Пункт назначения 1990. Шаман

Глава 18

Я буквально окаменел. Книга? Пропала? Да что ж это за? Вот это попал, так попал. На нее была вся надежда. Без гримуара я ничто — ноль без палочки. Вика еще хоть что-то может, а мне теперь что делать?

— Точно пропала? — У меня еще теплилась надежда, что это — какая-то шутка. Что это — ошибка.

Она кивнула.

— Точно. Я чувствую. В доме ее нет.

Лис смотрел недоумевающе. Нас он пока не понимал.

— Какая книга?

Вика ответила нехотя:

— Бабушкина. Старинная. Волшебная.

Поразительно, но парень почти не удивился.

— Той самой бабушки? — Голос у него стал деловитым.

— Той самой.

— Хреново…

Лис огляделся. Задержался на столе, где еще утром стоял кассетник, на телевизионной тумбе. Остановился на Владе. Воланчик спал безмятежным сном младенца. Под щеку он подсунул кулак и сладко причмокивал во сне.

— Слабак, — процедил сквозь зубы Лис. — С пол-литра так…

Он безнадежно махнул рукой.

— Я могу сделать отвар…

Вика не договорила, Слава ее перебил:

— А толку? Думаешь, он что-то видел?

Девчонка потупилась, так она не думала. Так не думал никто из нас. Все понимали, что Влад честно развлекал клиента, как и обещал, как мог. А потом увлекся.

Лис выразил общую мысль:

— Сами справимся, пусть спит. Но сначала надо посмотреть, что еще пропало. Вика, иди к себе, проверяй, Серый — на кухню.

Весь дом обыскать — дело плевое. Было бы что там обыскивать: две комнатушки, сени да кухня. Ущерб стал ясен почти сразу. В итоге сперли не так уж много. Кроме всего, о чем мы уже знали, украли пяток банок тушенки, Викин бейлис да остатки коньяка. Деньги, спрятанные в Славиной лежанке, воры не нашли.

— И что делать? — В этом вопросе главным Вика назначила Лиса.

— Что-что, — тот вздохнул, — к участковому надо идти. — Только бабки с собой прихвачу.

Он поднял простыню, просунул руку вглубь лежбища, вытащил пачку баксов. Извлек оттуда одну зелененькую, с которой смотрел человек, так и не ставший президентом США. Спрятал ее в карман. Оставшуюся выручку вернул на место. Заметил мимоходом:

— Пригодится, а то без бабла и не пошевелится никто.

Лис хотел идти один, в крайнем случае со мной, но Вика проявила твердость и увязалась за нами следом.

Мы шли по узкой улочке, смотрели на старые заборы, слушали мнение о нас соседских собак и молчали. Деревня оказалась неожиданно большой. Странно, но за эти дни я так и не выбрался наружу, если, конечно, не считать того случая, когда Лис возил меня к Льву Петровичу.

Это открытие меня удивило. Да что там, скажем прямо, оно поразило меня. Неужели на старости лет я настолько утратил любопытство? Потрясающе! Фантастика! Мне и самому это показалось диким.

И я тут же поспешил себя оправдать — наверное, устал. Просто устал от скачков во времени, от смертей, от постоянной смены лиц и событий. Как говаривал один из моих прошлых друзей, отмазка получилась липовой, но лучшего объяснения у меня не было. И я решил оставить самобичевание на потом.

Сейчас же я просто глазел по сторонам, словно наверстывал упущенное.

Деревня была обычной, нормальной русской деревней. Ничем не лучше и не хуже других. Сколько таких деревень я повидал в прошлой жизни? Уйму. И все они были неуловимо похожи друг на друга. Эта, пожалуй, чуть чище, чуть зажиточней большинства. Оно и к лучшему.

Место, где обитал участковый, нашлось почти в самом конце улицы — длинный унылый серый домик в три двери. Две комнатенки рядом с милицией занимали фельдшерский пункт и ветеринар. На двери участкового висел монструозного вида замок, продетый сквозь ушки, но почему-то незапертый.

Лис машинально подергал дверь. Мог бы и не стараться — внутри было пусто.

— И где его черти носят в такое время? — Возмутился он.

На шум отворилась дверь фельдшерского пункта, на крылечко вышла молоденькая девчонка в белом халатике. Посмотрела на нас участливо.

— Здесь можете его не ждать. — Сказала она со знанием дела, показала знакомый всем жест и подкрепила его словами: — когда он квасит, обычно сидит дома. Один. А квасит он третий день.

Новость была препаршивой. Какой толк от пьяного мента? Никакого! Лис сразу сморщился, словно откусил половину лимона. Долбанул в сердцах по милицейской двери. Замок жалобно лязгнул и закачался.

Девушка в такт ему покачала головой.

— Простите, а где найти его дом? — Поспешно спросила Вика.

