Метро 2035: Приют забытых душ

Глава 3. Слишком длинная ночь

Как умирает мир? В огненных цветах, распустившихся на местах взрывов ядерных ракет? Или с дождем, убивающим все живое и смешанным с пеплом из радиоактивных туч? Или растворяется из-за выпущенной на волю новой чумы, созданной специально, чтобы уничтожить любую органику? Всепожирающие бактерии поглотят все, до чего дотянутся, и гноем истекут из всякого существа ли, растения ли… Так как же умирает мир?

Для шестнадцатилетнего Кольки и еще десяти детей в катакомбах Юрьева мир умирал величественно и страшно. Безумная и смертельная вакханалия длилась всю бесконечно долгую ночь и выгнала из катакомб всех взрослых, за исключением двух бабулек – Веры Афанасьевны и Зои Павловны. Теперь они вместе с детьми прислушивались к звукам крушения целого мира и самого города – надежды и дома для горстки выживших.

Взрослые, все как один, вышли на битву, когда бронзовые ворота пали и обитающая в окрестностях Юрьева живность хлынула за крепостные стены Михайло-Архангельского монастыря, пытаясь смять и уничтожить любого. Стаи серых падальщиков, смешавшись с городскими кошаками, рвали людей, растаскивая тела по кускам. А неизвестные доселе крылатые твари, очень шустрые и прожорливые, налетали на человека скопом, не оставляя буквально ничего.

Реки крови текли, орошая стылую землю, обшарпанные стены монастыря и человеческие останки, разбросанные тут и там. Немногочисленные защитники проигрывали последний бой, звуки выстрелов раздавались все реже. Любая убитая тварь тут же уносилась ее же сородичами с одной целью – быть съеденной и раствориться в мире, где теперь растворяется все, словно тлен стал ужасной болезнью и заразил все вокруг.

Коле Ростову было страшно. Хоть в свои шестнадцать лет он уже претендовал на место в отряде стрельцов и даже начал проходить боевую подготовку, но то, что творилось снаружи, на его памяти случилось впервые. Звери словно с цепи сорвались. Нападали с остервенением и дикой злобой. Возможно, за то, что в свое время немало их сородичей убили жители города, или просто все испортил Потемкин. Да и Ярос с Митяем, которые не стали терпеть присутствия друг друга в столь ограниченном пространстве, как стены старого города…[1] Просто разодрались и подвергли людей, живущих спокойной жизнью, опасности. Какое они имели на это право? Коля в бессилии сжимал кулаки и старался не показывать крупной дрожи, сотрясавшей тело. Ведь дети не поймут: он – единственный здесь почти полноценный мужчина, и проявить слабость – все равно что признать себя трусом во всеуслышание. Остальным же не легче!

Десятилетний Ванька прижимался к старшей сестре Варьке. Она его обняла и сама вжалась лицом в костлявую спину братика. Боялась, и сильно! Хотя Колька и подозревал, что конфликт между сыном Воеводы и мутантом Яром начался из-за нее, но считал, что не имеет права осуждать девушку, которая в итоге выбрала настоящего человека, пусть и говнистого.

– Тихо, Вань, тихо, – приговаривала она, поглаживая брата по спине. Успокаивала, любила.

Тринадцатилетние двойняшки Олег и Ольга Карасевы тоже сидели вместе, но они прижали к себе двух семилетних девчушек – Аню Капустину и Вику Озимову, а меж ними притулился трехлетний Сема Шестаков. Мальчик вряд ли что-то понимал, но ему передался страх окружающих, а жуткий вой снаружи заставлял крепче вжиматься в тела других детишек. Как будто они могли защитить его от ужаса, спускающегося в катакомбы сверху, почти осязаемым туманом стелющегося по полу и липкими ручонками забирающегося в сердца детей.

Девятилетний Витя Соломин, одиннадцатилетний Руслан Озимов и десятилетняя Катя Шестакова сбились в отдельную кучку и разговаривали вполголоса. Видимо, что-то затевают, пострелы. Непуганые – все им в новинку, даже когда черная тварь выла под стенами Юрьева, они не боялись и всегда пытались прошмыгнуть в обзорную башню, за что неоднократно бывали отлуплены стрельцами.

Вера Афанасьевна и Зоя Павловна, сжимая калаши своими дряхлыми руками, охраняли детей с другой стороны решетки. А Колька задавался вопросом: случись что, смогут ли они защитить их? Но старушки держались уверенно и даже подбадривали друг друга – откуда в шестидесятилетнем возрасте и сила-то взялась?

