Призраки Тристанской низины

Брайан Макклеллан «Призраки Тристанской низины»

За восемь месяцев до событий «Кровавого завета»

Таниэль Два Выстрела брел по грудь в мутной воде Тристанской низины, подняв над головой штуцер, ранец и пороховой рожок. Он держался в тени больших кипарисов, высматривая на поверхности рябь, выдающую питонов и болотных драконов. Громкий стук сердца, отдававшийся в ушах звоном литавр, заглушал гудение насекомых, пение птиц и редкие всплески, когда какая-нибудь болотная тварь соскальзывала в воду.

Несмотря на опасения по поводу местной живности — по неосторожности можно было запросто уйти под воду и больше не всплыть — у Таниэля имелись и более серьезные заботы. Если верить проводникам пало, поблизости околачивались восемьдесят кезанских солдат, все вооруженные самыми лучшими мушкетами, и их тоже сопровождали туземцы.

Один из таких солдат стоял спиной к воде на сухом островке не далее чем в двадцати шагах от Таниэля.

Таниэль зацепился носком сапога за торчащий корень и покачнулся, опасно окунувшись подбородком в воду. Сердце подскочило к горлу, но он подавил желание шумно глотнуть воздуха и оттолкнулся другой ногой, продолжая держать голову и штуцер над водой. От этого движения у подножия ближайшего кипариса заплескались легкие волны.

Кезанец даже ухом не повел.

Затаив дыхание, Таниэль подождал, пока уляжется рябь, и двинулся дальше. Дно здесь круто шло вверх, и над водой появились сначала его голые плечи, потом грудь и наконец ремень кожаных штанов. Положив штуцер и ранец на берег, он вытащил поясной нож.

В три шага Таниэль налетел на кезанца, зажал ему рот ладонью и приставил нож к горлу.

— Только пикни, и ты покойник, — прошептал он на кезанском. — Кивни, если понял.

Солдат напряженно застыл под ножом. Таниэль стоял так близко, что чувствовал запах пота, грибковой инфекции и застарелую вонь дерьма. Солдату было около двадцати пяти — по крайней мере на пять лет старше Таниэля. Его лицо украшали длинные черные бакенбарды и свежий шрам сбоку на подбородке. Дрожа, он слегка кивнул.

— Хорошо. Я капитан Таниэль Два Выстрела и сейчас в довольно сильном пороховом трансе. Я могу тебя убить, но пока не хочу, поэтому давай не будем все усложнять. — Он убрал руку ото рта кезанца. — Как тебя зовут?

— Рядовой Джиббл, сэр.

Таниэль переложил патроны из ранца Джиббла ему в карман, мягко похлопал по ним и отобрал оружие. Затем сходил за собственным ранцем и штуцером и вернулся к солдату.

Джиббл словно одеревенел.

— Вы пороховой маг? — прошептал он. Легкая дрожь в голосе выдавала страх. — Который убил Избранную Слаттерн?

Слаттерн. Знакомое имя. Не слишком значительная Избранная из кезанского Королевского совета. Таниэль не ответил и молча ждал, не сводя глаз с болота.

Прошла почти минута, и из-за кипарисов в глубине островка показалась невысокая худощавая девушка из племени, которое помогало Таниэлю и партизанам воевать против Кеза. Ярко-рыжими волосами и пепельными веснушками она внешне походила на пало, но, как и Таниэль, была чужеземкой и из-за напряженных отношений с племенем стала его постоянной спутницей в Фатрасте.

Из-за хрупкого телосложения Таниэль считал ее очень юной, совсем подростком, но ему всегда становилось немного не по себе от дерзкого выражения в ее умных зеленых глазах. Кроме того, он видел, как она управляется с висящим на бедре мачете.

В зубах у нее торчал стебель тростника, а кожаные штаны спереди пропитались кровью.

— Тебе сегодня повезло, Джиббл, — сказал Таниэль.

— Сэр?

Таниэль указал подбородком на девушку.

— Ты попался мне, а не ей. Что так долго, Поль?

Ка-Поэль улыбнулась, показывая на кровь на штанах. Таниэль находил такую улыбку пугающей.

— Другой караульный? — спросил он.

Глядя Джибблу в глаза, она провела большим пальцем по горлу. Солдат с усилием сглотнул, переводя взгляд с Таниэля на Ка-Поэль, будто не знал, кого из них бояться больше. Ка-Поэль ткнула в Джиббла, вопросительно подняв бровь.

— Нет, — тихо ответил Таниэль, — мы не станем его убивать. Если не сваляет дурака.

Ка-Поэль небрежно пожала плечами, будто ей было все равно.

— Их лагерь? — спросил Таниэль.

Ка-Поэль махнула рукой и подняла десять пальцев. Сто ярдов к востоку, на большом островке, которым время от времени пользовались и люди Таниэля. Сзади островок защищал глубокий канал, по бокам — почти непроходимая кипарисовая роща. Не хотелось бы через нее пробираться.

— Хорошо. — Таниэль слегка подтолкнул Джиббла в поясницу стволом штуцера. — Идем тихо и осторожно. Поль, передай остальным, чтобы подготовились.

Сложив губы, Ка-Поэль издала громкий пронзительный свист, переходящий в воробьиную трель. Выждав три секунды, повторила сигнал, а потом еще раз через восемь секунд. Спустя мгновение раздался ответный свист. Кивком Ка-Поэль показала Таниэлю, что можно идти в кезанский лагерь, и сама зашагала рядом, заложив руки за отвороты жилета из оленьей кожи, словно джентльмен на прогулке в городском парке.

Лагерь представлял собой скопище покрытых слоями грязи палаток и беспорядочно разбросанных по островку скаток. Смердело болезнью. Таниэль со спутниками прошел мимо отхожего места. Там рядком сидели на корточках человек шесть и жалобно постанывали, свесив головы между коленей. В стороне валялись три трупа — их бесцеремонно отбросили в сторону.

Они добрались почти до середины лагеря, когда их наконец заметили. На корне дерева возле самой большой палатки сидел солдат и что-то строгал. Подняв голову, он вытаращил глаза.

— Враг идет! — воскликнул он на кезанском, вскакивая на ноги. — Враг идет!

Вытащив из-под импровизированного сиденья мушкет, он наставил его на Таниэля.

Поднялся переполох, мужчины и женщины с мушкетами и шпагами наготове вылезали из палаток и покидали караульные посты. Все в панике вопили и озирались по сторонам в поисках врага, ожидая, что из-за кипарисов выскочит армия.

Из самой большой палатки появился пожилой господин в рубашке с расстегнутым воротом. Он был бледен, но, натягивая мундир, сохранял безупречную осанку и не выпускал из рук пистолета. Значки на воротнике указывали на звание майора. Он мгновенно оценил ситуацию, посмотрел на окровавленную одежду Ка-Поэль и оглядел Таниэля с головы до ног. Потом, бросив пистолет, шагнул в сторону от ближайшего солдата.

До него доходили слухи. Он сразу понял, с кем имеет дело.

— Порядок в лагере! — проревел он.

Суматоха понемногу улеглась, и Таниэль обнаружил, что на него направлено по меньшей мере пятьдесят мушкетов и решительный взгляд майора.

— Что здесь происходит? — строго спросил майор.

Рядовой Джиббл облизнул губы.

— Прошу прощения, сэр. Он напал на меня на посту, сэр.

— Ты спал?

— Нет, сэр! Он подобрался тихо, как… как призрак, сэр!

При слове «призрак» по толпе солдат пополз шепот. Немного поразмыслив, майор перешел на адроанский:

— Кто ты и что делаешь в моем лагере?

— Я Таниэль Два Выстрела, — громко ответил Таниэль на кезанском. — Капитан «Тристанских призраков».

Толпа зашевелилась — пальцы напряглись на спусковых крючках, ноги удобнее уперлись в землю.

— Если вам интересно, — продолжал Таниэль, — то это я три дня назад убил вашу Избранную.

— Мы знаем, кто ты такой, проклятый пороховой маг, — буркнул майор. — Я майор Даксон же-Букер, а это сто восьмой полк миротворцев его величества. Ты убил караульных и пришел в мой лагерь с заряженным оружием? Назови хоть одну вескую причину, почему мне не приказать своим солдатам открыть огонь?

— Я назову две, — ответил Таниэль. — Во-первых, этот островок окружен моими людьми. Во-вторых, я одной мыслью могу взорвать весь ваш порох и убить или ранить всех солдат прежде, чем они успеют выстрелить.

— Тогда почему ты этого уже не сделал? — спросил Букер.

— Я солдат, как и вы, а не мясник.

— Ты пороховой маг. — В тоне майора Букера сквозило презрение. — Не прикидывайся обычным солдатом. К тому же, если бы нас окружили, караульные давно бы меня предупредили.

— Караульные вроде этого? — Таниэль ткнул Джиббла в поясницу.

Букер смотрел на Таниэля с Ка-Поэль, будто взвешивая шансы. Мушкеты в руках его людей уже подрагивали, но Таниэля слегка беспокоила стальная непреклонность в глазах майора. Честно говоря, трудновато подорвать весь порох одновременно. Нужно хорошенько сосредоточиться, и, скорее всего, искра доберется до пули быстрее, чем Таниэль сможет отклонить взрыв.

А пороховых магов нельзя назвать неуязвимыми для пуль.

Ка-Поэль жестом показала, будто стреляет в Букера из пистолета.

— Ты не помогаешь, — тихо заметил Таниэль.

Букер бросил на нее брезгливый взгляд. Кезанские аристократы не слишком жаловали местных дикарей. За время, проведенное среди пало, Таниэль понял, что туземцы платили взаимностью. Можно и не загадывать, сколько продержится Букер, если оставить его в болоте с Ка-Поэль.

— Разумеется, вам известно, зачем мы здесь? — Букер сцепил руки за спиной и выпятил грудь.

— Наверное, чтобы доставить мою голову кезанскому губернатору, — сказал Таниэль.

Это был не первый и не последний отряд, который кезанцы отправляли в Тристанскую низину на поиски Таниэля и его партизан.

— Мы здесь охотимся на тебя, а ты все равно позволишь нам сдаться?

— Конечно. Война есть война, какие могут быть обиды?

Таниэль слегка сдвинул прицел так, чтобы пуля прошла под рукой Джиббла и попала в грудь Букера, если придется стрелять. Если все пойдет наперекосяк, он прихватит с собой майора.

Букер, похоже, ничего не заметил. Он обвел взглядом лагерь, задержавшись на солдатах, у которых не было сил подняться с отхожего места даже по тревоге.

— Если мы сдадимся, я рассчитываю, что со мной и моими людьми будут обращаться должным образом, как с военнопленными, и позволят выкупить нас как можно скорее.

— Договорились.

Букер опустил подбородок.

— В таком случае я официально сдаюсь. Всем сложить оружие!

Солдаты со вздохами облегчения побросали шпаги и мушкеты.

— Майор Бертро, — позвал Таниэль, повернувшись к болоту. — Можете забрать у кезанцев оружие!

Из леса вышли несколько десятков людей в одежде из оленьей кожи, окружили кезанцев, выставив штыки, и принялись собирать оружие и припасы. Их сопровождало такое же количество дружественных туземцев пало. Прежде чем позволить себе потихоньку выдохнуть и опустить штуцер, Таниэль понаблюдал за тем, как они хозяйничают в лагере, и отметил, что пало старательно избегают Ка-Поэль.

Первым к Таниэлю приблизился сержант Мапель — коренастый, смуглый, похожий на бульдога мужчина с шеей как ствол дерева. С широкой ухмылкой он отобрал у Букера шпагу с пистолетом:

— Хорошая работа, капитан.

— Спасибо. Полегче с ними. Я не вижу их туземных проводников. Могу предположить, что они покинули кезанцев прямо перед тем, как тех начала валить дизентерия. Дерьмовое бы вышло сражение.

Таниэль посмотрел на Ка-Поэль и закинул оружие на плечо. Та покачала головой. Она тоже не видела кезанских пало.

Мапель пожал плечами.

— Я все равно считаю, что вам следовало просто перестрелять их одного за другим.

Таниэль не испытывал любви к кезанцам, но его гнев в основном был направлен на Избранных и аристократов. Ему, в отличие от Мапеля, не хотелось убивать каждого встречного солдата.

— И что нам с ними делать? — Мапель кивнул на пленных кезанцев.

Таниэль поджал губы.

— Приставьте к ним дюжину охранников пало и отошлите в Глейдсайд. Чем скорее мы от них избавимся, тем лучше.

— Есть, сэр.

— Где майор? — Таниэль осмотрелся вокруг, поняв, что еще не видел Бертро.

— Ее отозвали в лагерь.

— Зачем?

— Новый приказ. Похоже, кезанцы выступили в поход в наши края, точнее, болота, и замыслили что-то грандиозное. Предположительно, по Тристанскому тракту идет целая бригада.

Не успел Мапель договорить, как Таниэль уже рванулся к каноэ.

Кезу еще только предстояло перебросить крупные войска так далеко в глубь страны. Если у них получится, это не сулит «Тристанским призракам» ничего хорошего.

— Поль! — крикнул он через плечо. — За мной!

Отряд «призраков» стоял лагерем на островке примерно в миле к юго-востоку от кезанцев. Позиция не такая удачная, как у противника, зато организовано все было гораздо лучше: никаких костров и ям для уборных, все спали в гамаках с москитными сетками, мало кто дальше, чем в десятке шагов от каноэ.

Когда Таниэль с Ка-Поэль вытащили свое каноэ на островок, в лагере царила тишина. Один из немногих оставшихся охранников — парнишка не старше пятнадцати по имени Хельн — чуть приподнял треуголку, увидев Таниэля, и взял у него штуцер с ранцем.

— Как прошел рейд, капитан?

Таниэль кивнул в ответ. Хельн был с ними с самого начала — никудышный стрелок, зато с острым зрением и слухом. Наблюдать за его попытками заигрывать с Ка-Поэль, было одной из любимых забав Таниэля.

— Неплохо. Единственный убитый — кезанский караульный. — Таниэль бросил взгляд на незнакомое каноэ в грязи. — Это чье?

Хельн кивнул на единственную на островке палатку, принадлежавшую майору Бертро. Не успел он открыть рот, как из палатки вышел человек и направился к Таниэлю, на ходу надевая меховую шапку.

Это был пожилой мужчина с седой бородой до середины груди, одетый, как и Таниэль, в колониальном стиле, но бахрома на оленьей коже оборвалась, а на коленях и локтях красовались заплатки. У него было покрытое шрамами, обветренное лицо человека, который очень много времени провел в лесах. Наверное, землепроходец или траппер — и то, и другое объясняло, как ему удалось отыскать отряд «призраков».

Когда незнакомец приблизился, Таниэль протянул ему руку для приветствия, надеясь узнать последние новости из цивилизованных мест:

— День добрый!

Незнакомец посмотрел на Таниэля, затем на Ка-Поэль, задержав на ней взгляд так долго, что Таниэль уже хотел его окликнуть. Потом, не обращая внимания на руку Таниэля, прошел мимо, бросил ранец в каноэ и потащил суденышко в воду. В считанные мгновения он, лавируя между кипарисами, исчез из виду.

Таниэль, нахмурившись, проводил его взглядом и посмотрел на Ка-Поэль. Та пожала плечами.

Входной клапан палатки снова откинулся, и показалась майор Бертро — стройная женщина лет тридцати пяти с усталыми серыми глазами. Она носила желтую униформу ополчения Фатрасты, а не одежду из оленьей кожи, которой снабжали пало. По низу ее шеи тянулся шрам — Таниэль все еще надеялся когда-нибудь вытащить из нее эту историю.

— Хельн! — проревела она, обмахиваясь треуголкой. — Проклятая жара! Хельн, пусть приведут Два Выст… — Она осеклась. — О, вы здесь. Хорошо. А этот скотина уже ушел?

Таниэль посмотрел туда, где скрылся незнакомец.

— Смылся.

— Вдвойне хорошо. — Бертро покачала головой. — Не знаю, где они таких откапывают. Из трапперов выходят прекрасные разведчики, но некоторые годами не общаются с людьми, и от этого у них протухают мозги.

— И манеры, — добавил Таниэль.

— И не говорите. Вы захватили кезанский лагерь?

— Да. Парни как раз сейчас его вычищают. Пленных отправляем в Глейдсайд под охраной пало.

— Ясно, ясно, — пренебрежительно отмахнулась Бертро. — Рада, что вы быстро управились.

Таниэль насупился. Они две недели следили за кезанцами, и все, что она смогла сказать, — «ясно, ясно»? Он мотнул головой в сторону кипарисов, в которых исчез посыльный.

— Какие новости?

— Новости? — переспросила Бертро. — Никаких. Эта скотина даже почту не доставил. Только приказ.

Настала очередь Таниэля состроить кислую мину. Упоминание о почте кольнуло. В отличие от остальных он находился не просто в паре сотен миль от места, где вырос, — от дома его отделяло целое море. Почти год, как он уехал, и у него не было возможности узнать, дошло ли до невесты и отца известие о том, что он ввязался в войну.

— Приказ? А я уже начал думать, что в этой войне нет командующих.

Бертро закатила глаза и извлекла из кармана потертый конверт. Бумага потемнела, чернила поблекли, края загнулись от влажности, на сломанной печати красовалась роза на белом воске.

— Мы пробыли здесь долго, но не настолько. У власти по-прежнему губернатор Линдет. Теперь она называет себя леди-канцлер, — не уверена, что мне нравится, как это звучит, но ничего не поделаешь.

Закашлявшись, она отхаркнула на землю комок слизи и, глянув на письмо, продолжила:

— Кезанцы идут на Плант.

Плант был небольшим городом — тысяч десять душ, но самым крупным в Тристанской низине и фактически главным центром торговли на реке Тристан. Если нужно попасть в северо-западные джунгли, где самая лучшая охота, Плант не миновать. По дороге или по реке до него нетрудно добраться обычному переселенцу, но не армии в полной экипировке.

Таниэль удивился не столько самой новости, сколько тому, что кезанцы выступили именно теперь.

— До сих пор они не трогали Плант, так в чем же дело?

— Понятия не имею, — ответила Бертро. — Не знаю как у вас, но по моему опыту в приказах редко объясняют мотивы врага.

Щеки Таниэля вспыхнули. Бертро ему довольно-таки нравилась, и он знал, что тоже ей нравится, но это не мешало ей с удовольствием напоминать, как мало у него боевого опыта, кроме последних двенадцати месяцев охоты на кезанцев в низине.

— Когда? — спросил он.

— Сейчас они движутся по Тристанскому тракту. — Бертро сверилась с письмом. — В неделе пути от города. Разведчики докладывают о целой бригаде. Может, даже больше.

Пять тысяч пехотинцев, возможно, в сопровождении конницы, трое-четверо Избранных и обслуживающий персонал. Таниэль слышал, что гарнизон Планта из пятисот ополченцев засел в старом торговом форте в излучине реки. Форт предназначался для того, чтобы отражать набеги враждебных туземцев, а не современной армии с артиллерией и магами. Его сотрут с лица земли за полдня.

