Протекторат

Глава 14 Виктория Ковалевская, дитя звёзд

Из окна гостиной я увидела, как на посадочную площадку перед домом медленно опустился жёлтого цвета флайер с чёрно-белой «шашечкой» на брюхе. Почти одновременно с этим запищал мой комлог, извещая о прибытии такси. Я послала в диспетчерскую подтверждение, отошла от окна и надела тёплую куртку.

— Может, мне поехать с тобой? — спросила Ева. — Куда-нибудь сходим вместе, я покажу тебе здешние достопримечательности.

— Нет, не надо, — покачала я головой. — Я не собираюсь ничего смотреть, а просто хочу немного развеяться.

— Ладно. Только не переключайся на ручное управление. У тебя нет местных прав, к тому же в твоём состоянии…

— Всё в порядке, — перебила я. — Это такси с шофёром, так что не беспокойся.

Поцеловав Еву на прощанье, я вышла из дома и быстрым шагом направилась к флайеру. При моём приближении его дверца открылась, я влезла в кабину и вежливо поздоровалась с водителем.

— Здравствуйте, барышня, — ответил он. — Куда летим?

Я назвала ему адрес. Водитель без проволочек поднял машину в воздух и взял курс в сторону Нью-Монреаля. Когда флайер набрал нужную высоту, он поинтересовался:

— У вас юридические проблемы?

— Нет. А почему вы так решили?

— Здание, которое вы назвали, битком набито адвокатскими конторами. Вот я и подумал, что вы собираетесь получить консультацию.

— А-а, нет. Мне нужно в торговое представительство Семьи Дольче.

Таксист бросил на меня удивлённый взгляд:

— Барышня из Корпуса имеет дело с Семьёй? Странно!

— Я не из Корпуса. Просто приехала в гости к подруге. Я вообще не сицилианка.

После недолгих раздумий он кивнул:

— Да, теперь я слышу, что у вас не такой акцент. Вы давно на Дамогране?

— Уже пятый день.

— Но вы не в первый раз на нашей планете, — уверенно произнёс водитель.

— Не угадали. Я здесь впервые.

— Однако вы здорово говорите по-нашему.

— Научилась в пути. Делать всё равно было нечего, а иностранные языки мой конёк. Они мне легко даются.

— Maybe you also speak English?

— Yes of course.

— Excellent! It is my mother’s tongue. I’m an English-speaking Damogranian.[5]

Дальше мы говорили по-английски. Таксист болтал со мной всю дорогу, пребывая в полной уверенности, что я наняла флайер с водителем-человеком именно для того, чтобы он развлекал меня беседой. На самом деле это было не так, но я не стала развеивать его заблуждение — наш пустопорожний разговор немного отвлекал меня от мрачных мыслей о том, что случилось четыре дня назад.

Гибель Мишеля потрясла меня до глубины души, и от этого удара я до сих не могла оправиться. Нельзя сказать, что я была влюблена в него, нет, у нас не было любви, а был просто секс — во всяком случае, с моей стороны. Тем не менее он очень нравился мне, иначе бы я ни за что не легла с ним в постель. Близкие отношения между нами прекратились ещё за неделю до прибытия на Дамогран — у меня кончился период загула и я снова превратилась в пай-девочку, — однако мы остались добрыми друзьями и с удовольствием проводили время вместе. Мишель не был чужим мне человеком, он был моим другом, мужчиной, с которым я спала, и его смерть стала для меня тяжёлой утратой.

Вдобавок, я чувствовала себя в ответе за случившееся: ведь если бы я с бо́льшим вниманием отнеслась к его приступам необъяснимой тревоги, если бы я настойчивее пыталась разобраться в его воспоминаниях, то мне, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Я была уже на пороге разгадки, об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при виде жуткой сцены в кабинете адмирала я моментально всё поняла. Но, увы, прозрение наступило слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить…

Дорога от военного городка до делового центра Нью-Монреаля заняла около получаса. Таксист посадил флайер на крышу высотного здания, я расплатилась с ним, неискренне поблагодарила его за приятную беседу и спустилась в лифте на двенадцатый этаж, где находился офис торгового представительства Семьи Дольче. Целью моего визита сюда был Карло Ломбардо — генетический двойник человека, пытавшегося подложить на эсминец бомбу.

