получения нашего письма, взяла столицу империи — высокобашенный Лирд.

— Поэтому вы и хотите меня казнить?

— Нет. Теперь обстоятельства изменились в нашу сторону. Кое-кто из окружения Мага-Императора прибыл к нам, чтобы согласиться с условиями Горвана. Для этого человека, оказывается, ваши жизни дорожи независимости Этла-Тиды.

— Я даже не хочу слышать имени предателя. Я бы вызвал его на поединок чести.

— К сожалению, мой горячий юноша, это не мужчина. Я говорил о принцессе Этла-Тиды Лоранон-Локи-Нее. Она сегодня утром прибыла к нам, чтобы выйти замуж за Повелителя Горвана и положить конец войне.

Эта новость поразила Ремина в самое сердце. Цепи зазвенели, но удержали его, когда он попытался броситься на самодовольно ухмыляющегося Главного Мага. В то же мгновение четыре острых копейных наконечника уперлись ему в грудь и заставили сесть на место.

— Будь ты проклят, старый змей. — Скрипнул зубами Ремин. — Будь проклят твой Повелитель. Лучше бы вы казнили меня на пирамиде самой страшной казнью, но не сообщали о том, что Лорана станет женой Горвана.

— Тогда наша победа не была бы такой сладкой. — Облизал языком тонкие губы Толи-Покли. — Твое жалкое и смешное отчаяние говорит мне, что и ты любишь принцессу. Тем забавнее будет завтра видеть лица Трисмегиста и прекрасной невесты Повелителя Горвана, которые станут наблюдать за твоей казнью. Да и в твои глаза я с удовольствием загляну.

— Но почему Тзот-Локи не остановил, не удержал свою дочь от безумного поступка?

— Она бежала тайком, никого не предупредив. Это было ее собственное решение.

— Я догадываюсь о причинах, которые заставили Лорану сделать такой выбор. — Сказал обретший хладнокровие Ремин. — Я скорблю о том, что она стала жертвой вашей жестокой игры. Да, я люблю ее, и поэтому сочувствую, представляя себе, какие чувства она сейчас испытывает. А ты, подлая тварь, все равно пожалеешь рано или поздно о своих мерзостях. Даже если вы убьете меня, другие Этла-Ниты отомстят за наше поражение. Трис вам отомстит!

— Это вряд ли. Твой друг потерял все свои силы. Повелитель Горван никак не может решить, что с ним сделать теперь. Может быть, он подарит его на свадьбу своей жене? Предварительно отрезав руки, ноги, язык, нос и половые органы. Только глаза и уши он хочет ему оставить, чтобы Трисмегист мог видеть счастливых жениха и невесту и слышать стоны принцессы, когда Повелитель будет исполнять свой супружеский долг.

Еще раз попытался Ремин дотянуться до этого чудовища в человеческом обличии, но вновь толстые цепи и острые копья удержали его. Он хотел заплакать от бессильной ярости, но не мог себе этого позволить перед лицом врагов. Поэтому он только застонал и закусил губу так, что струйка крови потекла по подбородку. Толи-Покли был совершенно счастлив. Видя, что Ремин привалился к стене и безвольно обмяк, он сделал знак тюремщикам и двинулся к двери, но внезапно остановился и спросил у Ремина:

— Между прочим, хочешь знать, как отнеслась принцесса к твоей немедленной казни?

— Как? — Равнодушно спросил Ремин.

— Принцесса Лоранон-Локи-Нея была очень рада этому.

— Дорогая моя Лорана! — Театрально-торжественно восклицал Повелитель Горван. — Я приказал, чтобы к нашей свадьбе мои слуги надели свои самые лучшие наряды, украсили самый большой зал во дворце, приготовили самые вкусные кушанья. Этот день ты должна запомнить навсегда.

— Я уже который раз повторяю: не называй меня Лораной, негодяй. — Топнула ножкой девушка. — Для тебя я — принцесса Лоранон-Локи-Нея! И не смей называть меня иначе.

Они находились в личных покоях бывшего хозяина дворца, который очень любил, когда его окружает множество дорогих ковров, больших подушек и мягких глубоких кресел. Теперь эти комнаты Горван предоставил Лоране, и девушка буквально задыхалась среди удобных, но отвратительно-слащавых предметов роскоши. Еще более раздражали ее постоянные визиты Повелителя Горвана, каждый из которых заставлял ее все больше и больше сомневаться в правильности своего поспешного решения. Имела ли право она, дочь и наследница правителя Этла-Тиды, забыть о своем долге перед страной и кинуться на выручку двум самым дорогим для нее людям? Теперь она в этом сильно сомневалась. Внутренние переживания отразились на ее облике: лицо девушки похудело и осунулось, под глазами темнели синеватые круги, глаза приобрели постоянное печальное выражение, лишь изредка сменяющееся гневом.

— Почему ты так жестока? — Даже преувеличенно ласковая улыбка не могла смягчить грубые черты лица Горвана. — Всем известно, что в Этла-Тиде все близкие тебе люди зовут тебя просто Лораной.

— Но ты-то не относишься к числу моих друзей.

— Конечно, я не твой друг. Я — твой муж.

— Пока еще нет. Ты не выполнил мое условие: не отпустил Трисмегиста и Ремина.

— Казнь Ремина состоится завтра, на Главной площади города, во время нашей свадьбы. А с Трисмегистом я собираюсь поступить так, чтобы навсегда отбить у любого человека желание помериться силами со мной!

— Как? — Ноги Лораны подкосились и она села на кресло. — Ты же дал слово. Только поэтому я согласилась выйти за тебя замуж. Ты обещал, что Ремин и Трисмегист смогут беспрепятственно покинуть город и уйти на все четыре стороны.

Горван все время ходил взад-вперед по просторной комнате, бесшумно ступая по толстым пушистым коврам, но после слов Лораны он остановился напротив ее кресла и громко захохотал, брызгая слюной.

— Я — хозяин своего слова. Хочу — даю, хочу — беру назад. — Произнес он, чрезвычайно довольный своей шуткой, не обращая внимания на то, что она стара, как история человечества.

— Негодяй! — Лорана вскочила и попыталась дать пощечину своему мучителю.

Это у нее не получилось. Ее ладонь в последний миг была перехвачена жесткой сильной рукой Горвана. Он уже не смеялся, в его глубоко посаженных глазах сверкнула такая безудержная ярость, что Лорана попыталась отшатнутся. Но Повелитель крепко держал ее.

— Ты еще не поняла, где твое место, дрянь. — Процедил он прямо в побледневшее лицо девушки. — Я научу тебя беспрекословному повиновению.

Горван широко замахнулся свободной рукой, и Лорана сперва инстинктивно закрыла глаза и вся сжалась, ожидая удара. Однако врожденная гордость взяла свое и она, совладав с собой, выпрямилась и ответила Повелителю гневным презрительным взглядом. Горван не нанес удар. Несколько мгновений мужчина и женщина смотрели друг на друга, а потом Повелитель сильно оттолкнул Лорану, так что она вновь упала на кресло.

— Это был первый урок. — Спокойно произнес Горван. — Смотри, чтобы мне не пришлось преподать тебе второго.

— Ты не осмелишься. — Выдохнула Лорана. Она тяжело дышала и слова давались ей с трудом.

— Хочешь проверить? — Ярость вновь наполнила глаза Повелителя.

Девушка молчала, и Горван опять успокоился.

— Нам с тобой, дорогая моя Лорана, предстоит долгая жизнь. Долгая и счастливая семейная жизнь. Она начнется завтра. Скрепит наш союз торжественное жертвоприношение твоего друга Ремина на самой высокой пирамиде храма Бога-Спасителя.

— А Трисмегист? — Робко спросила девушка.

— Я еще не решил, что с ним делать. — Задумчиво скрестил руки Горван. — Может быть, я подарю его жизнь тебе. Это станет моим свадебным подарком.

— И на том спасибо. — Как можно язвительнее постаралась ответить принцесса. — Могу ли я повидать его до нашей свадьбы?

Горван вновь заходил по комнате, словно взвешивая все «за» и «против».

— Хорошо. — Наконец, сказал он. — Ты можешь сделать это прямо сейчас. У меня много дел, связанных с подготовкой к свадьбе, тебя проводит мой Главный Маг Толи-Покли. Постарайся вдоволь наговориться со своим любимым. Потом это тебе вряд ли удастся.

— Естественно. — Пожала плечами Лорана. — Как только я смогу распоряжаться его жизнью, тотчас же отпущу на волю.

— Ты меня неправильно поняла, дорогая Лорана. Я обещал тебе его жизнь, а не свободу. Да ты и сама не захочешь расстаться со своим Трисмегистом.

— Почему это? — Подозрительно поинтересовалась девушка.

— А кому, кроме тебя, он будет нужен без ног, без рук, без мужских причиндалов и без языка!? — Горван снова захохотал, в упор глядя на побелевшую как мел Лорану. — Мои палачи хорошо знают свое дело, они умело отрежут у твоего Трисмегиста все лишнее, а магия Толи-Покли продлит его жизнь столько времени, сколько я пожелаю. Трисмегист — вернее, то, что от него останется — будет постоянно сопровождать нас. Даже во время наших любовных утех слуги будут класть этот человеческий обрубок рядом с нами, чтобы ему не было скучно по ночам. Вот теперь пойди и сама расскажи об этом своему любимому! Ха-ха-ха!

Горван вышел из комнаты, громко хлопнув резной дубовой дверью. Лорана сидела на кресле без движения. Глаза ее были широко открыты и совершенно сухи. Только одна мысль билась в ее голове, причиняя неимоверные страдания: «Что я наделала!? Что я наделала!?»

Глава 17. Посетители.

Толстая медная дверь тюремной камеры, совершенно позеленевшая от старости, тихо раскрылась. Прикованный к каменной стене толстыми железными цепями Трис поднял голову и увидел ставшую уже привычной картину: входящего Главного Мага Толи-Покли в сопровождении четырех вооруженных копьями тюремщиков. Он медленно поднялся, упираясь спиной в стену и помогая себе руками. Его цепи глухо звенели при каждом движении.

— Добро пожаловать. — Сложил в дружелюбную улыбку разбитые губы Трис. — Вы хотите продолжить нашу беседу?

— Мне надоело выслушивать твои бредни. — Огрызнулся Толи-Покли. — Я привел к тебе в гости одну твою старую знакомую. Входите, Ваше Высочество!

В раскрытую дверь медленно вошла Лорана. Она быстро окинула взглядом просторную камеру, ярко освещенную лампами в массивном канделябре, увидела стоящий в углу стол с разложенными на нем блестящими инструментами, назначения которых она никогда не хотела бы узнать. После этого ее бездонные, полные внутренних мук глаза устремились на распятого Триса.

— Здравствуй, Лорана. — Сказал тот. — Хотелось бы сказать, что я рад тебя видеть, но в нынешних обстоятельствах это прозвучит весьма неподходяще.

— Что они с тобой сделали? — Пролепетала Лорана, глядя на покрытое кровоподтеками и синяками тело Триса, который был одет только в набедренную повязку.

— Ничего страшного, не стоит волноваться из-за таких мелочей.

— Мелочей?! — Воскликнула девушка. — Ты называешь эти ужасные следы пыток мелочами? У меня разрывается сердце при виде тебя. Любой другой на моем месте в ужасе выскочил из этого ужасного подземелья. Только моя любовь удерживает меня на месте.

— Лучше бы она удержала тебя рядом с твоим отцом, под защитой армии Этла-Тиды. Зачем ты здесь, Лорана?

Девушка сникла и на несколько мгновений закрыла глаза ладонями. Когда она убрала руки, ее лицо было вновь спокойно, а взгляд полон решимости.

— Ты прав, Трис, мне здесь не место. — Сказала она. — Мне обещали, что если я выйду замуж за Горвана, он отпустит тебя и Ремина. Поэтому я тайком от отца пошла на сговор с врагами. Теперь я понимаю: я не должна была верить этому подлецу Горвану и его палачам. Я не должна была ставить свои чувства выше долга перед страной. Меня обманули, я потеряла все: любовь отца, уважение людей, Ремина, тебя. Теперь мне предстоит расплачиваться за свои ошибки всю оставшуюся жизнь.

— Еще не все кончено, Лорана. Не теряй надежду.

— Я ее уже потеряла… — Опустила голову девушка.

— Там будет видно. — Тихо сказал Трис и его черные глаза таинственно замерцали.

Убитая горем Лорана обратилась к самодовольно ухмыляющемуся Главному Магу:

— Толи-Покли, могу ли я сказать несколько слов Трисмегисту наедине? Ты вызываешь у меня отвращение и не даешь собраться с мыслями.

— Слово будущей Повелительницы Южной Империи для меня — закон. — Насмешливо ответил старик. — Хорошо, я уйду, но стражники останутся и проследят, чтобы ты не приближалась к своему Трисмегисту и не задерживалась здесь надолго.

Пальцы рук Толи-Покли быстро замелькали, отдавая приказы глухонемым тюремщикам. Те скалили желтые зубы и утвердительно кивали головами. Окинув взглядом камеру и убедившись, что все в порядке, Главный Маг с высоко поднятой лысой головой покинул помещение. Убедившись, что его шаги затихли в дальнем конце коридора, Лорана быстро зашептала Трису:

— Не все, что я говорила до сих пор, было правдой. Я лгала Горвану и его слугам, чтобы усыпить их подозрения. Когда мы осаждали Лирд, к нам прибыл капитан «Синего альбатроса» Готилон и в подробностях описал ваше плавание, битву с катуном, твою… неудачу на Проклятом острове, гибель Алины, и, наконец, ваше с Ремином пленение. Отец и Крон-то-Рион были безутешны. Мы вместе прочитали полное угроз письмо Юнора и долго думали, как вызволить вас из плена. Крон-то-Рион собрал всех магов и попытался подчинить своей воле Горвана и его телохранителей. Но из-за большого расстояния и противодействия Толи-Покли это не получилось. Тогда отец приказал взять штурмом столицу южан и после этого бросить всю армию на Теч-Тулак, чтобы окружить его и поставить условие: ваши жизни в обмен на жизни Горвана и Толи-Покли. Так что послезавтра днем город будет полностью окружен и с суши, и с моря.

— Послезавтра днем будет уже поздно. Завтра состоится твоя свадьба с Горваном и казнь Ремина. — Напомнил Трис.