Таниэль тихо присвистнул.

— Что ж, это наш источник провианта. Надеюсь, Плант эвакуируют, потому что к концу следующей недели там ничего не останется. И что нам приказывают? Отойти дальше в болота?

Бертро фыркнула и шлепнула письмом по ладони.

— Если бы. Согласно приказу все боеспособные фатрастанские полки призываются на защиту Планта.

У Таниэля отвисла челюсть. В начале войны фатрастанская армия насчитывала едва ли бригаду настоящих солдат и в три-четыре раза больше ополченцев. У Планта нет шансов, если только в болотах не прячутся полсотни таких отрядов, как у Таниэля.

Дурацкий приказ.

Приподнятое после победы настроение рассеялось, и у Таниэля засосало под ложечкой. Судя по лицу Бертро, она разделяла его мнение.

— Что мы можем сделать против целой бригады кезанцев? — тихо произнесла она.

Таниэль взял у нее бумаги и просмотрел. Личная подпись леди-канцлера Линдет. В приказе подчеркивалась важность того, что кезанскую армию нельзя подпускать к Планту.

— «Двигайтесь по Тристанскому тракту прямо к Планту для защиты города, — прочитал Таниэль вслух. — Без промедления».

Ка-Поэль похлопала Таниэля по плечу.

— Что такое? — спросил он.

Она показала на себя, затем на Таниэля с Бертро и подняла кулак над головой. Ее лицо исказилось, изображая висельника в петле.

— Да, — согласился Таниэль, — похоже, нас посылают на верную смерть.

Ка-Поэль слегка улыбнулась ему, качая головой, будто он ее не понял. Она сбегала к гамаку Таниэля за его альбомом с рисунками, пролистала страницы и нашла составленную им карту Тристанской низины. Ткнула в Плант, потом на их нынешнее местоположение и наконец на Тристанский тракт.

Пальцем она прочертила линию от их позиции до дороги. Дважды постучав по дороге, наклонилась и написала в грязи на языке пало «кез».

— О чем это она? — Бертро вытянула шею к карте. Похоже, кроме Таниэля никто не понимал немую речь Ка-Поэль, да и он сам порой с трудом улавливал смысл.

Таниэль прикинул в уме местоположение кезанцев с учетом того, что приказ отправили четыре дня назад.

— Она показывает, где мы находимся по отношению к их армии.

— И? — спросила Бертро.

Таниэль решил, что знает, о чем говорит Ка-Поэль. Она не боялась, что их убьют, — она жаждала крови.

— Она объясняет, что мы можем избежать ловушки в Планте.

— Я не бегаю от приказов, — сказала Бертро.

— Нет, мы не будем убегать. Понимаете, мы застрельщики. Мы не принесем никакой пользы на стенах форта или на передовой у города. Но мы недалеко от кезанской армии. Вместо того чтобы идти к Планту, мы двинемся к кезанцам и будем их изматывать. Мы замедлим их продвижение и дадим Планту больше времени на подготовку.

Бертро поджала губы.

— Не совсем по приказу.

— Мы будем следовать его духу. И делать то, что у нас получается лучше всего.

На лице Бертро медленно проступила улыбка.

— Мы ударим из тени, как призраки.

Скрестив ноги, Таниэль сидел на корме каноэ и рисовал в альбоме угольным карандашом, который носил в кармане на случай, если выпадет спокойная минута. Он рисовал Ка-Поэль с головой в профиль — темный силуэт на фоне пробивающихся сквозь туман утренних лучей. Жаль, что нет цветных карандашей, чтобы передать оттенок ее огненных волос или румянец, когда она обращает лицо к солнцу.

Стояло раннее утро. С тех пор как они получили приказ, прошло всего полтора дня, и «призраки» ждали доклада разведчиков.

Изредка Таниэль перелистывал страницу и добавлял несколько штрихов к рисунку Бертро, украдкой поглядывая на ее каноэ, когда она не смотрела в его сторону. Получалось и близко не так хорошо, как с Ка-Поэль: что-то не то с носом и ракурсом. Но ему всегда приходилось работать быстро. Ка-Поэль нравилось, когда ее рисуют, а вот Бертро… не очень.

Из тумана возник человек и приблизился к каноэ Бертро — Милги, разведчик пало. Бертро немного посовещалась с ним и помахала Таниэлю.

Таниэль убрал альбом, подплыл к Бертро и воткнул весло в ил. Достав из куртки табакерку, насыпал на тыльную сторону ладони черного пороха и вдохнул одной ноздрей. По жилам побежала магия, весь мир ожил: краски болота стали ярче, звуки громче, руки и ноги налились энергией. Наслаждаясь ясностью мысли, Таниэль сделал несколько глубоких вдохов, чтобы чуть приглушить пороховой транс.

— Кезанцы ближе, чем мы думали, — сказала Бертро.

— Насколько ближе?

Прежде чем ответить, Милги несколько мгновений смотрел на Ка-Поэль.

— Две мили, — сказал он на ломаном адроанском и опять уставился на девушку.

Большинство пало относились к ней не слишком вежливо, если не сказать враждебно. Чужеземка, дайнизка с запада, она хоть и выросла среди пало, но ее не прогоняли только из-за магических способностей.

Таниэль даже не знал точно, что это за способности, кроме тех, что помогали ей выслеживать врагов. Он бросил попытки понять как ее отношения с приемным племенем, так и ее магию и просто решил, что она неплохая помощница.

— Насколько растянулся их обоз? — спросил он.

Милги подумал, шевеля губами, мысленно переводя слова.

— Около четыре мили.

— Они двигаются очень медленно, — сказал Таниэль Бертро. — Они растянулись и уязвимы. Мы можем изводить их практически без риска.

Бертро задумчиво хмыкнула, рассеянно глядя на болото, и наконец покачала головой.

— Не нравится мне это. Пять тысяч, а то и больше солдат, да еще Избранные. Не уверена, что хочу рисковать «призраками».

— Избранные моя забота, — сказал Таниэль с большей уверенностью, чем испытывал.

Избранного, как и любого человека, можно убить прицельным выстрелом, а Таниэль, будучи пороховым магом, способен стрелять с расстояния более мили. Самое главное — не промахнуться при первом выстреле и не дать Избранному времени ответить магическим ударом.

— Рано или поздно нам придется столкнуться с кезанцами лицом к лицу, — продолжал Таниэль. — И почему бы этому не случиться здесь, на нашей территории, а не под стенами Планта? Вряд ли кто-нибудь из наших ребят видел пехотный строй, не говоря уж о строевой подготовке. Если мы сразимся сейчас, у нас больше шансов уйти живыми.

— Мы не сможем перебить их всех прежде, чем они доберутся до Планта. Их пять тысяч.

— Да, но мы можем их ослабить для защитников города, — парировал Таниэль.

Бертро прочистила горло, глядя на длинный ряд каноэ, уходящий в болота. В каждом сидели ожидающие распоряжений «призраки» и их туземные союзники.

— Прячьте каноэ, — наконец сказала она. — Два Выстрела, берите свою дикарку и ступайте на разведку. Похоже, в ближайшие дни мы будем щекотать кезанские пятки.

Таниэль ждал в темноте: вода плескалась у бедер, неровное дыхание складывалось в знакомый ритм. В мокасине появилась еще одна дыра: пальцы правой ноги промокли и озябли, и вода хлюпала между ними каждый раз, когда Таниэль переступал. Все это очень быстро начало раздражать.

На болотах было тихо — по крайней мере, так тихо, как обычно бывает на болотах. Где-то далеко за спиной квакали лягушки-быки. Таниэль слушал негромкий разговор двух кезанских солдат, которые обсуждали оставшихся на родине возлюбленных. Для любого другого их слова с расстояния почти тридцати ярдов казались бы просто слабым гулом, но усиленный пороховым трансом слух Таниэля улавливал каждую скабрезную подробность, и его щеки залились легким румянцем.

Рядом шевельнулась Ка-Поэль, мягко прикоснувшись к нему, чтобы не потерять равновесие. Таниэль посмотрел на нее, но она была как всегда невозмутима. Интересно, испытывала ли она когда-нибудь настоящий страх или все это для нее вроде игры? И узнает ли он это когда-нибудь?

Справа от себя Таниэль различал сгорбленные спины более дюжины «призраков», ожидающих его сигнала.

Он пожалел, что не захватил фляжку — в горле было сухо, как в Бездне, — но пришлось оставить все, кроме поясного ножа и порохового рожка. Нож он крепко сжимал в руке и без штуцера чувствовал себя голым.

Таниэль вспомнил рассказ отца, как тот еще мальчишкой, чтобы прорвать осаду, пробрался в гурланскую крепость и забил пушки штырями. В играх с друзьями Таниэль изображал адроанского солдата, выполняющего такое же задание. Он чудом уносил ноги либо погибал в лучах славы.

Странно вспоминать детские фантазии здесь, сейчас, готовясь, в сущности, к такому же подвигу.

В настоящее его вернул огонь факела, который, покачиваясь, приближался к его укрытию. Таниэль пригнулся еще на пару дюймов, и темные силуэты спутников повторили его движение. Не дрогнула только Ка-Поэль — застыла как каменная.

Факел неуклонно двигался параллельно Тристанскому тракту, где кезанцы разбили лагерь. Таниэль старался смотреть не на пламя, а на лицо под ним. Оно принадлежало старому солдату с мушкетом через плечо. Солдат со страхом вглядывался в темноту. Его взгляд не задерживаясь скользнул по Таниэлю с «призраками», и солдат пошел дальше.

«Никогда не держи факел перед собой, — подумал Таниэль. — Так ничего не видно».

Ночь вступала в свои права. Взошедшая луна бросала пятна света на болотную воду. Кезанские костры постепенно догорали, и скоро разговоры вдали смолкли — солдаты разошлись на ночевку. Воцарившаяся тишина время от времени нарушалась кезанскими караульными, пробирающимися через заросли.

Когда прошел один из патрулей, Таниэль наконец поднялся и по очереди потряс ногами и руками, чтобы разогнать кровь и размять ноющие суставы. Затем вдохнул щепотку пороха, и магия обострила ночное зрение.

— Пора, — тихо сказал он.

Его слова передали дальше. «Призраки» поднялись, сжимая ножи, и стали разминаться перед операцией. Таниэля охватил азарт. Они выследили, захватили в плен и убили сотни кезанцев, но никогда еще не сталкивались с настоящим войском.

Таниэль махнул рукой с ножом и стал пробираться по воде. «Призраки» разделились на группы по три-четыре человека. В последнюю минуту от волнения он едва не отозвал их, но вовремя прикусил язык.

То, что они собирались сделать, удавалось им лучше всего.

Вдвоем с Ка-Поэль они вышли на твердую землю тракта и, досчитав до шестидесяти, двинулись вперед.

Дорога представляла собой всего лишь полосу твердой почвы, которую веками укрепляли местные жители. Она тянулась через всю Тристанскую низину, где в милю шириной, где лишь в несколько футов, но все равно обеспечивала надежный проезд торговцам и колонистам.

Таниэль с разведчиками хорошенько исследовал дорогу, отыскав место, где ширина едва достигала шести ярдов. Малейший беспорядок наверняка разделит длинный извилистый лагерь надвое.

Однако Таниэль замыслил нечто большее, чем просто беспорядок.

— Только не подпали их порох, — напутствовал он Ка-Поэль, вручая огниво и трут.

Ближайшие повозки стояли всего в нескольких шагах, но в напряжении последних мгновений перед атакой казалось, что до них мили. Таниэль подкрался, прислушиваясь к храпу спящих неподалеку возниц, и положился на обостренные чувства. В повозке лежало несколько бочонков черного пороха — главной мишени любого диверсанта, не говоря уж о пороховом маге. Но сейчас ему было нужно не это. Он перешел к следующей повозке, затем к следующей, пока не нашел нагруженную тюками сена и люцерны для лошадей.

Великолепно.

Рядом с одним из тюков Таниэль насыпал черного пороха из рожка, поджег его силой мысли, понаблюдал, как порох с шипением оживает, и мягко сдул горящие крупинки в сено. Через считанные мгновения из повозки взметнулся столб дыма. Таниэль немного подождал, пока не послышались крики дальше по обозу, — остальные «призраки» тоже разожгли костры — и прокричал на кезанском:

— Пожар, пожар!

Возницы с испуганными криками повыскакивали из фургонов, путаясь в постельных принадлежностях. Таниэль, никем не замеченный, бросился к болоту. Остановившись на миг убедиться, что Ка-Поэль убежала, он заметил под ближайшей повозкой пару тощих ног. Выругавшись, Таниэль вернулся и, потянув девушку за лодыжки, прорычал:

— Уходим, Поль.

Показалась голова, но Ка-Поэль, оскалив зубы, выскользнула из его рук и снова нырнула под фургон. Таниэль услышал, как чиркает огниво, и понял, что она еще не успела поджечь свою повозку.

— На это нет времени! — Таниэль схватил ее за ногу.

Она брыкнулась. Огниво чиркнуло еще несколько раз, и Ка-Поэль быстро выползла из-под фургона, а следом появилась тонкая струйка дыма. Таниэль помог девушке подняться.

— Эй ты! — закричал кто-то.

Обернувшись, Таниэль увидел, что возница схватил Ка-Поэль за плечо. Таниэль врезал ему в челюсть, а дикарка пнула между ног. Оставив разозленного возницу корчиться на земле и сыпать проклятьями, они бросились в болото.

Занявшийся в лагере пожар озарил кипарисы оранжевым светом. Таниэль слышал, как удирают со всех ног остальные «призраки» и кричат кезанские возницы и солдаты, пытаясь потушить пламя, охватившее по меньшей мере десяток фургонов.

Ярдов через двести Таниэль остановился и начал лихорадочно обыскивать кипарисы в поисках ножевой зарубки на корнях одного из самых больших деревьев. Найти зарубку никак не получалось, и он испугался, что в темноте свернул не туда. На лбу выступил пот. Все усилия и ожидание пойдут прахом, если он ее не отыщет. Он тихо выругался.

— Поль, Поль! Где это проклятое дерево?

Ответа не было — да он и не ожидал его, но, оглядевшись, обнаружил, что Ка-Поэль с ним нет.

— Капитан, — раздался приглушенный голос, — все в порядке?

Сержант Мапель пытался отдышаться после бега, прислонившись к корням кипариса.

— В порядке, — сплюнул Таниэль. — Я просто ищу это проклятое дерево.

Мапель втянул воздух через зубы, окинув взглядом бесчисленные кипарисы вокруг. В отличие от Таниэля он не владел магией, позволяющей видеть в темноте, и ничем не мог помочь.

— Вы ведь все понимаете, капитан, — сказал Мапель. — Если не можете найти дерево, надо убираться отсюда. Ни к чему лишний раз рисковать.

— Уходите, — ответил Таниэль. — Я за вами.

— Я вас подожду.

— Нет, — возразил Таниэль. — Уходите к месту встречи. Это приказ. Убедитесь, что наши ребята выбрались.

Мапель неохотно кивнул и отступил в глубь болота. Таниэль выругался, провожая его взглядом. Разумеется, Мапель прав. Нет нужды рисковать.

Внимание Таниэля привлек пронзительный свист. Он поднял голову и почти сразу обнаружил Ка-Поэль высоко в ветвях соседнего кипариса. Облегченно выдохнув, он подбежал к дереву и полез по стволу, проверив по пути зарубку. Нашел.

Если лезть осторожно, до вершины большого кипариса можно добраться всего за пару минут. Наплевав на осторожность, Таниэль взлетел по толстым изогнутым ветвям на самый верх. Ка-Поэль ждала его с ранцем и штуцером, которые он припрятал там заранее.

Ка-Поэль показала, что штуцер уже заряжен.

— Две пули? — спросил Таниэль.

Она кивнула.

Таниэль развернулся, обхватив ногами ветку, и уселся поудобнее, чтобы можно было прицелиться. Упер приклад штуцера в плечо, посмотрел вдоль ствола.

Cо старого кипариса открывался прекрасный вид на вершины деревьев на несколько миль вокруг и, что важнее, хорошо просматривались Тристанский тракт и кезанский лагерь вдоль него. В обозе бушевал пожар. Сухие доски старых фургонов вспыхивали легко, как вата, и Таниэль на мгновение ощутил приступ жалости к беднягам, которые метались, пытаясь потушить пламя.

Насколько он знал кезанские порядки, за это повесят как минимум одного возницу.

Отбросив эту мысль, он сосредоточился на текущей задаче, мысленно потянувшись к тому самому фургону с черным порохом. Легко нашел его и отметил, что возницы уже откатили фургон подальше от огня.

Таниэль решил, что пороховые бочонки будут первой мишенью.

— Порох, — попросил он, протянув руку.

Ка-Поэль положила ему на ладонь пороховой заряд. Таниэль не глядя разломил его и высыпал содержимое прямо в рот. Вкус был горьким и серным, гранулы хрустели на зубах, но такое большое количество пороха действовало мгновенно.

Время будто замедлилось и поползло. Благодаря обострившимся чувствам мельчайшие детали окружающего мира обрели резкость. Таниэль видел и слышал все, что происходит в кезанском лагере, словно сам там находился. Ему казалось, что сердце взорвется от прилива адреналина, а разум переполнится сигналами от органов чувств, но природа его магии позволяла держать все под контролем.

Он заставил себя сосредоточиться, перемещая прицел по всему лагерю и напрягая органы чувств, пока не обнаружил Избранного, идущего по лагерю.

Даже теперь, убив нескольких магов, Таниэль чувствовал, как по позвоночнику пробегает холодок, когда он берет Избранного на мушку. Словно они видят издалека, как он целится, и готовы поднять руки в перчатках, чтобы одним движением пальцев призвать в этот мир магию и убить его с такой же легкостью, с какой задувают свечу.

Лицом к лицу Избранные оказывались сильнее пороховых магов. Но самое важное преимущество пороховых магов заключалось в том, что Таниэль мог почувствовать Избранного, а Избранный его — нет.

— Вторая мишень, — прошептал он.

Секунды бежали одна за другой. Избранный приближался к пожару. Его сопровождала дюжина телохранителей, не сводящих глаз с болота, и у них были на то основания. Они немного расступились, когда их хозяин приблизился к обозу и воздел руки в перчатках, призывая воду и ветер, чтобы усмирить огонь.

Таниэль спустил курок.

Силой мысли поджег черный порох, чтобы управлять траекториями двух пуль, выпущенных из штуцера. Аккуратно скорректировал полет первой, слегка подтолкнув ее вверх и влево. Просвистев в воздухе, пуля угодила в центр груди Избранного.

Одновременно подправил полет второй пули и направил ее в фургон с пороховыми бочонками.

Взрывная волна чуть не свалила его с ветки, но Ка-Поэль удержала за воротник. Таниэль глубоко вздохнул. В ушах звенело от грохота. Он немного понаблюдал за разразившимся хаосом, затем отдал Ка-Поэль штуцер и спустился с дерева.

Пока кезанцы поймут, что Избранный погиб от пули, а не от взрыва, пройдет несколько часов. Чем дольше они не будут знать, что поблизости пороховой маг, тем лучше.

Спустя два дня после убийства Избранного Таниэль с кипариса наблюдал за тем, как двое его соратников убегают в болото от по меньшей мере тридцати кезанских солдат. Был уже поздний вечер, и ему с «призраками» удалось совершить еще три нападения, каждый раз меняя тактику.

В этот раз они действовали по-новому: только двое «призраков» подбирались достаточно близко, чтобы убить пару караульных. Стремительно, небрежно и только днем, будто они стали слишком самоуверенными.

Все должно было выглядеть именно так.

Таниэль прицелился, ожидая, когда кезанские преследователи подойдут ближе. Однако те постепенно остановились и принялись палить из мушкетов, осыпая «призраков» бранью, а потом вернулись в лагерь. Таниэль разочарованно проводил их взглядом, спустился с кипариса и отправился искать майора Бертро.

Майор и остальные «призраки» притаились в нескольких сотнях ярдов и ждали кезанских преследователей в идеальной засаде вокруг ложбины.

— Они не клюнули на приманку, — сказал Таниэль.

Бертро выругалась.

— Видимо, наши действия слишком очевидные.

— Прошлой ночью тоже не клюнули.

Бертро хмуро глянула на деревья, словно пытаясь внушить кезанцам угодить в ее западню.

— Они нас раскусили.

— Может, у них наконец появился умный командир.

Кезанцы имели обыкновение назначать на командные посты в колониальных армиях вырождающихся идиотов-аристократов. Но из этого не следовало, что их можно недооценивать или что время от времени среди них не появляются толковые офицеры.

— Рано или поздно это должно было случиться, — заметила Бертро. — Мапель! Командуйте отступление. — Солдаты приготовились к отходу, а она кивком отозвала Таниэля в сторонку и тихо сказала: — Я тут поразмышляла над нашим приказом.

— И что?

— Вы думали над тем, что он означает на самом деле?

— Конечно. Нас хотели отозвать в Плант. А мы вместо этого решили подобраться к кезанцам и задержать их армию.

— Да я не об этом. На самом деле! — воскликнула Бертро. — Подумайте. Кезанцы отправляют в Тристанскую низину целую бригаду? Плант призывает все имеющиеся в распоряжении отряды? В Планте что-то важное.

Таниэль уставился на нее. За два дня непрерывного порохового транса его мозги слегка заржавели, и он не мог постичь логику Бертро.

— Этот приказ был написан за четыре дня до того, как мы его получили, — пояснила Бертро. — И подписала его Линдет лично. Наша проклятая канцлерша прячется в Планте.

Таниэль плохо разбирался в политической подоплеке революции в Фатрасте, но ему было известно, что движение возглавила одна из местных губернаторов, Линдет. Теперь она руководила новым правительством. Колониальная кезанская армия превосходила фатрастанцев численностью и огневой мощью, поэтому канцлер со своим штабом постоянно перемещалась и скрывалась.

По-видимому, на этот раз кезанцы ее обнаружили.

Таниэль обругал себя за то, что не догадался раньше. Плант оказался гораздо важнее, чем он предполагал. Линдет с ее штабом были хребтом революции. Если кезанская армия доберется до Планта, то возьмет в плен правительство, и война — война за независимость Фатрасты и за все, что защищает Таниэль и его соратники, — будет проиграна.

Эта мысль тревожила его всю дорогу до лагеря. Все их усилия не сильно замедлили продвижение кезанцев — может, подарили Планту дополнительный день на подготовку. Кезанцы так стремились добраться до города, что не клюнули ни на одну серьезную приманку. Лишние несколько сотен потерь личного состава для них ничего не значат.

В лагере «призраки» получили паек для позднего ужина, пока из их гамаков вытряхивали пауков. Таниэль не в первый раз пожалел о том, что они слишком близко к врагу и не могут развести костры.

Он сел на бревно рядом с Ка-Поэль и принялся без удовольствия жевать колбаски с сухими галетами, обдумывая дальнейшие действия. Можно следовать той же тактике до самого Планта — еще три дня пути, — а потом досаждать кезанцам, когда те захватят город. Больше «призраки» ничем помочь не могли. От них мало пользы в открытом бою, а без сомнения, все к тому и идет.

Как еще задержать кезанцев? Отправить вперед людей и заблокировать дорогу поваленными деревьями? Но у них остались Избранные, которые теперь от него прячутся, — они одним мановением сметут любое препятствие.

Таниэль ощутил беспомощность.

Его все более мрачные размышления оборвал далекий крик одного из караульных.

— Всадник!

Таниэль переглянулся с Ка-Поэль и, схватив штуцер, бросился на поиски Бертро. Она ужинала перед своей палаткой.

— Кто-то сейчас крикнул «всадник»? — спросила она.

— Я как раз собирался спросить вас о том же, — ответил Таниэль.

Они подошли к краю лагеря, где собралась небольшая толпа любопытных. Все хотели посмотреть, что за безмозглый дурак скачет по топям, кишащим болотными драконами. Многие «призраки» вооружились, даже Ка-Поэль держала руку на мачете. Таниэль первым заметил между деревьев металлический проблеск.

— Вы его видите? — спросила Бертро.

— Да… вроде бы. Если не померещилось.

Через несколько мгновений Бертро выдохнула.

— Нет, не померещилось, я тоже вижу.

По мелководью приближался конь. Таниэль никогда не видел такого огромного — добрых двадцати ладоней в холке, мощный, настоящее боевое животное. Голову, шею и круп покрывала пластинчатая броня, кольчужная юбка слегка касалась воды.

На коне таких размеров любой показался бы коротышкой, но всадник выглядел поразительно соразмерным. На нем была такая же броня — кожа, пластины и кольчуга весом не меньше восьми стоунов. Он держал поводья обеими руками, под мышкой — деревянная пика, на левом боку — кавалерийская сабля в ножнах, на правом — карабин в кобуре.

Подобные доспехи больше не носили даже тяжелые кирасиры. Все это напоминало зрелище из сказки — такого рыцаря можно было встретить два с половиной столетия назад.

Знакомое покалывание пробежало по спине Таниэля, когда конь выбрался из воды, словно вовсе не чувствуя огромной тяжести, и уставился на него, как на жука, которого следует раздавить. Существо излучало магию, и до Таниэля не сразу дошло, что она исходит не от коня или всадника, а от брони.

Бездна, заколдованная броня! Древние доспехи больше не носят, да и ничего теперь больше не заколдовывают.

Всадник вытащил из седельной сумки мешок и швырнул на землю. Из пропитанного кровью мешка выкатилась голова и остановилась у ног Бертро: на мертвом лице жуткое выражение, срез на шее ровный. Судя по размеру мешка, внутри оставались еще две головы.

— Кресимир! — выругалась Бертро.

Таниэль мысленно повторил ругательство.

— Вас выслеживают кезанцы, — произнес всадник. Голос у него был гортанный, гулкий из-за шлема. Подняв забрало, мужчина пристально посмотрел на Таниэля с Бертро. Выражение его лица устрашало почти так же, как и конь. — Я ищу майора Бертро.

За тот год, что Таниэль был знаком с Бертро, она всегда казалась ему довольно хладнокровной, склонной проявлять скорее гнев, чем страх, и не слишком впечатлительной. Не сводя глаз с отрубленной головы, она присвистнула и наконец посмотрела на всадника.

— Докладывайте, — сказала она, отдав честь.

Бертро двинула Таниэля локтем под ребра, и тот неохотно отсалютовал, все еще пытаясь осознать увиденное. Человек в заколдованных доспехах, с отрубленными головами в мешке, верхом на закованном в броню боевом коне скачет по проклятому болоту, как по проселочной дороге! Труднее всего было смириться с этими доспехами.

Здоровяк осмотрел лагерь и медленно кивнул самому себе. У него было приятное открытое лицо, обветренное и покрытое шрамами. Светло-русые волосы слиплись на лбу от пота. Таниэль решил, что ему лет тридцать пять.

— Полковник Бен Стайк. Вас, засранцев, не так-то просто найти.

— В этом и смысл, сэр. — Таниэль мысленно присвистнул, как Бертро.

Как же он не вспомнил про эти доспехи. Бешеный Бен Стайк и его «Бешеные уланы» были самой настоящей легендой. Ходили слухи, что отряд добровольцев-кавалеристов разграбил коллекцию старинной брони, принадлежавшую кезанскому губернатору, и теперь таскает ее на себе. Таниэль никогда в это не верил. И уж точно не подозревал, что броня заколдованная. Бездна!

— Поль, ты что… — Таниэль не смог ее задержать — Ка-Поэль проскользнула мимо и подошла к коню.

— Осторожно, девочка, — сказал Стайк. — Он тебе руку откусит.

Похоже, Ка-Поэль это нисколько не беспокоило. Она похлопала закованный в броню нос, погладила открытый участок шеи. Конь потряс головой и, нагнув шею, ткнулся в дикарку мордой так, что та чуть не шлепнулась на землю.

— Будь я проклят! — воскликнул Стайк. — Ему редко кто нравится, девочка. Считай это за честь. — Он наклонился к Ка-Поэль, втянул носом воздух и повернулся к Таниэлю. — От тебя пахнет порохом и магией. Должно быть, ты Таниэль Два Выстрела.

— Да, это я. — Таниэль вздернул подбородок.

Он знавал немало таких здоровяков в адроанской армии — обычно это были гренадеры, и, как правило, они уважали только силу. Дашь слабину, и этот громила начнет тобой помыкать.

— Отлично. — Стайк вдруг расплылся в улыбке. — Приятно познакомиться. Слышал, ты бьешь Избранных направо и налево. С меня выпивка.

Таниэль открыл было рот, чтобы выдать остроумный ответ, но слова замерли у него на губах.

— Я… э… спасибо, сэр.

— Поблагодаришь, когда будешь держать стакан в руке, — сказал Стайк. — Это может случиться не скоро. Линдет ценит ваши попытки задержать кезанцев, но вы, — он кивнул Бертро и остальным в лагере, — нужны Планту немедленно.

— Она знает, что мы здесь? — спросил Таниэль.

— Линдет все знает. У нее шпионов как собак нерезаных. Лучше нам поскорее выдвигаться.

Бертро огляделась. Таниэль видел, что она ошеломлена. Это же Бен Стайк, во плоти! Таниэль со всей своей магией слегка струхнул, хотя никогда бы в этом не признался.

— Уже поздно, — сказала Бертро. — Через час стемнеет.

— Времени как раз хватит, чтобы свернуть лагерь и выступить. — Стайк похлопал бронированным кулаком по шее коня. — До завтрашнего полудня нужно преодолеть двадцать пять миль. Лучше поспешить.

Таниэль еще раз переглянулся с Бертро. Столько усилий, и им все равно придется отправляться в Плант. На этот раз от прямого приказа не отвертеться. Таниэль пошел к своему гамаку, крича:

— Лагерь! Готовьтесь выступать!

Обойдя в темноте кезанскую армию, «призраки» двинулись по реке на север, к Планту. Ночью Стайк затерялся в лесу, но когда они наконец попрятали каноэ и выбрались на Тристанский тракт, он уже поджидал их на своем огромном боевом коне, готовый вместе преодолеть последние пару миль.

Для человека, который почти год провел в болотах, Плант был подобен свету в конце длинного, сырого, полного змей туннеля. «Призраки» перемещались по всей Тристанской низине, посещая городки и форты, чтобы запастись провизией, отправить почту и получить приказы, но Плант был достаточно большим, чтобы называться настоящим городом.

Выстроенный на каменистом, выступающем из болот гребне, изначально он представлял собой торговый форт в излучине Тристана, со временем превратился в селение, потом в городок, а теперь насчитывал почти десять тысяч жителей дюжины национальностей, в том числе значительное количество пало. Землю на мили вокруг расчистили и осушили для земледелия. Форт по-прежнему возвышался на гребне, но сам город растянулся вдоль реки, не защищенный ни стенами, ни частоколом.

На окраине Планта Таниэль с удивлением обнаружил огромный лагерь: сотни палаток, импровизированные конюшни, наспех сооруженные уборные и прочие «прелести» армии на привале. Все это напомнило бы о доме, не будь столь дикой мешаниной — палатки разноцветные, а флагов над лагерем реяло столько, что Таниэль сбился со счета.

С первого взгляда было ясно, что это не армия, а ополчение, второпях собранное из ближайших городков и форпостов. Под напором кезанской бригады оно не выстоит и пары часов, а если кезанцы натравят на него уцелевших Избранных — и того меньше.

Бертро отправила Таниэля со Стайком на поиски таверны, напутствовав:

— Вы герой, убийца Избранных, вам и разбираться с политиками.

В городе яблоку было негде упасть. Солдаты в темно-желтых мундирах фатрастанской континентальной армии разгуливали бок о бок с колонистами в оленьей коже и разодетыми дельцами. Практически у всех за спиной торчали мушкеты или штуцеры и горели глаза. Таниэль шел за Стайком через всю эту толпу, Ка-Поэль едва поспевала следом.

— Зачем так торопиться? — поинтересовался он. — Здесь полный бардак. Я бы порасспрашивал о новостях из дома.

— Сначала к канцлеру, — ответил Стайк. — Мне-то все равно, если я заставлю ее ждать, а вот тебе, наверно, лучше побеспокоиться. — Он остановился на перекрестке и указал вперед. — Отведу коня в конюшню. А ты иди прямо, до большой церкви и там скажешь, что тебе срочно нужно к Линдет.

Осыпаемые толчками и проклятиями, Таниэль и Ка-Поэль пробирались сквозь толпу. Ка-Поэль нисколько не смутил Стайк на громадном коне, но такое несусветное количество народа пугало гораздо больше. Ее со всех сторон толкали и пинали, и она едва не бросилась с мачете на проходящих мимо колонистов, пока Таниэль в конце концов твердо не завел ее себе за спину и велел держаться за пояс.

Даже так им пришлось дважды поворачивать обратно, прежде чем они наконец попали в центр города, на площадь, забитую большими желтыми палатками, над которыми развевались флаги континентальной армии. Очереди были повсюду — целые потоки людей ходили по пабам, борделям, гостиницам и уборным.

На северной стороне площади возвышалась церковь, и даже около нее скопилась очередь — солдаты, ополченцы и горожане размахивали приказами и контрактами и спорили друг с другом. Порядок среди них поддерживала группа хорошо одетых дельцов в черных жилетах и котелках. Очередь дважды огибала церковь. Таниэль мрачно посмотрел в ее конец и направился прямиком к большой двери.

— Таниэль Два Выстрела, к Линдет, — сказал он.

Здоровяк на входе походил на вышибалу в борделе. Не подняв взгляда от записной книжки в руке, он ответил:

— Жди, как и весь остальной сброд. Займи очередь.

Таниэль оглянулся. Не хватало еще часами ждать, когда его хотят видеть срочно.

— Я из «Тристанских призраков», — добавил он. — Нас вызвала леди-канцлер.

— Как и всех.

— Послушайте, мне сказали…

— Меня не волнует, что тебе сказали. — Мужчина наконец поднял голову. — Если мне придется еще раз послать тебя в очередь, останешься без своих красивых белых зубов.

Внутри Таниэля начал подниматься гнев. Он шагнул вперед и тихо предложил:

— Давай, попробуй.

— А вот и попро… — Здоровяк схватил Таниэля за грудки, но его перебил чей-то голос:

— Деван, никак хамишь моим друзьям?

Из толпы появился Бен Стайк. Он снял доспехи и теперь щеголял в желтом кавалерийском мундире: на одном лацкане гордо поблескивали звездочки полковника, на другом — три пики. На шее красовалась серебряная цепь с тяжелым черепом — одну из пустых глазниц пронзила пика. Даже без доспехов он казался невероятно большим — почти семи футов ростом, голыми руками и болотного дракона задушит.

Деван издал сдавленный звук и убрал руки с куртки Таниэля.

— Они должны ждать в очереди, как и все остальные. Приказ леди-канцлера.

Стайк сжал плечо Девана так, что тот охнул.

— Линдет отправила меня в это вонючее болото найти их. Думаешь, я стерпел бы такое дерьмо, не будь это важно?

Их впустили без дальнейших пререканий, и они очутились в преддверии часовни. Толстые двери приглушали гвалт толпы, внутри было немноголюдно. Несколько небольших групп, с дюжину человек в каждой, негромко беседовали. Когда вошел Таниэль, к нему обратились выжидательные взгляды и послышались нервные смешки.

Стайк довел Таниэля и Ка-Поэль до того места, где вместо алтаря стоял широкий деревянный стол, заваленный картами, донесениями и бумагами. Он не сильно отличался от стола отца Таниэля в Адопесте.

У Линдет были мягкие округлые черты лица и белокурые волосы чуть светлее, чем у Стайка. Она подняла голову, и Таниэля сразу пленили ее глаза — голубые, словно небо в ясный солнечный день. В них горел огонь честолюбия, какой бывает у молодых офицеров, готовых бежать сломя голову навстречу вражеской картечи. Она с интересом скользнула взглядом по Таниэлю, задержалась на Ка-Поэль и наконец повернулась к Стайку. Таниэля поразила ее юность — года двадцать три-двадцать четыре. Линдет не отличалась ростом и не производила особого впечатления: если встретить ее на улице, то можно принять за тихоню-книжницу. Но глаза… И это губернатор Фатрасты, возглавившая революцию против Кеза?

— Линдет, — начал Стайк, прерывая узколицего мужчину, который шептал что-то ей на ухо.

Линдет подняла палец и, подождав, пока посыльный закончит доклад, жестом отпустила его. Он отошел к маленькому столу в углу помещения.

— Стайк. — Она выплюнула имя, глядя на Таниэля и его спутников, будто они были снаряжением, доставленным ей на порог. — Ты привел «Тристанских призраков»?

— Это мы, мэм, — сказал Таниэль.

Линдет поджала губы.

— Что это за туземка?

— Местная, — ответил Таниэль. — Моя проводница и наводчица.

Ка-Поэль скрестила руки на груди, бросив на него хмурый взгляд. Он постарался не обращать внимания.

— А вы Два Выстрела?

Линдет сверлила его глазами, изучая так же тщательно, как он свой штуцер перед выстрелом.

Это был риторический вопрос, но он ответил:

— Да, мэм.

— Я слышала о вас много хорошего. — В ее голосе недоставало теплоты, которая обычно присутствовала в подобных фразах. — Если бы у меня была сотня таких, как вы, война бы давно завершилась. Но чего нет, того нет. Как думаете, ваш отец поддержит союз Адро с Фатрастой против Кеза?

Вопрос застал Таниэля врасплох.

— Не возьму на себя смелость говорить за него. Но… наверное, сейчас не лучшее время. Его занимают внутренние проблемы.

— Понимаю.

