Пурград (СИ)

fatum.txt / Unknown_user / Purgrad / Art

"Я вижу конские свободы

И равноправие коров,

Былиной снов сольются годы,

С глаз человека спал засов."

Велимир Хлебников, "Ладомир"

--

Мерно тикали часы. В такт им, на изукрашенном мистическими символами столе, крутилась изящная колба со светящейся, кислотно-синей жидкостью. Момент, и когтистая, пушистая лапа остановила вращение. Её обладатель, а по совместительству, владелец вечной ехидной улыбки — чёрный, антропоморфный кот с прокусанным ухом. Фалькон — неповторимый и незабываемый.

Он — мой единственный друг в этом чужом, проклятом городе. А, кроме того, ещё и билет в лучшую жизнь. Точнее сказать, мой билет в этой чёртовой склянке. Жидкость внутри — «Мимезис».

Я не слишком осведомлён, как именно она работает, но именно благодаря ей, мой друг выглядит ровно так, как выглядит. Да и не только он. Почти все, кто живёт в Пурграде и за его пределами, имеют подобный, зооморфный вид. При нынешнем правительстве, по-другому здесь и не выжить.

Обычных людей, вроде меня, сгоняют на нижние уровни города — в стоки и коллекторы. И это ещё, если очень сильно повезёт. Могут отправить горбатиться на шахты или вообще, выселить подальше от цивилизации. Куда-нибудь в пустыню, ну или в промёрзлые пустоши. И лишь редкие счастливцы, вроде меня, остаются жить в мегаполисе, растянувшемся на многие километры вверх и вниз.

Правда, чтобы не сильно выделяться и не привлекать к себе внимание законников, приходится ходить в душном зверокостюме. Да и работать особенно не дают… Да и приходится терпеть оскорбления и нападки… Однако, я всё же тут, наверху, и всё ещё относительно доволен своей жизнью. К тому же, у меня наконец появился шанс стать полноценным членом общества.

Почему же я не могу решиться и уже сделать дело?

— Что смотришь? Бери скорее! Еле достал для тебя эту скляночку лучшего мимезиса! — прервал мои рассуждения друг, подняв склянку своей лапой, а затем подбросив её в воздух.

У меня перехватило дыхание ровно до того момента, пока колбочка снова не оказалась на мягких подушечках его лап.

— Если ты её разобьёшь, то, вместе с ней, разобьётся и вся моя годовая зарплата!

— Да расслабься ты! Ничего с ней не будет. Вот, держи, — он наконец отдал ёмкость в мои руки, она оказалась холодной на ощупь, — если так за неё переживаешь, пусть побудет при тебе. И не так уж и дорого вышло. Видел бы ты, сколько просят за правительственный мимезис, так бы не говорил.

— Вам же его бесплатно выдают каждый год.

— Конечно, выдают, без него мы бы все уже давно «растеклись». К тому же это возможность раз в год поменять свой вид. Просто, некоторые, знаешь ли, непостоянны в выборе облика. Некоторые просто хотят словить лишний кайф и подсаживаются на него. Сам слышал все эти истории, про богатых наркош с «Аркадии».

— Я очень рад, что гады с верхних уровней могут каждый день забавляться тем, на что мне пришлось копить несколько лет.

— Накопить то всего единожды необходимо. А затем, наконец, настанет «долгая счастливая жизнь»!

— Вот только не надо этих правительственных лозунгов! Если бы они хотели устроить эту самую «долгую счастливую жизнь каждому из нас», то начали бы раздавать жидкости для мутации всем, а не только тем, кто уже прошёл процесс превращения.

— Ну кто же виноват, что бесшёрстные бунтовали, требуя прекратить гонения? Вот их и прекратили. Вы сами не хотели меняться, вот у вас и забрали такую возможность. Всё логично.

— Все, кто бунтовал, давно уже в шахтах и стоках. Тоже мне «прекращение гонений».

— Кстати, насчёт бунтов… Помнишь твою просьбу «пошерстить архивы касательно родителей»? Кое-что я таки выяснил. Они тоже участвовали в тех бунтах. Так что не все из бунтовщиков оказались на нижних уровнях. Некоторые, как жили близко к «Аркадии», так и живут. Это я о тебе, если что. Ибо твои родители конечно пропали, но вряд ли оказались внизу. Тогда бы о них всё равно были бы записи в нейрокартотеке. Да и специально, ты знаешь, наше правительство «всеобщего благоденствия», никого не ссылает. Им лишь бы цветочки нюхать, да разврат чудить наверху. Неженки!

