Проклятая мечта (СИ)

Глава 6. Новый дом

Лилиан не знала, что ей двигало. То ли стремление отделиться от матери и не слышать ее каждодневного ворчания, то ли желание подбодрить приунывшую Дейну, то ли гордость. Но когда карета въехала в Нортэн, женщина велела вознице ехать не к дому Софии Гартон, а ближе к центру. По пути она пересчитывала серебро и медь, высыпав их из мешочков себе на колени. Она полтора года откладывала деньги на черный день и сейчас отчетливо поняла: пришло время.

Прильнув к холодному стеклу льдом, Дейна заметила, что их везут совсем в другую сторону.

— Матушка, а куда мы едем?

— В один хороший дом, дитя, — рассеянно ответила Лилиана, раскладывая пересчитанные монеты обратно в мешочки. — Наш с тобой дом.

Приближался день Зимних Богов — славный праздник между первым месяцем Примисом и вторым месяцем Седисом. В это время было принято украшать дома, наряжаться и дарить подарки. Дейна почти не заставала празднества в поместье князя Морлана — ее слишком рано отправляли спать.

А в последний раз бабушка София и вовсе прикрикнула на внучку, что мол, глупым щенкам не дозволено праздновать вместе со взрослыми. И что, если Дейна не хочет получить подзатыльник, то пусть слушается и уходит спать подобру-поздорову. Так девочка рассказала матери о случившемся, а та тяжело вздохнула и попросила не нести вздор.

На самом деле Лилиана сожалела об этом. Она знала, что у ее матери тяжелый характер. София не любит вольнодумства, непокорности, чужого мнения и детского озорства. За последнее принималось все, что угодно: от плача до смеха и быстрого бега. И Лилиану воспитывали также, а она боялась сказать лишнее слово поперек слова материнского.

Может, если оградить бабушку от воспитания внучки, Дейна вырастет зрелым человеком со своими желаниями и планами. Конечно, девочку придется держать в узде, иначе станет совсем неуправляемой, как сынок Андре от первого брака. Лилиан передернуло от воспоминаний про мужа и его мальчишку. Нет, в канун праздника необходимо думать лишь о хорошем.

Долго выбирать не пришлось. Не то чтобы Лилиана Гартон-Морлан рассчитывала на прекрасное жилище с тремя комнатами и садом всего за два мешочка монет, но надеялась хотя бы на две комнаты. Увы! Молодая красавица, воспитанная под жестким крылом строгой матери и рано вышедшая замуж, не успела познать цену деньгам.

Она долго торговалась с пожилой владелицей дома, но та, на ее счастье, оказалась не такой властной и твердой дамой, как София.

— Будь по-вашему, сударыня Лилиана, — устало ответила старуха, склонив седую голову. — Только ради этой очаровательной малышки я не поднимаю плату.

— Благодарю вас! — ответила Лилиана порывисто и взволнованно.

— Спасибо, — изрекла звонко Дейна и почтительно шаркнула ножкой.

За одну комнату, кухню и купальню в доме требовалось платить две тысячи серебром раз в месяц. Пораскинув мозгами, Лилиана пришла к выводу, что ее зарплаты целительницы хватит на жилье, если подтянуть пояса и питаться с дочкой не слишком разборчиво. Хлеб, каша, зелень и мясо по выходным. Что еще желать беднякам?

Комнатушка оказалась средняя, и в ней легко располагались две крепкие кровати — слева и справа. Книжный шкаф, колченогий стол и два кресла. Добрая старуха хорошо ухаживала за домом, поддерживая чистоту и порядок, поэтому состояние меблировки было отменным. Лилиана осталась довольна.

А Дейна радовалась тому, что ее вынужденное отношение с бабушкой сократилось во много раз.

— Мы отлично заживем здесь! — сказала Лилиана через несколько дней, когда сходила к матери и забрала их с дочерью вещи.

Хотя ее настроение оставалось унылым и грустным, чего женщина старалась дочери не показывать. Разговор с Софией прошел не лучшим образом: мать накричала на нее, назвала бестолковой дурой, не ведающей собственного счастья и велела уходить. После этого она вышвырнула на крыльцо два узла — один побольше, второй поменьше.

— Уходи, обормотина бесстыжая! — буркнула недовольно София вслед гордо удаляющейся Лилиане. — Захочешь вернуться — милости просим, а больше тебе ничем не помогу.

Та ничего не сказала в ответ.

— И звереныша своего ко мне не приводи! — припечатала напоследок старуха. — Нечего!

Конечно же, ни о чем этом Лилиана дочери не рассказала. Дейна с трудом отошла от провала в столице, а тут еще непонятная злость бабушки. Иногда Лилиана совсем не могла понять свою любимую и когда-то любящую мать. Но родная кровь — не водица. Мать не проклянешь и не откажешься от нее, потому что она когда-то подарила жизнь.

С грустью поглядывая на дочь, играющую потрепанными тряпичными куклами, Лилиана даже думать боялась, насколько тяжелая судьба ждет девочку, владеющую четырьмя стихиями. Это не только дар, но и проклятие, которое позже ляжет на плечи Дейны невыносимым грузом. И все усугубится, если Дейна выберет творческий путь. Писательниц и художниц в Нордении не любили и не принимали.

В Нордении стихийная магия приветствовалась только у ведьм из дворянских семей, потому что те могли защищать королеву и принцесс, как маги-министры — самого короля. А бедная Дейна продолжала оставаться дворянкой лишь наполовину.

Осталось меньше года до принудительного зачисления Дейны в магическую школу Нортэна. Тех магов, кого не приняли в королевские академии, ждала участь обучения стандартной ворожбе. И Дейне придется скрывать три свои стихии изо всех сил, чтобы не стать жертвой охоты инквизиции, которая частенько вмешивалась в дела магов.

— Запомни, дочка, — строго и одновременно умоляюще говорила Лилиана едва ли не каждый вечер, когда они садились за стол и пили травяные чаи с фруктовыми пирогами, — ты владеешь только магией Воды. И никакой другой больше. Понимаешь, о чем я?

— Да, мама.

— Короли видят угрозу в одаренных и стараются использовать их силы для себя. Инквизиция старается подавить чародейство тех одаренных, которые остались без присмотра.

— Да, мама.

— И что бы не пели глашатаи, прикрываясь королевским именем, о свободе магов, они бесстыдно лгут.

Дейна внимательно слушала умные речи, подперев щеку ладошкой, и спросила с любопытством:

— Откуда ты знаешь об этом, мама?

— Мне… — Лилиана на несколько секунд помедлила, борясь с тошнотворными воспоминаниями, — рассказал твой отец. Он, хоть и простой князек с магией Воды, знаком со знатными вельможами.

Дейна молча кивнула. Вспомнив гневливого и злобного отца, девочка не хотела расстраивать матушку лишними разговорами о нем. Поэтому в тот вечер и в другие вечера мать и дочь не разговаривали больше ни о прошлом, ни о политике, не о родственниках. Дейна была слишком мала, а Лилиана слишком встревожена и озабочена перед туманным будущим.

***

Ледяные и жаркие месяцы с зимы до осени промелькнули, как одно мгновение, для Дейны и протянулись мучительно долгим временем для Лилианы. Мать работала, не покладая рук, стараясь не думать о прошлом и жить настоящим. Она лечила синяки, ушибы, ссадины и открытые раны приходящих к ней на прием людей. Обычно это были ведьмы — разных возрастов и статусов, но уже потрепанные жизнью.

В провинциальном Нортэне порядок вещей был таков, что слабым магам и колдуньям приходилось терпеть, уступать и подстраиваться под власть сильных. Здесь власть и закон принадлежали скорее мужчинам, чем женщинам. И сильные маги не собирались делить превосходство с кем-либо. Ведьмы желали сохранить за собой если не власть, то женскую силу, хитрости и тайны магии, гордость и независимость. Рано или поздно это начинало невыносимо раздражать их мужей. Особенно, если те были полукровками или вовсе лишены магии.

Поток желающих исцелить свои раны — телесные и душевные — оказался огромен. Юные красавицы, прожившие с любимыми мужчинами несколько дней и невольно оказавшиеся в лапах злобных тиранов. Молодые женщины с осунувшимися бледными лицами и маленькими детьми на руках. Непорочные девицы, избитые отцами, дядями, дедами и братьями. Молодые и старые, беременные, гонимые, избитые, все они спешили к Лилиане Гартон-Морлан.

И она, в отличии от многих других целительниц, никогда не выбирала, кто достоин помощи, а кто нет.

Госпиталь имени святой Клариссы находился через несколько улиц от дома, в котором жила Лилиана. Так сподручнее было добираться до работы. Крыло, в котором целительницы принимали женщин, было стыдливо отрезано от остального госпиталя. Единственная дорога туда лежала через узенький коридор, и чтобы получить помощь, пострадавшим ведьмам требовалось пройти по всему госпиталю. Нередко им вслед летели насмешки, свист, оскорбления и непристойности.

— Здравствуйте, — неизменно приветствовала визитерок Лилиана добрым и спокойным голосом. — Прошу вас, присаживайтесь. Расскажите, что у вас произошло?