— Да, тут мы ошиблись. — Опустила голову принцесса. — Вернее, я ошиблась. Одновременно с прибытием Готилона мне подбросили письмо от Горвана. Он клятвенно обещал мне отпустить тебя и Ремина, если я соглашусь выйти за него замуж. В противном случае он угрожал вашей немедленной и жестокой казнью. Я подумала, что если перегоню армию, явлюсь к Горвану и сделаю вид, что готова выйти за него замуж, это поможет выиграть время до подхода войск. Мне казалось, что он все-таки отпустит тебя, ведь ты потерял свои силы и стал ему не опасен…

Девушка не видела, как при этих словах Трис улыбнулся, а в его черных глазах таинственно замерцали маленькие разноцветные искорки. Она продолжала:

— Я написала отцу записку, в которой изложила мотивы своего отъезда и просила насколько возможно ускорить передвижение армии. Пойми меня, Трис, я не могла просто сидеть на месте и ждать, когда тут решалась судьба самых дорогих для меня людей.

— Если бы ты не поспешила с приездом, казни Ремина не было бы. — Жестко произнес Трис. — Лорана, ты уже была в его камере?

— Нет. И не пойду к нему. — Тихо ответила девушка. — Я не смогу рассказать ему о своей свадьбе с Горваном. Это ранит его сердце сильнее самых страшных пыток. Пусть он завтра умрет со спокойной душой.

— Толи-Покли уже все ему рассказал. — Усмехнулся Трис. — Разве ты не знаешь, что он и Горван хотят включить казнь в свадебную церемонию?

— Я знаю… — Лорана как-будто мгновенно постарела на десяток лет. — Я допустила ужасную ошибку. Я и не подозревала о всей глубине подлости этого негодяя Горвана. Он поклялся, что отпустит вас, но, заполучив меня в свои сети, обманул и еще посмеялся надо мной. Вопреки всем древним обычаям, свадьба состоится раньше установленного для обряда времени — завтра. На завтра же он назначил казнь Ремина. Теперь мне кажется, что это даже лучше. Ремин любит меня больше всех на свете. Он не смог бы жить дальше, зная, что я принадлежу Горвану…

— А я? — Спросил Трис.

— А ты смог бы. — Посмотрела ему в глаза Лорана. — Ты один раз уже покинул меня. Но ты тоже завтра умрешь. Я должна буду убить тебя, Трис.

— Приятная новость! Надеюсь, не за то, что я тебя оставил?

— Не смейся. Ты даже не представляешь, какую страшную судьбу тебе приготовил Горван. Я не могу тебе этого рассказать, но быстрая легкая смерть будет гораздо милосерднее. Я убила бы тебя и сейчас, но меня очень тщательно обыскали тюремщики. Но завтра… Во время свадебной церемонии я убью Горвана, пусть даже после этого погибну сама. Я виновата в том, что поддалась на ложные посулы врагов, и должна за это ответить. Со смертью Горвана прекратится ужасная кровопролитная война, мир установится в объединенной Этла-Тиде. Но если Горван отдаст приказ сделать с тобой то, что собирается, мне придется сначала убить тебя. Я люблю тебя, Трис, и поэтому при первой же возможности воткну тонкий стилет точно в сердце. Верь: рука твоей Лораны не причинит боли.

— Я верю. — Нежно сказал Трис. — Но тебе не придется меня убивать. Этой ночью произойдет еще много разных событий. Жди в своих покоях. Не спи.

— Трис! — С отчаянной надеждой в голосе воскликнула Лорана, ее щеки впервые за последние дни покраснели, а глаза по-прежнему заблестели. — Ты рассчитываешь на побег? Твоя сила вернулась?

— Побег возможен. Возвращение силы — нет. И не показывай радости. Тюремщики уже косятся на тебя.

— Да, конечно. — Рассеянно произнесла девушка, прижимая к щекам ладони. — Я должна выглядеть убитой горем… А Ремин? Он тоже спасется?

— У него будет шанс, как у тебя и у меня.

— Твои слова вселяют в меня надежду, но, мне кажется, что побег невозможен. Дворец слишком хорошо охраняется…

— Там будет видно… — Трис посмотрел прямо в устремленные на него глаза девушки. — Скажи мне честно, Лорана, из-за кого ты приехала сюда? Кто тебе более дорог? Кого ты любишь больше: Ремина, который не сможет жить без тебя, или меня, которого ты готова убить своей рукой, чтобы не отдавать палачам Горвана?

Лорана долго смотрела на Триса и молчала. Она не ожидала, что прикованный к стене, измученный страшными пытками Трис так глубоко проникнет в самые сокровенные тайники ее души. Заданные им вопросы терзали ее все последние дни даже больше, чем издевательства Горвана. Ее сердце рвалось пополам, не зная, кому отдать предпочтение. Поэтому Лорана тихо сказала:

— Я не могу ответить тебе, Трис. Я не знаю…

— Жаль. Запомни, Лорана: любовь — чувство великое и прекрасное, но есть еще и разум, которым можно познать это чувство. Познай себя, Лорана. Возможно, этой ночью жизнь заставит тебя сделать однозначный выбор. Будь готова к этому. Довольно безрассудных поступков. Иногда для блага многих людей должна быть принесена в жертву жизнь одного человека.

— Я не понимаю, Трис, что ты имеешь в виду.

— Когда придет время, ты поймешь. А сейчас уходи, пока тюремщики не начали подозревать, что наш разговор — не прощание…

— Ну, Главный Маг, как прошла встреча наших голубков? — Полюбопытствовал Повелитель Горван.

— Трисмегист был как обычно спокоен, а принцесса то рыдала, то каялась в своих ошибках. Она попросила, чтобы я покинул тюремную камеру и позволил им поговорить наедине, в присутствии одних только глухонемых стражей.

— И ты это им позволил?

— Конечно, мой Повелитель. — Главный Маг довольно потер руки. — Я оставил их одних, а сам тотчас же приник к слуховому проходу, пробитому в стене, и, уверяю Вас, не пропустил ни одного самого тихого слова, произнесенного после моего ухода.

— Ты узнал что-нибудь новое?

— Увы, мой Повелитель, ничего. Лорана просила у Триса прощения за свои поступки, которые приведут Этла-Тиду к гибели, обещала, что постарается смягчать Ваше жесткое правление, когда Вы станете полновластным правителем единого государства. Она, как я понял, полностью смирилась со своей судьбой.

— Посмотрим, как ей удастся убедить меня не казнить дворян Этла-Тиды! — Ухмыльнулся Горван. — Мои палачи давно уже соскучились по работе. Что же отвечал ей Трисмегист?

— Он ее простил, сказал, что для него уже все кончено, и что он мечтает лишь о смерти. Они попрощались друг с другом и расстались.

— Лорана просветила его относительно моих планов?

— Да, мой повелитель. Она в точности выполнила все, что Вы ей приказали, так что Трисмегист сейчас терзается в ожидании мучений, а Лорана заперлась в своих покоях и сказала, что хочет хорошо выспаться перед свадебной церемонией.

— Отлично, Толи-Покли! Я уже полностью сломил гордыню этой девчонки и ее руками смог нанести Трисмегисту еще один удар. Совсем немного, и весь мир будет лежать у моих ног. У меня нет больше равных по силе противников. Я победил!

Толи-Покли с затаенной радостью наблюдал за торжеством своего господина. Он-то считал, что реальная власть в стране в действительности будет принадлежать ему, самому могущественному магу этой планеты. Толи-Покли даже в голову не могло прийти, что подслушанный им разговор совершенно не совпадал с тем, что на самом деле говорили в тюремной камере Трис и Лорана…

После ухода Лораны Трис сел, привалившись спиной к стене. Со стороны могло бы показаться, что он спит или впал в прострацию. Но это было не так. Когда внезапно в центре камеры возникло мерцающее зеленоватое свечение, Трис тотчас же поднял голову и стал следить за происходящим.

Свечение стало более ярким и отчетливым. В течение короткого времени оно стабилизировалось и стало походить на плоский квадратный экран размером с поднос, висящий прямо в воздухе на расстоянии трех шагов от Триса. На экране появилось изображение незнакомого человека. Вернее, не человека, а существа, очень похожего на человека. Трис сразу отметил тонкую нежную кожу, большие голубые глаза, пушистые светлые волосы и маленькие остроконечные уши, прижатые к черепу. Казалось, что он глядит на повзрослевшего амура, сошедшего с картины какого-нибудь художника эпохи Возрождения.

— Ты удивлен? — Спросил взрослый амур голосом, начисто лишенным эмоций.

— Не так, чтобы очень. — Трис не стал вставать, а только сел поудобнее. — С кем имею честь разговаривать?

— Меня зовут Лалатолис. Я — эмиссар Дальней Разведки Империи Повелителей. — Представился амур.

— Почему именно Дальней Разведки? — Поинтересовался Трис.

— Ближняя Разведка занимается сбором информации в обитаемых мирах, входящих в Империю Повелителей на Двенадцати Измерениях. А эмиссары Дальней Разведки ведут исследования за пределами Империи, выходя из-под защиты машинных и магических полей. Я очень рискую, вступая с тобой в контакт, человек с Земли. Мой корабль может обнаружить кто-нибудь из Младших Богов, охотящийся за людьми-Повелителями. Так что я не могу долго держать открытым этот канал связи. Наш разговор будет короток.

— Как ты меня нашел, Лалатолис?

— Твоя космическая яхта, выходя из Межпространства, наткнулась на мой зонд, собирающий сведения о всех обитаемых планетах этой Галактике на этом Измерении. Когда зонд не прибыл в назначенный срок к моему кораблю, я сам отправился на его поиски. Я нашел эту планету, нашел твою разбитую яхту, болтающуюся на орбите, изучил те приборы, с помощью которых ты прошел через Межпространство. Они довольно хорошо сделаны. Разумеется, для твоего уровня развития, человек с Земли. Мы, люди-Повелители, уже давно используем на своих кораблях несравнимо более совершенные приборы. Но ты заинтересовал меня, эмиссара Дальней Разведки. Ты один из первых людей, кто начал постигать основы строения миров. Я узнал, что ты успел сделать на этой планете за короткое время и это мне понравилось.

— Что же ты узнал? — Насторожился Трис.

— Я послал на поверхность планеты несколько десятков маленьких зондов-наблюдателей. Они проникли и во дворец Мага-Императора, и в военный лагерь, и в то здание, где ты сейчас находишься. Я получил всю информацию о тебе, человек. Ты не только хороший ученый, но и прекрасный правитель. Ты провел реформу в армии северного государства, благодаря чему оно одержало победу, ты дал местным жителям достаточно знаний для прогресса, но не стал обучать их современным наукам. Это правильно: развитие должно происходить постепенно.

— Понятно. — Трис немного расслабился. — Значит, в первую очередь тебя интересуют глобальные общественные аспекты. А что ты скажешь о моих личных качествах?

— Мне известно, что ты обладал некоторыми магическими талантами, которые были уничтожены в результате поражения магическим оружием. Это оружие теперь тоже утеряно. Ты искал древние знания и силы, которые помогли бы тебе использовать эти знания. Ты организовал экспедицию на остров, который был некогда перенесен в это Измерение одним из Богов. К сожалению, древние магические силы, окружающие остров, не позволили моим зондам опуститься на его землю и узнать, что там происходило и происходит. Но, насколько я могу судить, экспедиция окончилась провалом, поэтому ты и находишься теперь в плену.

— Понятно. — Повторил Трис. — Вас, людей-Повелителей, в первую очередь интересует не сам человек, а возможность его использования в своих целях. Ты не сказал ни слова обо мне лично, тебя интересуют только мои знания и умения. Следовательно, я могу сделать вывод, что ты хочешь меня для чего-то использовать.

— Ты сообразителен, человек. Я искал тебя, чтобы предложить отправиться в Империю Повелителей и там продолжить обучение. Ты согласен?

— Ты сможешь вытащить меня из этого подземелья?

— Смогу. Мой корабль висит в стратосфере точно над строением, в котором ты сейчас находишься. Сначала я направил к тебе информационный луч и открыл канал связи. Теперь я запущу канал телепортации и ты окажешься на моем корабле.

— А мои друзья, их ты тоже телепортируешь?

— Какие такие друзья? Кроме тебя, человек с Земли, на этой планете мне никто не нужен и никому больше помогать я не собираюсь. Это слишком большой расход энергии, который не соответствует важности задачи. Ведь только ты обладаешь достаточными знаниями, чтобы представлять для нас интерес. Только ты можешь получить право попасть на Двенадцать Измерений, где живем мы — люди-Повелители. Там тебя надлежащим образом обучат и подготовят, чтобы ты смог нести знания остальным людям, живущим в невежестве на бесчисленном количестве планет.

— А почему вы сами не несете знания?

— Все дело в том, — голос Лалатолиса приобрел искусственно-доверительный оттенок, — что мы — раса бессмертных. Наше бессмертие поддерживается специальными устройствами, действующими только в пределах наших Двенадцати Измерений. Каждый человек-Повелитель носит в себе устройство, которое постоянно передает его мысли, чувства, воспоминания в специальную индивидуальную матрицу, хранящуюся в надежном месте. Если тело по каким-либо причинам получает повреждения, не позволяющие продолжать жизнь, или умирает естественной смертью из-за старости, то включается сознание из матрицы. Оно вкладывается в новое искусственно созданное путем клонирования тело, и человек-Повелитель продолжает жить дальше, как ни в чем не бывало.

После Великой Битвы, в которой пали Великие Первые Боги — наши создатели — мы были вынуждены закрыться от врагов мощной защитой, не пропускающей магических полей. Каждый раз, оказываясь во внешнем мире, полном враждебных Богов, мы рискуем умереть конечной смертью. Но мы вынуждены идти на риск, потому что так нам завещали наши Боги-создатели: просвещать, обучать и развивать наших младших братьев — вас, людей. Так мы можем помочь вновь возродиться нашим создателям, павшим в Великой Битве и растворивших свои сознания в душах людей.

Между прочим, человек с Земли, и тебе будет предоставлена матрица для сохранения личности. Ведь твое обучение продлится довольно долго, гораздо дольше, чем может жить человеческое тело.

— Понятно. — Пожал плечами Трис. — Вы, люди-Повелители, как я вижу, больше заботитесь о своей личной безопасности, чем о выполнении заветов создавших вас Богов. Вы стараетесь загребать жар чужими руками, разыскивая во Вселенных тех, кто станет выполнять вашу работу.

— Как ты смеешь так говорить, смертный? — Наконец-то голос Лалатолиса приобрел хоть какие-то естественные эмоции. — Ты, прикованный к стене узник, должен радоваться тому, что я предлагаю тебе свободу. А вместо этого ты начинаешь учить меня. Неслыханная наглость! Согласно нашим законам, я должен трижды задать тебе вопрос. Поэтому я второй раз спрашиваю: хочешь ли ты отправиться в Империю Повелителей?

