Проклятье диавардов

9

Первое, что я увидел, открыв глаза, была индикаторная панель устройства сопряжения. Какой-то миг во мне еще жило удивление Тайка Тхоорта — ему никогда не приходилось видеть разноцветных мигающих огоньков, — а затем вдруг всей тяжестью обрушилась настоящая память. Это было как прозрение — все тайны и загадки, так долго терзавшие беднягу Тхоорта, были разрешены в одну секунду. Но ответ оказался страшнее, чем мучительное неведение. Я вспомнил, кто я есть и где нахожусь. Я вспомнил, что меня ждет.

Просыпаясь от кошмара, человек испытывает огромное облегчение. Здесь было наоборот. Я словно оказался в своем старом, давно забытом кошмаре и вдруг понял, что это не сон. Я застонал, и сейчас же надо мной склонились две головы. Одна из них принадлежала Ефиму Зарецкому, другая была мне незнакома.

— Ну, как ты? — спросил Ефим. — Голос его сильно изменился за то время, что мы не виделись, и звучал теперь хрипло, сквозь одышку.

— Сейчас, погоди, — прошептал я, снова закрывая глаза. Начиналось головокружение.

Итак, я вернулся. Хоть возвращаются и немногие. Теперь я знал, почему. Не каждому удается попасть на остров посреди озера в стране ирманов. Не каждому на острове удается отыскать пещеру, ведущую к Выходу… Стоп! Я открыл глаза и сел, потянув за собой какие-то провода. А как же Даяна и Кидо? Где они?

И опять услужливая память подсказала ответ. Они все еще там. Но это не Даяна и Кидо, это Зоя и Пашка! Как долго мы искали друг друга! Как удивлялись, собравшись вместе, что, кажется, знакомы много лет! Неужели нас опять разбросает, теперь уже по разным мирам? Неужели они не найдут Выход?

— Там еще двое, — едва ворочая языком, проговорил я, — на подходе…

— Хорошо, — сейчас же отозвался Ефим. — Кто?

— Зоя и Пашка.

— Да ну?! — Зарецкий был изумлен. — Как же ты их отыскал? Как узнал?

— Не узнал. Но что-то, видимо, остается в подсознании. Нам хотелось быть вместе.

— Ладно, в отчете все опишешь подробно. Сколько времени там прошло?

— Года два. Впрочем, надо подумать… А здесь?

— Здесь все… — Ефим потоптался неопределенно, виновато глянул на стоящего рядом. — Моих уже никого нет. Сам жду со дня на день… Не надеялся тебя встретить…

— А Бойко? Остальные?

— Никого. Все новые. «Нейрон» веду я. Вот Володя… сменит меня.

— А как «Нейрон»? Что-нибудь есть?

— Кое-что есть, — Ефим принялся освобождать меня от проводов. — Бойко нашел новый порт. У самого Выхода. Но без адаптации.

Витя доживал последние дни… Не стал ждать конца, записался через этот порт целиком, скопировал все сознание, управление полностью переключил на «Нейрон».

— Ну? — что-то вдруг вспомнилось мне. Что-то совсем недавнее.

— Еще семь минут он был жив. Приборы показали кислородное голодание. Удушье. Он мог вернуться, но почему-то не сделал этого. Во всяком случае, он оставался самим собой, никаких следов памяти «Нейрона» нет. По-видимому, воздух там не пригоден для дыхания человека с Земли…

— Да, он там, недалеко от Выхода, — сказал я. — Он пытался написать что-то кровью на стене, но не успел. Да и писать там надо не по-русски…

Вечером того же дня мы ждали возвращения Зои. Новый информационный порт, открытый Виктором Бойко, заранее предупреждал о чьем-либо приближении к Выходу и даже позволял установить, кто идет. На этот раз была Зоя. Она все-таки нашла дорогу. А может быть, «Нейрон» специально разделил нас перед Выходом, чтобы выпускать по одному? Тогда скоро нужно ждать Пашку…

Только бы она не отступила, не испугалась в последний момент!

Мы с Володей Глущуком сидели в пультовой сопряжения у металлического саркофага, в котором хранилось тело Зои. Глущук на «Нейроне» исполнял обязанности главного, Ефим понемногу сдавал ему дела. Сейчас Володя снова и снова заставлял меня воспроизводить один эпизод моего предварительного отчета. Что-то ему там не нравилось, не укладывалось что-то в его представление о мире «Нейрона».

Об острове и пещере, ведущей к Выходу, здесь давно знали от других «нейронавтов», повадки «Посланника Колдуна» тоже были изучены во всех деталях. И все же…

— Погоди! Давай еще раз. Демон полез за вами в пещеру или нет?

Я пожал плечами.

— Что значит полез? Не только полез, он нас там догнал. И уже, помню, начал… растворяться, что ли? Словно бы превращался во что-то совсем другое…

— Ну? — Володя глядел на меня с какой-то затаенной печалью. — А дальше?

— А дальше появился свет. Ослепительно-белая полоса, как будто струя газа или молния… Она ударила прямо в демона, ну и он… отступил, в общем.

Володя задумчиво покивал.

— Вот смотри, — сказал он рассудительно, — ты говоришь, что видел во сне остров и нападение крылатого демона, так? Так. Затем, уже на острове, тебя посещает предчувствие смерти, бессознательный страх. Правильно?

— Правильно. Мы все это чувствовали.

— Хорошо. События, таким образом, развиваются по классической схеме последнего дня диаварда. Сны, пред чувствия, страх и, наконец, нападение Посланника Колдуна.

— Так ведь он и напал…

Володя вдруг вскочил и заходил взад-вперед.

— Кто напал?! — простонал он. — Подумай сам, что ты несешь? Такое нападение — есть последняя и необратимая стадия исчезновения диаварда! В этот момент здесь умирает его тело! Покойницкий глаз никому еще не давал отсрочки!

Я растерянно молчал.

Дверь пультовой тихонько скрипнула, и мы оба обернулись. На пороге стоял Зарецкий. Лицо его было белее листка бумаги, который он держал в руке.

— Что случилось? — спросил я.

Ефим шагнул в пультовую, оглянулся зачем-то назад и, протягивая мне листок дрожащей рукой, сказал:

— Это анализ крови. Твой. У тебя в крови нет вируса СВС…

В ту же секунду запел сигнал на пульте, торопливо побежали огоньки контрольной карты, щелкнул автоматический замок саркофага…

Зоя вернулась.

…Несколько часов спустя мы сидели в прожаренной, протравленной, пропесоченной камере специальной очистки, а вокруг, за полиэтиленовым пологом, сновали поднятые по тревоге специалисты.

— Ты понимаешь, Зойка? — радостно тараторил я. — То, что произошло с нами в пещере — это же чудо! Мы спасены!

Она, едва успевшая восстановить способность соображать по-земному, только улыбалась в ответ и все повторяла:

— Скорей бы Пашка возвращался! Вот обрадуется!

В тот момент я даже немного завидовал ее безмятежному настроению. Мое-то возвращение было совсем не таким. Зоя испытывала счастье возвращения к жизни. Мне пришлось хлебнуть прелестей возвращения к смерти… Буйное веселье теперь захлестывало меня, но я и не пытался с ним справиться.

Полог раздвинулся, от него в нашу сторону протянулся небольшой коридорчик из прозрачного пластика. В коридорчик вошел Володя, и его голос зазвучал в динамике переговорного устройства.

— Мы прокачали ситуацию, — сказал он. — Она была бы совершенно необъяснимой, если бы в протоколах трех подряд теоретических семинаров не фигурировало так называемое особое мнение Аркадия Дашкевича…

Я вспомнил худого, высокого Дашкевича и кивнул. Не помню, в чем заключалось его особое мнение но старик всегда был несговорчив…

— Так вот, — продолжал Володя. — Только это особое мнение позволяет как-то, объяснить то что с вами произошло.

— И что же с нами произошло? — спросил я.

— Вы встретились с Корфом.

Я рот разинул от удивления.

— Как? Ты хочешь сказать, что это светящееся озеро… Эта бурлящая жижа, обгладывающая людей — Корф?

— По-видимому, да. Сам он, конечно, этого не осознает, но подумай-ка: кто другой так хорошо знал «Нейрон» чтобы суметь сохранить разум, даже потеряв тело? Кто еще мог изобрести способ борьбы с покойницким глазом, если не Корф, утверждавший что вирус эапущен «Нейроном»?

Глущук помолчал странно приглядываясь ко мне. Впрочем, меня это не удивляло — у него-то в крови по-прежнему сидел покойницкий глаз.

