Проклятие Гензеля и Гретель

Марго Риркерк

Проклятие Гензеля и Гретель

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: The Hansel and Gretel Curse

Автор: Марго Риркерк / Margo Ryerkerk

Серии: Cursed Fairy Tale #3 / Проклятая Сказка #3

Перевод: cd_lu, maryiv1205

Редактор: maryiv1205

1. Гретель

— Не будь такой, Гретель. Пойдем веселиться со всеми. Хотя бы в этот раз, — мой брат-близнец Гензель выстрелил в меня своей самой очаровательной улыбкой. Его серые глаза, которые были точно такие же, как и мои, горели озорством.

Покачав головой, я достала из полной тележки книгу и поставила ее на полку в библиотеке.

— Ты должен принять то, что я не люблю гулянок. Они просто не в моем стиле.

Гензель перегородил мне путь.

— Но это совсем другое. Это не просто празднование. Это наступление семнадцатилетия, и, наконец-то, становления взрослыми. Это празднование того, что мы наконец-то можем делать все, что захотим.

Я развернула тележку и толкнула ее в сторону, где стоял брат.

— Никогда не видела, чтобы ты просил у Сабины разрешения погулять подольше, выпить или подурачиться с девчонками. -

Наша приемная мать была заботливой женщиной, которая не ограничивала нашу свободу и позволяла учиться на собственном опыте и ошибках.

Гензель махнул рукой в мою сторону, отмахиваясь от замечания.

— Не об этом речь. А о том, чтобы официально быть частью взрослого мира.

Да, и именно это и являлось проблемой. Ведь, если взросление подразумевало привилегии для мужчин, то для женщин оно подразумевало ответственность. Мне не хотелось отчитываться перед мужем или заботиться о ребенке.

— Побудь живой немного. Оставь эту скучную библиотеку и пошли отрываться!

— Нет, спасибо. Я и здесь счастлива.

Библиотека наполняла меня миром и покоем, что для меня было сродни веселью. Выпивка и потеря контроля доводили меня до тошноты. Окружившись книгами, я обезопасила себя от неловких поступков или таких глупостей, как заискивание перед мальчишками и волнение о том, сколько понадобится поцелуев, чтобы запятнать свою честь и сделать себя недостойной замужества.

Мальчишки были капризны и непредсказуемы. Единственное, что их всех объединяло — это то, что рано или поздно они приносят разочарование. У меня не было ни времени, ни энергии хандрить из-за кого-то из них, если я хотела когда-нибудь сбежать из этой деревни и стать студенткой.

Гензель ходил за мной, пока я опустошала тележку, расставляя книги на полки по своим местам. Я игнорировала его до тех пор, пока книжки не закончились.

— Есть и другие дела, которые мне нужно сделать. Я только что нашла этот новый роман. Я не пойду гулять с тобой.

Гензель зачесал свои рыжие, непослушные кудряшки, которые были копией моих, назад. Его веснушчатое лицо стало серьезным, а серые глаза ожесточились.

— Как на счет меня? Это так же и мой день рождения. Подумала ли ты, что я хочу отпраздновать его со своей единственной сестрой?

Вина заиграла во мне. Это был значимый день рождения для нас обоих, и мы должны были праздновать его вместе, особенно потому что мы были друг другу единственной биологической семьей. Я почти что передумала, но потом представила, нужно идти на вечеринку, разговаривать с девчонками, которые хихикают, как идиотки, и с парнями, которые считают себя даром Божьим.

— Ты даже не заметишь моего отсутствия в окружении своих друзей.

Гензель сказал раздраженно:

— Забудь. Не знаю, почему я беспокоюсь. — Он развернулся и спешно вышел через дубовую дверь.

— Увидимся завтра, — прошептала я. Часть меня хотела последовать за ним, поступить правильно, но большая часть радовалась, что Гензель сдался, и я могу оставаться здесь, в окружении книг, а не народа улыбающегося мне в лицо и рассказывающего за моей спиной о том, какая я отшельница.

Тяжело вздохнув, я схватила пыльную тряпку и стала чистить пол большой комнаты. Гензелю было лучше без меня. Его жизнь была полна вечеринок и друзей. Он не нуждался во мне. Я бы только ухудшила его настроение и заставила очень рано провожать до дома, прервав все веселье. Так же его поклонницы не решились бы приблизиться к нему, пока сестра рядом.

Закончив с делами, я закрыла библиотеку и поспешила в выдуманную страну, достав томик Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Я перевернула двадцать страниц до той, где закончила читать в последний раз, и кусок бумаги выпал из книги.

Дорогая Меланья,

Слова не могут выразить то, как я скучаю по Вам. Ваши сладкие губы и великолепные глаза сводят меня с ума.

Мои щеки загорелись, и я быстро вложило письмо назад. Любовные письма — библиотека была полна ими. Большинство — те, которыми обменивались влюбленные, которые не могли быть вместе, по той или иной причине. Каждый раз я находила какое-то. Одна часть меня возмущалась, а другая задавалась вопросом, как это, переживать о ком-то так сильно, чтобы рисковать и вести себя опрометчиво.

Я прикрепила письмо к передней части книги и продолжила читать «Графа Монте-Кристо», поддерживая Эдмона в его побеге из тюрьмы, после того, как его ошибочно обвинили в преступлении, к которому он не имел отношения.

В дверь библиотеки громко постучали, и женский голос звучно произнес:

— Гретель! Мы знаем, что ты здесь. Тебе не скрыться от нас!

Я узнала голос, который принадлежал моей шумной соседке Нине. Я понимала, что слишком поздно гасить керосиновую лампу, поэтому просто сидела неподвижно в кресле, затаив дыхание и притворяясь, что меня здесь нет.

— Гретель! Мы не оставим тебя в покое, пока ты не выйдешь, — прокричал другой женский голос.

После того, как крики затихли, я сконцентрировалась на путешествии Эдмона, приятно удивленная тем, что девчонки ушли спустя всего лишь десять минут. Терпение и вправду сила.

Когда я дошла до восьмидесятой страницы, то с трудом могла держать глаза открытыми, и все же, я продолжала читать, желая узнать, что Эдмон будет делать дальше. Должно быть, я уснула, потому что, когда проснулась, в окно пробивался рассвет.

Деревянные настенные часы показывали, что уже восемь утра. Я распрямила платье, поставила книгу на место, и направилась от библиотеки к дому, в надежде, что Сабина еще не встала и не волнуется о том, где я.

К счастью, маленький Зивальд позади означал, что я добралась до нашей хижины менее чем за десять минут. Осторожно, пытаясь не наступить на какой-нибудь из фиолетовых крокусов, которые Сабина насадила вокруг нашего дома, я спешила добраться до входной двери.

— Доброе утро, Гретель! — Сабина отложила в сторону сине-зеленое ожерелье, над которым работала, и обняла меня. Через минуту она отодвинулась и внимательно посмотрела на меня. Слезы появились на ее глазах.

— Не могу поверить, моя маленькая девочка уже взрослая. Повеселилась ли ты на вечеринке?

— Нет. Я заснула за чтением в библиотеке.

Сабина не упрекнула меня, лишь улыбнулась. Ее пожилое лицо сморщилось. Когда-то каштановые волосы, стали почти серебряными, и каждый день на ее коже появлялось новое возрастное пятно.

Обуреваемая мыслью, что скоро она станет хилой старушкой, я отвернулась и занялась чайником.

— Будешь чай?

Сабина взрастила Гензеля и меня после преждевременной кончины родителей. Наш отец, солдат, был убит еще до нашего рождения, а мать умерла от туберкулеза.

Сабина была единственной моей семьей помимо Гензеля, поэтому мысль о том, чтобы оставить ее, причиняла боль, особенно сейчас, когда ее кости и сухожилия болели из-за холода, дождя и жары.

— Мятный, пожалуйста. — Будто прочитав мои темные мысли, Сабина коснулась моего плеча и спросила. — Все хорошо?

Я знала, что могу обо всем рассказать Сабине, но все же, сейчас мой язык был не в состоянии сформировать какое-либо слово.

— Ты волнуешься из-за своего возраста? Тебе не обязательно выходить замуж, ты же знаешь. — Лицо Сабины стало задумчивым. — Я никогда не жалела о сделанном выборе.

Из-за него Сабина никогда не выходила замуж и не имела собственных детей. Я знала, что она не будет пытаться уговаривать меня, но я не знала, как она отреагирует на мое желание уехать. Я чувствовала себя ужасно лишь от мысли оставить ее. Как я могу поступить так сейчас, когда Сабина стареет, и после всего, что она сделала для меня? У меня была надежда, что Гензель останется здесь, а потом он и его будущая жена будут присматривать за Сабиной в старости. Но было ли справедливым ожидать так много от брата, когда Сабина вложила одинаковое количество времени и денег в нас обоих? Было ли честно просить его стать тем, кто будет заботиться о ней?

— Поговори со мной, — повторила Сабина.

Зная, что она не сдастся, пока я не скажу правду, я осторожно произнесла:

— Мне кажется, что деревенская жизнь мне не подходит.

Сабина рассмеялась.

— И это твой большой секрет? Я тебе говорила, что, когда тебе было пять лет, ты умоляла меня почитать тебе двадцатую сказку, в то время, как другие дети игрались в грязи.

Я воспользовалась сказанным.

— Я так благодарна тебе за все, что ты мне дала и за образование, которое я получила. — Хотя поблизости не было школы, я прошла учебную программу сама и сдала экзамен на аттестат зрелости раньше на несколько месяцев. Это заставило меня гордиться собой, так как обычно этот экзамен сдавали в девятнадцать лет. — Знаю, я получила больше образования, чем большинство людей в деревне, но боюсь, что мне этого мало. Я хочу учиться дальше.

Я ожидала, что лицо Сабины станет обеспокоенным, но она лишь улыбнулась мне.

— Я бы никогда не сдерживала тебя от достижения твоей мечты, Гретель. Но я не специалист в области образования. Реши, чего ты хочешь, и стремись к этому.

Я тяжело сглотнула. Пришло время для правды.

— Я хочу уехать из Зивальда и отправиться в Штутгарт. Хочу изучать литературу в университете. Я сберегла достаточно денег для аренды жилья на первые несколько месяцев, и планирую позаботиться о своих нуждах во время учебы, не важно, какую работу я найду.

Я надеялась работать в библиотеке, но так же была готова мыть полы или, даже, обслуживать господ в баре, если это потребуется для того, чтобы получить образование.

Сабина заключила меня в объятиях и погладила мои непослушные волосы.

— Мне будет тебя не хватать, моя дорогая девочка. Но лучше скучать по тебе и знать, что ты счастлива, чем удерживать тебя здесь и видеть несчастной каждый день.

— Спасибо, — сказала я. Чувства захлестнули меня, и я заплакала. Так мы стояли, обнимаясь и тихо плача, пока не зашипел чайник.

Сабина сделала две чашки мятного чая.

— Ты уже сказала Гензелю?

Я замотала головой. Он бы не понял и назвал меня эгоисткой за то, что оставляю его и уезжаю прочь.

— Лучше сказать сейчас, а не затягивать, — мягко произнесла Сабина.

— Я скажу, когда он плотно позавтракает. — Мы хихикнули, зная, каким хулиганом становится Гензель во время гулянок, и какая головная боль ждет его на следующий день. Я навострила уши, прислушиваясь к его храпу, но ничего не услышала. — Гензель всю ночь был у друга? — Мой брат имел тенденцию использовать одного из друзей, как оправдание, когда хотел провести ночь с девушкой.

Сабина сделала глоток чая.

— Всю ночь он был… — Лоб Сабины сморщился. — У одного из друзей. — Она покачала головой. — Не могу вспомнить, у Томаса или у Майкла. Или, возможно, это был Кристоф?

Дрожь прошлась по моей спине. Гензель провел множество ночей вдали от дома, и я никогда не беспокоилась, но неприятный голос в моей голове шептал, что он не вернется, что я не увижу его вновь. Я прогнала голос прочь. Это была неразумная речь моего чувства вины, что пыталась заставить меня поверить в то, что что-то плохое случилось, потому что меня там не было, потому что я не пошла с Гензелем на вечеринку. Но в этом не было логики. Гензеля окружали друзья. С ним все было в порядке. Он вернется в обед или вечером и развлечет нас историями о своих похождениях.

— Гретель. — Голос Сабины оборвал мои мысли. — Не затягивай с отъездом из Зивальда. Чем раньше ты уедешь, тем лучше. — Мои глаза расширились от удивления, и она взяла меня за руку. — Я не пытаюсь избавиться от тебя, Гретель. Но Зивальд, как и любая другая маленькая деревня, имеет тенденцию засасывать. Если не уедешь сейчас, потом будет только сложнее. Не трать свою жизнь напрасно. Она слишком драгоценна и проходит слишком быстро для того, чтобы оставаться в нерешительности.

— Не буду, — пообещала я, пытаясь понять, говорила ли она о себе. Сабина ни разу не жаловалась о том, что ей приходилось заботиться о Гензеле и обо мне после того, как наша мама умерла от туберкулеза. Сабина никогда не позволяла нам чувствовать себя нежеланными, и все же, я была убеждена, что ей должно быть было сложно взять двойняшек, когда она приняла сознательное решение не выходить замуж и не иметь собственных детей. Хотела ли Сабина уехать из Зивальда? Удерживали ли мы ее от этого?

— Хочешь поехать со мной? — вырвалось у меня. Брови Сабины поднялись, а я продолжила. — В Штутгарт. Ты можешь делать свои украшения там. Уверена, в городе ты бы нашла больше покупателей.

Сабина покачала головой и грустно улыбнулась.

— Слишком поздно. Поездки и переезды для молодежи. Я не хочу начинать все заново. Я хочу прожить остаток своей жизни тихо, здесь, в Зивальде. Но надеюсь, ты будешь навещать нас иногда, и ты должна часто писать мне.

Я крепко сжала ее руки.

— Конечно. — Я собиралась делать что-то больше, чем это. Я хотела присылать Сабине деньги и подарки. Ее бесконечная любовь и поддержка дали такому младенцу, как я, возможность иметь дом и никогда не чувствовать одиночества или страха. Небеса, должно быть, наблюдали за Гензелем и мной, когда решили послать нам такого ангела присматривать за нами.

