Пучина Сирены

Глава 6

«Твоя мама жива», – думал Лун, чтобы еще раз услышать в своей голове эти слова. Ему внезапно стало трудно дышать. До этого Луну казалось, что раксура Опаловой Ночи видели в нем лишь разменную монету для игры, которую вели между собой дворы, или способ отвесить пощечину Изумрудным Сумеркам и Туману Индиго. И Буря явно считала так же.

Когда Высота повела их на другой конец зала, Лун, машинально передвигая ногами, двинулся за остальными. Они очутились в высоком коридоре. Тот изгибался, а затем уводил куда-то наверх. Они пошли под балконами, минуя небольшие дверные проемы. Лун слышал негромкие шорохи, голоса, далекий шум воды.

Почему-то он совершенно не ждал, что кто-нибудь из обитателей этого двора окажется ему близким родичем. Он не знал, чего именно ждал, но точно не этого.

Будучи птенцом, потерянным и одиноким, он ненавидел свою жизнь и часто мечтал о том, как найдет своих родных. И он давным-давно смирился с тем, что этого никогда не случится.

А теперь он не знал, стоит ли этому радоваться.

«Эти раксура бросили тебя, оставили Скорбь, Листка, Покоя, Веточку и Света умирать. Они притащили тебя сюда вовсе не потому, что хотели вернуть», – напомнил он себе. Однако его сердце колотилось от предвкушения.

Лун заметил впереди какое-то движение и увидел в дверях женщину-арбору. Она ничем не отличалась от арборов Тумана Индиго: невысокая, крепкая, с такими же темными волосами и бронзовой кожей, как у Высоты. На ней была легкая туника и штаны, а когда они прошли мимо дверного проема, Лун увидел, что за ней толпились и другие арборы. Увидев Луна, женщина выпучила глаза, резко повернулась и что-то сказала остальным. Однако их восторженный шепот растаял позади, когда гости прошли мимо, и Лун не смог разобрать слов.

Вдруг стены изменились, и полосы древесины стали перемежаться камнем. Похоже, они вошли в ту часть ствола, которая вросла в скалистый хребет. Затем за провалом в одной из стен показалась чернота, и Лун сначала подумал, что это еще один выход наружу. Вдруг Буря остановилась и удивленно повела шипами.

Высота заметила и сказала:

– Это центральный колодец древа.

Когда глаза Луна привыкли к темноте, он увидел за проемом пустоту, высеченную в сердце древа. В том месте, где ствол опирался на каменный хребет, колодец кренился и уходил в сторону. Даже несмотря на тусклое освещение, Лун видел, что он огромен. Он был гораздо больше центрального колодца Тумана Индиго и уходил намного глубже в недра древа. По стенам из темного дерева шли кольца балконов, увитые зелеными лианами. С верхних этажей, высоко-высоко над их головами, низвергался водопад, и вода обрушивалась прямо в бассейн, находившийся далеко внизу. По-видимому, где-то выше были открыты выходы наружу, потому что в воздухе висела легкая морось.

А за вуалью из зелени, в полумраке, мерцали огни, яркими точками рассыпанные по всему нутру древа. «Этот двор огромен», – подумал Лун. Он чуял во влажном, прохладном воздухе едва ощутимые запахи: цветов, раскуренных благовоний и множества незнакомых раксура. Внезапно Лун понял, почему снаружи это древо и его платформы выглядели столь заброшенными и заросшими. «Это нарочно, для защиты». Ни один чужак, случайно забредший сюда, и не подумал бы, что здесь живет двор раксура, да еще и такой многочисленный.

Буря переглянулась со Звездой. Повернувшись к Высоте, воительница сказала:

– У вас прекрасная колония. Вижу, слухи о размерах вашего двора не преувеличены.

Когда Высота ответила, ее голос прозвучал несколько жестко:

– В последние циклы нам пришлось многое пережить, и наши королевы решили, что сильный двор должен быть многочисленным.

Звезда недоуменно нахмурилась.

– Понимаю.

Они пошли дальше. Вскоре коридор закончился просторной комнатой, которая по форме напоминала перевернутую миску. Изогнутые стены были украшены резными изображениями воинов в полете, тут и там инкрустированными драгоценными камнями. В середине свода красовалась королева со свернутым хвостом и крыльями, сомкнутыми в круг. Пикирующие консорты обрамляли арки двух выходов.

Зал, раскинувшийся под великолепным рельефом, был пуст, но вокруг чаши очага, стоявшей на постаменте, уже лежали подушки. Было не похоже, чтобы здесь недавно встречали кого-то еще, но ведь и Нефрита могла прилететь несколько дней назад.

Высота жестом предложила им сесть, а три воина тем временем принесли чайник и сервиз. Лун плюхнулся на подушку позади Бури и Звезды; остальные воины Изумрудных Сумерек расселись вокруг. Одежды Луна промокли, и в зале было прохладно, будто горячие камни навалили в чашу совсем недавно и в спешке. Его горло пересохло, и Лун радовался тому, что ему не придется говорить до тех пор, пока королевы не закончат приветствие.

К тому же он не знал, что скажет. Не знал, что хотел сказать.

Высота помогла троим воинам раздать керамические чашки, а затем все четверо почтительно удалились на другую сторону зала.

Звезда наклонилась к Буре и прошептала:

– Что ж, теперь понятно, почему столь влиятельный двор так рвался его вернуть. – Воительница мотнула головой в сторону Луна, словно было неясно, о ком она говорит. – Как думаешь, в Тумане Индиго знали?

Буря пренебрежительно повела шипом.

– Вряд ли, иначе бы они уже давно этим воспользовались.

Лун поворачивал в руках теплую чашку и смотрел на изысканный желтый чай. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Другие воины наклонились к Буре и Звезде, чтобы послушать, о чем они говорят, и След, подавшись вперед, вставил:

– Если их королева с его рождения не произвела ни одного выводка, то, может быть, их род вымирает, и он нужен им, чтобы его продолжить?

Лун потер глаза, подавляя в себе желание перемениться и перегрызть Следу горло. А ведь воин выдал неплохую теорию: например, Туман Индиго много циклов находился под влиянием Сквернов, из-за чего двор стала косила опасная хворь и их численность сильно сократилась. Но Луну не становилось от этого легче. «Все снова упирается в одно и то же». Если он не был бесплоден, то мог помочь Опаловой Ночи. Но тогда и Туман Индиго захочет его вернуть. А если был, то ни один двор его не оставит у себя.

– Но ведь этот двор такой большой, – прибавила Награда. – Даже если их подкосила болезнь…

Из прохода напротив донесся шелест чешуйчатых крыльев. От неожиданности все огляделись. Высота вскочила на ноги и вышла в проход, чтобы поговорить с тем, кто там стоял. Лун поставил чашку на пол, чтобы не разлить чай. Его сердце колотилось так бешено, что, наверное, все, кто сидел рядом, это слышали.

Но Высота вернулась одна. Выглядела она взволнованной.

– Прошу прощения, – извинилась она. – Сейчас королева не сможет вас встретить.

Буря была настолько обескуражена, что застыла, и ее шипы даже не дрогнули. Она спросила:

– Что-то не так? Мы чем-то оскорбили вас?

Заговорив, королева нарушила обычай, однако Высота, невзирая на это, ответила Буре напрямую:

– Нет, дело не в этом. Просто… – Воительница, похоже, сама не знала, в чем дело. – Простите. Я сейчас же отведу вас в гостевые покои.

Буря помедлила, затем поднялась на ноги и жестом приказала остальным следовать за ней. Лун встал. Он разрывался между разочарованием и облегчением от того, что встреча откладывалась.

Высота повела их по еще одному извилистому коридору с резкими поворотами. Когда они проходили через жилые покои, арборы и воины с любопытством поглядывали на них с балконов и из дверей. Затем они поднялись по петляющей каменной лестнице.

На верхнем этаже Высота провела их в большую комнату, частично вытесанную в камне, частично в темном дереве. Потолок был увит толстыми, как большие бочки, корнями и лианами. Еще несколько корней упирались в пол и, подобно колоннам, поддерживали низкие своды потолка. Вместо висячих кроватей здесь стояли прямоугольные каменные скамьи с разложенными на них мягкими шкурами и одеялами. Пол был деревянный с каменными вставками, а посреди него вместо чаши стоял круглый очаг высотой до колена.

Высота сказала:

– Вот и гостевые покои. Умыться можно в комнате вон за тем проходом. Надеюсь, вам здесь понравится.

Буря милостиво кивнула.

– Не сомневаюсь.

Кто-то явно побывал здесь до них и в спешке приготовил комнату. В очаге уже лежали горячие камни, а резные шишки, выступавшие из стен, были зачарованы и светились. Лун пересек комнату и увидел, что окна на противоположной стороне выходят в сумеречный центральный колодец. Лун не видел следов других гостей и не чуял знакомых запахов. Впрочем, в столь большой колонии наверняка были не одни гостевые покои.

Высота поколебалась, словно хотела произнести что-то еще, но не осмеливалась, а затем опустила голову.

– Я скажу правящей королеве, что вы устроились.

Поскольку все уже и так наплевали на обряд приветствия, и никто не смог бы упрекнуть Луна в том, что это он все испортил, он решился спросить:

– Высота, а других гостей здесь нет? К вам собиралась прилететь королева из Тумана Индиго.

Воительница потрясенно уставилась на него, но затем ответила:

– Нет, консорт. К сожалению, никто больше не прилетал.

К горлу Луна подкатил ком. Он и в самом деле думал, что воительница сейчас скажет, будто Нефрита здесь; или была здесь и ее отправили восвояси; или сказали ей вернуться позже, или еще что-то.

Сбитая с толку, Высота прибавила:

– Но в последние несколько дней погода была почти нелетная. Возможно, они задержались в пути.

– Уверена, что так и есть, – сказала Буря. Ее голос звучал спокойно, но шипы дрожали от гнева. – Спасибо.

Высота кивнула, бросила еще один взволнованный взгляд на Луна, а затем ушла.

Звезда повернулась к Луну и с упреком сказала:

– Ты с ней заговорил. Разве ты не знаешь…

– С ней все говорили, – рыкнул в ответ Лун.

Звезда попятилась, остальные воины вздрогнули и настороженно посмотрели на него. Буря только набрала в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но передумала и уложила шипы. Чуть помолчав, она произнесла:

– Скорее всего, это неважно. Если их королевы не выходят к гостям, то обвинить в грубости нас они точно не смогут.

Лун понимал, что выдал своим вопросом гораздо больше, чем хотел. Злясь на себя, на Звезду, на Бурю, на всех и вся, он подошел к очагу и швырнул походный мешок на скамью, что стояла у боковой стены. Его мысли лихорадочно сменяли друг друга; сначала он думал: «Нефрита солгала мне», – потом: «По дороге сюда что-то случилось, и Нефрита, Звон, Елея и все, кого они взяли с собой, погибли», – потом: «Перед их отлетом что-то случилось в колонии, и они все погибли».

В комнате повисла неловкая тишина.

Долгое время все молчали, затем Звезда откашлялась и негромко сказала Буре:

– Значит, у этого двора и правда два основных рода.

– До меня доходили подобные слухи, – сказала Буря. – Но до сегодняшнего дня я им не верила.

Награда посмотрела на Луна.

– Если он и правда единственный консорт из последнего выводка правящей королевы, то почему же она не вышла?

Тогда Рывок вставил:

– Она его увидела.

Шквал хохотнул, решив, что это шутка, а Звезда устало посмотрела на Рывка.

Однако тот запротестовал:

– Я серьезно. Королева собралась войти в зал, увидела его и ушла.

Остальные притихли. Лун похолодел и уставился на Рывка. Затем сказал:

– Ты лжешь.

Рывок вздрогнул, но ответил:

– Нет. Я ее видел. Она была темно-зеленая, это я точно разглядел. И смотрела прямо на тебя.

Лун отвернулся, чувствуя, как каждый нерв в его теле натянулся, как струна.

Никто ничего не говорил. Наконец Буря неловко повела шипами и произнесла:

– Рывок, хватит.

В тишине Лун услышал шаги, донесшиеся из коридора. На миг он понадеялся, что это Нефрита и она просто опоздала. Затем в комнату вошла Высота и несколько арборов.

Они принесли блюда с сырым мясом и корзинки с фруктами и хлебом. Воины Бури сразу же оживились.

Арборы положили еду у очага, поставили на горячие камни чайник, а затем почти все ушли. Высота вежливо кивнула Буре и Звезде. За ней остались стоять трое арборов: одна пожилая женщина, терпеливо ждавшая на своем месте, и двое юношей, которые вытягивали шеи и пытались выглянуть у Высоты из-за спины. На них были красновато-коричневые и серебристо-серые балахоны, наверное, спешно накинутые поверх обычной одежды, как это случилось в Тумане Индиго, когда к ним нагрянули нежданные гости. Один из юношей увидел Луна и толкнул второго локтем. Они таращились на него, пока пожилая арбора не заметила и не зашипела на них. Пристыженные, оба отошли к выходу.

Снова обратившись напрямую к Буре, Высота сказала:

– Правящая королева нашего рода спрашивает, не желает ли консорт остановиться в отдельной опочивальне.

Теперь все уставились на Луна. «Ну конечно», – с горькой усмешкой подумал он. Он мог выбрать между гостеприимством королевы, которая испытала отвращение от одного лишь взгляда на него, и Бурей с ее шумными, тупыми воинами. Он ответил:

– Нет.

Буря повернулась к Высоте и перевела:

– Консорт благодарит правящую королеву за ее предложение, но вежливо отклоняет его.

Высота нахмурилась. Стоявшие за ней арборы испуганно переглянулись. Воительница поджала губы, явно соображая, что же ответить, и наконец произнесла:

– Ясно. Я передам королеве его ответ.

Высота ушла, и трое арборов неохотно потащились за ней. Лун слышал, как, выйдя в коридор, они начали шепотом препираться, но слов разобрать не смог. Все, кто остался, неловко молчали, пока наконец Буря не опустила шипы.

– Мы в сухости, у нас есть еда и, надеюсь, горячая вода в купальнях. Пользуйтесь этим, пока есть такая возможность. Если ничего не случится, то надолго мы здесь не задержимся.

Она обращалась не к Луну. Тот подошел к скамье, которую выбрал, лег на нее, положил под голову походный мешок и повернулся к остальным спиной. Он старался не обращать на них внимания, а они тем временем поели, поговорили, затем посетили умывальню и наконец улеглись спать. Одеяла были мягкими, и от них пахло свежей зеленью, словно их совсем недавно сушили.

Путь отсюда до Тумана Индиго был неблизкий, и даже Нефрита, закаленная в путешествиях, могла быть ранена или погибнуть. А еще она, в отличие от Бури, не знала Пределы; она не смогла бы найти малоизвестные дворы вроде Бирюзового Моря, не знала бы, где просить помощи и укрытия. Если, конечно, она вообще вылетела из Тумана Индиго.

Раздираемый отчаянием и страхом, Лун почти не спал. Он слышал каждый шорох, который издавали воины, каждый вдох, каждый едва слышный шум, доносившийся из коридора. В какой-то миг он все же задремал, но быстро пробудился, уверенный, что кто-то – или что-то – притаилось в коридоре, замерло и прислушивается. Лун не шевелился и долгое время почти не дышал, напрягая все органы чувств. Наконец он повернул голову ко входу, но там никто не стоял, и на полу не было даже тени. Вскоре ему показалось, что он услышал один-единственный шаг, а затем ощущение того, что за ним следят, постепенно улетучилось.

Когда солнце начало подниматься, Лун испытал облегчение. Он встал и, пока Буря и ее воины еще ворочались, пошел в умывальню. Та была огромной. В ней могло поместиться двадцать или даже тридцать раксура. Небольшие купальни подпитывались ручейками воды, которая стекала по каменным стенам, лианам и извилистым корням-колоннам. Лун выбрал купальню, в которой лежали горячие камни, и впервые с тех пор, как они покинули Бирюзовое Море, принял настоящую ванну. Даже с мылом, от которого пахло незнакомыми цветами. Затем он переоделся в запасную одежду, которая почти не промокла в его мешке, и постирал грязную.

Когда он вернулся в комнату, арборы, приходившие вчера с Высотой, вернулись. Они принесли чай и блюда с фруктами и хлебными лепешками. На этот раз они не стали таращиться на Луна, хотя он все же заметил, как юноши изредка поглядывают на него.

– Королева-дочь уже вернулась? – спросила Звезда пожилую арбору, которая ставила чайник на горячие камни в очаге.

– Должна вернуться сегодня, – сказала та, поднимаясь на ноги. – Мы думали, что она прилетит еще прошлым вечером, но она, видимо, решила переждать ливень. – Арбора быстро посмотрела на Луна. – Она точно расстроится, что не встретила вас.

– Ночью после нас больше никто не прилетал? – Вопрос сорвался с губ Луна прежде, чем он успел подумать о том, а стоит ли его задать.

Арбора удивленно захлопала глазами, но с готовностью ответила:

– Нет, кроме вас, никого.

Лун отвел взгляд. Другого ответа он и не ждал.

Буря села на скамью, аккуратно обернув хвостом ноги. Она спала в облике арборы, но, когда к ним пришли, снова приняла крылатый облик. Она заявила:

– Я желаю видеть одну из королев, и неважно какую.

В ее голосе прозвучали стальные нотки, и пожилая арбора удивленно вскинула голову. Ее молодые помощники, которые ждали у входа, неловко вздрогнули, зашелестев шелковыми балахонами. Звезда равнодушно сложила руки на груди, но остальные воины не смогли скрыть того, насколько им стало неудобно.

Буря приблизилась к опасной черте, рискуя нагрубить арборам и оскорбить Опаловую Ночь. Она не подняла шипы, но и не смягчила тон голоса, когда продолжила:

– Нам предстоит долгий путь домой, и я хочу поскорее избавиться от этого бремени. Пожалуйста, передай мои слова той королеве, которую больше всего волнует его судьба.

«Бремя, значит», – подумал Лун. Его губы изогнулись в язвительной усмешке. Он постарался не обижаться на слова Бури. Все-таки он к ней тоже теплых чувств не испытывал.

Арбора поднялась на ноги. Лун прикинул, что она уже немолода, но ее темно-бронзовая кожа еще не начала сереть. У нее были прямые темные волосы, круглое лицо и приятные черты. Она посмотрела Буре прямо в глаза и произнесла:

– Я – Гнедая, учитель Опаловой Ночи. Я передам нашей королеве, что ты сказала и как ты отзываешься о консорте, который якобы находится под твоей защитой.

Лун не ожидал такого ответа и захлопал глазами. Даже Буря, похоже, не столько оскорбилась, сколько удивилась.

Арборы занимали при дворе более высокое положение, чем воины, но отпор королевам они давали редко.

Звезда и остальные воины были потрясены. Буря, словно не веря собственным ушам, медленно проговорила:

– Я вовсе не желала оскорбить консорта.

Гнедая прищурилась. Явно не поверив Буре, она резко кивнула ей и вышла вон. Молодые арборы бросились врассыпную, уступая учительнице дорогу.

Буря вздохнула, нахмурилась и посмотрела на Луна, давая ему понять, что это он во всем виноват. Лун зашипел на нее и ушел в глубь комнаты. Проходя мимо Рывка, он услышал, как воин тихо сказал Шквалу:

– Значит, они не пригласят нас поесть с ними?

Лун подошел к окну, которое выходило в центральный колодец. Сверху в гигантскую пустоту лился солнечный свет, на фоне которого зеленые занавеси лиан казались темнее. От водопада туманной дымкой поднимались мелкие капли, которые переливались на свету. Лун видел в нескольких сотнях шагов внизу садовые платформы, густо засаженные кустами, небольшими деревьями, вьющимися лозами, терновниками с ягодами и зелеными растениями с большими листьями, под которыми в земле обычно прятались вкусные корешки. Огромный бассейн, в который стекал водопад, был выложен плоскими серыми камнями. Вдоль него ходили арборы; изредка они останавливались и вытаскивали ловушки, которые были похожи на корзины и предназначались не то для рыб, не то для раков.

Лун не понимал, почему Гнедая так разозлилась. Впрочем, она была арборой и делала то, в чем арборы обычно преуспевали – то есть заставляла окрыленных следовать правилам, которые те сами же и установили.

Зашелестели лианы, и к Луну со спины подошла Буря. От того, как близко она остановилась, у Луна зачесался загривок, но он не переменился. Королева сказала:

– Если никто не выйдет встретить меня прежде, чем солнце окажется в зените, мы улетим.

У Луна перехватило дыхание. Он об этом и не подумал: вдруг из-за того, что Опаловая Ночь откажется принять Бурю, их сделка сорвется? Приведи его Буря обратно в Туман Индиго, они же не дадут ему от ворот поворот, правда? Если, конечно, они живы и с Нефритой по пути сюда не случилось ничего ужасного. Лун осторожно, ровным голосом спросил:

– «Мы»?

– Без тебя, – сухо ответила королева. – Не хочу, чтобы ты потащился за нами, если Туман Индиго не пожелает тебя забрать.

У Луна внутри все сжалось, словно его ударили в самое сердце. «Нефрита не прилетит. Буря знает, что она не прилетит».

Он бросился прочь от стены, оттолкнул Бурю в сторону, прыжком пересек комнату и обрушился на скамью, где оставил свой мешок. Он даже не понял, что переменился, пока не потянулся к потертой коже и не увидел черную чешую и выпущенные когти.

Он направился было к выходу, но Буря пролетела над его головой, отскочила от корня-колонны и приземлилась перед ним. Затем она требовательно спросила:

– Что ты делаешь?

– Ухожу. – Ему-то казалось, что это очевидно.

– Что? Ты не можешь… – Она зашипела, не веря своим ушам. – Лун, я пошутила.

Лун со злостью хлестнул хвостом. Он только сейчас заметил разницу между тем, что сказала Буря, и тем, что он услышал. Однако Лун был слишком зол, чтобы это что-то изменило.

– Убирайся с дороги.

Она с досадой зарычала.

– Ты не можешь вернуться в Туман Индиго! Они не имеют права оставить тебя, пока Опаловая Ночь официально не разрешит…

– Я знаю! – Лун хотел говорить, но вместо этого зарычал так яростно, что воины, смотревшие на них, вздрогнули и отшатнулись. Он сделал свистящий вдох и с усилием понизил голос до разговорного. – Убирайся с дороги.

За его спиной тупица Рывок сказал:

– Он же не собирается в самом деле стать одиночкой?..

– Идиот, он и так одиночка, – ответил ему След. – Поэтому здешняя королева и не хочет его забирать.

Звезда зашипела на них:

– Замолчите оба.

Буря пристально смотрела на Луна. Теперь она осознала, что он не шутит. Буря считала его сумасшедшим, но понимала, что он действительно уйдет. Она спросила:

– Ты ведь осознаешь, что мне придется тебя остановить?

Лун почувствовал, что она пытается принудить его принять земной облик, но сделать это было гораздо труднее, когда он уже был в крылатом. Даже Жемчужина не могла заставить его перемениться, а Буря была гораздо слабее нее. Лун оскалился.

– Так останови.

Она недоверчиво поморщилась.

– Ты не станешь драться с королевой.

Какая замечательная мысль. Если он сразится с Бурей насмерть, это решит все его беды. Лун глумливо усмехнулся.

– Твоя мертвая сестра считала так же.

Буря, не думая, отвесила ему оплеуху, от которой Лун, хотя и был готов к удару, пошатнулся. Не давая ей времени опомниться, он пригнулся, схватил с очага чайник и швырнул его королеве в лицо. Та пригнулась, и керамический сосуд разлетелся, ударившись о каменный косяк. Буря бросилась на него. Лун сделал шаг назад и воспользовался инерцией королевы, чтобы перекинуть ее через голову. Она упала, но, перекатившись, оказалась на ногах и приготовилась снова прыгнуть на него.

Из коридора донесся оглушительный рев, который заставил Бурю отскочить назад, а Луна прыгнуть под потолок и вонзить когти в стену. Воины, бросившиеся перед этим врассыпную, приняли земной облик и съежились.

В комнату шагнул консорт. Он был в крылатом облике, на голову выше Луна и шире его в плечах и груди. Его шипы были встопорщены, крылья наполовину распахнуты, и он, входя, задел ими широкий проход.

Спокойным голосом, в котором все же слышалась клокочущая ярость, консорт спросил:

– Что здесь происходит?

«Ой-ой», – подумал Лун, все еще тяжело дыша после прерванной схватки.

Двигаясь медленно и осторожно, Буря выпрямилась и опустила шипы.

– Просто недоразумение. – Консорт посмотрел на нее, и молчание затянулось. Очевидно, такое объяснение ему не понравилось. Лун даже не знал, что грозит королеве, гостившей при другом дворе и сцепившейся с консортом, который ей даже не принадлежал. Судя по тому, как повели себя остальные, проступок был довольно серьезный. Буря запоздало прибавила: – Я благодарю тебя за вмешательство.

Консорт не ответил и даже не повел шипом. После долгого молчания он повернул голову к Луну.

– Спускайся оттуда.

Лун немного поразмыслил, но затем решил, что выбора у него нет. Теперь Буря уже вряд ли выйдет из себя настолько, чтобы прикончить его.

Он спрыгнул на пол и приземлился в двух шагах от консорта. Тот продолжил пристально сверлить его взглядом. В комнате стало так тихо, что казалось, будто никто не смеет даже дышать. Лун сообразил, чего ждет консорт, и подумал: «А почему бы и нет?» Смысла защищаться он не видел, а если его забьют до потери сознания, то ему станет только легче. Он принял земной облик.

Кровь, что пульсировала в его висках, внезапно зашумела еще громче, и комната покачнулась. Лун сделал глубокий вдох и удержался на ногах. Щека, по которой пришлась оплеуха Бури, онемела, и он почувствовал, как вокруг глаза собирается отек. Буря с шумом втянула в себя воздух; видимо, она не осознавала, насколько сильно приложила его.

Один из шипов консорта дрогнул, впервые выдав его тревогу. Он оглядел Луна с головы до ног. Затем совершенно ровным голосом произнес:

– Собери свои вещи.

«Вот ты и добился того, чего хотел», – кисло подумал Лун и огляделся, ища свой мешок. Его собирались вышвырнуть из колонии. Когда он наклонился, чтобы поднять мешок с пола, то головокружение отступило, зато к горлу подкатила тошнота. Выпрямляясь, он чуть пошатнулся.

Консорт все так же пристально смотрел на него.

– И это все, что у тебя есть? – Он повернулся к Буре.

Лун не понял вопроса, зато поняла Буря. Она сдержанно сказала:

– Ему дали возможность взять с собой все, что он пожелает. Мы не…

– У меня больше ничего не было, – прервал ее Лун. – Я пришел в Туман Индиго ни с чем. Все остальные вещи мне дарили из-за того, что я стал их консортом. А я больше не их консорт. – Рассудок возвращался к нему, и Лун ощутил, словно его окатили холодной водой. Он вдруг понял, что снова поступает, как раньше: пытается сделать вид, будто не расстроен и не злится, или злится на что-то другое. Вот только он, похоже, утратил этот навык, ведь вместо того, чтобы похоронить свои чувства глубоко в душе, он выплеснул их наружу. Лун не хотел умирать и не хотел, чтобы Буря его убила. Но в тот момент он был готов пойти на все, лишь бы прекратить свои страдания: даже сбежать из колонии и стать одиночкой или сразиться насмерть с королевой. Он прибавил: – Буря не виновата. Я заставил ее драться со мной.

– Нет, я… – начала было Буря, но затем замолкла, и ее шипы дрогнули от волнения. Лун сообразил, что дал ей возможность снять с себя ответственность; если он возьмет вину за потасовку на себя, то Опаловая Ночь не сможет ни в чем обвинить Изумрудные Сумерки.

Консорт зашипел, схватил Луна за запястье и поволок его прочь из комнаты. В коридоре их ждали арборы и воины; они внимательно подслушивали, оцепенев от ужаса. Когда консорты вышли, они поспешно уступили им дорогу, некоторые вскарабкались прямо на стены. Из всех Лун узнал лишь Гнедую. Когда они прошли мимо нее, незнакомый консорт рявкнул:

– Позови Лозу.

За первым же поворотом консорт пошел вверх по наклонному коридору, который вел в глубь древа. Лун думал, что его сейчас вышвырнут из колонии, однако они шли вовсе не к главному выходу. Он уперся ногами и высвободил руку из хватки незнакомца. Черная чешуя оцарапала его земную кожу. Консорт повернулся и поднял шипы. Лун сказал:

– Куда мы идем?

Консорт нетерпеливо хлестнул хвостом.

– В опочивальни консортов. – Он склонил голову набок. – А ты хотел остаться с ними?

– Нет.

– Тогда идем.

Он снова повел Луна по извилистым коридорам, пока они не вышли на мост, который пересекал узкий изгиб центрального колодца. Они очутились почти что под водопадом, и холодный влажный ветерок растрепал волосы Луна. Мост проходил под густыми зарослями лиан, через внутреннюю стену древа, и вел в очередной коридор, украшенный резными изображениями окрыленных и арборов.

Коридор упирался в большую круглую комнату, высеченную в дереве, с видавшей виды металлической чашей-очагом посредине. Здесь тоже стояли низкие скамьи, но не квадратные, а с загнутыми краями, покрытые серыми шкурами и подушками из темной материи. Консорт подтолкнул Луна к ближайшей скамье.

– Присядь.

Лун сел. В его голове начало проясняться; быстрая ходьба и прохладная дымка водопада пошли ему на пользу.

Консорт отошел в сторону, подергивая шипами и нетерпеливо водя хвостом, а затем принял земной облик. В нем он все равно был выше Луна и более мускулист, чем обычные окрыленные. Его кожа была светлого золотисто-бронзового оттенка, волосы – красно-коричневыми, а лицо – квадратным и более грубым, чем у Луна или любого знакомого ему консорта. Впрочем, он все равно был красив, хотя и выглядел так, словно родился, чтобы сражаться, а не жить при дворе. Незнакомец был облачен в одежду из темно-коричневой ткани и кожи; его рубаха без рукавов не скрывала чеканные золотые браслеты на руках. Вид у него был задумчивый, но не сердитый. Лун спросил:

– Ты разве не вышвырнешь меня из колонии?

– Что? – Консорт посмотрел на него так, словно ничего безумнее он в жизни не слышал. – Нет, конечно.

В комнату вбежала молодая арбора. Увидев их, она споткнулась и остановилась. Ее кожа была темно-медной, а остриженные волосы обрамляли лицо темным пушистым ореолом. Выцветшая голубая рубаха и штаны скрывали ее худое, но сильное тело. Через плечо арборы была перекинута сумка, и, судя по грязным пятнам на одежде, ее оторвали от работы в садах.

Озабоченно хмурясь, она перевела взгляд с Луна на консорта.

– Ты звал?

– Позаботься о нем, – сказал консорт и ушел.

Лун уставился ему вслед. Затем выкрикнул:

– А если я очень вежливо попрошу, меня вышвырнут из колонии?

Арбора подошла ближе, внимательно глядя на Луна.

– Гнедая сказала, что королева-чужачка ударила тебя по лицу, но я ей не поверила. Теперь вижу, что ошиблась.

Лун все еще не чувствовал щеку, но ощущал, как отекла и натянулась кожа.

– Кто ты такая? И он кто такой?

– Ой, я – Лоза, наставница. А это был Умбра, консорт Ониксы, королевы-сестры. – Лоза сняла сумку с плеча и склонилась рядом. Порывшись в ней, она вывалила на пол несколько тряпичных мешочков с травами. Рукава Лозы были закатаны, а на сильных руках красовались разнообразные браслеты из ярких металлов, бусин и полированных камней. Она нагнула голову так, что волосы скрыли ее лицо, и прибавила:

– А еще, э-э-э… Мне сказали спросить, не пытался ли кто-то тебя… обидеть?

– В последнее время нет. – Посмотрев ей за спину, Лун заметил, что они не одни. В проеме, который вел в коридор, собрались другие арборы, и еще несколько стояли в небольшом проходе на противоположном конце комнаты. Все они были одеты для работы на улице, и от них сильно пахло землей. Увидев, что Лун смотрит на них, арборы смущенно удалились, но, судя по шепоту и шорохам, что доносились из коридора, далеко они не ушли.

Наставница подняла глаза и неуверенно улыбнулась, явно растерявшись от его ответа.

– Это…хорошо. – Она встала и потянулась к чайнику. – Ты давно оказался в Тумане Индиго? Изумрудные Сумерки рассказывали, что ты жил совсем один…

– Так и было, пока шесть месяцев назад меня не нашел праотец Тумана Индиго, – сказал Лун. У него тоже был к ним вопрос. – Почему Опаловая Ночь бросили меня, одну воительницу и четырех маленьких арборов умирать в лесах Абассинского полуострова?

– Что? – Лоза чуть не выронила чайник. Из коридора донеслось потрясенное аханье.

Немного помолчав, наставница спросила:

– А что стало с остальными?

– Их сожрали тэты, – ответил Лун. Он не собирался смягчать правду словами вроде «их не стало», или «их убили», или любыми другими, которые было легче слышать и которые лишь затушевывали истину.

Молчание затянулось. Лоза поставила чайник на горячие камни и, опустив глаза, прикусила губу.

– Я не знаю, что тогда произошло. Я родилась уже после нападения. – Она прокашлялась. – Как их звали? Арборов и воительницу?

– Листок, Свет, Покой и Веточка. Воительницу звали Скорбь.

Арборы, которые остались подслушивать у комнаты, начали перешептываться. Лун понял, что от них он ответа не дождется. Что ж, это было ожидаемо. И он больше не видел смысла оставаться здесь. Поднявшись на ноги, он заявил:

– Я ухожу. – Если он полетит отсюда в сторону Тумана Индиго, то, возможно, сможет найти Нефриту и остальных.

Лоза потрясенно посмотрела на него.

– Ты не можешь уйти! Королева-дочь хочет встретиться с тобой. Она – твоя сестра.

– Сестра? – повторил Лун. До него не сразу дошел смысл слова. – Но мне сказали… Высота говорила, что из последнего выводка королевы выжил лишь я один.

– Один из консортов, – пояснила Лоза. – Выводок получился смешанным, три консорта и две королевы. Одна королева тоже выжила. – Наставница помедлила. – Ее зовут Селадонна. А твою мать зовут Малахита.

Лун помотал головой, говоря себе, что это ничего не меняет.

Лоза решила, что он просто сбит с толку, и пояснила:

– Малахита – наша правящая королева. Оникса – королева-сестра, но она потомок рода, который остался здесь, когда двор разделился и половина ушла на восток. Это случилось несколько поколений назад. – Лоза передала Луну тряпочную подушечку, наполненную травами. Лун машинально приложил ее к глазу и тут же почувствовал, что отек сходит. Наставники усиливали свои отвары магией, и чем сильнее был наставник, тем быстрее происходило исцеление. Лоза, видимо, была очень сильна. – Восточная часть двора вернулась около сорока циклов назад. Их привела Малахита. – Лоза снова помедлила. – Ее консорта, твоего отца, убили Скверны. Они напали на восточную колонию и уничтожили ее.

Лун сделал глубокий вдох, и от сладковатого запаха растений у него защипало в горле.

– Скверны. Я так и знал.

– Так ты помнишь, что произошло? – спросила Лоза, садясь на шкуру у очага. Остальные арборы снова подкрались к комнате и теперь маячили у входа.

– Нет. – Порой Луну казалось, что он припоминает нечто забытое, но разве он мог отличить настоящие воспоминания от образа, в который сплелись все поселения, разрушенные Сквернами на его глазах. – Я просто… думал, что это, скорее всего, они.

– А до Тумана Индиго ты правда все время жил один? Как одиночка?

– Да. – Лун поднял глаза и обнажил клыки. – Я не знал, кто такие одиночки; я не видел ни одного раксура с тех пор, как погибли остальные; я даже не знал, что мы зовемся раксура…

Лоза замахала руками.

– Прости, я ничего такого не хотела сказать! Мы просто… Изумрудные Сумерки кое-что нам рассказали, но мы не знали, что из этого правда. Они говорили, что королева Тумана Индиго приняла тебя, не зная твоей родословной, потому что других консортов при дворе не было, а соседние дворы им отказали.

Лун в очередной раз подумал, что лучше бы Изумрудные Сумерки держали язык за зубами.

– Королева-сестра, – поправил он. – Арборы не хотели переезжать в Пределы без консорта. А потом на колонию напали Скверны, и… это уже стало неважно.

Лоза озабоченно смотрела на него.

– Туман Индиго воспользовались тобой.

– Да, но… – Сам Лун всегда считал, что все как раз наоборот; ведь он получал от Тумана Индиго гораздо больше, чем они от него. Он всегда это осознавал и старался не брать больше, чем было необходимо, особенно когда понял, как сильно хочет остаться с ними. И Опаловую Ночь это никак не касалось. Неужели они и правда считали, что забрали Луна из Тумана Индиго ради его же блага? Хотелось бы ему в это верить. Но Изумрудные Сумерки так не считали. Да и Зефира не понимала, зачем они это делают, а ведь она видела ситуацию со стороны и ничего не теряла, искренне выражая свое мнение. – Я хотел остаться. – Он бросил мешочек с травами на груду остальных рядом с сумкой наставницы. – Когда ваш двор потребовал вернуть меня, вы дали им повод от меня избавиться.

Арборы, стоявшие в дверях, недоуменно забормотали. Лоза, похоже, была сбита с толку.

– Но если им хватило только повода, то почему же ты хотел остаться?

«Потому что там я нашел свой дом! У меня никогда прежде его не было. И неважно, как я его заполучил, он был моим». Лун не знал, что сказать этим незнакомцам.

– Зачем ваша королева притащила меня сюда? Что ей от меня нужно?

– Затем, что твое место здесь, – сказала Лоза так, словно это было очевидно. – Когда ты поговоришь с Малахитой…

– У нее была возможность поговорить со мной вчера вечером.

Наставница смутилась и обернулась к подглядывающим арборам, ища поддержки, но те быстро отошли в глубь коридора. Значит, все знали о том, что Малахита видела его и передумала встречать. Лун думал, что Лоза что-нибудь об этом скажет, но она лишь произнесла:

– Мне жаль. Я отведу тебя в опочивальни, и ты отдохнешь.

Лун не устал, но он понимал, что, сидя здесь, ответов не дождется. По крайней мере, тех ответов, которые он хотел знать.

Опочивальни консортов находились прямо над чертогом, и попасть туда можно было по извилистой, узкой лестнице, которая проходила сквозь внутренние стены древа. Когда Лоза повела его наверх, Лун спросил:

– А где остальные консорты?

– Большинство живут отдельно, в опочивальнях рода Ониксы. А здесь комнаты консортов твоего рода.

Комнаты, похоже, пустовали.

– Так и где же они?

Лоза совсем не умела лгать. Она могла сказать, что они отправились на прогулку или играют с птенцами. Вместо этого она протянула:

– Они… с Селадонной. – Чтобы не дать Луну задать следующий вопрос, наставница прибавила: – Она сама тебе все расскажет.

Лоза отвернулась и, пройдя последние ступеньки, привела Луна в опочивальню, которую только что спешно для него приготовили. Здесь еще оставался один молодой арбор, который вываливал в металлический очаг ведро горячих камней. Комната была круглой, на стенах красовались рельефные изображения цветов и деревьев, которые тянулись вверх, к куполу потолка, украшенного полированными голубыми камнями. Рядом с одной стеной на высоте примерно в десять шагов висела большая изогнутая кровать, где могли поместиться несколько раксура, а в противоположной стене зиял проем, служивший одновременно окном и небольшим балконом. Судя по всему, оттуда открывался вид на центральный колодец.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила у него Лоза.

«Мне нужно убраться отсюда», – подумал Лун. Он бросил походный мешок на пол.

– Что, например?

Лоза поколебалась.

– Еда… или одежда?

– Нет. – Раз наставница не собиралась отвечать на его вопросы, то он хотел лишь одного – чтобы она ушла.

Словно прочитав его мысли, Лоза нахмурилась и сказала:

– Все будет хорошо. Вот увидишь. Мы рады, что ты теперь с нами.

Лун даже не пытался скрыть свои сомнения и горечь. Наконец Лоза сдалась и ушла вместе с остальными арборами.