Пропала принцесса! Нашедшего ждут неприятности

Первая неприятность, связанная с ожиданием (1)

Тридцать первое эбреля 1135-го года (Десятое июля 2025-го года). Поздний вечер

Принцесса Валериане́лла Лоарельская

Предвкушение, острое и будоражащее, жгучим соком разлилось по телу, и я проснулась, переполненная им до краёв. Сегодня? Неужели уже сегодня?

Столько лет изматывающего ожидания, столько вещих снов, столько осторожных попыток заглянуть в ещё не случившееся — всё постепенно сходилось в одной точке. Будущее, выстраданное и вырисованное тысячами аккуратных, сдержанных мазков, наконец проступало во всей неотвратимости, ложась вуалью новой реальности на тихий, затерянный в холодной тьме маяк.

По венам заструился чистый адреналин, и я часто задышала, наэлектризованная нетерпением, хотя ни единый посторонний звук не нарушал ночного покоя. Только внизу привычно шумел генератор, а за окном бушевал очередной шторм.

Ненавижу бешеное ледяное море, затихающее едва ли на пару дней в году.

Ненавижу маяк, ставший моей тюрьмой.

Ненавижу одиночество.

Но это ерунда — всё изменится совсем скоро. Возможно, даже сегодня.

Я выпорхнула из постели и быстро оделась в удобные спортивки, а потом на секунду задумалась и сняла их, достав из шкафа новый домашний костюм из мягкого бархата, ждавший особенного часа. Таких у меня было три — вишнёвый, абрикосовый и малиновый. Выбрала последний и внимательно осмотрела себя в зеркало.

Очень даже неплохо, учитывая, что на ближайшие двести миль из конкуренток только чайки — жирные, крикливые и ненакрашенные. Не самый популярный у мужчин типаж, в сравнении с которым я определённо выигрываю. Нет, мой герой точно не устоит! Придёт, спасёт, влюбится — как и предначертано.

Я включила любимую песню на повтор, и она разлилась по пустому помещению звенящим гимном моего ожидания.

Огромных усилий стоило не подскакивать на месте от переполняющих эмоций, требующих срочных действий — хоть каких-то! Понадобилась вся воля, чтобы вести себя как обычно, лишь бы не спугнуть бесшумно крадущееся предназначение. Будущее всегда зыбко, и любое неосторожное слово или жест могут изменить его безвозвратно, поэтому я старательно держала себя в руках.

Правда, всё же натянула провокационно откровенный топ, едва ли не лопающийся по швам в попытках вместить мои достоинства. Я не специально такой купила — просто не угадала с размером, а о возвратах в этих гребенях речи не идёт — ну нет под соседним буруном пункта выдачи, всё никак не откроют.

Хорошо страдать на большой земле — можно заказать себе доставку роллов, масочку какую-нибудь, сериальчик скачать и посмотреть. А у меня что? Максимум можно пойти среди валунов погулять. Если повезёт — краба дохлого найти или с чайкой подраться. Список возможных развлечений на этом заканчивается, потому что интернет здесь — на удачу, из стабильного в нём только то, как регулярно за него снимают деньги.

А из собеседников — лишь зеркало и оставленный каким-то шутником портрет лысеющего господина. Мы с Олеанной долго не знали, кто он и зачем висит такой серьёзный здесь на маяке, поэтому не трогали, а когда узнали, что это вождь мирового пролетариата, — уже сроднились и снимать не стали. Какой-никакой, а мужик в доме. Если так подумать, то не хуже многих — не орёт, не пьёт, не бьёт, морально поддерживает. Денег, правда, не зарабатывает, но зато и не тратит. И не изменяет. В общем, практически идеальный муж.

Подпевая, нарочито медленно расплела чуть-чуть влажную косу подрагивающими от нетерпения пальцами, тщательно расчесала волосы и заплела заново, потуже, завязав резинкой с розовым бантиком — для настроения. Вообще, традиционный цвет моей семьи —королевский зелёный, но он слишком сильно напоминал о море, поэтому я предпочитала яркие оттенки, чтобы хоть как-то разбавить беспросветность своих будней.

Осторожно прислушиваясь к мнимому спокойствию маяка, спустилась на кухню и приготовила ароматный земляничный чай, который хранила на особый случай. Достала вазочку и красиво разложила в ней конфеты и зефир.

Выглянула в окно, но за последние несколько часов пейзаж остался прежним — унылый, затерянный остров кляксой чернел на тёмном лазурно-зелёном вельвете ледяного моря.

Но всё изменится. Сегодня? Завтра? На следующей неделе?

Меня накрыло таким сладким предвкусием, что всё тело задрожало, и я чуть не выронила кружку из рук, но всё же справилась с бушующими едва ли не сильнее шторма эмоциями.

Скоро. Совсем скоро.

Оставив на столе недопитый чай, я всё же не удержалась и взбежала по винтовой лестнице на самый верх — в бывшую фонарную комнату, отделённую от остального маяка тяжёлой дверью.

Сквозь стеклянные стены луна заливала светом почти всё пространство круглой комнаты. Когда-то её центром был прожектор, но старая карга от него избавилась — теперь по полу змеился узор портала, напитываясь лунной энергией и мягко пульсируя в её нежном сиянии.

Значит, всё-таки сегодня…

Вот какой прок от дара прорицания, если всё равно не знаешь, как именно сложится будущее? Вариантов — как птичьего помёта на скалах, и качества они примерно такого же.

Кто придёт первым — старая карга, которая хочет убить, или мой герой, который должен спасти?