В дверь резко постучали, и высокий голос прокричал:

— Гензель! Гензель!

Я открыла дверь и увидела Беттину. Одну из девушек, вьющихся возле Гензеля.

— Его здесь нет, — сказала я.

Ее горло задрожало.

— Значит, это правда. Он ушел с ней.

— Извини. Я не понимаю, о чем ты говоришь. — У брата было так много подружек, что было тяжело держать всех в голове и вспомнить, с кем он мог быть в данный момент. Большинство девушек знали, что Гензель лишь хотел развлечься, но это не останавливало их от появления на нашем пороге и требований увидеть брата.

— Женщина. Красивая блондинка в красном плаще. Она выглядела, как ведьма из сказок.

Я хотела сказать, что ведьм не существует, но пришлось замолчать, так как чашка Сабины упала на пол и разбилась на бесчисленные осколки.

— Что? — прошептала моя приемная мать.

2. Гретель

Это плохо. Мой внутренний голос кричал, когда я поднимала разбитую чашку, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие.

— Начни с начала, — попросила я Беттину.

Она пожевала губу.

— Мы гуляли все вместе, празднуя день рождение Гензеля. — Она хмуро посмотрела на меня. — Он сказал, что ты не захотела приходить.

Пропустив замечание, я сделала знак, чтобы она продолжала.

— Мы веселились. Танцуя и выпивая. А потом появилась эта красивая блондинка. Она была старше нас и выглядела хорошо в свои двадцать. На ней был темно-красный плащ, и не было похоже, что она местная. Очень богатая. — Беттина затихла. Ее взгляд стал отдаленным.

— И? — Даже, не смотря на то, что по коже побежали мурашки от дурного предчувствия, я хотела знать все.

— Женщина улыбнулась Гензелю и жестом сказала подойти к ней. Он подошел, и они куда-то ушли поговорить наедине. — Беттина обхватила запястье. — Он так и не вернулся. Я подумала, это странно, что он оставил свой личный день рождения. — Она метнула на меня темный взгляд, давая понять, что она не приветствует того, что я не показалась на своем же празднике. — Я и несколько других девушек искали его, но не могли найти. Тогда Патрик сказал, что ведьма, должно быть, схватила его. Я не поверила ему и хотела убедиться, что с Гензелем все в порядке. — Она огляделась вокруг, будто Гензель должен был вот-вот появиться.

Я открыла рот, дабы возразить, что ведьм не существует, но страх во взгляде Сабины остановил меня. Она что-то знала, и мне нужно было понять что, после того, как я избавлюсь от Беттины. Я схватила брюнетку за плечи и повела к двери.

— Спасибо, что заглянула. Мы дадим тебе знать, когда Гензель появится.

Успокоенная, Беттина кивнула и ушла. Я закрыла за ней дверь и повернулась к Сабине.

— Что происходит? Ты же не веришь ей, или как?

Сабина переплела дрожащие руки.

— Черный Лес рядом с нами считается территорией ведьмы Росвиты, у которой длинные белоснежные волосы, изящное лицо и красный плащ.

Мне вспомнился отрывок из рассказа. Росвита — ведьма, соблазняющая своих жертв обещанием богатства и власти в обмен на верность или душу человека.

— Росвита — выдумка. Она лишь история, которой развлекают и пугают детей.

Губы Сабины задрожали.

— Что, если это больше, чем история? Что, если это правда?

Нет, этого не может быть. Зачем ведьме мой брат?

— Бьюсь об заклад, Гензель у кого-то из друзей или с другой девчонкой. Вероятно, он просто избегает Беттину. — До того, как Сабина успела что-либо возразить, я уже была за дверью и спешила в сторону домика лесоруба, где работал Гензель.

Я постучала в обветшалую парадную дверь, пытаясь не думать слишком много о темном лесе, что находился за домиком.

Когда старый лесоруб открыл, его тяжелые полузакрытые глаза расширились.

— Гретель, что ты здесь делаешь?

Не тратя время на любезности, я спросила:

— Гензель показывался на работе сегодня?

Лесоруб покачал головой.

— Нет, но я не очень-то удивился. Большинство ребят спит после вечеринки их совершеннолетия. Это не большое дело. Гензель хорошо работал последние четыре года. Я дам нему поблажку.

— Спасибо, — ответила я и ушла, не желая объяснять, что происходит. Беттина и Сабина ошибались. С Гензелем все было в порядке, и нет никакой ведьмы. Росвита была лишь легендой.

Я ходила от дома к дому, стуча и спрашивая о Гензеле. Никто из друзей не видел его с последней ночи, и тем более с девушкой, но все они вспоминали странную женщину, которая неожиданно появилась и забрала брата.

— Кажется, он ушел с блондинкой.

— Она была богатой дамой.

— Очень красивой.

Каждое замечание отдавало внутри. Когда я добралась до конца деревни, то больше не могла отвергать тот факт, что моего брата забрали, пока я эгоистично проводила время в библиотеке. Я могла предотвратить его исчезновение, но не сделала этого, поставив себя выше него.

Когда я влачилась к хижине Сабины, меня накрыли воспоминания обо всем, что Гензель для меня сделал.

Школа никогда не давалась мне легко. До боли стеснительный ребенок, я очень боялась поднять руку, чтобы ответить, и учителя ставили мне низкие отметки за занятия. Гензель был тем, кто занимался со мной дома и прививал мне уверенность, которая позволила продемонстрировать знания в классе.

Моя новообретенная уверенность принесла свои проблемы. Другим детям не нравилось, что я выделялась, и они называли меня «любимицей учителей» или «всезнайкой». Когда мне было восемь, один одноклассник порвал мое стихотворение, над которым я работала неделю, в то время как другой, выбросил мой обед в грязь. Я выбежала из школы в слезах.

Гензель схватил меня за плечи.

— Что происходит?

— Ничего, — ответила я заикаясь.

Он одарил меня сугубо деловым взглядом.

— Я этого просто так не оставлю.

Я не знаю, что он сделал, но это сработало. С тех пор никто не лез ко мне.

Когда Гензелю уже не нужно было много стараться ради моей защиты, я знала, что он еще присматривал за мной, утихомиривая любого, кто говорил, что мое учение оставит меня в старых девах, и ничего больше.

А сейчас Гензель исчез, потому что я не согласилась быть с ним на дурацкой вечеринке в честь нашего совершеннолетия. Я пристально посмотрела ввысь, моргая и стряхивая слезы с глаз.

— Я сделаю что угодно, чтобы вернуть брата. Пожалуйста. Я не смогу перенести его потерю.

Я вернулась домой и нашла Сабину в кресло-качалке. Она выглядела на десять лет старше. Обнимая себя, она смотрела прямо, а ее мысли были далеко.

Я опустилась перед нею на колени.

— Есть что-то, что ты мне не сказала? Сабина, почему ты веришь, что ведьма существует, и что она забрала Гензеля?

Когда взгляд Сабины встретился с моим, в ее глазах была пустота.

— Возможно, нужно подождать день или два и увидеть вернется ли Гензель.

Ее надломленный голос заставил меня тяжело сглотнуть. Она боялась за Гензеля. Смелая Сабина, которая последовала вслед за своей страстью и не вышла замуж. Бесстрашная Сабина, которая соблюла соглашение, данное в детстве, и в одиночку взрастила близнецов, детей своих лучших друзей. Храбрая Сабина, которая воодушевляла меня на учебу в университете Штутгарта, хотя я больше подходила по социальному статусу, чем по возрасту. И если она была напугана, значит, было чего бояться.

3. Гретель

Последняя неделя была чистой пыткой. Никто не видел Гензеля с тех пор, как он разговаривал с таинственной женщиной, и все же, никто ничего не предпринимал, убеждая меня, что брат появиться в ближайшее время. Каждый раз, когда я проходила возле места, где мы вместе проводили время, а из-за небольшого размера нашей деревни такие места были повсюду, мое сердце замирало. То, что Гензель пропал, было моей виной. Если бы я только пошла с ним на ту дурацкую вечеринку, я могла бы помешать его исчезновению. Я бы сказала ему не следовать за незнакомкой.

Я несколько раз пыталась поговорить с Сабиной, спрашивая о ведьме Росвите, но каждый раз, когда я поднимала тему, Сабина начинала неудержимо рыдать. Так как я не могла получить от нее никакого ответа и не могла больше выносить ее слез, я перестала спрашивать, и вместо этого искала любые записи о ведьмах.

От найденного у меня волосы встали дыбом, а по рукам побежали мурашки. Первая история рассказывала о ведьме, которая пригласила к себе в дом путников, предложив им ванную и еду. Когда они приняли приглашение и расслабились, она засунула их в печь, приготовила и попировала ими.

Прежде чем приступить к завтраку, я начала вторую историю, которая рассказывала о промывании мозгов.

После того, как парень принял приглашение ведьмы, она сказала:

— С этого момента ты будешь моим верным слугой, делай, что я скажу, убивай моих врагов.

Я с силой захлопнула книгу. Эти истории не могут быть реальными. Они были выдумкой писателя, сумасшедшими фантазиями. Мне нужно было найти газету и увидеть, происходили ли недавно случаи с исчезновением молодых парней. Возможно, в Германии появился новый культ, который набирал последователей.

К моему разочарованию, газета не предоставила никакой полезной информации, и я была готова отложить ее, когда заголовок статьи привлек мое внимание.

Горничная разрушила проклятье Синей Бороды в Гамбурге.

С графа Нолана Хайнберга, по прозвищу Синяя Борода, были сняты все обвинения в убийствах после того, как горничная доказала, что сестра прокляла его.

Статья гласила, что сестра ненавидела брата с тех пор, как он отдал ее под суд после того, как она хладнокровно убила их родителей. Сестра раздобыла ужасное проклятье смерти, которое создавало впечатление, что брат был связан со смертями, которые недавно произошли в Гамбурге.

Она выбрала жертв, приближенных к нему, создав для брата ад. Как можно было так сильно ненавидеть родного брата, было выше моего понимания. К счастью, ужасная история закончилась счастливо. Горничная поддержала молодого графа. Она была рядом с ним во всех испытаниях и помогла ему разрушить проклятье.

Теперь они собирались пожениться. Радостное заключение дало мне надежду, и я была очень благодарна девушке-служанке, которая не отвернулась, но помогала молодому мужчине, не смотря на страх и реальную опасность быть убитой. Вдохновленная историей, я отправила ей письмо с благодарностью. Я хотела попросить ее о помощи, но решила этого не делать.

Она и так через многое прошла. Вдобавок, ее случай совершенно отличался от моего. Единственное, что было похоже, что в обоих случаях замешана магия. Мне не хотелось верить, что такая ужасная магия существует, но притворившись, что ее нет, я не заставлю ее исчезнуть на самом деле. Нужно было выведать, что Сабина знала о ведьме Росвите.

Тогда я бы обратилась к королевским войскам, расположенным за Черным Лесом. Они должны знать больше. «Ты, правда, думаешь, что солдаты помогут твоему брату? Или ты думаешь справиться с ведьмой сама?» — спрашивал мой скептический внутренний голос. Я игнорировала его. Всему свое время.

Я нашла Сабину на кухне, уставившуюся на пустое место, окруженную клубами пыли и грудой грязной посуды. С тех пор, как Гензель исчез, она едва ли могла вести домашнее хозяйство. Я помогала ей как можно больше, проводя при этом как можно меньше времени в нашем мрачном доме, который без Гензеля уже не ощущался домом.

— Я уезжаю из Зивальда, — бесцеремонно заявила я.

Это заставило Сабины повернуться прямо.

— Ты едешь в Штутгарт?

Я бы засмеялась, чувствуй хоть чуточку веселья. Вместо этого я покачала головой:

— Я собираюсь искать Гензеля. Возможно, ты не хочешь об этом говорить, и в селе каждый притворяется, что он, скорее всего, сбежал с девушкой или, что он умер, но я не сдамся. Знаю, он никогда бы не ушел, не сказав мне об этом, и не хочу верить, что он мертв. — Я коснулась груди. — Я бы почувствовала здесь, если бы его больше не было на Земле. Уверена, что почувствовала бы что-то, если бы мой близнец умер.

В глазах Сабины появились слезы, но в этот раз она не пустилась истерически рыдать.

— Я пыталась защитить тебя от этого, Гретель, в надежде, что мне никогда не придется рассказывать тебе о том, что случилось на самом деле. Надеясь, что все наладиться, и Гензель, в конце концов, вернется. Но ты права. Нужно что-то предпринять. Если ты собираешься идти за братом, то должна все знать, чтобы увеличить шанс на выживание.

В жилах застыла кровь. Выживание. Неужто Сабина думала, что я могу умереть, ища Гензеля? Может, она думала, что он уже мертв?

Сабина взяла мою холодную руку своей дрожащей.

— Могу ли я как-то разубедить тебя? Так же, как я хочу увидеть Гензеля снова, так же я боюсь, что ты уйдешь за ним, и я больше никогда не увижу тебя.

Внутри все сжалось, и стало тяжело дышать. Была ли я готова к этому? Нет, не была. Но я бы не смогла просто сидеть и притворяться, что у меня никогда не было брата.

— Мне нужно помочь Гензелю.

Я задолжала ему. Если бы я была сестрой получше, он бы, возможно, еще оставался здесь.

Сабина кивнула.

— Понимаю.

— Скажи, — начала я до того, как она успела бы передумать, — что ты знаешь о ведьме?

К моему удивлению, она достала письмо и дала мне. Нет, не письмо — контракт.

Сим, я, Магдалена Джагер, подписываю это связующее соглашение. Когда мой ребенок родится, он будет освобожден из Патмоса и будет доставлен в Зивальд, где его воспитают в безопасной среде. Взамен, он будет передан ведьме Росвите в свой семнадцатый день рождения и станет ее верным слугой до конца своих дней. Как мать своего еще не родившегося ребенка, я принимаю это обязательное решение за него.

Внизу стояла подпись моей матери. Я прочитала письмо еще два раза, но все равно оставалась в недоумении. Почему мать говорила о Патмосе, острове-тюрьме, куда ссылают опасных преступников?

— Объясни, что это значит.

Сабина сводила руки вместе и разводила их несколько раз перед тем, как сказать:

— Твоя мать отбывала там наказание. Ее обвинили в предательстве короны.

Мгновение я сидела совершенно неподвижно, слишком шокированная как-то отреагировать. Затем во мне возник вопрос.

— Как? Почему?

Сабина тяжело вздохнула.

— После женитьбы твоих родителей, твоего отца призвали в армию. Он вернулся с серьезными ранениями. К тому времени, твоя мать уже вынашивала ребенка. Ее беременность была не из легких, и она боялась растить ребенка сама, поэтому она попросила твоего отца больше не покидать ее. Он согласился. Тем не менее, вскоре пришло письмо, призывающего его снова вступить в армию. Отчаянно боясь потерять отца, твоя мать скрыла от него письмо. Когда выяснилось, что она вмешалась, твой отец был призван, а она сослана на Патмос. Она стала примером многим женам, которые пытались остановить своих мужей от службы в армии в те сложные времена. Твоя мать была на большом сроке беременности, когда ее забрали и сказали что, хотя ее ребенок и не принимал ошибочного решения, он тоже будет наказан и будет вынужден жить в тюрьме первые семнадцать лет своей жизни. И если будет хорошо себя вести, то потом его освободят. Понятное дело, твоя мать не хотела такого детства для вас. Она понимала, что это лишило бы вас нормального жизненного опыта и направило бы по неверному пути, после многих лет в окружении преступников. Она хотела подать апелляцию королю из тюрьмы. Не знаю, подала ли. Она обещала писать из тюрьмы, но я не получила ни одного письма. Тюремный надсмотрщик не давала ей ни пера, ни чернил, и рвал ее письма. Я не могла попасть в тюрьму, но поклялась забрать вас, когда вам исполниться семнадцать, и направить вас по верному пути.

— Однажды я проснулась из-за детского плача. Ты и твой брат были оставлены под моей дверью в корзине. — Она указала на письмо: — Оно было спрятано на дне корзины под шерстяным одеялом. Контракт напугал меня, но звучал так абсурдно, что я надеялась, он был ошибкой, или что ведьма забудет об оплате. Я считала, что семнадцать лет были большим сроком и, хотя, очень любила Гензеля, я не видела, что делало его особенным или достойным работать на ведьму, которая обладала магическими способностями и могла творить что угодно. — Она сделала паузу. — Было так тихо, я обманывала себя, веря в то, что она забыла о нем.

Я потерла разболевшиеся виски, пытаясь сообразить, что Сабина только что рассказала. Информация была не той, что я ожидала, и я не имела ни малейшего представления, что с ней делать. Поэтому я сконцентрировалась на самом легком вопросе:

— Почему Гензель? Почему не я? Ведьме в слуги нужны лишь мужчины?

— Я задавалась этим вопросом долгое время и поняла, что контракт был заключен, когда твоя мать еще была беременна. Скорее всего, ведьма не знала, что твоя мать вынашивала двойню. Касательно рода, обычно определяют тот или иной, в зависимости от формы живота. Твоя мама вынашивала вас так, что это заставило ведьму подумать, будто она ждет мальчика.

Я скривилась.

— Отлично. Значит, ведьма не знала о девочке. Но что, если Гензель упомянет обо мне? Она вернется за мной?

Сабина постучала пальцем по письму.

— Контракт требует услуг твоего брата и говорит лишь об одном ребенке. Не думаю, что ведьма заберет тебя, потому что условия являются обязательными для обоих детей. Человек, который семнадцать лет назад привез тебя из Патмоса в Зивальд, либо взял тебя и твоего брата по доброте душевной, либо не знал, что нужно было привезти лишь одного младенца.

Я не была полностью удовлетворена ответом Сабины, и у меня еще оставались вопросы, но понимала, что в конце не имеет значения, почему я была не востребована, в то время как мой брат находился в руках ведьмы. Имело значение то, как мне его освободить.

— Есть ли какой-нибудь способ расторгнуть соглашение?

Сабина покачала головой, на лице появилась боль.

— Боюсь, нет. Это магический связующий контракт.

— Ты знаешь что-нибудь о ведьмах? — «Какие-либо слабости, которые я смогла бы использовать», безмолвно добавила я.

— Прости. У меня есть лишь информация о контракте.

Я кивнула. Сабина рассказала все, что знала. Пришло время искать того, кто сталкивался с ведьмой и выжил — королевская армия, располагающаяся за Черным Лесом. Услышав, как обошлись с моей мамой, потому что она пыталась защитить своего мужа, мне бы стоило бояться их, но я не боялась. Адреналин бурлил во мне. Я найду армию и добуду ответы. Они должны мне слишком много, после того, как бросили мою бедную маму в тюрьму за то, что она хотела сохранить семью.

4. Гретель

Следующим утром я позавтракала и просмотрела содержимое своего рюкзака: сменное платье, хлеб, яблоки, сыр и кожаный мешок для воды.

Сабина наблюдала за мной, не говоря ни слова, и обратилась лишь тогда, когда я обняла ее на прощанье.

— Я много думала об этом…

Я подняла руку.

— Я не передумаю. Мне нужно отправиться за Гензелем. Я не могу просто сдаться.

— Понимаю. Но не думаю, что тебе стоит сразу же отправляться в лес. Думаю, сначала тебе нужно пойти в замок.

Я подняла брови в замешательстве.

— Тебе стоит встретиться с королевой.

— Королевой?

Даже я не была настолько в бреду, чтобы ожидать, что королева поможет мне найти брата. Тысячи людей исчезают каждый год. У королевы нет времени для меня. Ни для кого.

Сабина кивнула.

— В замке есть магическая защита и, хотя источник ее заклинания никогда не подтверждался, ходят слухи, что королева использует белую магию, чтобы оберегать замок от черной магии.

До меня дошло.

— Думаешь, она может помочь мне сразить ведьму?

Сабина слабо улыбнулась.

— Думаю, стоит попробовать. Королева должна что-то знать о злой ведьме. Бьюсь об заклад, ее величеству будет интересно все, что ты обнаружишь в Черном Лесу.

В этом есть смысл, но…

— Как мне убедить королеву встретиться со мной?

Сабина вручила мне конверт.

— Отдай ей контракт.

Я прикусила губу.

— Ты уверена? Что если у меня будут проблемы?

Ведь письмо было доказательством того, что моя мать действовала за спиной короны и пошла на сделку с ведьмой.

Лицо Сабины помрачнело, но она произнесла:

— Время, которое ты должна была провести в тюрьме, прошло. Они не бросят тебя в тюрьму сейчас, когда тебе уже семнадцать. И я слышала, что королева — добрая женщина.

— Тогда как так получилось, что мою маму и ее нерожденных детей осудили лишь за попытку сохранить семью целой?

Сабина покачала головой.

— Королева или король не подписывают общепринятые указы. Генерал полка твоего отца, скорее всего, нервничал из-за того, что у него не хватает солдат. Он хотел найти быстрое решение большой проблемы и решил это сделать на примере вашей семьи.

Внутри все окаменело, когда я задумалась, генерал когда-нибудь понимал, каким жестоким было его решение, и чего это стоило нашей семье?

— Я верю, что королева встретиться с тобой, — продолжила Сабина. — Я много думала об этом и заключила, что это наилучшее решение. Но не хочу, чтобы ты это делала, если тебе это не нравится.

Я закрыла глаза и попробовала найти правду внутри себя. Думала ли я, что королева обвинит меня из-за письма? Возможно, но какое другое решение было у меня, кроме как искать помощи у нее? Так же, в некоторых обрывках, что доносились до меня, на протяжении многих лет, ее Величество описывалась как добрая женщина, желающая защитить королевство и сделать все возможное, чтобы ее народу было хорошо. И она была не единственной, кто приказал бросить мою беременную мать в тюрьму.

— Я пойду к королеве.

Я последний раз обняла Сабину и вышла из дома, оставив Зивальд позади, чтобы найти брата.

Без лошади дорога к замку занимала два дня. Несколько фермеров, проезжающих мимо, были достаточно добры, дав мне проехаться на их повозках часть моего пути, что сделало путешествие короче и приятнее.

До прибытия в замок, я умылась озерной водой и расчесала волосы пальцами, избавляясь от беспорядка на голове.

Белый замок со стальными серыми крышами был огромен. Его башни и шпили тянулись высоко в небо. Архитектурный шедевр был окружен сочными пихтами, елями и соснами, а позади него поднимались заснеженные горы. Я сделала шаг к металлическим воротам со строгими охранниками и низко поклонилась.

— Я хотела бы попросить аудиенции с королевой.

— Тебе назначено? — спросил один из охранников.

— Нет.

— Тогда тебе придется подождать до тридцатого числа, когда королева созовет своих подданных.

До даты было почти три недели. Я не могла ждать так долго. Никто не знал, что могло случиться с Гензелем до этого времени.

— Пожалуйста. Это срочно. — Я передала им конверт. — Уверенна, королева, когда прочтет письмо, согласится, что это дело должно быть улажено, как можно быстрее.

— Так все говорят, — пробормотал страж, но послал одного из своих людей с письмом.

Утомленная ходьбой, я указала на землю.

— Не возражаете, если я присяду?

— Валяй, — ответил страж. — Но, если бы я был тобой, то вернулся бы завтра. Серьезно, сомневаюсь, что королева захочет увидеть тебя сейчас, даже, если сможет прочесть письмо.

Не став спорить, я тихо села и стала готовиться к встрече с королевой. Если бы она увиделась со мной. Если она не пошлет за мной до того, как стемнеет, мне придется искать место для ночлега и вернуться утром. Если она не встретится со мной даже завтра, я отправлюсь в Черный Лес.

К моему разочарованию, охранник, который ушел с письмом, вернулся через полчаса без каких-либо новостей. Прошли часы и, в конце концов, мне нужно было уходить. Пабы, предоставляющие комнаты, оказались намного дороже, чем я ожидала, и я решила, что на следующий день, я уйду задолго до наступления темноты, так что смогу нормально добраться к Черному Лесу.

Тем не менее, когда я вернулась на следующее утро, охранник помахал мне.

— Проходи. Проходи. Королева хочет сейчас же видеть тебя.

С этими словами он провел меня через железные ворота в замок.

Меня провели через коридор с красной плиткой и сводчатыми потолками, с которых свисали замысловатые позолоченные лампы. В конце коридора была открыта тяжелая дверь из черного дерева, в которую я вошла и поняла, что оказалась в тронном зале. Я осознавала каждый шаг, сделанный по мозаичному полу с рисунками лесных животных, в направлении позолоченного возвышения.

Королева была удивительным видением, которое стоило созерцать. Ее глаза цвета шоколада имели золотую окантовку, и их чернота создавала очень сильный контраст с ее светлыми волосами, что спадали вниз до талии. Ее корона была украшена изумрудами, сапфирами, рубинами и бриллиантами, и тяжело лежала на ее маленькой голове. Что касается мантии, то на ней была вышивка с детальным узором, на который ушли, возможно, месяцы.

Не зная, мне стоило кланяться или делать реверанс, и я скомбинировала два в одном, наклонившись так низко, как могла, чтобы при этом не упасть. Так я стояла, ожидая, когда королева заговорит. Королева не спешила, впившись в меня взглядом. Наконец она произнесла:

— Ты та девушка, что отдала контракт моему стражнику?

Она держала в руках кусок бумаги.

Я прочла подпись своей матери и кивнула.

— Да.

Я предпочла не рассказывать всей истории. И хотя, очень хотела все объяснить, все же моя осторожность победила. Я слышала, что перед представителями королевской семьи лучше было просто отвечать, когда спрашивали. Чтобы добиться расположения королевы, я решила придерживаться принятых правил. Если я разозлю ее, и она бросит меня в тюрьму, никто не поможет Гензелю.

— Было очень храбро с твоей стороны передать мне письмо. — Королева жестом приказала подойти ближе. Я нерешительно сделала несколько шагов, задаваясь вопросом, подозревает ли она меня в черной магии. — Почему ты отдала мне письмо именно сейчас? Ты боишься, что ведьма придет за тобой?

Я замотала головой.

— Контракт касался одного ребенка, но у мамы была двойня. Ведьма не забрала меня, но забрала моего брата. Он пропал неделю назад. Он не из тех, кто убегает, — быстро добавила я. — Я надеялась, что у вас есть какая-нибудь полезная информация о ведьме. Я планирую вернуть Гензеля в любом случае, но было бы лучше, если бы я пришла подготовленной.

— Как доблестно. — Королева отвела взгляд, и тяжелая тишина наполнила комнату. Вторая пауза длилась дольше первой, и я уже подумала, не замечталась ли королева, когда она произнесла: — Это не просто. Я могу многое рассказать о Росвите, но сомневаюсь, это изменит судьбу твоего брата. — Ее голос стал ровным, мощь покинула его.

— Пожалуйста, я должна помочь ему. — Королева продолжала смотреть в окно, и во мне нарастало отчаянье. Мне нужно было заставить ее передумать до того, как она отклонит мою просьбу. — Я не могу жить без Гензеля. Он — мой близнец. Я не успокоюсь, пока он не будет свободен.

Золотые глаза королевы сфокусировались на мне.

— Чтобы освободить его, ты рискуешь потерять собственную жизнь. Возможно, ты умрешь, если отправишься к Росвите.

— Понимаю, — ответила я, проигнорировав нарастающую тошноту в желудке.

5. Гретель

— Ты уверена, что хочешь этого? Если пойдешь, то пути назад не будет, — молвила королева.

Я кивнула.

— Понимаю.

Я была ужасно напугана, но, если не отправлюсь на поиски брата, то никогда не прощу себе. В чем будет смысл моей жизни, если я буду ненавидеть и презирать себя каждый день?

Королева изучала меня еще мгновение, перед тем как произнести:

— Очень хорошо. Будет, как ты желаешь. Как тебя зовут, девочка?

— Гретель Джагер.

— Гретель, я обведу на карте места Черного Леса, где ты, скорее всего, сможешь найти Росвиту. Так же я пошлю с тобой одного из своих людей. Он поможет тебе найти верный проход в лес. И в завершении, я предоставлю тебе коня и сову. Конь довезет тебя до леса, но не сможет войти в него. Сова будет доставлять сообщения между нами, если Росвита не укрепила периметр Черного Леса. Хочу, чтобы ты сообщала о происходящем как можно чаще, даже если вещи кажутся не столь значимыми. Часто то, что кажется безвредным, стоит наибольшего внимания.

