Призвание миротворца

Глава тринадцатая. Благие намерения

Ветра не было. Скорее всего, в этих болотах никогда не бывает ветра, как не бывает зимы или лета. Один лишь туман, вязкая топь с узкими, как горная тропа, дорогами, по которым очень редко проходит путник.

Белое Забвение.

«Место, где грани между опасными мечтами и реальностью их воплощения очень тонки и размыты», — говорили мудрецы магов.

«Земля, где всё подчинено умерщвляющей силе греха», — учили аделианские священники.

«Нехорошее место», — говаривали люди попроще.

Немногие путники отваживались идти этой, самой короткой дорогой, соединяющей Мелис и Анфею. В основном это были аделианские рыцари и храмовые служители, для которых путь через Белое Забвение был своего рода испытанием веры, а ещё маги, ищущие в зачарованных туманах могущественный источник силы.

Мелфай намеренно выбрал эту дорогу. Он должен научиться преодолевать испытания, научиться вынашивать собственные тайные замыслы и двигаться к своей цели, а не играть под дудку магов или аделиан. Это желание наполняло всё сильнее, придавая шагам уверенной лёгкости.

Сквозь призрачную туманную дымку просвечивались одинокие деревья: страшные, безжизненные, обросшие густым мхом и лишайником. Сейчас, должно быть, полдень, но солнца не видно из-за царящего вокруг тумана. Можно легко сбиться с дороги, поросшей болотной травой, Мелфай то и тело проваливался в вязкую почву, когда отходил в сторону.

«Я пройду. Пройду это испытание! Я стану сильнее. И не позволю всем этим великим и могущественным играть моей жизнью!»

Он шёл быстро, постоянно оглядываясь по сторонам. Вокруг мёртвая тишина: ни пения птиц, ни кваканья лягушек, ни скрипа сверчков.

Его наполняли двоякие чувства. Мёртвые, зеленовато-белые топи его пугали, как пугает одинокого путника заколдованное место, обросшее страшными слухами. Но время от времени Мелфая будто окатывала тёплая обнадёживающая волна бодрости. В такие минуты в нём вспыхивало странное чувство, заверявшее его, что рядом с ним незримо идёт его могущественный охранитель. Настолько могучий, что даже Белое Забвение расступается перед Мелфаем, по его воле. Мол, иди смелее, юный миротворец-маг, и ничего не бойся. За тебя поручился мой давний друг. Никто тебя здесь не тронет.

«Четвёртый и Пятый миротворцы бесследно сгинули в этом месте, — думал Мелфай, — но ведь Седьмой прошёл этой дорогой и победил!»

Он слышал об этом в сказаниях. Но в них только воспевались подвиги, и ничего не говорилось о страшных последствиях похода Седьмого миротворца через Белое Забвение. Это Мелфай тоже понимал.

…Тут он остановился. Ему показалось, что впереди, в густом белом тумане проступает тонкая человеческая фигура.

— Ты очень смелый, Восьмой миротворец, — произнёс нежный девичий голос.

Мышцы Мелфая напряглись, рукоять меча на поясе, кажется, стала теплее. Страха не было — в этот момент юного мага вновь накрыла тёплая волна, уверяющая, что ему ничего не угрожает.

— Кто ты? Покажись! — крикнул Мелфай, в то же время не без удовольствия переваривая слова «смелый» и «миротворец».

И тут же его охватил волнующий трепет: лоскутки тумана сплелись, образовав прямо перед ним девушку. Эльмика! Ярко-серые волосы, серые глаза, лёгкие полупрозрачные одежды, завораживающе шевелящиеся на стройной фигурке! Порыв броситься и обнять это сводящее с ума тело был настолько силён, что Мелфай успел сделать шаг, прежде чем глас рассудка его остановил.

«Это искушение! И это не Эльмика. Просто призрак. Элементарный дух, вызванный чарами болот. Просто тварь, порождённая Белым Забвением. Тьма ведает что, но только не моя Эльмика!»

— К чему это шутовство? Я пока что могу отличить морок от яви, — выговорил юный маг с угрозой и негодованием. Вот, он стоит перед своей мечтой, перед образом удивительной девушки, в которую влюблён всем сердцем, а вынужден видеть в ней врага — какое чувство может быть мучительней?

— Я не пытаюсь тебя обмануть, — ответила призрачная девушка, улыбнувшись. Великие силы, и голос, и улыбка — до чего схожи! — Я всего лишь являю тебе тот образ, который ты носишь в своём сердце. Твою мечту, что так и не сбылась, но ещё может сбыться.

Девушка маняще протянула к нему тонкие руки.

— Обними меня, Мелфай. Обними, чтобы твоя мечта стала явью.

Голова закружилась. Теряя ощущение реальности, погружаясь в сладкий сон, в котором хочется остаться навсегда, Мелфай шагнул навстречу манящим объятиям.

«Ничего не случится… я только… Великие силы, до чего я люблю её!»

И в этот миг — вновь тёплая волна, но уже не ободряющая, а окатывающая тревогой. Берегись! Это ловушка!

Секунда, и Мелфай как будто вторым зрением увидел жуткое лицо с ядовитыми клыками и раздвоенным языком и змеиный хвост вместо ног…

— А-а-а-ах! — вырвалось дыхание. Мелфай отпрыгнул, неумело выхватив меч, так, что прорезал кожаный пояс. — Не приближайся, тварь! Не подходи, я зарублю тебя, как гадину!

Его трясло от ужаса и отвращения. Это существо, эта бестия жестоко обманула его, едва не затянув в погибель. Но ему было не до мести — кошмар наваливался теперь отовсюду. Со всех сторон из стоячего тумана послышались хлюпающие шаги, мелькнули неясные тени.

— С-с-с-с, ловкий человечиш-ш-ш-ка… догадалс-с-ся-таки… — зашипела женщина-змея, свиваясь в кольца перед прыжком. — Вс-с-сё равно ты умрёшь-ш-шь… Но в моих-х-х объять-ть-я-х-х ты умер бы в с-сладком с-сне, а так…

Мелфай затравленно пятился, выставляя меч перед собой. Он уже видел шныряющих вокруг грязновато-зелёных существ. Тощие, длиннорукие, сгорбленные монстры с продолговатыми шишкастыми черепами, покрытые водорослями как одеждой, обступали его со всех сторон. Не слишком сильны на вид, но их не меньше десятка. Наверное, они как шакалы вьются возле более сильного хищника, а то и помогают ему загонять добычу.

«На помощь! — хотелось кричать. — О, невидимый охранитель, где же ты?!»

Змееподобная тварь, ужасающе зашипев, прыгнула. Мелфай застыл с обезумевшими от ужаса глазами, как вдруг хищную бестию что-то шмякнуло в спину и разорвало. Ошмётки осклизлой плоти разлетелись вокруг, оросив болотную траву густой зелёной кровью. Толстый змеиный хвост — единственное, что осталось от болотной хищницы — упал Мелфаю под ноги.

…А в следующую секунду мимо него пронеслись стремительные потоки силы — он так и не понял, что это было. Шишкастые черепа ближайших к нему монстров взорвались, тела безмолвно попадали в траву. Остальные существа бросились врассыпную, трусливо визжа.

Мелфай стоял как окаменевший с мечом в руках, глядя вперёд, откуда появилось столь неожиданное спасение.

Вялый, несуетливый туман лениво зашевелился, пропуская сквозь пелену мужскую фигуру в тёмном толстом плаще, покрытым как будто изрядным слоем пыли. Шаги этого человека были уверенными и властными, как если бы он был хозяином этих кошмарных болот. Лицо его было скрыто под капюшоном.

В груди беспокойно ёкнуло. Мелфай вышел из оцепенения и вздрогнул, ощутив сильнейший магический дар этого человека.

— Я ждал тебя здесь, Мелфай, — сказал незнакомец, остановившись в нескольких шагах. — Не потому что следил за тобой, а потому что знал, что ты изберёшь именно эту дорогу. Единственное, чего я не мог ожидать, так это того, что ты поддашься чарам обычной ламии. Не думал, что ты можешь позволить мелким утехам затенить свою мечту.

— Откуда ты меня знаешь? — с лёгкой дрожью спросил Мелфай.

— Я обладаю даром читать людские мечты и судьбы. Я увидел тебя ещё в тот день, когда твоя мечта разгорелась настолько, что ты нашёл в себе силы покинуть родной дом и отправиться на её поиски.

— Кто ты?

— Тот, кто познал неизбежность смерти и скоротечность жизни.

— Ты некромант? — внутренне содрогнулся Мелфай.

— Тебе ли не всё равно, кто я, и какие цели преследую. Я здесь, чтобы помочь тебе дойти до твоей мечты.

