Пупсик

Глава 21

После разговора с графиней Ордош заставил меня вернуться в библиотеку. Там я просидел еще два часа. Листал учебники и вспоминал беседу с Сорокой. Пытался понять, правы ли мы с Ордошем, полагая, что меня позвали в клуб не только для того, чтобы варить кофе.

Кажется, я начал ненавидеть книги. Запах типографической краски стал вызывать те же эмоции, что и аромат мионского крема. Хорошо, что библиотека закрывается рано.

Я с превеликим удовольствием покинул ее и отправился в ресторан. Там снова растягивал ужин, дожидался женщин из Империи. Но те не явились. Когда допил третью чашку остывшего чая с мятой, убедил себя и колдуна, что ждать имперцев не имеет смысла.

А вечером, когда стемнело, в дверь моей комнаты постучала Астра. В комнату заходить не стала, сообщила, что будет ждать меня внизу у коляски. Когда спустился, обнаружил, что в коляске, помимо кучера, будем ехать только я и Астра.

— У Гади д…дела. С…сегодня без нее.

И снова знакомый дом, освещенная свечами комната на третьем этаже, запахи пота, расплавленного воска и птичьего помета.

С лечением женщин Ордош справился быстро. Не стал усердствовать с заклинаниями регенерации. По его словам, после уничтожения слепцов, дамы и без нашей помощи восстановятся за неделю.

— Это были п…последние, — сказала Астра. — О д…других мы не з…знаем.

Около моего дома мы с ней попрощались.

— Удачи т…тебе, П…пупсик. Если п…понадобится п…помощь, ты з…знаешь, как н…нас найти.

— Рад был с тобой познакомиться, Астра. И с Гадюкой тоже. Еще увидимся.

Весь следующий день я просидел в комнате, отлучаясь, только позавтракать и пообедать. Ордош ворчал, что до обеда мы могли бы просмотреть в библиотеке десяток томов полезной литературы. А я валялся на кровати, бездельничал и назло колдуну получал от этого удовольствие.

К обеду жалобы Ордоша мне надоели, да и отлеживать бока стало не так интересно. Я пролистал для колдуна газету, купленную утром на обратном пути из ресторана в книжном магазине. Выслушал в пересказе Ордоша выжимку местных сплетен. Самому мне городские новости читать не хотелось: большинство имен, которые там упоминались, ни о чем мне не говорили, до политики дела не было.

Мы уже подумывали отправиться в ресторан ужинать, когда явились люди графини.

Две женщины с военной выправкой внесли и разложили на диване свертки и пару деревянных чемоданов. А следом за ними, покачивая пышной грудью, вошла блондинка. Невысокая, едва ли ее макушка достанет до моего подбородка. С вишневой помадой на губах, с подкрашенными бровями и ресницами.

Впервые в этом мире я видел на лице женщины косметику.

«Это местный… как ты говорил? Трансвестит?» — сказал Ордош.

«Очень приятная женщина».

«Я вижу, что именно тебя в ней заинтересовало. Да, подержаться за эти части ее тела было бы… приятно».

— Какой чудесный малыш! — сказала блондинка. — Глафиня говолила, что ты плелесть. Но я не велила. А зля! Ты плосто душка! Вот только совсем-совсем неухоженный! Ничего. Сейчас мы это исплавим. Ах, какие у тебя длинные леснички! Навелняка длугие мальчики всегда завидовали тебе.

Блондинка велела своим сопровождающим свернуть ковер, усадила меня посреди комнаты на стул, раскрыла чемоданы, явив моему взору орудия пыток: ножницы, щипчики, кисточки… и прочие инструменты, похожие на те, которыми меня уже когда-то мучил покойный Жасмин.

Я мысленно застонал.

«Терпи, Сигей, — сказал Ордош. — Это будет почти не больно. Сейчас из тебя сделают красавца».

И начался кошмар.

Я рассматривал свое лицо в зеркале.

Это кровь стучит в висках? Или я слышу истерический смех колдуна?

Винис, обучавший меня своему ремеслу на протяжении десяти лет, отвешивал мне подзатыльник всякий раз, как слышал ругательство. С тех пор я отвык сквернословить вслух. Сейчас единственным слушателем моих цветастых выражений оказался Ордош.