— Это напоминает одну историю, услышанную мною еще на Земле. — Усмехнулся Трис. — Если вкратце, то вот она: один юноша очень любил некую девушку, но эта девушка любила исключительно представительниц своего пола, считая всех мужчин гадкими мерзкими животными. Тогда юноша заплатил большие деньги за операцию по перемене пола и стал женщиной. Девушка полюбила его, и они прожили вместе долгую и счастливую жизнь. Или, как мне думается, им только казалось, что жизнь была счастливой.

— Бред! — Констатировал Лалатолис. — К чему ты это рассказал?

— Дело в том, что я, в отличие от некоторых, не меняю своих принципов и убеждений. Или ты вытаскиваешь из этой тюрьмы меня, Ремина и принцессу Лорану, или катишься ко всем чертям. Я же не требую, чтобы ты забирал моих друзей на свои Измерения. Телепортируй их в расположение войск Этла-Тиды и тогда я полечу с тобой.

— Я уже сказал, что это невозможно. — В голосе великовозрастного амура послышалось раздражение. — На это будет израсходована дополнительная энергия, тогда как пользы мне это не принесет. Кроме того, наши законы запрещают вмешиваться в дела смертных и демонстрировать свое могущество в слаборазвитых человеческих сообществах. Только потому, что ты принадлежишь к другому миру, я помогаю тебе. Если ты действительно хочешь достичь чего-либо в своей человеческой жизни, ты должен отказаться от друзей и от любимых. Пусть это станет твоим первым испытанием, человек с Земли. Пойдем со мной, забудь об этих примитивных существах.

— Когда-то и я так думал. — Покачал головой Трис, словно отгоняя неприятные воспоминания. — Ты считаешь, что на Проклятом острове меня постиг крах… Все так считают… Ну, что же, Лалатолис, я вижу, что мне придется посетить Измерения людей-Повелителей и объяснить, как вы заблуждаетесь относительно своих младших братьев — просто людей.

— Так ты согласен лететь со мной? Учти, это мой третий и последний вопрос. Ты должен сейчас выбрать свою судьбу.

— Я ее уже давно выбрал. — Ответил Трис и его черные глаза посмотрели прямо в зеленоватый экран. — Я отказываюсь от твоей помощи, Лалатолис, предложенной в неприемлемой для меня форме. Мы скоро увидимся. Но это произойдет там и тогда, когда я сам это определю. А сейчас ты свободен, уходи. До свидания!

— Бедняга! — Прекрасное лицо амура выразило жалость и расстройство. — Ты, наверное, помешался, и я напрасно тратил на тебя свое драгоценное время. Довольно забавно, что мания величия поразила тебя именно в тюрьме, за день до казни. Прощай, человек, потерявший свой разум. Ты мог бы пойти далеко, но твой жизненный путь завершится завтра.

Зеленый экран стал медленно гаснуть, изображение Лалатолиса пропало. Когда последние сполохи зеленого света растворились в воздухе, Трис опустил голову и пробормотал:

— Мой Путь завтра только начнется…

За толстой медной дверью камеры послышался шум отодвигаемых засовов. Трис поднял голову и прислушался.

— Да что же это такое! — Возмутился он, стараясь, чтобы его голос был слышен в коридоре. — Не дают спокойно отдохнуть. Опять посетители!

Дверь растворилась и в камеру быстро проскользнул невысокий стройный человек, одетый в свободную черную одежду. На голову его был накинут капюшон, а лицо закрывал черный платок, так что между ними видны были только карие глаза, спокойно оглядевшие камеру и прикованного к стене узника. В руках он держал два коротких широких меча, с лезвия одного из которых стекали капельки крови. За спиной человека виднелся небольшой рюкзачок из черной кожи.

— А ты тут неплохо устроился. — Раздался тихий глухой голос из-под черного платка. — Светло, тепло.

— Присоединяйся ко мне, Старший Брат Полнолуния. — Трис попробовал скривить разбитые губы в усмешке. — Вдвоем будет еще веселее.

Человек в черном еще раз окинул взглядом камеру и отрицательно покачал головой:

— Благодарю за приглашение, но я, пожалуй, от него откажусь. У меня есть встречное предложение: вместе покинуть этот дворец.

— Звучит заманчиво. Я-то сперва подумал, что глава клана наемных убийц зашел, чтобы в последний раз посмотреть на того, кто две недели назад уничтожил два десятка его ночных воинов.

— Отчасти ты прав, Трисмегист. Я очень хотел увидеть тебя. Мои Братья Полнолуния до сих пор считались лучшими бойцами, в совершенстве владеющими искусством убийства. Мы с самого раннего детства постигаем эту науку. И вдруг какой-то северянин показывает нам такую совершенную технику, против которой мы оказываемся бессильны. Я бы многое отдал, чтобы еще раз посмотреть на тот ночной бой в Зеленой Долине…

— Так в чем же дело? — Усмехнулся Трис. — Освободи меня, и ты сможешь посмотреть на мой последний бой со стражниками и тюремщиками.

— Это не интересно. — Отмахнулся Старший Брат. Эти ленивые жирные людишки понятия не имеют о настоящем боевом искусстве. Они только бездумно размахивают мечами и копьями, давят врага массой. То ли дело мои Братья — знатоки и ценители ловкости и проворства. Если бы ты еще раз с ними встретился…

— Ты хотел бы еще раз посмотреть, как умирают твои Братья? — Удивленно приподнял брови Трис.

— Кто знает, что есть смерть, а что есть жизнь? — Пожал плечами Старший Брат. — Братья Полнолуния придерживаются той точки зрения, что не стоит бояться смерти, которая все равно рано или поздно настигнет каждого человека. Если твое ремесло — убивать, со временем понимаешь, как ничтожна жизнь человеческая. Некоторые мои Братья сознательно идут на смертельный риск, чтобы выполнить заказ на жизнь какого-нибудь правителя или военачальника. Иногда смерть жертвы и смерть ее убийцы, заколотого телохранителями, разделяют мгновения. Но это еще больше укрепляет наш клан и придает ему ореол всемогущества и всесилия. Наши заказчики знают, что слово Брата Полнолуния — закон.

— Так ты пришел, чтобы довершить неудавшееся две недели назад убийство. — Разочарованно протянул Трис. — А как же твое предложение вместе покинуть дворец?

— Ты неправильно понял пои последние слова. — За твою смерть Повелитель Горван нам не платил. Мы заключили договор, инициатором которого был я сам Нас никто не нанимал, а раз нет обязательств, нет и причин тебя убивать.

— А смерть твоих Братьев?

— Мы скорбим о них, но уважаем достойного противника. Мы восхищены твоим искусством и хотим, чтобы ты обучил нас ему.

— Теперь понятно. — Трис немного подвинулся в сторону, и его тяжелые цепи зазвенели. — Поэтому ты и хочешь освободить меня.

— Верно. Но только я хочу быть уверен, что ты честно и без утайки передашь нам свою науку и не постараешься при первом же удобном случае нас покинуть.

— Ты хочешь, чтобы я дал слово?

— Да! Этого мне будет достаточно.

Трис немного подумал, глядя неподвижными черными глазами в точку на противоположной стене, а потом сказал:

— Тогда у меня три условия.

— Мне кажется, — язвительно напомнил Старший Брат, — что ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Как хочешь. — Трис закрыл глаза и сделал вид, что собирается заснуть. — Тогда прощай, Старший Брат.

Человек в черном, не ожидавший того, что узник может добровольно отказаться от освобождения, немного помялся, но все-же спросил:

— Ладно, Трисмегист, какие это три условия?

Трис, не открывая глаз, отчетливо произнес:

— Первое: вместе со мной ты освободишь моего друга Ремина и принцессу Этла-Тиды. Второе: мы все вместе покинем этот город. Если после того, как мы отъедем на расстояние дневного перехода от города, ты все еще будешь настаивать на том, чтобы я обучал Братьев Полнолуния, я пойду за тобой, а Ремин с принцессой отправятся, куда захотят.

— Ну ты даешь! — Не то возмутился, не то восхитился Старший Брат. — Всего-навсего освободить твоего друга и принцессу и вывезти их из города. Да ты хоть представляешь себе, чего мне стоило проникнуть в твою камеру? Три десятка моих Братьев сейчас находятся во дворце. Нам пришлось убрать всех тюремщиков в подземелье. Если вдруг кто-нибудь обнаружит, что в замок пробрались ночные воины, и поднимет тревогу, то против нас соберется столько солдат из гвардии Горвана, что…

— Прекрасно. — Перебил его Трис. — Раз в подземелье нет охраны, значит, камеру Ремина мы найдем без труда. Чем быстрее ты всех освободишь, тем с меньшим риском мы покинем дворец.

— А принцесса? — Спросил Старший Брат. — Ведь она не в тюремной камере, а где-то в самом центре дворца. Как я ее найду? Как смогу провести ее через комнаты, которые охраняются десятками отборных солдат-южан?

— Это уже моя забота. — Пожал плечами Трис. — Освободи меня, и я преподам тебе первый урок искусства, которым ты так жаждешь обладать.

— Так ты даешь слово, что обучишь меня и моих Братьев?

— А ты согласен на мои условия?

— Между прочим, ты еще не назвал третье. — Напомнил Старший Брат.

— Ах, да! — Спохватился Трис. — Третье условие такое: когда я, Ремин и принцесса будем в безопасности, я еще раз спрошу тебя, хочешь ли ты, чтобы я учил тебя искусству убивать. Если ты ответишь отрицательно, мы простимся. Если положительно, то я обучу только тебя одного, а ты уж сам решай, будешь ли передавать это искусство своим Братьям. Только учти, вместе с наукой убивать я должен дать тебе и соответствующее мировоззрение, и необходимые знания. Без них набор боевых приемов так же бесполезен, как острый меч в неумелых руках.

— Ты говоришь так, словно обучение займет не долгие годы, а несколько мгновений.

— Там будет видно. — Широко улыбнулся Трис, и из-под ран на его разбитой губе выступила свежая кровь.

На этот раз Старший Брат почти не колебался:

— У меня нет другого выхода. Я и так уже пошел на риск, чтобы освободить тебя. Не отступать же на половине пути! Тем более, что твое третье условие звучит глупо: неужели ты серьезно считаешь, что я добровольно откажусь от власти, которую даст мне твое искусство?

— Там будет видно. — Повторил Трис. — Так ты согласен?

— Да! — Твердо прозвучал голос из-под черного платка. — Я, Старший Брат Полнолуния, глава своего клана, даю слово, что согласен на твои условия.

Трис медленно встал на ноги, звеня цепями и опираясь на каменную стену.

— Тогда и я даю слово, что передам тебе свои знания и умения. — Сказал он.

Старший Брат повернулся в сторону двери и издал тихий звук, похожий одновременно на призыв ночной птицы, писк грызуна и свист ветра в тростнике. В камеру вбежали два человека, как две капли воды похожие на своего предводителя. Те же черные одежды и закрытые платками лица. Только в руках они держали не мечи, а молотки и зубила.

— Приступайте, Братья. — Указал на прикованного узника Старший Брат и снял с плеч рюкзак. — А я пока достану одежду и оружие для нашего нового товарища.

Дверь в комнату Лораны с тихим, но весьма неприятным для слуха скрипом растворилась. Девушка стояла у окна и смотрела на внутреннюю площадь дворца, по которой маршировали солдаты. Она не стала оборачиваться. Лорана уже привыкла к неожиданным визитам. Служанки, приставленные к ней Горваном и по внешнему виду и по манере поведения походили скорее на тюремщиц и никогда не стучались в ее дверь перед тем, как войти. Это были высокие широкоплечие девицы с развитой мускулатурой, которые с первых же дней помыкали наследной принцессой, как куклой. Они одевали ее в ту одежду, которую считали нужной, укладывали волосы в чрезвычайно сложные и причудливые прически, накладывали грубый и резкий макияж, который был в моде в Южной Империи. Сначала Лорана приходила в ужас, видя в отполированном серебряном зеркале свое отражение. Из юной чистой девушки делали дворцовую шлюху, правда, пока лишь внешне.

Лорану успокаивала только одна мысль: все это кончится завтра, когда она убьет Повелителя Горвана и сама погибнет под ударами мечей его телохранителей. Это давало ей возможность отрешиться от грубой реальности и не обращать внимания на постоянные издевательства окружающих. Лорана даже не придала значения словам Триса о возможности побега. Сначала они зажгли в ней огонь надежды, но потом, выйдя из подземелья и проходя по дворцу, полному воинов, магов и слуг, девушка решила, что это совершенно немыслимо. Даже если бы Трис сохранил свои магические способности, освободиться из цепей и спасти ее с Ремином не было никакой возможности.

— Ты готова, Лорана? — Послышался сзади тихий и такой знакомый голос, словно опровергая ее пессимизм.

От неожиданности девушка по-кошачьи подпрыгнула на месте и приземлилась лицом к двери. Она увидела две одетые в черную одежду фигуры, проскользнувшие в ее комнату и плотно затворившие за собой дверь. Один человек остался у входа, вслушиваясь в шаги идущих по коридору стражников, совершающих регулярный обход дворца, а другой подошел к девушке и откинул капюшон. Это был Трис.

— Не может быть. — Прошептала потрясенная Лорана. Она бессильно повисла на шее Триса, осыпав его лицо жаркими поцелуями. Девушка не могла подобрать слова, чтобы выразить все то, что она сейчас чувствовала. Только горячие слезы, текущие из глаз и обжигавшие щеки Триса, говорили о переполнявших ее душу эмоциях.

— У нас мало времени. — Быстро заговорил Трис, поглаживая спину девушки. — Братья Полнолуния не могут долго скрывать свое присутствие во дворце. С минуты на минуту побег будет обнаружен. Нам надо быстро уходить.

— Нам помогают ночные убийцы? — Изумленно раскрыла глаза девушка. — Они же хотели убить тебя в Зеленой Долине.

— А теперь вот передумали. Познакомься: этот человек у двери — глава их клана, Старший Брат. Он любезно согласился вывезти из города меня, тебя и Ремина.

Лорана немного отстранилась, чтобы заглянуть в глаза Триса.

— Почему он это делает? — Тихо прошептала она. — Какую сделку ты заключил с этими наемными убийцами? У меня нет слов, чтобы благодарить тебя за спасение, мой любимый, но какую цену ты заплатишь за мою жизнь и жизнь Ремина?

— Там будет видно. — Ответил Трис. В его непроницаемых черных глазах девушка не нашла ни ответа на свои вопросы, ни того, что так хотела бы увидеть.

— Поторопитесь. — Послышался глухой голос Старшего Брата, заставив Лорану вздрогнуть. — Только что по коридору прошли дозорные стражники. На какое-то время путь для бегства открыт.

— А где Ремин, Трис? — Настороженно спросила принцесса. — Почему он не с вами? Я не убегу без него.

— Так это и есть твой выбор, Лорана? Ты приехала к Горвану, надеясь спасти в первую очередь его?

