Глава шестнадцатая

— Миссис Бетани — ваша жена, — повторила я. И хотя уже сама обо всем догадывалась, не могла до конца осмыслить это. Предводитель призраков женат на одном из самых могущественных и безжалостных вампиров из всех существующих? — Тогда почему она так сильно ненавидит призраков?

Уж наверное, если она замужем за одним из них, то должна относиться к ним хоть немного лучше? А может, и нет. Может, они расстались или что-нибудь в этом роде. Наверное, развод после двухсот лет брака — это нечто сверхужасное.

Но Кристофер покачал головой:

— Я ни разу не разговаривал с ней после смерти.

— Но почему? Потому что она стала вампиром? Неужели она?.. Это она вас убила? — Я тут же поправилась: — Нет, конечно же, нет. Вы говорили, что она осталась единственным преданным вам человеком.

— Это моя история, и только моя. — Это прозвучало очень резко. Я не слышала от него ничего подобного с момента его первого пугающего появления в «Вечной ночи». Почувствовав, как я напряглась, он заметно смягчился. — И все-таки теперь эта история касается и тебя тоже, и тех, кто тебе близок. Ты имеешь право спрашивать.

Макси вытаращилась на него, приоткрыв рот и совершенно забыв о том, что сердилась на меня.

— Вы собираетесь рассказать нам, откуда вы?

У меня сложилось впечатление, что до сих пор он строго хранил эту тайну.

Кристофер сердито сверкнул на нее глазами.

— Я расскажу Бьянке, потому что это связано с ней и ее существованием. Тебя это не касается.

Оскорбленно фыркнув, Макси затопала прочь, громко стуча блестящими каблуками по мостовой, и исчезла в толпе разукрашенных людей, одетых в перья. Я снова повернулась к Кристоферу.

— Если вы не хотите об этом говорить, — сказала я, — то, честное слово, я пойму. Это только ваше дело.

Я хотела услышать ответы, но не хотела совать нос в чужую жизнь.

— Скоро ты поймешь, как пересекаются наши пути. Эти события стали частью и твоей истории.

Он повел рукой в сторону неба, и оно мгновенно почернело, будто мы стояли не на улице, а в каком-то планетарии. Бурлящая страна потерянных вещей исчезла, мы остались совершенно одни в некой пустоте. Я без всяких объяснений поняла, что такое могущество недоступно остальным призракам, включая меня; это зловещее умение Кристофер приобрел за долгие годы, проведенные между мирами.

— Ого! — воскликнула я. — Что это такое?

— Нам предстоит увидеть прошлое.

— Путешествие во времени?

После всего происшедшего странно было, что меня еще что-то может удивить, но это походило на какой-то научно-фантастический фильм. Вик сказал бы, что это офигенно круто.

Но Кристофер покачал головой.

— Предстоит увидеть, — повторил он. — Прошлое не достижимо никакими силами, смертными или бессмертными.

Я не очень поняла, в чем разница, но спросить уже не успела. Вокруг нас проявился лес, сквозь который вилась узкая грязная дорога со следами лошадиных подков и колес. Навстречу ехала карета, запряженная двумя светло-серыми лошадьми. По обеим сторонам кареты висели настоящие зажженные фонари. Мне все это показалось очень романтичным, словно из книги одной из сестер Бронте.

Точнее, так казалось до тех пор, пока из темноты не выпрыгнули несколько фигур — буквально из ниоткуда — и не подскочили к карете. Лошади заржали и зафыркали, один из незнакомцев схватил лошадь под уздцы и заставил остановиться.

Я ахнула, но меня никто не услышал, — видимо, в этом и есть разница между наблюдением за прошлым и присутствием в нем. Кристофер молча стоял рядом со мной, глядя, как разбойники с большой дороги распахивают дверцы кареты. В свете фонаря я видела их лица, злобные ухмылки и клыки. Это нападение вампиров.

— Так-так, и что тут у нас? — прорычал один. — Гости к обеду?

— Я скажу тебе, что тут. — Миссис Бетани в наряде времен регентства, с волосами, уложенными в высокую прическу, высунулась из дверцы, ничуть не испуганная нападением.

Это что же, момент ее превращения?

Она вскинула арбалет и посоветовала:

— Лучше бегите отсюда.

Вампиры кинулись врассыпную, но недостаточно быстро. Миссис Бетани пронзила одного насквозь, деревянная стрела попала ему прямо в сердце. В мгновение ока кучер и лакеи в ливреях, все до одного вооруженные, тоже начали действовать, уверенно и решительно помчавшись вслед за вампирами в лес.

— Быстрее! — крикнула миссис Бетани, выпрыгнув из кареты. Ее юбки заколыхались. Она уже успела перезарядить арбалет и, несмотря на темноту, прицелилась и одним выстрелом уложила еще одного вампира. Она ослепительно улыбалась. — Теперь они наши!

Миссис Бетани засмеялась, вытаскивая из-под плаща меч. Она замахнулась, и я отвернулась — один раз я уже видела, как отрубают голову вампиру, и этого мне хватило на всю жизнь. Послышалось тошнотворное хлюпанье, я вздрогнула, и тут глаза мои широко раскрылись.

То, как они сражаются… как она кинулась в бой… я же видела такое раньше…

— Отлично натренирована, правда? — Кристофер ни на секунду не отводил взгляда от миссис Бетани.

— Но если она охотилась на вампиров и точно знала, что делать, значит, она… должно быть, она… миссис Бетани была в Черном Кресте?

Я снова на нее взглянула. Сражение закончилось, прах вампиров лежал у ног охотников. В лунном свете я увидела, как улыбка миссис Бетани сделалась нежнее и теплее, и она кинулась к одному из лакеев. Только теперь до меня дошло, что это Кристофер — чуть моложе, чем сейчас. Они обнялись (она крепко обхватила его за шею) и поцеловались так страстно, что мои щеки запылали.

— Нас обоих воспитали охотники Черного Креста, — произнес Кристофер, глядя на свое давно прошедшее счастье. — Эмигрировав в Америку в первые годы ее независимости, я связался с первой бостонской ячейкой, там мы и встретились. В те дни женщины почти не охотились, но в ней не сомневался никто. Она была лучшей среди нас. А вампиры — они недооценивали ее, пока не становилось слишком поздно. Даже появилась легенда об охотнице, красивой, но смертельно опасной, но они не верили в это, на свою беду. Иногда последнее, что они произносили, когда кол вонзался им в грудь, было: «Это она!»

Лес потемнел, я перестала что-либо различать, и начали проявляться новые очертания. Я увидела небольшой домик, простой, с единственной большой комнатой, служившей, видимо, одновременно и кухней, и гостиной. В очаге, таком глубоком и высоком, что в него можно было войти в полный рост, не сгибаясь, и растянутом по всей длине дома, пылал огонь, над которым висел чайник. Миссис Бетани нарезала кекс. За столом сидел Кристофер и еще несколько мужчин, одетых, как и он, в длинные сюртуки, с повязанными на шее белыми платками. Перед ними стояли большие металлические кубки, наполненные чем-то похожим на пиво. Все они громко смеялись.

Не знаю, в чем причина, — возможно, в прозрачной ясности этого места, — но мне показалось, что гости были не столько веселы, сколько притворялись. Они украдкой поглядывали на Кристофера, когда он делал очередной глоток.

— Деловые партнеры. — Лицо Кристофера освещал тот давний огонь. Мы как будто стояли в углу этой большой комнаты, в тени. — Друзья, как я тогда думал. Мы объединились в судоходном предприятии. Торговля между Европой и Америкой, товары высокого качества — в те времена развивающаяся индустрия, а значит, надежное увеличение семейного капитала. Но я привык к обществу охотников Черного Креста. Можно говорить о нем все что угодно, но в Черном Кресте не занимались таким гнусным мошенничеством. Я вырос в твердой уверенности, что все зло в мире исходит от вампиров, и не искал его в людях, называвших себя моими друзьями.

— И что они сделали? — прошептала я, хотя понимала, что люди у очага меня не услышат.

Они не хотели заниматься судоходством. Они всего лишь хотели украсть деньги, которые я вложил в дело. — В его голосе до сих пор звучало некоторое недоумение, словно даже через двести лет Кристофер не мог поверить в их предательство. — Через несколько месяцев я начал требовать результатов. Доходов. Проверки бухгалтерских книг. Они все время находили бесчисленные отговорки и ничего мне не показывали. Однажды вечером я поклялся, что подам на них в суд, и, когда пошел домой, они на меня напали. Я был без оружия и еще не совсем оправился после болезни, так что все навыки, полученные в Черном Кресте оказались бесполезны. Они оставили меня умирать в канаве, и последнее, что я слышал, когда они уходили, — это их хохот.

Мне очень жаль. — Перед нами по-прежнему разворачивалась счастливая сцена, где все были друзьями. Возможно, Кристофер предпочитал ее воспоминаниям о своей смерти, и я его за это не винила. Мне и самой не нравилось вспоминать свою смерть, а ведь я лежала в постели и рядом был Лукас. — Это ужасно.

Кристофер посмотрел на своих убийц, как раз смеявшихся над его шуткой. Миссис Бетани поставила перед каждым по куску кекса. Похоже, она находилась не в таком хорошем настроении, как остальные. Собственно, у нее было очень настороженное выражение лица. В отличие от своего мужа, она уже чуяла беду.

Ситуация изменилась. Миссис Бетани неподвижно стояла в самом центре комнаты, ее платье переливалось разными оттенками, а на лице замешательство сменялось гневом.

— Что это значит — вы ничего не можете предпринять?

Сцена разворачивалась то ли в складском помещении, то ли в молитвенном доме. Черный Крест, поняла я, увидев развешанное на стенах оружие. На небольшом возвышении сидел мужчина с волосами, собранными в хвост; видимо, он был тут главным. Он покачал головой:

— Миссис Бетани, как ни прискорбна гибель вашего мужа, она не относится к сверхъестественному, а значит, никак не касается Черного Креста.

— Судья не стал меня слушать, — сказала миссис Бетани. — Он уверен, что это дело рук разбойников, и говорит, что я глупая женщина, если сомневаюсь в этих двух «порядочных джентльменах». — Она буквально выплюнула эти два слова, будто боялась, что может ими отравиться. — Я могла бы убить их сама, но они сбежали на Карибы. Из-за их обмана все его состояние пропало. Дайте мне хотя бы денег, чтобы я отправилась туда и позаботилась о торжестве справедливости.

Руководитель Черного Креста посмотрел на нее с сожалением — точно таким же взглядом смотрела Кейт, когда отказалась вернуть Лукасу банку из-под кофе с его деньгами.

— Наши средства используются только для борьбы, и каждый пенни на счету. Вы знаете это не хуже меня, но горе довело вас почти до исступления.

Гордое лицо миссис Бетани не дрогнуло, но я заметила кое-что, чего никак не ожидала увидеть: глаза ее наполнились слезами. Однако голос звучал по-прежнему ровно:

— После всего, что я сделала, после всего, от чего отказалась, это и есть ваш ответ?

— А какого еще ответа вы ожидали?

Она сделала шаг назад и задумчиво склонила голову набок, выражая презрение. «Как будто видит его впервые в жизни», — отметила я.

Кристофер произнес:

— В этот миг ее преданность Черному Кресту превратилась в ненависть. Человек может возненавидеть то, что любил, и ненависть его будет пылать так же ярко, как когда-то любовь.

Комната исчезла, сменившись все той же лесной дорогой, которую мы видели в самом начале. Только теперь наступила зима, голые ветви деревьев обледенели, землю укрывал глубокий снег. Миссис Бетани в одиночестве ехала верхом, сидя в дамском седле, укутанная в тяжелый меховой плащ. Она внимательно всматривалась в лес, несмотря на сгущающиеся тени, — стояли сумерки, и небо было пронзительного кобальтового цвета. Вдруг она напряглась, что-то заметив.

Из-за большого дерева вышел вампир, и он определенно нервничал.

— Не знаю, что за ловушку ты расставила, охотница, но она небезопасна для тебя. Твои помощники слишком далеко.

— Никаких ловушек, — возразила миссис Бетани, спешилась и медленно пошла к нему, увязая в снегу. — И оружия у меня нет.

— Значит, ты явилась сюда, чтобы умереть, охотница. — Это прозвучало насмешкой, но миссис Бетани вскинула голову:

— Да.

Похоже, вампир был шокирован не меньше меня. Он ничего не сказал, не набросился на нее и не помчался прочь.

Миссис Бетани подняла вверх руки в темно-зеленых перчатках, показывая, что она безоружна. Порыв ветра растрепал ее волосы, отряхнул с ветвей снег, засыпав белым темный плащ.

— Меня один раз укусили. Ты знал об этом?

— Многие это утверждают, — ответил вампир, — Многие лгут.

— Один говорит правду. — Миссис Бетани быстро оттянула воротник плаща, обнажив старый шрам на шее. — Тогда меня спасли, но я всегда знала, что подготовлена. Если вампир меня укусит и убьет, я восстану из мертвых.

Вампир с недоверчивым видом шагнул ближе к ней.

— Это какая-то хитрость.

— Никаких хитростей.

— Ты ненавидишь наш род. С какой стати тебе становиться одной из нас?

— Мне нужно освободиться от человеческих уз и человеческих привязанностей. — Лицо миссис Бетани дрогнуло, но всего на мгновение. — Мне… мне нужно путешествовать без ограничений, мешающих смертному.

Вампир разразился хохотом:

— Сумасшедшая. Ты сошла с ума.

— Преврати меня — и увидишь, — сказала она.

Вампир прыгнул на нее, и оба они повалились на землю. Миссис Бетани не сопротивлялась и не кричала даже тогда, когда исходящая паром кровь хлынула на белый снег.

— Месть, — произнес Кристофер, — очень мощный мотиватор.

В следующем месте, которое он мне показал, было намного теплее. Пальмовый лист задевал окно, в вазах стояли тропические цветы. Кажется, мы попали на виллу на острове, — должно быть, она была очень красива до того, как ее разгромили. Вся мебель была перевернута, зеркала разбиты. На полу лежали два трупа, а в углу стояла миссис Бетани, с удовлетворением разглядывая сцену. Тыльной стороной руки она стерла кровь с губ.

— Она их достала, — сказала я. Несмотря на ужас убийства, я не могла отделаться от ощущения, что парни нарвались сами.

Кристофер кивнул:

— Но какой ценой? Ценой собственной жизни. И что, наверное, еще важнее — ценой своей миссии. И души.

— А где все это время были вы? — спросила я. — Почему не появились перед ней? Если бы она узнала, что вы стали привидением, что она может с вами поговорить…

— Я еще не мог появиться перед ней.

Карибы вместе с миссис Бетани исчезли, мы снова оказались в стране потерянных вещей. Окружение изменилось. Теперь мы находились не в городе, а в суровой пустыне. Жарко светило солнце, я увидела бегущего по земле скорпиона. Кристофер сидел на низком плоском камне, его красивый профиль четко выделялся на фоне скалы, и я вдруг узнала в нем изображение, стоявшее на письменном столе миссис Бетани.

— Тебе хорошо известно: чтобы овладеть могуществом призрака, требуется приличный срок, причем обычно гораздо больший, чем потребовалось тебе. К тому времени, как я сумел бы появиться перед своей женой, она уже научилась ненавидеть призраков и считать их естественными врагами вампиров. Своими поступками она доказала мне, что ее ненависть куда сильнее любви.

Я хотела возразить, но вспомнила, как трудно мне было появиться перед родителями, как я боялась, что они меня отвергнут. А то, что случилось с Лукасом, подтверждало, что не всякий человек обладает достаточной силой, чтобы любить, невзирая на перемены.

