Продается тело Христа

Глава 18. Среда. Италия. Рим.

Среда тянулась для ребят бесконечно долго. Американец отправил электронное письмо своему самому надежному другу ранним утром. Теперь нужно было ждать возможности нового контакта целый день. Раньше влезть в Сеть не было никакой возможности. Спать долго как-то ни у кого не получилось, стоящая рядом железка со смертью не давала никому покоя. Ближе ко времени обеда завязался разговор о сути идей Гитлера.

Бразилец, который был самым младшим из приехавших, а выглядел совсем малышом, начал этот разговор. Он сразу честно признался, что особо ничего об этом не представляет:

– Я что-то слышал, даже слово помню, нацизм, но о чем это, может, в силу возраста, не понял. Однако, – продолжил он, – вроде бы жестокие слова Феликса действительно похожи на правду. Ведь так получается, что мы, инвалиды детства, в самом деле как бы нарушение природного естественного отбора. В какие-нибудь средние века мы бы все погибли еще в самом младенческом возрасте. А то и сразу после рождения. Кто-нибудь разбирался в этом, может, и прав был этот Гитлер?

Вопрос, по-видимому, очень заинтересовал и медбрата. Он только вкатил в комнату большую каталку с провиантом и приступил к раздаче. Было видно, как он сразу замедлил свою работу, видимо, желая присутствовать при этом разговоре.

Ответить Бразильцу решился Русский:

– Я думаю, что только у меня из всех нас была возможность прочитать главное произведение господина Гитлера в переводе на мой родной язык. Во всех нормальных странах эта книга («Моя борьба») запрещена к распространению. А у нас в период развала СССР и не такое можно было купить в любом книжном ларьке. Может, кто не знает, в нашей стране ведь много разных национальностей. И из бывших республик СССР многие приезжают. И вот в последнее время у нас тоже завелись какие-то последователи Гитлера. Их немного, но они есть. Однажды эти ребята вышли на меня, приняли за своего. У меня есть свой маленький сайт, там я повесил свое фото. Оказалось, что эти ребята выглядят также, они бреют голову, из-за этого их зовут «скинхеды»[12]. Я-то прошу мне голову брить, потому что у меня кожа плохая, по всей спине и ногам пролежни и язвы забодали. А так хоть на затылке чисто, а то под волосами тоже было плохо. Ну, вот я и попросил мне купить эту книгу, захотелось разобраться. Я прочитал внимательно, кое-что не понял. Но книжка очень напористо и убедительно написана. Я даже в чем-то начал соглашаться, и в этот нацизм почти уже поверил. Полез искать в Сеть, с кем бы обсудить. И натолкнулся на большой чат по нацизму, у нас, в России, на сайте Московского Университета. В основном участвовал народ взрослый. Я там даже и не признавался, что еще несовершеннолетний. Так один профессор из Университета нам всем очень просто доказал ошибочность нацизма. Я вот как раз сейчас у себя открыл в компьютере нашу переписку, берегу ее на память. Да и выражения некоторые я сам и не воспроизведу, давайте лучше прочитаю. Вот что пишет профессор:

Профессор дальше очень красиво выразился, вот, читаю:

И дальше профессор сказал, что на Земле есть десятки миллионов живых доказательств того, что вся теория Гитлера ошибочна. Гитлер утверждал, что всякое расовое смешение приводит к смерти потомства, которое получилось в результате смешения. Если не в первом поколении, так попозже. Якобы такое потомство получается очень неудачным в физическом смысле. Вот мы сейчас и спросим у Бразильца, кто самые красивые ребята и девушки в Бразилии, белые или черные или кто еще?

Бразилец не раздумывая сказал:

– Конечно, это мулатас, это все знают.

– Вот, – сказал Русский, – да не все знают, что мулатас – это те, кто произошел от браков людей белой и черной расы. Когда-то белые люди для освоения этих территорий завезли из Африки рабов. Потом были перекрестные браки, еще туда же добавилась и кровь местных жителей, индейцев. И вывелся новый устойчивый тип людской породы. – И, заметьте, – сказал нам профессор, – от браков мулатас между собой не рождаются белые или черные или полосатые дети. Нет, обычно рождаются именно мулатас. Прекрасного физического сложения и отличного здоровья, и мужчины и женщины. Если когда на экранах появляются толпы красивых бразильских девушек, страстно танцующих самбу, так это точно мулатас. И атлетического сложения парни, играющие в волейбол на пляжах Рио-де-Жанейро тоже мулатас. Так что вранье у господина Гитлера, вранье.

– Ну ладно, – сказал Бразилец, – успокоил ты меня со своим профессором, похоже, что этот Гитлер сильно маху дал. И все равно, наверное, здоровые дети гораздо ценнее для общества, чем те, кто от рождения инвалид? Что бы твой профессор на это ответил?

