Программа минимум для начинающих

Глава 15

Жизнь снова вошла в свое привычное русло. Для начала мы отправились по домам. Это было кстати. Нужно было собрать мысли в кучу. За это время я уже успела отвыкнуть от дома. Я-то отвыкла, а там все осталось, как прежде, ничего не произошло, да и не могло произойти, ведь я вернулась в тот самый миг, из которого отправилась в свое путешествие.

Но на этот раз я почувствовала, что это уже другое тело, не то, что было у меня на Шабаре. Исчезли царапины и шрамы, которые я заработала, удирая от Князя на Драконовом горе. А еще запах. Впервые я узнала, как пахнет Земля. Оказывается, у планет, как и у людей, есть свой неповторимый запах, это, как запах мамы. В детстве я знала запах мамы и любила, а когда выросла, я его забыла и перестала обращать на него внимание.

Зазвонил телефон.

— Александра, ты не забыла, что у мамы в среду день рождения? — голос отца звучал, как гром с ясного неба.

— Конечно, не забыла, что у меня, по-твоему, склероз?

На самом деле я, не то, чтобы забыла, нет, просто запуталась во времени. Какое свинство! Даже возможная гибель целого мира вместе с его людьми, драконами и вампирами, не дает мне права забывать о мамином дне рождения, тем более что мир все-таки не погиб. Надо подумать, что ей подарить.

Опять звонок, на этот раз в дверь.

— Привет. Как спалось? А я не спал. Почему-то всю ночь думал о тебе. А. ты?

На пороге стоял Димка. Наивный. Можно подумать, что мне больше нечего было делать, кроме, как думать о нем. Нет у меня других забот. В руках у него был букет чертополоха. Ну, правильно, кому-то дарят розы, а мне можно рассчитывать только на чертополох.

— Правда, красивое растение, необычное? Как будто с другой планеты! — торжественно объяснил он.

«Много ты знаешь, малый юноша, какие растения растут на других планетах. Спросил бы меня»: — подумала я, но промолчала. Я была рада Димке, но мое отношение к нему за это время очень изменилось. Раньше мне казалось, что я в него влюблена, а теперь я поняла, что мне это только казалось. Короче, я готова видеть его в роли друга, товарища и брата, но никак не больше. Вот только как мне ему это сказать? Хотя, зачем что-то говорить, он и сам все поймет.

Наверное, я — мазохистка, и не умею любить человеку, с которым мне легко и просто. Мне надо кого-то, вроде Софа, с которым, кроме постоянных разборок, ссор, скандалов и прочего негатива, у нас ничего больше не получается. Но вот именно его-то я и…

— Санька, ты меня слушаешь? О чем ты думаешь?

— О драконах.

— О чем?

— О драконах. Дим, почему у разных народов, живущих на разных континентах, есть легенды о розных могучих, крылатых гадах? Неважно, что в разных местах их называют по-разному, но они есть у разных народов. Странно, правда?

— Ну и что тут странного?

— А то, что, я думаю, что драконы на самом деле существовали.

— Ну и куда они делись?

— А куда делся дронт или сумчатый волк? А может быть, они просто приходили к нам из другого мира?

Он посмотрел на меня немного странно, как на иностранную шпионку.

— Дались тебе эти драконы.

— Мне просто интересно.

— А мне нет. Странные у тебя интересы.

— А кошки-инопланетянки, по-твоему, не странно?

На меня, как волна нахлынуло раздражение. Он в этом не виноват, просто я обнаружила, что я не могу с ним говорить о том, что меня волнует больше всего. Да я и сама-то не могу разобраться во всем том, что в последнее время происходит в моей жизни. Я даже не пытаюсь вникать в это, чтобы крыша не поехала. А как, скажите, можно объяснить постороннему человеку, что я одновременно проживаю сразу две жизни? Как можно это понять?

Вот я сейчас сижу с ним у себя дома, мирно беседую о драконах и в то же время я сейчас нахожусь на Шабаре и веду охоту на этого самого дракона.

И тут в дверь очень активно позвонили. Так звонит только моя подруга Машка, с которой я не виделась несколько месяцев.

Открываю дверь и точно, она.

— Варвара, волчица старая и мерзкая при том, ты куда подевалась?! — завопила она с порога.

— Заходи и не ори прямо с порога, у меня гость.

Обнаружив Димку, Машка сразу сделала свои выводы:

— Ааа, все ясно, любовь-морковь; здесь не до старых друзей.

— Слушай, да угомонись ты. Познакомься, это Дима. Дима — это моя подруга Мария.

Машка бесцеремонно осмотрела его с ног до головы, мне даже стало неловко. Потом отправилась на кухню и поставила кипятиться чайник. Без всякого предисловия запричитала:

— Саня, я в депрессии. Мое сердце разбито вдребезги — она даже всхлипнула — жизнь кончилась, не успев начаться.

Я уже давно привыкла к подобным выступлениям, а Димка смотрел на нее с удивлением и, я бы сказала, страхом. Я решила его успокоить.

— Не обращай внимания, просто Маха — вечная жертва несчастной любви. Она вообще, вечная жертва.

Машка посмотрела на меня с осуждением.

— Да? Так значит? Подруга называется, никогда у тебя сочувствия не допросится.

— Ну и не проси, — пожала я плечами, я уже давно перестала обращать внимание на ее трагедии.

— Все мужики — сволочи! — продолжила она, не придав моим словам никакого значения. — Я ему отдала всю себя без остатка, а он просто взял и исчез.

— Вот-вот, видать многовато отдала, надо было что-то и себе оставить — съязвила я.

— Дима, — обратилась она к моему гостю голосом, полным нечеловеческого страдания, — скажи, что во мне не так? Почему они всегда исчезают?

Дима тактично промолчал. А. я заметила, что у Махи хищно загорелись глаза — она нашла новый объект для несчастной любви. Мне кажется, что Машка любит вообще всех мужчин, без исключения. Не какого-нибудь конкретного человека, а мужчину, как явление природы. Вот сейчас она начнет ему исповедоваться, расскажет ему обо всех своих бедах, и будет ждать сочувствия и понимания. Ох, и трудное это дело-сочувствие и понимание! Димка, видимо, тоже понял, что ему предстоит, и поспешно вышел из кухни.

— Кто это? — сразу же приступила к делу Машка.

— Это мой друг.

— Друг или больше?

От моего ответа уже ничего не зависало, потому, что Маня уже объявила сезон охоты. Да, туго придется Димке! Я-то к ней уже привыкла за столько-то лет, но новому человеку это испытание выдержать трудно, потому, что Мани всегда очень много! Обычно она выбирает себе жертву и начинает травлю: висит часами на телефоне, заявляется в гости в любое время суток, подкарауливает после работы, короче — облава.

Когда мы пили кофе, Машка вдохновенно рассказывала о своей несчастной любви, хотя лицо ее уже не выглядело таким уж несчастным, а мы сосредоточенно молчали. У меня уже начала болеть голова, но Маня не успокаивалась. Выпроводить ее было невозможно, как и заткнуть фонтан ее красноречия. Когда в поле ее зрения попадает подходящий объект, Машка перестает реагировать на все, ее несет. Теперь выпроводить ее можно только вместе с Димкой.

Так мы просидели до позднего вечера и я, наконец, не выдержала:

— Извините, гости дорогие, но не надоели ли вам хозяева? Мне ведь завтра с утра пораньше на базар.

Они ушли, а я задумалась о том, что подарить маме. В голову лезла всякая ерунда. И вдруг я вспомнила, что умудрилась прихватить с Шабара духи из цветов бря! Сделать это было довольно сложно, но я сумела, да и пузырек был маленький. Мы ведь путешествуем не в материальном теле, и переправлять на большие расстояния что-то материальное довольно сложно и все-таки я умудрилась это сделать. Вообще-то, это были не духи, а ароматическое масло и включало оно в свои состав не только цветы.

Маме неплохо было бы подарить немного молодости. Куплю еще букет цветов и подарок готов! Машка бы за такой подарок Родину бы продала, ведь цветы бря делают любую женщину, даже уродину и конченую идиотку желанной для любого мужчины! Но давать Махе в руки такое мощное оружие опасно, это, как обезьяна с гранатой.

Забавно, с детства у меня сохранились две подруги: Люська и Машка, две полные противоположности. Вечно веселая и бодрая Люська, которая, если когда-нибудь и плакала, то только в младенчестве, такой непотопляемый корабль оптимизма и Машка-кладезь тоски, страдания и несбывшихся надежд. Странно, но не отличающаяся особой красотой Люська, притягивала к себе мужиков, как магнит, но относилась к ним, как я ко всему вообще — очень легко и не очень серьезно. У красавицы Мани все было с точностью до наоборот. В ее вселенском горе тонули все симпатии и привязанности.

А среди ночи меня разбудил взбесившийся телефон. Какая сволочь звонит в три часа ночи? Кому, не спится?

Не спалось Димке.

— Ты спишь? — спросил он.

— Уже нет. — Зло ответила я — И чего тебе не спится?

— Саня, я никак в себя прийти не могу.

— Верю.

— Саня, если Маша будет спрашивать мой телефон и адрес, будь другом, не говори.

— Что, так достала?

Димка горестно вздохнул. Ха, знаю я Маньку, замордует до полусмерти.

— Утомила. Я ничего плохого сказать не хочу, но, сама понимаешь, к такому надо привыкать годами.

— Слушай, Митя, я, конечно, понимаю, какое неизгладимое впечатление на тебя произвела Машка, но ведь сейчас три часа ночи!..

— Сань, я подумал, что она может меня опередить, и ты ей скажешь.

Во страху-то нагнала! Я ее даже зауважала. У меня бы так не получилось.

— Она может! — согласилась я — Ладно, буду молчать, как Мальчиш-Кибальчиш. А теперь давай баюшки.

— Спокойном ночи. Ага, дадите вы мне поспать спокойно.

Просыпаться было трудно, мучительно трудно. Совершенно невменяемая я шарахалась по квартире с закрытыми глазами, пытаясь досмотреть сон, натыкаясь на мебель и тихо материла своих бесцеремонных друзей.

— Это ты обо мне?

Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Опять ты! Тебя слишком много, Соф.

— Решил узнать, чем ты занимаешься.

— Оно тебе надо? Ну, какое тебе дело, это ведь моя жизнь.

Он расселся в моем кресле и просвечивал меня насквозь своими кошачьими глазами.

— Соф, если ты опять будешь копаться в моей голове, я тебя загрызу.

— Уже. — Признался он.

Я запустила в него подушкой. Он рассмеялся и исчез. Вот и на тебе! День еще не начался толком, а уже безнадежно испорчен. Торговли сегодня не будет. Но денег у меня, коль я идти надо.

Ирка решила, видимо, устроить себе выходной. Розка-базарная наркоманка была уже на месте и оформляла прилавок. С блаженным выражением на лице она развешивала и раскладывала везде, где еще оставалось место, разноцветные тряпки. Я не понимаю, как можно вообще чему-то радоваться в такую рань. Такое впечатление, что у нее внутри вечный двигатель.

— Чего такая злая? — спросила она весело.

— Не выспалась — друзья приходили.

— Пили-веселились?

— Если бы. Подруга детства грузила меня своими проблемами и пыталась снять моего друга.

— Вот стерва!

— Да нет, к этому я уже привыкла. Но она так его задолбала, что он позвонил мне в три часа ночи, чтобы она, не дай бог, не вышла на его след.

— Вот бабы пошли! Одна такая терроризировала моего Сеньку. Убила бы сучку! Ребенок от нее прятаться начал. Она меня чуть до психушки не довела. Ну не баба, а старая жвачка — не отлепить никак.

Видно таинственная террористка действительно здорово достала Розку, которая за своего сына глотку перегрызет любому.

— И как ты от нее отвязалась? — заинтересовалась я.

— Я ей сказала: «Маша, я тебе говорю, как его мать, если ты не оставишь в покое моего сына, я тебе рожу кислотой оболью, потому, что Семен собирается жениться на матери своего ребенка и мешать его счастью я никому не позволю!».

Я поняла, кто терроризировал Семена! Значит, вот кто разбил Машке сердце!

— А, что, Семен собирается жениться? — спросила я.

— Еще чего! Ему еще надо доучиться.

Я не стала говорить, что знаю Машку, не захотела драконить Розу.

Но надо торговать, а покупателей что-то не густо. Похоже, что торговли сегодня точно не будет. Розка бесилась.

— Ну, что ты скажешь!; — Мне надо платить за Сенькину учебу, а денег с гулькин нос.

Зарекалась свинья в грязь не лезть… Я надеялась, что больше не буду использовать свои способности в корыстных целях, но деваться некуда — надо.

И пошла торговля! Розка разрумянилась, как маков цвет, вот уж точно — базарная наркоманка! Надо будет отработать с ней неделю-другую, чтобы она смогла оплатить учебу парню. Какое свинство: парень умница, а за него приходится платить, как за какого-то дебила! Нет в мире совершенства! Прав Экзюпери.

— Много тебе не хватает? — спросила я.

— Не, недельку так поторговать и все тип-топ.

Приятно сделать человеку приятное.

— Слушай, Санька, ты, наверное, какое-нибудь заклинание знаешь для торговли. Поделись с подругой.

Я пожала плечами. Ну, в самом деле, не рассказывать же ей про скарра. Я вспомнила прощальный совет Ашара и начала вешать Розке лапшу на уши:

— Ты прежде, чем идти на базар, разложи все свои тряпки и поговори по душам с духом каждой тряпки. Говори вежливо, уважительно, закрой глаза, представь себе его, попроси его, чтобы он полог пристроить вещь в хорошие руки, можешь пообещать что-нибудь, что в состоянии выполнить.

— У тебя совсем крыша поехала! — возмутилась Розка, — Ну что я могу пообещать этой вот блузке? Что, скажи ей надо? Как можно разговаривать с барахлом?

Я посмотрела на блузку и обнаружила, что пуговицы висят на соплях.

— Ей ты можешь пообещать, что пришьешь понадежнее пуговицы. А потом помолись своими словами, попроси хорошей торговли и пообещай, что какую-то сумму от продажи ты раздашь нищим, пусть и у них будет хороший день.

— Бред какой-то! И я во всю эту фигню верю.

Конечно бред, но что она еще хотела от меня услышать, какое-нибудь волшебное слово, так откуда я ей возьму это волшебное слово? Я разозлилась.

— Можешь не верить, но тогда не приставай с дурацкими вопросами. Что ты от меня хочешь? Разговаривай с духами, как разговариваешь по телефону: ты его не видишь, но кто тебе не мешает верить в то, что он есть на другом конце провода.

— Ерунда!

— Как знаешь, ничего другого я тебе предложить не могу.

Розка немного помолчала, переваривая услышанное. Взвесила все за и против и в итоге решила, что от нее не убудет, если она все-таки попробует. Вообще, базар — это такое место, где все становятся очень суеверными. На базаре, как на Шабаре, есть свои неписанные правила и даже самый прожженный атеист знает, что после первой продажи, полученными деньгами надо помазать весь товар. Не могу сказать, что это помогает, но делают это многие. Кроме этого у каждого есть свои фишки. Я ко всему этому отношусь довольно скептически, но тем не мнение часто, чисто автоматически провожу деньгами по своему товару.

Розка атеистка, но не настолько, чтобы это мешало делу.

— Ладно, а вдруг и вправду что-то получится.

Товар, у нас расходился, как. Горячие пирожки! Совесть меня немного мучила, но я заставляла людей покупать только те вещи, которые им действительно шли. В два стали собираться по домам.

Я ожидала увидеть дома Софа, но его не было. Зато у подъезда меня поджидала Маня. И главное, никуда от нее не спрятаться — она меня уже увидела.

— А я тебя уже час жду! — заныла она.

— Ну, не ждала бы.

— Мне надо с тобой поговорить.

Да знаю я, знаю ее разговоры! Сейчас начнет меня пытать. Но делать нечего, назвался груздем, полезай в кузов. Привела ее домой, напоила кофе, и приготовилась слушать очередной «плач Ярославны». Долго ждать не пришлось.

— Саня, скажи мне его адрес или номер телефона! — потребовала она в самой категоричной форме.

— Чей? — прикинулась я дурочкой.

— Слушай, ты не строй из себя идиотку, ты же знаешь о ком я говорю.

— Даже не догадываюсь. — Продолжала я «строить из себя идиотку».

Машка демонстративно закатила глаза.

— Я говорю о Диме. Я поняла, что он — это моя судьба.

— А он это понял?

— Поймет, если не понял.

Ну, надо же, жизнь ее ничему не учит! Видимо, ей и в самом деле нравится страдать. Ну не может она иначе!

— Слушай, Маня, а тебя нисколько не смущает, что Димка мой парень?

— Не смущает.

Еще бы, когда ее это смущало? Сомневаюсь, что ее вообще возможно смутить. Она отхлебнула кофе и продолжила:

— Саня, я не сволочь какая-то, просто я же вижу, что ты его не любишь. Так ведь. Значит, ты не очень расстроишься, если он уйдет ко мне.

Ну и наглость она уже все решила за нас обоих!

— С чего ты взяла, что я его не люблю?

— Я тебя знаю с детства, и я знаю, как ты себя ведешь, когда влюбляешься.

Знает она! Нет, главное, я не знаю, а она знает. Иногда мне кажется, что у Мани с головой совсем беда. Но мне интересно, как, по какому такому рецепту варится та каша, которой наполнена ее башка.

— Хорошо, я тебе объясню. Я ведь знаю тебя с детства, и видела, как ты влюбляешься. Ты превращаешься в маленькое чудовище. Не припомню, чтобы ты когда-нибудь относилась к объекту своей любви спокойно и доброжелательно. Ты его постоянно шпыняешь, подкалываешь, вечно грызешься. Ну, Сашка, ну ты сама вспомни. А тут ты сама любезность, такая милая, добрая подруга. Когда такое было? И ты пытаешься доказать мне, что ты его любишь?

Надо же, не такая уж она дура. Все правильно излагает.

— Короче, Маня, я тебе не могу дать его координаты. Если он сам этого не сделал, то и я воздержусь. Но, если он заинтересуется тобой, то я, конечно, дам ему твой телефон.

Машка разозлилась.

— Да он и без тебя его знает!

— Значит, теперь жди, когда он объявится. Я не хочу портить из-за тебя с ним отношения. Ты опять начнешь его доставать, а все претензии будут ко мне.

Маня обиделась, она готова было меня придушить.

— Ты просто ревнуешь. Ты, как собака на сене, ни себе, ни людям.

— Нет, я просто не хочу, чтобы ты замордовала Дамку своим вниманием. Ты же меры не знаешь.

Она вспыхнула.

— По-твоему, я — навязчивая?

— Ты сама это сказала.

— А ты, ты просто стерва. Все, не хочу с тобой общаться!

Она ушла, громко хлопнув дверью. И это уже в который раз мы с ней часто скубемся, потом опять миримся, и это уже вошло у нас в привычку. Мы привыкли друг к другу. Но почему-то всегда после ссоры я чувствую себя сволочью и мучаюсь угрызениями совести, даже, если я права. Маня обладает удивительным талантом делать всех вокруг себя виноватыми. Создается такое впечатление, что ее окружают только подлецы и мерзавцы. Я думаю, что даже, если бы все ее знакомые и друзья выполняли все ее прихоти и причуды, она все равно нашла бы повод для страдания.

— А ведь она права — услышала я знакомый голос.

— Опять ты! Достал ты уже меня!

Соф сидел в кресле и ехидно так улыбался. Он был доволен собой и жизнью вообще. А я почувствовала, что злость накрывает меня с головой, как волна.

— Не любишь ты его. Не знаю, любишь ли ты вообще кого-нибудь, но его точно нет!

— Можешь не радоваться, тебя я вообще не выношу на дух!

— Вот это меня и радует — ухмыльнулся он, и его дьявольские глаза сверкнули нехорошим огнем.

— Радуйся где-нибудь в другом месте, я тебя не приглашала.

— Ага, и видеть меня не хотела?

— Я на тебя уже насмотрелась на Шабаре. Не очень-то ты мне нужен.

— Можно подумать. Да ты меня ждала!

— Я? Тебя? И не мечтай.

— Знаю, точно знаю. Ты можешь шипеть и исходить ядом, но все это лишь подтверждает мои слова.

Я готова была вцепиться ему в глотку. Я хотела порвать его, как Тузик грелку, но вовремя поняла, что он именно этого ждет, ведь именно так описывала мою влюбленность Машка. А вот фиг тебе, мой сладкий!

Улыбаясь приторно — сладко, я нежно ему сказала:

— Свали, животное!

Он был рад безмерно. Чему, спрашивается, он радовался? До чего же малоприятный тип! Вот на кого бы Маню натравить. Я представила это зрелище. Интересно, а как бы Соф отреагировал на нее, все теки он — инопланетянин. Может быть, выдержать Машку может только инопланетянин.

— Далась мне твоя Машка и ты вместе с ней!

И исчез. В очередной раз. Я вздохнула облегченно. Все, спровадила и одну занозу и другого паразита. Можно успокоиться и расслабиться.

Глава 16

Я проснулась ночью от странного чувства, мне было тесно. С трудом разобралась, что в постели я не одна. Я заорала, как резанная. Лежащее рядом со мной тело вздрогнуло и село.

— Ну и чего ты так орешь?

Опять он! У меня скоро разовьется мания преследования.

— Кто тебе позволил?

— Ты.

Я чуть не захлебнулась слюной от негодования.

— Я?!

Я включила свет. Его желтые глаза смотрели на меня невинно и беззащитно — ну просто младенец в люльке!

— Я почувствовал, что тебе не хочется, чтобы я ушел, и я решил вернуться.

— На этот раз чувства тебя подвели.

Он встал с постели и пошел в кухню. Вернулся с сигаретой, Он уже и курить научился! Эй, так он, пожалуй, останется здесь навсегда! И тут до меня доходит, что он стоит передо мной, в чем мать родила. Я смутилась и отвернулась. Ну, сволочь! Мое сердце, словно с цепи сорвалось, руки стали влажными. Я сглотнула слюну и зашипела на него:

— Оденься. И убирайся отсюда немедленно, видеть тебя не могу.

Он покорно оделся, только до половины. Дышать стало немного легче. Но уходить он не собирался. Я поняла, что сегодня парень настроен решительно. Не надо даже напрягаться, чтобы понять чего он хочет.

— Саня, — он сел рядом и обнял меня за плечи, — я понимаю, что с тобой происходит. Успокойся. Согласись наконец-то, что ты сама этого хочешь. Давно.

Я собралась с мыслями, напряглась и как шарахнула его! Он отлетел к противоположной стене. Со стороны это выглядело довольно странно: сидят парень и девушка, обнимаются и вдруг парень отлетает на два метра и стукается головой об стену. Мощный поток энергии, исходящий из меня, мог бы отбросить его и дальше, если бы стена не помешала.

Он упал и отключился. Сначала я обрадовалась, но потом, увидев, что он не шевелится, испугалась. Неужели я его убила? Даже в глазах потемнело от ужаса. Я наклонилась над ним, пытаясь услышать, бьется ли его сердце или нет. Оно не билось!

— Софик, миленький, очнись! — умоляла его я, чувствуя, как истерика охватывает меня — Я не хотела! Не умирай!

Слезы потекли из моих глаз сами по себе. И тут, в этот драматичный момент, я увидела, как его губы растянулись в довольной улыбке. Он открыл глаза и сказал:

— Между прочим, сердце у меня находится справа.

И рассмеялся, гад! Нет, уж лучше бы я его убила!

— Признания в любви я от тебя так и не дождался, но мне пока хватят и этого.

— В следующий раз, — сказала я тихим зловещим голосом — ты уж мне поверь, я тебя точно убью!

Он радостно рассмеялся и исчез.

Сон, как кусочек сахара в стакане горячего чая, растаял без следа. Все! Он меня достал! Более гнусного существа нет во всей Вселенной! Он даже хуже Князя! И, если он думает, что я его люблю, то он глубоко ошибается! Видеть его я больше не могу, нигде, ни на Земле, ни в Космосе. И на Базу я тоже больше не вернусь! Все, я уже сделала доброе дело и довольно. Эта работа не по мне. Я увольняюсь!

Приняв это решение, я сразу успокоилась.

Все это время я не хотела себе признаться, что боюсь того, что выпало на мою долю. Сначала мне было интересно, но на Шабаре, не помню точно в какой момент, я поняла, что все это не игра. Вполне возможно, что впереди меня ждет что-то еще более ужасное. Ведь Вселенная бесконечна! Сколько в ее глубинах, таится разных ужасов? И я, что, должна во всем этом участвовать?

Проснувшись утром, я чувствовала себя удивительно хорошо. Я сбегала в магазин за цветами, привела себя в порядок. Мама должна быть довольна: я даже сменила джинсы на юбку, что для меня было почти подвигом. Джинсы для меня — это почти вторая кожа, но мама почему-то их терпеть не может.

Я заявилась к родителям вся из себя такая белая и пушистая на радость папе и маме. Надолго меня, конечно, не хватит, но я постараюсь сегодня сильно не ругаться.

— Доча, ты давно к нам не приходила! — мама даже расцеловала меня от умиления.

А дальше все было, как обычно: нравоучительные разговоры за праздничным столом и тихое раздражение в глубине моей не очень покорной души. Но, когда мама надушилась моими духами, все вдруг сказочно изменилось. Мои родители как-то сразу помолодели. Внешне это было не заметно, но вот настроение у них резко изменилось. Они перестали меня пилить, и все свое внимание переключили друг на друга. Я еще немного посидели, и ушла.

По дороге меня вновь стали мучить сомнения. Конечно, в Космосе много всякой жути, но ведь и сколько еще всего замечательного! Например: вот такая мелочь, как эти духи. И еще много чего, но я об этом никогда не узнаю. Жаба начала меня потихоньку давить. Как же теперь они без меня? Нет, как я буду без них? Я прогнала жабу и решила ни о чем не жалеть.

Домой идти совсем не хотелось, вдруг там уже ошивается этот бесцеремонный мерзавец. Я немного подумала и пошла к Люське. С Люськой всегда все легко и просто. В мире найдется немного вещей, способных испортить Люське настроение. С Люськой можно говорить о чем угодно и это именно то, что мне сейчас нужно!

Люська завизжала от радости, увидев меня:

— Санька, морда, совсем пропала и не подаешь никаких признаков жизни. Ты, наверное, живешь на этом базаре.

Тетя Маша быстро собрала на стол.

— Да я не хочу есть, я только что с дня рождения, маме сегодня сорок.

— Боже, — вздохнула Люськина мать, — как время-то летит! Совсем еще недавно мы были такими же, как вы, а вот уже половина жизни позади. Вот так оглянуться не успеешь, а вся жизнь уже прожита. Да, девчонки, цените молодость, она очень быстро проходит, хотя в ваши годы в это не верится.

Я почувствовала ее грусть. В последнее время я заметила, что умею улавливать чужие чувства, и иногда это бывает довольно мучительно.

И опять меня начала давить жаба. Еще бы, ведь Наблюдатели-Координаторы живут очень долго, и старость им не грозит. Здесь, на Земле, я бы прожила свою жизнь, а когда бы пришло время умирать, то я просто переселилась бы из одного тела в другое и покинула бы на время Землю. У меня были бы другие тела и другие жизни… Неужели я собираюсь отказаться от таких чумовых возможностей?

— О чем задумалась, девица? — прервал мои рассуждения голос Люськи.

— Обо всем понемногу. Преимущественно о том, как правильно сделать выбор.

— И что ты выбираешь?

— Ничего конкретного.

— Не ломам себе голову, Санька, я думаю, что выбор уже давно сделан за нас.

— В смысле?

— Ну, я — фаталистка, Все уже давно решено и мы лишь выполняем волю какого-то высшего существа. Ничего мы в этой жизни не решаем на самом-то деле. Поэтому не думай себе голову, какое бы решение ты ни приняла — это будет единственное возможное решение.

Знакомые песни. Что-то это мне напоминает.

Поедая фирменное печенье Люськиной мамы, я старательно гнала от себя, все мысли, связанные с Базой. Ведь я уже приняла решение!

— Слушай, Санька, какая-то ты странная. Что творится у тебя в башке?

Я хотела ей все рассказать, но поняла, что никогда и никому я не смогу этого рассказать, во всяком случае, здесь на Земле. Ни с кем я не смогу поговорить о том, что волнует меня больше всего! И я соврала:

— Да познакомилась я тут с одним парнем, а теперь на него положила глаз Маня и мне это неприятно, хотя я знаю, что она ему не нравится.

— Брось, ты же знаешь Маньку! Ты уже давно должна к этому привыкнуть.

— Дело в том, что я поняла, что этот парень мне не нужен и мне немного грустно, я чувствую себя виноватой.

Люська посмотрела на меня, как на больную. Она меня всегда очень хорошо понимала и именно поэтому не поверила мне. Чуяла она, что я вру.

— Сашка, колись, что не дает тебе покоя?

Ну, я что я должна ей сказать? Что много веков назад в кого-то из моих предков вселился древний, нечеловеческий разум? Что разум этот передавался из поколения в поколение по наследству до тех пор, пока не попал ко мне? Что он — это часть меня? Я бы точно не поверила, ее ли бы кто-нибудь мне рассказал подобную чепуху!

— Есть один человек, — я решила не врать, насколько это возможно, — я не знаю, как я к нему отношусь. Он меня так бесит, как никто другой! Но, с другой стороны, меня к нему почему-то тянет. Люська, я не знаю, что мне делать. Иногда я готова его просто убить, но когда я подумаю, что он может исчезнуть из моей жизни навсегда, меня такая тоска берет!

Я говорила честно, просто не уточняла, что этот загадочный человек-инопланетянин.

Люська вздохнула:

— Не ломай себе голову и не порть нервы, если он действительно твой человек, то никуда он от тебя не денется, и ты от него.

— А, может быть, я хочу, чтобы он куда-то делся?

Люська рассмеялась:

— Слышь, Чебурашка, ты сама-то знаешь, чего хочешь?

Я улыбнулась. Надо перестать об этом думать! Если Люська права, то все, что должно произойти — произойдет.

Мы еще долго болтали обо всем, что произошло за последнее время, выяснила, что у Люськи появился новый ухажер, которого она нещадно эксплуатирует. Люська всю жизнь эксплуатирует своих кавалеров, утверждая, что с паршивой овцы — хоть шерсти клок. В школе ребята писали за нее контрольные, а во дворе — делали любую домашнюю работу, которую ей поручали сделать ее родители. Никто, как правило, не роптал.

Когда я уходила, Люська сказала:

— Слушай, Санька, ты меня заинтриговала. Покажи когда-нибудь своего загадочного кавалера, который смутил твой покой.

Я лишь махнула рукой и ничего не ответила.

На этот раз Соф не появился. Не знаю, обрадовалась я этому или огорчилась. Почему-то все, что касается его, вызывает у меня противоречивые чувства.

Жизнь потихоньку стала входить в свое русло. Пролетела неделя-другая. Мир и покой стал меня утомлять. Даже родители перестали меня пилить: они переживали внезапно свалившийся на них медовый месяц. Все было слишком гладко.

Удивила меня только Розка.

Заявилась ко мне и сказала с порога:

— Знаешь, Сашка, поразительно, но твой метод действует!

— Какой еще метод? — не поняла я.

— Ну, этот, с духами. Торговля наладилась. Я им теперь подарки покупаю.

Я опешила.

— Кому?

— Духам.

Нет, девушка явно тронулась!

— Они ведь духи, какие ты им подарки даришь? Совсем уже сбесилась?

Розка смутилась.

— Ты только не смейся, но я с ними наладила отношения. Иду с базара домой я говорю: «Ну, чего ты хочешь, показывай. «Он мне говорит, чего бы ему хотелось.

— Как говорит?!

Неужели Розка в варды подалась, с духами общаться научилась? Ну вот, приволокла я с собой на Землю всю эту чертовщину!

— Да проще пареной репы. Я иду домой, полностью отключаю мозги, автоматически захожу в любой магазин и так же автоматически покупаю то, за чем рука потянулась. И, знаешь, духи довольны.

Боже! Безумие, оказывается, заразное! Что я натворила! Розка так вдохновилась, что ее уже от этого дела за уши не оттащишь. Скоро она уже и дни рождения духов будет отмечать. Она уже к ним, как к родственникам относится.

— Знаешь, Саня, я тебе так благодарна!

— Да за что?!

Она достала бутылку водки, какие-то консервы, батон колбасы.

— Будем гулять. Не знаю сама, что я тут купила, но, похоже, Муря хочет, чтобы мы за него выпили, праздник у него какой-то.

— Роза, что это еще за Муря? — вздохнула я, догадываясь каким, будет ответ. Розка ловко накрыла стол.

— Муря — это дух, мой помощник. Я без него, как без рук.

— Роза, откуда ты знаешь, что его зовут именно Муря, а не Чуня, к примеру?

— Он мне сам сказал.

— Ооооо, девушка, это уже клиника.

— Да нет, ты меня неправильно поняла. Я никаких голосов не слышу, просто он мне приснился, и сказал, как его зовут.

Надо же, Розка оказалась настоящей ведьмой! Может и правда, есть у нее такие способности? Только интересно: чем это все закончится?

— Знаешь, со мной тут недавно интересный случай приключился. Ты не поверишь.

Розка сделала загадочное лицо, и, не дождавшись моей реакции, продолжила:

— У меня, тут, недавно украли деньги. Я даже не заметила, когда вытянули. И, главное, я в тот день так хорошо поторговала! Так было обидно! Но решила плюнуть на все и не психовать. Украли, значит так нужно. И вдруг, возле своего дома я нахожу кошелек. Пришла домой, посмотрела: а там точно такая же сумма, что у меня украли, тютелька — в тютельку!

Розка — натура увлекающаяся. Просто удивительно, как в ней скептицизм уживается с поразительной доверчивостью! Она никому не верит и в то же время готова поверить всем и каждому, Как такое возможно?

Когда мы немного опьянели, пришел Димка.

— Милый юноша, — сказала Розка, — но мой Сенька лучше. Ты только не обижайся.

— Да я и не обижаюсь. — Димка вообще редко обижается, не хочет трепать себе нервы по пустякам.

Они мирно трепались, а я тихонько ушла в себя. Краем уха слушала Розкины рассуждения о духах и прочей ерунде. Когда это она успела так подковаться? Она просто гениально промывала мозги Димке, он ее слушал, не перебивая и с большим интересом. Она бы и мне промыла, если бы я ее слушала. Димка уже поверил во всю ее мистическую бурду и теперь интересовался деталями: как надо вести себя духами, их привычки и пристрастия.

— Розка, хватит! Надоела вся эта чепуха? — не выдержала я.

Розка вспылила, искры из нее посыпались, как из бенгальского огня. Похоже, что я задела ее за живое.

— Знаешь, Сашка, ты все-таки дура. Я тебе говорю чистую правду, ничего не выдумываю. Я рассказываю тебе то, что произошло со мной. И, между прочим, это ты меня научила.

— На свою голову. Игры с духами — это опасные игры. С ними надо уметь обращаться, иначе можно, сильно вляпаться.

Розка ехидно ухмыльнулась.

— А я умею с ними обращаться.

Какое свинство! Я ни с кем, кроме Ориса не могла договориться, а она уже науськалась! Что за лажа? Неужели, я совсем бездарная?

— И как ты это делаешь? — поинтересовалась я.

— Элементарно. Я сажусь на пол и отключаюсь. Не всегда это получается, иногда посторонние мысли-таки, проскакивают, но когда получается, то я начинаю слушать голоса — это говорят духи. А иногда я вижу их во сне. Это, когда только-только начинаешь засыпать, на границе сна и бодрствования.

— Надо попробовать. Может и у меня что-то получится. — Воодушевился Димка. Фу, просто банда каких-то сектантов. Как же мне все это надоело!

Дальше я уже участия в разговоре не принимала. Когда они ушли, я ни с того, ни с сего разревелась. Мне стало себя жалко. Ну, почему так? Почему у себя дома я чувствую себя не на своем месте? Почему здесь, у себя дома, на своей родной планете, я превращаюсь в бездарную, никому ненужную истеричку?

— Потому, — услышала я его голос, — что здесь ты действительно не на своем месте.

Он явился! Ха, а куда бы он делся?

— Никуда.

— Я тебе уже сто раз говорила, что это свинство — читать чужие мысли. Я же твои не читаю.

— А кто тебе не дает?

— Совесть.

Он задумался, как будто я сказала какую-то глупость. Но я все равно была ему безумно рада! Все мои сомнения рассеялись, как дым. Тоже мне, приняла верное решение. А кто сказал, что именно оно верное?

Он старательно доедал все, что осталось на столе. Надо же столько жрать! И жрет, и жрет… Что у него за метаболизм такой, если он до сих пор не стал шире, чем длиннее?

— Нормальный метаболизм. И ем я не так уж много.

— Если бы я, столько ела, я бы уже в дверь не могла войти.

— Не язви. Тебе жалко?

— Не жалко.

— Тогда заткнись, пожалуйста. Я к тебе по делу.

— Конечно по делу: нажраться и напиться на халяву.

— Фу, какая ты жлобина!

— Я же сказала, что мне не жалко, просто меня раздражает, что ты ведешь себя, как у себя дома.

Он только пожал плечами и с сожалением посмотрел на окончательно опустевший стол.

— Так, что у тебя за дело?

Он достал из кармана маленький голубоватый кристалл, потер его пальцами и кристалл загорелся мягким, голубоватым светом, потом в воздухе появилось изображение.

Я знаю эту штучку. Этот кристалл впитывает в себя любую информацию и передает ее в трехмерном изображении с мельчайшими подробностями, плюс звук и запах. Это вам не видеокамера.

В воздухе висела штуковина, похожая на большую банку, герметично запаянную. В банке была какая-то мутная жидкость с кусочками разбухшего желатина, во всяком случае, очень на это похоже.

— Ну и что это за консерва? — спросила я.

— В том-то все и дело, что никто не знает, что это такое.

— Бред какой-то! Откройте и выясните. Зачем волну поднимать по каждому пустячному поводу?

Соф мне ничего не сказал, но я мигом сообразила, что он обозвал меня идиоткой или что-то в этом роде. Хорошо хоть вслух не сказал.

— Радость моя, — ласково, как больному ребенку, сказал он мне, — ты думаешь, что ты одна такая умная? Мы пытались открыть эту штуку, но она не открывается.

— Разбейте.

— Она не бьется. С ней вообще ничего нельзя сделать. Никто на Базе не знает что это такое.

— Ну и Бог с ней! Положите на место. Она, что, жить вам мешает?

— Саша, подумай сама, что нужно было так закупоривать, чтобы никто не смог это открыть и зачем это делать?

— Ну, не знаю.

Действительно, странно это все. Ведь на Базе находятся представители самых разных цивилизаций, многие из которых высокоразвитые и никто ничего не смог сделать. Определённо, здесь что — то не так! Может и не надо эту хрень открывать?

— А зачем все это нужно?

— В нашей работе мелочей не бывает. Эту, как ты называешь «консерву» нашли на одной из недавно открытых планет. Нашли, в древнем храме одного из местных богов. Скарры ничего не знают об этой штуке. Скарры не знают! Ты можешь себе представить, чтобы скарры чего — то не знали? Но некоторые из наших, кто хоть как-то связан с мистикой и всем таким сверхестесственным, в один голос заявили, что в этой емкости находится зло. Никогда бы не подумала, что зло похоже на желатин, замоченный в грязной воде. И что это за зло такое несерьёзное? Банка холодца на чёрный день.

— Может это какое-то химическое оружие? Слушай, Соф, но если эту штуку нельзя открыть, то чего вы суетитесь?

— Затем, что как-то ее туда засунули, значит и достать ее оттуда можно. Видишь ли, эта штука, тысячелетиями находилась спрятанной в недоступном месте и вдруг она вышла наружу.

— Как?

— Ее нашли в руках у мертвого парня. Он был из тех ребят, которые проникают в древние храмы, раскапывают могилы в поисках различных ценностей. Так вот, эта штука покинула свое убежище, и мы очень хотим знать, с чем мы имеем дело.

— Странный ты человек, а я-то чем могу помочь?

— Ты? Скорее всего, ничем. А вот твой скарр… Скарры ведь самый древний народ во Вселенной. Они обшарили весь Космос, они везде. Вполне возможно, что кто-то из скарров знает, что это такое. Короче, тебе надо на Базу.

И тут я решила показать зубы. В конце концов, это мне решать, что мне надо, а чего не надо. И меня уже давно раздражает его командный тон. Нет, капитан, никогда ты не будешь майором!

— Я и не подумаю.

Он вышел из себя по-настоящему.

— Слушай, хватит выстебываться! Отложи это на потом. Мне уже до чертиков надоели твои хреновы выкрутасы!

Я опешила. Ничего подобного я от него не ожидала. Чего это он так взъерепенился?

— Ты чего орешь на меня?

— А того, что я не собираюсь с тобой торговаться. Если ли ты не желаешь выполнять свою работу и не собираешься вернуться на Базу — это твое право, но ты должна понимать, что в этом случае твой скарр тебя должен будет покинуть и перейти в кого-нибудь другого.

— Это как же? Он ведь часть меня самой.

— Вот ты и лишишься своей части.

— А ты мне не угрожай!

— Я не угрожаю, но ты меня уже достала!

— А ты меня достал! Появляется, когда захочет, подслушивает мысли, лезет, куда тебя не просят, настроение портит…

— Так ты отправляешься на Базу?

— А куда я денусь?

Глава 17

И вот я опять на Базе! И как же мне легко! Я на своем месте и я дома! Может быть, моя судьба действительно уже кем-то определена, и каждый мой шаг расписан по минутам, но вот именно это решение я приняла абсолютно самостоятельно. Потому, что уже не представляю себе иной жизни. Я — Наблюдатель — Координатор и всё тут!

Очухаться мне не дали, сразу повели на территорию Наставников. Я уже привыкла к самым невероятным существам, но в огромном зале собралось такое количество самых невероятных существ, что голова пошла кругом.

А посреди зала стояла эта загадочная банка. От нее исходила угроза. Объяснить этого я не могла, но я точно знала, что она опасна, очень опасна! Угроза нешуточная. У меня даже мороз по коже пробежал, хотя, казалось бы, чего тут бояться? Что — то в ней такое было.

Ко мне обратился Смиг:

— Посмотри внимательно на этот предмет и скажи знаком он тебе или нет?

Чем дольше смотрела я внутрь банки, тем тревожнее становилось у меня на душе. И я, сама не зная почему, сказала:

— Ящик Пандоры! Вернее, банка. Наступила тишина, потом Смиг сказал:

— Объясни.