Она посмотрела на меня с ожиданием ответа, и я поспешила сказать:

— Я поняла.

— Тогда решено. Мой страж принесет тебе карту, когда вам двоим нужно будет отправлять в путь, но сначала ты должна кое-что узнать о Росвите.

Я кивнула, заметив странность, с которой королева произнесла имя ведьмы. Было так много боли в ее голосе и волнующая задумчивость.

— Как только ты услышишь эту информацию, то не сможешь отказаться от дела. Понимаешь?

Я снова кивнула, внутри все перевернулось, и подступила тошнота.

— Росвита может управлять разумом. Она делает это с помощью сладостей, которые печет. Чем больше сладостей человек ест, тем более податливым становиться к ее словам, и маловероятно, что он когда-нибудь сможет вырваться из дурмана ее заклинаний.

Я заморгала. Это не то, чего я ожидала. Это не кажется чем-то сложным.

— Я не буду есть ее сладостей. И скажу брату прекратить есть сладости, если он до этого их ел.

Королева крепко сжала губы.

— Это не так легко. У сладостей самый неотразимый аромат. Не обязательно есть их. Даже один запах может повлиять на разум. Эффект не такой сильный, если съесть сладости, но все же.

— Значит, мне нужно что-то вроде влажной тряпки, чтобы мешала мне вдыхать запах.

Королева покачала головой.

— Аромат может проникать во что угодно, кроме стен. Но даже, если бы не мог, ты бы привлекла внимание своим способом защиты. Но не волнуйся, тебе не понадобятся никакие уловки. Я верю, что ты сможешь противостоять искушению, если сосредоточишься на этом. — Королева сделала паузу, чтобы ее слова дошли до меня, и продолжила. — Тебе придется напрячь ум и постоянно напоминать себе, зачем ты там. Если ты съешь хоть раз какую-нибудь сладость, то будешь ужасно страдать от последствий воздействия. Чем дольше ты не будешь сдаваться, тем легче будет потом.

— Я смогу это сделать. Я достаточно сильная, чтобы противостоять ей, — сказала я, подчеркивая пользу не только для себя, но и для королевы. — Что мне нужно, чтобы вернуть брата, кроме того, как заставить его не есть сладости?

Грусть залегла на лице королевы. Она указала на контракт.

— Здесь говорится, что у Росвиты есть преданность твоего брата без каких-либо сладостей. Он ее, без надобности постоянно давать ему дозу. Он останется ее верным слугой до самой смерти.

Злость накатила и вырвалась наружу.

— Нет, этого не может быть! Как мне разорвать контракт? Почему она забрала моего брата? Если она может заставить кого-либо исполнить ее приказ, заставив его съесть сладости, то зачем забрала Гензеля?

— Потому что у сладостей имеется побочный эффект. Они ослабляют силу воли тех, кто их ест, а значит, ведьма должна направлять их каждое движение. Они не могут мыслить сами, что делает их хорошими пехотинцами, но плохими генералами. Так как твой брат не будет находиться под влиянием сладостей, он сможет мыслить сам, имея в виду интересы Росвиты, как велит контракт.

Мне не были важны детали. Что на самом деле было важно, так это то, как разрушить проклятье.

— Как я могу освободить Гензеля?

— Ты должна разорвать его связь с Росвитой. — На мой озадаченный взгляд королева медленно выдохнула, словно желая, чтобы ей не нужно было говорить следующую часть. — Всякий раз, когда Росвита составляет один из своих контрактов, а другая сторона подписывает его, душа человека привязывается к ней. Душа не может освободиться до тех пор, пока Росвита жива. Есть лишь один путь освободить Гензеля — убить Росвиту.

Я тяжело сглотнула. Я — не убийца. Но так же не могу позволить ведьме оставить Гензеля у себя.

— Как?

Золотые глаза королевы превратились в бронзовое пламя.

— Ты уверена, что хочешь ступить на эту тропу?

— Сначала я попробую что-то другое, но если придется… убить ее, чтобы освободить Гензеля, то сделаю это, — выдавила я.

Королева покачала головой.

— Ты права. Росвита планирует поработить Германию, и, возможно, всю Европу. Ее нужно остановить. Если бы только я могла отправить армию в Черный Лес.

— Почему не можете?

— Ее магия не позволяет моей армии войти в лес. Лишь один солдат может пройти за раз.

— Что на счет тех, кто не является солдатами? Вы можете послать их?

— Они не смогут противостоять ее магии и превратятся в марионеток. — Перед тем, как я успела спросить, почему она верит, что я могу противостоять ведьме, королева продолжила. — Росвиту нужно остановить. Неважно, какой ценой, и насколько большими будут потери. Иначе мы все умрем. — Она посмотрела в сторону. На ее лице было столько боли, что я не посмела подталкивать ее, чтобы продолжить. Через секунду маска спокойствия сменила бушующие эмоции. — Убить Росвиту будет нелегко. У нее миньоны и магия. Но она не ожидает атаки в собственном логове. Борись с искушением, исходящим от ее гнилых сладостей, и используй фактор неожиданности. Я сказала тебе все, что могла. Теперь дело за тобой. Я рассчитываю на тебя, Гретель.

***

Сказанное королевой заставило меня заволноваться. Поэтому, даже несмотря на то, что мне дали самую красивую кровать, которую я когда-либо видела, с самым мягким постельным бельем и самым толстым одеялом, мой сон был тревожным и прерывистым. Ночь, казалось, длилась вечно, но, когда горничная пришла за мной, было чувство, что я спала всего два часа.

— Вас ожидают, мисс Гретель, — произнесла горничная, и я последовала за ней по коридору, через двор, в сторону железных ворот, где меня ожидал стражник. Он кратко кивнул мне и помог взобраться на лошадь. Схватившись за поводья, для своего же блага, я молилась, чтобы не упасть. Сейчас, возможно, было не лучшее время упоминать, что до этого я никогда не ездила верхом. К счастью, охранник не взял быстрый темп. Было ли это жестом доброй воли, или он хотел продлить то, что мне показалось, было для него приятной и легкой задачей, не знаю. Я была благодарна в любом случае. Он не задавал никаких вопросов, больше смотря вперед и оглядываясь назад лишь периодически, чтобы проверить, держусь ли я еще верхом. Я была благодарна за тишину между нами, потому что сомневаюсь, что он смог бы рассказать о ведьме что-то еще, и мне не хотелось слышать, что я была настолько глупа, потому что отправлялась в Черный Лес. Этого мне слышать не хотелось. Не когда я и без того жутко боялась, что могу подвести Гензеля и Сабину.

Так как я и стражник отправились в путь рано утром и были на лошадях, мы доехали до леса рано пополудни, что подарило мне несколько часов под дневным светом. Мы въехали во внешнюю часть леса, и стражник сверился с картой. Он менял направление несколько раз, пока не остановил лошадь.

— Здесь я оставлю тебя, — сказал он и помог мне слезть с лошади. Он передал мне карту и взял поводья серой кобылы.

— Спасибо, — ответила я, взвизгнула, когда что-то подлетело ко мне и вцепилось в плечо.

Стражник усмехнулся, видимо, найдя мой страх забавным.

— Ах, да, почтовая сова. Я почти что забыл.

Это то, что сидело на моем плече? Медленно, я повернула голову и увидела темно-рыжую сову, устроившуюся на мне.

— Не беспокойся. Ее практически не будет на твоем пути. Она будет наблюдать со стороны. Она напомнит тебе, когда придет время передать ей письмо для королевы. Она так же будет приносить тебе письма от королевы. Удачи. — Небрежно произнес охранник и пустил лошадь галопом. В течение нескольких минут он исчез, и я осталась совсем одна, не считая совы.

Я вздрогнула, ужас охватил меня.

— У тебя есть имя? — Я пристально смотрела на сову, будто ждала ответа. — Что, если я буду звать тебя Тавни? — Сова издала гудящий звук, который, я не была уверена, означал одобрение или несогласие. — Знаю, выглядит лениво с моей стороны, но я правда не знаю, какие имена даются совам. — Сова покачала головой, будто бы понимая смысл сказанного, и я улыбалась, пока не осознала, что разговариваю с птицей. Чудесно, еще и дня не прошло в ведьмином лесу, а я у меня уже едет крыша. Готовая шагнуть глубже в лес, я замерла, когда возле меня хрустнула ветка. Я больше не была одна. Та ведьма пришла за мной? Она узнала, что я здесь? Я не могла позволить ей схватить меня. Я быстро спряталась за самым большим кустом, который смогла найти, и наклонилась к земле, как можно ниже, пытаясь не дышать очень громко.

6. Стефан

Я с подозрением смотрел на фигуру, трясущуюся под кустом. Это шутка? Все сошли с ума? Как можно было передать судьбу нашего королевства в трясущиеся руки девчонки? Хорошо, что я решил сопровождать ее в Черный Лес. Тем не менее, будучи здесь, я пожалел, что не прихватил никого из людей, чтобы можно было сопроводить девушку назад туда, откуда она пришла. Она была слишком слабой, чтобы иметь какие-либо шансы выстоять против ведьмы. По сути, она больше была помехой, чем помощью мне и брату, которого стремилась спасти.

Я раздвинул ветки куста и подал руку, чтобы помочь ей. Вместо того чтобы принять руку, девушка бросилась на меня, дико сверкая серебряными глазами. С преимуществом неожиданности на ее стороне, она толкнула меня назад, и я упал, крепко ударившись о землю.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Я не позволю тебе забрать меня к ведьме. — Она колотила меня кулаками. Я собирался оттолкнуть ее, когда она вытащила кухонный нож. — Не шевелись, или я воткну его в тебя.

Не желая, чтобы она случайно перерезала мне горло, я стоял совершенно неподвижно.

— Какие тебе даны указания? — спросила она. — Ведьма знает, что именно я здесь, или она знает, что здесь просто кто-то?

Я тряхнул головой. Мне не нравилось, как близко лезвие находилось к моей шее. Оружие в руках неопытной девушки было плохой идеей.

— Я здесь не от лица ведьмы. Я из королевской гвардии. — Я слегка шевельнулся, и лезвие в руке девушки дернулось. — Посмотри на мою эмблему.

Она осмотрела мою синюю шерстяную куртку с красной надписью, и узнавание появилось на ее лице. Краткое облегчение в ее глазах от того, что я являюсь частью немецкой армии, сменилось горечью, а затем выражение лица стало обеспокоенным.

— Теперь, когда все стало ясно, не могла бы ты убрать оружие и слезть с меня?

Она покраснела и подпрыгнула. Несмотря на то, что она носила платье-брюки, из-за чего было невозможно увидеть ее нижнее белье, все же ситуация была довольно неловкой для нас обоих.

Мгновение я отряхивал листья с униформы и вспоминал свою отработанную речь, но девушка заговорила первой.

— Зачем ты здесь? — Она наклонила голову, в ее стальных глазах вспыхнуло подозрение.

— Я здесь, чтобы помочь тебе. — Что же, сейчас, когда я увидел ее серебристые глаза, то понял, почему королева верила, что у этой девушки есть шанс.

— Но я думала, что я иду в одиночку. — Она указала на север. — Другой страж только что ушел. Королева сказала, что он лишь доведет меня до входа в чащу леса.

Вот дерьмо. Мне стоило соображать быстрее.

— Верно, — сказал я. — Так было задумано изначально, но потом, когда я услышал о твоей миссии, то решил, что будет лучше, если я пойду с тобой.

Девушка прищурилась.

— Королева знает, что ты здесь?

Я почти что соврал, но потом заметил рыже-коричневую сову, скрывающуюся на дереве. Если девчонка решит проверить мою историю через почтовую сову, я буду раскрыт.

— Нет, но мне и не нужно ее разрешение, Гретель.

Я надеялся, что услышав свое имя, она расслабится, но вместо этого, губы девушки сжались в тонкую линию.

— Я — генерал. — Я показал пальцем на свой значок. — Генералы могут принимать решения самостоятельно, и им не нужно уведомлять корону о каждом отступлении в плане. Я решил пожертвовать несколькими днями, чтобы помочь в твоей миссии.

Гретель нахмурилась, когда я сознался в своевольности решения, и я съежился. Поняла ли она, что я лгу?

— Почему ты хочешь меня сопровождать? — спросила она.

— Потому что никто из нас не будет находиться в безопасности, пока ведьма не исчезнет, — честно ответил я. — Ты идешь сквозь лес, чтобы освободить брата. Это оптимальная возможность получить представление о планах Росвиты.

Гретель кивнула, и мне резко полегчало. Она приняла мои доводы. Одна часть моего плана была выполнена. Теперь, пришло время для следующей части. Добраться до логова ведьмы, пока солнце еще не зашло, и пока те, кто бродит по лесу, не появились и не устроили из нас обед.

— Как тебя зовут? — спросила Гретель, оборонительно скрестив руки.

— Стефан. — Мое среднее имя легко слетело с языка, после четырех лет практики. Иногда я удивлялся тому, что еще помню свое первое имя. Как я буду себя чувствовать, если кто-то снова назовет меня им? Отзовусь ли я? Я не знал, да и это было не важно. Перед тем, как позволить себе такие мысли, нужно было положить конец тому кошмару, в который превратилась моя жизнь.

— Давай, пошли. — Я сделал первый шаг в лес, желая показать Гретель, что здесь нечего бояться. Чем больше она будет бояться, тем больше у нее шансов запаниковать и навлечь на нас неприятности. Лишь потому что ее глаза были серебряными, не значило, что путешествие будет для нее легким. Я бы мог обсудить то, какой она была, но не стал. Я видел, как многие люди умирали, будучи глубоко уверенными в своих природных способностях. Для Гретель было лучше думать, что она обычный человек и, что ей стоит быть более осторожной, чем стремглав ринуться в бой и умереть.

— Вот, это должно помочь. — Гретель дала мне карту Черного Леса. Я изучал ее, пока мы плелись в тишине. Сначала я напрягал слух, есть ли какие-то шаги или звук копыт, но постепенно, я расслабился, когда стало очевидно, что эта часть леса была пустой. Была лишь Гретель и природа. Я будто сглазил удачу: в следующую секунду воздух стал слаще, мое тело стало легким, а боль в ногах исчезла. Я знал, что это значило.