Лорана молчала, глядя прямо в черные глаза Триса. Девушка чувствовала, что перед ней стоит уже не тот человек, которого она полюбила в Этла-Тиде. Тот, прежний, не стал бы мучить ее таким жестоким вопросом. Трис стал безжалостным и хладнокровным. Неужели, и Ремина пережитые испытания сделали таким же? И какова доля ее вины в том, что так изменились любимые ею люди? Лорана совершенно запуталась в своих мыслях и переживаниях.

— Ремин ждет нас в подземелье. — Сказал, наконец, Трис. — Мы будем уходить через старый подземный ход, который издавна известен Братьям Полнолуния, но вряд ли знаком новым хозяевам дворца.

— Но почему Ремин не поднялся наверх, чтобы вместе с тобой увидеть меня? — Настаивала Лорана.

— Дело в том, что Ремин не смог бы незамеченным пройти через многочисленные посты дворцовой стражи. На это способны только я и Старший Брат.

— Но и я тоже не смогу пройти с вами. — Всплеснула руками Лорана. — Я слишком устала в последние дни. Устала и телом и душой. Я не владею собой. Я все испорчу, выдам и себя и вас. Так что спасайся сам, Трис, и спаси Ремина. Большего я не могу желать. Прощай, любимый мой.

— Да, ты слишком взволнована и не сможешь незаметно уйти. — Задумчиво проговорил Трис. Он провел ладонью сверху вниз по мокрой от слез щеке девушки, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти тепло ее нежной кожи. Потом его пальцы соскользнули на шею Лораны. — Мне придется нести тебя, дорогая моя принцесса.

— Как? — Не поняла принцесса.

— А вот так. — Трис придавил указательным пальцем нервное окончание в основании шеи девушки и присел на корточки, так что ее обмякшее бесчувственное тело легло ему на левое плечо.

Глава 18. Освобождение.

— Лорана, дорогая моя Лорана. — Услышала принцесса тихий шепот возле своего уха. — Если бы ты знала, как я тебя люблю. Как я мечтаю о том, чтобы и ты когда-нибудь ответила мне. Между нами лежит пропасть, и чтобы перебраться через нее, я должен был бы совершить небывалый подвиг. Увы, у меня ничего не получается. Но я не теряю надежды. Все чего я сейчас хочу — это отдать свою жизнь ради тебя, моя милая, ради твоей свободы, моя нежная птичка, моя любимая девочка.

Эти ласковые слова, словно целебный бальзам, омывали душу девушки, изгоняя из нее боль и горечь последних дней. Лорана почти физически ощущала, как теплые нежные волны от щекочущего ухо шепота растекаются по телу. Лорана сразу поняла, кто это говорит. Голос принадлежал Ремину. Раньше он никогда не осмеливался произносить подобные речи. Только теперь, думая, что девушка находится в беспамятстве и ничего не может слышать, шептал он ей на ухо свои признания. Лорана боялась показать, что очнулась, поэтому она не открывала глаз и старалась сохранить мышцы лица неподвижными. Но с каждым словом Ремина это становилось все труднее и труднее: девушка боялась, что она вот-вот заплачет или засмеется от радости. Тогда Ремин смущенно замолчит, а Лорана не хотела прерывать прекрасные минуты откровения. Она готова была вечно слушать его признания в любви.

Внезапно Ремин замолчал, и принцесса воспользовалась этим, чтобы слегка пошевелится, как бы приходя в себя. Только теперь она поняла, что сидит на полу, прислонившись спиной к стене и почти-что находится в объятиях сидящего рядом молодого человека: его левая рука обнимала талию девушки и прижимала ее к крепкому мускулистому мужскому торсу. Лорана открыла глаза и собиралась уже возмутиться произволу, но ладонь Ремина крепко зажала ей рот.

— Пожалуйста, Лорана, говори очень тихо. — Прошептал он ей в самое ухо. — Вокруг нас враги. Мы прячемся в одной из оружейных комнат.

Девушка огляделась вокруг и поняла, что она все еще во дворце Повелителя Горвана. Точнее, не одна она. Кроме нее в довольно просторном помещении, вдоль стен которого находилось множество стоек с копьями, находилось еще четыре человека. Одним из них был Ремин, глядящий сейчас на нее любящим взором, а у противоположной стены, возле приоткрытой двери, виднелись три фигуры, одетые в черную одежду. Люди в черном осторожно осматривали пространство за дверью, как будто поджидали удобный момент, чтобы покинуть комнату.

Когда Ремин убедился, что Лорана оценила ситуацию, он убрал ладонь с ее рта и тихо сказал:

— Прости, Лорана, что я вынужден был применить грубую силу. Я испугался, что ты закричишь. Наш побег обнаружили слишком рано. Мы не успели добраться до подземного хода и сейчас вынуждены прятаться в дворцовом арсенале. Стражники обыскивают весь дворец. В этой комнате они уже были. Мы крались по коридору, когда увидели, как они покидают арсенал. Мы проскользнули сюда почти за их спинами. И теперь не знаем, вернутся ли они снова, чтобы осмотреть все помещения дворца по несколько раз.

В это время один из одетых в черное людей повернулся к Ремину и Лоране и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

— Это Трис? — Еле слышно спросила Лорана у Ремина.

— Да. — Одними губами ответил тот. — Ему помогают Братья Полнолуния. Когда они вошли в мою камеру и начали сбивать цепи с рук и ног, я подумал, что пришла сама смерть. Но оказалось, что они на нашей стороне. Удивительно! Трис творит настоящие чудеса.

— Да. Трис великолепен. — Согласилась Лорана, но ее слова прозвучали так, будто она не хвалила его, а осуждала.

Ремин недоуменно посмотрел на девушку. Она в ответ одарила его таким взглядом, что кровь ударила в голову молодого человека. И он решился:

— Лорана, я давно хотел тебе сказать, что люблю тебя.

Ремин сказал это очень тихо, и девушка скорее почувствовала смысл произнесенной фразы, чем расслышала слова. Ее щеки покраснели, а сердце застучало так громко, что, казалось, может выдать местонахождение беглецов рыщущим по дворцу стражникам. Лорана обняла шею Ремина и на краткое мгновение коснулась губами его губ. Щетина, выросшая на щеках узника за время заточения, кольнула ее лицо. Внезапно Лорана вспомнила, что Трис, которого она точно так же целовала некоторое время назад, был гладко выбрит. Это открытие почему-то неприятно поразило принцессу, и она перевела взгляд с пылающих обожанием глаз Ремина на Триса, что-то напряженно высматривающего через щель в двери.

Ремин по-своему понял движение Лораны и быстро зашептал ей на ухо:

— Прости меня, Лорана, я не должен был говорить тебе этих слов. Я знаю, что вы с Трисом любите друг друга и я не смею мешать вашему счастью. Ты бы никогда и не услышала моего признания, если бы мы не подвергались смертельной опасности, и если бы у меня была хоть какая-то надежда дожить до следующего утра. Но сегодня нам суждено расстаться навсегда, любимая.

Услышав последние слова, Лорана вновь заглянула в глаза Ремина и увидела там мучительную тоску, смешанную с мрачной решимостью.

— Ты не прав, Ремин. — Горячо возразила она ему. — Ты совершенно не прав… мой любимый.

Ремин был ошеломлен, потрясен и поражен. Если бы не необходимость соблюдать полную тишину, он вскочил бы, забегал по комнате и закричал изо всех сил, чтобы всему миру сообщить о счастье, переполнявшем его душу. Но, так как выполнить все это в настоящих условиях было невозможно, все его чувства и переживания отразились в одном только взгляде, которым он ответил на слова девушки. Но ей и взгляда было достаточно, чтобы понять, что только что она сделала Ремина счастливейшем из всех людей. Теперь им вообще не нужны были слова. Любящие друг друга юноша и девушка сидели на полу, крепко обняв друг друга. Их сердца стучали в такт, глаза глядели в глаза, и на какое-то время они совершенно забыли об окружающем мире…

В то время, как Ремин и Лорана изливали друг другу свои чувства, Трис и Старший Брат обсуждали варианты спасения. Когда Трис увидел, что принцесса пришла в себя, и подал сигнал к соблюдению тишины, Старший Брат сказал ему:

— Теперь тебе не надо тащить ее на себе, и мы сможем быстро перебежать открытый участок двора.

— Нас все равно заметят. — Пробормотал Трис, задумчиво глядя вперед. — Они успеют перекрыть спуск в подземный ход раньше, чем мы до него добежим. Придется пробиваться через стражников. И потом кто-то должен будет прикрывать наш отход.

— Я сделаю это. — Решительно произнес стоящий рядом Брат Полнолуния, имени которого Трис так и не успел узнать.

— Телохранители Горвана поднимут тебя на копья в считанные мгновения. — Скосил на него глаза Трис. — Твоя жертва будет бесполезна.

— Так что же ты предлагаешь? — Голос Старшего Брата звучал необычно устало и растерянно.

Трис ничего не ответил и в который раз принялся изучать внутреннюю площадь дворца, оценивая расстояния и прикидывая скорость, с которой им нужно преодолеть открытое пространство.

Проблема была довольно серьезной. Тайный подземный ход начинался в подземелье, недалеко от тюремных камер. Выходил он за пределы дворца, в подвал одной ничем не примечательной таверны, которых было очень много в Теч-Тулаке. Хозяева этого заведения издавна принадлежали к клану Братьев Полнолуния, так что ночным воинам не составило особого труда проникнуть в подземелье дворца. Если бы не Лорана, узники, помещенные в тюремные камеры, давно уже были бы освобождены и покинули бы пределы города. Но, увы, пока Трис и Старший Брат искали покои Лораны, стража обнаружила связанных по рукам и ногам тюремщиков и пустые камеры.

Скрываясь от стражи, методично прочесывающей все помещения дворца, беглецы были вынуждены отступить в ту часть, которая предназначалась для складов, конюшен и мастерских. Сейчас они находились на нижнем этаже, и чтобы добраться до входа в подземелье, им нужно было преодолеть около пятидесяти шагов по внутренней площади. Конечно, лучше было бы пройти по закрытым галереям, прячась за колоннами. При других обстоятельствах это не вызвало бы затруднений. Но теперь, когда побег был обнаружен, все выходы из внутренних покоев на площадь были перекрыты хорошо вооруженными солдатами и звероподобными телохранителями Горвана. Так что пробраться незамеченными вдоль стен по галереям было невозможно.

Старший Брат предложил быстро перебежать через площадь и скрыться в подземном ходе. Но тогда беглецы сразу же будут замечены и наперерез им ринется не меньше сотни воинов. Начинался рассвет, и ночная тьма рассеивалась. Небо светлело. Но даже и без этого весь дворец был хорошо освещен стоящими вдоль стен масляными светильниками и факелами в руках многочисленных охранников. Пять человек, бегущих через площадь, не могут не привлечь внимания.

— Ты уверен, что тайный лаз все еще не обнаружен? — Спросил Трис у Старшего Брата.

— Совершенно уверен. Даже если стражники ощупают все стены подземелья, они не найдут двери, которая полностью вписывается в каменную кладку. Мои Братья в течение многих поколений пользовались этим проходом, чтобы проникать во дворец губернатора южной провинции и узнавать все его планы. И до сих пор его никто не нашел.

— Ладно. — Согласился Трис. — А если мы доберемся до двери и окажется, что она закрыта изнутри? Ведь твои Братья, которые должны были ожидать нашего возвращения, наверняка, уже ушли через подземный ход?

— Разумеется, они спрятались. — Пожал плечами Старший Брат. — Не будут же они сражаться с телохранителями Горвана. Но я знаю наверняка: они ждут за дверью, чтобы прийти нам на выручку, когда это потребуется. Я повторяю, Трисмегист: нам надо всего лишь пробежать через площадь. В подземелье, наверняка, нет ни одного тюремщика. Охранять там больше некого. Не найдя дверь в подземный ход, они решили, что вы скрываетесь во дворце, поэтому так тщательно его обыскивают. Если мы еще промедлим, нас обнаружат в этой комнате, и тогда мы, вообще, не сможем сбежать.

— А как ты предлагаешь пробиться через ряды стражников? — Допытывался Трис.

— Я надеюсь, что наше бегство станет для них полной неожиданностью. Мы доберемся до лестницы быстрее, чем они сообразят, что происходит.

— Но они будут преследовать нас по пятам и, наверняка, увидят, как мы скрываемся в подземном ходе. И не просто увидят: пока мы по-очереди станем пролезать через узкую дверь, они нас догонят и успеют схватить.

— Я уже сказал, что задержу южан на какое-то время. — Вновь подал голос безымянный Брат Полнолуния. — В тесном коридоре подземелья они не смогут навалиться на меня всеми силами, и я продержусь столько времени, сколько вам нужно на то, чтобы залезть в подземный ход и закрыть за собой дверь.

— Ты погибнешь. — Сказал ему Трис.

— Ну и что? — Удивился тот. — Все мы смертны. Я просто исполню свой долг.

— Ладно. — Согласился Трис. — Вы меня уговорили.

Он повернулся и махнул рукой, подзывая к двери Ремина и Лорану. Юноша и девушка, все еще находясь под впечатлением своих признаний, приблизились, стараясь бесшумно ступать по каменному полу. Трис внимательно посмотрел на их радостно-мечтательные лица и вкратце сообщил план Старшего Брата. Ремин молча кивнул головой и взял короткое толстое копье из стойки. Лорана поступила также.

— Вам не придется сражаться. — Напомнил им Старший Брат. — Самое главное — это быстрота ваших ног.

— Там будет видно. — Ответил Ремин, и на его лице отразилась твердая мрачная решимость. — Я — воин, и не могу выйти на врага без оружия.

Трис взял копье из рук принцессы, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Оно слишком тяжелое, Лорана. Ты будешь в центре и оружием тебе не придется воспользоваться. Впереди побегут Старший Брат и Ремин, сзади — я и другой Брат. Так что копьем ты можешь поранить кого-нибудь из нас.

Не давая девушке открыть рот для возражений, Старший Брат распахнул дверь комнаты и скомандовал:

— Вперед! За мной!

И они побежали. Изо всех сил.

Пять шагов. На улице было гораздо светлее, чем казалось при взгляде из оружейной комнаты. Трис на бегу бросал взгляды по сторонам, то же самое делали и остальные беглецы. Как же много воинов оказалось вокруг!

Десять шагов. Дворцовая площадь взорвалась воплями южан, заметивших бегущих людей. Началась суета. Одни солдаты оставались на посту, не зная, как поступить, другие метнулись наперерез. Трис перехватил копье в левую руку, сдвинул вниз черный платок, открывая лицо и откинул на спину капюшон.