Портал налился силой и вспыхнул, а в центре узора начала формироваться фигура. Сердце оглушающе сильно забилось о рёбра, как море штормовыми волнами бьётся об основание маяка.

Как же долго я ждала этого момента!

Фигура наливалась темнотой и обретала плотность. До рези в глазах вглядываясь в сотканный из магии силуэт, я прошептала:

— Ну, здравствуй…

Магическое сияние ослабло, когда фигура обрела человеческие черты.

Разочарование было таким сильным, что во рту появилась горечь.

Старая карга деловито осмотрела залитую лунным светом комнату и перевела взгляд на меня:

— Ждёшь? Умничка. Не искать же тебя по всему острову? — фальшиво улыбнулась она.

Мы обманывали друг друга уже очень много лет. Она делала вид, что заботится о моём благополучии и желает добра. Я в ответ делала вид, что верю, помогаю и не знаю о её истинной цели. И каждая считала, что её ложь искуснее.

Иллюстрация Валери

Иллюстрация Валери

Вторая неприятность лунного характера (2)

Тридцать шестое юнэля 1135-го года (Двадцать пятое сентября 2025-го года). После полуночи

Ме́лен Роде́ллек

Портал взорвался ослепительной вспышкой — резанул по глазам, ожёг кожу пронзительным светом и выдернул из реальности.

Ме́лен только и успел подумать, что во всём есть свои плюсы. Даже в том, чтобы сдохнуть. Например, можно получить посмертно какую-нибудь красивую медальку и с чистой совестью не выполнять задание, которое стояло у него поперёк горла уже несколько лет.

Вспышка портала пронизала его насквозь и прожектором высветила все внутренности, опаляя их жаром. А свои внутренности Мелен очень любил и категорически возражал против такого обращения. Неужели нельзя сначала убить, а потом уже зажаривать заживо в сдетонировавшем чужом портале?

Он что, так много просит?

Однако Удача или, как звали норты свою переменчивую покровительницу, Эурва́да над ним посмеялась. Нет, не улыбнулась, а громогласно похохотала над тем, как он ухнул в ледяной горький песок прямо у кромки воды и проехался лицом по крошеву камней.

В спину ударило, рядом повалилось чужое тело и затихло в тёмной воде.

Ртутник?

В этот момент их обоих окатило огромной волной и вмяло в скалы. Мелен, всё ещё слыша звенящий в голове задорный смех богини, едва успел сгруппироваться и оттолкнуться ногами от острых валунов. Ледяная вода ушла так же быстро, как и пришла, а он ловко взобрался по скользким камням чуть выше, куда долетали лишь брызги.

Вот же горькая дрянь! Он даже не сразу понял, что она солёная, настолько гадко стало во рту. Одежда намокла, но это ерунда.

Гораздо интереснее было наблюдать за телом Ртутника, которое сейчас лежало не самым удобным для живого человека образом — головой в воде. Мелен дождался следующей волны и убедился, что психопат, на ловлю и убийство которого были брошены все силы Службы Имперской Безопасности, всё-таки мёртв. А сам Мелен и по совместительству офицер, отвечавший за уничтожение этого опасного психопата, — всё-таки жив. И это не самый плохой расклад! Можно даже сказать — комильфотный.

Хмыкнув, Мелен огляделся в поисках напарников, но никого рядом не было, они с Ртутником выпали из портала вдвоём. Дождался затишья между волнами и спрыгнул на мелкую чёрную гальку, смешанную с крупным песком. Подошвы грубых ботинок оставили на ней глубокие следы — всё же весил он немало. Подошёл к телу и отработанным движением на всякий случай свернул ему шею. Некоторые подонки имеют совершенно отвратную привычку не сдыхать с первого раза, поэтому приходилось проявлять небольшую настойчивость.

Убедившись, что преступник действительно мёртв, Мелен тщательно себя осмотрел и промыл в морской воде раны, сочащиеся ртутью и кровью. Лучше так, чем никак. Боль накатывала волнами, но ткань, облепившая тело ледяной коростой, действовала как естественная анестезия — охлаждала так, что даже у родившегося на севере офицера начали стучать зубы и заломило уши.

Оказав себе первую помощь, Мелен осмотрелся. До этого он успел выхватить взглядом лишь чёрный скалистый берег, нависавший над ним щербатой громадой, а теперь поднял лицо к ночному небу.

Горло сдавило спазмом, и намокший офицер СИБа сначала откашлялся, а потом сдавленно хохотнул. Небо было чужое, и луна на нём сияла только одна. Тусклая, небольшая, ещё и неполная. Магической силы она почти не давала, и это ощущалось так странно! Будто на небосвод забралась какая-то самозванка и дрожала там, ожидая, когда же на законное место вернётся Луноликая Геста и прогонит её.

Но Геста не пришла, а самозванка так и дрожала в ночном небе — одинокая, щербатая и жалкая.

Поборовшись с огромными волнами, Мелен оттащил тело Ртутника подальше от воды, обыскал, забрал всё, что могло пригодиться, а потом натолкал ему за шиворот камней потяжелее, завязал горловину его же шнурком, потуже затянул пояс и утопил между двумя валунами, для верности придавив сверху третьим, поменьше.

Всё же появляться в новом мире в компании трупа — наверняка плохая примета. Лично у него к такому гостю возникли бы некоторые, как любит говорить напарник, вопросики.

Конструкция получилась вполне устойчивая — если специально не лезть, то ни за что не обнаружишь утопленника. Хотя какой он утопленник? Первой Ртутника убила Ка́йра, а Мелен лишь предпринял профилактические меры против его воскрешения. Какая работа — такие и профилактические меры…

Ледяное горькое море Мелена почти доконало и едва не утянуло на дно, сбив с ног очередной волной.