— Мы почти пришли, — прошептал я. — Будь готова. Что бы ни случилось, не ешь ничего из сладостей.

Гретель огляделась.

— Я ничего не вижу.

— Ты вдруг почувствовала себя легче, как если бы могла плавать или летать? Все истощение прошло?

Она кивнула.

— Это то, что ведьма может делать?

— Да, будь осторожна.

Мы сделали еще несколько шагов, и здесь началось испытание. Я указал на землю, которая была устлана свежевыпеченным банановым хлебом.

Гретель глубоко вдохнула, и на ее лице появилась глупая улыбка. Я схватил ее руку и сильно ущипнул. Она обвиняюще посмотрела на меня.

— Не вдыхай этот аромат, — прошипел я, и она заморгала. Ее щеки стали ярко-красными.

Я погладил ее по руке, желая убрать ее смущение.

— Пытайся делать обратное тому, что твое тело просить. Не доверяй своим желаниям.

— Откуда тебе все это известно? — прошептала она.

— Я из королевской армии. Помнишь?

Она кивнула, и я задался вопросом, как долго еще я смогу использовать эту версию для оправдания.

Мы продолжали идти по тропе, и я периодически встряхивал Гретель, когда ее колени подгибались, а руки тянулись за банановым хлебом. В конечном счете, я решил, что легче крепко держать ее за руку и тащить за собой. Я знал, что она так долго не протянет и нужно будет сделать перерыв, поэтому, когда мы были на половине пути к ведьминому логову, я стащил Гретель с дороги и повел к пруду. Она выкручивалась, била и пинала меня, пытаясь вернуться на тропинку. Я поднял ее и понес прямо в пруд, где полностью окунул в воду. Она была под водой всего несколько секунд, но когда вынырнула, то глотала воздух, сильно при этом кашляя.

— Ты пытаешь меня убить?

— Шшш. Нас могут услышать.

Дикость медленно покинула ее серебристые глаза, и я впервые заметил, какой красивой она была. Ее кожа была гладкой, губы пухлыми, кудрявые красные волосы спадали на плечи, а тело имело изгибы во всех нужных местах. Я встряхнулся, лишь бы не ударить себя, иначе это бы вызвало вопросы. У меня не было причин так думать о ней.

— Спасибо. — Наконец-то произнесла она, когда успокоилась. — Не могу поверить, что так сильно хотела съесть этот хлеб. — Она поморщила нос. — Ты, должно быть, считаешь меня дикарем, который пытался есть с пола.

Я взял ее за руки, не в состоянии смотреть, как она бичует себя.

— Нет. Ты хорошо справилась. Первый раз всегда самый тяжелый.

— Откуда ты знаешь? — Я не ответил, но она догадалась. — Для тебя это не впервые. Сколько раз ты приходил сюда?

— Это не важно. Важно то, что ты выжила в своем первом испытании. — Я посмотрел наверх. Небо начинало темнеть. У нас было около получаса, возможно, меньше, прежде чем полностью стемнеет. — Мы не можем оставаться здесь. Не после того, как наступит темнота.

— Почему? — Она потерла руки, пытаясь избавиться от гусиной кожи, появившейся на них.

Я не хотел пугать ее, но так же не хотел, чтобы она здесь прохлаждалась.

— Потому что мы не знаем, какие твари таятся в ночи. Пошли. — Я взял ее за руку, невольно заметив, как идеально она подходила моей, и вернул нас на тропу. Возможно, я и знал об испытании и об озере, но понятия не имел, где мы можем остановиться на ночь, чтобы не превратиться в пищу для диких зверей, которые считают лес своим домом.

7. Гретель

Стефан и я вернулись к главной тропе, и я приготовилась. Не смотря на то, что была благодарна ему за то, что он был здесь и помогал мне, когда я потерялась в сражении со сладостями ведьмы, мне все же не хотелось постоянно полагаться на него. Мне нужно было подумать, как стать менее восприимчивой к ведьминым сладостям. Королева сказала, что мои желания должны быть сильнее, поэтому я стала повторять про себя: я не хочу этих сладостей. Эти сладости вредны для меня. Это сработало, или, возможно, еще действовал охладительный эффект озера, который позволял мне игнорировать куски бананового хлеба и шагать вперед. Представление того, что угощения были гусиным пометом, так же помогло мне улыбнуться.

Сочетание техник отвлечения внимания и моего пристального взгляда на пол означало, что я почти не концентрировалась на том, что вокруг меня. Только когда Стефан глухо присвистнул, я посмотрела вверх. Я была шокирована и загипнотизирована тем, что увидела — целая деревня, сделанная из сладостей. Меня окружали коричневые дома из имбирного пряника, украшенные красной и синей глазурью. Дверные ручки были из леденцов, и на белых крышах красовались конфеты разных форм.

Не смотря на количество сахара вокруг меня, запах не был слащавым. Конечно, слышалась сладость, но она была хорошо сбалансирована лимоном, имела оттенки свежемолотого кофе, насыщенного черного шоколада, а так же терпкой малины и ежевики. Мое тело потянулось к ближайшему домику, желая попробовать вкусное угощение. Я подошла к окну, чтобы отломить кусок печенья в форме звезды, но кто-то врезался в меня и повалил на землю. Я тяжело приземлилась.

— Ой!

Мой крик был заглушен рукой, закрывшей мне рот.

— Не двигайся.

Темно-карамельные глаза с жесткой решимостью и мягкой заботой пристально смотрели в мои. Стефан. Он снова спас меня. Я сфокусировалась на его чертах, заметив разительный контраст между его темными глазами и светлыми волосами. Я потянулась, чтобы запустить пальцы в его мягкие пряди и замерла на полпути. Что со мной? Сначала дом из имбирного печенья, теперь Стефан. Мне нужно вернуть над собой контроль.

— Теперь можешь не беспокоиться обо мне. Я в порядке, — пробормотала я, пытаясь не показывать, как возбуждена была.

Стефан кивнул и помог мне подняться.

Как ему удавалось постоянно оставаться спокойным?

— Как ты справляешься с влиянием сладостей? — Навык Стефана вызывал завидное вдохновение и раздражал. Я не хотела быть несчастной девицей, которой нужен рыцарь в сияющих доспехах.

— Я много практиковался. Армия — это сила воли. — Он пожал плечами. — Ты поймешь как.

— Воспользуюсь твоим советом, — попыталась я ответить шутливо, но он не улыбнулся. Считал ли он меня обузой? Сама возможность этого разозлила меня. Это не моя ошибка, у меня не было такой практики, как у него. Я готовилась много работать и учиться, но мне нужны были время и практика. Во всяком случае, мне не стоит заботиться о том, что он обо мне думает. Я здесь не для того, чтобы меня судил генерал. Я здесь, чтобы спасти Гензеля. Все остальное — второстепенно.

— Пошли, — сказал Стефан. — Нужно ознакомиться с деревней и найти, где мы можем остановиться на ночь.

Я последовала за ним, представляя, что угощения были гусиным пометом и, говоря себе, что они тухлые и воняют помойкой. Всего лишь несколько минут, и мои пальцы начали дергаться, желая дотронуться до одного из домиков, и мне нужно было бить или щипать себя, отгоняя позыв.

— Думаю, мы ходим кругами, — промолвил Стефан через какое-то время, и я осознала, что с самого начала в деревне не было никого, кроме нас. У ведьмы не было слуг? Почему место было таким заброшенным?

— Что-то не так. Мы уже должны были увидеть людей.

В ответ на мое заявление Стефан подошел к самому близкому домику и попытался открыть дверь с ручкой в виде сладкой тростинки, но она была закрыта.

— Черт! — Он грубо провел рукой по волосам.

— Что же это? — Если Стефан волновался, значит, ничего хорошего.

— Одному из нас придется есть сладости.

Я скептически уставилась на него.

— Что? Но мы не должны делать это, ни при каких обстоятельствах.

Стефан потер лоб.

— Росвита хитра. Это не настоящая деревня. Она для того, чтобы держать подальше таких солдат, как я. Чтобы найти настоящее местоположение ее логова, одному из нас придется есть сладости. — Он отломил от дома крошечный кусок глазури и протянул мне.

Я замотала головой.

— Ни за что. Нет, нет, нет. Я не собираюсь это есть. Ты ешь.

Стефан посмотрел на меня так, будто я над ним насмехалась.

— Тот, кто съест это, определенно потеряет контроль, а одному из нас нужно держать все под контролем. У меня больше шансов сохранить контроль и обуздать тебя, если ты потеряешься.

То, что он говорил, имело смысл, но я все же не хотела становиться подопытным кроликом.

— Должен быть другой способ, — ответила я.

— Его нет.

— Я не буду этого делать. — Я скрестила руки и выпятила бедро.

Он открыл рот, и на мгновение показалось, что он собирается использовать свое звание, чтобы заставить меня подчиниться, но лишь пожал плечами и уселся на крыльце.

— Тогда найди другое решение. Я подожду здесь, но солнце быстро уходит. Если бы я был тобой, то поторопился бы.

Я бродила вокруг поддельной деревни, упорно пытаясь открыть каждую карамельную дверь, но они все были закрыты. Наконец, когда солнце полностью спряталось, и наступила ночь, я сдалась и вернулась к Стефану.

— Если я навсегда сойду с ума, хочу, чтобы ты знал, что после того, как я умру, я вернусь и буду преследовать тебя, как призрак.

Он усмехнулся.

— Не волнуйся. Я привык, что меня преследуют.

Это не был ответ, который я хотела услышать, но у нас не было времени обсуждать его странное чувство юмора, так как неподалеку раздался вой. Я была уверена, что мы могли бы отбиться от одного волка, но от целой стаи? Я так не думала. Поэтому положила в рот крошечный кусок глазури и стала ждать, когда он растает на языке. Стон прорвался сквозь губы, и я даже не почувствовала стыда. Я никогда не пробовала ничего вкуснее. Это была точная величина сладости, и по мере таяния у меня во рту, вкусовые рецепторы требовали большего.

— Стефан, тебе стоит попробовать. Это потрясающе.

Я отломила шоколадный крендель от домика из имбирного пряника, что стоял ко мне ближе всех, и попыталась затолкать в его горло.

— Нет! — Он отбил мою руку.

Я захихикала.

— Ну и хорошо. Мне же больше достанется. — Стефан выбил шоколад из моей руки, и я надулась. — Зачем ты это сделал? — До того, как я смогла дотянуться до чего-то еще, мои запястья обмотали веревкой, связав их вместе. — Что ты делаешь?

— Позже еще поблагодаришь меня. — Стефан потянул веревку, заставляя меня двигаться вперед. — Пойдем.

Через несколько шагов он выжидающе посмотрел на меня.

— Что? — Как я могла достать другой кусочек сладостей? Возможно, если бы я вывернулась, то смогла бы достать до нижней части двери…

— Чувствуешь какую-нибудь разницу? — требовательно спросил Стефан, вырывая меня из мыслей. Я замотала головой. — Ты знаешь куда идти? — Я снова замотала головой. Он застонал. — Сфокусируйся, Гретель. Куда сладости тебя ведут?

Я закрыла глаза и попыталась учуять самый соблазнительный запах и то, откуда он шел. Ноги понесли меня из деревни в темноту густого леса. По коже побежали мурашки. Полумесяц едва позволял видеть ноги, а шипение, гул и вой леса заставляли меня вздрагивать и дрожать. Мне не хотелось становиться едой для диких животных. Стефан был спокоен и успокоил меня, когда я споткнулась о корни. Когда я начала сомневаться, что правильно чувствую направление, случилась самая замечательная вещь. В один момент нас окружал лес и кромешная тьма, а в следующий момент, прям из ниоткуда, напротив нас появилась другая деревня, с цветными домами из имбирного печенья, которые освещались внутри, и с высоким особняком цвета бархатного торта в центре.

— Вау, — выдохнула я и повернулась к Стефану. — Ты это видишь?

— Да, конечно вижу. — Он двинулся вперед, и я последовала за ним, пытаясь не замечать внутренний голос, который кричал «Поворачивай назад. Уходи, пока можешь».

— Прости, что со мной было так сложно до этого, — произнесла я, в основном, чтобы отвлечься. К моему удивлению, Стефан ослабил узел на моем запястье, вызывая во мне волну паники. — Что ты делаешь? Ты не можешь освободить меня!

— Ты съела всего лишь крошечный кусочек сладостей. Его действие уже прошло. — На мой сомнительный взгляд, он добавил. — С тобой все будет в порядке. Обещаю.

— Хорошо. — Я смотрела, как он убрал веревку и направился в деревню. Не смотря на то, что все мое тело тряслось, как пчелиный улей, я последовала за ним, с тревогой осознавая, что доверяю человеку, которого едва знаю.

8. Стефан

Ради Гретель я старался вести себя невозмутимо, будто знал, что все будет хорошо, хотя на самом деле все мое тело сильно сводило. Следующая часть была решающей. Гретель думала, что мы ищем место для ночлега, и мы искали, но не так, как она представляла. Пришло время внедряться.

Я заметил неторопливо гуляющую одну из служанок ведьмы. Девушка была невысокого роста, с неприметными чертами лица, одетая в серое одеяние. Самой интересной чертой в ней был стеклянный блеск в глазах, который говорил о контроле над ее разумом.

Гретель схватила мою руку и прошептала:

— Быстрее. Надо спрятаться, пока она нас не увидела.

Я слегка повел рукой.

— Нам нужно смешаться с ними.

— Что? — прошипела она.

Я, молча, посмотрел на нее и просто сказал:

— Нет другого способа вернуть твоего брата, — казалось, это убедило ее, и она позволила мне вести ее вперед, в то время как я молился, чтобы нам удалось обдурить служанку. Если не удастся, мы, скорее всего, умрем или лишимся разума. Других вариантов не было.

— Привет! — обратился я к миньону, надеюсь, счастливым и дружеским тоном. — Мы только что приехали и уже полюбили это место. Оно изумительно.

Девушка посмотрела на меня и Гретель, ее выражение лица оставалось бесстрастным.

— Вы новенькие? — спросила она монотонным голосом.

— Да. Мы только что приехали, — повторил я.

Она кивнула.