Двадцать шагов. Лорана, бегущая в середине квадрата, споткнулась, но тут же восстановила равновесие. Центр площади был еще свободен, только у лестницы, ведущей в подземелье, стояли четыре охранника. Они уже поняли, в чем дело, и выставили перед собой копья, готовясь остановить беглецов.

Двадцать пять шагов. Послышался свист летящих стрел. Немедленно над площадью раздался громовой крик: «Не стрелять! Взять живыми!» Поздно: Брат Полнолуния, бегущий рядом с Трисом, упал, по инерции проехав вперед на животе два шага. Из его спины торчали три стрелы.

Тридцать пять шагов. Беглецов окружали. Старший Брат выхватил из-за пояса свои короткие широкие мечи, Ремин занес копье, собираясь метнуть его в бежавших наперерез воинов. Краем глаза Трис заметил, что и к нему справа приближаются трое громадных широкоплечих гвардейцев.

Сорок шагов. Не снижая скорости, Старший Брат мечом, зажатым в левой руке, распорол бедро первого приблизившегося стражника, а правым мечом отбил удар дубинки второго. Ремин бросил копье в воина, стоявшего у него на дороге, и на бегу выхватил длинный меч из слабеющей руки раненного в бок человека. Лорана коротко вскрикнула, когда набежавший телохранитель Горвана едва не оглушил ее толстой палкой. Но она успела пригнуться, избежав удара по голове, а следовавший за ней Трис коротким тычковым ударом своего копья проткнул горло промахнувшегося южанина.

Сорок пять шагов. Накинувшиеся одновременно со всех сторон южане больше мешали друг другу, чем атаковали. Кроме того, у них был приказ поймать беглецов живыми, тогда как их противников ничто не сдерживало. Старший Брат и Ремин бешено вращали мечами, отражая удары дубинок и наносили южанам большой урон. Трис прикрывал тыл, копье в его руках извивалось и жалило, как змея.

Пятьдесят шагов. Старший Брат поднырнул под копья воинов, стоящих у входа в подземелье, и одновременно воткнул мечи снизу вверх, под кирасы, двоим из них. Путь вниз был открыт, и Ремин, сделав выпад мечом и поразив очередную жертву, схватил Лорану за руку и потянул за собой. Трис метнул копье, которое стало бы помехой в тесном коридоре, выхватил из-за пояса мечи и крест-накрест взмахнул ими перед наседающими южанами. На несколько мгновений те остановились, и Трис бросился вниз по лестнице за своими друзьями.

Упустившие добычу воины взвыли и с тяжелым топотом ломанулись вниз, отставая от беглецов всего на несколько шагов.

— Мы все не успеем скрыться за дверь! — На бегу прокричал Трис Старшему Брату. — Я задержу их. Спасай Ремина и Лорану.

— Еще чего! — Воскликнул ночной воин. — Мне нужен ты, а не они.

— Спасешь их, получишь меня. Я выкручусь. Помнишь наш уговор? Вывези их из города. Я вас догоню.

— Это невозможно!

— Там будет видно.

Коридор делал резкий поворот. Беглецы забежали за угол. Трис остановился, и когда показались стражники, быстрыми, почти неразличимыми глазом ударами, поразил двоих самых ретивых. Остальные остановились, не решаясь подступиться к легендарному воителю. Трис повернулся к ним спиной и опять помчался по коридору..

Ремин и Лорана, слышавшие разговор Триса со Старшим Братом, замедлили бег. Ремин выпустил руку девушки и глядел в ее глаза пылающим решимостью взором. Трис догнал друзей, и они побежали вместе.

— Я прикрою вас. — Твердо заявил Трису Ремин. — Спасайся, друг. И будь счастлив с Лораной.

— Чушь. — Ответил тот. — Все уже решено.

— Но я не согласен. — Возразил Ремин. — Лорана по праву твоя. Я не побегу. Если ты будешь со мной спорить, умрем вместе.

— Твое слово, Лорана. — Торжественно произнес Трис. — Кто остается? Пришло время делать выбор.

Лорана побледнела, потом покраснела, потом опять побледнела и едва не лишилась чувств. Теперь уже Старший Брат схватил ее за руку и не дал упасть. Беглецы вновь завернули за угол. Южане, почти настигшие свои жертвы, остановились, не зная, какой смертельный сюрприз может их ожидать. Никто не хотел первым высовываться и проверять это на себе.

— Вход в тайный лаз за следующим поворотом. — Быстро проговорил Старший Брат. — У нас в запасе несколько мгновений. Решайте быстрее.

Ремин неотрывно смотрел на Лорану, как будто навсегда прощался, а девушка ошеломленно переводила свой взгляд с Ремина на Триса. Наконец, она остановила свои отчаянно умоляющие глаза на последнем. Лорана тряслась, как в ознобе, и не могла вымолвить ни слова.

— Ну, что же, выбор сделан — Усмехнулся Трис и обратился к Старшему Брату, показывая на Ремина. — Ты сможешь его донести до двери?

— Смогу.

— Кого донести? — Повернулся к ним Ремин, с трудом оторвавшись от прощального созерцания своей любимой девушки.

— Тебя. — Ответил Трис и ребром ладони ударил своего друга по шее.

Обмякшее тело молодого человека упало на вовремя подставленное плечо ночного воина.

— До свидания, Трисмегист. Сам не понимаю, почему я так поступаю. — Сказал Старший Брат и побежал по коридору в сторону потайного хода. Лорана все еще стояла, оцепенев от осознания происшедшего и не могла пошевелиться.

— Ты довольна, милая? — Голос Триса хлестнул ее, словно пощечина, приводя в сознание.

— Не знаю. — Опустила глаза девушка, будучи не в силах посмотреть на своего возлюбленного.

За углом раздался звон доспехов. Южане набрались смелости и пошли в атаку.

— Беги. — Приказал Трис Лоране.

Девушка побежала по коридору. За следующим поворотом она увидела открытую дверцу, в точности повторяющую изгибы каменной кладки, и Старшего Брата, призывно машущего ей рукой. Лорана посмотрела туда, где Трис вел свой последний бой. В полутьме узкого коридора сплетались в неистовой схватке человеческие тела, раздавался звон металла, слышались яростные крики воинов и горестные стоны раненных. Там была бездна смерти.

На ватных подкашивающихся ногах девушка пошла в сторону открытой двери, и твердая рука Старшего Брата втолкнула ее в темноту потайного хода.

«Трис спасется, — как заклинание, твердила про себя Лорана, — он не может не спастись. Он столько раз побеждал, победит и теперь. Он — герой. А Ремин наверняка бы погиб. Ремин более уязвимый и… человечный.»

— Как вы могли ее упустить? Ведь принцесса была нашей последней надеждой! — Горван орал и брызгал слюной прямо в белое как мел лицо начальника дворцовой стражи.

— Простите, мой Повелитель. — Лепетал тот плохо слушающимся языком. — Я не виноват.

— А кто виноват? Я?! — Грозно вопрошал Повелитель Южной Империи. — Почему в подземелье не оставили охрану? Почему узники беспрепятственно пересекли площадь?

— Мы думали, что они попытаются выбраться из дворца, спустившись с крыши по веревкам. Поэтому основные силы находились на верхних этажах. Никто не ожидал, что они вновь вернуться в подземелье. Не иначе, как магия Трисмегиста помогла пройти им сквозь землю. — Оправдывался начальник стражи.

— Ерунда. — Перебил его Главный Маг Толи-Покли. — При чем тут магия? Я точно знаю, что Трисмегист лишился своего таланта. Просто в подвале дворца был прорыт подземный ход, через который они и ушли. И я уверен, что этот ход прорыт не вчера, ему не менее сотни лет. Может быть, его построили одновременно с дворцом.

— Но как? — Изумился провинившийся командир. — Мы ощупали каждый камень в том тупике, куда исчезли беглецы. Там нет никакого подземного хода. Я уверен, что тут замешана магия.

— Если бы Трисмегист использовал магию, — наставительно поднял указательный палец Толи-Покли, — то я почувствовал бы ее след. Поэтому я и думаю, что ход настолько древен. Мои магические силы позволили бы отыскать то, что было построено недавно. А ход уже настолько сросся с окружающим миром, что его аура растворилась в ауре природы. Кроме того, если бы Трисмегист использовал магию, он бы и сам спасся. Но ведь как раз его вам и удалось захватить.

— Да, это так. — Начальник стражи немного выпрямился, вспомнив, что у него есть хоть какая-то заслуга. — Мои воины оглушили его палками и теперь он, согласно вашего приказа, прикован к толстому бревну.

— Он не пришел в сознание?

— Нет, и вряд ли скоро очнется. — Ухмыльнулся начальник стражи. — Мои ребята хорошо над ним поработали в подземелье. А потом ваши подручные маги и палачи доделали остальное. Даже если бы он не был закован, пошевелиться бы ему вряд ли удалось. В его теле нет ни одной целой кости.

— А тупик, где может находиться пресловутый тайный лаз, вы завалили? — Немного спокойнее спросил Горван. Информация о состоянии Триса привела его в хорошее расположение духа.

— Да, мой Повелитель. Даже если там действительно была эта крысиная нора, то теперь воспользоваться ею совершенно невозможно. Весь тупик, начиная с последнего поворота, завален до самого верха тяжелыми глыбами. Теперь оттуда никто не пролезет в Ваш дворец.

— Мой дворец! — Издевательски захохотал Горван, и Толи-Покли показалось, что его господин теряет рассудок. — Это больше не мой дворец! Принцесса ускользнула из нашей сети, как драгоценная золотая рыбка, свадьбы не будет, я должен бежать дальше на юг. Завтра утром город окружат полки Этла-Тиды, и это будет означать, что пришел конец Южной Империи!

— Все наши воины сейчас прочесывают город квартал за кварталом, дом за домом. — Произнес Главный Маг, добавив в свой голос успокаивающе интонации. — К вечеру мы отыщем принцессу.

— Лжешь! — Заревел Горван, и схватил за плечи Толи-Покли. Тщедушный старик не пытался вырваться, а только болтался, как тряпичная кукла, в сильных руках Повелителя.

— Ты лжешь мне, — тряс старого мага Горван, — и ты лжешь сам себе. Вы не нашли беглецов, когда они скрывались во дворце, куда уж вам отыскать их в городе. Им помогают Братья Полнолуния. Их Старший Брат обманул меня. Теперь весь мир ополчился против Южной Империи!

Горван грубо оттолкнул Толи-Покли, так что старик был вынужден сделать два шага назад, чтобы сохранить равновесие и не упасть.

— Прекратить обыск города. — Приказал Повелитель, и на его грубом лице проступила хищная улыбка. — Собрать всех наших солдат на Храмовой площади. Объявить всему городу, что в полдень на Главной пирамиде будет казнен самой жестокой и мучительной казнью злейший враг Южной Империи — Трисмегист. Если принцесса на это не клюнет и не объявится, то для меня, да и для вас, мои верные слуги, настанет конец. Всех нас ждет изгнание и бесславная смерть.

Начальник стражи и Главный Маг опустили головы, понимая, насколько прав их Повелитель. Если они не поймают принцессу Этла-Тиды, придется бежать на юг и закончить свои дни в знойных пустынях, где их не смогут отыскать северяне.

Старший Брат Полнолуния, Ремин и Лорана сидели в подвале таверны, куда привел их подземный ход. Тут стоял сколоченный из досок стол и пять стульев. В потолке был люк, к которому вела приставная лестница, и несколько отверстий для вентиляции. Остальные Братья сейчас были в городе, пытаясь что-нибудь узнать о судьбе Триса. Беглецы сидели молча. На столе стояла простая, но сытная пища, и изголодавшийся в заточении Ремин с удовольствием поглощал хлеб с ломтями копченого мяса, запивая еду легким молодым вином.

Лорана, в отличие от него, только изредка отщипывала кусочек хлеба от буханки, долго жевала его и с трудом проглатывала. Казалось, что делает это она чисто машинально. Глаза девушки неподвижно глядели в одну точку. Ремин понимал, какая тяжесть лежит сейчас на ее душе, и не решался заговорить с ней даже для того, чтобы попытаться ободрить и успокоить. Да и какие слова мог он подобрать для своей возлюбленной, только что отправившей его лучшего друга и невольного соперника на смерть? Лучше бы он, Ремин, погиб в битве с южанами, чем вот так сидеть и смотреть на страдания Лораны.

Просто так, только чтобы нарушить гнетущую тишину, Ремин обратился к Старшему Брату с вопросом:

— Вы уверены, что солдаты Горвана не отыщут этот подвал?

Ночной воин повернул голову и удивленно посмотрел на Ремина, словно увидел его в первый раз.

— Совершенно уверен. — Сказал он. — В крайнем случае, об опасности нас предупредит Брат — хозяин таверны, и мы успеем скрыться в другом месте.

— Значит, у Братьев Полнолуния в этом городе целая подпольная сеть?

— Можно сказать и так. Наше общество гораздо многочисленнее, чем считают люди.

— И в Этла-Тиде есть ваши Братья?

— Есть, но очень мало. Мы процветаем там, где царят жестокость, нищета, недовольство. Ведь на самом деле общество Братьев Полнолуния возникло из противостояния нищих крестьян восточных провинций и грабящих их дружин феодалов. Можно сказать, что мы защищаем свободу и покой бедных людей, ограничиваем власть дворян и военачальников. А у вас в Этла-Тиде жизнь и без нас довольно сносная.

— Спасибо за похвалу. — Язвительно произнес Ремин. — Выходит, что вы — образцы добра и благодетели людей.

— Я бы так не сказал. — Ремин готов был поклясться, что под черным платком Старшего Брата расплылась насмешливая улыбка. — Наши методы установления порядка довольно жесткие. Кто не подчиняется нам — умирает. Только так удается поддерживать дисциплину внутри клана и мифический ореол всемогущества вокруг него.

— А почему же Братьев Полнолуния не могут выследить и поймать днем? Ведь, как я слышал, хотя все восточные князья прибегают к вашим услугам, каждый из них мечтает истребить общество ночных убийц?

Теперь уже из-под черного платка послышался откровенный смех.

— Дело в том, юноша, что днем Братья Полнолуния — самые обычные люди: крестьяне, ремесленники, торговцы, мелкие дворяне. Только ночью, выходя на задание, одеваем мы черную одежду. Неужели ты мог подумать, что сейчас по улицам города ходят мои Братья, одетые так, как во время нападения на дворец? Да их бы сразу же убили! Наш главный закон звучит так: твое лицо может видеть любой человек, который не знает, что ты — Брат Полнолуния. Тот, кто это узнает, либо твой Брат, либо мертвец.

— Поэтому ты и не открываешь нам свое лицо?

— Да. Если вы увидите меня или кого-нибудь из Братьев без маски, мне придется вас убить.