— А насчет обгладывания людей… — снова заговорил он. — Бакум ведь не человек а так сказать элемент информационной среды. Он действительно может уничтожаться и создаваться по мере необходимости. Как постоянная величина, его образ вероятно существует где-нибудь в базе данных «Нейрона»… Никого из вас Корф не собирался растворять в себе. Ему наоборот требовалось одно из ваших тел, чтобы подселить в него свое сознание и вернуться сюда. Эх если бы это удалось! Мы бы разом покончили с СВС?..

— Ну и что теперь делать? — спросила Зоя.

Глущук пожал плечами.

— Будем посылать людей. Может быть кто-нибудь снова наткнется на Корфа… Других способов нет.

— А что касается вас троих… Тут вам самим решать. Если хотите, мы переправим вас в город когда вернется сын. Но и здесь, на Базе будет сделано все чтобы повторное заражение вам не грозило. В общем как пожелаете. Ну ладно. Мне пора. — Володя натянуто улыбнулся. — В Думе ждут!

Он махнул на прощание рукой и вышел.

— Что решим? — Зоя повернулась ко мне — Поедем или останемся? Я бы, знаешь лучше уехала. Куда-нибудь вообще подальше. Ах, только бы Пашка поскорей возвращался!

— Погоди, погоди! — перебил я ее. — Дай подумать!..

Веселье мое вдруг прошло. Я понял, что для всех нынешних и будущих зараженных ситуация ничуть не изменилась. Способ борьбы с СВС есть, да попробуй до него доберись!

Что же это Глущук говорил? Они собираются посылать в «Нейрон» людей на поиски Корфа? Но едва попав туда, все они забудут и про поиски, и про Корфа, и про мать родную! Хорошо еще, если кто-то из них прибьется к диавардам, но и в этом случае могут пройти годы, пока диаварды отыщут остров на озере ирманов. Единственный человек, который уже находится на острове, — Пашка. А что это значит?

Я схватился за голову. Беспощадная правда открылась мне вдруг. Пашка, мой сын Пашка ни в коем случае не должен возвращаться!

Может быть, позже. Когда-нибудь, но не сейчас!

Потому что только он может пойти к Корфу и дать ему возможность действовать. Только он может спасти диавардов от их проклятья, а Землю от покойницкого глаза. Только он.

Зоя испуганно смотрела на меня и что-то спрашивала, но я не слышал слов.

Как сообщить ему, думал я. Как? Сам он не догадается, нет. Какое там! Он боится этого светящегося озера сильнее, чем Посланника Колдуна. Как пробраться туда, к нему, ничего при этом не забыв? Хоть несколько слов! Хоть намек подать! Он ведь умница парень, он поймет!

И вдруг решение пришло. В первую минуту, когда перед глазами возник скрюченный труп на полу пещеры, я в ужасе чуть не закричал. Да что же это мне в голову-то ударило?! Неужели решусь на такое?! Господи! Да минет меня чаша сия!

Но я уже решился.

Чтобы покинуть камеру, мне пришлось напялить на себя специальный защитный костюм, иначе бы меня просто не выпустили.

Зоя подумала, что я сошел с ума, пришлось некоторое время ее успокаивать. Когда я шел по коридору к пультовой, у меня дрожали колени. Не от страха. Я боялся только одного — опоздать.

За пультом сидел Ефим. Он лишь мельком глянул на меня и снова уткнулся в приборы.

— Смотри, Пашка твой появился. Пока стоит на месте…

— Готовь порт, — сказал я.

— Для кого? — не понял Ефим.

— Для меня.

Он, наконец, повернулся и недоуменно поднял бровь.

— Смысл?

— Дурак! — заорал я. — Витькин порт готовь! Уйдет!

Постепенно до него начало доходить.

— Олег, ты чего? — прошептал он, серея лицом. — Ты брось, что еще выдумал… Это ведь смерть!

— Тебя не спросил! — Я направился к дальнему саркофагу и тут только заметил Володю. — Попробуйте выдернуть меня минут через пять…

Глущук молча кивнул.

— Олег! — позвал Зарецкий, — может, лучше я? Мне все равно…

Я на ходу обернулся и подмигнул ему с ехидной улыбкой.

— А ты кроме русского какие-нибудь языки знаешь?

Володя помог мне устроиться в саркофаге и подсоединить провода. Внешне он был совершенно спокоен, лишь немного дрожали руки.

— Ну, — сказал он перед тем, как захлопнуть крышку саркофага, — ни пуха, ни пера…

Я послал его к черту и закрыл глаза. Все мои мысли сосредоточились на Пашке. На моем Кидо.

Главное — успеть сказать несколько слов, думал я. Он ведь у меня умница, он поймет…