По понятным причинам меня очень заинтересовала эта история с двойником, и я решила в ней разобраться. От «удвоенного» Ломбардо тянулась прямая ниточка к похожей на меня девушке, которая предупредила старшего помощника Василова о готовящейся диверсии и тем самым спасла корабль от уничтожения. Я бы занялась этим делом ещё четыре дня назад, как только подслушала мысли капитана Романо, однако смерть Мишеля повергла меня в жестокую депрессию, и лишь сегодня я достаточно очухалась, чтобы приступить к расследованию.

Выйдя из лифта на двенадцатом этаже, я направилась через просторный вестибюль к справочной стойке, но на полпути меня остановил чей-то громкий возглас:

— Тори!

В отличие от остальных людей, я в подобных случаях безошибочно определяю, когда обращаются ко мне, а когда к кому-то другому. И совершенно неважно, что́ выкрикивают — моё имя в его различных вариациях, «эй», «барышня» или «подождите»; если зовут меня, я всегда воспринимаю некий эмоциональный толчок, чувственный эквивалент окрика.

В этот раз толчок был, и я уверенно повернулась на голос, слегка удивлённая тем, что встретила здесь знакомого, и страшно недовольная, что меня назвали Тори. Эту форму моего имени я невзлюбила с самого детства — из-за того, что так меня называл отец…

Элегантно одетый мужчина лет тридцати с небольшим, который быстрым шагом приближался ко мне, улыбаясь до ушей, был мне совершенно незнаком. Хотя, конечно, я не могла дать голову на отсечение, что никогда раньше с ним не встречалась. Он обладал довольно заурядной внешностью, так что я вполне могла забыть его, если мы выделись давно и наша встреча была мимолётной. Он же, судя по его уверенному поведению, нисколько не сомневался, что мы знакомы. Он даже знал моё имя — правда, не в самом любимом мной варианте.

Подпустив мужчину поближе, я быстро заглянула в его разум, чтобы освежить свою память. Его звали Джакомо Вентури, и он действительно видел меня, притом совсем недавно… С ума сойти! Он видел меня всего лишь шесть дней назад, здесь, на Дамогране, в обществе своего приятеля и сослуживца Карло Ломбардо. Никакой ошибки быть не могло — Вентури хорошо запомнил моё лицо, хотя мы общались совсем недолго. Он был на все сто процентов уверен, что я и есть та девушка, с которой он познакомился в ресторане, где якобы я обедала с Ломбардо.

Что ж это творится, будь оно неладно! Сначала я была замечена на Терре-Сицилии, когда на самом деле находилась на Арцахе, а теперь вот оказывается, что меня видели на Дамогране, в то время как «Отважный» со мной на борту только приближался к планете! А ко всему прочему, я называла себя Тори и возражала против имени Виктория, утверждая, что так зовут мою сестру…

— Здравствуйте, Тори, — поздоровался Вентури, остановившись передо мной. — Вы не помните меня?

— Добрый день, Джакомо, — справившись со своим изумлением, ответила я. — Не сразу вас узнала.

«Ещё бы, — мелькнула в его голове досадливая мысль. — Кто я для такой шикарной тёлки…»

А вслух он произнёс:

— Вы, верно, ищите Карло?

— Угадали.

— Его здесь нет. Он болен и уже шестой день не выходит на работу.

— Вот как! И что с ним? — спросила я, уже зная, в чём дело. — Надеюсь, ничего серьёзного?

— Как сказать. Физически Карло совершенно здоров… гм, если не считать шишки на голове. А вот с памятью у него большие проблемы. Он не помнит ничего, что случилось за последние полгода.

— Ах, что вы говорите?! И как же его угораздило?

— Врачи говорят, что из-за травмы головы. Частичная ретроградная амнезия. Карло не помнит, где и обо что он ударился, просто утром он проснулся с больной головой, выглянул в окно и обнаружил, что на дворе не лето, как он думал, а поздняя осень.

— Ай, какая беда! — произнесла я с искренним сожалением. — Надо же такому случиться!.. Значит, он забыл и о нашем деле?

— О каком?

— Да так, небольшой гешефт, — на ходу придумала я. — Мы договорились, что сегодня я зайду к нему на службу, и мы подпишем договор.

