Проект «Лузер». Эпизод шестой и последний. Бомба из антивещества

12

Он, похоже, ждал их. Они свернули последний раз и уперлись в бетонную стену. Дальше идти было некуда. Посреди тоннеля на небольшом ящике сидел Анатолий. Все тот же дорогой галстук и еще более дорогие часы. Все та же неторопливая уверенность в себе. Кроме него во всем тоннеле не оставалось ни единого человека: и рабочие, и инженеры успели подняться наверх. Громадное, будто подземный город и совершенно пустое пространство. Тусклые лампочки, гулко разносящиеся под сводами шаги. А он пристроился на пустом ящике и просто ждал, пока они втроем дошагают до места, где он их ждал.

– Здравствуйте, – сказал майор. – А мы за вами.

– За мной?

Майор вытащил из кармана брюк металлические наручники.

– Сейчас я надену на вас эти браслеты и выведу из тоннеля наружу. А вы не вздумайте сопротивляться. Мне вовсе не хочется застрелить вас при попытке к бегству. Хотя, если придется стрелять, не промахнусь.

Анатолий даже не изменил позу. Все так же сидел, уперевшись краешком ягодиц в деревянный ящик, и снизу вверх смотрел на них троих.

– Может, объясните, на каком основании собираетесь меня арестовать? А то ведь потом устанете разговаривать с моими юристами. Знаете, сколько их в нашей строительной корпорации?

– Оснований у меня целая куча. Вы слышали, что застрелили священника?

– А при чем здесь я?

– Человек, который утверждал, будто вы влезли в его собор, застрелен, а вы не при чем?

– У меня стопроцентное алиби. В момент убийства я подвозил вашего коллегу. Вот этого.

Он, наконец, поднялся на ноги, сделал шаг поближе и посмотрел Стогову прямо в глаза:

– Вы ведь это подтвердите, правда?

Стогов кивнул:

– Правда.

– Видите? У меня есть алиби, а у вас нет никаких доказательств. С какой стати я должен подставлять руки под ваши браслеты?

– Единственная нестыковка, – негромко проговорил Стогов, – состоит в том, зачем вы стали меня подвозить.

– Что?

– С чего вообще вы решили меня подвезти? Вам ведь не нужно было никуда уезжать. Никаких дел в том районе города у вас, вроде как не было. Тем не менее, вы дождались, пока я выйду из квартиры священника и сами вызвались меня подбросить. А когда подбросили, тут же вернулись к стройплощадке и залезли в самый дальний конец тоннеля. Почему?

Анатолий молчал.

– Понятно, что вам нужен был кто-то, способный подтвердить: когда священника убивали, рядом вас не было. И сотрудник милиции годится для этого, как нельзя лучше. Даже такой никудышный сотрудник, как я. Вам нужно было алиби, и вы получили алиби: посадили меня к себе в машину и долго кружными путями катали по городу. Но знаете, что? Затея-то все равно оказалась дурацкой. Пока вы меня везли, я обратил внимание на штуку, которую иначе ни за что бы не заметил.

Анатолий все еще молчал.

– Даже не спросите, что за штука? Хорошо, я скажу сам. Пока мы ехали, я обратил внимание, на то, как странно вы водите. Прежде, чем повернуть налево, всем корпусом разворачиваетесь и смотрите в ту сторону правым глазом. Я попробовал понять, зачем нужны такие сложные телодвижения и только тогда сообразил: вы просто ничего левым глазом не видите. Присмотрелся и обнаружил, что так и есть. Он ведь у вас стеклянный, этот левый глаз, да?

Анатолий молчал, а они, все трое, стояли, перекрывая ему путь к выходу из тоннеля. Лампочки по-прежнему почти не давали света, звуки все так же метались в пустом и гулком тоннеле, а они всего лишь продолжали разговаривать. Никто из мужчин не хотел первым переходить к активным действиям. Пока что никто даже не повысил голоса.

Анатолий кивнул.

– Это правда. Левый глаз у меня стеклянный. Последствия травмы в детстве. И что в связи с этим вы можете мне предъявить?

– О! – всплеснул руками Стогов. – Много чего! Просто целую кучу всего! Вы даже не представляете, какое множество обвинений я смогу предъявить вам на этом зыбком основании! Я смогу обвинить вас в краже шпаги барона Мюнхгаузена у нас из отдела. В незаконном проникновении в квартиру нашего майора. В попытке убийства меня лично и нанесении ущерба тому кафе с большими витринами, где в момент несостоявшегося убийства я сидел.

– Это все?