Я обнаружила, что абсолютно точно знаю, что это такое. Я знала это потому, что когда-то, очень давно, на Земле было что-то подобное. Это был ящик Пандоры, в котором находилась программа саморазрушения. Стоит открыть этот сосуд, и на мир свалятся все возможные беды. А, если уж точнее, то эта фигня полностью сбивает программу нормального развития человечества. Сбивает настолько, что даже физическое состояние людей изменилось: они стали болеть и продолжительность их жизни сократилась. От былого иммунитета остались жалкие ошметки. Зависть, алчность, агрессивность, все возможные пороки овладели людьми. В этом случае, если человечество не погибает сразу, то постепенно приспосабливается к новому порядку вещей. Но, рано или поздно, это все равно приводит к самоуничтожению. И я думаю, что что-то подобное происходило не только на Земле, но и в других мирах тоже. И я точно знала, что открыть эту штуку может только тот, кому она предназначена.

Однажды, боги создали прекрасную женщину и наделили ее всеми возможными достоинствами, назвали ее Пандорой и подсунули в жены титану Эпиметею, а вместе с ней прислали закрытый сосуд и строго-настрого запретили его открывать. Так боги захотели отомстить Прометею и людям. Пандора была, конечно, красавицей, но засранка была та еще! Терпела она, терпела, но любопытство победило и она — таки открыла этот сосуд. Из него в мир вылетели несчастья. На дне сосуда осталась только надежда. Если бы эта сволочь не оказалась такой любопытной, то сейчас мы бы жили совсем в другом мире. Я не знаю, какими мы были изначально, но точно не такими, как сейчас!

Весь этот паноптикум, состоящий из самых невероятных существ, в полном молчании смотрел на меня. Все это было похоже на какой-то чудовищный сон, но проснуться я никак не могла. Я стояла посреди огромного зала, и все эти монстры и очаровашки пялились на меня. Уууужас!!!

Кто-то мелкий, летучий выпорхнул из этой живописной толпы и спросил:

— Что же нам делать?

— Ну, что тут можно сделать? Выбрать безлюдную планету где-нибудь в самой глухой глухомани, такую, чтобы даже микроскопических признаков жизни на ней не было никогда. И чтобы вокруг тоже ничего не было. И вот там-то и зарыть эту штуковину очень-очень глубоко! — Это все, что я могла посоветовать. Эльф, как я назвала про себя летучую мелюзгу, занервничал.

— Но ведь нет никакой гарантии, что ее когда-нибудь совершенно случайно не найдут. Ее надо уничтожить!

— Ну и уничтожьте.

— Как?

— А я почем знаю. Мы на Земле с этой задачей не справились. Все, на что хватило ума — это открыть ее.

Существо с четырьмя грустными глазами и коротким хвостиком, похожее на огромного ежа-мутанта, спросила:

— А кто это создал?

И то верно. Кто эту гадость создал? По легенде — боги, а на самом деле? Это биоинформационное оружие замедленного действия могли создать только очень высокоразвитые существа, такие как скарры, такие же древние и не очень доброжелательные. Скарры точно этого не делали. Боги? На кого были похожи боги древней Греции? На людей. Но лично я думаю, что ничего общего с людьми они не имели, просто приняли наиболее привычную для нашего мира форму. Жили они на горе Олимп, а потом исчезли неизвестно куда. От них остались только легенды.

Ежик выдержал паузу и сказал:

— Все во Вселенной имеет свою противоположность! Есть день, и есть ночь, есть добро и есть зло. А еще есть скарры. О скаррах мы мало, что знаем, но знаем, что их целью является сохранение и усовершенствование разумных миров. Во всяком случае, это одна из их целей. Почему бы нам ни допустить существование не менее древней цивилизации антискарров, чья цель-разрушение и уничтожение этих самых миров? Скарры присутствуют во всех известных разумных мирах. Я думаю, что и антискарры тоже. Я предлагаю вам вот что давайте, попытаемся вспомнить легенды своих миров, которые можно сопоставить с той, которую рассказала Саша. Я полагаю, что во всех неблагополучных мирах можно встретить что-то подобное. Но это вовсе не значит, что благополучные миры антискарры. обошли своим вниманием. Просто там еще не нашли свой ящик Пандора.

Ай да Ежик! Вот тебе и четырехглазый! Ведь это все похоже на правду. Позже я узнаю, что ежика зовут Ламс и он с планеты, где проповедают учение противоположностей. Забавная, надо сказать штука, но не бесспорная. Суть ее в том, что можно изменить свою жизнь, если научиться привлекать противоположности. Это не так уж сложно.

Если в жизни что-то наладится, то надо вести себя так, чтобы поведение было противоположно тому, как человек ведет себя в подобной ситуации. Сородичи считают, что таким образом можно обмануть судьбу. Если проблемы с деньгами, то ни в коем случае нельзя экономить, надо вести себя так, словно у вас мешок денег, неплохо было бы дать кому-нибудь в долг, даже, если это последние деньги. Если в этой ситуации начать экономить и считать каждую копейку, то ситуация затянется надолго. Больной должен, насколько это, возможно, быть бодрым и активным. Но и здоровый может заболеть, если будет вести себя, как больной. Ну, у них там много еще всяких фишек, в которых я еще не разобралась. Не могу сказать, что я разделяю их философию — уж больно она сомнительная. «Ежиков» на Базе уважают. Еще бы, их цивилизация одна из немногих благополучных. И у них, судя по всему, никто никогда не находил подобных контейнеров. Возможно, где-то на их планете где-то хранится подобная «бомба» и ждет своего часа, чтобы приступить к разрушению. Ламс очень боится этого.

— У нас тоже может найтись много любопытных, которые могут вскрыть подобный контейнер и это страшно!

Как я его понимаю! Мне-то чего уже дергаться, у нас ведь все уже давно произошло. Поздно пить «боржоми», когда почки отказали. Мы с Ламсом попозже поговорили на эту тему довольно обстоятельно, но я не уверена, что смогли понять друг друга — слишком уж отличаются наши миры друг от друга!

В зале поднялся невообразимый гвалт. Это было похоже на птичий базар. В один голос все неблагополучные стали вспоминать свои мифы и легенды о том, как на их миры свалились беды и несчастья. Я еще припомнила выражение «выпустить джинна» из бутылки» и приплюсовала его ко всем остальным. Получается, что в словах Ламса что-то есть! Благополучные угрюмо молчали.

Удивил всех Жаиз. Он слегка пошевелил усиками, и все дружно замолчали. Жаиз вышел вперед и сказал:

— В нашем мире есть кое-что подобное и это уже не легенда. У нас есть камень, его называют обителью демонов. Говорят, что внутри камня живут демоны. И всем строго-настрого запрещено к нему прикасаться. Этот камень существует столько же, сколько существует наша цивилизация. Это очень долго! За все время до него никто так и не дотронулся. Мы создали вокруг камня демонов мертвую зону, где долго не может находиться ничто живое, но даже без этой меры, никто бы даже не подумал нарушить этот запрет. Так почему же другие нарушают?

С остальными-то, как раз все понятно, а вот жуки меня не перестают удивлять. Ну, это же надо, на протяжении всей своей истории ни разу не нарушить это табу, даже из любопытства! Как человеку, мне такое понять трудно. Мы ведь, люди не такие законопослушные. На Земле это табу уже раз сто бы нарушили. Все-таки насекомые — самые организованные существа во Вселенной, чего нельзя сказать о людях. Нам только скажи, что чего-то делать нельзя — сразу найдется куча желающих сделать то, что запрещено. У нас ведь запретный плод сладок, даже, если он — горький.

Жаиз продолжил:

— Может оставить его там, где оно было и просто запретить всем к этому прикасаться?

Ну и наивное существо!

— Ты сам-то понял, что сказал? — взъерепенился кто-то из толпы — Тебе же говорят, что это только у вас может сработать. У нас, например, не сработало. Ага, ясно, это какой-то брат по несчастью. Не знаю кто это и на кого похож, но душа-то явно родственная, существо безбашенное, как и большинство здесь присутствующих.

Потом, у себя в домике, я беседовала с Софом. Мысли у меня в голове были странные, незнакомые и я поспешила поделиться ими с желтоглазым.

— Соф, мне кажется, что скарры уже не раз проявляли себя на Земле и антискарры тоже. Вот послушай: Советский Союз — это изобретение скарров?

— Не знаю, ты спроси у Смига.

— Нет, ты мне скажи, скарры могут как-то влиять на нашу историю?

— Да, если это необходимо.

— Вот и я говорю, странно все у нас на Земле происходит. Внезапно появляется новое государство. Заметь, появляется незадолго до появления фашистской Германии. У нас есть такая поговорка: «клин клином вышибают», а еще говорят, что подобное лечится подобным. Заметь, в тридцатые годы в Союзе начались репрессия — идеальная почва для создания диктатуры, а вслед за этим появляется фашизм. Думаю, что фашистскую Германию мог победить только кто-то очень похожий на нее. А потом была изобретена атомная бомба. Что было бы, если бы ей обладал кто-то один? Думаю, что ничего хорошего. Вслед за Америкой атомная бомба появилась у Советского Союза. Странно. Как будто две разные силы уравновешивали друг друга. Союз просуществовал ровно столько, сколько было необходимо и развалился, когда в нем отпала нужда. Если посмотреть на все это со стороны, то выглядит это все более чем странно. Соф, антискарры у нас на Земле и скарры — тоже!

— Ну и что? Все равно ты их никогда не увидишь, и не узнаешь где они, и что делают.

— Соф, ты не понимаешь, ты не понимаешь, это значит, что скоро на Земле могут появиться новые монстры.

— Ну, значит, появится кто-то, кто будет бороться с монстрами.

— И как долго это будет продолжаться?

— Пока кто-то из них не победит.

— Кто?

— Откуда я знаю. Да и зачем тебе это? Будем разбираться по ходу дела.

Я рассвирепела. Конечно, какое ему дело до моей маленькой планетки! Эгоист!

— Идиот, да пойми ты, это касается и тебя тоже. Если они не убрались с Земли, то почему ты думаешь, что они покинули твою планету? Нетушки, сидят себе тихонечко и планируют новые гадости. И мы никогда не сможем предугадать, что это будет за гадость.

Он нахмурился, хотел, было что-то сказать, но тут в дом вползла Натифь. Ей действительно было очень трудно передвигаться по суше, мне даже было больно на это смотреть.

— Привет. — Поздоровалась она — Ребята, я хочу вам кое-что рассказать. Дело в том, что на Гаэзи недавно открыли пещеру богов. Это было запрещено. Я думаю, это то, о чем вы говорите. Пещера богов существует очень давно, и открывать ее, было запрещено под страхом смертной казни, но шубры открыли. Вот с этого момента и начались наши беды. Эзи не изменились, ведь мы живем под водой, а вот шубры… Они уничтожают нас! Они, как будто сошли с ума! Я поспешила ее успокоить:

— Не бойся. Мы вон, когда открыли свой ящик, но до сих пор так и не перебили друг друга, как ни старались. Всех не перебьёшь!

— Знаете, что — вдруг зло оказал Соф, — эти скарры и антискарры играют друг с другом в войну, а мы все страдаем. Мы для них — куклы или шахматные фигуры. Они играют друг с другом в свои игры, а целые миры при этом страдают. Это подло!

— Согласна. Ребята, пошли к бассейну — попросила русалка. Было видно, что находиться на суше ей не очень приятно. И мы отправились в сад. Соф помогал русалке передвигаться, потом просто взял ее на руки и понес. Иллюстрация к сказке Андерсена «Русалочка», но, наоборот — там русалочка помогла принцу спастись. Я его даже немного приревновала, ну, совсем чуть-чуть.

На дереве, возле бассейна сидела кошка Марис. Она ничем не отличалась от обычной домашней кошки, но я здесь уже научилась относиться ко всем, как к равным, поэтому я вежливо поздоровалась с ней:

— Привет, Марис! Ты хочешь о чем-то поговорить?

— Да. Я о сегодняшнем Совете. Видишь ли, мой народ очень любопытный и, если что-то такое появится на Масе — это моя планета, то оно тут же будет вскрыто. Я этого не хотела бы.

— А кто хотел бы?

— Ты не понимаешь. На моей планете разумной расой являются кошки. Но мы, ничего не можем создать — анатомия у нас неподходящая. Но на моей планете живут приматы, похожие на людей и они, по сути, работают на нас. У нас разделение труда: мы думаем, а они работают физически. Интеллект у мавсов довольно убогий и как мы ни старались сделать из них полноценных разумных существ, ничего у нас не получилось. Мавсы остались животными, сообразительными, но животными. У вас на Земле все получилось иначе. Мы прибыли на Землю, когда люди еще не были людьми, так, нечто вроде мавсов. Сначала все было — лучше не бывает. Вы сообразительный народ и учитесь довольно быстро. А вот то, что стало происходить потом, мы не учли. Мы не учли, что приматы-существа довольно агрессивные. В итоге нам пришлось изображать из себя животных, чтобы вы — люди не уничтожили нас, как конкурентов. Вы стали доминирующей расой, а мы уже приспосабливались к вам. Нынешняя Земля — это уже не древний Египет и мы на ней уже не боги, хотя именно мы дали толчок для развития человеческой цивилизации на Земле. Так вот я о чем, если что-то подобное вскроется на Масе, то нам оно не сможет принести особого вреда, но оно сможет сильно повлиять на мавсов. Физически мавсы превосходят нас. Я думаю, что они просто уничтожат нас, а сами не смогут ни во что стоящее развиться. Мася станет дикой планетой.

Я слушала ее очень внимательно. Надо же какая-то сомнительная банка смогла навести шороха на Базе! И почему о существовании антискарров узнали только сейчас? Ну ладно, мы о них ничего не знали, но скарры-то, они ведь наверняка о них осведомлены. Почему они молчали?

— Интересно, — сказала кошка, — скарры собираются нам помочь?

— Интересно другое, — вмешался Соф, — скарры вообще существуют? Я имею не тех, что живут в нас, а самостоятельных. Есть ли вообще цивилизация скарров? Где она находится?

Я вообще ко всей этой суете отнеслась легкомысленно, да и чего мне-то суетиться, ведь мы живы до сих пор. Не могу сказать, что у нас все хорошо, но ведь мы выживаем, как умеем, да и не мы одни.

— Ты не понимаешь, — перебила меня Натифь, — ты ведь не знаешь, какой была бы жизнь на Земле, если бы не это событие. Тебе просто не с чем сравнивать! А вот я могу представить, какой будет жизнь на Гаэзи, если нам ничего не удастся сделать. Сейчас у нас есть две расы разумных существ, но постепенно шубры нас просто уничтожат и через несколько тысячелетий мы станем всего лишь сказочными персонажами, в которых никто даже не будет верить. И заметь, доказательств того, что мы когда-то существовали, не будет никаких, потому, что все доказательства поглотит море.

Мне стало грустно. Мне нравится Натифь, и я очень бы не хотела, чтобы ее народ исчез. Кто знает, может быть, и у нас на Земле когда-то жили русалки…

— Я была дома. Недавно у нас погибло целое племя. Но, знаете, что самое ужасное? Они нас не просто убивают, они нас едят! Мы для них стали просто животными!

Вот тут-то мне стало совсем плохо! Я примерила эту ситуацию на себя, и от моего легкомысленного настроения не осталось и следа.

— Едят?! — ужаснулись мы все хором.

— Да, — грустно сказала Натифь, — едят, как рыбу. Что ж, пусть Наставники решают все эти масштабные проблемы, а наше дело маленькое — спасать каждый отдельно взятый разумный вид. Пусть они ломают головы над тем, что делать с антискаррами, а у нас задачи более конкретные — что делать, например, с шубрами?

Забавно, что Димка оказался прав, когда убеждал меня в том, что кошки разумные существа и что они прилетели с другой планеты…

Соф дернулся и так посмотрел на меня, словно я и не человек вовсе, а какой-нибудь клоп-вонючка. Значит, он продолжает ковыряться в моих мыслях. Ну, не сволочь ли?

— К вопросу о любопытстве — произнесла я гневно, — Мы ведь пока не знаем, сколько цивилизаций оно погубило.

Я многозначительно посмотрела на Софа, но это его почему-то не смутило, Сто к одному, что он будет меня подслушивать и дальше, все рассмеялись. Думаю, что подслушивать здесь привыкли все и не считают это чем-то непорядочным. Видимо, здесь так принято. А вот я никак не мог к этому привыкнуть.

Ночью шел дождь. А я почему-то думала, что дождя здесь не бывает. Оказывается — бывает. Дождь шел всю ночь. Настроение у меня было соответствующее, Мне чертовски хотелось домой. На Земле, у себя дома все так просто и понятно. А здесь вечно какие-то проблемы и потрясения. И постоянно надо все это как-то решать. Принимать решение — занятие мучительное.

Кто-то прыгнул на мою постель, я чуть не заорала. Это было так неожиданно, что я взвизгнула.

— Да тише ты! — услышала я голос Марис.

— Ты чего? — прошипела я.

— Пришла поболтать.

— Да вот только что болтали.

— Наедине, без посторонних. Как ты думаешь, можно помочь эзи? Вы, люди очень похожи на шубров, поэтому я тебя спрашиваю. Ну, вот, мы оказывается, похожи на маньяков, едящих своих собратьев по разуму.

— Тебе-то что?

Кошка недовольно зашипела.

— Между прочим, на Гаэзи мои сородичи тоже живут. До сих пор к ним относились, как к посланникам богов и все было хорошо. Но ведь и в древнем Египте мы тоже были в почете. Нас очень поддерживали эзи. Если эзи исчезнут, то и нашим тоже достанется.

— Вы-то приспособитесь, — пообещала я, — ведь вы же приспособились у нас на Земле.

— Да? Но на Земле мы стали просто животными!

— Ну а чего вы поперлись на Гаэзи? Она вздохнула.

Мы не можем обходиться без приматов. Мы привыкли жить в комфорте. Нам ведь не надо править, мы хотим сотрудничать.

Ой, да мало ли чего мы хотим! Жаль, что не все получается. Меня немного возмутил кошачий эгоизм. Им плевать, что уничтожается целая разумная раса, их, волнуют только свои. Не зря говорят, что кошки — законченные эгоистки.

— А вот это ты зря. Мы готовы на все ради тех, кого мы любим, но любим мы не всех, а лишь немногих. И не больше. Я вообще не могу понять этой глобальной любви, которую вы здесь демонстрируете. Невозможно любить всех! Если ты любишь всех — это значит, что ты вообще никого не любишь! Или ты хочешь сказать мне, что к Дра-Гамму ты относишься точно так же, как к Софу?

А вот ехидничать совсем не обязательно.

— А кто тебе сказал, что к Софу я отношусь как-то по-особенному?

Марис скептически мяукнула.

— Кто спорит? И он к тебе относится так же лояльно, как ко всем остальным?

— Да.

Марис начала долгую процедуру умывания. Не могу понять, почему кошки постоянно моются. И еще не могу понять, почему все подозревают меня в каких-то особенных чувствах к Софу?

Кошка хмыкнула совсем по-человечески. Ну и язва!

— Видишь ли, моя раса и без всяких скарров обладает телепатией. Ты, на всякий случай, запомни — все кошки умеют читать мысли! Все до одной! У вас на Земле мы тщательно скрываем свои способности, порой даже ценой своей жизни, потому, что вы — люди для нас опасны. Стоит вам только понять, что мы не просто домашние животные, а нечто большее, как ваше отношение к нам сразу же изменится и не факт, что в лучшую сторону.

— Ну и что из этого следует?

— А то, что я знаю, что с тобой происходит даже лучше, чем ты сама, потому, что наблюдаю за всем со стороны.

Почему это все нас сватают? Неужели не видно, что мы друг друга с трудом переносим? Да он меня порой просто бесит! Но все — настойчиво говорят о какой-то там любви. Ну, уж нет, не дождетесь!

— Киса, слушай, давай спать. Думай о чем хочешь, но поверь мне, ты ошибаешься, Марис свернулась клубочком и замурчала.

Шуршание дождя и мурчание Марис действовало на меня, как снотворное. Медленно и плавно я погрузилась в сон. А во сне я видела страшные рожи. Они смотрели прямо мне в душу своими огромными желтыми глазами. Они ничего мне не делали, просто смотрели и все. Но мне все равно было страшно. Я пыталась проснуться, но не могла. Глаза не открывались. Я пыталась закричать, но сквозь сон услышала только мычание. Чего я так переживаю, ведь я все равно проснусь. Но сон затягивал меня все глубже, как в трясину, выбраться из него было невозможно. Я подумала, что я могу умереть во сне. Почему — то мне показалось, что я так и останусь в этом сне навсегда. Я застонала. Страшный сон прогнала Марис, коротко мяукнув, она разбудила меня. Я облегченно вздохнула и тут же снова заснула, но уже нормальным, спокойным сном.

Глава 18

Когда утром я проснулась, Марис уже не было. Зато был Соф! Сидел в кресле, нога на ногу и молча смотрел на меня. От этого взгляда я и проснулась.

— Ну и чего мы тут сидим? — с места в карьер завелась я. — Чего мы тут ножкой болтаем-то? Ты нарушаешь мое жизненное пространство. И вообще, у меня от тебя скоро паранойя приключится. Мне уже кажется, что ты везде.

— Ничего с тобой не случится. Я жду, когда ты проснешься.

— А тебе какое дело?

— Сволочиться будешь потом, а сейчас мы отправляемся на Гаизи.

Какое свинство! Какая нечеловеческая наглость! И то верно, нечеловеческая.

Меня даже не спросили, хочу я этого или нет.

— А я могу подумать?

Соф гаденько ухмыльнулся. Может и не гаденько, но в тот момент я решила, что именно так.

— Видишь ли, подруга, думать ты можешь сколько тебе угодно, но по ходу действия.

— А не воткнулся бы ты?! Хоть отвернись, что ли, мне надо одеться.

Он фыркнул, как Марис, но отвернулся. Знаю, знаю, что он, стервец, подумал: мол, видали мы тебя во всей красе и нечего выпендриваться. Но я для себя уже решила: с ним, чем хуже, тем лучше.

Он нагло рассмеялся, но я на это никак не отреагировала. Я уже привыкла, что все, кому не лень могут копаться в моей голове без зазрения совести, и мне это уже даже стало казаться вполне удобным.

— Почему — мы? — задала я идиотский вопрос, потому, что сама знала ответ.

— Мы, а еще Ари, Дра-Гамм и Парэнжик.

Ну, все, путешествие будет веселеньким! С такой-то компанией разве может быть иначе? Один Дра-Гамм чего стоит. Уж лучше бы Ирфа отправили. Он, конечно, зануда, слов нет, но это все-таки лучше, чем шустрые ручки Дра-Гамма и пуленепробиваемая рожа Парэнжика.

В зале заседаний нас ждали Наставники и все остальные члены нашей команды. Но как они изменились! И Дра-Гамм и Парэнжик теперь ничем не отличались от обычных людей. Им скроили такие ладные тела, что просто загляденье. Два молодца одинаковых с лица. Они будут близнецами! А у Ари на голове были волосы, и это ей здорово шло.

Кто-то плавающий в бассейне и скрытый — от моих глаз, сказал:

— Постарайтесь найти решение этой проблемы или хотя бы, для начала, соберите максимум информации. Ари, ты должна запомнить, что в этом теле тебе не обязательно пить кровь — в этом нет необходимости. Но и с духами ты общаться тоже не сможешь. Дра-Гамм, а ты немного умерь свой темперамент. И еще, никто не должен даже догадываться, кто вы такие на самом деле. Никто!

Существо, вынырнувшее из бассейна, оказалось дельфином. Самым обычным дельфином. И, как все дельфины, он сразу вызвал у меня умиление. Рядом с ним плавала Натифь.

— А сейчас, — сказал Смиг, — вы обменяетесь информацией с Натифь, вернее, это она передаст вам информацию о своем мире, все, что вам нужно знать.

Когда мы все вместе бродили по острову, обсуждая предстоящую командировку, мы столкнулись с Ирфом. Как же он был зол! Он был вне себя от бешенства! Он бросился нам навстречу и заорал:

— А почему меня не взяли? Чем это я хуже вас?

Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Ирф ведь гораздо больше похож на шубров, чем Дра-Гамм или Парэнжик. Правда, ростом он великоват. Ответ был у Парэнжика, он тихо сказал:

— Ирф, ты слишком большой. Ты будешь чувствовать себя неуютно в маленьком теле, а времени на то, чтобы ты привык, у нас нет… Из воды вынырнула Натифь. Она помахала нам рукой, и мы поспешили к ней, оставив возмущенного Ирфа. А он ещё долго бушевал и орал всякие гадости в наш адрес, как будто мы в чём — то перед ним виноваты.

Интересно устроен этот остров: куда бы ни пошел, везде есть маленькие и большие бассейны. Он похож на большой сыр-весь в дырках. Да и бассейны оказались вовсе не бассейнами, а чем-то вроде проруби. Внизу был, океан и не было необходимости соединять эти водоемы между собой каналами. Нырнул, проплыл под водой и вынырнул, где надо. Очень удобно и рационально. На дне океана находится город водных существ. Я не знаю, на что он похож, но думаю, что это очень красиво! Когда-нибудь я закажу себе подходящее тело и отправлюсь туда в гости! Если я, конечно, доживу до этого радостного дня.

Мы расселись на берегу и отключились от внешнего мира. Мое сознание отправилось путешествовать по сложным лабиринтам памяти русалки. Впоследствии я удивлялась, как просто и естественно выпрыгивают из ниоткуда самые разнообразные знания, потому, что, когда я пришла в себя, я не могла ничего вспомнить, только какие-то бессвязные обрывки и только. Они лежали где-то у меня в голове и не мелькали перед глазами.

Я знала, что у шубров нет никаких устоявшихся традиций. Каждый шубр вел себя так, как считал нужным и при этом чувствовал себя, как ковбой «Хаггис» — сухо и комфортно. Я знала, что никакой централизованной власти у них нет, есть власть только внутрисемейная. Живут они, как волки, большими семьями — вот и весь их общественный строй. Одним словом, эго был народ неиспорченный цивилизацией. И вот сейчас у них все начало очень быстро меняться. У шубров в семьях царил матриархат. Сейчас же на власть претендует мужчина. Причем на власть не в какой-то отдельной семье, а над всеми шубрами. Аппетит у парня хороший. Все или ничего!

Мы разошлись по домам. На Гаэзи нам предстоит стать одной семьей и жить вместе, поэтому мы хотели хотя бы в последний день на Базе побыть наедине с собой и не видеть друг друга. Но не тут-то было! Соф. Как всегда заявился без приглашения — есть у него такая дурная привычка. Интересно, он ко всем так заваливается, в любое время дня и ночи?

— Не ко всем. К тебе у меня особенное отношение.

— Вот не повезло бедной девушке! — вздохнула я.

— Это, как сказать. Кто-то же должен тебя опекать здесь, пока ты привыкнешь.

— Можно подумать. Мне и без тебя здесь неплохо. Мы еще немного погрызлись, чтобы не терять навыков и разошлись. Вечером мы были уже на Гаэзи.

Планетка, надо заметить, та еще! Думаю, что так выглядела первобытная Земля: ни тебе городов, ни тебе более-менее крупных поселений. Совершенно дикая планета. Небо слишком сумрачное, солнца почти не видно из-за бесконечных облаков и очень большая влажность. Местное солнце, которое называлось Зор, светило сквозь облака, как сквозь очень грязное окно. Сырая, сумрачная планетка. Хотя, вполне возможно, что мы попали в неудачный день, но мне кажется, что здесь редко бывает по-другому.

— Да, — вздохнул Дра-Гамм, — я надеялся, что здесь будет поуютнее.

— Я тоже — подхватил его Соф.

Натифь, сидевшая у самой кромки воды, взглянула на нас обиженно. Это ведь ее родная планета и ей хотелось, чтобы она нам понравилась.

— Здесь просто очень много воды, — сказала она, оправдываясь, — Но скоро наступит сухой сезон и вам здесь понравится.

— Вообще-то на Земле тоже воды хватает, — возразила я ей, — но там не так сыро. Не везде, во всяком случае.

— У нас только один материк. Кроме небольших островов, больше суши нет, — сказала обиженная русалка. — Я не могу идти вместе с вами, поэтому общаться будем телепатически.

У меня с телепатией были на тот момент проблемы, и я недовольно кивнула. Хорошо, пусть другие общаются.

Нам надо было как-то устроиться на ночлег. Но Натифь нам объяснила, что жилье нам надо соорудить самим, потому, что шубры не любят пускать в свои семьи посторонних. Этот народ не отличается гостеприимством. Как и волки, они предпочитают изгонять чужих со своей территории.

Натифь уплыла, а мы остались совершенно одни на чужой планете, и это нас здорово напрягало.

— Ну и что мы будем делать? — спросила я уныло. Все это мне не нравилось все больше и больше. Эта планета вызывала у меня довольно противоречивые чувства.

— Надо вырыть себе дом где-нибудь подальше от берега — сказала Ари.

— Ари, это ты привыкла жить под землей, а мы все создания более капризные, нам необходимы свет и тепло, — возразил Соф.

— Можно пока построить шалаш, а завтра будем сооружать что-то более основательное. Надо только найти какую-нибудь подходящую местность — предложила я.

— Только вот где эта подходящая местность?

Все время молчавший Парэнжик наконец-то заговорил:

— Надо найти подходящее место, и я сам построю нам дом.

— Один? — вырвалось у меня.

— Да. У нас на Тиссе это делается просто.

Вот и ладненько. Я никогда не была у него в гостях, и не знаю, на что похожи их дома, но тут выбор, у нас невелик. Все равно где-то нам жить надо.

Подходящее место мы нашли довольно быстро, в небольшой рощице. Пейзаж уже не казался таким уж мрачным.

— Остановимся здесь — уверенно сказал Парэнжик.

Мы остановились, и все дружно уставились на него. Всем было интересно, как он собирается строить дом в одиночку.

Отвратительно! И мне придется жить в этом доме?! Он наклонился и отрыгнул. Несколько минут ничего не происходило, а потом почва вдруг запенилась и превратилась в вязкую жижу. И эта гадость стала длинными нитями тянуться вверх. Нити переплетались между собой и застывали, образуя прочную, янтарного цвета стену. Дом рос прямо у нас на глазах. Парэнжик внимательно следил за процессом, видимо, мысленно управляя им. Дом получился ничего, даже красивым. Нам всем понравилось это фантастическое сооружение.

— Это так вы строите свои дома? — Ошарашено спросила Ари.

— Как это у тебя получилось?

— Просто. У нас в желудке есть особенные бактерии, которые перерабатывают абсолютно все. То, что вы видели — это работа этих бактерий. На свету эта биомасса умирает и затвердевает. Через час бактерии погибнут, они не могут жить вне нашего организма.

— Лихо! — восхитилась я. — Но ведь тебе скроили новое тело, как же ты ухитрился сохранить эту способность?

— Это мое собственное тело, я просто его немного трансформировал. Да и Дра-Гамм тоже. Вообще, по-настоящему тело заменили только Ари.

Как удобно устроились сородичи Парэнжика! Вот уж у кого не существует жилищных проблем. Как все удобно и рационально! Немного поблевал и на тебе — готовый домик. И не надо никакой ипотеки.

Изнутри дом понравился нам еще больше — теплый, светлый и прочный.

— Слушайте, ребята, мы ведь теперь одна семья и надо решить, кто кому и кем приходится. — Сказал Дра-Гамм.

Я поняла, почему он задал этот вопрос. Ну, уж нет, голубчик, секса ты не получишь!

— Чего голову ломать. Все мы здесь будем братьями и сестрами — быстро ответила я.

Дра-Гамм скорчил недовольную мину, и все дружно рассмеялись, даже Парэнжик, который не смеялся нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах.

Пока мы обживались, нами заинтересовались шубры. Это была семья из пяти-шести человек. Обитали они недалеко от нас, и наше соседство их здорово возмутило. Еще бы, шубры ведь не отличаются доброжелательностью. Высокий черноволосый мужчина лет сорока, подошел к нам, когда мы сооружали из подручного материала нехитрую мебель.

— Вы кто? — спросил он грозно.

— Сам что ли не видишь? — не очень любезно ответил Дра-Гамм.

— Это наша земля! — произнес незнакомец раздраженно.

— Места хватит всем — вмешалась я.

— Но вы ведь даже не опросили у нас разрешения!

— Но мы вас впервые видим — сказала я почти нежно. Незнакомец смутился. Я знала, что шубры благоговеют перед женщинами. Матриархат, с приходом Граша, хотя и пошатнулся, но все еще был довольно силён. Для шубров женщины были приблизительно тем же, что кошки для древних египтян, то есть существами священными. И только это примирило меня с этой неуютной планетой.

— Сколько вас? — спросил шубр.

— Пятеро. Я хотела бы поговорить с вашей хозяйкой. И тут же к нам подошла маленькая поразительно красивая женщина. Она выглядела потрясающе! Глаза цвета ночи, тонкие аристократичные черты лица, царственная походка и волосы цвета апельсина. Я сама рыжая, но она перекрывала меня по всем позициям!

— Меня зовут Юнка — сказала красавица — А тебя как?

— Меня — Саша, — ответила я. — А это моя сестра Ари братья: Соф, Пар и Гамм.

— Вы хотите здесь жить?

— Да, если вы не возражаете.

Юнка задумалась. Она внимательно рассматривала нас. Ее мучили сомнения.

Стоит ли пускать на свою землю чужаков?

— Скажите, вы не являетесь последователями этого сумасшедшего Граша? Она мне понравилась еще больше, потому, что когда она произносила имя Граша, ее лицо исказила гримаса отвращения. Не все на этой планете восхищаются этим маньяком.

— Нет, — самозабвенно врала я, — мы ушли из семьи именно поэтому. Наша семья перешла на его сторону, а мы — нет.

— Мы тоже. — Улыбнулась Юнка. — Хорошо, живите. Времена меняются и нам сейчас тоже надо объединяться, иначе нас всех перебьют по одному, так ведь?

— Да, — согласилась я — не то сейчас время, чтобы жить особняком.

— Что ж обстраивайтесь, потом мы еще поговорим. — Сказала Юнка. Она ушла, а наши мужики так и остались стоять раскрыв рот и глядя ей в след. Я усмехнулась — еще бы, такая женщина не оставит равнодушным ни одного мужика! Даже Парэнжик был потрясен. Я не ожидала, что шубры окажутся такой красивой расой. Мне они представлялись сборищем грязных, уродливых дикарей, а тут такое чудо!

— Значит, это ты будешь нашей хозяйкой? — недовольно спросил Соф.

— Или я, или Ари. Больше я не вижу среди нас женщин.

— Лучше уж ты! — Быстро свалила на меня бремя ответственности Ари. Выбор был невелик, поэтому мужчины не стали очень активно возмущаться. Я знала, что эта планета им не нравится именно потому, что здесь правят женщины. И как правят!

— Муравейник какой-то! — возмутился Соф. — У муравьев тоже правит царица. А вы знаете, какие у шубров семейные отношения? Это просто мерзость!

Еще бы, на Гаэзи женщина выбирала себе мужчину, а мужчина не имел права ей отказать. Более того, на этой планете процветала полигамия, но не многоженство, а как раз наоборот. Объяснялось это довольно просто: нескольким мужчинам гораздо легче было защищать и кормить многочисленное семейство. О многоженстве здесь не могло быть и речи! Еще бы, здесь очень заботились о здоровье потомства! Ведь один испорченный самец может перепортить весь род! Если в семье рождался больной ребенок, то виновного просто, без лишних затей стерилизовали. Если же плохая наследственность досталась ребенку от матери, то стерилизовали ее, а ее мужей отпускали на свободу, тем, кто этого хотел.

— А, что, это разумно — сказала Ари. — Женщина ведь может за один раз родить только одного дефективного ребенка, а мужчина может их наделать сколько угодно.

Наши мужчины угрюмо засопели. Я уже поняла, что единственное, что их примиряет с этой планетой — это соседство с красавицей Юнкой. Я заметила, что у них разве что слюни не текли при одном только взгляде на нее.

Мы немного обстроились. Сегодня надо отдохнуть, а завтра мы постараемся подружиться с семьей Юнки. Хотя шубры и не очень общительные ребята, но я чувствовала, что она готова к общению. Она очень напугана, и скрыть это ей не удается. И еще, она сразу же спросила о Граше, поддерживаем мы его или нет: она боится того, что происходит сейчас на Гаэзи и, я думаю, что таких, как она наберется немало. Это надо как-то использовать. Вопрос только, как? Мы только собрались спать, уже сон потихоньку стал наваливаться своей тяжёлой тушей, как мозг прорезал дикий крик. Я не сразу поняла, что это кричит Натифь. Она молила о помощи! «Нас убивают!»: пульсировал в мозгу ее голос. Мы повскакивали с кроватей.

— Быстро к морю! — крикнул Соф.

— Надо позвать семью Юнки. Я думаю, что они нас поддержат. — Сказала я. — Выбегите к океану, а я позову Юнку и ее семью.

Они побежали, как угорелые, а я рванула к дому Юнки.

Дом был большой и аккуратный, охранял его здоровенный парень с внешностью «мистер Вселенная». Он молча преградил мне дорогу.

— Мне срочно нужна Юнка! — запричитала я, — срочно!

Видимо у меня было такое лицо, что он нехотя посторонился и впустил меня в дом.

Юнка еще не спала. Она просто лежала на огромном ложе, и два шикарных мужика чесали ей пятки.

— Юнка, там, на берегу убивают эзи! — Заорала я прямо с порога.

Юнка нахмурилась. Она не сказала ни единого слова, но, видимо ее подшефным достаточно было одного ее взгляда. Это же надо, как она выдрессировала своих мужиков! Это талант. Я, вон, с одним Софом справиться не могу. Собралось семь человек, вооруженных длинными иглами и дубинками с шипами. Пять мужчин и две женщины, не считая самой Юнки.

— Заза, ты останешься с детьми — приказала Юнка высокой красивой блондинке с яркими зелеными глазами.

Мы помчались к морю. Я очень боялась за своих рябят, словно они и вправду были моей семьей. В этот момент я даже забыла, что им сам чёрт не страшен — скарры спасут, если вдруг что. Впрочем, так оно и было. Они здесь такие чужаки, как и я. У нас одна цель, один дом и еще нас объединяют скарры.

— Там мои люди и я за них боюсь! Юнка понимающе кивнула.

На берегу разгоралось настоящее сражение. Врагов было человек двадцать. Запутавшиеся в сетях эзи жалобно стонали. В воздухе висел запах рыбы и крови. От этого запаха меня чуть не стошнило. Даже в темноте было видно, что весь песок залит кровью. Подонки уже многих из них убили, проломив головы дубинками. Мои ребята лихо орудовали ножами, они могли бы расправится со своими противниками, за считанные секунды, но нам нельзя было демонстрировать свои способности на людях и привлекать к себе лишнее внимание. Конечно, если бы у нас не было другого выбора, мы бы с ними расправились по — своему. Потом в толпу вклинились мы, и началась настоящая Варфоломеевская ночь. Юнкины люди не цацкались, они лихо орудовали своими спицами и дубинками, оставляя на своем пути сплошные трупы. Минут через десять все уже было позади. Мы освободили эзи из сетей. Они были испуганны и ошарашенны.

— За что? — шептали они.

Что можно было им ответить? Что какой-то гнусный тип решил захватить власть на планете и теперь действует по старой проверенной схеме это все уже не раз происходило в разных мирах, здесь нет ничего нового.

Эзи поблагодарили нас и уплыли. Остались только Натифь и двое парней. Мы повыбрасывали трупы в море. Кровь ушла в песок, а скоро и песок смоет волнами и ничего не останется от ночной трагедии.

— Почему они нас убивают? Мы ничего плохого вам не делали. — Спросил один из эзи.

— А как, по-твоему, еще можно захватить власть? Нужна какая-нибудь бредовая идея, нужен какой-нибудь враг, чтобы можно было объединить остальных шубров и повести за собой. Нет врага — нет смысла объединяться, нет идеи — некуда вести. И тогда, кому он нужен этот Граш?

— Но мы не враги! — возмутились наивные русалки.

— Ну, что вы, как дети, в самом деле? Врагом можно сделать кого угодно. Все подавленно замолчали. Две луны в черном ночном небе смотрели на нас, как два огромных глаза. Казалось, что там вверху притаилось неведомое, могущественное существо и следит за нами. Мне стало страшно, страшно до боли. Я не привыкла видеть в небе сразу две луны. Днем здесь слишком сумрачно, зато ночью гораздо светлее, чем на Земле.

— Надо убить Граша! — решительно сказала Юнка. — Он не человек, он просто гнусное чудовище! Гаэзи не знала еще подобных монстров!

Ну, Гаэзи, может быть, и не знала, зато на Земле они появляются как-то уж очень часто! И ведь Земля сама по себе такая миленькая планета, а монстров плодит просто без перебоя!

Поэтому я грустно сказала:

— Не думаю, что это поможет. Ну, появится новый Граш, только и всего. Зараза уже пустила корни. Здесь надо придумать что-то особенное.

— Что? — дружно спросили все.

Нашли самую умную. Откуда мне знать, что делать? Я задумалась. В голову абсолютно ничего не лезло. Но тут заговорил Дра-Гамм:

— Надо сделать так, чтобы бредовые идеи Граша не привлекали шубров, а пугали, чтобы никто не шел за ним.

Умник хренов! Легко сказать, лучше бы посоветовал, что именно сделать. Чтобы уничтожить Гитлера и похоронить фашизм понадобилась вторая мировая война и миллионы жертв! А как иначе дать понять людям, что за красивыми словами прячется чудовищное преступление?

— Я видел, как шубры убивали шубров. Они уничтожили целую семью, даже детей и женщин! И знаете, чем они их убили? — сказал один из эзи. Он поднял руку и вытащил свой ядовитый шип.

— Вот этим. Я думаю, что они убили эзи и вырезали шипы с ядовитой железой, чтобы все подумали, что убийцы эзи, Юнка расвирипела.

— Это невозможно. Шубр никогда не поднимет руку на детей и женщин!

— Вот-вот, именно на это они и рассчитывают. Никто не поверит, что это сделали шубры, потому, что шубры этого сделать не могли. Вот и получается, что это сделали эзи. Чем не повод для войны? Разве в пылу гнева кто-то станет разбираться, как и почему это могло произойти? Разве кто-то задаст себе вопрос, как эзи могли выбраться на сушу, и как они могли справиться на суше с шубрами? Нет, все будут желать только одного — мести. Безотказная схема и всегда очень хорошо работает. Вас, ребята, просто подставили и по-крупному. — сказала я, обращаясь к эзи, — И я думаю, что это не единичный случай.