Он родился в Нортбранне, среди гор, и воду недолюбливал. Плавать, конечно, умел, но это требовало огромных усилий — не было под кожей благословенного жирка, помогающего с лёгкостью держаться на поверхности. Он даже лежать на воде не мог, сразу уходил ко дну, если не делал мощных гребков.

Наконец он закончил с первоочередными делами и пригляделся к отвесной стене берега, продумывая путь наверх. Несмотря на габариты, со скалолазанием дела у него обстояли куда лучше, чем с плаванием.

Стараясь не обращать внимания на задувающий в мокрые уши пронзительный ветер, Мелен опёрся ногой в небольшой валун у основания скалы, нащупал пальцами удобный выступ и подтянулся. Волны бились под ногами, а камни так и норовили выскользнуть из-под подошв, но сам обрыв был рваным и довольно удобным, буквально испещрённым сотнями щелей, прогалов и выступов, за которые удобно было хвататься.

Пока забирался на вершину, Мелен даже согрелся, а когда наконец вытолкнул себя на резкий гребень прибрежной скалы, повалился на мягкую пожухлую траву, жадно дыша. В ноздри шибанул запах мокрых водорослей, отчего-то ставший более отчётливым именно здесь, наверху.

Он огляделся. Трава вокруг была мокрая, но брызги волн сюда долетали едва-едва. Значит, недавно прошёл дождь, да и кучевые облака ещё лежали на морской глади в нескольких лигах от острова.

В том, что Мелен оказался на острове, он уже практически не сомневался, слишком уж морской тут был воздух, да и в свете луны виднелись неясные скалистые силуэты других островков. Слишком крошечных для жизни, но вполне пригодных для того, чтобы о них разбиться ночью.

Иллюстрация: Мелен Роделлек

Мелен Роделлек

Третья неприятность, произошедшая из-за слишком глубокого декольте (3)

Тридцать шестое юнэля 1135-го года (Двадцать пятое сентября 2025-го года). После полуночи

Принцесса Валерианелла Лоарельская

Мелен сидел напротив, такой близкий и при этом такой далёкий — неожиданно недоверчивый, сдержанный и смотрящий на меня совсем иначе, чем в снах.

Глаза цвета стали, две ранние морщинки между светлыми бровями, суровая линия нижней челюсти — очень мужественное лицо, так хорошо знакомое мне и в то же время чуть иное. Пожалуй, даже более привлекательное в реальности — взгляда не отвести. Как и от тренированного тела — идеально сложенного и покрытого на груди, животе и руках густым золотистым ворсом, мягким и приятным на ощупь.

И голос! Я знала этот голос — то низкий и рокочущий, как далёкий гром, то обволакивающий слух мягким кашемиром.

Мне до дрожи хотелось обнять и гладить широченные плечи, изучать ладонями перекатывающиеся под кожей мышцы, зарыться пальцами в коротко стриженные соломенные кудри, но я ограничилась лишь лёгкими прикосновениями, когда залечивала его раны.

Боялась отпугнуть или показаться слишком навязчивой. И стеснялась. Для него это наша первая встреча, не стоит слишком сильно напирать, поэтому я изо всех сил старалась скрыть и радость, и неловкость, и волнение — всё же передо мной сидел мой спаситель и будущий муж.

Но не могла же я накинуться на него со словами «Мелен, я твоя навеки!»

Или могла?

Он ждал ответа на свой вопрос, вот только я не хотела шокировать его вот так сразу, поэтому предложила:

— Хочешь ещё чая? Или, может, чего-то посущественнее? У меня есть уха из камбалы, это местная рыба, очень вкусная.

— Хорошо, давай уху. А рассказывать почему не хочешь? — вкрадчиво спросил он, потирая подбородок, слегка заросший светлой щетиной.

Я растерялась от такой проницательности, впрочем, увиливать не стала:

— Это не самые приятные воспоминания и несколько болезненная для меня тема. Я обязательно всё расскажу тебе, но торопиться некуда. Давай я сначала накормлю тебя и покажу маяк?

— Договорились, — после паузы согласился он. — Ты живёшь на острове одна?

— Да, — мягко ответила я, завороженно следя за тем, как его сильные пальцы спускаются к шее, а потом задумчиво почёсывают грудь.

Неожиданно волосатую грудь, которая в видениях почему-то не фигурировала, но я всегда знала, что реальность будет отличаться от снов, поэтому просто нежно улыбнулась своему герою и будущему спасителю.

— Одна?

— Сначала мы жили здесь с Олеанной. Это моя гувернантка, которую наняли похитители. Олеанна, разумеется, ничего не знала об их планах и о том, кого ей предстоит учить, и уж тем более не давала согласия на перемещение в другой мир. Но ни её, ни меня никто не спрашивал, — начала я рассказ, ставя уху греться на плиту.

Кто бы что ни говорил, а готовить я научилась отменно, и сейчас собиралась сначала накормить Мелена до состояния благодушия, а уже потом вываливать на него подробности своего заточения.

То, что придуманный мною план возвращения в Довар Мелену не понравится, я знала заранее, но он был единственным шансом на успех, поэтому стоило как-то аккуратно подготовить будущего мужа. И при этом не вешаться ему на шею, что оказалось самым сложным. И хотя штормило меня на десять баллов, я со сдержанной улыбкой подала к столу не себя, а сухарики и миску с квашеной капустой.

Неправильно мы, конечно, с блинов начали, но уж как вышло, так вышло.