Дрожащими руками Мелфай убрал меч за пояс, и пока он это делал, дрожь прошла. Теперь он явственно чувствовал, что этот человек, скрывающийся под толстым пыльным плащом, и есть тот невидимый охранитель, который незримо поддерживал его на всём пути через Белое Забвение.

Лукавить с ним бессмысленно. Надо говорить правду. Даже если этот человек — служитель абсолютного зла.

— Моя мечта — стать миротворцем.

— Я знаю, Мелфай.

— Это мечта родилась из моей веры… Я полгода учился у серых магов и многое переосмыслил… Но я по-прежнему верю в Путь Истины.

— Ты говоришь так, будто я требую от тебя отречься веры. Я не тот, кто предлагает силу в обмен на душу, как это бывает в сказках. Однажды я расскажу тебе свою историю, и ты поймёшь, почему я помогаю тебе. Пока же — просто доверься странному незнакомцу, повстречавшемуся на дороге.

Мелфай уже был совершенно спокоен, переживая приятное чувство безопасности посреди страшного болота, полного неведомых чудовищ.

— Ты только что спас мою жизнь, незнакомец. Но я и без этого доверился бы тебе. Если ты всё обо мне знаешь, тогда скажи: я на правильном пути?

— Ты идёшь дорогой, которую должен пройти каждый миротворец. Зелёная Идиллия, Храм Призвания, пророческое слово Эйренома. Это тоже путь к твоей мечте. Но путь миротворца — это тяжкий жребий. И многие искренние люди, твои предшественники в том числе, бросали всё и уходили в аскезу, духовно умерщвляя себя, потому что попросту изнемогали, будучи полем сражения своей мечты и тщетностью её исполнения.

Мелфай глядел на фигуру незнакомца и чувствовал нарастающее волнение — предчувствие бед и скорбей, которые ждут его впереди. Он никогда не задумывался об этом, но сейчас, перед лицом этого странного человека, он воочию ощутил немыслимые трудности, связанные с собственным даром.

— Избирая путь миротворца, ты поневоле наживаешь себе множество врагов. Даже из числа тех, кого ты раньше считал друзьями. Без огромной внутренней силы тебе не пройти и самой малости твоего пути. У тебя есть Логос и магический камень. Но меч и магия — это инструменты, а не сила. Сила — внутри тебя. Её нужно раскрыть. А для этого ты должен сделать выбор, который может показаться тебе тяжёлым.

Мелфай уже глядел в сторону, всматриваясь в зацветшую воду, и чувствовал там непрестанное движение, слышал, как вблизи шевелятся зыбкие воды. Ему вдруг представилось, что вся земля Белого Забвения — это один огромный чудовищный организм, с множеством щупальцев и языков, неустанно обволакивающих и пожирающих свою добычу. Возникло сильное, настойчивое желание повернуться назад и бежать до самого Мелиса.

Но нельзя. Это будет как раз тем выбором, которого ждёт враг. Побег — это поражение и забытьё. Выбор неизбежен. Через него проходил каждый миротворец. Только так можно победить Белое Забвение.

— Какой выбор я должен сделать? — невольно вымолвили уста.

— Раскрепостить силу, живущую в тебе. Силу, которая будет вести тебя к твоей мечте без устали и печали. Силу, которой не страшны усталость и сомнения. Силу, которая не позволит тебе свернуть на обочину и променять большую мечту на сытную похлёбку. С этой силой ты будешь полон рвения днём и ночью. Эта сила — твоя воля.

— Воля? — изумился Мелфай. — Простая человеческая воля?

— Простая. Человеческая. Воля, — с паузами повторил незнакомец. — Она сильнее всякой магии, всякого боевого мастерства. Даже боги считаются с ней.

— Как мне раскрыть её?

— Первую подсказку ты найдёшь в нитках, завязанных на твоём поясе.

Мелфай невольно сунул руку под халат, нащупав три заветные нити. Внутри всё взбудоражилось и загорелось. Мелфай почувствовал восторг от одной мысли про скрытую в нём мистическую силу.

Да, с этой силой он сумеет стать истинным миротворцем! Он положит конец вражде в Мутных озёрах. А может, и в Спящей сельве. Да! Его признают. В том числе и те, кто смеялся над ним и его наивными мечтами…

Но выбор… сумеет ли он совершить его? Отречься от Эльмики, от отца, от наставника Спуриаса, который для него — символ его веры… останется ли он прежним, не превратится ли в могущественного, но совершенно одинокого миротворца?

Он понимал, почему его выбор должен быть сделан именно здесь, на этом месте. Белое Забвение по-прежнему испытывает его. Его чары так или иначе скрепят судьбоносное решение Восьмого миротворца. И сделанного выбора не изменить, как не обратить вспять выплеснутую из ведра воду.

Пора принять решение. Мелфай медлил.

— Мне придётся навсегда забыть о них? — промолвил он.

— Мелфай. Ты всё перепутал. Тебе вовсе не надо забывать отца, отрекаться от веры и выбрасывать из сердца возлюбленную. Люби и верь, как любил и верил раньше. Твой выбор состоит лишь в том, чтобы эти привязанности утратили над тобой контроль. Чтобы ты мог свободно идти к своей цели, не будучи раздираемым между чувствами, тянущими тебя в разные стороны. Именно это внутреннее поле сражений стало причиной падения твоих предшественников.

Когда незнакомец закончил, Мелфай ощутил, что воздух вокруг стал необычайно разреженным. Такое бывает после сильного магического действия, которое рвёт на части не тело, а невидимые глазу духовные структуры.

«Так мне не нужно ни от кого отрекаться?! Хвала Всевышнему, конечно же, я согласен!»

Незнакомец в толстом пыльном плаще улавливал каждое его переживание.

— Отлично, Мелфай. Я знал, что ты сумеешь это преодолеть. Тебе не обязательно разрывать эти нити сейчас. Сделаешь это, когда окончательно осознаешь смысл своего выбора. И тогда, избрав силу, которой нет равных в этом мире, ты не будешь нуждаться в помощи всех тех, кто будет набиваться тебе в друзья, помощники и учителя. Ты сам добьёшься исполнения своей мечты.

— Я сам добьюсь исполнения своей мечты! — повторил Мелфай.

«Я сам добьюсь исполнения своей мечты!» — неуловимым отзвуком разнеслись его слова по мглистым землям.

Через минуту юный маг уверенно шагал на юг, к прекрасной долине Анфее, с чувством победного торжества в душе.

Сокол парил над Скалами Ящеров, провожая уходящий день. На самом гребне, откуда открывался вид на зелёные леса Анфеи, начинало холодать. Иолас лежал на спине, стиснув зубы, с ожесточением следя за иглой в руках Лейны. Закончив с серьёзной раной на животе стрелка, девушка молча сшивала глубокий порез на его голени. Оказывать помощь раненым она научилась в Лесном Воинстве.

— Вот и всё, — сказала Лейна, закончив. — Теперь тебе надо отлежаться недельки две.

— Желательно не здесь, — буркнул вольный стрелок.

Эльмика, морща лоб, смазала раны Иоласа мазью, пахнущей миндалём и алоэ.

— Где же Маркос и Никта? Мы ползли как улитки. Они должны были нас догнать.

Слова юной магессы повисли в воздухе. Наступали сумерки, а двигаться по опасным скальным утёсам в темноте было самоубийственно.

Иолас тяжело привстал, мужественно перенося боль.

— Внизу у Лунного леса есть небольшой посёлок. Туда можно спуститься часа за два. Оттуда нас довезут до Зелёной Идиллии… Надо только наших дождаться.

Лейна поглядела на измученного стрелка, на скалистый склон, откуда должны были прийти Марк и Никта.

— Эльмика. Ты сможешь свести Иоласа вниз? Тогда идите немедля. Я останусь ждать.

— Чего? Вот уж, удумала! — возмущённо хмыкнул Иолас. — Вместе поднялись, вместе и спустимся. Припасов пока хватает, — Иолас извлёк из полупустого вещевого мешка мешочек, где оставалось немного хлеба и сушёных фруктов.

— Ешь, плеонейка. И тебе, серая, негоже на одних эликсирах сидеть.

Лейна чуть кивнула, измученно улыбнувшись.

— Спасибо, Иолас. Спасибо за всё. Ты спас нас в этой схватке.

— Да брось ты. Мы все спасали друг друга.

Надкусив зачерствевший хлеб, Лейна обернулась назад к склону, открывающему вид на сухие скалистые утёсы.

Оставалось только ждать. И беречь воду.

