Проклятие фиолетовой лисицы, или Перерождение в новом мире

Глава 13. Разговор двух сестёр

Рия присела в кресло, вытянув прямую осанку, показывая то, что она принцесса. Её сестра заметно побледнела.

— Ты зачем явилась? Тебя же стража может схватить!

— Именно поэтому я зашла в эту комнату. Ты против?

Ахнула Рия, изображая, как ей больно от безразличия сестры. Аделаида взяла себя в руки и поспешно закрыла дверь комнаты на замок, чтобы никто не вошёл. Рия махнула рукой на противоположное кресло.

— Присаживайся.

Как и подобает принцессе, лёгкой и сдержанной походкой присела в кресло, в ней скрывалось напряжение.

— Столько лет прошло, и ты осмелилась вернуться. Хочешь вернуть былую жизнь? Можешь даже не мечтать об этом.

— Где я — твоя тень и невидимка для родителей? Нет, спасибо. О таком только мазохисты мечтают. Меня свобода куда больше устраивает.

— Тебе всегда доставалось самое лучшее.

Сказала Аделаида, рука Рии сжалась, она была с этим не согласна. Чувствуя, что потеряет самообладание, встала с кресла и отвернулась от сестры, касаясь руками спинки кресла. Рия кусала губу. Как она жила здесь, что малейшая память готова вывести слёзы?

— Говоришь, самое лучшее? Хорошо, давай взглянем на общий портрет, который висит у тебя рядом с кроватью.

А на портрете явно было показано, что Аделаиде доставалось самое лучшее, в то время как Рия, хоть и красиво была одета, но не так роскошно.

— Да, у меня были все роскошные платья, украшения…

Рия усмехнулась, услышав хоть какую‑то правду от сестры.

— А ещё лучшие учителя, всё внимание от родителей, никогда не забывали о днях рождениях, а ещё они не скрывали тебя от народа, как меня выставляли сироткой.

Слёзы всё-таки пошли. Аделаида встала из кресла, хотела успокоить сестру, но отчего-то себя сдерживала, одёргивая свою руку сама. Что за противостояние, почему не покажет, что на сестру ей не все равно?

— Зачем ты пришла?

Надела вновь на себя маску высокомерной принцессы. Рия вытерла слёзы и надела маску дерзкой принцессы, после чего повернулась.

— Соскучилась по твоей искусной игре.

Из рук Аделаиды вспыхнули искры, которые она сдержала, но очень хотела кинуть в сестру.

— Я никогда не играла.

Рия вновь усмехнулась и закивала, как болванчик.

— Говоришь никогда? А как же наши балы, где ты из стервозной сестры превращаешься в белую и пушистую. Сама доброта, хрупкость, только и слышно, как восхваляли тебя, что истинная наследница Весны.

Дрогнуло сердце Аделаиды. Было видно, как слова Рии делали ей больно. Рия на секунду изменилась в лице, она и сама осознавала силу своих слов, но затем отвернулась.

— А слёзы, как мастерски ты могла вызвать любую слезу, особенно если тебе в этот момент выгодно было, особенно сейчас. Вся такая обиженная, несчастная. Знаю, что будь твоя воля, то ты бы пожелала, чтобы меня не было, отчего ты была счастлива. Я бы и сама хотела загадать, чтобы я была реально сиротой, чтобы не жить во дворце и чувствовать себя одинокой!

У Рии и Аделаиды шли слёзы. Они любили друг друга, но не желали показывать этого. Мне хотелось вмешаться, но лучше будет, если я поговорю отдельно и не сейчас. Шли секунды, минуты, Рия и Аделаида просто молчали, ничего не говорили, каждая думала о своём.

— Мне нужна книга о Виолах.

Заговорила Рия. Аделаида ещё не вышла из своих мыслей, отчего не сразу поняла, что от неё хотят.

— Что?

— Мне нужна книга!

— Какая книга?

— О Виолах, которая в закрытом секторе королевской библиотеки находится.

— Но зачем тебе именно эта книга?

— Тебя это не касается, просто принеси и дело с концом. Я уйду и оставлю тебя в покое.

— Значит, домой тебя привела лишь книга?

— Мой дом там, где близкие мне, а этот дворец чужой для меня.

— После того, как я принесу книгу, ты обязана покинуть дворец. Мне не нужны проблемы.

Аделаида хотела ещё что‑то сказать, но потом развернулась к двери, отворила и вышла. Послышались быстро удаляющиеся шаги. Рия плюхнулась в кресло и заплакала. Я вылезла из-под дивана, превратилась в человека, Линда вышла из шкафа.

— Накалённые у вас отношения.

Невзначай сказала Линда. Рия ничего не говорила, а я не знала, что сказать, как утешить. У меня никогда не было сестёр и братьев, отчего боялась словом обидеть. Зато Линда отлично знала, что говорить.

— У меня такие же отношения с Радомирой, но там-то понятно, неродные. Только отец по крови нас объединяет, и она каждый раз пытается от меня избавиться, а я позволяла каждый раз этому. Даже сейчас ушла из дома, потому что не в силах противостоять сестре. А Эдварда просить о помощи не могу, не поймёт, с ним она само очарование, даже с моей мамой, которую презирает.

— Мы с Аделаидой родные сёстры, но из‑за того, что родители возились только с ней, а на меня забивали, то от этого у нас с ней сильная неприязнь. Потому что мне всегда хотелось, чтобы в один прекрасный день они меня заметили, сказали пару приятных слов, сказали, что тоже меня любят, иногда баловали, но жизнь жестокая штука. Портрет, висящий в этой комнате, единственный, где написано, кем я являюсь, в остальных либо меня нет, либо написано коротко только имя. От чего‑то родители стыдятся, что я есть, даже не знаю, помнят меня или уже давно стёрли из памяти.

Это так ужасно, когда живёшь в семье, а чувствуешь полное одиночество. Вроде есть родители, но они тебя не замечают, ты не получаешь любви, которой ты бы хотел, хотя бы чуть‑чуть, разве ребёнку много нужно? А чувство, что у тебя есть брат или сестра, которые сполна получают родительской любви, в то время как ты по-прежнему во тьме. Ощущение, словно тебя убивают изнутри, что‑то душит, ведь ты ни в чём не виноват. И вот задаёшься каждый раз вопросом. Почему родители меня не любят? Что я делаю не так? Может, в чём‑то провинился? Может, я не такой, каким хотели бы видеть? Отчего внутри гаснет свет и поглощаешься во тьму, из которой поможет освободиться только семья. От не хватки внимания и любви появляются детские комплексы, неуверенность, которая во взрослой жизни мешает жить, и ты ничего с этим не можешь сделать. Я крепко обняла Рию, почувствовав всю её боль.

— Давай я буду твоей сестрой?

Рия улыбнулась.

— Ты самая лучшая сестра, о которой можно мечтать.

Линда обхватила нас обеих.

— Сестрички, я тоже хочу быть вашей сестрой. Так мы будем вместе, как семья, ведь мы и так сблизились, не так ли?

Вот такая смешная и добрая минутка. А затем Рия решила предложить.

— А давайте, чтобы действительно стать сестрами, проведём кровный ритуал, тогда мы будем сёстрами по крови и всегда будем знать, если с кем‑то из нас что‑то случилось.

— Давай!

— А как он проводится?

Спросила уже я. Мы присели на пол.

— Берёмся за руки.

Скомандовала Рия. Так у нас получился некий треугольник. Рия зачла какое‑то заклинание про себя, в нашем треугольнике образовалась оболочка, а в ней символика каждого существа: человек с крыльями стрекозы — фея, клыки — вампир; фиолетовая лисица, дракон, клыки, искры — Виол.

— Теперь режим слегка каждую ладонь, пару капель в центр, а затем соединяем вновь руки. Я зачитываю до конца заклинание и ритуал можно считать завершённым.

Линда выпустила когти вампирские и ими цапнула ладонь, затем мне, а потом Рии, можно было ножом, но долго искать. Руки щипало. Пару капель направила в центр, где они тут же испарились, девочки сделали тоже самое. В комнату вошла Аделаида, но мы не прерывали своё занятие, соединили ладошки.

— Вы что делаете?

Мы закрыли глаза.

— Прекращайте!

Рия зачла заклинание, и я чувствовала, как раны затягивало, как энергия девочек становилась родной, потому что мы одной крови. Ритуал завершён. И я это чувствовала. Я теперь неодинока, у меня есть кровные сестры. Девочки чувствовали эту связь, отчего мы крепко обнялись. В нас полетело облако пыльцы, которое я тут же отбила ветром и облако пыли полетело в Аделаиду, она его рассеяла. Глаза её были округлёнными, а ещё она была возмущена и в ярости. Она поняла, что сейчас мы делали. Рия только сейчас обратила внимание на сестру.

— Ах, Ида, познакомься, мои кровные сёстры: Мерлинда‑вампир и Роза‑Виол. Как видишь, у меня своя семья, но намного роднее, чем здесь.

Аделаиде было больно. Мне было жаль за ритуал, надо было это делать хотя бы не здесь, зная, что она в любой момент вернётся. Аделаида кинула книгу на столик.

— Вот книга. Как обещала, уходи и забирай своих новых сестёр, а в пустошь больше не приходи. Твоя свобода совсем покачнула твой разум.

Она была до пика, когда заревёт. Отчего я взяла книгу и положила в сумку.

— Уходим!

Скомандовала я, поспешно идя к шкафу, девочки шли за мной. Как и сюда, обратно шли по тоннелю, а там потопали пешком до Желтопузика. Я приобрела сестёр, но наша выходка ранила родную сестру Рии, отчего кошки на душе скреблись. Мне было стыдно, но я не вправе вмешиваться в их отношения. К тому же я видела, что Рию саму мучила совесть, но никто не жалел, что между нами образовалась кровная связь, от которой в душе становилось тепло.

__ __ __

Аделаида стояла и смотрела на закрытую дверь шкафа. Её всю трясло, но не от злости, а от обиды. Аделаида знала, что её поступки обижают сестру, знала, что она не давала сестринской любви, понимала, что именно она виновата в том, что Рия покинула дворец, где Аделаида осталась одна. Если бы Рия только понимала, о чём говорит, то не обвиняла её, но Аделаида не хотела, чтобы Рия знала, что она чувствует, хотя и пыталась это донести, но как?

Её жизнь идеальна, как сказала сестра, но как она ошибалась. А ведь Аделаида хотела бы сделать всё, чтобы быть на месте Рии. Быть свободной от обязанностей, не знать каково это получать внимание родителей, но при этом понимать, что она им нужна лишь как красивая и послушная кукла, волю которой ломали годами, втирая в голову, что она будущая королева, обязана выйти замуж и быть опорой для мужа. Ведь в их королевстве непринято, чтобы королева правила, только король. Женщины, девушки и девочки — это лишь красивая картинка. Вот кем являлась Аделаида в этом замке. Красивой куклой, которая мечтает о воли, но не смеет ради сестры, ведь если она ещё при появлении Рии сказала родителям, что не желает становиться наследницей, то её участь перешла бы младшей, чего не пожелаешь.

Жаль, что Рия никогда не узнает через какие жертвы через всю эту роскошь и богатство приходится идти. Аделаида поднесла руки к лицу, тихо рыдая, никто не должен слышать плача, она идеальная кукла, которая всегда должна быть сдержанной и улыбаться. И почему она и сестра не родились обычными девочками, в другом королевстве, где бы у них были права на свободу. За дверью послышались шаги, Аделаида постаралась унять дрожь и поспешно вытерла слёзы, села за туалетный столик, демонстративно держа расчёску. Стук в дверь.

— Входите.

Подала свой голос Аделаида, держа его ровным и спокойным. У неё ничего не произошло. В комнату вошёл герцог, у него с отцом общее дело, а с ней он изредка флиртует, отчасти ей это приятно.

— Добрый вечер, моя принцесса!

Аделаида слегка кивнула и изобразила улыбку.

— Добрый вечер, герцог Справецкий, ваш визит только радость для меня.

Герцог был не юношей, но и не стариком, он вполне хорош собой, женатый, имелось трое детей, но при этом считался завидным женихом среди женатых. Блондинистая шевелюра по плечи, аккуратно уложенные, тёмно‑голубой цвет глаз, от которых сердце так и замирало на мгновение, загорелый цвет кожи, одет в ярко‑рыжий костюм, заострённые уши. Аделаида приступила медленно расчёсывать локоны, стараясь не смотреть в его сторону. Либо её глупое девичье сердце так и стучало, он ей нравился и очень сильно, но она не вольна любить того, кого хочет, к тому он женатый. Герцог пересёк комнату и остановился за спиной Аделаиды. Аделаида старалась успокоиться.

— От вас так приятно пахнет, я только что от вашего отца, отчего зашёл к вам.

— Вы очень любезны, герцог, но не стоило. Вам лучше уйти, ещё слуги войдут и разнесут слух, король с королевой будут не довольны.

— Не в силах что‑либо сделать с собой, вы так красивы, так благородны. Встретил бы я вас раньше, то тут же предложил выйти за меня замуж.

Аделаида прикусила изнутри губу, чтобы не выдать истинных чувств.

— Герцог, прошу, ваш визит неуместен.

— Принцесса, зовите меня Микаэль, если не трудно.

Аделаида тяжело вздохнула. Почему герцог такой настойчивый, как же не поймёт, что это неправильно, и почему она не может собой совладать?

— Я не могу, вы знаете прекрасно.

— А жаль, однако извольте заметить, что мы одни в этой комнате, нас никто не услышит.

Однако и у стен могут быть уши, Аделаида это прекрасно знала. Герцог коснулся локона Аделаиды, проведя рукой и ощущая всю их мягкость. По коже Аделаиды пробежали мурашки.

— Вы сами себе противоречите, принцесса, зачем себя мучить, дайте волю чувствам.

— Пока я принцесса золотых фей, то не имею права на чувства.

— Это печально.

— Герцог Справецкий, даже если бы я могла дать волю чувствам, то есть обстоятельство, которое сразу же остудило меня.

— И что же это?

— Вы женатый мужчина, у вас есть дети. Не пристало принцессам разрушать чужую семью, меня подданные не так поймут.

— Однако я давно не близок со своей женой. Я одинок в своей семье, а так порой хочется женской ласки и любви.

Как же Аделаиде хотелось податься, но нельзя. Аделаида положила расчёску на столик и медленно пошла к кровати, остановилась.

— Не настаивайте, герцог, прошу не настаивайте. Я не смогу вам дать то, чего вы так стремительно хотите.

Строго сказала Аделаида герцогу, но больно делала своему сердечку. Герцог подошёл к Аделаиде.

— Мне много и не нужно, достаточно знать, что вы меня тоже любите. Извольте спросить, отчего вы плакали. Когда я вошёл, то заметил отблески слёз в ваших глазах.

— Вас это не касается, герцог.

— Принцесса, прошу, хотя бы в этом мне не откажите.

Аделаида кивнула, может, так её легче станет.

— Приходила Лисандрия в комнату, мы с ней поругались, как всегда.

— А, та сиротка, что ваши родители приютили.

Сердце Аделаиды сжалось, правду о родстве знает только королевская семья и близкие слуги.

— Именно.

— И что она хотела?

— Ей нужна была книга, я ей её принесла, но потом выяснилось, что она пришла с подругами и среди подруг был Виол.

Герцог молчал.

— Виол?

— Да.

— Святая всех святых, неужели пророчество начинает сбываться и нас всех ждёт ужасный день?

— Меня это тоже пугает, герцог Справецкий, но с этим Виолом дружит Лисандрия, которой я вручила книгу про Виолов, после чего они ушли.

— Когда они ушли?

— Буквально недавно, думаю, они только покинули королевство.

— Я должен идти, извините за беспокойство, моя принцесса.

Герцог заторопился и немедленно покинул комнату принцессы. Аделаида не понимала такой реакции, её мысли вновь крутились у сестры. Как она там? И каков этот Виол?