Проклятые туманом

Добравшись до окраины города, я нашел заведение с мерцающей вывеской — там было написано, что свободное место в гостинице есть.

Толкнув стеклянные двери, мне пришлось прикрыть глаза. В вестибюле горел невыносимо яркий свет. Движущиеся картинки проносились на экране возле стойки. Не похоже на мой компьютер, но что-то близкое есть. Приблизившись, я напугал человека на ресепшене.

— Мне нужна комната на ночь с раковиной, — заявил я.

Потянувшись к документам, я проигнорировал неверную дату моего рождения.

— Господи, парень, — ответил он, медленно поднимаясь на ноги. — Откуда ты, черт возьми, взялся?

Задумавшись, я протянул ему документы и сказал:

— О, будет лучше, если я скажу, что пришел из другого места и времени.

— Неважно, — пробормотал он и потянулся за ключом.

Глава 23

Уилла

Когда я наконец отпускаю туман, силы покидают меня. Странно, у меня подгибаются колени, и я падаю на пол, не чувствуя соприкосновения с ним. Эхо отдается болью, но я слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Время течет здесь иначе. Надеюсь, я достаточно долго мучила «Сломанный Клык».

Думаю, сейчас ночь, но и в этом я не уверена. Поднимаясь, обнаруживаю лестницу, ожидающую меня. Хочется спать или просто отдохнуть. Мне еще предстоит узнать о том, что значит быть леди Грей. Даже если Грей считал, что рассказал достаточно, я думаю меня поджидает еще много открытий. Но я должна помнить, что за завтраком получу подарок. Что же я хочу видеть на своей тарелке?

Лестница дребезжит и ведет меня в мою спальню. Ничего не изменилось. Белая сеть, колдовские шары на окне, фотографии моей семьи на стене. «Дженн-а-Ло», которая раньше принадлежала мне. Поправляя фотографию нас с Леви, сидящих в лодке, загадываю желание. Завтрак может быть любым.

Блины и сосиски с картофелем по-домашнему. Но мне нужны доказательства того, что мой отец и семья в порядке, когда я проснусь. Хочу знать, что поступила правильно. Моя вечность взамен целостности семьи.

Я лежу на кровати, а ноги соприкасаются с полом. Я не чувствую биение сердца. Дышу, но думаю, это лишь из-за моего желания. Когда прекращаю, моя грудь не вздымается. Мне не жарко, нет страха. А горло не раздирает из-за нехватки воздуха.

Это реальность, и я действительно согласилась. Закрываю глаза. Мне не снятся сны.

Солнечный свет льется сквозь окно, когда я просыпаюсь.

Колдовские шары и картины пропали. Вообще все мелочи, которые указывали на то, что комната принадлежит мне. Я лежала на полу и дрожала от холода. Дерево было грубым и старым. Оно заскрипело, когда я поднялась на ноги. Осколок попал мне в ладонь, и я выругалась. Несильная, но яркая боль. Довольно странно, учитывая обстоятельства. Ссадина. Я обхватила себя руками, направляясь к двери.

Я не понимала, что происходит: Грей никогда не упоминал о том, что маяк выглядит для него так. Обветшалый и разваливающийся. С плесенью на стенах и пауками в углах. Спина болела, а во рту стоял неприятный привкус.

Я и без зеркала знала, что мои волосы растрепаны, а одежда помята. Единственное, что меня привлекало в Грее — он всегда выглядел безупречно. Эту его черту можно сравнить с созданием украшений. Я могла бы быть такой же, но для меня это неестественно.

Лестница напугала меня. Проржавевшая рама отвалилась от стены. Старые болты скрипели в отверстиях, а штукатурка сыпалась на пол. Доски, из которых были сделаны ступеньки, выглядели съеденными термитами или временем.

Я не могла поверить в это. Предполагалось, что окружение создаю я — мои желания и мечты.

Смертельная ловушка? Маяк решил, что я хочу этого? Интересно, есть ли здесь какой-нибудь комитет, чтобы я могла пожаловаться на состояние своего жилища?

Я рассмеялась и смех отозвался таким эхом, словно сооружение было пустым. Я медленно спустилась вниз туда, где должна располагаться кухня или комната с музыкальными шкатулками. Или любая другая, которая могла появится там в эту минуту. Ничего не было, просто пустой маяк.