— Следуйте за мной. — Девушка отвела нас к дому, перед которым была стойка с пожилой женщиной за ней. — Они новенькие, — произнесла девушка прежде, чем уйти. Пожилая женщина что-то записала в блокноте, затем осмотрела нас. Беспокойство поползло по моему позвоночнику. Что, если она захочет узнать наши имена, и Гретель назовет свое реальное имя? Все же, миньоны не задают вопросов. Вместо этого, она вручила нам два значка.

— Прикрепите это к одежде. Вы 12П и 13П. — Гретель попался несчастливый номер. Миньон указала на дом позади нее. — Одежду вы найдете там. После того, как оденетесь, вам предоставят дом. Сегодня спите. Завтра вам дадут работу.

Как только мы оказались в доме, Гретель прошептала:

— Номера? Они понизили нас до номеров?

Я пожал плечами.

— Сомневаюсь, что это самое худшее, что может случиться со слугами ведьмы. — Я взял одну из серых и невзрачных мужских униформ, а Гретель схватила одну женскую.

— Что ты будешь делать, если они заставят нас есть сладости?

— Они не будут смотреть, едим ли мы их. Помни, сладости очень вкусные, вызывающие привыкание, и они повсюду. Никто не будет следить, едим мы их или нет. Наша задача в том, чтобы воздерживаться и продолжать наше кукольное представление.

Гретель не казалась полностью убежденной, но кивнула.

— Отвернись. Я собираюсь переодеться.

Я повернулся к ней спиной и разделся, не заботясь о том, что она может посмотреть на меня. Года в армии уничтожили всю скромность, которой я когда-либо располагал. Когда я надел жесткую серую одежду, то осознал, что моя форма королевской армии не привлекла внимания со стороны миньонов. Знали ли они, что она означает? Или к ним присоединяется множество солдат? Эта возможность отозвалась у меня в животе. На протяжении многих лет мы потеряли нескольких человек, пока располагались в Черном Лесу, но я всегда списывал те исчезновения на смерть от диких животных. А на самом деле, мои хорошо тренированные люди могли просто наткнуться на сладости и забыть все присяги, которым их учили.

— Я все, — сказала Гретель, и я повернулся, удивляясь тому, что даже в невзрачном скучном одеянии она сумела выглядеть красивой. Она свела брови, и мне захотелось узнать, о чем она думает. Она прочистила горло. — Что мы будем есть, если не конфеты?

— Не волнуйся об этом. Еда будет. Никто не может питаться лишь сладостями. Тем не менее… — Я почувствовал, как мое лицо сморщилось, когда я осознал последствия того, что миньоны едят сладости.

— Что?

Я вздохнул.

— Еда, вероятно, не будет очень существенной, так как большинство миньонов налегают на угощение, а ведьма, вероятно, не хочет, чтобы ее слуги растолстели.

— Это значит, что она заморит нас голодом? — Гретель побледнела, будто и вправду испытывала голод.

— Я не позволю этому случиться. — Давным-давно я поклялся, что больше не увижу, как кто-либо работающий со мной или на меня, будет голодать, после того, как проехался через деревню, в которой половина жителей умерла от голода. Я взял ее за руки. — Мы что-нибудь придумаем. — Она слабо кивнула, и мне захотелось забрать ее страх и то, что обременяло ее. Смущающая мысль. У меня не было такой роскоши, чтобы заботиться о ней и позволить ей отвлечь меня от миссии. Я был единственной надеждой своей семьи.

Гретель потянулась к дверной ручке, но я схватил ее руку.

— Не спрашивай о Гензеле. Нам нужно смешаться. Никто не должен догадаться, что ты здесь, чтобы освободить его. Если увидишь его — игнорируй.

— Но…

— Никаких «но», — перебил я. — Обещай.

Гретель насупилась.

— Хорошо. Обещаю. Но я не буду ждать вечно.

— Мы заберем его отсюда, как только сможем найти безопасный способ сделать это. — Так мы вышли из дома, и пожилая женщина одобрительно кивнула нам, увидев на нас новую униформу.

— Я отведу вас в ваш дом. — Она двигалась медленно, перекладывая большую часть веса на правую ногу, и я задумался, как долго она здесь. Была ли она юной девочкой, когда наткнулась на Черный Лес и съела сладости? Совершила одну ошибку, за которую пришлось платить до конца своих дней?

— Пришли, — пожилая женщина остановилась. Наш дом был третьим слева. Он был маленьким, с двумя спальнями, вмещающими несколько кроватей.

— 12П, ты идешь туда. — Она посмотрела на меня и показала в сторону левой спальни. — 13П, ты идешь туда. — Она посмотрела на Гретель и указала на спальню справа.

Я покачал головой и озвучил первую мысль, пришедшую мне в голову.

— Мне нужно оставаться с ней. Она — моя младшая сестренка. — Я потрепал волосы Гретель. — Мне нужно заботиться о ней и убедиться в том, что она не попадет в неприятности.

Лицо миньона на минуту смягчилось, и я подумал, нет ли у нее младшего брата, но затем ее чувства раздвоились. Боясь, что она отклонит мою просьбу, я попытался ее отвлечь.

— Что на счет сладостей? Можно нам еще? — Я хихикнул и толкнул Гретель локтем. — Они такие вкусные. Да, сестренка?

Подыгрывая мне, Гретель тоже захихикала.

— Да, именно, дорогой братец. Я все отдам за них.

Миньон горделиво улыбнулась и указала на стол, на котором было печенье с шоколадной крошкой.

— Конечно, берите.

Я сгреб два и одно отдал Гретель.

— Можно нам пойти спать после ужина? Наше путешествие было утомительным.

Миньон кивнула и что-то проверила в своем списке.

— Да, вы получили комнаты, и теперь время спать. Явитесь ко мне завтра и вам дадут рабочее место.

Она ушла, а Гретель и я выдохнули.

— Если слуги ведьмы выйдут из-под контроля, напомни им о рутине. Этого должно быть достаточно, чтобы успокоить их. — Я кинул печенье на пол и растоптал их.

— Что ты делаешь? — Гретель ошеломленно смотрела, как я сметал крошки под кровать. — Что, если кто-то заглянет туда и найдет их?

— Тогда скажем, что не знаем, как они туда попали. Не волнуйся, — и добавил, — завтра я выброшу их в лес.

Как я и говорил, Гретель и я были очень измучены, и как только мы повалились на кровать, наши глаза закрылись.

— Просыпайся! — прокричал незнакомый голос, и я соскочил с кровати, инстинктивно потянувшись к мечу, но его при мне не было.

Молодой человек напротив меня строго кивнул.

— Время зарабатывать сладости, 12П. Сегодня у нас клубничное мороженое, как особое блюдо на ужин.

Я быстро сделал безмятежное выражение лица.

— Звучит вкусно. — Я тайком глянул на кровать Гретель, которая была пуста.

— Но сначала нам нужно поработать. Поможешь делать оружие. Знаешь как?

— Нет. — Я не знал, но мне было очень интересно увидеть, что за оружие у ведьмы в распоряжении.

8Р привел меня к вчерашней старой женщине. 4Б и она сверили меня со списком. Я хотел спросить, где Гретель, но боялся напомнить ей, что мы располагались в одной комнате, то, чего бы ведьма не позволила. Росвита была заинтересована в том, чтобы ее миньоны полностью забыли о внешнем мире и всецело посвятили себя ей.

Поэтому я молчал, пока я и мой гид не оказались вне пределов слышимости пожилого миньона.

— Как тебя зовут?

Она показал на значок на своем обмундировании.

— 8Р.

Я хотел было сказать, что это не то, что я имел в виду, но вовремя спохватился. Конечно же, через некоторое время миньоны забывают свои настоящие имена.

— Приятно познакомиться. Я — 12П. А где Г…. — Я почти произнес Гретель, но громко прочистил горло и попробовал еще раз. — Ты не знаешь, где 13П?

— Ей поручили одежду. Она будет стирать ее и гладить. И если она будет хорошо справляться, то возможно, ей поручат заботиться об одежде самой королевы.

Я нахмурил лоб.

— Королевы? Но разве она не во дворце?

8Р пренебрежительно махнул рукой.

— Нет, настоящей королевы. Нашей королевы Росвиты.

Я выдавил улыбку. Я знал, что целью ведьмы было узурпировать трон, но заставлять своих миньонов называть себя королевой — слишком даже для нее. И опять, было много вещей, в которых я ошибался. Я провел в деревне менее суток и мог сказать, что управление ведьмы было организовано куда лучше, чем я ожидал.

Сопровождать Гретель было правильным решением, и неважно как рискованно было находиться в деревне из имбирного пряника. Все, что мне нужно было делать — влиться и держаться подальше от сладостей, пока я соберу достаточно информации о гнусном плане ведьмы. Затем, как только я узнаю достаточно подробностей, и Гретель найдет своего близнеца, мы сможем уйти.

Мои мысли были прерваны, когда 8Р привел меня к запасу средств и схватил две миски наполненных шоколадными ромово-кокосовыми шариками. Он дал мне одну, и слюна наполнила мой рот. Я не мог вспомнить, когда ел последний раз, а шоколад пах так вкусно, и алкоголь лишь добавлял искушения.

— Что-то, чтобы помочь тебе хорошо работать, — сказал 8Р и засмеялся. Он сунул горсть в рот и посмотрел на меня с ожиданием. — Чего ты ждешь? Ешь.

— Что на счет завтрака? — спросил я, пытаясь выиграть время.

— Ох, ты один из тех. Нужно что-то соленое к сладостям, да? — Он похлопал меня по спине. — Завтрак будет готов через час. Ну, серьезно, это же вкусно. Даже, если ты съешь их все, у тебя еще останется место для яиц и хлеба.

Я кивнул. Если я не съем сладости перед ним, игра закончится, и меня потащат к ведьме. Если съем сладости, то потеряю себя… если повезет, то лишь на время, а не навсегда. Обрету ли я снова контроль над собой или превращусь в безжизненную марионетку? Есть лишь один способ узнать. Я представил себе мое процветающее королевство, развязный смех сестры, когда она танцевала ночь напролет, мать, утешающую тех, кто искал ее помощи, и вялую походку отца, которая становилась все медленнее с каждым днем. Затем я сунул круглый шоколад в рот.

9. Гретель

После нескольких часов стирки белья, мои руки ободрались, а пальцы болели. Неудивительно, почему женщины вокруг меня суют в рот кусок сладостей каждые несколько минут. Бьюсь об заклад, эффект конфет не ограничивался лишь усмирением разума, но так же облегчал физическую боль. Как бы мне не хотелось потянуться за шоколадно-ромовыми шариками, я этого не делала. Ты можешь справиться с дискомфортом — бубнила я себе. Ты сильная. Ты не хочешь застрять здесь. Я продолжала проговаривать это весь день. Однако, искушение от конфет, окружавших меня, и сладкий аромат в воздухе путали разум, и вскоре я начала качаться из стороны в сторону, голова кружилась. Я прилагала все усилия, чтобы игнорировать головокружение, считая часы до того, как смогу вернуться в дом из имбирного печенья и лечь.

Наибольшим испытанием силы воли было, когда я ощутила наблюдающий за мной взгляд, и мне пришлось притвориться, будто я ем сладости. К счастью, я могла бросать большинство сладостей, которые брала, в карман рабочей одежды. Однако в некоторых случаях меня слишком внимательно рассматривали, и мне приходилось класть несколько шоколадных шариков в рот. Через секунду я выплевывала их, не смотря на то, что все внутри меня протестовало, требуя проглотить угощения.

К тому времени, как солнце село, кожа на руках потрескалась и кровоточила. К счастью, в этот момент прозвучал звонок, оповещающий о конце моих мучений.

Как бы мне не хотелось обследовать деревню и найти брата, я понимала, что сегодня не тот день. Я вышла, не съев ни одной конфеты, и улыбалась сквозь боль, притворяясь, что, как и другие, пребываю в дурмане счастья. Несмотря на удачное представление, миньоны вели себя настороженно. У меня не было сил развеивать их подозрения. Сегодня вечером все, что я могла — вернуться в дом и узнать, как прошел день у Стефана.

Все же, когда я шла домой, то гадала, как поживает мой близнец. Ему тоже поручали второстепенные задачи, или его обучали делать что-то более дурное? Сабина намекала, что, так как Гензель подчинялся контракту и имел ясный разум, он мог выполнять более сложные задачи. Что, если он был солдатом ведьмы, или чего хуже, ассасином? Мой брат был сильным и ловким. В Зивальде у него не было нужды учиться сражению на мечах, но уверена, он бы быстро освоил это, если бы ведьма захотела сделать его воином.

Мой пульс участился, и я ускорила шаг, желая поговорить со Стефаном о своем беспокойстве. Тем не менее, когда я добралась до дома и увидела стеклянные глаза Стефана, и его глупую улыбку, поняла, что он не в состоянии что-либо обсуждать.

— Разве тебе не нравиться это место? — произнес он невнятно и потянулся к тарелке миндального печенья на нашей тумбочке.

— Не смей! — Я шлепнула его по руке, понимая, что могла придумать что-то лучше, дабы остановить его.

— Отстань. Я просто хочу веселиться. — Он сильно толкнул меня в спину, но я устояла на ногах. Если он уже настолько неуправляем, то его вряд ли бы спасло воздержание от дополнительной порции угощения.

Я прыгнула между Стефаном и пряниками и собиралась уронить тарелку на пол, но поняла, что шум привлек бы слишком много внимания, а Стефан с легкостью бы нырнул за выпечкой. Нужно отнести их в лес, но сначала, нужно придумать, как утихомирить Стефана.

— Позволь мне взять одно. — Он надулся, а малая часть меня была в восторге от того, что на этот раз я занимаюсь спасением. В следующий момент мое самодовольство исчезло — Стефан толкнул меня так сильно, что я упала на пол. Его пальцы обвили круглый миндальный бисквит, и он уже собирался засунуть его в рот. Я толкнула его в бок и выбила печенье из руки. Он нырнул за ним, но я схватила его за волосы и дернула голову назад. Он вскрикнул, а я отбросила печенье настолько далеко, чтобы он не смог его достать.

— Стефан, это не ты, — пропыхтела я. — Ты хочешь защитить свое королевство. Ты — королевский стражник. Не позволь ведьме выиграть. — На секунду его глаза прояснились, но затем он снова принялся искать вкусности. — Ты не переживаешь за свою семью? Они никогда не будут в безопасности, пока ты не победишь Росвиту. — Это привлекло его внимание, и я выдохнула. Хорошо, у него была семья. Я сыграла правильной картой.