– Нет, не все. Еще вы, Анатолий, украли у меня кеды. Они хоть и были старые, но я их любил.

Стогов молчал и смотрел на него в упор. А Анатолий смотрел на него. Никто не спешил, никто не пытался делать резких движений. В тоннеле было тихо, и мужчины тоже совсем не повышали голоса.

Потом майор сделал два шага вперед и аккуратно надел на запястья Анатолию металлические наручники. Сопротивляться тот не пытался. На свои скованные руки он посмотрел так, будто всего лишь немного их перепачкал. Сейчас он отыщет носовой платок, вытрет кляксу и все снова будет отлично. Чего бы там не предпринимали эти забавные милицейские офицеры, в конце-концов выйдет-то все равно так, как хочет он.

– Вы понимаете суть предъявленных вам обвинений? – спросил майор.

– Забавный вопрос, – усмехнулся он. – Думаете, я стану отпираться? А я вот не стану. Зачем? Здесь, в тоннеле с вами одни. Никто не узнает, о чем мы говорили. Допустим, вы правы: все перечисленное сделал я. И шпагу украл, и в квартиру проник. Но когда мы выйдем из этого тоннеля на поверхность, вам ведь придется весь этот бред как-то доказывать. А доказать его вы не сможете. Понимаете, о чем я? Я поднимусь с вами наверх, доеду до вашего отдела, – и что? Через три часа вам придется меня отпустить.

– Но я попробую, – сказал майор. – Вдруг не придется?

Он слегка подтолкнул Анатолия в спину. Тот послушно зашагал вперед. Тоннель в этом месте был не очень широким. Шагать пришлось парами: Анатолий и Стогов впереди, майор с Осиповым сзади. Чем ближе к лифту, тем светлее становилось вокруг. Интересно, думал Стогов, неужели им дадут просто взять и выбраться из тоннеля? Увидеть все то, что они увидели, надеть на Анатолия браслеты и увезти его в отдел? Неужели не будет хотя бы попытки всех их тут задержать?

– Три часа, – сказал Анатолий. – Три часа и вам придетмся извиняться за все, что вы тут вытворяете.

Стогов скосил глаза на Анатолия и сказал:

– Вы так ничего и не поняли. Ничего из перечисленного инкриминировать вам никто не собирается. Жаль признавать, но потеря любимых кед так и останется всего лишь моей личной трагедией. Обвинения вам будут предъявлены совсем иные.

– Расскажете, какие?

– Вас будут судить за присвоение бюджетных средств.

– А при чем здесь бюджетные средства? – искренне удивился Анатолий.

– Вы не понимаете? Посмотрите вокруг. Сколько времени ваша строительная компания роет свой тоннель под Невой? Месяца четыре? Пять? И надо же: тоннель-то почти готов. О чем это говорит?

– О том, что мы очень быстро работаем?

– Что тоннель был почти готов и до вас. От городского правительства вы получили деньги на проведение работ, да только рыть вам ничего и не пришлось. Как я понимаю, вы всего лишь укрепили цементом уже готовые стены, не так ли? С правого берега под дно Невы вел старинный ход восемнадцатого века. С левого – послевоенный тоннель сталинских физиков. Эти два тоннеля разделала лишь небольшая перемычка. Вам осталось лишь сломать ее и тоннель готов. Что это, как не расхищение бюджетных средств?

– Что за бред? – скривился Анатолий. – Откуда у нас в городе тоннель восемнадцатого века?

Стогов на ходу повернулся к майору с Осиповым:

– Вы еще помните, с чего началась эта история? Я ведь как-то уже начинал ее рассказывать… Двести с чем-то лет назад с острова Мальта в Петербург перебрался Мальтийский рыцарский орден. Некогда это была чуть ли не самая состоятельная организация Старого света. Но века шли, рыцари растеряли почти все, что имели. Турки выгнали их с острова Родос, Наполеон изгнал с Мальты. И вот, грустный финальный аккорд: последним пристанищем Ордена стала столица Российской империи. Именно сюда магистр решил вывести все то, что уцелело от орденских сокровищ.

– Сорок две подводы золота?

– Не только золота. Там были драгоценные камни, произведения древнего искусства, целые сундуки жемчугов, старинные рукописи. В общем, все то, чему положено храниться в сокровищнице рыцарского ордена с почти тысячелетней историей. Ценный груз прибыл в Северную Венецию и тут встал вопрос: куда его здесь можно сгрузить?

– И его спрятали в тоннелях под Михайловским замком?