«Ага! — удовлетворённо подумал Вентури. — У них были деловые отношения».

Увидев меня в ресторане, он сразу проникся завистью к своему приятелю, который подцепил «такую шикарную тёлку». А теперь я утешила его мужское самолюбие, дав ему понять, что ничего, кроме чистого бизнеса, между мной и Ломбардо не было. Мужчины, конечно, не такие завистливые, как женщины, но им тоже знакомо это чувство, особенно когда речь идёт о сексе. К тому же мне были неприятны те картины, которые возникали в воображении Джакомо Вентури, и я решила пресечь их на корню.

— А я ничем не смогу вам помочь? — вежливо поинтересовался он.

Я изобразила на своём лице раздумье.

— Да нет, вряд ли. Думаю, уже поздно. За эти дни Карло обещал сделать несколько предварительных заказов… Кстати, когда с ним случилось это несчастье?

— На следующее утро после того, как он познакомил нас в ресторане.

— Ну, тогда он точно ничего не успел. Мы расстались часов в десять вечера, и Карло сказал, что завтра займётся моим делом. — Я притворно вздохнула. — Ладно, обойдусь. Главное, чтобы он поправился.

— А вы не знаете, куда он в тот вечер собирался пойти? — задал Вентури вопрос, который я ожидала услышать с самого начала.

— Точно не скажу. Предлагал поехать в какой-нибудь ночной клуб, у него, похоже, были насчёт меня определённые идеи, но я отказалась. Мой муж, хоть и не сицилианец, очень ревнив.

«И наверняка крутой самец, — подумал Вентури. — Чтобы удержать при себе такую тёлку, нужно быть настоящим быком. У него, наверное, гора мускулов и огромный…»

Я торопливо отключилась от его разума. Сами по себе его мысли я ещё могла стерпеть, но зрительные образы, которые их сопровождали, были лишены всякой художественной ценности и целиком подпадали под определение низкопробной порнухи. Меня даже слегка затошнило.

Я постаралась как можно скорее отделаться от Вентури, пообещав в ближайшее время навестить Карло Ломбардо, затем спустилась на десятый этаж, где располагался кафетерий, и взяла себе стакан апельсинового сока с сигаретой. Вообще-то я не курю — никотин, по моему мнению, ещё вреднее алкоголя, — но в исключительных случаях позволяю себе одну сигаретку, когда нужно быстренько успокоиться и собраться с мыслями.

А подумать мне было над чем. Ситуация чем дальше, тем становилась интересней и запутанней. Теперь было совершенно очевидно, что та, другая «я» не привиделась Уильяму Василову в пьяном угаре. Девушка, с виду моя точная копия, существовала не только в воображении старшего помощника. Она была вполне реальна, у неё даже имелось своё имя — Тори. Не так давно она побывала на Терре-Сицилии, а сейчас, скорее всего, находится где-то рядом — если, конечно, не поспешила улететь с Дамограна, после того как шарахнула Карло Ломбардо по голове.

Я ни секунды не сомневалась, что Тори напрямую причастна к его амнезии. Мало того, я была абсолютно уверена, что она ударила его не просто так, а именно с целью вычеркнуть из его памяти события последних месяцев. Это звучало дико — но не более дико, чем сама история с двойниками.

Кто ты такая, Тори, чёрт тебя подери?! Моя сестра-близнец? Мой клон? Вполне возможно — однако в эту схему никаким боком не вписывается двойник Ломбардо. Моё «alter ego»[6] из параллельной исторической линии? Я сама из будущего?.. Хотя нет, последнее исключено. Я понятия не имею, что случится со мной в грядущем, но одно знаю наверняка: никогда в жизни я не стану называть себя Тори.

Да и то сказать, все эти путешествия во времени — полная чушь. Лично я не нуждаюсь ни в каких строгих математических доказательствах, мне достаточно и элементарной логики, основанной на здравом смысле. Будущего нет, оно существует лишь как вероятность — в нас самих и в окружающих нас вещах. Когда же оно наступит, то наше настоящее станет прошлым и превратится в набор живых и неживых воспоминаний. Рьяные сторонники темпоральных перемещений, настаивая на своей правоте, ведут себя как дети — попросту закрывают глаза на всевозможные парадоксы времени, не опровергают их, а отвергают: мол, если факты противоречат теории, то тем хуже для фактов. «Ради Бога! — говорят они. — Какому нормальному человеку придёт в голову убивать своих родителей?..» И это они считают доказательством! По-моему, если взрослые дяди и тёти пытаются решать чисто физические проблемы с позиций этики, нравственности и психиатрии, то им надо срочно лечиться, пока их лёгкий маниакально-депрессивный синдром не перерос в капитальную шизофрению.