— Ты уверен, что больше никаких записей о них нет?

— За кого ты меня принимаешь? Если не веришь, то можешь сам потом заглянуть в архив. Но для этого, ты знаешь, тебе необходимо принять мимезис.

— Да, знаю. Я сделаю это сегодня… думаю…

— Не забудь купить присадки. Уже решил, кем будешь? Новое имя выбрал?

— Я ещё думаю над этим… Я бы хотел стать лобстером.

Вместо ответа, до моих ушей донёсся громогласный раскат смеха. Фалькон чуть не упал со своего дорогого кожаного кресла. Слегка успокоившись, но всё ещё слегка хихикая и утирая подступившие к глазам слёзы, он спросил:

— А креветкой стать не хочешь? Боже, брат, я знал, что вы, гладкокожие странные, но чтобы настолько!

— Ничего смешного. Лобстеры тихие, спокойные. У них голубая кровь, прямо как у аристократов. А ещё я слышал, что они живут очень долго и крайне размеренно. Кто бы отказался существовать себе в удовольствие на дне морском и созерцать океан? Я бы и вовсе, может, хотел бы жить в старом городе, в полузатопленном доме. Где все рыбообразные живут.

— Я тебя умоляю! Ты же знаешь, как там воняет! А уж сколько среди них преступников. Нет, тебе точно не стоит присоединяться к обществу этих морских гадов. «Гадов» во всех смыслах. Может, выберешь кого-то более приемлемо… пушистого? Травоядное например?

— И стать чьим-то кормом или обитателем средних уровней? Нет, спасибо. Сам же знаешь, что они уж очень часто, в последнее время, становятся обитателями ферм человекообразных или жертвами сутенёров и работорговцев. Выживают и карабкаются на вершину, среди них, лишь самые вертлявые… или уродливые.

— Ну с уродливостью у тебя проблем нет! — заявил кот, шутливо, а потом перешёл на более серьёзный тон, — Ну, а вообще, сам знаешь, что в Пурграде, выживает сильнейший. Таков настоящий закон жизни, чтобы об этом не думали идеалисты в правительстве. И быть жертвой, в такой системе — священная необходимость. И очень почётная, скажу я тебе. Ты спросишь: «Что же почётного — быть разумным скотом?» И я отвечу: «В самом подчинении правилам природы». Это, понимаешь, просто уважение к её обычаям, которое не даёт нам превратиться в идеализированных стайно-коммунарных животных. В эгоизме и есть суть эволюции. Жаль, этого не понимают большинство хищников и модифицированные в правлении. А вот травоядные понимают и повинуются. Так что, не вижу причин почему бы тебе не выбрать такой путь.

— Нет, не нужно мне такого «почёта»! Если уж вариант с лобстером не нравится, тогда я, предпочёл бы, быть волком или собакой.

— Ишь куда замахнулся! Ты же знаешь, что присадки на эти виды, практически на вес золота? Даже я себе позволить не смогу! Псовые, в целом, крайне востребованы и при сим, крайне редки.

— И вот этого я крайне не понимаю. Как вообще так вышло?

— Если бы я знал! Может, в «Аркадии» так выделяют своих от бедняков снизу? В любом случае, если благородные роли ты не рассматриваешь, то предлагаю тебе выбрать кого-нибудь из куньих. Они, вроде бы, вполне себе крепкий середнячок. И стоят недорого. И милые в достаточной степени.

— Ладно, я всё же ещё подумаю. Может, ещё посоветуюсь с Иви.

— Только не говори, что и присадки собираешься купить у неё! Я, конечно, понимаю, что она является одной из основных причин того, почему ты вообще решился на трансформацию… Однако, я бы к этой девчине за советом не обращался. Сам подумай, наконец, как мерзко она себя ведёт с тобой! «У нас не будет с тобой отношений, пока ты не пройдёшь процесс превращения!» — так, кажется, она тебе сказала?

— Именно так. И я абсолютно уверен, что она сдержит своё слово.

— Если Иви требует от тебя стать другим, то настоящего тебя она ни во что не ставит.

— Как и все в этом городе. И вообще, причина не в этом! Ты же знаешь, как в этом городе относятся к бесшёрстным! А уж тем более к отношениям с такими как я. Нет, существенно, ничего плохого Иви не имела в виду. Это просто разумная предосторожность перед общественным осуждением. И я готов пойти на жертву ради неё.