— Надо убить Граша! — упрямо повторила Юнка.

— Это уже не поможет, — согласился с иной Парэнжик — Даже, если мы расскажем, что убийства совершили люди Граша, нам все равно никто не поверит.

— Сейчас мы ничего не решим, — сказал Соф. — Нам надо хорошо выспаться и подумать над этим на свежую голову. Все, что я могу посоветовать эзи — это держаться подальше от берега и быть внимательными, чтобы не попасться в сети. Давайте пока разойдемся. Эзи уплыли, а мы отправились по домам.

— Может и вправду грохнуть этого Граша и дело с концом? — робко спросила Ари уже дома.

— Ну и, что дальше? Свято место пусто не бывает. Да и как изменить настрой шубров на войну, тем более после такой подставы? — мрачно сказала я. — Давайте спать. Утро вечера мудренее.

Но спать мне не хотелось совсем. Два огромных глаза в ночном небе пристально наблюдали за нами, словно какое-то огромное существо вышло на охоту. Мне стало, совеем неуютно. Одна луна в небе — это нормально, две — уже перебор. Я поняла, что не усну. Наспех оделась и вышла из дома. Страх сдавил мне горло. Что со мной? Чего я боюсь?

Я чуть не завопила дурным голосом, когда кто-то за моей спиной тихо кашлянул.

— Не спится? — спросил Соф, это был именно он.

— А тебе?

— Я все думаю, но ничего придумать не могу — признался он.

— Брось. Мы ведь еще ничего не знаем об этой планете. У меня есть предчувствие, Соф, что решение найдется само собой, просто и неожиданно. Оно уже существует, просто мы его пока не видим, Он обнял меня за плечи, и я стала потихоньку успокаиваться.

— Саня, самое странное, что здесь мне даже страшнее, чем на Шабаре. А ведь должно быть наоборот. Там было нечто сверхъестественное, непонятное, а здесь все довольно обыденно.

— Вот в этом-то все и дело! То, что происходило на Шабаре. Могло произойти только на Шабаре. То, что происходит здесь, может произойти везде. Это-то и страшно. Вдруг из кустов появился темный силуэт. Я поежилась, Соф же вообще никак не отреагировал.

— Кто там? — тихо пискнула я.

— Это я, Юнка.

Значит, не только нам двоим не до сна. Ее-то что тревожит? Соф расплылся в блаженной улыбке. Меня больно кольнуло в сердце. Неужели я его приревновала? Чувство совершенно непонятное и неприятное. Но самое неприятное это то, что Соф, мерзавец, даже не удосужился подслушать мои мысли. Теперь он полностью переключил свое внимание на Юнку. Нет, все-таки какие сволочи эти мужики! Везде, во всей Вселенной! Настроение мое резко упало.

Юнка подошла и уселась рядом с Софом. Я даже зачесалась от раздражения.

— Мне вот, что пришло в голову — сказала она — Граш объединяет шубров вокруг себя и в этом его сила. А мы все разбиты по семьям. И что мы можем с ним сделать? Они передавят нас и свалят нашу смерть на эзи. Нам надо тоже объединяться. Видимо пришли такие времена, когда уже нельзя жить самим по себе.

Все верно, но лучше бы она сейчас спала у себя дома, а не шлялась под лунами, выбирая себе нового мужа. Точно, она положила глаз на Софа! Я это чувствую каждой клеткой своего организма.

— Юнка, ты права. Надо собирать семьи, которые не поддерживают Граша. Но как разобраться, где эти семьи? Надо их искать! — восторженно поддержал ее Соф. Меня он так никогда не поддерживал! Все-таки, правильно я делаю, что иду у него на поводу? Смотрю на него и ничего положительного не вижу — кобель и засранец! Распустил слюни при виде первой же красивой бабы, и все-мозги отключились. А ведь строит из себя такого умного, такого правильного! Противно! Козёл. Одно слово — козёл!

Глава 19

Утром голова у меня раскалывалась. Если бы только голова, душа у меня болела. Рожа у меня была кислая, как лимон. Стоило мне только вспомнить, как Соф распинался перед этой рыжей красоткой, как все мое существо начинало дрожать от бешенства. А он ходил с идиотской улыбочкой, ничего и некого вокруг себя не замечая. Козел!

— Что с тобой? — спросила Ари.

— Голова болит. Ночью не могла заснуть.

Ари понимающе кивнула. И тут на горизонте появилась Юнка со своими мужиками. Я вздрогнула и Ари это наверняка заметила. Не знаю, поняла ли она в чем дело, но ухмыльнулась она довольно ядовито. А наши-то, наши, засуетились, замельтешили… Это же надо, даже пуленепробиваемый Парэнжик. А я, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, принялась рассматривать юнкиных сопровождающих. Ребята были все один к одному, как на подбор. Высоченные, широкоплечие, длинноногие. Еще бы, генетический контроль на Гаэзи на высоте! Получился ребеночек с дефектом — виновного сразу кастрируют и вот он результат! «Все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор!» Лицезрение красавцев шубров отвлекло меня от суеты вокруг Юнки.

— Я нашла поблизости две семьи, которые нас поддерживают. — Сказала красотка. — И мы собираемся установить дежурство на берегу. Что-то же надо делать. Сейчас подойдут.

И действительно, подошли две женщины, слава Богу, вполне преклонного возраста, иначе бы у наших мужиков совсем крышу сорвало бы. Да и я бы еще парочку красоток не выдержала бы. Сама-то я далеко не совершенство. Не то, чтобы я завидовала, но комплекс неполноценности появился бы точно. Почему это мне не соорудили какое-нибудь новое тело, краше прежнего? Нет, надо обязательно научится трансформировать свое тело! Какая-то я совсем уж тупая! Ничего у меня не получается!

Вместе с женщинами пришли четверо мужчин.

— Эрка. — Представилась одна.

— Айка. — Сказала другая.

Мужчины не представились, они просто сопровождали, дам и их слово здесь, роли не играло. Научить бы этому Софа! Это же, какое счастье было бы, если бы он постоянно не вставлял куда надо и куда не надо свои пять копеек! И правильно, нечего им мешаться. Надо бы и наших приструнить: все равно от них сейчас толку никакого.

Мы обсудили график дежурства. Потом пришли к тому, что нам надо объединить наши территории. Территориальный вопрос на Гаэзи — штука, очень важная. Любой нарушитель границы может быть не просто изгнан, но и безнаказанно убит. Даже родственники убитого не имели права метить, если он был убит на чужой территории. Объединившись, мы могли таким образом контролировать довольно большую полосу берега.

— Я знаю, кто этой ночью напал на эзи! — сказала Айка — Мой сын — она кивнула в сторону одного из сопровождающих, — видел, как Тарги вышла группа людей и ушла в сторону моря. Тарги поддерживают Граша, и сама Тарга уже ничего не решает у себя в семье. Юнка встрепенулась.

— Нам нужно быть очень осторожными, потому, что они могут напасть и на нас и обставить все так, как будто это сделали эзи.

— Как бы нам их уличить в этом? — воскликнула Ари. — Чтобы все знали. «Да, паршиво, что здесь еще не изобрели телевидения. Телевидение — великая штука, оно ведь может сделать преступником даже того, кто не имеет ни малейшего представления о самом преступлении». — Подумала я.

— Друзья, — вмешался Дра-Гамм, — а кто вскрыл пещеру Богов? Все остолбенели.

— Граш? — тихо сказала Эрка. — Я это точно знаю, потому, что пещера находится на территории моей сестры. Она рассказывала мне о том, что тогда произошло.

Она очень боялась гнева Богов.

А ведь не зря боялась. Вот он «гнев Богов»! Это Граш! Какого черта он туда полез?

— Сестра рассказывала, что, когда Граш вышел из пещеры, лицо у него было ужасное, словно в него вселились все Боги и рвали его на части. Он кричал от боли и ужаса и смеялся диким, нечеловеческим смехом. А потом он объявил, что теперь он — пещера Богов и боги теперь говорят его голосом. Сестра решила тогда, что Боги наказали его, лишив разума.

Так вот откуда уши растут! Значит, теперь Боги живут в Граше. Антискарры живут в нем! И что еще хуже: он обладает их знаниями и их способностями, так же, как мы обладаем знаниями скарров. И теперь он не простой шубр. Конечно, нас учили на Базе пользоваться своими способностями, а Граша не учил никто, но он быстро освоится.

И тут с дерева спрыгнула кошка. Она важно прошествовала по поляне и уселась напротив нас. Ну конечно, ведь Марис говорила, что ее сородичи живут на этой планете.

— Вестница Богов! — прошептала Юнка. — Нужно позвать жриц, чтобы они перевели то, что она собирается нам сказать.

Я, конечно, не жрица, но пообщаться с кошкой могу — мне не впервой. А кошка сказала вот что: «Сегодня будет совершено нападение на семью Юнки. Шубры перебьют всех, а саму Юнку отправят Грашу — у него много жен и Юнка станет еще одной. Будьте готовы к этому».

Кошка ушла, а Ари передала все ее слова. Юнка побелела так, что ее кожа стала почти прозрачной. Ее ребята подобрались, как хищник, выслеживающий добычу. В их глазах полыхал адский огонь, а мускулы напряглись так, что казалось, они вот-вот порвутся.

Мы стали готовится к нашествию. Мы знали, что нападение произойдет поздно ночью, и время у нас еще было.

Ночью мы расположились вокруг дома Юнки. Саму же Юнку мы спрятали у себя.

Она возмущалась, рвалась в бой, но мы быстро ее укротили. Особенно старался Соф, просто из шкуры вон лез! Мне противно было на него смотреть; он разве что в бантик перед ней не завязывался!

Было уже очень поздно, когда появились они. Их было одиннадцать человек. Шли они тихо, и первый дозор их почти пропустил. А потом началась веселуха! Мы их переловили, как мышей, по одному. Первые два упали в вырытую нами яму, третий запутался в сети, четвертый попал в петлю, троих слегка придушили ребята Юнки. Я до сих пор удивляюсь, как это они удержались и не свернули им головы? Когда оставшиеся четверо поняли, что происходит что-то подозрительное, было уже поздно.

— Надо было всех их поубивать! Зачем вы оставили их в живых? — Шумели все наши шубры в один голос — Уничтожить и все! Еще немного и они привели бы свой приговор в исполнение, особенно ребята Юнки, но тут вмешался Дра-Гамм:

— Да чего же вы такие кровожадные?! Подумайте сами, как мы потом сможем доказать, что шубров убивают именно шубры, а не эзи? Мы заставим этих во всем признаться!

Юнка недовольно фыркнула — эта затея ей не понравилась. Еще бы, нравы на этой планете простые, без затей и врагов здесь просто убивают, в плен не берут, до этого просто еще не дошли.

— Куда мы их будем девать? — спросил один из парней Юнки. Вот, что интересно: имен мужчин мы до сих пор так и не узнали. Они почти не разговаривают при посторонних, ведут себя тихо, в глаза не бросаются. Я подумала, что такое пренебрежительное отношение к мужчинам и без антискарров рано или поздно привело бы к бунту. Муравьи и пчелы, правда не бунтуют, но шубры — то — люди. Дождутся местные девочки лютого патриархата! Потом им долго придется бороться за равноправие.

— Ну, и куда мы их денем? — раздраженно повторила вопрос Эрка.

— Вопрос, конечно, интересный. Тюрем на Гаэзи нет. Куда девать толпу здоровенных, агрессивных мужиков?

— Не переживайте, я найду, где их разместить, — уверенно заявил Парэнжик.

Айка нахмурилась.

— Почему это ваши мужчины вмешиваются в разговор без спроса? — спросила она гневно.

— Потому, что мы считаем, что и мужчин и женщин надо потихоньку уравнивать в правах. Иначе все это, рано или поздно приведет к серьезному бунту. Мало вам Граша? — Сказала я.

— Глупости!

— Лучше сразу всех уравнять в правах, чем ждать, когда эти права у вас отнимут силой.

Мне очень хотелось рассказать им, что и у нас на Земле все начиналось с матриархата, а чем закончилось? Но ничего такого я, конечно, сказать не могла.

Айка хотела еще немного поспорить, но промолчала, вспомнив, что происходит сейчас на планете. Кто знает, что еще может произойти и кто прав.

Я видела, как Парэнжик строит «тюрьму». Метод все тот же, только на это раз домик рос не в высоту, а в глубину. Получилась глубокая просторная яма, разделенная на секции — камеры. Когда пленников спустили вниз, у всех возник один и тот же вопрос — кто будет кормить вою эту свору? Решили, что кормить будем все дружно. Правда, решение приняли со скрипом. Юнка бушевала особенно усердно.

— Они собирались отдать меня своему взбесившемуся вождю, а я буду отрывать кусок у своей семьи и отдавать этим уродам?!

— Твоя семья голодает? — спросил Соф.

— Нет, но мы не обязаны кормить этих!

— Но, если мы не будем их кормить, то они умрут от голода, — уговаривала ее Ари.

— Вот и хорошо! Меня это почему-то не огорчает.

В конце — концов, пленников накрыли сверху хворостом, травой и прочим мусором и даже вблизи нельзя было догадаться, что внизу находится самая настоящая тюрьма с пленниками. Эх, чему мы учим этот неразвращенный цивилизацией народ! Впрочем, они и сами уже подошли к этому этапу своей истории.

Я посмотрела, как все мужики вертятся вокруг этой Юнки, стараясь изо всех сил ей угодить, и меня захлестнуло дикое раздражение. Она командовала всеми, капризничала, а они лишь преданно смотрели ей в глаза, выполняли все ее прихоти и не обращали никакого внимания на всех остальных.

— С каким бы удовольствием я бы ее сейчас придушила! — шепнула я себе под нос.

— Ну и придуши! Зачем отказывать себе в удовольствии? — услышала я за спиной голос Ари.

Мне стало стыдно, но, увидев, что Ари тоже раздражена, я немного успокоилась. Не оговариваясь, мы отошли в сторону.

— Уж лучше бы они ее украли и уволокли бы к Грашу — с глаз долой, из сердца вон! — Страстно сказала Ари.

— Вот именно, — согласилась я. — Какого черта она здесь раскомандовалась? И, что самое обидное — нам придется ее терпеть — она наш союзник.

— Таких союзников и врагов не надо.

Я понимала Ари. Ведь она из высшей касты Смотрителей — ничего более крутого у них на Шабаре нет, но даже она у себя дома не позволяла себе такой наглости, которую позволяла себе Юнка. Эта рыжая стерва вела себя, как королева, как будто вокруг нее были только ее подданные, Да, до демократичных вардов шубрам очень далеко.

— Гнусная планетка с не менее гнусными отношениями! — Сказала Ари сердито — Здесь сплошные хозяйки и их бессловесные рабы. Здесь бы все равно ничего хорошего не получилось. Все, что сейчас здесь происходит, все равно должно было произойти.

Толпа незаметно рассосалась. Все пошли заниматься своими делами. А я побрела к морю. Хотелось побыть одной и никого не видеть. Я решила никому не демонстрировать свое плохое настроение, потому, что все сразу поймут его причины и начнут издеваться. Мне это надо?

Море было спокойным и я, глядя на него, тоже понемногу успокоилась, Из бархатного ночного неба, торчали бриллиантовые булавки звезд. Тишина и покой! Пусть Соф пускает слюни, глядя на Юнку, я больше этого замечать не буду! Надо поберечь свои нервы. И я уже почти достигла умиротворения, когда из моря выполз эзи и уставился на меня.

— Что скажешь? — спросила я его.

— Это вы нас вчера спасли? Да, это вы. Спасибо вам! Его роскошный гребень переливался в свете двух лун всеми цветами радуги. Прекрасные синие глаза смотрели на меня с нежностью. А еще был роскошный хвост, блестящий и сильный и мощный торс.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Эй. Я брат Натифи. А ты ведь рыжая? — вдруг заметил он.

Я уже готова была окрыситься, но воздержалась.

— Ну, рыжая, что с того?

— Рыжие — избранницы! — сказал он бессмысленную, на мой взгляд, фразу.

— Объясни.

— Что объяснять, все итак ясно. Рыжие избранны Богами для власти над людьми.

— Бред какой-то!

— Не бред. Вы отмечены. Вас любит удача, вам дана свобода выбора, и вы не зависите от воли Богов!

Ага, ну тогда все ясно! Вот чего они все так суетятся вокруг Юнки! Она ведь избранная. Фу ты — ну ты, цаца, какая! Я тоже рыжая, мог ли бы и вокруг меня немного попрыгать.

— Эй, а зачем Юнка Грашу?

— Как зачем? Все его жены рыжие и все они обладают большей властью, чем все остальные женщины.

— Ну и что?

— А то, что за ними пойдут не только их семьи, но и другие. Я думаю, что и тебя он захочет получить в жены.

Ну, ни фига себе! На Шабаре меня уже воровали, но Агри-то хоть гарем себе не устраивал. А этот Граш — стопроцентный говнюк! Я его ни разу не видела, и видеть не хочу. То, что он здесь творит, уже заранее вызывает у меня бешенство. Не думаю, что он может мне понравится. Эзи-то чем ему помешали? Они ведь даже не сопротивляются, когда их убивают — безобиднее существ трудно найти.

— Эй, я думаю, что вам надо держаться подальше от шубров. Вам лучше не попадаться им на глаза, пока все это не утрясется.

— А, ты думаешь, что все утрясется?

— Да, я так думаю!

— Почему ты так уверенна?

Как ему объяснить, что иначе просто быть не может. Не зря же мы здесь оказались? Все равно что-то проклюнется. Я еще пока не знаю, как, но все будет хорошо. Представить себе не могу, что мы проиграем! Это что же получается, с драконами разобрались, а с людьми не сможем?

— Эй, я в этом не просто уверенна, я знаю это точно! Он улыбнулся мне одними глазами.

— Вот и Натифь говорит так же, как ты. Мне бы вашу уверенность. Вы очень похожи с моей сестрой, я даже не могу понять, как такое может быть, ведь вы разные биологические виды, а так похожи!

Я не стала ему ничего объяснять, но мне было приятно, что он так сказал. Мне очень нравятся эзи!

— Ты передай своим, чтобы они не крутились возле берега.

— Хорошо, я передам своим, чтобы они ушли, далека в море и не попадались шубрам на глаза. Я не знаю, что это решит, но раз ты считаешь, что так надо.

— А было бы еще лучше, чтобы вы сделали вид, что вас больше нет, что вы просто исчезли. Это реально?

— Вполне. Мы не будем покидать свои города и не станем подниматься на поверхность.

— И не забывайте про сети.

— Да уж не забудем. Поживем на дне и уйдем охотиться в открытое море, подальше от берега, где шубры не смогут нас достать.

— Вот и хорошо! Если что-то будет нужно, я свяжусь с твоей сестрой. Он хитро посмотрел на меня.

— Хотел бы я знать как? Но спрашивать не буду — все равно ты соврешь. Натифь приучила меня не задавать лишних вопросов. Я почему-то уверен, что действительно сможешь с ней связаться.

Он вдруг вздрогнул и стал всматриваться куда-то вдаль. За деревьями кто-то двигался. Наученный горьким опытом, Эй, быстро нырнул в воду и уплыл от греха подальше. Мне стало совсем неуютно. Я здесь одна, а какая-то сволочь бродит совсем рядом, в кустах.

Этой «сволочью» оказался Соф. Его медовые глаза смотрели на меня с откровенным злорадством.

— И чего это ты, милая девушка, грустишь в одиночестве на берегу? Кто тот мерзавец, который разбил твое хрупкое сердце? — начал, было изгаляться он.

— Я здесь была не одна, и я не грущу. Я здесь общалась с Эем, братом нашей Натифи. Но ты его спугнул. Что, Юнка потеряла интерес к твоей особе? Обидно, да?

Он ухмыльнулся. Эту его ухмылочку противную я хорошо знаю, он так ухмыляется, когда не очень уверен в себе. Правильно, нечего хвост распускать перед каждой красавицей!

— Да нет. Просто я обнаружил, что тебя нигде нет, и забеспокоился. Чужая планета, всякое может случиться.

— А я думала, что тебе не до меня.

— Ну что ты! Куда же я без тебя!

— Ой, ли?

Он расплылся в потрясающей улыбке, весь без остатка. Он даже не пытался скрыть свои чувства.

— А все-таки ты меня ревнуешь!

— Даже не думаю, просто мне неприятно видеть, как ты на глазах у всех превращаешься в полного идиота из-за этой девицы.

— Ну конечно!! когда ты делаешь из меня идиота, тебе это приятно?

— Из тебя ничего не надо делать, все уже сделано.

Обратно мы возвращались, ссорясь непрерывно. Похоже, это стало для нас уже доброй традицией. Мне кажется, что без грызни нам уже будет невозможно общаться, мы просто не найдем нужных слов.

Я вспомнила своих девчонок. Они прекрасно ладили друг с другом до тех пор, пока дело не доходило до еды. В этот момент они превращались в грызущихся собак. Дело в том, что Розка — любительница мяса, а Ирка-вегетарианка. Надо было слышать их, когда они обсуждают свои гастрономические пристрастия! Мне тоже доставалось. Ирка обзывала нас хищницами и трупоедками, а Розка орала, что Ирка ест труху и опилки, имея в виду мюсли. «Что это за фигня?! — орала Розка, — Ты посмотри, они же похожи на опилки или труху. И слово же, какое противное — «мюсли»!» Ирка белела и шипела по-змеиному: «А жрать трупы, по-твоему, лучше? А запихивать себе в брюхо Куриных зародышей это нормально?» А потом шли долгие и нудные рассуждения на тему, что всему свое время и свое место. Розка была уверенна, что поскольку страна наша северная и наши далекие предки не имели возможности круглый год питаться растительной пищей, то наши организмы генетически запрограммированы на всеядность. «В Индии, — рассуждала она, — можно позволить себе быть вегетарианцами — у них лето круглый год. А вот ты попробуй их чукчи сделать вегетарианца! Ну, не растут в тундре бананы, не растут!» Я рассмеялась, вспоминая их грызню. Мы с Софом тоже постоянно ругаемся, и мне это кажется абсолютно нормальным, наверное, я — конфликтный человек. Когда все вокруг тихо и спокойно, мне почему-то становится неуютно и скучно.

— А это все потому, — прервал ход моих мыслей Соф, — что ты ненормальная, зловредная девка!

— Ты-то чем лучше?

— До того, как я познакомился с тобой, я был абсолютно нормальный человеком! Это ты заразила меня безумием вашей планеты.

— От психа слышу!

Внезапно мы замолчали, обнаружив, что стоим возле своего дома, а вокруг нас столпились: Ари, Дра-Гамм и Парэнжик и все они с интересом слушали нашу ругань. Мне стало неудобно, захотелось провалиться сквозь землю.

— Ну и чего вы развесили уши? — спросила я нервно.

— Видишь ли, — сказал Парэнжик, — мы не хотим пропустить самый интересный момент.

— Какой, это? — Спросила я с подозрением, потому, что ничего приятного от этой компании в данной ситуации не ожидала.

— Это, когда вы наконец-то объяснитесь, друг другу в любви, — рассмеялась Ари.

— Не дождетесь! — ответили мы в один голос. Они почему-то рассмеялись.

— В золотой клетке сидела маленькая золотая бабочка с изумрудными крыльями. Жить ей оставалось один день. Ей надо было успеть коснуться своими крылышками рыжеволосого мальчика, чтобы вылечить его от страшной болезни, которая с каждым днем все сильнее разъедала его душу и тело. Бабочка знала, что, если она не успеет, то этот мальчик уничтожит весь этот мир. Все! Но, даже, если бы день этот длился бы целую вечность, она ничего не смогла бы сделать, потому, что клетка была заперта, и находилась на далеком безлюдном острове, и некому было открыть ее…

Я оглянулась и увидела Эрку, которая рассказывала сказку своей внучке. Девочка слушала ее очень внимательно.

— Эрка, а бабочка все-таки спасла мальчика? — спросила я.

Эрка посмотрела на меня как-то странно и сказала:

— Это не сказка. Это действительно было! Очень давно, до того, как в этом мире появились и шубры и эзи. Когда-то здесь жили другие люди. Но бабочка так и не успела и не смогла спасти их. Она умерла и вслед за ней погиб целый мир.

Мне стало грустно. Я уверенна, что сказки должны иметь счастливый конец.

— Где-то есть остров и на этом острове можно найти золотую клетку с мертвой бабочкой. И эзи знают, где это. Они видели. Однажды здесь уже погиб целый мир, и это повторится снова.

— Бабочки, тряпочки… Бред полнейший! Красивая сказка, но грустная.

— Эрка разозлилась:

— Я же сказала, что это не сказка! И еще у нее есть продолжение. Однажды новый мир, который появится, на месте погибшего, тоже заболеет и должен будет погибнуть. И золотая бабочка, перед тем, как умереть, оставила рядом с собой подсказку, как спасти этот новый мир. Когда она умерла, клетка исчезла, но не навсегда. Когда бабочка была жива, она не имела плоти, когда же она умерла, она стала материальной.

Да, лихо у них все закручено! У нас все наоборот: пока ты жив — ты материален, как только умер — все, ты уже бесплотный дух. А тут замутили покруче.

Эрка ушла. Ко мне подошла Ари и сказала тихо:

— Слушай, а может быть, в этом что-то есть?

— Ну, конечно, — взъерепенилась я, — сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок. Ари, ну нельзя же верить во все сказки! Чушь это полнейшая! Красивая, но чушь.

— А вдруг? В драконов ведь ты тоже не верила.

— Ну, драконы, все-таки, казались мне более реальными, чем какая-то там золотая бабочка где-то на море — океане, на острове Буяне!

— А я думаю, — вмешался Парэнжик, — что нельзя придумать ничего такого, чего не могло, было бы быть. Все, что продуманно, где-то существует.

Мне надоело с ними спорить. И чего это их всех на романтику потянуло? Нам надо решать реальные проблемы, а мы тут сказочками забавляемся. Их послушать, так у нас на Земле давно уже надо снарядить экспедицию за молодильными яблоками или за живой и мертвой водой. Можно также поискать ковер-самолет, или скатерть- самобранку, или шапку-невидимку…

— Ну, шапку-невидимку и искать особо не надо. Могу ее тебе подарить. — Услышала я голос Дра-Гамма.

Он подкрался незаметно. Стал в стороночке и развесил уши по ветру.

— Слушайте, почему это все засранцы, без исключения, шляются у меня в голове, как у себя дома? — возмутилась я, но уже просто по привычке. — И что ты сказал про шапку-невидимку?

— Ничего не сказал, только то, что она уже есть. У вас на Земле ее разве еще не изобрели?

— Нет.

— Значит, скоро появится. Устройство-то не очень сложное.

С ума с ними сойти можно! О самых невероятных вещах говорят, как о чем-то само — собой разумеющемся и я должна им подыгрывать…

— Это ты про обруч Дра-Ста? — спросила Ари. — Ну да.

Ничего не понимаю и, видимо, никогда не пойму.

— И как она работает? — спросила я.

— Ну, это такой обруч: одеваешь его на голову и тебя не видно. Да, надо только включить. Вот.

— Как? Я, что, прозрачной стану?

— Да не станешь ты прозрачной, какие глупости! Но тебя не станет видно, по тому, что вокруг тебя образуется экран, который будет отражать окружающий фон. Ясно?

— Нет, не ясно.

— Какая же ты тупая! — Вздохнул Дра-Гамм.

— Нет, это ты тупой, раз не можешь мне все объяснить так, чтобы я поняла. — Ну, хорошо. Вот ты встань на фоне дома. Вот, а теперь представь себе, что перед тобой появилось изображение того, что находится за тобой и так из любой точки пространства. Вот, если бы ты сейчас наденешь обруч Дра-Ста, то вместо тебя я увижу лишь наш дом. Ясно теперь?

— Почти.

— Что почти? Ну, это, как зеркало, только отражать оно будет то, что находится за тобой.

— Ладно, не напрягайся, я поняла. С трудом, но поняла.

— Слава Богу! Ты очень медленно соображаешь. С этим нужно что-то делать.

— Ничего не надо делать. Соображаю, как умею.

Я очень разозлилась и обиделась одновременно. Может быть я и тупая, но не настолько, чтобы иностранный извращенец меня оскорблял! Я ушла в дом, чтобы не заводиться, Мне было грустно, очень грустно. Конечно, я занимаюсь не своим делом и нахожусь не на своем месте. И я родом с планеты, где даже шапку-невидимку еще не изобрели. Я уже готова была разрыдаться от жалости к себе, любимой, но тут во дворе раздались какие-то крики и ругань. Что там у них стряслось? В дом ворвался Соф, глаза его метали огонь.

— Санька, пленники сбежали!

— Как?

— Кто-то сбросил им веревку.

— Кто?

— Но не наши же! Кто-то другой. Надо немедленно поговорить с Юнкой!

— Ну конечно! Мог бы хоть сейчас немного усмирить свою кобелиную натуру.

— Да при чем тут это?!

— При том, что когда ты с ней говоришь, у тебя текут слюни.

— Ну, что ты за дура?

Пока мы с ним препирались, Юнку уже позвали. Она пришла одна, без сопровождения и была очень расстроена.

— Мои люди не могли этого сделать! — уверенно сказала она — Мои люди мне верны. Вы должны разобраться с вашими людьми.

— Мои тоже не могли! — Сказала, только что подошедшая, Эрка. Айка тоже уже была здесь и тоже отрицала причастность своих людей.

— Люди, все мы такие правильные и надежные и, тем не менее, кто-то это сделал! Жестко сказала Ари.

Возле двери раздался шорох. Мы все, как один повернулись к двери.

— Кто там? — спросила я грозно — Входи!

Вошла маленькая очаровательная девчушка.

— Шарна, что ты здесь делаешь? — воскликнула Юнка.

— Мама, я знаю, что это Саркт выпустил пленников. Я сама это видела. Я пошла за ним и видела, как он сбросил веревку.

Юнка вздрогнула, как от пощечины. Она только что поручилась за своих людей, а один из них ее предал. Ее темно-фиолетовые глаза метали молнии. Она была похожа на какое-то мифическое существо, какую-то древнюю богиню.

— Шарна, иди домой. — Сказала она тихо — И передай Траю, чтобы он пришел сюда. И никому ничего не говори. Ясно?

— Да, мама.

Девочка повернулась и ушла.

Юнка обхватила голову руками и замерла, словно окаменела. Мне даже стало ее жалко. Ведь сейчас весь ее мир рухнул! Как она была уверенна в своих людях, в своей семье и вдруг такое!

— Саркт — мой брат, — сказала она еле слышно — Мы с ним двойняшки. Я его так любила! Никто и никогда не понимал меня так, как он. Что же случилось? Почему он? Скажите мне, почему он сделал это?

Мы промолчали. Не думаю, что ей нужен был ответ.

— Кому же теперь можно верить?

— Юнка, успокойся. Сейчас совсем не до истерик и слез, — сурово сказала ей Эрка.

— Я не плачу. Просто он ведь знал, что эти люди хотят отдать меня Грашу в жены! И он меня предал.

В дом молча вошел высокий сероглазый брюнет — один из людей Юнки. Вошел и стал у стены.

— Ты меня звала? — обратился он к ней.

— Трай, ты знаешь, что Саркт меня предал? Он освободил наших врагов.

Трай был искренне удивлен, я бы даже сказал, что он был ошарашен.

— Саркт не мог этого сделать! — уверенно сказал он.

— Шарна все видела. Это он. Пойди и убей его!

Этот приказ дался ей с трудом, она любила своего брата, очень любила.

— Юнка, может не надо? — робко вмешалась я. — Он ведь твой родной брат! Зачем его убивать?

— Больше он мне не брат! — жестко сказала она. — Он — предатель! Иди и выполняй приказ.

Трай ушел, а Юнка сразу осунулась и мигом постарела. Я поняла, что она на самом деле намного старше, чем кажется, но увидеть это можно только в такие вот страшные моменты. Ей, по нашим меркам, около сорока или чуть больше Она вовсе не юная девушка, которой слегка за двадцать. На ее лице отразился не только ее возраст, но и ее усталость, отчаяние и страх. Все мы были поражены этим превращением! А я в один миг избавилась от ревности и раздражения.

Мы молчали, понимая, что сейчас происходит настоящая трагедия и слова здесь бессмысленны. Да и что можно сказать, если сейчас по ее приказу убивают ее брата? Вот так в полном молчании прошел целый час. Юнка не хотела возвращаться домой, я ее понимала.

Наконец-то вернулся Трай. Он был мрачный и весь какой-то потерянный, словно он внезапно потерял зрение, слух и осязание.

— Саркта больше нет, — сказал он глухо.

Юнка вздрогнула и наконец-то разрыдалась. Никто не стал ее успокаивать, понимая, что это не поможет.

— Он сказал, что хотел, чтобы ты стала женой Граша, он хотел с ним породниться, — угрюмо сказал Трай.

Юнка ничего не ответила. Она поднялась со стула и угрюмо сказала:

— Мне надо домой. Завтра мы будем хоронить моего брата. Приходите на похороны. Он был предателем, но он умер, и мы будем с ним прощаться и сами простим его.

Они ушли. Всем нам было неуютно и грустно. То, что сейчас произошло, всех нас придавило. У меня нет ни сестры, ни брата и я всегда завидовала тем, у кого они есть. Нет, нет и еще раз нет! Даже, если бы я оказалась на месте Юнки, я никогда бы не смогла сделать то, это сделала она! Жуткие здесь законы! Да здесь вообще никаких законов нет! Они творят все, что им стрельнет в голову.

— Ребята, — сказала Ари, — зачем она это сделала? Она же все знала, и он для нее был уже не опасен. Мы ведь разобрались кто он, так что он не смог бы больше причинить никому вред…

— Дело не в этом. Дело в том, что он — предатель, а такие вещи прощать нельзя. Хуже всего то, что он предал свою родную сестру. Вот в чем дело!

— Ребята, у меня такое впечатление, что этот мир тяжело болен. Его разъедает какая-то страшная болезнь, и он скоро не сможет существовать. Он умирает совсем, как человек. Я вот думаю, а не поздно ли мы сюда явились? — сказал Соф печально.

У меня тоже возникло чувство, что мы опоздали, разве можно как-то остановить процесс распада? Но я сама себя одернула, уж это творится на моей родной Земле, и ничего мы до сих пор как-то существуем. Здесь, можно сказать, ягодки.

— Давайте спать. Завтра, на свежую голову, будем решать, что нам делать дольше — разумно предложил Парэнжик.

Ушли и Айка и Эрка, а мы все никак не могли уснуть. На этой планете бессонница становится для нас нормой. Я не могу понять, почему здесь нам так трудно заснуть, возможно, во всем виноваты две луны. Две луны — это перебор и с этим я, например, никак не могу смириться. На Шабаре я спала нормально, а здесь ни в какую!

Чем этот мир страшнее моего? Если, быть честной, то на Земле все гораздо опаснее. Ну, разве можно сравнить вторую мировую войну с тем, что происходит здесь? Да здесь, если подумать, просто курорт!3десь людям не сбрасывали на голову атомную бомбу и не сжигали тысячами в крематориях. А еще здесь не изобретают все более и более смертельного оружия. Нет, здесь все только-только начинается.

— Вот и я о том же подумал — услышала я в темноте голос Софа — Непонятно, чего мы так распаковались?

— Соф, ты постоянно меня подслушиваешь?

— Время от времени. Мне интересно. Но ведь мы одна команда!

— Только и всего?

— А если не только?

— Не морочь мне голову!

— Нет, это ты мне не морочь.

Зашевелились все остальные, если они и спали, то мы их разбудили.

— Слушайте, вы, придурки, — забурчал раздраженно Дра-Гамм, — может вы все-таки дадите нам немного поспать? Может, вы отложите выяснение отношений до утра?

Мне стало неловко. Почему-то я постоянно грызусь только с Софом. Даже Дра-Гамм не вызывает у меня такой реакции.

— Я-то чем тебе не угодил?! — взвился Дра-Гамм.

— Тоже уши греешь? Спал бы ты.

— Ага, с вами тут уснешь.

Ари и Парэнжик молчали-молчали и наконец-то взорвались бурей негодования:

— Хватит трепаться! — раздраженно прошипел Парэнжик. Ох, что за невидаль такая! Впервые вижу, как он выходит из себя. — Я спать хочу. Если вы психологически несовместимы, то держитесь друг от друга подальше.

— Что ты! Напротив, они слишком совместимы — в этом их проблема — съязвила Ари.

Мне все это надоело, и я заорала:

— Все, хватит нас обсуждать! Спать пора! Чего вы не спите? Спокойной ночи!

Глава 20

Нет, утро вечера не мудренее. Утро-это продолжение вчерашних проблем. Утром мы пошли к Юнке. Всем было грустно. Никто из нас не хотел идти на эти похороны.

Саркт оказался красивым, сильным мужчиной, но, увы, совсем мертвым. Он лежал посреди двора на алом покрывале, белый, как мел с перерезанным горлом. При жизни он много смеялся, но сейчас его лицо было навеки искажено, застывшим на нем страданием! Видела я этого парня раньше, и он мне нравился, но теперь он мертв и его семья прощается с ним. У него была такая хорошая улыбка, но никто и никогда больше не увидит этой улыбки… До чего же сволочные нравы на этой планете! Зачем Юнка это сделала?!

Они по очереди подходили к нему, осыпали лепестками цветов и говорили только одну фразу: «Я прощаю тебе!» Молодцы, сначала угробили человека, а теперь они его прощают! Я тоже взяла горсть цветов, подошла к мертвому Саркту и сказала:

— Я прощаю тебя!

А что я должна ему прощать? Не знаю. Он не сделал мне ничего плохого. Он очень рано умер! Но таков был их ритуал и не мне нарушать заведённые не мной порядки.

Потом процедура повторилась, но слова немного изменились, и лепестки были другого цвета — не белые, а синие.

— Прости меня!

И я тоже попросила у него прощения. Я чувствовала себя виноватой перед ним, потому, что не отговорила Юнку от этого чудовищного поступка. Прощения я просила искренне.

Никто не плакал. Странные похороны: без слез, стенаний и прощальных речей — очень тихие и потому еще более мрачные. И затянутое тучами небо было таким же мрачным и тихим, как перед грозой. Только в глазах Юнки и Зазы дрожали, так и не пролившиеся слезы. Потом, так же молча, тело завернули в покрывало и сожгли. Пепел Юнка собрала и высыпала в вырытую в земле ямку. Потом она посадила туда небольшое деревце. Поливая это деревце, Юнка шептала:

— Теперь душа Саркта будет жить в тебе. Теперь ты будешь Сарктом!

Я знала, что шубры верят, что душа умершего переселяется в дерево. Наблюдая за деревом, они узнают, что происходит с душой близкого человека. У шубров считается, что, если дерево не прижилось, то это значит, что душа умершего выполнила полностью свою земную миссию и Создатель миров забрал ее к себе. А вот если дерево заболело и зачахло, то это наоборот — душу забрал себе Разрушитель миров. Если дерево погибло от избытка воды, душа возродится в эзи, если от огня — в шубре. Если родовое дерево срубил человек, то это значит, что этот человек взял на себя грехи умершего, и должен будет отрабатывать не только свою карму, но и карму усопшего. Если дерево сломает ветер — это очень плохо — это значит, что душа не найдет приюта до конца дней, останется неприкаянной. Лучше всего, считают шубры, если в дерево ударит молния — это знак того, что душе дается право самой выбирать свой дальнейший путь. То время, пока дерево живет, дается душе для покаяния и очищения. Шубры очень бережно относятся к своим родовым деревьям. Я бы сказала, что они больше ухаживают за деревьями, чем за собственными детьми.

К себе мы вернулись совсем подавленные, всем до слез было жалко Саркта. Он, конечно, предатель, но кто из нас без греха?

После полудня к нам прибежала Заза и запричитала:

— Скорее. Там вокруг чужие. Они задумали это-то плохое!

Вот зараза! Дома я была одна, ребята отправились на охоту. Ари пошла к морю, а я осталась на хозяйстве. И вот спрашивается, какого черта я рванула туда одна? Даже обдумать все как следует, не успела. Просто подорвалась и понеслась к дому Юнки. Ох, и дура!

Я даже не знаю, что там происходило, потому, что вдруг почувствовала слабый укол в шею и отключилась.

Очнулась я в незнакомом месте. Я оказалась в клетке под землей. Рядом лежала Юнка. Куда это мы попали? Юнка открыла глаза, увидев меня, она вздохнула.

— Нас похитили. Скорее всего, мы находимся в замке Граша.

— Что произошло, Юнка? — спросила я.

— Она на нас напали. Усыпили всех соком цветка липса. Надеюсь, они не убили мою семью. А ты-то как здесь оказалась? Я все ей рассказала. Юнка побледнела.

— Заза! Это она предала нас. Я не посылала ее за вами. Я не могла этого сделать, потому, что спала, все спали, кроме нее. Она — жена Саркта, и она мне не простила. Дрянь!

— Ну, возразила я, — Я бы ее за это не судила строго. Ты ведь приказала убить ее мужа, а не каждая женщина может простить подобное.

— Можно подумать, что это её первый и последний муж! Вон их сколько — выбирай себе любого! Нет. Просто подобное тянется к подобному. Саркт был предателем и его жена тоже предатель. И вообще, не говори глупостей! Он ведь мне тоже был не чужой. Он мой брат! Но он предал семью! Ты понимаешь, семью! Каждый шубр должен заботится о благе своей семьи, даже дети. Все должны быть единым существом и работать ради общего блага. Так было всегда.

Господи, да куда же я попала? Шубры ведь — люди, но живут по законам каких-нибудь общественных насекомых или стаи гиен: доминирующая самка и все остальные подчиненные ей и общей идей. Ясно, почему на Земле не построили коммунизм: они хотели построить большой муравейник, а мужикам это не под силу, это дело женское. Ох уж эта битва полов! Спрашивается, а чего соперничать — то?

— Юнка, но люди же все равно разные и желания у всех разные!

Она пристально посмотрела на меня и сказала:

— Странная у вас семья. Я таких не встречала. Ты называешь себя хозяйкой, но я видела — ты не хозяйка. В вашей семье вообще нет хозяйки. У вас каждый делает все, что захочет и разобраться в ваших отношениях невозможно.

Я с ней согласилась, а она продолжила:

— Вы больше напоминаете эзи, а не шубров. Это у эзи такие порядки. Ну, ясное дело! Эзи ведь более древняя раса, чем шубры. Эпоху матриархата и эпоху патриархата они оставили далеко позади. Они ведь древнее моего земного человечества. Здесь, на Гаэзи, они существовали еще тогда, когда на суше правила другая цивилизация, и они ее пережили.

