Птица-радуга

Часть пятая. Прыжок сквозь пространство

Проснулась я от того, что Джаспер тряс меня за плечо. «Пора на работу, — мелькнула в голове первая мысль, — но почему будильник не сработал?» Я открыла глаза, непонимающе огляделась. Что-то было неправильно, не так… И тут в голове словно включили обратную перемотку фильма. Очень неприятного и даже страшного фильма. Я все вспомнила и со стоном рухнула на кровать.

— Зачем ты меня разбудил? — глухо сказала я в подушку.

— Финик! Встань немедленно и выслушай меня!

Что-то в голосе Джаспера заставило меня послушаться. Я встала, шмыгая носом.

— Дверь открыта, и мы сейчас уйдем.

— Но… — я подумала, честно говоря, что мой бедный мозг от перенагрузки просто потчует меня галлюцинациями, поэтому оборвала начатую фразу и только стояла, покачиваясь и моргая глазами. Тут Джаспер меня ущипнул.

— Ой! — сказала я. — Ты чего?

— Хочу показать тебе, что ты не спишь! Финик, очнись и слушай меня внимательно!

Я промычала в ответ что-то утвердительное.

— Дверь открыта. Я выйду первым и пойду вперед, а ты пойдешь за мной ровно через минуту. Поняла? Ровно через минуту! Сможешь сосчитать до шестидесяти? Молодец. Дорога одна, так что ты не заблудишься. Иди тихо. Я буду ждать тебя у входа.

Я хотела сказать Джасперу, что он сошел с ума. Или я сошла с ума! Или мы вместе. И даже уже открыла рот, чтобы это сказать, но тут он взялся за ручку и оказался по ту сторону двери. Я бросилась было за ним, но из-за двери показалась рука Джаспера, погрозившая мне пальцем.

— Считай! — сказал он.

— Один, два, три, четыре… — послушно зашептала я.

Признаться, я считала не совсем честно, но сердце так бухало в груди, что я несколько раз сбивалась и даже, сознаюсь, забывала названия чисел. Поэтому, сосчитав два раза до двадцати, несколько раз судорожно вздохнув, я решила, что время уже вышло, и приоткрыла дверь.

В коридоре никого не было. Охрана, стоявшая почти на каждом шагу, когда нас вели сюда, куда-то бесследно исчезла. Быть может, они только делали вид, что все так серьезно охраняется, чтобы нас запугать, чтобы мы сидели смирненько и не рыпались. Но как Джаспер узнал? Ладно, вот дойду до него и спрошу.

Шла я очень тихо. Вдоль всего коридора располагались двери. Некоторые были приоткрыты. Из некоторых доносились приглушенные голоса. Но в коридоре никого по-прежнему не было. Неужели выход тоже не охраняется?

Не охранялся. На выходе стоял Джаспер и махал мне рукой.

— Умеешь водить машину? — спросил он, когда я подошла.

— Не-а… — пролепетала я заторможенно.

— Печально. Придется идти пешком.

— Нас же скоро хватятся! Нас все равно поймают!

— Не успеют. Нам только до вокзала добраться. Это много времени не займет. И, я надеюсь…

— Что?

Но Джаспер приложил палец к губам и тихонько, взяв меня за локоть, увлек в сторону. Своеобразная архитектура Палладиса сыграла нам на руку: причудливые здания стояли так бессистемно, что нам не составило большого труда затеряться среди многочисленных арок, мостиков, переходов и других причуд архитектурной мысли.

Небо над Палладисом постепенно окрашивалось в предзакатный темно-оранжевый цвет.

— Но почему нас никто даже не попытался задержать? — недоумевала я, обращаясь к спине Джаспера. Он шел впереди, а я уже стала немного отставать. — Да погоди ты!

— Птенчик, давай потом поговорим! — Джаспер остановился, пропуская меня вперед. — Устала? Иди впереди, чтобы я не волновался, что ты отстанешь.

— Ага! — сказала я хмуро. — Начинается дискриминация! Так я и знала! Я устала, потому что я девушка, да?

Джаспер улыбнулся, пожимая плечами.

— Вот уж о чем я не подумал! Ты устала, просто потому что слабее…

— Что? — загремела я. — Сейчас я тебе покажу слабее!

Я огрела Джаспера по спине.

— Финик! Ты бы помолчала две минутки! — воскликнул тот, немного выходя из себя. — Нам идти надо. Опоздаем на поезд. Или ты предлагаешь заночевать здесь?

Предложение помолчать было, конечно, правильным, но теперь, когда Джаспер узнал, что я девушка и мне больше нечего было скрывать, меня прорвало на болтовню. А может быть, так сказывалось нервное напряжение.

— На «Экспрессии» нас, наверное, уже хватились. Вечер, и мы должны были вернуться.

— Угу, — сказал Джаспер.

— Они ведь не улетят без нас? Ведь постараются нас найти?

— Ага, — сказал Джаспер.

— И почему там, на выходе, даже робота-охранника не было? Удивительно. Ведь мы ценный товар, и никто нас не охранял.

— Возможно, подумали, что никуда мы не денемся из-за запертой двери. А робот-охранник — слишком дорогое удовольствие для этого захолустья. Ведь это не город даже, так, деревенька. Таких на Палладисе тысячи. А под руководством Вилора, чувствуется, скоро совсем загнется.

Я, удивленная тем, что робот-охранник может быть для кого-то непозволительной роскошью, даже не нашлась, что сказать. У нас на Альфе эти роботы были понатыканы по дюжине на квадратный метр.

— А как ты дверь открыл? — опомнилась я.

— Молча, — хихикнул Джаспер.

Я уже собралась сказать: «Ну расскажи!», но поняла, что это получится совсем уж по-детски, поэтому я только гордо надула губы.

Незаметно мы добрались до вокзала.

— Как думаешь, нас никто там не ждет? — встревоженно спросила я, разглядывая издалека приземистое здание, силясь рассмотреть знакомые фигуры.

Но небольшая площадь перед вокзальчиком была, как это ни удивительно, заполнена людьми, а в такой толпе рассмотреть кого-либо было трудно.

— Сейчас подойдет поезд, — сказал мой приятель, указывая подбородком вправо. Там, где прозрачный купол защитного поля, соприкасаясь с землей, начинал искажать горизонт, появилась легкая рябь, словно марево над раскаленным песком — это входила в защитное поле капсула — стрела поезда.

— Он будет здесь через минуту! — крикнул Джаспер. — Бежим!

Мы побежали через площадь, через единственный зал здания и оказались на перроне. Только теперь, остановившись и переведя дыхание, я обратила внимание на одну странность: вокруг было полно людей в форме, в темно-зеленой форме государственной полиции. Хотя все городки — конгломераты и были автономны, но в исключительных случаях государственная власть имела право вмешаться в автономию городов.

Видимо, произошло что-то исключительное. А что именно, я поняла спустя несколько секунд, когда сразу несколько полицейских взяли нас в кольцо, но во взглядах их была не злость, а скорее облегчение.

Один из них поднес руку с браслетом-коммуникатором ко рту и произнес:

— Разрешите доложить. Члены экипажа «Экспрессии» обнаружены!

Мне сразу стало так легко. Нас искали. Нас нашли. Теперь мы вернемся домой, на «Экспрессию».

За нами прислали поезд спецназначения, заполненный охраной. Нас препроводили вовнутрь с такой осторожностью, будто мы были сделаны из фарфора, и всю дорогу бдительно не спускали глаз.

Из космопорта конгломерата Тханов на орбитальную станцию нас тоже доставил не шаттл — развалюха, а военный шаттл — разведчик.

На «Экспрессии», несмотря на позднее время (внутреннее время на этот раз совпало с реальным временем — была поздняя ночь) никто не спал. Судя по суровым лицам офицеров, стоящих у шлюза, по оружию, пристегнутому к ремням, и по тем недовольным взглядам, которыми нас смерили, на шаттле было объявлено чрезвычайное положение.

Местная полиция сдала нас с рук на руки и, как мне показалось, с видимым облегчением поспешила восвояси.

Нам не было сказано ни слова. В гробовом молчании нас препроводили в шлюз и, только когда герметичные двери сомкнулись за спиной, я поверила, наконец, что все закончилось.

И у меня начался отходняк. Затряслись руки, ноги стали подкашиваться, пришлось вцепиться в локоть Джаспера, чтоб не упасть. Из четверых офицеров, встречающих нас у входа, один подошел и, кивнув (очевидно, разговаривать с нами у него не было ни малейшего желания), указал на лифт. Судя по руке, лежащей на кобуре с оружием, ничего хорошего нам это ни сулило. Хотя сейчас, после произошедших событий, все казалось несущественным и не страшным. Наорут? О, пожалуйста! На гауптвахту на неделю? С удовольствием! Хоть высплюсь, наконец! Тут я поняла, что действительно ужасно устала.

— Куда вы нас отведете? — вяло спросила я, на самом деле не испытывая особого интереса. Если даже мне сейчас скажут, что на электрический стул, я только покорно кивну головой.

— К командору, — коротко пояснил сопровождающий, потом все же не выдержал и, дав волю чувствам, процедил сквозь зубы. — Я бы вас, идиотов, подвесил за одно место! Вся команда на ушах. Уже почти перешли к военным действиям. Командор обвинил местные власти в похищении членов команды, а это могло всем нам грозить… А! Что я тут распинаюсь перед двумя мартышками!

Командор принял нас в своем кабинете, в том самом, где я проходила собеседование и была позорно разоблачена. Теперь мне было не менее стыдно. Я стояла, понурив голову, не в силах поднять глаза, боясь встретиться с его тяжелым взглядом. Помнится, не так давно я обещала, что от меня не будет никаких неприятностей.

— Прогулялись? — спросил командор голосом, в котором я не уловила ни единой эмоции, но от этого стало совсем не по себе, потому что напомнило затишье перед грозой: — Посмотрели достопримечательности?

Скосив глаза на Джаспера, я увидела, что он, в отличие от меня, спокоен, даже головы не опустил, а напротив, спокойно смотрит командору в глаза. Неудивительно, ведь на самом деле это я зачинщица всего. Если бы не мое ненормальное стремление к неприятностям, ничего бы этого не было.

Шеман сделал навстречу нам несколько стремительных шагов, на лице его ходили желваки. Все это я видела из-под челки, так и не решившись взглянуть ему в лицо. «Все! Сейчас разразиться буря!» — обреченно подумала я. Командор даже схватил Джаспера за воротник кителя, но тут в нем словно пружина соскочила, руки бессильно опустились, и каким-то тусклым голосом он сказал:

— Два юных идиота… Что мне с вами сделать? Убить? Посадить под арест? Привязать к кроватям до конца экспедиции?..

И, не найдя больше слов, он в сердцах махнул рукой. Прошелся по комнате, потом обратился к офицеру, приведшему нас сюда:

— Вы свободны.

Потом, повернувшись к нам:

— А вы останетесь и расскажите все, что было.

Выслушав нашу довольно сбивчивую речь, командор задумчиво покачал головой.

— Странно… Никого в коридоре? Так как, ты говоришь, сумел открыть дверь?

— Мне бы не хотелось рассказывать об этом, — помрачнел Джаспер.

— И все же?

Мой приятель несколько секунд молчал, а я тоже вся обратилась вслух.

— Мальчишкой я связался с плохой компанией, — сказал он наконец, — меня научили открывать разные замки… Замок в той двери был совсем простым и не доставил мне проблем. Но я бы хотел, чтобы эта часть истории никогда не покидала этого кабинета.

— Конечно, — помолчав, ответил Шеман, и еще через секунду добавил: — Нет большого смысла в вашем аресте, так как вы и так пережили достаточно. Но иначе дисциплина на шаттле может пошатнуться. Поэтому ближайшие несколько дней вы проведете запертыми в своей каюте.

Пожалуй, наш арест можно было воспринять как незапланированный отпуск. Только вот лекций будет не хватать.

— Юнга Платино!.. — начал было командор, но осекся и, ничего не сказав, вышел.

Уже сквозь сон я услышала гул двигателей и краешком сознания поняла, что мы летим. Летим к Пандоре…

***

Хотя мы и были под арестом, посещения не запретили, поэтому в ближайшие сутки после ареста к нам потянулась вереница посетителей: хорошие знакомые, мало знакомые, совсем незнакомые люди, среди которых затесалась даже парочка молоденьких офицеров, приходили послушать нашу историю. Конечно, некоторые детали пришлось заменить, ведь моя тайна по-прежнему не должна была быть предана огласке, поэтому правду о возможности продать меня ка-ринтам пришлось заменить на не далекий от действительности вымысел: продажи нас в рабство, а дверь в комнату, где нас удерживали, оказалась открытой по счастливой случайности. Постепенно, примерно на десятом посетителе, история начала обрастать невиданными доселе подробностями, например о том, что Джаспер сцепился с одним из мордоворотов и одержал победу. Эту деталь неожиданно для себя самой добавила я и краешком глаза посмотрела на своего приятеля, как он оценит. Он подмигнул и тут же рассказал о том, как я отважно вывела нас к вокзалу, не заплутав на извилистых и не поддающихся никакой логике улочках. К вечеру мы стали героями. Историю наших приключений передавали из уст в уста. Может, это было не совсем правильно, но несколько положительных моментов от нашего вранья, несомненно, было. Во-первых, я совершенно успокоилась после произошедшего, переделанная до неузнаваемости история нашего приключения перестала настолько походить на правду, что я перестала вздрагивать и бледнеть, едва вспомнив о событиях минувшего дня. Во-вторых, экипаж нашего шаттла, как мне показалось, испытал прилив сил и надежду на благополучный исход экспедиции, потому что если юнги вышли сухими из воды при встрече с настоящими бандитами, то на Пандоре уж и подавно бояться нечего.

На второй день нашего ареста я уже немного заскучала. Еще одним неприятным открытием стало то, что нам отключили местный канал. На «Экспрессии» было свое телевидение — крутили старые фильмы, проверенные временем и обязанные вызывать у экипажа положительные эмоции, концерты и познавательные передачи. Думаю, таким образом командор Шеман хотел дать нам возможность обдумать свой поступок. Что же, пришлось смириться и коротать время с книжкой, которая обнаружилась в шкафу.

Джаспер почти все время дрых на своей койке, в разговоры вступал неохотно, перетрудив свой речевой аппарат в течение предыдущего дня, когда бесконечное количество раз рассказывал историю нашего похищения и побега.

— Джаспереныш, — не выдержала я после того, как дежурный офицер принес нам обед и я, без аппетита пожевав холодную пюреобразную массу с неким куском чего-то призванного заменить мясо, но безуспешно, — что молчишь, как партизан перед расстрелом?

И поразмыслив над тем, что может вызвать интерес у приятеля и заставить его со мной поболтать хотя бы немного, задала провокационный вопрос:

— А теперь, когда ты знаешь, что я девушка, скажи, как я тебе!

Джаспер с удивлением посмотрел на меня так, будто в первый раз увидел.

— Ты мне в подружки, что ли, набиваешься? — спросил он, но, заметив, как я покраснела и пошла пятнами, хихикнул: — Ладно, ладно, шучу.

Потом мечтательно откинулся на подушку:

— А что, если тебя принарядить, подкрасить, паричок там нацепить…

Ему пришлось прервать монолог, потому что на лице у него оказалась подушка, а сверху подушки я, мечтающая его придушить. Джаспер, хохоча, схватил меня за руки, извернулся (вот сильная зараза) и внезапно оказался сверху. Аккуратно сложив мои руки у меня на груди, чтобы я не трепыхалась, он наклонился к моему лицу и сказал уже не таким противным голосом:

— Дорогой мой Финик, я твой друг, и, честно, мне глубоко безразлично, девчонка ты или парень. Мне с тобой не скучно и приятно общаться. Так что давай на этом и остановимся.

После этого Джаспер сполз с меня, правда, как мне показалось, опасливо косясь на подушку, потом все-таки решил, что мало надо мной поиздевался и добавил:

— Но, если хочешь, могу чмокнуть тебя в носик.

После этого он так противно захихикал, что у меня немедленно возникло искушение придушить его еще раз, но помня, чем это только что закончилось, я вздохнула и с деланным равнодушием уткнулась в книжку. И что я к нему, правда, пристала… Ведь не хочу же я в самом деле, чтобы он был моим парнем. Я внимательно прислушалась к своим ощущениям: нет, не хочу. Придушить его слегка, это с радостью. Пощипать, поколотить, обругать и посмеяться вместе с ним — с удовольствием. Но поцеловать, или еще больше… Однозначно нет. Мне стало легче. Вот мы и расставили все точки над «и». Еще одна полузабытая поговорка, употребляемая моей бабушкой. Никогда не видела над буквой «и» никаких точек.

Вечером третьего дня нас посетил сам командор. Сначала постоял в дверях, словно раздумывая, стоит ли входить, потом все же вошел. Мы с Джаспером вскочили и вытянулись по струнке. Я мысленно застонала, представляя, какой у нас помятый видок после долгого валяния на кровати. Нечесаные волосы стоят дыбом, а рабочая форма помялась. Критически осмотрев Джаспера, я поняла, что я выгляжу не лучше, и мне очень захотелось провалиться сквозь землю. Шеман, однако, сделал вид, что не видит нашего неподобающего для членов команды вида и стал интересоваться, все ли нас устраивает. Хорошо ли нас кормят, нет ли претензий. Немного обалдев от такого внимания начальства, мы честно ответили, что нас все устраивает, только вот, сильно смущаясь, добавила я, очень скучно. И нельзя ли разрешить нам посещать хотя бы лекции. Шеман взглянул на меня немного удивленно, вероятно размышляя о том, какие наглые пошли юнги, но ничего не сказал. Мы тоже молчали, переступая с ноги на ногу. Командор, вспомнив, зачем, собственно, приходил, откашлялся и официальным голосом сообщил, что так как шаттл через несколько часов совершит прыжок и окажется в малоисследованном районе галактики и так как каждый член команды на счету и должен заниматься своей работой, он считает, что можно освободить нас от наказания в надежде, что подобное больше не повторится. Мы клятвенно пообещали, что НИКОГДА! После этого нам снова были выданы браслеты-коммутаторы взамен тех, что навсегда остались на Палладисе, и было приказано привести себя в приличный вид перед выходом на ночную смену. Командор решил нас еще немного проучить напоследок: ночная смена — это ужас. Я вообще с трудом переношу ночные бодрствования, начиная с двенадцати ночи я страдаю, борясь со сном, зеваю в кулак, а настроение портится с каждым часом, проведенным без сна.

Но сегодня будет особенная ночь. Сегодня «Экспрессия» совершит прыжок в гиперпространстве, и это будет мой первый прыжок. Я много читала об этом. Самое интересное, что физически он никак не ощущался, но разум вел себя странно, причем каждый человек испытывал что-то свое. Чаще всего это было почти незаметное искажение сознания, когда находишься словно на грани между явью и сном и даже как будто видишь сны, но потом ни за что не вспомнишь, о чем они были. Но иногда, очень редко, случались странные феномены. Кому-то казалось, что время замедлилось до бесконечности и несколько секунд казались вечностью, кто-то слышал странные шепоты, которые неразборчиво, но настойчиво просили о чем-то, с каждой минутой все громче и громче, пока из ушей не начинала течь кровь, кто-то разговаривал словно наяву со странными сущностями… Это только малая часть из того, что я читала.

Во время прыжка все члены экипажа должны находиться в коконах, поэтому дежурство будет недолгим. Сигнал коммутатора застал меня на палубе В, где я старательно драила полы. Джаспер был неподалеку, делал вид, что протирает стены.

— Всем членам экипажа занять места у себя в каютах, шаттл совершит гиперпространственный прыжок через пятнадцать условных минут.

— Пойдем! — крикнула я приятелю. Меня охватывало радостное возбуждение. Еще я чувствовала небольшой страх: вдруг мое сознание отколет со мной какую-нибудь неприятную шутку. Не хотелось бы мне вести беседы с какими-то там сущностями, или, что еще неприятнее, почувствовать, что полет длится вечность. Говорят, что после такого почти все сходили с ума. Правда, статистика утверждает, что бывает один случай на миллион прыжков, но я же везучая… Джаспер тоже выглядел хмуро.

— Ты чего? — спросила я. — Это тоже твой первый прыжок?

— Нет, — односложно ответил он.

— Неприятно было в прошлый раз? — не отставала я, наверное, потому, что сама чувствовала себя неуютно.

— Да, — так же коротко ответил он. Пришлось замолчать.

— Шаттл совершит гиперпространственный прыжок через десять условных минут, — сообщил браслет. Мы поспешили в каюту.

Едва мы успели затянуть амортизирующие ремни, как браслет пронзительно пискнул и начал пищать через каждые десять секунд, отсчитывая время. Потом каждую секунду. Потом что-то произошло. Хотя свет в каюте был включен, мне показалось, что вокруг сгустилась тьма, в которой тускло и словно вдалеке светилась точка люми-лампы. Стало холодно, или это просто озноб заставил мурашки пробежаться по моим рукам. Сознание поплыло, словно погружаясь в сон. Я знала, что прыжок длится всего несколько секунд, но время все тянулось. Неужели я отношусь к разряду тех счастливчиков, которые проживают за время прыжка несколько жизней… Сердце тоскливо бухнуло в груди. С трудом я скосила глаза в сторону, чтобы посмотреть, как там Джаспер, и едва сдержала вскрик. Джаспер не лежал спеленутый в коконе, он стоял рядом с моей кроватью и смотрел на меня. Он стоял, обхватив себя руками, словно ему холодно и неуютно, молча, как приведение. «Это сознание решило поиграть со мной, — сказала я колотящемуся сердцу, — это явно сон!» Джаспер стоял, и мне казалось, что волосы его развевает ветер, хотя откуда здесь взяться ветру. Точно сон, успокоилась я и тут же уснула сама.

Я открыла глаза, потому что свет люми-лампы мешал спать, отвернуться тоже не получалось, так как я была спеленута по рукам и ногам. Пришлось проснуться и дать команду голосом ослабить амортизирующие ремни. Сладко потянувшись, я вспомнила свои чувства во время прыжка и улыбнулась. Привидится же такое. Джаспер посапывал на соседней кровати, пока спеленутый, значит, еще не вставал. «Вот проснется, все ему расскажу», — мысленно хихикнула я. Джаспер словно почувствовал мой взгляд и открыл глаза, посмотрел на меня, улыбнулся.

— Финик, ты чего на меня так смотришь? Может, в тебя вселилась сущность? — Джаспер в притворном ужасе округлил глаза. — Может, ты меня скушать хочешь?

Я не смогла устоять. Сделав суровое выражение лица и протянув руки на манер зомби, с тихим завыванием я направилась к Джасперу и попыталась куснуть его в шею. Так как он был все еще затянут ремнями, мне это удалось. И даже несколько раз, удовлетворенно подумала я, стирая с Джаспера рукавом слюни, которые успела на него напускать.

— Ну как, вкусно? — поинтересовался он так искренне, что я, не выдержав, покатилась от смеха.

— А то! Молоденький Джаспереныш — мое любимое лакомство! Как ты, кстати, перенес прыжок?

— Ничего не помню, — немного подумав, сознался приятель. — А ты?

Тут я дождалась своего коронного часа и красочно выложила все, что мне примерещилось ночью. Приукрасив, конечно, немного. В этом рассказе двойник Джаспера имел крылья за спиной, черные, само собой, а во рту, как мне показалось, поблескивали клыки.

— Ну ты, врушка, птенчик, — немного ошалев от полученной информации, сказал Джаспер.

Я покаянно вздохнула.

— Ну ладно. Про крылья и клыки я наврала, но то, что ты стоял посреди комнаты и волосы твои развевались от ветра — правда! Так интересно, какие штуки выкидывает сознание. Пойдем у ребят спросим, кому что привиделось.

К обеду с моей легкой руки Джаспера перекрестили в вампиреныша. Кроме меня свои видения запомнили всего несколько человек, так что мы стали героями дня, в сотый раз пересказывая свои истории и пытаясь не скатиться в откровенное вранье. Еще один паренек все ночь беседовал с феями, другой утверждал, что старческий голос нашептывал ему секрет бессмертия, который в тот момент казался ему таким простым, что он удивлялся, как же его еще никто не изобрел. Еще парочка утверждали, что прекрасные девушки являлись к ним и пытались соблазнить, но этим-то уж точно никто не поверил. А один остряк с технической палубы заявил, что еще неделя полета и прекрасные девушки начнут мерещиться всем. В эту секунду несколько членов команды искоса взглянули на меня и тут же, кто залившись краской, кто побледнев, отвернулись. А я поспешила спрятаться за спину Джаспера. Я знала, о чем они думали. Вернее, чувствовали подсознательно. Как они, наверное, корили себя за такие мысли, бедняги.

На следующий день, за завтраком, Джаспер, бездумно поковыряв вилкой в омлете, отложил ее и сказал:

— Уже недолго осталось… Лететь…

Посмотрев на меня в упор, он помолчал секунду и, увидев мой недоуменный взгляд: «Зачем ты мне это говоришь, я и так знаю?», поспешил ответить на незаданный вопрос.

— Я хочу тебе сказать. Когда шаттл приземлится… Не выходи наружу, останься на корабле. Смысла нет никакого всем погибать… Уверен, что командор будет не против…

Не знаю, что отразилось в моих глазах, но Джаспер поспешил перевести взгляд в тарелку.

— Что?! — я попыталась придать своему голосу грозное рычание, но произнесенное вслух слово больше напоминало мышиный писк. Обидно. Вот и Джаспер улыбнулся, очевидно, не омлету, на который сейчас смотрел. Мое фиаско придало ему уверенности, и он решил подступить с другого конца.

— Финик, но посуди сама…

Тут мой друг нервно оглянулся, но его оплошности никто не заметил, все были заняты беседой, или своими мыслями, или смотрели на экран, где сейчас транслировалась передача о героях-первопроходцах космоса, очевидно, для поднятия боевого духа. Джаспер откашлялся и начал снова, стараясь избегать скользких местоимений.

— Пойми, там от тебя будет мало толку, только будешь путаться под ногами и мешать.

И словно уловив мои мысли, примирительно поднял руку, не давая мне возмутиться.

— Не дискриминация, даже не думай! Просто у тебя реально мало опыта в таких делах…

— А у тебя? — вырвалось у меня. –– Уж ты-то не в одной переделке побывал! Ха-ха!

Саркастический смешок больше походил на нервное хихиканье, поэтому я предпочла замаскировать его кашлем.

— Это неважно… Я…

Джаспер огляделся, словно в поиске поддержки, взгляд его ни за что не зацепился и, конечно, снова вернулся ко мне.

— Я не погибну, — тихо сказал он. — Правда. А ты… Если ты погибнешь…

— И я не погибну, — сказала я самоуверенно. — Даже и не собираюсь.

Джаспер схватил вилку и сжал ее так, что косточки побелели.

— И как тебе это удается? — спросил он тихо.

— Что?

— Быть такой феерической занудой.

Похоже, я его действительно вывела из себя, но, конечно, ни за что на свете не признала бы этого.

— Ешь свой завтрак, — буркнула я.

— Я не голоден, — ответил мне мой взбешенный друг и как-то невесело ухмыльнулся, — и даже не думай, это не последний наш разговор.

— И даже не думай, что ты меня уговоришь, — в тон ему ответила я.–– И даже не думай командора сюда приплести. Только попробуй…

Джаспер примирительно поднял руки, обрывая мою горячую речь.

— Заключим перемирие? Хотя бы на время завтрака.

— Ну ладно… — прошипела я.

— И зачем, Финик, нужно так упорствовать…

— Если не замолчишь, ткну вилкой! Ворчишь как старый дед!

Джаспер выразительно на меня посмотрел, но, к его чести, сдержался.

Я совсем не была бездумной идиоткой, как он обо мне, наверное, подумал. И мне, честно, самой совсем не хотелось выходить из шаттла, когда он сядет на Пандору. Уже сейчас при мысли об этом у меня сердце проваливалось куда-то в желудок и беспомощно там трепыхалось. Я бы спряталась в самую дальнюю комнату самого дальнего коридора и носа бы не высунула, но… Разве было у меня моральное право так поступить. Видеть, что мои товарищи идут навстречу неизвестности и, возможно, смерти, что Джаспер идет навстречу неизвестности и смерти… И отстраненно смотреть на это, зная, что сама я в полной безопасности. Нет, как бы там ни было, наша судьба будет общей.

— В конце концов, — озвучила я вслух последнюю мысль из той борьбы, что происходила в моей голове, — может быть, они и на «Экспрессию» проберутся.

Джаспер едва не подавился.

— Кто они? — сдавленно прохрипел он, откашлявшись.

— Ну не знаю… Они, оно, она…