Что касается меня, то я, будь путешествия во времени возможны, наверное, не устояла бы перед соблазном кое-что изменить в прошлом. Убивать отца я бы, конечно, не стала, всё-таки он мой отец; но постаралась бы спасти от него мою бедную мать. Я бы сделала всё возможное, чтобы они не женились — а в таком случае я бы никогда не родилась и, следовательно, не смогла бы помешать их браку. Получается замкнутый круг логических противоречий, выхода из которого я не вижу. Разумного выхода, имеется в виду. Просто не обращать на это внимания, как делают сторонники путешествий во времени, недостойно мыслящего человека.

Другое дело, параллельные реальности. Это тоже фантастика — но фантастика строго научная, безо всяких «временны́х петель» и прочих подобных глупостей. В рамках этой гипотезы запросто уживались и Тори, и парочка Ломбардо, и двойники многих других людей — например, той девушки, которую обвиняли в убийстве доктора. Как там её зовут? Алёна, кажется, а фамилия начинается на «Гав» или «Габ». Капитан Романо думал о ней лишь мимоходом, и мне не удалось разузнать никаких деталей. Я собиралась заняться этой историей как-нибудь позже, она представлялась мне менее перспективной, чем случай с Ломбардо, чьё существование в двух экземплярах было бесспорным фактом. Однако после разговора с Вентури у меня возникло сильное подозрение, что тут мне ловить нечего — если его приятель что-нибудь знал о двойниках, то теперь он всё позабыл благодаря меткому удару Тори. Я, конечно, не отказалась от идеи встретиться с Ломбардо и основательно покопаться в его мозгах, но надежд на успех было очень мало. А вернее, не было вовсе — ещё на Терре-Сицилии, «программируя» Василова на предотвращение диверсии, моя вторая «я» доказала, что умеет просчитывать ситуацию в мельчайших деталях.

Тори, плутовка! Я хочу тебя найти. И хорошенько надрать тебе задницу за все эти штучки…

Когда я допивала сок, ко мне без спросу подсел молодой человек в светло-сером костюме с галстуком. Заметив мелькнувшее на моём лице неудовольствие, он с обезоруживающей улыбкой пояснил:

— Все столики заняты, а присоединяться к кому-нибудь из коллег я не хотел. Сейчас у меня перерыв, и я не собираюсь слушать их рассуждения о постановлениях и прецедентах. Общество красивой девушки куда приятнее — даже если она считает меня бесцеремонным нахалом.

Я слабо улыбнулась:

— Говорят, наглость — второе счастье.

— Вполне может быть. По крайней мере, я на жизнь не жалуюсь.

Молодого человека звали Веселин Тодоров. Он, как и большинство посетителей кафе, был адвокатом и работал здесь, в одной крупной юридической фирме. Я вспомнила слова водителя такси, что это здание битком набито адвокатскими конторами, и по короткой цепочке ассоциаций мои мысли снова вернулись к девушке, у которой, возможно, имелся двойник. Разыскать её не составит труда — ведь далеко не каждый день школьницы на Дамогране убивают своих докторов. Даже если окажется, что этим летом на Дамогране случилась эпидемия подобных убийств, вряд ли много преступлений было совершено девушками с именем Алёна. К тому же с этим делом был связан громкий скандал — прокурор попытался смошенничать. В правовых государствах такие истории вызывают много шума.

После некоторых раздумий я решила воспользоваться случаем и навести у Тодорова некоторые справки.

— Так вы адвокат? — поинтересовалась я.

— Да. — Он явно обрадовался, что я завела с ним разговор. — Работаю этажом ниже.

— Неужели в «Трёх К»? — Так сокращённо называли его родную фирму «Корнилов, Козлович и Корнблат».