— Давай лучше подумаем, что нам делать — предложила я.

— Надо отсюда бежать.

— Надо, но как?

— Пока я не знаю.

«Давай-ка, — подумала я, — сначала посмотрим, что будет дальше, а потом и побежим, если у нас будет такая возможность».

Я-то сбежать могу в любой момент, но не могу же я бросить здесь Юнку. И потом, нельзя упускать такую возможность, чтобы понять, что здесь творится. Мы находимся в логове самого Граша и этим надо воспользоваться.

Вскоре к нам пришли бравые ребята и под конвоем повели нас вверх по ступенькам. Как я понимаю, нас повели к Грашу. Я шла и внимательно смотрела по сторонам. Замок был так себе: мрачное средневековье, чтобы не сказать еще хуже. А ведь Граш наверняка уверен, что его хоромы — это предел мечтаний. Если бы он увидел некоторые домишки у нас на Земле, его бы разбил паралич от зависти. А, что, скоро парень станет самым первым на Гаэзи монархом. Соорудит самое первое государство, и я бы не стала ему мешать, если бы при этом не погибли эзи, эзи тут вообще не причем.

Убогая комната с претензией на роскошь — вот апартаменты Граша. А сам он оказался довольно нескладным типом. Я уже привыкла к тому, что все шубры красавцы, как на подбор, а этот был с брачком. Приземистый и непропорциональным. Слишком мощный торс на коротких кривых ножках, грязные, неопределенного цвета волосы спадают на плечи, а нос, как сучок на ветке — смешной и нескладный. Губы у Граша были слишком полные, чувственные, я бы сказала — слюнявые. Но зато глаза у него — это шедевр! Глаза у Граша роскошные! Большие, неестественно синие и глубокие, с длинными черными ресницами.

— Добро пожаловать, мои красавицы — сказал он необыкновенно красивым голосом.

Глаза и голос. Голос тихий, спокойный, с легкой хрипотцой и очень выразительный. Ясно теперь, что с таким голосом и с такими глазами он легко промывает мозги своим фанатам.

— Мы не твои красавицы! — взбрыкнула Юнка.

— Значит, вы будете моими очень скоро. — Спокойно и уверенно сказал он.

— А вот тебе! — Я показала ему фигуру из трех пальцев, значение которой здесь никто не знает.

— Не понял, — улыбнулся он, — но догадываюсь в чем смысл этого жеста. Но, милые дамы, здесь было много таких же ретивых, как вы, а теперь они все мои жены и вполне довольны этим. Все! И это лишь вопрос времени — для каждой свой срок.

— Этого не будет НИ-КОГ-ДА! — гневно крикнула Юнка.

Он ничего не ответил, лишь кивнул своим стражникам, чтобы они нас увели, давая понять, что аудиенция закончена.

Нас увели в небольшую, но довольно уютную комнату. Стражники удалились. Юнка бесновалась. Она металась по комнате и ругалась.

— Ты видела этого урода? — орала она, — Что он себе возомнил? Ничтожество!

— Ну, не такое уж он ничтожество, раз сумел заварить такую кашу — возразила я.

— Большого ума не надо, чтобы быль подонком!

У меня было другое мнение, но я оставила его при себе, Юнка и без того уже вышла из берегов, чего ее еще раздражать.

В нем было что-то завораживающее. И дело было не в глазах, не в голосе, в нем была сила! Сила духа и сила физическая. В нем было что — то, что выделяло его из всех и это не его неудачная внешность.

— Если он попытается взять меня силой, я его убью, просто перегрызу ему горло — с яростью сказала Юнка.

— Ты же сама знаешь, что он не станет этого делать — возразила я. — Такой мужик, как он никогда никого насиловать не станет. Он слишком сильный я телом и духом, чтобы сделать что-то подобное. Граш не страдает комплексами неполноценности, он итак в себе слишком уверен и знает себе цену.

— Ну, тогда он от меня ничего не дождется!

Я не стала с ней спорить.

Вечером нам принесли еду. Устраивать голодовку в знак протеста мы не собирались. Ночью я впервые на этой планете хорошо выспалась. Меня больше не тревожили огромные глаза в ночном небе. А еще я чувствовала уверенность! в том, что здесь мне нечего бояться — Граш сумеет нас защитить. Его силой было пропитание все в этом замке. Только я никак не могу понять, откуда она у него взялась. Это было что-то нечеловеческое, что-то, чего я не могла объяснить. С этими мыслями я и заснула.

Утром мы проснулись оттого, что в комнате кто-то был. Это был он.

— Утро доброе, мои красавицы!

Мы не ответили, хотя это было невежливо с нашей стороны.

— Вы все еще злитесь на меня? — рассмеялся он.

Видимо он почувствовал, что я отношусь к нему более лояльно, чем Юнка и протянул мне руку, приглашая идти с ним. Привел к себе и усадил на кровать.

— А ты ведь не злишься на меня? — спросил он.

— А что толку?

— И ты понимаешь, что я не монстр. Просто пришло время, что-то менять в этом мире. Пришло мое время!

Да, от скромности он не только не умрет, но даже не заболеет. Какое самомнение!

— Я вижу, что ты способна меня понять. Скажи, ты считаешь справедливым то, что делается в нашем мире? Справедливо, что людей сортируют, как фрукты? Все должны быть совершенными. А что такое совершенство? Да, я не красив, ну и что? Я силен и духом и телом, но я — человеческий брак и не имею права иметь собственных детей только потому, что я не совсем пропорциональный и недостаточно красив для них. Но разве я бесполезен? Разве я идиот? Чем я хуже других?

— Все верно, но ведь ты убиваешь эзи. Они-то чем тебе не угодили? — возразила я.

— Девочка, а кого ты предлагаешь убивать? Шубров?

— Никого! 3ачем нужно кого-то убивать?

— Разумно, но объясни тогда, как объединить шубров? И люди и животные объединяются только перед лицом общей беды, общего врага. Так кого же мы, детка сделаем нашим врагом?

Мне было приятно слышать его голос и чувствовать его странную силу. Мне нравилось смотреть в его яркие, умные глаза. Я мотнула головой, чтобы отогнать наваждение. Я здесь не для того, чтобы очаровываться этим прохиндеем! И эзи мне нравятся больше, чем он. И даже, если он тысячу раз прав, не могу я ему позволить их уничтожить.

— Но эзи совсем не подходят на роль врагов!

— Ну, — рассмеялся он, — было бы желание и врага можно сделать из кого угодно, даже из эзи. Неприятно, но придется убить несколько семей шубров. Мне это не доставляет никакого удовольствия, но иначе, как убедить шубров, что эзи опасны? Как заставить их сделать то, что мне нужно?

Он пытался обратить меня в свою веру, мешая правду и ложь, играя на моих чувствах. Я пыталась сопротивляться этому. Я вспомнила Натифь и ее брата Эя и, словно туман рассеялся у меня в голове, все вдруг стало ясно и понятно.

— Да? А как ты объяснишь людям, зачем эзи это делают? И почему целые семьи оказываются на берегу так поздно ночью? Почему они не убегают? Он вновь рассмеялся.

— А ничего объяснять и не надо, потому, что никто не потребует никаких объяснений. Месть не требует никаких объяснений. Когда гнев и страх затмевают людям разум, они не ищут объяснений, они требуют мести! Разве не так? Маленькие несоответствия и странности они просто не заметят. А ведь он, мерзавец прав! Тот еще психолог. Вот так на Гаэзи появился первый политик, и эта планета потеряла свою невинность. Космос огромен, но почему-то везде работают одни и те же схемы: и на Земле, и на Гаэзи… Он стал мне противен, а когда он с горящими глазами и совершенно одержимым лицом сказал:

— Мой народ станет самым могущественным в мире! Он будет править и на земле, и в море, и в небе! — я поняла, что он просто псих. Мне стало грустно и противно.

— Граш, — сказала я, — возможно шубры никогда не узнают правды. Возможно, ты сумеешь так затуманить их разум, что они сами не захотят знать эту правду. Но Создатель миров знает все! Он подождет подходящего момента и накажет тебя за все! Я не знаю, когда это будет, но точно знаю, что будет! Он скривился, словно съел лимон, он понял, что в моем лице он союзника не найдет. Он почувствовал, что я раз и навсегда отвергла и его самого и его идею. Лицо его стало меняться: глаза потемнели, губы сжались. И если до этого его лицо было просто некрасивым, то в этот момент оно стало просто отвратительным. Он стал похож на злого, безобразного тролля.

— Ну что ж, если ты думаешь, что ты сможешь сбежать отсюда, то ты ошибаешься. У тебя есть только два варианта: стать моей женой или стать трупом. Выбирай.

Он позвал своих стражников и велел им меня увести. Напоследок бросил мне в спину:

— Хотя, есть и третий вариант — сгнить в подземелье, в клетке. Подумай об этом. Я тебя не тороплю, я терпеливый. Если ты решишь стать моей женой, то ты приведешь ко мне свою семью и это будет знаком того, что я могу тебе доверять. Ты меня поняла?

— Ага, как же! Уж кому-кому, а мне я бы не советовала тебе доверять, козел! Я получила моральное удовлетворение. Я сказала это на своем родном языке, и он ничего не понял, но это ничего не значило.

Да, он сумасшедший и бесполезно проводить с ним разъяснительные беседы: он сам себе так промыл мозги, что фактически превратился из человека в машину, запрограммированную самим собой. Он самый настоящий фанатик, а я фанатиков за людей не считаю, просто потому, что человек не может быть таким ограниченным, у человека всегда должна быть свобода выбора. Человека нельзя вогнать в узкие рамки какой-то одной идеи. Я так думаю.

Но вот Юнку он сможет сломать! Сможет, я это знаю точно. Я ведь с планеты, где все эти гадости цветут буйным цветом на протяжении всей ее истории, меня трудно удивить всякими бредовыми идеями. А вот Юнка — существо неискушенное. Ведь шубры даже слова такого «политика» не знают. Юнке он сможет навешать лапшу на уши. Он ее сломает. Не сразу, конечно, а когда она немного успокоится. Да, надо нам отсюда драпать, пока не поздно. У нас есть немного времени, чтобы изучить обстановку и подготовится к побегу. И зря он думает, что отсюда невозможно сбежать. Это всего лишь примитивный замок примитивного мерзавца.

Ничего, ничего, что-нибудь придумаем.

Самое обидное в таких ситуациях — это то, что обладая сверхъестественными способностями, мы не можем их использовать направо и налево, только в самых экстремальных случаях, когда ничего другого не остается. А ведь как хочется!

— Что он тебе сказал? — с порога спросила меня Юнка.

Я пересказала ей всю беседу в общих чертах. Юнка потемнела, как небо перед грозой. Ее сжигал гнев и собственное бессилие.

— Я лучше сдохну в клетке, но ни меня, ни моей семьи этот урод не получит!

— Не знаю, как ты, а я сдыхать не собираюсь. Пусть он сам сдыхает, если уж кому-то обязательно надо это сделать. Мы выберемся отсюда. Слушай, Юнка, если он начнет тебе обрабатывать, ты не сдавайся. Держись до последнего.

Она посмотрела на меня с негодованием.

— Мне можешь это не говорить. Уж я-то к нему не побегу.

Где-то с неделю нас никто не трогал. Приходили мрачные ребята, приносили еду и так же молча уходили. Мне стало скучно. Юнка все время порывалась сбежать, но вырваться за пределы нашей комнаты ей не удавалось.

Здесь было уютно и почти красиво. Кроме нас, здесь было еще пять женщин — это я пишу о женской половине замка, куда нас привели однажды утром. Молча проводили нас сюда и молча свалили.

Все женщины оказались рыжеволосыми красотками. Надо же, как его замкнуло на рыжих! Меня удивило то, что все, кроме нас были вполне довольны своей участью. Мы как-то не вписывались в эту благополучную компанию.

— Я вас понимаю. Вы не хотите смириться с действительностью. Я знаю это состояние. Вы ищите выход, но его нет. — Сказала нам молодая женщина, почти подросток.

Она была спокойна, но где-то в глубине ее глаз осела тоска, словно кофейная гуща на дне чашки.

— Смиритесь, и вам сразу станет легче. Он совсем не такой, каким кажется.

— Ага, — согласилась Юнка, — Он гораздо хуже! Он урод и мерзавец!

— Меня зовут Роча. — сказала девушка — Я люблю Граша. Поверьте, он замечательный, необыкновенный. К нему нужно только привыкнуть.

Юнку перекосило.

— Как он вас обработал? — спросила она.

Роча опустила глаза и ничего не ответила. Зато Юнка молчать не собиралась.

— Как? Ты мне скажи, как ты могла стать его женой?! И ты, что же, привела к нему свою семью? Вижу — привела. Ты предала свою семью! Я ненавижу предателей!

Ну, это-то я знаю. Только зря она набросилась на бедную девушку. Ну, подумала бы сама, что ей оставалось еще делать?

Остальные женщины с нами не общались, делали вид, что нас тут вообще нет, Да мы и не стремились им особенно понравиться. Чего нам слушать, как им всем здесь хорошо, и какой замечательный парень этот Граш.

Вскоре привели шесть детей. Дети были удивительно похожи друг на друга — все рыжие и у всех были разные глаза: один синий, другой черный. Странно.

— Почему все дети разноглазые? — спросила я у Рочи.

— Потому, что от Граша рождаются почему-то только такие дети. У него самого глаза одинаковые, а у его детей — разные. Вот ты спрашивала — обратилась она к Юнке, — почему я с Грашем. Все очень просто, потому, что он — отец моего ребенка. Нет, он меня не насиловал, все получилось как-то само собой. Ну что тут скажешь? Это ее выбор и не нам ее упрекать за это. Мы сами еще не знаем, что будет с нами.

— Здесь слишком много рыжего цвета — раздраженно сказала Юнка.

— Да, чего много, того много.

Так прошло еще две недели. Мы по-прежнему ни с кем не общались, кроме Рочи. О нас забыли даже стражники. Мы ничего не делали, просто бестолково шлялись по замку.

Наверное, Грашу все доносили, и он от души смеялся над нами в своей мрачной комнатке. Дав нам относительную свободу, он лишний раз хотел нам доказать, что отсюда нам никогда не сбежать. Видимо, он надеялся, что, убедившись в этом, мы быстренько сломаемся и станем покорными овечками. Зря он так уверен в себе! Бог любит обламывать таких вот самоуверенных типов. Думаю, что и этого обломает.

А ночью я услышала Софа:

«Как вы там?» — звучал у меня в голове его голос — «Вам помощь нужна?» «Нет, сами справляемся».

«Вас не обижают?»

Знаю я, что его больше всего волнует! Боится, что Граш меня охмурит. Нет, он неисправим!

«Семья Юнки хочет идти к замку Граша. Что делать?»

«Отговорите их. Обратно они не вернутся. Скажи им, что мы скоро сами вернемся».

«А вы вернетесь?»

«Да я-то могу хоть сейчас, но не могу же я оставить здесь Юнку. И вот еще, что я почему-то уверенна, что, если мы сумеем отсюда сбежать, то все здесь будет хорошо».

«Долго не задерживайтесь там. Не нравится мне этот Граш.»

Мне Граш тоже не нравится, но совсем по другой причине. Я его не боюсь, но мне не нравится его сила. Откуда она и что из себе представляет? Я считаю, что сильным должен быть только добрый человек, а мерзавец просто не имеет права на силу!

Всю оставшуюся ночь я не спала. Безумно хотелось оказаться дома, на Земле, где и воздух такой знакомый и небо знакомое и все понятно. И я могла это сделать. Ведь никто ничего бы не заметил, никто, кроме меня, А я, вернувшись обратно, на Гаэзи, что-то забыла бы, что-то пропустила бы, не здесь, нет, в себе самой. Я вернулась бы совсем другим человеком, как это бывает всегда.

Думаю, что Граш вновь захочет пообщаться и мне надо что-то решать.

Я уже знаю, что мы сделаем, но сначала мне надо кое-что проверить. Если моя смутная догадка верна, то очень скоро мы отсюда сбежим. Только бы все оказалось так, как я думаю!

Блин, живу в этом гареме, дохну от скуки, ничего не делаю. Скоро крышу сорвет от всего этого.

Все! Сомнения меня совсем замордовали. Это нечестно по отношению к Юнке, ведь она лишена такой возможности, но я должна немного отдохнуть на Земле и пообщаться с нормальными людьми. Никто ничего не заметит, ведь я никуда не исчезну, я вернусь в тот же миг, из которого уйду…

Вдруг в солнечном сплетении у меня появился пульсирующий комок, так бывает когда, что-то неожиданно меня пугает, но сейчас я поняла, что это бунтует моя вторая половина — скарр. Он категорически не хотел, чтобы я возвращалась домой до того, пока не выполню это задание. Мой скарр — очень обязательный парень, а вот я — нет. Для него «первым делом — самолеты, ну, а девушки — потом». Но он — скарр и он может себе позволить быть универсальным солдатом, а я всего лишь человек и тоже йогу себе позволить быть всего лишь человеком.

Я посмотрела на спящую, на соседней кровати Юнку и почувствовала угрызения совести — она ведь не может устроить себе такие каникулы.

Господи! Как можно привыкнуть к тому, что я сейчас нахожусь сразу в трех местах?! Сейчас я нахожусь на Шабаре, на Земле и здесь! Как нормальный человек может понять и принять такое? Эти игры со временем не вмещаются у меня в голове. Нет, вполне возможно, что когда я проживу восемь тысяч лет, как Смиг, я научусь воспринимать все, как должное, но не раньше.

Итак, на Землю или нет? Я вновь посмотрела на Юнку. Уж лучше бы не смотрела — совесть снова зашевелилась.

Значит так, сначала я кое-что узнаю, а потом на свободу с чистой совестью.

Я закрыла глаза и отключилась от своего тела. Я перестала чувствовать его, оно медленно таяло, словно горящая свеча и вот я уже вне его. Я легка и бестелесна. Удивительное чувство! Все можно и ничего нельзя. Но мне и не надо ничего делать, мне надо просто немного попутешествовать, всего-то.

Но для начала я посещу этого выродка — Граша. Мне интересно, что он сейчас делает. Спит, конечно.

Но он не спал. Он сидел в своей комнате, сжимая руками голову. Лицо его было искажено страданием. Грашу было очень плохо!

— Что вы от меня хотите, что? — почти беззвучно шептал он. — Я делаю все, что вы мне говорите. Не мучайте меня!

Что это с ним? С кем он говорит? Неужели парень и вправду сумасшедший?

— Боги, не мучайте меня!

Все понятно, с богами он говорит и беседа, судя по всему не из приятных. Знаем мы, что это за боги. Не хотела бы я с ними общаться. Мой скарр, например, никогда меня не терроризирует, сидит тихо, как мышка, а в нужный момент очень ненавязчиво поможет и опять в норку. А вот антискарры, судя по тому, что я вижу, не церемонятся с нами, убогими.

Он закричал от боли. По всему телу пробежала судорога, лицо исказилось до неузнаваемости, а глаза вдруг стали разного цвета, как у его детей. Он весь дрожал, по телу катился пот. Бедолага, что же с ним происходит?!

— Я все сделаю!

Интересно, что он еще собирается здесь натворить? Хотелось бы мне это узнать, но мое присутствие рядом с ним в таком бестелесном виде становится опасным, ведь антискарр может меня обнаружить и тогда…

Так, я должна кое-что проверить, а с Грашем я разберусь чуть попозже.

Глава 21

Я дома! Нет, все-таки на Земле хорошо! Плевать на выхлопные газы и пахнущую хлоркой воду!3емля-самая лучшая из планет! Это дом, мой родной дом! Конечно, и у нас полно проблем, но это наши проблемы и кого еще они касаются? Даже воздух здесь другой — вкусный, земной.

Я рассмеялась: этот дурак Граш думает, что меня можно так просто посадить под замок. Знал бы он, с кем имеет дело! Нет, лучше пускай не знает!

Я искупалась. Потом завалялась на диван с книгой. Что может быть лучше? Зачем мне нужна вся эта космическая одиссея? 3ачем-то ведь нужна. Ох, я даже догадываюсь зачем — приятно осознавать, что ты распоряжаешься судьбами целых миров, чувство избранности — это самый сильный наркотик в мире и самый опасный. И именно поэтому мне понадобилось вернуться на Землю, где я в данный момент ничего не решаю, и где от меня сейчас мало что зависит. Мне надо немного прийти в себя и почувствовать себя обычным человеком.

Мне стало грустно и одиноко. Почему-то здесь, дома я чувствую себя совсем чужой. Я никому не могу рассказать, что со мной происходит, просто потому, что никто в это не поверит. Никто! Даже, если я продемонстрирую кое-что из своих способностей, даже это никого ни в чем не убедит. Вот так мне и предстоит прожить жизнь на своей родной планете — непонятой и одинокой.

Уж не знаю, куда бы меня завели все эти мысли, в какую пучину безысходной тоски, если бы в дверь кто-то очень настойчиво не позвонил. Я открыла дверь и обнаружила за ней какого-то невероятного типа. Он был очень худым и высоким, с улыбкой до ушей и очень, очень пьяным.

— Привет — выдохнул он в мою сторону перегаром. — Юзика позови.

— Какого Юзика? — удивилась я.

— А что, здесь много Юзиков? — не понял он.

— Да здесь одни сплошные Юзики! — сказала я и попыталась закрыть дверь, но ничего не получилось.

— Тогда зови их всех! — сказал он и протиснулся в дверь. Я должна была испугаться, но почему-то не испугалась.

— Вообще-то, — сказала я, — все юзики куда-то ушли.

— Куда?

— Видимо, на фронт.

Он вошел в квартиру и осмотрелся.

— Действительно, никого нет. А чего же ты, дура, впустила в дом незнакомого пьяного мужика? А вдруг я — маньяк?

Я осмотрела его скептически.

— Не, не маньяк — сказала я.

— Почему?

Я пожала плечами и ничего не ответила. А он уселся в кресло и объявил:

— Вчера мы праздновали новоселье. Еде-то в этом районе мой друг Юзик купил себе квартиру. А сегодня я не могу вспомнить, где именно мы вчера пили.

— Сильно пили?

— Не слабо, как всегда. А Юзик мне нужен. И ты мне скажи, где мне его теперь искать?

— Ну, уж точно не у меня.

Он осмотрел меня очень внимательно. Что-то во мне ему, видимо понравилось. Он поудобнее устроился в кресле, взял пульт и включил телевизор. Ну, до чего же наглый тип! Везет же мне на всяких придурков! Перед глазами сразу возникло лицо Софа — тот еще любитель выпить.

— Тебя как зовут? — спросила я.

— А, — махнул он рукой, — как ни назови, мне без разницы. Но, ее ли тебя, это так волнует, то ты можешь звать меня Казиком.

— Это как же будет полностью? — поразилась я.

— Это будет — Казимир.

— Господи, имя — то, какое экзотическое! Это не ты, случайно «Черный квадрат» нарисовал?

— Умная. Не, я нарисовал «белый треугольник». Ты не знаешь, почему мне в последнее время постоянно попадаются рыжие бабы? Все бы ничего, но у рыжих баб, я заметил, скверный характер. Да, а еще тараканы в голове. Ну, надо же, явился ко мне без приглашения и меня же еще полощет в хвост и в гриву! Что-то мне стало катастрофически не везти в этой жизни. Вот и сейчас мое хрупкое девичье тельце лежит на Гаэзи в мрачном замке Граша, на Шабаре я сейчас, скорее всего, нахожусь тоже в плену, в пещере у Агри, а здесь, на родной планете, ко мне завалился наглый алкаш и говорит мне гадости. Мне все это не нравится.

По телевизору вспоминали теракт 11 сентября. Мой пьяный гость внимательно все выслушал и вдруг сказал:

— Вот ты мне скажи, как террористы сумели захватить самолет так, что на Земле диспетчеры ничего не заметили? У них, что, с самолетом нет никакой связи? Но больше всего меня смущает, почему ушлые террористы, которые смогли провернуть все это, так бездарно не учли фактор времени? Ну, бред какой-то!

Везде, во всем мире террористы устраивают теракты в том месте и в то время, когда собирается максимальное количество людей, а тут… Провернуть такое и не учесть фактор времени… Чушь! Ведь, если бы они взорвали все это дело, скажем, в обеденный перерыв или вечером, то жертв было бы намного больше. Гуманизмом террористы не страдают, идиотизмом тоже, раз уж умудрились провернуть такое дело. Рано утром теракты лучше проводить в общественном транспорте, а не в торговом центре.

— Знаешь, а ведь итак жертв было очень много.

— Но не по максимуму.

— Чего ты такой кровожадный?

— Я просто не разучился думать.

Странный у нас народ, его почему-то всегда тянет на философию тогда, когда внутри плещется достаточное количество водки. А достаточное количество водки — это тоже очень странная штука, оно никогда не бывает постоянным. А Казик между тем продолжал разглагольствовать.

— Вот ты мне скажи, каким образом все это дело удалось заснять на пленку? Кому это вдруг приспичило с утра пораньше ходить по городу и снимать на камеру крыши небоскребов? Он, что, все заранее знал?

— Слушай, у тебя, что, своих проблем нет? — спросила я раздраженно.

— Есть. Но это неинтересно. Как-то слишком мелко. Скажи, кого волнует, что меня бросила любимая женщина? Два года трепала мне нервы и вдруг бросила без всякой причины.

— Без причины не бывает — возразила я.

— Вот и я говорю — ничего не бывает без причины!

Мне стало интересно. Я решила выяснить, что еще роится в пьяном мозгу? Вот уж точно «сон разума порождает чудовищ».

Не знаю, почему я сделала то, что сделала. Я сосредоточилась и создала иллюзию. Это была шикарная женщина в длинном белом платье, с густыми черными волосами. Она взмахнула руками и стала танцевать странный, ни на что не похожий танец. Это было чудесно! Потолок исчез, и вместо него появилось яркое синее небо, а с неба падали белые цветы, как снег. Растворились стены, а вместо них появился зеленый лее.

Мне и самой понравилась эта иллюзия. А Казик, тот просто очумел. Он замер и сидел, не двигаясь с широко открытыми глазами. Похоже, он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть чудесное видение. Он ничего не понимал, да и не старался ничего понять, просто сидел и смотрел.

Мне не хотелось разрушать эту иллюзию, но я это сделала.

— Что это было? — шепотом спросил он.

— Что? — изобразила я на лице удивление. Он посмотрел на меня и прошептал:

— Все ясно! У меня белая горячка. Белочка собственной персоной. Все, допился!

— Пить надо меньше — сказала я.

— Еще чего! — возмутился он, — Если у меня будут такие глюки, то я согласен пить все двадцать четыре часа в сутки!

И тут я решила исповедоваться. Как-то само собой пришло это решение. Этот человек случайно появился в моей жизни, и он очень скоро исчезнет. Какое мне дело до того, как он на это отреагирует. Он, возможно, завтра даже не вспомнит о том, что с ним было сегодня. Случайным людям всегда легче исповедоваться. Хотя, ничего случайного на самом деле не бывает.

— Вообще-то, то, что ты видел, сделала я. Извини.

Он почему-то не удивился.

— И то, верно, не мог я свихнуться из-за двухдневной пьянки. Не, я серьезно, это не то количество, чтобы у меня съехала крыша. Гипноз что ли? Я задумалась, как ему все это объяснить. Иллюзии бывают разные: длительные, которые возникают в мозгу человека и заставляют его видеть и слышать то, чего нет, и кратко срочные, которые, подобно миражам возникают в пространстве и исчезают, как только о них перестает думать. Моя иллюзия была из последних.

— Ну, — сказала я, — это что-то вроде миража.

— Очень конкретный мираж. Мне понравилось.

Я поняла, что он не собирается воспринимать мои слова всерьез. Ну, что ж, у меня есть в наличие и другие фокусы.

— Смотри на меня! — приказала я.

На глазах у него мое лицо стало меняться. Через минуту я превратилась в темноволосую девочку — подростка, коротко стриженную, похожую больше на мальчишку, чем на девушку.

— Очередной глюк — тихо констатировал он.

— Ты думаешь?

Он обхватил голову руками и застонал. Парень решил, что у него напрочь снесло крышу. А что еще он мог подумать?

— А вот сейчас я тебя отрезвлю — пообещала я.

И отрезвила.

Абсолютно трезвый он смотрел на меня с благоговейным ужасом. Я уже успела принять свой привычный вид.

— Ты кто? — спросил он шепотом.

— Саня, если это тебе о чем-нибудь говорит. Или тебя интересует что-то другое? Ну, тогда я — человек, обычная девушка с необычными способностями. Правда, я не совсем человек, лишь наполовину, потому, что моя душа объединяет двух существ, одно из которых я, а второе — непонятно кто.

И я рассказала ему все. С самого начала. Иногда я подкрепляла свои слова разными забавными штучками, типа левитации или телекинеза. По моей комнате летали: вазы, утюг, настольная лампа, тапочки и прочая ерунда.

— Копперфильд отдыхает — сказал он.

И вот тогда он наконец-то поверил! Попробовал бы он мне не поверить!

— Зря ты меня отрезвила, — сказал он, — такое нужно слушать только в сильном подпитии. Мне надо напиться, чтобы все это осмыслить.

Я предоставила ему эту возможность. Пил он старательно, как будто выполнял какую-то важную работу. Надо — значит — надо! Придя в нужную кондицию, он важно изрек:

— Знаешь, что я тебе скажу?

— Да уж скажи что-нибудь!

— Бабочка.

— Что?

— Вот, почему ты не придаешь никакого значения золотой бабочке с изумрудными крыльями? Ничего не бывает бессмысленного. Все, что возникает неожиданно в таком деле — это знаки судьбы.

Ну, вот, трезвый он ничего не воспринимает, а пьяного его несет непонятно куда.

— Нет, ты послушай меня! Когда вернешься обратно, обязательно свяжись с русалками и узнай у них, что они знают об этой сказке. Возможно, они знают, где этот остров. Что бы там ни было, но подсказка должна быть на этом острове.

— А, если и острова-то никакого нет?

— Значит, есть что-то другое. Главное — это начать задавать вопросы, а ответы сами появятся. Ты только ничего не усложняй, что первое придёт в голову, то, скорее всего, и истинно.

Мне сразу полегчало, словно большую часть своих проблем я переложила на его пьяные плечи. И я интуитивно почувствовала, что в его словах есть что-то важное. Но меня теперь тревожило другое — что мне теперь делать с этим Казиком? Что мне делать после того, как я ему все растрепала?

Он, видимо понял, о чем я думаю, и забеспокоился.

— Ты, что, теперь меня убьешь? Я ведь теперь все о тебе знаю.

— Вот дурак! Насмотрелся боевиков. Я, что, по-твоему, на убийцу похожа? Скорее всего, тебе никто не поверит, но кто-то, возможно, поверит. Мне совсем не хотелось бы, чтобы ты трепал языком обо всем, что я тебе рассказала.

— Не буду.

Я вздохнула. Не верю я ему. Не, не верю и все! Он обязательно будет всем и каждому рассказывать обо мне. Я бы обязательно рассказала.

— Что же мне с тобой сделать? — спросила я его.

— Придумай что-нибудь гуманное — попросил он — верно, я не могу тебе гарантировать, что буду молчать, но не убивать же меня за это!

Вот ведь осел упрямый! С чего он взял, что я обязательно должна его убить? А Казик, между тем, трезвел прямо на глазах. Он боялся меня. Он так меня боялся, что этот страх просто растворял алкоголь у него в крови.

— Слушай меня внимательно, — сказала я грозно. — Я не убийца. Я никогда никого в своей жизни не убивала. Ясно? Я придумаю, что можно с тобой сделать, но обещаю, что ничего ужасного с тобой не произойдет.

— Хотелось бы верить, но у меня это плохо получается.

У меня бы на его месте, получилось бы еще хуже. Мне было его жалко. И я решила его успокоить.

— Слушай, Казик, я знаю, что я сделаю! Ты просто все забудешь. Ты выйдешь за дверь и все, что ты здесь видел и слышал, сотрется из твоей памяти. Навсегда! Он быстро согласился. Но беда в том, что я не была уверенна, что у меня все получится, потому, что никогда еще я не делала ничего подобного. Весь процесс я знала лишь в теории. А человеческий мозг — это такая непредсказуемая штука! Мне надо уничтожить все воспоминания с того момента, как я открыла ему дверь. Но ничего другого мне в голову не приходило, и надо было рискнуть. Я взяла его голову в руки и стала внимательно смотреть ему в глаза. Я видела, как это происходит. Воспоминания, как кинолента стали прокручиваться перед моими глазами. Они становились все бледнее и размытие, пока не исчезли совсем. Я взяла его за руку и вывела за дверь. Он все еще находился в прострации, ничего не видел, не слышал и не понимал. Когда дверь за ним закрылась, я села в кресло и закурила. Интересно, получилось у меня или нет?

Через минуту раздался звонок в дверь. Я открыла. За дверью стоял Казик, пьяный в стельку.

— Привет — Он вновь обдал меня запахом перегара, — Юзика позови.

— Какого Юзика? — спросила я, с трудом сдерживая смех. Я поняла, что у меня все получилось.

— А, что, здесь много Юзиков? — удивился он.

Дальше я решила изменить сценарий.

— Извините, молодой человек, но вы ошиблись адресом — Сказала я и попыталась закрыть дверь, но не тут-то было!

— Мы знакомы? — спросил он тупо.

— Сомневаюсь. Уберите ногу, мне надо закрыть дверь. Ногу он не убрал. — Ну, а где же Юзик?

— Мать твою! Откуда я знаю, где твой Юзик! — Крикнула я и оттолкнула его. Дверь наконец-то закрылась. Ну, вот, дело сделано. Жаль, конечно, что все так получилось, мне понравилось с ним общаться, но ничего не поделаешь, он все равно не стал бы молчать. А так, и волки сыты и овцы целы и все довольны. Он ушел, и мы с ним никогда больше не встретимся, а, если и встретимся, то он меня не узнает. Но больше всего меня порадовало, что я все-таки сумела стереть память. У меня редко, что получается с первого раза. А здесь все получилось, как нельзя лучше. Я сразу выросла в своих собственных глазах.

На Земле я побуду еще денек-другой и на работу. Надо будет все-таки проверить идею Казика насчет этой сказки, ведь не зря же говорят, что «сказка — ложь, да в ней намек».

Я умылась. Вода показалась мне почему-то живым существом: она дышала и шевелилась в моих руках. Она смыла с меня память Казика, которую я забрала у него.

Мне вдруг стало плохо. Дышать мне стало нечем, руки ж ноги дрожали, во рту появился неприятный горький привкус. Еще немного и я бы потеряла сознание. Но я быстро сориентировалась: села на пол, расстегнула на груди пуговицы и глубоко и часто задышала. Стало легче. Я с трудом поднялась. Меня пугало то, что я не понимала, что же со мной происходит. Впечатление было такое, что я отравилась. Может быть, я и в самом деле отравилась, например — памятью Казика. Я ведь делала это впервые, что-то, наверное, я все-таки сделала не так. С чужой памятью надо быть очень осторожной.

Звонок в дверь заставил меня подняться. Это был Казик.

— Ну, что тебе еще? — недовольно спросила я.

— Извините, леди, вы не знаете, у вас в подъезде нет новых жильцов? Мой друг где-то здесь купил квартиру.

Меня затошнило. Я мотнула головой и побежала в туалет. Надо будет узнать у Смига, что именно я сделала не так. Когда вышла, то увидела в комнате Казика.

— Я здесь точно не был? — Спросил он немного удивленно.

— Не был. Кто позволил вам войти?

— Мне показалось, что вам плохо.

— А вы, видимо, врач? — ехидно спросила я.

— Нет, но, может, вызвать скорую?

— А может лучше вам уйти поскорее?

Нет, он не уйдет! Я его уже немного знаю. А мне так хочется, чтобы он ушел!

— Я не уйду, девушка. Меня будет мучить совесть, а вдруг вы умрете. У вас совершенно зеленое лицо.

Я разозлилась, и мне сразу полегчало.

— Это мое лицо! Мне оно такое нравится. Зеленое.

Он пожал плечами, но не ушел.

— Послушай, уйди, а? Чего ты заперся ко мне? Иди к своему Юзику.

— Я не знаю куда идти — вздохнул он и не ушел.

Выглядел он каким-то взбудораженным.

— Не могу понять, почему я здесь? — Тихо спросил он.

— Я тоже — процедила я сквозь зубы.

Его взгляд блуждал по мне, по комнате и он ничего не мог понять. Его глаза то темнели, то светлели. Он уже не казался таким пьяным.

— Я сейчас заору! — предупредила я его.

— Зачем?

— Затем, что ты должен уйти.

— Уйду, но мне кажется, что я здесь уже был.

— Не был.

— Вам точно не нужна скорая?

— Не нужна.

Он собрался уходить, но у дверей остановился и спросил:

— Вас зовут Сашей?

Ну вот, выходит, не все я стерла. Но теперь уже ничего не поделаешь. Остатки я стирать не стану.

— Откуда вы знаете? — не очень искренно удивилась я.

— Понятия не имею.

Пока он не передумал уходить, я быстренько вытолкала его за дверь и облегченно вздохнула.

Ох, ну не могу я ничего сделать правильно! Что-нибудь обязательно недоделаю. Упала на кровать и отключилась.

Проснулась утром. Болела голова, но терпимо. Выпила кофе, сразу полегчало. Собралась на базар. Возвращаться на Гаэзи мне никак не хотелось. Но базар пришлось отменить, потому, что началась гроза. Я как-то заметила, что утром редко бывают грозы.

Позвонила Ирка.

— На базар не идешь? — сказала она не столько вопросительно, сколько утвердительно. Может, зайдешь ко мне?

Она вдруг зарыдала, да так, что я испугалась.

— Что случилось? — забеспокоилась я.

— К тебе можно прийти?

— Да, конечно. Что случилось?

— У меня Дунька заболела!

Дунька — это Иркина дочка. Ей десять лет и она потрясающая девчонка. Ирка ее обожает и постоянно ругается с родителями, которые забирают внучку к себе. Ирка считает, что родители портят ребенка, а родители считают, что Ирка сильно нагружает Дуньку всевозможными секциями и школами. Дунька учится в музыкальной школе, ходит на плавание, на танцы, учит английский и много еще чего. Иркина мать возмущается: «Все равно из одной две не сделаешь, а здоровье ребенку подорвешь».

— Так, давай ко мне! — сказала я.

Ирка приехала через полчаса, и я даже не узнала её — она была вся зареванная, какая-то потухшая.

— У Дуньки опухоль мозга — тихо сказала она и заплакала обреченно. У меня похолодело внутри.

— Как ты это узнала?

— Врачи сказали. У Дуньки последнее время стала часто болеть голова. Прошли обследование, и томограф показал, что у Дуньки опухоль мозга.

— Они меня убили — прошептала Ирка.

Я поняла, что так оно и есть. Я не долго сомневалась, решение приняла почти сразу. Да и когда мне было думать? Дуньку я люблю, как родную. Необыкновенный ребенок.

— Ирка, слушай меня внимательно.

Она кивнула.

— Ты сейчас привезешь ко мне Дуньку. Я смогу ей помочь.

Она с надеждой посмотрела на меня. Как робот поднялась и, не спрашивая ни о чем, ушла.

Вернулась она с Дуняшей, непривычно тихая и постаревшая. Казалось, что она лет на двадцать старше, чем есть на самом деле.

— Значит так, сейчас ты уйдешь на кухню и не будешь мне мешать — приказала я — И запомни — ты никогда и никому не должна об этом рассказывать! Она покорно кивнула и вышла из комнаты.

— Так, Дуня, ложись на диван.

Дуня послушно легла. Ей было интересно, что я собираюсь делать.

— Голова болит? Она кивнула.

— Слушай, Дуняша, сейчас я тебя вылечу, но ты не должна никому ничего об этом рассказывать. Ладно?

— Я никому ничего не скажу. Тетя Саша, я умираю?

— Вот уж чего не будет, того не будет!

— Я вам верю.

Я закрыла глаза и сосредоточилась. Когда я была готова видеть, не открывая глаз, я приступила к осмотру. У Дуни действительно была опухоль мозга. Я увидела небольшое, но черное зловещее пятно, похожее на какое-то насекомое. Мое сердце забилось учащенно, по рукам пробежал ток. Руки мои стали почти невесомыми. А дольше все происходило без моего участия, само собой. По рукам побежали маленькие светящиеся точки, золотые по правой руке и голубые — по левой. Точек становилось все больше, и больше и скоро мои руки светились, как неоновые. Руки сами обхватили голову Дуни, и сияние стало еще более интенсивным, а кончики пальцев завибрировали. Я немного отвела руки в стороны, чтобы они не касались головы девочки, выглядело это очень красиво, как будто над ее головой светился двухцветный нимб. Я выдохнула, и мои пальцы дрогнули, голубой поток хлынул с моей руки в ее голову. Я увидела, как крошечных светящиеся точки разрушают страшное черное пятно в ее мозгу, они его поедали. Вскоре на месте черного пятна появилась пустота. Тогда за работу принялся золотой поток — он заполнил эту пустоту, он создавал новые здоровые клетки. Как жаль, что кроме меня никто не мог этого видеть! Это было фантастическое зрелище!

Минут через десять все было кончено. Дуня была здорова.

— Ирка, иди сюда — позвала я подругу.

— Мама, голова больше не болит — радостно сообщила Дуняша. Глаза Ирки осветились надеждой. Она посмотрела сначала на дочь, потом на меня.

— Это правда?

— Ира, Дуня здорова. Пройди еще раз осмотр, чтобы успокоить нервы. — Нет, она действительно здорова?

— Да. Ты только ни о чем меня не спрашивай. Я ничего не хочу объяснять. И помни, что ты мне обещала.

Ирка все еще мне не верила, но она очень хотела поверить.

— Санька, если ты говоришь правду, я буду тебе ноги мыть и воду пить!

— Это лишнее. Ноги я в состоянии вымыть сама. А Дунька абсолютно здорова.

Ирка заулыбалась, она наконец-то поверила.

— Ты только никому об этом не говори, — напомнила я ей.

— Саня, я буду молчать, как рыба об лед! И, хотя мне все это очень интересно, я ни о чем не буду тебя спрашивать. Но ты меня сегодня удивила. Здорово удивила!

Глава 22

«Где ты была?» — не успела я вернуться, как Соф тут же принялся меня допрашивать.

«Я тебя искал, но на Гаэзи тебя точно не было».

«Ну и чего ты врешь? Я ведь вернулась в тот же миг, из которого ушла. Когда ты успел заметить мое отсутствие?»

Я тихо лежала, изображая спящую красавицу. Интересно, как он узнал, что я покидала планету?

«Как узнал? Да очень просто. Я постоянно за тобой наблюдаю. Но не обольщайся, просто я должен знать, что с вами происходит. Я сразу уловил, что ты покинула тело».

«Я хочу спать» — оборвала я его.

Заснула незаметно и проспала долго, без сновидений. Разбудила меня Юнка. Она тормошила меня, как куклу.

— Саня, хватит спать. Слушай меня.

Я открыла глаза и не сразу поняла, где я нахожусь.

— Что случилось? — недовольно пробормотала я.

— Меня водили к Грашу. Он сказал, что мы должны принять решение. Завтра мы или присоединимся к нему, или погибнем.

— Или сбежим, — я спокойно продолжила её монолог.

— Как? Отсюда невозможно сбежать!

Нас по-прежнему никто не охранял, никто за нами не следил. Здесь, в замке нам некуда было деться. А из замка выбраться невозможно: охрана, ловушки… Но зря Граш так уверен в себе, зря! Известен мне еще один выход отсюда, о котором никто даже не догадывается. Перед посещением Земли, я все проверила и точно знаю, что выход есть!

— Слушай, Юнка, ни о чем меня не спрашивай, просто делай, как я. Ясно?

— Ясно.

До завтра нас никто не хватится, а завтра мы уже будем далеко.

Мы немного поскитались по замку, чтобы помозолить глаза тем, кто, возможно, следит за нами. Потом тихо, не привлекая к себе никакого внимания, спустились в подземелье.

— Зачем это? — прошептала Юнка.

— Молчи. Я же тебя просила, чтобы ты ни о чем меня не спрашивала.

Она вздохнула — она не привыкла подчиняться. Ну, привыкла — не привыкла, а другого ей не дано в этой ситуации. И вообще, у нее, между прочим, гораздо более выгодное положение — ведь это мне, а не ей надо принимать решение. И кому из нас легче?

Еще, когда мы сидели в клетке, я заметила в самом темном углу подземелья узкий, почти незаметный лаз. То, что лаз узкий я проверила, когда путешествовала вне своего тела, но это выход.

— Слушай, постарайся сжаться насколько это, возможно, можешь даже воздух выдохнуть. Ты помельче меня, тебе будет легче.

Лаз был настолько узким, что я ободрала себе все плечи и бедра. Мы продирались чудовищно медленно, иногда казалось, что мы вообще не двигаемся. Юнка запаниковала:

— Мы здесь погибнем! Мы застрянем в этой норе!

— Не ори — прошипела я — не застрянем. Двигайся потихоньку — все получится.

Да что там Юнка, мне самой в какой-то момент стало страшно. Не хватало еще здесь застрять. Такая смерть меня не радует.

Но постепенно нора становилась все шире и шире. Вот уже можно встать на четвереньки и дышать полной грудью. Страх уступил место надежде.

— Хвала Создателю миров! — облегченно воскликнула Юнка — Я думала, что мы здесь застрянем и погибнем. Откуда ты знала, что мы выберемся?

— Ну, во-первых, я ничего не знала, а во-вторых, мы еще не выбрались.

— Умеешь же ты испортить настроение!

Вскоре мы смогли идти, как нормальные люди, на своих двоих. Настроение повышалось, как температура у больного ангиной.

— Слушай, Саня, а вдруг это тупик? Что, если выхода нет? — забеспокоилась Юнка.

Ну, конечно, я такая дура, что сунулась непонятно куда! Я этот подземный ход изучила досконально, но ей-то, откуда это знать? Ладно, пусть немного понервничает.

— Саня, а вдруг мы останемся под землей? Как ты можешь быть такой спокойной?!

Хм, могу, еще, как могу! Я много чего могу!

— Слушай, Юнка, давай не будем паниковать раньше времени.

— Постараюсь.

Запахло морем. Подул легкий ветерок — значит мы уже почти на свободе. Юнка тоже это учуяла и сразу повеселела. Интересно, наше исчезновение уже заметили? Не знаю, сколько прошло времени с момента нашего побега, а под землей в этом трудно разобраться, но сутки прошли — это точно, потому, что, когда мы плюхнулись в море со скалы, а именно там был выход, был ясный день. Соленая вода обожгла ссадины, и я невольно вскрикнула. Юнка тоже заорала, но по другому поводу.

— Я не умею плавать! Я тону! Только этого мне не хватало! Мне даже в голову не могло прийти, что она не умеет плавать.

Я попыталась ее спасти, но она запаниковала, вцепилась в меня и мы дружно пошли ко дну. Мне показалось, что сама вода обвила мое тело, словно петля и тащила меня ко дну. Вода действительно казалась мне живым существом, и это существо не хотело нас отпускать. Сознание медленно покидало меня. Глупо. Ах, как глупо! Ведь я же могла спастись сама и спасти Юнку, но что-то со мной случилось, и вовсе не страх, а какое-то равнодушие парализовало мою волю. Мне просто было все равно. Я уже почти отключилась, когда чьи-то сильные руки обхватили меня. Перед глазами вспыхнул и погас удивительный и прекрасный образ эзи! Вода — их стихия, в воде они — боги. Движения его были плавными и невыносимо грациозными, гребень переливался всеми цветами радуги, а лицо его было настолько благородным и чистым, что больно было смотреться отключилась и пришла в себя уже на берегу и совсем в другом месте. Рядом лежала Юнка, а чуть в сторонке, у кромки воды сидели эзи — два потрясающе красивых, парня. Даже цвет их кожи был не мертвенно зеленым, а веселым, изумрудным, живым. Удлиненные выразительные глаза смотрели на нас с нежностью и сочувствием.

— Как вы себя чувствуете? — спросил один из них.

— Спасибо, уже гораздо легче. Где мы?

— На острове. Мы не можем появляться вблизи материка — там шубры. Но мы поможем вам добраться до материка.

Очнулась и Юнка. Как же она обрадовалась, что осталась в живых! Можно сколько угодно геройствовать, рассуждая о смерти, но когда столкнешься с ней нос к носу, жизнь становится самый бесценным и желанным даром из всего, что существует в этом мире. Смерть не страшна только на приличном расстоянии.

— Эзи? Спасибо вам! Я даже не надеялась спастись, — призналась Юнка.

— Как же вас зовут? — спросила я.

— Сил — представился один из эзи.

— Ювай — сказал другой.

И тут я вспомнила Казика и его идею о золотой бабочке. Интересно, а эзи знают эту сказку? Что они об этом думают?

— Ребята, — спросила я — скажите, а правда есть остров, где…

— Ты о золотой бабочке? — перебил меня Сил. — Я был на том острове.

— Так, что, это правда? — удивилась Юнка — А я думала, что это сказка.

Ювай подполз ближе. Он мог бы ходить на руках, такие у него были они сильные!

— Остров есть, — голос у него был красивый, мне такие голоса нравятся — низкие, с легкой хрипотцой — и бабочка есть, но нет никакой подсказки. Мы искали, но ничего не нашли. Есть даже следы от клетки — расплавленный песок по кругу, но нет подсказки, как спасти мир.

Я задумалась. Если сказка оказалась реальностью, то и подсказка должна быть. Должна, просто ее не замечают. Здесь нужен свежий взгляд. Взгляд того, кто ничего не знает об этой странной планете, и для кого даже самые обычные мелочи кажутся чем-то невероятным и значительным. Короче, я это все к тому, что на остров должны отправится мы. Видимо, именно для нас и было оставлено это послание, и только мы сможем его прочитать. А, что, возможно и фигуры на плато Наска и круги на полях — это загадка лишь для землян, а кто-то из другого мира сможет без труда их расшифровать. Кто-нибудь, но не мы.

Ювай слегка коснулся меня рукой.

— Не придавай значения этой сказке. Мы решили навсегда уйти в море и никогда не сталкиваться больше с шубрами… Вот и все решение этой проблемы.

Юнка вскинула голову и почти закричала:

— Вы ничего не понимаете! Это не решение, это лишь отсрочка приговора. Скажите, что вы будете делать, когда мы научимся выходить в море, далеко в море? А ведь рано или поздно, но это случится. Нет, все надо решать сейчас, раз и навсегда, пока этот узел не затянулся слишком сильно! И я с ней согласилась. Эзи чересчур наивные. Сами наивные и доверчивые, они не могут понять чужого коварства и подлости. Все происходящее кажется им лишь временным недоразумением и не более того.

— Ювай, нам надо побывать на острове — сказала я.

— Тебе же говорят, что нет там ничего! — возмутилась Юнка.

— Знаешь, что, ты не вопи. Раз есть остров, раз есть бабочка, значит, есть и подсказка, как спасти этот мир. Просто эзи не видят ее.

— А ты увидишь? — съехидничала она.

— Все может быть. Так, нам пора домой!

И они отнесли нас к нашему берегу. Это было необычное чувство. Сильные, гладкие руки Сила обхватили меня, и я даже чувствовала его тепло и запах его тела: непривычный и ни на что не похожий, но приятный. Движения были плавными, но быстрыми. Наши тела были прижаты друг к другу, и мне это нравилось. Что-то со мной было не так, гормональный взрыв, что ли? Я готова влюбляться во всех подряд и никак не могу влюбиться по-настоящему. На меня это совсем непохоже. За последнее время я без пяти минут влюбилась в Димку, потом был Агри, но тоже не очень удачно, а потом я чуть было не клюнула на эту сволочь — Граша. Уж этого могла бы пропустить! И вот теперь я почти влюбилась в Сила. Я уже не хочу выходить на берег. Мне приятно вот так плыть с ним и ни о чем не думать. Конечно, мы с ним генетически несовместимы, как говорил Дра-Гамм, но я, видимо, извращенна. Мне почему-то нравятся разные странные типы: вампиры, русалки и рыжие маньяки. Кто будет следующим? Инфузория-туфелька? Может быть, какой-нибудь мифический сатир или шестикрылый серафим?

На берегу нас ждали: Соф, Дра-Гамм и Парэнжик. Значит, они следили, за нами все это время и точно знали, где и когда нас ждать.

Мы попрощались с эзи, и я еще минут пять с тоской смотрела им вслед.

— И кто тут у нас сексуально озабоченный извращенец? — ехидно спросил Дра-Гамм.

— Много ты понимаешь! — огрызнулась я.

Соф хмуро молчал. Заговорил он только тогда, когда Юнка спросила:

— А как там моя семья?

— Все живы — здоровы. Хозяйка у вас теперь Заза.

Сообщение это задело ее за живое. Глаза налились кровью, а губы задрожали.

— Заза?! Эта продажная стерва? Эта мерзкая сучка, которая предала нас Грашу? Да я с нее живьем шкуру сдеру!

Она побежала к себе, а мы молча поплелись к себе.

Ари обняла меня и рассмеялась.

— Я по тебе соскучилась.

— Я по тебе тоже.

Все расселись вокруг меня и стали ждать, что я им скажу.

— Ну и чего вы уставились? Вы же и так все знаете. Нам надо на остров. Темнее самой темной тучи, Соф отвернулся, хотя я видела, что он очень хочет мне что-то сказать.

— Что за блажь? — спросил за него Парэнжик.

— Ничего не блажь! Я чувствую, что тут что-то есть.

— А может быть, ты просто хочешь еще раз повстречать своего хвостатого возлюбленного? — все-таки не сдержался Соф.

— У меня вообще нет никакого возлюбленного, ни хвостатого, ни бесхвостого. А вот ты, дорогой мой, меня сейчас просто ревнуешь. Или я не права? И я говорю по существу.

Дра-Гамм ухмыльнулся.

— Знаем мы все. Ни на какой остров мы не поплывем. Свои амурные дела проворачивай без нас.

Как они меня достали! Я не позволяю себе шарить в их мозгах, а они — всегда, пожалуйста. Надоело!

— Стоп. Саня, я поплыву с тобой. — Ари не стала надо мной изгаляться, она мне поверила.

Парэнжик тоже решил нас поддержать.

— Я тоже с вами. Даже если мы ничего не найдем, все равно надо проверить. Дра-Гамм с Софом переглянулись.

— Кто-то должен остаться здесь. Мы остаемся, — сказали они хором.

— Надо связаться с Натифь. Без эзи мы этот остров не найдем. Я думаю, что Парэнжик не прав и эзи не надо искать — кто-то из них наверняка дежурит где-то у берега. Думаю, что и Натифь где-то совсем рядом.

— Так, чего кота за хвост тянуть, пошли к морю — просто сказала Ари. Действительно, надо действовать.

И мы пошли. На берегу нас уже ждали Натифь, Сил и Ювай. Я угадала — они действительно наблюдают за берегом. А Натифь еще телепатически следит за нами.

Увидев меня, Сил заулыбался. Я пыталась сдержать улыбку, но у меня ничего не вышло. Все остальные сделали вид, что ничего не заметили.

— Вы не уплыли? — задала я идиотский вопрос.

— Я им сказала, что вы вернетесь уже сегодня — рассмеялась Натифь.

Она отозвала меня в сторону и сказала:

— Я понимаю, что с тобой происходит, но сама ты себя не понимаешь. Ты ищешь любовь, а она уже в твоем сердце, но ты выливаешь ее не на того парня. Сил тебе нравится только потому, что он не похож на тебя. Тебе кажется, что ты его полюбила, но любишь ты не его. Просто он сильный, необычный и абсолютно безопасный для тебя.

— Все, хватит! Не лезьте в мою душу. Я сама разберусь со своими чувствами, — оборвала я.

А потом мы плыли по морю, и мне было так хорошо в объятиях Сила, что на сушу выходить вообще никогда не хотелось. Пусть между нами ничего не может быть, но мы можем просто так плыть по морю, касаясь, друг друга телами.

Остров был просто великолепен! Он весь утопал в зелени и был диким и необитаемым. На берегу эзи выглядели гораздо хуже, неуклюжие и беззащитные. Смотреть на них было больно. Существа, которые в море практически неуязвимы, на суше были, как грудные младенцы. Мне даже захотелось взять Сила на руки, но сомневаюсь, что мне это было под силу. Мы вышли на небольшую поляну, посреди которой был ровный песчаный круг.

— Вот оно это место, — сказал Ювай.

Мы осторожно подошли к песчаному кругу. Удивительно, но внутри него действительно находилась золотая бабочка с изумрудными крыльями. Она была похожа на произведение неизвестного ювелира, но это было не ювелирное изделие. Никакой ювелир не сумел бы сотворить такое чудо! От настоящей бабочки ее отличал только материал, из которого она была сделана.

— Удивительно! — выдохнула я.

Парэнжик осмотрел песчаный круг и обнаружил странные ямки по всей окружности. Песок внутри ямок был сплавлен в стекло. Ясно, вот она — «клетка». Ямки — это следы от «прутьев», которые держали бабочку внутри круга.

— Ну, вот видите, здесь больше ничего нет. — Сказал Сил.

— Как знать, как знать, — сказала Ари, опускаясь на колени и разглядывая что-то внутри круга.

— Что это? — У нее в руке оказался странный круглый предмет. Натифь взяла предмет в руки и рассмеялась.

— Это всего лишь морской орех! И вдруг все эзи, как по команде замерли.

— Эй, ребята, что случилось? — спросил Парэнжик — Что это еще за орех? Да что с вами?

— Морской орех! — прошептал Сил — Вот она подсказка! Почему мы не обратили на него внимания?

— Потому, что, — ответила ему Натифь, — мы так к ним привыкли, что перестали обращать на них внимания. Я разозлилась.

— Да объясните же вы, наконец, в чем дело?!

Эзи тупо переглядывались и молчали. Что творилось у них в головах, я не знаю! Но вид у них был ошарашенный. Ари взяла Натифь за руку и попросила:

— Объясни же, что это такое? Почему вы так удивились?

— Это морской орех — моллюск, который обитает в открытом море на очень большой глубине, — объяснила Натифь.

— Ну и что? Мы по-прежнему ничего не понимаем.

— Это единственное лекарство от пустынницы!

— ?

— Пустынница — это такая болезнь, смертельная. Сначала постоянно хочется пить, потом шелушится кожа, густеет кровь. Ну, ребята, что вам непонятно?

— Все! — сказали мы хором.

— Вся вода из организма исчезает, полностью. Больной умирает через две-три недели — полностью мумифицируется.

— Стоп! Я что-то начала понимать, — сказала Ари — Значит, только этот орех лечит эту болезнь? А где шубры берут эти орехи?

— Мы им их приносим, когда у них начинается эпидемия. У нас их целые плантации — объяснил Сил.

Меня осенило. Я поняла, почему Ари так заинтересовалась этими орехами.

— А что будет, если вы не принесете орехи? — спросила я.

Видимо Натифь усомнилась в моих умственных способностях, но терпеливо объяснила:

— Перемрут все, ну, или почти все. Но то, что многие умрут — это точно. Теперь мысль окончательно оформилась и стала понятна всем. Мы переглянулись. Ай, да Казик! Если бы не он, я бы и не вспомнила про эту сказочку. Похоже, что решение проблемы нашлось.

— Ребята, все, решено! Вы уходите в море и даже не показываетесь на глаза шубрам. Вас нет, ясно? — сказала я. — Будем ждать эпидемию. Когда она бывает?

— Да вот уже должна начаться, — ответила Натифь — Слушай, но, если мы им не поможем, то погибнет много людей.

— Вот ведь гуманисты хреновы! Что ты с ними поделаешь?

Ювай оказался не таким гуманным, как Натифь и сразу все понял.

— А, если мы им поможем, — грустно сказал он, — то они перебьют нас.

— А вдруг болезнь не объявится? — спросила я.

— Куда она денется? Это, как у вас грипп, — объяснила Натифь — В одно и тоже время, каждый год она появляется из пустыни. В пустыне живут насекомые, которые разносят эту болезнь. В это время у этих насекомых начинается миграция.

Что ж, я думаю, что нам здесь осталось быть недолго. Скоро все решится, и мы покинем эту планету. А я только начала к ней привыкать.

— Пора возвращаться, — сказала Ари — Посмотрим, что из этого получится.

Русалки вернули нас на наш берег и собрались уже уплывать, когда Соф сказал:

— Ребята, а ведь и мы можем — заболеть.

Да, это мы как-то не учли. Что-то не хочется мне умирать такой вот смертью, молода я еще! Может быть, нам прямо сейчас свалить отсюда? Парэнжик метнул на меня гневный взгляд, как будто беспокойство о своей собственной жизни — это что-то абсолютно безнравственное.

«Если у вас кто-то заболеет, — услышала я у себя в голове голос Натифь, — позовешь меня, и я принесу лекарство. Только не запускайте болезнь».

— Мы вам поможем, — вслух сказал Сил.

И все-таки нам стало не по себе. Воображение рисовало страшные картинки: вот все мы превращаемся в мумии, и никто нам не может помочь — поздно. А дома лежат наши тела, и им тоже никто не может помочь. И такое настроение было у всех нас, когда мы пришли к себе домой.

— Соф что-то неважно себя чувствует. — Угрюмо объявил Дра-Гамм.

Мы все остолбенели. У всех голова была занята одним — пустынница.

— Что с ним? — спросила я, не теряя надежды, что это просто легкое недомогание.

— Он постоянно хочет пить. Куда только эта вода вмещается?! Во мне все оборвалось — сомнений никаких быть не может — это пустынница. И почему именно Соф? Только сейчас я поняла, как он мне дорог!

Я подошла к нему и села рядом. Все остальные деликатно удалились. Мы остались в комнате одни. Я взяла его руку в свою, рука была горячей и сухой.

— Ну, что ж ты так? — тихо спросила я. — Ты заболел мне назло. Ты ведь знал, что я расстроюсь. Ты все делаешь мне назло. Соф, миленький, не бойся, мы тебя спасем.

Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Зря он это сделал, потому, что губы у него потрескались, и на них проступила кровь.

Как такое могло случиться?! Когда мы отправлялись на остров, а это было всего три дня назад, Соф был абсолютно здоров, вернулись и тут такое…

— Пить. — Прошептал он.

Пил он так, словно лил воду в бездонную бочку. Куда девалась вся эта вода? Ему стало легче, но не надолго.

— Саня, я умру и хочу тебе кое-что сказать.

— Ничего не говори. Ты не умрешь. От этой болезни есть лекарство. Послушай, сейчас ребята свяжутся с Натифь, и она принесет нам морской орех — это и есть лекарство. Сам посуди, разве может умереть от какой-то болезни Наблюдатель-Координатор?

— Это правда? — спросил он и потерял сознание.

Я выскочила во двор и увидела, что ребята сидят тихие и совсем потухшие. Сердце мое оборвалось.

— Вы связались с Натифь? Когда будет лекарство? Они опустили глаза. Что бы это значило? Ари подошла ко мне, обняла и сказала:

— Саня, сейчас лекарства нет. Морские орехи еще не выросли. Они будут готовы только недели через полторы — две. Сейчас они молодые и в них пока нет того вещества, которое лечит пустынницу.

— Почему он так быстро заболел? — спросила я потерянно.

— Потому, что у него совсем нет иммунитета, его организм не знает эту болезнь.

— Значит, — сказала я, — он не дождемся лекарства. Он не доживет до того, как эти орехи созреют. Я разрыдалась. Ребята подошли и стояли молча, как в почетном карауле.

Почему его скарр его не защитил? Я-то думала, что скарры могут все, а они даже не могут защитить от болезни.

— Ребята, а почему его скарр не лечит его? Я ведь, когда была на Земле, смогла вылечить дочь своей подруги. В чем дело? Дра-Гамм смутился и опустил глаза.

— Я пытался его вылечить, но бесполезно. Наши скарры не знают этой болезни. Они не могут ее лечить, потому, что незнакомы с ней. Но мы ведь можем поддерживать его до тех пор, пока не будет готово лекарство. И это все, что мы можем для него сделать.

Мир зашатался у меня перед глазами, как карточный домик. Я так верила в могущество скарров, что не допускала даже мысли, что они чего-то не знают и не умеют.

— Может, отправить его на Базу? — робко спросила Ари — Ему там дадут новое тело и все будет в порядке.

Но и это оказалось невозможным — Соф был не в состоянии совершить переход. Впервые за все время мы столкнулись с безнадегой.

Ночью я сидела возле него и пыталась вылечить. Я из кожи вон лезла, но все было бесполезно, все, что мне удавалось — это лишь на время облегчить его страдания…Он засыпал, но через какое-то время вновь начинал просить пить. К утру, его кожа начала шелушиться.

— Желтоглазый, держись, все будет хорошо. Ты не имеешь права умирать! Ты ведь втравил меня в эту историю, а теперь хочешь меня бросить. Он ничего не отвечал, скорее всего, он меня не слышал.

За ночь я выдохлась. Поддерживать в нем жизнь было непросто. Болезнь получила в свое распоряжение неподготовленное тело и пожирала его со скоростью лесного пожара. Я смачивала его тело мокрой тряпкой, но вода уходила в него, как в горячий песок.

— Соф, я была дурой! Такой беспросветной дурой! Если ты выживешь, а ты должен выжить, то я никогда больше не буду с тобой ругаться. Я буду белой и пушистой, робкой и покладистой. Послушай, я никогда не буду с тобой спорить.

Местное солнце поднялось над горизонтом, и начался новый день, не самый радостный в моей дурацкой жизни.

— Санька, — вдруг заговорил он, придя в сознание — даже не вздумай исполнять свои обещания! Оставайся такой, какая ты есть, иначе мне нет смысла выживать. Если ты вдруг станешь такой расчудесной, мне не к чему будет стремиться. Это неинтересно! А ты и сама не сможешь измениться, и мне это нравится.

Вот и пойми их, мужчин, чего им надо?!

Я наклонилась и поцеловала его. И вдруг услышала за своей спиной крик Дра-Гамма:

— Что ты делаешь?! Эта болезнь заразная. Хватит нам одного больного! Он пришел меня сменить и застал эту картину.

— Идиотка! Мало нам проблем, и это она имела наглость осуждать меня! Он еще долго ворчал, но я его уже не слышала. Волнение и усталость пали о себе знать и я заснула.

Глава 23

На следующий день мы узнали, что в семье Юнки тоже заболели два человека. Она пришла к нам испуганная и растерянная.

— Пустынница — только и сказала она — Трай и Капи, мой муж и моя дочь.

— У нас тоже. Соф, — сказал Дра-Гамм.

— Что мы будем делать? Эзи ушли в море. Да и чего они будут нам помогать? Шубры уничтожали их ни за что ни про что, — вздохнула Юнка.

— Но ведь не все шубры! — воскликнула Ари.

Юнка осмотрела Софа и вздохнула. Она ничего не сказала, но я и без слов поняла, что его дела плохи. Сердце мое сжалось так, что дышать стало больно, навалилась тоска. Как же я могла так по-хамски себя с ним вести?! Я возненавидела эту планету, как своего злейшего врага. Я ненавидела Граша, шубров, из-за которых мы оказались здесь. Я уже даже хотела, чтобы проклятая болезнь уничтожила их всех!

Потом пришли Айка и Эрка, у них тоже были заболевшие. Что зашевелились? Хорошо было бы, чтобы и на шайку Граша напал этот мор. Всех бы их засушить! Всем бы им передохнуть!

Я с невероятной скоростью превращалась в сволочь. Воздух этой планеты для души опасен, здесь нельзя долго находиться.

Парэнжик отозвал меня в сторону и сказал:

— Я понимаю твое состояние, но ты должна взять себя в руки. То, что с тобой происходит — это нехорошо.

— То, что происходит с Софом — еще хуже.

Мне не хотелось ни с кем разговаривать. Я, как будто проснулась от долгого сна, все виделось мне не так, как раньше.

И небо здесь слишком темное, и воздух слишком сырой, и деревья чересчур мрачные, а люди — те вообще больные на голову. Здесь мне нравятся только русалки. Надо узнать у Натифь, что это за болезнь, надо же знать, с чем мы имеем дело.

А пустынница, между тем, набирала силу. И шубры запаниковали. Но меня по-прежнему интересовал Граш. Добралась ли болезнь до его замка? И поэтому я выбралась из тела и отправилась в путешествие.

Сначала я увидела мрачную громадину замка. Вообще-то, это мало было похоже на замок — скорее всего, на большую муравьиную кучу. И в этом муравейнике обитал мой враг.

Он окружил свое сооружение глубоким рвом, везде сновали охранники. Казалось, что все здесь было пропитано магией, черной, опасной магией. Как он умудрился соорудить такое неприятное сооружение? Или это соорудил не он, а те, кто населяют его тело, кого он называет богами?

Болезнь здесь разгулялась не на шутку. Я ужаснулась, увидев, что творится в замке.

Двое детей Граша уже умерли. Их даже не похоронили, оставив две маленькие мумии лежать на полу в темном, пыльном углу. Умерла и одна из жен Граша. Роча и еще одна женщина были больны и уже давно. Они лежали на полу, на шкурах, без движения и к ним никто не желал подходить. Живыми у них были только глаза, но и они умирали, а темные сухие тела уже не могли двигаться.

Не понимаю! Я не могу понять, как можно так относится к своим близким?! Граш — мерзавец, сволочь и какая угодно другая мразь! Но, как можно вот так бросить умирать без помощи и поддержки своих жен и детей?! Детей он не соизволил даже похоронить, согласно традициям шубров.

Сам Граш был здоров. Какая досада!3араза к заразе не пристает — это точно. Сидел в своей сумрачной комнатушке, уставившись в стену и по его лицу ничего нельзя было понять.

В комнате был еще один человек, молодой, высокий стройный. Его можно было бы назвать красивым, если бы не унылое выражение лица и потухший взгляд.

— Объясни мне, Ган, что все это значит? Почему болезнь не прекращается?

— У нас нет морских орехов, господин.

— Почему?

— Эзи исчезли. Они больше не попадаются нам на глаза. Они ушли далеко в море. Нам не на что надеяться.

— Они не могли это сделать!

Ган промолчал.

— Ган, — заорал Граш — эзи не могли так поступить! Это не в их природе. Мы и раньше убивали их, но они всегда спасали нас. Что могло с ними случиться? Что вообще происходит? Я чувствую, что в мире что-то изменилось, но не могу понять, что именно.

«Ну, конечно, — подумала я — ты решил, что все будет именно так, как ты себе понапридумывал, но жизнь — штука сложная!»

— Сначала исчезли две эти девки. Скажи мне, куда они могла деться? Как они могли сбежать? А, Ган? Ведь это ты меня убеждал, что отсюда невозможно сбежать.

Что ему мог ответить Ган? Я бы нашлась, что ему сказать, но воздержусь.

— Я недоволен тобой! — сказал Граш и подошел к Гану. Ган вздрогнул. Граш прикоснулся пальцами к виску Ган. Я увидела, как из рук Граша в Гана поползли черные, похожие на струйки нефти, змеи. Конечно, это были не змеи, просто так выглядела та энергия, которой было наполнено все существо Граша, и которую он передал Гану. По телу Гана прошла судорога, глаза его закатились, он захрипел и замер.

— Что ж, — сам себе сказал Граш — одним покойником больше, одним меньше — это ничего не меняет.

Ну, не козел ли? Своих же убивает. Мне кажется, что он уже и не человек вовсе, ведь нет никого, кем бы он дорожил и кого любил. Разве человек так может?

Главное, чтобы эзи не сорвались. Люди будут умирать и эзи могут не выдержать. И Соф тоже может умереть. И все мы тут можем умереть. Будем надеяться, что наши скарры нам все-таки помогут. Они должны найти выход! Мне не верилось, что они не могут нас излечить. Они все могут, но почему-то в этом случае ничего не делают.

Я вернулась обратно. Ко мне подошел Парэнжик.

— Софу совсем плохо. Долго он не продержится. Что будем делать? Темное небо стало еще темнее: и время, и пространство сгустилось. Впервые я почувствовала запах смерти. Это трудно описать. Нет, это был не запах трупа, а именно запах смерти. Запах был немного сладковатый, и от него кружилась голова. И ещё было какое — то болезненное чувство под рёбрами.

— Парэнжик, почему скарры не хотят нам помочь? Ты сам-то веришь, что они не могут?

Он задумался. Ненадолго. Я наблюдала за его лицом и видела, как оно меняется. Не такой уж он бронебойный. Лицо его сначала было хмурым и сосредоточенным, но постепенно оно прояснилось. Наконец он заулыбался. Редкое явление.

— Саня, я думаю, что Соф выживет; Скарры просто хотят, чтобы мы сами научились управлять своими способностями. Сами! Соф должен сам себя вылечить.

— Не понимаю.

— Чего ты не понимаешь? До сих пор мы не сами себя спасали, а это делали за нас скарры. Сами мы так и не научились разбираться во всем этом. Мы все еще не стали Наблюдателями-Координаторами. А ведь скарры — это лишь часть нас самих. Мы должны стать единым целым, чем мы и являемся, а не делить себя пополам. Поверь, скарр не даст Софу погибнуть.

Мы пошли к Софу. Он лежал обессиленный и похудевший. Скоро он превратится в мумию, если и дальше все будет продолжаться так. Но больше всего меня поразили его глаза мутные, почти бесцветные. Я взяла его руку и поразилась тому, какая она сухая и горячая.

— Соф, ты меня слышишь?

— Да. — Ответил он почти беззвучно.

— Соф, ты должен собраться. Скарр должен знать, как тебя вылечить. Он хочет, чтобы ты сам нашел в себе это спасение. Соф, постарайся.

Он кивнул и закрыл глаза.

Я вышла из дома, оставив его одного. Возле нашего дома столпились какие-то незнакомые люди. Что им надо? Чего они заявились?

Похоже, собирается гроза. Небо совсем почернело. И люди тоже все были хмурыми и испуганными. Из толпы вышла старая женщина.

— Меня зовут Кайя. В моей семье все заболели. Я тоже больна. Куда делись эзи? Кто вы такие? Почему, когда появились вы, исчезли эзи? Мы давно наблюдаем за вами. Вы не похожи на остальных шубров. Кто вы?

Ага, за нами, значит, наблюдали? Это уже интересно. Но вот что им ответить? Ответил Дра-Гамм:

— Мы — шубры. Мы жили далеко отсюда, поэтому наши обычаи отличаются от ваших. Эзи исчезли только потому, что вы их уничтожали, и у них не было другого выхода. Мы сами видели, как ночью шубры убивали эзи. А еще они убивают своих — же — шубров, инсценируя эти убийства так, как будто их убили эзи. Скажите, вы верите, что эзи могут убить? Чего же вы от них хотите?

Хлынул дождь, и шубры немного зашевелились, но расходиться не стали. Да и куда им идти? дома их ждут больные родственники, которым они ничем не могут помочь.

— Мы не убивали эзи. — Робко сказал какой-то юноша.

— Не вы, так другие, но тоже шубры. — недовольно буркнул Дра-Гамм.

А дальше произошло нечто. Это нечто имело вид крылатого льва с орлиным клювом. Ну, вот вам еще одно доказательство того, что невозможно придумать ничего такого, чего не может быть. Все, что мы насочиняли, все это где-то существует. Перед нами было еще одно мифическое существо-грифон. Шубры бросились врассыпную, остались мы и грифон. Он смотрел на нас, а мы на него. А ведь он этим клювиком запросто располосовать человека так, что потом не соберешь. Несколько бесшумных шагов в нашу сторону. Мы вздрогнули. По спине пробежал холодок.

— По-моему, он решил пообедать нами. — Шепотом сказала Ари. Но крылатое существо не спешило нападать, оно скользнула по нас взглядом, выбирая подходящую жертву. Мне стало плохо, когда он выбрал меня. Вот ведь сволочь! Грифон прыгнул, но до меня он не долетел. Я даже не поняла, что произошло: он ударился об какую-то невидимую стену и упал. Ничего не понимая, он затряс головой, вид у него был совсем пришибленный. Он поднялся и попытался вновь напасть, но и на этот раз у него ничего не получилось.

— Что происходит? — спросила я удивленно.

Ари с улыбкой кивнула в сторону нашего дома. Возле дома стоял Соф. Живой и здоровий.

— Это он создал защитное поле вокруг нас, — объяснил Парэнжик.

Мы все дружно завизжали от счастья. Соф был все еще слаб, но уже вполне бодрый и здоровый. Его желтые глаза вновь полыхали бесовским огнем. Он выздоровел! Соф без страха подошел к грифону. Крылатое существо забеспокоилось. Он слегка попятился. Соф подошел к грифону и погладил его. Грифон почти вжался в землю. Соф тихо что-то говорил ему, продолжая гладить. Мы расслабились и подошли ближе. Грифон угрожающе зашипел.

— Соф, как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Отлично. Правда, красивая птичка?

«Красивая птичка» по-кошачьи замурчала и подставила голову Софу для того, чтобы он ее гладил.

— Ты ему понравился. — Удивился Дра-Гамм.

— Как ты это сделал?

Соф пожал плечами.

Из зарослей вышли шубры. Лица у них были очумелые. Грифоны приводили их в священный ужас, но еще больше они боялись человека, который подчинил себе грифона.

— Кто вы? — на все голоса принялись они нас расспрашивать — Как вы это сделали? Орсы никогда не подчиняются людям. Только древние люди могли ими управлять.

Орсы — это, видимо, грифоны.

Мы не стали ничего объяснять. Молча ушли домой. Грифон шел рядом с Софом. Шубры смотрели нам вслед. Все были мокрые, но уходить не спешили. Да они вообще не замечали, что идет дождь — не до того им было. Они ведь стали свидетелями настоящего чуда.

Позже Натифь нам объяснила, что орсы — вечные враги шубров. Стая орсов за считанные минуты может расправиться, с довольно большой семьей шубров. Шубры их панически боятся. Орсы живут на границе пустыни и гор. Горы не очень высокие, поэтому орсы довольно легко перелетают их и вторгаются на территории шубров. Убить их трудно, потому, что шкура орсов очень твердая, и они всегда нападают неожиданно. Только эзи легко расправляются с орсами при помощи своих ядовитых шипов. И только эзи бояться орсы, больше у них нет врагов. Сильные, кровожадные, наглые, грифоны сеют ужас везде, где появляются. Никто не может так напугать шубра, как орс. А еще считается, что грифоны умеют читать мысли.

Возможно, они не животные вовсе, не совсем животные. Если грифоны и не разумны, то уж полуразумны — это точно.

Дождь продолжал лить, как из ведра. Начался период трех бед: пустынница, орсы и дожди. Это период, когда смерть собирает самый большой урожай.

— Ребята, я вот о чем подумал, — вдруг сказал Соф — Выходит, что шубры самые слабые существа из всех мало-мальски разумных на этой планете. И эти самые слабые оказались самыми агрессивными.

Грифон недовольно зашипел. Он явно претендовал на роль самого агрессивного существа на Гаэзи. Соф потрепал его по загривку и грифон успокоился.

В дверь постучали. Маленькая девчушка, явно больная, вошла к нам в дом.

— На нас напали воины Граша. Они забрали всех здоровых женщин. Помогите!

— Ну, и как мы вам поможем? — спросила Ари.

— Позовите орсов.

Что они себе возомнили? Как мы позовем грифонов? И как мы сможем ими управлять?

Но Софу эта идея не показалась такой уж фантастической. Он сел напротив грифона и пристально посмотрел ему в глаза. Тоже мне гипнотизёр! Слишком много он о себе возомнил! Мне даже показалось, что между ними пробежала искра. Грифон мотнул головой и поднялся. Подошел к двери и толкнул ее мощной лапой. Вышел. Мы последовали за ним. Могучее существо прыгнуло, расправило крылья и взмыло в небо. Как по команде повернулись все мы к Софу.

— Что бы это значило? — спросила Ари.

— Увидите — коротко ответил он.

И мы увидели! Стая из семи грифонов приземлилась перед нашим домом. Так, в ход пущена военная авиация. Трепещите враги!

— Слушай меня, — обратился Соф к девчушке — веди стаю к себе и покажи им людей Граша. Она вам помогут.

Мокрые шкуры животных блестели, ноздри дрожали! Да, такие существа могут нагнать страха.

— Скажите, кто вы? — спросила она перед уходом.

— Люди — только и ответили мы.

Когда она покинула нас, мы решили наконец-то взяться за Софа. Пора выяснить у него, что все это значит.

— Я должна тебя поблагодарить — ты спас мне жизнь — нехотя сказала я.

— Это мое хобби. Меня хлебом не корми — дай только спасти Санечке жизнь.

— Ладно. Ты не юли. Скажи лучше, как ты выздоровел?

Мы все напряглись. Все захотели узнать его секрет. Он даже смутился немного от такого внимания.

— Ничего особенного. Просто я понял, что никто не может мне помочь, кроме меня самого. А мне так не хотелось огорчать Сашку, что я решил выжить, чтобы посмотреть, чем все это закончится.

— Что «это»? — спросила я враждебно.

— Как это «что»? Наши с тобой отношения.

Я покраснела, но быстро взяла себя в руки.

— Запомни раз и навсегда: Никаких «наших» отношений нет и быть не может!

Все поняли, что сейчас мы по старой, доброй традиции переругаемся и конца истории о чудесном выздоровлении мы так и не услышим, поэтому Ари оборвала меня и сказала Софу:

— Ты не отвлекайся. Давай, но существу.

— Да чего там говорит? Вышел я из своего тела, посмотрел на себя и увидел, как эти бактерии высасывают из меня всю воду. Жрут и размножаются, жрут и размножаются. Сначала я разозлился, но потом успокоился. Я сосредоточился. Трудно сконцентрировать энергию в одной точке, когда у тебя нет тела, и сначала у меня ничего не получалось. Энергия расходилась веером, и лишь крохи достигали цели. Но потом мне удалось собрать ее в луч. И этим лучом я всех их выжег. Всех до одной! Потом я много пил, а, когда напился, то понял, что выздоровел.

— Ты рада? — он вновь прицепился ко мне.

— Слушай, тут есть еще люди, кроме меня.

— Ага, есть. Но я, вдруг, вспомнил, как ты меня поцеловала и обещала мне быть милой и послушной.

Я покраснела. Вот ведь свин! Все рассмеялись, а я взбеленилась.

— Ты, милок, не обольщайся. Я просто хотела тебя поддержать. Ты умирал, и я подумала…

— Я-то, наивный, думал, что ты меня поцеловала, потому, что и тебе самой этого хочется, и ты просто воспользовалась случаем, чтобы…

Я бы его убила, но до нас вдруг дошло, что уже несколько минут какие-то странные звуки нарушают привычную тишину местной ночи. Мы выскочили из дома и услышали вдалеке страшные крики и завывания. Там происходило что-то страшное, мы сорвались с места и достигли своей цели минут через десять.

То, что мы увидели, потрясло нас!

Мы увидели орсов, терзающих тела воинов Граша. Мощными клювами они буквально разрубали шубров пополам. Несколько грифонов парили в небе и внимательно следили за тем, чтобы никто не смог сбежать. Увидев беглеца, орс камнем падал, вниз и мгновенно убивал свою жертву. Грифоны не спешили пировать до тех пор, пока не расправились с последним воином, и вот тогда началось самое неприятное. Орсы принялись за еду. Сильными когтями они рвали тела своих жертв на куски, острыми клювами выхватывали куски теплой еще плоти и глотали по-птичьи. Все вокруг было залито кровью. Те из воинов, кто оставался еще жив, орали от ужаса. Меня от этого зрелища стошнило. Остальным тоже было не по себе.

Один из грифонов заметил нас и издал пронзительный крик. Все остальные орсы, как по команде подняли головы и посмотрели в нашу сторону. Мурашки побежали по моей спине, внутри все похолодело. Но тут один из грифонов зашипел, и все они вновь принялись за еду. Видимо тот, который всех утихомирил, был нашим грифоном, тем, которого приручил Соф.

— Ребята, пошли отсюда, — прошептала я — От греха подальше.

А ночью я никак не могла уснуть. Перед глазами стояла картина сегодняшнего побоища. Я домашняя девушка и не привыкла видеть сразу столько крови и боли в одном месте, в одно и то же время. Возможно, я когда-нибудь смогу к этому привыкнуть, но сомневаюсь. К этому привыкнуть невозможно никогда!

Дождь не прекращался и чего ради я выползла из дома и поперлась к морю? Я разделась и вошла в воду. Две луны протянули в море две блестящие дорожки. Я поплыла по одной из них. И вдруг я увидела, что по второй лунной дорожке навстречу мне кто-то плывет. Я почему-то не испугалась даже тогда, когда чьи-то сильные руки обняли меня за талию. Я закрыла глаза, и отдалась во власть моря и этих сильных рук. Я уже догадалась кто это.