— Расскажи, что случилось, — сказала я, пытаясь отвлечь его, пока снимала свой фартук и туго завязывала вокруг его запястий. Я была не настолько наивна, чтобы думать, что он не сможет вырваться из временного плена, но надеялась, что это хотя бы успокоит его и позволит мне какое-то время останавливать его, если он вздумает попробовать что-то еще.

Стефан учащенно заморгал, будто бы пытаясь вспомнить свой день.

— Моя униформа. Мы думали, что им все равно, но на самом деле они обратили внимание. Они наблюдали за мной, и у меня не было другого выхода, как только съесть ромовые шарики. Но это не так уж и плохо. — Он улыбнулся мне. — Тебе стоит съесть печенье. Оно поможет тебе расслабиться.

Я застонала. Чудесно, он еще под влиянием. Перед тем, как я смогла что-либо предпринять, Стефан снова сильно толкнул меня и сбил, затем развязал фартук, что сжимал его запястья. Я дотянулась до тарелки с печеньем на столе и тыльной стороной фарфора ударила Стефана по голове. Тарелка не разбилась, зато движения Стефана прекратились. Его тело расслабилось, а глаза закрылись. Он рухнул, совершенно неподвижно, и я сглотнула. Я только что его убила? Нет, у него еще есть пульс, и надеюсь, он будет в порядке. Даже не желая рассматривать возможность того, что я нанесла ему серьезные повреждения, я сосредоточилась на том, как положить его на кровать. Не такое уж и легкое задание, ведь он весил вдвое больше меня, но, в конце концов, он оказался у себя в кровати. Не зная, когда вернутся еще два человека, делившие с нами комнату, я даже не знала их имен или номеров, не говоря уже о том, чем они занимались, я выбросила печенье через окно в кусты, решив подождать лучшего случая, чтобы отнести его в лес.

Я спала с одним открытым глазом, приготовившись к тому, что Стефан может выкинуть какую-то глупость. Тем не менее, ничего не произошло, и, в конце концов, сон поглотил меня. Когда я проснулась, Стефан обессилено смотрел на меня, и события прошедшего вечера обрушились на меня.

— Ты же не ненавидишь меня, верно? — спросила я. — Мне пришлось это сделать.

На его лице появилась озадаченность.

— Ненавижу тебя? Нет, ты спасла мне жизнь.

Я не знала, что на это ответить, поэтому спросила:

— Голова не болит? Ты помнишь все, что случилось?

Он кивнул.

— Да, но воспоминания нечеткие, как во сне. — Он потер лицо. — Обещаю, сегодня я буду стараться лучше.

— Уверена, что будешь. — Я указала за окно. — Нам нужно избавиться от печенья.

— Я уже избавился.

Я внимательно посмотрела ему в лицо.

— Я ничего не ел, — быстро добавил он, и я поверила, потому что он снова вел себя, как обычно.

— Слушай, я знаю, ты отчаянно пытаешься найти брата, но пожалуйста, обещай, что подождешь. — Стефан умоляюще посмотрел на меня. — Мы пережили первый день, но миньоны продолжают наблюдать за нами. Не хочу попасть в неприятности, вызвав ненужные подозрения.

Я пожевала губу.

— Как долго ты хочешь, чтобы я ждала?

— Всего лишь несколько дней. Я хочу разобраться в ситуации, чтобы больше узнать о ведьминой охранной системе, пока мы ищем твоего брата.

Я кивнула. План Стефана имел смысл. И хотя я боялась разрешить ведьме контролировать брата еще несколько дней, я напоминала себе, что он вряд ли ел сладости, так как его разум принадлежал ведьме посредством контракта, и она хотела, чтобы он четко соображал. Ожидание еще нескольких дней не повредит Гензелю, только если ведьма не захочет, чтобы он сделал что-то, что не позволит ему снова стать прежним.

— Думаешь, она обучает Гензеля, чтобы тот стал ассасином?

Стефан запнулся, тем самым подтвердив, что мое беспокойство оправдано.

— Ей понадобиться время, чтобы обучить его, перед тем как посылать на задания, — наконец произнес он. — Мы вырвем его до того, как он успеет кому-либо навредить. Только пообещай, что не сделаешь ничего опрометчивого.

— Хорошо, — пообещала я. Я намеревалась сдерживать свое слово и делала это до тех пор, пока два дня спустя, таща грязное белье в прачечную комнату, не заметила волосы того же рыжего цвета, что и у меня, и такой же греческий нос, лишь чуть прямее.

— Гензель, — прошептала я и была готова произнести его имя громче, когда осознала, с кем он был.

Светлые волосы ведьмы мерцали серебром. Они спадали ей на спину, которую обнимало черное бархатное платье. Она быстро говорила, а мой брат кивал головой на каждое ее слово. Рациональная часть меня призывала сидеть смирно и не делать ничего относительно своей ситуации, пока я не поговорю об этом вечером со Стефаном, но мое сердце не могло дольше ждать. Брат наконец-то был в зоне моей досягаемости. Слишком хорошая возможность, чтобы пренебречь ею.

Продолжая тащить корзину, я подкралась к Росвите и Гензелю, сохраняя достаточную дистанцию, чтобы не привлекать внимания. Они направлялись назад к ее особняку, и я боялась, что они в нем исчезнут. Как бы я не хотела поговорить с братом, я знала, что не было мудрым идти в логово ведьмы, не зная, какие ловушки и заклинания ожидают меня. Что, если только определенным людям позволялось входить, и мое присутствие поднимет тревогу? Чем ближе эти двое походили к особняку, тем меньше становилась моя надежда на разговор с братом. Гензель открыл дверь, и я думала, что на этом все, но Росвита вошла одна, а брат уходил.

Сердце вырывалось из груди, и все внутри меня кричало бежать к своему близнецу. Я подождала, пока он удалится достаточно далеко от особняка ведьмы и станет вне досягаемости ее окон, а затем подошла к нему.

— Гензель? — Из-за дрожащего голоса его имя прозвучало как вопрос. Мои плечи опустились, и он обернулся. Он еще помнил свое имя. Он еще имел свободу воли.

— Чего тебе? — В выражении лица Гензеля не было теплоты.

— Я… Я…Это я, Гретель. Ты не узнаешь меня? Я — твоя сестра близнец.

— Что за вздор ты несешь? Я — 1А, а ты… — Он посмотрел на номер на моей униформе. — 13П. Чего тебе, 13П? Ты потерялась? Где твоя начальница?

— Ты не узнаешь меня? — Слезы непроизвольно потекли из глаз. Лицо Гензеля потемнело, когда он подошел ближе. У меня было желание отступить на шаг назад. Никогда не думала, что у меня возникнет такое желание рядом с братом. — Это не ты. Ты обязан исполнять контракт. Я знаю, ты не хочешь быть здесь, — сказала я, мой голос становился все отчаяннее, когда рука Гензеля сжала мое запястье и начала ломала кости.

— Гензель, это я, Гретель, — скулила я сквозь боль.

Он моргнул.

— Гретель. Ты не должна была приходить сюда.

— Я пришла за тобой! — В его глазах появилось осознание, и на секунду мое сердце забилось от радости, пока в руке не начала подниматься мучительная боль.

— Кто твоя начальница, 13П? Я отведу тебя к ней, — прорычал Гензель. Искра узнавания растворилась так же быстро, как появилась. Его строгое выражение лица говорило, что он бы не позволил снова пробиться сквозь защиту к настоящему нему.

— Извини. Я была временно сбита с толку. Прости меня. — Я смиренно посмотрела вниз, и слезы текли по щекам, пока боль пронзала мое запястье.

— Очень хорошо. Но лучше, чтоб этого больше не повторялось. Следи за собой.

— Конечно. — Я не посмела встретиться с его глазами, которые были, как арктический лед. Гензель угрожал мне. Брат, который заботился обо мне, успокаивал, когда другие дети насмехались над моей тихой натурой и обзывали книжным червем, сейчас выглядел так, будто собирался ударить меня. Я не могла понять, как такое возможно. Прежде чем он решил зачитать мне правила поведения, я повернулась и ринулась прочь, сдерживая рыдания, вырывающиеся из груди.

10. Стефан

Я нашел Гретель у себя на кровати, уставившуюся в потолок. Сначала я подумал, что она поддалась угощениям. Но она не проявляла никаких признаков эйфории или интереса к свежеиспеченному имбирному печенью, лежавшему на тумбочке. Вместо этого, она продолжала смотреть в белый потолок, будто это была самая очаровательная вещь, не реагируя на мое присутствие.

— Ты в порядке? — спросил я и тут же съежился. Было кристально ясно, что она не в порядке, так что же меня потянуло задать такой дурацкий вопрос?

— Я видела Гензеля.

Образы ведьмы, приговаривающей нас к обезглавливанию, кружились в моей голове, и все мышцы в теле напряглись, готовые к битве. Затем мозг догнал, что Гретель не нервничает, а скорее подавлена, и что солдат-миньонов не видно.

— Что случилось?

Гретель покачала головой.

— Не хочу об этом говорить.

Внутри меня вспыхнуло раздражение. Как она могла быть столь эгоистичной? Разве она не понимала, что это касается и меня тоже, и что на карту поставлены не только ее судьба и судьба ее близнеца? Собираясь высказать свои недоумения, я подошел ближе и заметил боль, исходящую от нее. Мои предостережения лишь добавили бы ей страданий, а это последнее, чего бы мне хотелось. Нравилось мне или нет, но я заботился об этой девушке, хотя у меня и не оставалось места для заботы о людях, так как мне нужно было сконцентрироваться на спасении королевства.

Взяв ее за руку, я прошептал:

— Пожалуйста. Мне нужно знать.

Она тяжело вздохнула, будто тяжесть всего мира покоилась на ее хрупких плечах.

— Я не искала его. Я увидела его с Росвитой и не смогла совладать с собой. — Гретель пересказала историю. Агония на ее лице усиливалась с каждым словом, пока ее тело не свело в рыдании. — Он почти сдал меня! Гензель полностью под ее заклятьем. Он лишь на секунду вспомнил кто я, а затем снова забыл. Он даже не узнал своего имени!

Возможно, неразумно было давать ей надежду, но я не мог видеть ее такой опустошенной, поэтому сказал:

— Гензель еще там. Он сражается с Росвитой и заботится о тебе. Если бы это было не так, он бы уже позвал ведьму или миньонов, или притащил бы тебя к ним лично. Он дал тебе уйти. Разве ты не видишь?

Она нахмурилась.

— Ты, правда, так думаешь?

— Да, и как только мы сокрушим ведьму, ты вернешь брата.

Она напряглась.

— Королева сказала, что есть лишь один способ сделать это — убить ведьму.

Я наклонился вперед.

— Королева сказала что-нибудь еще?

Гретель начала мотать головой, но остановилась.

— Она сказала, что Росвиту нужно остановить. Неважно, какой ценой или жертвой, и что в конце мы все, так или иначе, умрем. — Она посмотрела на меня, безмолвно спрашивая, понимаю ли я, о чем говорила королева. Я не понимал, и это тревожило меня. Что от меня скрывала королева?

— С нами все будет в порядке. — Я натянул обнадеживающую улыбку, не желая добавлять Гретель поводов для беспокойства.

Она сглотнула.

— Мне нужно вернуть Гензеля. Пожалуйста, Стефан, помоги мне вернуть его. Я не могу смириться с тем, что настоящий он — в ловушке, где-то глубоко внутри, в то же время он идет по жизни, как марионетка. Я не могу терпеть несправедливость. Меня должны были включить в контракт. С тех пор, как в младенческом возрасте меня освободили от тюрьмы, я должна была проходить через то же, через что проходил Гензель.

Я взял Гретель за руки.

— Нет, ни один из вас не должен был проходить через это, и ваша мать не должна была делать выбор, который сделала. — Я смотрел на ее руки, что были в моих, не в силах понять, почему постоянно искал ее прикосновений, и не в силах смотреть ей в глаза, слишком стыдясь того, что королевство подвело эту невинную семью. — Солдаты важны, и да, мы должны защищать королевство, но генерал, призвавший твоего отца, был не прав. Неправильно призывать человека, который едва оправился от ран. Это не по-человечески. В армии мы всегда должны принимать сложные решения и ставить благополучие большинства выше своего, но мы не можем потерять человечность, или мы ничем не лучше варваров.

Ее руки дрожали, и я нежно сжал их, желая впитать ее боль.

— Ты когда-нибудь принимал решение, которое приносило кого-то в жертву? — Ее голос еле звучал.

Я долго не отвечал. Часть меня хотела сказать «нет», но это была бы ложь, потому что, хоть я и не приказывал людям жертвовать своими жизнями, но я позволял им это делать. Из-за моего молчания двое людей находились в опасности умереть за меня, и я ничего не мог предпринять, чтобы исправить ситуацию. Ничего, лишь сокрушить ведьму до того, как она обнаружит их.

— События прошлого никуда нас не приведут. Нам нужно заполучить доверие Росвиты.

Глаза Гретель расширились.

— И как ты предлагаешь это сделать?

Я в задумчивости потер подбородок.

— Росвита выковала много мечей и топоров. Думаю, она планирует атаковать. Нам нужно убедиться, что мы будем участвовать в ее следующем задании, показав, что мы самые лучшие и самые верные рабочие пчелы.

Гретель закусила губу, и я почувствовал желание пройтись по очертаниям этого сладкого рта и прижаться к нему своими губами. Я вздохнул. Почему у меня до сих пор возникают идиотские мысли по поводу этой девушки? Это на меня не похоже.

— У меня нет способа попасть к ней на задание. — Гретель с волнением трепала подол платья. — Я даже никогда не держала оружия в руках. — Она внимательно посмотрела на меня. — Как генералу, тебе будет легче попасть на задание, как только ты докажешь, что не являешься королевским шпионом.

— Надеюсь, представления со сладостями было достаточно.

— Если нет, я согласна снова присматривать за тобой, когда у тебя будет ломка. — Она усмехнулась. Флиртовала ли она со мной?