Старые приборные панели и трубы задевали деревянные колонны, их покрывала ржавчина. Постоянный холодный воздух проникал сквозь разбитые окна. Ветер шептал, кружась и разнося глухое и пустое эхо до самого верха. Лестница не колыхнулась, когда я запрокинула голову. Лестница поднималась по спирали. И даже когда я повернулась спиной и украдкой взглянула на нее, она не исчезла. Подходя к двери, я потянулась к ручке, но засомневалась.

Мне казалось несправедливым, что Грей получил все, что хотел, а я — разрушенный маяк, который выглядел на свой возраст. На самом деле, нечестно. Грей застрял здесь, потому что был влюбленным глупцом, а я из-за того, что пыталась спасти свою семью.

Не думаю, что суеверия и легенды можно считать справедливыми. Их смысл как раз в обратном — предостеречь нас. Спасти от капризов, причуд и случайных вероятностей.

Случайность. Они стараются защитить нас от того, что находится вне нашего контроля.

Женщина или свинья на борту к беде. Если перевернуть палубный люк, лодка может затонуть. Съесть чужую еду приведет к отпуску на полгода в подземном мире. Ядовитое яблоко означает вечный сон.

Повернув ручку, я распахнула дверь и увидела совершенно новый Джексон-рок. В лесу я поежилась от холода. Здесь пахло свежестью, елью и соснами. Я услышала пение птиц, когда шла по расчищенной тропинке. Когда пробегали белки и еноты, листья шуршали.

Я остановилась на утесе. Над моей головой и голыми деревьями простиралось голубое небо. Оно было очень чистым и ясным. На западной стороне острова внизу я заметила черничную поляну. Когда наступит лето, здесь будет рай.

Я подобрала несколько крошечных ракушек, которые усеивали тропинку. Порезав об них палец, убрала их в карман. На другой стороне острова солнце сияло, словно золото. Лучи заливали берег, отражаясь на всем его протяжении.

Крачки, которые, как мы всегда считали, живут на острове, были здесь, во всяком случае, гнезда. Буревестники вытянули тонкие, как веточки, лапки и скользнули по воде. Приземлившись, они сделали несколько шагов по мощеному пляжу и посмотрели в мою сторону. Они не выражали ни удивления, ни беспокойства. Раньше остров был темным мертвым, но сейчас Джексон-рок ожил.

Подойдя к воде, я подумала, не разорвет ли меня на куски, если войду в нее. Какие у меня границы? Какая часть мира принадлежит мне, а на какую я могу только смотреть?

Зайдя в воду, я обнаружила, что она ледяная и обжигает. Моя кожа болела. Холод распространялся и на мою голову — в ушах звенело. Но я продолжала идти, погружаясь все глубже до тех пор, пока мне не пришлось плыть. Звук сирены меня напугал.

Возвращаясь обратно к берегу, я отбросила волосы с лица, а катер береговой охраны подошел ближе. Включился громкоговоритель — звук, который охотники на омаров не желали услышать. Но женский голос был прекрасен.

— Не уходи. Мы идем за тобой.

Чарли

Мне нужно было подышать свежим воздухом, потому что я провел два дня в своей гостинце, не выходя из номера.

Я наслаждался электричеством и коробкой с движущимися картинками, упиваясь изменившимся миром. Сидел под струей горячей воды, которая, казалось, никуда не исчезала. Звуки машин и людей за окном убаюкивали меня.

Я проспал сто лет. С меня этого было достаточно. Осознание того, что у меня никого не осталось, приносило щемящую боль, которую я никогда не чувствовал в тумане. На сто долларов долго не протянуть, хотя раньше было иначе. Первой моей мыслью стало сесть на пароход и направиться в Бостон. Там я мог поискать остатки прерванной жизни.

Собрать все свои вещи заняло одну минуту. Я вышел на улицу и улыбнулся солнцу и небу. Легкие получали настоящий воздух. Конечно, горечь наполняла меня. Но я снова жив, а жизнь иногда приносит страдания.

Повернув к берегу, я поспешил исполнить свое желание. В лучах утреннего солнца, мне казалось совершенно невероятным, что лицо Уиллы было первым, что я увидел.

Ни воспоминания или просто похожий на нее человек. Это не галлюцинация или желание. Она реальна. Уилла стоит на пристани с одеялом на плечах.

Какой-то офицер в форме положил руку ей на спину и вывел на тротуар. Во мне шевельнулось странное чувство, сбивающее меня с толку — смесь страха и тоски. Вдалеке, за ее спиной, маяк четко вырисовывался на фоне ясного неба.

На острове больше ничего не было. Если бы я просто заявил, что чувствую это, то соврал бы. Даже отсюда были видны изменения. Во-первых, я мог смотреть на Джексон-рок, не испытывая головной боли. Когда-то окутанный туманом, сейчас он был ярким и ясным. Над ним летали птицы. Вода омывала берег острова.

Грудь заболела, и я потер ее, а затем повернулся, чтобы посмотреть на Уиллу. Я стал человеком благодаря ее жертве. Унизительно, что она отказывала мне до самого конца. Мне стыдно за мое безумие и отчаяние. За то, что сам не смог осознать, у каждого проклятья есть слабые места.

Поцелуй истинной любви или слезы невинного человека. Как мне казалось, ни то ни другое не подходило. Заложив руки за спину, я наблюдал, как из машины выпрыгнула женщина. С другой стороны подошел человек, который казался мне знакомым.

Седые волосы, но с рыжими вкраплениями. Я видел его спящим в пикапе и у него был дробовик. Уилла кинулась к нему в объятия и уткнулась лицом в его грудь. Руки мужчины дрогнули, но он тоже обнял Уиллу. Круг замкнула женщина.

Я пошел к ближайшей скамейке, чтобы сесть.

Это семья Уиллы.

Та, что осталась без сына, и та, что заставила Уиллу умолять меня сделать ее леди Грей. Сто лет я не чувствовал, как в горле встает ком. Как и слез, затрудняющих дыхание.

Ни поцелуй, ни слезы не могли разрушить проклятие. Для освобождения нужно чистое сердце, которого у меня никогда не было. Бескорыстное желание, которое я никогда не испытывал, даже наблюдая за воссоединением этой семьи. Я хотел, чтобы она подняла голову, чтобы я мог встретиться с ней взглядом. Уилла единственный человек в мире, который знал меня, но она никогда не оглядывается назад.

Эпилог

В мой выпускной день у меня все еще были предубеждения, но надежда не отступала. Ванденбрук всегда устраивал торжественные церемонии в школьном бальном зале. Это один из плюсов обучения в викторианском особняке, а не просто в кирпичном здании.

Нас было всего двадцать человек, сидящих в мантиях и академических шапочках. Разнообразные цвета падали на нас сквозь витражное стекло. Освещенные алыми и золотыми оттенками, мы слушали директора. Прощальная речь Бейли была прекрасна. Я не собиралась ничего говорить, поэтому эта обязанность легла на нее, как и эссе, которое предоставило ей выбор между тремя университетами, включая тот, который выбрала. Она поступила в университет Джорджии, а Кейт — в Южно-Калифорнийский в Лос-Анджелесе. Они решили попытаться встречаться на расстоянии.

Получив дипломы, мы с Сетом и Бейли фотографировались на память для всех наших родителей. Сет собирался уехать в Сиэтл. Не для того, чтобы создать музыкальную группу, он просто мечтал туда уехать. Я поцеловала его в щеку и отпустила.

Наконец, после торжественного вечера и слез моей мамы, мы с Бейли уехали. Ее печальный, сломанный пикап должен был проехать еще немного, в последний раз, прежде чем его сдадут на металлолом.

На площадке позади моего дома на прицепе стояла моя лодка. Всего лишь двадцатичетырёхфутовое судно, и оно не предназначено для рыбалки. Какое-то время я не смогу помогать отцу, но я купила его по другой причине. Потребовалось полтора года для того, чтобы привести лодку в порядок. Теперь она продержится на воде.

Прицепив прицеп к пикапу Бейли, я в последний раз запрыгнула в салон автомобиля. Лицо Бейли слегка покраснело от того, как сильно она удерживала ручной тормоз.

— Ты ведь и не собиралась чинить тормоза?

Она послала мне воздушный поцелуй и отпустила тормоз.

— Ни для одной женщины, мэм.

Дорога до берега была недолгой, хотя подвезти прицеп к воде оказалось затруднительной задачей. В какой-то момент я уже решила, что мы утопим пикап Бейли, вместо того чтобы сдать его на металлолом. Но в последнюю секунду ей удалось остановить машину и заглушить двигатель.

— В Джорджии есть выход к воде, — сказала она, выпрыгивая из пикапа. Бейли подошла, чтобы помочь мне с цепями. — Не знаю, как далеко это от Афин, но я, наверное, куплю машину, когда приеду туда.

Ухмыльнувшись, я облокотилась на автомобиль.

— А тормоза у нее будут?

— Помнишь, когда я последний раз отправляла тебя куда подальше?