«Ты преувеличиваешь трагедию, — сказал колдун. — Тебя замечательно раскрасили. Чувствуется рука мастера. Она создала настоящий шедевр! Какие у тебя теперь губы! Морковный цвет помады тебе к лицу. А щеки! Как там говорил Жасмин? Наливные яблочки? Ты выглядишь очень жен… нет, здесь это называется мужественно. Похожие маски на лицах я видел в Морошии у девиц древнейшей профессии».

«Не забывай, это и твое лицо тоже», — сказал я.

«Помню, Сигей. Горжусь знакомством с тобой. У тебя столько терпения! Я бы давно сунул голову под струю воды. И врезал этой грудастой ногой по ее аппетитным ягодицам. Но ты терпи, Сигей, раз уж дал согласие на сегодняшний вечер позора. А мне любопытно будет взглянуть на представительниц высшего общества».

Я зашел в уборную, чтобы переодеться в шутовской наряд, приготовленный для меня блондинкой. Я мог бы сделать это и в комнате. Вряд ли я в свои сто двадцать лет испытал бы смущение, даже оказавшись голым посреди окруженной женщинами городской площади. Но помешали два обстоятельства.

Во-первых, колдун напомнил о том, что хорошо бы прихватить нашу одежду с собой, убрав ее в пространственный карман.

«Не уверен, что обратно тебя повезут на карете. Скорее всего, будешь возвращаться пешком. Ты собираешься идти по ночному городу в этих колготках и прозрачной рубашке с кружевами?»

А во-вторых, мне хотелось насолить измучившей меня блондинке. Уж очень сильно та хотела увидеть, как я раздеваюсь.

«Поздравляю, — сказал Ордош. — Мы встретили первую женщину, которая испытывает к нам сексуальное влечение, осознает это и не пугается своих желаний. Вот только она, мне кажется, испытывает это влечение не конкретно к нашему принцу, ее интересуют все мужики. Таких, как она, Елка называла извращенками».

Преображая мою внешность, блондинка кружила вокруг, размахивала кисточкой, щелкала ножницами. Без умолку отпускала комплименты. Заставляла кровь в молодом теле принца бурлить от возбуждения.

Но не слова женщины заставляли приливать кровь к моему лицу, и не только к лицу: блондинка так и норовила потереться об меня интимными частями своего тела.

Не скажу, что ее действия мне не нравились. Да, в них не было для меня ничего нового, загадочного. Но тело реагировало на намеки блондинки очень бурно.

«Колдун, ты можешь чем-нибудь успокоить нашего Нарцисса? Еще минута, и брюки на мне разойдутся по швам».

«Тебе не нравится девочка?»

«Нормальная, — сказал я. — Сойдет. Да и я не особо привередлив. Но ты действительно хочешь, чтобы я занялся ею на глазах у этой хихикающей парочки вояк, что расселись на диване?»

Колдун ответил после паузы.

«Нет, пожалуй, — сказал он. — К такому я пока не готов. Не желаю, чтобы в подобной обстановке случился мой первый раз».

Не знаю, что наколдовал Ордош, но поднялся я со стула, успокоившись. Чем явно разочаровал блондинку. Ее взгляд задержался на той части моих штанов, под которой скрывался индикатор мужского возбуждения. Женщина печально вздохнула.

— Пелеодевайся, малыш, — сказала она. — Глафиня велела подоблать тебе класивый наляд из самой лучшей ткани. Ты тепель такой класавчик! А в новой одежде станешь еще плелестней! Вот, делжи. Могу помочь тебе снять одежду.

— Не надо, — сказал я. — Переоденусь в уборной. Я… вас стесняюсь.

Мне галантно подали руку, помогая забраться в салон кареты. Я воспользовался предложенной помощью, ощутив себя девицей собравшейся на бал, поблагодарил. Когда склонился, чтобы не удариться головой, меня легонько подтолкнули кулаком в ягодичную мышцу.

Ехал я в одиночестве. До клуба довезли с относительным комфортом. Мягкое сиденье берегло мой зад; из щелей в стенах поддувало, что спасло макияж от пагубного воздействия капелек пота; тонкая ткань рубашки холодила тело, то и дело прогоняя по нему табуны мурашек. Окно я зашторил. Не из-за яркого света: солнце уже опустилось за дома — прятал от прохожих свое разукрашенное лицо.