— А она, кажется, на жертвы ради тебя не готова… Ладно, не маленький. Что влюблённому дураку объяснять его дурость? Давай лучше погадаю тебе на картах.

Не дав мне толком ответить, Фалькон, с ловкостью опытного картёжника, извлёк из своего кармана колоду карт Таро. Раньше он и правда был знатным мухлёвщиком, о чём свидетельствует отрубленный мафией мизинец. Он рассказывал, что в своё время, выигрывал у кого не надо и сурово поплатился за это. Ныне же Фалькон перешёл на другие карты — гадальные.

Правда, сущность его работы от этого не изменилась. Не менее ловко мешая пластиковые изукрашенные прямоугольники, он гипнотизировал клиентов скоростным и красивым перемешиванием, а затем забирал весь банк. Только сейчас, его клиенты уже не грозились закопать его на заднем дворе казино или скинуть в океан, а уходили вполне довольные. А потом ещё и возвращались за добавкой очевидных фактов и красивых трактовок мистических картинок.

Вот и сейчас, с нарочитым пафосом, кот перемещал карты из руки в руку. А когда наконец закончил, то особенно медленно, даже с неким акцентом, извлёк три карточки и положил их предо мной, произнеся:

— Смерть. Перевёрнутые влюблённые. Пятёрка пентаклей.

— Когда твои предсказания начинаются со «смерти», становится как-то не по себе.

— «Смерть» не всегда значит что-то плохое. Это карта больше о грядущих переменах.

— Иногда «смерть» это просто «смерть» и никаких других трактовок не надо.

— Может, ты просто дашь мне наконец трактовать значение, как я считаю нужным? Доверь дело профессионалу.

— Хорошо, чёрт возьми, валяй!

— И так, прежде всего, как я уже сказал, тебя ожидают большие перемены в жизни. Это, в целом, и без карт было понятно. Далее «влюблённые», перевёрнутые. Вот она уже действительно имеет негативное значение. У тебя много иллюзий в голове. А ещё тебя ждёт безответная любовь.

— Вот ты специально, да? Специально намешал карты таким образом, чтобы подтвердить свои слова?

— Случай, друг, случай! Всё по его воле. Я лишь их перемешал и задал внутренний вопрос о твоём будущем. Может, раз они так точно угадали, то не столь уж глупа воля судьбы?

— Боже, сказки можешь рассказывать своим клиентам. Меня к чему дурить? Я ведь тебе даже не плачу.

— То, что ты мне не платишь, конечно грустно. Я бы не отказался. Однако, я прежде всего хочу помочь, так что позволь сделать это по-своему и дай наконец закончить!

— Хорошо, заканчивай.

— «Пятёрка пентаклей», выпавшая последней, значит, что в твоей жизни слишком много беспричинных страхов и фобий. Тебе надо расслабиться и отвлечься от страхов, перед серьёзными решениями.

— Вот, наконец! Первый дельный совет! Пожалуй, расслаблениями я и займусь. Загляну в «Тарелку», пропущу пару стаканов и повеселюсь.

— … и заглянешь к своей ненаглядной?

— И к ней тоже загляну. Всё равно надо купить присадки.

— Ну, тогда самое время ехать, до Старого города путь неблизкий. Хорошо тебе там повеселиться!

— А ты, со мной не поедешь?

— Нет, спасибо. Общество этой твоей «Иви», я терпеть не намерен. Тем более, в этом ночном клубе, у меня уже дурная слава.

— Ну, учитывая как ты пьёшь, господин Казанова, я не удивлён.

— Да иди ты уже! Не забудь написать, перед тем как принять мимезис. И помни, что процесс превращения не из приятных. Часик-другой придётся потерпеть боль.

— Помню и напишу. Ну всё, бывай!

— И тебе не хворать!

Проводив меня до выхода из своего «магического кабинета», Фалькон раскошелился мне на такси до «Тарелки» и распрощался со мной по-настоящему, лишь когда я сел внутрь летающей машины.

Я попросил было таксиста включить музыку повеселее, но тот, лишь грозно посмотрел на меня в салонное зеркало, своими звериными глазами, и пробормотал что-то вроде: «костюмщик». Так называли тех бесшёрстных, что чтобы не выделятся, носили звероподобный костюм, однако несмотря на большую приемлемость, их не любили лишь чуточку меньше.

И к отношению, вроде того, что проявил ко мне антропоморфный морж-таксист, на переднем сидении, я был готов. В итоге пришлось ехать без музыки, ибо свои наушники я не захватил, и наблюдать за городом в окно. Что не говори о мерзкой сущности этого города, но Пурград завораживал своим видом даже тех, кто жил здесь сравнительно давно.

Небоскрёбы, уходящие далеко за облака, и тянущиеся, порой, на несколько километров ввысь. Для местных, конечно, ничего необычного, но вот приезжие часто косятся на многоэтажных титанов в стиле необрутализма, увитых светом мириад окон и линиями неонового декора. Не скрою, я тоже порой заглядывался на суровую простоту местной архитектуры.

Но более прочего, меня интересовали голографические рекламные вывески. Не то чтобы, я сильно любил рекламу, но на них, порой, можно было увидеть и товары для обычных людей, вроде меня. Обычные шампуни, обычные бальзамы для кожи, обычные кровати и самую обычную одежду. Может, кто-то сочтёт за дурость, но мне всегда казалось, что именно в этих чёртовых коммерческих вывесках, расположенных по обе стороны от трансгородского небесного шоссе, осталось последнее напоминание о предполагаемом «равенстве возможностей» в Пурграде.

Хотя, стоит ли мне ныне горевать по своей людской доле? Вскоре всё изменится. И объявления на этих баннерах будут не про меня и не для меня. Жизнь изменится, возможно даже станет лучше. А возможно, всё покатится в небытие. Мне, если честно, уже без разницы. Лишь бы всё былое отступило и ушло.

Я даже вспоминать не хотел, что именно должно было отступить и уйти. Снующие туда-сюда летающие машины, за окном, отвлекали меня лучше любых песен, книг и видеоигр. Я даже почти задремал, закрыв усталые от яркого света глаза, но тут меня разбудил водитель своим хриплым:

— Приехали. Выметайся прочь из машины.

Протерев глаза, я узрел, что мы действительно уже приземлились на посадочной площадке «Тарелки». Это был, пожалуй, самый роскошный клуб в Старом Городе. Он располагался в историческом здании, бывшем много сотен лет назад главной городской телебашней. В городе поговаривают, что эта башня — единственная постройка, сохранившаяся с той поры. Правда, ныне, эту странную конструкцию, похожую на летающую тарелку, с трудом можно назвать «башней», ибо вся её нижняя часть давно ушла под воду, оставив на поверхности лишь то, что в древности использовалось как ресторан.

Выйдя из такси, я направился к главному входу, примыкавшему к посадочной площадке и вырезанном в верхней части самой «Тарелки». Охранник на входе, без лишних слов пропустил меня внутрь, ибо я был местным завсегдатаем.

Однако, путь мне преградил андроид. Точнее «протоген», так их у нас чаще называли. Ибо на людей они походили гораздо меньше, чем на новых хозяев города — антропоморфов. Возможно, даже больше походили на настоящих животных.

Благодаря преимущественно электронной начинке, протогены обладали крайне нечеловеческой анатомией: длинные ступни, толстый и длинный хвост раптора, огромные уши, три пальца на руках и гибкое тело, способное выдержать чудовищные нагрузки.

У того робота, что преградил мне путь, вместо лица был установлен визор-экран, на котором отображались эмоции, а значит он был из нового поколения протогенов. Старое поколение, в большинстве своём, обладало жуткими, недвижимыми масками-черепами и очень уж часто встречалось на нижних уровнях и в Старом городе. Они были гораздо дешевле и часто выступали в качестве обслуги разного рода для городской бедноты. Так что, видеть здесь свободно разгуливавшую новую модель, было для меня чудом.

Протоген, изобразив на визоре милое лицо, протянул мне маленький пирожок причудливой формы и произнёс:

— Возьми это и пусть ЭГМ спасёт тебя!

— Прости, дружище, но я понятия не имею о чём ты. И вообще я малость спешу.

— Это не займёт много времени. По моим расчётам, на то, чтобы съесть этот подарок у тебя уйдёт меньше секунды. Примерно двадцать секунд необходимо, чтобы он прошёл пищевод. И ещё час на то, чтобы он успел перевариться в желудке. Этого времени хватит, чтобы тебя спасти.

— Спасти от чего?