— Когда нас с Олеанной порталом перетащили в другой мир и доставили сюда, на маяк, в лодке, мы дико испугались. Однако тогда мы ещё не знали всей правды, поэтому считали, что вокруг друзья. Нам сказали, что в Лоарельской Империи случился государственный переворот, отца и ближайших родственников убили, а меня смогли эвакуировать и спрятать здесь, — почти не дрогнувшим голосом пояснила я.

— Никакого переворота не было, — нахмурился Мелен. — Твои родственники живы.

— Я знаю. В четырнадцать у меня начались первые вещие сны, и тогда мы с Олеанной многое выяснили, а до этого жили на маяке добровольными узницами и даже благодарили похитителей за проявления заботы — топливо, продукты, одежду, книги. Оказалось, что содержать нас в этом мире не так уж дорого — здесь высоко ценятся золото, алмазы и бриллианты, которые не так сложно приобрести в Доваре, ведь там больше в ходу эвклазы и кевредовые сплавы, проводящие магию. Прости, ты это и так знаешь… — я растерялась, сбилась с мысли, а потом обхватила себя обеими руками, почувствовав неуверенность.

— Ничего страшного, мне интересно выслушать твою историю со всеми подробностями, даже теми, которые ты считаешь ненужными, — низким, успокаивающим голосом подбодрил он, и я окончательно растаяла в бесконечной любви к будущему мужу.

Ну разве он не чудо?

— Олеанна занималась моим образованием, но, естественно, на лоарельском. Языка мы не знали, и это служило дополнительным сдерживающим фактором: даже если бы мы встретили местных, то просто не смогли бы с ними объясниться. Кроме того, похитители внушили нам, что мужчины здесь очень опасны и с лёгкостью могут избить или изнасиловать, поэтому в первый год, когда на наш остров высадились какие-то случайные путешественники, мы просто заперлись изнутри и тряслись от страха, пока они не уплыли.

Выключила конфорку и налила Мелену большую порцию ухи, щедро сдобрив её консервированными сливками и добавив немного сушёной зелени для вкуса. Аромат по кухонному этажу поплыл такой, что мой герой с наслаждением принюхался и принялся за еду, пока я села напротив и продолжила рассказ.

— Олеанна — целительница, причём не самая слабая. К счастью, в числе прочих у меня проснулся аналогичный дар. Спасибо за него и магию жизни прабабке из рода Болла́ров. От отца я унаследовала ясновидение, а от матери — свет, хотя небольшой целительский дар у неё тоже есть, может, он тоже роль сыграл. Вот такой странный коктейль получился.

— У тебя четыре дара? — удивился Мелен.

Четвёртая неприятность, возникшая из-за кровати (4)

Тридцать шестое юнэля 1135-го года (Двадцать пятое сентября 2025-го года). Глубокая ночь

Мелен Роделлек

Принимая еду и лечение от принцессы, Мелен чувствовал себя довольно паршиво.

По-хорошему, вернуть бы Валюху-Валерианеллу семье, а дальше пусть норты его именем хоть тварей из Разлома называют — ему-то уже будет всё равно. Мёртвые не гордые, и не такое cтерпят. Да только не было никаких гарантий, что опрометчиво данная клятва это позволит.

В какой момент настигнет откат? В тот, когда он передаст принцессу императору из рук в руки, или в тот, когда решит не отдавать её Йеннекам? Во втором случае он лишь подвергнет Валюху ненужной опасности — врагов у императора-Косача полно даже в его собственном дворце, иначе её и не похитили бы изначально. Без защиты, одна в малознакомом мире, долго она не протянет, найдутся уроды, возжелающие её отцу по частям прислать, а Йеннеки хотя бы сохранят ей жизнь. Да, используют в своих целях, но издеваться и голодом морить не станут — не принято на Севере плохо обращаться с женщинами.

Другой вопрос, как подобный финт с его стороны воспримет сама принцесса. Вытащить её из одного плена и засунуть в другой — подло и жестоко, особенно учитывая, с какой нежностью и надеждой она на Мелена смотрит.

В общем, жалко девчонку. Паршивый ей защитник достался. Вот если бы на остров выкинуло одного из напарников — хотя бы Эрера или Десара… Последний ей бы даже в мужья сгодился, всё ж таки целый ноблард, а не фунт драконьего дерьма.

И Валюхины томные взгляды Мелену категорически не нравились — сулили одни проблемы.

В женском поведении, многозначительных намёках и якобы случайных прикосновениях Мелен прекрасно разбирался и не менее прекрасно видел, в какую сторону дует ветер.

Если бы принцесса была тощая и страшная, то дело обстояло бы получше, но она была пышногубая, пышногрудая и пышнозадая, а эти три качества он в женщинах очень ценил, пожалуй сильнее них — только молчаливость. Немая упитанная вдова без матримониальных планов и иллюзий касательно отношений — вот его идеал. И хотя в него Валюха не вписывалась, но чисто внешне была опасно к нему близка. Ещё и коса эта… Никогда не видел таких кос, прямо так и подмывало схватить её и на руку намотать. Не коса, а сплошная провокация!

Однако помимо других причин, воспользоваться очевидной щенячьей влюблённостью неопытной девчонки ему не позволяла ещё и совесть. Как бы сильно ни пекло в паху, она держала его за яйца куда крепче, и против этой назойливой, въедливой сучки он идти не собирался — знал, что при одном неверном движении она его заживо сожрёт ещё раньше, чем доконает откат от клятвы. Будто это не его совесть, а чья-то чужая, приблудная, враждебно настроенная к его сексуальному и душевному благополучию.