Карета остановилась. В окно я увидел знакомую дверь с металлической окантовкой, серый фасад здания, узкие окна.

В салон заглянула женщина в форме.

— Приехали, — сказала она. — Выгружайся.

Ее слова прозвучали грубо. Но женщина все же придержала меня за руку, когда я спускался на землю.

— Нам туда, — сказала она, указав на угол здания.

— Зачем?

— Велено провести тебя служебным ходом. Персонал не пользуется парадным. Тот только для гостей.

«Не забывай, дубина, — сказал Ордош, — ты такой красивый не на танцульки приехал. А исполнять просьбу графини, в чем бы она на самом деле ни заключалась».

Мы обошли здание и оказались около двери служебного входа. Моя сопровождающая решительно потянула за висевшую на стене цепочку. Я услышал, как внутри здания звякнул колокольчик.

Колокольчик сигналил еще три раза, прежде чем загрохотали запоры, и дверь приоткрылась.

— Чо надо? — спросила хмурая широкоплечая девица. Я обратил внимание на ее шпагу и пулемет в кожаном чехле.

Девица пробежалась взглядом по форме моей спутницы, задержав внимание на нашивках.

— Управляющую позови.

— Зачем?

— Леди Сорока, графиня Нарынская, глава Службы Безопасности Дворца, велела доставить его в клуб.

Взгляд охранницы ресторана переместился на меня.

— Мужик. Зачем?

— Управляющую позови, — повторила моя спутница. — Она знает зачем. Мне приказали сопроводить его к вам. А отвечать на твои вопросы, приказа не было.

Дверь захлопнулась.

И распахнулась снова, когда я успел трижды сосчитать звенья на цепочке дверного звонка.

Эту женщину в очках с круглыми стеклами я уже видел. Гадюка предъявляла ей приглашение, когда я посещал клуб в прошлый раз. Одежда управляющей была той же, что и два дня назад — видимо, униформа. Не изменилось и выражение лица женщины — лицо по-прежнему походило на глиняную маску.

— Ага. Явился? Меня предупредили. Пошли.

Управляющая перевела взгляд на девицу-охранницу.

— Входит только мальчишка, — сказала она.

Резко по-военному развернулась. Направилась вглубь здания. Я последовал за управляющей.

Запахи подсказали, что мы идем на кухню. Втягивая в себя маленькими порциями воздух, я уловил, что лук подгорел, мясо солили прямо в процессе жарки, а в кастрюле, где варились овощи, недостаточно воды. Дилетанты.

Чисто. Светло. Значительной разницы между оборудованием на кухне ресторана и тем, что видел в кафе «У Рябины» я не заметил. И еще: здесь, как и в кафе, трудились криворукие работники.

Повара прерывали свои занятия, с удивлением и любопытством поглядывали на меня. Едва сдержал желание прикрикнуть на этих ротозеев, когда проходил мимо. На кухне нельзя отвлекаться! Лук нужно помешивать непрерывно, растяпы! Суп не должен так сильно бурлить! Кто вас учил тушить мясо? Этим блюдом стыдно будет кормить даже нищих!

— Зачем тебя прислали к нам? — спросила управляющая.

Она задала мне вопрос, даже не обернувшись.

Я сосчитал до трех, успокаиваясь.

— Леди Сорока сказала, что я буду сегодня варить для гостей кофе, госпожа управляющая, — сказал я.

— Ага. Ты? Здесь?

— Да, госпожа управляющая.

— Уверена, леди Сорока над тобой просто пошутила. У нас есть, кому варить кофе. Ты нам для этого не нужен. А если попадешь под всплеск магии?

Голос управляющей походил на ее лицо: монотонный, я не слышал в нем эмоций.

— Магия мне не страшна, госпожа управляющая.

— Ага.

Женщина выдержала паузу, что-то обдумывая, и спросила:

— Смелый?

— Не трус, госпожа управляющая, — сказал я.

— Ага. Замечательно. На что еще ты годишься?