Она слегка подалась вперед, еще пристальнее всматриваясь в лицо Таниэля, и немного повернула голову, будто хотела оглянуться через плечо. Узколицый быстро подбежал к столу.

— Я приняла решение, — сказала она ему. — Позови Петрова и же-Стоя. И вот тех дураков. Они тоже захотят быть в курсе.

— Какое решение? — Таниэль озабоченно взглянул на Ка-Поэль, но девушка казалась отстраненной, наблюдая за Линдет, как мангуст за змеей. Стайк стоял, заложив руки за спину, не сильно интересуясь происходящим. Посланник выскользнул через заднюю дверь церкви.

— Мэм, позвольте спросить, — сказал Таниэль. — Вы нас срочно вызвали сюда. Для нас есть поручение?

— Потерпите, Два Выстрела, — отозвалась Линдет. — Вы обагрите руки кровью еще до исхода недели. Но с тех пор, как я послала за вами Стайка, обстоятельства изменились.

Стайк оживился.

— Что изменилось? Прислали подкрепление?

— Нет. В этом-то и проблема. У нас здесь едва ли три тысячи бойцов, от стрелков до пехоты и чокнутых самоубийц. — Она бросила на Стайка раздраженный взгляд, тот в ответ ухмыльнулся. — У нас один-единственный Избранный, и ему не тягаться с четырьмя кезанскими.

— С тремя, — поправил Таниэль. — Одного я убил.

— С тремя кезанскими. — Линдет сделала пометку и продолжила как ни в чем не бывало: — Мне нравится Плант. Он хорошо защищен Тристанской низиной, более-менее недосягаем для кезанской армии, и тут есть неплохая дорога, по которой можно быстро передвигаться гонцам. Когда я услышала о том, что Кез послал армию, то сначала решила защищать город, чтобы он оставался средоточием моей власти. — Она помолчала, поджала губы. — Я хотела, чтобы «призраки» с четырьмя сотнями стрелков пощипали вражеский фланг на подступах к городу. Наша пехота встретила бы их в открытом бою, а конница ударила с другого фланга. Но этот план больше не годится.

— У нас не хватит людей? — предположил Таниэль.

— У нас не хватит людей, — подтвердила Линдет.

— А как насчет подкрепления из Редстоуна? — спросил Стайк.

— Никак, — желчно ответила Линдет. — Утверждают, что у них свои проблемы. Если я прибуду в Редстоун и эти проблемы не покажутся мне важными, я отдам командира гарнизона под расстрел. Без помощи Редстоуна нам надеяться не на что.

— Можно узнать, каков наш следующий шаг, мэм? — спросил Таниэль.

Через заднюю дверь в церковь вошел узколицый посыльный во главе небольшой процессии чиновников в дорогих костюмах и цилиндрах. Они раскланялись и расшаркались перед Линдет, хотя, судя по ее лицу, лучше бы они этого не делали. Когда к ним присоединились еще несколько человек, канцлер ответила Таниэлю:

— Мы отступаем.

— Я же говорил, что надо это сделать, еще неделю назад, — заметил Стайк.

Воцарилась тишина. Кто-то громко сглотнул. У Таниэля сложилось впечатление, что мало кто отваживался дерзить Линдет.

— Да, — наконец сказала она. — Именно так.

— Хорошо.

— Кускан, — обратилась она к посыльному. — Собирай вещи. Но потихоньку, я не хочу паники. — Она обернулась к чиновникам. — Мы уйдем под покровом темноты по Тристанскому тракту к Кипарисовой дороге, а оттуда напрямик к Редстоуну. Там перегруппируемся и оценим потери.

Таниэль нахмурился. Конечно, это было разумно. Роль правительства слишком важная, чтобы оно оставалось вблизи от столь опасной битвы. Они должны бежать. Но когда Линдет со своим штабом отступит, на пути кезанской бригады останется беззащитный город. Кезанцы не любезничают с городами, в которых находят приют мятежники.

— А что будет с жителями? — спросил Таниэль.

— Как только мы благополучно покинем Плант, будет отдан приказ об эвакуации.

— У нас всего два дня до прибытия кезанцев, — запротестовал Таниэль. — Этого не хватит, чтобы эвакуировать такой большой город, особенно если вы объявите обо всем только завтра.

Взгляд Линдет упал на Таниэля, и у него тут же пересохло в горле. Он почувствовал себя дураком. Что сказал бы отец, человек, не церемонившийся с королями, о сыне, которого запугала леди-канцлер едва ли двадцати пяти лет от роду?

— Жители отвлекут на себя внимание, — холодно произнесла Линдет. — Как только мы отступим и передадим приказ об эвакуации, они запаникуют и побегут по тракту на север. Разумеется, мы оставим защитников — вас с вашими «призраками» и часть солдат и ополченцев, — которые будут досаждать кезанцам и попытаются замедлить их передвижение. Как только правительство окажется в безопасности, вы тоже отступите.

Таниэля замутило. Ка-Поэль ощетинилась, как рассерженная кошка.

— Вы ждете, что мы отступим, бросив на дороге десять тысяч граждан Фатрасты со всем их имуществом на милость кезанцев?

— Да. Именно этого я и жду. Я не намерена терять ценные ресурсы, защищая малозначительный город.

Все вокруг задумчиво покивали, будто Линдет изрекла мудрость, какую и ждали от вождя. Один Стайк вовсе не выглядел убежденным.

— Два Выстрела прав. Они перебьют всех, кто попытается бежать.

— И всех, кто останется, — сказала Линдет. — Нам не победить. Так мы по крайней мере отложим сражение на другой день, когда риск для правительства и боевых ресурсов будет меньше. Если бы мы отступили раньше, то смогли бы этого избежать, но что сделано, то сделано.

Таниэль поискал в лице Линдет хоть какие-то признаки сожаления или угрызений совести от идеи обречь на верную гибель целый город. В ее глазах застыло суровое, непреклонное выражение. Она приняла решение и будет стоять на своем.

Бездна, отцу она бы понравилась.

— Ни слова из нашего разговора не должно покинуть эту церковь, — объявила Линдет. — После нашего отступления, несомненно, случится кровавая бойня, которую можно обернуть нам на пользу. Эти жизни не пропадут зря. Два Выстрела, я жду, что вы подготовите своих «призраков» к бою. А ты, Стайк, держи «Бешеных улан» в узде, пока мне не понадобишься.

Тоном Линдет дала понять, что это ее последнее слово. Таниэль вышел из церкви с тяжелым сердцем. Толпа на городской площади показалось ему еще более неуправляемой.

Все эти люди, понял он, к концу недели погибнут. Таниэль рванулся через улицу, и Ка-Поэль пришлось бежать, чтобы не отстать. Вдруг он увидел сидящего на крыльце мальчишку, перед которым на земле лежала кепка. У него отсутствовала левая нога ниже колена. Пошарив в ранце, Таниэль достал несколько кран и бросил в кепку.

— В этом городе есть газета? — спросил он.

Мальчишка торопливо вытащил монеты из кепки, взвесил в руке и сунул в карман.

— Да, сэр, — сказал он. — Целых три. Спасибо, сэр.

— Какая самая крупная?

— «Вестник Планта», сэр.

— Где ее редакция?

— На углу Главной и Манхоуча. Пройдите еще два квартала и сверните налево. Большая красная вывеска. Не пропу́стите.

— Спасибо.

Таниэль задержался на миг, глядя туда, куда указал мальчик, затем обернулся — нет ли поблизости тех головорезов, что стояли у штаба Линдет. Никто не выделялся из толпы. Проще простого известить газету о планах Линдет. Новость разлетится за пару часов, и люди тут же начнут покидать город. Некоторым даже посчастливится опередить кезанскую армию.

Ка-Поэль тронула его за плечо.

— Что? — спросил он.

Ка-Поэль нахмурилась, качая головой, и указала на мальчика, с которым только что разговаривал Таниэль, а потом приложила ладонь к уху: «Я это слышала».

— И? — спросил он.

Она закатила глаза и потянула его в ближайший переулок. Как только они выбрались из толпы, повернулась к нему и стала так быстро жестикулировать, что Таниэль не мог уследить за смыслом. Он нетерпеливо взглянул на прохожих. Нужно попасть в редакцию. Чем раньше все узнают, что происходит, тем лучше.

— Поль! Помедленнее. О чем ты?

Она ткнула в него и изобразила петлю висельника: «Добьешься, что тебя убьют».

— Что ты имеешь в виду? — Таниэль прикинулся дурачком. Он прекрасно понял, о чем она.

Ка-Поэль изобразила на голове корону, указала на него и снова изобразила петлю висельника.

— Я не боюсь Линдет.

Она сложила руки книгой.

— Да, я слышал байки о ней. Это просто байки и ничего больше.

Все слышали, как оскорбившие ее люди пропадают, как она спокойно казнит офицеров за неподчинение. Таниэль всегда считал это кезанской пропагандой. Даже теперь, зная, что она не задумываясь бросит Плант, он не верил столь нелепым историям о ее гневе.

Но они заставили его помедлить.

— Хорошо, — признал он. — За неподчинение ее приказам последует наказание. Но ты не знаешь репутацию моего отца. Что она сделает сыну адроанского фельдмаршала?

От мысли заслониться отцом у него скрутило живот, но есть вещи поважнее гордости.

Ка-Поэль он не убедил. Она хлопнула Таниэля по плечу, качая головой, и показала на себя, а потом изобразила круговое движение.

— Ты хочешь спросить, что будет с тобой? — нахмурился он. — Если она меня убьет, ты просто вернешься в свое племя. Тебя никто не тронет.

Ка-Поэль фыркнула и снова ударила его.

— Ой! Слушай, Поль, кто-то должен это сделать, но из ее ближайшего окружения ни один не решится. Она собирается угробить целый город.

Девушка указала на него, затем сделала круговой жест и изобразила выстрел из пистолета у своей головы.

— При чем здесь я?

Она вскинула руки и с паникой на лице заметалась между стен переулка. Остановилась и махнула на Таниэля, изобразив петлю на шее. Потом снова корону на голове и жест, будто что-то передает.

У Таниэля ушло несколько мгновений, чтобы понять ее.

— Ты думаешь, я спровоцирую панику, попаду под военный трибунал и, может, даже преподнесу Линдет на блюдечке кезанцам?

«Да».

Таниэль принялся мерить шагами переулок, стараясь успокоиться. Его бесило, что Линдет готова бросить столько людей умирать, чтобы прикрыть свое бегство. Честный адроанский солдат такого не стерпит, а отец Таниэля на весь мир славился беспощадной тактикой. Однако Ка-Поэль права. Стратегия Линдет — единственная возможная, если они намереваются извлечь выгоду из этой переделки.

Линдет следовало отступить, как только она прослышала о приближении кезанцев. И сразу же начать эвакуацию. Теперь же Таниэль ничего не мог поделать.

— Половина вообще не двинется с места, — сказал он вслух. — Они построили дома, основали фермы, завели семьи. Если поселенцы забрались в такую глушь, как Плант, значит, у них ничего больше нет. Это их дом.

Ка-Поэль согласно кивнула и, присев на корточки, вычертила в грязи рисунок. Квадрат, в каждом углу квадраты поменьше. Форт. Она указала на него, а потом решительно — на землю.

— Думаешь, гарнизон останется? — спросил Таниэль.

Она снова кивнула.

Он поразмышлял над этим. Состав пограничных гарнизонов, таких, как в Планте, нередко бывал постоянным. В них набирали местных ополченцев — у них больше причин остаться и защищать город в случае организованного нападения враждебных туземцев или какого-нибудь местного предводителя. Ка-Поэль права. Они не уйдут, даже если Линдет прикажет им покинуть город.

Таниэль сел на подвернувшийся ящик, подперев подбородок кулаком, и стал глазеть на прохожих.

— В гарнизоне пятьсот человек, — сказал он. — Даже если предположить, что никто не сбежит, кезанцы со своими Избранными их перебьют.

Ка-Поэль указала на него и изобразила стрельбу из ружья.

— Не уверен, что получится убить кезанских Избранных до того, как они подойдут к городу. Кроме того, в любом случае останется пять тысяч пехотинцев и обслуживающего персонала. Думаешь, я управлюсь со всеми сам?

Ка-Поэль закатила глаза и изобразила подкрадывающийся жест — «Тристанские призраки».

— Нас и трех сотен не наберется, — напомнил Таниэль.

«Тогда найди подмогу», — сказала она одними губами.

Таниэль со вздохом покачал головой. Он с большой любовью относился к Ка-Поэль. Она была умной, опасной и забавной. Ее изгнало собственное племя, а он тоже часто чувствовал себя изгоем среди других солдат. Но она ничего не смыслила в массовых военных расчетах. Даже если удастся убедить полдюжины отрядов ополченцев остаться и помочь в борьбе с Кезом, битва все равно проиграна — поэтому Линдет и решила отступать.

— Должен быть другой выход, — произнес он.

После нескольких минут размышлений в голове начал зарождаться план. Безрассудный, но это лучше, чем сжечь Плант только ради того, чтобы Линдет могла сбежать.

Ка-Поэль права. Ему понадобится помощь.

Таниэль послал Ка-Поэль к Бертро с запиской, а сам отправился гулять по городу, расспрашивая встречных, пока не узнал то, что хотел: «Бешеные уланы» разбили лагерь на дальней окраине Планта, где для их лошадей нашлось свежее пастбище.

Дорога от Планта до лагеря оказалась почти безлюдной, а между уланами и ближайшими ополченцами раскинулось большое свободное пространство. Таниэль слышал россказни о «Бешеных уланах»: они бросались в самоубийственные атаки, не подчинялись приказам, предавали огню целые города, симпатизирующие кезанцам. Самый страшный кошмар командира, и только благодаря репутации солдат, которые способны выигрывать безнадежные битвы и приходить на помощь простым людям, ими скорее восхищались, чем проклинали.

Ходили слухи, что их сторонились даже регулярные войска.

Таниэль осторожно приблизился к лагерю и весьма удивился, обнаружив караульных, исправно обходящих периметр: двое мужчин и женщина, все в желтых кавалерийских мундирах, как у их полковника. Они приказали Таниэлю стоять и опустили с плеч карабины.

— Я ищу полковника Стайка, — сказал Таниэль, поднимая руки.

Женщина — выше обоих мужчин по крайней мере на ладонь и почти одного роста со Стайком — оглядела Таниэля с головы до ног.

— Вы кто?

— Капитан Таниэль Два Выстрела.

— «Тристанские призраки»?

— Да.

Женщина опустила карабин, ее напарники сделали то же самое.

— Майор Ибана же-Флес, — представилась она. — Какое у вас дело к Бену?

— Просто хотел поговорить.

Неужели в голосе майора прозвучало подозрение? Он окинул ее взглядом и отметил на боку шпагу. Судя по имени, в женщине текла благородная кезанская кровь, но еще в начале войны на сторону мятежников перешло немало кезанцев из колоний.

— Мы же друзья?

— Некоторые больше, чем другие, — ответила Ибана. — Идемте.

Она кивнула мужчинам, чтобы те продолжали обход, и вместе с Таниэлем зашагала к лагерю.

— Бен говорит, вы хорошо управляетесь со штуцером, — нарушила она недолгое молчание.

— Я этому учился.

Ибана одобрительно кивнула.

— Слышала, вы почти всю войну просидели в болотах, нападая на кезанские обозы. Это правда?

— Да.

— Хорошо. — Она огляделась и понизила голос. — Значит, в политику вы не лезли. Мой вам совет — и не лезьте. И Линдет не доверяйте.

Таниэль фыркнул.

— Что смешного, Два Выстрела?

— Простите, майор. Просто полковник Стайк, похоже, с ней довольно дружен.

— Дружен? Не смешите. Линдет терпит Бена, потому что мы выиграли несколько сражений, которые иначе она бы проиграла. Бен терпит ее, потому что… Бездна, я понятия не имею, почему Бен ее терпит. Скажем так, они друг друга недолюбливают, но это тот редкий случай, когда им действительно по пути.

— Разумно. — Таниэль внезапно почувствовал себя не в своей тарелке.

Он старался держаться как можно дальше от политики — то была вотчина отца. У Таниэля не хватало сведений, чтобы уловить нюансы ситуации, равно как и оспаривать совет Ибаны. Насколько он понимал, Линдет заправляла всем вокруг. Ее уважали, боялись, ею восхищались — на этом держалась революция. Он покачал головой. Не стоит лезть в это еще больше. Он здесь, только чтобы сражаться с кезанцами и в сложившейся ситуации попытаться спасти Плант.

Ибана привела его к скоплению небольших палаток вокруг костра. На вертеле поджаривалось полдюжины болотных кроликов, столько же солдат бездельничали, развалясь на раскладных стульях и скатках. Народ подобрался довольно странный: мужчины и женщины вперемешку, от четырнадцатилетнего мальчика до старухи, которой хорошо за шестьдесят. Половина были одеты в кавалерийские мундиры, двое — в оленью кожу, еще один — в выцветший старый пиджак, изначально стоивший, наверное, не меньше двухмесячного жалованья кавалериста.

— Это наши офицеры, — представила Ибана. — Малыш Гэмбл, Стефан же-Лент, Храстон, Саннинтиэль, Ферлисия. Мальчишка — наш горнист Джек. Ребята, это Таниэль Два Выстрела.

— Два Выстрела? — переспросила старуха, вытягивая шею, будто плохо слышала. — Пороховой маг? Что скажет Бен по поводу еще одного настоящего героя в городе?

— Заткнись, Саннин, — отозвалась Ибана. — Где Бен?

— Пошел поговорить с Черношляпниками. Вот-вот вернется.

Ибана выругалась вполголоса.

— Вы отпустили его одного к этим головорезам? Совсем сдурели?

— Ибана, все хорошо. — Стайк вышел из-за палаток.

Кавалерийский мундир он накинул на одно плечо, на поясе висел самый большой нож, какой доводилось видеть Таниэлю. С одной стороны лица запеклась кровь, но никто из сидевших у костра не казался удивленным.

— Просто пришлось немного разобраться с нашими друзьями в городе.

— Что случилось? — Ибана указала на порез у него над глазом.

Стайк хмуро посмотрел на нее и, коснувшись лба, растер кровь между большим и указательным пальцами.

— Хм. Похоже, долбанули чем-то. Разговор свернул не туда. Пришлось поучить Девана уважению.

Ибана напряглась.

— Неприятности?

— Не. Они были не при исполнении. Думаю, мы поняли друг друга.

Таниэль поморщился от вида крови. Похоже, Стайку заехали по голове жерновом, но на нем это не сильно отразилось.

— Кто такие Черношляпники? — спросил он.

— Два Выстрела, — проворчал Стайк. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Черношляпники — это приспешники Линдет. В жилетах и котелках — ты видел их в Планте. В основном головорезы и шпионы, но со своей работой справляются хорошо. Надо же, Ибана пустила тебя в лагерь, хотя я приказал не расслабляться.

— Иди ты в Бездну, — огрызнулась Ибана. — Хочешь, чтобы я опять сломала тебе нос?

Стайк расхохотался. Таниэль переводил взгляд с одного на другую, недоумевая, какие же у них тут служебные отношения. За такие шутки отправляли месяц чистить сортиры, даже если дружишь с командиром.

Он откашлялся.

— Хотел с вами поговорить. С глазу на глаз.

— Да? Разумеется.

Стайк повел его через лагерь к импровизированному загону, возведенному «Бешеными уланами». Вытащил из кармана морковку и стал кормить первую же лошадь, которая ткнулась в него носом, мягко похлопывая ее по боку. Необычное проявление ласки для человека со столь жесткой репутацией.

— Что тебе нужно, Два Выстрела? — спросил он.

Таниэль поднял голову к полуденному солнцу и внезапно понял, что не знает, с чего начать. Его гнев на Линдет утих. Хотелось просто найти «Тристанских призраков» и отдохнуть. Он осознал, что мало спал в последние дни, а со вчерашнего утра и вовсе не сомкнул глаз.

— Это может прозвучать странно, — сказал он. — Вы не знаете меня, а я не знаю вас, кроме как по слухам. Но мне нужна помощь.

Стайк вытащил из ножен огромный нож, хмуро осмотрел его и стер большим пальцем кровь с желобка.

— Какая помощь?

— Вы же слышали сегодня планы Линдет. Она собирается бросить город на произвол кезанцев и спастись бегством, а мы должны обеспечить прикрытие и потом тоже отступить. Понятно, что она не хочет тратить местные ресурсы на защиту обреченного города, но мне не кажется, что он обречен.

Стайк молча смотрел на него.

Таниэль прочистил горло и продолжил:

— Гарнизон останется — они местные. Два дня мало, чтобы эвакуировать остальную часть города, но я подумываю… потянуть с исполнением приказа и немного здесь задержаться. Может, выиграть достаточно времени для всех, кто захочет уйти, чтобы кезанцы их не догнали. Я решил, что, возможно, вы тоже в этом заинтересованы.

Стайк хмыкнул и ткнул кончиком ножа в Таниэля.

— Значит, собираешься потянуть с исполнением приказа?

— Что вы имеете в виду?

— Линдет оставляет только застрельщиков. Всех остальных отправляет туда, где они нужны. «Бешеных улан» на север, а потом на восток — разбираться с кезанскими кирасирами, которые вырезают деревни миль за сто отсюда.

Таниэль выругался. Почему он об этом не подумал? Конечно, Стайк не примет участия в его затее. «Бешеные уланы» были тяжелой кавалерией — тяжелее некуда. Если они вступят в бой с кезанцами, то будут сражаться до самого конца.

— Понимаю, — сказал он. — Да, это логично. Что ж, спасибо, что уделили мне время.

Он собрался уходить, сердясь, что зря потратил час. Может, стоит вернуться к идее с газетой, пока рядом нет Ка-Поэль, чтобы его остановить.

— Погоди-ка, — окликнул Стайк.

Таниэль обернулся. Стайк лениво ковырял кончиком ножа в зубах.

— Так, из любопытства, почему ты пришел ко мне?

Таниэль подумал.

— Последние двенадцать месяцев я стрелял в болотах кезанцев. Вроде как заработал себе имя, но сам никого не знаю. Не разбираюсь в местной политике. Вы самый старший по званию, кого я тут встретил. Тогда с Линдет вас одного хоть немного волновало, что она бросает Плант на погибель. Вас все знают — знают, что вы сражаетесь в безнадежных битвах. Я думал, вы захотите помочь. Или хотя бы попытаетесь убедить Линдет, чтобы мы задержали кезанцев подольше.

Стайк усмехнулся.

— Ты и правда не разбираешься в политике. Линдет не из тех, кого можно убедить. Ты либо с ней, либо против нее, а между — очень тонкая грань. Возможно, тебе сойдет с рук, если вы останетесь и будете сдерживать кезанцев. Но мы? Ей это совсем не понравится.

Таниэль улыбнулся, мысленно упрекая себя.

— Я не так хорошо вас знаю, чтобы просить открыто не повиноваться приказам.

— Наверное, нет, — согласился Стайк. — Сделай одолжение, скажи, зачем ты здесь?

Таниэль нахмурился.

— Защитить Плант.

— Не здесь, а вообще. В Фатрасте. Сколько тебе? Девятнадцать? Двадцать? Ты сын самого прославленного героя войны в Девятиземье. Зачем ты переплыл море и шастаешь по болотам, вместо того чтобы прохлаждаться в каком-нибудь университете Девятиземья?

— Это… — начал Таниэль. — Это личное.

Стайк пожал плечами.

— Все личное, Два Выстрела.

Таниэль мгновение помедлил. Он не любил говорить об отце и обо всем, что касалось дома. Это всегда походило на нытье. Но Стайк оказался достаточно добр, чтобы уделить ему немного времени, так что заслужил честный ответ.

— Отец отправил меня за границу для расширения кругозора. Я не хотел уезжать, но он заставил. Отправил подальше от друзей, от невесты — от всего, что я знал. Даже не понимаю, за что меня наказали, но это определенно было наказание. Как бы то ни было, мне удалось попутешествовать две недели вдоль побережья Фатрасты, пока не вспыхнула революция. Появился предлог вернуться, но кезанцы убили мою мать, когда я был еще мальчишкой, так что я записался в добровольцы, чтобы отомстить. Подумал, что после такого отец будет мной гордиться и в то же время взбесится.

Стайк покатал язык под щекой, и Таниэль понял, что он пытается сдержать смех. Но улыбка была дружеской, и обидеться оказалось невозможно.

— Дерзость, упрямство и жажда мести в одном флаконе, — заключил Стайк. — Мне такое нравится. В этом что-то есть. Так у тебя есть идеи, как защитить Плант?

Таниэль не смел надеяться, что Стайк предложит помощь. Но Стайк опытный кавалерист, и на его счету больше побед в настоящих сражениях, чем у Таниэля — участия в них. Любой совет Стайка горячо приветствуется.

— Отсрочка, — ответил Таниэль. — Не все захотят — или смогут — покинуть Плант, но если мы дадим им один-два дополнительных дня, это спасет тысячи жизней. Для начала я убью трех оставшихся Избранных, а потом мы будем блефовать, торговаться и драться до последнего.

— И ты надеешься остаться в живых?

— Если кто на такое и способен, то только «Тристанские призраки». — Насчет этого он был уверен. А вот насчет плана… — Но если нет, то погибнуть, обороняя беззащитный город, — не самый плохой способ умереть.

— «Призраками» командуешь не ты, — заметил Стайк. — Майор Бертро в курсе?

— Ее мало волнует политика. Она любит сражаться в безнадежных битвах, так что убедить ее труда не составит.

— Женщина в моем вкусе. — Стайк улыбнулся до ушей. — Ты мне нравишься, Два Выстрела. У тебя стальные яйца. Пойдем, кое-что покажу.

Таниэль вернулся со Стайком в лагерь, и тот кивнул на одного из офицеров, которых Ибана представила ранее.

— Это Малыш Гэмбл. Конченый трус. За всю жизнь ни разу не брал в руки оружия. Мы нашли его рядом с могилами жены и дочерей после налета кезанского патруля. С тех пор он у нас квартирмейстер и знаменосец. Старуха рядом с ним — Саннин. Она похоронила семерых сыновей, когда кезанцы сожгли дотла Литтл Старленд. По виду не скажешь, но она метает пику лучше меня. У Храстона спалили ферму. Родителей Джека повесили за попытку отстоять скот. У всех здесь одинаковая история. Все, кто сражается с кезанцами, потеряли кого-то из близких, но в «Бешеные уланы» мы принимаем самых отчаявшихся. Мы берем измученных и сломленных, у которых никого не осталось. Никто не верит, что они могут сражаться. Мы учим их ездить верхом, сражаться, убивать. Под моим командованием триста копий. Почти столько же мы похоронили. Каждый из них проскакал во врата Бездны с ветром в волосах, любимым именем на устах и кезанским хребтом на конце пики.

Ошеломленный, Таниэль повернулся к Стайку. Как и все, он слышал россказни о «Бешеных уланах», но понятия не имел, что они настолько правдивы. Он разинул рот, не зная, что сказать.

— Мы — обсевки, — добавил Стайк. — Линдет нет дела до наших жизней, а нам нет дела до ее приказов. Если ты хочешь остаться и защищать Плант, можешь поставить медальки с отцовского мундира на то, что «Бешеные уланы» останутся с тобой.

Он пожал Таниэлю руку.

Тому ничего не оставалось, как ответить на пожатие.

Таниэль проснулся в темноте и резко сел на скатке. По шее катился пот. Несколько мгновений он неподвижно сидел, пытаясь прояснить затуманенный разум, пока не различил у входа в палатку какую-то фигуру.

— Поль? — позвал он.

Она кивнула. По крайней мере, так ему показалось. Он потянулся к ранцу, достал старую табакерку и насыпал пороха на тыльную сторону ладони. Быстро вдохнул — и благодаря пороховому трансу ночное зрение улучшилось в десять раз. Ка-Поэль стояла на коленях около палатки, а за ней маячил кто-то еще.

— Что такое, Поль?

— Выходи, Два Выстрела, — раздался хриплый голос. — Тебя хочет видеть леди-канцлер.

Ка-Поэль ткнула большим пальцем через плечо, будто это и хотела сказать. Таниэль застыл. Что нужно Линдет в такой час? Быстро одевшись, он сунул за пояс нож, на всякий случай вдохнул еще щепотку пороха и выбрался из палатки. Снаружи поджидали четверо головорезов Линдет. Как их там называл Стайк? Черношляпники.

Не похоже на светский визит.

Что происходит? Неужели Стайк его предал и рассказал Линдет о планах «Тристанских призраков» остаться защищать город дольше, чем намечалось? Таниэль едва не прихватил с собой штуцер. Ничего не случится, успокоил он себя. Может, все-таки светский визит — Линдет хочет отдать последние приказы, прежде чем сбежит.

Хотя, конечно, четырех человек за ним бы тогда не отправили.

В сопровождении Черношляпников Таниэль миновал лагерь ополченцев и прошел через центр Планта до северной окраины, где начинался тракт. Он ожидал увидеть обоз, в котором правительство Линдет отправится в следующее укрытие, но с удивлением обнаружил всего около сотни всадников, ждущих у дороги. Ни повозок, ни экипажей.

Таниэль почуял среди собравшихся единственного Избранного Линдет, узнал в лицо нескольких чиновников и Черношляпников, которых видел вчера в церкви. Первые были нагружены тяжелыми седельными сумками, вторые вооружены мушкетонами и карабинами. Линдет, похоже, ездила налегке. Неудивительно, что ей все время удается опережать кезанцев.

Таниэля привели к середине колонны, где Линдет, стоя рядом с лошадью, негромко отдавала распоряжения одному из слуг. Несмотря на теплую погоду, она куталась в плащ и на первый взгляд показалась Таниэлю маленькой и невзрачной. Но когда она повернулась к нему, и он увидел эти ее глаза, горящие и проницательные, то едва не отпрянул.

— Два Выстрела, — поприветствовала она Таниэля.

— Леди-канцлер.

Сложив руки за спиной, Таниэль встал по стойке «вольно». Для солдата вроде него это вполне естественно, и можно держать руку у поясного ножа. Он кожей чувствовал, что Черношляпники за спиной все еще следят за ним.

— Давайте окажем друг другу любезность, — сказала Линдет почти приветливо. — Вы не станете притворяться, будто не собираетесь нарушать мой приказ. В свою очередь, я не стану притворяться, что ваша жизнь имеет для меня хоть какое-то значение. Честно, как по-вашему?

— Я не знал, что мы притворялись, — ответил Таниэль. — Хотя мне любопытно, как вы узнали. Стайк рассказал?

— Стайку необязательно мне что-либо рассказывать. Не подчиняться мне — в его характере, и я почти ожидала чего-то подобного, даже несмотря на столь заманчивое поручение на севере. Стайк — кретин и однажды перегнет палку. Но вы… От вас я такого не ожидала, учитывая, кто ваш отец.

Она держалась не как разгневанный командующий, а как школьная учительница, отчитывающая непослушного юнца. Таниэль внезапно рассердился. Он чужеземец. Доброволец в этой войне. Он может хоть сейчас оставить пост, отправиться домой и никогда не вернуться, и никто в Адро не посмеет его упрекнуть. Ей пристало умолять его о помощи, просить совета, а вместо этого… такое.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил он.

— Ваш новый друг Стайк решил тихонько порасспрашивать насчет сочувствующих мятежу, но он не настолько хитрый, как думает. По-моему, он за всю жизнь не провернул ни одной хитрости.

Линдет покачала головой с презрительной усмешкой на губах.

— Я бы не назвал это мятежом, — возразил Таниэль. Он сосредоточился на дыхании, сохраняя спокойствие. Чему учил отец при общении с рассерженным начальством? Улыбайся, кивай и извиняйся. Бездна, Таниэль не собирался извиняться. — Я просто собираюсь немного потянуть с исполнением приказа. Задержаться чуть дольше, чем намечалось, чтобы у горожан было больше времени сбежать.

— Потянуть с исполнением приказа, — саркастически повторила Линдет. — Вы ступаете по грани, Два Выстрела, но вы правы. Если бы вы задумали открытое неповиновение, то уже болтались бы в петле.

«Интересно, как бы ты объяснила мою смерть отцу, — мелькнуло в голове у Таниэля. — Тебе не понравится, как он отреагирует на смерть члена семьи, даже если кажется, что он обо мне невысокого мнения».

Вслух же он сказал:

— Вас не волновало мое неповиновение, когда «призраки» рисковали шеями, чтобы задержать кезанцев.

— Потому что «Тристанские призраки» двенадцать месяцев следовали одному и тому же приказу: изводить врага и чинить ему препятствия. — Тон Линдет балансировал на грани раздражения. — Я сделала вид, что вы не получили мой последний приказ и просто продолжали делать то же, что и прежде.

Очень натянутая отговорка, и оба это знали. Но Линдет ясно дала понять, что оправдает все, что захочет.

— И что теперь? — спросил Таниэль.

Линдет задумчиво посмотрела на него, перевела взгляд на Черношляпников за его спиной. Таниэль напрягся, пальцы потянулись к ножу.

— Приказ остается в силе, — наконец сказала она. — «Тристанские призраки» остаются в Планте на два дня, пока не прибудут кезанцы. Вы будете препятствовать им продвигаться через город и по дороге на двадцать миль. Затем отступите и вернетесь к прежним обязанностям в низине. Вы не сможете победить. Кезанцев слишком много. Если останетесь, то, скорее всего, и вы, и остальные «призраки» погибнут. Вы были очень полезны в этой части страны, и потеря меня расстроит. Но у меня уже есть один Бен Стайк и другой не нужен, поэтому, если решите не подчиняться приказу, сделайте одолжение, умрите как герой.

Таниэль поджал губы. Властность Линдет, то, как она вскидывала подбородок и ожидала от других немедленного повиновения, навевали воспоминания об адроанской знати. Но за ее жесткими манерами скрывалась опасная личность, напомнившая Таниэлю отца, — прагматичная и очень неблагородная.

— Это все? — спросил он.

Линдет шагнула к нему ближе. Таниэль находился в сильном пороховом трансе. Он мог убить ее, прежде чем среагируют Черношляпники, и, может быть, в суматохе даже спасти свою шкуру, но по-прежнему казалось, что осторожность нужно соблюдать именно ему.

— Если вам удастся выжить, — тихо сказала Линдет, — и спасти несколько тысяч жителей Планта, я повешу вам на грудь медаль, когда выиграю эту войну. Но знайте: неповиновение я запомню навсегда. Несчастные случаи — не редкость, Два Выстрела. Даже для пороховых магов.

Таниэль отметил, что она сказала, «когда» выиграет войну, а не «если». Она по-настоящему верила, что не может проиграть, и Таниэль тоже в это поверил.

— Я тоже запомню, — ответил он. — Запомню, что вы человек, который способен бросить на погибель десяток тысяч горожан, чтобы подстраховаться.

Линдет вскочила на лошадь, умело натянув поводья, и несколько раз объехала вокруг Таниэля, глядя на него сверху вниз.

— Должна вас предупредить. Мои шпионы сообщили, что с Избранными несколько Стражей. Удачи, Два Выстрела. И будьте осторожны. Не думайте, что Стайку можно доверять. Он бешеный пес без поводка. Если не погибнете сами, он вас погубит.

Отдача штуцера ударила Таниэля в плечо. Он тут же поджег еще немного пороха в кармане куртки, чтобы пуля, которую он только что выпустил, оставалась в воздухе дольше, чем обычный снаряд. Пуля пролетела сто ярдов, затем пятьсот, потом тысячу, пока он вдруг не впечатал ее в кезанскую Избранную, скачущую верхом по тракту.

Под конец пуля немного отклонилась от цели и попала Избранной в лоб, а не в левый глаз. Тело, дернувшись в седле, завалилось набок, телохранители запаниковали.

Таниэль понаблюдал ровно столько, чтобы убедиться, что Избранная мертва, и передал штуцер Ка-Поэль. Та перекинула оружие за спину и начала спускаться по ветвям кипариса. Они отыскали каноэ, спрятанное в ближайших зарослях тростника, и поплыли на юг по множеству речных проток. Ка-Поэль повернулась к Таниэлю и показала два пальца.

— Одна готова, — согласился Таниэль. — Осталось двое.

Над дальними деревьями эхом прокатился резкий треск мушкетных залпов, и Таниэль повернул голову, чтобы определить, откуда стреляют. Спустя пару мгновений он понял: нет, это не мушкеты. Это ружья Хруша. Где-то к северу «Тристанские призраки» вступили в бой с кезанцами.

Они с Ка-Поэль спустились по течению еще с милю, скрываясь в заливах от случайных кезанских патрулей, после чего снова спрятали каноэ и вышли на тракт. Им удалось не попасть в поле зрения нескольких забрызганных грязью, отставших повозок кезанского обоза. Они направились на север и не останавливались, пока не нашли подходящее дерево.

С верхушки дерева открывался изумительный вид на кезанскую бригаду, которая растянулась по Тристанскому тракту, приближаясь к Планту.

Таниэль прикинул, что авангарду осталось до Планта меньше шести миль. Они значительно замедлились на подступах к городу, очевидно, ожидая того самого яростного сопротивления, что планировала Линдет, пока не решила сбежать. Чтобы не разочаровывать их, Бертро и «Тристанские призраки» разделились на две группы и совершали набеги на фланги авангарда. На тракте уланы Стайка, оставив пики и доспехи ради подвижности, мешали кезанцам провести надлежащую разведку.

Это была простая уловка, и Таниэль надеялся, что она даст горожанам лишние полдня, чтобы покинуть Плант. Настоящие проблемы начнутся, когда кезанцы наконец доберутся до города и обнаружат, как мало войск осталось для защиты.

