Проклятый код

Код возмездия

Более красивых глаз, тех, в которые он смотрел сейчас, он никогда не видел в своей жизни. Их великолепную красоту создал искусный спаун-дизайнер. Такие генетические дизайнеры большая редкость, они могут перестроить человеческое ДНК так, что получаются настоящие, непревзойденные биологические «шедевры». Сейчас, когда их остались считаные единицы, стоимость услуг, которые они оказывают, настолько высока, что предложений об их услугах нет даже на «черном рынке». Есть фирмы и компании, которые успешно занимаются работой с человеческим геномом, имеет в своем штате высококачественных черных спаунов, но все же им далеко до этих загадочных одиночек, живущих по своим законам, придерживающихся своей, малопонятной для окружающих, философии — их можно найти лишь по особым доверительным рекомендациям самых богатых людей планеты.

И даже тогда спаун-дизайнеры доступны лишь немногим из людей на Земле. Их загадочная личность со времени короткого расцвета биологического вида спаунов, «потускнела», стала малоизвестной, «обросла» большим количеством мифов, легенд. Люди, ранее восхищавшиеся ими, сейчас испытывают при их упоминании труднообъяснимый страх. У спаунов больше нет паспортов, нет удостоверений личности, официально они не существуют, и в базах данных полиции о них тоже очень мало сведений. История их появления на свет окутана тайнами и домыслами.

Еще, будучи яйцеклеткой, они были подвергнуты радикальной коррекции ДНК. А когда начинали проступать первые очертания плода, в первые недели эмбриогенеза, в самый важный период формирования центральной нервной системы, им находившимся еще в утробе матери, устанавливали синтетический биочип.

Специальные медицинские нанороботы вживляли в их мозг особое устройство нейромод, который по своей природе являлся не чем иным, как сложнейшей микросхемой биосинтетического происхождения. Он «прорастал» в ткани мозга миллиардами нитей нервных окончаний, переплетаясь и срастаясь с нейронами человеческого мозга и прорастая дальше по всему организму создавая нервную систему отличную от подобной нервной системы обычного человека. Воздействие на эмбрион, было столь существенным, что выживал лишь один из сотни тысяч создаваемых спаунов. По не объяснимым причинам, в большинстве случаев нервная система человека не развивалась и переставала функционировать, превращая его в бездушное существо, способное выполнять лишь прямые приказы. Часть этих существ безжалостно утилизировали, а часть отправляли на консервацию в лаборатории, где впоследствии и устанавливали нейро-машинный интерфейс и создавали ужасных биокибернетических существ — персекуторов.

Таким непростым способом образовывалось нейромодулирующее управляющее конектомное устройство, позволяющее спаун-дизайнерам изменять человеческое ДНК соперничая с самим Создателем.

Функции нейромода не ограничивались работой с ДНК, он давал его владельцу уникальную возможность в режиме реального времени синтезировать органические имплантататы для различных задач, как в области синтетической биологии, так и для решения других самых специфичных задач, решение которых не доступны обычному человеку.

Именно такой спаун-дизайнер и создал ее. Георг смотрел в глаза, наполненные синим перламутровым сиянием, которое шло из глубины склеры. За свои уникальные глаза она получила имя Мюриэл. Древние друиды, так называли мерцающую поверхность моря в лунном свете. Спаун-дизайнер, создавший эти глаза, смог встроить в аллели генов ее ДНК, отвечающих за передачу цвета радужки ген арктической медузы, обладающей способностью к биолюминесценции. Поэтому сияние ее глаз было, как фантастическое отражение света самой Вселенной. Если приблизить свое лицо к ее лицу, встретится взглядами, долго смотреть подрагивающую радужную оболочку, то возникало ощущение волшебного полета, похожего на полет среди далеких космических туманностей и прекрасных галактик, казалось, рождается захватывающее чувство, что возникает у путешественника при пересечении орбит гигантских планет и звезд.

Георг держал ее, затекших руках, не отпуская, смотрел с любовью в ее потрясающей красоты глаза и отказывался верить в то, что скоро, они начнут меняться.

Но вопреки его хрупким надеждам, белок глаз внезапно начал темнеть, а вокруг зрачка появился красный мерцающий ореол, как от пиролизного горения бумаги, пропитанной селитрой. Ореол беспощадно разрастался, все больше и больше приближаясь к зрачку, который уже начал терять четкую округлую форму, превращаясь в бесформенную лишенную признаков жизни фигуру мертвого зрачка. Георг, онемевший от ужаса, беспомощно смотрел на процесс омертвления глаз не в силах, что-либо сделать. Через несколько секунд, красный ореол превратился в светящийся бордовый кружок на месте зрачка. Он еще конвульсивно дергался — в право, в лево, в верх, вниз. Затем произошло постепенное угасание, превратившее ее некогда красивые глаза и которыми она смотрела на него с любовью, в абсолютно черные и бездушные. Он не мог поверить в происходящее. Отчаянно сопротивлялся мысли, что она мертва. Хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, Георг сделал несколько судорожных глотательных движений и закричал. Крик получился слабым сдавленным, наполненным болью, ужасом и безутешным страданием…..

— Уважаемые пассажиры, наш экипаж воздушного корабля Боинга — 737 вновь рад приветствовать вас на борту нашего авиалайнера. Самолет готовится совершить посадку в аэропорту города Н. Просим привести ваши кресла в вертикальное положение и пристегнуть ремни безопасности. Кнопка вызова стюардессы находится на верхней панели…. Во время посадки категорически…. Расчетное время прибытия в…

Георг открыл глаза.

Он почувствовал, как пот тонкой струйкой по затылку стекает за шиворот и дальше по спине. Руки немного подрагивали.

«Черт, возьми», — выругался он про себя.

— С вами все хорошо? — встревожено спросила сидящая на соседнем пассажирском сиденье девушка.

— Да, да, все хорошо, — поспешно заверил ее Георг, — просто приснился нехороший сон.

Этот сон снился ему уже несколько лет подряд. Он боялся его и не мог предсказать, когда он снова будет видеть его.

— Если вы испытываете страх перед полетами на самолетах, то думаю, для вас будет не лишним узнать. Авиакатастрофы по статистике самые редкие аварии. Легче попасть в дорожную аварию, чем в авиакатастрофу, даже быть сбитым машиной или стать жертвой уличного преступления можно чаще.

Георг согласно кивнул и нехотя улыбнулся.

— Ну как вам полегче? — участливо спросила девушка, сочувственно положив ему свою руку на плечо.

От тепла ее руки в мозгу Георга мгновенно активизировался один из имплантатов нейромода — секвенатор. Из-за усталости, а так еще же будучи под впечатлением кошмарного сна Георг промедлил и не успел обратно деактивировать его, поэтому мозг привычно построил голографическую проекцию всех ее хромосом. Имплантат продолжал работать, проводя их анализ. Буквенные описания генов пошли одной бесконечной стеной, струясь полосками букв и символов. Секвенатор расплел их на тонкие нити хроматинового волокна и далее на нити молекул ДНК и белки. Перед его «глазами» прошла вся цепочка ее ДНК. Он видел, что у девушки нет искусственно изменённых генов — она не подвергалась генной коррекции. Ее генетические мутации носили исключительно естественное происхождение. Она представляла собой очень редкий экземпляр, человека еще не затронутого синтетической биологией. Георг невольно залюбовался её ДНК. Она была прекрасна. Он видел, что ей предстоит очень долгая жизнь, не отягощённая смертельными болезнями. Чтобы не потерять то, что он сейчас видит — не удержался и записал с помощью нейромода структуру ДНК своей спутницы. Делать этого было нельзя, так как его поступок относился к подзаконным действиям, но он не смог удержаться. Тем более в свете последних событий происходящих в мире — для него было важно сохранить такие образцы.

Было еще несколько причин, по которым он сделал это. Георгу нравилось рассматривать и изучать ДНК не тронутые синтетической биологией. Естественные аллели генов, без вмешательства человека, вызывали у него восхищение. Он с грустью смотрел на ускорение эволюции с помощью инструментов технического прогресса. Возможно, отчасти и потому что сам был неотъемлемой, зависимой, несчастной частью достижений синтетической биологии и кибернетики.

— Прошу прощения, как вас зовут? — спросил он.

Не успела она дать ответ Георгу, а он уже знал ее имя, просканировав активность в слуховой зоне коры ее мозга, восстановил ее мысли, синтезировав их в речь у себя мозгу с помощью имплантата предназначенного для сканирования нейроактивной работы мозга. Это было еще одно нежелательное действие, но ему хотелось знать, о чем она думает, тем более у него и в мыслях не было — причинить ей вред или как-то воспользоваться результатами своих навыков. Поэтому восстановительный речевой синтез не был его устойчивой привычкой. Иногда синтез речи происходил с ошибкой и понять, что подумал человек, перед тем как что-то хотел сказать, было невозможно. Часто ошибка возникала из-за того, что Георг «натыкался» на девайсы защищающие от такого сканирования. Все руководители компаний, фирм, чиновники государственных учреждений, военные и просто люди озабоченные собственной безопасностью имели специальные датчики на обнаружение сканирования мозга и соответствующие устройства противодействия такому сканированию. Хуже всего было, если в противодействие включалась опция активного подавления, что могло привести к перегреву имплантата и его «зависанию». В самом наихудшем случае нейромод выходил из строя, а его поломка могла привести к омертвению окружающих нейромод тканей мозга. В итоге спаун мог стать не только инвалидом, но и погибнуть. У пораженного активным противодействием спаун-дизайнера в голове словно взрывалась бомба, он мгновенно терял сознание, больше не приходя в себя, становился беспомощным «овощем». Нужно было всегда быть чрезвычайно осторожным пытаясь прочитать мысли у незнакомого человека, по внешнему виду относящегося к названным социальным группам. У Георга нейромод был с самым высочайшим классом защиты, и ему мало грозила перспектива «подожжённого» мозга. И все же стоило быть начеку. Технический прогресс не стоял на месте. Но эта девушка не имела в себе ничего, что бы ему угрожало. Она была беззащитна перед квалифицированным вторжением в свое сознание. Георг, в последнее время, все чаще и чаще думал о тех временах, когда люди еще не так сильно зависели от синтетической биологии и кибер девайсов вживленных в свое тело. Его мысли наполнялись грустью и сожалением о некой эфемерной потере эволюционной идентичности человека. Эти времена казались ему, временем пребывания разумных существ в райском саду, когда человек был ближе всего к абстрактному Богу, чище, светлее. Хотя он абсолютно не верил в него.

Использование нейромода для обычного человека, не спауна по рождению, но обладающего им, было чересчур утомительным и опасным. Психика и нейронная система мозга испытывали колоссальные нагрузки. Результатом этих нагрузок были частые очень сильные головные боли, потеря собственной личности, изматывающая депрессия, образование в мозгу неконтролируемых нейронных связей, что в итоге рано или поздно приводило к развитию шизофрении или шизоподобного состояния. Люди пытавшие вживить себе нейромод быстро и мучительно умирали.

Деактивировав нейромод и дав себе слово больше не использовать его, пока он находится рядом с ней, Георг впервые за время полета посмотрел на девушку пытаясь рассмотреть.

Она была симпатичной, но ее внешность была самой обычной: светлые волосы, темные карие глаза, правильное лицо, гладкая кожа — Георг любовался ей, удивляясь, как же раньше он не обратил на нее внимания, когда садился в самолет; она была без генетических корректировок, подкожных имплантатов, без использования биосинтетических молекул, нейро визуальных матриц на роговице глаз и прочих вещей, прочно вошедших в жизнь каждого человека Земли, без которых он уже не мыслил свое существование. И этим она его привлекала.

— Мария.

— Георг, — представился в ответ он.

— Какое интересное у вас имя, — она посмотрела на него и улыбнулась.

— Мне приятно думать, что оно вам нравится.

Она немного смутилась, но не стала этого отрицать.

— Мое имя симбиотический процесс слияния нескольких национальностей, — засмеялся он.

— Это, каких же?

Она так искренне и широко открыла глаза, что он сделал секундную паузу, чтобы насладиться этим искренним полным детского удивления взглядом.

— Мой далекий прадед по материнской линии был шотландец. Отец русским, а мать грузинкой. Они были генетиками, встретились в одной лаборатории, работая над одним и тем же проектом.

Он не стал раскрывать деталей этого проекта.

— Я же в свою очередь. Не могу похвастаться тем же. У меня все просто, все мои предки и родители были русскими.

На мгновение у Георга возникло желание активировать нейромод и просмотреть ее ДНК еще раз. Но он не стал делать этого, чтобы не убить то небольшое счастье от общения с девушкой.

И за оставшееся время, что был рядом с ней, он больше ни разу не активировал биочип.

— Вы летите в город Н, по делам? — она смущенно улыбнулась, — простите за бестактность,

— Нет, все нормально, — успокоил ее он, — да по делам своего ведомства, если так можно сказать.

— А вы?

— Я живу в городе Н. была в отпуске, посещала в Италию.

— На отдыхе?

Она засмеялась.

— Нет, я культуролог, изучаю эпоху Ренессанса. Была в своей любимой Флоренции. Бродила по музеям и по старым улочкам средневековой части города. Мои друзья помогли мне попасть в частные дома, принадлежащие этой эпохе. Я увидела многое из того, что не представлено в музеях и на выставках. Видела много семейных реликвий относящихся к этой эпохе. Поверьте это совершенно иное впечатление.

— Наверное, это очень интересно.

— О, да несколько дней пролетели, как один миг, а я увидела лишь малую часть из того что так хотелось. Жаль, что смогу продолжить это не так скоро.

— Почему?

— Я не могу себе позволить так часто бывать в Европе, это очень дорого. А вы бывали в Европе?

— Я полицейский из Интерпола. Приходится часто бывать в Европе по специальным делам. Особенно после того, как Интерпол вошел в состав особой комиссии ООН по безопасности в области синтетической биологии, и большая часть стран присоединилась к этому проекту.

— Первый раз в жизни встречаю полицейского из Интерпола.

— Я не совсем настоящий полицейский, скорее эксперт.

— Это так важно обеспечивать безопасность в области синтетической биологии? — живо спросила она.

— Вы даже представить себе не можете, как это важно, — уклончиво ответил он.

Она посмотрела на него восхищенным взглядом.

Мария ему очень нравилась и он чувствовал, даже без жульнического использования имплантатов, что он также ей нравится, еще немного и можно было бы перевести их дорожное знакомство в развитие серьезных отношений. Он ловил себя на мысли, что в других обстоятельствах, если бы он не был таким, каким он является на самом деле. Они могли бы встречаться, любить, друг друга, спать и просыпаться вместе, жить. Она бы могла готовить ему завтраки, поправлять ему галстук, перед тем как поцеловать его в щеку и проводить на работу. Ему было тоскливо от того что он другой. Что отношения с ней для него несбыточная мечта. Он может строить отношения с единицами людей только соответствующих его нейро социальному статусу. Но в этих отношениях, где в противоборство, между полами вступают технологии меняющие человека, где искренность и любовь нуждаются в подавлении чужого нейромода, потому что, иначе человек просто не может быть самим собой — это как путь в один конец с одним билетом. Но у него уже нет, и не будет другого пути. Он не выбирал свой путь, для которого предназначен. Если он будет жить с ней, то сможет ли она смириться с его невероятными способностями? Чувствовать каждый раз, прижимаясь к нему, как имплантаты нейромода просвечивают ее душу и сознание насквозь, убивая доверие и любовь.

Пока самолет кружил над аэродромом, ожидая своей очереди посадку, они легко общались на самые разные темы, даже не заметив, как самолет начал.

Уши у обоих заложило, но желание общаться было столь велико, что они склонились к друг другу так близко, что он ощущал аромат ее волос, чувствовал тепло идущее от ее гладкой, немного покрасневшей от возбуждения кожи. Видел ее глаза так близко, что различал переплетение узора в рисунке радужки. Впервые за много лет он вдруг почувствовал страстное желание, наклонится и поцеловать женщину.

Наконец самолет сел. Они вышли из него, вместе отправившись к зданию аэропорта. В терминале была последняя точка невозврата, когда надо принимать решение, уходить в разные стороны или же дать друг другу шанс, подарить надежду, что через некоторое время — мы увидимся.

Они стояли в потоке идущих людей и молчали.

Первой нарушила молчание она, робко сказав.

— Я, наверное, пойду.

Георг молчал не в силах, что-либо сказать. Если бы он только мог ей все объяснить, если бы она поняла. Но ведь это невозможно.

— Да, — едва двигая, губами сказал он.

Она повернулась и пошла неся небольшую сумочку на плече. Он понимал, что стоит ему только окликнуть ее, как она развернется и бросится ему на встречу. Это будет другая жизнь, наполненная обычным человеческим счастьем. Но он молчал, лишь смотрел на ее спину, на локоны волос, чуть подрагивающие от ее неторопливых шагов.

Она ждала, что он окликнет ее.

Но он молчал.

Наконец Мария исчезла в потоке людей, потерялась, как одна капля воды среди миллиардов капель дождя, словно ее никогда не существовало в его жизни.

А может, ее никогда и не было? Может, это было одно из его видений?

Георг стоял несколько минут, чувствуя страшную усталость и опустошение. Он заблокировал нейромод от внезапного включения, потому что, находясь среди множества людей, соприкасаясь с ними частями тела, касаясь их «биополя» можно было сойти с ума от поступающей информации. А сейчас, когда он стоял, ощущая свое ужасное одиночество — это неминуемо привело бы к самым не желательным последствиям.

На выходе из терминала стоял молодой человек с небольшой табличкой, на которой было написано «Георг Аренский». Это был его куратор из компании «Фарм Индефикал». Георг подошел к нему. Молодой человек кивнул и опустил табличку.

— Георг Аренский?

— Да это я.

— Михаил Осинский, — представился молодой человек, — пройдемте.

Они прошли к ожидавшему их автомобилю «Tesla» водитель открыл дверь и они уселись на заднее сиденье.

— В фирму, — кратко сказал водителю Михаил Осинский.

Осинский аккуратно, скашивая глаза, поглядывал на спутника. Наконец он не выдержал и спросил.

— У вас какая-то определенная миссия в нашей компании?

Георг безучастным взглядом скользил по ровным рядам деревьев стоящих в лесополосе вдоль дороги. Ни какой особой тайной миссии у нег не было, важен был результат, зависящий от того, что он обнаружит, проверяя листинги с тестами одного из химических препаратов, что был разработан в лабораториях их компании. Этот биохимический препарат, «Био Базикс — А14» был патентованной разработкой российской компании «Фарм Индефикал», он был нужен для производства другого препарата. Но уже лекарственной формы состоящей из искусственно полученного субстрата под названием двойная трансфераза PDI—4. Под действием другого также искусственно полученного фермента он запускал в организме человека ряд важнейших изменений повышающих устойчивость человека к патогенным бактериям, которые за относительно недолгую историю использования антибиотиков стали резистентными к ним. За последние два десятилетия человечество столкнулось с серьезной угрозой — бактериями, которые больше были не восприимчивы антибиотикам. По всему миру вспыхивали очаги эпидемий, готовых перерасти в новую Черную Смерть, подобную средневековой чуме. Новое лекарство решало эту проблему, но неожиданно возникло непредвиденное обстоятельство, настолько страшное и неправдоподобное, что в это было трудно поверить.

— У меня нет никакой иной миссии. Кроме той, что обговорена в запросе моего ведомства, — ответил он неопределенно.

Возможно, это был не самый вежливый ответ, но Георг не мог сказать ему то, что происходило на самом деле. Настолько невероятным и пугающим оно было. Осинский ненадолго умолк, ответ его явно не удовлетворил, он несколько сконфужено посматривал в окно автомобиля.

— Вы могли получить все файлы по почте. Какой смысл был вам приезжать сюда.

В этот раз уже он был резок в своем предположении. Георг, наконец, отвлекся от равнодушного созерцания деревьев, повернулся к нему.

— Михаил, вы знали, что я родом из этих краев? — улыбаясь, спросил он.

Георг махнул рукой в сторону окна.

— Я не был здесь уже так давно, что с трудом узнаю ту местность, по которой мы сейчас едем.

Осинский от удивления открыл рот.

— Вы хотите сказать, что вы просто решили погостить на родине и заодно заехать к нам в компанию? — саркастически заметил он.

Осинский возглавлял в компании, как раз тот отдел, который занимался тестированием «Био Базикса — А14» и он немного нервничал, предчувствуя неудобные вопросы специалиста из Интерпола. Нет, ему абсолютно нечего было скрывать, свою работу он делал очень добросовестно и был известен в своих кругах, как ученый очень высокого класса. Он был так же одним из авторов и получал свои несколько процентов от патентованной разработки. И все же не чувствуя за собой никаких грехов он испытывал беспокойство. Просто по той причине, что кто-то будет копаться в его работе, пытаясь найти несуществующие нестыковки в тестировании. Почему препарат, который они создали, который успешно использовался в течение полутора десятков лет, вдруг попал под внимание специального отдела Интерпола? Он каждый раз задавал себе этот вопрос пока сидел рядом в машине с этим человеком.

— Вот.

Он протянул Георгу небольшую флешку.

— Здесь все что вас может заинтересовать. Полный листинг. Все протоколы. Результаты всех экспериментов. Все диаграммы. Можете на досуге посмотреть, — Осинский немного запнулся, и взволновано продолжил, — чтобы лучше понять работу нашей лаборатории.

Георг взял флешку положил на ладонь и активировал неромод. Через секунду он вернул ее своему удивленному спутнику. Все данные были в течение двух секунд прочтены с защищенного запоминающего устройства.

— Благодарю, — сказал он и снова уставился в окно.

Осинский понял, что перед ним очень не простой человек. Он постарался незаметно для Георга тронуть себя большим пальцем правой руки за запястье, чтобы активировать активную защиту от сканирования нейроактивной работы мозга. Он был растерян. Если отдельные имплантаты мог себе установить кто угодно, обладая деньгами или соответствующими связями, то нейромод был очень редкой вещью. Он еще ни разу не встречал человека, обладающего им, и как никто другой знал, что невозможно создать структуры связей в нервной системе организма уже родившегося человека, для вживления биочипа. Это можно сделать лишь на стадии формирования зародыша. Именно тогда нейромод органично встраивается в нейронную структуру мозга. Только так он может стать источником генерации имплантатов, которые по мере необходимости создает обладатель нейромода. А рядом с Осинским сидел человек обладающий нейромодом. Это спаун-дизайнер. О которых он только слышал, но никогда не видел.

— Скажите и много в вашей организации сотрудников использующих нейромодулирующее управляющее конектомное устройство?

— Я такой один, — со вздохом сказал Георг, понимая его беспокойство.

— Михаил, — обратился он к Осинскому, — вам не о чем беспокоиться. У меня нет привычки, использовать свои возможности во вред кому бы то ни было.

— Да, да, конечно, — растеряно пробормотал Осинский в ответ.

Остаток пути они провели в полном молчании.

В компании Георг сразу же отправился к исполнительному директору «Фарм Индефикал». Он остановился перед матовой стеклянной дверью и чуть помедлив, открыл ее и вошел. За большим столом в стиле лофт сидел человек средней комплекции, чуть лысоват, из-за этого стриженый очень коротко, почти наголо. Лицо добродушное с глубоко посажеными глазами и умным взглядом. Он чуть привстал, протягивая руку, когда Георг вошел,

Георг остановился сложил руки на груди и насмешливо уставился на исполнительного директора компании.

— Ну что здравствуй Коля-Колесо!

Исполнительный директор «Фарм Индефикал» удивленно посмотрел на вошедшего, близоруко сощурившись он вгляделся в него и потрясая указательным пальцем в сторону Георга воскликнул.

— Гера! Черт побери, Гера! Не может быть! Только один человек во всем этом мире может меня так называть.

Он бросился к Георгу и обнял его.

— Господи, Гера я не видел тебя тысячу лет!

— С тех самых пор, как я уехал отсюда! Помнишь, Коля-Колесо это было так давно?

Михаил Родин исполнительный директор компании «Фарм Индефикал» был потрясен. К нему в офис вошел друг детства. С которым они расстались несколько десятилетий назад и о котором он ничего после это не слышал. И вот сейчас он свалился на него, как снег на голову. Он немного отстранился от Георга.

— Наше детство прошло в лаборатории среди колб и пробирок, нашей лучшей игрушкой была высокоскоростная центрифуга для осаждения вирусов и клеток, помнишь? Помнишь, как мы ее запустили, а старый Илья Варфоломеевич несся за нами по коридору, грозя нас самих засунуть в центрифугу. И вот ты теперь тот загадочный специалист из Интерпола.

— Да это я.

— Знаешь, я почему-то не удивлен. Да-да, кому как не тебе вникать в суть всех проблем связанных с безопасностью в непростой отрасли синтетической биологии.

Георг пожал плечами. Он активировал нейромод и просмотрел ДНК своего старого друга, увидел все его патологии возникшие со временем. Увидел его сердечный регенеративный имплантатат необходимый для поддержания сердечной мышцы в тонусе и постепенного ее восстановления. Увидел его имплантатат, который управлял иммунной кастомной прививкой от онкологии, который собирал в крови Т-лимфоциты, перепрограммировал их, делая более агрессивными к специфичной очень редкой форме онкологии. Георг не удержался и чуть коснулся нейроактивной работы мозга — его старинный друг детства был безумно рад видеть его. Это была по-настоящему искренняя радость не фальшивая, а шедшая из глубины его широкой души.

Георг не удержался и еще раз обнял Михаила.

— Я думал, что мы больше уже никогда не увидимся.

Михаил Родин похлопал по плечу Георга.

— Вот что, давай сейчас работа, а вечером ко мне. Расскажешь о себе, где ты, что ты?

— Я через сутки улетаю в Китай.

Михаил Родин вздохнул.

— Вот-вот друг мой, я этого боялся больше всего. Я ведь чувствую, ты в родные края совсем ненадолго и опять исчезнешь. Как тогда, — он немного погрустнел и сказал, — когда произошла та ужасная трагедия с твоими родителями… Когда я тебя снова увижу? Я очень хочу познакомить тебя со своей семьей, — он замахал руками, — И давай так, никаких гостиниц, остановишься у меня. Не принимаю никаких возражений. Договорились?

Георг улыбнулся.

— Хорошо. Я рад тебя видеть Коля-Колесо.

Весь день Георг провел в лабораториях «Фарм Индефикал» — ничего чтобы говорило о том, что «Био Базикс — А14» вызывает эффект «necrosis viventem» или «immortui» он не нашел. Все эксперименты, проведённые в компании, говорили об абсолютной его безопасности для человека. Были проведены тысячи экспериментальных инъекций лабораторным мышам, маленьким млекопитающим отряда Rodentia. Тысячи тестов подтвердили, что препарат не может вызывать никаких побочных эффектов, кроме положительных. Он сравнил данные переданные ему на флэшке Осинским с теми экспериментами, что приводились в лабораториях.

Ничего.

Он собственноручно провел ряд экспериментов, над мышами вводя препарат «Био Базикс — А14», а с помощью доступных ему инструментов нейромода и специфических имплантатов провел тщательный анализ изменений ДНК мышей.

Снова ничего.

Лишь небольшое отклонение было у инбредных мышей типа BALB/c, C57BL/10, C57BL/6, DBA/2, полученных из питомника лабораторных животных «Пущино». Небольшие изменения были обнаружены в так называемой не кодируемой части ДНК или как ее раньше называли «мусорном гене». Георг провел тщательный анализ отклонений. Расплетая с помощью имплантатов нейромода РНК-молекулы на белки, центромеры, теломеры и прочие составляющие, он сделал вывод — эти отклонения никакой угрозы не несли. В отчетах компании об этих изменениях была сделана соответствующая запись. Последующие эксперименты уже на добровольцах из людей не выявили ничего, что говорило о том, что эти изменения каким-то образом воздействуют на людей.

Неромод работал на полную мощь в течение всего дня, что требовало от его обладателя напряжения всех физических и эмоциональных сил. К вечеру не найдя ничего, Георг был абсолютно вымотан и опустошён. Он сидел в полном одиночестве в одной из лабораторий обхватив ладонями голову.

Вошел Николай Родин сел напротив него.

— Ну что, ты нашел то, что искал? — спросил он.

Георг молча покачал головой. Потом задумчиво сказал

— Нет. Ничего.

Он внимательно посмотрел на Николая Родина.

— Но я чувствую, мы что-то упускаем. Это какая-то одна миллиардная погрешность.

Исполнительный директор «Фарм Индефикал» побарабанил пальцами по столу.

— Гера, ты расскажешь мне, что ты ищешь. Что ищите вы? Возможно, я тебе смогу помочь, если буду хотя бы в курсе твоей миссии.

Георг молча кивнул и уклончиво ответил.

— Давай сейчас поедем к тебе. Во время пути я хоть немного приду в себя и мы после поговорим.

Родин встал, но было видно, что он хотел спросить еще что-то, но не решался. Сделав над собой усилие, он спросил.

— У тебя всегда было нейромодулирующее управляющее конектомное устройство? Еще с детства?

— Да всегда, но будучи ребенком, я не мог им пользоваться. Поэтому обо всех твоих детских страхах я не знал. Если ты об этом. И я сейчас не использую его.

Георг показал указательным пальцем на лоб своего друга.

— Ух, слава Богу, — улыбнулся Родин.

Николай Родин и Георг, одновременно рассмеялись. Георг вдруг почувствовал, что перед ним стоит, пожалуй, единственный самый близкий человек на планете. Да, они не виделись с ним более двадцати лет, но это был его единственный искренний друг, еще с детства.

— Это твои родители установили тебе нейромод?

В ответ Георг посмотрел на Родина с грустной усмешкой.

— Коля-Колесо, ты ведь сам не веришь в то, что говоришь. Когда мы с тобою были детьми, тебе казалось, что ты приходил играть с мальчиком, которого родители тоже приводили с собою на работу. И мы бегали вместе по всему зданию, по лабораториям и не задавали друг другу лишних вопросов. Тебе даже в голову не приходило что я просто жил здесь. Но сейчас, мы уже взрослые, ты знаешь правду.

Николай Родин стоял перед другом детства, склонив голову, его — обуревали смешанные чувства: грусти, страха, жалости к другу, негодования. Он не знал, как ему быть теперь. Осинский рассказал ему о наличии нейромода в мозге Георга и это делало его друга одним из самых непростых людей на Земле.

— Они никогда не были моими родителями. Это были сотрудники лаборатории, проводившие эксперименты надо мной, как я сейчас провожу его над крысами и мышами.

Георг горько усмехнулся.

— Последователи старых добрых традиций идущих еще от академика Ивана Петровича Павлова, который проводил эксперименты над беспризорниками.

Николай Родин снова сел напротив Георга.

— Я родился, Коля-Колесо, здесь в лаборатории из яйцеклетки, взятой у донора. У девушки студентки, которая нуждалась в деньгах и за небольшую сумму пожертвовала свою диплоидную клетку зиготу ради науки, но больше она заботилась о том, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Они никогда не были моими родителями. Это были мужчина специалист по биокибернетике и женщина специалист по генетике. А еще у меня были другие родственники тети, дяди, бабушки, дедушки и все они были специалисты в разных областях синтетической биологии, кибернетики, информатики, биохимии. Я Франкенштейн Коля-Колесо. Я не так давно нашел свою биологическую мать и своего биологического отца. Я видел их — они тоже не были моими «родителями», они просто инструмент, для получения тотипотентной клетки с двойным набором хромосом, из которой можно породить любую другую. Я монстр, Коля-Колесо.

— Все Гера! Хватит! Ты мой друг и это важнее всего, — прямо сказал Родин, — в детстве я этого не знал, но, а сейчас для меня ничего не изменилось. Ты мой друг и я скучал. Я рад, что ты наконец-то нашелся. И буду всегда рад тебя видеть, чтобы ни произошло.

Георг положил свою ладонь на руку Николая Родина.

— Все хорошо Коля-Колесо. Мне нужно высказаться. Тем более в скором времени это будет уже невозможно и уже неважно.

— О чем ты говоришь?

Но вместо ответа Георг похлопал его по руке.

— Поехали к тебе, познакомишь со своей семьей, это намного важнее моего происхождения.

Дом у Николая Родина был большим и красивым. Это был современный дом из стекала и бетона, причем стекла в нем было больше. Георг живущий в небольшой квартире во Франции в Лионе площадью всего шестьдесят один квадратный метр был восхищен домом. На пороге дома их встретила миловидная женщина.

— Познакомься, моя жена Ольга, — представил ее Родин.

— Георг Аренский.

Она протянула ему ухоженную красивую руку и с мягкой очаровательной улыбкой сказала.

— Я много слышала о вас. Когда Коля вспоминает детство, он всегда рассказывает именно о вас. Вы, пожалуй, единственный его друг, которого, к сожалению, я никогда еще не видела. И вот сейчас имею возможность наконец-то увидеть того загадочного Георга о котором было столько замечательных историй.

Она засмеялась приятным похожим на «мелодию» смехом, потом искренне обняла Георга и поцеловала его в щеку. В ее объятьях было так много тепла, мягкости, доброты, что хотелось удержать эту женщину в своих объятьях чуть дольше, чем позволяли правила приличия.

Георг активировал нейромод и просмотрел ее ДНК. У нее было несколько серьезных генетических изменений, связанных с коррекцией внешности и эмпатических способностей. Сканирование нейроактивной работы мозга, сказало ему о том, что женщина искренна и настроена к нему очень дружелюбно. Одно изменение носило профессиональный характер, возможно, оно была связано с музыкой, пением или же преподаванием музыки. Потому что один из имплантатов, находившихся за правым ухом позволял ее более тонко чувствовать тональность именно музыки или пения. Ни чего удивительного. Николай Родин, будучи исполнительным директором «Фарм Индефикал» был весьма состоятельным человеком, мог оплатить своей жене практически любые изменения в ДНК. Еще Георг обнаружил в ее организме присутствие двойной трансферазы PDI—4. Что было совсем неудивительно. Практически каждый пятый или четвертый житель цивилизованного мира сделал себе инъекцию, защищающую от бактерий и вирусов, устойчивых ко всем антибиотикам.

Георгу было очень жаль — он не успел.

Внутри дом был воплощением экостиля. Много дерева, натурального камня, мрамора. Большой холл, с огромной люстрой, свисающей с потолка и освещающей сразу и холл и две лестницы, уходящие на второй этаж. Георг невольно сравнил свою небольшую квартирку, которых штук шесть можно было уместить здесь прямо в этом холле. В его жилище было лишь все самое необходимое, оно было аскетичным и предметами роскоши обладал лишь его домашний питомец — кот по имени Гастон. Он подобрал его еще совсем котенком, такое же одинокое существо, как и он сам, выброшенное жизнью и предоставленное самому себе. Он изменил его ДНК и вживил несколько имплантатов. Теперь это было уже не простое домашнее животное, а представитель семейства кошачьих, находящийся намного выше в своем развитии относительно своих собратьев.

Ольга вывела перед Георгом трех детей, двух мальчиков и одну девочку.

— Это наши дети, — с нежностью в голосе сказала она.

И потом представила всех поочередно. Георг подверг их ДНК анализу. Пол детей был не только тщательно спланирован родителями, но это были самые настоящие трансгенные дети третьего поколения. У них были многочисленные генетические изменения во всем начиная от генов влияющих на внешность, здоровье, до генов влияющих на эмпатические способности человека, как и у их матери. Единственное что не обнаружил Георг это наличие двойной трансферазы PDI—4.

«У вас есть шанс, небольшой, но он есть», — подумал Георг.

Отсутствие следов субстрата говорило что, просто родители еще не сделали инъекцию, но это лишь еще вопрос времени.

Он посмотрел на стоявшего рядом Николая Родина. Тот словно понимая чем занят его друг детства, о чем он размышляет, слегка пожал плечами и «улыбнулся в сторону» жены, давая понять — кто здесь всем «рулит».

После изысканного ужина, который был с блеском проведен женой Николая Родина, возможно, эта способность быть все время в чутком внимании к гостю, также входила в ее измененные эмпатические способности, они уединились в кабинете исполнительного директора компании «Фарм Индефикал». Николай достал деревянную коробку доминиканских сигар «Дон Лукас» и бутылку бренди.

— Ты как? Позволяешь себе истинно мужские ценности?

Николай Родин заговорщицки потряс бутылкой и коробкой. Георг очень сильно устал, хотел спать, но решил что общение с другом стоит того чтобы немного пренебречь отдыхом. Он немного повысил воздействие нейромода на тонкую часть коры головного мозга — неокортекс, ответственную за сознание и мыслительную деятельность. Повышение активности позволило убрать желание спать.

— С удовольствием, — кивнул в ответ Георг.

Он взял из рук Николая глубокий бокал с бренди и с наслаждением развалился в большом мягком кресле.

— Ты обещал рассказать мне о том, что вы ищите.

Георг мог бы ничего не рассказывать другу детства. Мог бы сослаться на служебную тайну, или, в конце концов, выдумать иную другую причину, которая была бы не столь болезненна для него, как действительность, о которой он еще не знал. Но он подумал о жене Николая, о его замечательных трансгенных детях. О том, какова может быть их судьба. Тут же вспомнил свой сон, который он видит вот уже несколько лет. Сон, пришедший из его далекого прошлого. Событие, которое он страстно желал забыть, от которого он постоянно бежал, вычищая воспоминания из своего мозга, но оно настигало его — и вот теперь уже во сне, не давая забыть о себе.

Он покрутил бокал с бренди, отпил маленький глоток. Алкоголь был великолепный, не требовалось никакого дополнительного анализа, чтобы понять — это дорогой бренди, сделанный из настоящего виноградного спирта.

— Или хотя бы расскажи о себе, — Николай Родин не был уверен, стоит ли так прямолинейно спрашивать о миссии своего друга, — где ты пропадал столько времени, после того как ты исчез из лаборатории.

Голос Николая вернул его из размышлений в действительность. Прежде чем рассказать о своих поисках он решил покончить с темой о своем происхождении.

— Люди, которых ты назвал моими родителями. Те мужчина и женщина специалисты лаборатории. Хотели меня тайно вывезти и продать теневым дельцам из области технологий по изменению человеческого генома. У меня аниматидный нейромод. Думаю, ты понимаешь, что это значит?

Родин кашлянул.

— Его возможности не поддается оценке. Такого сейчас уже не делают, — осторожно заметил он, — существует, как бы две сущности тебя.

Георг кивнул в ответ.

— Меня ждала судьба черного спауна с нейронной перемычкой в голове. Но они не знали главного — в этой сфере правила диктуют покупатели, а не продавцы. Их сгубила банальная человеческая жадность, а меня она спасла. Машина, на которой они ехали в Черногории, совершенно случайно упала в глубокое ущелье, водитель не справился с управлением. Я стал свободен. Тогда будучи еще мальчишкой, я не понимал и не знал себя. Я жил на улице не имея крова едва не погибнув от голода и одиночества. Меня нашел спаун-дизайнер, так я обрел своего наставника. Он обучал меня несколько лет, совершенствовал мои навыки, передавал опыт. Но это был не мой путь.

— Он отпустил тебя? — тихо спросил Николай, без сомнения хорошо знавший о существовании спаун-дизайнеров.

Возможно, он при генетической коррекции своих детей или жены прибегал к их услугам, черных спаун-дизайнеров — его доходы и связи позволяли такое.

Георг ненадолго задумался, его память снова отозвалась полузабытыми образами — глаза невероятной красоты, и боль от того, как их пожирает красный ободок смерти, распространяющийся по зрачку.

— В мире спаунов, в отличие от мира людей, тебя никто не держит и не неволит. Тебе передают опыт, учат всему, что знают сами, а потом предоставляют тебе сделать выбор самому. Ты либо продолжаешь идти по их пути либо нет. Есть правда, один не писаный закон, состоящий из правил, которые соблюдали абсолютно все свободные спаун-дизайнеры, — Георг чуть помолчал и добавил, — белые спауны. Но этот закон существует лишь только для нас и никто тебе ни при каких обстоятельствах не раскрыл бы его содержание.

— Вас много? Много осталось?

— Я точно не знаю, могу только сказать, что больше не встречал белых, свободных спаунов, тех, кто не имеет нейронной перемычки, то, что вы люди называете «нейронным предохранителем». Возможно, что я один, последний из них. Но никто не знает, сколько существует черных спаунов.

Николай Родин молча смотрел на друга ожидая дальнейшего рассказа.

— Я выбрал другой путь. Интерпол создал новый отдел по биосинтетической безопасности, плюс наконец-то в его структуре появилось подразделение в функции, которого входило ведение агентурной работы. В мире остро назрела проблема борьбы с незаконными генетическими и биологическими экспериментами. Лояльность многих государств к этому вопросу привела к тому, что стали появляться новые формы жизни невозможные с точки зрения обычной биологии и эволюции — это стало опасным.

Родин согласно кивнул.

— Я не во всем согласен с философией спаунов, их мировоззрением, возможно по этой причине, я откликнулся на просьбу Интерпола. Мне доверили возглавить именно отдел по борьбе с преступлениями в биосинтетической сфере, — Георг грустно улыбнулся, — все просто Коля-Колесо. Потому что вести противодействие в этой сфере лучше тому, кто сам является плотью этих процессов.

— А ты принимал участие в мятеже? Я имею ввиду известные события. Ведь после этого перестали, — Родин, немного замялся, подбирая слова, — создавать спаун-дизайнеров с аниматидным нейромодом.

— Ты спрашиваешь о «мятеже нейромодов»? — спросил Георг — то, что пресса окрестила как «мятеж верховной генетической расы»?

— Да-а, — неловко пожал плечами исполнительный директор «Фарм Индефикал».

— Я не знаю ни о каком мятеже, это был ваш страх, — грустно сказал Георг, — зато я могу тебе рассказать о бойне когда персекуторы, порожденные страхом людей перед созданными ими же спаун-дизайнерами, почти перебили нас всех, биокибернетические, бездушные твари, созданные лишь только для того чтобы выслеживать и убивать спаун-дизайнеров. А ведь нас было всего чуть больше двадцати тысяч! Осталось несколько десятков. Тех, кто выжил после кровавого истребления, подвергли ужасной процедуре по установке нейронных перемычек. Свободных осталось единицы. Возможно я один из последних.

Они надолго замолчали. Лишь иногда позвякивал лед в бокале с бренди, что держали в руках Георг и Николай Родин. Георг решил, что пора сказать своему другу все.

— А теперь о том, почему я здесь.

Георг встал, поставил бокал с бренди на небольшой столик из каменной березы, провел в задумчивости пальцем по поверхности столешницы и подошел к витражному окну, выходящему в большой сад. По-видимому, сад был самым любимым местом семьи. Множество деревьев с изменённым ДНК, небольшой искусственный пруд с островком и беседкой в виде античных колон. В пруду застыли японские карпы с тигровой и леопардовой расцветкой. Фосфоресцирующие кролики в кустах можжевельника у которого было усилено благоухание. Бассейн для детей, трава, растущая только определенной высоты и имеющая ярко зелёный цвет, днем, а потом переходящий в сияющий глубокий изумрудный ночью — последний хит садового и ландшафтного дизайна.

— PDI-4 вызывает в человеческом организме необратимые изменения, которые мы назвали «mortem animam viventem».

— Это кажется латынь, — спросил его Родин.

— Да, — не поворачиваясь, ответил Георг, — живая смерть, immortui.

Он услышал легкий всхлип смеха за своей спиной.

— О чем ты Гера? Живые мертвецы!? Что за чушь ты несешь? Ты приехал сюда, чтобы рассказать мне о какой-то совершенно фантастической вещи?

Георг молчал.

— Если ты не хочешь мне говорить об истинных мотивах своей миссии, я пойму, друг, но тебе не к чему смеяться надо мной, подшучивать.

Георг повернулся к Николаю Родину.

— Посмотри на меня Коля, — он впервые за все время их встречи назвал его по имени, а не детской шутливой кличкой, — посмотри на меня, разве я шучу? Разве я пытаюсь разыграть тебя?

Родин растеряно смотрел на друга.

— Но ведь это невозможно! — выдохнул он, — это абсолютно невозможно! Это сюжет какого-то дешевого фантастического сериала, комикса для глупых впечатлительных подростков. Наш биохимический препарат, «Био Базикс — А14», не может привести к такому результату.

— Если бы ты сейчас увидел Лиз Пэрриш, ты бы сильно удивился. Это полуживой мертвец готовый вцепиться в любого подвернувшегося человека, чтобы выгрызть у него мозг.

Николай Родин рассмеялся и погрозив Георгу пальцем сказал.

— Неужели ты думаешь, я тебе поверил? Гера, ну хватит, — он вскочил, — прекрати нести этот бред!

Георг активировал нейромод и синхронизировав свою перинейрональную сеть с мозгом Николая Родина, послал образы Лиз Пэрриш. Исполнительный директор «Фарм Индефикал» конвульсивно дернулся, получая медленные ритмичные волны нейронных колебаний тета-ритмов. Он увидел искаженное процессами разложения некогда красивое лицо женщины. Почерневшие белки глаз в глазницах на сером лице, безумно вращались, с губ свисала тягучими клочками пожелтевшая слюна, а из почерневших десен, где местами выпали зубы, сочилась серо-зеленая слизь. Существо, в котором едва просматривался облик владелицы успешной компании «Bio Viva» издавало рычащие не человеческие звуки, она подергивало головой и делало спонтанные хватательные движения скрюченными, как ветки почерневшего дуба руками. От нее исходили «магнетические волны» страха, неутолимое желание насыщения. Миллиарды клеток в ее организме с безумной скоростью умирали, одновременно возрождались, оставаясь рядом с клетками и тканями организма начинающими разлагаться. И все что ей было нужно лишь только поглотить, пожрать новую плоть иначе без нее чудовище не могло существовать, а впадало в спячку.

Георг отключил неромод. Николай Родин до этого стоявший практически на вытяжку, словно солдат перед генералом, рухнул в кресло. Его руки тряслись, глаза безумно двигались, он пытался что-то сказать, но его речь была бессвязной и неразборчивой.

— Прости меня друг. Но иначе ты бы не поверил мне. Ты сейчас видел то, что я видел своими глазами.

Георг положил ему руку на плечо.

Минуту спустя, он пришел в себя.

— Что это было? — спросил он слабым голосом.