– Бинго! Только ради этого Михайловский замок и был возведен. Знаменитый международный авантюрист, прусский барон Мюнхгаузен подал идею, а уж российские самодержцы воплотили ее в жизнь. Сперва был прорыт уходящий под дно Невы тоннель. Потом внутри тоннеля были замурованы сокровища. А уж под конец, чтобы скрыть следы и сокровищ, и тоннеля, надо всем этим был в темпе выстроен замок. Тайна, похоже, была известна лишь двум людям на свете: императору Павлу и барону Мюнхгаузену. А что было дальше, вы знаете и без меня. По приказу Павла барона убили, а еще месяц спустя, сподвижники Мюнхгаузена задушили уже самого императора. После этого всем стало казаться, что сокровища потеряны навсегда.

Анатолий хотел что-то спросить, но шагавший позади него Осипов спросил быстрее:

– Тоннель – вот он. А где же золото?

– Погоди, дружище. Не так быстро. Это ведь не вся история, а только половина. Через двести лет после смерти и похорон барона Мюнхгаузена начинается ее вторая часть. Перед советскими физиками была поставлена задача, создать самое грозное оружие в истории человечества. В тот момент всем казалось, будто Третья мировая неизбежна. Что янки начнут кидаться своими атомными бомбами на Красную площадь буквально завтра. И этому нужно было хоть что-то противопоставить. Поэтому физикам было обещано любое финансирование, любые необходимые материалы, любые премии, – лишь бы бомба из антивещества была бы готова в срок.

– Они справились?

– Не знаю. Честно, не знаю. Судя по тому, что писали выжившие участники проекта, справились. В старых тюремных корпусах Петропавловской крепости они построили циклотрон. Когда выяснилось, что циклотрон хиловат, Берия пригнал на стройплощадку несколько тысяч зэков и те в темпе прокопали под дном Невы здоровенный тоннель. Там установили аппаратуру уже какой-то вообще невиданной мощности. К марту 1953-го все было готово. И тут проект неожиданно прикрыли. То ли Сталин умер, и стало не до того. То ли что-то у физиков пошло не так. Входы и выходы в тоннели залили бетоном, даже не попытавшись вывести оттуда людей.

Он повернулся к Анатолию:

– Вчера вечером я специально поболтал с несколькими вашими работниками. Они говорят, что когда вы расчищали тут завалы, пол был в несколько слоев засыпан человеческими черепами.

Анатолий только скривился:

– Я редко выезжаю на объекты. Предпочитаю работать в офисе.

Майор, шагавший сзади, локтем толкнул Осипова в бок:

– А складно наш консультант излагает. Ты бы, капитан записывал. Тем более, что у тебя и почерк, – самый красивый в отделе.

– Спасибо, товарищ майор.

– Всегда удивлялся, как это ты без своего пальца пишешь? Неудобно ведь. Без пальца-то.

– Привычка, товарищ майор.

Они почти дошли до лифта. Средним пальцем правой руки Осипов нажал кнопку вызова кабины. Где-то далеко в шахте загудел механизм подъемника. Капитан всегда вызывал лифт нажатием именно среднего пальца: дело в том, что указательного на той руке у него не было. Вернее не то, чтобы палец отсутствовал полностью, одна фаланга все-таки сохранилась, но вот двух верхних фаланг у пальца не хватало.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал капитан.

– А что ты спросил? – задрал брови Стогов.

– Я спросил, куда же все-таки делись сорок две подводы тамплиерского золота?

Стогов смотрел на его лицо и удивлялся тому, как неважно Осипов выглядит. Круги под глазами, капли пота на верхней губе. Почему-то эта последняя деталь Стогову не нравилась особенно.

(почему он не вытрет эту свою губу?)

– Сорок две подводы? С ними произошло то, что должно было произойти. Неужели ты не учил в школе химию?

– Стогов, ты можешь не выкаблучивать? Просто скажи, где оно, это золото!

– Странно, что тебя так волнует этот вопрос. На твоем месте я бы волновался совсем о других проблемах.

– Других проблем у меня нет.

– Ошибаешься, дружище. Ты даже не представляешь, какое огромное количество проблем свалится на тебя, когда мы поднимемся из этого тоннеля наверх. И первую я могу назвать прямо сейчас, хочешь? Думаю, что в самое ближайшее время наш майор в кровь разобьет тебе лицо. А знаешь, почему?

Майор, с интересом прислушивавшийся к их разговору, сказал:

– Этого пока даже я не знаю. С чего это мне разбивать симпатяге капитану лицо?

Стогов вытащил из кармана сигареты, прикурил и, морщась от дыма, сказал: