Призраки на холме

Глава двенадцатая

Некоторые любят песни из мюзиклов, а Ниса обожала баллады об убийствах. Вместо того чтобы на вечеринках петь «Отпусти и забудь», она предпочитала «Чайлд Аулет» или – в тех редких случаях, когда выбирала что-то из двадцатого века, – «Тюремное танго»[10]. Предложив включить баллады об убийствах в мою пьесу, она также придумала персонажа, который будет их исполнять. И, конечно, когда придет время, она намерена сама сыграть эту роль.

Возражать я не стала. Ниса была великолепным исполнителем; изначально я влюбилась в нее именно из-за ее голоса. Однако это все еще моя пьеса – пьеса с музыкой, а не полноценный мюзикл. Подав заявку на грант для «Ночи ведьмовства», я не стала присовокуплять ее тексты, о чем мы с тех пор постоянно спорили. В то время они казались мне вспомогательными, так же как куски оригинального текста стали лишь дополнением к тому, что написала я.

Однако в заявке я упомянула, что в постановке собираюсь использовать баллады об убийствах, и, судя по уведомлению о выдаче гранта, комиссию это заинтриговало. Но грант получила я, а не Ниса. Я решила оставить все выяснения на потом, когда будем готовы ставить спектакль. Она получит признание за свой вклад и, надеюсь, сыграет роль, которую я для нее создала. Сейчас мы ехали по главной улице Хиллсдейла, она выглядела вполне довольной, разместившись на пассажирском сиденье.

– Ты уверена, что здесь есть риэлтор? – Ниса уставилась в окно. – Похоже на один из тех городков в Небраске, где людям платят за то, чтобы они там жили.

– Может, и здесь так, и нам заплатят, чтобы мы пожили в пустом особняке.

Перед риэлторской конторой стоял одинокий автомобиль – черный «мерседес», похожий на винтажный.

– Ну, у кого-то дела идут неплохо, – сказала Ниса, когда я припарковалась возле машины. – Скорее всего, мы опоздали, и не видать нам дешевой аренды. Может, Хиллсдейл оживает под звуки денег[11].

– Основную выручку они, наверное, получают с продаж домов ближе к реке. Здесь все выглядит полуразвалившимся.

– Я как раз об этом, – огрызнулась Ниса. – Еще несколько лет назад в округе Салливан дома, требующие небольшого ремонта, можно было купить меньше чем за сто тысяч, а теперь все стоит по миллиону.

– Очень сомневаюсь, что в Хиллсдейле есть хоть один дом, который стоит миллион. – Прихватив сумку, я вышла из машины. – Даже этот особняк.

Контора располагалась в маленьком доме в стиле плотницкой готики – пока что самом симпатичном из всех, что я видела в Хиллсдейле. Белая краска, пряничная зеленая отделка, на крыльце – терракотовые горшки с ярко-розовой геранью. Над ступеньками вывеска: «РИЭЛТОР ЭЙНСЛИ РОУЭН». Я подошла к двери, открыла ее и заглянула внутрь. Ниса шла за мной.

– Здравствуйте! – Белая женщина средних лет подняла взгляд от ноутбука и улыбнулась. – Могу я вам помочь?

– Да, возможно.

Я осмотрелась. Крашеная плетеная мебель, еще герань, кофейный столик, заваленный стопками брошюр о недвижимости и журналами по архитектуре. На окнах тюль, на полу ветхий коврик в синюю и белую полоску, на стенах различные интерьерные картины. В офисе было чисто и опрятно, но я углядела признаки дешевого оформления. Стиль «потертый шик» грозил перейти в обычный захудалый интерьер.

– Я Эйнсли Роуэн. – Голос у женщины был низкий, с хрипотцой. – Проходите.

Мы с Нисой вошли, Эйнсли выплыла нам навстречу. Она плохо сочеталась с убогой обстановкой и с самим городом, представительница городской богемы, потерявшаяся в серой пустоте Хиллсдейла. Невысокая стройная женщина была одета в черные кожаные джегинсы, мощные красные ботильоны и свободную блузку из белого шелка. Наряд дополняли серебряные браслеты и кольца. Стриженые волосы цвета потемневшего серебра были гладко зачесанны, подчеркивая высокие скулы и близко посаженные, очень светлые, густо подведенные глаза. Квадратные ногти покрывал лунно-белый лак. Над грудью у нее я заметила крошечную татуировку в виде перевернутого символа мира.

Все это должно было бы смотреться глупо, особенно в таком городе, особенно для женщины ее возраста. Скорее всего, ей перевалило далеко за пятьдесят, а может, и больше. Но Эйнсли Роуэн не выглядела глупо. Она казалась сильной, уверенной в себе и несколько пугающей, хотя была ниже меня на добрых четыре дюйма, а я едва дотягиваю до пяти футов пяти дюймов[12].

– Холли Шервин, – представилась я.

Ниса встала рядом со мной.

– Ниса Макари.

– Не желаете кофе? Или чаю? – Эйнсли указала на маленькую кухоньку. – Кажется, есть сок из граната или красного грейпфрута. В любом случае, что-то красное.

Я покачала головой.

– Нет, спасибо.

– Я бы с удовольствием выпила гранатового сока, – сказала Ниса.

– Замечательно! Присаживайтесь куда пожелаете, я сейчас вернусь.

Мы уселись в плетеное двойное кресло возле кофейного столика. Телефон Нисы звякнул, она прочитала сообщение, рассмеялась и хотела показать его мне, но тут вернулась Эйнсли.

– Прошу. – Она подала Нисе стаканчик, наполовину полный красной жидкости, и устроилась на стуле напротив нас. – Знаю, похоже на каберне, но, честное слово, это гранатовый сок. Итак, вы гости из города? Или живете здесь?

– Приехали на несколько дней. Сняли дом в Такамак-Фоллс.

Я замолчала, точно не зная, что принято говорить в таких случаях. Никогда раньше не общалась с риэлтором. В городе я в основном снимала посредством субаренды, как правило, нелегально.

– Очень вкусно. – Ниса выпила сок, окрасивший ее губы в темно-красный цвет, и поставила стакан на стол. – Утром Холли поездила по городу и увидела дом, который ее заинтересовал.

– Правда? – Эйнсли выглядела изумленной, словно впервые о таком услышала. Возможно, так и было. – Что за дом?

– Там. – Я указала на проселочную дорогу за заправкой, которую было видно из окна. – Большой особняк.

Удивление на лице Эйнсли сменилось разочарованием.

– Вы имеете в виду Хилл-хаус?

– Наверное. Он там один, не считая передвижного дома.

– Мне очень жаль, – отрывисто сказала Эйнсли. – Я знаю этот дом, он не продается. В долине по ту сторону холма есть несколько замечательных домов. Наверное, вы их не видели, нужно еще несколько миль проехать по шоссе 9К. Есть чудесная старая ферма, тринадцать акров, ее бы немножко подремонтировать, но поэтому цена…

– Спасибо, но меня интересует именно тот дом. Хилл-хаус.

– Ясно. Как я уже сказала, он не…

Я рассмеялась.

– Я не собираюсь покупать особняк. Мы просто хотим арендовать его.

– Она хочет арендовать, – сказала Ниса и кокетливо посмотрела на Эйнсли. – Я его еще даже не видела.

Эйнсли глубоко вздохнула.

– Да, но…

– Там вообще кто-нибудь живет? – перебила я. – Выглядит нежилым. Я не заходила, только заглянула в окна. Похоже, за ним присматривают, вот я и подумала: вдруг его можно арендовать. Для проведения мероприятий или вроде того.

Эйнсли поджала губы, оценивающе глядя на меня. Я чуть ли не видела мелькающие в ее прищуренных глазах знаки доллара.

– На сколько планируете?

– На пару недель.

– Вы имеете в виду следующим летом?

– Я имею в виду сейчас. Например, в следующем месяце, в октябре. Или даже в конце этого месяца, если возможно. – Я улыбнулась, надеясь, что не веду себя как назойливый житель равнин.

– Гм… – Эйнсли откинулась на спинку стула. – Обычно его хотят снять на лето.

– Значит, его все-таки можно арендовать.

– Не совсем. Он уже давно на рынке. Этот дом всегда вызывает определенный интерес – люди едут по той дороге, как правило, потому что не туда свернули. Местные никогда туда не ходят. Но он дорогой. И неудобный. Там даже летом бывает холодно, а в довесок к аренде придется платить за уборку. Раз в неделю его убирают, и уборщику приходится задержаться на целый день, чтобы все успеть. Это одна из причин, почему он еще не рухнул.

– А другие причины? – Ниса обезоруживающе улыбнулась.

Эйнсли не попалась на крючок.

– Зимой необходимо расчищать снег, – продолжала она, – поэтому даже если вы приехали летом, стоимость распределяется равномерно, чтобы покрыть эти и другие расходы.

– Похоже, владелец получает немалую выгоду, – сказала Ниса.

– Не без кое-каких издержек.

– Так кто владелец? – спросила я. – Кто-то из города?

– Нет. – Эйнсли достала из кармана электронную сигарету, повернулась, чтобы затянуться, и выпустила клубы дыма с ароматом раздавленного папоротника и флоксов. – Хилл-хаус принадлежит мне.