Глава 4

На письме от Клары стоял мартовский штемпель.

Банов медлил распечатывать конверт. Думал о весне. Смотрел по сторонам.

Кремлевский Мечтатель Эква-Пырись тоже сидел тут, у этого вечного костра. Сидел и беззвучно шевелил губами. Был он сегодня тих и нерадостен – первый раз за месяцы не получил он ни одной бандероли, ни одной посылки.

Весна чувствовалась и на Подкремлевских лугах. Тут и там виднелись проталины. Никогда не замерзавший кружок земли вокруг костра зеленел свежей травою.

Банов тяжело вздохнул и вскрыл конверт.

Знакомый мелкий почерк заплясал перед глазами, и сразу вздох облегчения вырвался из легких бывшего директора школы. Он еще не начал читать письма, но что-то подсказывало ему: Клара все поняла, и это письмо, хоть и начинается традиционным «Уважаемый Эква-Пырись!», но на самом деле предназначено для него.

«Уважаемый Эква-Пырись! – читал Банов. – Большое спасибо за письмо. Я очень рада, что все у вас хорошо, что вы здоровы и обдумываете новые научные работы. Я много думала о вас и о ваших статьях и ходила в школу в Даевом переулке. Об этом напишу позже и подробнее. Несколько месяцев назад пришлось мне пережить тяжелое время. В квартиру несколько раз приходила милиция и другие люди. Разыскивали моего знакомого директора школы. Сказали, что он скорее всего украл самолет в Тушино и улетел за границу. Сделали обыск, забрали все его книги и бумаги, а потом приходили еще раз, спрашивали – не было ли от него писем или записок. После всего этого получила я еще одну печальную новость из Якутска. Вкладываю эту бумагу в конверт. Думаю, что вы поймете мои чувства.

Но в такие дни, когда тяжело на душе, я всегда беру в руки ваши книги и, читая их, забываюсь, перестаю переживать и беспокоиться.

Пишите мне, пожалуйста, с уважением,

Клара Ройд».

– Все поняла, – прошептал обрадованный Банов.

И тут же заглянул в конверт, разыскивая упомянутую в письме бумажку.

Увидел серый квадратик с отпечатанным на машинке текстом. Размером с поздравительную открытку.

Взял в руки.

«Уважаемая товарищ Ройд. Уведомляем вас, что ваш сын Роберт Ройд трагически погиб во время учебного перехода суворовцев через учебные Альпы. Тело его похоронено на спецкладбище № 159 в Якутской области. Дальнейшие бумаги на погибшего Р. Ройда вы можете оформить в 9-м военкомате г. Москвы по предъявлению этого письменного сообщения».

Радость Банова сменилась внезапным холодом, и он, опустив серую «открытку» на колени, застегнул верхний крючок шинели и поднял воротник, хотя ни снега, ни ветра не было и день обещал быть солнечным.

«Роберт погиб, – думал он и ощущал настоящую физическую дрожь. – Бедная Клара…»

Взгляд его остановился на костре, огонь в котором поддерживался стариком уже многие годы.

«Вечный огонь, – думал Банов. – Вечный огонь, как память по Роберту…»

– Ну, что там пишут? – раздался голос Кремлевского Мечтателя. – Что-то интересненькое?

Банов обернулся к старику. В глазах бывшего директора школы блестели слезы.

Кремлевский Мечтатель заметил состояние своего секретаря и, приподнявшись, протянул свою короткую ручку и взял только что прочитанное письмо Клары.

Пододвинулся к костру и беззвучно зашевелил губами, читая строчки письма.

Банов безучастным взглядом следил за стариком.

Лицо Кремлевского Мечтателя сначала светилось живым интересом, но постепенно интерес этот потух и сменился озабоченностью. Прочитал он и серое извещение о смерти Роберта.

– Да-а… – протянул он. – Надо же… в тяжелые минуты читает мои работы… Надо ей обязательно написать, обязательно и сейчас же!

Банов вздохнул, положил себе на колени доску для писем, достал бумагу и карандаш и приготовился писать ответ Кларе.

– Нет, Василь Васильевич, я на это письмо сам отвечу! – твердо заявил старик. – Дайте-ка мне все это! – И он показал пальцем на приготовленные к работе письменные принадлежности.

Никогда еще Банов не видел, чтобы старик так долго и старательно что-нибудь делал.

Исписав страницу своим бисерным почерком, Эква-Пырись перечитал ее и, недовольно мотнув головой, скомкал бумагу и бросил в костер. Снова написал. Остался вроде бы доволен и все писал и писал дальше, пока не пришел солдат Вася с трехэтажным обеденным судком. Только тогда поставил старик точку в письме, расписался размашисто и самолично адрес Клары надписал на конверте. Заклеил конверт и бережно положил вместе с письменной доской на снег.

Обедали молча.

Солдат все пытался разговорить Кремлевского Мечтателя. Расспрашивал об эмиграции, о жизни за границей. Но старик отмахивался, отделываясь короткими, словно выстрелы, словами, ничего не объяснявшими и не отвечавшими на поставленные солдатом вопросы.

В конце концов солдат замолчал и так просидел, пока не был обед закончен, а кисель допит.

– Голубчик! – сказал тогда солдату Кремлевский Мечтатель. – У меня к тебе очень важная просьба есть…

Вася, удрученный неполучившимся разговором, мгновенно ожил.

– Помнишь, я тебе про конспирацию рассказывал?

– Так точно!

– Хорошо помнишь?

– Да.

– Хочу тебе поручить одно письмо доставить наверх и отправить его через любой почтовый ящик. Но так, чтобы никто это письмо у тебя не отобрал и прочитать не мог, – говорил старик. – Ясно?

– Так точно! – обрадованно шпарил солдат.

– Что ты будешь делать, если возникнет опасность?

– Съем письмо вместе с конвертом, – ответил солдат.

– Правильно. – Кремлевский Мечтатель улыбнулся, взял с письменной доски запечатанный конверт и передал его солдату.

Солдат спрятал письмо за пазуху шинели. Собрал железные миски, вставил их одна на другую в рамку судка и, все еще радостно улыбаясь, попрощался с Бановым и стариком.

– Ну вот, славный молодой человек растет! – провожая солдата взглядом, проговорил Кремлевский Мечтатель и потер ладонь о ладонь, то ли согреваясь, то ли просто в знак хорошего настроения.

Загрузка...