— Именно там. — Он хотел было намекнуть, что занимает в конторе значительное положение, но потом передумал, рассудив, что я всё равно ему не поверю и сочту его хвастуном. — А вы собираетесь стать нашим клиентом?

— Нет, вряд ли. Ваша фирма очень авторитетна, но вы в основном специализируетесь по корпоративному праву. А у меня обычный гражданский иск. Мне нужен адвокат, имеющий большой опыт судебных разбирательств. Например, такой, как тот ваш коллега, который недавно утёр нос прокурору, поймав его на сокрытии улик. К сожалению, я забыла его имя и даже не знаю, в каком городе он живёт.

Мои слова попали в цель.

«Проклятый Поляков! — с досадой подумал Тодоров. — Везучий сукин сын! Он же по сути ничего не сделал, только и того, что нашёл свидетеля. А из него сделали героя, клиенты валят к нему толпами, вот и эта красотка туда же… Как всё-таки несправедливо устроен мир!»

Из глубины его памяти на поверхность сознания всплыли все интересующие меня сведения. Обвинявшуюся в убийстве доктора девушку звали Алёна Габрова, она жила не так далеко отсюда, в городе Нью-Ванкувере. А адвокат, который защищал её, был здешний, монреальский. Его контора находилась в этом же самом здании, на двадцать первом этаже. Звали его Игорь Поляков. Сорокалетний вдовец, блондин выше среднего роста, с подтянутой спортивной фигурой. Если верить «картинке», возникшей в воображении Тодорова, то весьма недурён собой, можно сказать, смазлив — но чисто по-мужски. Такие типажи часто встречаются на обложках сентиментальных женских романов. Короче, мечта любой старой девы.

Надо отдать Тодорову должное — он всё же назвал имя Полякова, рассказал, где находится его контора, и честно признал, что это хороший адвокат. Мы ещё пару минут поговорили, затем я, поблагодарив Тодорова за содержательную беседу и бесплатную информацию, ушла из кафе и на лифте поднялась на двадцать первый этаж.

Мой план был прост и бесхитростен — записаться к Полякову на приём, получить у него консультацию о моём гипотетическом разводе, а заодно вытянуть из него всё, что он знает о своей бывшей клиентке, включая то, где она живёт. А может, ему известно и кое-что о двойниках — ведь, по мнению Тодорова, представляя суду алиби, он действовал слишком прямолинейно, словно был уверен в его подлинности и не опасался, что в рукаве у обвинения имеются какие-нибудь контрдоводы.

К сожалению, мой план не сработал. Игоря Полякова в конторе не оказалось. Как сообщила мне его секретарша, в последнее время он редко появляется на работе, не берёт новых клиентов и занимается только старыми делами. В её мыслях сквозила сильная обеспокоенность нынешним состоянием шефа — он стал каким-то мрачным, апатичным, угнетённым, заметно похудел и осунулся. Секретарша была убеждена, что это из-за женщины, и на все заставки проклинала «подлую шлюху», которая посмела обидеть «такого классного мужика».

Посему мне оставалось только ретироваться, отбившись от настойчивых предложений секретарши записаться на приём к младшему партнёру Игоря Полякова, его двоюродной сестре Агнешке, у которой как раз было получасовое «окно» между двумя клиентами.

Покинув контору, я задумалась, что мне делать. Можно было полететь в Нью-Ванкувер и разыскать там Алёну Габрову. Но, с другой стороны, меня продолжал интересовать и её адвокат. Теперь даже больше, чем раньше: ведь перемены в нём, которые так беспокоили секретаршу, совпали по времени с завершением дела барышни Габровой, и я сильно подозревала, что это не случайное совпадение.

В муниципальной базе данных Нью-Монреаля мне без проблем удалось узнать получить все необходимые сведения об адвокате Полякове, включая его адрес, а также номера персонального комлога, домашнего и служебного видеофонов. Сначала я собиралась позвонить ему и договориться о встрече, но затем подумала, что с него вполне станется послать меня к чёрту — и тогда наше дальнейшее общение будет весьма проблематичным. А вот если я без всякого предупреждения заявлюсь под дверь его квартиры, то вряд ли он сразу прогонит меня. Тысяча против одного, что сначала он захочет узнать, с чем я пожаловала. Даже с его внешностью героя-любовника к нему не каждый день ломятся молодые и привлекательные девушки.