На визоре собеседника возникли несвязные полотна машинного текста, что уже в следующее мгновение сменились ликом сердитости:

— Согласно расчётам статистической модели ЭГМ ВС, под номером 193215, твои шансы на продолжение жизнедеятельности этим вечером равны абсолютному нулю. Согласно миссионерскому протоколу и последнему поступившему приказу от пурграднет-зеркала ЭГМ, я обязан скормить тебе этот пирожок или уничтожить тебя прямо на месте.

— Что ты должен сделать?

На экране протогена возник значок загрузки, который вскоре сменился красной цифрой десять.

— Это что, обратный отсчёт?

Цифра десять, сменилась девяткой.

— Так-так, если ты собрался взрываться, активировать турели или вроде того, то лучше не надо!

Девять стала восьмью.

— Может, дашь хотя бы подумать?

Восемь превратилось в семь.

— Нет-нет-нет-нет! Только съехавшего ИИ мне и не хватало сегодня…

Семь обратилось в шесть.

— Ладно, чёрт возьми, я съем!

Шесть стало пятью, а я схватил из стальной лапы протогена злосчастное кушанье и целиком запихнул в рот. Как только я начал жевать, отсчёт наконец прекратился и визор вернул милое лицо. Когда почти вся закуска была практически полностью поглощена, мне на зуб попало что-то крайне несъедобное. Через секунду я вытащил тонкую мокрую белую ленту.

— Это, что настоящая бумага?!

— Это листок с предсказаниями, сделанный из натуральной целлюлозы.

— То есть ты, только что, угрожая взорваться, или что ты там хотел сделать, заставил меня съесть какой-то непонятный пирожок, с чёртовой натуральной бумагой внутри?

— Предсказанием. Оно было сгенерировано ЭГМ и передано тебе в таком виде, по его воле.

— Да кто, чёрт возьми, такой этот ЭГМ, о котором ты постоянно говоришь?

— Электробог. Тот, кому, и мы, машины, и все антропоморфы, и даже вы, люди, обязаны жизнью. Ты, ныне, дважды обязан жизнью его воле.

— Окей, я понял, у вас типа религиозная секта. Робо-секта с робо-богом. Теперь, я могу наконец уйти? А то, возможно, мне сегодня придётся записаться на внеплановый приём к гастроэнтерологу.

— Во врачах более нет необходимости. Твои шансы на выживание этим вечером достигли 99 целых и 99 сотых процентов. — бот жутковато улыбнулся мне во весь визор, — Если хочешь, можешь переждать ночь в нашем убежище для религиозных протогенов.

— Если это не кибер-бордель-исповедальня, то я не слишком заинтересован.

— Шутка обработана. Вердикт: смешная. — робот изобразил смеющуюся рожицу, — А теперь прочти записку вслух и можешь идти.

— Хорошо, чёрт возьми! Читаю: «Самаэль (или, как тут его иногда называют, Самум) уже в который раз, просто не мог описать всё точно так, как было на самом деле. Слишком уж много преград перед ним стояло. Но ему даже нравилось находиться в столь стеснённых рамках. Ибо он был тем ещё мазохистом. Возможно даже, что именно этот зверь являлся самым могущественным, прекрасным и умным мазохистом на этой планете. Едва ли нашёлся бы тот, перед кем он мог унизиться и именно поэтому ему приходилось искать иные способы преодолеть свою мрачную тягу к аутоагрессии. Например, рассказывать стерильные небылицы. Вот в них то он ощущал себя в настоящем "Саду земных наслаждений" Иеронима Босха»… Всё, здесь обрывается. Это что, вырвано из какой-то древней книги? Я вообще не понимаю о чём здесь речь и кто все они такие!

— ЭГМ донёс до тебя всё, что хотел. Ныне ты свободен.

Не говоря больше ни единого слова, протоген развернулся и направился прочь. Я ещё долго пытался осмыслить произошедшее, но всё же пришёл к тому, что искать логику в действиях съехавшего ИИ противоречит здравому смыслу и законам Правительства.

Я отправился дальше, искренне надеясь, что не умру от подложенного в пирожок яда или чего-то подобного. Однако вскоре, эти мои сомнения улетучились, ибо я увидел её.

Иви. Пожалуй, лучшая девушка в этом чёртовом городе. И уж точно, самый милый бармен в мире. Она была антропоморфным енотом и действительно воплощала, присущий этому зверю, дуализм. Изящная, но в то же время такая простая. Начитанная и, тем не менее, невероятно душевная.

Вот сейчас, например, она, стоя за барной стойкой, читала какую-то книгу на своём планшете. Но стоило мне приблизиться и сесть напротив, как она тут же отложила своё любимое занятие и одарила меня лучезарной улыбкой.

— Что читаешь? — спросил я, сходу.

— Да так, «Староград». — ответила она своим ласковым голоском.

— Художественная книжка?

— Историческая. От некого "Поэта апокалипсиса Самума".

— Самума? Я буквально недавно слышал это имя! Не поверишь, что сейчас произошло…

— К тебе пристали эти сектанты-протогены, что сегодня решили проповедовать в округе?

— Как ты…

— Они, ко мне, ещё перед началом смены пристали. Мол: "Почитай, да почитай наше священное писание!", вот собственно, я и читаю.

— Но… зачем?

— Они отъехавшие на голову и их электробог тоже. Вон, гляди, — она указала мне через плечо, я обернулся и увидел робота, уставившегося прямо на нас, — наблюдает за мной почти весь день. Хочет удостовериться, что я прочту.

— Так почему их до сих пор не выставили?

— Охрана, в большинстве своём, заперлась в своих будках, стоило этим железякам появится на нашем пороге. Никто не хочет с ними связываться! Они ничего не боятся, никаких правил не соблюдают, и легко могут взорваться или сделать чего похуже, если не будешь выполнять их требования. Проблема лишь в том, что и полиции тут не пожалуешься. Пока они только угрожают. И это, почему-то, не считается преступлением. А вот то, что эти железяки действительно готовы выполнить свои угрозы моментально, никого не интересует.

— Да… Ну и напасть у вас тут! Кстати, я тут к тебе не просто так зашёл, у меня есть одно личное дело…

— Я же уже говорила тебе, что не буду встречаться с тобой, пока ты не пройдёшь процесс превращения. Не забывай, что в нашем обществе это считается извращением высшей степени…

— Знаю-знаю! Я не по этому делу. Хотя, очень с ним связанному. Мне нужны присадки.

Иви вдруг перешла на шёпот и, слегка перевалившись через стойку, наклонилась ко мне:

— Ты что это, достал мимезис?

— Фалькон достал, на чёрном рынке. — я также стал шептать.

— То есть, подделка? Ты хоть представляешь, насколько рискованно колоть себе препараты подобного происхождения?

— Представляю. Но это единственный выход. Не могу же я отнимать у кого-то из антропоморфов их правительственную дозу. Это фактически означало бы убийство.

— Так то оно так, но колоть себе подобную дрянь, уже, фактически, самоубийство! Если не думаешь о себе, подумай, хотя бы обо мне.

— Я о тебе и думал, когда к нему обратился. Я и вовсе, только о тебе и думаю, в последнее время. И именно поэтому, решился на сей шаг. Ради тебя, я готов на всё! Ради того, чтобы ты выполнила своё обещание.

— Я его выполню. Но, чёрт возьми, ты классный парень. И ты нужен мне живым!

— Мне льстит, что ты обо мне беспокоишься. Но, всё же, я готов рискнуть и меня уже ничто не остановит. Лучше, помоги мне выбрать присадки, как хорошая подруга и будущая жена.

— Хорошо, с этим я тебе помогу. Но, учти, если ты вдруг не переживёшь приём препарата, то я тебя убью. — она перешла на обычный тон, — Какой тип тебя интересует?

— Млекопитающие, я полагаю.

Иви нырнула под стойку, чтобы уже через секунду вынырнуть с огромной коробкой, забитой различными склянками:

— Так… млекопитающие. У нас тут большой выбор присадок, так что тебе крайне повезло! Ещё больше тебе повезло, что ты бедный симпатяшка, и поэтому, можешь выбрать любую за счёт лучшего бармена Пурграда!

— Иви, право, не стоит! Я долго откладывал, чтобы…

— Никаких отказов! На сэкономленные деньги сводишь меня куда-нибудь и будем в расчёте. — эта девушка умела быть достаточно убедительной, чтобы пресекать любые споры, — Выбирай, что тебе будет по душе.

— Я думаю, мне тоже хотелось бы быть кем-то из енотовых.

— Тебе необязательно ориентироваться на меня, при выборе вида. Ты же уже догадался, что у нас с тобой точно не будет детей и можно не соблюдать генетическую секвецию?