Склон становился всё более крутым и обрывистым. До скалистого гребня оставалось часа два ходу — для двух здоровых людей. Однако миротворцу и хранительнице это восхождение давалось с большим трудом. Никта спотыкалась и падала ежеминутно, невзирая на зажатый в руке посох и помощь Марка. Отойдя подальше от места схватки, им пришлось остановиться, чтобы осмотреть себя. Марк кое-как обработал круглую рану на спине хранительницы — страшный кровоточащий ожог — и перевязал чистой тряпицей. Со своими ранениями он разобрался сам: в основном это были царапины, ссадины, ушибы, на вид ничего серьёзного, но внутри всё начинало ныть и неметь. Это сказывались последствия магических ударов.

На исходе дня, Марк, будучи на грани истощения, понял, что сегодня на гребень им не выбраться. Они остановились перед нависшим выступом, где зубчатая скала вертикально вздымалась на добрых тридцать локтей. По обеим сторонам — сыпучие склоны, где достаточно одного неверного шага, чтобы скатиться до самого низа.

— Почему мы остановились? — спросила Никта.

— Дальше придётся лезть по скале, — ответил Марк. Он подумал, что сбился с тропы. Иолас наверняка поднимался другим путём.

— Ты уверен, что это правильная дорога?

— Я уже ни в чём не уверен.

— Даже в том, что мы победили? — спросила Никта, снова попав в цель. Марк не ответил, хмуро возясь с верёвкой, но хранительница всё понимала без слов. — Ты всё никак не можешь поверить, что мы вырвались? Что победили судьбу, отведённую нам Кукловодом?

Вопрос хранительницы стал подтверждением томящего чувства, не дававшего покоя.

— Это не то будущее, за которое я сражался. Ты должна была остаться зрячей.

— Не вини себя. Ты бился как настоящий воин. И не поддался искушению принять силу Саркса, — Никта улыбнулась. — Я чувствовала всё, что происходило в твоей душе, Маркос. Мы вырвались, не сомневайся. Мы сумели изменить судьбу.

Марк понимал, что она чего-то недоговаривает. Возможно, просто пытается отвлечь себя от угнетающих мыслей о слепоте — от страшного осознания того, что отныне ей придётся навсегда забыть о своей мечте.

Он обвязал Никту верёвкой, конец которой закрепил себе за пояс и быстро полез наверх, без труда находя зацепы и отталкиваясь ногами от широких уступов. Ничего сложного, даже учитывая висящий за спиной вещевой мешок, меч, посох и сумку Никты. Выбравшись наверх, Марк очутился на большой пологой площадке, откуда вела узкая тропка к гребню. Хорошее место для ночлега. Марк не тешил себя иллюзиями, что им удастся пройти сегодня ещё хоть чуть-чуть. Он закрепил верёвку за большой валун, уперся ногами поудобней и крикнул:

— Давай, Никта! Только не спеши!

Никта долго ощупывала скалу, ища зацепы для рук. Марк с болью наблюдал за её неестественными слепыми движениями, в то же время понимая, что вытянуть девушку на верёвке у него, измученного и избитого, не хватит сил.

— Не спеши, Никта! У нас есть время! — крикнул он.

И тут же понял, что ошибается. Две фигуры снова показались вдалеке. Поднимались они не быстро, но уверенно.

…Но через секунду Марк увидел нечто такое, что заставило его забыть о преследователях. К скале, по которой медленно карабкалась Никта, подбиралась четвероногая тварь — ящер с колючим гребешком на спине и с массивным хвостом. Необычайная подвижность, проворство — несомненно это было животное, но тем не менее — опасный хищник. Плотоядно оскалив два ряда острых зубов, ящер легко полез по отвесной скале, цепляясь когтями за щели и трещины.

Никта стояла на маленьком остром выступе, нащупывая зацепку над головой, но приближение хищника тотчас ощутила:

— Маркос?! Что там?

Не думая, Марк рванул верёвку на себя и что силы потянул бешенными рывками. К счастью, девушка всё поняла и быстро заработала руками и ногами, хватаясь за скалу. В глазах у Марка потемнело от напряжения, мышцы рук, ног и спины свело в тугой узел; рывок за рывком он тянул хранительницу наверх.

Бессилие охватило его только тогда, когда хранительница оказалась у края выступа. Обхватив онемевшей рукой её за талию, Марк грубо рванул её и прижал к себе. Другой рукой он швырнул попавшимся под руку камнем в морду ящеру. Зверь возмущенно зашипел и спрыгнул вниз, сочтя добычу улизнувшей. Мысленно Марк возблагодарил Небеса: вздумай ящер померяться с ним силой, у измученного человека не было бы шансов.

Удерживая натуженной рукой девушку, Марк отполз подальше от опасного края. Никта прижималась к нему, тоже едва не теряя сознание от усталости.

— Спасибо, Маркос. Ты вытащил меня. Ты меня спас, — прошептала хранительница, не открывая глаз. После чего её руки разжались: она впала в забытье.

Марк долго не мог отдышаться. Внутри всё разболелось с новой силой — будь проклята эта боевая магия! Каково должно быть Никте, которой досталось в этом бою гораздо больше, чем ему. Собравшись с силами, Марк осторожно приподнял девушку и переложил её на расстеленный рядом плащ, невольно ощутив, какое гибкое и сильное тело он обнимает. Её слова его необычайно ободрили. Марк почувствовал себя на какую-то минуту счастливым. Возможно, Никта впервые признала его сильной личностью, а не вечно боязливым, вечно сомневающимся неудачником. Марк подозревал, что всё то время, пока они были вместе, он неосознанно добивался этого её признания. Добивался настойчиво, неотступно, именно от неё — девушки, к которой никогда не питал нежных чувств. Никта оставалась для него загадочной нимфой, высшим существом, но не человеком, не девушкой.

Вспомнив о преследователях, Марк снова обернулся. Две фигуры были ещё довольно далеко.

Никта пришла в чувство через полчаса — на Скалы Ящеров опустились сумерки. Марк поднёс к её губам флягу, и она сделала несколько блаженных глотков. Вода была на исходе.

— Позади двое магов. Скоро будут здесь.

— Я знаю, — ответила она шёпотом. — Я почувствовала их давно. Но из них только один маг…

— Что будем делать? — спросил Марк, после чего мысленно обругал себя: всё, хватит полагаться на хранительницу! Пришло время самому искать нужные решения.

— Уже стемнело, да? Они ведь не смогут подобраться к нам по скале ночью, — Никта усмехнулась с горечью. — Надо же! Отныне ночь — истинно моя стихия.

— Не шути так, — тихо сказал Марк. — Ты поправишься. В Анфее есть лекари… есть пророк Эйреном.

— Туда ещё надо добраться. Надеюсь, наши не станут нас ждать слишком долго. Сколько нам понадобится времени, чтобы выбраться на гребень?

— Думаю, завтра со свежими силами управимся за два часа.

— Значит, за четыре. Прости, я уже немного научилась воспринимать мир с темнотой в глазах. Мы тащимся как калеки. Впрочем, я теперь и есть калека.

— Никтилена, — произнёс Марк, смахивая кончиками пальцев с её щеки прилипший песок.

— Только без нежностей, Маркос, — прошептала хранительница упреждающе. — Ты же знаешь, я этого не люблю.

Марк смутился. По привычке он отвернулся, избегая её строгого проницательного взгляда.

— Ты очень странная девушка, Никта, — проговорил он. Сейчас ему не хотелось говорить ни о планах Саркса, ни о замыслах магов Жёлтого Змея. — Скажи, у тебя хоть раз завязались с кем-то отношения… хм, более близкие, чем дружественные?

Хранительница смущённо хохотнула.

— И почему всех вас интересует один и тот же вопрос!

— Ну, лично мне интересно, что ты ценишь в мужчинах.

Никта снова стала серьёзной.

— В Амархтоне меня полюбил один парень. Воин, молодой сотник из армии Южного Оплота. Удивительно, но я ответила ему взаимностью. Сама не ожидала. Не думала, что смогу полюбить кого-то после Илиара.

Она сделала паузу, и Марк вспомнил, как учитель Калиган рассказывал ему о дикой влюбленности четырнадцатилетней Никты в Шестого миротворца, который встретился с вечностью, так и не узнав о её чувствах к нему.

— Как его звали?

— Мегорий. Сейчас он, кажется, командует целой когортой. Но я полюбила его вовсе не за красоту, ум и мужественность.

— Чем же он тебе приглянулся?

— Тем, что полюбил меня не за красоту, ум и женственность, — хранительница снова рассмеялась, не желая говорить больше. — Потом наши пути разошлись. Вот и всё.

— Понятно, — кивнул Марк. В эту минуту он подумал о Лейне: увидел её небесного цвета глаза, длинные изогнутые брови, рассыпанные светлые волосы. Странное, смутное чувство, зародившееся ещё в Спящей сельве, заиграло вновь, как старая песня на новый мотив. — Скажи, Никта: а ты бы смогла полюбить такого как я?