«Лукас», — подумала я. Конечно, миссис Бетани сочувствует Лукасу. Конечно, она помогает ему и понимает его. Она прошла через то же, что и он, но это не делает ее великодушной и доброй. Она просто люто ненавидит Черный Крест. Лукас должен это понять, и чем скорее, тем лучше.

— Мне нужно идти, — сказала я. — Но я вернусь, хорошо?

Я думала, что Кристофер начнет возражать или устроит ледяную бурю, чтобы удержать меня, но он все смотрел на скорпиона, суетившегося на песке.

— Иди, — обронил он. — Я устал.

Смотреть на смерть миссис Бетани, пусть даже в виде такого давнего воспоминания, было для него гак же тяжело, как мне видеть смерть Лукаса. Я положила руку ему на плечо.

— Спасибо за то, что показали.

— Иди, — повторил он гораздо тише и закрыл лицо руками.

Я сосредоточилась на нужном мне месте — комнате для хранения документов — и переместилась в нее через голубой туман. Там сидела одна Патрис и занималась немецким. Она вздрогнула, когда я появилась, но тут же взяла себя в руки.

— О, вот ты где! Лукас уже беспокоится.

— Я пойду к нему прямо сейчас, — пообещала я, подошла к камню в стене и вытащила свой браслет. Надев его на руку, я полностью обрела телесную форму, и меня окатило волной неимоверного облегчения. — Просто нужно хоть секунду побыть… менее призрачной, если ты меня понимаешь.

— Что угодно, лишь бы помогало, — дружелюбно отозвалась Патрис. — Но у него сегодня днем экзамен, помнишь? Он сдаст его лучше, если будет знать, что с тобой все хорошо и ты рядом.

— Знаю. — Мне не хотелось так быстро снимать браслет, но пришлось. — Ладно, хорошо. Пойдешь со мной?

— Конечно. Все равно нужно идти на уроки.

Всю дорогу вниз по лестнице я плыла за ней в виде облачка тумана.

— Держись, пожалуйста, чуть подальше от моих волос, — пробормотала она. — Они начнут виться.

— Это не так-то просто.

— Привести волосы в порядок — тоже.

Я чуть не рассмеялась, но как раз в эту секунду (мы уже дошли до учебного крыла) послышался шум. Раздавались крики, скрипели башмаки, о стену глухо ударилось чье-то тело…

— Драка, — сказала Патрис.

— Лукас. — Я знала это без лишних объяснений.

Патрис побежала, я поплыла над ней, и мы быстро добрались до места заварушки. И разумеется, по полу катались сцепившиеся Лукас и Сэмюэль, у обоих из носа шла кровь.

— Я сказал, — проскрипел Лукас, — оставь ее в покое.

— Что, хочешь сам ее заполучить, а? Вот чего тебе надо? — Мерзкая ухмылка Сэмюэля ясно давала понять, что речь идет не о флирте. Не знаю, какую девочку выбрал Сэмюэль (а Лукас защищал), но она наверняка была аппетитной, как закуска перед ужином. До меня дошло, кто это, когда Скай, стоявшая в толпе, швырнула в Сэмюэля учебником. Впрочем, он легко увернулся.

— Ударь меня чуть сильнее — и она твоя, старик. Получишь, что хочешь.

Лукас ударил его головой так, что Сэмюэль, оглушенный, отлетел назад. Пошатываясь, прижав ладонь ко лбу, Лукас сказал:

— Я просто хочу, чтобы ты заткнулся.

Хохочущая толпа внезапно замолчала и расступилась, пропуская миссис Бетани. Теперь, после того как я увидела ее молодой, еще человеком, влюбленной, живой, я смотрела не нее другими глазами. И все же она оставалась миссис Бетани, сделанной из накрахмаленных кружев, длинных юбок и ледяной властности. На драку она отреагировала, едва вскинув бровь:

— Мистер Росс, мистер Янгер. Полагаю, вы уже уладили все самостоятельно?

— Да, все улажено. — Лукас поднялся на ноги, все еще пошатываясь, и промокнул нос рукавом.

Сэмюэль продолжал злобно смотреть на него, словно собирался снова ударить, невзирая на присутствие директрисы.

— Мистер Янгер? — повторила миссис Бетани, — Надеюсь, мне не придется предпринимать никаких… дисциплинарных мер. Подозреваю, что мои методы вам не понравятся.

— Да, — буркнул Сэмюэль, что, в общем-то, не было ответом. Но он тоже встал и поплелся прочь, не сказав больше ни слова.

Все остальные разошлись по своим делам, разбегаясь от миссис Бетани, как разлетаются листья на ветру; и я хотела поговорить с Лукасом, но Скай меня опередила, подошла к нему раньше, чем я успела произнести хоть слово.

— Спасибо, что заступился за меня.

— Не за что.

Она криво улыбнулась, и это каким-то образом сделало ее еще красивее. Почему, когда я улыбаюсь, выгляжу глупо?

— Знаешь, ты вроде команды быстрого реагирования в одном лице. Кто бы мог подумать, что в старшей школе человеку потребуется, чтобы его то и дело спасали?

Скай всего лишь шутила, но при этом задела самую чувствительную струнку. Лукас взял ее под локоть и произнес:

— Нужно поговорить.

— Экзамен начнется через пять минут, и разве ты не собираешься привести себя в порядок после драки?

— Забудь об этом. И про экзамен забудь. Это важно.