– Слышь, Афанасьевна? – баба Зоя лихо тыкала локтем в бок своей напарнице, отчего та ойкала и отскакивала. – Ты это… Того. Первый тварь – мой! Ясно? А то костей не соберешь!

– Мы и так их скоро не соберем, старая! – ответила баба Вера. – Закусят они нами на славу!

– Ой, не пыхти, дремучая! Подавятся! Еще ни один тварь мимо Павловны-то не прошел! – несмотря на весь ужас ситуации, эти две бабульки не утратили сарказма и бодрости духа. Словно их не трогал гвалт, что доносился сверху. Коля слушал их и не понимал – ну как в такой страшный момент можно быть столь беспечными и бесстрашными? Они – как Витька, Руслан и Катька, которые думали, будто это игра, старушки вели себя, как дети. Вот правильно говорят, что с возрастом человек все глубже возвращается обратно в детство. Если не телом, то уж разумом точно. – Поймаю на мушку и в лоб весь мага́зин высажу!

– Да иди ты, Павловна… – парировала баба Вера. – Смотри, себе в лоб не всади! А то, ишь – амазонка! Боевая фурия!

– Ну, а че! – Зоя Павловна опять пихнула подругу локтем и потрясла оружием, пытаясь держать старенький АКСУ одной рукой, что у нее не получилось. – Все мужики после боя наши! А?!

– Ой!.. – прыснула со смеху Вера Афанасьевна, а потом картинно схватилась за сердце. – Ой, терминаторша прям! Ты погляди! Бабка-тысяча! Вся из жидкого металла…

Последние фразы Коля не понял. Казалось, они из какого-то другого, давно забытого времени. Запретного. И только старые люди могут помнить их значение. Странные фразы из странного мира, который Ростов никогда не знал. А может, и к лучшему? А то бы дурачился сейчас, как эти чокнутые старушки, не осознавая, что в опасности дети.

Парень переключил внимание на шушукающуюся троицу. И что они опять затевают? Шалость? Или что серьезней? Ну, почему нельзя чуточку взрослей относиться к опасности? Но, как оказалось, дети совершенно серьезно воспринимали ситуацию.

Переговоры шепотом прекратились, и Руслан в сопровождении Витьки и Катьки решительно подошел к решетке. Чумазые дети напустили на себя такой важный вид, что Коля чуть не фыркнул, но вовремя сдержался: можно потерять их уважение, если так неприкрыто смеяться над детскими решениями.

– Баба Вера, – стараясь придать голосу взрослой грубости, начал Руслан. – Мы тоже хотим!

– Чего это вы хотите? – встрепенулась Вера Афанасьевна, развернувшись к прутьям ограждения, за которым сидели дети. А Зоя Павловна тут же вклинилась:

– И чего это сразу баба Вера? Может, я тоже здесь главная? – она уперла руки в бока и со всей строгостью посмотрела на детей.

Руслан вздохнул, а Катька с Витькой закатили глаза, словно показывая, как же сложно с этими взрослыми!

– Ладно, – друзья явно считали Руслана главным, и он взял на себя роль переговорщика. – Баба Зоя и баба Вера, мы тоже хотим!

– И чего это вы захотели? – бабушка Вера, недобро сверкая глазами, тоже уперла руки в бока.

– Мы тоже хотим драться! – заявил мальчик с серьезностью взрослого. – Мы хотим наверх, помочь старшим! Откройте клетку!

– Да, – кивнули Витька и Катька.

– Слышь, Афанасьевна, чего удумали? – Зоя Павловна оглянулась на подругу. – Наверх хотят! Помощью своей всех спасут! – потом она повернулась к детям, прижавшим лица к холодным прутьям решетки. – Ты вот, Руслан, чего могешь-то?

– Я… – вопрос застал Руслана врасплох. – Я… Стрелять буду… Раненым помогать!

– А могешь стрелять-то? – Зоя Павловна закусила верхнюю губу, потом продолжила: – Да и раненым чем поможешь?

– Что скажут, то и сделаю! – Руслан упорно гнул свою линию. – Я… мы просто хотим помочь! Чем-нибудь, только не сидеть здесь, как… – он на секунду замешкался, а потом произнес беспокоящее его слово, покосившись при этом на Колю: – Как трусы!