Медичка развернулась в сторону, противоположную той, откуда пришли мы, указала рукой:

— Рядом совсем. Дойдете до конца. Потом налево. Третий дом его. Не ошибетесь.

Она неожиданно усмехнулась.

— Такого запущенного сада ни у кого нет. — И совершенно серьезно пояснила: — Городской, приезжий, что с него взять?

— Спасибо. — Вика отдувалась сегодня за всех.

Когда мы вышли за забор, вслед неожиданно донеслось:

— Только будьте осторожнее, кобель у него живет совершенно ненормальный, а Макс, когда выпьет, забывает его на цепь сажать. И кормить забывает. Вот и бегает он там неприкаянный. Погодите!

Она скрылась за дверью. Вскоре появилась вновь, подбежала к калитке, протянула нам бутерброд с вареной колбасой.

— Дайте псу что ли… Жалко его, никому не нужен.

На этот раз Викино спасибо прозвучало куда искреннее. И бутерброд она взяла.

Пес нас встретил басистым заливистым лаем. Сквозь щели в заборе самого хозяина баса видно было плохо. Точно можно было сказать только одно — псина нам попалась здоровенная.

Вика без сомнения взялась за калитку, попыталась откинуть проволочную петлю. Лис тут же перехватил ее руку.

— Спятила? — Выпалил он. — Куда лезешь? Жить надоело?

— Я не боюсь. — Сказала она. — Меня собаки любят. Погодите тут.

Мы не успели сообразить, как девчонка вырвала руку и шмыгнула за забор.

Лису хватило ума не заорать, не ринуться следом. А Вика…

Вика меня поразила. Снова. Который уже раз. Черт его знает, чем эта девчонка владела? Я не смог углядеть ничего необычного. Только что пес рычал и рвался убивать, но стоило ей зайти в сад, протянуть руку, как он затих. И теперь, под нашими с Лисом пораженными взглядами, этот кобель таял и млел. Он лежал у Викиных ног, виляя от счастья хвостом, и все время норовил облизать ее руки. А потом пришел черед бутерброда.

Через невыносимо долгих пару минут Вика сказала:

— Ребята, заходите, только медленно. Не нужно его пугать, он очень нервный.

Впрочем, об этом она могла бы и напоминать. Мы и сами понимали, что дергать возле такого монстра не лучшая затея.

В калитку мы с Лисом практически вплыли, едва шевеля лапками и держа руки по швам. Пес косил на нас недобрым взглядом, порыкивал для приличия, но попыток немедленно сожрать не предпринимал.

Вика держала ладонь на его голове, оглаживала между ушами и приговаривала:

— Тихо, маленький, тихо, свои.

«Маленький» оказался матерым кавказцем. Начисто лишенным воспитания и уважения к человеку.

— Как ты это сделала? — Спросил Лис, почти не двигая губами.

«Маленькому» голос двуногого категорически не понравился, и он зарычал на полном серьезе.

— Фу! — Вика вложила в этот звук все свое недовольство.

Пес озадаченно сел. Он честно, от всей души охранял, и вдруг «ФУ»! Кто их поймет этих человеков, чего им надо? Бестолковые существа… Он принялся шумно выкусывать блох на боку и делать вид, что не видит нас вовсе.

— Отведи ты его, Бога ради, на цепь! — Не выдержал Лис. — Я с детства собак боюсь, ты же знаешь.

— Не бойся.

Вика похлопала по ноге, призывая своего нового друга. Тот прекратил чесаться и нехотя встал рядом.

— Как ты это сделала? — Я осторожно указал рукой на нее, на собаку. — Как его усмирила.

Девчонка задорно улыбнулась.

— Бабушка научила.

— Нас научишь? — Встрепенулся Лис?

Она покачала головой.

— Его, — она кивнула в мою сторону, — научу. Тебя, прости, не смогу. У тебя не выйдет. А вот от страха излечить тебя можно.

Славка воспрянул духом, распрямил плечи.

— Сделаешь? Я согласен!

— Нет, — ответила она, посмотрела, как парень обратно прокис, усмехнулась и добавила, — я не смогу, а Сережа запросто. Если книгу найдем. Там об этом написано.

— Так чего мы стоим? — Глаза у Лиса заблестели. — Идем к товарищу участковому, пусть ищет. В конце концов, это его работа!

Ищет… Легко сказать! Товарищ участковый, облаченный в семейные трусы и белую майку спал на обеденном столе, положив под щеку форменную фуражку. Вид у него был самый что ни на есть блаженный. Рядом стоял пустой давно немытый стакан, чуть поодаль валялся кусок черного сухаря. Под столом красовалась огромная бутыль из-под самогона, почти пустая.