Я последовала за ними на лестницу; Патрис кинула нам вслед встревоженный взгляд, но не подошла, и это хорошо, потому что она, скорее всего, здорово распсиховалась бы. Зная Лукаса, я догадывалась, о чем он собирается говорить, и мне показалось, что это неплохая мысль.

Пора сказать Скай правду.

— Ну, что такое? — Они остановились на лестничной площадке, и лицо Скай омрачилось. Свет, падавший сзади из узкого арочного окна, подсвечивал ее темные волосы. — Ты наконец решился рассказать, что с тобой неладно?

Лукас насторожился:

— Ты о чем?

— Ты такой… ну, сердитый, — прошептала она ласково. — Сердишься на все подряд и все время. Я не в смысле, что ты не прав, но, Лукас, это сжигает тебя изнутри. В чем дело? Можешь мне сказать?

Если бы она попыталась хитростью выудить это из Лукаса, он ей ни слова не сказал бы. Но простая честность всегда разрушала все его барьеры.

— Моя девушка, Бьянка… она летом умерла. А я все еще люблю ее и всегда буду любить.

Правда, пусть и не полная, согрела меня изнутри и привела в полный восторг. Но меня удивило то, какое воздействие она оказала на Скай: светло-голубые глаза девушки моментально наполнились слезами.

— Я тоже кое-кого потеряла этим летом. Моего старшего брата.

— О господи. — Она застала Лукаса врасплох. — Скай, сочувствую.

Она сжала его руку.

— Поверь мне, я тебя понимаю. Наверное, мне удается лучше прятать гнев, чем тебе, но иногда мне просто хочется… — Скай раздраженно выдохнула, смахнула слезу и даже сумела улыбнуться Лукасу. — Бьянка была… необыкновенная? Спорю, она была необыкновенная.

Лицо Лукаса дрогнуло. Они говорили обо мне в прошедшем времени, это напомнило ему о моей смерти, и боль вернулась.

— Ты даже не представляешь насколько.

— Если это хоть немного поможет, я верю… нет, я знаю, что умершие не уходят навсегда. — Она говорила с глубокой убежденностью, на какую способны лишь люди, выросшие в доме с привидениями. Скай знала о живых мертвецах, пусть только на этом уровне. — Они смотрят на нас. Они рядом. И я думаю, они понимают, как сильно мы их любим, может быть, сильнее, чем любили при жизни.

Когда она это сказала, я рискнула легонько, нежно прикоснуться к руке Лукаса. Он выпрямился, поняв, что я рядом, в безопасности и более взволнована, чем раньше.

— Я тоже в это верю.

— Она бы хотела, чтобы ты был счастлив, — сказала Скай. — А не злился постоянно.

— Я пытаюсь.

Я знала, что Лукас говорит это для меня, а не для Скай.

Они еще какое-то время смотрели друг на друга, пытаясь взять себя в руки. Скай с трудом сглотнула и спросила:

— Ну, и что ты хотел мне сказать?

— Эта школа опасна, Скай. Здесь все вокруг опасно. Будь осторожна.

— Да, я уже поняла это, когда та странная банда стариков выстрелила в меня. Какие гангстеры сейчас пользуются арбалетами?

Лукас шагнул к ней и посмотрел прямо в глаза. Сквозь полукруглое окно проник солнечный свет, позолотив ему волосы.

— Нет, я серьезно. Некоторые здешние ученики… они не просто ученики.

Девушка скрестила на груди руки.

— Ты имеешь в виду, что они полные придурки?

— Я имею в виду, что они вампиры.

Скай уставилась на Лукаса. Он не отвел взгляд. Интересно, она сейчас завизжит, или начнет задавать вопросы, или рванет к чертовой бабушке из школы?

Вместо всего этого она расхохоталась.

Лукас пораженно отпрянул.

Она выдохнула:

— Я чуть не купилась!

— Скай…

— Хорошо, хорошо, я поняла. — Она так хохотала, что я едва разбирала слова. — Что-то мы стали чересчур занудными для тех, кому предстоит экзамен по алгебре. Спасибо, что посмешил. Мне этого очень не хватало.

Лукас пытался подобрать какие-то слова, но быстро сдался.

— Обращайся в любое время.

— Пошли в класс. — Скай направилась к двери.

Лукас оглянулся, и я слегка померцала, чтобы он знал, что я здесь. Его робкая улыбка оказалась для меня самым лучшим «добро-пожаловать-домой», каким меня когда-либо приветствовали.


Конечно, я хотела рассказать Лукасу про миссис Бетани, но это могло подождать. Может, его преданность учебе в этом семестре и была просто способом отвлечься от душевных терзаний, но ее следовало уважать. Я решила, что сорок пять минут ничего не решают.

Однако не все настолько дисциплинированны, чтобы дожидаться подходящего времени для разговоров. Когда я вернулась в комнату для хранения документов, мечтая надеть браслет и немного побыть одной, кое-кто решил нанести мне визит.

— Ну, просто королева бала мертвецов! — фыркнула Макси.

Я резко выпрямилась; она материализовалась в комнате, а я так глубоко погрузилась в свои размышления, что даже не заметила этого. На ней снова была разлетающаяся ночная рубашка, как и на мне моя пижама.

— Скажи-ка, приятно чувствовать себя настолько особенной, что тебя даже правила не касаются?

— Ужасно, — ответила я. — Это значит, что даже тем, кого ты считал друзьями, ты не нравишься.

Макси замялась, склонила голову, и светлые, коротко подстриженные волосы упали ей на глаза.

— Мне ты нравишься, — произнесла она тоненьким голосочком.

— Ну, по твоему поведению не скажешь.

— Мы должны сделать выбор, — сказала она, и в первый раз с момента нашего знакомства это прозвучало как слова взрослого человека, а не капризного ребенка. — Мы должны смириться с тем, что умерли.

— Поверь, я это понимаю.

— Вампиры — наши враги!

— Может быть, в основном это так, — согласилась я, думая о миссис Бетани, — но только не Лукас. И не Балтазар, не Патрис, не Ранульф. Почему ты так цепляешься за понятия «черное и белое»? Почему смотришь только на то, что они такое, а не кто?

— Это помогает, — прошептала она. — Когда ты не живая, но и не окончательно умерла, начинает казаться, что все вокруг серое. А тебе хочется черного. И белого.

— Я понимаю. — Я в самом деле понимала.

Тут распахнулась дверь, и в комнату вошли Вик с Ранульфом. У них был перерыв на ланч.

— Погоди, погоди, — говорил как раз Вик. — Ты пригласил на Осенний бал Кристину дель Вале? Как тебе это удалось? Она же самая знойная девчонка в школе!

— Я очень хорошо умею обхаживать миловидных девиц, — ответил Ранульф.

Тут оба остановились, заметив меня и… Макси. Она не успела вовремя сделаться невидимой, а теперь слишком испугалась и растерялась и просто стояла, приоткрыв рот и глядя на них.

Я торопливо произнесла:

— Макси, Вика ты, конечно, уже знаешь, а теперь познакомься с Ранульфом.

— Еще призраки! — хмыкнул Ранульф. Сразу после моей смерти он отнесся ко мне с опаской и преодолел настороженность не сразу, но сейчас ему потребовалась лишь какая-то секунда. — Добро пожаловать. Вы часто будете к нам заглядывать? Если да, пожалуйста, не замораживайте слишком много сидячих мест. Бьянка вечно оставляет их такими холодными, что сесть уже невозможно.

— Эй! — возмущенно воскликнула я, но Ранульф внезапно очень заинтересовался постерами с Элвисом.

Вик молча смотрел на Макси. Она знала его всю жизнь, но всегда оставалась невидимкой. Он впервые по-настоящему увидел ее.

— Ну и ну! — произнес наконец Вик. — Гм… ого! Ну, привет.

— Привет, — шепнула Макси.

Я знала, что это первое слово, которое она ему сказала. Макси перешла черту, ту самую, которую пересекать наотрез отказывалась, и мне это нравилось. Неужели она начала думать самостоятельно? Начала понимать, что границы между вампирами, призраками и людьми такие же размытые, как между жизнью и смертью?

— Может, ты хочешь… потусоваться немного с нами? — Вик в растерянности оглядел комнату, пытаясь сообразить, чем тут можно развлечь Макси. — Давай поболтаем, или… у меня тут есть музыка…

— Мне нужно идти, — сказала Макси. Но прежде чем я успела расстроиться, добавила чуть тише: — Но я как-нибудь снова зайду.

Вик улыбнулся:

— Класс. В смысле, это… будет просто классно.

Макси исчезла, но я ее чувствовала. Она очень медленно выплывала из комнаты, словно ей совсем не хотелось этого делать. Когда она все-таки просочилась сквозь крышу, Вик повернулся ко мне.

— Просто невероятно! — воскликнул он.

— Правда, здорово? Наконец-то с ней познакомиться?

Я улыбалась ему. Он стоял с приоткрытым ртом, то ли улыбался, то ли изумлялся.

— Я думал… я никогда не догадывался… в смысле, я знал, что мое привидение женского пола и все такое, но даже и не думал, что это девушка.

— Вик просто до сих не овладел искусством общения с девушками, — вмешался Ранульф.

— Научишь меня парочке своих фокусов, приятель? — спросил Вик.

— Это ерунда, нужно всего лишь понаблюдать несколько столетий.

— Отлично. — Вик вздохнул и швырнул на пол рюкзак.

— Я сейчас вернусь, ладно? — Я сняла браслет и дематериализовалась, просочившись наружу сквозь крышу. Как я и подозревала, Макси парила высоко в небе. Мы видели друг друга — туманные очертания, неразличимые с земли.

— Я разговаривала с Виком! — воскликнула она. Ее улыбка сливалась с солнечным светом. — Я с ним разговаривала, и он мне отвечал!

— Видишь, как это весело — переходить границы?

— Нет ничего плохого в том, чтобы двигаться дальше, — твердо произнесла она. — Ты и сама знаешь, насколько там лучше, чем здесь. Но пока мы частично здесь…

— Думаю, мы должны жить после смерти ради тех, кого любим. — Я начала подниматься выше, в основном из любопытства: интересно, как высоко мы можем взлететь. — Все остальное бессмысленно.

— Но я же не знала Вика раньше, когда была жива, — возразила Макси.

— Если тебя интересует мое мнение, то нет никакой разницы, когда ты начинаешь кого-то любить. Просто любишь, и все.

Слово «любишь» напомнило мне о Лукасе и о тех новостях, которыми я так сильно хотела с ним поделиться, что это жгло меня изнутри. Но нужно убить еще полчаса, поэтому я полетела еще выше, а Макси за мной.

— Как высоко мы можем подняться? — спросила я.

— О, безумно высоко. Над тропосферой. Если захочешь, можешь увидеть звезды днем.

— Правда? — Вот на звезды я посмотрела бы прямо сейчас. Точнее, я всегда готова смотреть на них. Конечно, телескопа у меня нет, но все равно это зрелище, которым стоит полюбоваться, как снимки, сделанные телескопом «Хаббл». — Так давай посмотрим!

Макси засмеялась, и я поняла, что она этого все время хотела. Не ради того, чтобы я выбрала правильную сторону, а ради себя — ей требовался компаньон в ее мире-между-мирами.

— Давай!

Мы поднимались вверх, все выше и выше, и академия «Вечная ночь» превратилась просто в пятнышко на земле, а потом ее закрыли облака. Солнечный свет над нами был не просто яркий, а ослепительный.

Затем вдалеке появилось что-то огромное, серебристое и приближалось к нам быстрее, чем можно вообразить.

— Что это еще такое?

— Держись! — завопила Макси.

«Неужели это самолет?»

Пассажирский лайнер мчался прямо на меня, вот я уже видела его очертания — лобовые стекла… пилоты внутри… а потом бац! — мы с Макси ударились прямо в центр самолета, пролетели кабину, длинный проход, дюжину пассажиров, небольшую тележку с напитками, и все кончилось. Мы вылетели наружу.

Мы с Макси какое-то время просто парили там, оглушенные, а потом она произнесла:

— Как ты думаешь, кто-нибудь в самолете нас увидел?

— Все произошло слишком быстро, — ответила я. — Но может быть, они почувствовали турбулентность.

Она засмеялась, и я тоже.


Хотя Макси хотела и дальше создавать «воздушные ямы» для самолетов, летящих из Бостона, я с ней рассталась, потому что почувствовала, что Лукас уже освободился. Мы договорились в ближайшее время слетать посмотреть на звезды, и хотя это приводило меня в восторг, по мере приближения к земле реальные заботы становились все ощутимее.

Лукаса я нашла в беседке. Он, как обычно, дожидался меня, бросив рюкзак на пол, сложив руки на коленях и опустив на них голову.

— Ты выглядишь усталым, — прошептала я, превращаясь рядом с ним в облачко тумана.

— Я устал.

— Долго не спал, потому что беспокоился обо мне?

— Долго не спал и беспокоился, — подтвердил он. — Но я знаю, что ты можешь позаботиться о себе сама, поэтому просто занимался. И слушал музыку. И лазил по Интернет. И делал еще кучу всякой ерунды, лишь бы не ложиться спать.

Мне не требовалось спрашивать почему.

— Черити.

Лукас ничего не ответил, просто с трудом сглотнул, и адамово яблоко дернулось. Я нежно притронулась к его щеке, надеясь, что он ощутит прохладу прикосновения.

— Что, все стало еще хуже?

— Хуже? Нет. Она сразу начала превращать мои сны в жуткие кошмары, и с тех пор… Нужно отдать ей должное, она очень последовательна. Это ужасно каждую ночь. Каждую ночь! — Лукас резко встал и уперся руками в железное литье беседки. Мышцы у него на спине напряглись так, что я видела их все сквозь форменный свитер. — Иногда это снова Эрик, угрожает пытать тебя колом, смоченным в святой воде. Иногда другие вампиры пьют твою кровь, и почему-то это убивает тебя, вместо того чтобы превратить в одну из них. Иногда моя мама отсекает тебе голову. Или те пьяные парни — помнишь наше первое свидание? В моих снах они не пытаются защитить тебя. Они пытаются тебя сжечь. Все сны о том, как я тебя теряю, все снова и снова.

Боль в его голосе заставила меня пожалеть о том, что я не могу обрести тело и обнять Лукаса.

— Черити превратила тебя только для того, чтобы отнять у меня, — сказала я. — Это моя вина.

— Не твоя, — возразил Лукас. Хотелось бы мне испытывать ту же уверенность, что прозвучала в его голосе. — Но Черити действительно нравится мысль, что я могу навеки потерять тебя. Нравится настолько, что она бесконечно повторяет это в моей голове.

— Пожалуйста, позволь мне попробовать снова. Если я войду в твой сон, то сумею пробиться к тебе.

Лукас помотал головой:

— Ни в коем случае! Все, что она сделает с тобой там, может по-настоящему навредить тебе, а на такой риск я не пойду.

— Даже если альтернатива — бесконечные мучения? Это ужасно, но пока у нас не было выбора.

— Бьянка, я давно хочу тебя спросить, — заговорил Лукас после недолгого молчания. — Что бывает после «Вечной ночи»?

— В смысле?

— Я же не могу оставаться в школе вечно. То есть теоретически это, наверное, возможно, но я как-то не представляю себя, повторяющего английскую литературу каждый семестр в течение нескольких веков подряд. И ты не можешь провести вечность, прячась по углам и поджидая меня.

Я не заглядывала так далеко, просто не позволяла себе. Теперь, поняв свое могущество, узнав, сколько мест я могу посетить, сколько всего сделать, я больше не боялась простирающейся передо мной вечности. Но для Лукаса все, конечно, по-другому.

— Вампиры обычно начинают путешествовать, — сказала я. — Пользуются преимуществом своего бессмертия, чтобы исследовать мир. Думаю, после нескольких десятилетий будет не так сложно начать делать деньги. А когда ты станешь богатым, сможешь заниматься тем, чем захочешь.

Услышав про несколько десятилетий, Лукас болезненно поморщился.

— Мне не нужно богатство. И не нужно заниматься тем, чем захочу, потому что прямо сейчас я очень сомневаюсь, что смогу использовать все это во благо.

— Тебе нужно перестать бояться самого себя. Того, чем ты стал.

— Я знаю, чем я стал, — отозвался он. — Поэтому и боюсь.

Меня охватил страх. Я поняла — дальше он скажет что-нибудь вроде «ты должна быть свободна». Лукас все еще считал — совершенно ошибочно, — что он для меня обуза.

— Ты стал моим якорем, — произнесла я. — Тем, кто связывает меня с этим миром.

Он мне не поверил.

— Правда?

— Чистая правда.

Лукас тяжело выдохнул:

— Мне очень хочется верить, что я могу дать тебе хоть что-то стоящее.

— Ты делаешь это каждый день. Каждую секунду. Даже не сомневайся никогда.

— Ладно, — согласился он, но я видела, что так до конца его и не убедила.

Пора привлечь его внимание к более насущным проблемам.

— Слушай, — сказала я. — Надо поговорить про миссис Бетани.

Лукас обернулся, так что я видела его лицо.

— Неужели нужно начинать все сначала?

— Это другое.

Как можно короче я объяснила, кто такой Кристофер и что он мне показал о ее прошлом. Когда я дошла до того, что она принадлежала к Черному Кресту, глаза Лукаса широко раскрылись, но он ничего не сказал.

— Она сочувствует не потому, что внезапно стала хорошей, — добавила я. — Просто ненавидит Черный Крест так же сильно, как и ты.

— А почему это непременно должны быть две разные вещи?

Уязвленная, я уставилась на Лукаса. Кажется, он пришел в еще большее раздражение, чем раньше.

— Бьянка, разве злиться на Черный Крест означает утратить способность мыслить разумно? Или перестать думать о других? Если так, я конченый человек.

— Но я же совсем не об этом!

— Разве? — Лукас пнул железный завиток беседки, ветви ивы зашуршали. — Почему ты ее так ненавидишь?

— Она убийца! — Я даже не представляла, что могу говорить так громко или так резко, находясь в виде облачка. — Она убила Эдуардо, ты помнишь? И сколько еще членов вашей ячейки?

— Ячейки Черного Креста, которая так хотела ее убить, что даже напала на школу? А Эдуардо… — Он так сильно стиснул перила беседки, что я подумала — ему должно быть больно. Лукас никогда особенно не любил своего отчима, но даже сейчас переживал, что мать осталась одна. — Это случилось, когда она приехала в Нью-Йорк, чтобы спасти тебя. Разве ты забыла?

— Она просто хотела отомстить за нападение на школу! Это была только месть, и больше ничего! А ты забыл про ловушки, которые она расставила для призраков?

— Ты сама хотела их поймать, пока не была призраком!

Тут Лукас понял, что мы орем друг на друга, и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Я в своем теперешнем состоянии дышать не могла, но тоже постаралась взять себя в руки. Наши ссоры всегда заканчивались плохо, кроме того, мы не хотели, чтобы нас заметили.

Уже спокойнее он произнес:

— Люди совершают поступки по разным причинам.

— Когда речь идет о миссис Бетани, причина не может быть хорошей.

— Да почему ты так в этом уверена? Серьезно, Бьянка, у тебя есть какие-то основания не доверять ей, помимо того, что в классе она очень строгая?

Этим он застал меня врасплох.

— Люди, которых она убила…

— Я убил кучу вампиров, — сказал Лукас. — А теперь понимаю, что они тоже были людьми. Мне ты доверяешь?

— Конечно. Всегда. — Мысли у меня в голове понеслись вскачь. Когда я начала бояться миссис Бетани? А вдруг это и вправду нелюбовь подростка к строгому учителю? Мне трудно было с этим согласиться, но я не могла придумать никаких объяснений. — Называй это интуицией, Лукас, но я ей не доверяю.

— Нельзя ее списывать со счетов, положившись исключительно на интуицию. Не теперь, когда она предложила мне…

— Что она тебе предложила? Помимо туманных обещаний?

— Крышу над головой, — ответил он. — Возможность во всем разобраться. И может быть, избавление от этого голода.

Лукас посмотрел вдаль, где сидела группа учеников- людей. Даже сейчас, в самый разгар жаркого спора, он чуял их кровь и жаждал совершить свое первое убийство.

— О, Лукас. — Я рискнула обрести чуть больше телесности, чтобы прикоснуться к его руке. Он зажмурился. — Ты думаешь, это может быть правдой?

Он отошел от перил, снова полный энергии, сжал челюсти и посмотрел на меня, каким-то образом зная, как поймать мой взгляд.

— Я собираюсь это выяснить.

— Лукас, подожди! — Но я опоздала. Он выбежал из беседки, перепрыгивая через две ступеньки, и помчался к каретному сараю.

Лукас направлялся прямо в логово миссис Бетани, и в ту минуту я не сомневалась: если она сделает ему правильное предложение, я могу потерять его навсегда.

Загрузка...