— Да, меня это не смущало и не смущает. Раз уж таковы правила природы… Просто подумал, что было бы здорово быть одним видом. Потом ведь, мне начнут выдавать мимезис от правительства и я смогу поменять облик, если вдруг что. Так что пусть будет кто-то из енотовых.

— Хорошо. Хозяин — барин! Кого именно ты хочешь? Кинкажу? Олинго? Носуху? Коати? Какомицли? Косумельского енота? Ракоеда?

— Эээ… Звучало как заклинание сейчас. Лучше скажи какой у тебя.

— Полоскун. Багамский.

— А он есть?

— Есть.

— Тогда его.

Иви ловко вытащила из коробки три баночки и поставила передо мной:

— Как применять, знаешь?

— Знаю, мне уже рассказывали.

— Что ж, тогда мне остаётся только пожелать удачи. И потребовать, чтобы ты позвонил мне, после того, как всё закончится. Если вдруг что-то пойдёт не так, и я не услышу звонка, я поеду тебя спасать.

— Хорошо, я обязательно позвоню тебе и, сразу же после, мы выпьем за удачное превращение.

— Может, выпьешь и сейчас? Для храбрости.

— Нет, хочу здраво соображать в момент, когда всё произойдёт.

— Оно и правильно. Я, конечно, не знаю точно, что именно происходит в момент перестройки тела. В конце концов, мои родители были антропоморфами и мне не пришлось с этим сталкиваться лично. Но я уверена, что процесс этот не из приятных и подходить к нему лучше с трезвой головой.

— Что ж, тогда я, пожалуй, поеду домой и сделаю всё, как следует. Поцелуй меня, хоть, на прощание.

Иви вновь легко перевалилась через стойку и без лишних слов, поцеловала меня в губы. А затем, одарив своей фирменной улыбкой, сказала:

— Я буду за тебя переживать. Может даже попрошу за тебя у этого их ЭГМ! — она легонько кивнула в сторону протогена, продолжавшего сверлить нас своим визором.

— Самуму тоже привет передай! — сказал я, встав со стула и направившись к выходу.

Даже не помню, как я добрался домой и что видел на пути. Эти события, будто бы стёрлись из моей памяти и вот, я сижу перед чашей с готовым раствором: мимезис и три присадки. Фалькон говорил как-то, что некоторые пьют это варево, вместе с алкоголем, но я решил не экспериментировать и закончить с этим, как можно быстрее.

Выдохнув, я тут же опустошил всю ёмкость пенящейся синей жижи. На вкус она была, на удивление, неплоха Тянущийся сладкий вкус, с лёгкой горчинкой, танцевал на языке и в пищеводе. Момент, и по моему телу разлилось приятное тепло. Я было подумал, что ничего лучше и быть не может, и зря меня так пугали этим превращением.

Однако, все мои иллюзии быстро развеялись, когда тепло превратилось в жар. Более того, мне казалось, что меня только что окунули в чан с щёлочью. Вот настолько сильно мне жгло, и кожу, и все внутренности. Я тут же упал на пол, свернувшись в калачик. У меня даже не было сил кататься по полу, адское зелье выпило из меня все силы и оставило беспомощно страдать на полу своей квартиры.

Минуты тянулись будто дни. Я знал, что мне предстоит пережить ещё один, а то и целых два часа этих мук. На стене, вид на которую открывался с пола, висели часы. И секунды на них отсчитывались предательски медленно.

Пролежав с двадцать минут, я вдруг услышал, как кто-то зашуршал дверным замком, а после и вовсе открыл входную дверь. Послышался знакомый грубый мужской голос:

— Так, парни! По моим расчётам, он ещё минут сорок проведёт в отключке. Чтобы через двадцать, вы вычистили весь дом от следов нашего знакомства! Затем, я сообщаю о нём чистильщикам, а мы быстро уносим ноги! Давайте, без лишних слов, приступайте!

Это был Фалькон. Тут сомнений быть не могло. Его голос я узнаю из тысячи. Что он здесь забыл?