Я пожал плечами. Женщина моего жеста не увидела. Она шла впереди меня, не сбавляя шаг.

— Еще я… красивый.

— Ага, — сказала управляющая. — Красивый он. Мужчина. В моем клубе. Где повсюду магия. Ладно.

Мы пересекли кухню, вышли в зал.

Управляющая остановилась.

Ни за круглым столом, что красовался в центре, ни за столами в кабинках я не заметил ни одного гостя. Лишь прохаживались официантки в белоснежных фартуках. Я поморщился, увидев их сутулые спины и опущенные плечи. Виниса на них нет! Разве можно появляться в ресторане с такой осанкой?! Ведь в любой момент могут появиться гости!

«Расслабься, дубина, — сказал Ордош. — Здесь у всех есть начальники. Пусть те и разбираются. Тебя привели не для того, чтобы ты передавал свой опыт персоналу».

«Но… так нельзя!»

«Можно, Сигей. Происходящее здесь тебя не касается. Ты больше не в башне архимага. Успокойся. Просто не обращай на этих девочек внимание».

«Легко сказать. Меня коробит от их… непрофессионализма».

— Что ж, красивый ты наш, — сказала управляющая, не сделав официанткам ни единого замечания. — Я придумала, что с тобою делать.

— Что, госпожа управляющая?

— Мы не станем прятать твою красоту, — сказала она. — Мы украсим тобою зал!

Первой в клуб явилась леди Сорока в кампании с незнакомой мне остроносой женщиной. Не знаю, приехали они вместе, или встретились на площади около ресторана. В зал женщины входили рука об руку.

Обе шли уверенно, вели себя по хозяйски, что выдавало в них членов клуба. Остроносая обронила несколько фраз следовавшей за ними по пятам официантке, та поспешила на кухню. Графиня заметила меня, пробежалась по мне взглядом, придирчиво изучая мой макияж и одежду. Но даже не кивнула. Похоже, здороваться со мной в присутствии спутницы, показалось ей неуместным поступком.

А я изображал статую. Судя по ощущениям, уже на протяжении часа. Настроился стоять так еще часов восемь.

Управляющая едва ли не за руку отвела меня в этот угол зала. Велела замереть между двумя квадратными ростовыми зеркалами и ждать здесь окончания рабочей смены. Я не обиделся на нее: если бы ко мне в ресторан привели незнакомого, ненужного мне человека, я поступил бы с ним примерно так же.

Ладно. Почему бы и нет. Навязывать свои услуги я не собираюсь.

Если графиню Нарынскую устроит, побездельничаю здесь до утра. Какой смысл мне кому-то что-то доказывать? Графиня плохо объяснила персоналу ресторана цель моего появления здесь. Вот пусть и разбирается. А мне не трудно просто стоять. Выносливость нового тела теперь позволяла мне находиться на ногах много часов без отдыха.

«Не обижайся, дубина, — сказал Ордош. — Какая тебе разница: торчать в углу или бегать с тарелками и чашками. Не оценили твой талант — бывает».

«Я не обижаюсь».

«Кого ты пытаешься обмануть? Ты для меня, как раскрытая книга. Расслабься. Любуйся своим отражением в зеркалах. И думай о том, что уже через несколько дней будешь заглядывать студенткам под юбки».

«Ты извращенец», — сказал я.

«Это гормоны принца на меня так влияют».

«Я не о студентках. А о том, что только извращенец может любоваться нашей разрисованной рожей. Скажи еще, что тебе нравится вкус помады».

«Юмор — хорошо, — сказал колдун. — Замри и воображай, что ты произведение искусства».

Пока я переговаривался с Ордошем, сутулые официантки успели заставить стол леди Сороки тарелками с «шедеврами» здешних поваров. Я наблюдал за действиями персонала, печально вздыхал. Больно на такое смотреть. Я уж не вспоминаю о Винисе, но даже я за пару дней сумел бы объяснить этим женщинам, что они работают с людьми, а не просто переносят с места на место посуду.

«Отстань уже от них, старый зануда, — сказал колдун. — Вовсе они не сутулые. Нормальные девчонки. Не их вина, что в этом мире совсем иные стандарты сервиса, непривычные для тебя».

В ответ на слова колдуна я только вздыхал.

