X

Из всех наших путешественников на Марсе лучше всех себя чувствовал профессор Лессинг. Он приобрел такое уважение среди населения планеты, что ему мог бы позавидовать сам король Марса; везде, где показывался Лессинг, его встречали чуть не с царскими почестями; достаточно было его взгляда или жеста, чтобы любой из жителей Марса помчался исполнять его желание, считая это для себя великой честью. Счастливое стечение обстоятельств было тому причиной.

Лессинг, как и его друзья, был отдан для изучения местнаго языка одному из первых вельмож в государстве, а именно главному инженеру путей сообщения на Марсе, то-есть лицу, на котором лежала забота о поддержании в должном порядке общественных лодок и судов, заменявших для марсиан пароходы, очистка от зарослей и наносных песков судоходных рек и каналов, постройка мостов, поправка дорог и общее наблюдение над различными способами передвижения жителей планеты.

Едва только Лессинг научился с грехом пополам объясняться с окружающими, как главный инженер позвал его к себе для допроса. Лессинг объяснил инженеру, откуда он и его товарищи прибыли на Марс, сказал, что все они — люди науки, что намерения у них самыя мирныя, и что, осмотрев планету и ознакомившись с вещами наиболее замечательными, по их мнению, на Марсе, они хотели бы улететь обратно на Землю. Окончив допрос, главный инженер повел Лессинга к «Галилею», который уже охранялся стражей днем и ночью, и предложить профессору объяснить назначение многих непонятных для жителей Марса предметов, найденных на «Галилее». Вот это-то обстоятельство и помогло Лессингу заручиться большим авторитетом.

Профессор весьма охотно согласился объяснить, что за предметы и для какой надобности находились на «Галилее», и начал с демонстрации привезеннаго с собою фотографическаго аппарата. Через две-три минуты Лессинг преподнес инженеру его портрет на жестяной пластинке. И инженер, и все бывшие при нем карлики пришли в неописанный восторг, как от поразительнаго сходства портрета с оригиналом, так от быстроты работы. Лессинг сделал еще несколько моментальных снимков на жести с других карликов, а так-же снял вид местности, где лежал «Галилей». Снимки переходили из рук в руки, и карлики осыпали Лессинга похвалами. Довольный произведенным впечатлением, профессор сказал, что на бумаге он может изготовлять портреты, которые будут еще лучше, но только может их выполнить не раньше, как через два дня. В ответ на это и сам главный инженер, и многие из сопровождавших его карликов стали просить Лессинга, чтобы он сделал им их портреты на бумаге.

Лессинг тотчас понял, что для него будет полезно поддерживать в обитателях Марса их восторженное настроение, и стал показывать любопытной толпе чудо за чудом. После фотографии появился на сцену фонограф, также привезенный с собою путешественниками. Профессор предложил желающему из публики что-нибудь пропеть, на что из толпы карликов отозвался молодой человек, обладавший довольно сильным голосом. Став на указанном ему месте, карлик запел. Толпа молча и внимательно слушала пение, недоумевая, зачем это нужно великану. Но когда через несколько минут, карлики услышали ту же самую песенку из фонографа, исполненную тем же голосом, со всеми особенностями певца, изумление карликов достигло геркулесовых столбов. Фонограф несколько раз повторил записанную песню, после чего выступили другие марсиане, пожелавшие записать свои голоса. Около часа забавлял Лессинг свою публику фонографом, пелись песни, говорились речи, — и все это прекрасно повторялось аппаратом. На Лессинга смотрели уже, как на полубога.

С этого дня Лессинг приобрел неограниченный авторитет на Марсе. Жители планеты чуть не молились на него, и каждый из них считал для себя большим счастьем оказать ему какую-нибудь услугу. Правда, профессору физики пришлось с этого времени без отдыха работать: почти все знатные граждане города пожелали взглянуть на фонограф. Кроме того, он но целым часам должен был заниматься фотографией, так как первыя изготовленныя им на бумаге карточки произвели фурор, переходя из рук в руки по всему городу, и у каждаго возбуждали желание увидеть свое собственное фотографическое изображение. Лессинг по мере возможности старался удовлетворить карликов.