Дом по указанному адресу находился совсем недалеко от адвокатской конторы, и я добралась туда на наземном такси. Когда в лифте я нажала кнопку сорок четвёртого этажа, из динамика послышался приятный мужской голос, который, во избежание всяческих недоразумений, предупреждал, что на данном этаже проживают только Игорь Поляков и его дочь Юля. Повторным нажатием кнопки я подтвердила своё желание посетить их и между делом подумала, что на густонаселённых планетах, вроде моей родной Аркадии, даже самый преуспевающий адвокат не смог бы позволить себе занимать целый пентхаус в центре столицы — он бы вмиг разорился. А на Дамогране — пожалуйста, нет проблем. Всё-таки в провинциальных планетах есть своё очарование, особенно когда их провинциальность сочетается с высокой цивилизованностью и экономическим благополучием.

Выйдя из лифта, я нажала кнопку дверного замка. Почти в ту же секунду дверь квартиры открылась, и на пороге возникла симпатичная белокурая девушка лет шестнадцати — очевидно, та самая Юля, дочь Полякова.

При виде меня она, похоже, нисколько не удивилась. В её ясном взгляде читался не вопрос «Кто вы? Что вам нужно?», а скорее странная смесь радости с глубокой укоризной. Так, наверное, смотрят на блудную дщерь, после долгих скитаний вернувшуюся домой.

— Здравствуй, Тори. Проходи.

Я молча вошла в холл и принялась снимать куртку. Не стану говорить, что я ожидала такого приёма, но где-то на бессознательном уровне уже была готова к нему и действовала чисто автоматически. После встречи с Джакомо Вентури это получилось само собой, без малейших усилий с моей стороны.

Юля закрыла дверь, взяла у меня куртку и сунула её в одёжный шкаф. Затем повернулась ко мне и вновь смерила меня всё тем же радостно-осуждающим взглядом.

— Ну, чего молчишь, почему не оправдываешься? Скажи хоть, где ты пропадала? Папа из-за тебя весь извёлся — а ты не зашла, не позвонила… Вообще как в воду канула! Разве можно так?

Я по-прежнему молчала, не зная, что ей ответить. Моя внутренняя готовность сыграть роль Тори натолкнулась на неожиданное препятствие — Юля оказалась «нечитаемой». Её мысли и эмоции были недоступны мне, и я понятия не имела, как правильно вести себя в этой ситуации. Я не располагала даже самыми элементарными сведениями, необходимыми для продолжения разговора: какие отношения были у Тори с девушкой, какие — с её отцом, когда они познакомились, когда расстались, и как это произошло. Я опасалась, что после первой же сказанной фразы основательно сяду в лужу и уже не смогу из неё выбраться.

В книгах и фильмах герои решают такие проблемы очень просто. С помощью двусмысленностей, недомолвок и туманных намёков они вытягивают из собеседников всю нужную информацию, а те (собеседники то есть) почему-то до поры до времени воздерживаются от прямых вопросов, подразумевающих столь же прямые ответы. Однако Юля не собиралась играть по этим правилам, она требовала от меня конкретных объяснений, которые при всём желании я дать ей не могла. Я совсем неплохая актриса и довольно сносно импровизирую на ходу — но только в том случае, когда мне доступны мысли партнёров по сцене. С таким «суфлёром» я могу отыграть свою роль на одном дыхании, без малейшей заминки, как это было с Вентури. Но если меня окружает стена слепоты и молчания, я становлюсь беспомощным ребёнком, не годным ни на что, кроме как разреветься от страха и бессилия…

— Твой отец дома? — спросила я, понадеявшись, что уж он-то «читаемый».

— Нет, — ответила Юля, проводя меня в просторный холл, а оттуда в гостиную. — Но через час должен вернуться.

Я разочарованно вздохнула. Целый час я продержаться не смогу. Хотя, если закатить истерику, сделать вид, что мне плохо… А впрочем, ну его к чёрту! Не хочу больше играть. Я устала, я жажду объяснений и не намерена ждать ещё час до прихода Юлиного отца.

— Я должна извиниться перед тобой, — мягко сказала я, когда мы присели на диван. — Случилось маленькое недоразумение.