Пока принцесса переодевалась, Мелен занимался не самым приятным делом — думал.

Обычно он предпочитал что-нибудь подорвать, за кем-нибудь погоняться или на худой случай подраться, а вот думать не очень любил — от этого у него всегда портилось настроение, потому что к выводам он обычно приходил неутешительным, а в людях часто разочаровывался. Логические задачки решать ещё интересно, а вот интриги он терпеть не мог, хотя по долгу службы сталкивался с ними регулярно и вынужден был иной раз распутывать.

Именно поэтому данная много лет назад клятва теперь стояла у него поперёк горла, а саму принцессу он последние годы нарочно не искал и даже отворачивался от любых новостей и слухов о её судьбе — и вот, нате!

Тяжело вздохнув, Мелен встал и принялся мыть посуду — лишь бы руки занять.

С другой стороны, сидеть с принцессой здесь, в башне, тоже как-то глупо, даже если заткнуть совесть и всласть помять простыни. Ну через сколько ему всё это надоест? Через пару месяцев? Да он тогда сам рад будет её вернуть отцу — лишь бы его уже кто-нибудь прикончил.

Никаких отношений Мелен не желал, а брак считал самой большой глупостью, которую только способен совершить мужчина.

Обычно при общении с противоположным полом он делал вид, что очень одарён физически, не очень одарён интеллектуально и совсем не одарён финансово, что сводило к нулю любую женскую заинтересованность в нём как потенциальном брачном материале. Как правило, смотрели на него как «взять с тебя нечего, так давай хоть потрахаемся». Принцесса же смотрела скорее как «возьми меня, я вся горю и уже придумала имена нашим будущим детям», а это заранее тяготило и, к счастью, немного сбивало настрой.

Именно на этом сбитом настрое Мелен и сфокусировался — представил, как она начнёт за ним бегать, заманивать к алтарю, ревновать и устраивать сцены… И прям отпустило немного. Ну, подумаешь, коса? Если выживет, найдёт себе бабу с косой. А если не выживет, то и беспокоиться не о чем.

Мысленно придя хоть к какому-то равновесию, Мелен домыл посуду, аккуратно вытер её полотенцем и почти равнодушно кивнул спустившейся по лестнице принцессе. Эта шикарнокосая засранка просьбу его выполнила — кливидж спрятала, только каким-то образом выглядеть при этом стала ещё аппетитнее, чем основательно поколебала с таким трудом обретённое равновесие.

Вот ведь!

— Ну что, товарищ, ты готов к экскурсии по маяку? — с лёгкой ехидцей спросила она, и Мелен почувствовал себя медведем, планомерно загоняемым в ловушку.

Огляделся, но бежать-то некуда! Взгляд наткнулся на портрет лысеющего мужика с бородкой клинышком, и в его полном мужской солидарности мудром взоре читалось сочувствие.

— Нет — мой лапидарный ответ, — неожиданно сам для себя возразил Мелен, чувствуя необходимость взять ситуацию в свои руки. — Для начала мне бы хорошо помыться. От соли вся кожа чешется. Заодно одежду постираю и зашью, не дело ходить в грязной и дырявой.

— Может, лучше я зашью? — предложила принцесса.

— Спасибо, обойдусь своими силами, — отрезал Мелен.

— Тебе дать нитки? — нарочито участливо предложила принцесса, а в зелёных глазах плясали смешинки. — Или ты надёргаешь волос с груди и сплетёшь нитки из них, зато обойдёшься своими силами?

Иллюстрация: План маяка

// За иллюстрацию гигантское спасибо Инне “Шафран”, замечательному, отзывчивому человеку, у которого руки растут из правильного места //

Пятая неприятность, вселоарельского масштаба (5)

Восьмое юлеля 1135-го года (Третье октября 2025-го года). После полуночи

Принц Трезан

Трезан шёл по мощёной светлым гранитом дорожке, в ярком лунном свете казавшейся парящей над землёй. Парк императорского дворца переливался огнями — как обычно по ночам.

Сочная, тёмно-зелёная трава впитывала в себя энергию Луноликой с жадностью приговорённого к смерти — дыхание медленно крадущейся осени уже оседало по утрам холодной росой. Осень Трезан ещё терпел, а вот зиму не любил — она всегда навевала ощущение тоски и бессилия.

Возможно, из-за того, что его сестрёнку похитили именно зимой — снежным, серым днём, разделившим счастливую жизнь семьи Лоарелей на до и после.

Император и раньше много работал, а с пропажей Валери просто свихнулся на контроле — лично читал каждый отчёт, проверял дальние заставы и патрули. На протяжении двух последующих зимних месяцев Трезан отца практически не видел — тот был занят. Старшие братья помогали по мере сил, а его задвинули на задний план — лишь бы не путался под ногами. Чем может помочь одиннадцатилетний пацан, у которого даже не проснулся дар?

Ничем.

В присутствии посторонних мать ещё старалась держаться, но стоило ей остаться в кругу семьи, как на глазах набухали слёзы. С Трезаном времени она тоже почти не проводила — он слишком сильно напоминал ей об исчезновении своей сестры-двойняшки. То, что он и сам будто лишился половинки, никого не волновало. Да никто и не верил в это — слишком уж часто они с Валери дрались в детстве, слишком много гадостей говорили и делали друг другу, особенно за спиной у взрослых.

Вот Трезан и молчал. Искал сам — в меру сил. Сначала в этом огромном дворцовом парке, а когда уехал учиться в академию — среди однокурсниц, в столице и других городах, где удавалось побывать.