Вскоре после этого профессор обратился к своему патрону, главному инженеру, с проектом провести на Марсе железную дорогу, по которой можно будет ездить без затраты силы человека или животных. «Пусть мои товарищи, — думал Лессинг: — замечают и перенимают все хорошее на Марсе для блага Земли; я же исполню другую часть нашей общей задачи и постараюсь принести возможную пользу населению Марса». Для достижения своей цели Лессинг решил насадить на Марсе, насколько это было в его силах, земную культуру. Устройство железной дороги казалось профессору первым к тому шагом, после чего он думал приняться за привитие различных отраслей техники.

Главный инженер с большим интересом отнесся к предложению Лессинга, нисколько не сомневаясь в его осуществимости: ему казалось, что для Лессинга нет ничего невозможнаго. В полное распоряжение профессора было отпущено требуемое число рабочих и дан необходимый матерьял, — и работа закипела. Пока одни карлики по указаниям Лессинга отливали рельсы и различныя части локомотива, другие тем временем производили работы по расчистке и планированию почвы для новой дороги и укладывали шпалы. Железная дорога должна была соединить город Мудрости, где жил главный инженер, с ближайшим к нему городом — Высокой Горы. Длина железнодорожной линии была около пяти земных верст. Прошло не больше двух месяцев, и работы были окончены. Правда, изготовленный под надзором Лессинга локомотив был сделан так уродливо и аляповато, полотно новой линии имело столько недостатков, что на Земле подобную дорогу назвали бы карикатурой на железные дороги, однако Лессинг остался вполне доволен достигнутыми результатами. Ведь, первый локомотив Стифенсона тоже, вероятно, был не лучше. Когда же локомотив с двумя открытыми вагонами, в которых поместились знатнейшие граждане города Мудрости, управляемый машинистом Лессингом, тронулся с места и плавно покатился по рельсам, то толпа, собравшаяся подле линии посмотреть на новую диковинку, пришла в такой восторг, какого Лессинг не видел еще ни разу в своей жизни.

Лессинг с увлечением предался открывшейся ему новой деятельности. Скоро под его руководством возникло несколько литейных, механических и лесопильных заводов, пробудивших новую жизнь на Марсе. По открытому железнодорожному пути установилось правильное движение, и маленькие поезда ежедневно обращались между двумя городами, переполненные пассажирами и разным товаром.

Земная цивилизация понемногу стала прививаться на Марсе. Явилось несколько предприимчивых карликов, которые на свой риск приступили к проведению второй на Марсе железнодорожной линии, протяжением уже до шестидесяти земных верст. Слава Лессинга гремела по всей планете. Он уже приступил-было к разработке грандиознаго плана относительно открытия на Марсе правильнаго пароходства, когда по приказу короля ему пришлось оставить все начатыя работы и прибыть в город Солнца, столицу государства.

В то время как Краснов под руководством верховнаго учителя знакомился с духовною жизнью жителей Марса, Русаков и Мэри по требование сумасшедшаго пророка умилостивляли богов Марса, а Лессинг насаждал на планете земную цивилизацию, — Шведов проводил свои дни при дворе самого короля Марса. По приказу короля к нему был приставлен целый штат учителей: король очень хотел поскорей поговорить с жителем другой планеты; прибывшие на «Галилее» великаны его крайне интересовали. Король был еще молодой человек, весьма образованный и особенно интересовавшийся успехами астрономии, которую он раньше сам читал ученикам высшей школы в городе Трех богов; Король очень тяготился своим положением, его больше интересовали научныя занятия, нежели управление государством; но он не мог отказаться от королевскаго сана, чтобы не возбудить гнева богов. Поэтому управление государством лежало в значительной части на королевском кандидате, который должен был вступить на трон по смерти настоящаго короля. Когда местные ученые, по осмотре «Галилея», приняв во внимание все данныя, донесли королю, что великаны прилетели с Земли, король велел взять одного из великанов ко двору. Выбор пал на Шведова.

Петр Петрович научился объясняться с придворными очень скоро и, заслужив доверие и симпатию перваго королевскаго министра, получил полную свободу в пределах королевскаго двора. Как только он начал осваиваться с языком жителей Марса, король потребовал пленника к еебй.

В назначенный день Шведов с ранняго утра стал приготовляться к предстоящему ему свиданию с королем. Человек тридцать слуг суетилось, одевая его в костюм местнаго покроя, приготовленный специально для этого дня придворными портными. Петр Петрович облачился в богатую тунику из мягкой материи зеленаго цвета с черными разводами, надел остроконечную шляпу, белые башмаки, подпоясался желтым поясом, на плечи накинул белый плащ с голубыми пятнами и, нарядившись таким попугаем, вызвал всеобщий восторг и похвалы своей парадной одежде. Первый министр набросил Шведову на глаза что-то в роде густой вуали, чтобы смягчить в его глазах блеск королевской особы, что делалось со всяким, кто в первый раз удостоивался видеть короля, и повел его в королевския палаты.

Пройдя несколько маленьких комнат, с трудом пролезая в двери, Шведов в сопровождении перваго министра вступил в большую залу, откуда неслись пронзительные крики и адские звуки местных музыкальных инструментов, в смешанном гуле которых слышалось что-то, напоминавшее и звуки меднаго таза, и стук колотушки, и пискливый трели дудочек, и треньканье балалайки. Мотива или просто стройной связи между отдельными звуками Шведов не мог уловить.

При появлении великана музыка смолкла. Шведов увидел посреди залы колонку аршин в шесть вышины, на вершине которой, окруженный барьером, возседал король. Властитель Марса забрался так высоко вовсе не из предосторожности, как подумал Шведов, или боязни нападения чудовищнаго великана, в мирном характере котораго он мог быть не уверен, но для того, чтобы показать жителю Земли величие королевской особы. Шведов перекувырнулся перед королем так, как этого требовал этикет Марса, чему его обстоятельно научили придворные, и почтительно остановился перед колонкой. Король приятно улыбнулся и стал говорить. Всей королевской речи Шведов не понял, но общий смысл ея заключался в том, что король очень рад видеть жителя другой планеты, что он вполне понимает тот научный интерес, ради котораго земные люди предприняли такое трудное и опасное путешествие, не зная, что их ждет впереди, и что он преклоняется перед их умом и знаниями, благодаря которым они сумели осуществить такое необыкновенное предприятие.

— Скажи же, земной человек, — заключил король свою речь: — чем я могу быть вам полезным? Я хочу угодить великим людям, чтобы они не имели поводов быть недовольными королем Марса к не раскаивались в своем путешествии.

— Благодарю, великий повелитель Марса. Тебе не трудно будет исполнить мою и вместе с тем общую нашу просьбу. Позволь нам всем снова соединиться и затем свободно и неразлучно путешествовать по твоим владениям, чтобы, осмотрев все, что есть замечательнаго на Марсе, мы через несколько времени могли спокойно улететь на Землю, обогатив себя научными сведениями.

— Вы думаете возвратиться на вашу планету?

— Я надеюсь, что ты, могучий и просвещенный король, не станешь нам в этом препятствовать.

— Но почему вы не хотите навсегда остаться жить у нас? Вам будет хорошо.

— Как бы здесь ни было хорошо, всегда будет казаться лучше там, где мы родились, где протекла наша жизнь. А, главное, наша научная задача не будет выполнена и долг перед своей совестью не будет уплачен, если мы не приложим всех сил к тому, чтобы возвратиться на Землю и поведать земному миру о нашем путешествии.

— Но сумеете ли вы вторично совершить трудное междупланетное путешествие?

— В этом я не сомневаюсь. Если мы сумели прилететь на Марс, то возвращение на Землю не представить для нас никаких затруднений: мы уже имеем за собой опыт. К тому же с Марса до Земли долететь в полтора раза легче, нежели с Земли до Марса.

Глаза короля загорелись.

— Земной человек, — сказал он: — я дам вам все, чего вы только захотите, буду исполнять все малейшия ваши желания, — только возьмите меня с собой, дайте мне увидеть другой мир!..

Шведов охотно изъявил согласие от себя и своих друзей. Нельзя было отказывать в чем-либо королю Марса, от котораго зависела самая их жизнь. Король обещал немедленно послать за остальными великанами для того, чтобы они вместе обсудили предстоящее им дело постройки сооружения для полета на Землю и своевременно могли начать работы; при этом король добавил, что как Шведов, так и его товарищи, могут считать себя на Марсе свободными, полноправными гражданами. На этом аудиенция кончилась.

Загрузка...