Таниэль просидел на дереве почти три часа, наблюдая за продвижением кезанцев. И он, и Ка-Поэль упорно высматривали уцелевших Избранных. Миновал полдень, они сменили позицию, и после легкого ужина из вяленого мяса и сухих кукурузных лепешек Ка-Поэль отправилась перевести каноэ выше по течению.

Она вернулась, когда солнце коснулось верхушек деревьев на западе, устроилась на соседней ветке и вопросительно посмотрела на Таниэля.

— Ничего, — ответил он. — Даже старшие офицеры затаились, Бездна их разбери.

Отыскать Избранного не трудно. Таниэль мог открыть третий глаз и заглянуть в параллельный мир, где любого обладателя магических способностей окружала особая аура. Однако у Избранных были способы замаскировать ауру и некоторое время оставаться незамеченными. Таниэль не совсем понимал, как это сделать, но знал, что не просто. Избранные считали, что усилия того стоят, и ему это льстило. Они не оставляли шансов единственному пороховому магу, затаившемуся в болотах.

Эта мысль должна была ободрить — его боятся Избранные, повелители смерти и магии, — но только раздражала.

— Просто высунь голову и умри, — шептал он поверх ствола штуцера, в очередной раз осматривая лагерь. Даже телохранители Избранных маскировались под обычных солдат.

Оставалось лишь надеяться, что до захода солнца один из них допустит ошибку.

— Если Избранные прячутся, значит, не сражаются со Стайком и «призраками», — сказал Таниэль. — Это хорошо, верно?

Ка-Поэль скорчила кислую мину.

— Н-да. Они могут просто подождать и перебить всех нас завтра, когда мы будем защищать город.

Он выругался про себя. Все тело ныло — пришлось целый день просидеть в ветвях, согнувшись в три погибели. Боль была сильной и ощущалась даже через пороховой транс, который он поддерживал, чтобы с высочайшей точностью следить за передвижениями врага.

— Стражей так и не заметила?

Ка-Поэль покачала головой.

— Линдет сказала, что их несколько. — По позвоночнику Таниэля пробежала дрожь. — Как же не хочется нарваться на Стража.

Он коротко помолился, чтобы шпионы Линдет ошиблись, но не слишком на это надеялся. Стражи были магически измененными людьми, ужасными порождениями Королевского совета, и большинство кезанских Избранных держали их рядом. Они были быстрыми, невероятно сильными и беспощадными. Как бешеные псы, не ведали страха и, двигаясь сквозь вражеские ряды, столь стремительно сеяли смерть, что на поле боя стоили тридцати или сорока обычных солдат.

Завтра будет тяжелый день.

— Погоди-ка, — произнес Таниэль, больше самому себе.

Он прервал долгий осмотр кезанской армии и, глядя вдоль ствола штуцера, слегка поправил прицел. Еще одна щепотка пороха обострила зрение, и он заметил, что четыре кезанских пехотинца идут тесным строем, окружив пятого. Все пятеро соприкасались плечами, и ни у одного не было мушкета.

Избранные терпеть не могут, когда рядом порох.

Таниэль сосредоточился на пехотинце в центре: среднего роста, кивер чуть сдвинут набок, мундир великоват. Несколько минут он наблюдал за ними, отмечая, как они отстают, как мужчина в центре шагает слегка косолапо, будто привык ездить верхом или в экипажах.

Таниэль нажал на спусковой крючок, и когда треск выстрела эхом отозвался в ушах, поджег порох. Он направлял пулю с учетом ветра, ее снижения и передвижения войска, корректируя траекторию мельчайшими вспышками пороха, пока та не угодила в горло солдата в центре. Алая кровь брызнула на коричневые мундиры спутников.

Солдат упал, и Таниэль почувствовал, как развеялась крохотная волна магии — маскировка исчезла, и он смог увидеть и ощутить Избранного в Ином. Он не стал привычно наблюдать за последовавшим хаосом и кивнул Ка-Поэль, приготовившись сменить позицию.

— Остался один.

Уже перевалило далеко за полночь, а Таниэль никак не мог найти последнего Избранного. Кезанцы разбили лагерь менее чем в двух милях от окраин Планта. Стрельба стихла несколько часов назад, из чего Таниэль заключил, что «призраки» и уланы отступили, чтобы поспать.

По болоту вокруг лагеря рыскали небольшие группы разведчиков. Без сомнения, они искали Таниэля, но никто из них не отходил настолько далеко, чтобы обнаружить их с Ка-Поэль следы. На открытом пространстве Таниэль не промахнулся бы с двух миль, а кезанцы как раз выбрались из леса и расположились лагерем посреди поля.

Ка-Поэль подала сигнал, мягко похлопав Таниэля по руке. Он вдохнул порох и заставил девушку дважды повторить объяснение жестами, прежде чем уловил суть и принялся выискивать в самом сердце лагеря нужную палатку среди сотен других. С помощью третьего глаза он очень скоро увидел в Ином пастельное свечение, похожее на мерцание свечи.

Таниэль улыбнулся сам себе. Напряжение ушло из тела, как только он определил направление выстрела. На этом держался весь план — на смерти последнего Избранного, и он намеревался исполнить его, а потом вернуться в Плант и урвать пару часов сна до утра. Он изучил цель, наблюдая за мерцанием в Ином. Наверное, Избранный уснул, и его маскировка рассеялась.

Эта ошибка будет стоить ему жизни.

Таниэль медленно выдохнул и нажал на спуск. Поджег порох, считая вполголоса:

−…восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать…

Магия подсказала, что пуля попала в цель. Стараясь не обращать внимания на грохот выстрела, отдающийся эхом в ушах, он ждал, пока мерцание в Ином угаснет — мозги Избранного стекали по стенкам палатки.

Свет не рассеялся, а напротив, вспыхнул и вдруг сдвинулся, словно Избранный вскочил на ноги. Таниэля прошиб холодный пот. Промах. Промах или…

Почти сразу он понял, что произошло. Окружив себя магическим щитом, Избранный намеренно позволил маскировке слегка ослабнуть. Пуля отскочила от щита, не причинив вреда, а Избранный засек точное местоположение порохового мага.

— Я его не убил, — с отчаянием прошептал Таниэль. — Нужно уходить. Немедленно.

Он сунул Ка-Поэль штуцер и зашарил в поисках опоры для рук, едва не потеряв равновесие. Заставил себя остановиться, глубоко вдохнул и начал спокойно спускаться.

И тут послышался шум.

Сопение, напоминающее свиней, рыскавших по деревенским улицам в поисках отбросов. Однако этот звук был намного громче и раздавался почти прямо под ними. Таниэль ожидал услышать, как ломятся сквозь кусты пехотинцы, или почуять магию, когда желающий поквитаться Избранный приблизится на достаточное расстояние, но этот звук пугал гораздо сильнее.

Он обменялся взглядом с Ка-Поэль. Она широко раскрыла глаза, прислушиваясь, и, похоже, еще и принюхиваясь, будто лиса.

— Страж, — прошептал Таниэль.

Ка-Поэль перебралась на конец ветки и, свесившись, посмотрела вниз. Кивнула Таниэлю. Сопение прекратилось, и ветви задрожали, словно по стволу кипариса взбирался кто-то очень тяжелый.

Сняв со спины штуцер, Ка-Поэль быстро его перезарядила. Таниэль с колотящимся сердцем бросил в рот целый заряд, похрустел на зубах, проглотил горькую серу, и в него хлынула сила. С таким количеством пороха он мог обогнать лошадь, свалить быка и опередить змею. Но убить Стража?

— Штуцер! — резко бросил он.

Внизу мелькнуло чудовище: темные глаза-бусины сверкнули из-под выступающего лба. В прошлом человек, а теперь нечто иное, порожденное кезанской магией, сплав силы и скорости, чье предназначение — рвать на куски врагов Королевского совета; чудовище, созданное убивать пороховых магов.

Таниэль взял из протянутых рук Ка-Поэль штуцер и, повернув, прицелился, но Страж уже исчез из вида.

Таниэль отчаянно прислушивался, всматриваясь в темнеющее переплетение ветвей. Казалось, тишина смеется над ним — Страж будто растаял в воздухе. От осознания того, что в один миг он превратился из охотника в добычу, застыла кровь в жилах.

— Где он?

Ка-Поэль склонила голову набок, на ее лице опять появилось то же лисье выражение. Она его потеряла, и это не сулило ничего хорошего. Таниэль осмотрел ближайшие ветки, вытянул шею. Страж свалился на землю? Больше ему деться некуда, разве что…

Он развернулся как раз в тот момент, когда чудовище показалось из-за толстого ствола. По веткам оно лазило как обезьяна, которую Таниэль однажды видел в зоопарке Адопеста. Огромное, сгорбленное, оно нависло над Таниэлем всем своим ростом в шесть с половиной футов и бросилось вперед так быстро, что он едва успел поднять штуцер.

Мелькнула вспышка, дернулся ствол — пуля попала Стражу чуть выше сердца. Чудовище даже не замедлилось, и Таниэлю пришлось швырнуть штуцер в сторону в надежде, что ремень зацепится за ближайшую ветку, прежде чем попадет в большие мускулистые руки Стража.

Тварь рванулась вперед, удар пришелся Таниэлю в плечо, сбив с ветки. Пролетев с полдюжины футов, он врезался в толстый сук, и грудь пронзила резкая боль. Таниэль вцепился в листву, потом в ветки, чтобы не свалиться еще ниже. Перед глазами поплыли звезды. Подтянувшись, он постарался сосредоточиться, несмотря на боль.

Наверху Ка-Поэль бесстрашно приняла бой. Она балансировала на конце ветки, с которой было не сбежать, и глубокие черные порезы на лице Стража подтверждали ее мастерство владения мачете. Страж щелкал перед ней челюстями, как волк, и сердито рычал, подбадривая себя перед броском.

Он схватит Ка-Поэль, свалится вместе с ней с высоты сорока футов, и они разобьются насмерть.

Таниэль лихорадочно вскочил на ноги и прыгнул вверх. Вцепившись Стражу в лодыжку, он повис на нем всем своим весом.

Страж потерял равновесие и с воплем сорвался, ударившись грудью и подбородком о ветку. Похожие на когти ногти заскребли в поисках опоры, и Таниэль прижался к стволу, чтобы тварь не прихватила его с собой.

Страж проломил нижние ветки и грохнулся далеко внизу на толстые корни кипариса. Тело изломилось в неестественной позе. Облегчение Таниэля как ветром сдуло, когда тварь зашевелилась. Страж был все еще жив.

Вскоре он завыл и забился, пытаясь подняться, без сомнения, готовый взобраться на дерево со всей яростью раненого зверя. Таниэль обнаружил штуцер на ближайшей ветке и, проверив механизм, как можно быстрее перезарядил оружие.

Схватка с раненым Стражем, даже при всей силе и скорости Таниэля, может стоить жизни. Чтобы покончить с чудовищем, есть только один выстрел.

Он встал поустойчивее и прицелился.

«Страж, — мысленно зазвучал голос отца, — это существо, искаженное до безумия. Кожа как шкура, кости как железо. Сердце окружено мутированным скелетом, и магия будет сохранять ему жизнь еще долго после того, как любой другой зверь испустит дух. Самый верный способ убить его — поразить мозг, и для этого требуется значительная сила».

Таниэль выстрелил, усилив заряд пороховой магией. Он направил силу заряда внутрь, чтобы пуля не раскололась, ударившись о толстый череп Стража, и толкнул ее магией. Пуля вошла в голову Стража и несколько раз срикошетила от стенок черепа, превращая мозг в кашу. Чудовище с удивлением посмотрело на Таниэля стекленеющими глазами и осело на землю.

На несколько долгих мгновений Таниэля приковал к месту стук собственного сердца. В себя его привело легкое прикосновение Ка-Поэль. Она указала в сторону кезанского лагеря.

Избранный!

Не обращая внимания на боль в груди, Таниэль вскарабкался на несколько ветвей выше, пока не нашел новое место для наблюдения. После схватки кружилась голова, но придется справиться. Некогда менять позицию, некогда бежать. Избранный скакал к нему галопом, подняв над головой руки в перчатках. Таниэль прочистил и перезарядил штуцер.

Вспомнилась ловушка — щит из воздуха. На этот раз Избранный не потрудился скрыть ни себя, ни щит и быстро приближался, защищенный невидимой магической стеной, которую не могли пробить пули Таниэля.

Однако стена была только перед Избранным.

Таниэль нацелился вверх и выстрелил. Он заставил пулю пролететь больше мили, а потом отпустил. Следуя траектории, она должна была разминуться с Избранным футов на тридцать. В последний момент Таниэль поджег еще один пороховой заряд и толкнул пулю отвесно вниз.

Пуля миновала воздушный щит и пробила макушку Избранного. Руки в перчатках упали, маг вывалился из седла.

Таниэль откинулся назад, вздохнув с облегчением. Ка-Поэль сидела за спиной, глядя поверх его плеча, и если бы не она, Таниэль запросто упал бы с ветки. Он протянул штуцер через плечо и, как только перестал дрожать, полез вниз.

Таниэль и Ка-Поэль в темноте добрались до Планта. На окраинах города было тихо, без особых признаков жизни, но по мере приближения к центру начали попадаться семьи, поспешно грузившие вещи в фургоны, и торговцы, заколачивающие лавки. Не меньше горожан чистили перед домами мушкеты и мушкетоны, готовясь к последнему сражению.

Плант не сдастся без боя, но Таниэль слышал рассказы о том, что случилось с Литтл Старлендом и другими городами. Их ждет бойня.

Бертро и Стайк заняли штаб Линдет в церкви. Похоже, выспаться им не удалось. Бертро просматривала доклады из гарнизона за столом Линдет и пыталась оценить ситуацию, а Стайк небрежно развалился на церковной скамье.

— Ну? — спросил он, полуобернувшись к Таниэлю.

Таниэль положил штуцер на скамью и сел рядом, чувствуя себя больным и усталым. Он ослабил пороховой транс, надеясь поспать пару часов, но сомневался, что получится. Болели голова, грудь и мышцы, и он потянулся за очередным зарядом.

— Три Избранных и Страж.

— Ха! — рявкнул Стайк. — Отлично сработано, Два Выстрела.

Бертро облегченно вздохнула, не отрываясь от докладов.

— Хвала Кресимиру. По крайней мере, мы погибнем сражаясь, а не сгорим от магии. — Она взяла лист бумаги, молча прочитала и наконец подняла взгляд. — По докладам Линдет, которые она так любезно оставила, у них может быть еще два Стража.

Стайк сплюнул на пол.

— Мы затопчем их конями, как и остальных.

— Стража не затоптать, — возразил Таниэль.

— Затоптать можно кого-угодно, главное, чтобы конь был побольше. — Стайк подался вперед. — А у меня большой конь.

— Вы безумец.

— Мне это все время говорят.

Таниэль покачал головой. Линдет предупреждала не доверять Стайку. Никто в здравом уме не станет утверждать, что легко затопчет пару Стражей. В болотах Таниэль едва унес ноги от такой твари. У улан Стайка нет ни единого шанса, что с зачарованными доспехами, что без.

— Как эвакуация? — спросил Таниэль.

— Из Планта только две дороги, и одну из них заблокировали кезанцы, — ответила Бертро. — Пока выбралось тысячи три, еще столько же попытают счастья до атаки кезанцев.

Таниэль подпер голову руками. Может, магия больше не угроза, но сталь довершит дело с тем же успехом.

— В нашем гарнизоне восемьсот солдат с добровольцами, — продолжила Бертро. — Я приняла командование ими на себя, а вы завтра заберете «Тристанских призраков», как договорились. Нам нужно просто попытаться выиграть для людей еще пару дней. Потом отступим.

«И бросим остальных умирать». Таниэль кивнул.

— Хорошо, я… — Мысль уплыла, стало невозможно сосредоточиться. Он оглянулся — Ка-Поэль свернулась калачиком на соседней скамье и тихонько посапывала. — Мне нужно отдохнуть. И вам тоже.

— В могиле отосплюсь, — усмехнулся Стайк.

— Хорошо. Уверен, шанс скоро предоставится.

Таниэль снял куртку, сложил ее как подушку и улегся на жесткой скамье.

— Кстати. — Бертро покосилась на Стайка, словно он был кусачей собакой. — Кезанцы просили о переговорах. Завтра в полдень.

— Завтра в полдень, — уже засыпая, повторил Таниэль. Вот когда начнется настоящий бой.

— Я ожидаю полной и безоговорочной капитуляции Планта.

Кезанский генерал был чуть выше Таниэля, с горделивой осанкой, надменными черными усами, дюжиной медалей на мундире и шпагой на поясе. Он принял позу, которую Таниэль считал «портретной»: одна нога выставлена вперед, руки уперты в бока, голова высоко поднята — он будто ждал, когда художник завершит великолепное полотно.

— А ты кто вообще такой? — Стайк посмотрел на генерала с высоты своего роста.

Кезанец усмехнулся.

— Генерал Уэслин же-Жиффу. А вы, полагаю, Бен Стайк, «Бешеный улан».

Если его и устрашил рост Стайка, он прекрасно это скрыл.

— Полковник Бен Стайк, — поправил Стайк.

— Да-да. Никого поприличнее не могли прислать? Я не буду вести переговоры с животным. Мне нужен командующий или эта предательница Линдет.

Стайк развел руками.

— Есть только я, Жиффи. Леди-канцлер слишком занята, чтобы тратить на тебя время, и если ты думаешь разозлить меня, называя животным… — Он пожал плечами. — Люди получше обзывали меня и похуже.

Жиффу скривился, будто сдерживался, чтобы не чихнуть, хотя в его случае это скорее было бы негодующее фырканье. В его глазах Таниэль попытался найти то, что отец называл «аристократическим безумием», — когда офицеры-аристократы выходили из себя из-за мелочей. Но Жиффу сдержал восклицания или проклятия, заставив себя расслабиться. Его лицо медленно расплылось в улыбке, пока он переводил взгляд со Стайка на Бертро, затем на Таниэля и обратно на Стайка.

— Если хочешь, можешь вести переговоры с Два Выстрела. — Стайк ткнул большим пальцем в Таниэля. — Звания у него, может, и нет, зато в роду военные.

Таниэль прочистил горло, надеясь, что не покраснел. Он стрелок и солдат, а не переговорщик. Он открыл было рот, но Жиффу его опередил:

— А, знаменитый Таниэль Два Выстрела. Полагаю, я должен вас поблагодарить. Вы убили двух наших офицеров, благодаря чему меня повысили в звании. Это повышение я намерен сохранить, после того как вручу губернатору колонии голову Линдет. — Он улыбнулся шире. — Линдет посылает на переговоры чокнутого полковника, безымянного майора и болотного стрелка? Она еще в более отчаянном положении, чем я думал.

Таниэль сглотнул. Этими переговорами нужно достичь двух важных целей: убедить Жиффу, что Линдет по-прежнему в Планте и что преимущество на стороне защитников города. Похоже, в первое он уже поверил. А вот насчет второго Таниэль беспокоился. Нужно заставить кезанца сомневаться.