– Ты знаешь, я ведь тоже не удержался и так прямо об этом его и спросил. Я ему написал, что-де у меня приятель – подросток, инвалид от рождения, и его часто мучает такой вопрос. Профессор мне и ответил при всех на нашем чате, причем он сразу понял, что я говорю о себе. Вот его слова:

И еще он мне написал:

Ребята затихли и задумались. Медбрат как-то весь подобрался, уменьшился и тихонько ушел с тележкой на кухню.

Наступившую тишину прервал неожиданно усилившимся звуком телевизор. Какая-то неинтересная для ребят передача, шедшая по новостному каналу, была прервана новостью действительно сенсационной. По сообщениям из ведущих астрономических обсерваторий, их радиотелескопы принимают устойчивый сигнал, исходящий из ранее неизвестного мощного источника. По мнению ученых, передаваемый сигнал, безусловно, носит искусственное происхождение.

Диктор, захлебываясь от восторга, цитировал высказывания специалистов:

– Можно практически уверенно говорить о сигнале, передаваемом разумными существами.

– При этом скорость передачи огромна, то есть передается невероятное количество информации.

– Попытки расшифровать сигналы пока не имеют успеха.

– Сигналы по форме напоминают обычные пакеты данных, типа тех, которые используются в сети Интернет, только большой протяженности. Однако внутри этих пакетов информация представлена в необычном виде.

– Все желающие могут ознакомиться с сигналами на сайтах обсерваторий, где эти сигналы отображаются в реальном времени, по мере поступления.

Далее в программе передач произошли изменения и на экране стали появляться разнообразные эксперты. Они повторяли почти одно и то же. Добавить что-либо толковое к самой новости никто не мог.

Большинство экспертов сошлись во мнении, что это просто розыгрыш. Ведь есть люди, готовые заплатить десятки миллионов долларов за полет на космической станции. Почему не предположить, что нашелся человек, заплативший пару сотен миллионов за спутник с суперпередатчиком, просто так, для сенсации. Были мнения и об аварии на каком-нибудь секретном корабле американцев или русских. Тем не менее, никто не мог отрицать вероятность контакта с иным разумом.

В другой ситуации эта новость, наверное, ребят бы взбудоражила. Но сейчас, когда их судьба была на волоске, мысли были не о внеземных цивилизациях. Кто-то уныло сказал:

– Дотянем ли, чтобы узнать, чем все это кончится.

Минут через тридцать, когда все в основном перекусили, возникла новая идея. Турок, улыбчивый парень, отечное лицо которого отличалось какой-то очень сухой кожей с мелкими трещинками, подал хорошую мысль.

– Ребята, сказал он, – если будет взрыв, не все компьютеры могут уцелеть. Я так прямо напротив этой штуки лежу. А нам всем хотелось бы, чтобы письмецо родным дошло. Давайте, каждый продиктует вслух хотя бы короткое сообщение так, чтобы все записали. Каждый у себя в компьютере на видное место прямо на экране положит. Так будет гораздо больше шансов, что сохранится. Да и время скоротаем… Давайте от двери начнем, с Индуса, если он не против.

Индус сказал:

– Нет, я не против, идея правильная. Мне, например, очень-очень нужно, чтобы мое письмо дошло моему дяде. Это старший брат моей мамы. Он тянет всю нашу большую семью. У него сейчас две самые большие проблемы – выдать замуж дочь и отправить учиться сына. А у нас и то, и другое требует хороших денег. Если, конечно, отдать девушку в хорошую семью, а парня в хороший университет. Например, в Бангалор, где он и выучится и работу получит. История, ей-богу, смешная. Большинство из нас с вами нуждается в чужой помощи, в том числе и для того, чтобы облегчиться. Ну, вы меня понимаете. Мне дядя у кровати сделал крепкие поручни, и я наловчился почти обходиться сам. Одна была проблема – горшок то и дело падал. Тут дядька мой приносит однажды старый металлический то ли горшок, то ли вазу. Черный весь, устойчивый, тяжелый такой, в самый раз. Он его нашел, когда деревья сажал. Дядя большой кусок земли взял в аренду и выращивает фрукты. Ну вот, я как-то на этом горшке и задумался, а чего горшок такой тяжелый? В общем, мой горшок оказался из серебра, процентов на 90, не меньше. Я его всем, чем положено, проверил, вплоть до кислот, это точно серебро. У дяди через месяц юбилей – пятьдесят лет, я хотел ему тогда и объявить. Пусть он сестре моей двоюродной красивую свадьбу справит, и брата учиться на программиста отправит. Кстати, у него точно большие способности.

Все быстро застучали по клавишам. Американец пошутил:

– Признавайся, ты, наверное, из рода махараджей, если у тебя даже горшок серебряный.