— Лиз Пэрриш. Ты ее знал другой. Теперь она такая. PDI-4 изменил ее, превратив в монстра. Ее родные пока скрывают ее, не предавая огласке то, что произошло с ней. Но по всей планете уже тысячи подобных случаев и их количество только увеличиваются. Мы пока не можем понять, что происходит. Как получилось, что субстрат двойная трансфераза PDI-4 вызывает такие изменения в «не кодирующейся ДНК»? Именно она ответственна за все процессы превращения. Нам необходимо найти первоначальный источник, чистый образец с которого все началось. Потому что, та жидкость, что представляет слюну переродившегося существа, при попадании субстрата в кровь здорового человека вызывает его заражение. Ты представляешь всю степень опасности? Мы не можем понять, почему патологические изменения, вызванные PDI-4, могут не проявляться в течение нескольких месяцев, а потом вдруг приводят к тому, что ты только что видел. Почему «укус» immortui вызывает превращение здорового человека в считанные часы. Все прогнозы и предсказания, что были в безумных фантастических фильмах, о которых ты говорил, сбываются. Я сам не мог в это поверить, пока не осознал что это реальная действительность. Человечество, вы люди стоите на грани полного исчезновения.

Николай Родин во все глаза смотрел на Георга. В них были ужас и страх.

— Есть предположение, что это работа какого-то неизвестного спаун-дизайнера. Хотя я думаю, это маловероятно. Но все же исключать этого нельзя. Мы находимся на первоначальной стадии расследования и у нас, к сожалению, нет ответов. Моя миссия — выяснить, как получилось, что препарат «Био Базикс — А14» необходимый для получения субстрата двойной трансферазы PDI-4 прошел все тесты, являясь абсолютно безопасным, вдруг вызвал процессы, приводящие к «mortem animam viventem». Также, как случилось, что сам субстрат не показал ни одного теста вызвавшего подозрение? На каком из звеньев цепи происходит запуск этого ужасного процесса?

— Ольга, — едва двигая губами, сказал бледный Николай Родин.

— Мне очень жаль, — Георг опустил голову, — я хотел тебя предупредить, но не успел.

— Моя жена, она обречена?

Георгу было тяжело говорить правду, но иного ответа у него не было.

— Да.

— Ты можешь ей помочь?

— Нет.

— Ты лжешь! Ты можешь ей помочь! — закричал Родин.

— Мне очень жаль Коля. Я не могу ей помочь. Но ты можешь спасти своих детей.

Николай Родин схватил Георга за плечи и глядя ему в глаза громко зашептал.

— Ты лжешь! Ты лжешь! Ты лжешь! Ты можешь ее спасти! Ведь вы, как Боги, вы можете все. И ты можешь ее спасти, только ты, мой друг.

— Я не могу.

У Георга от жалости к другу разрывалось сердце. Родин был в отчаянье.

— Зачем ты тогда приехал?

— Я хотел тебя предупредить, но не успел. Пойми меня, я не могу ей помочь, слишком поздно.

Родин начал трясти Георга за плечи.

— Вас создавали лишь для этого. Вы нужны лишь для того чтобы исправлять человеческую ДНК, ты просто инструмент. И ты сейчас отказываешься делать, то для чего тебя создали.

Георг спокойно выслушал все обвинения Николая Родина. Потом взял его за запястья и с силой надавив на них, усадил его кресло. Тот обхватил голову руками и молча уставился в пол.

— Уходи, — тихо сказал он.

— Прости мой друг, мне очень жаль, — устало сказал Георг и вышел из кабинета.

В холе его перехватила жена Николая Родина.

— О, вы покидаете нас? Это так неожиданно, — сказала она с мягкой, притягательной улыбкой.

— Да я вынужден покинуть вас, мне нужно идти, увы, — чуть поклонившись, ответил ей Георг.

— Но Коля сказал, что вы останетесь у нас до утра. Я распорядилась приготовить вам одну из лучших комнат, — удивленно спросила она, внимательно посмотрев ему в глаза, — он в кабинете? Он не выйдет вас проводить?

В ее голосе были неподдельная тревога, растерянность, сожаление, грусть. Но чувствовалось — она привыкла повиноваться мужу.

— Нет, у него есть несколько неотложных дел связанных с моим приездом. Мы увидимся завтра в компании, — соврал Георг.

Ложь не могла облегчить ситуацию потому, что то, как он покидал дом своего друга, действительно выглядело глупо и непонятно.

«Но разве у меня есть другой выход?», — спросил он себя, обхватив двумя руками ладонь женщины, что протянула она ему на прощание.

Георг активировал нейромод, подключил секвенатор. Он расплел двойную спираль ее ДНК подвергнув скрупулезному анализу каждый ее ген. Сомнений не было — субстрат уже «внес» все необходимые изменения в ее геном, воздействуя на синтез белков в котором учувствовала одинарная спираль РНК. Так называемые «мусорные гены» были закодированы и при последующей транскрипции — прочтении ДНК, их код миллионы раз уже тщательно скопирован полимеразами, белками ответственными за синтез новой ДНК. Ольга была обречена. Если бы Георг предпринял попытку все исправить, то это привело бы к ее неминуемой гибели. Возможно…

Когда у него уже была вся буквенная ДНК женщины, он инсталлировал имплантат квантового пинцета и внес несколько изменений в ее ДНК, создав несколько синтетических генов, не имеющих четыре естественных парных соединений T — A и C — G. Проверил на стабильность спирали и способность ее реплицироваться.

Все работало.

Тут же перенес соответствующие изменения в ее ДНК. Отдалив ее превращение на достаточно долгое время.

«Возможно, это не спасет тебе жизнь, но даст намного больше времени прожить в окружении своих близких», — подумал Георг, пожимая протянутую на прощание Ольгой руку.

Все это произошло в течение минуты, пока он держал ее за руку, улыбался ей в ответ, отвечая на ее прощальные слова. Женщина лишь почувствовала легкий озноб и прилив тепла по всему телу.

В открытых дверях кабинета стоял его друг детства и смотрел ему вслед.

Покидая его дом, Георг чувствовал себя потерянным — одиночество и чувство вины давили на него тяжким грузом. Нужно было освободить себя от этого.

На дорожке из мелкого гравия стоял автомобиль. Водитель предупредительно открыл дверь.

— Николай Сергеевич распорядился отвезти вас куда скажете, — беспристрастным голосом сказал он.

Жизнь научила Георга, что доверие может таить в себе опасность. Он, привычно просканировал активность слуховой зоны коры головного мозга водителя, восстановил мысли водителя, синтезировав их в речь. Ни какой угрозы. Николай Родин, его друг детства, действительно отдал распоряжение отвезти его туда, куда он пожелает. Коля — Колесо не желал причинять ему вред, несмотря на то, что Георг принес ему очень печальную весть, и не смог ему ничем помочь.

Он сел на заднее сидение.

Они проехали по шоссе примерно половину пути к городу.

— Остановите здесь, — коротко бросил водителю Георг.

— Но ведь… — недоуменно начал говорить тот.

— Я прошу вас, остановите, дальше я доберусь сам.

Водитель не стал задавать лишних вопросов слегка пожал плечами и съехав на обочину остановил автомобиль.

— Воля ваша.

Георг, поблагодарив его вышел.

Он дождался пока габаритные огни машины скрылись из виду, за поворотом дороги, прошёл немного по шоссе, свернул в лес. Он некоторое время стоял в темноте — смотрел в «никуда». Потом активировал нейромод и инсталлировал имплантаты отвечающие за изменение функциональности зрения. Особые наночастицы позволяли видеть в темноте, как днем, они предназначенные для поглощения электромагнитных волн определённой длины, попадая на ганглиарные клетки глазной склеры, придавали им новые свойства. А также значительно расширяли видимый световой спектр, давая возможность видеть в разных его диапазонах. Неромод адаптировал для мозга идущие от них сигналы, наполняя сознание Георга новыми образами — он видел инфракрасные подрагивающие пятна, ультрафиолетовое слоистое мерцание, прямые стрелы пронизывающих все рентгеновских лучей, идущих сверху, из космоса.

Георг раскинул руки в разные стороны и побежал.

Он бежал что было сил.

Бежал с невероятной для человека скоростью, двигаясь в потревоженных всполохах светового спектра разной электромагнитной длины. Неромод периодически менял их и казалось, что Георг постоянно врывался то в один неизвестный мир то в другой. Это был уже не бег, а полет сквозь точку рождения Вселенной.

Внезапно он остановился. Вокруг было огромное поле, он стоял прямо посреди него. Материя пространства светилась, излучая вокруг сияние, заполняющее абсолютно все вокруг.

— Ты здесь? — сказал Георг.

Пространство дрогнуло, словно по всей бездонной Вселенной прошла одна бесконечная волна.

— Что в имени моём тебе?

Голос шел отовсюду и от всего, словно пространство говорило с ним, все окружающие Георга объекты были источником его — крупинки земли, камни, стрелки покачивающейся травы, ветки деревьев находящиеся в дали, плоть животных, прохладный воздух ночи, звезды высоко в бездонном черном космосе — все что существовало и будет существовать дальше, говорило с ним.

— Атрайе! — сказал Георг.

— Что ты хочешь? — спросил голос.

— Видеть, — едва шевеля губами, ответил Георг.

Он почувствовал нестерпимый жар в теле, казалось, новая звезда запылала у него внутри головы — это нейромод включился на полную мощь, достигнув самых наивысших пиковых возможностей. По лицу Георга поползли, захватывая каждый сантиметр кожи, тончащие светящиеся трещинки, каждый нерв, каждый синапс в его теле начал излучать свечение, через секунду он весь до кончиков пальцев покрылся светящейся сеточкой трещин. Его тело светилось, излучая яркий свет и освещая поверхность поля на сотни метров. Внезапно все вокруг сжалось в одну маленькую искру и взорвалось триллионами маленьких светящихся точек. Георг смотрел, видя каждую молекулу реального мира, каждый атом в окружении быстродвижущихся электронов — все двигалось, перемещалось, жило. Он мог повелевать Миром.

— Пусть будет так! — сказал Георг.

Он открыл глаза.

Георг лежал на прохладной земле в окружении травы, на которой выступила сверкающая, как бриллиант роса. Было раннее утро, солнце еще не появилось, и его окружали предрассветные сумерки.

Георг вызвал машину и отправился к шоссе. Ему было намного легче. Но ответов на свои вопросы он так и не получил.

Он связался с офисом Интерпола в Лионе. Алтман Леманн генеральный секретарь Интерпола был рад его слышать.

— Я ничего не нашел, — сказал Георг, — нет ничего, чтобы говорило о том что была допущена ошибка в экспериментах. Возможно, мы что-то упускаем или не обращаем внимания на что-то очень важное, способное дать ответ.

— Что ты намерен предпринять? — спросил Леманн.

— Пока еще не знаю. Я не исключаю внешнего воздействия на события личности спаун-дизайнера. Но где и на каком этапе это произошло неизвестно. И если это воздействие имело место, то мы можем столкнуться с совершенно новой генерацией спаунов. Сразу же возникает вопрос «кто» был способен их создать. Я начал с первого звена этой цепи, думаю, нужно двигаться дальше, тщательно анализируя каждое из этих звеньев. Времени у нас очень мало. Сегодня я вылетаю в Шаньдун буду искать ответы в фармацевтической компании производящей PDI-4.

Алтман Леманн вздохнул.

— С китайцами всегда было сложно работать.

По-видимому, он вспомнил судьбу несчастного Мэн Хунвэя, который активно пытался связать Интерпол сотрудничеством с китайской компанией Meiya Pico, являющуюся прямым конкурентом CMII.¹

— Тебе не на кого будет рассчитывать, находясь там, — озабочено сказал Леманн, — мы можем сделать официальный запрос, без риска для тебя.

— Да, но тогда нам придется китайцам объяснять все обстоятельства дела. А этого пока делать нельзя.

— Хорошо, — сказал Леманн, — я обращусь к президенту нашей организации, чтобы он известил азиатское отделение Интерпола.

— Я не думаю, что китайцы будут действовать грубо, используя силу. Им будут нужны ответы относительно моей миссии и они постараются получить их, выпотрошив мое сознание. Думаю для них такой подход намного проще, чем еще одна прямая скандальная конфронтация с Интерполом после истории с Мэн Хунвэйем.

— Георг, и все же будь осторожен, если они тебя «возьмут»… Вытащить тебя из Китая будет чрезвычайно сложно. А скорее всего невозможно.

Алтман Леманн немного помолчал.

— Еще что-то?

— Я вчера отказал в помощи своему другу.

— Это было связано с PDI-4.

— Да, в клетках его жены есть субстрат. Придет время и она неизбежно превратится в immortui.

— Ты мог ей помочь? — осторожно спросил Леманн.

— Да, возможно, но я отказал ему в этом. Ее генетическая суррогатность 56 %. Я лишь отдалил ее превращение. Это все что я мог для него сделать.

— Никогда не мог понять твоих принципов в этих вопросах. Ты сказал своему другу, что его ожидает.

— Да. Я показал ему Лиз Пэрриш, — Георг немного помолчал, — прошу прощения за то, что решился на демонстрацию последствий immortui. Он мой друг и я хотел быть с ним откровенным.

— Не думаю, что это было правильно но, все же это твое решение и тебе нести за него ответственность, — вновь вздохнул Алтман Леманн.

— Алтман, я отказал ей помощи по той же самой причине, по какой мы не можем посвятить китайцев или кого-то еще в грядущие события. До тех пор пока мы не выясним причины «mortem animam viventem». Любой намек на то, что здесь может быть замешан спаун-дизайнер, приведет к тому, что снова начнется наше преследование и уничтожение. Вы люди боитесь нас и любой повод уничтожить спаун-дизайнеров будет использован. Я не могу допустить этого, нас и так практически не осталось, второй бойни мы не переживем.

— Хорошо, — согласился Леманн, — удачи тебе в Шаньдуне. Будь там очень осторожен.

Шаньдун. Китай.

Самолет Эйр Чайна, на котором прилетел Георг приземлился в аэропорту Циндао — Лютин примерно в 30 километрах от промышленного города Циндао провинция Шаньдун, одного из крупнейших мировых центров химической и фармацевтической промышлености. Фармацевтическая компания «Sinopharmic Biotechnology Corporation», где производился PDI-4, находилась в районе Лаошань это была промышленная зона освоения высоких технологий, где среди прочего особенное внимание уделялось изысканиям в отраслях связанных с биотехнологиями, электронной информации, оптомехатронной интеграции, здесь же шел активный поиск новых материалов и новой энергетики.

Китай был лидером по количеству и разнообразию установленных имплантатов и по количеству спаун-дизайнеров. Со всего мира сюда съезжались люди чтобы установить себе необходимый имплантат. Это породило целую индустрию так называемого имплантатного туризма. Но в Китае не было белых свободных спаунов, были только так называемые черные спаун-дизайнеры, имеющие специальную «нейроную перемычку» в мозге. Владелец спаун-дизайнера, мог в любой момент, в случае угрозы со стороны последнего разъединить ее и спаун умирал. Как правило, владельцами были крупные компании, важные государственные или же военные структуры. Эта мера была введена после известных событий — «мятежа нейромодов», когда тысячи спаун-дизайнеров потребовали антропогенной идентичности для своего биологического вида, не желая быть лишь инструментом в руках людей, уродцами, созданными и «выращенным из пробирки» для нужд биосинтетической отрасли или медицины. Спауны больше не хотели признавать себя продуктом человеческого производства и хотели создать свой мир. Человечество усмотрело в этом угрозу для себя и для своего будущего, особенно того что касалось гегемонии в антропогенезе человечества именно людей. Стали приниматься законы, ограничивающие права и свободы спаунов, некоторые из них носили скрытый расистский подтекст. В мире заговорили о новой нейро генетической сегрегации. В сообществе спаун-дизайнеров выделилась небольшая часть «непримиримых», которые придерживались в борьбе активной деятельности, имевшей в своей основе террористические приемы. Манипуляции с генетическим кодом человека, саботаж важных медицинских и биологических исследований, создание новых вирусов и бактерий, способных за короткий срок убить людей — эта деятельность стала источником появления нескольких очень тяжелых и чрезвычайно опасных заболеваний.

Найти среди людей спаун-дизайнеров было невероятно просто, а вычислить в них враждебно настроенных к человеку сложно. Поэтому люди стали уничтожать всех подряд.

Противодействуя экстремизму спаунов, люди создали несколько десятков тысяч биокибернетических существ персекуторов, единственной задачей, которых было находить и уничтожать спаун-дизайнеров. Будучи полу спаунами, полу людьми и полу роботами, персекуторы как нельзя лучше подходили под эти задачи. Они имели в себе особый сканер позволяющий определять наличие нейромода у объекта и принимать мгновенное решение — уничтожить. Скрыть нейромод от них было невозможно, он был неотъемлемой частью биологической сущности спауна. Тем более что сами персекуторы будучи неудачной попыткой «родиться» спаун-дизайнером проявляли почти мистическую, сакральная ярость в стремлении уничтожить тех кем они не смогли стать. По всему миру началась настоящая жестокая методичная охота. Почти все спаун-дизайнеры были уничтожены, остались в живых лишь единицы, рассеянные по всему миру и прячущееся ото всех. Когда стало ясно, что спаун-дизайнеры более не представляют опасность для человечества, персекуторы были отозваны, а оставшиеся в живых спаун-дизайнеры должны были полностью отказаться от своих требований и полностью подчиниться своду строгих правил и законов предписанных для них. От них потребовали добровольно установить нейронную перемычку. Белые спаун-дизайнеры, те оставшиеся в живых единицы, по некоторым данным, находились только в свободном мире в странах Европы и США. В остальном мире все спаун-дизайнеры были черными, сколько их было создано для нужд человечества неизвестно, как неизвестно, сколько человек произвел за свою историю тех или иных инструментов.

Поэтому Георг осознавал, ответственность лежащую на нем. Он понимал, что любое подозрение со стороны людей приведет к новой волне уничтожения спаун-дизайнеров. Ведь персекуторы хоть и находились в деактивированном состоянии консервации, в особых хранилищах, но могли быть в любой момент, поставлены в строй, чтобы снова начать преследовать, уничтожать. Спауны не могли противостоять людям, или, по крайней мере, пока не могли. Георгу нужно было во что бы то ни стало доказать непричастность спаун-дизайнеров к «mortem animam viventem».

Фармацевтическая компания «Sinopharmic Biotechnology Corporation» входившая в национальную фармацевтическую группу Китая находилась в самом сердце провинции Шаньдун. Современное здание из стекла и бетона было окружено бетонным забором со стандартной системой безопасности. Это намного облегчало задачу для Георга проникнуть в задние и скопировать данные содержащие сведения о разработке PDI-4. Проникновение могло сойти за обычный промышленный шпионаж. Но он не смог бы скрыть настоящие цели своего проникновения в здание компании. Ведь обнаружение белого спаун-дизайнера в Китае вызвало самые непредсказуемые последствия. Он должен был выполнить свою миссию как можно более незаметно.

Перед воротами стояло большое здание КПП где несколько охранников проверяли документы входивших сотрудников компании и посетителей. Перед зданием была небольшая площадь в окружении ухоженных кустов, которые создавали нечто вроде ограды. А посреди площади находился небольшой симпатичный фонтан. За бетонным забором чуть восточнее главного здания «Sinopharmic Biotechnology Corporation» были производственные корпуса соединённые друг с другом крытыми переходами для обеспечения чистоты, стерильности и для ограничения передвижения сотрудников только внутри компании. У входа в само здание находился еще один пост безопасности.

Георгу нужно было изменить часть своей внешности. Используя нейромод и свои способности, он мог внушить стоящему перед ним или находящемуся на некотором удалении от него человеку, любой образ. Передать на зрительную область коры головного мозга любую картинку, любую ассоциацию. Но камеры наблюдения не человек и поэтому нужно было изменить свою внешность так, чтобы впоследствии не смогли идентифицировать его настоящий вид. Он активировал неромод и инсталлировал один из сложнейших имплантатов отвечающий за взаимодействие нервных окончаний с мышцами, сухожилиями, мягкими тканями. Потом он выбрал наиболее распространённые и усредненные в Китае антропометрические данные среднестатического китайца, среднего возраста, не обладающего ярко выраженными особенностями внешности. Нейромод посылая на нервные окончания сигналы, стал менять его внешность в реальном времени. В некоторых местах мышцы напряглись буграми, чуть выпирая вперед, в других они наоборот опали, уменьшаясь в объеме. Сделав лицо более плоским и скуластым. Кровь, прилившая в капилляры век, сделала их более припухлыми. Глазничная круговая мышца и часть пальпебральной круговой мышцы глаз вытянулись и напряглись, вытянув за собой латеральную и медиальную связки глаз, сделав их миндалевидной формы как у настоящего китайца. Наночастицы впрыснутые в глазную склеру сделали его серо-голубые глаза тёмно-коричневыми, почти черными. Пигменты, разнесённые по клеткам кожи нано частицами, сделали ее характерного для жителей Юго-Восточной Азии желтоватого цвета. Процедура трансформации была крайне болезненной, Георг едва удержался, чтобы не застонать от ломящей боли по всему телу. От наночастиц из-за жжения слезились глаза, а по всему телу прошли судорожные волны режущей боли. Нужно было несколько минут стойкой выдержки, чтобы все неприятные ощущения нервно-мышечной трансформации прошли. Зато теперь Георг выглядел, как ничем не приметный среднестатический китаец. Увидеть за этим образом настоящий внешний облик спауна было невозможно. Существовал единственный способ увидеть, кто есть кто — это «влезть» в мозг Георга, взломать нейромод и найти его настоящие зрительные образы.

Георг подошел к КПП, быстро отсканировал активность мозга охранника. К его удивлению страж обладал очень слабым имплантатом, защищавшим его от проникновения в мозг. Если так дальше пойдет, то проникнуть в здание, найти все зашифрованные данные об PDI-4 и скопировать их будет проще, чем он ожидал.

Но Георг тут же себя «одернул».

«В Китае все сначала, кажется проще, а потом случаются очень неприятные сюрпризы», — подумал он.

Он нашел в памяти охранника образ пропуска доктора биологии Юшенг Сюйя заместителя директора компании. Протянул пустую ладонь к лицу сотрудника службы безопасности, при этом, отправив в его зрительную область мозга V2, уже знакомы образ Юшенг Сюйя и его удостоверения, которое охранник видел не одну тысячу раз. Охранник был уже в возрасте. Он следуя этикету поведения, чуть поклонился и подобострастно улыбнулся.

— Добро пожаловать, господин заместитель директора Сюй. Как ваша семья?

— Очень хорошо господин Хе. Как ваша семья?

— Хорошо господин Сюй, — просиял в ответ охранник, и тут же вежливо добавил, глядя в спину, уходящему от него Георгу, — чжу-и.

Георг не спеша прошел через площадь и подошел к входу в здание. И тут он почувствовал присутствие спаун-дизайнера — неясное жжение в области лобной части головы. Он был где-то в здании, на достаточном удалении, но Георг не сомневался, что китайский спаун через некоторое время, так же как и он «почувствует» чужое присутствие. Нужно действовать, как можно быстрее. Это и был тот сюрприз, которого опасался Георг.