Ремин, наконец, решил задать самый главный вопрос:

— А что ты собираешься делать с нами дальше?

Старший Брат задумался, отбивая кончиками пальцев на столе замысловатую мелодию. Видимо, вопрос Ремина вновь пробудил сомнения, одолевавшие ночного воина.

— Я вывезу вас из города. Вместе с Трисмегистом. — Как-бы нехотя произнес он. — Я обещал ему это. Если же он погибнет…

Фразу оборвал стук по крышке люка. Быстро и четко была отбарабанена сложная дробь, запомнить которую с одного раза было совершенно невозможно. Старший Брат расслабился и откинулся на спинку стула. Люк открылся, и по лестнице в подвал спустился худощавый человек в лазоревой тунике, подошедшей бы зажиточному горожанину. Его голова была замотана куском плотной ткани, так что виднелись только глаза.

— Они схватили Трисмегиста. — Доложил Брат Полнолуния. — Через два часа его казнят на Главной пирамиде. Об этом кричат глашатаи на каждом углу. Все войска стянуты на Храмовую площадь. Мы ничего не можем сделать для его спасения.

— Безвыходных положений нет. — Резко крикнул Старший Брат, вскакивая со стула. — Передай всем Братьям, сегодня мы первый раз в истории нашего общества будем сражаться днем.

Лорана вышла из прострации и осмысленно огляделась вокруг.

— Он это предвидел. — Непослушными губами промолвила она. — Трис сказал, что для спасения многих людей иногда приходится принести в жертву кого-нибудь одного. А я выбрала его.

Старший Брат внимательно посмотрел на Лорану и увидел, что с ней произошли большие изменения. Юная легкомысленная девушка превратилась в правительницу.

— Не нужно новых жертв. Довольно безрассудных поступков. — Повелительным тоном произнесла принцесса Этла-Тиды. — Мы ничем не можем помочь Трису. Он сегодня умрет. Я хочу это видеть. Помоги мне, Старший Брат. Потом ты назовешь цену за это, и я ее заплачу.

— Хорошо. — Коротко ответил ночной воин. — Я сделаю то, что ты просишь. А после казни я вывезу вас из города.

Лорана, настроившаяся на резкий отпор и не ожидавшая такого быстрого согласия, внезапно утратила только что приобретенный властный вид. Напряжение последних дней и особенно последних часов взяло свое. Не принцесса, а несчастная растерянная девушка кинулась на грудь Ремина и горько заплакала, выплескивая накопившиеся на сердце боль и печаль. Лорана рыдала в объятиях своего возлюбленного, ничего не видя и не слыша, поэтому Ремин тихо спросил у Старшего Брата:

— Почему ты продолжаешь помогать нам? Я же знаю, тебе был нужен только Трис. Мы — лишняя обуза. Почему ты не убьешь нас или не сдашь Горвану?

— Трисмегист сказал, что если я вывезу вас из города на расстояние дневного перехода, он передаст мне свое боевое искусство. Трисмегист дал мне слово. Я знаю, вы решите, что это безумство, но я верю в то, что он его выполнит.

У Повелителя Южной Империи Горвана оставалось всего около полутора тысяч солдат и две сотни гвардейцев-телохранителей. Все они сейчас были построены на Храмовой площади Теч-Тулака. Ровные ряды блиставших железом и медью воинов с четырех сторон окружили Главную жертвенную пирамиду и образовали живой коридор до ворот дворца губернатора, где ныне разместился сам Повелитель. Солдаты выставили перед собой копья и закрылись большими прямоугольными щитами, не позволяя горожанам, стекающимся на площадь со всего города, приближаться к основанию пирамиды.

Пирамида была довольно высока — около восьми человеческих ростов, и была построена в традиционном стиле. Она была собрана из ровно отесанных каменных плит, положенных друг на друга лесенкой без скрепляющего раствора, так что все грани пирамиды являлись одновременно и ступенями для подъема наверх. Вершина была плоская, шесть на шесть шагов, на ней в дни праздников или торжественных церемоний устанавливался деревянный алтарь, на котором жрецы и закалывали жертвенных животных. Верх пирамиды был виден из любой точки Храмовой площади, так что все собравшиеся, сколько бы их ни было, могли наблюдать за ритуалом.

А люди все шли и шли в центр города. Не было никого, кто не слышал бы о великом Трисмегисте и его деяниях. Солдаты глядели на горожан поверх щитов и видели хмурые сосредоточенные лица. Жители Теч-Тулака были недовольны. Сила Повелителей Южной Империи издавна основывалась на страхе и жестокости. Теперь, когда Горван потерпел сокрушительное поражение, вот-вот готово было вырваться открытое недовольство. Все понимали, что сегодняшняя казнь Трисмегиста является последним актом агонизирующей власти Повелителя юга. Если бы у него было чуть меньше солдат, если бы у горожан было оружие и боевой опыт, кто знает, не пришлось ли тогда Горвану бежать на юг гораздо раньше? Но мысль о восстании против своих правителей еще не родилась в умах людей этой планеты. И они собрались на Храмовой площади только для того, чтобы смотреть, но не действовать.

А посмотреть было на что! Даже самые старые жители Теч-Тулака не могли припомнить, чтобы на Храмовой площади собиралось столько людей. Жертвоприношения животных, время от времени совершаемые на Главной пирамиде, уже давно наскучили своим однообразием. Местные жрецы, старые и ленивые, сейчас испуганно выглядывали из ворот своего храма, стоящего рядом с пирамидой. А вокруг жертвенника хозяйничали подручные Толи-Покли в черных и синих мантиях, командуя снующими вверх и вниз по ступеням воинами. Горожане недоумевали: на вершине пирамиды не было видно привычного алтаря. Вместо него здоровенные телохранители Повелителя Горвана укладывали на площадке связки дров и ставили кувшины с горючим маслом.

К назначенному времени на площадь стали выезжать колесницы и повозки дворян. Некоторые из них, раздвигая толпу, стремились подъехать поближе. В них сидели преданные Горвану сановники, собравшиеся не только посмотреть на поверженного врага, но и доказать свою лояльность правителю. Инерция мышления не позволяла им даже допустить мысль о том, что Южная Империя доживает свои последние дни. Другие повозки, в основном крытые, с зашторенными окнами, оставались позади толпы, в прилегающих к площади улицах и переулках, где они не так бросались в глаза нынешним хозяевам города. Эти люди приехали, чтобы отдать дань уважения достойному противнику и освободителю.

Собравшиеся горожане тихо разговаривали между собой, ожидая начала казни. Голоса тысяч людей, пришедших на площадь, создавали шум, подобный морскому прибою. Так что Храмовая площадь, окруженная высокими стенами резиденции губернатора, храма Бога-Спасителя и дворцов высших сановников, была похожа на залив с торчащей в центре скалой Главной пирамиды.

И вот наступил назначенный час. Ворота дворца распахнулись и оттуда вышли трубачи, изо всех сил дующие в свои инструменты. Гомон горожан моментально был заглушен резкими пронзительными звуками. Люди притихли, с замиранием сердца ожидая продолжения. И оно незамедлительно последовало. В проеме ворот показались огромные телохранители Повелителя, на длинных шестах несущие наспех сколоченную из досок платформу размером три на три шага. В центре платформы был вертикально установлен толстый деревянный столб, к которому цепями был прикручен главный герой сегодняшней церемонии.

Когда платформа была на половине пути между дворцом и пирамидой, люди наконец-то смогли увидеть Триса. Точнее, его тело, ибо то, что вынесли на площадь, уже не могло именоваться человеческим именем. Все оцепенели от ужаса. Матери ладонями закрыли глаза своим детям, неразумно взятым с собой, даже у самых ярых сторонников Повелителя Горвана защемило сердца.

Трис был без сознания, многим даже показалось, что он уже мертв. И это не удивительно, ведь его тело висело на туго натянутых цепях, как кожаный мешок, наполненный водой. Умелые палачи Толи-Покли показали все свое искусство: все кости человеческого тела были аккуратно раздроблены, начиная с пальцев рук и ног и заканчивая ребрами. Лицо было покрыто запекшейся кровью, сквозь которую видны были только губы, зашитые толстой черной бечевой. Горван и Толи-Покли и сейчас боялись Триса. Они приняли все меры для того, чтобы он не смог бежать или произнести хотя бы слово.

В полном молчании процессия стала подниматься по ступеням пирамиды, но не прямо вверх, а огибая ее по спирали. Так что все собравшиеся могли разглядеть жуткую, леденящую сердце картину. Когда платформа была установлена на вершине пирамиды, а палачи начали обкладывать столб дровами и поливать их маслом, в мертвой тишине раздался звонкий голос мага в синей мантии:

— Радуйтесь, жители славного Теч-Тулака, ибо сегодня у нас с вами великий праздник!

Говоривший сделал паузу, но тишину не нарушил ни один звук. Маг продолжил, придав голосу торжествующие интонации:

— Сегодня будет казнен злейший враг Южной Империи и нашего Повелителя Горвана. Он причинил столько горя и страданий гражданам нашей прекрасной страны, что я даже не берусь их все перечислять. Тем не менее я назову основные…

— Мой ученик Глотит наделен необыкновенным даром красноречия. — Гордо сказал Горвану Толи-Покли.

— Что-то не видно, чтобы его речь зажгла энтузиазм в моих поданных. — Буркнул в ответ тот.

Не узнанные никем на площади, закутанные в длинные серые плащи, они остановили своих коней в воротах дворца. Взгляды всех людей были устремлены на вершину пирамиды, и никто не обратил внимания, что на площадь выехала небольшая группа всадников. Повелитель и Главный Маг собирались сразу же после окончания казни покинуть город с сотней верных людей. Они были уверены, что борьба еще не окончена. Что с того, что принцесса Этла-Тиды так и не объявилась, и их ловушка сработала в пустую? Зато приманка, то есть Трисмегист, наконец-то окончательно будет уничтожена. А без него Этла-Тида не сможет надолго сохранить свою целостность. На юге Горван соберет остатки своих сторонников и через два-три года вновь займет трон предков. Пусть он не станет Повелителем мира, но свою ненависть к северянам и жажду мести передаст потомкам…

— …И посему наш великий Повелитель Горван приговорил Трисмегиста к сожжению, дабы память о его злодеяниях рассеялась, как пепел. — Закончил свою речь Глотит и в ожидании ликующих криков оглядел площадь.

Гробовая тишина. Ни звука. Маг растерянно оглянулся. К казни все было готово. Столб обложили дровами до колен привязанного Триса. Приторный запах горючего масла, в изобилии вылитого на доски, щекотал ноздри. Один из палачей держал наготове зажженный факел, ожидая команды. Глотит посмотрел вниз, на ворота дворца, где, как он знал, должны были находится его хозяева. Толи-Покли кивнул лысым черепом и маг воскликнул:

— Гори, чудовище!

Палач ткнул факелом в дрова. Дрова не загорелись. Палач переменился в лице. Даже скудоумные телохранители Горвана сообразили, что происходит нечто непредвиденное. Но что?

— А теперь послушайте меня, люди! Я хочу сказать вам кое-что на прощание. — Разнесся над Храмовой площадью голос, хорошо слышимый даже в запруженных повозками прилегающих улицах.

И без того потрясенные происходящим собравшиеся на площади люди испытали глубокий шок. Говорил Трисмегист. Хотя его губы оказались разодранными стягивающей их прежде бечевой, слова он произносил необычайно ясно и отчетливо.

— Заткните ему рот. — Попытался крикнуть маг в синей мантии, но его голос, только что разносившейся над всей площадью, теперь едва расслышали стоящие рядом палачи. Дрова у ног Триса начали потихоньку заниматься пламенем.

Голос Триса гремел и переливался:

— Вы долго жили среди лжи и научились с нею мириться. Вы долго жили среди насилия и привыкли к нему. Вы привыкли бояться, и теперь страх стал основой правления ваших правителей. Вы стали такими же, как и те, кто угнетает вас. Я хочу, чтобы вы освободились. Я хочу, чтобы каждый человек победил чудовище, живущее в глубине его души. Никто не сделает это за вас. Ибо на каждом человеке лежит бремя ответственности за собственные слова и поступки. И если вы проиграете бой с черной половиной своей души, некого винить. И если вы пойдете дорогой знаний и любви, вся честь и слава будет принадлежать только вам. Тогда никто и ничто не будет иметь над вами власти. Посмотрите вокруг: рядом с вами стоят такие же люди, как и вы. Знайте: все вы принадлежите не только к одной расе, но и являетесь частью единого сознания, единого организма. Каждый из вас — часть Бога, и каждый из вас сам есть Бог…

Телохранители Горвана сначала пытались проткнуть привязанного к столбу Триса своими копьями, но вынуждены были отступить перед языками пламени, внезапно вырвавшимися из дров. Едва они отскочили назад, пламя опять улеглось, покрыв сложенную вокруг столба поленницу слоем огня в ладонь толщиной. Глотит и палачи, как безумные, метались по площадке, боясь ступить в полыхающий круг.

Горван нервно дернул головой, обращаясь к своему Главному Магу:

— Что все это значит? К чему эта идиотская проповедь?

— Это конец. — Старый маг побелел так, что его лишенная растительности голова стала похожа на мертвый оскаленный череп. — К нему возвращается магическая сила. Такая сила, которая была доступна только Магам-Императорам древности. Его надо остановить сейчас, или он станет безраздельным хозяином этой планеты.

— …Люди, — продолжал Трис, — будьте достойны называться Богами. Ведь в душе каждого из вас заложена частичка Бога. Никто не может ни отнять ее у вас, ни погасить ее свет. Только вы сами, добровольно, можете затмить ее сияние. Вы имеете право на выбор. И от выбора каждого человека зависит судьба всего мира. Люди имеют две вещи: свободу и ответственность. Выбрать правильный путь в жизни помогает разум. С окружающим миром и с другими людьми соединяет любовь. Страх, ложь и насилие превращают человека в раба. Посмотрите на ворота дворца. Там сидят ваши бывшие хозяева. Это они хотели сделать из вас — свободных разумных людей — своих рабов. Никогда и никому не позволяйте повторить эту попытку. Если вам скажут, что вы — рабы человека или Бога, не верьте и сопротивляйтесь кабале. Вы сами — Боги. И подобно Богам, должны поступать согласно своей воле…

— Будь все проклято! — Закричал Горван в бешенстве. — Я должен заставить его замолчать.

Он хлестнул коня и в несколько мгновений оказался у подножия пирамиды. Соскочив прямо на нижнюю ступень, Повелитель выхватил свой длинный меч и начал подниматься наверх. Позади него послышалось сопение. Горван оглянулся. Следом за ним карабкался Толи-Покли, опираясь на свой магический посох. Старик бормотал себе под нос какие-то заклинания. Однако видимого эффекта они не имели.