– Афанасьевна, объясни не трусу! – Зоя Павловна взглянула на подругу. – Ты ж у нас когда-то учительницей была.

Вера Афанасьевна вздохнула и повернулась к детям. Стараясь не травмировать детскую неокрепшую психику, она начала медленно говорить, подбирая каждое слово:

– Руслан, – она обращалась к мальчику, понимая – если объяснит ему, то и друзья согласятся. – Руслан, вы ничего не можете сделать, а будете только мешаться! Да, не спорь. Там, – она указала в сторону выхода из подземелья, – некому вам объяснять, что делать. Они еле успевают отражать нападения, и если они будут отвлекаться на вас, то проиграют точно!

– Ничего не проиграют! – упрямо ответил Руслан.

– Не перебивай! – Вера Афанасьевна приблизилась к клетке. – Если хочешь быть взрослым, то прими тот факт, что ваши родители вас сюда специально спрятали, чтобы защитить. И если мы погибнем, то клетка – спасет. Помогите же взрослым! Сидите спокойно, пока все не закончится!

– Но если вы погибнете, то некому будет нас спасать. Мы так и останемся в этой клетке! И сдохнем здесь! А звери будут ждать! И не выпустят нас! Откройте! Мы не хотим подыхать тут! – он уже кричал и бил по прутьям клетки ладонями, а Вера Афанасьевна лишь закрыла глаза и словно постарела еще на десяток-другой лет. А потом прошептала – и ее услышал каждый ребенок:

– У нас нет ключей.

– Как? – опешил мальчик, остальные тоже удивленно посмотрели на бабушку. – Но… тогда… А как?..

– Как мы выйдем? – обеспокоенно спросил за него Витька.

– Придет время – узнаете, – лишь пожала плечами Вера Афанасьевна.

– Фигня какая-то, – Руслан вновь затряс дверь. – А если погибнут все? Как мы? Как мы выйдем?!

– Успокойся, Руслан! – громко и твердо сказал Коля, все так же сидя у стены. – Придет время, и ты все поймешь! А сейчас посиди тихонько, не мешай людям работать. Спасать твою жизнь.

– А ты почему не работаешь? – как-то зло бросил Руслан, отвернувшись от решетки, и пристально посмотрел на Кольку. – Тебе шестнадцать. Не стыдно быть здесь?

– Я делаю то, что мне велено, – Ростов лишь пожал плечами.

– Трус! Как Ярослав. Тот только сбежал, а ты… а ты прячешься! – резко крикнул ребенок и гордо прошествовал в самый темный угол, Витька и Катька пошли следом, видимо, полностью с ним солидарные. Ванька за пазухой Вари дернулся, словно от укола, и Коля понимал, почему: не так давно Яр был их приемным братом, а они предали его. В глазах Коли еще стояла ужасная картина суда, на котором Яроса обвинили в смерти Митяя, а потом приговорили к казни. Никто тогда не заступился, ни отчим, ни Ванька – а что с него, десятилетнего, возьмешь? – ни Варя. Боялись за свои шкуры. А потом понеслось все под откос, и Ярослав сбежал, а город остался во власти собравшихся со всей округи зверей.[2]

Колька в ответ на замечание Руслана лишь криво усмехнулся: он примерно так и представлял себе реакцию детей, когда обсуждал со старшим возложенное на него «специальное задание». Но перспектива быть принятым в стрельцы досрочно обязывала парня держать язык за зубами и следовать принятому плану.

Варя Выдренкова подняла голову от плеча братика и понимающим взглядом уставилась на него. Она тоже здесь была не к месту. Но отец поругался со всеми и настоял на ее присутствии среди детей, несмотря на возраст девушки. Остальные восемнадцатилетние сейчас находились наверху и помогали в обороне города. Варя вновь спрятала лицо в одежде брата.

Свистопляска наверху продолжалась. Слышались вой и рык, крики боли, а фоном стрекотали автоматы. Маленький мир, в котором родились и жили дети, умирал под грохот оружия и рев мутантов. Измученным детям казалось, что слишком долго, но пусть лучше долго, чем быстро и безнадежно. Каждая секунда продленной агонии была для юных жизней на вес золота. Еще один вздох, фух – не последний! Еще один… Сердца трепетали в унисон. Боялись и, одновременно, кипели эмоциями. А битва наверху пошла на спад. Слишком много уже с обеих сторон погибло.