Пришествие Хиспа

Глава 5

Идя по улице, я мысленно уже спал сном праведника. Так что, когда за моей спиной послышались торопливые и чем-то очень знакомые шаги, я уже собирался безо всяких разговоров прирезать обоих надоедливый парней. Но, все же сделав над собой усилие, повернулся к ним. Те подошли немного опасливо, но, увидев на моем лице почти жалобное выражение (да оставьте вы меня в покое, я спать хочу-у!), все же заговорили:

— Господин… — На улице уже было достаточно светло, чтобы они заметили, как меня перекосило от такого обращения. Видимо, не зная, как продолжить, брат РУ («рыдающего убийцы») уставился на свои ботинки, теряя последние остатки наборного мужества для разговора со мной. Поняв, что на этом красноречие моего юного друга угасло, я уставился на самого РУ. Впрочем, тот тоже особо не был настроен к диалогу. Подождав для порядка с полминуты и окончательно уверившись, что ничего от них не услышу, я заговорил сам:

— Парни, я спать хочу! У меня уже сил нет, так что давайте: или говорите, что хотели, или я разворачиваюсь и ухожу. Только если опять меня остановите, я вас сам убью, быстро и кроваво.

Брат РУ упрямо вскинул голову и, уставившись мне в глаза, выпалил на одном дыхании:

— Возьмите нас к себе в ученики!

— В ученики? — вяло поинтересовался я.

— Да, — уже в два голоса ответили мне.

— И на кой хрюкт вы мне сдались? — скептически осведомился я. — Мне и одному неплохо живется, а сейчас еще эльфийку надо беречь, и к чему, спрашивается, лишняя головная боль? Ну? Убедите меня, почему я должен вас взять к себе в ученики? Приведите хотя бы один довод в вашу пользу.

— Мы поклянемся вам служить до самой смерти! — ответил РУ, а брат в подтверждение его слов кивнул головой.

Не хило! Давать такое обещание довольно опрометчиво. Это ведь не наш мир, где можно наврать, наобещать и ни хрена не выполнить. Здесь все по-другому, вернее, почти по-другому. В некоторых вещах можно, конечно, поступать так же, как и в нашем мире. Но вот действительно важные вещи заключаются не только на бумаге, но и как бы на самой жизни. Это довольно редкое явление, и его трудно описать, но из всего прочитанного и услышанного, в основном от Ярослава, я понял, что для этого используются некие маги жизни. Их вообще-то довольно много, но сильных — единицы. Помогающие заключать очень серьезные договоры. Причем нарушение такого договора приводит к смерти нарушителя. Маги жизни с помощью небольшого количества своей крови помещают в организм своих нанимателей своего рода магически-анализирующий разум. Их услуги довольно дороги, но и результат тоже превосходен. Нарушители были только в самом начале, когда зарождались такие договора. Но после пары довольно жутких случаев, когда был нарушен договор одной из сторон, это быстро прекратилось. Смерть, в случае чего, наступала такая, что равнодушным никого не оставляла. Все-таки процесс моментального старения довольно неприятная вещь. Даже для меня, хотя в плане ужасов после того, что крутят у нас по телеку, удивить чем-то вообще становится довольно проблематично. Прикинув кое-что, я пришел к выводу, что маги жизни, которые заключали такой договор, просто выпивали жизненную силу нарушителя, тем самым успешно продлевая ее себе. Хотя моя гипотеза не имела подтверждения, но это единственное, что объясняло любопытные факты. Во-первых, заключить такой договор не так дорого, как могло бы быть вообще, так что услугами магов жизни могут пользоваться довольно много людей. Во-вторых, маги сами охотно соглашаются на такие договора. В-третьих, в книге, которую я читал, упоминался некий маг по имени Ришер. Он прожил пять сотен лет, но автор уверен, что он жив и по сей день, так как его тело не было обнаружено. Этих фактов будет маловато для полноценного доказательства, но я и не собираюсь никому ничего доказывать. Просто взял себе на заметку, что от таких магов лучше держаться подальше. Конечно же не всех! Но особо сильных и старых — точно.

Ладно, сейчас все равно не до того: надо что-то делать с этими двумя терпеливо ожидающими личностями.

— А если я прикажу спрыгнуть вам со скалы, утверждая, что от этого зависит моя жизнь? Ведь, если не прыгнете, все равно тогда умрете. Что на это скажете, а? — попробовал я их напугать, впрочем, не сильно надеясь на успех: уж больно упрямые ребята.

— Прыгнем. И пусть это будет на вашей совести, — произнес брат РУ.

— Совести? — злорадно поинтересовался я. — Да я от нее еще в детстве избавился, чтобы не болтала под руку. Мешала до ужаса, вот я ей голову и свернул. Так что я еще поплюю вам вслед и не поленюсь спуститься и посмотреть, что от вас осталось.

— Все равно, — упрямо мотнул головой тот, — возьмите нас.

Видно, не судьба мне сегодня поспать. Устало протерев ладонями глаза, я опять воззрился на это двойное недоразумение, так неудачно свалившееся мне на голову.

— Это же ваш город! У вас здесь дом, друзья, знакомые, — предпринял я последнюю попытку отговорить их от неразумной затеи. — Вы знаете все здешние места, вполне сможете прожить. А если пойдете со мной, то срок вашей жизни может сократиться до парочки часов или дней, после того как покинете город. Вам это надо?

— Наш город? Да нам этот город принес только боль, унижения и нищету, — злобно скалясь, начал говорить брат РУ. — Друзья и знакомые? Это вы о тех гадах, которые отказались даже немного денег занять на еду? Говорите: дом? Так он, считай, уже не наш, да и в любом случае, заплатили мы или нет, нас бы выкинули на улицу. Знаем здешние места? Да, знаем. Но что нам это даст? Всего лишь прожить чуть-чуть подольше, после того как останемся на улице. Те же деньги, которые вы мне подсунули, у нас, скорее всего, просто бы отобрали. Так лучше рискнуть тем, что осталось, и пойти с вами, в надежде хоть чего-то добиться, чем медленно, но верно умирать здесь. Хотя, конечно, мы могли бы прибиться к местным ворам, но срок их жизни очень недолог. Да и вряд ли люди графа захотят оставлять в живых двух свидетелей сегодняшней ночи.

Вот гадство! Да мне же теперь даже вякнуть нельзя. Он просто задавил меня своими железобетонными доводами. Не то чтобы я о них не догадывался с самого начала, но надеялся, что все же дела у них не настолько плохи. Да и люди графа действительно могли за ними прийти — это я тоже предполагал, но понадеялся на лучшее. Конечно, я мог их послать куда подальше и, развернувшись, уйти. Но вот так просто оставлять детей (а кто же они еще?) на верную смерть? Нет, так сделать я бы не смог при всем своем желании поспать. Убивать врагов легко. И ты, и он знаете, что можете умереть. Но это справедливо, это все же бой! А вот так… так я не могу. Как же мне все это надоело!!!

— Из дома забрать вам что-нибудь надо? — наконец, спросил я.

После моих слов лица у них у обоих расцвели такой радостью, что я и сам невольно улыбнулся (от представления того, каким адом сделаю их жизнь, когда начну учить). Впрочем, улыбки продержались недолго.

— Кое-что я бы взял, — задумчиво произнес брат РУ.

— Тогда у вас есть еще время. После того как соберетесь, идите к кузнецу и за те деньги, что я дал, купите себе вооружение получше. Скажете, что вы от господина (ну вот, сам себя так назвал, просто кошмар!) Хиспа, который не далее как вчера покупал меч, кинжал и три комплекта наплечных метательных ножей. Понятно?

— Понятно, — одновременно откликнулись два голоса, а затем также синхронно кивнули две головы. Близнецы, одним словом.

— Кузнецу отдадите один золотой. За такие деньги он подберет вам самое добротное вооружение. Ну а теперь, раз все понятно, можете идти. Когда будете готовы, подтягивайтесь к таверне «На перекрестке», я буду там. Только не задерживайтесь, ждать вас никто не станет.

Убедившись, что они хорошо уловили смысл всего сказанного, я развернулся и пошел к гостинице. И тут же услышал торопливые шаги парней, удаляющиеся прямо в противоположную сторону. Блин, свалились же на мою голову. Эх… приглядывай теперь за ними! И что делать? Ведь придется, действительно, учить. Но, может, они не выдержат и сами уйдут? Так было бы лучше всего, а иначе их могут попросту убить. Хотя, если все же выживут, то два преданных человека, в которых буду стопроцентно уверен, мне не помешают.

Под такие совсем не возвышенные мысли я и дошел до таверны. Как ожидалось, люди купца и сам купец уже встали и сейчас без лишней спешки готовились к отъезду. Когда я вошел во двор, на меня посмотрели слегка озадаченно, так как не могли понять, откуда я иду, тем более что никто не видел, как я уходил (кроме охранника). Я же, молча пройдя мимо, сразу направился к себе в комнату, по ходу дела заказав побольше жареного мяса.

Дверь Солина открыла быстро, из чего я сделал вывод, что либо она вовсе не ложилась спать, либо очень рано встала. По ее слегка остекленелым глазам более вероятным представлялось первое. Пройдя в комнату, я выложил свои трофеи, а затем, оставив меч и метательные ножи (за исключением тех, что находились в рукавах), вооружился вилкой и, сказав Ушастой, что она может чуток поспать, направился в столовую (как я окрестил помещение, где все ели). За столом уже сидел купец в гордом одиночестве. Он что-то медленно ел и невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Я плюхнулся на соседний стул, попутно буркнув что-то маловразумительное, с большой натяжкой можно сказать, что это было приветствие. Купец встрепенулся и, с интересом посмотрев на меня, спросил:

— Господин (еще раз кто меня так назовет, просто убью этого человека, но Вард не заметил моего злобного оскала) Хисп, не могли бы вы мне сказать, где были всю ночь? Я искренне верю, что вы сильный человек, но нам предстоит очень трудная дорога, люди в постоянном напряжении, ожидая нападения. У вас может просто не хватить сил.

— Хватит, — отрезал я.

Действительно, сколько бы я в душе ни ныл, что мне не удалось поспать, я чувствовал, что силы почти полностью восстановлены. Щаззззз только пожрать бы чего-нибудь поколоритнее, типа заказанного мяса, и я буду в полной боевой готовности. Все-таки хоть что-то Дженус сделал полезное, раз не спав сутки и будучи без еды, я чувствовал себя отдохнувшим.

— Вы уверены? — все же переспросил Вард.

— Уверен, — опять резко ответил я, голодным взглядом глядя на приближающийся поднос с заказанной едой.

— А как насчет моего второго вопроса? — не отставал Гротен.

— А? — Я его уже слушал даже не вполуха, а где-то в одну десятую.

— Насчет того, где вы были всю ночь? — терпеливо пояснил купец, старательно не замечая, что я на него совсем не обращаю внимания.

— Где был? По делам судьбы ходил, — ответит я, пододвигая к себе поближе тарелку с зажаренной уткой, призывно истекающую соком и обложенную какой-то зеленью.

— Судьба? А что такое судьба? — улыбнувшись, проговорил купец, старательно пытаясь навязать мне свое общение.

— Что такое судьба? — злорадно улыбнувшись произнес я. — Судьба — это та куча дерьма, которую нельзя обойти, — сказав это, я радостно воткнул вилку в бок утки и, выдрав солидный кусок, начал есть, обжигаясь, но, тем не менее, жадно поглощая хорошо прожаренное мясо. Купец собирался что-то сказать, но, поймав мой откровенно оценивающий взгляд (свернуть голову сейчас или чуть позже?), промолчал и, опустив взгляд в тарелку, начал что-то в ней разглядывать, причем с таким видом, будто только что ее обнаружил.

Спустя четверть часа я сыто откинулся на спинку стула и блаженно потянулся.

— Кстати, тут ожидается пополнение в виде двух мелко-надоедливых личностей, — вспомнив про РУ и его брата, сказал я купцу.

Тот тут же воспользовался тем, что с ним заговорили, и засыпал целой кучей вопросов, которые все сводились к одному: где я шлялся ночью?

— Где — неважно, с кем — тоже, сейчас важно другое. Два паренька поедут вместе с нами.

— Вы думаете, это разумно — брать детей в такое путешествие? — осведомился Вард.

— Я? Я лично думаю, что совершенно неразумно, поэтому я их и не брал.

— Но вы ведь только… — начал купец, но я не дал ему договорить.

— А от меня мало что зависело, это их решение. Я мог, конечно, не взять их, но лучше уж пусть поедут с нами, чем помрут здесь вдвоем.

— Да я совсем не против. Просто мы ведь не на прогулке будем, за ними надо будет присматривать.

— Надо будет, — согласился я.

Некоторое время мы просто молча сидели, за это время шустрые служанки унесли все, что осталось от моего заказа и пустую тарелку купца, взамен же принесли две деревянных кружки и кувшин с моим уже любимым вином. Впрочем, я на него сильно не налегал, так как мозги мне нужны были ясные, а я и так уже порядком осоловел от съеденной еды. Минут двадцать от нечего делать я выспрашивал у купца все, что только можно, о предстоящем путешествии, в том числе — по каким местам нам придется проехать. Картина предстала совсем не радужная. Надо будет пересечь два болота, «Вампирский лес», какую-то «Тролличью впадину» и «Поле режущей смерти» — это лишь то, что особенно привлекло мое внимание, остальной ворох информации я отсеял. На мой вопрос, почему такие банальные названия, купец спокойно ответил, что их так назвали местные жители из-за обитателей. Мне от этого ответа стало откровенно жутко, но, постаравшись не выдать свой страх, я спросил, как же они прошли в прошлый раз. Ответ меня совершенно не порадовал. Их было много, и на них побоялись нападать. На мой осторожный вопрос, как же мы пройдем теперь, купец ответил просто:

— А не знаю! Наверное, никак.

Обнадеживающе, не правда ли? Спасибо тебе, Дженус, удружил. Это мне напоминает компьютерную игру, особо жуткую, где вместо виртуального человечка выступаю я. Только вот, в отличие от игры, у меня сейвов нету, даже ограниченных. Так что, в случае, если Дженусу захочется посмотреть, смогу ли я пройти по минному полю (ну или мимо магических ловушек), не взорвавшись, то загрузиться вряд ли удастся. Довольно хреново чувствовать, что тобой буквально управляют. Никому бы не пожелал. Только лучше об этом не думать, может, у меня так и шансов выжить будет больше.

Резко сменив тему на торговую, я с Вардом проболтал еще минут сорок, буквально по крохам собирая различную информацию. Некоторое вопросы в лоб не задашь (а таких было большинство), поэтому приходилось развивать соответствующую тему и предельно внимательно слушать.

— Ладно, пойду-ка я разомнусь, — наконец, произнес я, вставая из-за стола. — А то после всего, что вы тут наговорили, стали закрадываться мыслишки совсем нехорошего содержания. Вроде самоубийства особо жестоким способом. Хотя эта поездка, по-моему, и так выглядит как сплошной караван суицидников. Но не будем о плохом! Я пошел.

По выходе из таверны мне сразу услужливо попались на глаза мои пареньки. У каждого в одной руке был зажат меч, а другой небольшая сумка, через плечи были перекинуты перевязи с метательными ножами. Если бы не потерянное выражение лиц, то можно сказать, что выглядели они довольно грозно. Вовремя вернулись ребята, как раз к разминочке. Вот и проверим, насколько их хватит.

Дождавшись, пока они меня заметят, я кивком головы предложил идти за мной, а сам же направился во внутренний двор, туда, где вчера делал разминку. Дойдя до нужного места, скинул с себя все на борт рядом стоящей телеги, оставив только штаны, и вопросительно уставился на парней. Те сначала не поняли, чего я от них хочу, но потом сообразили, что сейчас будет тренировка, и разделись так же, как и я, закинув свои вещи в ту же телегу. Только вот мечи в руках они оставили, наивно полагая, что я прямо сейчас же начну учить их. Вместо этого я по-прежнему молча указал на мечи и на телегу. Они хоть и послушно положили туда мечи, но на лицах было написано явное сожаление.

— Старайтесь повторять за мной — произнес я, а сам же начал неторопливо разминать мышцы.

Спустя минут десять парни, по моему мнению, готовы были наброситься на меня и избить, причем, судя по злобным взглядам, особо жестоко и кроваво. Как бы они ни старались повторять за мной все движения, я постоянно поправлял и делал замечания, а это их ужасно злило. Тем более, они ведь не были свидетелями вчерашней проверки, когда на меня наседало четыре человека, точнее, три человека и один явно не совсем человек, так что им, как и вчерашним наблюдателям казалось, что я их заставляю делать совершенно ненужные вещи.

В тот момент, когда брат РУ уже собирался послать меня куда подальше с моей разминкой, появился Кронд и вежливо попросился в ученики. Раздумывал я всего пару секунд, да и то, скорее, не думал, а просто приходил в себя. Все-таки Кронд был не подросток, а мужчина раза в два старше меня самого. Когда же очухался, высказал условие, что он будет выполнять все то, что я заставлю делать, даже если это покажется ему полным абсурдом. И еще: что, став моим учеником, у него уже не будет шанса уйти от меня. Тот вежливо улыбаясь, ответил, что согласен. Потом произнес совсем другим голосом, совершенно искренне:

— Если этот абсурд позволяет делать то, что вы вчера вытворяли, то я определенно согласен ему учиться.

За сим последовала моя краткая вступительная лекция, на тему: почему люди не летают. Точнее, на хрена вообще нужна растяжка мышц? А потом начался первый урок для моих учеников, как бы странно и дико это ни звучало. Когда близнецы увидели, что я поправляю и делаю замечания даже Кронду, они совсем успокоились и молча стали исполняли то, что я им говорил. На их покладистость конечно же повлиял Кронд. Если бы не он, пришлось бы мне просто надавать им по шее с последующей лекцией о том, как должны вести себя настоящие ученики, и напоминанием, что я их совершенно не держу.

Как бы ни было удивительно, но первое занятие прошло «на ура». Правда, после него даже Кронд передвигался с трудом, не говоря уж о близнецах. Сказав им, чтобы с полчаса просто отдохнули, а потом поели чего-нибудь посытнее, я пошел оседлал Снежка и вывел его во двор, привязав к коновязи, сделал я это лишь за тем, чтобы хоть чуть-чуть убить свободное время. Проделав эти нехитрые действия, я подошел к своим ученикам (определенно, нужно время для того, чтобы мне привыкнуть к ним в такой ипостаси), отдыхающим в тенечке, и с довольной миной растянулся на своем плаще, прямо на земле, но так, чтобы никому не мешать. Лежа, я с ленивым интересом поглядывал на Снежка. Тот изредка перетаптывался на месте и, громко клацая зубами, пытался дотянуться до каждого мимо проходящего человека. Большинство быстро смекнули, что от него надо держаться подальше и лучше обойти, но попадались и такие, кто категорически не хотел делать лишние пару шагов. Так что изредка весь двор оглашался сдавленным воплем и отборными ругательствами того, до кого дотянулся мой Снежок. Посмотрев на Кронда, я отвернулся и как бы невзначай негромко пропел три строчки, на ходу переводя на местный язык:

«Ария»… Как же я по ней соскучился! Сейчас бы мой эмпэтришник сюда хотя бы на часок. Лежать под солнцем да под музыку… Что, многого прошу? Вот всегда так. Пока не лишишься — не понимаешь, насколько ценен для тебя был предмет, человек или кто-нибудь, что-нибудь еще. Почему так хреново мир устроен? Ну, может, не мир, а человек, но суть-то от этого не меняется?

Кстати, насчет человечков. Приподнявшись на локте, я посмотрел через плечо на Кронда. Он выглядел почти нормально. Так, слегка побледнел, и в глазах появилось немного страха, но — держался. Реакция на отрывок из песни была намного слабее, чем я рассчитывал, но лучше хоть что-то, чем совсем ничего. Весело подмигнув ему, я опять повалился на плащ и, закинув руки за голову, блаженно прикрыл глаза.

Спустя десять минут Кронд и близнецы поднялись и медленно двинулись внутрь таверны. Как же хорошо я их понимал! У них сейчас болело практически все. К сожалению, такая уж плата за хорошее растягивание мышц. Правда, это еще цветочки, вот когда у них будет отличная растяжка, тогда начнем работать над выносливостью. Конечно, я бы их с удовольствием погонял уже сегодня, но им еще до ночи придется сидеть в седлах. Точнее, в седле — Кронду, а братьям — в повозке. И, учитывая их состояние, они будут этому только рады.

Встав и хорошенько отряхнув плащ, я потопал вслед за своими учениками. Надо было проконтролировать их в выборе еды и ее количестве. Так как после такой разминки, да лишь полчаса спустя, жрать им хочется просто неимоверно, тем более что близнецы вообще вряд ли сегодня ели, и сил у них уже нет совершенно. Все-таки целая ночь без сна, нервное напряжение, голодные, да плюс я с этой своей разминкой. Для них это было сродни хорошей пытке. Но ничего, это им только на пользу, зато будут более выносливы, да и в случае чего уже точно известно, что, по крайней мере, один день без сна и еды они могут протянуть. Кстати, надо узнать их настоящие имена. М-да-а… мысль просто гениальная. Даже тошно — настолько она «гениальна». Тормозим, однако, товарищ, тормозим…

К столу с моими учениками я подошел как раз вовремя, так как они были намерены «слегка позавтракать». Честно говоря, то, что они собирались заказать (а главное, в каком количестве), я бы не съел и за полмесяца. Под их злобные взгляды я уменьшил заказ раз в пять и практически полностью его поменял. Впрочем, роптали они только против уменьшения рациона, а вот против того, что я им заказал, совершенно не возражали. Если близнецы еще могли себе позволить хоть какую-то роскошь на мои оставшиеся у них деньги, то у Кронда не было в кармане золотых монет (если откровенно, то у него едва хватило бы расплатиться за еду). Пока готовили наш заказ, я успел прочитать им еще одну лекцию. На этот раз о том, какую роль играет пища для человека, и почему мы не можем совсем обходиться без нее. Я буквально обрушил на них вал сведений по биологии. Пришлось пару раз повторить отдельные моменты лекции, но вскоре они, вроде как, все поняли, хотя слегка обалдели от обилия столь новой для себя информации. В этом мире медицина могла очень многое, но только за счет магии. Так что большинство знаний моего мира о человеке здесь просто списывали на принцип действия магии.

Когда принесли заказанную еду, то наблюдать за Крондом и близнецами было истинное удовольствие. Они смотрели на еду не с видом голодных людей, а как ученые на новую, только что полученную теорию. Впрочем, надолго их не хватило. Спустя минуты две «ученость» в глазах сменилась совершенно диким выражением. Жратва! Вот что теперь ясно отражалось в их глазах. Следующие десять минут я еле сдерживал себя, чтобы не надавать им подзатыльников. Я, конечно, все понимаю — голод и все такое. НО! Можно есть и более аккуратно. Видимо, что-то все же отразилось в моих глазах, так как Кронд и парни резко умерили свой гастрономический пыл.

— Ребята, боюсь, вы крупно попали, — обрадовал я их. — Придется еще поработать над вашими манерами. Голод голодом, но зачем же так жрать? Раз уж напросились в ученики, то будем учиться всему. Вы, кстати, читать-писать умеете? — Не дождавшись от них ответа, я продолжил: — Значит, еще буду учить вас писать и читать. — Хорошо, что грамотным тут считается тот, кто может написать хотя бы одно-два слова и прочитать столько же, а то представляю, что было бы, если бы я учил их русскому. Смех, да и только. Хотя говорить на нем, может, и научу. Тем более, что тут есть некоторые русские слова, да и, как я уже упоминал ранее, здешний диалект похож на все сразу, так что есть вероятность (и большая), что я смогу их научить говорить по-русски. — Ладно, это потом, пока можете продолжать есть, как умеете.

Я направился к выходу, но тут вспомнил про свою «гениальную» мысль. Развернувшись к близнецам, я спросил их имена:

— Камит и Тимак Трогеры, — как всегда, ответил за обоих брат РУ. Я уже привычно подавил раздражение насчет имен и фамилий и, слегка кивнув, вышел на улицу. Мне нужен был купец — узнать, когда отправляемся.

Искомый субъект нашелся рядом с обозами. Выяснив у него, что хотел (отправление через два часа), я направился в город к кузнецу. Раз придется учить этих оболтусов (это я о близнецах; Кронда язык не повернется назвать оболтусом) элементарным правилам культуры, придется обзавестись еще тремя вилками. С такими темпами я скоро сделаю здесь «вилочную революцию», чтобы все начали есть с их помощью.

Кузнец чуть не разрыдался, увидев меня с золотым в руке на пороге своей кузни, а когда я ему сказал, что он получит его всего лишь за изготовление трех вилок, я думал, он скончается на месте. Кстати, почему-то он вбил себе в голову, что вилки — это не приспособление для еды, а какое-то особо хитрое оружие (очень хитрое, два удара — восемь дырок), и сгоряча прозвал их «дьявольским орудием»; он даже осенял их крестом, когда делал. Сделать он их успел где-то за час. Так что, вернувшись в таверну, я сразу пошел будить эльфийку.

Зайдя в комнату, я в нерешительности остановился, даже не зная, что делать. Будить такое создание, особенно когда оно спит? Кощунство!!! От одного вида спящей Солины в груди сладко заныло (точнее, зарыдало взахлеб, при этом что есть мочи долбясь в грудную клетку в надежде вырваться на волю). Сделав над собой чудовищное усилие, я все же подошел к эльфийке и уже протянул руку, чтобы ее растормошить, но опять замер. Взгляд против моей воли (да она особо и не сопротивлялась) медленно проследовал по изгибам ее тела, от шеи до стройных ног, а потом еще медленней вернулся обратно к лицу. Это создание просто сплошное издевательство над мужчинами. Неудивительно, что их никогда не возвращали даже за выкуп. Какой дурак добровольно откажется от эльфийки? Отогнав от себя надоедливую мысль, что дурак — это я, все же разбудил Ушастую. Правда, не растормошил, а нежно провел рукой по ее щеке. Тут уж совладать с собой я совсем не смог. Да и интересно, кто бы на моем месте смог?

— Уже пора? — открыв глаза от моего прикосновенья, тут же спросила она.

— Ага, — хрипловато ответил я. — Пора. Собирай свои вещи, а потом иди чего-нибудь перекуси перед дорогой. У тебя еще есть на все про все почти час.

— Хорошо.

Кое-как повернув свое непослушное тело, прошелся по комнате и собрал вещички. В отдельную сумку пришлось складывать книги. Блин, так и не успел вчера почитать. Ничего, сегодня наверстаю. Подхватив сложенные вещи, спустился вниз и вышел во двор. Подойдя к Снежку, я остановился из-за неожиданно возникшего в голове вопроса: а на кой ляд я буду нагружать своего коня, когда есть повозки? Внятного ответа у меня не возникло, поэтому я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел искать повозку купца. Ею оказалась не слишком большая, но довольно удобная телега с каркасом, обтянутым плотной тканью, под вид фургона. Воспользовавшись удобным случаем, я пристроил свои вещи в уголке так, чтобы никому не мешали.

Все приготовления к отъезду были уже закончены, люди позавтракали, и теперь почти все просто расслаблялись, прекрасно понимая, что в следующие дни (а может, даже и весь месяц) будет не до отдыха. Если вообще в живых останется хоть кто-нибудь. Так что никто не упускал возможности отдохнуть. Ну а чем я был хуже? Вернувшись обратно в таверну, сел за стол, а минуту спустя мне уже принесли вино. Прикрыв глаза, я откинулся на спинку стула и начал неторопливо его потягивать из кружки. Видимо, я слишком расслабился, так как, открыв глаза, увидел сидящую напротив меня эльфийку, уже в походной одежде, аккуратно (с помощью вилки!!!) евшую салат. Правда, она еще не научилась должным образом пользоваться инструментом, но прямо на глазах у нее получалось все лучше и лучше. Спустя какое-то время я поймал себя на мысли, что жутко завидую салату и с радостью оказался бы на его месте. Правда, ехидный внутренний голосок тут же напомнил, что меня будут протыкать вилкой, а потом пережевывать. Так что вся зависть мигом улетучилось. Эх… лечиться, однако, надо. Хотя, это уже вряд ли возможно вылечить. Только если свернуть себе шею?

Пока эльфийка ела, я допил вино, а потом, поднявшись из-за стола, сходил в комнату за ее вещами. Странно. Вроде бы у меня было их намного больше, чем у Ушастой? Тогда откуда этот баул? Покупали же совсем чуть-чуть, а не полрынка! Ладно, сам виноват. Чтобы перетаскать ее вещи, мне пришлось сделать две (!) ходки. Пристроил же я их рядом со своими в повозке купца. Так что Снежок будет везти только меня и еще сумку с припасами и оружие. Сумку, которую хозяин таверны сам собрал (точнее, слуги по его приказу), не дожидаясь моей просьбы. Заплатив за еду, я еще дал ему золотой, чтобы он кого-нибудь отправил в деревню, из которой я прибыл (только сейчас понял, что даже не имею понятия, как она называется, хотя столько там прожил; пришлось объяснять буквально «на пальцах»), и передал Ярославу, что я жив-здоров, но обратно не вернусь. К моему удивлению, хозяин лишь выпучил глаза и сказал, что той деревни лет сто как нет. Уверения с моей стороны, что я как раз оттуда пришел, он просто проигнорировал. Сказав, что его милость просто что-то путает. Слегка обалдев от неожиданного поворота событий, я вышел на улицу с единственным вопросом в голове: где же я жил все это время, если той деревни просто не существует? А что тогда с вояками виконта? А разбойники? Естественно, я тут же вспомнил одно мерзкое, гадкое, противное, ужасное имя — Дженус. Еще чуть-чуть, и я, невзирая на последствия, точно попытаюсь его грохнуть, даже полностью понимая, что это просто невозможно. Но кто мне запрещает хотя бы попробовать? Так сказать, для чисто морального удовольствия?

— Вы готовы? — вывел меня из раздумий голос купца.

— Так точно, ваше сиятельство, — бодренько отрапортовал я. — А скажите-ка, мистер Вард, ваши люди всегда так долго собираются?

Купец предпочел пропустить мимо ушей то, что его назвали «сиятельством», и не обратить внимания на какого-то «мистера». Но на вопрос он все же ответил:

— Конечно, нет. Просто пусть люди в последний раз нормально отдохнут и без лишней спешки соберутся. Потом у нас совсем может не быть времени на отдых, а спешки будет предостаточно. Чем быстрее мы станем двигаться, тем сложнее будет подстроить нам какие-либо гадости.

— Ну, спасибо, утешили, а то я уж начал было волноваться: как представил, что каждое утро им на сборы надо по четыре часа, так мне плохо стало.

— В дороге это все делается за пятнадцать-двадцать минут, хотя иногда и минут за десять справляемся. Завтракаем же только в седлах, на обед останавливаемся раз в два дня, зато на ужин каждый день.

— На ужин? — растягивая рот в улыбке, спросил я. — А как же насчет того, что ужин надо отдавать врагам?

— Врагам? — недовольно переспросил купец. — С них хватит и обеда. Слишком жирно им будет оставлять еще и ужин.

— Полностью согласен. Только я бы и обед тоже не оставлял. Пусть эти твари голодают.

— Это как? — слегка удивленно спросил Вард. — Если мы будем останавливаться еще и на обед, то нас и ребенок пешком обгонит, не говоря уж о вооруженном отряде на конях.

— А разве кто-то говорил, что на обед надо останавливаться? — невинно поинтересовался я. — Нам и так, с ваших слов, получается, придется все время спешить, есть нормально раз в день и ни хрена не спать. Так пусть люди хоть питаются как следует, чтобы сил у них всегда было много.

— Так вы предлагаете готовить прямо на ходу? — задумчиво проговорил купец.

— Ага.

— Вы гений, — просто сказал он.

— Нет. Я люблю читать. Из книг можно узнать уйму полезной информации, хотя и всякого хлама там тоже хватает. Странно, что вы сами не додумались готовить на ходу.

— Действительно, странно, — согласился купец. — Может, из-за того, что слишком очевидно?

— Наверное. Причем эта особенность очень развита у людей. В упор не замечать очевидного. Это все равно что искать ключи от хаты, в то время как они зажаты у тебя в левой руке. Как-то часа два лазил по дому, пока, дойдя до отчаяния, просто махнул рукой и уж собирался совсем никуда не идти, когда заметил их у себя в кулаке.

— У меня тоже такое было, — не смог не улыбнуться купец. — Спасибо за идею, а я пошел притворять ее в жизнь.

— Да не за что, — уже в спину Гротену ответил я.

Из-за «претворения в жизнь» отъезд был отложен еще на полчаса. Пока нашли подходящую телегу, нагрузили ее дровами и пристроили на ней что-то вроде мангала. Хотя, вообще-то, управились просто в рекордные сроки. Видимо, сказался энтузиазм людей. Как же, теперь можно будет лопать и в обед.

Наконец, несмотря ни на что и к большому огорчению хозяина таверны, мы все же тронулись в путь. Правда, из-за того, что выехали поздно, приходилось буквально проталкиваться через поток людей, будто специально идущий нам навстречу. Но все стало намного хуже на окраине. Там нас поджидала первая неприятность. Точнее, ее разглядели только я, Кронд и купец. Остальные же посчитали очень даже хорошим знаком. На выезде из города стояли священники с пятеркой воинов и осеняли крестом каждого проходившего и проезжавшего. Причем в обязательном порядке. И все бы ничего, если бы этим все и ограничилось. Но, к сожалению, вдобавок к кресту они обрызгивали всех святой водой. До них было еще далеко, но я уже заметил, что Кронд натянул поводья, заставляя идти свою лошадь совсем медленно, постепенно пропуская вперед себя всех других людей из нашего каравана. Он и меня тоже попробовал пропустить вперед, но я ухватил поводья и потянул его лошадь за собой. Я и Солина ехали самыми последними, так что, отстав, Кронд тут же свалил бы, чего ему позволить было просто нельзя (ученик ведь, чтоб его!). В его глазах стало проступать загнанное выражение. Еще чуть-чуть, и он просто спрыгнет с лошади и ринется через толпу в обратном направлении, и тогда ему, скорее всего, точно будет хана. Вряд ли в городе сейчас только эти пять священников, а мы подошли уже слишком близко для того, чтобы бегство Кронда осталось незамеченным. Подведя Снежка вплотную к его лошади так, чтобы мы касались друг друга стременами, я выпустил поводья, но ухватился за его плечо, заставляя нагнуться ко мне, и негромко заговорил:

— На тебя как действует святая вода?

Тот сначала дернулся, но я только ухватил его покрепче. Потом испуганно посмотрел на меня, но, увидев в моих глазах только беспокойство, так же тихо ответил:

— Как вода, попавшая на раскаленную сковороду.

Времени почти не осталось, так что я не стал более ничего спрашивать, только быстро зашептал:

— Сейчас постараешься как можно незаметней соскользнуть с лошади, а затем тут же ныряй под телегу Варда. Там есть за что ухватиться. Тебя не должны заметить. На всякий случай я еще отвлеку святош, — бросив взгляд на приближающихся священников, я, буркнув «Давай!», отпустил плечо Кронда и тут же направился к стоящим людям в балахонах.

— Добрый день вам, святые отцы, — подъехав практически вплотную, вежливо обратился я к ним, попутно загораживая весь вид на телегу Варда.

— И ты, путник, здравствуй, — с поклоном ответил один из них, потом, выпрямившись, он осенил меня крестом, а второй тут же брызнул святой водой. Секундное напряжение, но, увидев, что со мной ничего не происходит, они тут же расслабились и уж было собрались заняться другими людьми, терпеливо ожидающими своей очереди. Но тут, так некстати, случился небольшой затор на дороге, и повозка купца остановилась в опасной близости от священников. Так что я, немного продвинувшись вперед, снова прикрыл ее собой и Снежком, а затем вновь обратился к ним, пока они окончательно не переключились на других людей.

— Святые отцы, я ведь подъехал к вам не только за благословением (ради этого я бы даже не почесался, меня и так уже «благословили», причем куда более высокая инстанция), у меня к вам есть небольшая просьба. Сущий пустяк для вас. Не могли бы вы дать мне два вот этих прелестных сосуда со святой водой? — должен заметить то, что я назвал «сосудом» таковым не являлось, больше всего он походил на стеклянную фляжку, но вот только это явно было не стекло и не фляжка. Конечно, любую емкость с жидкостью можно назвать сосудом, но вот конкретно ЭТУ емкость таким словом называть было бы богохульством (правда, я их уже так назвал, но не в том суть), произведение искусства — по-другому и не скажешь.

— К нашему глубокому сожалению, тут мы вам, господин (хм… даже не перекорежило), ничем помочь не можем. Эти сосуды очень дорогие и, чтобы их сделать, надо много затрат, — ответил все тот же священник, причем он действительно сожалел, что не может мне ничем помочь.

— Я прекрасно понимаю вас, святой отец, но я могу купить их у вас.

— Но они очень дорогие, — с разнесчастным видом ответил он.

— Сколько?

— Половина золотого, — тяжко вздохнул он.

Я же молча достал из кармана два золотых и протянул их священнику. Тот сначала потрясенно уставился на монеты, но потом со смиренным видом принял их, а взамен отдал мне две упомянутые фляжки со святой водой. Только вот мне надо было их еще хоть чем-нибудь занять, затор только рассосался, и повозка Варда еще не успела отъехать. Лихорадочно соображая, чем бы еще занять священников, мой взгляд наткнулся на странные светящиеся шарики.

— Что это у вас, святой отец? — показывая на шарики, вопросил я.

— Сила божья, — перекрестившись, ответил он.

— Сила? А не могли бы вы мне и их немного дать? Мой путь будет долог и опасен. Я был бы совсем не против иметь в руках силу божью. — Дальше я говорил что-то еще, вернее, мой язык болтал сам по себе, я же, скосив глаза, наблюдал за повозкой. Удостоверившись, что угрозы для Кронда больше нет, я опять перевел свой взгляд на священника. Тот уже протягивал мне два небольших мешочка, полных святящихся шариков.

— Сколько с меня за это? — осведомился я.

— Нет. Просто берите. Вы и так уже дали нам слишком много, даже для искренне верующего человека (я не верующий, я знающий).

Все равно достав еще один золотой, я отдал его священнику:

— Тогда помолитесь за меня и моих спутников. Чтобы мы все остались живы. До свидания, святые отцы, — обратился я уже ко всем святошам, затем, развернувшись, поскакал догонять своих.

Теперь дорогу нам никто не загораживал, так что двигаться мы стали намного быстрее. Когда я догнал своих, Кронд уже сидел в седле, а рядом с ним ехала эльфийка, я же пристроился с другой стороны Ушастой. Кронд один-единственный раз бросил на меня мимолетный взгляд, но, увидев на моем лице до жути меланхоличное выражение (а мне все по фигу, я сделан из мяса), так больше и не повернулся в мою сторону. Я же просто наслаждался лесом, в который мы въехали метров через триста от города. После того гигантского, молчаливого (казавшегося мертвым) и вечно темного, этот выглядел просто как хорошо ухоженный парк. Деревья радовали своим нормальными размерами и обилием птиц и зверья. Я, наверное, пребывал в эйфории часа два, не меньше. Практически дремал в седле с легкой улыбкой на губах (выглядевшей на моей роже скорее сумасшедшей, чем умиротворенной). Так что для меня стало полной неожиданностью, когда у «шестого чувства зазвенел колокольчик опасности». Хотя, если говорить по-русски, то моя задница очень заволновалась, предугадывая, что ей может сильно достаться. Причем опасность она почуяла как раз тогда, когда мы выехали на небольшую поляну. Пока я соображал, что, наверное, стоит на всякий случай предупредить Варда, Кронд уже целенаправленно двигался к нему. Видимо, его задница чувствовала опасность не хуже моей. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, а за мной тут же пристроилась эльфийка. Быстро нагнав Кронда, мы уже все втроем поскакали почти галопом. Так как мы ехали, слегка отстав от всех, то до купца нам было приличное расстояние. Хотя, увидев, что мы втроем стремительно нагоняем и явно не просто так, караван замедлил ход, а к тому моменту, когда мы его достигли, уже вообще просто встал.

— Что случилось? — спокойно осведомился Вард, когда мы осадили коней возле его повозки.

— Здесь что-то не так. Здесь опасно, — немного нервно ответил Кронд.

— Разведчики же прошли спокойно? Или ты думаешь, им специально дали пройти?

— Велите всем собраться и быть готовыми к нападению или еще чему-то в любой момент, — вместо ответа произнес Кронд.

Один из ближайших воинов, услышав это, поднял вверх руку с растопыренными пальцами, а затем резко сжал их в кулак (воина я не знал, но кажется это и был новый командир, хотя, по мне, лучше бы им сделали Кронда). Этот же жест повторили дальние, для тех, кто не видел, а спустя еще несколько секунд все солдаты начали стягиваться ближе к центру. Разведчики же, уже почти пересекшие поле, галопом понеслись обратно, но достигли готового к обороне каравана без каких-либо последствий. Минут через пять весь караван сжался, а телеги завернули кольцом, на случай немедленного нападения. Все слуги поспешили выбраться наружу, вооружившись короткими мечами, надев легкие кожаные доспехи. Воины же слезли с коней, согнав их в центр, и рассредоточились по кругу. Когда все это было с успехом проделано, Вард, до этого внимательно следивший за своими людьми, опять повернулся к нам, требуя конкретных разъяснений. Вот только этих самых разъяснений ни у кого из нас не было. Пришлось принимать удар на себя:

— Задница почуяла беду. Этого хватит? — хмуро проговорил я.

Купец сначала озадаченно на меня посмотрел, но потом, видимо, смысл сказанного дошел до него:

— Думаю, хватит, — к моему безграничному удивлению, совершенно спокойно ответил Гротен. — Тем более что Кронд еще ни разу нас не подводил, а вы господин (ударить его, что ли?) Хисп уже доказали свою компетентность (вау, он даже знает такое слово, а я думал, здесь его еще нет). Только что теперь делать дальше? Опасность опасностью, но не стоять же нам теперь здесь всю жизнь в ожидании неизвестно чего?

— А что? Вполне милая поляна, можно и пожить, — съязвил я, прежде чем успел себя заткнуть.

Взгляды, которыми меня одарили, были, мягко говоря, далеки от дружелюбных. Хотя нет, вру: эльфийка просто терпеливо смотрела, ожидая от меня каких-либо действий. И почему сразу я? Вон Кронд, тоже опасность почувствовал, пусть что-нибудь и делает! Ушастая продолжала все так же смотреть, только добавила еще милую, ехидную улыбочку. Это молчаливое противоборство (в котором я проиграл с разгромным счетом) не осталось незамеченным. Так что все немного удивленно переводили взгляды с Солины на меня и обратно.

— Ушастая, ну ты и Ушастая, — вяло огрызнулся я, чем очень озадачил стоящих рядом людей.

Развернувшись в сторону видневшегося впереди леса, я прикинул расстояние. До него было метров восемьсот не больше, десять минут неторопливой ходьбы. Эх… прогулка, так прогулка, гулять не привыкать, а Снежка лучше поберечь.

— Я свято верил в истину одну, — спрыгнул с коня.

— Лучше быть дважды мертвым, чем истлеть в плену, — снял с себя плащ, оставшись в одной рубахе.

— Я убивал, чтоб жить и снова бить, — перекинул плащ через седло и отцепил от луки ножны с мечом.

— Игры мужчин с войною трудно запретить, — достал из седельного мешка свернутые перевязи с метательными ножами.

— Солнце в глаза, мы в марше на восход, — перекинул перевязь через правое плечо и закрепил.

— Воздух плюется кровью, сушит черный рот, — вторую перевязь перекинул через левое плечо, тоже закрепил.

— Кровь это мой наркотик, долг — мой флаг, — пристроил ножны за спиной так, чтобы рукоять меча торчала за левым плечом.

— Я как заложник долга расстрелял свой страх, — козырнув удивленному Варду, развернулся и зашагал мимо всех воинов в направлении леса.

Выбравшись за периметр тележного кольца, я заорал песню уже в полную глотку. Надеясь, что враги (если здесь таковые вообще есть) вылезут сами, подумав, что их раскрыли. Только этого, к сожалению (или к счастью?), не случилось, зато погорланил вдоволь.

Далее последовала еще парочка песен, но пелись они уже просто для себя, а не во все горло и для всех, хотя пелись все же достаточно громко. Неспешно идя в сторону леса, я буквально кожей ощущал устремленные на меня взгляды, как своих, так и чьи-то еще. Пройдя метров триста до леса, я понял, что угроза стала исходить откуда-то сбоку, постепенно смещаясь мне за спину. Поэтому тут же скосил глаза и начал посматривать по сторонам. Но ничего опасного так и не заметил. Преодолев оставшееся до леса расстояние, я уже точно знал, что угрозы там нет. Чисто для того, чтобы не вызвать подозрений у чужих наблюдателей (а такие были, и я в этом уже был уверен), зашел в лес, скрываясь от глаз, как своих людей, так и чужих. Пройдя немного вглубь, остановился и, прислонившись к дереву, выждал минут пять, а потом только после этого двинулся обратно, всем своим видом показывая, что здесь совершенно безопасно.

Когда я опять дошел до трехсотметровой отметки, специально замедлил шаг, чтобы иметь больше времени для осмотра. Все-таки именно на поляне было что-то не так, хотя на первый взгляд ничего необычного не было… почти не было. Только сейчас я заметил кое-где немного завядшую траву. Да не кое-где, а чуть ли не везде! С ужасом в душе я вновь оглядел поле внимательным взглядом. Господи, что же, или кто, скрывается под ней?! Дженус! Я тебя точно грохну! Я тебе ноги повыдергиваю, гаду такому! Все ребра переломаю! Все зубы выбью! Я тебя, я тебя… уррррр… убью я тебя!!! Я что, так похож на смертника? Если глаза мои не нагло врут, что мало вероятно, то я не знаю, что теперь делать. И после этого мне еще будут говорить, что господь милостив? Убью, кто так скажет!

Стараясь не выдать внутреннего ужаса, я, кажется, переиграл. Люди купца, увидев мою расхлябанную походку (а у меня ноги стали ватными, и по-другому идти я просто не мог) и мечтательную улыбку (это единственное, во что я смог превратить жалкую ухмылочку), расслабились, вложили мечи в ножны (алебарды, пики и копья закинули в одну из телег) и уже пошли разбирать своих лошадей, а повозки начали опять разворачивать на дорогу. Чтобы не случилось катастрофы, мне пришлось прибавить шагу, но только так, чтобы со стороны это не казалось паническим бегом. И при этом еще отмечать для себя все новые пятна пожухлой травы.

Успел я практически вовремя, воины в большинстве еще не взобрались на лошадей. Впрочем, все действия моментально прекратились, когда на моей физиономии отобразились истинные чувства. Все с нескрываемым интересом уставились на меня, почти бегущего и все же изредка замирающего, чтобы что-то внимательно рассмотреть. Я же напрягал на ходу все свои извилины, чтобы найти выход из ловушки. Хотя главное уже было в том, что про ловушку мы узнали вовремя. Теперь еще надо постараться обойтись без потерь или хотя бы свести их к минимуму. К сожалению, просто развернуться и уйти обратно в лес мы не успеем, впрочем, даже если бы и развернулись, то все равно бы не успели. Даже если бросили бы обоз и слуг, что делать лично я был не намерен. Именно поэтому, отойдя от границы вражеской засады шагов на сто, я остановился и, не обращая внимания на нетерпеливые взгляды купца и его людей, искал выход из этой ой какой непростой ситуации. И очень надеялся, что найду его. Взгляд мой попеременно останавливался на большом и высоком дереве, на эльфийке, воинах, обозе, последним я довольно долго разглядывал поле, точнее, прикидывал расстояние и время. Через некоторое время я, действительно, вроде бы, придумал более-менее нормальный план, имеющий наибольший шанс на успех, и повернулся к купцу, который уже с трудом себя сдерживал, чтобы не броситься на меня и не вытрясти объяснение моему поведению. Впрочем, так смотрел каждый, даже Солина и та буквально сверлила меня взглядом. Что же, раз так хочется что-то услышать от меня, то слушай.

— Ушастая, тебе когда-нибудь приходилось убивать? — довольно сухо спросил я ее.

— Нет, — озадачилась девушка.

— А сможешь?

— Не знаю… наверное… смотря, что от этого будет зависеть… — неуверенно проговорила она.

— Все наши жизни — это достаточно для того, чтобы ты смогла убить?

— Наверное.

— Ладно, хоть что-то… Тогда еще вопрос: по деревьям лазить умеешь? — Увидев в ее глазах чуть ли не жалость, я и сам сообразил, что задавать такой вопрос эльфу — это просто верх идиотизма: вся их жизнь связана с лесом. — А что? Ты ведь какая-то неправильная эльфийка, — не преминул я поддеть ее, — так что я задал вполне нормальный вопрос. Ладно, раз умеешь, то возьмешь из запасов оружия лук, пару колчанов стрел и займешь позицию на дереве.

Не успел я закончить, как один из воинов без лишних вопросов сорвался с места, а меньше чем через минуту уже прибежал с луком и двумя колчанами стрел. Эльфийка с явным неодобрением осмотрела лук, потрогала тетиву и, тяжело вздохнув, взялась за стрелы; как ни странно, ими она осталась довольна. Вопросительно глянув на меня и получив одобрение в виде кивка головы, она закинула лук и колчаны за спину и побежала к дереву. Достигнув его, она буквально взлетела вверх по стволу. Даже будь там лестница, я бы и то не смог так взобраться, а она — по голому стволу, где до первой ветки было где-то два моих роста. Вот что значит — жить среди деревьев и, даже более того, на самих деревьях.

Я вновь повернулся к купцу:

— Ваши люди обучены сражаться в… — я пошевелил пальцами, стараясь подобрать нужное слово, но не найдя его продолжил:- В общем, у нас это зовется «ежом». Это стена людей, состоящая из несколько мелких групп по пять-семь человек каждая. Три-четыре человека со щитами и мечами, а за их спинами двое-трое копейщиков, пикинеров или алебардщиков.

— Умеют, — ответил купец, что-то поняв из моих не слишком внятных объяснений. — Я не знаю, из каких вы мест, но во всех известных людям краях этот вид построения называют «рогран». Это, по-моему, знают все, а так же то, что его могут составить только отлично обученные и тренированные бойцы. Все мои люди могут сражаться в подобном строю, — с явным оттенком гордости в голосе закончил Вард.

— Так это же просто отлично! — искренне обрадовался я. — Тогда пусть все ваши люди вооружаются по максимуму и строятся в рогран, как вы его назвали, только строятся под деревом, на котором засела эльфийка.

Спустя несколько минут под деревом стояли все люди из каравана. Вард тоже облачился в доспехи и вооружился мечом. Впереди были воины, построившиеся в рограны, а за их спинами стояли слуги с одними мечами в руках. Среди них выделялись Камит и Тимак с арбалетами. Отлично! Для успешной обороны осталась еще одна последняя деталь. Я вытащил из повозки свои фламберги и, подозвав Кронда, который уже занял место в одном из рогранов, воткнул один из своих двуручников в ту точку, где должен был встать он.

— Думаю, здесь справишься ты, потому что больше некому.

Дождавшись, когда Кронд занял свою позицию, я развернулся и зашагал обратно к полю, сказав перед этим:

— Будьте готовы. Сейчас будет весело. Слабонервных прошу удалиться.

Отойдя метров на семьдесят, я поднял камень. Не слишком большой, но и не маленький. У меня было такое ощущение, будто я собирался воткнуть меч в задницу спящему дракону. С криком: «Леопольд, выходи, подлый трус!» — я запустил камнем в поле, туда, где выделялась цветом вялая трава. Когда ничего не произошло, я негромко и чисто для себя констатировал:

— Не вышел. Не проснулся. Не сожрал.

С мыслью о том, что камней у меня еще много, я бросил следующий, а потом еще один и еще… камне на десятом, когда уже все свои (люди купца) полностью уверились, что у меня, видимо, что-то случилось с головой, над полем отчетливо раздался чей-то крик:

— Нас раскрыли!

Дошло, наконец, до идиотов.

— Пять очков, мистер Хисп, за прямое попадание, — нервно прохихикал я, прекрасно понимая, что последует за этим криком.

Действительность превзошла все мои самые смелые ожидания. Сразу после крика по полю прокатилась непонятная волна, а в следующие секунды все травяное покрытие скаталось в две стороны наподобие ковра. Похоже, тут не просто хитрая маскировка, а поработали маги, и это не есть хорошо. На то, что тут будут маги, я не рассчитывал (точнее надеялся, что их не будет, так как противопоставить им было нечего), это может быть губительно для моего замысла, хотя, на что они способны, я не имел ни малейшего представления.

Когда «ковры» полностью скатались, с земли вскочили вооруженные мечами люди — никак не меньше пары сотен человек, — орущие в едином порыве: «В атаку!!!». Причем ближайшие оказались чуть ли не в двадцати метрах от меня. Рванувшись к своим, наверное, быстрее чемпиона мира на стометровке, я очутился рядом с ними уже в тот момент, когда ощетинившаяся мечами орущая масса достигла места, где я занимался камнеметанием. Тогда же ушастая воительница сделала первый выстрел, и первый из нападающих стал трупом. А потом по бегущим и орущим прошлась буквально пулеметная очередь стрел, каждая из которых находила свою жертву. Создавалось впечатление, что на дереве сидит не одна эльфийка, а целый взвод лучников.

Впрочем, как выяснилось позже, Солина расстреляла не весь запас стрел. Второй колчан стрел она оставила на потом и оказалась права. Но и то, что эльфийка сделала, впечатляло не только нас, но и противника. Когда Солина мгновенно выкосила почти весь первый ряд атакующих, их товарищи по оружию продолжали бежать и, спотыкаясь на телах упавших, падали сами, создавая препятствие для следующих за ними. В итоге на ногах остался только успевший затормозить последний ряд нападающих, человек шестьдесят. Они обогнули копошащуюся кучу людей и с ревом устремились прямо на нас. Я крикнул Ушастой: «Не стреляй!» — и взялся за свой двуручник. Рядом подобрался Кронд, а за нашими спинами другие воины.

Когда первый нападавший был от меня уже буквально в трех шагах, я прыгнул ему навстречу и немного в сторону. Двуручник же услужливо выставил на уровне горла бегущего. Сложились скорость бегущего и мой прыжок, и тело нападавшего побежало дальше, не успев осознать, что уже мертво, а головы вообще нет.

Срубив голову первому, я ныряю под стремительно налетающий меч второго и бью по ногам. Рядом просвистел меч Кронда, и на меня завалился труп с разрубленным горлом…

Шаг вперед с поворотом, резко выпрямляюсь и распарываю еще одного от паха и до левого плеча вместе с кожаным нагрудником…

Немного смещаюсь влево и со всей силы впечатываю левый кулак в челюсть кому-то особо шустрому, одновременно втыкая меч в бок еще одному…

Бросив взгляд в сторону, мгновенно выбрасываю меч над незащищенной спиной Кронда. Смертельный для него удар я отбил, но сам смог защититься от того же меча, едва успев выхватить свой кинжал. Уведя меч нападающего в сторону, я оказался совершенно раскрытым для атаки, даже пнуть никого не мог, а вот меня смогли. Отлетев от удара на щиты солдат, я едва их не повалил. Они, в свою очередь, не растерялись и дружным сильным толчком буквально метнули меня в нападавших…

И тут в моей голове что-то щелкнуло. Идиот! Трижды идиот!!! Что ж я не использую свои возможности, полученные от Дженуса и уже опробованные в схватке с бандитами графа? Я напрягся, и все вокруг мгновенно замедлилось. Вернее, это я стал двигаться в несколько раз быстрее: включилась моя «внутренняя скорость»!

В длинном прыжке я срубил голову пнувшему меня ловкачу. Он, наверное, перед смертью и не понял, что за мелькнувшая тень его обезглавила. Приземлившись, я сделал два шага назад и один вперед и чуть вправо, огибая очередного атакующего, который с чудовищной медлительностью начал реагировать на мое движение. При этом я ударил мечом сверху слева в основание шеи и наискось вниз, высвобождая лезвие уже у правой подмышки…

Кто-то начал медленно-плавно заходить справа. Перехватив меч в левую руку, правой я метнул нож в горло нападавшему. Рядом Кронд сражался сразу с двумя. Грех было не воспользоваться своим преимуществом. Схватив одного за шиворот, я заставил его обежать меня полукругом и направил на вовремя подставленную пику…

Над самым ухом свистнула стрела, вслед за тем раздался омерзительный чавкающий звук. Попала! Развернувшись, я увидел опрокидывающегося навзничь воина со стрелой в глазнице. Мельком показав большой палец эльфийке (вряд ли она его увидела), я парировал удар еще одного, после чего со всей силы врезал ему головой в переносицу; судя по крови, хлынувшей из ушей и сломанного носа, он уже был не жилец…

Крутанув над головой меч, опустил его еще на одного, того не спасли ни шлем, ни щит. Сделал опять два шага назад, и затем, отразив удар, со всей силы пнул ногой противнику в колено, тот взвыл, но в следующее мгновение я распорол ему горло, и он упал, судорожно дергаясь…

Остановившись на некоторое время, я один за другим метнул пять ножей, при этом ни разу не промахнувшись. Метнул бы и больше, но остановка дала возможность врагам заметить меня, и они навалились сразу втроем. Благодаря своей скорости я поднырнул под их мечи, и, пока они озирались, вдруг потеряв меня из виду, толкнул одного на меч Кронда, другого пнул в пах, так что он свернулся от боли в спираль, а третьего, самого здоровенного, «приласкал» мечом. Тот даже успел поставить блок, но фламберг, благодаря длине, проскользнул по лезвию противника. Укол в грудь и мгновенная смерть. Подбежавший еще один (я уже сбился со счету — который) напоролся на мой встречный выпад, я буквально нанизал его на меч. Он захрипел, безвольно повисая; я выдернул меч, и бедолага рухнул, истекая кровью. Что поделаешь — на войне как на войне.

Тут зашевелился и начал разворачивать свою спираль получивший пинок в пах — пришлось пнуть его еще раз, в кадык. Он дернулся и затих. Оглянувшись, я понял, что сражаться пока что больше не с кем: из тех шести десятков, кто добрались до нас, все были мертвы или умирали.

«Внутренняя скорость» моя не столько выключилась, сколько перешла в режим ожидания. На всякий случай я прошел и добил всех умирающих. Битва еще кончилась, и будет обидно, если кто-нибудь из них вцепится в ногу в ненужный момент. Причем, когда я умерщвлял всех этих людей, чувствовал одну лишь брезгливость и ничего более. Не знаю, была ли это защитная реакция организма, чтобы сохранить остатки моих нервов. Может, последствия вмешательства Дженуса, а, скорее всего, и то и другое, но я точно знал, что раньше бы такого никогда не сделал. Будь я в нормальном состоянии, не сделал бы и сейчас. Просто, на данный момент они представляли реальную угрозу для всех нас, и я сделал то, что должен был сделать. По крайней мере, я сам себя так оправдывал, но, судя по потрясенным лицам моих спутников, это оправдание было довольно слабое. Ну и хрен с ним! Это моя проблема, забота или еще что-то, а не их, так что пошли они все… лесом… и далеко-далеко.

Встав опять рядом с Крондом (он, пожалуй, единственный, кто глядел на меня чуть ли не с восторгом), я только теперь удосужился осмотреть свой двуручник. М-да… его теперь только на переплавку, никакой ремонт тут не поможет. Я уж собирался, было, отбросить его в сторону, но тут мой взгляд задержался на наших врагах — не на поверженных, а на тех, из кого вначале образовалась огромная куча-мала, а теперь они поднялись и разобрались, — и я решил, что напоследок он мне еще поможет сделать «доброе дело».

Нападающие уже совсем не напоминали ту толпу, которая бросилась в атаку всего три-четыре минуты назад. Тогда они хотели нас взять нахрапом — теперь же это были хорошо обученные наемники. Построившись в три ряда, они двинулись стеной. Когда до них осталось метров двадцать, я крикнул Солине: «Бей только наверняка!» — и, подождав, пока нападающие подойдут еще ближе, метров на десять, для начала раскрутил двуручник и со всей силы запустил его в надвигающихся солдат. Он врезался в строй на редкость удачно, одного убив, а еще одного оглушив. Далее я «разрядил» весь свой запас метательных ножей, восстановленный во время моего прохода по «полю брани», а эльфийка добавила стрелами. Одни наемники падали, другие продолжали упрямо идти вперед.

Я скинул с себя перевязи для ножей, снял со спины ножны, вытащив из них меч, а левой рукой покрепче ухватил кинжал. Кронд с мечом встал справа, остальные наши воины расположились «крыльями» по обе стороны от нас. Они уже вкусили победного адреналина и готовы были к дальнейшей схватке. И столько от нас исходило мрачной боевой энергии, что враги почувствовали ее силу и притормозили.

Уверенности в своей победе они уже не питали, даже наоборот. Правда, потоптавшись минуты две, поняли, что метательных ножей и стрел, по-видимому, у нас больше нет, поэтому все же решили напасть. Подбадривая себя криками, они бросились в атаку. Что ж, у них был шанс уйти, хоть с потерями, но живыми, они им не воспользовались (а может, отступать было некуда, позади стояла смерть). Потому, включив «внутреннюю скорость», я прыгнул им навстречу. Кто не спрятался, я не виноват.

Наши бойцы ринулись за мной, и десять минут спустя все было кончено. Живым никто не ушел. С нашей же стороны была только парочка легкораненых, и то один из-за того, что поскользнулся на крови и неудачно упал, а второго зацепил свой же. Кое-как отыскав свои ножны, я вложил в них уже тщательно оттертый от крови меч и устало поплелся в направлении повозок, чтобы как следует отмыться от крови. Я был покрыт ею буквально с ног до головы, в основном чужой, потому что своя просто не успевала натечь из тех царапин, что я получил: они почти мгновенно закрывались.

Чтобы отмыться от крови, мне пришлось израсходовать почти всю свою воду, и все равно было такое ощущение, будто я до сих пор в крови. Стараясь избавиться от этого чувства, я выкинул одежду, которая была на мне и, достав из мешка чистую, поспешил облачиться в нее. От этого стало немного легче. Теперь еще один животрепещущий вопрос: а где Солина? Посмотрев по сторонам, я нашел ее стоящей рядом с моим Снежком и, судя по ее мелового цвета лицу, готовой в любую минуту грохнуться в обморок или сорваться в истерику (по мне, так лучше был бы обморок). Левой рукой она бережно поддерживала правую, с которой капала кровь. Взяв ее руку в свою, я увидел, что пальцы у нее ободраны чуть ли не до кости. Это, конечно, последствие быстрой стрельбы, такого бы не случилась, будь она в специальных перчатках для стрельбы из лука. Ушастая была пока что в возбужденном состоянии и поэтому не ощущала той зверской боли, которая обязательно явится, когда схлынет эйфория от победы. Я поспешил смыть кровь с ее пальцев и уже собрался просто перевязать их, когда у меня появилась одна мыслишка. Чем черт не шутит, вдруг получится! Под обалдевшим взглядом эльфийки, я засунул в рот все три ее покалеченных пальца, а минут через пять вытащил и сплюнул накопившуюся кровь. Идея сработала, пальцы полностью зажили, даже следов не осталось.

— Нужда — мать изобретения, — прокомментировал я сие медицинское чудо.

— Спасибо, — слабо отозвалась Солина. — Как ты это сделал?

— Ну, блин, не знаешь, как говорят? «Поцелую и все пройдет», вот я и поцеловал.

Та на это лишь вздохнула и… упала в обморок! К слову сказать, упасть-то я ей не дал, успел вовремя подхватить. Пришлось уложить ее в телеге купца, у него там как раз целая куча подушек оказалась, вот на них-то ее и уложили. Вард слова не вякнул против, он, вообще, по-моему, старался держаться от меня подальше, в отличие от близнецов и Кронда. Тимак и Камит, спустя минут двадцать после изничтожения врагов притащили мне мои перевязи с ножами, уже начищенными до зеркального блеска, а Кронд готов был за меня порвать глотку хоть самому императору. Что ж, путешествие УЖЕ приносит свои плоды. Может, Дженус не такой уж и козел? Но ему все равно надо хотя бы набить морду, если и не убить, чисто в качестве профилактики (ничего не могу с собой поделать, знаю, что до его морды не дотянусь, однако мысли такие душу греют).

Следующий час одна половина людей складывала трупы в жуткую поленницу, другая же заготавливала дрова для погребального костра. Но все были настороже, ведь где-то рядом притаились как минимум два мага земли. К счастью, маги никак себя не проявили, мы спокойно закончили приготовления к погребальному костру и, запалив его, снова тронулись в путь, только теперь никто в караване не разговаривал. Для того чтобы хоть чем-то занять себя, я догнал повозку купца и, забравшись в нее, достал из сумки первый том по магии огня. Посмотрев на спящую эльфийку, я с сожалением выбрался из-под тента и вновь запрыгнул на Снежка. Поудобнее устроившись в седле, выпустил поводья из рук и с предвкушением раскрыл книгу.

Глава начиналась сразу на форзаце, без всякого предисловия, аннотации, пролога или еще чего-то в том же духе. Текст был написан убористым, но четким почерком и выглядел очень даже читабельно. Сама же глава была размером ровно с одну страницу. В данном случае она занимала всю поверхность форзаца. Вторая же глава начиналась уже на листе и имела точно такой же размер, заинтересовавшись, я пролистал всю книгу и догадка моя подтвердилась. Каждая страница была главой, причем не больше и не меньше, ровно одна сторона. Открыв книгу с конца, я увидел, что последняя глава тоже написана на форзаце и она — тысячная по счету. Это что же, если можно читать только по одной главе в день, а здесь их тысяча, то на прочтение этой книги у меня уйдет чуть меньше трех лет? Да плюс еще других пять книг, которые по размеру вроде такие же, тогда получается, что для прочтения всех книг мне понадобится около семнадцати лет? Ни хрена себе… Ладно, сначала надо разобраться, почему нельзя читать больше одной главы в день, а потом уж будем думать дальше. Вновь открыв начало книги, я принялся за чтение первой главы: «Медитация, отчуждение от мира, уход в астрал, очищение, как бы все это ни называлось, слова эти обозначают одно и тоже — полный контроль над разумом и телом. Эта самая первая и практически важнейшая часть в обучении любого мага. Без полного контроля над своим разумом и телом дальше можно даже не учиться. В нем заключена основа всей магии, полная власть над своим внутренним Я. Но особое внимание этому уделяется у файросов — людей, подчинивших себе стихию огня. В случае потери контроля над собой такие люди творили просто ужасные вещи, именно поэтому их всегда было меньше, чем других. Их боялись и поэтому старались уничтожить, но большинство из них погибали от своей же собственной силы. Именно поэтому для таких людей особо важен контроль над собой».

Дальше автор книги привел несколько случаев, когда файросы теряли контроль над собой. Они сгорали заживо, взрывались, заодно разнося все вокруг себя в радиусе пары километров, просто рассыпались в прах. И так далее и тому подобное. Видимо, автор написал это для того, чтобы читатель оценил, насколько важен контроль над своим Я. Что же, могу сказать, что он добился успеха. Желания рассыпаться прахом или сгореть заживо у меня совершенно не было, так что я самым внимательным образом прочитал ту часть главы, где вкратце рассказывалось про «получение контроля». Честно говоря, я не понял, как можно из такого небольшого кусочка что-то понять. Да еще была странная приписка в конце: «В случае, если материал не был усвоен с первого раза, просьба ОБЯЗАТЕЛЬНО ПЕРЕЧИТАТЬ ГЛАВУ вновь НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ!»

Кое-как подавив в себе желание прочитать и вторую главу, я, дабы не искушать себя, засунул книгу в седельную сумку. Сам же задумался над прочитанным. Вот скажите, КАК можно что-то понять из этой главы? Точнее, понять-то как раз можно все, но вот чему-то научиться — вряд ли. Впрочем, Уильям, когда продавал книгу, говорил что-то про сон, так что подождем до завтрашнего дня.

Часа через два лес закончился, и дальнейший наш путь пролегал вдоль реки со странным названием Лупоглазая. Как объяснил мне Кронд, ее так назвали из-за обитавшего в ней зверька. После того, как он мне его описал, я неотрывно стал смотреть на реку, причем таким взглядом, что Кронд даже предпочел отъехать от меня подальше, просто на всякий случай.

Около двадцати минут безотрывного рассматривания поверхности воды все же дали свои результаты. Сначала из воды показался длинный отросток с большим глазом на конце, а затем, когда глаз на отростке повертелся в разные стороны, появился и сам хозяин. Сперва я видел только прозрачную макушку этого существа, но вскоре оно выбралось на берег и предстало во всей своей красе. Это было существо ростом где-то с полметра, да и то, если считать его рост вместе с отростком, а так — сантиметров двадцать-двадцать пять. На первый взгляд казалось, что он состоял из уплотненной воды, тем более что просвечивался насквозь, но это явно было не так. Тело имело шаровидную форму, большую часть которого занимала ротовая щель, вверх торчал уже знакомый отросток с глазом, но у существа также имелись ноги и руки, точнее их карикатурное подобие. На руках и ногах было всего по три пальца, соединенных перепонками, что явно позволяло ему быстро плавать, а ходил он, смешно расставляя конечности, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный. Каких-либо признаков ушей и других внешних органов у него не наблюдалось.

Пока я с интересом его разглядывал, животное целенаправленно двигалось к растущей на берегу траве. Подойдя к ней, оно схватило одной рукой небольшой пучок травы, а другой провело у ее основания, легко срезая. Проделав так раза три, оно скомкало всю траву, затолкало себе в рот и проглотило, не пережевывая. Да и чем было пережевывать — зубов-то нет? Заинтересовавшись, что же будет дальше, я подъехал поближе к этому странному зверьку. Тот на моих глазах стал стремительно зеленеть, пока не стал болотного цвета. Постояв еще с полминуты, он опять принялся срезать траву. На этот раз лупоглаз (ну и названьице) срезал шесть пучков, а затем, сложив их в один большой, взял в «руки» и деловито зашагал обратно к воде. Погрузился он в нее точно так же, как и вылез, даже глазом в конце поводил из стороны в сторону.

За то время, что я потратил на рассматривание зверька, караван уже успел порядком удалиться, рядом со мной остался только Кронд, который, кстати, с неменьшим интересом разглядывал этого зверька. Наверное, тоже никогда его не видел. В общем, поспешили мы за караваном, чтобы уж совсем не отстать.

До самого вечера больше ничего не случилось (к моей вящей радости, а то устал я от слишком насыщенных дней), по крайней мере, из того, что заслуживало, чтобы об этом упомянули. На привал мы остановились уже когда совсем стемнело, а так как еду приготовили еще во время пути, то после остановки сразу поели и завалились спать, предварительно выставив часовых. Я попал в утреннюю смену. Так что времени поспать у меня было предостаточно, только вот даже не подозревал, что мне было уготовано этой ночью. Укладываясь спать, я был сыт, умиротворен и вообще просто доволен жизнью. Много ли для счастья надо?

…Сначала мне снилась какая-то совершеннейшая чепуха. Я от кого-то убегал, хотя мне надо было куда-то и к кому-то попасть. Все это происходило, как в тумане с изредка появляющимися лицами Солины, Кронда, близнецов и тех, кого я знал еще в своем мире. Затем же кто-то будто повернул какой-то переключатель, и я оказался в шаровидном помещении. Это был большой стеклянный шар, за его пределами которого все полыхало огнем. Страшное и одновременно завораживающее зрелище. «Жидкий огонь» — вот на что это было похоже, он был точно таким же, как выглядела бы вода во время шторма, если бы она при этом горела. Просто потрясающе! Я готов был смотреть на это зрелище часами. Но, к сожалению, мне такого удовольствия не доставили. Пока я вертел башкой из стороны в сторону, ничего не было, но как только остановился и начал рассматривать одну сторону шара, сзади раздалось вежливое покашливание.

Резко обернувшись, я увидел мужчину в элегантном костюме. В глаза мгновенно бросилась одна очень выразительная деталь: он опирался на изысканную трость, по всей длине которой была вырезана обвивающая ее змея, нет, не змея — дракон. Ручка трости была головой дракона. Таких драконов любят китайцы. Мужчина выглядел довольно молодо, я бы дал ему лет тридцать. У него были длинные черные волосы, собранные на затылке в хвост, тонкие аристократические губы, нос с горбинкой, и обычные карие глаза. Нет, ОГНЕННЫЕ!!! Впрочем, все-таки карие. Блин, он что издевается? Теперь они стали голубыми… зелеными… желтыми… Круто! Глаза-хамелеоны! (Как оказалось впоследствии, таким образом выражалось его настроение.)

— Ты кто такой? — задал я вполне закономерный вопрос.

Не успел я и глазом моргнуть, как этот «хамелеоноглазый» оказался рядом со мной и…

БАЦ!

— Ай! За что?! Больно ведь!!!

Получить такой тростью по башке довольно болезненно.

БАЦ!

— Да больно же! Хватит!

БАЦ!

— Да что ты в самом-то деле?!! Вот садист!

Я попробовал увертываться. Ага, как же! Удары посыпались целыми сериями и все по голове (а я ведь с ней и так не в ладах). Попробовав просто их блокировать, я с удивлением обнаружил, что трость проходит сквозь мои руки и все равно бьет меня по макушке. Удары же по самому «садисту» имели сходный результат, мои кулаки просто пролетали сквозь него, не причиняя вреда. Последнее, что я попробовал сделать, так это убежать, только все равно ничего не получилось. В стеклянном шаре можно было бегать только по кругу, и как бы я быстро не бежал, казалось, что он просто идет за мной и продолжает лупцевать. В итоге я просто остановился и стал ждать, когда же проснусь. Но, как только я перестал пытаться избавиться от мучителя, он прекратил избиение и заговорил ехидным голосом:

— И откуда берутся такие идиоты?

— Сам ты идиот! — на свое горе среагировал я.

БАЦ!

— Да больно ведь!

БАЦ!

Я опять замолчал и стоял, не шевелясь, но удара не последовало, а «садист» заговорил опять:

— Идиот, хам, лишенный элементарной вежливости. Только увидел, тут же «Ты кто такой?». Деревенщина!

Так это что?! Я получал по башке только из-за того, что не поздоровался?!

— Ну так как?

— А? — машинально откликнулся я.

БАЦ!

Аж в глазах потемнело.

— Здравствуйте!!! — заорал я, не дожидаясь очередного «внушения».

— Смотри-ка, еще не все потерянно, и из тебя даже может получиться вполне нормальный человек, — задумчиво проговорил «садист», оглядывая меня с ног до головы.

— Я и есть нормальный человек. — Вот кто меня тянул за язык?

БАЦ!

— Намек понял! Молчать и еще раз молчать!

БАЦ!

— Вот и молчи. Что же, Хисп, будем знакомиться. Меня зовут Эдвард. Обойдемся без фамилий и, может, будем на ты?

Видя, что он вопросительно уставился на меня, я поспешил закивать головой, боясь, что если что-нибудь скажу, то опять получу по голове.

— Вот и хорошо! Ну а теперь о деле. Я буду тебя учить всему тому, о чем ты прочитаешь в трех книгах, купленных в лавке Уильяма.

— Учитель?!! — вырвалось у меня. А я-то, наивный, думал, что это просто какой-то до ужаса странный сон. Теперь понятно, что имел ввиду Уильям, когда говорил, что с такими книгами не нужен никакой учитель. Книга и была относительно живым учителем. Правда, «уроки» будут проходить непосредственно в моей голове.

— Учитель, — снисходительно произнес Эдвард и легонько кивнул головой. — Надо ведь кому-то брать на себя ответственность за обучение никчемных созданий, вроде тебя. Хотя, если над тобой хорошенько поработать, из тебя выйдет толк, но, так как ты пока полный невежда, беседы на более-менее интересные темы мы отложим. Поговорим о книге. Ты сегодня прочитал первую главу, и она действительно самая важная; если, конечно, ты читал внимательно, то заметил, что я особо заострил на этом внимание.

— Так эту книгу ты написал? — опять вырвалось у меня.

— Конечно! А ты думал — кто перед тобой? Стал бы я тратить время на всяких бездарей, при том, что они еще читали бы какую-нибудь пакость. Моя книга — самая лучшая среди учебников, правда, к сожалению, даже она имеет свои недостатки. Слишком много времени требуется для обучения по моей книге, вернее, по книгам, их ведь три. Но тут тоже многое зависит от потенциала самого человека. Есть такие, кто и за всю жизнь ничему не научится, то есть научиться-то он, конечно, сможет — скажем, зажигать огонь на кончике пальца (я только это и умею делать), высушить свою одежду, не замерзнуть (где, интересно, такое случится — ведь здесь температура ниже пятнадцати градусов не опускается?), в общем, реализовывать всякие мелочи, — все говорил и говорил Эдвард, прохаживаясь из стороны в сторону и крутя в руках свою трость. — Так что нам надо сначала определиться, на что ты вообще способен. От этого будет зависеть все твое дальнейшее обучение. Ведь если ты сможешь понять только простейшее, то зачем тебе вообще медитация?

— А скажи, в чем определяется потенциал человека? — рискнул я задать вопрос и, судя по одобрительному взгляду уже совершенно белых глаз, это было вполне актуально.

— Конечно, трудно объяснить такой деревенщине, как ты, но я попробую, — видимо, ему доставляло удовольствие называть меня деревенщиной. — Это зависит от восприятия окружающего мира. Насколько развит сам человек, причем как физически, так и умственно (тут он не удержался и бросил в мою сторону насмешливый взгляд), насколько развито его внутреннее Я, ленив этот человек или активен, трудолюбив или полный лоботряс. Тут много различных критериев, и потенциал непостоянен, да и вообще, само слово «потенциал» не слишком верно. Потенциал — это, если говорить простыми словами, на что способен человек, что из него может получиться. В нашем же случае он может меняться с развитием самого человека, то есть его потенциал будет постепенно повышаться, причем это происходит на протяжении всей жизни, но вот скорость его развития может контролировать сам человек (сказал бы хоть о чем-нибудь чего я не знаю или не догадываюсь). В теории каждый способен стать практически богом, (видимо, тут у меня на лице отразился такой скепсис, что он поспешил поправиться) богом на земле, а не самим богом (с этим я еще могу согласиться). Но это только в теории, ведь человек — это довольно мерзкое существо, да и ленивое, к тому же. А теперь опять вернемся к тебе. Давай сначала узнаем, что же в тебе есть.

— Белки, жиры, углеводы, — опять я ляпнул, прежде чем успел сообразить.

БАЦ!

— Так вот, — продолжил, как ни в чем не бывало, Эдвард, — проверим твой нынешний уровень развития и на что ты будешь способен в обозримом будущем.

— А как ты будешь проверять? — мысленно перекрестившись, спросил я.

Эдвард задумчиво посмотрел на меня, потом на свою трость и, видимо, решил, что вопрос все же не выходит за рамки допустимого (еще бы знать эти самые рамки). Не воспользовавшись своим, как я уже понял, излюбленным методом (типа БАЦ!), он снизошел до моей «жалкой личности» и ответил:

— Да, в общем-то, ничего особенного. Просто встань в круг.

— Какой? — Господи, да когда же я научусь держать язык за зубами?!!

БАЦ!

— Круглый! — рявкнул учитель.

Оглядевшись по сторонам, я никакого круга так и не заметил (да еще ужасно отвлекал «жидкий огонь»). В общем, ничего не обнаружив, что мало-мальски походило бы на круг, я вопросительно уставился на Эдварда.

БАЦ!

— Идиот! Под ноги себе посмотри!

Я, потирая голову, послушно опустил глаза. Блин, я же стою в круге! Вот теперь спрашивается, зачем этот придурок вообще сказал мне становиться в круг, если я и так в нем стоял? Подняв взгляд на Эдварда, я увидел довольную улыбку. Ну, понятно, ЗАЧЕМ он сказал так! Всего лишь, чтобы лишний раз обозвать идиотом и вдарить мне по башке.

— Теперь просто расслабься и постарайся ни о чем не думать, — безмятежно сказал Эдвард.

Естественно, нет ничего удивительного, что, вместо того чтобы все мысли ушли из головы, они набились в нее, как селедки в бочку. Правда, после парочки очень болезненных ударов тростью, она стала просто болеть, и, кроме гула, я в ней уже ничего не ощущал, а про мысли и говорить нечего — даже при желании я вряд ли бы смог о чем-нибудь подумать.

— Ну, а теперь, пожалуй, начнем!

Не знаю, чего он там начинал, но я, как дурак, простоял на одном месте в течение десяти минут, под его воздетыми вверх руками. Исходя из того, что мы все равно находимся лишь в моем сознании, я сделал вывод, что это было жалкой игрой на публику, а так как я был единственным ее представителем, мне приходилось терпеть эту ненужную хрень. Только вот говорить об этом Эдварду я совершенно не горел желанием: уж очень профессионально он работает тростью. Но, вообще-то, раз так больно, а я не просыпаюсь, то, может, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бьет меня по голове, в реальном мире? Скажем, с помощью какого-нибудь фокуса? Я ведь не знаю, по каким законам действует магия, так что, вполне возможно, что, проснувшись, я обнаружу у себя на голове пару превосходных шишек. Правда, судя по количеству ударов и их силе, шишек будет далеко не пара. Но, с другой стороны, у меня потрясающая регенерация, и, скорее всего, ничего не будет?

Пока я предавался столь возвышенным мыслям, Эдвард, наконец, опустил руки, показав этим, что он закончил. Выглядел он жутко злым, и, рявкнув, чтобы я стоял не шевелясь, опять воздел руки надо мной и закрыл глаза. На этот раз он простоял добрых двадцать минут и после этого буквально побагровел от едва сдерживаемого гнева (то, что это был гнев, я даже не сомневался). Уж не знаю, что он там увидел (услышал, почувствовал, понял — нужное подчеркнуть), но это явно не доставило ему, как бы помягче сказать, никакого удовольствия.

— Что ж, — спустя какое-то время выговорил Эдвард, — ты — полный кретин, идиот, деревенщина, но, к моему глубочайшему сожалению, очень одаренный кретин, идиот и деревенщина.

Теперь хоть стало понятно, почему он так злится. Учить меня не хочет, гад такой! Только все равно придется, да и вообще, вряд ли у него есть выбор — учить или не учить. Ведь книгу может прочитать каждый, так что ему, скорее всего, приходится учить каждого, кто ее читает. Правда, если припомнить то удивление, какое было у Уильяма, когда я ему показал, что умею зажигать огонь на кончике пальца, и последовавшие за этим действием слова, учеников у Эдварда не было уже черт знает сколько времени. И вообще, по мне, так ему грех жаловаться: все-таки куда интересней с кем-то общаться, чем обитать где-то… вот именно — где-то! Может, ему там до ужаса нравится, а тут приперся какой-то идиот и требует, чтобы его учили. Правда, я не приперся, а прочитался или, если точнее, выдернул его откуда-то в свое сознание. Интересно, а где он действительно проводит свое время между учениками? Впрочем, судя по манере его «учительства», учеников у него никогда не было, а если и были, то, скорее всего, не больше одного-двух. Да и вообще, не я его заставлял писать свои книги, а раз написал, то пусть теперь учит. Что посмеешь, то и пожмешь. Раз написал такую книгу, то пусть теперь и расхлебывает последствия.

— Ладно, идиот, — тяжко вдохнув, заговорил Эдвард, — все же придется тебя, кретина такого, учить. Да и в любом случае пришлось бы. Приказы от высших инстанций вообще обсуждать не полагается.

— Высших? — озадаченно переспросил я.

— Высших.

Это каких? Судя по тому, что Эдвард мертв, ну или, по крайней мере, не жив, то, значит, высшие инстанции для него это всякие ангелы (если такие вообще есть) и Дженус. Дженус? Почему бы и нет?

— Слушай, а высшая инстанция, это, случаем, не Дженус?

Судя по тому, как побледнел Эдвард, он был прекрасно осведомлен, кто такой Дженус.

— Откуда ТЫ знаешь ЕГО имя?!! — проговорил он в крайней степени офигения.

Разве я мог упустить такую возможность? Конечно же нет!

— Так я из-за этого гада, — я с удовольствием посмотрел на Эдварда, который буквально посерел от моих слов, — я из-за этого гада здесь и нахожусь. Шантажист жалкий, чтоб его черти загрызли или хотя бы просто попинали. Жил я, не тужил, а тут вмешался Дженус и давай играться с моею жизнью, делая одну подлянку за другой… Хотя вино у него классное, да и жратва тоже ничего. Вроде тот же виноград, но раз в десять вкуснее, чем ел я до того. Если бы он еще не шантажировал при любом удобном случае и не подставлял, то был бы вполне нормальным человеком, ну или тем, кем он является, а так — убить его хочется. Сильно-сильно хочется…

После этого моего монолога Эдвард минут пять просто стоял и сосредоточенно смотрел куда-то мне за спину (я даже обернулся, но, естественно, ничего не увидел). По прошествии этого времени, он, наконец, пришел в себя и сразу же заговорил:

— Что же, начнем твое обучение. — Надо заметить, что теперь он говорил сухим официальным тоном, резко отличавшимся от того ехидного, который был вначале. — Ты прочитал первую главу первой книги. Она является основой всех трех книг и моя задача научить тебя управлять своим телом и своим Я. Очень хорошо, что ты уже достаточно развит в физическом плане и у тебя обширные познания о мире (Интересно, это он вообще в целом сказал или о моем мире? Потому что этот я ни черта еще не знаю), это поможет при обучении. Так что, давай начнем. Медитация — это….

И в течение четырех часов (может, чуть больше, может, чуть меньше) Эдвард рассказывал мне все, что он знал о медитации. Честно говоря, я даже не догадывался, что можно настолько долго говорить на такую тему. Для меня вся медитация сводилась к тупому сидению на полу в позе лотоса. Но после лекции Эдварда я стал более благосклонно относиться к этому искусству. Последний же час я провел в тренировке, но, как и ожидал, ничего у меня не получилось, хоть я и запомнил абсолютно все из того, что было сказано. Кстати, забыл об этом упомянуть, видимо, из-за того, что действие происходило непосредственно в моем сознании, я запоминал абсолютно все из того, что было сказано и показано.

— Ладно, на сегодня закончим, — спустя пять часов после начала первого урока устало произнес Эдвард. — Честно говоря, не ожидал от тебя таких успехов в обучении (интересно, про какие успехи он говорит, если я ни черта не добился?!!). Правда, могло быть и лучше. Первую главу больше не перечитывай, но старайся тренироваться при любом удобном случае. Все, что было необходимо, я объяснил, теперь дело только за тобой, а мы будем двигаться дальше. Естественно, пока ты не достигнешь необходимых результатов в медитации, ни о каких манипуляциях с энергией и речи быть не может. Имей в виду, что на начальном этапе очень много теории и практически полностью отсутствует практика. Я сделал так специально, чтобы у моего ученика было время для того, чтобы подчинить «себя себе» (просто парадокс какой-то), и, пока происходит этот процесс, изучается большая часть теоретических знаний. А вот дальше обучение целиком завязано на практике. Будут лишь небольшие вступления перед уроками, а дальше — практические занятия. От того, как ты с ними справишься, зависит скорость твоего обучения. Если будешь усваивать материал достаточно легко, то сможешь читать несколько глав в день. Но это все позже, потом. Сейчас же я категорически не рекомендую (странно, что он сказал «не рекомендую», а не «запрещаю») пользоваться никакими способностями файросов, это может быть опасно для других и смертельно для тебя. Следовать этому совету или нет, решать тебе и только тебе. Но я бы все же рекомендовал помнить о тех, кто не послушался…

Всю свою длиннющую речь он простоял, не двигаясь и даже не моргая, но потом опять начал ходить из стороны в сторону, крутя трость и изредка перебрасывая ее из руки в руку.

— Напоследок хочу тебе сказать, что скорость своего обучения ты можешь контролировать сам. Например, необязательно читать книгу, пока полностью не освоишь свое тело, но я бы все же посоветовал тебе читать, иначе потом будет только хуже, так как у тебя появится непреодолимое желание немедленно приступить к практике, и, в конце концов, ты можешь что-нибудь натворить. На этой ноте позволь мне откланяться, а ты можешь досматривать свои сны.

Едва он это произнес, стены сферы поплыли, и я уснул. Точнее, просто перестал воспринимать «реальность сознания» (ну и сочетание!) и снова погрузился в царство Морфея. Как назло, снилась совершеннейшая муть, постепенно переходящая в банальный кошмар, выстроенный, как я понял, на подсознательных страхах.

Снилось, что на нас кто-то напал, почти всех мгновенно перебили, остались в живых только я, эльфийка, купец и один из близнецов, впрочем, последнего тут же прирезали. Дальше — хуже. Купца долго и упорно пытали, затем настал черед и Солины; думаю, излишне говорить, что хотели с ней сделать. Тут я уже вконец озверел, не помогли даже веревки, я их просто порвал, но добраться до Ушастой так и не смог. Буквально через два-три шага мне в ногу вонзилась стрела, а следом — арбалетный болт. Это меня сбило с ног, на меня навалились, а затем зачем-то перевернули на спину и прижали к земле. Подошел какой-то тип, выглядевший как просто сплошное черное пятно с человеческими очертаниями. Он почему-то очень медленно стал наклоняться, протягивая ко мне свою руку. Извернувшись, я выдернул правую руку из захвата и что есть мочи вцепился ему в горло (по крайней мере, в то место, где оно должно было быть). К моему удивлению, тень захрипела и, вцепившись своими руками в мою, попыталась отодрать ее от своего горла. Не понимая, почему ему не помогают другие, я оглянулся и увидел, что вокруг меня никого нет, а я лежу на своем плаще. Вернувшись взглядом к тени, я увидел трепыхающегося в моих руках Дола. Некоторое время я с удивлением на него смотрел, пытаясь понять, куда же делся тот тип, которого я душил, и откуда взялся Дол? И только когда у Прогорского уже закатились глаза, я поспешил разжать руки.

Минут пять мне понадобилось, чтобы привести Дола в порядок, а после того как я добился, чтобы его взгляд стал более осмысленным, первыми его словами были:

— Да чтоб меня черти в ад утащили, если я вас еще хоть раз стану будить!

Кое-как он поднялся на ноги, держась руками за горло.

— Так ты бы еще мечом в меня начал тыкать! — тут же по привычке стал отнекиваться я. — Надо было просто позвать, да и все. Я бы проснулся.

Он с некоторым сомнением посмотрел на меня, но дальше эту тему развивать не стал, хотя было видно, что ему было что сказать. И вряд ли это была бы благородная речь истинного рыцаря.

— Да ладно тебе, — виновато пробормотал я, поднимаясь на ноги и становясь рядом с ним. — Главное, живой остался, а остальное — незначительные мелочи. Или ты так не считаешь?

Он в ответ буркнул что-то малопонятное, а потом уже почти нормальным голосом сказал:

— Я ведь для чего вас будил-то — часовых сменить надо.

— Надо так надо. Вот только приведу себя в порядок и растолкаю остальных, а ты можешь уже ложиться.

— Спасибо, — ответил он и буквально рухнул на мой плащ, тут же захрапев. М-дя… устал человек.

Я, как и сказал Долу, сначала привел себя в порядок, но потом, вместо того, чтобы будить остальных, направился к повозке купца. Как ни уверял себя, что все во сне было лишь кошмаром, я понял, что не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что эльфийка в безопасности. Подойдя к телеге, я аккуратно отодвинул полог и, чуть-чуть настроив на темноту свое зрение, с удовольствием оглядел спящую Солину. Она, по-моему, с вечера даже не шелохнулась. Подавив острое желание дотронуться до нее, я опустил полог и пошел будить остальных.

Остальные будиться не желали и вообще всячески противились моему насилию. Пожалуй, только Кронд более-менее спокойно встал; к близнецам же пришлось подходить трижды (в последний раз я их просто ухватил за шкирку и выдернул из телеги). Я, конечно, понимал, что сегодня им больно даже пошевелиться, но это не повод, чтобы спать до обеда, тем более что от разминки не увильнут никакими путями. Дав им пять минут на то, чтобы привести себя в порядок, я растолкал еще шестерых. В итоге через десять минут все часовые были заменены. Честно говоря, десять минут это, по-моему, многовато; по мне, трех-пяти минут должно хватить за глаза, а те, кто с утра не умывается, могут вообще в течение одной или двух минут сменить своих товарищей на посту. Правда, я раньше никогда в роли часового не выступал, может, для них это нормально. Впрочем, на своем посту я простоял совсем чуть-чуть, лишь для того, чтобы удостовериться, что опасности никакой в округе нет. Я теперь чувствовать угрозу стал еще до того, как она таковой становилась.

Короче, удостоверившись, что все тихо-мирно, я пошел за Крондом и близнецами. От последних пользы в роли часовых совершенно не было, прислонившись спиной к одному дереву, только по разные стороны, они снова спали. Надавав им слегка по шее (чисто в качестве профилактики), я погнал их в сторону Кронда. Когда все оказались в сборе, я обрадовал их известием, что сейчас будет разминка и что теперь придется делать ее каждое утро. Надо сказать, от такой перспективы стало плохо даже Кронду, но ничего поделать они не могли. А я им еще напомнил, что, не будь мы в пути, я их стал бы гонять по-настоящему. К сожалению, фантазии на то, чтобы придумать нечто хуже разминки, у них не хватило. Но я заверил их, что такое все же есть.

— Ну-с? Начнем разминочку? — произнес я радостным голосом, за который в подобные минуты хочется убивать.

На протяжении полутора часов я опять над ними «измывался». Должен заметить, что после вчерашней мясорубки и моего непосредственного в ней участия избегать этого издевательства никто не стал, хотя близнецы стонали от каждого нового упражнения. По прошествии же этого времени, к безграничному удивлению близнецов и Кронда, у них все перестало болеть. Я лишь злорадно поржал и «успокоил» их тем, что стоит только ненадолго прилечь или присесть, все заболит опять и сильнее раза в два.

— Все-таки это издевательство, а никакая не разминка, — злобно пробурчал один из близнецов.

— О, поверь мне, если мы достигнем Хогарта, ты будешь вспоминать об этой разминке, как самой легкой и безболезненной части твоего обучения, — я по братски похлопал его по плечу.

— Что, все так ужасно? — попробовал пошутить Кронд.

— Даже хуже, чем ты можешь себе представить.

После моих слов желания продолжать эту тему ни у кого не возникло. Мы разошлись по своим постам, я же на всякий случай припугнул близнецов, что буду проверять, не уснули ли они, и если найду спящими, то потом не обижаться. Судя по их подавленным физиономиям, они как раз и собирались хорошенько выспаться, но теперь вряд ли рискнут.

Рядом с местом, где я должен был сторожить, росло большое развесистое дерево. Больше от нечего делать, чем по какой-либо необходимости, я взобрался на него и, соорудив себе лежанку из веток, с комфортом развалился там, чутко прислушиваясь к различным звукам. Чтобы не терять времени даром, я принялся медитировать, правда, для этого пришлось сесть на колени, иначе я мог вместо медитации просто банально уснуть.

Четыре часа сидения на коленях, и я пришел лишь к боли в пояснице, затекшему телу и плохому настроению. Ни о какой энергии мира и говорить не стоит. По прошествии этого времени мне стало казаться, что это просто какая-то чепуха, и я только зря трачу время. И вообще, что это за бред насчет подчинения «себя себе»? Маразм какой-то! Впрочем, другая часть меня упорно твердила обратное. Она едко прокомментировала мои возмущения, сведя все к тому, что я просто туповат. И ничего я не туповат! Хотя… вот дурак!!! Ведь именно это и имел ввиду Эдвард, когда сказал, что надо подчинить «себя себе»! Я же действительно часто спорю со своим внутренним голосом. Может, кто другой и скажет, что это бред, но я так не считаю. Я бы даже назвал это совестью, но, боюсь, это не так. Первые признаки «второго Я» появились сразу после того, как я научился зажигать огонь на кончике пальца. Тогда что же получается? Что-то типа раздвоения личности? Ни хрена себе… Теперь становится понятно, почему файросов совершенно не осталось! Мало ли какое будет мое «второе Я», вдруг какой-нибудь маньяк-извращенец, он же таких дел может наворотить, что мама не горюй! Вот почему Эдвард рекомендовал не пользоваться своими способностями. Думаю, он даже специально не указал причину. Может, он хочет избавиться от меня или — проверяет? Хорошо, если второе, но нельзя исключать и первое, на всякий случай надо будет анализировать все, что он будет говорить. Если он не объяснил заранее, что может случиться, то ему ничто не мешает поступить точно так же и в другой раз.

От всех своих размышлений я начисто забыл, где нахожусь. По привычке собираясь походить для стимуляции мозгов, я вскочил на ноги. К счастью, тело затекло настолько, что я тут же опять упал на колени, а не свалился с дерева. Надо, однако, быть аккуратнее. Медленно поднявшись на ноги, я подождал, пока кровообращение придет в норму, и осторожно спустился с дерева. К этому времени лагерь уже потихоньку стал просыпаться, а солнце начало подниматься из-за горной гряды, видневшейся в направлении нашего маршрута. Идя к лагерю, я думал, что же принесет с собой начинающийся день. При этом сильно надеясь, что он пройдет нормально и без всяких происшествий.