Пришельцы с небес

Л. Спрэг де Кэмп
СВИСТОК ГАЛЬТОНА

Эдриан Фроум очнулся под резкие согласные звуки речи дзлиери. Попытавшись двинуться, он обнаружил, что вишнувианские кентавры привязали его к дереву и теперь эти твари скачут вокруг него, поигрывая оружием и ликуя.

— Думаю, — сказал один из них, — нам надо аккуратно содрать с него кожу и вывалять в соли.

Другой заметил:

— Лучше вскроем ему брюхо и постепенно вытащим потроха. Обдирать — дело ненадежное: эти земляне часто дохнут, когда дело сделано всего наполовину.

Фроум видел, что его коллеги-разведчики действительно исчезли, оставив после себя лишь двух мертвых зебр (из шести, с которыми они отправлялись в путь) и какую-то разбитую аппаратуру. Голова у него страшно болела. Должно быть, Куинлен шарахнул его сзади, пока Хаятака валялся без сознания, а потом собрал манатки и смылся, забрав раненого шефа, но оставив Фроума.

Дзлиери перекрикивались друг с другом, пока один не сказал:

— Да провалитесь вы со своими выдумками! Никакой медленной смерти! Просто пристрелим его, чем одновременно избавимся от него и потренируемся. Первыми выйдут лучники. Что скажете?

Последнее предложение прошло. Они растянулись, насколько позволяла густая растительность.

Дзлиери не были кентаврами в смысле сходства с прекрасными греческими скульптурами. Если вообразить торс гориллы, взгроможденный на туловище тапира, можно получить приблизительное представление об их внешности. У них были большие подвижные уши, покрытые рыжей шерстью, карикатурные подобия человеческих лиц, четырехпалые руки и пучковатые хвосты. Тем не менее тот факт, что у каждого из них было по две руки и по четыре ноги, вынуждал людей, которые находили их собственное название трудноватым, именовать их кентаврами, хотя от их наружности у Фидия или Праксителя душа ушла бы в пятки.

— Готовы? — спросил поклонник стрельбы из лука. — Цельтесь пониже — его голова пополнит нашу коллекцию, если вы ее не подпортите.

— Обождите, — сказал другой. — У меня мысль получше. Один их миссионер рассказывал мне земную легенду про человека, которого господин заставил сбить какой-то плод с головы его сына. Поэтому давайте-ка лучше…

— Нет! Тогда ты точно испортишь голову!

И вся шайка возобновила галдеж.

Господи, подумал Фроум, как они говорят! Он проверил свои узы, убедившись, что кто-то хорошо потрудился, связывая его. Но, хоть он и был крепко напуган, он собрался с духом и взял себя в руки.

— Эй, ребята, я вас спрашиваю: вы чего затеяли?

Они не обратили на него ни малейшего внимания, пока партия Вильгельма Теля не взяла верх и один из них, с украденным у торговца ружьем, болтавшимся на плече, не приблизился к нему с плодом размером с небольшую тыкву;

— А твое ружье стреляет? — поинтересовался Фроум.

— Да, — ответил дзлиери. — И пули подходящие для него есть!

Фроум имел сомнения на этот счет, но все же сказал:

— Может, устроим настоящие спортивные соревнования? Каждый из нас поставит себе на голову плод, а другой постарается его сбить.

Дзлиери издал булькающий звук, изображавший смех.

— Чтобы ты мог нас подстрелить? Ты нас за придурков держишь?

Фроум решил, что отвечать на этот вопрос не слишком тактично, и продолжал настаивать с искренностью отчаяния:

— А знаете, если вы меня убьете, у вас будут сплошные проблемы, а вот если отпустите…

— Проблем мы не боимся, — прорычал подносчик фруктов, пристраивая плод на голове у Фроума. — Думаешь, мы так просто упустим такую красивую голову? Ни разу не видели мы землянина с желтыми волосами на голове и лице.

Фроум проклял про себя свою масть, которой он до сей поры лишь гордился, и попытался подыскать очередные аргументы. Думать среди такого гама было затруднительно.

Псевдотыква свалилась с глухим стуком. Дзлиери взвыли, и тот, который ее устанавливал, вернулся и залепил Фроуму по физиономии добрую оплеуху.

— