Прыжок леопарда

Я пулей взлетел на мостик.

- Ты че, гондон?! - орал Мачитадзе в стационарный мегафон - "колокол", характеризуя, видимо, фигуру в черном прорезиненном реглане на борту АПЛ. - Ты че, гондон, картуз с крабом на башку нацепил? Думаешь, твоих ослиных ушей под картузом видно не будет?!

"Гондон", весь окутанный клубами пара, указательными пальцами показывал на свои ослиные уши и мотал головой, давая понять, что совсем ничего не слышит.

- Пятнадцать девяносто второй! - зычно донеслось из поднебесья. - Вы случайно не в Мурманск следуете? Застопорьте, пожалуйста, ход. Мы вышлем к вам катер.

От такой беспросветной наглости Сергей Павлович онемел. Повисшая пауза черной грозовой тучей клубилась над его головой.

- И как я успел отвернуть? - ломая спички и сигареты, прохрипел второй штурман. - Вот уж действительно: "Бойся в море рыбака и вояку-дурака!"

Горячая грузинская кровь с новой силою забурлила в жилах нашего капитана.

- "Вы, случайно, не в Мурманск следуете?" - он довольно похоже спародировал голос с подводной лодки. - Нет, падла! Из Мурманска! Везем вон, на палубе партию "Запорожцев" в океане топить. Чтобы вы, педерасты, в гости друг к другу почаще ездили.

- Проект девятьсот сорок один "Акула", - по-хозяйски оглядывая подводный ракетоносец, пояснил второй штурман. - Когда-то служил на таком. Судя по внешнему виду и хамскому поведению командира, из автономки домой возвращается.

- Сколько же в нем регистровых тонн? - с подозрением спросил капитан.

- Почти пятьдесят тысяч.

- Представляешь, с такой дурой поцеловаться?

- Да он бы и не заметил.

Катер с вояками на борту подходил с правого борта. Боцман готовил штормтрап.

- Рыбы им надо, что ли? - предположил капитан, обращаясь ко всем, кто в данный момент находился на мостике. - Так нет ничего. Все в Исландии сдали. Что там у нас с приловом?

- Килограммов триста ерша, да полтонны зубатки, - отозвался второй штурман.

- Спирт вроде везут, - подал вдруг голос только что заступивший на вахту матрос-рулевой Коля Хопта. Он всегда говорил только по существу.

- Пусть попробуют не привезти, - прорычал Сергей Павлович. - Хрен им тогда, а не прилов!

По голосу было видно, что он почти отошел.

Гаврилович принимал незваных гостей. Их было четверо. Оставшийся на катере мичман, передавал наверх чемоданы и канистры со спиртом. Хопта насчитал восемь штук.

- Богато живут защитники Родины, не смотря на Указ, - вырвалось у меня. - Это ж упиться можно!

- Известное дело, отпускники, - подобрел второй штурман. - Если б не мы, чесать бы им на лодке до Североморска. Там не попьянствуешь. Начальство кругом, патрули. Не ровен час, загремишь на губу. Билеты на Мурманск тоже не враз возьмешь - сегодня как раз пятница. А так... прямо сейчас и начнут причащаться.

Подводники шумной толпой направились к мостику. Боцман подобострастно семенил впереди. Судя по морде, где-то успел добавить.

Атмосфера на мостике становилась предпраздничной. Я этих восторгов не разделял и ушел по-английски, потихоньку прикрыв за собой железную дверь. На душе было погано. Все мысли об этом проклятом письме. С момента его получения, я так и не смог ничего до конца осмыслить. Такой прессинг со всех сторон!

С гостями столкнулся на середине трапа, в небольшом закутке между радиорубкой и трансляционной. По привычке вскинул глаза. Встретил ответные взгляды. Равнодушно проскочил вниз, мысленно проявляя увиденное. Запоминать лица - это довольно просто. Есть проверенный способ. Особенно, если впоследствии требуется кого-либо опознать, описать или составить на него фоторобот. С первого взгляда нужно определить: на кого человек больше всего похож. А уже со второго - что мешает полнейшему сходству. Вот и вся, понимаешь, наука. Может это лишь показалось, но меня тоже запомнили и оценили.

У пяти углов курила толпа. Увидев меня, все замолчали. Было жарко - работала баня. Я пристроился в уголочке и призадумался.

Из головы не шел утренний сон. Каждый раз, когда я его вижу, что-то в моей судьбе идет на излом. Измена, развод, ссора с отцом, увольнение из пароходства по тридцать третьей статье. Теперь вот, письмо от отца. Снится одно и то же! Я успеваю побыть полноценным Последним Хранителем и к утру это все потерять. Ничего, мы еще повоюем! Предчувствие мне подсказывало, что отец еще жив. Все остальное неважно. Нужно срочно срываться, лететь в Москву. Может, успею?

Наверху хлопнула дверь. Зазвучали шаги. По трапу кто-то спускался. Это мешало сосредоточиться.

- Тур-р-ристы! - в сердцах произнес чей-то простуженный голос.

Мимо нас просквозил худощавый молодой офицер в черной кожаной куртке. У выхода в палубный тамбур задержался, бросил через плечо:

- С возвращением, братцы! Тоже наверно хлебнуть довелось...

Судя по голосу, это был тот самый "Гондон". Я плюнул на свой окурок, бросил его в ведро и поплелся в каюту.

- Сурмава, заводи двигатель! - донеслось с правого борта.

Вопрос номер один: деньги, - думал я, открывая баночку пива. - Они, безусловно, нужны. Есть вариант дождаться второго штурмана. Через час-полтора после прихода, он принесет ведомость и аванс. Даже если касса закрыта, нужная сумма будет лежать в диспетчерской. Я, лично, заказывал штуку. Растаможка, туда, сюда... С учетом вновь открывшихся обстоятельств, этого будет мало. Вся надежда на тайничок. Оставляя для меня информацию, отец частенько прикладывал от себя энную сумму в валюте. Но сколько ж на это дело нужно потратить времени! А очередь за билетами на самолет?! Как ни крути, а по всем прикидкам я успеваю лишь на последний рейс. Черт бы побрал этих вояк! Как минимум, часа полтора они у меня украли.

Я выглянул из каюты. Подводники в сопровождении капитана пробирались в его апартаменты. Это почти рядом, по другую сторону перехода на мостик. Туда же, с подносом в руке, поднимался наш горемычный повар Валентин Ковшиков.

- Зайдешь? - Сергей Павлович заметил меня и пояснил подводникам, - это и есть начальник радиостанции.

Незваные гости смотрели с нескрываемым любопытством. Столь пристальное внимание к моей скромной персоне слегка покоробило. Вот как? Обо мне говорили?

- Не могу, - громко соврал я. - Связь пора закрывать. Только что занял очередь.

Ложь должна быть очень похожа на правду. И действительно, наш СРТ только что возобновил движение.

Широкая океанская зыбь постепенно мельчала до легковесных барашков Кольского залива. Или, как говорят вояки, "пункта Кака Земля".

Я снова вернулся в каюту, потихоньку прикрыл дверь. Связь подождет. Как минимум, полчаса в запасе имеется.

Есть дела поважней.

"Будут бить по хвостам", - предупреждал отец. А если уже? Не по мою ли душу пришли эти подводники?

Я мысленно проявил все три фотографии. Да нет, ничего особенного. Разве что еле заметный шрам у виска на лице капитана третьего ранга. Скорее всего, пулевое, касательное ранение. Как можно его получить, служа на подводной лодке? Да и староват мужичок для столь незавидного звания. Ему уже где-то под сорок. Давно бы пора щеголять в погонах с тремя звездами.

Да нет, все объяснимо, - возразил я себе самому. -Откуда шрам? - ну, баловался пацаном с самопалом. С кем не бывало? А что староват - так в училище поступил после армии. И вообще... фортуна, как и любая баба для любви выбирает уродов.

А сон?! - не сдавался во мне скептически настроенный оппонент. - Ты намерен игнорировать сон? Неужели уроки прошлого так и не пошли тебе впрок? "Помни, - не раз говорил отец, - ешь, спишь, гуляешь по улице - помни! На тебя никогда не прекратится охота. Нужно подозревать всех!" Неужели так трудно немного себя настроить и снова читать мысли?

Я вздохнул и подошел к зеркалу. Глянул в свои встревоженные глаза.

- Нет, - сказал я своему отражению. - Для меня это не трудно. Но дело в другом. Я привык быть таким, как все. И мне это нравится. Понимаешь? Не хочется ворошить прошлое. Не хочется. Но придется.

В радиорубке подпрыгивал телефон.

- Зайди, - сказал капитан, - дело есть.

- Разве только минут через двадцать, - ответил я озабоченным голосом.

Знаем мы эти дела: наливай да пей.

- Гости просят по телеграмме родным отправить, чтобы готовились к встрече.

- Пусть пишут.

- Мне, что ли, занести?

- Ноги отвалятся или боишься, сопрут что-нибудь?

- Ладно, жди.

Ну вот, - почему-то подумал я. - Еще двадцать минут отвоевано у неизбежности. Можно перекурить. Внезапно нахлынуло прошлое. Отец... мы ведь с ним почти поругались. Ну, как это обычно бывает между родителями и самостоятельными детьми. Он позвонил из Москвы и тоном, не терпящим возражений, сказал:

- Ты доложен вернуться в семью!

Я сидел в неуютном номере захолустной гостиницы и считал медяки. Не хватало даже на хлеб. За окнами серость и слякоть. Никаких перспектив. Я ушел от жены, в чем был. Не взял ни денег, ни запасных трусов, ни рубашки на смену. И такое меня зло разобрало. И тут разыскал! Впрочем, для него это никогда не составляло труда.

- Остынь, - говорю, - я всем, кому должен, прощаю.

Он чуть трубкой не подавился. Но сдержался, не нагрубил. Прочел мне скучную лекцию о браке, семье и личной моей ответственности.

- Подумай о дочке, - сказал напоследок. - Куда это годится, ребенку расти без отца?

Я ударил его словами. Не жалея, наотмашь. Все припомнил, что скопилось за годы разлуки.

- А ты обо мне много думал? До восемнадцати лет жил сиротой при живых родителях. Если б не дед, неизвестно вообще, что бы из меня выросло.

Он осекся. Наверное, побледнел. И сказал после длительной паузы:

- Чувствую, в таком состоянии с тобой разговаривать бесполезно. Все равно не поймешь. Но запомни: пока не одумаешься - я тебе не помощник.

- Это еще неизвестно, кто кому больше нужен! -ответил я мстительно и тоже повесил трубку.

...Реальность опять стерла воспоминания. Пришел Сергей Павлович. Брызжущей энергией массой, вломился в радиорубку:

- Пойдем, вмажем!

Я взял у него три листочка, согнутых вчетверо (надо же, какая секретность!), проставил на них исходящие номера, стал подсчитывать количество слов.

- Что молчишь?

- Не хочу! - огрызнулся я. - Неприятности у меня. Домашние огорчения.

- Я разве тебя призываю нажраться? - возразил капитан. - Посидишь, поддержишь компанию. А то перед вояками неудобно. Они тебя от чистой души приглашали. Ты ведь к их просьбе отнесся с пониманием, по-людски. Кстати, а что случилось?

- "Кстати", отец заболел. И очень серьезно.

- Ну, ты это... не придирайся к словам. Вижу, лететь собираешься. Как сам считаешь, надолго? Хоть бы предупредил. - Мачиталзе задумался. - Вот только в отделе кадров ни тебя, ни меня не поймут.

- Думаю обернуться в три дня, - сказал я как можной уверенней. В кадрах скажи, что я улетел по заверенной врачом телеграмме.

- Это мысль. А где ее взять?

- Сейчас нарисую. Есть у меня образец.

- Надеюсь, с печатью? - усмехнулся Сергей Павлович.

- Печать по эфиру не передается, - пояснил я. -Наличие таковой заверяется начальником смены радиоцентра. Если хочешь, сделаю для тебя копию. Мне не жалко.

- Что значит, "не жалко"? Должен же я иметь на руках подтверждающий документ? Тебе что? - сел да полетел! А я?! Ты хоть представляешь, сколько у меня будет лишних головных болей? С машиной твоей что делать? Выгрузить на причал и оставить в порту?

- Надо же! - вырвалось из меня. - Я об этом даже не думал!

- Думать надо всегда! - Капитан едва не вонзил в потолок указательный палец. Хотел, наверное, выдать какую-нибудь остроту, но во время спохватился.

- Даже когда нечем, - закончил я за него, лихорадочно соображая, как поступить.

- Ладно. Казнить - так казнить, - ухмыльнулся Сергей Павлович. Настроение у него было на ять, не чета моему. - Помогу я тебе с машиной. Поставлю у себя в гараже.

- Нужно же еще растаможить, техпаспорт получить, номера...

- Напишешь доверенность - сделаю. Только и ты постарайся. Разберись со своими проблемами до нашего отхода из Мурманска. Замену тебе просить не хочу. Сработались как-никак. Да и скучно без тебя будет.

- Сейчас напишу! - Я не верил своему счастью.

- И еще, - капитан затоптался в дверях, - гости у меня не простые. Трудно мне одному. Сижу между ними как у попа на исповеди. Ты уж как-нибудь поскорей, а?