Вспомнил, как Винис вбивал в меня правила и тонкости работы слуги, улыбнулся, впервые ощутив ностальгию по проведенному в башне Северика времени. Сто лет мне казалось, что я отбываю тюремное заключение. Сейчас же понимаю, что единственное, чего тогда недоставало — это общения с другими людьми (относительным исключением были субботы) и возможности по собственному желанию покидать башню. Заключение в башне архимага теперь вспоминалось мне максимально комфортным.

От воспоминаний меня отвлек запах кофе. Я поморщился.

«По-моему, неплохо пахнет», — сказал Ордош.

«Помои! — сказал я. — Дрянной сорт кофе. Даже у Рябины в кафе был лучше. Нормальный напиток из такого без кофейной палочки не приготовить. Еще и зерна пережарили».

«Ты сегодня брюзжишь, как настоящий старикан».

«Может, потому, что я и есть старикан? Я почти вдвое старше даже тебя. Что уж говорить об этих девчонках, которые похлопывают меня по плечу и треплют за щеки. Потерпи, колдун. Дай поворчать хотя бы на тебя. Не выплескивать же мне свое плохое настроение на всех этих детей».

«Ворчи, Сигей, — сказал Ордош. — Меня это только забавляет. Но не забывай при этом выглядеть милым Пупсиком. У тебя это получается. А вот я бы не смог».

Я наблюдал за тем, как официантка понесла на стол леди Сороки две маленькие кофейные чашки. Она двигалась неторопливо, выставив перед собой круглый, покрытый серебром поднос, опасаясь расплескать жидкость, налитую в чашки до краев. Даже в кафе Рябины натренированные мной работницы проделывали такое с большим изяществом.

Графиня заподозрила неладное, едва уловила исходящий от поставленного перед ней напитка аромат. Она придержала официантку за руку, призывая ту подождать. Сделала глоток из чашки, скривилась. Посмотрела на меня. Вопросительно приподняла брови, чуть сдвинув скрывавшую левый глаз повязку.

Я развел руками. Показал на официантку, намекая, что спрашивать нужно не у меня.

Графиня задала вопрос официантке. Та что-то пролепетала в ответ, испугано замахала ресницами.

«Могу сделать так, что мы услышим их разговор», — предложил Ордош.

«Не надо, — сказал я. — И так понятно, что сейчас я пойду варить кофе».

Официантка попятилась от стола, развернулась и поспешила прочь. Но не на кухню, а к центральному входу в клуб. И вскоре вернулась в компании с управляющей.

Управляющая велела официантке уйти, а сама замерла у стола графини. Выслушала претензии. Кивнула. Поправила очки, посмотрела на меня. Даже выговор графини не заставил ее проявить на лице эмоции.

Женщина почтительно поклонилась гостям и поспешила ко мне.

Она не стала мне ничего объяснять. Сказала: «Пошли». Схватила за руку и потащила за собой.

Я представлял, куда она меня ведет. И не ошибся.

Комната бара находилась рядом с кухней. Просторная. Заставленная стеллажами с бесчисленными бутылками, кувшинами, бочонками. На длинных столах я увидел стройные ряды натертой до хрустального блеска посуды. Семь высоких холодильников.

Управляющая завела меня в комнату.

Круглолицая женщина резво вспорхнула из спрятанного в углу кожаного кресла. Эта же женщина хозяйничала в баре, когда я посещал клуб в прошлый раз. Позавчера она помогла мне разыскать среди всей этой кучи коробочек и банок нужные для приготовления кофе ингредиенты. Пока я варил для леди Сороки и Гадюки кофе, она с подозрением присматривалась ко всем моим действиям. Тогда от нее тоже исходил спиртной запах.

Управляющая подтолкнула меня навстречу круглолицей.

— Ага, — сказала она. — Сегодня до конца смены кофе будет варить только мальчишка.

— С чего бы это? Что за глупость?!

— Распоряжение гостей. Не нам с тобой его оспаривать.

— А если он их… траванёт?

— Ага. Я повторяю: это распоряжение графини Нарынской, главы Службы Безопасности Дворца. Именно она несет за мальчишку ответственность.

Круглолицая подошла ко мне. Запрокинула голову. Принялась разглядывать мое лицо.