— Мы стянули всех ополченцев в радиусе сотни миль, — сказал Таниэль. — Этого более чем достаточно, чтобы справиться с кезанской бригадой.

— Вы говорите так, будто за вами вся мощь знаменитой адроанской пехоты, — заметил Жиффу. — Ведь это не правда. У вас в лучшем случае пара дюжин неорганизованных отрядов. Я же не дурак. Давайте с этим кончать. Я ожидаю безоговорочную капитуляцию города и чтобы Линдет привели ко мне в цепях.

— Немедленно отведи своих людей от Планта, — парировал Стайк. — Возвращайся в Новый Адопест и доложи губернатору колонии, что Бен Стайк отлично позабавился с его дочерью на местном приеме два года назад и с нетерпением ждет новой встречи.

Бертро кашлянула в кулак, пряча смешок. Жиффу прищурился:

— Насмехайтесь, если угодно. От петли вас это не спасет.

«Мы чересчур легкомысленны, — подумал Таниэль. — Перегибаем палку».

— У вас целый город мирных жителей. — Жиффу развел руками и сменил позу, будто давая понять, что может вести себя как здравомыслящий человек. — Я приказал сжечь Плант дотла, но могу проявить снисхождение и пощадить жителей, если вы сейчас же передадите мне Линдет и ее правительство.

— А защитники? — поинтересовался Таниэль.

— Вас, разумеется, арестуют и будут судить как изменников короны.

— Не особо ты силен в переговорах, — хмыкнул Стайк.

— Какой у меня выбор? — спросил Жиффу. — Предать город огню, а вас отпустить восвояси?

— Это мне больше по душе.

— Вы готовы обречь на смерть десяток тысяч людей, чтобы попытаться спасти собственные шеи?

— А вы нет?

Таниэль бросил взгляд на полковника. Эти слова были резкими, убедительными, в них не ощущалось лукавства. На самом ли деле Стайк согласился защищать город из чувства долга? Может, он просто искал битвы, в которой не победить? Пойдет ли он на верную смерть или отступит слишком рано, и все они заплатят за это жизнями?

— Почему вы вообще думаете, что леди-канцлер здесь? — спросила Бертро.

Чуть помолчав, Жиффу оценивающе посмотрел мимо Стайка на Бертро.

— Она сбежала? — И тут же ответил сам: — Нет. Поздновато для блефа, майор. Мои шпионы сообщили бы.

Таниэль взглянул на Бертро. Лицо непроницаемое, но наверняка она подумала то же, что и он: «Черношляпники Линдет сумели перевербовать или разоблачить всех кезанских шпионов в Планте. Впечатляюще».

— Сдайте Линдет и ее правительство, — заявил Жиффу, — и я доложу командованию, что жители Планта пошли на сотрудничество и не оказали сопротивления и что по прибытии в город я не обнаружил присутствия военных.

— Вы позволите нам… просто уйти? — поинтересовался Таниэль.

— Да. Если сдадите Линдет.

До сих пор Жиффу не проявлял отличительных черт кезанского офицера, который, как все прочие, купил себе чин. Уверенный в себе, он держал ситуацию под контролем и не вел себя как полный дурак. Он был готов пренебречь приказами, чтобы поймать рыбку покрупнее. Однако в его глазах Таниэль видел рвение. Пленение Линдет положит конец мятежу и обеспечит Жиффу карьеру.

— Дай нам три дня на размышление, — сказал Стайк.

Жиффу усмехнулся.

— У вас час.

— В городе много отрядов, — заметила Бертро. — Чтобы мирно передать Линдет, придется заручиться одобрением всех командиров. Это займет не меньше трех дней.

— Да, а вы как раз дождетесь подкрепления. Мне знакомы эти ваши приграничные трюки, майор.

Жиффу обвел взглядом город, постукивая пальцем по подбородку. Несомненно, он пожертвует всей бригадой ради шанса захватить Линдет, но добиться своего без кровопролития было бы по-настоящему блестящей победой.

— Я дам вам день, — сказал он. — Это мое последнее предложение.

— По рукам, — ответил Стайк.

Делегации разошлись. Жиффу с телохранителями вернулся в свой лагерь, а Таниэль со спутниками — в город. Как только они оказались за пределами слышимости, Стайк зарычал, словно пес, жаждущий драки.

— Постараюсь сегодня вечером не подпускать их разведчиков, — сказал он, — но до завтрашнего полудня вы должны вывести из города как можно больше людей. Каждая секунда на счету.

Таниэля поднял с постели отдаленный гром артиллерии. Он сел, моргая со сна и пытаясь понять, не приснился ли ему послышавшийся свист. Несколько громких взрывов прогремели слишком близко. Он вскочил и бросился бежать, на ходу натягивая куртку. Только начало светать, часов шесть утра, не больше.

— Поль! У нас сражение, — крикнул он, похлопав по ее палатке, когда пробегал мимо.

Зазвенели церковные колокола, и уланы Стайка начали выскакивать из временных казарм, сооруженных на городской площади. Забряцала броня: и люди, и лошади облачались в старинные доспехи. Таниэль нашел Стайка, когда тот как раз показался из своей палатки, подпрыгивая на одной ноге и силясь одновременно натянуть кавалерийский мундир и подернуть штаны с лодыжек.

Увидев Таниэля, Стайк разразился отменной бранью.

— Мы же договорились насчет полудня? — Таниэль пытался перекричать свист кезанских снарядов.

— Наверное, проклятые кезанцы разгадали нашу уловку. Бездна, вот сукин сын! Молись, чтобы сначала нас как следует обстреляли, прежде чем отправили пехоту, — чтобы нацепить эту броню, уйдет бездна времени.

Стайк указал на огромного боевого коня, которого обтирал конюх, и на десять стоунов брони рядом на земле.

— Скажи Бертро, чтобы выгадала нам немного времени.

Похоже, Бертро опередила Стайка. Добравшись до форта, Таниэль обнаружил, что весь гарнизон уже построился, а пушки наведены на цель и заряжены.

Таниэль и Ка-Поэль присоединились к Бертро на одной из смотровых башен. На окутанном туманом поле почти в двух милях от них виднелся кезанский лагерь. Ночью противник подтянул артиллерию — шесть легких мортир и восемь орудий, — и солдаты уже выстроились, ожидая приказа выступать.

Через пять минут шесть легких пушек форта Планта дали ответный залп, а уже через пятнадцать минут одну из них уничтожил вражеский снаряд. У кезанцев было преимущество в дальности обстрела, мощности ядер и количестве тяжелых орудий. Таниэль, как только смог, принялся стрелять из штуцера по орудийным командам и офицерам среднего звена, но, похоже, у кезанцев была наготове замена для каждого убитого солдата.

Вскоре поле затянуло пороховым дымом, и Таниэлю все реже выпадала возможность выстрелить.

— Кажется, он решил просто засесть там и обстреливать город, — мрачно сказала Бертро.

— Хотя бы Стайк успеет подготовиться.

Бертро бросила взгляд на Таниэля и указала на разбитую пушку не дальше чем в пятидесяти ярдах от них.

— Не важно, есть Стайк или нет. Если Жиффу будет обстреливать нас, пока у него не кончатся боеприпасы, полгорода охватит пожар и нам повезет, если уцелеет гарнизон, чтобы его защищать.

Она крикнула посыльному, чтобы из южной половины города эвакуировали оставшихся жителей.

— Может, пройтись по ним картечью? — предложил Таниэль.

— Пусть подойдут ближе, — ответила Бертро.

Именно от этого зависела вся их стратегия. Если бы кезанцы выдвинули пехоту, гарнизон удерживал бы центр, постепенно отступая по городу, а Стайк тем временем бил бы врага справа. У Таниэля и «Тристанских призраков» были припрятаны каноэ на реке, на которых они могли обойти врага слева и ударить сзади. Но, видимо, у Жиффу были совсем другие планы.

Поблизости раздался взрыв, и Таниэль подскочил на месте. Прямо на его глазах одна из башен форта после прямого попадания снаряда из мортиры завалилась набок, люди падали с нее, как куклы.

Бертро переместила свой наблюдательный пункт глубже в город, на колокольню, хотя почти все поле битвы застилал дым от пожаров и пороха. Прищурившись, Таниэль вглядывался во мглу и внимательно слушал, не раздастся ли барабанный стук, который возвестит о наступлении кезанцев.

— Они не двинут пехоту, — наконец сказала Бертро после почти двух часов непрерывной бомбардировки.

Последнюю из гарнизонных пушек уничтожили. Кезанской артиллерии противопоставить было больше нечего, и у Таниэля возникло тошнотворное ощущение, что Бертро права. Кезанцы продолжат атаковать издали, пока не останется ни одного защитника.

Гарнизон отсиживался под ненадежным укрытием разрушенных зданий. Артиллерийский огонь сильно сократил его численность, лица ополченцев были мрачны. Таниэль видел в их глазах сомнение — в строю осталось только три четверти. Пару часов назад они были готовы умереть за свои дома и семьи, а теперь задавались вопросом, не поздно ли сбежать. Среди всех собравшихся только Ка-Поэль казалась невозмутимой.

Послышался цокот копыт по мостовой, и Таниэль заметил Бена Стайка — внушительная фигура на закованном в броню боевом коне с пикой на стремени. Остановившись у церкви, он поднял забрало и окликнул их.

— Мои уланы больше часа провели у них на виду. Кезанцы даже не пытаются зайти с флангов или окружить нас.

— В этом нет нужды, — с горечью ответила Бертро. — Через пару дней они просеют пепел города и затопчут выживших.

Конь Стайка загарцевал под ним, и Таниэлю стало интересно, как вообще животное может столь легко двигаться с таким весом на спине. Стайк рукой в перчатке похлопал коня по закованной в броню шее.

— Я не собираюсь сидеть и ждать смерти.

— Если мы отступим, эти люди умрут. — Бертро обвела рукой город. Многие кварталы уже лежали в руинах.

— Отступим? — Стайк рассмеялся. — Кто говорит об отступлении?

Таниэль быстро подсчитал в уме. Цифры — и интуиция — подсказывали ему, что лучше продолжать оборону.

— Если мы пойдем в атаку, — сказал он, — то потеряем шансы на отступление.

— У меня три сотни тяжелых улан, Два Выстрела. Мои люди не отступают. Пока мы тут говорим, они готовятся к атаке.

— Артиллерия разорвет вас в клочья!

— Они даже не увидят, кто по ним ударил, — возразил Стайк.

Узел в животе Таниэля затянулся еще туже. Проклятье, Стайк самоубийца! Стайк несколько мгновений смотрел на него, потом опустил забрало и поскакал обратно. Таниэль снова вспомнил предостережение Линдет. Стайк их всех погубит.

И до Таниэля внезапно дошло, что он намеревался ему в этом помочь.

— В какую Бездну его понесло? — спросила Бертро.

— Он собирается атаковать.

— Он собирается… — Бертро не договорила, ее внимание переключилось на солдат в другом конце улицы. Затем она резко повернулась к Таниэлю. — Кресимир, куда он собирается? Триста улан против пехоты, которой в пятнадцать раз больше? Он что, идиот?

Таниэль сбежал по ступеням колокольни на улицу следом за Стайком. Сердце колотилось, но, прежде чем заговорить, он уже понял, что они должны сделать.

— Поль! — позвал он через плечо. — Проверь «призраков». Убедись, что каноэ готовы.

— Готовы к чему? — настойчиво спросила Бертро, догоняя его. — «Тристанские призраки» не должны лезть в каноэ, пока кезанцы не войдут в город. Иначе их перестреляют как уток.

— О, я знаю, — ответил Таниэль. — Я буду с ними. Стайк, Стайк!

Он нашел Стайка через две улицы. Тот направлялся в центр города.

— Вы идете в атаку? — спросил Таниэль, когда Стайк повернул к нему голову.

— Да.

— Майор. — Таниэль обернулся к Бертро, которая опять догнала его. — Вы должны следовать за ним.

— Вы такой же безумец, как и он! — воскликнула Бертро.

— Может, и так. Но нам ни за что не видать преимущества в этом сражении. Стайк пойдет в атаку, что бы мы ни говорили, и если вы отправите гарнизон следом, может сработать эффект неожиданности.

— Скажите, Два Выстрела, вы кого-нибудь доводили до смерти неожиданностью? — спросила Бертро.

Таниэль поморщился. Это самоубийство. Он это знал, Стайк это знал, и по глазам Бертро было видно, что она тоже это знала. Тем не менее он настаивал с уверенностью, которой не чувствовал:

— Если мы ударим прямо по центру, их можно сломить. Если мы их сломим, то победим — неважно, у кого больше солдат. В кезанской пехоте новобранцы. Они не сильно отличаются от нас, разве что не хотят здесь находиться. Офицеры у них из аристократов. Пехотинцы знают, что, как бы доблестно ни сражались, им никогда не продвинуться в звании. Так что они очень склонны к бегству. Ударь посильнее, и они не согнутся — они сломаются.

Прищурившись, Бертро перевела взгляд с Таниэля на Стайка.

— Вы мне сейчас очень напоминаете вашего отца.

«Вряд ли он хоть раз поступал так глупо», — подумал Таниэль.

— Стайк пройдется через их центр. Как клин. Вы с гарнизоном будете вбивать этот клин. Я с «Тристанскими призраками» зайду в тыл по другому берегу реки и буду сеять панику, убивая офицеров. Это сработает.

«Должно сработать, или мы все покойники».

Бертро пристально посмотрела на Таниэля и устало кивнула.

— Хорошо, Два Выстрела. Будь по-вашему. А вы, — она ткнула в Стайка, — покажите, на что способны, прежде чем вас убьют.

— Я свою работу сделаю, — заверил Стайк. — А вы просто делайте свою. Кстати, Два Выстрела, не убивай Жиффу.

— Почему нет? — спросил Таниэль.

Он собирался спустить курок, как только кезанский генерал окажется на мушке.

— Потому что они привыкли к тому, что ты убиваешь офицеров. Это их больше не потрясает. Если хочешь их сломить по-настоящему, недостаточно просто стрелять в голову. Ты должен отрубить ее, вырвать глаза и язык и подвесить за волосы на самой высокой ветке.

— И что вы собираетесь сделать? — спросил Таниэль.

Стайк опустил забрало, и его голос отозвался изнутри гулким эхом:

— Я собираюсь убить его и всех офицеров.

Ка-Поэль ждала Таниэля на лодочной пристани недалеко от форта. С ней были почти двести пятьдесят человек — «Тристанских призраков» и дружественных пало. Таниэль остановился осмотреть солдат, за последние два дня измученных стычками с кезанцами, но не нашел ни одного труса. У некоторых в глазах было сомнение, даже страх, но все равно они упрямо сжимали челюсти.

«Призраки» не пустятся в бегство, пока он не прикажет.

Хлопнув сержанта Мапеля по спине, Таниэль вскочил на ящик, чтобы видеть весь отряд, и для равновесия схватился за его плечо. Внезапно он почувствовал себя маленьким и очень юным — многие вокруг годились ему в отцы, — но понял, что теперь как никогда важно проявить уверенность.

— Планы слегка изменились, — сказал он. — Кезанцы не выступят. Они думают, что могут прятаться за артиллерией и бомбардировать нас весь день, а мы будем сидеть сложа руки. Что ж, если они не идут к нам, мы сами пойдем к ним.

Сержант Мапель издал горловой звук. Таниэль сжал его плечо, безмолвно приказывая сохранять спокойствие, и продолжил:

— «Бешеные уланы» полковника Стайка ударят прямо по центру. Майор Бертро поведет гарнизон следом. Мы спустимся по реке на каноэ и зайдем с фланга, как и планировалось, но грести придется поусерднее.

До Таниэля дошло, что Бертро досталась самая гиблая работа. Стайк может прошить вражеский строй насквозь и скрыться, если найдет брешь, «Тристанские призраки» могут отступить с флангов в любое время, но у Бертро пути назад нет. У него поднялись дыбом волосы, когда он понял, что, возможно, видел ее в последний раз и в своем стремлении следовать за Стайком обрек на смерть.

— Не будем усложнять, ребята, — закончил Таниэль срывающимся голосом. — И выберемся из этого живыми.

Соскочив с ящика, он тихо сказал Мапелю:

— Держимся противоположного берега реки. Делаем все возможное, чтобы оттянуть на себя несколько рот, но если станет жарко, исчезаем в болотах. Убедитесь, что у всех полное снаряжение.

— А Бертро? — спросил Мапель.

Таниэль подумал, не сказать ли Мапелю правду, но сдержался, ненавидя себя за это.

— Она сама так захотела. Последние приказы.

Если Бертро выживет, Таниэлю придется ответить за ложь. Но сейчас не стоит никого расстраивать. Его чуть не вывернуло наизнанку.

Мапель кивнул и начал отправлять всех к каноэ. Таниэль сел к Ка-Поэль в ведущее каноэ, и вскоре они отчалили, держа путь к противоположному берегу. Задержались, ожидая, пока их догонит вся маленькая флотилия, а затем медленно двинулись по течению.

За пределами города видимость существенно улучшилась. Ветерок разогнал пороховой дым, и Таниэль увидел, что враг рассеялся по склону. Поле боя отлично просматривалось, и Таниэль ощутил краткое удовлетворение, пока не понял, что у него место в партере, чтобы понаблюдать за тем, как погибнут Бертро, гарнизон и «Бешеные уланы».

Таниэль вдохнул щепотку черного пороха, чтобы обострить зрение. Оказалось, кезанцы уже увидели его и «Тристанских призраков». Они махали руками и кричали, но переключили внимание на Плант, как только гарнизон занял позицию на окраине города.

Гарнизон представлял собой пестрое сборище; лишь половина носили желтые мундиры армии Фатрасты, но все были хорошо вооружены и держались уверенно. Бертро впереди строила солдат, выкрикивая команды и проклятия. На вид враг настолько превосходил их численностью, что Таниэль чуть не приказал «призракам» отступить немедленно.

— Я не хочу на это смотреть, — пробормотал он.

Ка-Поэль развернулась на сиденьи и взглянула ему в лицо. Коснулась двумя пальцами своих глаз и указала на Плант.

— Да, — сказал Таниэль. — Я хорошо это вижу.

Она повторила жест.

— Я буду смотреть, даже если не хочу. — От злости он заговорил громче.

Ка-Поэль решительно помотала головой и повторила жест в третий раз. Таниэль решил больше не обращать на нее внимания и уставился на поле битвы, пока она гребла через тростник. И тут он увидел, что строй гарнизона внезапно нарушился, а затем разделился. От дальнейшего у него перехватило дыхание.