В доме было фантастически пусто. Пыльные сени. Одна комната. В распахнутую настежь дверь виднелись: печь, кровать, два стула и древний буфет. У двери вместо вешалки четыре гвоздя, вогнанных в стену на половину. Вика неодобрительно покачала головой и сразу шмыгнула на кухню.

— Пса надо накормить, — пояснила она.

Мы же вошли в комнату. В воздухе витал потрясающий по своей насыщенности запах перегара. Лис наморщил нос, подошел к окну и распахнул створку настежь. Со двора его поприветствовал возмущенным лаем «малыш».

Сам хозяин дома не обращал на нас ровным счетом никакого внимания. Он вообще не догадывался о нашем присутствии, пребывая в волшебных грезах, навеянных термоядерным пойлом.

Лис потряс его за плечо. Потом приподнял за шкирку. Мог бы не стараться. Тело оказалось пропитым до полной невменяемости. С ним можно было делать, что душе угодно.

С кухни вернулась Вика, метнула в участкового недобрый взгляд.

— Пусто, — сказала она, — никакой еды. Холодильник даже не включен в розетку. Нельзя ему пса оставлять. Уморит он его.

«Малыш» с улицы согласно завыл. Тело смачно всхрапнуло.

— Убойная анестезия. — Я взялся пальцами за его запястье. Пациент был скорее жив, чем мертв. Только сердце нещадно частило. На наши вопросы он точно отвечать не мог.

Лис все понял по моему лицу.

— И что теперь?

— Понятия не имею.

Я посмотрел на Вику.

— Можно его как-то оживить?

Она засомневалась.

— Я видела когда-то, но сама никогда не делала. Ты бы точно справился, но я не знаю.

— А научить сможешь? — Мне стало интересно. Ведьмина внучка владела весьма полезными знаниями. Я бы от таких точно не отказался.

Она слегка расстроилась.

— Сказала же, не знаю. Но попробовать могу.

Лис не любил откладывать дела в долгий ящик. Поэтому сразу уточнил:

— Что для этого нужно?

— Свеча, а лучше две. Еще спички и миска с водой.

Он быстро пробежался по комнате, нашел в обшарпанном буфете две свечи, подсвечник и миску. Спички обнаружились под столом, рядом с яблочным огрызком и смятой пачкой от сигарет. Не было только воды. Парень подхватил пустое ведро, рыпнулся было в сени, но вовремя притормозил.

— Знаешь, — сказал он Вике, явно смущаясь, — я бы сходил, но боюсь твой «малыш» мог не понять, что я несъедобный… А мне не хочется проверять это опытным путем.

Девчонка расхохоталась.

— А зря! Вдруг ты вкусный? А мальчику нужно кушать.

— Путь вкусный, — согласился с ней Лис. — Но лучше я побуду живым.

Он твердо поставил ведро на стол.

— Пойдем, — предложил я ей, — я с тобой схожу.

— Еще чего! Я сам схожу! — Лис демонстративно оттеснил меня в сторону, подумал и добавил. — Но не один, а под чутким руководством прекрасной дамы. Ее собаки почему-то не едят.

Прекрасная дама окончательно развеселилась.

— А я несъедобная.

Но ведро взяла и Славу тоже с собой прихватила.

Я подошел к окну, выглянул наружу. Идиллия. Пес вился у ног девчонки. Лис, красуясь, как дурак, крутил колодезный ворот. А я почему-то почувствовал себя в их компании третьим лишним. И вроде как не претендовал на эту девочнку и вмешиваться не хотел. Но…

Это «но» зудело червоточиной в сердце. Я вернулся вглубь комнаты, смахнул со свободного стула мусор и уселся. Не надо, Олег, нет смысла морочить ей голову. Ей всего лишь семнадцать лет? А тебе? Я криво усмехнулся. Ладно возраст. Сколько мне отмеряно в этом времени? Где-то глубоко шестое чувство подсказывало, что совсем недолго.

— А ей здесь жить, — сказал я вслух.

— Кому? — С удивлением спросила Вика.

Я стушевался. Это ж надо так задуматься, что даже не заметить, как ребята вернулись!

Лис недовольно нахмурился. Стало ясно, что он все понял.

— Не важно, — отмахнулся я, — давай исцелять этого страдальца.

— Давай, — легко согласилась девчонка. — Только он не страдалец. Он счастливец. Видишь, улыбается?

Участковый и правда улыбался, а еще, как сосунок причмокивал губами.

— Страдальцем он станет, когда проснется.

Лис поднял ведро и плеснул воды в миску, выдал со знанием дела:

— Эх, жаль тут рассола нет.

Для начала Вика ополоснула стакан и воткнула в него две свечи.

— Плохо, что луна неподходящая, — вздохнула она, — лучше бы полнолуние или конец цикла.

— А сейчас что? — Неожиданно заинтересовался Лис.