Он никогда не признавался ни родителям, ни старшим братьям, но был рад уехать из дворца на учёбу — слишком гнетущим казалось дорогое убранство залов и коридоров. Вся эта наследная роскошь не стоила ничего: нет значения, где быть несчастным — в королевских покоях или студенческом общежитии.

Теперь общежитие сменилось казармой, преподаватели — командирами, а гражданская одежда — белой курсантской формой. Кажется, её нарочно придумали такой маркой, чтобы доставить нерадивым молодым магам ещё больше неудобств. Сходишь поесть в столовую — обязательно посадишь пятно. Сядешь на крыло маголёта — останется пыльный след на заднице. Просто выйдешь подышать свежим воздухом — какая-нибудь дрянь обязательно налипнет на брюки. Хорошо хоть армейские ботинки им выдавали с высоким голенищем до середины икры.

Вот и сейчас Трезан шёл осторожно, по новой привычке стараясь не забрызгать белые брюки, хотя уж во дворце-то было кому их постирать и высушить. Но служба в Седьмой эскадрилье уже оставила в нём след, а дисциплина впитывалась в кожу с каждым нарядом вне очереди.

Командор Кеммер Блайнер не делал исключений ни для принца, ни для своего кузена Дервина Местра. Порой даже казалось, что за ними он следит особенно пристально, безжалостно фиксируя каждый промах. Зато отцу не докладывает, и на том спасибо.

Или всё же докладывает? Иначе зачем император вызвал младшего принца к себе этой ночью?

Трезан мысленно прокрутил в голове все последние прегрешения — одну едва не случившуюся драку и одну совершенно однозначно случившуюся небольшую попойку, за которую они с Дервином отсидели сутки в холодном карцере. Как выразился командор Блайнер, «в глубокомысленных раздумьях о пользе трезвости на месте службы». А всё этот дурной норт Мезар — сумел таки сбродить ягоды кикада и получить из них настолько кислющее вино, что курсанты от него больше кривились, чем пьянели. Но всё равно выпили. Зачем пил Трезан, которому были доступны самые изысканные напитки мира? Ради интереса и за компанию.

Это Дервин Местр благородный норблард, а вот Кенвер Зоур — из самой обычной семьи, но Трезан никогда не смотрел на одного из двух ближайших друзей свысока. Если это означало пить пенную кислятину, то пил. И даже хвалил, когда переставало сводить челюсти оскоминой. Норт пообещал следом поставить грибную самогонку, и весь курс ждал результата с нетерпением, делая ставки, вызнает ли дотошный командор о спрятанном в лесу самогонном аппарате, и пока что результаты ставок показывали, что в прозорливость Блайнера народ верил сильнее, чем в удачу Мезара.

Трезан невольно улыбнулся, вспоминая дурачества курсантов, в новый коллектив которых он уже успешно влился — не зря распивал с ними кислятину.

Всё же в части с жёстким расписанием, постоянными изматывающими тренировками и непрерывными воздушными боями ему жилось куда вольготнее, чем во дворце, из которого с пропажей Валери пропало и счастье.

Приближённые императора — около пятидесяти магов — уже собрались в малой гостиной, Трезан оказался одним из последних прибывших. Родственники по отцовской линии все были как на подбор — в традиционном тёмно-зелёном и с длинными косами. Трезан чинно поздоровался сначала с дядей Мигнаром, занимающим пост Советника при отце, а потом и с пожилой тётей Альванией, чья холодность и доходящая до чёрствости строгость не находила в нём отклика ни в детстве, ни в юношестве.

Чуть поодаль в компании беременной жены улыбался старший принц Ардан. Трезан поприветствовал кивком и родного брата, и невестку, и сопровождающего их Скейна Скоуэра — бесстыдно холостого, вопиюще приближённого к императорской семье и возмутительно привлекательного внешне.

Среди незамужних нобларин за ним шла охота куда более яростная, чем даже за Трезаном, и последнего такое положение дел полностью устраивало. Пусть донимают вниманием подающего большие надежды внука столичного руководителя Службы Имперской Безопасности, к которому тот крайне благоволил. Сам руководитель агентурной сети страны тоже присутствовал и о чём-то разговаривал с императором в дальнем углу залы.

Трезан не стал их прерывать. Заприметил мать, оживлённо беседующую с бабушкой, и двинулся к ним.

Иллюстрация: принц Трезан

Иллюстрация: принц Трезан

Шестая неприятность, напоминающая о родственниках (6)

Девятое юлеля 1135-го года (Четвёртое октября 2025-го года). После полуночи

Принцесса Валерианелла Лоарельская

Наверное, так и становятся фуд-блогерами. Открываешь холодильник, а там осьминог, свекла и шоколадная паста — что хочешь, то и готовь! Как говорится, ни в чём себе не отказывай. И само собой появляется желание хоть кому-то об этом рассказать, чтобы не страдать в одиночестве.

На самом деле в рецепте по-галийски осьминог отлично сочетается с картошкой, Мелену очень понравилось. Жаль, галийцы не придумали, как интегрировать в свою кухню ещё ската, капусту и каперсы — они у меня тоже были. Последние ждали в холодильнике своего звёздного часа, и я как провидица могла гарантировать, что он не настанет. Если вы не любите каперсы, назойливо кидающаяся в глаза банка этого никак не изменит.

В общем, насильно мил не будешь, и эта мудрость распространялась не только на такие высокие материи, как устрицы, каперсы и трюфели, но и на нас с Меленом.

Будущий муж оказался ужасно упёртым, ужасно прямолинейным и ужасно вредным.

Ловить меня в восторженные объятия он явно не собирался и вообще старался избегать моего общества. Так старался, что аж уматывал на рыбалку даже в разгар ливня и часами торчал на улице в потоках ледяной воды, лишь бы не находиться рядом.

Стоило мне подняться на этаж, как он с него утекал жидким блондинистым золотом.

К такому я оказалась совершенно не готова. В видениях всё обстояло совсем иначе!

К примеру, много раз повторялся сон, где он обнимает меня в постели и говорит странный комплимент про гранату. А в реальности что? В реальности никакой гранаты, а моё существование мало изменилось — я по-прежнему большую часть времени проводила одна, пока Мелен то корпел над блокнотом, то торчал в фонарной комнате и изучал рисунок портала, то рыбачил или разделывал рыбу, то потом подолгу купался, хотя нагреватель у меня на пятьдесят литров, сильно не наплещешься!

Мы лишь ели и спали вместе, но при этом у Мелена всегда было настолько отрешённое лицо, будто он выполняет неприятное задание. Такое превозмогание очень задевало и ранило. Прошло несколько дней, а наши отношения не то что не сдвинулись с мёртвой точки, а словно ухудшились, хотя хорошими и не были.

Мы практически не разговаривали, хотя я честно пыталась подобрать ключики к своему будущему мужу. На все вопросы он отвечал односложно, а сам интересовался только тем, кто меня похитил и как поскорее избавиться от моего общества. И ещё — техникой.

Историю похищения я ему пока не открывала, потому что желания откровенничать как-то не возникало. Если он предпочитает компанию рыб, то вот с ними пусть и общается!

А у меня есть солёные огурчики — прекрасные собеседники, между прочим. А несогласными можно и похрустеть, в конце концов, мне такое поведение положено по статусу — как представительнице кровавой монархии.

Из колонки лились слова любимой песни, и я тихонько подпевала: «Я к нему поднимусь в небо… я за ним упаду в пропасть…»

Когда очередной рассветник был готов, я позвала Мелена, не особо рассчитывая, что он придёт — иногда он был занят и не спускался есть, просил оставить его порцию на столе. Однако в этот раз я зажарила свежевыловленного чира и приготовила чесночный соус, надеясь, что ароматы выманят северного медведя из берлоги.

Так и вышло. Он спустился на кухню, одетый в местные вещи и почему-то напоминающий раздавшегося в плечах, посветлевшего и выросшего на голову Андрея.

Я искренне ему улыбнулась и пригласила:

— Садись за стол. Надеюсь, ты голодный. Чир очень вкусный.

Поставила перед Меленом тарелку с рыбой, миску с отварным картофелем, плошку с салатом из свеклы и сотейник с чесночно-лимонным соусом.

— Если хочешь, я ещё суп сварила.

— Из чего?

— Из последних сил, — улыбнулась я.

— С привкусом отчаяния, специально для гурманов? Давай суп, заинтриговала.

Налила ему порцию и села рядом.

— Как успехи? — осторожно спросила его, когда тарелка с супом почти опустела. — Удалось разобраться с ритуальным кругом?

— Нет.

— А поподробнее?

— Символы начертаны на внешних кругах, а внутренний пустой.

— Это мне и так известно… — протянула я. — Сначала мы с Олеанной, а потом я одна несколько раз пыталась записать, что именно делает старая карга перед уходом, но на видео всё пересвечено или непонятно. Я просто думала, что ты можешь знать какой-то другой способ…

— Нет. Не знаю, — довольно резко ответил он.

— А твои записи? Они чем-то могут помочь? — спросила я, чувствуя обиду.

— Пока не понятно, — буркнул он.

— Мелен, ну зачем ты так со мной? Я всего лишь спрашиваю, как продвигаются дела, — с досадой сказала я.

— И я на твои вопросы должен отвечать, хотя ты на мои отвечать не считаешь нужным? — хмыкнул он и замолчал.

— Я боюсь, что если всё тебе расскажу, то ты окончательно перестанешь обращать на меня внимание, — ответила ему, уткнувшись в тарелку и чувствуя, как подкатывают слёзы.

Я же не виновата в том, что меня похитили и заперли на этом острове! И в том, что он на него попал, тоже не виновата! Так сложилось, так должно было сложиться. Это судьба!

Заметив выражение моего лица, Мелен устало проговорил:

— Вот поэтому я и не связываюсь с женщинами. Ничего не сделал — претензии. Что-то сделал — претензии, что сделал не так. Сделал так — претензии, что мало или не вовремя. Не хочешь ничего рассказывать — не рассказывай, держи меня в неведении. Возможно, с этого дерьмового острова нам поможет выбраться один голый фатализм!

— Думаешь, мне легко? Хорошо! Если так хочешь — слушай! План похищения появился у старой карги через несколько лет после моего рождения. Она вдова, познакомилась с чужемирцем, у них завязались взаимовыгодные отношения. Она его спонсировала, пока он жил в Доваре, он ей потихоньку выдавал свои секреты. Привёл её порталом в свой мир, отчего она пришла в восторг.

Седьмая неприятность, случившаяся во сне (7)

Девятое юлеля 1135-го года (Четвёртое октября 2025-го года). Вечер

Мелен Роделлек

Прошло не так много дней, а Мелен уже чувствовал картонный вкус однообразия во рту. Погода, локация, обстановка, собеседница, ситуация — ничего не менялось! Монотонность существования на отдалённом острове начала действовать на нервы.

И как принцесса столько времени это терпит? Он постарался взять пример с неё: установил себе жёсткий режим. Не тот, который «мы поели и лежим, называется режим», а нормальный.

После пробуждения сначала тренировка, потом душ и вечерник. Рыбалка или работа с записями, ужин, разбор и изучение местных механизмов, потом — медитация и зарядка накопителей Ртутника. К сожалению, его собственные приказали жить долго и счастливо, но без их участия. Как выяснилось, портал разрушил кристаллическую структуру большинства имевшихся у него артефактов, зато оставшиеся от Ртутника впечатляли и ёмкостью, и надёжностью.

Всё-таки гениальный был психопат!

С зарядкой дело обстояло туго, нацедить энергии с местной луны почти не получалось. Она хоть и была полной, но силы давала до обидного мало, приходилось напрягаться всем телом, чтобы впитать хоть немного — иного пути Мелен пока не нашёл. Однако он не привык быстро сдаваться и имел достаточно опыта, чтобы понимать — ежедневный упорный труд окупится, нужно просто проявить терпение.

Хорошо бы ещё и отдохнуть, но где-то на периферии бередящим сознание фактором маячила принцесса, и поэтому расслабиться никак не получалось. Она вела себя непоследовательно: то зеркалила его собственное поведение, то подшучивала, то флиртовала, то обижалась, то касалась с такой нежностью, что ему становилось неловко. В общем и целом ситуация раздражала до крайности, и чем больше он её анализировал, тем лучше понимал, что изначально взял нужный курс или, как говорят лётчики, лёг на правильное крыло: усложнять всё сексом однозначно не стоило.

Необходимо отдать должное Пеннару Первому: дети у него получались неглупые и с характером. За столько лет принцесса не опустилась, не сдалась, не сбежала, не превратилась в квашню и не подсела на вещества. Работала гадалкой, планировала будущее, делала запасы, искала способы обмануть похитительницу и находила их. При этом категорически нельзя обвинить Валюху в эгоизме — Олеанну она отпустила, хотя и понимала, насколько это ухудшит её собственное положение. И с самим Мелчем она могла бы поступить куда жёстче. К примеру, уехать на большую землю и периодически проверять, не выкинул ли его портал на остров, а потом приплыть тогда, когда он истомился бы хоть по какому-то общению. Но нет, она терпеливо ждала, купила для него вещи, готовила и помогала влиться в местный быт.

И с влюблённостью вроде бы тоже всё понятно — она случилась скорее от безысходности. Кого ей ещё тут любить? Камни? Генератор? Сковородку?

Однако Мелен всё же осознавал, что принцессе нужен хороший мозгоправ, а её психика вполне может дать самые неожиданные выверты, особенно по возвращении в Довар — когда столкнётся с непривычной обстановкой.

В СИБе имелась программа реабилитации агентов, попавших в плен, но Мелен мало ею интересовался, о чём теперь жалел. Одно он хорошо понимал: хоть принцессу и надо беречь, но потакать ей нельзя, как и нельзя передавать бразды управления ситуацией, иначе она такого нарешает, что вовек не разгребёшь. А чтобы держать всё под контролем, неплохо бы начать с себя — как минимум следовать уже заявленной линии поведения. Раз сказал, что ничего между ними не будет, значит, нужно соответствовать.

Вот он и соответствовал, сбрасывая нарастающее напряжение во время изнурительных тренировок. Для этого уходил подальше от башни и выполнял самые трудные упражнения на баланс и растяжку — такие всегда давались ему сложнее всего. Сублимировал помаленечку.

Сегодня было очень ветрено и холодно, зато с чистого неба робко светила полная луна, и он так долго впитывал её свет, что весь продрог, хотя потом хорошо согрелся, разминаясь.

Вернулся в башню и услышал сверху музыку и незнакомую речь. Любопытство погнало его к источнику звука. Умом он понимал, что на маяке больше никого нет, но слух утверждал обратное.

Оказалось, принцесса включила запись, на которой скудно одетые, а вернее практически раздетые девушки выполняли упражнения под плавную музыку. Он засмотрелся на экран, висевший на стене, а потом перевёл взгляд на Валюху и уже не смог его оторвать.

Для тренировки она надела бесстыдно обтягивающие каждый изгиб тела кричаще-оранжевые штанишки, открытый лиф — и больше ничего! Он невольно залюбовался рисунком округлых ягодиц и пышных бёдер, а потом принцесса, не заметившая наблюдателя, повернулась к нему задом и прогнулась, широко расставив ноги. Он с жадностью рассматривал каждую деталь провокационной картины.

В этот момент принцесса грациозно выпрямилась, повернулась к нему и дразняще спросила:

— Подглядываешь?

— Нет, думаю о целесообразности такой тренировки. Что она развивает? Только гибкость? В реальной жизни это мало поможет, — на одном дыхании выпалил Мелен, намереваясь до последнего отрицать очевидное. — Лучше бы попрактиковалась в чём-то боевом, это тебе действительно может пригодиться, всё же охотников на твою голову полно.

— Боюсь, в этом мне нужна помощь опытного тренера, сама я в боевых искусствах ничего не смыслю, — ласково проворковала принцесса, глядя на него с нежной улыбкой, и он почувствовал себя рыбиной, которую только что умело подсекли.

Вот кто его тянул за язык? Прав был дед — мозгов у Мелча даже дерьмо посолить не хватает…

Он шагнул к принцессе и строго сказал:

— Только без глупостей. И надень какую-нибудь толстовку или мою рубашку, если хочешь.

Принцесса широко улыбнулась:

— Боишься соблазниться и разорвать нерушимые узы нашей дружбы?

— Боюсь разбить твоё хрупкое сердечко, — сощурился Мелен.

— Или боишься моего отца?