Пока ведьмы рассказывали о своих бедах, толстая Сара — напарница Лилианы, ехидно усмехалась, поглядывая на них и скрестив руки на пышной груди. Истории чужих бед казались ей глупыми, никчемными, лишенными всякого смысла.

Узнав историю очередного ведьминского несчастья, Лилиана не упрекала и не осуждала пациенток. Протянув чисто вымытые руки к увечьям женщин, она направляла на них теплоту целительных чар. Синяки и кровоподтеки стремительно светлели, а раны затягивались.

После этого она велела напарнице заварить успокаивающий чай из сушеных трав и подать безутешной ведьме. Та выполняла поручение с настолько кислым видом, что, казалось, готова подсыпать в отвар крысиного яда, лишь бы не прислуживать «падшей женщине».

— Благодарю вас! — говорила Лилиане каждая пациентка. — Вы спасли мое тело и согрели мою душу.

— Надеюсь, вам есть, куда отправиться? — неизменно спрашивала та с улыбкой.

Обычно женщины отвечали «нет» и молча уходили.

Лилиане это казалось ужасно несправедливым, но она не знала, с кем посоветоваться об этой беде. Не с Сарой же, готовой чуть ли не смеяться в лица этим несчастным!

— Глупые клуши! — заявляла напарница едва ли не каждый день. — Корчат из себя невинных овечек, а сами так бесстыже ведут себя! Подумать только, рассказывать целительнице о том, как не умеют беречь семейный очаг!

— Замолчите! — обрывала ее иногда Лилиана. — Что вы вообще знаете об их жизнях?

Сара поджимала губы и ничего не говорила в ответ. В ее заплывших бесцветных глазах плескалось подленькое ехидство.

Но обычно Лилиане приходилось помалкивать, потому что она крепко держалась за эту работу.

***

Дейна услышала и увидела призрака Генри за несколько дней до своего первого похода в школу.

Все дети-чародеи города поступали в большое учебное заведение под названием «Обитель чудес». Мать сказала ей по секрету, что оно подходит скорее для цирка, чем для школы, но выбора не было. Слишком маленьким был город Нортэн, чтобы открывать несколько заведений и тратить дополнительные деньги.

Она надела новенькое синее платье и крутилась перед большим и светлым зеркалом в полный рост, когда услышала за спиной потусторонний голос:

— Ты подросла и стала красавицей, Дейна.

Все внутри у бедняжки замерло, превратилось в лед, и она медленно повернулась к непонятливому призраку.

— Я же просила — не подходи ко мне сзади!

— Прости, прости… Я забыл, что не отражаюсь в зеркале, думал, ты меня видишь.

Дейна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Она и правда похорошела за последние месяцы. Из болезненной, коротко остриженной, невзрачной замухрышки Дейна Морлан превратилась в румяную веселую девочку с кудрявыми каштановыми волосами. Но неприятие внезапных окриков сзади осталось с ней после того, как один из противных дружков Пола подкрался к ней, мирно читающей книгу, и рявкнул что-то грубое над ухом. Наверное, оно останется навсегда.

— Я рада, что ты вернулся, Генри, — заявила Дейна, продолжая любоваться собой.

— Неужели тебе скучно?

— Да. Тут много книг, но с ними не поболтать и не поиграть.

— Я неважный товарищ по играм, — признался дух. — Подумать только, прошло уже восемь лет со дня моей смерти!

— А мне как раз восемь лет! Получается, ты умер, когда я родилась?

Генри промолчал, и Дейна огорченно подумала, что ее вопрос был не самым тактичным.

— Скоро тебе будет не до игр. Будешь учиться магии, грамоте, счету…

— И истории Нордении. Зубрить имена королей и числа их правления. Только я их ненавижу, — простодушно сообщила девочка, заправив за ухо кудрявый локон.

— С чего столь мятежные настроения, юная дама?

— Король Бреон оказался гадким и подлым ослом. Он отказался принимать меня в академию при дворе! Только за то, что я дочь князя, а не какая-нибудь герцогиня!

Призрак надолго задумался, прежде чем ответить. Казалось, он был в шоке от услышанного.

— Понимаю твою досаду, дитя, — сказал он тихо и грустно. — Но лучше никому не говори свое мнение о короле.

Дейна развела руками, на ее красивом личике проступила досада.

— Да мне и говорить некому. Разве что маму. А мама запрещает мне ругать плохих людей, вроде бабушки.

Это замечание развеселило Генри, он надтреснуто рассмеялся.

— Вот как? Дейна, тебе придется тяжело в жизни, если ты продолжишь считать плохим каждого, кто не потакает твоим капризам.