Индус серьезно ответил:

– Нет, мы не кшатрии, мы шудры. В древней Индии все население делилось только на четыре группы – брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры. Брахманы – это ученые и жрецы. Кшатрии – воины и знать, дворяне, по-вашему. Вайшьи – купцы, владельцы земель и скота, но это кто владеет, а не кто работает. А шудры – работники. Это потом уже появилось деление на более мелкие группы. Васко да Гама, португальский путешественник, назвал такие группы «каста»[13]. Сейчас таких каст в Индии примерно три тысячи. Но независимо от конкретной касты, все ремесленники, а также крестьяне на чужой земле – шудры. Нас в Индии – большинство. Ну, наверное, у меня все, очередь за Евреем.

Еврей, худенький бледный паренек с длинными вьющимися прядками черных волос от висков – пейсами, грустно улыбнулся и сказал:

– Вы знаете, у меня такой проблемы нет. Я перед отъездом письмо моим родным на диске на моем компьютерном столике оставил. Если что – найдут обязательно.

Китаец его спросил:

– А ты всегда такой предусмотрительный?

– Ты знаешь, – ответил Еврей, – у меня такая хреновая болезнь, гемофилия, кровь не сворачивается. От любого ушиба могу концы отдать. Регулярно из дома в клинику забирают, от очередного внутреннего кровоизлияния откачивают. Каждый раз я понимаю, что могу назад не вернуться. Чтобы сюда приехать, я сам расписку дал, что если не довезут – моя проблема, ведь я теперь совершеннолетний и смог настоять. Поэтому я такое письмецо прощальное давно составил, теперь каждый месяц его немного освежаю и все. Так что меня пропускаем, у нас следующий Бразилец.

Бразилец сказал:

– А можно, я после всех, я стесняюсь пока что-то.

Мексиканец, плечистый паренек с иссиня-черными длинными прямыми волосами, чья кровать была следующей, сказал:

– Конечно, малыш, не вопрос. Тогда моя очередь. Мне обязательно нужно, чтобы мое сообщение дошло до брата. Мы живем в столице, в Мехико. Неподалеку от города есть древнее место, может быть читали или видели что-нибудь об этом, называется Теотиуакан? Там есть две пирамиды, их принято называть пирамида Луны и пирамида Солнца. Около года назад мне приснился сон, что, если я посмотрю на мир с пирамиды Солнца, то скоро стану здоровым. У меня ведь ноги выросли обычного размера, нормальные, никто понять не может, почему не могу ходить. Я рассказал о своем сне как-то брату. Недели за три до моего отъезда, он в выходной с утра пораньше вынес меня на улицу и отвез к пирамиде. Там посадил на себя и полез наверх. Туда и без инвалида на спине забраться нелегко. Я так боялся и за него, и за себя, но мы все-таки забрались. По пути даже обогнали большую группу иностранцев. Их вела красивая такая девушка – гид. Наверху оказалась площадка большая, брат меня посадил, сам отошел в сторонку отдышаться. Пока иностранцы глазели по сторонам, девушка меня обо всем расспросила. А потом сунула мне визитку свою в кармашек куртки и сказала:

– Покажи брату через месяц. Если сразу вспомнит, о ком речь – пусть позвонит мне. Только дай честное слово, что раньше не отдашь и ничего не скажешь. Ну, я пообещал, конечно. Потом, по правде говоря, я и забыл совсем об этом. Мы готовились к моей поездке, суеты было много. А когда брат отвозил меня в аэропорт, я вижу, что он какой-то больно задумчивый. Спросил я его:

– Ты, мол, чего, брат, о чем все думаешь?

Он и говорит:

– Ты знаешь, девушка одна из головы не выходит, каждую ночь снится. Может, помнишь, когда на пирамиду мы лезли, она гидом у иностранцев там была. Не сообразил я запомнить хотя бы, из какой она фирмы. Теперь найди ее – в Мехико 15 миллионов человек живет.

Я тут все вспомнил, давай дни считать. Получилось – вернусь, как раз примерно месяц исполнится, вот обрадую брата. Только я ему хотел условие поставить: он меня еще раз на пирамиду поднимет и там с этой девушкой поцелуется. А я на них буду смотреть и радоваться. Обязательно нужно, чтобы брат прочитал. Визитку он найдет дома в нагрудном кармане моей куртки, в которой я был на пирамиде. Все записали? Тогда очередь Японца.

Японец легко на руках поднял свое маленькое, резко обрывающееся после таза тело, и сел строго вертикально. Потом он с легким поклоном повернул свою гордо поставленную голову направо, налево и серьезно сказал:

– Мое письмо адресовано отцу. Он у меня работает в департаменте здравоохранения. Последние годы у нас самая большая опасность – птичий грипп. Очень боимся, что занесет нам эту заразу какая-нибудь стая птиц. У нас еще много, несколько сотен тысяч людей с генетическими нарушениями, вроде меня. Помните, о чем речь. Есть опасение, что в организмах таких людей и может произойти опасное слияние вируса гриппа птичьего и вируса гриппа человеческого. И может тогда начаться всемирная эпидемия. Я на эту тему много думал и кое-что придумал. Только вы не смейтесь. Если сделать много – несколько тысяч штук – маленьких летающих шприцев, то можно вакцинировать практически каждую стаю перелетных птиц. Я назвал эти штуки «шмель». Стая этих шмелей должна впрыскивать небольшими дозами вакцину всем птицам стаи без разбору. В результате можно уверенно обеспечить нужную дозу каждой птице.

Китаец сказал:

– У нас полно народу работает над этой проблемой, но такого я еще не слышал. А ты, что, на каждого маленького шмеля ставишь насос, чтобы впрыснуть лекарство?

– Нет, – гордо сказал Японец, прищуривая свои острые умные глаза. – Я использую силу инерции. Поршень шприца массивный. Скорость шмеля такая, что, при попадании в объект, поршень по инерции продолжает двигаться. Ну и впрыскивает ровно столько, сколько нужно. Как только «шмель» ощущает, что поршень остановился – резко дается задний ход. И все по новой, пока не опорожнится весь шприц. Я с собой привез сюда пару опытных образцов. Думал, похвастаюсь на нашей олимпиаде. Хотите – могу хоть сейчас поднять их в воздух и впрыснуть кому чего нужно. Только подставляйте мягкое место.

Все дружно засмеялись. Только Еврей вдруг сказал серьезно:

– Ты парень, не спеши, может быть, и поднимем и чего-нибудь кому-нибудь впрыснем.

Было понятно, что Еврей на что-то намекает, но на что – кто его знает.

Японец продолжил:

– Напишите, пожалуйста, что все чертежи и описание у меня есть не только в этом компьютере. Копия есть дома, на «флешке», карте памяти, которая лежит в шкатулке на тумбочке у моей кровати. Имя папки – «шмель».

Малаец, коротко стриженный, смуглый парень, весело сказал:

– У меня, вообще-то, нет ничего особенного, что я могу передать своим родным и близким. Они обо мне все знают. Знают даже, что я для младших братьев книжку умных мыслей собираю, от себя кое-что туда тоже пишу. Знают, где найти копию. Они только диагноз мой настоящий не знают. Не принято у нас такое сообщать даже близким родственникам. Поэтому мои родные думают, что вот у меня в детстве ступни ног отнялись, и на этом все остановилось. А у меня на самом деле такая дрянь, которая ползет снизу до самого верха. Давно по мне ползет, с самого детства. Уже почти по пояс дошло. Говорят, я успел сам немного походить своими ногами, но, честное слово, не помню. Я сам по своим ощущениям вычислил, что это за болезнь, весь Интернет перерыл. Название у болезни длинное, в общем, какой-то склероз. На ногах это не останавливается. Так и должно было потихонечку у меня снизу вверх все отключаться, пока не остались бы одни мозги. И еще хочу, чтобы мои родные узнали правду о том, как мы здесь встретили эту беду. Напишите, что мы не плачем и не колотимся в истерике, а ведем себя, как мужчины. И умирать будем, как мужчины. А если сможем бороться – то поборемся.

После недолгой паузы, когда опять затихло шелестение клавиш, заговорил Турок.

– У меня письмо для мамы. Папа у меня сильный, а мама – она мама… Я надеюсь, ей будет немного легче, если она узнает, что этот Феликс не намного ускорил мою смерть. Я полтора года назад «хакнул» сервер лаборатории, в которой все данные моих анализов и все медицинские заключения. Болезнь смертельная, лечить не умеют, почки исчезают на глазах. Я никогда таким оплывшим не был, а теперь отеки вообще не сходят. Возят меня постоянно на очистку крови, но толку все меньше. У меня даже выделяться почти уже ничего не может, сделали выход прямой, мочеприемник вот прикреплен на поясе. Как только содержание какой-то дряни в крови перевалит за критический уровень – тихо уйду. Ну, так я уже скоро год как подменяю там данные анализов, изображаю, что у меня еще есть почти два года. На самом деле должен был протянуть еще от силы пару месяцев. Меня и сюда бы никто не пустил, если бы знали реальные анализы. А мне так хотелось напоследок поехать в путешествие. Напишите, пусть мама знает, что я не хотел ее огорчать и думал уйти незаметно и достойно. И чтобы и она, и все мои родные знали: пока я последний раз ножкой не дрыгну – буду улыбаться.

В шелесте летающих по клавишам пальцев были слышны посапывания. Кто-то не смог удержать наворачивающиеся слезы. Из открытой двери кухни тоже было слышно какое-то бормотание, как будто человек говорил сам с собой.