Рассмеявшись, мы одновременно двинулись, чтобы спустить лодку на воду. Я планировала пройти вдоль побережья. Посмотреть мир. Выйти за пределы «Сломанного Клыка» и Мэна. Хотела вернуться весной, чтобы помочь отцу подготовиться к рыболовному сезону и научить его временного помощника моей работе. А когда мне вернут лицензию, займу свое место рядом с отцом. Это мои воды и мой дом. Наследие имеет значение. Я хотела работать на «Дженн-а-Ло» до тех пор, пока отец не уйдет на пенсию. А после я стану капитаном судна.

И думаю, смогу реализовать эти планы, если буду знать, что жила другой жизнью и видела разные места. Но несмотря на это, выбрала ту, что со мной с самого рождения. Триста лет Диксоны ловили омаров в этих водах и еще столько же ждали. Я не хотела, чтобы мои инициалы остались последними на перилах в Ванденбруке.

— Я плачу не из-за тебя, — сообщила мне Бейли, вытирая лицо.

Я обняла Бейли и прижалась к ее лбу. Потом легонько ущипнула и отпустила ее.

— Это затем, чтобы у тебя была причина плакать.

В тот вечер мы устроили вечеринку на Джексон-рок. Там собрались все выпускники, да и, честно говоря, младшие классы тоже. Никто не смог вспомнить, почему раньше не замечали остров. Поскольку к Джексон-рок можно было подойти только с южной стороны, мы расположились в бухте. Там нашлось много поваленных деревьев, а вместо холодных и сырых пещер, где уединялись парочки, был заброшенный маяк.

Я находилась на вечеринке, пока не наступила полночь. Тогда вода стала гладкой и чистой, и я увидела мерцающий берег материка. Я собиралась уехать в пятницу, но море было так прекрасно сегодня. Я целая, живая и счастливая.

Прошли часы, когда я проходила мимо утеса Даггета, могла поклясться, что увидела фигуру, стоящую на берегу. Мне было тяжело разглядеть ее, поэтому я прищурилась.

Кто-то стоял там, прислонившись к машине, а другой человек сидел в салоне. Лицо наблюдателя казалось мне знакомым, но тем не менее чужим. Тени сошлись вместе и сформировали тонкий рот и проницательные глаза. Я не могла быть уверена. Но по какой-то причине точно знала, кто это.

Лишь мгновение и я прошла мимо. У меня было много моментов, о которых стоило подумать и забыть о своем видении. Не тратить время на восстановление фрагментов своей памяти. Я капитан корабля и мне нужно думать о звездах, морях и верном пути.

Если бы у меня не было воображения…

Если та фигура действительно являлась тем призраком, которого я знала на маяке, то все в порядке. Мне не нужно останавливаться или приветствовать его. Я не уверена, что встречу его вновь.

Я изменилась, и он был необходим, но магия здесь ни причем. Он стал для меня чем-то особенным.

Имя лодки было прекрасным. В нем присутствовали отголоски суеверий, а также покаяния. Лодка родом из глуши, откуда ее привез Мэл Элдрич. «Дженн-а-Ло» принадлежит моему отцу. Зои Помрой владела «Лазурус», которую она непонятно каким образом смогла восстановить.

Ночь сладкая, как сирень. Небо ясное, а вода чистая. Ветер был созвучен с двигателем, когда проносился между деревьями, проникая в мою каюту. Я сыта и в тепле и уже выбрала направление. Весь мир меня ждал, а я шла навстречу своей судьбе на «Леви Грей».

Notes

[

←1

]

Пассамакуодди — индейское племя в США (штаты Мэн, Нью-Гэмпшир, Вермонт).

[

←2

]

Подъемник — приманки для омаров тяжелые, для того чтобы их можно было поднять с морского дна используют подъёмник.

[

←3

]

Пинокль — карточная игра.

[

←4

]

Около 4 кг.

[

←5

]

Около 20 кг.

[

←6

]

Стробоскоп — прибор, позволяющий быстро воспроизводить повторяющиеся яркие световые импульсы.

[

←7

]

Бусы мала — буддийские четки.

[

←8

]

Поющая чаша — (известны также как гималайские чаши, тибетские чаши; в Японии их называют рин (яп. 鈴) или судзу (яп. 鈴)) — разновидность колокола как музыкального инструмента.

[

←9

]

Тардис — машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто».

[

←10

]

Мэйдэй — международный сигнал бедствия в радиотелефонной (голосовой) связи, аналогичный сигналу SOS.