Она не удивилась вопросу. Марк прислушался к её дыханию, подозревая, что она по-прежнему ощущает его чувства, хотя действие Силы Единства давно закончилось.

— Нет, Маркос. Ты уж прости, — её голос тёк легко, словно отплывающее облачко дыма. Кажется, она была рада этой откровенной беседе, лишённой беспокойных рассуждений о планах врага. — Буду честной с тобой, — она нащупала сумку и подложила её себе под поясницу, прислоняясь спиной к большому камню. — Ты никогда мне не нравился, Маркос. Разве что в редких случаях. Тщедушный. Нерешительный. Склонный оставаться в стороне, избегать решений. Даже когда ты поднабрался сил и опыта, ты был каким-то никаким. И не храбрец, и не трус вроде, а так…

— Ну, я тоже тебя не слишком обожал, — ответил Марк, не обижаясь, но чувствуя себя скверновато.

— Знаю: я самовластная, самоуверенная и не даю мужчинам шанса проявить себя. Да, я такая и уже не смогу стать иной. Может быть, потому так и случилось… — она немного помолчала. Марк хотел сказать что-то вроде «Нельзя терять надежду…», но она его оборвала: — Прости… я ещё не всё сказала. Когда я увидела, как ты поднялся ко мне на вершину титановых деревьев… и когда мы бились в Поединке Правды, я заметила в тебе новую силу. И эта сила не заёмная, не подаренная кем-то или чем-то, а взращённая в твоей душе из одного-единственного семечка, насаженного Творцом. И сегодня я снова увидела тебя иным. Ты взрослеешь, Маркос.

— Приятно слышать, — благодарно ответил Марк, как если бы услышал наивысшую похвалу.

— Большинство юношей, когда вырастают, не становятся взрослыми. Взросление у них — некий обряд: первый бой, первая победа, первая завоёванная девушка. Прошёл обряд — значит, взрослый. Ты не такой. Ты взрослеешь по-настоящему.

Ночь выдалась прохладной. Марк укрыл Никту походным одеялом, а сам завернулся в свой плащ и сомкнул веки. Тут же в уши полезли свисты и шорохи. Пробираясь в его полусон, они пугающе множились и ускорялись. Марк вздрагивал и просыпался, с тревогой вслушиваясь в шум ночного ветра. Рука лежала на рукояти меча, на случай если какая-то тварь попытается наброситься на них спящих. Хуже всего было то, что он ничего не знал об обитателях Скал Ящеров и не представлял, кого из хищников следует опасаться ночью.

«Сплю спокойно и не тревожусь, ибо Хранитель хранит мой сон», — вспомнилась кстати молитва странников перед сном.

Постепенно покоряясь сну, Марк вдруг ощутил приближение какого-то существа. Ощутил настолько сильно, что мгновенно проснулся.

Послышался лёгкий шелест, как будто по камням пронёсся ворох сухих листьев. Привстав, Марк вытянул голову и увидел длинную тень скального ящера. Острый гребень, массивный хвост — этот хищник был в полтора раза больше того, которого Марк видел вечером. Появившись откуда-то из темноты, он крался всего в двадцати шагах, двигаясь по крутому склону легко и бесшумно. Марк подумал, что если это существо встанет на задние лапы, то будет выше его вдвое. Но первое, что поразило Марка — это спящая Никта. Она давно должна была ощутить приближение опасного хищника!

Марк замер, опёршись на локти, и не шевелился. Ящер остановился ниже от него и теперь, опираясь на задние лапы и хвост, смотрел прямо в глаза, очевидно, решая, по зубам ли ему эта добыча.

«Держись, миротворец. Пока ты смотришь на зверя твёрдо и без страха, он тебя не тронет».

Откуда-то пришла уверенность, что ящер способен ощутить его беспокойство: испуганная добыча самая лёгкая — это примитивный мозг хищника улавливал чётко.

Ящер чуть присел, готовясь к прыжку…

«Не бойся. Это всего лишь животное. Животное — тебе не враг».

Марк медленно улёгся на прежнее место. Внезапно его осенило. Он слишком долго воспринимал этот мир как враждебный. Неизвестные существа были смертельно опасными лишь до тех пор, пока была неведома их природа. Когда он не знал, что перед ним за существо, воображение наделяло его ореолом угрозы, неизбежно превращая во врага…

Да, вот так и появились в Спящей сельве солимы! Навязчивое человеческое желание видеть вокруг себя злобных врагов превратило мирных существ в жестоких монстров с безжалостным взглядом — такова в этом мире сила людской вражды.

Глаза были закрыты, но Марк услышал, что ящер мотнул мордой и двинулся куда-то дальше, принюхиваясь к ночным запахам. Что, в сущности, этот зверь? Хищник, промышляющий на других ящеров, горных козлов и прочую живность.

Сердце бешенно колотилось. Но уже не от страха, а от возбуждения.

«Как же это у меня вышло? Я же ничего не сделал! Он просто почувствовал, что я ему не враг и не добыча, и убрался прочь. Неужели дар миротворца действует даже на животных?»

Его разбудила Никта, причём невольно. Дико рванувшись, она начала шарить руками по камням и хрипло дышать, как в приступе безумия. Марк обнял её за плечи и прошептал: «Не бойся, это всего лишь сон, всё хорошо». Хранительница смолкла и задышала ровнее.

— Мне снилась сельва. Высокая, прекрасная… Но солнце над ней вдруг взорвалось и всё погрузилось во тьму. Я пыталась проснуться… и боялась, что кошмар уже никогда не кончится. Перед глазами тьма. Вокруг — неизвестность. Силы Небесные, как люди с этим живут!

— Потерпи. До Зелёной Идиллии осталось не так много. Тебе там помогут. Помнишь Храм Призвания? Пророк Эйреном наверняка что-нибудь сделает.

Хранительница кивнула.

— Надо идти. Вода ещё осталась?

— Нет. И это ещё один повод идти быстрее.

— Хорошо, — Никта расправила свои многослойные одежды, скрепила волосы в хвост и взялась за посох. — Уже рассвело?

— Светает.

Наскоро собрав вещевой мешок, Марк уже привычно взял Никту за руку, как вдруг снизу у подножия скалы раздался знакомый голос:

— Эй, миротворец! Как ночка?

Никта сжала его руку. Она испугалась по-настоящему, как девушка, нуждающаяся в защите — необычно, неестественно для прежней Никты.

— Это Яннес. Поговори с ним. Узнай, чего он хочет.

— Ясно чего: чтобы мы сдались на его милость, — зло прошептал Марк и подошёл к краю скалы.

Яннес стоял внизу. В сером халате, с колпаком на голове, опираясь обеими руками на посох, как старик. И, кажется, ухмылялся себе в бороду.

— Что тебе нужно, Яннес? — крикнул Марк с безразличием в голосе. Чуть поодаль он увидел и другого преследователя: этот был укутан с ног до головы в матерчатый плащ, скрывающий лицо и голову. Посоха у него не было.

— Спускайся. Поговорить надо.

— Я и тут тебя неплохо слышу, — сказал Марк, понимая, что пока его с Яннесом разделяет высота в тридцать локтей, можно ничего не бояться.

— Ладно, поговорим так, хоть это и несправедливо — ты выше, а я ниже, — прокряхтел Яннес старческим голосом.

— Говори быстрее, а то, видишь ли, мы спешим.

— Что, солнце поднимается? Верно, лучше поспешить. Через три часа начнётся жара, а воды у вас, как у дхорса жалости, не так ли? — Яннес кашлянул, точь-в-точь как ветхий старец, а затем заговорил своим обычным молодым голосом. — Ты зря повздорил с магами Жёлтого Змея, миротворец. Тебя не простят. До Зелёной Идиллии тебе не добраться. Возвращайся со мной в Мелис и стань под защиту Гильдии серых магов — это единственный способ спастись.

— Так ты предлагаешь покровительство? Очень благородно, Яннес.

— Я не желаю тебе зла. Да, когда-то мы враждовали, но времена изменились. Пришло время объединить силы. У нас общий враг, и он исходит из Туманных болот. Вернёмся в Мелис и всё обсудим, Маркос. Наши лекари восстановят зрение твоей сельвейке. Архимаг Кассиафат поможет разгадать замыслы некромантов, — Яннес раскинул руки, словно был готов заключить Марка в дружеские объятия. — Спускайтесь оба, Маркос. Я не предлагаю дружбу, ты в неё не поверишь, я предлагаю мир и союз.

Думая поначалу лишь о том, что бы такого обидного крикнуть в ответ, Марк неожиданно задумался. Ясное дело, верить в добрые намерения Яннеса нельзя, но почему бы не рискнуть? Если он не врёт, и серые маги могут вернуть зрение Никте, то такая цена, как плен не может быть слишком высокой.

«Он врёт! — отчётливо понял Марк. — Врёт бессовестно и нагло».

— Не растрачивай попусту красноречие, Яннес! Я прекрасно знаю, что ты хочешь сдать нас мелисским властям как виновников вторжения некроманта и тем самым отличиться перед Гильдией и городским советом. Ты ведь на место своего архимага метишь, Яннес. После поражения у «Морского конька» позиции Кассиафата в Гильдии пошатнулись. Ты выбрал очень удачный момент для своего возвышения.

Серый маг стиснул зубы в коварной усмешке.

— Надо же, какая осведомлённость! Только не говори, что сам до всего додумался. Эльмика выболтала, да? Продажная крыса Кассиафата!.. Что ж, Маркос, тогда я скажу проще: или ты сдашься, и мы отправимся в Мелис как добрые попутчики, или я поволоку тебя в сетях вместе с твоей слепой кошкой!

— Интересно, как ты собираешься это сделать? — Марк притворно усмехнулся, стараясь не выдать нарастающую злость.

— Нас двое, ты один. Посох и меч против одного меча — расклад не в твою пользу, верно? — Яннес говорил, посмеиваясь, уверенный, что добыча зажата в угол. — Ты ведь не станешь принимать в расчёт свою хранительницу, а, миротворец?

Никта стояла за спиной, опираясь на посох. Марка охватывала ненависть, он чувствовал, что не может ни погасить её, ни перетерпеть.

— Оставь его, Маркос, — проговорила Никта. — Разве не видишь, что он, сам того не ведая, играет на руку Сарксу?

Марк мучительно сжал зубы.

«Святой и Всемогущий, неужели я шагу не могу ступить, чтобы не исполнить волю своего Саркса?!»

— Ты права. Пойдём отсюда. Пусть делает, что хочет.

Они двинулись вверх к манящему гребню, за которым начинался спуск в цветущую Анфею, казавшуюся сейчас такой далёкой и нереальной. Марк с воодушевлением обнаружил, что Никта стала двигаться чуть быстрее, в её движениях появилось больше координации.

— Ты начинаешь что-то видеть? — спросил он с надеждой.

— Нет. Я начинаю чувствовать: где камень, где песок, где обрыв… Знакомлюсь с новым тёмным миром.

Марк молча сжал зубы. Если Никта начинает осваивать навыки слепца, значит, она готова смириться со своей слепотой. Этого нельзя допускать. Скорее, скорее к пророку! Храм Призвания казался Марку небесной обителью, спасением от всех бед.

Двое преследователей стали приближаться быстрее, чем рассчитывал Марк. Ежеминутно оглядываясь, он невольно замедлял шаг и спотыкался. Наконец, измученный, обливаясь потом, он остановился.

— Нам не уйти.

Никта стояла рядом, не отпуская его руку.

— Что ты собираешься делать?

— Уж конечно не молить о пощаде.

Две фигуры неуклонно приближались. Без ликования и напыщенной бравады, а деловито, как работники, уверенные, что свою работу они всё равно выполнят. Марк почувствовал, что именно эта беспечность врагов его и злит.

— Я помогу тебе, — хранительница заговорила приглушённо. — Только разговори их, чтобы я точно знала, где они стоят.

Марк сбросил вещевой мешок и неторопливо вытащил из-за пояса меч. Во рту всё пересохло, сильно хотелось пить. Внутри по-прежнему всё болело — сказывались последствия боевой магии. Всё это, вместе с невероятным эмоциональным истощением приводили его в состояние, близкое к апатии. Марк заставил себя сжать меч, и собраться с силами.

— Я же говорил, что расклад не в твою пользу, миротворец, — ехидно усмехнулся Яннес. — Однако, как я погляжу, ты всё ещё хочешь драки. Жаль, я рассчитывал на твоё благоразумие.

— Начинай, — сухо бросил Марк, застыв в антимагической стойке.

Яннес направил на него кристаллический наконечник посоха.

— Как угодно. Начнём с самого простенького, что ли… Ди-и-инами-и-ис пне-е-евма!

Злость вопреки ожиданиям не придала Марку сил. Защита от магии — наука тонкая и изящная, пожалуй, ещё более сложная, чем атака боевыми заклинаниями. Отразив клинком сгусток магии, Марк неловко отшатнулся и упал на спину. Руки его затряслись и задрожали, плохо слушаясь.

— Уже? Что-то быстро ты выдохся, миротворец, победитель черного дракона! — с издевательским пафосом отпустил Яннес. — Может быть, немного огонька тебя подбодрит? Те-е-е…

Серый маг не закончил заклинания, потому как просвистевший кинжал ударился о камень возле его ноги. Яннес обернулся к Никте с язвительной усмешкой.

— О, надо же, лесная нимфа хотела мне коленку подрезать! И что бы вы думали, промахнулась! Это с десяти шагов-то, ай-ай-ай!

Поток горячего воздуха сбил её с ног и шмякнул лицом в мелкий известняк. Бессильно оттолкнувшись руками, Никта попыталась встать, но новый удар заклятия пришелся ей в спину, задев полученную вчера рану. Девушка вскрикнула, распластавшись на камнях.

Марка захлестнула ярость — новый приступ жжения в груди. Это было единственное чувство, сумевшее поднять его на ноги. Яннес ликовал, но его молчаливый спутник с закрытым лицом стоял неподвижно.

— Оставь её! Я ещё на ногах!

— Вот незадача! И на что же ты надеешься, богобоязненный аделианин? На чудо? Конечно, на что же ещё рассчитывать трусливым бездарным слабакам! — язвительная усмешка сползла с уст Яннеса. Серый маг стал озлобленно серьёзным. — Ты проиграл, Маркос. А знаешь почему? Потому что ты был неудачником изначально! Ты надеешься на какую-то высшую силу, рассчитываешь, что, добросовестно исповедуя некую мораль, ты получишь воздаяние от своего божества и победишь, верно? Но я плюю на твою мораль! Она — всего лишь утешение для бездарей и слюнтяев, которые пускают слюни в мольбах и поклонах и тешатся, что добренький дедушка с неба их защитит. Но однажды наступает прозрение. И рушится вся эта высокопарная чушь, которую вы называете Путём Истины — этот жалкий самообман, порождённый ленью трудиться над собой, тренировать тело, изучать, постигать, достигать! Вы хотите убежать от самих себя, от своих желаний, которые считаете греховными, но только ещё больше загоняете себя в клетку своего убогого ума и сопливой морали!

…От невидимого толчка в грудь Марк повалился, выпустив меч. Не успев прийти в себя, он увидел, как сотворённый Яннесом воздушный бич ударяет Никту по плечу — хранительница снова падает, беспомощно раскинув руки.

— Вставай! — приказал Яннес. — Куда подевалась твоя храбрость?! Ты же сам хотел драки, вставай же, ничтожество!

Сила, сила, сила, где же взять тебя, у кого почерпнуть?!

«Ты знаешь, где».

«Нет, нет, остановись, миротворец! Не думай об этом! Ни ваши жизни, ни ваша честь не стоят ТАКОЙ ЦЕНЫ!»

То, что происходит сейчас — было задумано тайным Кукловодом! Никта была права: Яннес тоже исполняет волю Саркса! Скорее всего, неосознанно.

Злоба и ярость угасли. Жжение в груди прекратилось. Опираясь на меч, Марк смотрел в лицо серому магу, видя уже не врага, а просто озлобленного парня, издёрганного борьбой за власть и самовозвышение.

— Довольно, Яннес, — выговорил он. — Хватит, ты победил. Мы проиграли. Давай остановимся на этом…

Яннес застыл с каменным выражением лица. Затем рука его медленно направила наконечник посоха Марку в лицо.

— Вот как ты заговорил! Куда подевалась вся твоя отвага, воин Спасителя?

— Я не хочу вражды, Яннес. И тебе ни к чему наживать себе новых врагов. За что ты меня ненавидишь? За давнее поражение на Светлой Арене? Ты мог бы отыграться. Хочешь, когда всё уляжется, я вернусь в Мелис, и мы посостязаемся снова?

— Что ты мне зубы заговариваешь, зануда? — со злостью засмеялся Яннес. — Мне нет нужды с тобой состязаться. Я уже победил тебя. И теперь мне осталось лишь притащить тебя в Мелис, как придорожного разбойника.

— Ты же понимаешь: если бы нас не измотали маги Жёлтого Змея, у тебя бы ничего не вышло. Чего стоит такая победа?