— …Вот по ступеням пирамиды ползут те, кого вы боялись, кому верили, кому подчинялись. — В голосе Триса проступила явная насмешка. — Посмотри на них сейчас: они охвачены ужасом, они дрожат, они слабы и жалки. Не осуждайте их. Пожалейте. Они такие же люди, как и вы, и в них тоже есть частичка Бога. Но они засыпали ее, похоронили под слоем низменных страстей и примитивных желаний. Не становитесь такими как они, иначе и вы в конце своего Пути будете трясущимися руками цепляться за ступени пирамиды. Люди — Боги, люди — бессмертны. Вы испытываете страх от того, что ваше тело страдает, стареет и умирает. Жизни даются человеку бесчисленное количество раз, и прожить их нужно так, чтобы каждая следующая поднимала вас вверх по лестнице интеллектуального и нравственного развития. Не бойтесь смерти. Ведь вы не знаете, что ждет вас по ту сторону. А я знаю и говорю вам: каждый из вас возродиться вновь. И от того, как достойно вы проживете эту жизнь, будет зависеть успех в следующей. Любите жизнь, но не цепляйтесь за нее, расталкивая и отпихивая других людей. Чистая смерть лучше грязной жизни…

Запыхавшиеся от подъема Горван и Толи-Покли почти одновременно оказались на вершине пирамиды.

— Да убейте же его! — Повелитель хотел подстегнуть своих верных воинов резким криком, но его голос сорвался на жалобный визг.

Телохранители опять попытались дотянуться до Триса копьями, и вновь отступили. Толи-Покли подвывал, произнося свои самые сильные заклинания. Горван зарычал и сам полез по сложенным дровам. Пламя расступилось, пропуская его. Повелитель замахнулся мечом, готовясь отрубить голову Триса. По пятам за ним полз Главный Маг, занося свой посох для удара в сердце.

Голос Триса вознесся вверх и обрушился оттуда громовым раскатом:

— Когда ваша смерть может избавить от унижений и страданий жизни других людей, умрите. Умрите так, как умираю Я!

Пламя на вершине пирамиды взметнулось в верх и в стороны, ослепив стоящих на площади людей. Оно полностью поглотило всех, кто находился на площадке: Триса, Горвана, Толи-Покли, палачей и телохранителей. Спустя мгновение пламя опало. Вершина пирамиды была пуста, только обугленный остаток столба, тонкий, как древко копья, некоторое время стоял вертикально. Но вдруг он подломился у основания и упал, рассыпавшись по вершине пирамиды маленькими угольками.

Толпа людей колыхнулась раз, другой, третий и молча потекла с Храмовой площади. Не было ни паники, ни давки. Кое-кто взял на руки своих и чужих детей, чтобы они случайно не отстали и не запутались под ногами взрослых. Солдаты, стоявшие в оцеплении вокруг пирамиды, снимали с себя доспехи и вместе с оружием бросали на землю. Люди медленно покидали место, которому в недалеком будущем суждено было стать всеобщей святыней. Освобождая прилегающие к площади улицы, стали разъезжаться колесницы и повозки.

Первой с места тронулась неприметная крытая повозка, выкрашенная темно-зеленой краской. Возница, закутанный в широкий кроваво-красный плащ с надвинутым до глаз капюшонам, нахлестывал пару вороных лошадей, направляя их в сторону городских ворот. Если бы люди не были потрясены происшедшим на Храмовой площади, они бы обратили внимание, что легкая повозка как-то странно покачивается с боку на бок и из нее временами слышатся непонятные приглушенные звуки. Там, внутри, Ремин пытался удержать в объятиях и успокоить бьющуюся в дикой отчаянной истерике Лорану…

Глава 19. Дорога.

Повозка, влекомая скачущими во весь опор лошадьми, была покрашена темно-зеленой краской. Поэтому в наступающих сумерках она сливалась с высоким кустарником, растущим на обочине, и только стук копыт да грохот колес сообщали о ее приближении. Крестьяне, возвращающиеся с полей в свои убогие нищие поселения, уступали дорогу торопящимся куда-то благородным господам и усталыми взглядами провожали мчащуюся на север повозку.

Никто из них не придавал значения тому, что ее окна были наглухо завешаны плотной тканью, а правящий лошадьми человек одет в свободную черную одежду с капюшоном, и его лицо закрывал черный платок. В конце концов, может быть он просто не желал глотать дорожную пыль, поднимаемую над дорогой копытами резвых лошадей.

Постепенно поселки крестьян по сторонам дороги встречались все реже и реже, а людей на проезжей части вовсе не стало. На юге быстро темнело, и люди в это время уже находились в своих бедных домиках, вкушая скудный ужин, занимаясь нехитрыми домашними делами, мечтая о лучшей доле. В этом и состояла их жизнь: рождаться, работать, мечтать, умирать. Так было заведено издавна, и никто не помышлял об изменении такого порядка.

А повозка продолжала лететь на север. Юноша и девушка, сидящие внутри на мягких подушках, крепко сжимали руки друг друга и молчали. Они молчали с того момента, когда повозка покинула Храмовую площадь Теч-Тулака. Они не могли говорить от разрывающей души боли. В их глазах все еще стояли сцены казни Трисмегиста, а в ушах продолжали звучать его слова. В темноте повозки они не видели глаза друг друга и почему-то были этому рады.

Внезапно повозка остановилась. Это вывело молодых людей из состояния шока. Ремин отдернул ткань с окна и выглянул наружу.

— Что случилось, Старший Брат? — Тихо спросил он. — Погони за нами нет?

— Посмотри вперед. — Хрипло сказал возница. — Мне мерещится, или это на самом деле?

Не понимая, что тот имеет в виду, Ремин всмотрелся и увидел впереди, шагах в пятидесяти, очертания человеческой фигуры. Было уже довольно темно, и нельзя было различить ни лица человека, ни его одежды, но было очевидно, что он стоит на дороге, как будто ожидая чего-то или кого-то. Слабая надежда кольнула сердце Ремина: «Неужели!?»

Словно во сне, он открыл дверь повозки и, все еще не веря в реальность происходящего, пошел вперед.

— В чем дело, Ремин? — Послышался сзади голос Лораны. — Куда ты пошел?

Девушка выглянула из раскрытой двери и тоже увидела то, что поразило Старшего Брата и Ремина. Ее сердце гулко стукнуло три раза.

— Не может этого быть… — Прошептали побелевшие губы.

В следующее мгновение она бросилась вперед, обогнав ковылявшего на непослушных ногах Ремина. Девушка захлебывалась смехом и слезами, но бежала все быстрее и быстрее. Пробежав больше половины расстояния до неподвижно стоящей фигуры, сквозь застилающие глаза слезы она разглядела: это был Трис. Совершенно целый и невредимый. Точно такой, каким она впервые увидела его во время Большого приема в Этла-Тиде. До Триса оставалось всего пять шагов! Лорана раскинула в стороны руки, словно собиралась обнять не только его, но и весь мир…

— Ты уже сделала свой выбор, Лорана. Стоит ли его менять? — Раздался такой знакомый, но в то же время необычно холодный голос.

Словно ледяной дождь, он мгновенно остудил тело и мысли девушки. Она остановилась и присмотрелась еще раз: никаких сомнений — перед ней стоял Трис или… его призрак.

— Я не призрак. — Гораздо доброжелательнее и теплее сказал Трис. — Теперь, когда ты вспомнила, что следом за тобой бежит любящий тебя до глубины души Ремин, ты можешь подойти и обнять меня.

Лорана приблизилась и обвила руками шею Триса, крепко прижавшись своей мокрой от слез щекой к его теплой щеке.

— Прости. — Шепнула она ему на ухо. — Больше я этого не забуду.

— Я знаю. — Шепнул в ответ Трис, а его руки в это время легко гладили затылок и спину девушки.

Тут на них налетел Ремин и сжал в объятиях сразу обоих.

— Я верил! — Радостно воскликнул он, теребя и тормоша друга, словно желал убедиться в его реальности. — Мы верили. Мы до самого конца верили. А теперь, когда мы потеряли последнюю надежду, появляешься ты!

— Это чудо. — Восторженно бормотала Лорана, вытирая льющиеся слезы. — Истинное чудо. Великая магия. Как это возможно, Трис?

— Да, объясни, как тебе удалось спастись. Мы все видели твою смерть. — Раздался глухой голос, и Ремин с Лораной одновременно обернулись. Позади них стоял Старший Брат Полнолуния, про которого они совсем забыли, увидев Триса. Лошади, впряженные в повозку, топтались за его спиной.

— Я же обещал, что догоню вас. А свои обещания надо выполнять. Правда? — Трис улыбался и глядел на друзей. В сгустившихся сумерках глаза его казались совершенно черными. Присмотревшись, Лорана увидела, что в них поблескивают миллионы маленьких разноцветных искр, словно это были не человеческие глаза, а уменьшенные ночные небосводы, густо усыпанные звездами.

— Давайте сначала присядем, разожжем костер, поужинаем. — Как ни в чем не бывало предложил Трис. — Я тут присмотрел очень хорошую поляну под пальмами. Наш разговор, я думаю, будет длинным. Да и вашим лошадям требуется отдых.

— А если за нами будет погоня? — Задал вопрос Старший Брат. — Если на нас наткнутся отступающие войска южан?

— Никто этой ночью нам не помешает. — Заверил его Трис. — Это я вам обещаю.

Голос Триса звучал так спокойно и уверенно, что беглецы успокоились и проследовали за неожиданно воскресшим другом в сторону от дороги, на окруженную высоким кустарником поляну, прикрытую сверху огромными листьями высоких величественных пальм. Пока Старший Брат распрягал лошадей, Ремин с Лораной достали из повозки корзины с едой и кувшины с легким красным вином. Трис в это время разжигал костер между двух толстых бревен, лежащих тут, наверное, несколько десятков лет. Лишенная коры гладко отполированная поверхность и толстый слой углей между бревнами говорили о том, что эта поляна не раз служила местом отдыха для путников.

В переплетенных ветвях кустов завели свою песнь цикады, сухие палки в костре тихо потрескивали, временами слышалась далекая трель ночной птицы, и усевшиеся на бревна люди некоторое время молчали, слушая эту музыку. Они ели хлеб с нежным копченым мясом, пили вино и внимали таким простым и естественным, но в то же время древним и величественным звукам природы.

— Расскажи, Трис, как ты остался жив? — Наконец, прервал молчание Ремин.

— Я не остался жив. — Улыбнулся Трис. — Но и не умер. Я перешел в другое состояние.

— Ничего не понимаю. — Развела руками Лорана. — Кто же ты теперь?

— Я — Бог. — Просто ответил Трис, и это известие люди восприняли совершенно спокойно, словно каждый давно догадывался об этом, но не решался так вот прямо сказать.

— Давно? — Зачем-то поинтересовался Ремин.

— Я стал им, когда взошел на ступени пирамиды. Но знал об этом с того момента, как передо мной открылось Зеркало Истины.

И Трис рассказал обо всем, что произошло на Проклятом острове во дворце Мага-Императора. Он поведал о Перворазуме и о Богах, о творении миров и о появлении разумных существ, об Эре Недоверия и Великой Битве, о временном уходе Великих Первых Богов и о рождении человеческой расы. Затаив дыхание, выслушали его Ремин, Лорана и Старший Брат. И когда он кончил говорить, они еще долго молчали, осмысливая всю величину и значительность открывшихся знаний.

Молчание прервал Ремин, задав давно мучавший его вопрос:

— Но что же это было за чудовище, которое убило Алину?

— Это было последнее порождение Межпространственной пустоты, которое оставалось в живых после Катастрофы. Когда Маг-Император Тот-Лоран и спасенные им земные дети возвращались через Врата Между Мирами в Этла-Тиду, следом за ними смогли прорваться несколько десятков подобных тварей. Чудовища умели поражать сознание людей безумным ужасом и пожирать их души. Они были неуязвимы для обычного оружия, потому что их тела представляли из себя что-то вроде клочков тумана, висящей в воздухе прозрачной субстанции. Только огонь и вода представляли для демонов опасность. Именно поэтому они не могли покинуть пределов острова. Сначала маги Императорского конклава пытались сжечь тварей волшебным огнем, но те быстро разлетелись по городу, поглощая людские души. Чудовища сеяли вокруг себя ужас и смерть. Началось паническое бегство жителей Этла-Тиды. Столица гибла, и не было способов защитить ее силой магии.

Тогда маги попытались отыскать в Межпространстве хищника, природного врага демонов ужаса, который мог бы справиться с ними и на острове. И они его нашли. Это было ужасное создание, для людей оно было также опасно, как и для демонов, но иного выхода не было. Поэтому маги ввели в этот мир первого катуна — огромного, дикого, способного ловить своими щупальцами вырвавшихся из Врат демонов. К тому времени город уже почти обезлюдел. Кто мог, спасся бегством, остальные стали добычей чудовищ. Оставшиеся в живых маги со смесью радости и ужаса наблюдали, как голодный демон-катун начал гоняться за своей привычной добычей — тварями Межпространства, разрушая все, что вставало у него на пути. Он пожрал всех демонов, кроме одного, забившегося в сокровищницу дворца.

Увы, Тот-Лоран не заметил его и решил, что катун покончил со всеми чудовищами. Маги попытались уничтожить своего невольного спасителя, но они и так уже потратили очень много своих магических сил, так что единственное, что им удалось, это превратить демона-катуна в обычное животное, уменьшить его в размерах и выгнать в открытый океан. Так на этой планете и появились столь необычные существа. Вы, люди, теперь можете справиться с ними без всякой магии. Катуны не так опасны, как вы привыкли считать. Их не так уж много, и моряки, вооруженные арбалетами и гарпунами, с легкостью могут их полностью истребить. Так что скоро вам, правителям Этла-Тиды, придется издавать указы, ограничивающие промысел катунов, чтобы сохранить этих животных для потомков.

Трис замолчал, помешивая палкой угли в костре.

— А как погиб Тот-Лоран и остальные маги? — Нетерпеливо спросила Лорана.

— Когда демон-катун переродился, — продолжил рассказ Трис, — спрятавшаяся в сокровищнице тварь Межпространства выбралась наружу и попыталась напасть на последних людей, оставшихся к тому времени на острове — на магов Императорского конклава. Тварь, напитавшаяся людскими душами, стала очень сильна, а маги ослабли после открытия Врат и борьбы с демонами. Точнее, они были почти при смерти. Тот-Лорану пришлось в одиночку отражать нападение. И он допустил ошибку в мощном заклинании, вызывающем волшебный огонь. Так погибли все люди, находившиеся в зале. А демон остался один. За сотни лет он истребил всю живность на острове, но эта еда не могла сравниться по питательности с человеческими душами. Те немногие люди, что добирались до острова через открытый океан, становились добычей демона и помогали ему не умереть от голода. Только один человек смог сбежать с Проклятого острова — тот самый рыбак, который привез на материк Лучевой Меч. Казалось бы, что это была случайность, невероятное везение, игра обстоятельств. Но именно так и проявляет себя воля Богов. Это было необходимо, чтобы Меч попал в мои руки…

Трис вновь замолчал.

— Но ведь твой магический талант проявился раньше, чем ты узнал про Зеркало Истины. — Спросил Ремин. — Почему же ты только сейчас стал Богом?

— Магия — это еще не Божественная Сила. — Ответил Трис. — Нужно пройти долгий Путь, чтобы очиститься и освободиться от суетных желаний и страстей, обрести знания и любовь. Я родился человеком, но пробудившиеся во мне частицы Бога сделали из меня мага. Мои силы постоянно росли, но я не знал причины их появления. Потом был удар Лучевого Меча. Оружие не причинило вреда своему создателю, а, наоборот, старалось пробудить мои воспоминания. Но я этого не знал. Мне казалось, что я превращаюсь в чудовище, в демона. Собственно, на какое-то время я, действительно, становился демоном, но присутствие чистой и доброй Алины удерживало меня от использования моих сил во вред окружающим. Мне казалось тогда, что в моем превращении виновата магия Лучевого Меча. Я не знал, что таков мой Путь: человек, маг, демон, Бог. Нужно было пройти все стадии освобождения от физических законов материального мира.

Потом была схватка с исчадием ужаса на Проклятом острове. Повторилась история, напоминающая Великую Битву, но если тогда в миг отчаяния Первый Бог развоплотил свою личность, то теперь я, мстя за гибель Алины, наоборот, начал вспоминать о прошлом и восстанавливать свою личность. Это дало мне возможность убить тварь и открыть Зеркало Истины. Тогда я и узнал, что мне предстоит самое тяжелое испытание: ступени пирамиды, на которых должно быть уничтожено мое тело. Если бы я не смог сохранить целостность личности после смерти, моя душа распалась бы, как распадаются души других людей, и послужила бы основой для рождения новых жизней. Все началось бы сначала: где-то когда-нибудь родился бы вновь человек, чтобы начать Путь Бога…

Но я стою перед вами. Мое растерзанное старое тело рассыпалось пеплом на Главной пирамиде Теч-Тулака, а то, что вы сейчас видите перед собой, было собрано моим разумом из мельчайших частиц материи. Бог — это бессмертное существо, которому не нужен материальный носитель. Тела создаются только для того, чтобы на равных общаться с другими существами.

— Я не понял, Трис. — Широко открыл глаза Ремин. — Ты точно такой же, как и раньше. А говоришь о том, что ты — чистый нематериальный разум.

— Это очень трудно объяснить. — Пожал плечами Трис. — Проще показать.

В следующее мгновение его тело и одежда рассыпались множеством маленьких шариков размером с ноготь мизинца, которые светились и переливались всеми цветами радуги. Они завертелись и закружились маленьким разноцветным смерчем. Люди неподвижно сидели, завороженные красотой мерцающих красок. Спустя три удара сердца шарики собрались в человеческую фигуру, и на бревне вновь сидел Трис, палкой помешивающий угли в костре.

— Это впечатляет. — Восторженно воскликнул Ремин. — Ну, и каково это — быть Богом?

— Трудно. — Честно ответил Трис. — Очень трудно. Нечеловечески трудно. А ведь я только становлюсь истинным Богом. Я сделал лишь несколько первых шагов по бесконечному Пути. Мне еще столько нужно пройти…

Он поднял свои черные глаза вверх и посмотрел на звезды. Серебряные искры, светящиеся в его глазах, сложились в точно такие же созвездия, которые сияли на ночном небе.

— А где теперь Лучевой Меч? — Послышался глухой голос Старшего Брата. Черные одежды делали его ночью полностью невидимым, и Ремин с Лораной невольно вздрогнули, вспомнив о своем смертоносном спасителе и попутчике.

— Здесь, со мной. — Пожал плечами Трис.

— Как? — Удивился Ремин. — Ты его разве не терял? Он все время был с тобой? Ты смог спрятать его от южан?

Трис мягко улыбнулся, словно засыпавший его вопросами Ремин поневоле вызвал какие-то приятные воспоминания. Он вытянул вперед правую руку, и в свете костра люди увидели, как на его раскрытой ладони возник темно-синий цилиндр. Прошло несколько мгновений, и Лучевой Меч вновь растаял в воздухе.

— Это всего лишь один из инструментов Бога. — Пояснил Трис. — Он наделен могуществом и силой. Людям кажется, что он живет самостоятельной жизнью и заставляет их покоряться его воле. Но в действительности он сам подчиняется тому, кто знает, как его можно использовать и как с ним нужно обращаться. Впрочем, так ведет себя любой инструмент: от ножа до космического корабля.

— А ты теперь знаешь, как им управлять. — Утвердительно произнес Старший Брат.

— Я узнал о свойствах Меча еще у Зеркала Истины. Поэтому у меня пропала необходимость постоянно носить с собой его материальный образ. Лучевой Меч — часть меня самого.

— Значит, из Зеркала Истины ты узнал все, что произойдет с тобой в плену у Горвана и Толи-Покли. — Задумчиво сказала Лорана. — Ты знал, как они будут тебя пытать, как казнят. И ты заранее знал, как поступлю я и какой выбор сделаю?

— И да, и нет. Это невозможно рассказать словами. Чтобы понимать связь событий и уметь их предвидеть, нужно пройти тот Путь, который я уже прошел и по которому пойду дальше. Могу сказать только одно: решения каждого человека, даже, казалось бы, самые незначительные, влияют на судьбы всех миров. А то, что пережила ты, Лорана, те уроки, которые ты извлекла, те поступки, которые ты совершила, очень сильно отразятся на будущем этой планеты и ускорят возрождение Первой Богини. Это поможет мне вновь найти Алину.

— Значит, Алина не погибла на Проклятом острове? — С надеждой посмотрел на Триса Ремин.

— Конечно, нет! Такие, как она, не умирают. Я еще встречу ее. Потом, позже. Но это будет не совсем она. Та, другая, будет вмещать в себя все черты всех женщин, и твои, Лорана, тоже.

— Так ты и есть — Великий Первый Бог? — Воскликнула Лорана.

— Пока еще нет. Я только в самом начале его возрождения. Во Вселенной много богов, маленьких и больших, сильных только в пределах небольшой части одной планеты и распространивших свою власть на целые галактики и Измерения. Пока что я — один из многих Богов. Но, в отличие от них, привязанных к определенным местностям или к определенным психо-магическим установкам, я черпаю свои силы в самой Вселенной, вбирая в себя частички растворенной в мире Божественной Силы Первого Бога. Если бы вместе со мной свой Путь начала моя Богиня…

Алина могла бы стать началом Великой Первой Богини, но в ней не было самой мелочи — яркой искры Божественной Магической Силы, которая смогла бы притягивать к себе другие искры и восстанавливать личность Богини. Теперь среди бессчетного множества обитаемых миров мне вновь предстоит искать ту, которая может вспомнить, как вспомнил я, и начать Путь возрождения, как начал его я. Кстати, Ремин, ты помнишь, сколько дней прошло с того момента, как мы увезли Алину из Северного форта?

Ремин задумался и начал вслух считать:

— Семь дней мы добирались до столицы, в городе мы провели около двух месяцев, потом десять дней до битвы на плато Семи Ветров, восемь дней между твоим ранением и отплытием на «Синем альбатросе» из Тетита, три дня плавания до Проклятого острова и пять дней на возвращение, три дня плена, и еще сегодняшний день, который вот-вот кончится. Наверное, уже полночь. Итого выходит сто дней.

— Ремин и Лорана, — торжественно произнес Трис, — запомните это число и расскажите обо всем Магу-Императору и Крон-то-Риону. Когда-то они сказали мне, что согласно древнему предсказанию, жертвоприношения рыжеволосых детей прекратятся, если я погибну в ужасных мучениях, смыв древнее проклятие кровью и болью, или же останусь жив через девяносто девять дней. Так вот, я исполнил и то, и другое условие. Я трижды за это время погибал, но, тем не менее, остался жив. Так что кровавые ритуалы должны быть теперь прекращены.

— Я и без этого приказала бы отменить жестокий обычай. — Твердо сказала Лорана. — Точнее, мы бы отменили. Правда, Ремин, муж мой?

— Правда, любимая. — Ремин нежно обнял сидящую рядом девушку и поцеловал ее в плечо. — Во время нашего правления в Этла-Тиде многое изменится.

— Если теперь ты — Бог, тебе открыты все дороги и все тайны бесконечного космоса. Зачем ты сидишь тут, с простыми смертными людьми? — Спросил Старший Брат.

— Я с вами именно потому, что я — Бог. — Ответил Трис. — Я не мог уйти, не попрощавшись со своими друзьями, не развеяв их горя из-за моей казни на пирамиде. Кроме того, я обещал тебе передать свое боевое искусство. Ты еще не передумал?

— Я не знаю. — Впервые голос Старшего Брата звучал неуверенно, словно его терзали внутренние сомнения и противоречивые мысли. — До сих пор я был твердо убежден: способность в любое мгновение уничтожить врага, искусство маскировки и скрытого передвижения — вот основа силы и могущества. Так меня воспитали родители, члены секты Братьев Полнолуния. Так я достиг положения Старшего Брата. Но ты, Трисмегист, твои слова, произнесенные с пирамиды, и то, что ты открыл нам сегодняшней ночью — все это многое изменило в моих мыслях, заставило задуматься о смысле и понятии силы. Я теперь не уверен в том, что умение убивать несогласных с тобой — главная основа власти.

— Так что же ты теперь хочешь? — Спросил Трис.

— Теперь я хочу нести твои слова остальным людям. — Неожиданно сказал Старший Брат. — Они должны узнать то, что узнали мы, измениться так, как изменились мы, и начать жить так, как хочу начать жить я. Братство Полнолуния должно превратиться в Братство Несущих Знания. А потом и все Этла-Ниты станут достойно нести бремя Божественного созидания и возрождения.

С этими словами Старший Брат медленно и торжественно развязал черный платок, закрывавший его лицо и откинул на спину капюшон. После этого он как-то по-детски встряхнул длинными, до плеч, волосами и с улыбкой посмотрел на пораженных Ремина и Лорану. Старший Брат выглядел совсем не так, как полагается выглядеть жестокому ночному убийце. Ему было не более тридцати лет. Мягкие приятные очертания носа и губ, аккуратно подстриженная полукруглая бородка и высокий лоб делали его похожим на преуспевающего купца или на молодого мага. Только непроницаемые и словно бы постоянно оценивающие собеседника карие глаза отчасти выдавали его ремесло.

— Этой планете давно уже нужен новый Бог. — Задумчиво сказала Лорана и вопросительно посмотрела на Ремина. — Ты не думаешь, любимый, что Бог-Спаситель, отдавший жизнь за спасение Этла-Тиды, и наш Трис чем-то похожи?

— Вообще-то, Лорана, — весело улыбнулся Трис, — можно сказать, что Бог-Спаситель приходился бы мне правнуком.

— Тогда пришло время воздавать почести не только погибшему Богу, но, в первую очередь, обращаться к Богу воскресшему, к Богу Трисмегисту. — Старший Брат широко раскинул в стороны руки. — Этому Богу не нужны ни громоздкие храмы, ни кровавые жертвы, ни армия корыстолюбивых жрецов. Все, что ему нужно — это люди, достойно живущие и честно работающие, воспитывающие детей лаской и добротой, не боящиеся физической смерти. Ему нужна наша поддержка. Ему нужны все мы. Каждый человек — частичка Бога, и от каждого зависит судьба мира. Это великая ответственность. Я должен сказать это людям. Эти знания разрывают мою душу, они просятся на волю.

— Тогда иди и проповедуй. — Коснулся его руки Трис. — Не забывай только, что служение Мне — это не профессия. Никогда не бери у людей денег за знания. Добывай их любым другим путем. Лучше живи своим привычным ремеслом, но не строй мне храмы и не позволяй никому их строить. Неси людям свет учения, но не насаждай религию. Никто не может претендовать на знание абсолютной истины — истина заключается и познается только в единении сознаний всех живых существ во всех мирах. Помни: все люди и вся Вселенная — единое целое. Тогда я со спокойной душой продолжу свой Путь, зная, что на этой планете люди с честью несут бремя Божественного предназначения.

— Ты покидаешь нас. — Грустно опустил голову Ремин.

— Эта ночь — последняя, когда вы меня видите. Но мы не расстаемся. Ведь я — это ты, это Старший Брат, это все люди всех миров, это все Вселенные и все Измерения.

Сидящие у костра люди на некоторое время замолчали. Они думали каждый о своем, но в то же время об общем. Перевалило за полночь. Цикады надрывались в ветвях кустов, пытаясь заглушить своих соседей. С черного неба на людей сияющими глазами звезд смотрела Вселенная. А люди смотрели на нее. Она была рядом, достаточно только протянуть руку и коснуться Вселенной, заключенной в человеческое тело. В тело их друга Трисмегиста.

— Мне пора. — Голос Триса прозвучал тихо и как-то по-человечески тоскливо.

— И куда же ты теперь отправишься? — Задал вопрос бывший ночной воин.

— Начну я, пожалуй, с Империи Повелителей. — Задумчиво посмотрел на звездное небо Трис. — Они сохранили науки и знания, которые я им дал когда-то, но забыли цель, ради которой были сотворены. Пришло время, когда нужно напомнить им об этом. В мире грядут большие перемены. Истинные Боги возвращаются. Люди начинают сливать свои сознания. Так что до скорой встречи, друзья.

Лорана вытерла с глаз слезы. Она не знала, как положено прощаться с Богом, который есть ты сам. Видимо, о том же думали и Ремин со Старшим Братом. Трис понял их колебания, улыбнулся, и крепкий здоровый сон смежил веки людей, расслабляя мышцы, давая отдых разуму, отправляя души в астральные странствия за новыми впечатлениями и жизненными силами. Когда они проснутся, первым, что увидят, будут лица кавалеристов Этла-Тиды, радостно приветствующих принцессу Лорану, своего командира и пока еще никому неизвестного нового Учителя.

Трис посмотрел на безмятежные лица спящих людей. Потом он перевел взгляд на небо, словно выискивая точку, куда должен попасть. Человеческое тело бесследно растаяло в воздухе, и юный возрождающийся Бог со скоростью мысли вырвался на просторы Вселенных и Измерений.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.