Она посмотрела на него и надулась. А потом откуда-то нашла подходящий ответ, как показалось ей, блестящий и остроумный:

— Мама говорила мне так, Генри. Кто спорит, тот ничего не стоит.

— Значит, я ничего не стою? — уточнил призрак. — Ладно. Ты живая, тебе виднее.

— Генри!

Поздно. Оскорбленный дух мгновенно растаял в нагретом воздухе хорошо отапливаемой комнаты.

***

Магическая школа «Обитель чудес» находилась в двух минутах ходьбы от дома. Дейне, как и ее матери, несказанно повезло, и необходимость вставать затемно, чтобы добраться до «Обители» отпала сама собой. На этом, впрочем, все везение закончилось.

В классе оказалось двадцать человек. Десять ехидных манерных девчонок, десять шумных и злых мальчишек. Для всех них скромная и тихая Дейна стала чужаком едва ли не в первые минуты обучения. А их излюбленным развлечением стало дергать Дейну за кудрявые волосы.

По старой школе расхаживали с важным видом наставники и наставницы. Та наставница, что обучала недружных одноклассников Дейны, владела тяжелым взглядом, громким резким голосом и потрясающим умением ударить словами как можно больнее. Впрочем, последний свой дар она использовала только в отдельных случаях, но в остальном…

«Держать себя в руках и не говорить про другие виды магии!» — твердила Дейна самой себе, когда в первый раз их подняли из-за столов и показывать преподавателям свои способности.

В ее классе преобладали дети с магией Земли, и это совсем не понравилось Хелене, их грозной наставнице.

— Бесталанный сброд! — твердила она изо дня в день. — Много ли надо умений в земле ковыряться? Ох, жаль, что сейчас смешанные классы. Надо собирать раздельно, по каждому виду магии… Отбросы пусть сидят с отбросами!

Однажды Дейна не смогла сдержать любопытство и рвущуюся наружу жажду справедливости:

— Госпожа Хелена, позвольте вопрос. А какой магической стихией владеете вы сами?

Лицо наставницы немедленно побагровело, она сверкнула гневным взглядом, но ничего не сказала и продолжила урок. До конца занятий она не смотрела на Дейну, и та решила, что сердитая женщина просто забыла о ее существовании.

Так продолжалось несколько недель. При виде любопытной ученицы Хелена недовольно поджимала губы и отводила взгляд в сторону.

Однажды Дейна вернулась домой после уроков, как обычно. Иногда мать задерживалась в госпитале, и тогда девочка обедала в одиночестве и практиковала все четыре вида магии понемногу. Она не хотела забрасывать Огонь, Землю и Воздух только потому, что этого бы хотелось каким-то незнакомым ей людям. Поднявшись по скрипучим ступеням на крыльцо, Дейна выпрямила озябшую руку и подняла ладонь, чтобы отомкнуть дверь.

Но дверь распахнулась без ее магии. И в следующий же момент знакомая морщинистая рука больно схватила Дейну за волосы, чтобы втащить в дом. Дверь захлопнулась с гулким стуком. Никто не проходил в этот момент по бедному кварталу, никто не увидел, как восьмилетнюю волшебницу швырнули на пол и как замахнулись на нее палкой.

Все, что видела Дейна — это перекошенное от гнева лицо бабушки Софии, злой блеск выцветших глаз, оскаленный рот с остатками зубов. Все, что чувствовала она — это удары, наносимые палкой, ногами и магией Воздуха. Все, что она слышала — это хриплые старческие выкрики о том, как ужасно Дейна, эта маленькая подлая гадюка, оскорбила саму наставницу, и о том, как в следующий раз бабушка София изобьет ее до крови или до смерти.

Прежде чем Дейна провалилась в спасительную ровную мглу, она услышала скрип двери и увидела, как спокойно прошла мимо нее мать. Прямо на кухню, чтобы приготовить еду. Словно и не валялась на грязном полу извивающаяся от боли девочка, скрипя зубами и из последних сил не прося пощады.

— Проси прощения, дрянь такая! — хрипела оскаленная старуха в сером плаще, не уставая наносить новые удары.

Нет! Дейна с большим удовольствием лишилась сознания, нежели преклонила бы колени перед той, кто приходилась ей бабушкой по крови!

— Я с тобой, девочка, — шептал призрак Генри, прикасаясь к ладони Дейны ледяной прозрачной рукой. — Я не оставлю тебя.

И в последний момент перед беспамятством Дейне почудилось, будто старый, добрый, давно умерший друг взял ее за руку и куда-то ведет за собой.