— Если бы да кабы… Пустая болтовня! Где бы мы ни встретились, в каком состоянии ты бы ни был — ты всё равно проиграешь. А знаешь почему? Ты не умеешь ненавидеть. Тебя не унижали, не растаптывали твоё достоинство. Тебя лелеяли и оберегали, ты ничего не добивался своими силами. А меня взращивала моя ненависть. И только она… Впрочем, к этому разговору мы ещё вернёмся. А пока, позволь я обездвижу твои руки, чтобы ты не рыпался. Аф-ферио…

«Вот и всё, — пронеслась угасающая мысль. — Столько пройти, так измучиться, столько перенести, и в одном шаге от спасительного берега попасться какому-то…»

…Яннес так и не закончил заклинание. Тяжёлый кулак его соратника увесисто ударил его в лицо. Нелепо ахнув, серый маг отлетел в сторону и свалился на камни. Не успев опомниться от неожиданности, Марк досмотрел, как человек снимает повязку со своего лица, сдёргивает рывком капюшон, и чуть не выронил меч.

— Сурок?!

Широкоплечий парень с хитрющими глазами утёр мокрое от пота лицо. Наёмник морфелонского войска Дубового Листа, тайный шпион Сарпедона по имени Севрисфей, был самым последним человеком, от которого Марк мог ждать помощи.

Сурок решительно подошёл и взял на плечо вещевой мешок Марка.

— С таким врагом, как серый маг, единый довод — твой кулак! — бросил он рифмованную пословицу, придуманную не иначе как в казармах Сарпедона. — Идём, Маркос. Яннес, как я погляжу, ещё с полчасика здесь отдыхать будет.

Марк убрал меч, ещё не веря в неожиданное спасение. Сурок вновь показался ему простым грубоватым парнем из морфелонской провинции, словно не было ни предательства, ни поединка с Лейной, ни попытки похитить Мелфая.

— Зачем ты так? — произнёс он, поглядев на лежащего без чувств Яннеса.

Сурок в это время уже помогал Никте встать на ноги, и расценил вопрос на свой лад.

— В смысле, почему я его сразу не приложил? Всё никак не мог выбрать момент. Он не слишком мне доверял, этот колдун, и постоянно поглядывал в мою сторону. Пришлось дождаться, когда он раззадорится и потеряет бдительность. Извини, что заставил потерпеть… Ты как, хранительница?

Никта, пошатываясь, опёрлась на посох.

— Откуда ты здесь, Сурок?

— Ну, вкрасться в доверие к серым было не так сложно: достаточно было сказать, что я из Сарпедона. Наши нередко имели дела с Гильдией серых.

— Выходит, с серыми ты был более искренним, чем с нами, — произнёс Марк, сам не зная, какое чувство хочет выразить.

Сурок покачал головой.

— Не обижайся, Маркос. Я был честен с тобой. Помнишь, ещё в Морфелоне я сказал, что не стану говорить о том, кто я. У нас с тобой одна цель. Ты идёшь к ней своей дорогой, а я своей.

— Вот только с Лейной неприятность вышла, — буркнул Маркос.

— Да, нехорошо получилось. Но это была случайность. Она первой напала. Я защищался.

Марк не ответил. После всего, что он испытал в последние минуты — гнев, злость, искушение, беспомощность, боль, отчаяние — у него не осталось сил испытывать какие-либо чувства, кроме желания покоя. Манящий образ чудесной Анфеи и Храма Призвания вновь всплыл перед измученными глазами.

— Вас был целый отряд. Куда делись остальные маги? — спросила Никта.

— Ты о дружках Яннеса говоришь? Струхнули как зайцы. Как только нас догнали маги Жёлтого Змея и приказали убираться в Мелис, все серые так и сиганули назад. Кроме Яннеса, у которого желание поймать Маркоса пересилило трусость, ну и меня, само собой. Поехали мы за жёлтыми потихоньку, невзирая на их угрозы. Правда, когда те бросились за вами в гору, Яннес приказал не спешить, а дождаться, что из этой схватки выйдет. Ну и вскоре дождались мы отделанных вами желтозмеевцев. Старший из них всё твердил, чтобы мы не смели за вами идти, но разве Яннеса уговорами остановишь? Слишком ценный ты для него трофей, с каким и в Мелис возвратиться не стыдно.

— Мотивы Яннеса мне известны, — сказал Марк, вопросительно посмотрев в глаза Сурка. — А что нужно тебе?

— Известно что: Мелфай был и остаётся моей целью. Ещё в Морфелоне, когда я донёс своим старшим, что нашёл Седьмого миротворца, мне поручили следить за тобой. Позже, когда ты на поиски Восьмого отправился, мне приказали не отрываться от тебя ни на шаг. Я должен был убедиться, что Восьмой миротворец существует, а убедившись — доставить его в Сарпедон. А уже в Мелисе меня нашёл известный тебе эмиссар Сильвиры по имени Радагар. Он-то и подсказал мне, где живёт Мелфай. Само собой, он сделал это для того, чтобы я рассказал тебе, а ты — вытянул Мелфая из Дома Гильдии и установил, подлинный он миротворец или шарлатан. Ну, я думаю, ты сам уже обо всём догадался. Когда я понял, что Радагар врал мне, и вместо предоставления Мелфаю свободы выбора, хочет забрать его в Амархтон, я решил спасать парня. В смысле — доставить в Сарпедон, как мне было приказано. Вот и все мотивы, Маркос.

— И что теперь, Сурок? — спросил Марк, недолго помолчав. — Пойдёшь с нами дальше? Я признателен тебе за то, что ты спас нас от Яннеса… но будет лучше, если наши дороги разойдутся прямо сейчас.

Сурок усмехнулся.

— Сейчас? Когда за тобой охотится Жёлтый Змей и неведомый некромант, а у тебя на руках слепая девчонка? Великолепный тактический расчёт, ничего не скажешь! Слушай, Маркос, я уже слегка поумнел: второй раз я не стану пытаться утащить Мелфая силой. Пусть сам решает, с кем ему быть. Но для начала надо его догнать. У нас ещё есть шанс настичь его в Зелёной Идиллии. Если упустим, то не сыщем его потом во всей Каллирое. Кстати, где остальные?

— Ждут нас на гребне, — отвлечённо ответил Марк.

— Тогда чего мы тут стоим? Вперёд!

В эту минуту Марк смотрел на лежащего без чувств Яннеса. «Подлый колдун получил по заслугам!» — взыграло внутри торжество справедливости, ликующее чувство победы, но уже через секунду Марк усилием воли изменил свой взгляд. «Победа? К таким ли победам я призван? О, Всевышний, возможен ли путь миротворца, на котором не будет ни победителей, ни побеждённых?!»

— Мы не можем его здесь бросить, — произнёс он сухо. — Тут полно хищников.

Сурок поглядел на Марка, как на полоумного.

— Сдурел? Помогать ему собрался? После той травли, какую он тебе устроил? Брось, что тут с ним станется? Очухается да домой потопает…

Но Марк уже склонился над своим неудачливым преследователем. Пара пощёчин и брызги пахучего питьевого эликсира, обнаруженного на поясе мага в деревянном флаконе, возымели действие. Яннес заворочался, с кряхтением сел на камень и обхватил голову руками. Затем, придя в себя, он поочерёдно поглядел на Марка и Сурка ядовитым взглядом своих маленьких глаз.

— Чего уставились? Теперь довольны? Негодяи, какие негодяи!

— Вот как? А себя ты, видать, считаешь поборником добра и справедливости, — съехидничал Сурок.

Марк оставался серьёзным.

— Я буду доволен, если на этом месте мы прекратим бессмысленную вражду, Яннес. У нас с тобой и так хватает врагов, чтобы мы воевали ещё и друг с другом.

Яннес, касаясь пальцами огромного кровоподтёка на правой скуле, поднял взгляд и неожиданно захихикал со стариковским кряхтением.

— Хорошо сказано, миротворец. Внушает доверие твой высокий слог. Да только не к месту сие краснобайство, Маркос. Нет у меня с тобой никакой вражды. Ты мне нужен был лишь для того, чтобы обставить старика Кассиафата на сборах Гильдии… А так, раз уж всё сложилось против меня… делай, что на ум взбредёт, мне нет дела до твоих подвигов.

Марк удовлетворённо кивнул.

— Для начала я рад и этому.

Яннес поднялся, подобрав свой валявшийся в стороне посох. Когда пальцы его сжали гладкое дерево, Сурок насторожился, но Марк уже точно знал, что Яннеса можно не бояться.

— Вы ведь за Мелфаем гонитесь, так ведь? Пожалуй, я с вами пройдусь за компанию. Хочу сказать юнцу пару слов в напутствие.