Он плыл бесшумно и быстро. Он баюкал меня и тихо что-то напевал. Непривычный покой наполнил мою душу. Все тревоги и страхи улеглись. Вот так же, не открывая глаз, я обвила его шею руками и почувствовала запах его тела. Я коснулась губами его плеча и почувствовала его горько-соленый вкус. Я открыла глаза и увидела, что мы находимся в открытом море, очень далеко от берега.

— Сил, откуда ты узнал, что я приду?

— Я не знал, я просто тебя ждал.

Он целовал меня очень нежно, едва касаясь губами моей кожи. Его руки ласкали мое тело и оно отзывалось легкой дрожью.

— Я люблю тебя — шептал он.

— Я тебя тоже.

Я не соврала. В тот момент я действительно любила его, хотя понимала, что это глупо. Но в его объятиях мне не хотелось думать о будущем, о том, что мы слишком разные. Я даже хотела утонуть, чтобы последнее, что было в моей жизни — это его руки и его глаза. Вот так, не разжимая объятий, опуститься на дно и там остаться навсегда.

А ведь русалки защищены куда лучше, чем шубры. Если они уйдут в море, то смогут еще долго спокойно жить там, не сталкиваясь с шубрами. Пустынница и орсы, в конце концов, сделают свое дело и шубры исчезнут навсегда. Но эзи этого почему-то не хотят. Ничего удивительного в этом нет, ведь и мы тоже постоянно ищем братьев по разуму. Разум притягивает, завораживает. Ведь и на Земле у животных к людям особое отношение, не такое, как к другим животным. Человек для них не охотник, не жертва, а друг или враг. Дельфины довольно часто спасают людей и ищут общения с ними. Эзи, хоть и не животные, но хотят того же.

— Сил, как ты относишься к шубрам?

— Хорошо. Они просто не понимают, что делают. Они ведь намного моложе нас. Они позволили думать за себя Грашу. Они сами не хотят ничего решать и даже не желают задавать себе вопросы. Эзи не позволяют себе принимать что-либо на веру, пока не обдумаем все, как следует.

— Мне жаль, что я не эзи.

— Мне тоже.

— Скажи, Саня, почему твоя семья так отличается от всех остальных?

— Можно я не отвечу?

Море меня пугало и успокаивало. Может быть, эзи потому и отличаются от шубров, что живут в море?

Мы еще долго плавали. Потом он поплыл к берегу. Мы выбрались на сушу. И вдруг с неба на нас упал орс. Я ничего не успела сделать, потому, что острый шип выскочил из руки Сила и пронзил шкуру грифона. Грифон зашипел, как змея и отскочил в сторону. Он был очень сильно испуган. Через несколько минут орс зашатался и упал. Он еще несколько раз дернулся и замер. Яд действовал очень быстро!

— Будь осторожна — сказал Сил — Почаще смотри в небо. Для нас орсы не опасны, но вы с ними не справитесь.

Ну, я бы не стала этого утверждать. Видел бы он, как Соф подчинил себе грифона.

— Ты не слишком увлеклась ночными купаниями? — услышала я в зарослях голос Софа. Надо же, не спится ему! Шпионит за мной. Старается.

— Что ты здесь делаешь? — наивно спросила я.

— А ты? — спросил он раздраженно.

Сил уплыл, а мы с Софом отправились к себе домой. Он выглядел, как голодная собака, у которой отняли кость. Мне в какой-то момент показалось, что он вцепится мне в горло.

— Да нужна ты мне! — Зло крикнул он, услышав мои мысли.

Я рассмеялась, мне стало весело.

— Слушай, я пошел за тобой не для того, чтобы за тобой следить. Ночью, одна, с тобой могло случиться все, что угодно. Лучше бы я остался спать и не мок под дождем. Я смотрю, ты прекрасно провела время.

— Не жалуюсь.

Мы препирались по самого дома. На пороге нас встретили близнецы: Дра-Гамм и Парэнжик. А им-то чего не спится?

— Идите скорей сюда! — орали они и махали нам руками — У нас гости!

— Ну, гости, чего так суетиться?

А суетится, было, чего. Оказывается, к нам в гости заявилась мать Граша. Едва взглянув на нее, я поняла, что сын пошел в нее. Очень они похожи! Но меня удивило в этой женщине то, что она вела себя совсем не так, как все остальные. В ней не было того достоинства и уверенности в себе, которые присущи всем женщинам на Гаэзи. Это была подавленная и испуганная женщина лет шестидесяти.

— Я пришла к вам, потому, что люди рассказали мне об орсах. Вы совершенно не похожи на шубров. Вы подчинили орсов! Этого не может никто, Но дело не в этом. Я не стану спрашивать вас о том, кто вы на самом деле — вы все равно мне не скажите правду. Мой сын принес беду в наш мир и ничего не желает понимать. Им овладели демоны. Скоро созреют морские орехи, но эзи ушли. И я знаю, что будет дальше. Все мы погибнем — пустынница нас уничтожит. Я думаю, что вы можете вернуть эзи. Верните их!

Она замолчала, а Соф, я без того взбешенный, взорвался:

— Да? Так просто? Эзи принесут вам орехи, а вы в благодарность их убьете?

— Нет! Все уже поняли свою ошибку, не сомневайтесь. Моего сына схватили и отдали на растерзание орсам. Я видела сама, как орсы разорвали его тело. Он мой сын, но мне его не жалко. Завтра казнят меня. Ведь это я несу ответственность за то, что он вырос таким мерзавцем. Но я не боюсь. Все, чего я прошу у вас — верните эзи!

Вот ведь как просто все решилось! Но надо проверить действительно ли Граш погиб или это очередная его ловушка. Мы переглянулись.

— Я знаю, что вы мне не верите. Я бы тоже не поверила. Но я — жрица и не могу лгать. Но, я думаю, что вы все легко проверите.

— А что случилось с людьми Граша?

Она опустила глаза.

— Те, кто остались в живых, скормили моего сына орсам. Но они все уже больны.

С ветки прыгнула кошка. Ее янтарные глаза горели, а шерсть стояла дыбом. Но кошка быстро привела себя в приличный вид и уставилась на нас. Кошка рассказала нам все то, что только что поведала нам мать Граша. Добавила в конце, что у Граша нет даже родового дерева, а это — хуже некуда. Это значит, что он исчез навсегда. Хотелось бы в это верить.

Кошка ушла и увела с собой мать Граша. Завтра, на рассвете ее казнят. Я даже знаю, как это будет. Откуда-то мне это известно. Я знаю, что завтра на заре большущий кот прыгнет ей на плечи и одним ударом когтистой лапы перебьет на ее шее артерию. Потом кошки соберутся вокруг нее, и будут смотреть, как жизнь покидает ее тело. Когда она умрет, кошки уйдут и придут люди, чтобы провопить ее в последний путь.

Что ж, наша миссия на этой планете завершена. Завтра мы встретимся с эзи и поговорим с ними, а потом можно будет возвращаться обратно. Жаль, мне только сейчас начала нравится эта планета!

— Ну, конечно, у тебя ведь роман с Силом!

Я даже уже не злюсь на него, я привыкла к этому. Мне даже приятно, что он меня ревнует. Хоть чем — то я могу его уесть.

— Просто мы должны убедиться, что все действительно закончилось.

— Убедимся.

К нам подошла Ари. Вид у нее был необычный: она смотрела, но не видела, лицо застыло, как восковая маска. Незнакомым хриплым голосом она сказала:

— На этот раз вы победили. Мы покидаем этот мир, но мы вернемся. Мы всегда возвращаемся туда, где уже однажды побывали.

Голос был бесцветным и глухим. Говорила не Ари, а кто-то, кто завладел ее телом. Кто? Антискарры — вот кто. Умер Граш, но не они. Мне, да и не только мне, всем нам стало жутко.

Винимо, скарр Ари вытолкнул все-таки непрошенных гостей, потому, что она пришла в себя. Она ничего не помнила, и мы не хотели ей объяснять, что произошло.

— Что случилось? — спросила она.

— Все в порядке. — Успокоила ее я. — Ты просто ходила во сне.

— Мне плохо. Я не могу объяснить, но впечатление такое, будто у меня внутри сплошной лед. Так холодно, что все горит огнем! — Пожаловалась она. Вот значит, что чувствует человек, пораженный антискарром! Я не завидую Грашу, ведь антискарры полностью подчинили его, если даже Ари не смогла устоять против них, то, что говорить об обычном человеке, которого не оберегает всесильный скарр?

Глава 24

Но, как все гнусно устроено! Хотя должна признаться, что все свои проблемы я создаю своими собственными руками и мозгами, если они вообще у меня есть.

Я уже попрощалась с Гаэзи и со всеми своими знакомыми на этой планете. Пора возвращаться. Мир и покой восстановлены. Мы молодцы!

Но кое-что мне не давало почему-то покоя. Кое-что — это странный остров в океане и золотая бабочка. Я захотела ее прихватить и выяснить потом, что же это такое. Спрашивается, зачем мне это надо?

Но, так или иначе, я попросила Сила смотаться на остров. Лучше бы он отказался! Но он не отказался.

Мы немного повеселились в море, побарахтались и поплыли на остров. Здесь все осталось, как было в прошлый раз. Ничего не изменилось. Ничего!

Бабочка лежала, распластав крылья, совеем, как живая. Я вошла в круг. И вдруг из этих оплавленных ямок в песке вырвались яркие лучи и сошлись в одной точке над моей головой. Я вздрогнула. Я оказалась в клетке, которой, как я полагала, никогда не было.

Хорошо еще, что у меня хватило ума не переться сквозь эти лучи. Я лишь протянула к ней руку и заверещала от боли. Боль была невыносимая, а пальцы на руке почернели, словно от сильного огня. Я не могла даже пошевелить ими. Сил услышал мой крик и пополз ко мне. Я не успела его предупредить, когда он прошел сквозь лучи, но с ним ничего не случилось. Может быть клетка рассчитана только на выход?

— Сил, я не могу отсюда выйти!

Я показала ему обожженную руку. Ничего не говоря, он выполз из круга!

Потом вновь заполз в клетку. На него клетка не действовала.

Я разрыдалась. До меня дошло, что я никогда не смогу отсюда выбраться. Я пыталась телепортироваться — ничего не вышло. Попыталась связаться с остальными, но и это у меня не получилось. В клетке все мои чудесные способности не работают. Полная безнадега!

Сил попытался меня успокоить, но куда там! Слезы лились из меня, как из ведра. Они смешивались с дождем, и только всхлипывания и покрасневшие глаза выдавали мои слёзы. Отчаяние охватило меня. Ничего более безнадёжного, чем та ситуация, в которую я попала, я себе представить не могла.

— Успокойся, мы найдем выход. Я поплыву к твоей семье, соберу шубров и эзи, кто-нибудь должен знать, как отсюда выбраться.

Я намного успокоилась, но что-то подсказывало мне, что выхода просто не существует. Хуже просто нельзя ничего придумать-погибнуть в клетке на чужой планете и никогда не вернуться на Землю! Я упала на землю и уже даже не старалась скрыть свою истерику. Зачем я сюда приперлась? Какой бес приволок меня на этот проклятый остров?!

— Сань, Саня, успокойся. Мы что-нибудь придумаем обязательно. А пока мы будем приносить тебе еду и воду и все, что необходимо. Но ты должна верить, что все будет хорошо. Сейчас я поплыву к твоим и расскажу им все.

Он уплыл. Дождь лил, но я уже не замечала — слишком сильным было мое отчаяние. В гордом одиночестве, на необитаемом острове, на чужой планете, я могла спокойно предаваться отчаянию сколько душе угодно. Но вскоре истерика выдохлась и, измотанная ею, я уснула.

Проснулась от того, что рядом кто-то был. Открыла глаза и увидела Натифь. Она тоже смогла проникнуть в клетку.

— Я встретила Сила, и он меня предупредил о том, его с тобой произошло. Как могло такое случиться? В прошлый раз клетки не было. Почему она сработала именно сейчас?

— В прошлый раз никто полностью не заходил в клетку. Вспомни, мы лишь протягивали внутрь клетки руки, но никто не входил в нее.

Она задумалась. Потом спросила:

— Но почему клетка, не действует на меня или на Сила?

— Наверное, она запрограммирована только на людей, для эзи она безопасна. Ребята появились внезапно. Они не стали плыть по морю, а просто телепортировались и все. Соф был разъярен, но еще больше напуган. Впервые, я увидела в его желтых глазах страх.

— Чего ты сюда поперлась? — орал он — Что ты здесь забыла?

В гневе он не заметил, как вошел в клетку, и сердце мое екнуло. Клетка не подействовала и на него! Он остался целым и невредимым. Он даже не почувствовал ничего! Почему она выбрала именно меня? Наверное, потому, что я вошла в нее первая. И теперь я здесь умру?

— И не мечтай. И Ари, и Дра-Гамм, и Парэнжик, все они входили в клетку и выходили из нее.

— Послушай, — Ари сжала мою изуродованную руку, но боли я не почувствовала — мы расспросим всех на этой планете, кто может хоть что-то знать об этом. Если ничего не узнаем, то кто-то из нас отправится на Базу. Там должны знать!

Ох уж эта наша слепая вера в Наставников! А знают ли они?

— Мы не оставим тебя! — твердо сказала она — Мы будем дежурить на этом острове чтобы ты не оставалась одна.

Я люблю их всех! Я люблю их за то, что мы с ними — одна семья, во Вселенной мы самые близкие существа друг для друга, но мне не станет легче, если они будут дежурить возле меня, как родственники у постели безнадежно больного. Они ничем не могут мне помочь и, рано или поздно, им придётся меня покинуть. А, что тогда? Мне надо свыкнуться со своим незавидным положением. Мне будет еще хуже, потому, что, если у них ничего не получится, то мне все равно придется привыкать к одиночеству. И они это поняли.

— Хорошо, но мы будем тебя постоянно навещать, пока мы здесь. — Сказал Дра-Гамм — А когда мы уйдем, то это будут делать эзи.

Ну что за геморрой — это он меня решил так успокоить. Когда они уйдут… А я останусь здесь. Дра-Гамм понял, что сморозил глупость и замолчал.

— Ребята, мне надо остаться одной, мне надо все обдумать и успокоиться — попросила я их.

— Мы придем завтра, принесем тебе еду и воду. Расскажем, что выяснили — сказал Парэнжик — И эзи будут здесь на всякий случай. Мало ли, что может произойти. Ты, главное, не волнуйся. Всё будет хорошо.

Соф уходить не хотел, категорически. Но мне так хотелось все обдумать и побыть немного в одиночестве, что я просто вытолкала его из круга и заставила уйти со всеми.

Но, когда я осталась одна, я об этом пожалела. И вот так со мной всегда. Спрашивается, за чем мне нужно было всех прогонять? Теперь я одна, на чужой планете, в этом богом проклятом месте. Над головой кружат двое орсов и, если они захотят мной пообедать, им никто не сможет помешать. Вокруг летают всякие мелкие насекомые и не просто летают, а норовят укусить. Откуда их столько взялось! А главное — в голову не лезут никакие умные мысли! Зачем тогда, спрашивается, я осталась одна и до чего я собиралась додуматься?

Я взяла в руки бабочку и разглядела ее внимательно. Не знаю, что это такое, но это явно не творение рук человека.

— Кто же ты или что? Возможно, ты и в самом деле когда-то была живой. Но кто ты и почему тебя посадили в эту клетку?

Мне показалось в какой-то момент, что я знаю ответы на эти вопросы, но забыла. До чего же подозрительно ведет себя иногда мой мозг! Так я и заснула, сжимая в руке бабочку. Как я умудрилась заснуть под проливным дождем, да еще и в таких условиях? Но ведь заснула же!

Утром мне жутко захотелось пить. Бил озноб. Похоже, я простудилась. Ну и ладно! Умру здесь, и все будет кончено.

Жажда мучила невыносимая! Я заорала, зная, что эзи где-то поблизости. Вскоре появился Эй. Он полз по песку довольно неуклюже, как и все морские обитатели.

— Что случилось? — обеспокоено спросил он.

— Я очень хочу пить!

Эй задумался. Немудрено. В океане вода соленая, а искать пресную воду на суше, с его-то расторопностью, можно вечно.

— Немного подожди, скоро появятся твои. Я не знаю где взять пресную воду.

Ему легко говорить «подожди», а у меня все внутренности горят! Как же скверно я себя чувствую!

— Ты плохо выглядишь. Что с тобой?

— Похоже, я простудилась. И сколько будет лить этот дождь?

— Долго.

Со мной происходило что-то непривычное. На обычную простуду это было мало похоже. По меня стало доходить, что один из жуков, которые мне всю ночь досаждали, заразил меня пустынницей.

Ребята появились как раз в тот момент, конца я от жажды начала терять сознание. Я уже ничего не соображала и ничего не хотела. Единственная мысль, которая осталась у меня на тот момент — быстрее бы всё это закончилось! Вода привела меня в чувство, но не могу сказать, что мне стало легче. Было по-прежнему плохо, но появилась надежда.

— У нее пустынница. — Сразу поставил диагноз Соф. — Дело плохо. В клетке ее скарр не может ей помочь. Орехи еще не созрели?

— Еще пару дней. — Виновато ответила Натифь — Если она сможет продержаться, то мы ее спасем.

Соф, который на свое шкуре испытал, что это такое — пустынница, только вздохнул обреченно.

— И не вздыхай! — разозлилась я — Я продержусь. Хорошо, что идет дождь». Спрайт — не дай себе засохнуть!»

Все рассмеялись, но как-то невесело. Наша постоянная грызня почему-то всех веселила.

А дальше начался настоящий кошмар! Теперь я точно согласна с лозунгом о том, что «имидж — ничто, а жажда — все». Если после смерти я попаду в ад, то, думаю, лицом в грязь я не ударю, потому, что генеральную репетицию я уже прошла. В сознание я почти не приходила. Кожа стала сухой и шершавой, как наждачная бумага. Соф не отходил от меня, но я не могла этого оценить, потому, что постоянно находилась в отключке.

А через три дня Натифь принесла морские орехи, как раз вовремя. Эти моллюски и вправду были похожи на орехи.

Натифь раскрыла раковину, и внутри оказалось бело-розовое тело моллюска. Разрезав моллюска пополам, Натифь вытащила перламутровый пузырь, наполненный какой-то желеобразной субстанцией. Она проколола пузырь и выдавила его содержимое мне в рот. Ну и гадость! Омерзительный вкус, да и запах не лучше. Если бы я не была так обезвожена, меня бы вывернуло на изнанку. Как выяснилось потом, в пузыре находилось вещество, при помощи которого морские орехи переваривают пищу. Именно это вещество запросто уничтожало бактерию — виновницу болезни.

К вечеру мне стало легче, ненамного, но все-таки легче. А уже через два дня я была уже здорова. Правда кожа слезала с меня лохмотьями, как после солнечного ожога, но разве это так уж важно?

Я выжила, но я все еще в клетке. И пока никакой полезной информации ребята не выловили. Странное сооружение — эта клетка. Обычный крут на земле и маленькие выемки по всей окружности. Если бы я увидела это на Земле, то даже не обратила бы на это внимания. На Земле есть сооружения и более загадочные. Ну, вот, например, зачем на Земле соорудили Стоунхэдж? Возможно, он тоже ждет своего часа, чтобы ожить и показать на что он способен. На Земле много загадочных мест!

— Саня, — прервал мои рассуждения Соф, — а как твой скарр?

— Не знаю, — пожала я плечами — он или спит, или находится в глубоком обмороке. Я его вообще не чувствую.

— Вот это-то и странно.

Мне до чертиков надоело это ограниченное пространство! Надоели жуки, дождь и все остальное. Время идет, а я все еще здесь. Нам уже пора вернуться на Базу. Стоя в центре своей клетки, я смотрела в мутное, затянутое облаками небо. Меня окружал чужой мир, вырваться из которого я не могла. Даже не знаю, на что я могла тогда надеяться. Но пока я жива — я надеюсь, все равно на что, я могу надеяться. Так устроен человек — он всегда надеется.

Я заметила, что даже тучи обходят стороной загадочный круг. Может быть, это место и вправду проклято?

Ах, как же мне хочется курить! Я бы пол жизни отдала за пачку сигарет! Почему-то раньше мне курить не хотелось. Мне показалось, что стоит мне только закурить, как я сразу смогу найти решение, выловлю его из своей памяти.

Однажды ребята появились все из себя такие загадочные и возбужденные. Принесли еду и воду и уселись вокруг меня.

— Ну? — сказала я — Говорите. Чувствую, что вы что-то нарыли.

И Ари заговорила.

— Мы узнали от здешних кошек кое-что интересное. Саня, клетка держит взаперти не тебя, а скарра. Эта бабочка-мертвый скарр. Ты помнишь: «Пока она была жива, она не имела тела, а когда умерла, то приобрела плоть и стала материальной»? Ты сможешь выйти из клетки, если отделишь себя от своего скарра.

Легко сказать. Мой скарр — это часть моей души, часть меня самой. Кем я стану, если избавлюсь от части себя? Во что я превращусь? Я не могу так поступить со своим скарром! И еще…

— Нет, ребята, это не годится. Если я оставлю здесь скарра, то я не смогу вернуться обратно. Я ведь утрачу все свои возможности. Моя клетка просто вырастет до размеров целой планеты, вот и все.

— Об этом мы не подумали. — Признался Дра-Гамм.

— Но ведь в вас тоже есть скарры!

— Эта клетка рассчитана только на одного — объяснил Соф — Хочешь погулять на свободе?

Сердце мое забилось так, что я испугалось, что оно выскочит из грудной клетки и убежит в неизвестном направлении. Соф вошел в круг и сказал:

— Выходи, подруга.

— Как? Ты с ума сошел, я же сгорю!

— Выходи, я тебе сказал! Не сгоришь, ведь здесь останусь я, В клетке должен оставаться один скарр, и тогда все остальные свободны.

Но было все равно страшно — я хорошо запомнила адскую боль от прикосновения к прутьям.

— Да иди же! — подтолкнул меня Соф.

И я вышла. Ничего не произошло! Я заорала от радости. Наконец-то! Ребята смотрели на меня и улыбались.

— Я свободна!

Но тут радость моя испарилась, потому, что до меня дошло, что в клетке остался Соф. Улыбка сползла с моего лица.

— Но это не выход. Мы никого не можем здесь оставить.

— Да, но мы можем так продержаться довольно долго, сменяя друг друга — весело сказал Дра-Гамм.

— И как долго? — ехидно спросила я.

— Ну, пока не найдется другой, более подходящий выход.

Что ж, раз ничего другого нам пока никто не предлагаем, то пока сойдет и так. Только мне интересно, где искать этот более подходящий выход?

— Иди, поспи, отдохни в нормальных условиях. Тебе надо набраться сил после болезни. — Вмешался Соф — А я посижу здесь.

Какой заботливый молодой человек! Но самое приятное в этой ситуации это то, что подслушивать мои мысли, он в клетке не может. Представляю, как это его бесит! Я смогу думать о нём всё, что захочу. Но вот именно сейчас, я ничего плохого о нём не могу подумать.

Меня немного штормило, ноги подкашивались, голова кружилась, но все равно душа моя пела. Свобода!

Дома я сразу отключилась и проспала целые сутки. Проснулась уже бодрой и готовой на подвиги. Как мало человеку надо для счастья!

Жизнь на Гаэзи налаживалась. Эпидемия уже сошла почти на нет. Не все, конечно благополучно, многое здесь надо менять, но нам уже делать здесь нечего. Не назрело еще то, что потребует нашего присутствия.

А вечером на Базу отправился Парэнжик. Когда вернулся, то испортил нам всем настроение основательно.

— Ребята, — сказал он — никакого другого выхода просто не существует. Кто-то должен находится в клетке. Один всегда будет в плену, так до самой смерти скарра.

Если уж на Базе нам не могут помочь, то здесь искать выход бесполезно. Разозлила меня Натифь.

— Это моя планета и я должна остаться в клетке. Вам всем надо вернуться домой.

Я взвилась.

— Дурища, да ты даже дежурить не будешь, потому, что на суше ты долго не продержишься. И вообще, это я заварила эту кашу и мне ее расхлебывать. Будем дежурить по очереди.

Но что-то говорило мне, что выход будет найден. Хотя, возможно, мне просто хотелось в это верить.

Со мной происходило что-то странное. Мой скарр, судя по всему, преисполнился ко мне благодарности за то, что я его не предала. Я чувствовала непривычное тепло и покой. Он опекал меня, как мог.

В голове зашевелилось что-то похожее на решение.

— Натифь, это ведь твоя планета, и если ты разделишься со своим скарром, то ты сможешь уйти. Ты ведь здесь — дома.

Она задумалась.

— Нет, я не могу. — Сказала она — Ты ведь тоже не смогла. Скарр — это часть меня, он — самое близкое существо, он — это я.

Я ее поняла. Лишиться скарра — что может быть хуже? Тот, кто испытал это внутри себя, тот уже никогда не сможет отказаться от скарра, и дело даже не в тех сверхъестественных способностях, которыми скарры нас одаривают, дело совсем в другом. Мне даже объяснить это сложно. Скарр не вмешивается в мою жизнь, он никак не влияет на меня, но при этом со скарром я никогда не чувствую себя одинокой, потому, что знаю — он всегда со мной. Он и только он всегда поймет меня и всегда защитит. Но разве можно передать это все словами?!

Я достала из кармана мертвого скарра. До чего красив! Не знаю, все ли они после смерти принимают такую совершенную форму, но этот был явно эстетом. Вот, если бы можно было его оживить! Хотя, даже, если бы это было возможно, кто бы из нас пошел на то, чтобы засунуть его обратно в клетку и заставить его вновь пережить то, что он однажды уже испытал: одиночество, бессилие и смерть? Мы же не маньяки.

— Жизнь, — услышала чей-то незнакомый голос у себя над головой — Жизнь — это постоянный выбор между добром и злом и в этом ее смысл. То, что не способно выбирать, не может считаться живым.

Я подняла глаза и увидела сидящую на ветке белоснежную кошку. Кошка эта ничем не отличалась от своих земных сородичей. Здесь, на Гаэзи, кошки, как и в древнем Египте, считаются священными животными, можно даже сказать, что божествами. Шубры умеют с ними общаться через жриц, Но, боюсь, что когда-нибудь все это изменится. Шубры очень похожи на нас и они, скорее всего, будут развиваться так же, как и мы. Кошкам когда-нибудь придется уйти в глубокое подполье и стать, во всяком случае, для шубров, просто животными. А жалко, ведь эти существа многому могли бы их научить.

— Выбор-то выбором, но из чего нам выбирать? Что нам-то делать?

— Ничего. Что вы можете сделать?

Потом вернулся Соф, а его сменил Парэнжик. Вернулся Соф злой и раздраженный. Спать, под дождем ему почему-то не понравилось.

— Вот, что я подумал-сказал он — все эти дежурства — это не выход. Мы, что, всю оставшуюся жизнь проведем здесь? Что-то надо придумать.

— Вот ты и придумывай, раз ты такой у нас умный. — Сказала я.

— Знаешь, что, это, между прочим, ты все затеяла! Это тебя черт понес на этот поганый остров!

Он бы еще долго возмущался, но я демонстративно ушла. Я пошла навестить Юнку, чья семья за последнее время сильно поредела.

Юнка очень изменилась. Она сразу постарела на много лет, глаза потухли, а в ее поведении появились неуверенность и слабость.

— Ты изменилась — заметила я.

— Все меняются.

— Но не так!

И голос у нее тоже звучит по-другому. Да, нелегко ей пришлось.

— Все наладилось и теперь все будет хорошо. — Обнадежила ее я.

— А что теперь может быть хорошего? Нас осталось всего трое. Твои все целы?

— Да. Нам как-то повезло.

— Что-то не так у нас, у всех. Что-то надо менять.

Кто спорит. Менять надо все, но постепенно. С этим матриархатом и многомужеством пора кончать, иначе мужики взбунтуются, и тогда у них такой патриархат будет, что вовек не расхлябаются. Тем более, что я не уверена, что антискарры покинули эту планету надолго.

— Юнка, а кто остался у вас?

— Лис — мой муж и Тинка — моя дочь.

— Ну вот, нормальная семья. И не надо тебе больше никаких мужей. Какая это семья? Вот то, что у вас сейчас — это нормальная семья. Послушай, не надо этих крайностей. Она нехотя согласилась.

Я заметила, что в их саду появились новые родовые деревья. А дерево Саркта погибло — в него ударила молния. Он был предателем, но почему-то Создатель миров пожалел его и дал возможность выбирать себе новую судьбу. Что ж, возможно он был не так уж и плох.

Я взяла Юнку за руку. В солнечном сплетении у меня закрутилась горячая спираль. Она крутилась все быстрее и быстрее, поднималась по позвоночнику вверх и горячими потоками хлынула по рукам. Золотистый поток вырвался из моих пальцев, смешался с ее кровью и заполнил всю ее. Она стала меняться. Жизненная энергия наполнила ее, и она молодела прямо на глазах. Когда, ее глаза вновь, как раньше заблестели молодо и весело, а уголки губ сами собой вздернулись вверх, я выпустила ее руку.

Она удивленно смотрела на, не решаясь ничего сказать. Наконец она успокоилась и тихо сказала:

— Кто вы? Вы не шубры. Вас послал Создатель миров?

Что я могла ответить? Думаю, что она не готова принять правду. Даже мое родное человечество, которое старее шубров, никогда не приняло бы на веру подобное утверждение. Я-то и сама не знаю, а кто же мы на самом деле? Так, что уж лучше мы будем посланниками Создателя миров — это понятнее.

— Я знала, что Создатель миров нас не оставит.

Врать мне не хотелось, поэтому я многозначительно молчала. Сознание собственной значимости переполняло меня. Шутка сказать, здесь мы считаемся почти богами!

Вернувшись, домой, я обнаружила у нас еще одного человека. В нем было что-то, что объединяло всех нас и чего нельзя ни увидеть, ни объяснить. Одним словом, я было уверенна, что в этом человеке живет скарр.

— Заходи. У нас новости. — Сказала Ари — У нас гость с Базы.

Сердце мое екнуло. Гость с Базы — это дело серьезное. Просто так он бы сюда не явился.

— Это Аксил. Вообще-то он не человек, это не его тело. Он поможет решить нашу проблему.

— Интересно как?

— Очень просто — заговорил Аксил — Я останусь здесь.

— ?

— Мне, вернее моему скарру, осталось жить совсем мало. Мне уже одиннадцать тысяч лет и мой скарр умирает. Пришло его время. Да и я уже устал от жизни. Никто не должен так долго жить! Это только кажется, что бессмертие — это дар Божий, а на самом деле — это проклятие! Когда он умрет, я покину клетку и останусь доживать свою жизнь на этой планете. Но нам надо спешить, скарру осталось совсем мало.

— Но как ты будешь жить на этой планете?

Аксил рассмеялся. Его не пугала перспектива остаться на этой планете до конца своих дней.

— Девушка, милая, я уже давно умер на своей родной планете. Я уже забыл, каким изначально было мое тело. Я видел столько миров, что уже даже не смогу вспомнить все, что было в моей жизни. Ну, все, мне пора уходить и какая мне разница, где закончится моя жизнь.

Мы все вздохнули облегченно. А ведь я знала, что выход будет найден!

— Аксил, — быстро заговорила я, — пока ты еще можешь измениться, сделай это. Загляни в мою память и скопируй образ одного человека. Это очень важно! И тогда у тебя будет семья, и ты будешь доживать свой век не один. Так мне будет легче.

Ничего, не понимая, мои ребята уставились на меня. Когда они перевели взгляды на Аксила, он уже изменился. Все ахнули, увидев перед собой покойного брата Юнки Саркта. До них наконец-то дошло, что я задумала.

— Дерево Саркта погибло от удара молнии — значит, он выбирает сам свою судьбу. Нас здесь не считают обычными людьми. Мы для шубров посланники Создателя миров — почти боги. Ясно вам? Перед нашим уходом я скажу Юнке, что ее брат скоро вернется. Пока Аксил, будет находиться в клетке, эзи будут ему помогать, а потом принесут его к берегу, где живет семья Юнки.

Аксил не стал тянуть резину, и мы все отправились на остров.

Когда Парэнжик нас увидел, то он удивился тому, что мы заявились раньше срока. Но оживший Саркт удивил его еще больше. Правда, как и все представители его народа, он сохранил невозмутимое выражение лица. Зато, когда мы ему объяснили все, он не мог сдержать улыбки. Даже дождь прекратился, когда Аксил вошел в клетку.

Ну вот, мы опять все вместе, но мне жалко Аксила. Мне трудно понять существо, которое прожило одиннадцать тысяч лет, но, что бы он нам не говорил, я не думаю, что ему это решение далось так уж легко. Хотя, кто его знает.

Ну, вот и все! Миссия выполнена!

Мы попрощались с Аксилом. Натифь дала поручение эзи заботиться о нем, родном, и обязательные эзи торжественно поклялись все исполнить в полном объеме.

Уже уходя, я спросила его:

— Аксил, ты когда-нибудь видел скарра за одиннадцать тысяч лет-то?

— Один-единственный раз.

— Не густо за такой срок. А какие они?

— Это трудно объяснить. — Он задумался, подбирая слова — Это, как яркий свет. Внутри огненный стержень, а по бокам свет расходится, как крылья, яркие, разноцветные, похожие на радугу, но очень яркую. А воздух вокруг него дрожит и вибрирует. На него больно было смотреть. Удивительное, невообразимо красивое зрелище!

Потом был разговор с Юнкой. Как представители высшего разума, мы могли позволить себе немного приврать для пользы дела.

Я пришла к ней поздно вечером. Она встретила меня слишком радушно. Здесь не принято так встречать гостей — шубры народ не гостеприимный. Да, что-то здесь начинает меняться, пока в мелочах.

— Юнка, мы ухолим с Гаэзи, возможно навсегда. Но я точу тебе кое-что сказать. Скоро, очень скоро, к вам вернется твой брат Саркт. Но он ничего не будет помнить о своей прежней жизни. Ты готова принять его в свою семью? Она была готова. Более того, видимо, она чувствовала свою вину перед ним и эта вина не навала ей покоя, она буквально выжигала ее изнутри.

— Да, да, я хочу, чтобы мой брат вернулся! Мы начнем все сначала. Я буду помогать ему во всем. Это даже хорошо, что он не будет ничего помнить.

— Юнка, вот еще что: каждый день ты будешь передавать эзи еду и воду для Саркта. Эзи знают, где он и передадут ему. Сейчас он находится в таком состоянии, что не может сам позаботиться о себе. Понимаешь? Он еще не готов вернуться.

— Я понимаю. Я все сделаю, как ты говоришь, и пусть Создатель миров знает, что я очень многое поняла.

Два огромных глаза, высоко в небе, пристально наблюдали за нами. Шубры считают, что два спутника Гаэзи — это глаза Создателя миров, которые наблюдают за каждым.

— Прощай, Юнка, мы больше не увидимся.

— Прощай.

Потом я всю ночь плавала в море с Силом. Я не сказала ему, что покидаю Гаэзи навсегда, но он сам это почувствовал. Он любил меня. Любил по-настоящему и сам боялся этих чувств, понимая, что все это бессмысленно. Наверно именно поэтому он был еще нежнее, чем обычно и очень печальным. Не так-то легко мне будет покидать Гаэзи, как мне это казалось.

— Саня, мне больно! Я не знаю почему, но мне очень больно! Мы разные и никогда бы не могли быть вместе, но мне бы хватало просто вот таких встреч. Почему-то мне кажется, что сегодня я теряю тебя навсегда. Да, нет, зачем врать, я знаю наверняка, что мы с тобой больше никогда не встретимся.

И я не стала его успокаивать. Зачем врать? Я старалась запомнить его голос и запах его тела. Странный такой запах, он пах немного рыбой и чем — то ещё. Не могу этого объяснить, но я знала почти наверняка, что никогда в своей жизни больше не встречу такой нежности и трепетности. Никто и никогда не будет относиться ко мне так, как он.

Когда-нибудь мне будет много-много лет, нет не лет-тысячелетий и я, наверное, перестану быть человеком, смогу ли я тогда испытывать какие-нибудь чувства? Во что или в кого превратился Аксил? В кого когда-нибудь превращусь я?

— Сил, верь, что бы ни случилось, я всегда буду помнить тебя!

— Я знаю. Сейчас мне жаль, что мы не умеем плакать. Я бы хотел сейчас немного поплакать. Я знаю, что ты не можешь остаться здесь. Но, даже, если бы ты осталась, то, всё равно, между нами ничего не могло бы быть. Мы слишком разные. Но ты — самое лучшее, что было в моей жизни. Я никогда тебя не забуду! Но, что делать, так уж устроен этот мир.

Даже, если я и вернусь сюда когда-нибудь, Сила уже не будет в живых. Все, кого я знаю, исчезнут и этот мир изменится. В моей работе есть много неприятных моментов и это один из них. Интересно, когда я перестану так болезненно реагировать на подобные ситуации? Тогда, когда я перестану быть человеком.

— Сил, мы действительно никогда больше не встретимся, но Натифь будет тебе рассказывать обо мне, а мне о тебе.

— Нет, это совсем не то! Этого не надо!

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! Я знаю, что ты не шубр и не посланница Создателя миров. Я не знаю, я о тебе ничего не знаю. Возможно, ты — одна из тех, кто жил на Гаэзи до нас, не знаю… Но все, что я знаю, это то, что ты — самое замечательное, что было в моей жизни!

Я часто потом вспоминала этот прощальный вечер, доводя, Софа до безумия. Он бесился и не мог понять, что каждой женщине необходимо хотя бы раз в жизни говорить такие слова!

Глава 25

На Базе нас встретили без почестей и похвал. Нас даже немного поругали за то, что пришлось расстаться с Аксилом, как будто я это специально всё устроила. В нашей работе, оказывается, нельзя быть такими безрассудными. Я снова оказалась в своем теле и моя: покореженная рука была здорова. Остается: только отчитаться перед Наставниками и можно устроить себе небольшой отпуск.

Наша База со всеми своими невероятными обитателями стала для меня: уже почти родным домом. Здесь особая атмосфера. Это место выбрали не случайно. Здесь, в этой точке Вселенной сконцентрировалось такое огромное количество энергии, что она питает все ближайшие миры. Здесь Наблюдатели-Координаторы быстро набираются сил даже после самых сложных заданий.

Повсюду снуют разные невероятные создания, которые меня уже не пугают и не удивляют. Но вот, если бы кто-то из моих сородичей случайно оказался здесь, то крыша у него съехала бы в первые же минуты — настолько жутко выглядят некоторые из местных обитателей! Но я уже не обращала внимания на их непривычный, а иногда и пугающий вид. Ко всему, со временем, привыкаешь.

— Привет, Саня! Ты видела моих сородичей? — услышала я мурлыканье Марис.

— Привет, Марис! Я видела твоих сородичей. На Гаэзи они в большом почете, как у нас было в древнем Египте.

— Я знаю. Так всегда бывает сначала. Но не всегда так остается, когда приматы развиваются в самостоятельную расу. Вы, ребята, очень амбициозный и очень агрессивный вид. Мы ведь никого не хотим подчинить. Мы всегда стремимся к равноправному сотрудничеству. Мы дали толчок человеческой цивилизации, мы могли бы и в дальнейшем вам помогать, но вы от этого отказались.

— Верю, но люди — это клинический случай. Скажи, неужели, вам удается где-нибудь достичь этого равноправного сотрудничества?

Кошка рассмеялась. Поверьте, люди, кошки умеют смеяться!

— Мы всегда этого достигаем!

— ?

— Не удивляйся. На более высоком уровне развития цивилизации — это происходит само собой. Надо только запастись терпением.

— И где бы набрать столько терпения?

Я пошла к себе. Все в моем уютном домике осталось без изменений. Надо же, прошло меньше года с тех пор, как я на остановке встретила Софа, а сколько всего произошло! Как будто я прожила гораздо больше. Да так оно и есть!

— Ну, как ты себя чувствуешь?

Опять он! Не человек, а самое настоящее наваждение. Нигде от него не спрячешься.

— Зря ты так. Я просто беспокоюсь о тебе.

Мое благодушие испарилось, как с белых яблонь дым. Соф так активно вторгается в мою жизнь, что эта самая моя жизнь уже перестала быть моей собственной. Он стал занимать в ней слишком много места. Так много, что и мне там скоро будет тесно. Нельзя так нагло вторгаться в личное пространство человека! Он, что, этого не понимает? Да, куда ему понимать! Он ведь всегда считает себя правым.

— Ну, и чего ты приперся? Давно не виделись?

— Я приперся просто к тебе в гости.

— Что, уже соскучился?

— Можно сказать и так. Но вообще-то меня мучают некоторые вопросы.

Повсюду стояли запахи незнакомых цветов. Эти запахи были почти зримыми, даже казалось, что их можно потрогать рукой, настолько они были густыми и насыщениями. Голова закружилась. Мое тело вдруг показалось мне слишком тяжелым и слишком неуклюжим. И что я сделала? Правильно, я просто вышла из тела. Ощущение потрясающее! Раньше я на это не обращала внимания. Мне ничто не мешало. Мое тело лежало на кровати без движения. Оно дышало, но не более того. До чего же неудобное сооружение это тело! Зачем оно? Только мешает.

И тут Соф сделал то же, что и я. Он покинул свое тело, и я поразилась тому, как он стал выглядеть. Он остался таким же, как прежде, но при этом он ярко светился, а за его спиной трепетали яркие, как у бабочки крылья. Он искрился, переливался, всеми цветами радуги. Значит, и я выгляжу так же! У меня даже дух захватило. Мы с ним были похожи на сказочных эльфов. Я рассмеялась, а потом выпорхнула в окно. Соф за мной. Я не чувствовала больше своего тела, оно мне не мешало. И весь мир вокруг нас изменился. Мы видели его иначе, и он, этот мир, был прекрасен! И всё вокруг казалось мне сказочным и непривычным. Ах, как же это было здорово! Мы больше не были привязаны к земле! И вот, что я поняла: в таком состоянии влюбиться легче легкого. Хорошо, что люди не летают, иначе от постоянной влюбленности могло бы и крышу снести.

Возвращение в свои тело отрезвило нас, как ведро холодной воды. Еще несколько минут мы молча сидели и ошарашено смотрели друг на друга.

— Здорово! — наконец-то выдохнул Соф.

— Ну, встряхнулись и будет. Иди к себе.

— Не пойду!

— Слушай, ну хватит.