Вика глянула в окно, словно там был виден месяц, полюбовалась синим безоблачным небом, сказала:

— Новолуние, начало. Родимые пятна лечить самое оно, а пьянство…

Она махнула рукой. Без слов стало понятно, что для протрезвления время неподходящее.

— Так чего делать? — Растерял весь энтузиазм Лис. — Не будет заговора? А за водой тогда зачем ходили?

— Будет, — ответил за Вику я, — только эффект получится слабый.

И сам себе удивился. Откуда это знание появилось во мне? Словно кто нашептал. И я даже догадывался, кто. В мозгу раздалось ехидное хихиканье.

Лиса мои слова ничуть не расстроили.

— Ну, это без разницы. Нам этот товарищ не навсегда нужен. Вот вещи найдет и пусть пьет сколько хочет.

Лис не собирался разводить сантименты. Он схватил безвольное тело за плечи, зачем-то распрямил, облокотил о спинку стула, спросил:

— Что дальше.

Вика снова глянула в окно.

— Сереж, зажигай свечи. Я буду говорить слова, а ты повторяй, глядя на пламя. Заговор произносят три раза без перерыва. Запомнил?

Как это можно было не запомнить? Я кивнул.

— А вода зачем, — снова влез Лис.

— Вода… — Она хихикнула. — А как мы три раза произнесем слова, можешь вылить ему эту воду на голову. Надо же его в себя приводить!

Свечи горели с противным треском. Пламя дергалось, плясало, нещадно чадило. Черный дым широкой лентой тянуло к окну.

Я сидел совсем близко к огню и выслушивал последние наставления. Вика стояла у меня за спиной, положив мне на плечи руки. Лису это жутко не нравилось, но мнения его никто не спрашивал.

— На пламя будешь смотреть не отрываясь, — говорила она. — Если сможешь, представь, как из него, — девчонка ткнула пальцем в сторону пьяного тела, — выходит алкоголь и сгорает в огне. Не сможешь, тоже ничего не страшного. Все равно нормального ритуала не получится.

Участковый жалобно застонал, зашарил под столом руками. Вика не выдержала:

— Слав, да положи ты его уже, пусть пока спит.

Лис надулся.

— Я думал, так лучше. Но, как хотите.

Участкового он уложил обратно, подсунул под щеку фуражку. Тот, не просыпаясь, выдал неожиданно осмысленное:

— Друг…

И опять захрапел.

— Начинаем.

Вика вцепилась пальцами в мои плечи и принялась читать заговор.

— Хмель в огонь, все хворобы вон. Что пришло сгорит без следа, что останется унесет вода…

Я послушно повторял. Так же послушно пытался представить, как хмельные пары выходят из человека и темным дымком летят к огню. Первый раз, второй — все бесполезно. А на третий раз меня вдруг накрыло.

Мир вокруг словно замер. Время остановилось. Затих Викин голос. Во вселенной остались только мы вдвоем — я и тот, кого мне было нужно исцелить. Он походил сейчас на восковую куклу — реальную до жути, до мурашек по коже, до зубовного скрежета. Куда там мадам Тюссо с ее жалкими подделками. А еще он был похож на живого мертвеца.

От последнего сравнения у меня пересохло в горле. И слова, такие послушные, такие ладные, словно застряли внутри. Я с трудом пытался пропихнуть их наружу. Язык был ватным, как и весь я. Вообще со мной происходило что-то странное. И не со мной одним.

Тело участкового словно истаяло, стало полупрозрачным, подернулось сизым пеплом. Кое-где, по серой поверхности пробегали голубые искры, проскакивали внутрь, в самую сердцевину и исчезали в большом черном сгустке, что словно живой, бился в центре груди.

Я мысленно протянул руку, зацепил самый краешек тьмы, потянул на себя. Она была податливой, мягкой, и мне удалось размотать ее, как клубок. Медленно, неспешно.

В голове звенело от восторга. Я почувствовал эту магию на вкус, и она понравилась мне. Черная нить виток за витком ложилась на сдвоенное пламя, сгорала в нем без следа. Чернота внутри человека таяла. А в него самого возвращалась жизнь.

Когда же нить закончилась, пламя неожиданно полыхнуло до самого потолка, обдало меня жаром и сразу погасло.

Где-то рядом словно лопнула натянутая струна. Время вошло в свое русло, потекло согласно законам природы. Язык мой обрел свободу, и я договорил последние слова.

— Все! — Вика разжала пальцы. — Ты справился.

Я и сам понял это. Поднял глаза и сразу увидел Лиса. Тот стал бледным, как полотно. В глазах его читался откровенный ужас.

— Что это было? — Сдавленно просипел он.

Вика не стала тратить время на ответ, резко скомандовала:

— Лей воду!

И Лис схватил миску.