Марк не возражал. Он чувствовал надлом в душе серого мага и даже в какой-то мере сочувствовал ему, хотя несколько минут назад был готов изрубить на куски.

— Как Мелфай попал к вам в Гильдию? — спросил Марк, когда все вместе двинулись наверх.

— Кое-кто из Жёлтого Змея подсказал мне, где его встретить, — прошамкал по-старчески Яннес. — Мелфай — это эксперимент Кассиафата и Жёлтого Змея. Я мало знаю подробностей, а то, что знаю, ты от меня не услышишь. Скажу только, что мне было поручено воспитать из Мелфая серого мага.

— И тебе это удалось?

— Можешь не сомневаться, — с напускной горделивостью ответил Яннес. — Теперь Мелфай — настоящий серый маг!

— Если не в плане магического мастерства, то в плане жизненных ценностей, — догадался Марк, уловив его колкую интонацию.

Яннес только усмехнулся с гордостью за бывшего подопечного.

Когда они вышли на гребень Скал Ящеров, у Марка возникло чувство, будто он грезит — настолько несбыточной казалась ему цель выбраться наверх. Фигуру Лейны в белой рубашке и холщовых штанах он узнал сразу. Воительница увидела их издали, и Марк почувствовал её удивлённый взгляд: она ещё не понимала, почему движения Никты так неестественны и что здесь делает предатель-Сурок. Эльмика в свою очередь недоумённо застыла, увидев Яннеса. Иолас, похоже, спал.

Когда они подошли, Лейна бросилась обнимать Никту, тихо всхлипнув. Хранительница что-то шепнула, но Марк её не услышал. Сбив дыхание на быстром подъёме, он присел на прогретый известняк.

Иолас сонно разлепил веки и чуть приподнялся, тараща глаза на пополнившийся отряд.

— Маркос, ты что, всю серую гильдию за собой потянуть удумал?

— Вашему миротворцу дай волю, так он посвятит в аделиане магов всех цветов и соцветий, — язвительно проговорил Яннес. С Иоласом его связывало давнее соперничество в состязаниях на Светлой Арене. — Удивляюсь, что он Амарту не прихватил в свои героические странствия.

— Амарта мертва. Радагар убил её, — сообщил Марк, не в настроении слушать эти остроты.

— На твоём месте я бы не был так убеждён, миротворец, — поморщился Яннес. — Радагар любит приврать о своих смертоносных искусствах. Тело Амарты не нашли, это я точно знаю.

Иолас в это время вглядывался в лицо хранительницы, щурясь от солнца.

— Что у тебя с глазами, Никта?

— Слепота, вызванная заклятием Тысячи Солнц, — с улыбкой пояснила Никта.

— Ого! Вот это совсем не славно, — Иолас удручённо покачал головой. — Надеюсь, мы найдём в Зеленой Идиллии толковых лекарей?

— Ты-то сам как?

— А, ерунда, в животе дырку сделали. Хорошо хоть не завтракал. Клинком в живот натощак — одно удовольствие, — Иолас захохотал, как настоящий ратоборец, который скорее умрёт, чем признает, что его раны серьёзны. — Хотя отлежаться не помешало бы. Выкладывай, как вы там с желтозмеевцами управились, да потопаем. Вниз уже полегче будет.

Пока Марк рассказывал о своих с Никтой злоключениях, Эльмика угостила всех эликсиром, утоляющим жажду. Густой, необычайно терпкий сок Марк распробовал лишь с третьего глотка, так как во рту всё пересохло. Сильнее самого крепкого вина, эликсир моментально ударил в голову: перед глазами поплыли красные пятна, в животе забурчало. Но всё-таки жажду этот напиток утолял.

— Я не знаю, чего добиваются маги Жёлтого Змея, — признался Марк. — Знаю лишь то, что они очень не хотят, чтобы мы догнали Мелфая. Он очень ценная фигура в их замысле.

— Тогда чего мы сидим? — приподнялся Иолас. — Главное вниз спуститься, там посёлок, можно повозку нанять.

Эльмика в это время пристально глядела в сверкающий на солнце кристалл своей магической трости.

— Я чувствую Мелфая. Он вышел из Белого Забвения. И направляется к Зелёной Идиллии. Мы ещё можем догнать его. Если поспешим.

— Должны успеть. Думаю, Мелфай задержится там больше, чем на пару часов, — сказал Марк и поднялся, подавая пример остальным.

— А ты не думал, Маркос, что будет, когда мы догоним Мелфая? — неожиданно спросила Лейна. — Все мы помним, чем это закончилось в прошлый раз, — плеонейка недобро глянула на Сурка. Потрёпанный, измученный вид светловолосой воительницы показался Марку фатально грозным.

— Не смотри на меня так, Айлейниэль. Ты же знаешь: у сарпедонцев любые поступки всегда имеют двойное, а то и тройное дно, — ответил Сурок, щурясь от тёплого ветра. Марк отметил, что сейчас Сурок совершенно не похож на того простачка, каким прикидывался в наёмничьем войске Морфелона. — Я ваш друг, но в то же время — воин Сарпедона и чту его устав.

— Ах, какая искренность! — вскинула голову Лейна. — Теперь мы знаем, что, по уставу Сарпедона, можно предавать друзей, когда того требует целесообразность…

— Я не предавал вас. Я не хотел той драки, ты сама начала, — заговорил Сурок, пытаясь оправдаться, но в голосе его чувствовался стыд. — Я должен был увести Мелфая в Сарпедон. Вырвать из паутины, в которую его заматывал Радагар и серые маги. Я просто исполнял свой долг перед королевством.

Девушка всплеснула руками, словно в изумлении:

— До чего необычен этот мир! Каждый раз, когда подлец совершает подлость, он заявляет, что исполнял свой долг!

— Я сожалею о том, что ударил тебя, Айлейниэль. И прошу твоего прощения.

Потрескавшиеся губы девушки растянулись в усмешке.

— Мне не трудно простить тебя, Севрисфей. Мне доводилось прощать куда более тяжёлые обиды. Но скажи: когда мы найдём Мелфая, ты и у него попросишь прощения?

— Да, — не задумываясь, ответил Сурок.

— И дашь слово, что не будешь снова пытаться увезти его в Сарпедон?

Сарпедонец выдержал напряжённую паузу.

— Не буду лукавить: я не могу этого обещать. Попытаюсь его убедить отправиться со мной добровольно, но что из этого выйдет…

Лейна тяжело вздохнула и глянула на Марка:

— Что скажешь, Маркос? Мы не можем двигаться дальше в таком составе.

Марк и сам понимал, какая судьба может постигнуть отряд, где каждый преследует исключительно собственные цели. Но это казалось ему не столь важным. Важно то, что надо спешить, пока не случилось нечто непоправимое.

— Почему ты молчишь? Не можешь решиться? — упорно настаивала Лейна. Слепота Никты, превратившая её подругу и наставницу в беспомощную калеку, сильно изменила плеонейку. Сейчас ученица Школы рыцарей казалась как никогда решительной и бескомпромиссной.

— Я не знаю, — устало произнёс Марк. — Я уже ни в чём не уверен. Каждый шаг — сплошная зыбкость.

Видя его состояние, воительница смягчилась, но в то же время в её небесно-голубых глазах загорелось чувство ответственности за беспомощную подругу и неуверенного в себе миротворца.

— В Школе рыцарей юга учат: если ты сомневаешься в своих поступках, значит, ты ставишь под сомнение свой путь и веру, — твёрдо проговорила Лейна.

— Не потому ли в Каллирое так много вражды и так мало понимания? — неожиданно для самого себя ответил Марк.

Лейна подняла изящные брови в удивлении:

— Ты хочешь сказать, что учителя Школы рыцарей заблуждаются?

— Я не об этом. Просто когда я вижу оболваненных воинственными идеями фанатиков, неважно, маги это или аделиане, сомнения в собственной вере кажутся мне большим достоинством, чем сама вера.

Губы плеонейки чуть выпятились в возмущении. Она собралась выпалить что-то в ответ, но тут Никта мягко положила ей руки на плечи.

— Он прав. Неистовая вера принесла этому миру больше страданий, чем все сомнения. Так что пусть сомневается.

Марк в это время глядел на себя в маленькое зеркальце Никты: разбитый лоб, ссадины на щеке, на носу и челюсти, оцарапанное ухо. Поворошив волосы, он нащупал на затылке засохшую кровь.

«Мелфая надо догнать. А дальше — довериться воле Всевышнего».

— Нужно держаться вместе. Это единственное, в чём я сейчас уверен, — сказал он негромко. — Идёмте.

Необычный отряд, состоящий из воинов-аделиан и серых магов, двинулся вниз.