Он подошел ко мне и сильно обнял, так, что я даже пошевелиться не могла.

— Прекрати немедленно!

Он оказался слишком сильным, я даже не ожидала. Как — то он быстро изменился со времени нашей первой встречи! Был такой уравновешенный, рассудительный, ничего лишнего себе не позволял…

— Я, конечно не Сил, но чем я хуже? — зашептал он мне в ухо.

Наконец-то мне удалось его оттолкнуть. Не хотелось мне это делать, но пришлось.

— Ты хуже хотя бы тем, что в тебе нет ни капли нежности. Ты, как животное, полагаешься только на силу. Ты наглый и грубый.

Ему не понравилось то, что я сказала.

— Да, я наглый и грубый и у меня нет рыбьего хвоста и плавников, но это не дает тебе права издеваться надо мной! Ясно?

— Да кто над тобой издевается?!

— Ты внутри одна, а снаружи совсем другая. Ты постоянно морочишь мне голову, и я не знаю, как мне себя с тобой вести Он не знает, я не знаю, а кто знает?

— Соф, ты не обижайся, ладно? Пусть оно само все устаканится.

Я попыталась быть белой и пушистой и сразу же почувствовала отвращение к себе самой.

— Знаешь, что, ты просто боишься своих чувств и постоянно врешь себе, но у тебе это плохо получается. — Сказал он и ушел.

Кое в чем он прав. Да он прав почти во всем! Но я ничего не могу с собой поделать. Когда он умирал от пустынницы, я готова была на все, лишь бы он выжил, а теперь все стало, как обычно и я сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится. Этого мне только и не хватало! Я решила посоветоваться с Ари. Она как-то сказала, что мы с Софом идеальная пара, пусть теперь объяснит мне, что она имела в виду.

Ари отдыхала в своей норе. Меня, взвинченную и раздраженную, она. Ожидала.

— Я знаю, зачем ты пришла. — Сказала она.

— Я и сама-то этого не знаю.

Она улыбнулась едва заметной ускользающей улыбкой. Наверное, все ведьмы именно так и улыбаются. Может, и Джоконда тоже была ведьмой?

— Слушай, Саня, я могу тебе помочь. Тебе нужно сделать только первый шаг, а потом все станет проще. Но ты так загнала себя в угол, что сама уже просто не выберешься. Соф — единственный человек в твоей жизни, которого ты могла бы полюбить. Ты и сама это знаешь, но боишься себе в этом признаться.

— Знаешь, что, давай, обойдемся без психоанализа! — разозлилась я не столько на нее, сколько на себя — Ты можешь предложить мне что-нибудь конкретное?

Ари протянула мне небольшой флакончик с какой-то жидкостью.

— Это яд? — спросила я ехидно — Может мне и вправду отравиться или отравить его от греха подальше?

Ари посмотрела на меня с сомнением. Она не была уверенна в том, стоит ли мне его отдавать.

— Это не яд. Это — настойка цветов бря. Подумай хорошо, чего ты хочешь, и прими честное решение. А эта настойка поможет тебе сделать первый шаг. Если ты решишься, то прими пять капель и дай Софу, но обязательно объясни ему что это такое и зачем тебе это нужно. Ему, я думаю, это не так уж необходимо, но это даст вам возможность держаться на равных.

Я взяла пузырек, ненавидя себя за эту слабость, так мне было стыдно и неудобно. К подобным вещам я всегда относилась с откровенным презрением. Никогда бы не подумала, что смогу когда — нибудь прибегнуть к такому дикому средству! Уж лучше бы она дала мне яд! Я убеждала себя, что никогда не воспользуюсь этим «ведьминым зельем», но знала точно, что воспользуюсь. А кто — бы отказался, хотя бы ради интереса? Да, нет, я не оправдываюсь…

Но он и не думал появляться. Это как же называется? Когда его не ждешь и не зовешь, он появляется, как снег на голову, а тут вдруг и не думает появляться! И кто же над кем издевается?

«Соф, мерзавец, куда ты исчез?!» мысленно орала я: — «Немедленно приходи и не делай вид, что ты меня не слышишь!»

Он обиделся на меня. Ну и пусть… Все, что ни делается — все к лучшему! Я хотела разбить пузырек, но так и не решилась. Незаметно для себя я уснула. Мне снились какие-то странные геометрические сны, в которых я постоянно натыкалась на углы и круги. Над головой тянулись квадратные трубы невероятной расцветки — оранжевые в голубую мелкую клеточку. Вокруг бродили угловатые, изможденные существа непонятного происхождения. Сон был какой-то нечеловеческий. Возможно, и сон этот был не моим вовсе.

Но проснулась я легко. Бодрая и здоровая. Привела себя в порядок и отправилась на Совет Наставников — надо было отчитаться о проделанной работе.

И вот я снова здесь! Огромный зал, битком набитый фантастическими существами.

Мы честно отчитались. Потом выслушали критику в свой адрес, типа: «не суй свой нос не в свои дела» — это по поводу моего пленения на острове. Потом нас немного похвалили, но совсем чуть-чуть. А дальше мы выслушали заключение Совета:

— Что ж, вы выполнили программу минимум и можете перейти на другую стадию обучения.

Короче, это значит, что на второй год мы не остались! Только вот интересно; что же ждет нас дальше?

Соф меня проигнорировал. Ну и ладно.

А я решила поболтать немного со Смитом. Мне хотелось задать Наставнику несколько вопросов. Вопросы не бог весть, какие, но мне все же хотелось знать на них ответы. Я подождала Наставника после Совета и подошла к нему.

Мы устроились в уютном садике. Чудеса — здесь росли даже наши земные яблоки. Яблоки меня особенно умилили. В последнее время я стала особенно сентиментальной. Мы, девушки, народ чувствительный, романтичный. В обморок, правда, уже не падаем, но слезу по случаю можем.

— Наставник, а что будет с Землей?

— Не знаю. Пока все не так уж и плохо, но и хорошего мало.

— А чего ждем?

Смиг рассмеялся. Смех у него молодой.

— Саня, ты же знаешь, что мы вмешиваться, можем лишь в особые, критические моменты истории, когда можно повлиять на ситуацию наиболее результативно.

— И когда же будет эта критическая точка? Когда мы устроим третью мировую войну? Или когда перенаселим Землю настолько, что она просто не сможет нас терпеть?

Смиг посмотрел на меня, словно засомневался в моих умственных способностях.

— Саня, ты хоть головой иногда думай. Перенаселение — в принципе невозможно!

— Как это невозможно?

— Посуди сама: перенаселение — это ошибка в общей стройной системе. Скажи мне, может ли Бог допустить ошибку?

Я задумалась. Независимо от того, кого или что считать Богом, но ошибаться он не может. Если бы это было возможно, мир бы давно перестал существовать, а Бог не был бы Богом.

— Не может. — Признала я.

— А что такое, по-твоему, перенаселение? Это и есть ошибка и очень серьезная ошибка. Во Вселенной есть много существ, чьи способности к воспроизводству себе подобных намного превышают человеческие, да и на Земле таких животных хватает. Но ведь никто не перенаселил Землю. Разве твоя планета покрыта толстым слоем насекомых или грызунов? Разве в морях рыб больше, чем воды?

— Но люди — это другое дело.

— Ох уж это самомнение! Человек подчиняется тем же законам, что и все остальные животные. Ничем он не лучше. У природы есть много рычагов, с помощью которых она может регулировать численность любого вида.

— Нас уже шесть миллиардов! — гордо сказала я.

— Ну и что? Когда численность подойдет к критической точке, вот тогда природа и начнет прополку.

— ?

— Что тебе непонятно?

— Все.

Думай, башка — шапку куплю. Думай — не думай, а в голову ничего, кроме войн и эпидемий не идет. Смиг терпеливо объяснил:

— И не только войны и эпидемия. Есть еще землетрясения, наводнения, разные другие природные катаклизмы. Есть и менее кровожадные способы. Например: будут рождаться больше мальчики, чем девочки, вообще рождаемость будет падать. Новые болезни появятся или старые будут мутировать до неузнаваемости. Да много чего есть.

Я немного успокоилась. Смиг говорил довольно убедительно. Значит, не нужна нам третья мировая, чтобы сократить большое количество голодных ртов. И то хорошо. Хотя, если подумать, и то, что он сказал, тоже меня не радует.

— Значит, если я правильно поняла, нам пока бояться нечего?

— Ну, почему же? Вы — раса агрессивная и бестолковая, от вас чего угодно можно ждать.

— Спасибо на «добром слове».

— Да ты не обижайся — это относится не только к землянам, эти черты характерны для всех человекоподобных рас. Спокойными и рассудительными вы становитесь только к старости, а земляне — это еще очень молодой вид. Ты не беспокойся, за Землей мы будем пока только наблюдать.

Я кое-что вспомнила.

— Да? Это вы только наблюдаете, а вот другие, между прочим, воруют людей, опыты над ними всякие ставят!

— Какие еще опыты?

— Медицинские, судя по всему.

Смиг смеялся минут десять, очень весело смеялся. Я поняла, что сморозила глупость, но не поняла какую именно.

— В чем дело, Наставник?

— Много читаешь всякой ерунды! Какие медицинские опыты?3ачем при этом воровать людей? Ну, когда же ты начнешь думать головой?! Цивилизация, которая опережает вас по своему развитию, а иначе как бы она смогла до вас добраться, не нуждается в похищениях людей. Даже вы уже начали осваивать клонирование, так неужели более развитая цивилизация до этого не додумалась? Вот теперь ответь мне, зачем воровать людей, чтобы производить на них какие-то опыты, если можно без лишних головных болей клонировать себе их сколько угодно и изучать, не привлекая к себе ненужного внимания? А вот ваше поведение изучать надо, но делать это лучше со стороны, не мелькая у вас перед глазами.

Мне стало обидно за свое человечество. Все во Вселенной имеет свой и смысл и только человеческая жизнь кажется бессмысленной. Получается, что никому мы не нужны и никому мы не интересны. Какой болезненный удар по самолюбию! Мы-то сами считаем себя царями природы, венцами творения, а вот все остальные нас в расчет не берут. Наблюдают со стороны, как за зверюшками и не считают нужным даже поздороваться. Смиг меня понял.

— Не обижайся, если бы вы были совсем уж никому не интересны, то за вами даже наблюдать никто не стал бы. Да и тебя бы здесь не было бы. Скажу тебе еще вот что — очень скоро вы совершите очень большой скачок в своем развитии. Вы уже начали потихоньку меняться и скоро вы научитесь думать совсем по-другому. Не думаю, что вы это заметите, ведь происходить это будет постепенно, уже происходит. Так, что ты не расстраивайся так.

Ха, что для него скоро — для нас — целая вечность. Но все-таки я немного успокоилась.

Я попрощалась с Наставником и ушла. На душе было довольно гадко. Я бродила по острову, как зомби, пока не наткнулась на Жаиза. Огромный жук сразу уловил мое настроение. Он посмотрел на меня своими фасеточными глазами и зашевелил усиками. Мне сразу полегчало. Я подошла к жуку и поздоровалась.

— Привет, Жаиз!

— Здравствуй, Саня!

— Оказывается, мы — дикари, неандертальцы или кто там еще. Мне обидно, я была горда за свое человечество.

— Все относительно. Здесь есть и более примитивные расы, и более развитые, и такие, понять которых просто невозможно. Принимай это, как должное.

— Я понимаю, но мне все равно обидно.

Тихое жужжание меня окончательно успокоило. Я поняла, что обижаться просто глупо. Зато Ирф этого не понял. Он никак не мог прийти в себя, после того, как его не взяли на Гаэзи. Парень воспринял это, как личное оскорбление и просто свихнулся от обиды. Он категорически не желал с нами разговаривать и избегал встреч. Стрияне — ребята с гипертрофированным чувством собственного достоинства и совершенно не могут прощать обиды. А усугубляется все это полным отсутствием чувства юмора. Хороший парень Ирф, но был бы он немного попроще. Я даже забеспокоилась, а не перережет ли он нам всем ночью глотки. Или не станет заморачиваться и просто придушит. — Уж больно он был огорчен! Надо с ним что-то делать.

— Ирф, мне надо с тобой поговорить! — крикнула я, увидев великана, сидящего в гордом одиночестве поп деревом.

Он даже скрючился весь от злости и отвернулся. Но не ушел. Я попоила и села рядом.

Бедный стриянин едва сдерживал свой гнев. Его оскорбленное достоинство требовало залить все здесь кровью своих обидчиков — и я была в их числе.

— Ирф. Стрию посещают представители других миров?

— Конечно!

— С вами нормально общаются?

— Конечно.

— Вот. А мне только что дали понять, что моя раса — конченые дикари, с которыми никому не интересно общаться. Не доросли мы. И мне тоже было обидно.

— Убей того, кто тебе это сказал! — посоветовал он.

— Но ведь в этом есть доля истины.

— Все равно — убей!

Он задумался. Не знаю, о чем он думал, но обида его стала потихоньку таять.

— Меня одного не взяли на задание. — Грустно сказал он — А чем я хуже вас?

— Да ничем ты не хуже! Просто мы еще не научились чувствовать себя комфортно в чужих телах, непохожих на наши собственные. Этому нам еще предстоит научиться. Ирф, ну согласись, рядом с нами, ты — настоящий великан.

— Да, — согласился он — на Стрие мы все такие.

— Ирф, постарайся быть терпимее.

— Разве я не терпимый? Ведь я же никого не убил!

Ничего себе аргументы! И после этого кто-то будет мне говорить, что земляне слишком агрессивны.

— У себя на Стрие, ты, чем занимаешься?

— Я-врач.

— Да, на Гаэзи ты бы нам здорово пригодился бы.

И я рассказала ему о пустыннице.

Он задумался.

— Витать ли, у нас, на Стрие. свои методы лечения.

— Какие?

— Видишь ля, в микромире работают те же законы, что и в обычном мире. А в большом мире идет постоянная борьба за существование, за жизненное пространство. Поверь мне: все эти вирусы, микробы и прочие микроорганизмы ведут между собой довольно жестокие войны. Они воюют за новые территории. И мы используем это в лечении.

На, оказывается и тут бардак! Такие малюсенькие и на тебе — воюют. А Ирф, между тем продолжал:

— Мы не изобретаем новых лекарств, мы просто используем то, что уже изобретено природой. У нас нет неизлечимых болезней.

— Здорово. Но вы, что же заражаете человека одной болезнью, чтобы вылечить от другой? Как-то несерьезно.

Ирф хотел взорваться от возмущения, но сдержался и терпеливо объяснил:

— Послушай, что бы ты выбрала, СПИД или, к примеру, грипп? Вот так-то. Мы подбираем те микроорганизмы, которые для человека менее опасны, с которыми наш организм умеет бороться, но которые умеют уничтожать более опасные болезни. Нас все идет в ход.

— Да? — съехидничала я — А как же всевозможные паразиты: вши, илисты и прочая мерзость?

Ирф радостно рассмеялся. Моя тупость его порадовала.

— Нет ничего бесполезного! Просто надо понять, для чего созданы эти существа. Паразиты — самые полезные организмы в нашей медицине. Они лечат самые тяжелые болезни.

Я задумалась. А ведь, правда, зачем-то они существуют. Разве может существовать что-то совершенно бесполезное? От всего должна быть какая-то польза. И микробы тоже должны с кем-то воевать, ведь глушат же сорняки культурные растения, да и животные очень активно защищают свою территорию. Но мы до этого пока не дошли. Максимум на что нас хватило — это использовать бесполезную плесень для лечения. Изобрели пенициллин, вот и все. Ирф, гордый за своих соплеменников, которые до всего этого додумались, успокоился окончательно. Желание порвать всех нас на ленточки уступило место снисхождению. Но и я успокоилась: раз нет во Вселенной ничего бесполезного, значит и мы зачем-то нужны.

Мы расстались, и я пошла к себе. По дороге встретила Дудулика. Сразу вспомнила, во что он может превращаться, и подавила в себе желание потискать это милое, пушистое существо. Дулулик уловил мои мысли и тихонечко захихикал.

И только Софа я нигде так и не встретила. Значит, он решил меня избегать. Надолго ли его хватит? А меня? и, что самое странное — как только он перестал обращать на меня: внимание, просто взял и исчез, я сразу стала по нем скучать. Мне не хватало его постоянного присутствия, зримого или незримого. Настроение у меня портилось, как молоко в жаркую погоду.

Я пришла к себе домой и стала срывать свою злость на всем, что попадалось мне пол руку. Я устроила настоящий погром! Я сидела посреди комнаты, а вокруг меня летали разные предметы, сталкиваясь между собой и рассыпаясь на куски. Это было похоже на маленький, комнатный смерч. Периодически в поле моего зрения попадал новый предмет и тогда невидимая сила подхватывала его и с силой швыряла об стенку. Но, в конце концов, я иссякла.

Глядя на произведенный мной разгром, я никак не могла поверить, что все это натворила я. Не ожидала я от себя такой бури! Я много чего от себя не ожидала. Какие, оказывается, страсти кипят в девичьих душах!

Мне вдруг показалось, что в моей голове кто-то тихо засмеялся. Чур, меня, чур! Неужели этот мерзавец не прекратил свой надзор? А, может быть, я просто хочу, чтобы именно так оно и было — вот мне и мерещится этот смех.

А он сидит на подоконнике и улыбается. Желтые глаза сияют, как лампочки и рожа такая довольная!

— Соскучилась, милая?

— По тебе что ли? Размечтался, наивный. Даже не надейся.

Он давился смехом, но из последних сил старался сдерживаться.

— Ну и устроила ты тут! Давай будем убираться.

Уборка эта оказалась делом не обременительным. Мы не пошевелили даже пальцем. Достаточно было посмотреть на предмет, закрыть глаза и представить этот предмет целым и на своем месте, как все, так и происходило. Через минут пятнадцать все было готово.

— Слушай, неужели это я все натворила?

— Меня интересует другое.

— Что?

— Меня интересует, неужели это я причина всего этого?

— Что ты себе возомнил?!

— Значит, ты меня не звала?

— Нет!

— Врешь!

— Не вру.

— Да? А что это такое? — Он взял в руку флакончик с настойкой цветов бря — Зачем тебе это?

Значит, он все-таки слепил за мной. Я покраснела.

— Зачем тебе это?

Я разозлилась или сделала вид, что разозлилась, чтобы спрятать свое смущение.

— Мне это не нужно. Можешь взять себе.

— Ты неисправима. Я не думаю, что тебе это поможет.

Он открыл флакон и вылил его содержимое на пол. Мне стало жалко, но вида я не подала. Все, что ни делается — все к лучшему.

— Успокойся, — сказал он — больше я к тебе приставать не буду. Зачем все это? Если ты сама этого захочешь, я думаю, что ты найдешь, как проявить свои чувства.

— На мои чувства можешь не надеяться даже.

Он только пожал плечами, мне кажется, что он просто устал со мной спорить. Да и я сама устала от себя. Он спрыгнул с подоконника и ушел. А я осталась одна и тихо ненавидела себя и его. Я почувствовала, что он меня больше не подслушивает. Теперь уже точно. И только теперь, когда он перестал меня слушать, я сказала мысленно: «Дурак, безмозглый дурак! Я ведь тебя люблю! Неужели это так трудно понять?»

В окно прыгнула Марис. Она слышала мои мысли и решила, что ее присутствие — это как раз то, что мне сейчас нужно. Кошка замурлыкала и нежно произнесла:.

До чего же вы странные! Я теперь понимаю, почему моим сородичам требуется так много времени, чтобы адаптироваться, в сообществе людей. Больше всего вы мучаете тех, кого любите. Иди к нему.

— Ты, что, с ума сошла?!

— Нет, это ты сошла с ума. Ну, что с тобой случится, если ты сходишь к нему в гости? Чего ты боишься? Объясни мне, глупой кошке.

— Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я даже не знаю, где он живет. Смеялась Марис долго.

— Ну, это-то не проблема! Хочешь, я провожу тебя к нему? И я подумала — почему я никогда не была у него в гостях? А ведь жилье — это очень важно, оно много чего может рассказать о своем хозяине. Он постоянно вламывается ко мне, а я, что, не могу?

— Пошли, Марис.

И мы пошли. Но, чем ближе к его дому мы подходили, тем больше я нервничала. Дом Софа оказался на самом краю острова. Едва только я ступила на его территорию, как что-то меня насторожило, что именно, я понять не могла.

Но, когда я вошла в его дом, я. Все поняла. Это был мой лом! Именно такое жилье я могла бы соорудить для себя. Его дом мало, чем отличался, от моего собственного. Это, что, его новое издевательство? Или…

— Марис, объясни мне, что происходит?

— Ничего особенного, просто вы очень похожи друг на друга. Вы с ним — две половинки оттого целого. Что еще не ясно?

Я села прямо на пол.

— Ты поняла меня? — спросила Марис.

Я много чего поняла.

Но вот самого Софа нигде не было. И было похоже на то, что его вообще нет на Базе. Я настроилась на него, но ничего не услышала. Куда он делся? Он, наверное, на меня обиделся. Я бы точно обиделась.

— Марис, где же он?

— Я полагаю, что он отправился на свою родную планету, чтобы реже с тобой встречаться.

А вот я полагаю, что никуда он от меня не сбежал! И я, кажется, знаю где он сейчас!

— Неужели?

Если я ошибаюсь, то не так уж мы с ним похожи, как может показаться на первый взгляд.

— Марис, милая моя кошечка, поверь, я точно знаю, где сейчас находится!

Марис неопределенно мурлыкнула, но спорить со мной не стала.

Что ж, мне давно пора устроить себе небольшие каникулы. Я имею право на труд, но и право на отдых я тоже имею. Мне уже порядком надоели все эти космические пейзажи, и я безумно хочу к себе на Землю! В гостях хорошо, но дома лучше.

— Ты имеешь на это право. — Согласилась кошка.

Даже, если бы я такого права не имела, никто бы не смог меня здесь удержать.

Это трудно объяснить, даже невозможно, но я нигде теперь не бываю долго счастлива. Дома я тоскую по Базе и ненавижу серую и скучную жизнь на Земле, а на Базе я просто не нахожу себе места от тоски по дому, вот уж точно, там хорошо, где нас нет.

И все-таки это здорово, что я могу так легко путешествовать во Вселенной! Ради одного этого стоило мне согласиться на все это. Теперь я могу оказаться в любое время, в любом месте и не существует для меня ни границ, ни преград! И они мне предлагали оставить моего родненького скарра на Гаэзи, в клетке, на верную смерть! Ноги бы этим доброжелателям поотрывать! Жизнь без скарра — это не жизнь. Нет, тот, кто не знает, что это такое, тот может со мной поспорить, но только не наблюдатели-координаторы! Я даже представить не могу, как бы я сейчас могла бы без него жить.

— Все верно, — сказала Марис, — Без скарра ты бы была совсем другим человеком, вернее, тебя бы просто вообще сейчас не было бы.

— Почему?

— Потому, что тело, которое выбирает скарр для своего воплощения, как правило, нежизнеспособно. Такие дети рождаются мёртвыми. Можешь спросить у своей мамы, наверняка у нее были серьезные проблемы с тобой после родов. Возможно, ты даже родилась мертвой.

— Не знаю, может быть, так оно и было. Да, но у моей мамы больше нет детей, и кого же мог выбрать скарр, если не меня?

— Если бы ему не подходила, то у твоей мамы или у твоего папа, не знаю, кто из них был носителем скарра, был бы еще один ребенок.

— Ничего не поняла, но разбираться сейчас во всем этом я не хочу. Честно, мне просто надоело во всем этом разбираться. Мозг мой уже ничего не воспринимает, понимаешь? Мне пора домой.

— Счастливого пути!

— Спасибо.

Глава 26

Вот я и дома! Моя маленькая квартирка! Вот именно здесь я на своем месте. А ведь был момент, когда я думала, что никогда не смогу сюда вернуться и тут я услышала, что на кухне кто-то есть. Мне стало немного не по себе. Судя по запахам; этот кто-то жарил яичницу и варил кофе. Ничего себе наглость! Пока я спасала запутавшиеся цивилизации, кто — то без спроса поселился у меня дома! Я тихо подошла к дверям и вошла в кухню.

— Явилась. — Сказал он, не поворачивая голову в мою сторону. — Есть хочешь?

А ведь я знала, что он должен быть именно здесь и все равно удивилась. Глядя, как лихо он хозяйничает на моей кухне, я невольно умилилась. Парень даже не думал смущаться. Живет он здесь и все тут.

— Вообще-то, здесь живу я — напомнила я ему.

— Я знаю, но кушать-то хочется.

Логично, придраться не к чему. Но он мог бы хотя бы повернуть голову в мою сторону.

— Кофе сбежит — ответил он на мою мысль.

Наконец-то он управился с делами и соизволил на меня посмотреть. Но взгляд-то, какой — на подавись! Снизошел до меня, убогой. Он ловко накрыл стол на двоих и вежливо пригласил меня:

— Садись, угощайся.

Есть-то мне, особо, не хотелось, но я составила ему компанию.

— Ты ведь знала, что я здесь?

Такая вот семейная сценка. Сидим, едим, пьем кофе и даже не ругаемся, как ни странно. Мне даже показалось, что так было всегда, а все остальное мне просто приснилось. Я прислушалась к себе: а есть ли скарр? Но разве его так просто обнаружить? Соф с интересом за мной наблюдал.

— А ты просто пройди сквозь стену. — Предложил он.

— Что? — не поняла я.

— Сквозь стену пройди, чтоб не сомневаться по мелочам.

Я подошла к стене и уставилась на нее. Проходить сквозь стену мне как-то совсем не хотелось. Невеликое удовольствие — долбануться башкой об стену — лишних мозгов у меня нет. А он ехидно улыбался и с интересом за мной наблюдал.

— Слабо?

Нет, точно мне все это не приснилось! А иначе, кто же этот желтоглазый тип и что он у меня делает, и как он сюда попал? И вот я, находясь в здравом уме и твердой памяти, поперлась на стенку, как бык на красный цвет. Ни удара, ни даже легкого прикосновения я не почувствовала, лишь легкий холодок и вот я: уже в комнате. В полном недоумении я потрогала стену и ничего необычного не обнаружила — стена, как стена, но ведь я-то через нее прошла. Прошла, не встречая никакого сопротивления.

А он уже в комнате, в моем кресле, с чашкой кофе в руках.

— Вот видишь, все вполне реально, не сон. Чтож ты постоянно во всём сомневаешься? Надо уже привыкнуть.

Небо словно ножницы, прорезала серебристая, молния. Потом раздался гром и в комнате погас свет. Глаза еще не успели привыкнуть к темноте, и я не увидела, как он подошел. Он взял меня на руки и понес к кровати.

Все происходило в полнейшей тишине. Вернее, тишина стояла в комнате, а вот за окном бушевала гроза. Лил дождь, а его тело пахло солнцем. Я боялась, что кто-то из нас заговорит и тогда, все, ничего не получится.

У него были сильные руки и горячие губы. И он оказался совсем не таким уж грубым, как мне казалось раньше. В какой-то момент мой мозг отключился, и тело зажило своей собственной жизнью.

А когда это случилось, вновь вспыхнула молния, и раздался грохот грома, но мы этого даже не заметили, потому, что внутри нас тоже вспыхнула молния. Со мной произошло что-то, чего описать я не могу. Тело исчезло, а вместе него заструились яркие золотистые нити. Они переплетались, меняя форму и цвет. Эти нити повторяли очертания наших тел. Но потом они смешались, перепутались и превратились в необыкновенный сияющий цветок! Цветок задрожал, вспыхнул в последний раз и исчез. Но наши тела продолжали светиться в темноте. Постепенно и они погасли, и наконец-то почувствовала свое тело-горячее и влажное от пота.

— Я и не думала, что так бывает — прошептала я.

— Так не бывает — это все скарры — ответил он.

Что-то странное происходило со мной, странное и хорошее. Впервые за все время я была настолько спокойна! Может быть, я уже умерла?

— Ты живее всех живых — ответил он и тихо рассмеялся. Так мы и заснули.

А разбудил нас утром звонок в дверь. Кого это черт принес?! Открывать дверь мне совсем не хотелось, но звонок продолжал разрываться.

Это была Ирка. Стояла вся из себя сияющая, с букетом цветов, тортом и шампанским.

— Ты чего в такую ранъ? — проворчала я недовольно.

— Какая рань?! Ты на часы посмотри.

Она вошла и я испугалась, что она обнаружит Софа. Но он, как всегда, исчез. Опять исчез!

— Сашка, я тебя обожаю! Ты спасла Дуньку и я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Да никак. Это нормальный человеческий поступок.

— Сейчас будем праздновать.

Что ж, мне есть что праздновать, но ей об этом знать необязательно. Она налила шампанское в бокалы и произнесла тост.

— Саня, давай выпьем за тебя! Я желаю тебе самого большого счастья, какое только может быть! Я желаю, чтобы все, за что бы ты ни взялась, у тебя получалось, все — все! И что бы тебя, полюбил самый лучший парень во Вселенной! Мы выпили. Потом Ирка, без умолку болтала. Но я-то видела, что она хотела бы задать мне кучу вопросов. И предпочла не говорить сама, а слушать ее. На конец она не выдержала — алкоголь взял верх.

— Саня, как ты это сделала? Ты, что, экстрасенс?

Я пожала плечами.

— Не знаю, иногда у меня это получается, но редко. Можешь считать, что тебе повезло.

Врать мне не хотелось, но ведь не скажешь же ей правду. Я представила себе, что будет, если я ей признаюсь во всем — кошмар!

— Ты какая-то другая, не такая, как все — сказала она.

— А какая? Какая я?

Ирка задумалась, подбирая слова.

— Это трудно объяснить. Как будто ты живешь где-то в другом мире и живешь какой-то необычной жизнью, о которой не знает никто. У тебя в глазах бывает что-то такое… Чушь говорю?

Знала бы она насколько она права!

— Саня, а может ты — ведьма? Сейчас их много развелось.

— Ирка, не говори глупости! Я — обычный человек. А глаза, я ведь близорукая, а очей не ношу. Не люблю носить очки.

Ирка мне не поверила, но поняла, что ничего другого она от меня не услышит. Любопытство-любопытством, оно, конечно, сильное чувство, но даже оно не позволяло ей напрягать меня, хотя бы из чувства благодарности.

Дождь не прекращался ни на минуту. Почему-то в последнее время меня постоянно преследует дождь. На Гаэзи, на Базе и здесь, на Земле, везде дождь льет, как из ведра. Но мне это нравится. Мне нравится запах дождя и его прикосновения к моему телу. Мне нравится его невнятный шепот и его непредсказуемый характер. Он живой, он умеет думать и чувствовать…

— Саня, я заметила, что в последнее время тебе не хочется работать. У тебя голова занята чем-то другим. Хочешь, я за тебя поторгую? Мне не трудно. А ты отдохни, займись своими делами. — Ирка безумно хотела сделать для меня что-то хорошее, и я решила предоставить ей такую возможность.

— Ну, если тебе не трудно…

Она разулыбалась.

— Какие трудности?!

Когда она, наконец, ушла, я оделась и вышла на улицу. Людей было совсем мало — кому охота мокнуть под дождем.

Я шла по лужам, и думала о своем. Мне было о чем подумать, но все мысли были в основном о Софе. Не знаю, сколько тысяч лет мы проживет, но знаю точно — мы всегда найдем, чем обновить наши чувства. И еще я знаю, что наши отношения никогда не будут гладкими, как бы мы ни старались.

Из темной арки навстречу мне шагнул какой-то тип. Раньше я бы испугалась, но сейчас я спокойно продолжала идти своей дорогой. Тип приблизился.

— Далеко собралась, рыжая?

— Тебе — то, какое дело?

Я почувствовала, как мне в бок ткнулся нож, но все равно не испугалась.

— Ты пойдешь со мной — хрипло сказал он.

— Не думаю, что нам по дороге — усмехнулась я.

Он растерялся — на такую реакцию он не рассчитывал, — но взял себя в руки.

— Если ты не хочешь, чтоб я распорол тебе брюхо, то пойдешь.

Интересно, и где это он у меня нашел брюхо? Я, может быть, не красавица, но брюха у меня точно нет. Хотя, чего еще от него ждать?

Я не видела его лица, но думаю, что каким бы оно не было, оно все равно мне бы не понравилось. Я повернулась к нему лицом и сказала:

— Послушай ты, моральный урод, я не думаю, что ты сможешь убить человека, но даже, если и сможешь — ничего у тебя не получится.

Он занервничал. Нож пропорол куртку и свитер, холодное лезвие коснулось тела. Неприятное ощущение, даже очень неприятное.

— Вот только маньяка мне и не хватало! — буркнула я, продолжая свой неторопливый путь.

— Ты не поняла?

Он дернул меня за рукав, и я чуть не упала. Нож впился в мой бок. Этот идиот думает, что я соглашусь, чтобы меня зарезали на моей родной планете, после всего того, что происходило со мной до этого? Не высокого же он обо мне мнения! Я остановилась.

— Ну, хорошо, я остановилась, что дальше?

А дальше он почему-то, ни за что, ни про что, пырнул меня ножом. Больно же, черт! Я взбесилась. Никогда раньше я ничего подобного не делала, но у меня все здорово получилось с первого раза. Нож в руках этого выродка раскалился до бела. Он вскрикнул и выронил его. Но я, как добрая девочка, на этом не успокоилась и решила довести дело до логического конца. Руки у него распухли, кожа потрескалась. Он взвыл. Я знаю, что это больно, но, что поделаешь, надо же проучить засранца. Не самая приятная работа!

— Что ты со мной делаешь?! Что со мной? — завывал он, и слезы катились градом из его глаз и смешивались с дождем.

На что это похоже? Точно сказать не могу. Когда мощный поток энергии пропустить под кожу, наверное, это было бы похоже на то, как если бы струю горячего пара под большим давлением запустили под кожу. Больно, наверное. Но тут он сам виноват.

— Прекрати! — завизжал он.

И я прекратила. С него довольно.

— Послушай меня, — сказала я устало — Я могла бы тебя убить, запросто. И мне бы за это ничего не было бы. Но зачем? Просто теперь ты никого не сможешь даже пальцем тронуть — даже не думай! Запомни, если ты захочешь повторить опыт — все повториться. Ясно? А болячки твои через недельку — другую заживут. Он тихо скулил, сидя в луже и казался таким жалким и испуганным, что я даже почувствовала угрызения совести. Но, когда я дотронулась до своего бока и обнаружила, что весь свитер пропитался моей кровью, я сразу успокоилась — он получил по заслугам! И я пошла домой, гулять больше мне не хотелось.

Дома я сняла мокрую одежду и обсмотрела свою рану. Это зрелище оказалось не таким уж страшным. Рана оказалась небольшой и не такой уж глубокой, но кровь из нее почему-то текла постоянно. Не могу понять, как можно вот так просто ни за что — ни про что, пырнуть человека ножом! Ну да ладно, ему это дорого обошлось.

— Что с тобой произошло? — объявился Соф — Как ты ухитряешься влипать во всякие неприятности? Тебя просто, как магнитом тянет во всякое дерьмо! Нет, в наших отношениях ничего не изменилось. А я-то, наивная, надеялась, что теперь все у нас будет мирно и гладко. Так нет же, как грызлись, так и продолжаем грызться. И никакого трепета и благоговения!

— Ты бы не тявкал, а посмотрел, что там у меня. Что-то я неважно себя чувствую.

Он подошел ко мне и внимательно рассмотрел мое боевое ранение. Всем своим видом он демонстрировал свое неудовольствие, если не сказать — просто возмущение.

— Ничего хорошего. Садись на диван, я тебя сейчас полечу.

— Ага, конечно, я сейчас весь диван в кровь уделаю. Давай здесь.

— Диван, — фыркнул он — дура, у тебя печень задета, а ты — «диван». Сядь хотя бы на стул.

Я села и сразу почувствовала страшную слабость, я даже чуть не упала со стола. Соф присел на карточки и занялся моим лечением. Ощущение было интересное: сначала щекотно, потом легкое тепло начинает проникать в мое тело, потом становится жарко и в боку начинается неприятное электрическое покалывание. Я бросила взгляд на его руки и увидела сияние, исходящее от его рук. Лицо у него было серьезное и сосредоточенное — он был весь в работе.

— Все — сказал он, — готово. А теперь иди, помойся, ты вся в крови, как мясник.

— Спасибо. Ты в очередной раз спас мне жизнь.

— Ты же знаешь, что это у меня хобби такое — спасать тебе жизнь. Когда я вышла из ванны, то первое, что я увидела — это были его глаза, встревоженные и сердитые.

— Тебя нельзя оставлять ни на минуту! — раздраженно сказал он — Не могу же я постоянно следить за тем, чтобы ты не вляпалась в какую-то неприятность! Что с тобой произошло?

Я ему все рассказала. Он слушал очень внимательно. Он становился все мрачнее и мрачнее. Я не знаю, что именно ему так не понравилось в моем рассказе, но подозреваю, что абсолютно все!

— Тебе, похоже, все это нравится? А я вот не пойму, чего тебя понесло на улицу в такую погоду? Чего тебе дома не сидится? Я пожала плечами и принялась мыть пол. Кровищи из меня налилось! Впечатление такое, как будто здесь было настоящее побоище, не хватало только пары-тройки трупов и разбросанных везде частей тела.

— Видишь ли, ты должен привыкнуть к тому, что не все в мире можно объяснить логически. Я пошла, гулять под дождем, потому, что мне так захотелось. Все ясно?

— Не ясно, но ничего другого я от тебя все равно не дождусь.

— Точно, не дождешься.

Нет, ничего в наших отношениях не изменилось! И кофе в постель он мне подавать, точно не будет.

— Кофе в постель? — возмутился он, — А пятки тебе не почесать?

— Было бы не плохо, но от тебя этого не дождешься.

Он разумно решил со мной не спорить. Ушел в комнату и завалился на диван. А я ушла в кухню. В холодильнике пусто: остатки Иркиного торта, одно яйцо и соевый соус. Не густо. Как-то неважно я веду хозяйство-то густо, то пусто. А кушать-то хочется!

Я оделась и собралась в магазин. Соф возник у меня за спиной, когда я была уже у дверей. Глаза его метали молнии.

— Куда опять?! — заорал он дурным голосом.

Я молча шагнула вперед, но наткнулась на непреодолимую, невидимую стену. Это еще что за дела? Я еще раз попыталась, но с тем же результатом. До меня стало доходить, что это Соф постарался создать мне преграду, чтобы я не вышла из дома.

— Куда собралась?

— Слушай, ты чего ко мне прицепился? Я — свободный человек и не обязана перед тобой отчитываться. Дома жрать нечего. В магазин я собралась.

— Ага, в магазин. А домой заявишься с перерезанным горлом или пробитой башкой.

— Слушай, ты, нянька хренова, а ведь я как-то жила то встречи с тобой и ничего, не умерла!

Он плюнул на пол и исчез. Вот ведь свинья! Я только что полы помыла, а он плюется. Опекун. Ха, исчез. Без него дышится свободнее. Вдруг воздух как-то подозрительно завибрировал и очень тонкий звук повис где-то под потолком. Ноги прилипли к полу, в горле запершило, а по спине пробежал холодок. Что это еще за дела?

В комнате никого не было, но я чувствовала чье-то незримое присутствие. Но прав ведь Соф, прав — не могу я бея неприятностей в последнее время!! то, что у меня в доме объявились неприятности — это я нутром почувствовала, каждой своей клеткой. Воздух стал густым, как кисель, даже дышать стало тяжело.

И вот посреди комнаты появилось нечто! Крылатый змей, темный и блестящий, состоящий темноты и холода. Он постоянно менял свою форму, закручивался в спираль, вздрагивал и расплывался. В комнате стало невыносимо холодно. Я хотела заговорить, но мой язык мне не подчинялся.

— Ты боишься? — услышала я глухой, как из бочки голос у себя в голове. Я молчала, а существо продолжало вещать:

— А ведь мы уже встречались. Правда, тогда я выглядел немного иначе. Ты еще не забыла беднягу Граша? Да, да, я был в нем. А до этого я был в плену и ждал того, кто меня освободит — Граша. Я вижу, как в тебе бесится скарр, ведь он не может тебя подчинить. Ты понимаешь, о чем я? Скарры не такие, как мы, но они могут…

— Ты антискарр? — с трудом выдавила я из себя.

Существо рассмеялось странным, скрипучим смехом. Очень неприятным смехом, надо сказать.

— Нас называют по-разному в разных мирах. Мы ведь есть везде. Здесь, на Земле нас называют демонами. Но что толку в названиях?

— Что тебе от меня надо?

— Что? Ты мне просто интересна. Своего врага надо знать в лицо. А ты — мой враг. И пока я просто за тобой наблюдаю.

— Мог бы наблюдать тихо.

— Нет, так не интересно. Мне приятно видеть твой страх и бессилие твоего скарра. А ты знаешь, что, если он подчинит тебя, он запросто со мной справится, но станет таким же, как я? Не знаешь? Ну, как же, ведь, кто такие демоны — это падшие ангелы. Хотя, я думаю, что все это — сказки.

Крылатый змей обвил меня, и смотрел прямо мне в глаза, и от его взгляда мне стало жутко, но мне удалось подавить свой страх.

— Да, ты научилась побеждать свой страх. Быстро. Ты знаешь, что, совершая те или иные поступки, мы все меняем себя. Мы называем это просто — метаморфозой. Ты знаешь, а ведь я могу вновь стать скарром, но для этого мне надо измениться. А ведь ты знаешь, какая ты на самом деле, вне этого тела. Тело — это лишь одежда. Ты видела красивое крылатое существо, похожее на бабочку. Правда, без скарра ты бы выглядела немного иначе, но тоже неплохо.

Змей выпустил меня из своих объятий, сразу стало легче дышать. Уже не было того страха, но осталось чувство, похожее на брезгливость. Он был чернее черноты, но в глазах его полыхал дьявольский огонь. Он был по-своему красив, но вызывал у меня отвращение.

— Конечно, я тебе не нравлюсь. А ты знаешь, что ты можешь превратиться в чудовище? Все могут! Однажды ты можешь совершить что-то гнусное и тебе это понравится. Почему нет? Каждый может убить, предать…

— Да, но не каждый это делает — возразила я.

Он не сводил с меня глаз.

— Я бы мог тебе показать, во что вы превращаетесь после смерти, не все, но очень многие.

— А я не желаю на это смотреть!

— Хорошо, но когда-нибудь я покажу тебе этих разлагающихся уродов: 6ез кожи, без глаз или просто пятиногих или двуглавых. Чего только нет! Такого ты не увидишь ни в какой кунсткамере: подонки, жлобы, убийцы… Я люблю за ними наблюдать. Это так смешно! Я коллекционер, я собираю разных уродов. Все они работают на меня…

Я с трудом сбросила с себя оцепенение. Не знаю, зачем он мне все это говорит, но нутром чую — неспроста все это! Теперь внутри меня завелся, контролер, который будет мне мешать в работе. Ведь теперь, каждый раз, совершая какой-нибудь сомнительный поступок, я буду бояться, что в этот момент я: меняюсь, буду бояться, что когда-нибудь мой скарр превратится в такое вот существо. А как разобраться в нашей работе, что такое хорошо, а что такое плохо? И где та грань, которая отделяет нас от монстров? Сегодня ты нормальный человек, а завтра ты совершаешь что-то такое, что уродует тебя, но ты ведь не узнаешь, во что ты превратился до тех пор, пока не умрешь! А мы ведь все не ангелы.

— Мы еще с тобой встретимся — прогудел антискарр и исчез.

Сразу стало легче дышать. В комнате потеплело, но на душе все равно было гадко. Я больше не хочу с ним встречаться. Никогда!

Я чувствовала себя выпотрошенной, как будто антискарр выпил из меня всю энергию. Обессиленная, я упала на диван. Почему я так плохо себя чувствую? Хуже не бывает! Оно меня касалось, обвивало меня и, похоже, оно меня отравило. Я тихо заскулила. Внутри у меня всё ещё оставался ледяной холод.

— Что с тобой опять случилось?

Ну, конечно же, это — Соф!

— Ты зачем исчез? Какая же ты свинья!

— Да что с тобой произошло?! Тебя ни на минуту нельзя оставлять одну. Во что ты снова вляпалась?

— Заткнись, Соф, ой, заткнись! — Заплакала я.

Здорово же я его напугала! Да, я и сама была сильно напугана. То, что произошло, выбило меня из равновесия. Как будто в меня попал какой-то неизвестный яд и разъедал меня изнутри, как кислота, разъедал всю мою душу. Не было ни больно, ни страшно, было просто мучительно, необъяснимо плохо!

Соф схватил меня за плечи и стал трясти. Он тряс меня, как грушу, а я продолжала скулить, чем еще больше пугала его.

— Да успокойся же ты! Успокойся и расскажи мне, что тут произошло?

— Он был здесь. Соф так ничего и не понял.

— Кто он? Ты можешь объяснить по-человечески?

— Здесь только что был демон.

— Бред какой-то! Какой еще демон?

— Здесь был антискарр. Тот самый, который сидел в Граше. Похоже, мне все же удалось его удивить.

Я рассказала ему все. Старалась я изо всех сил, описывала настолько красочно, что перед глазами вновь возникла эта картина. Лицо Софа становилось все более и более встревоженным. Больше всего его пугала то, что чудовище смогло так легко меня отыскать. Мои чувства в этот момент его мало интересовали. Эгоист!

— Он следил за нами. Значит, он был на Базе, ведь после Гаэзи мы вернулись на Базу, Ты сама-то понимаешь, что это значит?

— Пока что не совсем. А что?

Соф схватился руками за голову.

— Саня, он знает про Базу! Он знает, где она находится!

— Ну и что, пусть себе знает.

— Антискарры могут уничтожить Базу! Это-то ты понимаешь? Это до меня как-то не доходило.

— Брось, ведь скарры вполне могут за себя постоять. Или нет?

— Или нет — нервно ответил он — Мы даже не знаем, на что они способны. Мы ничего не знаем о них. Сашка, надо предупредить Базу. Срочно.

Я отнеслась к этому довольно легкомысленно. Меня больше пугало то, что мне рассказал демон, а Софа это мало тревожило. Я даже взбесилась.

— Нет, это ты не понимаешь, что твой скарр может однажды превратиться в антискарра.

Он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.

— Да знаю я все это! Несколько случаев мутации на Базе уже бы было. Правда, было это давно и всего несколько раз за все время. Но тогда еще никто не мог понять, что произошло.

— Как было?!

— Ну да. Тогда взбесившегося скарра сажали в клетку, типа той, в которой побывала ты. Один раз и хозяин и скарр погибли, а во второй раз произошла обратная мутация, и его выпустили. Видимо, пока он сидел в клетке, он все успел переосмыслить — времени для этого у него было предостаточно. Знаешь, кто это был?

— Откуда мне знать?

— Это был Смиг. И было это, пять тысяч лет назад. А в клетке он просидел лет семьдесят по земным меркам.

Ну, ни фига себе новость! Смиг! Наставник! Неужели подобное чудовище когда-то жило в нем? Интересно, как он ухитрился все вернуть на круги своя?

— Спросишь у него самого. Но тогда он еще не знал того, что знаем мы сейчас. Никто даже не догадывался, что виноват во всем — сам Смиг или его скарр, потому, что они ведь — единое целое и определить, кто именно заварил эту кашу, было трудно, и кто победил в этой борьбе — тоже вопрос. Важен только результат.

Но мне от этих откровений стало совсем дурно. Ну, не умеет он меня успокаивать, не умеет. Утешитель из него, как из говна пуля. Совсем, мерзавец, меня доконал!

— Слушай, дубина, если такое могло произойти с Наставником, то, что о нас говорить? Ты сам-то соображаешь, что ты сказал?

Но ему было наплевать на мои душевные терзания. Его волновало другое.

— Саня, ты не о том думаешь. Включи мозги. Чего ты все кудахчешь и кудахчешь о себе, любимой! Кто тебя трогает? В этом случае все зависит только от тебя самой. Если случится что-то подобное, то виновата, будешь сама во всем. А вот База — это совсем другое дело. Если они уничтожат Базу, то погибнут многие миры. Если ты этого еще не поняла, то знай, что мы спасаем умирающие цивилизации.

Мне наконец-то стало стыдно, добился он своего — таки!

— Ну и что ты предлагаешь? Я тебя слушаю.

— Чего ты слушаешь? Собирайся, давай, пора нам на Базу — будешь там исповедоваться.

— Во всем?

Он сделал вид, что не расслышал.

— Ой, а я так и не сходила в магазин.

— Значит — не судьба.

— Но я на Земле-то толком не была! У меня отпуск, как будто. Или я ошибаюсь?

— Конечно, ты ошибаешься. Ты вообще-то забудь о том, что тебе полагается, и помни только о том, что-то тебя требуется — работа у тебя такая.

— Ага, хорошо оплачиваемая ж совсем не пыльная — чистая синекура, слов нет.

Я заметила, что когда мы с ним начинаем спорить, нам трудно бывает остановиться. Но бороться с этим бесполезно. Поэтому я и решила уступить. Иногда у меня это получается, но потом я всё компенсирую.

— Хорошо, пусть все будет так, как ты сказал. Я согласна. Видишь — я вся из себя такая белая и. пушистая. Ты рад?

— Безумно. Хотя мне это непривычно Чувствую какой — то подвох. Я не прав? Ладно, ты собралась?

— А куда я денусь?

— Что, поехали?

— Рванули по холодку.

И мы покинули Землю в очередной раз.

Глава 27

Ну вот, Совет Наставников состоялся. Теперь Базу перенесут. Жаль, мне здесь нравится. Видно и впрямь дело серьезное. Неужели скарры не так уж всесильны, как кажется. Они, что же, даже Базу защитить не могут?

Весь наш класс расселся на полянке, и активно переживали свалившееся на нас бедствие. Были и незнакомые человечки из старших классов. Раньше я их не видела. Странно, остров небольшой, а народу на нем намеренно, причем весь этот народ где-то ухитряется прятаться так, что никого невозможно увидеть. Где они все обитают?

Дра-Гамм, как существо наиболее эмоциональное, орал больше всех.

— Вы мне скажите, как он проследил за нами? Не мог он проследить, мы веди не на звездолетах, летели, как мои сородичи. Объясните, как можно было нами проследить?

А ведь логичный вопрос. Как? 0тветил Ирф:

— Ребята, а ведь он находился в ком-то из вас!

— В ком? — хором спросили мы.

— Я бы сказал, что в Сане — ведь он проследил за ней до самой Земли, но не факт. Это мог быть и Соф. И вообще, он мог переходить от одного к другому.

— Но как же могло получиться, что мы ничего не заметили?

— А ты своего скарра, когда заметила? — спросила Ари.

Тоже верно. Как ты их заметишь, если они сидят тихо и не чирикают. Но мне отчаянно не хотелось верить, а то, его это страшное существо могло какое-то время квартировать в моем теле.

Странный паренек, слишком бледный и недоразвитый, особенно на фоне богатыря Ирфа, тихо сказал:

— Возможно, он и сейчас где-то здесь. В ком-то из нас. Если бы он находился в свободном полете, его бы давно обнаружили.

Всем стало неуютно. Мысль о том, что оно здесь, в ком-то из нас, окончательно испортила всем настроение. Но мы так слепо верили в Наставников и знали, что уж они-то не пропустят врага и найдут на него управу, что особой паники не было. Встала Ари и сказала:

— Я смогу найти его, если он здесь.

Все уставились на нее. Она немного смутилась, но взяла себя в руки.

— Если они и есть демоны, то я его найду.

— Ну, так ищи! — Заорала я.

Дальше — больше. Она достала из кармана какой-то прутик, что-то прошептала над ним и стала чертить в воздухе необычные, но почему-то знакомые знаки, от которых воздух дрожал и звенел. Внезапно наступила тишина, непривычная ж пугающая. И в этой тишине вдруг возник — звон невидимых колокольчиков. Это продолжалось некоторое время, но больше ничего нового не произошло.

— Все чисто, — сказала Ари — на Базе чужих нет.

— А что случилось бы, если бы они здесь были? — спросил Ирф.

— Он бы пришел сюда и попытался сломать харту — вот этот прутик, потому, что харта издает звуки, которые демоны не могут терпеть.

— Колокольчики? — спросила я.

— Да.

Ну, хоть одна хорошая новость.

Весь остров погрузился в вязкое, мутное ожидание. Что там решат Наставники? Ждать да догонять — труднее всего. По острову бродили очумелые создания, нарушая все традиции и правила Базы. В глазах у многих была тоска. К нам заявился Дудулик в своем втором малопривлекательном обличии. То, что происходило в этот момент на Базе, его сильно раздражало и поэтому его более привлекательный облик ему не удавалось сохранить. Несколько раз, наткнувшись на него взглядом, я испытывала неприятное чувство — не то страха, не то брезгливости.

Соф взял меня за руку и увел к себе. Напряжение росло, и в любой момент у любого из нас мог случиться срыв. А срыв в таком месте, как наша База, может иметь непредсказуемые последствия.

— Саня, я бы хотел, чтобы ты сейчас была на Земле, но нам надо дождаться решения Наставников. Здесь сейчас твориться черте что!

— Соф, а сколько раз меняли Базу?

— Не знай, наверное, это впервые. Сегодня на Совете должны появиться, скарры и указать координаты новой Базы.

Сердце мое забилось учащенно: я больше всего на свете хотела увидеть настоящего скарра, живого и невредимого!

— И не ты одна. Но я сомневаюсь, что это возможно.

— А если выйти из тела и тихонечко пройти в зал Совета?

Он посмотрел на меня, как на полную идиотку.

— Милая, ты, что же, считаешь себя умнее всех?

— Не умнее, но ведь интересно же.

Соф ехидно ухмыльнулся.

— Ты случайно не помнишь, кто полоскал последними словами некую чересчур любопытную девицу по имени Пандора? А как же ей бедолаге, было, справится с любопытством, если это такое сильное чувство? Даже у тебя от любопытства крышу сносит напрочь.

— Ничего у меня не сносит.

— Тогда сиди тихо и не суетись без толку.

Ну, скучно мне, скучно! Что он за человек, никак его не расшевелишь. Правильный такой: нельзя — значит нельзя. А по мне так: если нельзя, но очень хочется-значит можно. Что будет потом, так ведь это будет потом! Не спорю, может это и неправильного, зато очень интересно.

Одно я знаю точно: если мне в голову стукнула эта мысль, то я из шкурки вылазу, но постараюсь ее осуществить.

И я её осуществила, а зря.

Когда я появилась в Зале Совета, естественно невидимая для всех, но только не для самого скарра, там стояла гробовая тишина. Общались Наставники исключительно телепатически. А в центре зала я увидела невыносимо красивое существо. Описать его я не могу, потому, что все слова бледнеют в сравнении с ним. Оно висело в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги. Оно не было похоже на человека, оно ни на кого не было похоже! Крылья, как у бабочки и глаза тоже нечеловеческие — глаза насекомого, стрекозы, например. У него было тонкое золотистое тело и хвост золотой рыбки. У меня даже дух захватило то этого великолепия. Единственное, чем он мог бы напомнить человека — это две тонкие, прозрачные руки. И это был скарр!

Он сразу заметил меня. Сразу, почти мгновенно. Его огромные фасеточные глаза смотрели не на меня, а внутрь меня. От его взгляда мне стало не по себе, захотелось куда-то спрятаться, но спрятаться было негде. Дальше — больше. Все Наставники стали выходить из своих тел и вот уже многочисленные, бесплотные, колеблющиеся, как туман, существа уставились на меня. А потам град вопросов посыпался на меня, как горох из рваного мешка. Наставники были возмущены. Смиг шагнул мне навстречу.

— Почему ты здесь?

Что я могла ему ответить?

— Я повторю: тебя не приглашали, так почему же ты здесь?

Стою — дура — дурой, стыдно до икоты, было бы тело, я бы покраснела.

— Я хотела увидеть скарра — пролепетала я.

— Здесь решаются серьезные вопросы, здесь не зоопарк! — гневно сказал один из Наставников, кто именно я не знаю.

И только тогда я поняла, что совершила что-то совершенно недопустимое. Страх заставил меня скукожиться и потащил меня назад к моему телу, которое безвольно валялось в домике Софа.

Соф встревожено смотрел на меня — он понял, что произошло, и ждал моего возвращения. Увидев, что я зашевелилась, он схватил меня за руки и спросил:

— Ну, что?

— Кажется, я сейчас получу хорошенький втык — прошептала я.

В подтверждение моих слов в дом вошел Жаиз.

— Тебя ждут на Совете. Почему ты удрала? — строго спросил он.

— Испугалась — честно призналась я.

— Чего?

— Не знаю.

— Пошли. Тебя ждут на Совете.

Ноги у меня заплетались, как у пьяной. Жаиз меня немного успокоил, но все равно меня слегка трясло. На Совете столько самых невероятных существ и все они были недовольны моим поведением. Кто знает, как они отреагируют на все это. Я не знаю.

Встретили меня не очень любезно. Даже совсем нелюбезно, как будто я совершила какое-то совершенно немыслимое преступление.

Скарра уже не было. Судя по всему, они уже решили все свои вопросы. На середину зала вышло очередное чудовище, похожее на динозавра, покрытого шерстью, небольшого такого динозаврика, не более полутора метров. Оно стояло на двух ногах, ха спиной у него торчал острый гребень неопределенного цвета, но глаза у него были совсем человеческие, серо-голубые.

— Тебя нужно наказать — прошипело оно — Нельзя нарушать законы Базы. Здесь свои порядки и их надо соблюдать всем, без исключения.

— А что я сделала? Подумаешь, вошла я в Зал Совета без приглашения.

— Вот именно. Это очень серьезно. Для тебя: не существует никаких авторитетов, никаких правил: вы земляне все такие ненормальные.

Ну, вот и допросилась! Интересно, как они собираются меня наказать?

— Ничего особенного, просто тебя поселят в другое тело и отправят в другой класс. Временно. Со своими тебе запрещено встречаться.

— Испугали — попыталась я поехидничать.

Я не совсем поняла, а в чем, собственно, наказание? Это уже потом до меня дошло, какую подлянку устроили мне все эти Наставники!

Я потеряла сознание и очнулась в незнакомом месте. Не сразу поняла, что происходит. Я находилась в какой-то очень глубокой норе, в которой странно пахло, и вообще все было очень странно. Я попыталась протереть глаза и заорала от ужаса! Рук у меня не было! Ног — тоже! Я совсем запаниковала. Извиваясь и корчась, я поползла по длинному, сырому проходу. Во что же я превратилась? Мне было скверно! Все было не так, как должно быть. Я чувствовала себя царевной-лягушкой, втиснутой в чужую, тесную шкуру. Но у лягушки хотя бы лапы есть, а у меня — ничегошеньки. Кем же я, мать их так, стала?

Я выползла на поверхность и первым делом попыталась себя осмотреть. То, что мне удалось увидеть, меня мало порадовало: если я не гусеница и не червяк, то — змея. Мне трудно судить о своих размерах — все абсолютно было непривычным и неудобным. Хотелось плакать, но слез не было. Хотелось орать, но получилось только шипение.

Какая подлость! Ну, какая же подлость! Я боюсь змей, очень боюсь и на тебе, теперь я сама стала змеей. Интересно, я ядовитая или нет?

— Ты новенькая? — услышала я рядом чей-то голос. — Странная ты какая-то. Я повернула голову и увидела рядом с собой огромную серебристо-черную змею. От страха и неожиданности я заорала. Не знаю, как со стороны звучал мой вопль, потому, что сомневаюсь, что змеи умеют орать, но здесь все звуки воспринимались мной, как обычная человеческая речь. Незнакомая змея шарахнулась от меня.

— Ты чего орешь? — спросила она.

Меня охватило отчаяние. Оно было темным и глубоким, как пропасть. Оно было сырым и холодным. Меня втиснули в змеиное тело! Я осмотрелась по сторонам и обнаружила, что вокруг меня — одни сплошные змеи, всех цветов и размеров. Это было похоже на ночной кошмар, но проснуться я никак не могла.

Серебристо-черная змея смотрела на меня внимательно, слишком внимательно и от ее взгляда, мне становилось еще хуже, хотя, куда уж хуже.

— А ведь ты не змея. Это не твое тело — догадалась моя собеседница.

— Я — человек — сказала я.

— Ну и чего ты орешь?

— Чего ору? Мне страшно. Это не мое тело.

— Ничего, скоро привыкнешь. За что тебя наказали?

Я ей все рассказала. Она слушала меня внимательно и сочувственно кивала головой.

— Меня зовут Сита, а тебя?

— Саня.

— Вот, что, Саня, ты не паникуй попусту. Ты лучше сейчас успокойся и привыкай к своему новому телу. Это может оказаться не таким уж неприятным делом. И запомни: бояться тебе здесь нечего.

Я немного успокоилась, сколько можно истериковать. Что ж, змея, так змея! Я попыталась свернуться кольцом, и это у меня неплохо получилось.

— Это даже неплохо, что так получилось — сказала Сита — Нет ничего лучше для обучения, чем пожить немного в совершенно незнакомом теле. Поверь. Очень трудно привыкнуть, что тело на самом деле не так уж важно, всего лишь одежда. И это мешает познавать себя, свои возможности. Чужое тело — это лучшее средство отвыкнуть от своего.

Все это слишком сложно! Сложнее у меня в жизни ничего не было.

И я стала осваивать свое новое тело. Сперва у меня ничего не получалось. Трудно привыкнуть к тому, что кроме головы и хвоста у меня больше ничего нет. Ничегошеньки — ни ручек, ни ножек. Но хуже всего дело обстояло с едой. Я долго не могла заставить себя проглотить целиком какую-нибудь мелкую живность. Какая-нибудь мелкая живность — это местные грызуны. Но, когда от голода у меня потемнело в глазах, Сита сказала недовольно:

— Послушай, тебе надо запомнить, что сейчас ты — змея, и есть тебе придется то, что ест змея, иначе, детка, ты просто умрешь.

Я оказалась ядовитой. Чуфа — местный грызун после своего укуса затих очень быстро. Преодолевая себя, корчась от отвращения, я все-таки протолкнула в себя тушку чуфа. Сразу полегчало. Успокаивало меня еще и то, что едят змеи гораздо реже, чем люди.

А еще угнетало меня то, что кроме змей вокруг никого больше не было. Одни змеи. Общаться с ними у меня плохо получалось. Они предпочитают тишину и одиночество и на всех окружающих всегда смотрели с отвращением и раздражением. Только Сита относилась ко мне спокойно.

Меня вообще удивляло, что где-то может существовать целая цивилизация змей. А их, этих цивилизаций оказалось не так уж мало. Змеи не способны ничего создать и поэтому они пошли совсем по другому пути развития. Они развивались внутри своего змеиного тела, что никак не отражалось на окружающей их действительности. У них были города, но с человеческой точки зрения назвать это городами было бы трудно — просто бесконечные подземные ходы и норы. Но при всем при этом — змеи намного опережают человека в своем развитии, земного человека, конечно.

Странная штука получается: мы всех привыкли мерить по себе. Мы эталон и все тут. Все, что не так, как у нас — все неправильно. Мы находимся на таком низком уровне развития, что немногие здесь, на Базе, стоят ниже нас. Но при этом мы так обнаглели, что стали утверждать: «Есть только мы и никого, кроме нас нет, и если мы никак не можем услышать Космос, то для нас это значит только одно: никого кроме нас в Космосе нет, и мы по-прежнему остаемся венцом творения. Почему-то никому не приходит в голову, что цивилизация, обогнавшая нас намного в своем развитии, говорит на другом языке и их сигналы мы просто не научились воспринимать. И, если на змеиных планетах нет никаких рукотворных сооружений, это совсем не значит, это там нет разума, просто у змей нет рук, да и не нужны они им.

- Разум, — сказала Сита, — он есть даже там, где нет условий для жизни. Ведь скарры могут существовать в любой среде: в вакууме, на раскаленной звезде, в ядре планеты…

Так я стала потихоньку превращаться в змею: много думала и мало двигалась. Вскоре выяснилось, что змеям не так уж плохо живётся. Мне даже не надо было тратить свое время на постоянное добывание пищи. Поев один раз, я могла позволить себе не есть несколько дней. Лежала на солнце и переваривала пищу. Змеи — философы уже просто потому, что таков ритм их жизни — они не суетятся зря.

Иногда меня посещала Сита. Говорили мы с ней мало, но эти разговоры доставляли мне настоящее удовольствие. Змеи — вдумчивые, осторожные, несуетливые существа, но нельзя сказать, что общение с кем-либо им нравится.

Сита приятно отличалась от остальных, она терпеливо рассказывала мне о жизни змей и учила всему, что знала сама.

А еще я узнала, что-то странное существо на Совете, которое учиняло мне разнос, самый настоящий вампир, ничего, кроме крови, не ест. Как и все вампиры, он обладает сверхестесственным способностями. Его почти невозможно поймать, еще труднее убить. А еще он умеет летать. Зовут существо Чабр, а его народ слишком малочисленный, но каким-то непостижимым образом абраки — так они называются, успели отметиться на самых разных планетах. С удивлением я узнала, что абраки ухитрились проникнуть даже на Землю. На Земле их видели и не раз, но никто в них не верит — слишком уж это невероятно все. Для людей абраки не опасны — им запрещено нападать на разумных существ — они не убийцы.

Меня уже не угнетало мое новое существование, я даже находила его приятным. Но однажды на змеиной территории появился, Чабр и я поняла, что срок моего наказания, истек. И я даже не обрадовалась этому.

Загадочный, абрак подошел ко мне и посмотрел мне в глаза.

— Тебе пора домой. Мы меняем Базу. Новый адрес тебе передадут, когда все будет готово.

Я испугалась. А что, если обо мне забудут, и не позовут, и я навсегда останусь на Земле? Что, если меня просто выгоняют с Базы, раз и навсегда?

— Мы не разбрасываемая Наблюдателями-Координаторами — сказал Чабр — Тебя позовут, можешь, не беспокоится.

Я успела последний раз окинуть взглядом Базу и рухнула без чувств.

Очухалась я дома. На своей родной Земле. И уже в своем собственном теле я чувствовала себя непривычно и неуютно. Сначала даже не знала, что мне делать с руками и ногами, они меня, плохо слушались. Оказывается, мое родное тело довольно неуклюжее и неудобное. Кто бы мог подумать?!

Но как Чабр ухитрился вернуть меня на Землю? Впрочем, он ведь наставник.

А ведь прошел уже год с того дня, как я повстречалась с Софом! Но на самом деле прошло уже гораздо больше времени. Вполне возможно, что все это уже прекратилось. А, может быть, меня просто уволили?! Что, с глаз долой из сердца — вон — никаких объяснений и никаких проблем. Но мне даже думать об этом не хотелось, я даже не могла уже понять, как это я раньше могла жить без всего этого. Мысль о том, что от меня просто избавились, приводила меня в бешенство. Не спорю, я далеко не ангел, но и наказывать меня так жестоко не за что! Как будто нет во мне больше ничего хорошего. Если они со мной так поступили, то и они мне не нужны! А потом наступила самая настоящая депрессия. Мне не хотелось жить. Я даже не успела попрощаться со своими друзьями. Они меня, как ненужную вещь, взяли двумя пальчиками за шиворот и просто выбросили. Хотелось выть или биться головой об стенку, но разве это поможет?

Я засела у себя дома, как в осажденной крепости. Мне не хотелось ни с кем общаться, никуда ходить. Я сутками спала, а когда просыпалась, то не знала, куда себя деть. Время шло, а обо мне никто не вспоминал.

Мои друзья: и родные забили тревогу, решили, что со мной приключилась несчастная любовь, или, что я забеременела, или еще что-то в этом роде. С другой стороны, что еще может так сильно огорчить молодую девушку моего возраста?

Однажды ко мне заявилась мама. Начала без всяких лишних слов, прямо с порога:

— Александра, ты забеременела? Не переживай так, это не смертельно. Что ты решила?

Я вздохнула.

— Ма, у меня все в порядке. Я не залетела.

— Точно или ты меня успокаиваешь?

— Точно.

— Тогда объясни мне, что с тобой происходит?

— Просто у меня, депрессия.

— Почему?

Мне ни: с кем не хотелось разговаривать на эту тему, но куда деваться от родной мамы?

— Ма, это допрос?

— Нет, но ты не забывай, что я — твоя мать и я все должна знать о тебе.

— Все знать невозможно!

— Возможно: я — твоя мать!

Господи, как у нее все просто! Мне бы так. Но надо же мне что-то придумать, иначе моя беспокойная мамуля сдаст меня в какой-нибудь уютный дурдом.

— Ма, ничего страшного нет. Все нормально, просто мне чего-то не хватает в этой жизни.

— Всем чего-то не хватает, но ты же просто ненормальная стала. Как можно целыми днями сидеть дома, никуда не ходить, ни с кем не общаться? Это в твоем-то возрасте! Это ненормально.

— Мама, тебя трудно понять. Раньше тебе не нравились мои друзья и то, что дома, я только ночую. Ты всем была недовольна. Теперь-то ты чем недовольна?

— Всем! Все хорошо, что в меру.

Ну, что тут скажешь? Все верно, но я-то, что могу сделать?

— Дочка, может, ты пока у нас поживешь?

0-0-0-0, как все запущенно! Мои родители подозревают, что я могу покончить с собой. Неужели я так плохо выгляжу?

— Мама, — как можно спокойнее сказала я. — Не поднимай волну. Я совсем не собираюсь кончать жизнь самоубийством — нет для этого никаких причин. А чтобы вы не беспокоились, я завтра выхожу на базар. Хватит Ирке за меня пахать.

Мама изучающе разглядывала меня, пытаясь понять, вру я или нет.

— Ты только приведи себя в порядок. — Сказала она уходя.

Не знаю, удалось ли мне ее успокоить или нет, но она права. Надо жить нормальной человеческой жизнью. Что там будет дальше — я не знаю, но жизнь еще не кончилась.

Все вошло в свое привычное русло. Я зажила своей обычной жизнью, но все это было только внешне, в душе по-прежнему царила тоска.

И однажды со мной заговорил мой родной скарр! «Заговорил» — это сильно сказано. Меня вдруг бросило в жар. Потом по всему телу разлилось приятное тепло. В голове вдруг появились чужие мысли, не голос, нет, именно мысли. Эти незнакомые мысли успокаивали и убаюкивали меня. Я вдруг ясно поняла, что никто меня не выбросил на свалку, что меня позовут, обязательно позовут, когда новая. База будет обустроена. Наблюдателей-Координаторов невозможно никем заменить и — ими никто не разбрасывается. Наблюдатель-Координатор на Земле — это я. Он мне много еще чего сказал, и я наконец-то успокоилась.

На следующий день девчонки сразу же заметили во мне перемену.

— Ну, наконец-то ты пришла в себя! — обрадовалась Ирка.

— А мы уже боялись, что ты так и будешь ходить, как зомби, ни на что не реагируя. — Сказала Розка.

— Ну, девчата, бывают иногда гнусные мысли. Мне немного взгрустнулось. Даже показалось, что жизнь кончилась.

Розка рассмеялась так, что проходящие мимо люди, оглянулись.

— Ну, ты, мать, даешь! У нее жизнь кончилась! А мне тогда, что, гробик заказывать? Да ты мне в дочки годишься.

В какой-то момент я заметила подозрительного типа, который стоял за ларьком и внимательно за мной наблюдал. Он показался мне знакомым. Розка его тоже заметила.

— Слушай, Сашка, а не из-за того вон красавчика ты в последнее время задурила?

— Не знаю, кто такой — пожала я плечами.

Когда мы уже собирались домой, подозрительный тип возник вновь. Теперь его заметила Ирка.

— Саня, а он, кажется, на тебя запал.

— Ага, а не маньяк ли он? — отмахнулась я — или террорист какой-нибудь.

— Тьфу, дура! — возмутилась Роза.

Мы немного посидели в каше и разошлись по домам. В третий раз подозрительный тип возник уже возле моего дома. Это уже не могло быть случайностью. Он преследовал именно меня, только непонятно, что ему от меня надо. Я смело подошла к нему и — спросила.

— Чего ты за мной холишь?

— Ты меня не узнала?

А ведь он и вправду показался мне знакомым!

— Я — Казик.

Ах, да, Казик! Это тот самый парень, который однажды завалился ко мне в гости в невменяемом состоянии.

— Ну, я тогда ошибся адресом.

— Вспомнила. Ты искал Юзика. Нашел?

— Нашел. Но у меня тогда было такое странное чувство, что я решил кое о чем тебя спросить.

— Спрашивай.

Он меня веселил. Я-то знала, в чем дело, а он-то ничего не мог понять.

— Понимаешь, я почти уверен, что однажды уже был у тебя в гостях, но не могу вспомнить, когда это было.

Еще бы, я тогда так старательно стерла его память, что даже отравилась. Позже я узнала, что нельзя стирать память и пьяных и испуганных людей, но тогда-то я этого не знала. Но что-то у него в башке осталось.

— Слушай, Казик, это называется дежавю. К тому же ты был тогда сильно пьян, Он задумался.

— Да, я был пьян, но, все равно, это было очень странно!

Эх, парень, знал бы ты, что такое настоящие странности! За последний год своей жизни я много видела странностей и даже немного к ним привыкла. Он стоял передо мной растерянный и смущенны!

— Ладно, пошли ко мне. Угощу тебя кофе. Еще немного осмотришься — может твое наваждение пройдет.

Я-то знала, что ничего не пройдет, скорее наоборот — усилится. Но я еще знала, что он никогда ничего не сможет вспомнить, даже под гипнозом. Если там что-то и осталось, то это что-то очень незначительное.

Он с удивлением разглядывал мою скромную квартиру.

— Я здесь точно был — сказал он уверенно.

— Что-то я этого не припомню.

— Я тоже не помню, но я здесь был.

— Думай, как хочешь.

Он схватился за голову и застонал. Я даже испугалась за него — а вдруг я что-то не то сделала, и парень может свихнуться по моей вине.

— Тебе плохо?

— Возможно. Странные вещи со мной происходят. В голове появляются какие-то чужие мысли.

— Бывает такое.

— Раньше не было. Как ты думаешь, а не начался ли уже апокалипсис?

— Думаю, что еще не начался.

— А вот я думаю, что уже начался помаленьку. Вот смотри: «Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат, и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного» — это, между прочим, апокалипсис.

— Ну и что? — мне стало совсем не по себе — Что это все значит?

— Я подумал, что на реке Евфрат находится Ирак. Я подумал, а не объединит ли эта война в итоге «царей от восхода солнечного»? Может быть, все это уже началось?

— Парень, у тебя просто крыша едет.

Но он встревожился не на шутку. Я знаю, что такое «чужие мысли» — это или скарр или антискарр. Кто сидит в Казике и почему? Возможно, это именно я привела того, кто поселился в нем.

— Слушай, Казик, что за мысли приходят в твою голову, и почему ты заявился, со своими откровениями именно ко мне?

Он пожал плечами, и в глазах его стояла тоска, такая же зеленая и тихая, как вода в болоте.

— Мысли? А ведь есть еще сны. Они все, как обрывки, но я собрал их все, как мог, в кучу. И вот, если все это сбудется, то это значит, что скоро надо ждать конца света.

Может быть и так, но весь вопрос в том, кто посылает ему эти сны. Если это антискарр, то я бы не стала слишком уж ему поверять.

— А пришел я к тебе потому, что все это, как-то непонятно, связанно с тобой.

Я вздохнула. Не знаю, что это с ним говорит и говорит ли кто-то вообще, но я чувствую себя виноватой перед ним. Видимо, после того, как я стерла его память, парень решил изображать из себя пророка.

Я налила ему кофе и тихим, почти нежным голосом сказала:

— На, пей и успокойся. Возможно, что все это ты сам себе надумал. Конца света не будет.

— А что будет?

Он отхлебнул кофе, и с надеждой уставился на меня. А ведь по идее он должен меня ненавидеть, ведь это именно я устроила у него в голове такую кашу. Милый юноша, но если я сейчас не вправлю ему мозги, то неизвестно, что еще будет твориться в его голове. Но что я могу сделать?

— «Что делать, что делать» — сначала наломаешь дров, а потом не знаешь, что тебе делать. — Услышала я очень знакомый голос и чуть не завопила от радости. Мои мучения закончились! Он меня не забыл! И еще, если бы меня отправили в отставку, он бы никогда больше сюда не явился, кто бы ему это позволил?

Казик сидел, как замороженный. Соф сделал с ним что-то такое, что бедолага попросту отключился. Он сидел застывший, с остекленевшими глазами, не человек, а — зомби какой-то.

Соф вышел прямо из стены. Улыбка — шире просто не бывает! Весь такой радостный, лучезарный.

— Да, как ты наследила у него в голове! Это суметь надо. — Возмутился он, разглядывая Казика — Учат тебя, учат — никакой пользы. Чем ты занимаешься на уроках?

— Кое в чем ты прав, но объяснил бы хотя бы.

Он вздохнул обреченно. Но объяснять мне он ничего не стал, а занялся Казиком. Лицо у него было в этот момент серьезное и сосредоточенное, как он — хирург, и проводит сложнейшую операцию. А Казик был похож на восковую фигуру, такой же неподвижный и неживой.

— Когда стираешь память, надо обязательно чем-то заполнить пустоту. Ясно? Объясняю: ты должна была на место стертых воспоминаний поместить новые. Пустоты быть не должно, иначе она может заполниться чем-то чужим. Вот и остались у него в голове следы твои и твоего скарра, какие-то подсознательные штучки и всякий там мусор. А чужое — это чужое и нельзя предсказать, как оно себя проявит. Сколько раз тебе говорить, что надо быть осторожной, когда имеешь дело с чужими воспоминаниями! Скажи, почему ты такая неорганизованная? Ну, вот и все.

Соф вдруг стал меняться. Я уже привыкла к этим трюкам, и сама научилась изменять свою внешность, но Соф превратился ни много — ни мало — в собаку. Додумался! Я уже знаю, как это неудобно находиться в чужом теле.

Казик ожил. Потер лоб, на котором внезапно появилась огромная шишка.

— Ну, ни фита себе! — сказал он — Эта псина меня чуть не сожрала.

— Глупости, — возразила я — просто не хотел с тобой поздороваться, но не рассчитал силы. Надо прочнее стоять на ногах. Голова болит?

— Есть немного. И долго я был в отключке?

— Нет, минут десять-пятнадцать.

Я знала, что именно Соф вложил в его голову. Казик изъявил желание со мной познакомиться. Шел за мной с самого базара, но когда я открыла ему дверь, мой пес прыгнул ему на плечи и парень упал, стукнулся головой об пол и отключился. Никогда раньше Казик меня не видел.

— Вам что-то нужно? — спросила я.

— Да нет, просто я хотел с вами познакомиться. Я вас на базаре увидел. Вот дурак, надо было там и подойти.

— Извините, молодой человек, но ко мне сейчас должны прийти гости. Он несколько раз извинился и поспешил покинуть мой дом: Соф внушил ему еще и чувство неловкости. Казик выглядел сконфуженным и растерянным.

Когда он ушел, Соф вновь стал самим собой.

— В следующий раз, когда ты захочешь перед кем-нибудь исповедоваться, вспомни этот случай и воздержись.

— Может, хватит меня жизни учить!

Интересно, в начале своей учебы на Базе, он, наверное, был еще тупее меня, но сейчас уже об этом забыл. Но ругаться с ним мне совсем не хотелось. Не сейчас.

— Ты мне скажи, обустроили новую Базу?

— Даже лучше прежней. Сама увидишь.

— Знаешь, я боялась, что больше уже никогда не вернусь туда — призналась я.

— Ну и дура.

Вот все и встало на свои, места! Может быть, мне и не стоило так радоваться этому факту, но, что делать, я уже не смогла бы жить по-другому. Еще бы! Я могу жить одновременно две жизни, не зависеть ни от времени, ни от пространства, менять свое тело… Да я много чего могу!

— Ну, до чего же ты самодовольная и глупая! Да что ты там можешь? Все, что ты делаешь, ты делаешь через задницу — быстренько остудил меня Соф. И он вновь начал меня раздражать.

— Знаешь, а в собачьей шкуре тебе было лучше.

— А тебе — в змеиной — парировал он.

— Слушай, а почему и Шабар и Гаэзи так похожи на Землю? Что, все планеты, где есть жизнь, похожи на Землю?

— Нет, конечно, но нам выделили именно этот тип планет. Пойми ты, мы ведь будем работать на человеческих планетах, а они все похожи друг на друга, иначе там бы развилась бы какая-то другая форма жизни. Па это и хорошо.

— Почему? — удивилась я.

— Потому, что на них было бы очень неуютно.

Я задумалась, уставившись в одну точку, и не заметила, как-то место, на, которое я смотрела, вдруг вспыхнуло. Огонь пополз вверх по обоям. Соф толкнул меня в бок.

— Ты с ума сошла?! Ты зачем это сделала?

Я не поняла.

— Что я сделала?

Он махнул на меня рукой и стал тушить огонь, но у него ничего не получалось. Почему бы ни делать противопожарные обои, которые в огне не горят? Соф сосредоточился, и я увидела красивое зрелище: вокруг языков пламени вспыхнуло что-то яркое, дрожащее, похожее на северное сияние. Это удивительное свечение стало сжимать кольцо вокруг огня я огонь, соприкоснувшись с ним, мгновенно гас, словно от воды.

Пожар у меня не получился, слава Богу!

Соф устало вздохнул, но воздержался от комментариев в мой адрес, хотя он много чего мог бы мне наговорить в тот момент.

— Бесполезно — тихо сказал он, отвечая на мою мысль — бесполезно тебе что-то говорить.

Ну, надо же, как быстро я забыла, что он постоянно читает мои мысли!

— Ну, Соф, я, честно, не знаю, как у меня это получилось!

— Вот это-то и плохо! Ты должна знать что, как и почему у тебя получается.

Ты должна контролировать себя.

Я и без него знаю, что должна, но это самое трупное, что есть на свете — научиться контролировать себя. Как-то я уже пыталась это сделать, но по другому поводу и ничего у меня не получилось. Как-то я пыталась вычислить свою норму водки и строго придерживаться ее. Норму-то я вычислила — полбутылки, но ни разу мне не удавалось на ней остановиться. Я обнаружила, что водка обладает каким-то мистическим свойством — ее никогда не хватает, всегда приходится докупать.

— Знаешь, девочка моя, что мне в тебе нравится?

— Что? — обрадовалась я.

— Ты всегда находишь очень удачные сравнения. Я не стала вникать в суть сказанного и спросила:

— Когда на Базу?

— Да хоть сейчас — ответил он с улыбкой.

Я завизжала от радости и бросилась его целовать.

— Да, но только сначала ты должна уничтожить все то, что ты о нас понаписала. Ты же знаешь, что нельзя ничего рассказывать о нас.

Я притихла. Мне уже приходилось нарушать законы Базы и это не очень хорошо кончалось для меня. Правда, по большому счёту, всё обходилось малой кровью — небольшими неудобствами.

— А откуда ты знаешь, что я все это описала?

Он лишь хмыкнул.

— Послушай, Соф, ну ты посуди сам, кто во все это поверит? Поверь мне: все это может быть воспринято нормальным человеком не более, чем фантастический роман. Согласен? Такого не может быть никогда! Просто не может. Ты бы поверил?

— Поверил.

— Ну, ты — ясно. Пойми — все, что я тут написала для нормального человека — просто выдумка.

Он немного задумался и согласился со мной. Не могу сказать, что ему нравится соглашаться со мной, но тут — то я была права. Поэтому он лишь вздохнул обречённо.

— Объясни хотя бы, зачем тебе это надо? — Спросил он.

— А ты знаешь, как это трудно всё в себе держать? Так хочется кому — нибудь обо всём рассказать! Просто сил моих нет!

— У меня таких проблем нет. Мне не трудно. — Сказал он спокойно. Я не удивляюсь, он ведь такой правильный, что даже тошно от его правильности! Всё — таки, человек интересен не своими достоинствами, а своими недостатками. Именно недостатки делают человека интересным. Достоинства все одни и те же, а пороки — разные, и их гораздо больше.

— Тебе проще. — Вздохнула я покорно. — Но я, ведь не ты. Я немного другой человек, совсем другой, понимаешь? Честно, я постараюсь быть покладистой! Ты только никому не рассказывай об этом. Да и никто ведь этого не читал. Никто! Возможно, что и не прочитает никто. Даже наверняка, не прочитает! Соф, ну, не продавай меня! Я постараюсь быть хорошей девочкой. НЕ продашь?

— Хорошо, — вздохнул он, — уговорила. Но всё равно все узнают. Это же База! Но это уже твои проблемы. Отоврёшься как — нибудь — тебе не впервые. Только не за тем к тебе явился. Пора на Базу. Ты, как, готова?

— Да я, как юный пионер — всегда готова! А когда? — Радостно крикнула я.

— Да, прямо сейчас.

— Ура!

КОНЕЦ