По квартире тут же разнеслись громогласные шаги множества пар ног. Вскоре, по направлению моего взора, возникло до боли знакомое лицо, с ехидной улыбкой. Кот сел на корточки передо мной и заговорил, обращаясь ко мне:

— Извини, приятель, что всё так вышло. Я долго не мог решиться на то, чтобы так поступить с тобой. Даже, учитывая, что ты сам шёл в наши лапы. Всё же, я очень ценю нашу дружбу. Но для идей нашей организации нет и не может быть исключений! Напротив, я воспринимаю это, скорее, как испытание своей воли. Ты наверное, сейчас, задаёшься множеством вопросов. «Что со мной происходит?» «Почему я?» «Ради чего всё это?» Я отвечу на них, но только по старой дружбе. Не хочу, чтобы ты умирал в неведении. Так вот, я и мои ребята, состоим в организации, которая хочет очистить город от всех, кто не был рождён антропоморфом, то есть от полукровок и гладкокожих. Правительство решило, что нашему обществу очень уж нужны люди старого типа. Мы же считаем, что вы тянете нас всех на дно. А также, являетесь напоминанием о том прошлом, которое мы давно отбросили и хотим забыть, как страшный сон.

Фалькон бесцеремонно закурил на моих глазах, а затем продолжил:

— Как я уже говорил, мы не делаем исключений. Даже для друзей. Уж извини. Через сорок минут ты, либо умрёшь, либо превратишься в уродливого, безмозглого и кровожадного монстра. И за тобой придут чистильщики из правительства. Почему мы оставляем чистку на их совести? Всё просто. Чистильщики сделают всё быстро, эффективно, да ещё и сотрут всю информацию о том, что ты существовал. Как, например, случилось с твоими родителями, много лет назад. Кто, думаешь, продал им «Псевдомимезис»? А они так хотели обеспечить тебе славное будущее, в составе нового общества…

Парень сделал притворно грустное выражение лица и даже смахнул несуществующую слезу, а затем произнёс:

— В любом случае, мы просто заставляем правительство делать его работу. И при этом даже не пачкаем руки. Конечно, нам пришлось заявиться к тебе домой, ввиду нашего близкого знакомства. Сейчас мои парни забирают все свидетельства нашей дружбы, им всё равно теперь лучше будет у меня дома. Я ведь правда буду тебя вспоминать и даже, порой, горевать. Но прежде всего, мы делаем это для того, чтобы у чистильщиков не возникло вопросов ко мне. Пусть продолжают думать, что за эпидемией мутантов стоит какая-нибудь корпорация, культ протогенов или на кого они там валят наши деяния?

Он взглянул на наручные часы, внезапно встал и пошёл прочь, в сторону, откуда доносился грохот и голоса его товарищей. Через пять минут всё стихло, а все вторженцы вышли из моей квартиры, вновь оставив меня в полном одиночестве.

Теперь я просто лежал и ждал смерти. Мне не хотелось плакать или кричать, даже если бы я мог. Нутро пожирала лишь горькая обида. И ещё, немного, грусть по несбывшемуся будущему с Иви. Погрузившись в эти неприятные эмоции, я настолько забылся, что даже и не заметил, как через время, в мой дом совершили ещё одно проникновение.

На сей раз это были люди в керамической броне, без особых опознавательных знаков. Они оцепили помещение и окружили мое недвижимое тело. На меня, кажется, было направлено с десять, а то и с двадцать лазерных точек, исходящих из винтовок чистильщиков. Но стрелять сразу они, почему-то не стали.

Вместо этого, ко мне подошёл белый волк, в строгом военном костюме. И наклонившись надо мной, приложил к моему телу свою лапу в перчатке. В то же мгновение, на маленьком экране, на его запястье, вывелись данные моей биометрии. Почесав нос, незнакомец произнёс куда-то в сторону:

— Этот жив. Никаких признаков превращения. Хотя, судя по опустошённой ёмкости, он также употребил «Псевдомимезис». При чём, достаточно давно.

Тихий и спокойный голос, донёсшийся из пространства, вне пределов моего взора, ответил ему:

— Можем забрать его на базу. Возможно, он даже сможет оправиться и рассказать нам хоть немного о том, что это за эпидемия и кто за неё ответственен. К тому же, может быть, у этого парня есть иммунитет или что-то вроде того. Тогда мы сможем синтезировать лекарство. Или он превратится где-нибудь по дороге на базу и мы рискуем не только потерять несколько человек, но и серьёзно нарушить режим секретности. Тут нельзя знать точно. В любом случае решение будет за вами, командир.

Ещё раз почесав нос, волк произнёс:

— Хорошо. Я решил. Грузите его парни, попробуем выяснить, что за чертовщина творится в городе.