— Ты так добра. — Я засмеялся, и из нее вырвалось самое милое хихиканье, которое я когда-либо слышал. Ее смех очень быстро угас, а лицо погрустнело.

— Я не смогу помочь тебе, если останусь здесь, — произнесла она. — Что, если они заставят тебя есть сладости во время путешествия, и к тому времени как ты вернешься, ты зайдешь слишком далеко? Мы не можем позволить им разделить нас.

— Не можем, — согласился я. — Надо придумать способ взять тебя на дело. Очевидно, Росвите нужны не только солдаты, но и те, кто чистит и готовит еду.

Она насупилась.

— Чудесно, значит, я буду горничной и буду оставаться на заднем плане, пока ты будешь в центре событий.

— Я попытаюсь протащить тебя внутрь, если это будет безопасно. — Хмурый взгляд остался на ее лице, поэтому я добавил. — Это лучше, чем стоять на заднем плане.

В последующие недели Гретель и я выполняли задания превосходно и намного быстрее, чем миньоны. Не настолько быстро, чтобы кто-нибудь заподозрил, что мы не едим сладости, но достаточно быстро, чтобы это появилось в наших отчетах и обеспечило нам места в специальном деле.

Монотонные дни перетекали один в другой. Мы вставали, тяжело трудились и проводили время друг с другом до того, как наши соседи по комнате возвращались в дом. Несколько раз я попытался заговорить с ними, но стало быстро ясно, что их мозги были слишком далеки от того, чтобы поддерживать какой-либо разговор. Вначале я думал, что они держатся подальше от дома по важным причинам, но проследив за ними несколько ночей, я обнаружил, что все, что они делали после работы — бесцельно бродили вокруг и набивали себя конфетами. Они были полностью зависимы, и я не был уверен, смогут ли они выжить, если их отлучат. Сладости стали всеобъемлющей частью их системы. Я отогнал опасения прочь, решив перейти тот мост, когда доберусь туда.

Гретель и я подумывали подражать блуждающим миньонам, смешавшись с ними, но обнаружили, что в каждом доме есть несколько работников, которые предпочитают оставаться дома и отдыхать, получая свою вечернюю порцию удовольствия от свежевыпеченных сладостей на тумбочках.

Моей самой чудесной частью дня было проведение времени с Гретель. Она была доброй и веселой, и мне нравилось слушать ее истории. Сегодня вечером она рассказывала мне, как однажды книга остановила ее от посещения свадьбы. Я усмехнулся.

— Ты пропустила свадьбу? Я думал, девушки живут именно для таких вещей.

Он показала мне язык.

— Не все девушки. Все свадьбы одинаковы. Если увидел одну, значит, увидел все.

— Понятно. — Она была особенной, не похожей на тех, кого я встречал прежде. В ней не было тщеславия или эгоизма. Гретель была бесстрашным и самым жертвенным человеком. Большинство людей никогда бы не поддержали идею сразиться с ведьмой, чтобы вернуть родного брата. Кроме того, ее желание учиться конкурировало с голодом королевских студентов.

— Расскажи мне больше о тех книгах, которые гораздо интереснее людей, — произнес я, осознав, что молчал слишком долго.

— Но это почти все! — моментально ответила она, и я засмеялся. Мои собственные задания по чтению были работой, а не удовольствием. И потом опять же, никто не побуждал меня читать художественную литературу, я фокусировал внимание на политике, стратегии, экономике и истории.

— Кто твой любимый автор?

Гретель вздохнула.

— Из множества выбрать одного. Лишь тот, кто не является читателем, мог задать такой жестокий вопрос.

— Хорошо, Леди Книжный Знаток. — Я игриво ткнул ее в бок. — Расскажи тогда о своих любимых.

— Скорее всего, ты не знаешь их. Я люблю читать о больших эмоциях и безрассудном поведении, о чем-то, что уверена, армия любит подавлять. Мне нравится Дюма, Гетте, Шиллер.

— Мне очень понравился Фауст, — сказал я, радуясь, что могу внести свой вклад в разговор.

В ее глазах мелькнуло возбуждение.

— Ты читал его?

Я покачал головой.

— Видел театральную пьесу.

Как только слова были произнесены, лицо Гретель изменилось, не в оценивающей манере, а скорее в вопросительной.

— Театральную пьесу, — произнесла она медленно.

Я закусил щеку. Неужто я сказал слишком много? Генералы и даже более низкие офицеры армии нередко ходили в театр. Однако в сочетании с другими вещами, которые я высказал, я мог непреднамеренно раскрыть свою личность Гретель. В будущем нужно быть более внимательным.

Как бы с намеком, Гретель спросила:

— Ты из столицы, не так ли? Никто не может научиться этому акценту, если не был рожден там.

— Да, я из столицы. — Я притворился зевающим. — Я устал. Нам нужно ложиться. Завтра еще один утомительный день. — Я повернулся лицом к стене.

— Доброй ночи, — ответила Гретель, оставив тему на данный момент. Я не знал, сколько еще она позволила бы мне уходить от разговора о моем прошлом, и сколько еще я мог бы лгать ей о том, кем я был.

11. Гретель

Я ожидала, что мое пребывание в Черном Лесу будет намного хуже и ужаснее, чем оно было. Тем не менее, пока повторяющаяся и бессмысленная работа по стирке одежды и ее латанию была не совсем приятной, и я паниковала каждый раз, когда мне предлагали сладости, и нужно было найти, куда их девать, мои дни были далеки от тоскливых. Каждое утро начиналось с ожидания вернуться в дом и провести несколько часов со Стефаном до того, как соседи по комнате вернутся для ночлега.

Со Стефаном было легко общаться. Литература ему была не так интересна, как мне, но его мозг отлично соображал, и он не был похож на мальчиков из моей деревни. Он был молодым, но зрелым и фокусировался на длительных целях вместо временного удовольствия. Думаю, годы в армии делали это с каждым. Стефан был не просто милым. Он был забавным, и с ним я чувствовала себя в безопасности. В наших разговорах никогда не было неловкого молчания. Мы обсуждали историю, экономику и много других тем. Единственная вещь, о которой он не решался говорить — это он сам. Я не была уверена почему. Возможно, как армейский генерал, он не привык раскрывать эту информацию. Или не хотел, чтобы ты узнала о нем настоящем — прошептал противный голос в моей голове. Я прогнала его. Это не так. Что я поняла о Стефане, так это то, что он был противоречивым человеком. Он хотел, чтобы я знала о том, кто он, но что-то сдерживало его. Что-то, как честь и клятва. Но как он предаст обещание, рассказав мне больше о себе?

Зная, что не смогу решить эту загадку сегодня, я достала листок бумаги, который прятала в фартуке и добавила Х, затем сосчитала Х-сы. Двадцать один. Прошло три недели с тех пор, как я приехала в деревню ведьмы. Несмотря на мои усилия, я не смогла найти сову королевы, Тавни. Поскольку я не осмеливалась быть пойманной, уходя и возвращаясь в деревню из имбирного пряника, я не отсылала никаких сообщений королеве. Стефан был уверен, что заклинание не позволяло Тавни прилететь к нам, и, похоже, его не слишком беспокоило отсутствие связи с королевой.

Во время пребывания в деревне из имбирного пряника, я видела брата лишь один раз. Пробудила ли наша встреча что-нибудь внутри него? Помнил ли он что-нибудь о своей прошлой жизни? Глубокая боль появилась в груди и захлестнула все тело. Мне нужно увидеть Гензеля. Нужно убедить Стефана отвести меня к моему близнецу.

Когда я вернулась в дом, Стефан уже был там, что было странно, так как обычно я возвращалась первой.

— Мне нужно с тобой о кое-чем поговорить, — выдали мы одновременно.

Стефан нахмурился.

— Что-то случилось?

— Нет. Ничего, о чем стоило бы беспокоиться. Но я хочу увидеть Гензеля. Он слишком долго вдали от меня. — Я задержала дыхание, ожидая наставлений, но их не последовало.

— Ты очень скоро его увидишь, если все пойдет правильно.

Я озадаченно заморгала.

— О чем ты говоришь?

— Это секретное задание. Росвита отправит группу миньонов в последующие несколько дней. Завтра тренировка.

— Как ты узнал об этом?

— Миньон, с которым я работаю, спросил, не хочу ли я поучаствовать.

— Поняла. Это только для тех, у кого есть военный опыт?

Стефан покачал головой.

— Каждый может прийти на тренировку. Скажи своей начальнице, что хочешь этого.

— Что нам нужно будет делать?

Стефан пожал плечами.

— Предполагаю, это будет физическая проверка, чтобы увидеть, как быстро ты реагируешь и как хорошо держишься на ногах, несмотря на влияние сладостей. Мы должны быть внимательными, чтобы быть среди лучших, но не настолько хорошими, чтобы выдать себя.

— Поверь, последнее не проблема для меня. — Одна мысль о физическом тесте вызвала у меня желание бежать из этого улья. Я не была хороша в таких вещах. Предпочитала тренировать мозг, а не тело.

— Уверен, ты справишься. — Стефан обнадеживающе улыбнулся. — Ведьме нужен будет человек, который будет готовить и выполнять простую работу. Человек, вероятнее всего, должен быть в хорошей форме для путешествия на лошади туда и назад. Ты помогала на кухне несколько раз, не так ли?

Я вздохнула.

— Да. Надеюсь, ты прав.

— Уверен, мы оба справимся.

Я не была так убеждена, но не хотела погрязнуть в собственной неуверенности. Не зная, что ожидает меня утром, все, что я могла сделать, это успокоить свой беспокойный разум и попробовать выспаться.

***

— Я хочу принять участие в тесте, — повторила я второй раз своей надзирательнице на следующее утро.

Она уставилась на меня пустыми глазами.

— Почему?

Потому что хочу сорвать миссию, убить ведьму и освободить брата.

— Думаю, было бы здорово. — Я изобразила такую глупую улыбку, какую смогла. — Что-то новенькое. И я слышала, что те, кого выберут, получат особенные угощения. — Внутри все замерло, но надзирательница улыбнулась, будто в моем ответе для нее был истинный смысл.

— Конечно, — сказала она. — Все желающие могут попробовать свои силы. Вперед. — То, как она это произнесла, ясно давало понять, что она не думает, что я сделаю это, и это лишь подстегнуло меня доказать ее неправоту. Когда я росла в Зивальде, все смеялись, когда я рассказывала им о своем стремлении сдать экзамен абитуриента, чтобы иметь право поступить в университет. Они говорили мне, что как только я стану молодой женщиной, то приду в себя и начну тосковать по мужчинам. Даже после того, как я сдала экзамен абитуриента, мне все еще говорили, что я изменюсь со временем, как если бы моя нынешняя личность имела дефект.

Возможно, я и уехала из Зивальда, но не убежала от презрительных взглядов и слов. Меня продолжали недооценивать, но впервые я видела это, как преимущество, которое собиралась использовать по полной. Пусть недооценивают меня, а затем увидят, как я развалю их мерзкую операцию.

— Большое спасибо, — произнесла я и мило помахала рукой на прощанье. Я решительно подошла к урокам паркура, который возник за одну ночь. Тем не менее, когда я взялась за то, что нужно было делать, во мне закрались сомнения. Мне придется бежать с мешком муки, затем бросать его через высокий забор, самой переползать через забор и проходить еще несколько препятствий, которые я не могла разглядеть, так как забор заграждал обзор.

Росвита стояла на балконе своего особняка, наблюдая за спектаклем и оставляя комментарии… Мое сердце забилось сильней. Гензель. Гензель был ее помощником и делал записи на свитке. Его лицо не выражало эмоций, он ни разу не глянул на меня, как бы сильно я не желала, чтобы он посмотрел на меня. Росвита же была сущим высокомерием, когда смотрела сверху. Ее волосы были заплетены в идеальную косу, вышитое платье было аккуратно выглажено. Мне хотелось запустить куском грязи ей в лицо.

Она думала, что была лучше других, потому что родилась с магией в крови. Лишь потому что у нее была сила, она считала, что это нормально — дурно обращаться с ними. Честно говоря, она украла свободную волю всех людей, которые случайно наткнулись на ее злобную деревню. Но даже этого не было достаточно для нее. Она охотилась на отчаявшихся, заманивая их или их детей жестокими контрактами. Росвита должна умереть. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы прикончить ее. Я не знала, как убивают, но ради брата и всех тех бедных, захваченных в плен людей, я научусь.

— Ты все-таки решилась. — Стефан приблизился. Его взгляд сфокусировался на мне.

— Будут какие-нибудь пожелания? — Нервный смешок вырвался изо рта.

— Верь в себя и позволь цели вести себя.

Ну да, было бы это так просто. Перед тем, как я успела произнести что-либо в голос, раздался звон, и Стефан согнул колени, выдвигая верхнюю часть тела вперед. Его взгляд сосредоточился на полосе препятствий. Звон прозвучал снова, и он перебросил мешок с мукой через плечо и бросился к первому препятствию. Его темп был таким быстрым. Я была уверена, что это вызовет подозрения у Росвиты. Никто не может так хорошо действовать, постоянно употребляя ее угощения. Затем Стефан споткнулся и упал. Он поднимался медленно, с туповатым выражением лица. Если бы только у меня были такие актерские способности, как у него.

Стефан снова сконцентрировался на задании и одним махом перебросил мешок через забор. Он легко вскарабкался наверх и остановился на вершине, ритмично двигая головой так, если бы звучала мелодия, которую мог слышать лишь он. Ведьма что-то сказала Гензелю, и тот кивнул.

Забор был слишком высоким, чтобы видеть, что за ним, но, даже не наблюдая за продолжением представления Стефана, я была уверена, что он показал достаточные умения, не привлекая к себе внимания.

Раздался звон, но никто не занял стартующую позицию. Понимая, что пришла моя очередь, я шагнула вперед и глубоко вдохнула. Вот и все. У меня лишь одна попытка сделать все правильно. Повторного испытания не будет. Нет времени обдумывать проблему. Это было не в моем стиле, но ради Гензеля я выйду из своей зоны комфорта. Гензель, я не оставлю тебя.

Снова раздался звон, и я схватила тяжелый мешок и взвалила себе на плечи. Я побежала: мои плечи протестовали против тяжелой ноши, ноги двигались слишком медленно. Черт, меня отсеют. Я только стартовала, а уже оплошала.