Шли молча, спускаясь по крутому каменистому склону в прекрасную Анфею. Эльмика бодро перескакивала с камня на камень, держась впереди всех и избегая острых вопросов ступающего за ней Яннеса. Лейна теперь служила поводырём Никты, ведя её под руку. Марк и Сурок поддерживали под руки Иоласа: тот хоть и заявлял, что может двигаться сам, но постоянно терял равновесие от слабости.

— Вот скажи, Маркос, как должен поступить аделианин, когда сердце его разделено между друзьями и долгом? — говорил Сурок.

— Мог бы раскрыть мне свою тайну по дороге в Мелис, — ответил Марк, не желая сейчас ни оправдывать сарпедонца, ни обвинять.

— Эге, а знаешь, что со мной сделали бы в Сарпедоне за такую искренность? Восьмой миротворец — моё самое важное задание за все годы службы. Если провалю, меня ждут нечищеные конюшни где-нибудь в Унылой долине. Убирать конский навоз до конца своих дней, это знаешь ли… Ты вот часто твердишь о призвании, Маркос, так скажи: такую ли судьбу отвёл мне Всевышний?

— Не знаю, Сурок. Знаю только, что Путь Истины без тяжёлого перепутья невозможен.

Вскоре спуск стал более пологим, и Марк увидел зелень, покрывавшую скальные массивы. Трава, карликовые кедры, тисовые кусты — все они прекрасно чувствовали себя здесь, насыщаясь выбегающими из узких расщелин ручейками. Казалось, крепкие деревца растут прямо на камнях, разбросанных россыпью до Лунного леса, величаво покачивающегося внизу. Перед самим лесом пролегала дорога, огибающая весь этот огромный лесной массив, и, наверное, она должна была вывести на Старый торговый тракт, откуда рукой подать до желанной Зелёной Идиллии.

Вода! Марк с наслаждением черпал прохладную воду из ручья и пил из пригоршни, обливал лицо и голову. Весь кошмар казался позади. Травля закончились. Появившиеся деревца и живая тень от них, а не только от голых скальных зубов, создавали чувство безмятежного покоя. Лунный лес казался совсем близко, и запах хвои чувствовался повсюду: сочный, будоражащий. Здесь было по-весеннему тепло, а не жарко.

Умывшись, Марк огляделся. Лейна и Никта сидели рядом, предаваясь отдыху. Иолас, охая, смачивал свои раны мокрой тряпицей. Эльмика внимательно глядела вниз, будто что-то высматривая. Яннес, всё пытавшийся с нею заговорить, прекратил эти попытки и просто стоял, омытый прохладной водой, и бесцветные капли сбегали по его бородке. Сурок жадно пил, как конь после долгой скачки.

«До чего капризны дороги судьбы! — подумал Марк. — Друзья становятся врагами, враги друзьями, но в конце концов все тянутся к примирению. Может быть, путь миротворца не так уж труден, как это кажется в те минуты, когда видишь непробиваемую толщу людской вражды?»

К вечеру отряд обогнул Лунный лес и вышел на старую травянистую дорогу, ведущую в Зелёную Идиллию. Здесь было небольшое поселение анфейцев, промышляющих разведением коров и охотой. На всё селение была одна телега с двумя лошадьми. Её хозяин оказался покладистым и за пять динаров, предложенных Марком — небывало щедрую плату в этих краях, — охотно согласился отвезти завтра весь отряд в Зелёную Идиллию.

— Значит, выступим на рассвете? А сегодня нельзя? — спросил Марк. Несмотря на усталость, он готов был продолжать путь.

— Что ты, что ты, парень, куда на ночь глядя-то?! — замахал руками хозяин. — По ночам сельвархи лютуют. Утянут в лес — костей не оставят!

Угостив гостей парным молоком и хлебом, хозяин расположил всех на сеновале. Свалившись без сил на пахучее сено, Марк был рад, что внял хозяину. События последних дней довели его до полного истощения. В голове всё смешалось, перед глазами мелькали отдельно выхваченные из памяти картины: ходячие мертвецы, поднятые некромантом, Лейна, падающая на землю с разбитой головой, мёртвое тело старика Фабридия, жестокое лицо Радагара, смертельно раненая Амарта, погоня, скалы, дхорсы, золотые огоньки в глазах Никты, Эльмика, Яннес, Сурок… и наконец Саркс, скрывающийся в глубинах его сознания. А ещё — невидимый Кукловод, наблюдающий за каждым шагом Седьмого миротворца.

Марк чувствовал, что ему всё труднее понимать, где он поступил правильно, а где совершил ошибку. Если ему противостоит столь могущественный враг, возможно, некромант, повелевающий тайным магическим сообществом, то понять его планы и намерения будет очень сложно.

«А что, если Саркс прав, и любое моё действие служит его плану?» — тёмная, пугающая мысль упорно восставала в голове всякий раз, когда Марк задумывался о могуществе своего врага.

«Если так пойдёт и дальше, я перестану доверять даже голосу совести… И, может быть, в этом и состоит план Саркса! Запутать, окружить иллюзиями, ослабить и раскрыть для последнего удара. Впрочем, меня это не должно волновать. Пусть строит свои козни. То, что меня волнует — это судьба Мелфая. И глаза Никты», — решил Марк, засыпая.

Четверо боевых магов молчаливо сидели у подножия Скал Ящеров. Вид их был неважный. Заклинатель тьмы кутался в свои длинные чёрные одежды, как будто ему было холодно, хотя солнце стояло в зените, наполняя воздух жгучим зноем пустыни. Молодой длинноногий маг воздуха сидел на камне, обхватив голову, девушка в алых одеждах с запёкшейся кровью на высокомерном лице бессмысленно водила пальцами по каменистой земле. Остробородый маг света теребил бороду.

При появлении человека в мягком волнистом плаще пурпурного цвета они резко поднялись, с виноватой угодливостью склонив головы. Маг света, с трудом оторвав дрожащие руки от своей бороды, выступил вперёд.

— Наставник… всё пошло не так, — теперь дрожь пробежала и по плечам мага. Он съёжился и сгорбился, боясь продолжать.

— О, мои потрёпанные боевые маги, — без улыбки, но и без презрения сказал человек в волнистом плаще. — Вы хорошо сражались. Я не мог этого видеть, но когда дело касается миротворца Маркоса, глаза мне не нужны. Я всё знаю.

— Мы старались, наставник… как ты приказал: вынудить Маркоса… и, если понадобится, убить его попутчиков… но… — голос светлого мага оборвался. — Мы проиграли.

— Что ты говоришь, высокочтимый Казарат? — с поддельным удивлением сказал человек в волнистом плаще. — Вы превосходно справились со своим заданием.

— Эта девчонка, наставник… лесная нимфа… кажется, она разгадывает наши замыслы. Она чуть не выведала у меня твоё имя. Она умеет читать мысли…

— А я — её чувства. Как и чувства их всех. Не бери в голову, Казарат. Она такой же чувствительный скот, как и Маркос и его попутчики. Они, как быки, победно ревут, вырвавшись из западни, и не догадываются, что именно так и было задумано тем, кто эту западню подстроил. Им и в голову не придёт, что они в лабиринте ловушек: вырвавшись из одной, они неизбежно попадают в другую.

Сгорбленный маг света перестал дрожать.

— Значит, всё идёт согласно твоему замыслу, наставник?

— Одному из замыслов. Как ты помнишь, он у меня не один. Маркос не поддался. Хранительница ослеплена. Я рассчитывал на другой расклад, но этот меня тоже устраивает. Как и любой другой.

— Наставник, неужели ты предусмотрел любой исход этой схватки?

— Именно так, Казарат.

— Сколько же исходов могло быть? Четыре? Пять?

Человек в волнистом плаще чуть усмехнулся.

— Больше, Казарат. Куда больше. Двадцать восемь. И любой из них меня устраивал. Это беспроигрышная игра. Только Маркос об этом не знает.

Он поглядел ещё раз на своих магов, застывших в боязливой покорности, и равнодушно повернулся, собираясь идти прочь.

— Возвращайтесь в Туманные болота. У меня появились неотложные дела в Тёмной долине.

— А как же наш дальнейший план? — осмелился поднять голову остробородый маг. — Что, если Маркос нагонит Мелфая?

— Событиям в Зелёной Идиллии мы предоставим развиваться своим чередом.

— Но если там что-то пойдёт не так?

Человек в волнистом плаще на секунду бросил на мага строгий и вместе с тем заверяющий взор, в могуществе предвидения которого невозможно было сомневаться.

— Когда знаешь о людях всё — их образ мышления, идеалы, склонности, вкусы и желания — ошибки в предугадывании их действий быть не может.