Призраки в ночи

Глава 5. Непредназначенная суть

Юля – это особый случай, даже не случай, а непредназначенная суть, так мне казалось поначалу. Я даже картину написал с таким названием – женщина с полуобнажённой грудью, чем-то похожая на Юлю, а на заднем плане ещё одна фигура, что должно символизировать её изменчивую сущность. Потом имел наглость эту картину ей презентовать, а муж сначала собирался «рыло мне начистить», но потом хвастал таким приобретением – что ни гость, то признаёт: эта картина самое ценное, что есть в вашем доме. Где она теперь? Наверняка пылится где-нибудь в чулане. Кстати, это та самая Нинкина подружка, которая не давала мне спать, выстукивала что-то похожее на азбуку Морзе, сидя со своим партнёром на кухо́нном табурете.

В тот год, когда я познакомился с Нинкой и Олегом, вместе с ними в Новый Свет приехала и Юля. Муж, занятый по службе, отпустил её с условием, что Олег присмотрит – как бы не позволила себе чего-то лишнего. Видимо, «надзиратель» проморгал, слегка недоработал – вечером на танцах Юля сама выбрала меня, а потом до глубокой ночи мы целовались на пляже, впрочем, все мои попытки пойти немного дальше, она категорически отвергла. Не исключено, что был недостаточно настойчив, да и место не совсем подходящее – то ли дело на горке, вдали от посторонних глаз.

История имела продолжение в Москве, причём напоминала какую-то фантасмагорию – то вместе с Лёвой, её мужем, развлекаемся в одной компании, а потом втайне от него я встречаюсь с Юлей. Вообще говоря, это заслуживает порицания, но я же обозначил своё отношение к Юле в названии главы, что указывает на некую раздвоенность моего сознания. Это как в известном словосочетании «казнить нельзя помиловать», смысл которого меняется в зависимости от того, где поставить точку. Вот и здесь примерно то же самое: любить нельзя расстаться.

Эта раздвоенность иногда принимала комические формы. Как-то я пригласил Юлю в компанию моего приятеля, но заранее предупредил, что надо бы ей снять обручальное кольцо, а то пойдёт слух, будто я соблазняю чужих жён. Потом, заметив, что приятель положил на неё глаз, попросил опять надеть – надеялся, что хотя бы это защитит её от приставаний, поскольку устраивать потасовку в чужом доме я не собирался. Когда опасность миновала, снова предложил снять кольцо – приятель потом допытывался, замужем она или всё же нет, но я так и оставил его в полном неведении.

Вот эта моя нерешительность, неспособность принять нужное решение сыграла со мной злую шутку – вскоре Лёва «сделал Юле ребёнка». Увести у мужа жену – такое случается сплошь и рядом, тут нет ничего зазорного, если познакомился с ней ещё того, как узнал о его существовании. Однако можно ли оставить ребёнка без матери или отца? Для меня это совершенно неприемлемо. Поэтому в дальнейшем наш роман перешёл в некую вялотекущую фазу – вроде бы любовники, но без малейшей перспективы стать мужем и женой. Так я рассуждал, а вот у Юли было совсем иное мнение, но до поры до времени, пока не подрос сын, молчала. Так постепенно наши отношения сошли на нет, да и с Нинкой тоже не встречались.

Но как-то она звонит:

– Приезжай! Тут все наши собрались, будем тебе рады. И гитару прихвати.

Я к тому времени уже почти не «музицировал», но отказать не смог, хотя смутило то, что больно уж смахивает это на кутёж зажиточных купцов, когда никак не обойтись без приглашения цыган. И вот вхожу – не успел снять шубу, как Юля бросается в объятия:

– Ну здравствуй!

Словно бы несколько лет ожидала этой встречи. А за столом её муж, Нинка со своим Гариком, и ещё какой-то парень, даже не представился. Только чуть позже Гарик объяснил, что это его личный шофёр. Судя по всему, Нинкин муж поймал за хвост удачу, но меня это мало интересовало. Пару романсов всё же спел, однако публика была разочарована, чему я ничуть не удивлён – если среди присутствующих нет той, ради которой я пою, вдохновение, сколько ни зови, не явится. На этом всё закончилось – не зря же говорят, что нельзя войти в реку второй раз. Да я и не пытался.

Вот если бы пел для Любы… Но с ней всё было по-другому. Она не брала меня под руку, не приглашала танцевать, я даже ни разу её не поцеловал – не мог же целовать картину да Винчи, даже украдкой, улучив момент, когда посетителей в картинной галерее не было. Да и что толку, если «Монна Лиза» защищена пуленепробиваемым стеклом? Люба тоже была неприступна, хотя иногда казалось, что стоит только сделать шаг и всё изменится.

Познакомились мы опять же в Новом Свете – там всё гораздо проще и люди сближаются куда быстрее, чем в Москве. По крайней мере легче понять, что за человек перед тобой, однако Люба так и осталась для меня загадкой. Вроде бы ухаживаний не отвергает, но стоит себя уверить в том, что нашёл к её сердцу путь, как эта тропинка исчезает, словно бы её и не было. А Люба только улыбается – почти как Монна Лиза.

Как-то пригласила меня на день рождения, и вот сижу за столом рядом с ней, и вдруг чувствую, что её колено упирается в моё бедро. То ли она заигрывает со мной, что-то обещает, не произнося ни слова, то ли решила подшутить – я возомню бог знает что, а она потом прилюдно высмеет. Так я и не решил, как на это прикосновение её колена реагировать. Может, это какой-то неизвестный мне язык общения, вроде языка цветов, но скорее всего она просто коллекционировала поклонников – для начинающей актрисы это самое оно. Ну ведь не станешь же «блудить» с каждым мужиком из тех, что в зрительном зале, а без почитателей таланта не сделаешь карьеры. Это в том случае, если талант есть, а если нет, тогда надо найти состоятельного мужа.

Так Люба и сделала, но это другая история, к которой я не имел никакого отношения. Жили они вроде бы счастливо, Люба снялась в нескольких телесериалах, но потом случилось то, что предугадать было невозможно – муж ушёл к другой. Если учесть, что к тому времени Люба родила ему дочь, его поступок не могу назвать иначе, как паскудством.

Люба с превеликим трудом пережила крушение своей мечты. И вот я думаю – если бы проявил настойчивость и попытался разбить то самое стекло, может, у нас бы что-то получилось. В чём уверен, так это в том, что от неё никогда бы не ушёл.

Впрочем, такая вроде бы ничем не объяснимая привязанность, влюблённость возникала у меня ещё несколько раз. Но это было ещё задолго до знакомства с Любой. Как-то в Крыму отдыхал вместе с приятелем-актёром и его женой. Тихо-мирно отдыхаем, без каких-то особенно изысканных загулов, а потом вдруг появляется на пляже некто Жан, к которым мой приятель был знаком по театральному училищу. С ним в Новый Свет прибыла весёлая компания и среди прочих персонажей – начинающая, но по отзывам весьма талантливая балерина. И понеслось! Однако речь тут не о том, как мы развлекались – речь о Зое, так звали эту балерину.

Я бы не назвал Зою красивой, но было в ней что-то такое, что привлекало, притягивало к ней. Можно сказать, свой в доску парень, если только этот комплимент приемлем для описания характера юной леди. Ну и природное изящество, и чувство юмора – с этим у неё всё было в порядке. Однако я снова не о том – была в ней какая-то тоска, чувствовалось, что за смехом прячет грусть. Значительно позже я узнал, что виной всему разрыв с любимым, а тогда просто хотелось утешить, приголубить, но только ведь ей совсем не это надо. Она хотела во что бы то ни стало найти замену потерянной любви, и тут я весьма кстати подвернулся. К несчастью для Зои, тогда я делал только первые шаги в том мире, где сходились и расходились, влюблялись и предавали, а потом опять – всё тот же нескончаемый поток желаний и поисков любви. У кого-то так было, а другие просто развлекались.

Мог ли я заменить в сердце Зои молодого, но уже весьма популярного актёра? Вряд ли это мне по силам, ну а лёгкий флирт… Мне ещё предстояло освоить искусство такого общения с женщинами, когда не говорят ни слова о любви.

Наконец, компания Жана уехала в Москву. Я был безутешен, тосковал по Зое. Стихов к тому времени уже не писал – перешёл на белый стих, а потом на прозу. И вот из-под пера моей авторучки появились строки: «"Газик", невообразимо юркий "газик". Я к нему лицом прижаться не успел». Теперь смешно, но в том возрасте простительно. Ну а «газик» – это такой допотопный автомобиль, предназначенный для езды по просёлочным дорогам.