В образовавшуюся брешь по четыре в ряд проскакали «Бешеные уланы» — стальная броня сверкала на солнце, пики подняты, желтые флаги развевались, топот копыт так громко разносился над полем, что Таниэль услышал его на расстоянии. Они держали строй — плечом к плечу, морда к хвосту — с четкостью первоклассной адроанской конницы. Каждый всадник казался миниатюрной крепостью, движущейся по полю битвы, а весь отряд выглядел просто ошеломляюще. Таниэль никогда не видел ничего подобного и знал, что не увидит и за тысячу лет. Мелькнула мысль — как в старину удавалось держать оборону против такой атаки?

Однако кезанцы были современными солдатами, а не средневековыми деревенщинами с копьями. Артиллерийские расчеты бросились перезаряжать орудия — несомненно, капитаны потребовали стрелять картечью.

«Бешеные уланы» скакали по полю между кезанцами и Плантом. Их продвижение казалось невероятно медленным — они перестраивались в клин, на острие которого несся Стайк на огромном боевом коне. Позади ускоренным маршем двигался гарнизон.

Таниэль не помнил, как поднял штуцер, чтобы подстрелить кезанского канонира. Не спуская глаз с «Бешеных улан», он сам перезарядил оружие. Это была отважная, славная атака. Обреченная атака.

Всадники приблизились к кезанцам на триста ярдов, и кезанские пушки извергли пламя и картечь, словно огромные мушкетоны. Таниэль перевел взгляд на Стайка, готовый к тому, что «Бешеные уланы» начнут падать как подкошенные.

Картечь отскакивала от зачарованной брони, словно капли дождя. Таниэль услышал собственный радостный крик, когда уланы миновали смертельное облако и ни один конь не споткнулся, ни один человек не упал. Кезанские артиллеристы в панике перезаряжали орудия, а пехота спешила на защиту.

Недостаточно быстро. Пики опустились, канониры полегли под копытами закованных в броню коней. Первый ряд пехоты открыл огонь, и их окутало облако дыма. Таниэлю показалось, что один всадник упал, и тут перед «Бешеными уланами» выросла стена штыков. Бронированные боевые кони смели ее как садовую изгородь.

У Таниэля отвисла челюсть. Он повернулся к Ка-Поэль — та самодовольно улыбалась.

— Откуда ты знала?

Она похлопала по глазу и ударила себя в грудь — нагрудник. Похоже, она долго присматривалась к броне «Бешеных улан» и догадалась, что та прочнее, чем полагал Таниэль. Девчонка даже не потрудилась поделиться с ним наблюдением!

Улан взяли в кольцо, и кезанские пехотинцы отчаянно заработали штыками. Пусть и в заколдованной броне, но люди и кони смертны. Упал один улан, потом еще и еще. Их продвижение замедлилось, увязнув в пехоте, и вскоре они исчезли в водовороте тел и пороховом дыму.

Конечно, никто не выйдет живым из этой свалки. Таниэль подстрелил кезанского майора, сделал паузу, чтобы зарядить две пули, следующим выстрелом убил сержанта с капитаном и стал смотреть, как гарнизон подходит к созданной Стайком бреши в кезанских рядах.

Гарнизон один раз остановился, чтобы открыть огонь, а затем бросился вперед со штыками наголо. Их атака была не такой элегантной, как у Стайка, и далеко не такой мощной. Они врезались в ряды кезанцев как демоны из Бездны, но их почти сразу отбросили — кезанским офицерам удалось навести порядок среди солдат.

Перед яростью плантовского гарнизона центр кезанцев прогнулся и подался назад, а затем ряды сломались, и солдаты бросились в бегство. Разгром дошел до флангов и сошел на нет — кезанцы укрепили оборону и попытались окружить гарнизон. Сердце Таниэля упало. Плохи дела. Совсем плохи.

Стреляя и перезаряжая штуцер как можно быстрее, он смотрел, как ополченцы сражаются и падают. Дуло штуцера раскалилось, запах пороха жалил ноздри, как вдруг его каноэ оказалось в тылу кезанцев. Он боялся этого момента. Приказать «призракам» отступать или ввязаться в бой с тыла?

После такой впечатляющей атаки трудно принять решение.

— Идем на другой берег, — рявкнул он, опуская штуцер, чтобы помочь Ка-Поэль грести.

Они достигли противоположного берега через несколько мгновений. «Призраки» и туземцы спрыгивали на мелководье и выбирались на берег, чтобы подождать, пока все высадятся. Таниэль встал, подняв штуцер над головой. До кезанского тыла не больше сотни ярдов, но враг сосредоточился на «Бешеных уланах» и гарнизоне.

— Огонь!

Они успели перезарядить оружие и дать еще пять залпов, пока к ним не развернулись кезанцы. Таниэль убивал каждого офицера, который пытался отдать приказ. В стане врага царил хаос, солдаты падали десятками, но Таниэль боялся, что этого недостаточно. На «призраков» маршировали уже три полные роты пехоты, и деться было некуда. Можно попрыгать в каноэ в надежде увести эти роты за собой вниз по реке.

Или остаться и погибнуть с остальными союзниками.

В памяти всплыли слова отца: «Славная смерть выпадает только двум типам людей: отчаянным, у которых нет выбора, и дуракам». У Таниэля был выбор — каноэ. Он открыл рот, чтобы отдать приказ к отступлению.

Его слова заглушили крики дальше по берегу. Таниэль обернулся. От войска кезанцев отделилась небольшая группа всадников. Понюшка пороха — и группа стала отчетливо видна. Генерал Жиффу с охраной удирал с поля боя.

Причина выяснилась почти сразу. Из общей свалки выскочила и бросилась в погоню небольшая группа улан. Во главе скакал Стайк в перемазанных кровью доспехах. Его конь на вид совсем не устал. Шлем и пику Стайк где-то потерял. Сорвав с седла карабин, он метко подбил ближайшего к генералу телохранителя.

— О Кресимир! — услышал Таниэль. — «Бешеные уланы» еще живы.

Таниэль бросил взгляд на кезанскую пехоту, наступающую на «Тристанских призраков».

— По каноэ! — проревел он. — Плывем сотню ярдов, потом снова сражаемся. Задние гребут, передние заряжают.

Он заскочил в свое каноэ, передал штуцер Ка-Поэль, и они тут же отплыли. Таниэль почти не смотрел на воду впереди — усиленно гребя, он не отрывался от маленькой драмы, что разыгрывалась в тылу врага.

Несмотря на тяжелые доспехи и недавнее столкновение с целой бригадой, уланы Стайка сократили расстояние до Жиффу, и генералу пришлось развернуться и принять бой. Две группы кавалеристов налетели друг на друга с громким треском. Улан было в три раза меньше, чем противников.

Таниэль бросил весло и, взяв у Ка-Поэль штуцер, прицелился в Жиффу. Подстрелил телохранителя и принялся перезаряжать оружие, но остановился, заметив суету на задней линии кезанцев.

В поле зрения появились две фигуры, бежавшие за уланами Стайка. Они передвигались сгорбившись, иногда на двух ногах, а иногда и на четырех, с быстротой лошади. Длинные черные волосы развевались вокруг уродливых искаженных лиц. Два оставшихся Стража, о которых предупреждала Линдет. Они разорвут Стайка прежде, чем он свалит Жиффу.

— Высаживаемся! — крикнул Таниэль.

Он выпрыгнул в воду, чуть не перевернув каноэ. Добрался вброд до берега и нацелил штуцер на ближайшего Стража. Пуля прошла через челюсть существа, кровь брызнула на черную одежду, но оно, едва заметив рану, не остановилось.

Выругавшись, Таниэль побежал. Благодаря пороховому трансу он быстро оторвался от «Тристанских призраков», которые высаживались следом на берег. Он здесь единственный, а может, и единственный во всей армии, кто способен сражаться на равных со Стражем. И он не позволит Стайку делать это в одиночку.

Он на бегу перезарядил штуцер, затолкав в ствол две пули, и остановился, глубоко дыша, чтобы успокоить сердцебиение. Полегли два улана Стайка и большинство телохранителей Жиффу; несколько уцелевших отчаянно защищали своего генерала. Стайку осталось совсем чуть-чуть…

Таниэль выстрелил. Обе пули он нацелил на раненого Стража, вполголоса повторяя слова отца о том, как убивать этих мерзких тварей: «Одну в голову, одну в сердце».

Пули попали в цель. Страж споткнулся, сделал еще пару шагов и рухнул. Тело несколько раз дернулось и застыло. Второй Страж на миг замер, бросив взгляд на Таниэля, и атаковал Стайка.

Таниэль отчаянно пытался перезарядить оружие, но уже видел, что не успевает.

Страж стремительно преодолел оставшееся расстояние до улан и вскочил одному в седло сзади. Просунул нож в щель в доспехах, алая кровь хлынула на полированную сталь, и всадник упал с коня. Страж повторил прыжок, так же за несколько мгновений убив второго улана, затем стянул с коня Стайка.

Сцепившись, оба упали на землю и покатились по грязи. Страж оказался сверху, оседлал Стайка, и его огромный кулак поднялся и с силой лягнувшего мула обрушился на незащищенное лицо полковника.

Таниэль наконец перезарядил штуцер и изготовился стрелять, но увидел, как латная перчатка Стайка врезалась в подбородок Стража с такой силой, что того подбросило в воздух. Оглушенный Страж откатился, а Стайк поднялся на ноги. Его лицо превратилось в месиво, губы и лоб кровоточили, но он не выглядел как человек, которого только что ударил Страж.

Он просто выглядел разъяренным.

Страж врезался Стайку в живот, отбросил его назад, но тот не упал. Он обхватил одной рукой Стража за шею, а другой врезал ему в бок — еще, еще и еще. Несколько мгновений они боролись, скользя по росистой траве, потом Стайк с воплем поднял Стража в воздух, скручивая тело твари.

Хруст костей Таниэль услышал с пятидесяти ярдов.

Он потрясенно смотрел, как из рук Стайка выпало изломанное тело. Стайк потряс головой, подобрал саблю и, заметив Таниэля, что-то крикнул. Таниэль не сразу разобрал слова.

— Пристрели этого гребаного генерала!

Таниэль поднял штуцер, глядя, как Жиффу возвращается к своим с последним уцелевшим телохранителем. Таниэль послал ему пулю прямо под левую лопатку и побежал к Стайку.

Полковник вытирал с лица кровь мундиром Стража, жестом подзывая одного из улан.

— Вы только что голыми руками убили Стража. — Таниэль не мог скрыть потрясения в голосе. Он хотел рассказать об этом кому-нибудь, рассказать всем, невзирая на бушующее вокруг сражение. Проклятый Страж!

— Он это заслужил, — ответил Стайк. — Кстати, хороший выстрел.

— Ничего особенного.

— Я не про Жиффу, а про другого Стража. С двумя я бы не справился. Молодец. — Стайк кивнул на подбежавшего улана и протянул что-то Таниэлю. — Сделай одолжение, передай это Джеку — вон он подходит.

Таниэль опустил голову — в руке был горн.

— Зачем?

— Он принадлежал одному из телохранителей Жиффу, — усмехнулся Стайк. — Джек может сыграть на нем призыв к отступлению.

Лил дождь. Таниэль выкопал могилу для майора Бертро в миле к западу от Планта, на островке под корнями большого кипариса. «Тристанские призраки» стояли вокруг — и фатрастанцы, и пало. Шестеро опустили тело, туго завернутое в одеяло из оленьей кожи, на мокрое дно ямы. Из-под одеяла торчала зажатая в руке шпага.

Таниэль произнес несколько слов — потом он их даже не вспомнил и сомневался, что кто-то вспомнит, и они завалили могилу камнями, засыпали землей и вырезали глубоко в коре кипариса: «Здесь покоится майор Бертро, погибшая при защите Планта от кезанцев в K.Y.1521».

«Призраки» один за другим возвращались в город, пока не остались только Таниэль с Ка-Поэль. Вода стекала с полей их шляп, одежда промокла насквозь. Таниэль поймал себя на мысли о неудачном наброске Бертро в своем альбоме. Жаль, уже ничего не исправить.

Люди все время умирали — друзья, враги и незнакомцы, но Таниэль всегда относился к этому отстраненно, будто к происходящему во сне, а не в реальной жизни. Теперь все казалось иначе. Он убедил Бертро отправиться в пасть кезанской армии, и из-за этого она погибла.

— В тот день мы потеряли полгарнизона, — сказал Таниэль, — но мне плевать на них, пусть они и погибли в одном бою с Бертро.

Ка-Поэль махнула рукой и покачала головой. «Ты их не знал».

— Можно сказать, я и Бертро не знал, — возразил Таниэль. — Она и офицером-то была не самым лучшим.

«Но, — добавил он мысленно, — именно таким, какой был нужен здесь, на болотах».

Он пнул на могилу комок мокрой земли и зашагал в Плант. Выбравшись из болота на западном берегу Тристана, остановился посмотреть на город.

После сражения прошло три дня. Все пожары потушили. Пожарным бригадам помог ливень, который теперь отказывался прекращаться. Некоторые жители робко возвращались в город, многие продолжали покидать Плант, обеспокоенные присутствием кезанской армии, которая по-прежнему стояла лагерем в нескольких милях к югу. Полгорода лежало в развалинах, подтверждая, какой урон может нанести горстка артиллерийских орудий за считанные часы. Таниэль старался не забывать, что северная половина города по большей части цела.

Они с Ка-Поэль переправились в каноэ на другой берег, где их ждала знакомая фигура.

На Стайке был выцветший желтый кавалерийский мундир и штаны. Он стоял без головного убора, по лицу стекали капли дождя. Челюсть у него почернела и посинела от удара Стража, но в остальном Стайк казался невредимым и одной рукой вытащил их каноэ на берег.

— Сильная была женщина, — произнес он. — Повела необученный гарнизон прямо в пасть этих проклятых.

«За тобой, идиот!» Таниэль чуть не выплюнул слова вслух, в нем бурлили эмоции. Хотелось двинуть Стайку по морде — плохая идея, учитывая, что тот сделал со Стражем. Однако в глубине души Таниэль понимал: если бы они ушли в глухую оборону, то потеряли бы город. Их всех спасла бешеная атака Стайка. Их всех спасла жертва Бертро.

Таниэль на несколько мгновений прикусил язык.

— От кезанцев что-нибудь слышно?

— Хотят поговорить.

Таниэль со Стайком в сопровождении нескольких «Бешеных улан» в доспехах встретились с кезанской делегацией примерно на том же месте, что и с генералом Жиффу пять дней назад. Группа Таниэля прибыла первой и издалека наблюдала за приближением остальных.

— Они еще более мокрые и жалкие, чем я, — заметил Таниэль.

Стайк фыркнул.

— Буря собьет с них спесь. Они разбили лагерь слишком близко к реке, и шесть их повозок с припасами прошлой ночью унесло течением. Они не могут высушить ни одежду, ни палатки, ни порох.

— Вы следите за ними? — Таниэль бросил на Стайка проницательный взгляд.

— Пристально. И подсчитываю. В битве они потеряли четверых на одного нашего, и ходят слухи, что среди раненых свирепствует инфекция.

Таниэль покачал головой. Не удивительно, что у Стайка хватило ума пошпионить за кезанцами. Он же дослужился до полковника. Но за его боевой упертостью было трудно разглядеть кого-то, кроме «Бешеного улана».

Кезанская делегация остановилась в дюжине ярдов.

— Они… такие юные, — сказал Таниэль.

— Это майор Бар, — пояснил Стайк. — Благодаря тебе он теперь самый старший офицер во всей бригаде.

Майор Бар выглядел не старше тридцати. Он был тучным, мундир на животе еле сходился, но лошадью правил уверенно, пока преодолевал разделяющее их расстояние. Оглянувшись через плечо, он откашлялся.

— Полковник Стайк.

— Майор Бар, рад встрече. Сдаваться пришли?

Шутка казалась совершенно неуместной, но, честно говоря, Таниэль не был уверен, что это шутка.

— Я пришел потребовать от вас сдать город.

— Думаете, мы сдадим город после той порки, что вам устроили? — спросил Таниэль.

— Следует признать, что протрубить наш сигнал к отступлению было очень изобретательно, но поркой это назвать трудно. У вас ничего нет — в лучшем случае человек пятьсот и никакой артиллерии. Если я надавлю, город падет.

— Если вы надавите, — сказал Таниэль, — я пущу пулю вам между глаз. Вы ее даже не увидите.

Отец всегда говорил, что пороховой маг должен угрожать офицерам противника молча и намеками, иначе это не возымеет эффекта. Таниэль слышал, как отец не раз нарушал свое же правило, и подумал, что теперь случай как нельзя более уместный.

Боевой конь загарцевал под Стайком. Полковник добавил:

— Как только он это сделает, мои уланы проскачут по вашим рядам и втопчут в грязь всех солдат до последнего.

— Линдет давно ушла, — сказал Таниэль. — Город разрушен, и половина жителей его покинула. Вам достанутся только жуки, змеи и злоба. Уходите, и «Тристанские призраки» вас не тронут, пока вы не выберетесь из низины. Даю слово.

Бар опять откашлялся. Его взгляд метался от Стайка к Таниэлю, пока не остановился где-то между ними.

— Наша разведка подтверждает, что Линдет сбежала почти неделю назад. Наш офицерский корпус почти полностью уничтожен, и я не хочу нападать, не восполнив потери. Предупреждаю, что бригада отступит завтра утром, и надеюсь, что вы сдержите обещание. Доброго дня, господа.

Таниэль наблюдал, как кезанская делегация возвращается в лагерь. Несмотря на весь ужас последних дней, на душе стало легко.

— Мы победили, — выдохнул он.

Стайк усмехнулся.

— Щекастый ублюдок просто блефовал. И хрен с ним. — Он посмотрел в небо. — Вроде проясняется.

— Мы победили, — повторил Таниэль. — Мы не просто выиграли время. Мы спасли город.

Верилось с трудом. Безумная атака, потеря половины гарнизона, даже смерть Бертро — все не зря.

Стайк похлопал его по плечу, чуть не столкнув с лошади.

— Молодец, Два Выстрела. Ты спас много жизней.

— Как и вы.

Стайк пожал плечами.

— Я просто скачу на коне.

Интересно, насколько Стайк скромничал и насколько его вело другое — жажда славы, самоубийственные наклонности, глубоко укоренившееся безумие. Наверное, он и сам не знал.

Нахмурившись, Таниэль оглянулся на руины Планта. Стайк проследил за его взглядом и, видимо, как-то угадал его мысли, потому что сказал:

— Я видел мертвые города — разрушенные до основания, земля посыпана солью. С Плантом все иначе. Он на перекрестке дорог. Люди вернутся и отстроят его.

Он говорил с оптимизмом, от которого Таниэль улыбнулся. Линдет была не совсем права в отношении Стайка. Стайку не все равно. Он проследит, чтобы эти люди остались в живых.

Ветер поменялся. Небо, как и сказал Стайк, начало проясняться. Таниэль знал, что восстание в Фастрасте еще не завершилось, но чувствовал, что его время в Тристанской низине подходит к концу. «Призракам» потребуется новый командир, новые приказы, а ему самому в скором времени придется уехать.

Впервые за долгие месяцы он действительно скучал по дому.