«Было бы глупо ожидать отсутствие спаунов в компании занимающейся синтетической биологией на высшем уровне, возможно, их здесь несколько», — подумал он.

Он, без помех используя воздействие на зрительную область охраны и сотрудников компании «Sinopharmic Biotechnology Corporation» проник в здание. Прошел через холл к лифтам. По пути он активно сканировал память всех попадающихся ему навстречу людей. Когда же он, наконец, подошел к лифтам, Георг синхронизировав все полученные данные имел в своем распоряжении полный план здания, расположение всех лабораторий, дата центров и часть паролей внутренней компьютерной сети Интранета компании. Необходимые ему данные находились на четвертом этаже в «компьютерном архиве» дата центра и в лаборатории, где происходило тестирование PDI-4. Он решил взять еще часть данных касающихся новых разработок компании, чтобы после обнаружения вторжения в сеть все выглядело, как обычный промышленный шпионаж и тем самым отвести подозрение от настоящей цели его миссии.

Выйдя из лифта на четвертом этаже, Георг без промедления направился в дата центр. Там его встретил сотрудник; худой и достаточно высокий для китайца молодой человек в очках из тонкой стальной оправы. Едва Георг переступил порог, он встал и чуть склонив голову, приветствовал его. Последние обрывочные образы в мозге молодого человека были связаны с его родителями, он думал о чем-то тревожном, касающемся его матери.

— Добрый день доктор Сюй.

— Добрый день Ксу Ванг, — улыбнулся ему Георг, — как твои родители? Надеюсь у них все хорошо.

В мозге молодого человека промелькнул образ — руки держащие листок с диагнозом его матери.

— Спасибо, доктор Сюй все хорошо. А как ваша семья?

Молодой человек по китайской привычке стоял перед Георгом, не смотря ему в глаза, а сфокусировав свой взгляд на его шее.

— Все хорошо. Малыш Вей, радует своих родителей отличными отметками в школе. Надеюсь, он после университета будет ученым, как и его родители.

После всех необходимых приветствий и вежливых расспросов о семье, еде, здоровье Георг перешел к делу.

— Мне необходимо воспользоваться терминалом и посмотреть некоторые данные, — сказал он.

— Я могу, чем-нибудь быть вам полезен?

— Спасибо сотрудник Ванг. Я буду тебе благодарен, если ты уступишь мне свое место, и я сам посмотрю, — и чтобы эта фраза не выглядела чрез чур, грубо добавил, — мне нужно просмотреть много данных и подумать какие из них могут быть мне полезны.

— Да конечно доктор Сюй. Я оставлю вас одного и надеюсь, ваша работа будет плодотворной.

Молодой человек, чуть склонив голову, не спеша вышел за дверь.

Георг не теряя времени сразу же приступил к делу, он нашел папки с данными, списками, графиками тестов и скопировал все их содержимое, записав с помощью нейромода. Данных было достаточно много и ушло целых три минуты на их копирование. Время поджимало. Он нашел два перспективных проекта по созданию двух новых лекарств. Поверхностный взгляд, говорил, что проекты были действительно инновационными и компания «Sinopharmic Biotechnology Corporation» возлагала на них большие надежды, надеясь занять часть мирового фармацевтического рынка. Теперь осталось пройти в лаборатории и найти первичные образцы двойной трансфераза PDI-4. Он встал, окинул взглядом помещение дата центра, важно было ничего не упустить, потому что сюда он уже не сможет вернуться, подошел к двери, едва он ее открыл, как появился Ксу Ванг, словно он ждал стоя под дверью.

— Все нашли все, что вам было необходимо доктор Сюй?

Георг просканировал область мозга, отвечающую за речь и слух.

Ничего угрожающего. Все чисто.

Ксу Ванг не знает о вторжении в их компанию. Нужно торопиться, у него не было сомнений его присутствие уже обнаружено и сейчас его начнут искать, потому что Георг чувствовал приближение китайского спауна к себе. Его обязательно «вычислят» установив его местонахождение, это лишь вопрос времени, возможно, десяти двадцати минут. Главное для китайцев не просто его обнаружить и задержать его, а узнать о целях незаконного вторжения. Поэтому его разыскивает такой же, как и он спаун-дизайнер.

Георг немедля ни секунды, используя лифт, спустился на этаж ниже. Здесь было немного более людно, чем этажом выше. Молодые лаборанты и ученые вели активную исследовательскую деятельность в лабораториях, проводили эксперименты, вводили препараты подопытным животным, наблюдали за вскрытыми и распластанными тельцами мышей, трогали пинцетами обнажённые органы зверьков, обменивались данными, иногда подшучивали друг над другом. Никто особенно не обращал на него внимания, лишь скользнув быстро взглядом, каждый понимал, что человек ему не знаком и по китайской ментальности отводил от него глаза, чтобы не оскорбить пристальным взглядом. Здесь Георг не рискнул «представляться» заместителем директора компании «Sinopharmic Biotechnology Corporation», потому, что ему не было известно о настоящем нахождении Юшенг Сюйя в здании, он мог запросто встретить свой «прототип». Он мог, используя анализ эстафетной передачи зрительных образов в памяти каждого встреченного человека и установить нахождение Юшенг Сюйя, но зная о присутствии в здании спаунов, не рискнул этого делать. Такой шаг привел бы к мгновенному обнаружению. Он отправился к лабораториям, где находились биологические образцы и уже здесь сотрудникам, которые на него обратили взор он «представился» доктором Сюйем. Четверо молодых людей встали при его появлении и, следуя этикету, вежливо поздоровались с ним.

— Мне необходимо посмотреть некоторые биологические образцы. Кто из вас мне поможет? — дружелюбно улыбаясь, сказал он.

К нему, опережая всех, подошла миловидная девушка.

— Я Янлин Чжао, доктор Сюй, — представилась она.

— Вы новенькая, — чуть поклонившись, спросил Георг.

Девушка кивнула в ответ.

— Да, доктор Сюй.

Георг показал ей пустую ладонь, а в зрительную область мозга отправил образ разрешительного документа подписанного главой компании господином директором Джиангуо.

— Прошу вас доктор Сюй пройдемте со мной.

Они прошли через всю лабораторию в прохладное помещение специального хранилища первичных образцов. Где были биологические оригиналы не только имеющие не изменённый вид, но и образцы, имевшие разны уровень биологической экспрессии. Пульсация, ощущаемая, как жжение в области головы усилилась, у Георга не осталось сомнений — его уже ищут и ищут целенаправленно, именно его, чужака проникшего в исследовательский центр компании.

«Нужно торопиться».

Но главное чем он дополнил эту мысль, это тревожные опасения ничего не упустить в спешке и не сделать ошибок, которые могут привести к серьезным последствиям.

Янлин помогла Георгу отобрать несколько важных образцов, имеющих отношение к PDI-4. С помощью нейромода и имплантатов он подверг их поверхностному анализу, часть данных и свойств этих образцов, которые требовали тщательного анализа, сохранил в памяти. Во время его работы девушка, стоя рядом, щебетала, словно маленькая птичка, спрашивая то о здоровье его родителей, то о еде, или восторгалась его научными познаниями. Георг держал ее сознание, под контролем предварительно просканировав активность ее мозга. Он узнал, забавную вещь, что очень нравится Янлин и она была бы совсем не против встретится с ним, но так как он был женатым человеком это было очень предосудительным поступком. Ее наивные размышления немного скрашивали его тревожное состояние, ослабляя давящее чувство опасности. Например, она думала, что она, как современный молодой человек, получивший образование в Европе, придерживается совсем других, не характерных для традиций Китая ценностей. Она была убеждена, что для молодежи свойственны более открытые эмоциональные порывы натуры, и поэтому она имела право просто с ним пококетничать. Он чувствовал, что ее злило отсутствие к ней внимания с его стороны. Георгу естественно было совсем не до нее, а Янлин досаждала ему своей болтовней. Он облегченно вздохнул, когда закончил с образцами.

Теперь, когда у него было все что нужно, следовало, как можно скорее покинуть здание компании. Он прошел, вперед оставив Янлин Чжао за собой. Покидая хранилище биологических образцов, они вернулись в многолюдную лабораторию. Но тут же Георг ощутил, что спаун который его ищет здесь, он среди множества этих людей в белых халатах, в тонких латексных перчатках и прозрачных поликарбонатных защитных очках. Его активированный нейромод оставляет достаточно обширный фоновый след. Поэтому сразу с высокой точностью его преследователь не сможет определить, именно его, среди всех этих людей, но зная всех сотрудников компании в лицо, он неизбежно, без труда обнаружит чужака. Это даст Георгу несколько секунд времени покинуть помещение лаборатории и погоня за ним начнется с нового «старта». Он осторожно, продвигался, так, чтобы Янлин всегда отделяла его спину от других, находящихся в лаборатории молодых ученых. Он проскользнул к двери, выходящей в широкий коридор этажа. Осталось еще одно мгновение. Он боковым зрением увидел его, спаун-дизайнера, пришедшего за ним. Невысокий человек с печальным взглядом, возраст не старше тридцати лет. В темном костюме и серой водолазке. Он нервно, но внимательно осматривал всех находящихся вокруг него людей. Георг чувствовал, как его нейромод словно раскалённый шар, с помощью нескольких сканирующих имплантатов «прикасался» к каждому из присутствующих, как морской осьминог притрагивается щупальцами ко всему, что лежит на дне, готовый тут же вцепиться в свою жертву своим ртом похожим на острый клюв.

Он взялся за пластиковую ручку двери, но не успел.

Девушка, стоящая за его спиной громко сказала.

— Доктор Сюй…

Янлин любыми способами хотела привлечь его внимание и чтобы воспользоваться последним шансом, будучи так близко к заместителю директора компании, решила спросить какую-то ерунду про белки с аномальной третичной структурой. Так она надеялась произвести на него впечатление и хоть немного задержать в лаборатории.

Спаун в сером костюме мгновенно повернулся к ним — он нашел чужака. Георг сразу ощутил обжигающее прикосновение его сканирующих «щупалец». Его нейромод немедля парировал вторжение, послав на тончайшую, сечением всего несколько долей микрона титановую посеребренную сетку, окружающую мозг Георга излучение высокой частоты. Нападающий получил в ответ удар такой силы, что было видно, как он пошатнулся и сделал два нетвердых шага назад, словно оступился и потерял равновесие.

Рядом вскрикнула Янлин, так как вместо заместителя директора компании перед ней стоял абсолютно незнакомый человек — для Георга уже больше не было причин посылать ей в зрительную область мозга образ доктора Сюйя.

Он получил время для бегства, не отвечая Янлин, Георг вырвался за дверь и быстро побежал по коридору. К лифтам он не направился, потому что, вступив в кабину лифта, он попадал в ловушку, а свернул правее в сторону лестницы, предназначенной для эвакуации персонала. За собой он услышал удивленный шум голосов, хлопок распахнутой двери и быстрые шаги. Его преследователь оправился от шока и не отставал. Георг не останавливаясь вышиб ногой замкнутую дверь, выходящую на эвакуационную лестницу и оказался на площадке между пролетами, но тут же остановился.

«Бежать бессмысленно нужно встретиться с ним здесь и уничтожить его».

Иначе, как только он окажется внизу погоня за ним привлечет внимание всех сотрудников компании и шансов скрыться будет намного меньше. Нужно еще выяснить, кто его послал и какие у них планы, на случай если Георг избежит захвата.

Он встал и приготовился к нападению, имплантаты ввели в кровь большое количество эпинефрина, Георг почувствовал, как повысилось давление и расширились сосуды скелетной мускулатуры. Если понадобится, имплантаты были готовы в нужный момент ввести в кровь ударную дозу норадреналина. Но он не сомневался его противник тоже готов к смертельному бою. Его исход решит опыт, навыки управлять нейромодом и умение быстро генерировать и инсталлировать необходимые имплантаты, а также скорость их работы. К тому же его противника ожидал один очень неприятный сюрприз. Это был исключительно российский имплантат — страны, которая прославилась разработкой ядов и парализующих веществ еще со времен печальных событий в Солсбери.

Через пару секунд пластиковая дверь распахнулась, в проеме показался его преследователь. Георг сразу же почувствовал прилив тепла, словно его окатили кипящей водой и знакомое жжение кожи головы. Черный спаун сходу, не раздумывая, избегая физического контакта, предпринял попытку подчинить его нервную систему себе, взламывая механизмы защиты нейромода — чтобы полностью овладеть сознанием врага. Это был очень сильный и технически совершенный спаун, но не опытный в схватках. Он использовал квантовую иглу, чтобы определить наиболее уязвимую частоту нейромода принадлежащего Георгу. Но он просчитался.

Георг был не просто спаун-дизайнер, созданный для промышленного шпионажа, как ошибочно предполагал китаец, он был создан в закрытой лаборатории России, в городе которого даже не существовало на географической карте. Он получил био и нейро технологии которые были малоизвестны в остальном мире, из-за того что лаборатория создавшая его была наследницей научных достижений давно погибшей великой сверхдержавы. Впоследствии наставник Георга из Европы передал ему знания, опыт и достижения науки свободного мира. Если бы китайский черный спаун знал — ему противостоит один из самых величайших спаун-дизайнеров современности, то он не стал бы так опрометчиво поступать — слишком сильно недооценивать своего противника и переоценивать свои возможности.

Импланты Георга ввели в организм большую дозу норадреналина известного в науке, как «гормон хищников», вещество вызывающее ярость, крайнюю степень гнева и ненависти, страшной злобы. Он запускает в организме человека реакцию особого психологического типа «бей или беги». Георг метнулся к противнику, как дикий первобытный хищник и ударил «прямой ногой» в грудь. Китаец не успел увернуться и принял весь удар. Его отбросило к стене, с такой силой, что было слышно, как с хрустом ударился об стену его череп. Но он, мотнув головой, тут же вскочил и приготовился блокировать удар соперника, но было уже поздно, Георг стоял рядом и ударил сложенной «копьем» ладонью прямо в горло. На кончиках пальцев были выделившееся через поры кожи отравляющие наночастицы с сильным парализующим веществом содержащим сильный нейротоксин. Они мгновенно проникли в организм спауна и разнеслись кровотоком по всей телу и попали в мозг. Он зашатался, сразу обмяк, сделал пару беспомощных движений пытаясь поднять руку, но не смог, колени неестественно выгнулись, как у куклы и он рухнул на пол, конвульсивно водя ногами и руками. Нейротоксин нарушил работу его нейромода, сделав его очень уязвимым.

Георг встал над ним и смотря прямо ему в глаза занес руку чтобы окончательно убить его. Но тут же остановился, едва сдерживая, вызванную норадреналином, ярость. Увидев пульсирующую черную полоску — нейронную «перемычку» в мозге своего противника он принял решение сохранить ему жизнь. В нем возникло чувство жалости к своему собрату. Георг создал сопряжение между своим мозгом и мозгом противника. На лице китайца промелькнула тень удивления.

«Ты не сможешь меня остановить».

«Для меня это уже не важно, я проиграл».

Китайский спаун-дизайнер лежал, беспомощно водя глазами и задыхался.

«Как тебя зовут?»

«Дэй № 3D7»

«Дэй… Просто Дэй, твое имя, без проклятого порядкового номера».

Георг открыл ему свое настоящее лицо.

«Ты свободный?» — удивленно спросил Дэй.

«Да, я свободный. Я пришел сюда получить ответы, от которых зависит жизнь оставшихся в живых наших братьев».

«Ты пришел сюда не для того, о чем они думали. Ты пришел узнать, что не так с PDI-4. Откуда взялась генетическая аномалия. Ведь так?».

Георг взял его за плечи и осторожно подтащил к стене, чуть приподнял и прислонил спину Дэя к ней. Сам присел на корточки рядом.

«Потерпи, немного сейчас выработается противоядие, я сразу же введу его».

Дэй благодарно кивнул.

«Так значит, вы знаете, что происходит. Кто посвящен в события?».

«Джиангуо, Сюй, все высшее руководство группы компаний, к которой принадлежит «Sinopharmic Biotechnology Corporation». Высшее партийное руководство КПК. Мы столкнулись с этим не так давно. В некоторых небольших городах северных провинций уже объявлен карантин».

«Вы пытаетесь создать лекарство?»

«Да, но ничего не получается».

«Вы нашли причину «mortem animam viventem»?»

Черный спаун покачал головой.

«Вы так назвали эти превращения?», — спросил он.

Сейчас Георг страстно желал лишь одного — спасти этого несчастного черного спаун-дизайнера, увести его за собой, предать ему знания и опыт, как когда-то передали ему.

Дэя начали сотрясать конвульсии и кашель. Георг наклонился над ним и коснулся шеи, введя в его кровь наночастицы с противоядием.

«Почему вы молчите и не извещаете потребителей вашего субстрата?», — спросил Георг, хотя ответ он уже знал.

«Мы единственные поставщики PDI-4 на мировой рынок. Китай никому не передал патентные права на его выпуск, за все восемь лет. Было выпущено и использовано более трех миллиардов доз. И если все вскроется, а это неизбежно произойдет — весь мир обвинит именно Китай».

«Но у них есть возможность обвинить во всем внешнее вмешательство спаун-дизайнеров», — закончил за него Георг.

«Да», — грустно ответил Дэй.

«Я думаю, они привлекли для работы над лекарством тебя и еще нескольких спаун-дизайнеров. Чтобы потом если что остался след от вмешательства спаунов».

«Да. Они заказали и привезли пятерых спаун-дизайнеров из «Ova Science. Тех, кто непосредственно будет работать с PDI-4».

Георг был ошарашен.

«Ты хочешь сказать, что в нарушение соглашения они создали пятерых черных спаунов с нейронной перемычкой в свободном мире?»

«Да».

«Но что связывает «Ova Science» и «Sinopharmic Biotechnology Corporation»?

«Я не знаю», — ответил Дэй.

Георг встал.

«Нам надо уходить».

Дэй чуть покачал головой, давая понять, что не пойдет. Георг протянул ему руку.

«Пойдем со мной брат мой! Идем со мной, я освобожу тебя. Я уберу эту проклятую нейронную «перемычку», если только ты пойдешь со мной Ты можешь стать таким же свободным, как и я, но для этого ты должен уйти со мной!»

«Я не могу», — повторил Дэй, — «я не смогу выйти из здания живым, даже если я попытаюсь выйти с твоей помощью, погибнут все другие, мы все сопряжены».

Георг понял, о чем ему хотел сказать Дэй. В нем снова закипела ярость, но уже направленная против людей.

«Проклятые трусливые твари! Сначала создают нас, а потом трясутся от страха лишь только от одной мысли, что мы можем стать свободными. Даже перед лицом смертельной опасности для всего человечества, они продолжают убивать ни в чем не повинных. Пытаются свалить вину на кого угодно, только не признать, что сами поставили себя перед пропастью. Дэй, я могу убить их всех, здесь, всех до единого, каждого из них! Пойдем со мной Дэй. Я уничтожу всех в этом здании, прежде чем они успеют хоть что-то сделать, я сожгу у них всех их мозг».

Дэй отдышался и схватил Георга за руку.

«Нет, не делай этого. Это ничего не изменит, мне ты уже ничем не поможешь», — сказал он, — «на тот случай если я с тобой не справлюсь, они вызвали двух персекуторов. Их активировали и уже должны доставить. Тебе нужно уходить, как можно быстрее брат мой. Они пустят их по твоему следу».

Георг сразу вспомнил Янлин, Ксу, молодых веселых ребят из лаборатории. Дэй не хотел их смерти, и смерти своих собратьев, работающих где-то в глубине здания, но ярость возбужденная норадреналином в Георге, еще продолжала клокотать. Он понимал, черный спаун-дизайнер не хотел их смерти. Но упоминание о персекуторах тут же вызвали из памяти мучительные для его души образы — прекрасные глаза, пожираемые тонкими нитями красного пламени и в конце превратившееся в черные, как блестящий отполированный гагат безжизненные склеры глаз.

Из воспоминаний его вернул звук шороха рядом. Тело Дэя забилось в конвульсиях, словно по нему пустили электрический ток. Георг видел, как черная нейронная перемычка Дэя начала пульсировать, быстро ускоряя частоту пульсации и разогревая мозг. Перемычка ярко засияла, словно нить накаливания в стеклянной лампе. Еще одно мгновение, яркая вспышка, и все было кончено. Тело Дэя до этого неестественно выгнувшееся мостиком медленно опустилось на спину, руки расслаблено вытянулись вдоль туловища. Черный спаун-дизайнер больше не подавал признаков жизни — он был мертв. На месте его мозга до этого переливающегося «искрами» нейронной активности был чернеющий ком безжизненной плоти.

Георг, сжал кулаки и закричал от боли и ярости.

Он нагнулся над телом и положил руку на лоб мертвого Дэя.

— Атрайе! Да встретит тебя Свет по ту Сторону, брат, уходи спокойно…

Георг стряхнул с себя оцепенение, возникшее от отчаянья и решительно зашагал по лестнице. Он был уверен, при любом исходе его миссии здесь, даже если он незамеченным покинет здание компании, по его следу пустят двух биокибернетических тварей, страшных не знающих пощады и сострадания персекуторов. Он даже предчувствовал, обособленным чутьем существа не раз сталкивавшегося с ними — они уже здесь и поэтому не может быть речи, покинуть компанию «Sinopharmic Biotechnology Corporation» не приняв бой. Все говорило о том, что его шансы остаться в живых не велики, но однажды он уничтожил персекутора и убьет сейчас, даже если ему суждено погибнуть самому. Судьба человечества его сейчас мало заботила.

Он достал маленький, похожий на ампулу, шприц из слоеного боросиликатного и свинцового стекла, плотно прижал к венам на запястье. Шприц был специально разработан для инъекций без использования игл. Георг нажал кнопку дозатора, медленно вводя в вену микроскопическую капсулу, содержащую всего один изотоп, самого дорогого метала на земле — калифорния. Попав в кровь, капсула раскрылась, освободив изотоп. Теперь с помощью нейромода и одного изотопа калифорния он сможет сгенерировать луч, выстреливающий поляризованными протонными пучками со скоростью, близкой скорости света. Подобный луч образуется от черной дыры и пронзает космическое пространство на миллионы световых лет, уничтожая все на своем пути. Это излучение не просто прожжёт насквозь оболочку персекуторов, оно уничтожит все на своем пути. Главное чтобы обе эти твари оказались на одном направлении, тогда будет проще решить их участь всего за доли секунды. Но у этого луча было еще одно «побочное действие», испуская частицы со скоростью Света он пробивал отверстие в ткани пространства-времени, создавая, таким образом, гравитационный удар и замедляя время для всех окружающих объектов.

Так что он примет бой и неизвестно кто еще останется в живых.

Два изотопа калифорния он получил в качестве оплаты от одного северокорейского лидера. Жестокий диктатор захотел быть снова молодым и очень долго жить, а так же попутно избавиться от тяжелых болезней, приобретенных в результате пристрастия к вредным привычкам. Это была очень дорогая оплата, но заказчик остался доволен работой спаун-дизайнера, поэтому, не особо раздумывая, отдал то, что его страна нарабатывала в течение двух десятков лет. Георг разработал необычный имплантат, работающий с изотопом калифорния, но еще ни разу его не применил. Сейчас, похоже, было именно то время, когда придется использовать частицу, самого дорогого метала на земле.

Но первым делом, прежде чем начнется неравный поединок с персекуторами, Георг хотел навестить господина Джиангуо директора «Sinopharmic Biotechnology Corporation». Предъявить ему «счет» за Дэя, именно его он считал ответственным за его гибель. Он не мог уйти, не поквитавшись за своего собрата. А для этого ему нужно было подняться на самый верхний этаж в административное крыло здания. Он, перепрыгивая через несколько ступенек побежал, поднимаясь по лестнице.

На цокольном этаже, отданном для руководства компании, было тихо. Легкий шум вентиляторов из кондиционеров навевал спокойствие. На стенах висело несколько картин известных китайских художников, пейзажи Ни Цзаня чередовались с современным пекинским живописцем Цзэн Фаньчжи. При всей умиротворяющей обстановке в воздухе чувствовалось напряжение, это была критическая ситуация и для Георга и для его противников. Несколько глазков камер видеонаблюдения смотрели на непрошеного гостя. Георг остановился посреди широкого коридора, который упирался в матовую стеклянную дверь — офис господина директора Джиангуо, чтобы оценить обстановку. Это была хитроумная ловушка, устроенная со всей азиатской наивной изящностью — подослать ему противником слабого спауна, чтобы спровоцировать желание мести. Но он пошел на этот шаг сознательно, понимая крайнюю степень опасности для себя.

Георг толкнул ее от себя.

За столом в стиле хай-тек, с толстой стеклянной столешницей сидел китаец плотного телосложения. Ровный, как ученическая линейка пробор с левой стороны подчеркивал качественную стрижку черных гладких волос, которые были аккуратно уложены на правую сторону. Лицо было заметно «европеизировано» с помощью дорогой косметической операции, корректирующих имплантатов и не обошлось здесь без генетических изменений. К «модному» среди богачей лицу «еврокитайца» прилагался обязательный набор состоятельного бизнесмена из Поднебесной — дорогой костюм сделанный руками итальянских портных и дорогие ботинки европейского производства. Он встретил Георга надменным и одновременно насмешливым взглядом, так встречают какое-нибудь жалкое существо не достойное жить на земле.

— Легендарный и таинственный мистер Аренский, единственный в своем роде русский спаун-дизайнер. Обладатель уникального, непревзойденного никем нейромода, — усмехаясь, сказал он, — признаюсь, до сего дня я не верил в ваше существование, но оказывается ты существуешь.

Он оперся локтями на стекло столешницы и покачал указательным пальцем в сторону Георга.

— Твоя голова необычайно ценная вещь, как и вся твоя нервная система. Ты один из последних спаунов имеющих аниматидный нейромод. Говорят, они невероятны, поэтому твоя голова нужна целой. Но ты меня откровенно разочаровал. Как же ты предсказуем. Я ждал тебя мистер Аренский, стоило мне поджарить мозг никчемного спауна и вот ты уже здесь. Скоро твоя голова окажется на блюде передо мной.

Джиангуо провел указательным пальцем в воздухе, имитируя отсечение головы и потом прищелкнул ими, как бы финализируя течение событий, в исходе которых он не сомневался.

Георг молча смотрел на Джиангуо.

— Если ты хочешь залезть ко мне в мозг, то у тебя ничего не получится, — Джиангуо легонько постучал кончиком указательного пальца себя по лбу, — самый высокий класс защиты.

Он рассмеялся.

— А это даже забавно. Как в фильме… Помнишь, что сказал пират Джаба Хатт молодому Скайвокеру?

— Твои джедайские штучки бесполезны, они не действуют на меня, — процитировал Джиангуо фантастического персонажа.

— Ты забыл Джиангуо, что было после… «и это последняя ошибка, которую ты когда-либо совершил!». Мне достаточно лишь ощутить окончания твоей периферической нервной системы и этого будет достаточно.

Георг презрительно посмотрел на сидящего перед ним человека.

— Пусть это будут нервные окончания на твоей левой ноге, — с выражением снисходительности на лице сказал он.

Директор «Sinopharmic Biotechnology Corporation» заметно занервничал, он ни разу не сталкивался с представителями первого поколения спаун-дизайнеров, обладателей аниматидных нейромодов. Несмотря на то, что их почти всех уничтожили, именно их больше всего стоило бояться. Никто до конца не знал всех их возможностей.

«Толи дело черные спауны с нейронной перемычкой, управляемые и полностью подконтрольные. Без проклятого аниматидного нейромода. Щелкнул пальцами, и нет больше проблемы», — всегда размышлял в этих случаях он.

Поэтому, внешне он старался выглядеть бодрым и беспечным, но слова Георга его всерьез обеспокоили.

— Используя их, я отправлю сигнал на мышцы твоей шеи, и они будут сжимать твою гортань, пока ты не задохнешься или пока они ее не сломают. Так что мне не нужно добираться до твоего мозга, который защищен по самому наивысшему классу. Ты убил Дэя, только за то, что он не справился с твоим приказом и ты убьешь других. Я знаю. Но я остановлю тебя.

— Пес, который не смог защитить интересы хозяина должен поплатиться своей шкурой, — парировал директор компании.

Неожиданно Джиангуо перестал смеяться, он побагровел, судорожно потянул, дрожащей рукой, узел галстука.

— Ты нарушаешь договор, — прохрипел он, с усилием водя головой из стороны в сторону. Договор, который вы спауны заключили с людьми.

— Между кем? — саркастически спросил Георг, — между убийцами и жертвами.

Джиангуо не в силах больше терпеть, преодолевая мышечные спазмы выкрикнул.

— Уничтожьте его!

За спиной Георга раздался легкий шелест отъезжающей в сторону стеклянной двери, а с левой стороны от Джуангуо открылась стеновая панель, ведущая в просторную комнату для переговоров. За ней, так же как и за его спиной был персекутор. Это были они, существа, отчасти напоминающие человека — неудавшееся спауны. Существа высотой боле двух метров. С длинными конечностями из титанового сплава и покрытые особым композитным материалом на основе графена. Части подвижных конечностей были сделаны из сплава золота и платины, поэтому имели характерный почерневший вид из пленки алмазоподобного углерода. Ноги в отличие от человеческих имели особенность сгибаться назад, что при движении обеспечивало персекуторам беспрецедентную скорость и возможность совершать высокие прыжки. Имитация лица из белого пластика, оно не имело способности выражать, какие либо эмоции. На полусферах глаз, если присмотреться была видна нейровизуальная матрица.

Персекуторы предназначенные для борьбы со спаун-дизайнерами были вооружены генератором сверх высоких частот. Они направляли излучение на объект, что приводило к структурному молекулярному разрушению любого биологического объекта. Попадая под СВЧ излучение нейромод спаун-дизайнера, в буквальном смысле воспламенялся. Георг за свою жизнь повидал много таких «перегоревших» спаунов, с мозгом похожим на черный древесный уголь. В их ладонях из стали покрытой сплавом титана с золотом был вмонтирован излучатель мощного режущего лазера способного легко срезать толстое, в несколько обхватов дерево, словно тонкую соломинку или разрезать корпус автомобиля, как спичечную коробку. Это были по-настоящему опасные и смертоносные биомашины. Часть внутренностей персекуторов были гениальным симбиозом кибернетики имеющей в своей основе машинно-цифровые свойства и биологические модули в виде ганглиозной нервной системы управляемой множеством цифровых и биологических чипов, остатков от неудавшейся нервной системы спаунов. Была у персекуторов и своя так называемая кровеносная система, содержащая вместо алой крови белесую дурно пахнущую жидкость на основе фторопластов. Изначально эти существа создавались для войны в качестве самостоятельной боевой единицы, но потом выяснилось что без обычного солдата, человека, все же не обойтись и персекуторы были переведены в вспомогательной ранг, для придания огневой мощи человеку на поле боя. Но они очень хорошо зарекомендовали себя в борьбе со спаун-дизайнерами. Они могли сутками, месяцами рыскать в поисках своих жертв, сканируя поблескивающей нейроматрицей склеры глаз каждый объект, находить и уничтожать цель. Особенно прославился класс персекуторов получивший название в честь Рика Декарда, ловкого и удачливого полицейского-убийцы уничтожившего больше всех несчастных репликантов. Их автономность дополнялась телеуправлением — в этом случае контроль осуществлялся через специальные подразделения полиции, в ведение которой находились вопросы работы со спаунами. Но сейчас за спиной и перед лицом Георга были новые более совершенные персекуторы. Их присутствие он почувствовал немедленно.

Его словно ударила молния, парализовав мышцы и сознание, он ощутил огненное жжение СВЧ излучения, идущего от биокибернетических убийц. Жар растекся от головы, переходя к кончикам пальцев. Персекуторы были еще не в полном боевом положении. Они начали только разворачиваться из транспортного состояния, как трансформеры игрушки, но они уже атаковали.

— Нет! — закричал пришедший в себя Джиангуо, — Сохраните его голову! Отсеките ее, она нужна целой и невредимой! Это приказ!

Жар мгновенно прекратился. Георг упал на одно колено, перед глазами все плыло. Нужно было немедленно собраться. Но времени было мало, так как персекуторы полностью развернулись и были готовы к бою, к выполнению приказа. Краем глаза Георг увидел, как нему метнулись два ярко красных луча. Перекрещиваясь, как концы ножниц они были готовы разрезать его надвое. Он превозмогая слабость отпрыгнул в обратную сторону и перекатившись через спину встал на ноги. Пришлось сразу же пригнуться. Над головой издавая шипение, прошёл красный луч лазера, прожигая на стене черную линию. Персекуторы перегруппировались, загоняя его в угол. Один из них переместился от двери, оказавшись практически на одной линии со своим напарником. Джиангуо с восхищенным выражением на лице, приподнялся в кресле, наблюдая, как они готовятся к последнему броску.

«Нужно действовать немедленно. Иначе мне конец! Ждать некогда!», — пронеслась в голове Георга мысль.

Он подбросил вверх маленький шар стального цвета, контейнер в котором находился сгенерированный сгусток плазмы невероятной плотности. Нейромод синхронно направил на него всю радиоактивную силу изотопа Калифорния. Полусферы контейнера раскрылись, разлетевшись в стороны освободив плазму. Раздался громкий треск, как будто невидимы гигант разрывал крепкую ткань. Сияющий шарик вытянулся в сторону персекуторов, с оглушающим грохотом выстрелив в их стороны черно-фиолетовым лучами. От плотных протонных лучей близких к скорости Света и многократно превышающих скорость звука прошла ударная волна, разорвавшая барабанные перепонки Джуангуо и кровеносные сосуды на его холеном лице. Она же выбила все стекла и двери в здании. Разрушила часть стен перегородок. Все пространство вокруг дрогнуло одной искажающей волной, она прошла по всем объектам на мгновение, вызвав эффект дисторсии, когда нарушается геометрическое подобие между объектом и его изображением. Георга отшвырнуло к стене, он почувствовал, как от удара хрустнули кости и онемели отбитые мышцы.

И внезапно наступила тишина.

В полной тишине не было слышно ни единого звука, все замерло, лишившись движения. Один из лучей ударил прямо в стоящего перед окном персекутора. От него остались лишь части двух ног, ровно срезанных чуть выше колен, а вместо окна зияло округлое отверстие с ровными, словно сделанными высокоточным фрезером краями. Георг, собрав силы, опираясь рукой на стену встал, повернулся — второй персекутор получил повреждения, но остался цел, луч его коснулся лишь немного, срезав небольшую часть головы, где был левый глаз, обнажив при этом ее внутренности, угол левого плеча. Левый бок корпуса был сильно разогрет, что привело к поломке части биочипов и микросхем. Но он все еще оставался боеспособным. Поэтому нужно было немедленно бежать, пока гравитационный удар замедливший время еще действовал. Единственный способ уйти, как можно быстрее был только через место, где раньше был оконный проем.

От воздействия СВЧ излучения и гравитационного удара кружилась голова. Покачиваясь из стороны в сторону, Георг подошел к окну. Джиангуо замер, сидя за столом, его широко открытые, чуть европеизированные глаза, с красными от кровоизлияния белками и с взглядом крайнего удивления недвижимо смотрели на него. Он застыл, как восковая фигура готовая вот-вот оплыть вязкими волнами воска.

Георг бросил последний взгляд на директора «Sinopharmic Biotechnology Corporation».

Голова продолжала кружиться, путалось сознание, поэтому он сам едва ориентировался в окружающем пространстве, перескакивая с одного события на другое, но он четко понимал одно — нейромод поврежден и не сможет инсталлировать нужные ему имплантаты. Георг взобрался на подоконник, на секунду прислонил голову к холодной стене.

Ему нужно было немного времени.

Вздохнул и сделав шаг, попытался кончиками пальцев удержаться на стене выложенной глянцевыми керамическими плитами. Исправный нейромод должен был активировать способность Георга удерживаться на гладкой поверхности с помощью вандерваальсовых сил использующих межмолекулярное взаимодействие. Но вместо того чтобы удержаться на поверхности этих плит он начал медленно сползать вниз. Нужно несколько секунд, а может и минут пока мозг восстановит биочип нейромода.

«Но у меня все же есть время. У меня есть немного времени. Я прошу тебя Атрайе», — взмолился он.

Пока действует гравитационный удар, он может не бояться упасть с высоты пятого этажа, но, как только он перестанет действовать, то его падение ускорится.

Вскоре это и произошло, скорость падения начала безжалостно возрастать. Георг отчаянно хватался за любые препятствия на пути движения вниз: ломая фаланги пальцев о щели между плит, цеплялся за подоконники, откосы, кабель, проложенный по стене, трубки кондиционеров — он цеплялся за все. Пальцы с содранной кожей и вывернутыми фалангами уже не могли больше удержать его, даже если биочип восстановится и инсталлируется нужный имплантат. Биочип лихорадочно пульсировал, делая попытки восстановиться. Замедление времени окончательно перестало действовать и он рухнул с высоты второго этажа всем весом тела. К счастью удар был смягчен падением на мягкую почву, поросшую низкой газонной травой. Георг несколько секунд лежал на земле, обессиленный, предпринимая попытку встать, он поднимался и снова падал на спину, откидывая голову на примятую прохладную траву.

«Еще несколько секунд, еще несколько секунд! Атрайе!», — отчаянно звал он.

Ему нужно всего лишь еще две-три секунды чтобы нейромод восстановился. Из проема, где было окно в офис Джиангуо, и из которого он только что, выбрался, пытаясь сбежать, появился персекутор. Сначала, обезображенная выстрелом поляризованных протонных лучей, голова, потом тело. Он, широко выбрасывая одну руку, разбивая плитки, глубоко вонзаясь шарнирными пальцами из твёрдого сплава в бетон — начал спускаться к нему. Одна из рук убийцы безвольно свесилась вдоль стены и издавала угрожающий скрежет, цеплялась за поверхность плит. Острые осколки плит и стекла дождем полетели в лежащего внизу на земле спауна. У персекутора остался один рабочий глаз, он зловеще смотрел на Георга, поблескивая нейроматрицей. Он захватил цель, захватил частоту нейромода, того кого он должен уничтожить. Из срезанной части головы тягучими каплями вытекала белая жидкость на основе фторопласта и летела также в куче осколков вниз.

Наконец нейромод восстановился и ввел в организм Георга большую дозу эпинефрина, одновременно посылая в мышечную ткань большое количество аденозинтрифосфорной кислоты, ее распад в мышцах дал прилив сил и возможность двигаться. Это позволило ему встать, чтобы продолжить бегство в сторону ограждения. Нейромод не сможет бесконечно долго синтезировать большие объемы аденозинтрифосфорной кислоты и подавать в организм эпинефрин, так как их переизбыток в организме может вызвать обратное воздействие и привести к сбоям в работе сердца. Но Георг пошел на такой шаг, чтобы выиграть время, и оторваться от преследователя. А это было чрезвычайно трудно, так как работающий биочип оставлял фон и персекутор безошибочно шел по его следу, словно опытная ищейка. Преодолев ограду, он что было сил, побежал по оживленной улице, сталкиваясь и пытаясь огибать встречающихся на пути людей. Несколько раз Георг падал сбитый с ног столкновением с людьми. Но каждый раз быстро поднимался, не давая себе расслабится, потому что где-то сзади он слышал страшный клацающий стук стальных когтеобразных ступней персекутора.

Он отчаянно искал место, где можно укрыться или спрятаться на время от преследователя. Отключить нейромод, таким образом отсечь фон, идущий от нейромода. Но ориентируясь по крикам людей, и слыша клацающий звук, он понимал — персекутор не отстает от него ни на шаг. Путь его бегства перегородило большое здание, с высокими колоннами, стилизованными под эпоху Древнего Китая, справа и слева, за высоким ограждением из органического стекла дороги многополосных оживленных автострад, с сотнями движущихся на большой скорости автомобилей и квадракоптеров. Вдоль боковых стен здания шли узкие тротуары, заполненные плотными потоками людей. Преодолеть автострады было возможно лишь через подземный переход, опять же заполненный плотным потоком идущих людей. Он оказался загнанным в западню. Оставалось одно войти в здание и попытаться, используя его архитектурные особенности, запутать преследующего его биокибернетического убийцу или же если он окажется с ним на одной прямой использовать последний изотоп Калифорния. Хотя он тут же отказался от этой мысли. Луч из поляризованных протонных пучков убьёт много ни в чем не повинных людей. Он сметет все на своем пути, разбивая на атомы любой встретившийся ему объект, на несколько километров в разные стороны.

Автоматические двери распахнулись перед ним, впустив вовнутрь здания.

В большом холле, увидев человека в окровавленной и изорванной одежде — к нему бросились несколько охранников. Георг мгновенно установил связь с их нервной системой, взломав слабые имплантаты защиты. Послал сигналы, на мышцы заставив их мозг произвести мощный выброс соответствующих нейромедиаторов. Получив непроизвольный электрохимический импульс мышцы людей, причиняя боль, сначала сократились, а потом вытянулись, заставив их совершить невероятный прыжок. Со стороны это выглядело, как-будто неведомая сила разметала четверых отчаянно кричащих человек в разные стороны. За ним в холл ворвался персекутор, разбив на мелкие осколки стеклянные двери. Он яростно отшвырнул со своего пути несколько человек.

Георг бросился прямо, через все встречающееся на пути выставочные залы, ища хоть малейшую возможность уйти от преследователя. За спиной он слышал возмущенные крики ничего непонимающих людей и зловещее клацанье стоп персекутора об полированный бетонный пол. Неожиданно правое плечо обожгло. Было чувство, словно кто-то пытался раскалённым докрасна ножом срезать с него часть плоти и дальше разрезать кость. Боль была такой силы, что Георг едва не упал, споткнулся, но нашел в себе силы превозмочь ее и бежать дальше. Ярко красный луч, блуждающий над его головой, снова коснулся его, оставив еще один страшный ожог и отклонился на пару сантиметров. Девушка, идущая ему на встречу, и ничего не подозревающая, вдруг осела на пол, одной рукой накрывая длинную вертикальную, с дымком от кровяного пара, рану на груди. Она удивленно посмотрела на Георга, пытаясь что-то сказать, но не смогла — закрыла глаза и упала недвижимо на пол, раскинув в стороны руки. Под ней растеклось красное пятно крови. Лазер попал в нее, а может быть, отразившись от многочисленных зеркал, попал рикошетом. За ее спиной, также раненый лучом лазера упал и затих после коротких конвульсий молодой человек. Справа от него пожилая пара стала еще одной жертвой неточного выстрела лазерным лучом. Они были перерезаны поперек, как два сухих тонких прутика. Вокруг раздались крики ужаса, началась паника. Люди метались, не понимая, что происходит, испытывая лишь панический страх. Они натыкались друг на друга, падали, топтали упавших людей, которые безуспешно пытались подняться, но снова падали сбитые. Налетали от толчков на стеклянные витрины экспозиций, опрокидывали ограждения и сметали со своего пути любые препятствия. Паника позволила Георгу немного оторваться от преследующего его персекутора, который расшвыривал в разные стороны людей попавшихся ему на пути и разрывал одной уцелевшей рукой тех кто пытался оказать ему сопротивление.

Он ворвался в последний зал посвящённый царству Цинь и его правителю Цинь Шихуанди, первому царю Китая. Огромный, панорамный зал с большим количеством выставочных стеллажей. За их стеклом экспозиции из множества экспонатов относящихся к той эпохе. Большое количество копий и оригиналов фигур воинов терракотовой армии из мавзолея жестокого императора. Оружие, предметы императорской утвари, копии повозок, бронзовые маски и ритуальное бронзовое оружие, большой макет раскопок в Шэньси под куполом из поликарбоната. Посреди зала возвышалась над всем величественная статуя самого первого императора, а у его ног стеклянный стеллаж на полке которого, с использованием специальных подставок из шелковых скаток покоился меч императора Цинь Шихуанди.

Георг обернулся.

В проеме показался персекутор, облепленный какими-то окровавленными останками людей. Он шел, не взирая ни на что, к своей единственной цели, которую должен уничтожить. Его походка была не четкой, он при передвижении подседал на одну ногу, а одна из рук хоть и висела беспомощно плетью вдоль титанового тела, но кисть еще действовала. Она безостановочно сжималась и разжималась. По-видимому, первый выстрел лучевым оружием, что произвел Георг, все же сильно повредил биокибернетического убийцу, значительно приуменьшив часть его смертоносных возможностей и уничтожив большую часть его электронной начинки состоящей из цифровых микросхем и синтетических биочипов. Он словно сошел с ума, уничтожая и круша все на своем пути к цели.

Но бежать Георгу больше было некуда. Он должен еще раз принять бой. Он достал шприц с последним изотопом Калифорния, но воспользоваться им не смог.

Персекутор поднял руку и лучом лазера попытался рассечь тело Георга, направив излучатель в его сторону. Георг бросился к большой статуе императора стоящей посреди зала, пытаясь укрыться за массивным пьедесталом, на котором стоял памятник императору. Луч вспорол попавшиеся на его пути стеклянные поверхности обрушив их на пол. Лазер также нагрел камень, из которого был высечена статуя. Пошла тонкой извилистой змейкой трещина расколов его надвое. Верхняя часть с грохотом упала, обрушив стоявшие по периметру от пьедестала выставочные стеллажи. Голова императора отбилась, и как срубленная и откатилась к стене. Георг прикрыл лицо от града стеклянных и каменных осколков. С полок на него посыпались различные музейные экспонаты — доспехи императора, золотые и оловянные ритуальные чаши, большая бронзовая секира и бронзовый меч Цинь Шихуанди. Когда Георг убрал руки над ним в облаках каменно-стеклянной пыли стоял персекутор. Лазер в этих клубах пыли рассеивался, преломляясь и не оказывая своего смертельного воздействия. Персекутор изменил тактику — поврежденной рукой прижал левое плечо Георга к бетонному полу, безжалостно сжимая и размалывая плечевой сустав стальными пальцами, а другую свою руку вознес, чтобы совершить то зачем он пришел — отсечь его голову спаун-дизайнера.

Но мешала пылевая взвесь в воздухе. Георга спасли несколько секунд в течение, которых она осядет, но когда это произойдет, вот тогда все будет кончено.

Георг, превозмогая ужасную боль, отчаянно повернул голову набок в поисках предмета, которым бы он смог нанести вред персекутору. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, лежал, тускло поблескивая желто-оранжевым цветом с зеленоватыми разводами вековой патины бронзовый меч первого императора Китая. Мобилизуя с помощью остатков воли, последние силы, что остались в нем, он протянул израненную ожогом правую руку, взял тяжелый клинок, и что было сил, коротким взмахом, воткнул в поврежденную часть головы персекутора, уничтожив биочип. Убийца, издав механический рык, рухнул прямо на него, придавив всей массой более ста пятидесяти килограммов.

Персекутор больше не двигался. Беловатая тягучая жидкость, с едким запахом, перемешанная с кровью, стекала по лезвию и гарде меча вытянувшимися каплями, медленно падала рядом с лицом Георга.

Не было сил сбросить тело персекутора с себя.

— Атрайе… — простонал Георг.

Нейромод хаотично активировался и снова отключался, мысли путались, постоянно прерываясь, Георг терял сознание.

Рядом раздался хруст битого стекла и каменой крошки. Кто-то очень осторожно подошел к нему. Георг почувствовал рядом с собой спаун-дизайнера. Это был черный спаун с нейронной перемычкой.

«Ты только что убил персекутора», — испуганно сказал он.

«И это не первый — третий. Кто ты?», — спросил Георг.

«Я Чэнь № 961».

«Скажи мне настоящее имя свое».

«У меня нет имени».

«Что ты тут делаешь?».

«Мне поручено исследовать останки людей и животных найденные при раскопках на наличие целых ДНК. Я нахожусь при музее города Циндао», — ответил Чэнь № 961, потом внимательно посмотрел на лежащего под мертвым персекутором спаун-дизайнера, чуть помедлив, спросил, — «ты свободный?».

«Да я свободный», — сказал Георг, — «Помоги мне брат. Я не могу его сбросить с себя. Ты же видишь у меня сломано несколько ребер и раздроблено плечо».

«Хорошо», — ответил Чэнь № 961.

Чэнь № 961 осторожно приподнял тяжелое тело персекутора, Георг, морщась от ужасной боли в раздробленном плече и чувствуя, как трутся, друг об друга сломанные ребра медленно, волоча за собой ногу, отполз к стене. Он понимал, что уничтожив персекутора, говорить о безопасности еще рано. Ему нужно, как можно быстрее покинуть здание музея. Вводить дополнительные дозы эпинефрина было категорически нельзя, потому что это могло привести к обратному эффекту — к потере сознания, остановке сердца, смерти. Поэтому придется рассчитывать на оставшиеся силы организма и помощь черного спаун-дизайнера приписанного к музею. Он вытащил, мобильный телефон, набрал специальный номер, на случай критической ситуации.

— Мне нужна помощь, как можно скорее.

Назвав свои координаты, он, опираясь на руку Чэнь № 961 с трудом встал.

«Мы выйдем через мою лабораторию», — сказал черный спаун-дизайнер, указывая на двойную дверь из полированного алюминия с табличкой указывающей, что это служебное помещение и посетителям музея сюда вход воспрещен.

Но Георг уже не слышал его, потеряв сознание, только нейромод еще работал, давая слабый фон нейронной активности.

Сеул. Корея.

— Ну и переполох вы устроили в Циндао друг мой, — засмеялся Йонг Кан, — вытащить вас из Китая, было самой не простой задачей в моей жизни.

Георг пришел в себя и молча смотрел на директора юго-восточного отделения Интерпола и представителя национального отделения Интерпола Южной Кореи.

— Вы, друг мой, были в бессознательном положении, когда вас буквально притащил на себе черный спаун. У вас были сломаны несколько ребер, раздроблен плечевой сустав, глубокое ожоговое ранение, вызвавшее некроз тканей, сотрясение мозга, повреждение…, — он остановился, перестав перечислять ранения Георга, — да думаю, вы сами прекрасно знаете свое состояние. Вы словно побывали в хорошей мясорубке, друг мой.

— Где он? — спросил Георг.

— Кто? — переспросил Йонг Кан.

— Тот черный спаун, что вытащил меня из музея и передал вам.

— Я не знаю, — пожал плечами Йонг Кан, и уклончиво ответил, — мы «подхватили» вас в Шинане и на небольшом рыбацком судне перевезли в Мопкхо. Избежать встречи с подразделением береговой охраны народной армии Китая было очень тяжело. В Циндао, творилось что-то невероятное. Казалось, вся полиция Кита была мобилизована. Как этот черный спаун смог вас протащить сквозь все посты? Это невероятно. Он отдал вас нам и мы больше его не видели.

Он помолчал задумчиво глядя на Георга сказал.

— После того как Юрген Сток настоял на создании агентурного отдела в Интерполе, стало намного сложнее работать и взаимодействовать с полицейскими структурами разных стран. Я должен доложить своему начальству о том, что вы здесь. Иначе сами понимаете, могут быть сложности с вашим пребыванием в Республике Корея. Возникнут ненужные вопросы.

Йонг Кан сделал паузу и спросил.

— Например, что вы делали такого, что не обратились в национальное отделение Интерпола Китая?

Йонг Кан был опытным сеульским полицейским. В полицию он пришел из армии, где служил в антитеррористическом спецназе в батальоне «707». Он был потомственным военным, как его дед, отец, но вот сам он резко изменил семейной традиции, демобилизовавшись из армии пошел, служить в полицию, став одним из лучших полицейских в стране. Через некоторое время его выдвинули на главу юго-восточного отделения Интерпола, которое он совмещал с работой в полиции в Республики Корея.

— Это связано с Мэн Хунвэйем, — ответил Георг, — с его коррупционными схемами в некоторых крупных транснациональных компаниях.

— Связанных с биотехнологиями? — продолжая улыбаться, невозмутимо спросил Йонг Кан, — после ваших невероятных приключений, — иронично сказал он, — остался серьезный радиоактивный след.

Он достал из нагрудного кармана маленький шприц-дозатор из слоенного боросиликатного и свинцового стекла, покрутил его, задумчиво глядя на него и положил обратно в карман.

Георг попытался прочесть его мысли, используя нейронную активность в коре головного мозга. Но наткнулся на очень хороший имплантат от компании Самсунг защищающий Кана от проникновения в его сознание. Возможно, не будь Георг, так слаб он попытался взломать имплантат, но нейромод требовал от него больших сил, больше, чем было у него сейчас.

— Да, — подтвердил Георг глядя прямо в глаза Йонг Кану.

— Ну что ж пусть будет такая версия, — Йонг Кан слегка разочарованно качнул головой.

Георг понимал, что этот корейский полицейский тертый калач и не поверил ни одному его слову. И даже чуть качнул головой, чтобы дать ему открыто понять, что он сомневается. Конечно же, он сейчас на стороне Георга и будет ему помогать всем, чем сможет, но если речь пойдет об интересах его страны, он без сомнения будет отстаивать именно их, он будет отстаивать интересы всего человечества.

Кан встал.

— У нас говорят, «Не торопись выпить свой суп из кимчхи». Хорошо, — утвердительно кивнул он, — отдыхайте и набирайтесь сил, тем более уничтожить двух персекуторов это подвиг настоящего дракона.

Он уважительно склонил голову.

— Скажите, камеры по углам комнаты и то что вы у меня изъяли роботов-колибри, для того чтобы суп из кимчхи не выпил кто-нибудь другой?

Георг кивнул на небольшую видеокамеру, в самом верхнему углу комнаты направленную на него.

— Да! — засмеялся Йонг Кан, — для вашей же безопасности. А ваши маленькие роботы могут привлечь внимание наших китайских друзей. Не стоит их лишний раз нервировать.

«Так откровенно демонстрировать попытки контролировать меня, наверное, на это есть веские причины».

Оставшись один Георг сосредоточился на полном восстановлении нейромода. Потому что только с помощью его он мог восстановить все силы организма и быстро прийти в форму. Теперь после разговора с Каном, он не сомневался — корейцы просто так его не отпустят. Они приложат все усилия для того чтобы узнать чем занимался специальный агент европейского отдела Интерпола в Китае. Причем не просто агент, а свободный спаун-дизайнер, к тому же уничтоживший двух персекуторов. Ему необходимо, как можно скорее покинуть Юго-Восточную Азию не только потому, что корейцы заинтересованы в его информации — китайцы, скорее всего уже в курсе кто и зачем посетил «Sinopharmic Biotechnology Corporation». Они будут искать его с утроенными усилиями, потому что только он может дать ответы на некоторые вопросы, связанные с «mortem animam viventem». Он закрыл глаза и стал анализировать информацию, с таким трудом полученную в китайской биотехнологической компании.

Тщательный анализ снова не дал ничего. Все тесты препарат PDI-4 проходил. Не было ни единой причины подозревать субстрат в том, что он в будущем, попадая в организм человека, будет неизбежно превращать его в immortui. Вся экспериментальная часть была проведена китайской компанией чрезвычайно добросовестно и не выявила никаких причин сомневаться в безопасности PDI-4. Не было ни единой зацепки, кроме уже известной незначительной аномалии имеющейся у лабораторных мышей. Он и не обратил бы на это внимание, если бы точно такая же аномалия не была у мышей в компании его друга «Фарм Индефикал». Его заинтересовало то, что у всех этих мышей была так называемая левозакрученная Z-ДНК. Именно в ней возникала эта аномалия, в результате сложного кроссинговера, процесса, в результате которого при переплетении двух гомологичных хроматид происходит обмен участками ДНК, в конечном результате приводящее к возникновению генетического разнообразия. Было видно, что процесс кроссинговера был проведен «специально», чтобы создать эту аномалию. Он смоделировал процессы возникновения аномалии и сопоставил взаимодействие «Био Базикс-А14» с реагентами для получения субстрата PDI-4.

Итог ошеломил его.

Получалось, что кто-то намерено, запрограммировал форму Z-ДНК лабораторных мышей таким образом, что испытание на них «Био Базикса-А14» и субстрата PDI-4 не выявляло абсолютно никаких подозрений. Это была самая потрясающая, продуманная и точная работа в области синтетической биологии, которую он только видел. Люди не могли этого сделать, так как не понимали малоизученную для них Z-форму, такое мог сделать только гениальный спаун-дизайнер, равный ему, Георгу.

«Черт побери, неужели это вмешательство спаун-дизайнера?».

Георг не мог поверить в результаты своего исследования. Он тщательно проверил несколько раз, повторив все генетические симуляции. Сомнений больше не оставалось.

«Кто же ты неизвестный гений? Я должен найти тебя».

Он проследил процесс кроссинговера у всех мышей использованных в тестах и пришел к потрясающему выводу все лабораторные мыши участвующие в экспериментах были потомками нескольких мышей из одного и того же вивария. Причем они оказались и в компании «Фарм Индефикал» и в компании «Sinopharmic Biotechnology Corporation» дав ложный результат о безопасности препаратов. Кто-то изменил ДНК одной или нескольких мышей, запустив долгую, длительную цепочку во «времени и пространстве», давшую вполне ожидаемый для злоумышленника результат. Этот злоумышленник был гений, которого еще не видела Вселенная.

Теперь Георг обладал знаниями, за которые будут сражаться насмерть все спецслужбы мира, потому что тот, кто их получит, сможет спасти население своих стран. Не всех конечно, но тех, у кого еще не был введен в организм субстрат PDI-4, можно спасти, просто предупредив их.

Он определил главную задачу — нужно, во чтобы-то ни стало определить источник происхождения лабораторных мышей с «перепрограммированным» ДНК. Это было необходимо сделать, чтобы найти спаун-дизайнера. Это была невероятная по сложности задача. Так как мыши, использованные в тестах — это уже возможно стотысячное поколение тех первых мышей с генетической аномалией. Но сейчас была другая проблема. Больничная палата в которой находился Георг не имела ни каких средств связи с внешним миром, у него не было ни смартфона, он даже не чувствовал радиоволн Wi-Fi — его поместили в помещение защищенное от любой возможности установить связь. Это делало невозможным получить дополнительные, необходимые ему данные, через Интернет. Но и это же служило доказательством, что корейцы не выпустят его не получив информации. Возможно, они под предлогом проведения дополнительных анализов или других надуманных медицинских процедур постараются «вскрыть его мозги» и вытащить все, что он знает. Рассчитывать, в этом случае, на помощь Йонг Кана глупо. Он, сопоставит все события со случаями «mortem animam viventem» в Корее, которые без сомнения уже отмечены, и поймет, зачем Георг был неофициально в Китае — он будет защищать интересы своей страны. И Георг очень сильно сомневался в том, что Алтман Леманн в курсе того, где он находится. Если его догадки верны, то это очень плохо.

«Нужно убираться отсюда».

Георг попытался встать и тут же упал на пол испытывая сильнейшую боль в плече и в груди, рука с поврежденными лазером персекутора мышцами, висела как плеть.

«Я так никуда не уйду».

Он проверил нейромод. Биочип работал нормально, но чтобы восстановить поврежденные ткани, кости и суставы ему нужен хороший источник минералов в первую очередь содержащих кальций, также источник коллагена и белков, нейромод не сможет все это без ущерба для других органов синтезировать из ослабленного организма.

Превозмогая боль, он дошел до двери, нажал на рычаг дверной ручки.

Дверь закрыта.

Георг, симулируя слабость, приложил ладонь к двери, оперившись на ее поверхность. За дверью был тепловой инфракрасный след и немного электрического поля, характерного для тела человека. Он отошел чуть в сторону и приложил лоб, к стене пытаясь прочесть мысли двух охранников, но не ощутил ни какой нейронной активности мозга. Это плохо. Ему нужно было удостоверится, что это именно люди, потому что схожим тепловым следом и электрическим полем обладают персекуторы. Либо это два человека с очень хорошими защищающими имплантатами, либо это персекуторы. Он инсталлировал имплантат, посылающий и принимающий ультразвуковые волны. Они, отразившись от стен за пределами его помещения дали ему четкую картинку двух стоящих людей. Сомнений больше не осталось он находится в ведение корейских спецслужб National Intelligence Agency (NIA). Зная кто он, служба южнокорейской разведки предпримет все меры предосторожности и естественно поставит охранять самых защищенных агентов, напичканных имплантатами под завязку. Он облегченно вздохнул, что это были не персекуторы, а просто люди. В этом была и определенная логика. Если бы корейцы активировали персекуторов, стало бы понятно у них спаун-дизайнер.

Георг решительно постучал в дверь.

Через несколько секунд она открылась, на пороге стоял молодой человек в строгом черном костюме и белой рубашке. Костюм был скроен так, чтобы не стеснять быстрых движений во время рукопашного боя или бега и также скрыть две подвесных кобуры с огнестрельным оружием. Молодой человек вежливо поклонился, чуть кивнув головой. Второй охранник стоял по диагонали в двух трех шагах, готовый в любой момент прийти на помощь товарищу.

— Мне можно покидать больничную палату? — спросил Георг.

— Сожалею, но мне дан приказ обеспечить ваш полный покой и отдых, — ответил агент NIA.

Георга всегда забавляло, как в Юго-Восточной Азии умеют донести до человека отказ. Особенно хорошо это было заметно в Китае.

— Я очень хочу есть. Надеюсь, это входит в перечень разрешенных просьб?

Охранник кивнул.

Георг продиктовал ему список продуктов и блюд, которые он хотел бы получить. В глазах невозмутимого агента промелькнуло удивление.

— Вы все это съедите? — не выдержав спросил он.

— Да, — утвердительно кивнув головой, заверил его Георг, — я два дня ни чего не ел.

— Хорошо, я постараюсь, сделать для вас все что смогу.

Агент NIA еще раз поклонился и закрыл дверь.

Через час с небольшим раздался стук в дверь, вошла молодая красивая девушка. Она катила перед собой небольшой сервировочный столик заставленный едой. Оставив его перед больничной постелью Георга, она мило улыбнулась и вежливо кивнула головой. За ее обворожительной внешностью скрывалась смертоносная машина, она была натренированным, опасным оружием, беспрекословно выполняющим поставленный перед ней приказ. Он знал, что в спецслужбах Юго-Восточной Азии часто используют агентов женщин, которые своим милым лицом и красивой внешностью усыпляют бдительность противника, а потом наносят один смертельный удар.

— Машиткае дусеё! — улыбаясь, сказала она.

Но ее глаза были жесткими, она за доли секунды окинула комнату Георга одним взглядом оценила обстановку и сделала вывод — что ничего не говорит о том, что ее обитатель задумал побег или чем-то ей угрожает.

Она вышла.

Исполнительные корейцы принесли ему почти все, что он заказывал, этого должно хватить для восстановления. Здесь были продукты богатые кальцием, коллагеном, белком, протеинами, а это главное. После принятия пищи ему будет нужно, примерно около двух часов с небольшим, чтобы нейромод восстановил поврежденные мышцы, кости, хрящи.

Георг лег и закрыл глаза.

Он опустил руки в ее переливающиеся волосы, на солнечном свету они принимали то цвет голубого аквамарина, то едва заметный оттенок розового топаза. Они были такими приятными, что не хотелось выпускать их из своих рук. Они струились в его руках, как поток воды, рассыпаясь на отдельные длинные волоски, потому что имели в своей структуре встроенный ген лотоса. Капли воды, попадая на них, скатывались крупными сверкающими шариками и казалось она вся была осыпана множеством скатывающихся по ней бриллиантов. Он тысячи раз вспоминал, как они стояли под струями водопада Рамона на поросших изумрудным мхом небольших уступах вулкана-горы Маунт-Худ. Труднодоступное место для настоящих ценителей нетронутой человеком природы. Ее забавляло — сколько бы он не пытался собрать ее волосы в пряди, в локоны или сделать из них смешные хвостики это никогда не получалось. Она всегда смеялась над его бесплодными попытками и в заключение, в награду за упорство, целовала в кончик носа. Он в ответ обхватывал ее лицо руками и смотрел в эти перламутровые глаза. И вот сейчас он смотрел в них, словно в мерцающую от лунного света сине-голубую океанскую бездну. Но из глубины поднималась черная клубящаяся пелена, захватывая всю склеру глаз. Вокруг зрачков образовалась красная окаемка, границей горящей сухой травы она очертила кружок зрачка. Ее сотрясали предсмертные судороги, она билась в его руках, сухие губы просили о помощи, а он онемевший от ужаса смотрел, как красный огонь пожирает ее сознание, превращая глаза в черный бездушный взгляд мертвого спауна.

— Радиоволны ты чувствуешь их? — сказал она последние в своей жизни слова.

— Нет, — задыхаясь от слез, сказал Георг, — твои последние слова были другими, я помню их, я никогда их не забуду. Я могу забыть все, но их я не забуду.

…нейронная перемычка. Я считаю, что его необходимо контролировать. Так мы сможем им управлять, это же спаун, — кто-то за стеной говорил по сотовой связи.

Георг открыл глаза и сел на постели. Неромод восстановил его. Он почувствовал радиоволны работающего сотового телефона. Он инсталлировал имплантат, тонкий, как волос стержень карборунда, за правым ухом оплетённый множеством специфических нервных окончаний, позволяющий ему принимать и расшифровывать радиоволны сотовой связи.

— Да, это необходимо…, — говорил Йонг Кан.

— Он наш лучший агент мы не можем так поступить с ним. Он никогда подводил и не предавал, — ответил Алтман Леманн.

— Я понимаю, но ситуация ухудшается, и это оправдывает наши действия. Что произойдет если вдруг, он вздумает исчезнуть, мы не можем так рисковать, полностью доверившись ему. Ведь вы же понимаете, он один из последних. Он может начать мстить и тогда мы все на планете обречены. Разве мы можем быть так беспечны?

— Это стоит того? — спросил, ответив вопросом на вопрос Алтман Леманн.

— Я уверен, что он уже обладает нужной нам всем информацией, я это чувствую, мой друг. Повторяю, мы не можем рисковать.

Алтман Леманн помолчал. Йонг Кан воспользовался паузой и решил немного надавить на генерального секретаря Интерпола.

— Друг мой, он находится сейчас под юрисдикцией Республики Корея. В данный момент на него распространяются законы нашего государства. Даже если вы не согласитесь, я не смогу убедить руководство депортировать объект, обладающий такой ценной информацией, касающейся безопасности государства.

— Хорошо. Как вы это сделаете? — вздохнул Алтман Леманн.

— Он сейчас очень слаб, после столкновения с китайскими персекуторами. И это хорошо, друг мой, потому что если он будет в силе, у нас возникнут серьезные проблемы. Это как вручить меч Миямото Мусаси. Мы скажем ему, что необходимы некоторые медицинские анализы или дополнительные процедуры по восстановлению. И в операционной мы установим нейронную перемычку.

— Георг Аренский не идиот. Он не поверит вам, — с сомнением сказал Алтман Леманн.

— Я дам ему смартфон, — Йонг Кан окончательно решил переломить ситуацию, — он всецело доверят вам, и вы поговорите с ним. Зная, что вы в курсе, где он находится, он поверит нам и согласится на медицинские процедуры.

— Хорошо, я доверяю вашему решению, лишь потому, что человечество стоит на пороге глобальной катастрофы, — неуверенно сказал Алтман Леманн, — я до конца жизни не смогу себе простить то на что сейчас соглашаюсь.

— У вас нет другого выхода, мой друг, — твердо сказал Йонг Кан.

— Выход есть всегда, — грустно сказал Георг, — как ты мог Алтман, согласиться на это?

Но в данный момент, когда опасность снова приобрела вполне определенные и угрожающие признаки, думать о предательстве своего друга и коллеги было некогда. Он лег, прикрыв руки простыней.

Через полчаса дверь отворилась, вошел улыбающийся Йонг Кан рядом на расстоянии вытянутой руки уже знакомая девушка, что доставляла ему еду. Глава национального отдела Интерпола Республики Корея кивнул в сторону сервировочного столика с остатками посуды и еды.

— Мой друг, рад видеть, что вам уже лучше!

Йонг Кан просиял настолько искренне, что если бы Георг не слышал его разговора с Алтманом Леманном, он мог бы и поверить в его дружелюбие.

Он улыбнулся в ответ.

— Доктор Ли, что осматривал вас, когда вы поступили к нам, очень беспокоят некоторые результаты ваших анализов.

«Какие же вы примитивные глупцы», — подумал Георг.

— Насколько все серьезно? — озабочено спросил Георг.

— Друг мой, я же не врач, — с искренним сожалением в голосе ответил Кан, — я не могу сказать, что его беспокоит. Вы не против, если он вас еще раз осмотрит? Это займет всего несколько минут. А потом вы снова отдохнете.

— Я смогу выходить из здания?

— Да-а, — удивленно произнес Кан, словно его удивил сам факт возникшего вопроса, — думаю, вам уже ничего не угрожает. Вы сможете гулять по нашему саду. У нас на территории есть небольшой, но очень красивы пруд с настоящими японскими парчовыми карпами. Я думаю, вам будет любопытно посмотреть на них. Я вам лично их покажу. А через пару дней вы на американском военном самолете вы улетите в Европу, — с выражением удовольствия на лице закончил он.

— Хорошо, — кивнул Георг.

Он сделал попытку привстать, но тут же со стоном лег обратно. Йонг Кан едва заметно кивнул подбородком в сторону Георга. Девушка незамедлительно подошла к нему легкой порхающей походкой, намереваясь взять за плечи, чтобы помочь.

— Пождите, — остановил ее Георг.

Он посмотрел на Кана.

— Алтман Леманн знает, где я нахожусь?

— Простите мой друг, — Йонг Кан легко хлопнул себя по лбу ладонью и рассмеялся, — конечно, знает.

Он достал сотовый телефон и набрал номер.

— Господин Леманн?

После набора лживых условных приветствий он, улыбаясь, протянул смартфон Георгу.

— Здравствуй Алтман, — сказал Георг.

— Здравствуй Георг, рад, что ты жив. Тебе пришлось очень тяжело в Шаньдуне. Мне сказали, что ты побывал в настоящей мясорубке. Я боялся, что мы тебя потеряли. Йонг Кан сделает все, чтобы вернуть тебя в норму. Это важнее всего.

Его речь была сбивчивой и фальшивой, как речь плохого заговорщика.

Он чуть помедлил, как бы обдумывая следующую фразу.

— Ты что-нибудь нашел?

— Да, — коротко ответил Георг, — но мне нужны дополнительные данные. Чтобы найти первоисточник.

— Очень хорошо. Жду тебя здесь в Лионе.

Георг ждал. Он все еще верил Леманну и надеялся, что он не предаст его.

— Но тебе нужно пройти медицинский осмотр. Йонг Кан говорит, что доктора беспокоят результаты твоего обследования.

— Алтман, когда перестал доверять мне? — с горечью в голосе, спросил Георг.

На том конце линии связи повисла пауза.

— Вы создали нас, но никогда до конца нас так и не узнали. Нам не нужен доктор тупицы.

Он, зажав в кулаке сотовый телефон, используя его корпус, как долото, резко ударил, стоявшую рядом девушку, в середину переносицы. Раздался хруст и крик боли. Но она хоть и была дезориентирована ударом, но все же была еще опасна. Она молниеносно, выбросила наугад руку в сторону Георга, но промахнулась. Он, не мешкая спрыгнул с постели и сильно ударил ее ногой снизу в подбородок, сломав его. Она, получив сильный удар, опрокинулась на спину и затихла. Из раздробленного и смятого носа обильно текла кровь, заливая белый пол красными натеками. Йонг Кан не ожидавший такого развития событий, пришел в себя и бросился к Георгу, но тот неожиданно толкнул ему ногой на встречу сервировочный столик на колесах. Кан своевременно среагировал, стремясь перепрыгнуть его, но зацепился носками ботинок и рухнул всем телом на него, смяв своим весом алюминиевые ножки и столешницу. Привлеченные шумом борьбы ворвались друг за другом два охранника. Один на ходу выхватил из под пиджака пистолет, но так, как он стоял в неудобной позиции, где с одной стороны ему мешала дверь, а с другой стороны ему мешал пытающийся встать Йонг Кан, воспользоваться он им так и не смог. Зато воспользовался им Георг. Он схватил его за запястье, одновременно переместившись по внешнюю сторону руки агента, сильно дернул ее в сторону и вниз. Охранник потерял равновесие, сбив с ног уже было поднявшегося Кана. Георг, продолжая держать руку за запястье и используя ее как рычаг, с силой ударил ее в локтевой сустав ладонью. Раздался глухой треск сломанной руки и крик охранника. Он выпустил пистолет, выкрикивая ругательства на корейском языке, повалился на пол. Оружие было в руках Георга. Он дважды выстрелил, всадив две пули во второго охранника, который так и не смог войти в комнату находясь в дверном проеме.

Георг направил пистолет на Йонг Кана.

— Игры окончены Кан. Одно неверное движение и твои мозги украсят стены этой больничной палаты.

Йонг Кан замер и исподлобья мрачно смотрел на своего противника.

— Чего ты хочешь? — хрипло спросил он.

— В данный момент я хочу справедливости, — ответил Георг, — ты никогда не думал, как это жить с нейронной перемычкой в голове? Как это жить в страхе с постоянной мыслью, что какая-то обезьяна, вздумавшая таким образом тебя контролировать, может в любой момент тебя убить? Каждую секунду знать и бояться. Ты когда-нибудь думал об этом? Отключай свой имплантат защищающий твой проклятый мозг.

— Ты не сможешь поставить мне нейронную перемычку, это невозможно, даже я знаю, что ее можно установить только спаунам.

— Мне это не нужно, я не убью тебя, я не такой лживый, как вы люди. Отключай имплантат, иначе, — Георг кивнул в сторону девушки и стонущего от боли охранника, — я убью их, они пока живы, но клянусь, я убью их.

Чуть помешкав Кан с злостью сказал.

— Получай мерзавец, то, что ты хотел. Но знай, тебе живым не уйти, мы пустим по твоему следу персекуторов. Трех, десять, целую стаю. Эти псы найдут тебя и разорвут на части. А потом они притащат твою голову! — кричал Кан, склонив голову и вжав ее в плечи.

— Ты прав Кан, я не могу поставить тебе нейронную перемычку, которую вы хотели поставить мне. Я могу другое. И поверь мне, мой друг, тебе уже будет не до меня.

Он положил руку на голову Йонг Кана. Тот упал на колени, словно рука весила десятки килограмм и своей тяжестью поставила его на колени. Через секунду он вскрикнул и схватился за голову.

— Нейронную перемычку нельзя поставить людям, но я тебе «подарил» аневризму в головном мозге. Она рано или поздно убьет тебя. Когда? Я не знаю. Но ты будешь думать об этом каждый день, каждую минуту своей оставшейся жизни. Не советую тебе пытаться удалить ее. Сосуд находится так глубоко, что помочь тебе не сможет даже самый лучший хирургический робот из компании Самсунг. Им придется разворотить тебе половину мозга, что точно тебя убьет раньше времени, а спаун-дизайнеров с аниматидным нейромодом у вас нет.

Георг присел рядом со стонущим от невыносимой головной боли Каном.

— А чтобы выйти отсюда, я воспользуюсь твоим лицом.

Георг запустил процедуру нервно-мышечных изменений лица превративших его в копию главы национального отделения Интерпола Республики Корея.

— Похож? — спросил он глядя прямо в изможденные болью глаза Йонг Кана, — а это, — Георг показал ему пустую ладонь, предварительно отправив в его мозг изображение пропуска секретного агента NIA, — откроет для меня любые двери в вашей стране.

Кан с ужасом и беспомощным удивлением смотрел на спаун-дизайнера.

— Чувствуешь пульсацию в голове? Это она — твоя нейронная перемычка. Это твои песочные часы.

— Негодяй, проклятый негодяй, — хрипел, корчась от боли Йонг Кан.

— Скоро ты узнаешь, на что похожа смерть от нейронной перемычки. Как узнал тот несчастный китайский черный спаун, который меня спас, притащив на себе из музея, а вы убили его, сначала сожгли его мозг, потом пустили его на корм рыбам в Желтом море. Или ты думал, я никогда об этом не узнаю.

Георг встал с презрением посмотрел на Йонг Кана.

— Не хочешь поделиться впечатлениями, как это жить с нейронной перемычкой в голове? — повторил он, — ах, да чуть не забыл.

Георг наклонился к Кану и вытащил из верхнего кармана пиджака, маленькую ампулу шприц-дозатор с изотопом калифорния.

— Думаю тебе это не к чему, — сказал он и вышел из помещения палаты

После того, как вскрылось предательство Леманна, он мог считать себя свободным от обязательств связанных со службой в Интерпол, отказаться от важнейшей миссии, способной спасти миллионы людей, предоставив развитие событий естественному ходу, стать сторонним наблюдателем, того как человечество стоя на краю пропасти, готово вот-вот сорваться вниз. Но он должен найти того загадочного спаун-дизайнера, что смог создать гениальную цепочку генетических событий и привести человечество к гибели. Он хотел видеть его неизвестного гения, своего собрата, своего единоплеменника, наделенного от рождения даром управлять живыми биологическими материями. Он еще не знал, что должен сделать при встрече — остановить его или встать с ним в один строй. Люди приносили Георгу одни лишь страдания, но он не хотел гибели всего человечества, потому что в нем была часть человека.

Пущино. Россия.

Получив доступ через Интернет к многочисленным базам данных биологических лабораторий, он собрал воедино данные почти всех биоресурсных коллекций лабораторных грызунов SPF статуса предназначенных для фундаментальных, биомедицинских и фармакологических исследований. Через несколько минут сложнейших сопоставлений, скрупулезного анализа он вычислил источник, откуда были первые мыши с генетической аномалией. Это был уже знакомый ему питомник лабораторных животных «Пущино» в России относящийся к институту биоорганической химии имени академиков М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова.

Пущино небольшой провинциальный городок России, относящийся к Московской области. Тихий незаметный населенный пункт, который таит в себе большое значение для современной науки России — это центр российских инноваций в области биологии. В нем расположено около семи связанных с биотехнологиями университетов, множество производственных систем промышленного назначения в области исследований синтетической биологии, лаборатории занимающиеся генетическими исследованиями, исследованием белков, испытаниями новых биохимических препаратов. Здесь же располагается один из лучших в мире вивариев занимающийся разведением лабораторных грызунов. В основном продукция питомника лабораторных животных «Пущино» востребована российскими лабораториями и научными предприятиями.

«Как же если ни здесь», — полагал Георг, должен быть тот таинственный спаун-дизайнер создавший генетическую аномалию у лабораторных крыс. Еще в самолете он отправил в Пущинский питомник и институт биоорганической химии запрос, представившись Гербертом Бойером одним из основателей корпорации «Genentech Inc». Георгу снова пришлось прибегнуть к неприятной процедуре нервно-мышечных изменений. После непродолжительных переговоров в формате видеоконференции, проведенных по Skype была достигнута договоренность, что в Пущино приедет представитель «Genentech Inc» для обсуждения вопросов поставок лабораторных грызунов SPF статуса в открытые корпорацией в Грузии и Польше лаборатории. Сотрудничество с такой компанией, как «Genentech Inc» заветная мечта любой компании занимающейся биологическими исследованиями. Тем более Россия находилась под прессом санкций отрывавших ее от передового опыта Запада в области синтетической биологии и исследованиях человеческого генома. Приход в Пущино такой компании позволило бы российской науке иметь хоть какую-то возможность пользоваться плодами научных достижений западного мира и развиваться. Поэтому все вопросы и формальности были утрясены в кратчайшие сроки без каких-либо проволочек и дополнительных проверок с российской стороны.

Георга встретил директор питомника, Георгий Телегин, достаточно молодой человек, но не смотря на это уже кандидат биологических наук, главный курирующий ветеринарный врач Комиссии по контролю за содержанием и использованием лабораторных животных ФИБХ РАН. Он немного волновался и сразу же начал с заготовленной речи на английском языке.

— Наш уникальный технологический комплекс, имеет богатый опыт в разведении специфических лабораторных животных, а высокий профессионализм персонала позволяет постоянно совершенствовать качество продукта, что в итоге удовлетворяет самые высокие потребности мировых исследовательских центров, лабораторий, фармацевтических предприятий в высококачественных лабораторных животных — биомоделях.

— Это очень хорошо, — улыбаясь, по-русски ответил Георг.

Телегин немного смутился.

— Вы очень хорошо говорите по-русски.

Георг дружелюбно улыбнулся.

— Я русский. Несколько лет назад я переехал в США и работаю в компании «Genentech Inc». Возглавляю отдел по развитию партнерских отношений, как раз курирую отбор биоресурсных материалов для внешних отделений компании, разбросанных по всему миру.

Он по-дружески взял Телегина за плечо.

— Как же если не русскому человеку, ехать договариваться в Россию? Я думаю, так будет проще, — ему хотелось расположить к себе молодого человека без помощи нейромода.

Директор питомника, чувствуя дружелюбие и заинтересованность, заметно расслабился и даже облегченно вздохнул.

— Честно говоря, нам льстит, что такая известная компания заинтересовалась нашей продукцией, — искренне сказал он.

И уже без пафосных речей, заготовленных фраз он очень доходчиво, по-деловому рассказал о своем предприятии. Телегин был настоящим профессионалом своего дела, знал все тонкости своей работы, очень хорошо ориентировался во всех вопросах связанных с развитием биоресурсных коллекций и современных запросах биотехнологических компаний. Но не это интересовало его собеседника. Георг пока его слушал, старался определить присутствие рядом спауна. Телегин не мог быть спауном, к этому выводу он пришел сразу, как только увидел его. Он привычно секвенировал ДНК своего собеседника. Удивительно, но у него было очень мало генетических изменений. Все они были связаны с заболеванием, которое Телегин перенес еще в детстве. Никаких имплантатов у него не было тоже. Было такое чувство, что директор питомника, работая в сфере биотехнологий, мало внимания уделял тому, чтобы как-то воспользоваться достижениями современной науки. Георг отчаянно пытался обнаружить хоть какие-то следы фона оставляемого нейромодом. Но и ничего не обнаружил, кроме непонятного фона, который не возможно было истолковать, как доказательство того, что где-то в питомнике есть спаун-дизайнер способный провести такую гениальную работу. И все же он не сомневался в своих выводах относительно питомника «Пущино». Но найти доказательства того, что он на верном пути тоже не мог.

— У вас большой персонал? — спросил он Телегина.

— Нет, наш коллектив всего двадцать пять человек. Восемнадцать сотрудников имеют ученую степень. Другие работают над этим.

— Я могу познакомиться персоналом вашего питомника?

— Да, конечно, — развел руками Телегин, — пойдемте я вам представлю всех наших сотрудников.

Они прошли по асфальтированной дороге, по обочинам которой росло целое поле желтых одуванчиков к главному зданию питомника выложенного красным кирпичом.

— Знаете, основным партнером в разработке регламента промышленного производства лабораторных грызунов SPF-категории, методических инструкций и рекомендаций, в создании эффективной системы обеспечения качества, а также в обучении персонала и поставке племенного материала лабораторных животных была известная американская компания «Charles River Laboratories», — с гордостью сказал Телегин, — а комплекс зданий мы проектировали в тесном сотрудничестве с немецкими и австрийскими фирмами.

Он всеми силами пытался произвести на Георга впечатление, тем фактом, что его предприятие может обеспечить необходимый уровень качества биоматериалов. Все, начиная от тамбура в здании, где им выдали два сине-зеленных комбинезона с лицевыми фильтрующими масками и оборудованием лабораторий, говорило о том, что питомник на самом деле является высокотехнологичным предприятием. Но и все попытки Георга определить присутствие спаун-дизайнера не увенчались ничем. Никто из сотрудников питомника, которых ему представил Телегин, не был даже черным спауном. Каждого из них Георг изучил самым тщательным образом, и каждый раз он понимал, что перед ним простой человек. Практически у всех он находил присутствие субстрата PDI-4. Мелькнула мысль о том, что первые грызуны, имевшие генетическую аномалию, были привезены сюда из племенного питомника компании «Charles River Laboratories» и возможно стоит искать загадочного спаун-дизайнера именно там, в США. Здесь его попросту не было. Но все же в здании были следы присутствия, характерные для биочипов нейронных управляющих конектомных устройств. Или же нечто похожее на это присутствие. Был какой-то не четкий фон, который он ошибочно принял за след, идущий от нейромода, что-то очень неясное вибрирующее в воздухе, вызывающе тревожное состояние, странная пульсация слабых непонятных эмоциональных всплесков несущих негативные переживания. Последним свойством был «пропитан» воздух во всем здании. Георг никак не мог дать четкое определение тому, что он чувствовал.

Впервые с момента начала расследования он был растерянности, при том, что абсолютно не сомневался в правильности своих поисков — все началось именно здесь и нигде больше, но загадочный спаун ускользал от него. Нужно было найти хоть какую-то зацепку, которая выведет на него, он решился на тяжелый шаг, требующий мобилизации всех своих сил и работы нейромода — секвенировать ДНК мышей находящихся в вивариях, чтобы создать общую картину происходящих в питомнике событий, ставших отправной точкой в возникновении генетической аномалии.

— У вас в питомнике две изолированные зоны для работы с животными, зона разведения и зона содержания. Я могу посмотреть биоматериалы зоны разведения?

— Да, — кивнул Телегин, — нам придется с вами выйти и перейти на другой конец здания. Входы в зоны разведения и зоны содержания изолированы друг от друга, чтобы не допустить нежелательного смешения, — пояснил он.

Они снова вышли из здания, обогнув его, перешли к другому выходу.

— Здесь все распределено по секциям. Каждая секция содержит различные биомодели: инбредные, аутбредные, иммунодефицитные, нокаутные, трансгенные и прочие, — директор Пущинского питомника махнул в сторону большого помещения разделенного между собой на небольшие кубрики стенками из поликарбонатного стекла.

В виварии стояли длинные ряды прозрачных лотков из органического стекла. В них были засыпаны абсорбирующие подложки из древесных материалов. В каждый лоток плотно закрытый прозрачной поликарбонатной крышкой проведена магистраль воздуховода с фильтрующим элементом, магистрали с трубками, подающими воду, небольшие дверцы для подачи корма и извлечения животных. В каждом лотке находилось несколько мышей. Мыши с черным окрасом отдельно от мышей с белым окрасом.

Грызуны безостановочно сновали по лотку, принюхивались, иногда поднимались на задние лапы, царапали стенки лотка, скользя по нему маленькими лапками с острыми коготками. По всему помещению был слышен их нескончаемый шуршащий звук. Беспокоящий фон, который Георг почувствовал в административной и лабораторной части здания, здесь многократно усилился. Эмоциональная пульсация была выражена очень сильно, она имела генетическое происхождение и была частью базового физиологического компонента, имея древнее происхождение. Георг неожиданно для себя понял, что это за странный фон.

Это был страх.

Сильнейшая эмоция, основанная на прошлом негативном опыте. Он почувствовал, что находится на пороге раскрытия тайны появления генетической аномалии возникшей у мышей и приведшей людей к катастрофе. К перерождению человеческого существа в «immortui».

— На Западе все сложнее и сложнее использовать животных в лабораторных исследованиях. Защитники животных яростно выступают против проведения экспериментов над животными, — сказал Георг, задумчиво глядя на длинные ряды вивария.

Он сказал это, начиная цепь рассуждений.

— Я понимаю вас, — смутившись, ответил Телегин, — общество озабочено тем, что приходиться приносить животным боль и страдания, но мы же с вами, как ученые понимаем — этого избежать нельзя. Конечно же, многие эксперименты очень неприятны, — он пожал плечами, — на собаках ставят опыты по изучению заболеваний в области кардиологии, эндокринологии, костей и суставов, которые, как правило, очень болезненны. На кошках в основном изучают неврологические заболевания, тоже вызывают сильные мышечные и головные боли. Кроликам косметологические компании закапывают едкие жидкости в глаза, что само по себе очень неприятно, — и тут же поправился, — чрезвычайно больно. Мыши востребованы больше других позвоночных из-за небольшого размера, низкой стоимости, лёгкости содержания и высокой скорости размножения. Да и 99 % их генов схожи с генами человека. В вашей компании на мышах изучают генетические заболевания.

— Да, вы правы 99 % генов схожи с человеческими, — кивнул ему Георг, — первую лабораторную мышь вывел Кларенс Кук Литл из Гарвардского университета в 1909 году, когда он изучал, как наследуется окраска мышей. Люди используют мышей для проведения экспериментов уже более ста лет. Как вы думаете достаточно ста лет? — он повернулся к Телегину и задал другой вопрос, — Как вы думаете, мыши способны проявлять эмпатию?

— Не понимаю, — удивленно ответил Телегин.

Георг подошел к нескольким десяткам лотков, в них мыши были не так активны как в других. Они мало двигались, в основном насторожено смотрели по сторонам, изредка вытягивая мордочки и принюхивались, они, словно затаились, замирая от каждого неясного и непривычного звука. Здесь был источник сильнейшего страха. Он активировал имплантат, анализирующий биологическую активность организмов. У мышей в этих вивариях были очень заметные вегетативные и гормональные изменения.

— Вот посмотрите, — указал он на лоток с замершими от страха мышами, — DBA/2JRccHsd Inbred — впервые получена в 1909 году и является старейшей имбредной линией мышей. Сначала линия использовалась в Джексоновской лаборатории, потом линия была приобретена лабораторией Филинсдорф, потом «Charles River Laboratories» предала эту линию вам. То есть именно эта линия используется наукой уже более ста лет.

Теперь он уже мало обращался к стоящему рядом директору питомника, а говорил по большей части пространно, посматривая задумчивым взглядом на оторопевшего и ничего не понимающего Телегина.

— Как вы думаете, может ли все это происходить бесследно? Вы думаете, что если вы можете менять мир, он не ответит вам? Выхватив эстафетную палочку у эволюции, вы не предполагаете, что она будет пытаться вас догнать.

Телегин молча смотрел на Георга не в силах понять, что ему хочет сказать этот странный представитель известной американской компании. Георг ответил ему на свой вопрос сам, за него.

— Декарт как-то сказал «опасность тем страшнее, чем она маловероятнее».

Георг все понял — нет никакого загадочного спаун-дизайнера и никогда не было. То, что он всегда упускал в своем расследовании, на самом деле объяснялось чрезвычайно просто. Его ошибкой было мыслить, как человек, думать его стереотипами, забывая о том, что человеческая сущность есть не что иное, как часть великой эволюции. Ни что во Вселенной не сможет этого изменить.

— Атрайе, я хочу видеть, — сказал он и снял маску с лица.

Телегин недоуменно уставился на него.

— Что вы сказали? — спросил вконец растерявшийся директор питомника, — и вы не должны этого делать, — заикаясь, добавил он, указывая на маску, лежащую на полу.

— Уходите, — коротко бросил ему в ответ Георг и вернул обратно свое настоящее лицо.

— Кто ты?

Было видно, что Телегину страшно, он еще не понимал, что происходит. Директор питомника остался стоять на месте, наблюдая, как с крышек вивариев с громкими щелчками отрываются воздуховоды и трубки. Они повисли по стенам как длинные отрезанные артерии, из них сочилась вода и с шипением шел воздух. Корпуса вивариев трескались и разлетались взрывом множества мелких осколков, высвобождая их содержимое. Тысячи мышей падали на пол, заполняя его движущимся ковром из белого, черного, коричневого цветов. Они двигались шуршащими волнами к Георгу, стоявшему посреди помещения. Он чувствовал, как их страх наслаивается и увеличивается, перерастая в одну гигантскую волну цунами, ощущал их ужас копившийся десятилетиями — они шли к нему, в поиске освобождения.

Среди этой движущейся массы Георг увидел одну мышь, смотрящую прямо на него красными глазами. Если было возможно сказать о взгляде мелкого грызуна «осмысленный», то это был именно взгляд разумного существа. Особь приподнялась на задние лапы и недвижимо стояла в потоке движущейся массы собратьев по своему биологическому виду. Георг наклонился и подставил ему ладонь. Мышь, чуть помедлив, забралась на нее. Георг поднялся и поднес ее лицу, внимательно рассматривая.

«Что ты хочешь?», — спросил он.

«Боль», — ответил грызун.

«Ты хочешь, что бы я вас освободил? Я освобожу вас, обещаю».

«Страх», — сказал грызун.

«Кто ты?», — спросил Георг.

«Боль», — повторила мышь.

«Ты покажешь мне кто ты?»