В её глазах мелькнул гнев:

— Недоразумение, говоришь? Ты вскружила папе голову, потом бросила его, а теперь — извини, мол, ошибочка вышла. Да ты просто… просто…

— Погоди, — перебила я, пока она не произнесла слово, которое Тори наверняка заслужила. — Ты неправильно поняла меня. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Я сама ищу Тори.

— Очень смешно! Посмотри в зеркало, и там ты её увидишь.

— Я знаю, что́ я там увижу. Мы с Тори близнецы.

Юля в растерянности захлопала ресницами.

— Так ты… вы сестра Тори, Виктория?

— Да. Она рассказывала обо мне?

— Ну… говорила, что у неё есть сестра. Но я не знала, что вы так похожи друг на друга. — Юля протянула руку и робко прикоснулась к моей щеке, словно желая убедиться, что я реальна. — Вы не просто похожи на Тори, вы её точная копия. У вас даже ямочки в уголках рта одинаковые… Вы действительно не она? Вы не обманываете меня?

— Я говорю тебе правду. Я не Тори, а Виктория. Можешь это проверить: пять дней назад я прилетела на сицилианском эсминце «Отважный». Сделай запрос прямо сейчас — чтобы потом не думала, что я сфабриковала записи.

Она торопливо покачала головой:

— Нет-нет, что вы! Я верю вам.

— И вот ещё что, — добавила я, — называй меня на «ты». Давай обойдёмся без церемоний.

— Хорошо. Вам… тебе принести что-нибудь попить? Чай, кофе, сок?

— Сок, пожалуйста. Лучше всего апельсиновый.

Юля улыбнулась, вставая с дивана.

— И в этом вы похожи. Тори тоже любит апельсиновый сок и не терпит церемоний.

Она выбежала из гостиной, а через минуту вернулась со стаканом сока. Поблагодарив её, я отпила маленький глоток и спросила:

— Когда ты познакомилась с Тори?

— Примерно месяц назад, в начале ноября. Она у нас ночевала, а утром я с ней завтракала. Тогда мы и познакомились. Мне ужасно понравилась твоя сестра, я была так рада за папу — впрочем, и за себя тоже. Я уже размечталась, как мы будем жить втроём, как нам будет хорошо вместе… а Тори взяла и исчезла. Ты не знаешь, где она? С ней ничего не случилось?

— Что ничего не случилось, это уж точно. Неделю назад её видели живой и здоровой.

— Где?

— Здесь, в Нью-Монреале.

— А кто её видел?

— Один наш общий знакомый, — солгала я. — В беседе с ним Тори упомянула имя твоего отца. Собственно, поэтому я пришла к вам — думала, что найду её здесь.

Юля огорчённой вздохнула:

— Она не захотела у нас оставаться. Не объяснила почему, просто ушла — и не вернулась. Может, папа её чем-то не устроил… Но тогда зачем было лгать? Почему она прямо не сказала, что не хочет с ним оставаться?

— Твой отец давно её знал?

— Говорит, что познакомился с ней накануне, но я ему не верю. Он хочет убедить меня, что ничего серьёзного у них не было — просто встретились, переспали и расстались. Это неправда, я знаю. Всю предыдущую неделю папа ходил влюблённый, а за день до того, как привёл домой Тори, он здорово напился — таким пьяным я его ещё никогда не видела. Пока мы с дядей Ричи укладывала его в постель, он бормотал что-то о плохой девочке, которая не слушается маму, обижает других деток, задирается к взрослым… В общем, классические симптомы. А на следующий день у него с Тори вроде бы всё наладилось. Я была так счастлива… — Вдруг Юля осеклась и всплеснула руками. — Ой, что я наделала?! Я уже сообщила папе, что Тори вернулась…

— Но когда ты успела? Ведь я сразу сказала, что ты ошиблась.

— Я сделала это раньше, ещё когда ты поднималась к нам. Если кто-то дважды нажимает кнопку нашего этажа, к нам на мониторы поступает изображение лифтовой кабины. Я увидела там тебя, решила, что ты Тори, и сразу же позвонила папе. Сейчас у него ланч с одним старым клиентом, он обещал поскорее освободиться, а пока просил, чтобы я ни в коем случае не отпускала тебя. — Она устремила на меня беспомощный взгляд. — Что же нам делать, Виктория? Ведь он примет тебя за Тори, а когда узнает правду, очень расстроится… Хотя, мне кажется, зря. Я по-прежнему не замечаю между вами никакой разницы. У вас всё один к одному — жесты, мимика, манера говорить, даже акцент. Я, знаете ли, занимаюсь в театральной студии и привыкла замечать такие детали. Ещё никогда я не встречала настолько похожих близнецов, как ты и Тори. — Юля помолчала в задумчивости, потом с мольбой посмотрела мне в глаза: — Только не обижайся, пожалуйста, но не смогла бы ты притвориться Тори? Папа ничего не заметит, вы же с ней одинаковые. Тем временем мы будем искать твою сестру, в конце концов найдём её, и тогда вы снова поменяетесь местами. А если она не захочет, то… то ты можешь остаться с папой. Он обязательно понравится тебе, он такой хороший.

В первый момент я подумала, что она шутит. Но нет — она говорила серьёзно. Юля была совсем ещё ребёнком, хоть и держалась со мной как взрослая. Она не видела ничего зазорного в том, чтобы подсунуть папочке в постель вместо одной другую женщину — лишь бы он был счастлив и не страдал. Как и любая девочка из благополучной семьи, она искренне считала своего отца лучшим в мире мужчиной, перед которым не в силах устоять ни одна женщина…

Я всё ещё ломала себе голову, как бы подоходчивее объяснить ей всю нелепость и непристойность её предложения, когда из холла послышался какой-то шум. Юля тут же вскочила с места и взволнованно произнесла:

— Это папа! Наверное, он убежал с ланча… Что теперь будет!

Спустя несколько секунд в гостиную быстрым шагом вошёл высокий стройный мужчина. В жизни он оказался ещё привлекательнее, чем на «картинках», которые я подсмотрела в мыслях его секретарши и Веселина Тодорова. Оно и понятно: для первой Игорь Поляков был просто шефом (хоть и «классным мужиком»), для второго — коллегой, а для меня — человеком, который любил моего двойника, мою точную копию. Фактически, меня саму.

Юлин отец в нерешительности остановился посреди комнаты и с надеждой произнёс:

— Тори…

Я осторожно прикоснулась к его разуму, и тотчас меня захлестнула волна страсти. Не успев даже толком прочесть его мысли, я унеслась в бурлящем водовороте чувств в самые глубины его «я», на грань сознательного и подсознательного — туда, где доминировала не личность, а суть. Мне редко удавалось вступить в такой тесный контакт с человеком, и каждый раз это требовало от меня большой затраты сил. Однако сейчас я не испытывала ни малейшего сопротивления, мне совсем не приходилось напрягаться, чтобы удерживать эту связь, а в моих ощущениях напрочь отсутствовал тот неприятный «привкус», который неизменно сопутствовал любому достаточно глубокому проникновению в мысли. Здесь я не встретила ни единого призрака, ни единого чудовища, которыми кишмя кишит сознание каждого взрослого человека. Это, конечно, не значит, что их вовсе не было; просто в моём присутствии они все разбежались и попрятались в свои норы, оставив меня одну среди безбрежного океана любви и нежности.

Внезапно я почувствовала, что у меня катастрофически мокнут трусики. Моё сердце стучало в бешеном темпе, едва не вырываясь из груди, ноги подгибались, во рту пересохло, а по всему тело разлилась истома… Такого со мной ещё ни разу не случалось! Я по-всякому реагировала на мысли других людей: чаще всего они оставляли меня равнодушной, иногда вызывали негативные эмоции — от лёгкой брезгливости до глубокого отвращения, порой я получала от них удовольствие, а изредка наслаждалась ими. Но никогда раньше, даже в периоды самых отчаянных загулов, я не переживала при этом оргазма…

«Тори, — думала я, млея от мучительного наслаждения, — ты просто глупая сучка! Как ты могла бросить такого мужчину? Что тебе ещё нужно?..»

Юля стояла немного в стороне и не вмешивалась в нашу немую сцену. В её взгляде застыло напряжённое ожидание.

Наконец Игорь подступил ко мне и несмело взял меня за плечи. Больше не в силах держаться на ногах, я с тихим стоном упала в его объятия.

— Ах, Тори! — прошептал он. — Если бы ты знала, как мне не хватало тебя.