Вдруг улыбнулась.

— О! Паренек с зубочисткой! — сказала она. — Понятно! Фирменный кофе! Точно! Так бы сразу и сказали. Под таким слоем краски, малыш, тебя не узнать.

— Здравствуйте, — сказал я.

— Привет, малыш, — сказала круглолицая. — Сразу тебя предупреждаю: первую чашку кофе ты варишь для меня!

— Ага, — сказала управляющая. — Но не вздумай тут засиживаться! Без сомнения, тебя раскрашивали для того, чтобы ты находился на глазах у гостей. Вот пусть они на тебя и любуются. Помни: твое основное место работы сегодня — в углу зала.

Возле круглого стола в центре зала сегодня стояли только семь стульев. В полночь шесть из них оказались заняты.

Часть женщин, перед тем, как занять свое место за столом с зеленым сукном, отужинали в кабинках, попробовали мой кофе, который леди Сорока навязала всем гостям, без исключения. Реакция на кофе у большинства оказалась сдержанной. Но меня все разглядывали с интересом. Кивая в мою сторону, о чем-то перешучивались. Несколько раз, явно разговаривая обо мне, упомянули слово «Шеста». Колдун предположил, что это имя.

«Сорока уже произносила его, — сказал Ордош. — Что-то о том, что Шеста удивится, если мы поступим в Академию».

Не сомневаюсь, что колдун воспроизвел фразу графини почти дословно. Он мог выудить из нашего мозга любое воспоминание.

Когда стрелки на часах, отражение которых я видел в одном из зеркал, показали полночь, гости заняли места за круглым столом, достали из простенькой деревянной коробки две стопки бумажных карточек. Перебрасываясь фразами, разделили между собой одну из карточных колод. Принялись во что-то играть, но делали это без особого интереса. Видно, что они дожидаются последнего, седьмого игрока.

И та вскоре появилась. В сопровождении двух телохранительниц.

Женщина сделала несколько шагов в сторону круглого стола и остановилась. Несмотря на то, что возраст ее, наверняка, приблизился к сорокалетнему юбилею, выглядела она замечательно. Я бы назвал ее привлекательной, даже очень.

Ее телохранительницы безмолвными тенями скользнули в одну из кабинок.

Прочие гости встретили появление женщины радостными возгласами.

— Шеста! — крикнула леди Сорока. — Великолепно! Ты опаздываешь.

— Прошу прощения, — ответила Шеста мягким бархатистым голосом.

Я удивился тому, что сумел услышать ее фразу. Должно быть, колдун все же что-то сделал с нашим слухом, стремясь удовлетворить свое любопытство.

— Опять вела воспитательную беседу с дочерью, — сказала женщина. — Вы же знаете этих подростков: их сложно в чем-либо убедить. И времени на убеждение уходит много.

Внешность женщины показалась мне знакомой. Кого-то она мне напоминала. Разрез глаз, форма лица, фигура — все казалось знакомым. И даже волосы — золотистые с бронзовым отливом, коротко остриженные на висках и затылке, но с длинной челкой.

«Еще бы, дубина, — сказал Ордош. — Ты видишь ее родственников каждый день. И не по разу».

«Где?» — удивился я.

«На банкнотах, дубина! Присмотрись. Перед тобой герцогиня. Волчица Шестая. Сокращенно — Шеста. Наша теща».

Герцогиня посмотрела на меня, словно привлеченная словами колдуна. Удивленно вскинула брови. Улыбнулась.

И стремительно зашагала в мою сторону.

Гости наблюдали за ней, перешептывались.

Герцогиня подошла ко мне вплотную. Остановилась гораздо ближе, чем принято стоять рядом с незнакомыми людьми. В носу у меня защекотало от ее сладковатого цветочного запаха.

Лоб герцогини оказался на уровне моих глаз. Гладкий, без морщин. Я сообразил, что цветами пахнут волосы женщины.

Великая герцогиня Волчица Шестая стояла рядом со мной, но не старалась заглянуть мне в лицо. Она провела ладонью по моей груди. Потрогала плечи.

— Хорош, — сказала она. — Очень хорош. Так вот какой сюрприз приготовила мне Сорока!