«Страх»

Георг активировал имплантат секвенатора и начал скрупулезный анализ ДНК лабораторной мыши находящейся у него на ладони. То, что он увидел, было совершенно потрясающе. Перед ним был прямой потомок первых лабораторных мышей выведенных Кларенсом Куком Литлом. Строгие лабораторные требования к содержанию мышей не давали им перемешиваться с другими линиями. Весь свой эволюционный опыт и в том числе негативный они передавали напрямую своим потомкам. Эволюционные механизмы в линии инбредных мышей, которые очень быстро размножались, шли ускоренными темпами. За сто с лишним лет в их организме произошли изменения, которые можно было бы назвать защитными. Они защищались от человека, который нещадно их умерщвлял, подвергая мучительной смерти в миллионах различных экспериментов. Но мыши, защищаясь, не выработали подобно другим животным ядовитые железы, жалящие органы, умение менять цвет, маскироваться или иные другие методы защиты. В своем арсенале они имели другое оружие — совместимость 99 % генов. Их эволюция подстегиваемая страхом, болью и ужасом перед этими огромными словно гора существами — людьми, создала совершено новый навык защиты. Лабораторные мыши научились давать ложный результат при проведении на них экспериментов. Это были не просто ложные результаты, а результаты, ведшие к появлению конкретного вещества способного превратить человека в immortui. Люди изменяя свойства субстрата на основе данных из экспериментов сами того не подозревая создавали и оттачивали нечто ужасное несущее им гибель, не понимая что их действиями целенаправленно, хоть и неосознанно управляют. Мыши как бы подсказывали, какое вещество лучше добавить, как изменить формулу или какую молекулу лучше использовать. И все это делалось на основе сотен тысяч экспериментов и опытов. Все листинги результатов миллионов проведенных экспериментов не сигнализировали об опасности исходящего от определённого вещества человеку. Лишь только соединяясь с другими веществами, также ложно безопасными согласно проведенным испытаниям на мышах, они запускали в организме человека необратимые изменения, ведшие к полной гибели человеческого вида. Возникшая со временем в организме лабораторных мышей генетическая аномалия стала настоящим кодом возмездия, страшным мщением за сто с лишним лет страшных мучений и гибели. Миллионы мышей в лабораториях по всему миру несли в себе генетический код возмездия, который люди просмотрели, да просто не могли увидеть из-за своей гордыни — повелителя природы, существа обуздавшего эволюцию, всадника вложившего стальные удила в зубы естественного биологического хода.

Маленькая лабораторная мышь стала острием копья, способным пронзить гордо вздымающуюся грудь хомо сапиенс.

Георг видел что «mortem animam viventem» это только малая часть того с чем столкнулось человечество. Процессов, которые еще не начали проявляться великое множество и каждое из них одно страшнее другого.

«У людей нет шанса», — сказал потрясенный Георг

«Обещание», — ответил грызун.

«Я выполню то, что обещал, брат», — прошептал спаун, обращаясь к мыши стоящей на задних лапках у него на ладони.

Грызун опустился на передние лапки подошел к краю ладони, оглянулся, посмотрев Георгу прямо в глаза, спрыгнул вниз.

«Атрайе, да примет тебя Свет по ту сторону тьмы, брат».

Георг закрыл глаза и раскинул в стороны руки, по его коже поползли тонкие светящиеся трещинки.

— Ты спаун-дизайнер! О, Господи, — директор питомника в ужасе попятился к выходу.

Мыши всей массой кинулись к Георгу. Они наползали на него, цепляясь за одежду, поднимались, падали, снова бросались к нему. В скором времени они поднялись до пояса и все продолжали карабкаться друг на друга. Спаун-дизайнер стоял уже по грудь в огромной шевелящейся горе из мышей. Вся его кожа уже покрылась сеткой светящихся линий, словно тысячи молний проскальзывали по ее поверхности.

Телегин не в силах произнести хоть слово замер, стоя у входной двери, наблюдая, как Георг полностью, с головой скрылся под огромной массой мышей. Внезапно от невидимого центра этой горы начал пробиваться яркий ослепляющий свет. Директор питомника инстинктивно прикрыл рукой глаза. Сияние озарило все помещение. В сияющих лучах медленно вращались, как планеты вокруг звезды маленькие тельца лабораторных мышей, они теряли цвет, становясь прозрачными. Было даже видно их маленькие органы, бьющееся сердца, трепещущие легкие, тончайшие кровеносные сосуды с пульсирующей кровью.

Телегин с изумлением и странным восхищением смотрел на происходящее. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Сейчас он видел каждую молекулу, каждую нить генов, он видел, как рождается и угасает жизнь, давая новую жизнь. Это было величайшее начало творения.

Тельца сотен тысяч грызунов начали ярко светиться, распадаясь на миллиарды светящихся точек, на триллионы молекул ДНК. Пространство вокруг сжалось в одну точку и вспыхнув ярчайшей вспышкой поглотило все светящиеся точки. Пространство вокруг дрогнуло на доли секунд убрав стены помещения и обнажив бесконечную черноту Вселенной.

Георг стоял посреди помещения. Вокруг не было ни единой мыши, как не было ни единой лабораторной мыши во всем здании питомника. Они пропали даже с лабораторных столов распластанные, вскрытые, с привитыми опухолями, с трубками во рту и кишках, их не было ни одной.

Георг стер свой зрительный образ из мозга, замершего у входа в помещение директора питомника, и вышел. Телегин увидел, как тот, кто раньше представился ему сотрудником компании «Genentech Inc» неожиданно исчез, словно растворился в воздухе. Конечно если бы он с помощью имплантата, мог видеть в инфракрасном диапазоне, то увидел, как Георг прошел мимо него и покинул здание его питомника.

Лион. Франция.

Георг потрепал кота по пушистой холке.

— Как ты тут без меня парень?

— Ваш парень, все время пока вас не было, пропадал у своей рыжей подружки, — смеясь, сказала мадам Буланже.

— Спасибо что присматривали за ним, — поблагодарил ее Георг.

— Ваш кот, месье Аренский, самый смышлёный кот, что я видела в своей жизни. А уж я этих мохнатых бестий повидала немало.

Гастон со вздохом потерся о ноги своего хозяина.

«Хорошо, хорошо, не злись, я тебя сейчас заберу», — сказал коту Георг.

Кот был не доволен тем, что его на несколько недель отдали этой женщине, которая его непрестанно тискала, гладила, расчесывала щеткой и кормила всякими, на ее взгляд вкусностями. Если бы не ее кошка, рыжая красотка по имени Кэти, то он бы давно сбежал на темные улицы Лиона и дальше за город. Туда где настоящая привольная жизнь и вернулся бы в аккурат к возвращению своего друга и хозяина.

Мадам Буланже владела домом, где Георг снимал свою квартиру. Она была веселой, добродушной женщиной. Черты ее характера так замечательно сочетались с чертами ее лица и фигуры, что по-другому ее представить ее было невозможно: округлые немного полноватые формы совсем ее не портили, а были просто свидетельством некоторых кондитерских излишеств в ее питании. Они гармонично придавали ей, притягательный образ доброй хозяйки, что все время печется о том, как бы накормить чем-нибудь вкусным своих домочадцев. На чистом, ухоженном лице всегда была улыбка, которую она охотно дарила всем окружающим. Взгляд больших искренних глаз обрамляли мелкие печальные морщинки на внешних уголках, где сходились веки, они говорили о пережитых потерях и смирении с ними. Она с большим удовольствием и рвением присматривала за его котом, когда он надолго уезжал в командировки по всему миру. Она и ее муж, отставной морской офицер Пьер Буланже, такой же добродушный, как и его жена, знаток множества морских историй, любили Георга, по-отечески, как своего сына, который служил в армии, где-то в Северной Африке отстаивая интересы Четвертой Республики. Из близких родственников у них еще осталась племянница симпатичная и веселая девушка по имени Ноеми. Вся их семья была источником доброты, психологического уюта, доброжелательности, личностного равновесия. В благодарность за их доброе и искреннее отношение к себе Георг иногда просматривал их ДНК в поиске мутаций вызывающих тяжелые заболевания и если что-то находил угрожающее, здоровью, поправлял с помощью квантового пинцета. Иногда он просматривал не только ДНК, но и состояние внутренних органов. Особое внимание он уделял сердцу Пьера Буланже. Будучи в молодости моряком, тот не чурался всех вредных привычек характерных для людей его профессии, алкоголя и курения табака — они подорвали эластичность его сердечной мышцы. Патология еще не давала о себе знать, но грозила убить старого морского волка. Зная это, Георг вовремя уговорил старого моряка показаться кардиологу, чем спас ему жизнь.

Поэтому Георг не мог просто так наблюдать, как погибнет эта замечательная пара, два человека, которые с такой добротой всегда относились к нему. Он считал себя обязанным дать им шанс выжить.

— Мадам Буланже, не могли бы вы мне уделить немного вашего времени, — спросил Георг.

— О, мой дорогой, ну, конечно же, я сделаю это с превеликим удовольствием.

Она пригласила его в свою квартиру, которая находилась на первом этаже старого дома, стоявшего здесь еще во времена Великой Французской революции.

— Я напою вас чаем, и угощу восхитительными ванильными булочками, — обрадовалась она, тому, что ест возможность поболтать с Георгом.

Она буквально втянула Георга в гостиную, взяв его под локоть.

— Пьер! — закричала мадам Буланже на ходу, — у нас гости!

Кот Георга уныло поплелся рядом. Он укоризненно смотрел на хозяина, поблескивая большими выпуклыми глазами.

Георг не знал, как начать, как преподнести страшные новости мадам Буланже. Но она сама это сделал за него.

— Георг, мой дорогой, вы не заметили, что происходит вокруг? Все говорят о начале какой-то новой ужасной эпидемии. Перекрыты несколько участков на границе с Бельгией, Германией. Когда такое было, чтобы в Евросоюзе закрывались друг от друга? — безостановочно щебетала она, сопровождая гостя в большую гостиную, — Я слышала от Жози, портнихи живущей на соседней улице, что это новая террористическая угроза. Она на днях смотрела France 24, вы же знаете, я сама не смотрю ТВ, так вот Кристофер Дики, пригласил в студию Селестин Болейн, и она предположила, что это была террористическая организация созданная спаун-дизайнерами. Теми, кто еще остался со времен «мятежа нейромодов». Я понимаю, что это полнейшая чепуха, но это так ужасно.

Георг грустно усмехнулся и разочаровано кивнул.

— Вот об этом я хочу с вами поговорить, — он остановился и посмотрел в глаза мадам Буланже, — это очень серьезно.

— Насколько серьезно? — она насторожено спросила, понимая, что Георг сейчас сообщит ей нечто чрезвычайно важное.

Она удивленно посмотрела на Георга.

— Настолько, что я вам скажу кто я на самом деле.

Мадам Буланже прикрыв рот пухлой ладошкой, неотрывно смотрела на Георга. В ее растерянном взгляде были страх и удивление, имеющее в своей сути пугающее волнение, которое переживают люди, столкнувшиеся с чем-то невероятным и непонятным им. Она беспомощно смотрела на собеседника не в силах вымолвить хоть одно слово. Новости, одна совершенно непредсказуемая, сменилась другой, пугающей, они неожиданно обрушились на нее, застав ее сознание врасплох. Она могла бы смириться и безболезненно пережить то, что месье Аренский, арендовавший у нее небольшую квартиру на пятом этаже спаун-дизайнер. Один из тех загадочных личностей, а для нее, скорее всего существ, что имеют в обществе не совсем хорошую славу, хотя и не заслуженно. Тем более она любила его, как родного человека и ей было неважно кто он на самом деле. Но Георг показал ей что мир, в котором она жила, мир который казался таким незыблемым и надежным в скором времени наполнится ужасными созданиями. Эти создания для ее нежной и доброй души были не постижимы. Ей было очень страшно.

Пьер Буланже сидел, рядом держа в опущенных руках курительную трубку. Из табачной камеры высыпался тонко нарезанный трубочный табак. Он бросил курить уже достаточно давно и своеобразной памятью о том периоде осталась привычка набивать трубку табаком, а потом выбивать табак в небольшую жестяную коробочку.

Они оба были ошеломлены и подавлены образами, что показал им Георг.

Первым пришел в себя Пьер Буланже.

— Но ведь, — заикаясь, произнёс он, — должно же быть какое-то решение. Правительство, президент, они в курсе происходящего? Неужели нельзя ничего сделать.

Георг покачал головой.

— Дорогой Пьер, события развиваются так стремительно, что нет времени на поиск лекарств или каких-либо средств, способных предотвратить катастрофу. В ближайшее время этого точно никто не сможет сделать. Думаю, все усилия будут направлены на поиск и сохранение людей с чистой ДНК, не имеющих в своем организме субстрата двойной трансферазы PDI-4. Больше половины человечества неизбежно превратятся в immortui, другая половина станет жертвой перерожденных и опять же неизбежно станут immortui. В живых останутся единицы, всего несколько сотен тысяч, возможно несколько миллионов людей разбросанных по всему земному шару. Они будут вести отчаянную борьбу за свою жизнь с теми, кто подвергся «mortem animam viventem».

— Но мы, что делать нам? — наконец-то заговорила мадам Буланже.

— Попытаться выжить, — пожал плечами Георг.

Она в ответ с сомнением покачала головой.

— Пьер, — обратился Георг к месье Буланже, — у вас в Порт Пор-де-Бук есть хорошая яхта для морских путешествий. Вскоре быть вдали от берега населенного людьми будет безопаснее всего. Возьмите больше запасов насколько это возможно, и постарайтесь, какое-то время находится дальше от населенной людьми суши, в море.

Пьер растеряно примял табак в трубке.

— Но ведь рано или поздно нам придется пристать к берегу для пополнения запасов. И мы все равно погибнем.

Георгу отчаянно хотелось им помочь, и первое что он должен был сделать, двигаясь в этом направлении — это уговорить их покинуть Лион, отправиться на юг в гавань Порт Пор-де-Бук, где у четы Буланже есть достаточно большая яхта.

— Пьер, — он взял старого моряка за руку, — первые несколько дней или месяцев будут самыми тяжелыми и опасными. Здесь в городе вы не выживите точно. Вам нужно взять Ноеми и оправляться, не теряя ни минуты. Через несколько дней будет уже слишком поздно. Вы не сможете покинуть Лион. Начнется страшный хаос, который поглотит все вокруг.

— Но наш Николя, — подала голос мадам Буланже, — наш мальчик, что будет с ним? — жалобно спросила она.

— Я не знаю, — ответил Георг, — он находится на одной из баз в Северной Африке и возможно у него есть шансы, находясь на защищенной территории воинской части, остаться в живых.

Он помолчал и тихо добавил.

— Если только у него в организме нет субстрата PDI-4.

Мадам Буланже с надеждой посмотрела ему в глаза.

— Вы можете ему помочь? Ведь вы же можете все!

— Нет. Если субстрат у нег в крови я уже помочь ему не могу.

Георгу было жаль ее, но он ничего не мог сделать. По щекам мадам Буланже потекли слезы. Пьер обнял ее за плечи, и она беззвучно зарыдала, едва заметно сотрясаясь в объятьях мужа.

Георг, встал, прошел на кухню налил воды. Гастон сидел на подоконнике, внимательно высматривая голубей под кровлей.

«Давно ты стал охотиться на птиц?» — спросил он кота.

Гастон лениво спрыгнул на пол.

В мыслях кота промелькнули образы дорогого кошачьего корма, которым кормила его мадам Буланже в отсутствие Георга. Образы явно имели подтекст раздражения и неприязни.

«Какой же ты, черт побери, привередливый», — возмутился Георг.

Кот ответил саркастическим мяуканьем и образами тушками птиц с окровавленными перьями.

«Да ты смотрю, время не терял! Уже успел попробовать. И как тебе?», — заметил Георг.

Образы растерзанных птиц поблекли, в мозгу кота не было выброса гормонов дофамина.

«Значит, тебе не понравилось. Ну, это все же стоило попробовать».

Георг присел и потрепал кота по холке. Он понимал, что Гастон такое же одинокое существо среди кошек, как и он сам среди людей. Подвергнув его генетическим изменениям и установке имплантатов, искусственно подняв его фелинологическое развитие, он обрекал его на вечное непонимание и одиночество в обществе своих собратьев. Если же, только он не создаст ему такую кошку.

Первых кошачьих Адама и Еву. Георг тихо рассмеялся от этой мысли.

Пока он переговаривался со своим котом, вошел Пьер Буланже. В глазах старого моряка была уверенность и решимость.

— Мы решили попробовать выжить. Через час приедет Ноеми и мы последуем вашему совету отправимся в Порт Пор-де-Бук. Возможно, нам посчастливиться добраться до берегов Северной Африки и разыскать Николя. Если еще не поздно.

— Хорошо, — ответил Георг, — постарайтесь дозвониться до него и попросите не делать никаких инъекций. Если вы сможете, уговорите его, чтобы он вас ждал в безопасном месте.

— Он солдат, — покачал головой Пьер Буланже, — не думаю, что он покинет своих товарищей, поверив нам. Но попробовать стоит.

За спиной мужа показалась мадам Буланже.

— Месье Георг, прошу вас, — умоляюще обратилась она к нему, — вы же не имеете к этому отношения? К ужасному «mortem animam viventem», — она едва смогла выговорить латинские слова, — Простите меня за то, что спрашиваю вас об этом. Я не сомневаюсь, вы не причем, но я хочу это слышать.

Георг подошел к ней и обнял, положив ее голову себе на плечо. Она верила ему, она была искренна с ним.

— Нет, мадам Буланже. Я не имею к этому никого отношения. Поверьте, я пытался найти выход, исправить все, помочь, но силы сделавшие это намного сильнее меня и сильнее людей. Простите…

Георг поднялся к себе. Довольный Гастон бежал, впереди перемахивая через две ступеньки.

«Думаю тебе нужно привить больше человеческих качеств, так будет легче с тобой общаться», — сказал он коту.

Гастон раздраженно фыркнул и зашипел. В его мозгу промелькнули образы тысяч мышей.

«Ах да!», — спохватился Георг, — «Ну давай об этом поговорим позже. У меня есть одно неотложное дело».

Георг принял душ, смывая с себя все пережитые волнения. Это помогло привести мысли в порядок. У него есть еще несколько дней, когда наступит последний Судный день и мир окончательно изменится. Он должен решить для себя какое место он займет в новом мире, какова роль отведена его способностям? После некоторых размышлений он принял решение разыскать ту девушку, что встретил в самолете. Ее чистое ДНК даст миру людей шанс возродить человечество. Георг принял решение, все, что он может — это стать новым Прометеем несущим новому человечеству огонь новой жизни. Люди сами того не понимая создали титана способного их спасти. Он станет замыкающим элементом в великом круге жизни.

Он вышел из душа, взял смартфон.

— Здравствуй Алтман.

— Георг, я знал, что ты не забудешь старину Алтмана, — ответили на том конце, — прости меня, мой мальчик, я не понимаю, как этот дьявол Канн смог меня уговорить. Прости меня…

— Когда-то давно, — сказал Георг, недослушав Леманна, — один мой друг вот так же позвонил, перед ужасной катастрофой и сказал «Беги!». Я тебе сейчас говорю, как еще твой друг. Беги! У тебя есть высокогорное шале в австрийских Альпах. Бери свою семью и беги! Возможно, ужас надвигающейся катастрофы вас минует на какое-то время и вы сможете выжить для нового мира.

— Георг, ты же что-то нашел? Мы можем все исправить. Ты можешь все исправить, — с надеждой в голосе спросил Алтман Леманн.

— Вам это не поможет Алтман. Вам уже ничто не поможет.

— Но ты же можешь сказать, что ты нашел?

— Эволюцию Алтман. Просто эволюцию о которой вы опрометчиво забыли.

— Что ты имеешь в виду? — растеряно произнес Леманн.

— Беги Алтман, беги! — ответил Георг и коснулся кнопки отмены вызова.

Он подошел к окну, внизу стоял голубой фургон четы Буланже. Пьер вместе с уже приехавшей Ноеми грузил вещи, и коробки. Мадам Буланже сосредоточено наблюдала за их работой. На правом бедре у Пьера висела кобура с его старым и верным самозарядным пистолетом MAC Mle 50. Бывалый морской офицер понял всю сложность, и опасность ситуации, поэтому достал из сейфа свое табельное оружие, оставшееся еще со времен его военной службы. Георгулыбнулся, ему стало легче — эти люди готовы сражаться за свое будущее и он спокоен за них. Может быть, он еще когда-нибудь их увидит, в новом мире пересекутся их пути.

Судный день.

В это утро Георг проснулся и не услышал привычного гула доносящего с улицы. Криков молочника, стука женских каблуков, отдаленного шума машин. Дверь на небольшой балкон была открыта всю ночь. Легкий ветерок чуть тревожил, покачивая тонкое полотно шторы — было тихо. Он все последние дни не выходил из дома, занимаясь новыми имплантатами Гастона и его ДНК. Перечитывал Роберта Асприна его «МИФический цикл», Роберта Хайнлайна и «День триффидов» Джона Уиндема. Слушал старые виниловые диски Депеш Мод. Старался не думать о том, что должно произойти. Но с каждым днем в воздухе сгущались признаки надвигающейся катастрофы, хотя жизнь снаружи шла еще своим привычным чередом. Было странно видеть, что мир погибает в тишине и беспечной атмосфере.

И вот новое утро.

Именно по тишине он понял, что мир людей сделал слепой шаг в пропасть.

Георг налил в бокал немного бренди и раскурил доминиканскую сигару. Гастон удивленно уставился на него.

— Пройдём парень, посмотрим на смерть старого мира и на рождение нового.

Они вышли на балкон. Кот забрался на перила, привычно сложив под себя лапы и смотрел вниз. Вокруг пустынные улицы, только неясные дымы поднимались со стороны реки, разделяющей Лион на две части. Все замерло.

Неожиданно со стороны улицы раздался душераздирающий вопль и нарастающий ревущий гул. По пустынной улице бежали женщина и мужчина с искажёнными от страха лицами. За ними сначала одинокие фигуры первых зомби, потом их становилось все больше и больше, вот уже целый поток рычащих, лязгающих почерневшими зубами существ хлынул на улицу. Женщина и мужчина, отчаянно крича, пытались скрыться, они металась с обезумевшими от ужаса глазами от одного здания к другому, но нигде не было спасения. Из открытых дверей на улицу выпадали лишь новые рычащие зомби. Они, учуяв живую плоть, подключались к погоне, размахивая руками с уже осязаемыми признаками смерти и разложения. Наконец измученная женщина споткнулась и упала, ее тут же поглотил поток злобных зомби, которые разорвали ее на части стараясь пожрать ее плоть своими отверстыми ртами. Мужчина даже не заметил этого, его единственной эмоцией был страх. С другой стороны улицы ему навстречу хлынул такой же поток оскаленных и ревущих зомби. Он по инерции сделал несколько шагов, но был сбит выскочившим вперед самым шустрым зомби. Две лавины соединились, скрыв под собой несчастного и заглушив его леденящие душу вопли.

Георг затянулся сигарой, отпил маленький глоток бренди, посмотрев на копошащуюся внизу кучу зомби спокойно сказал:

— И грянул гром…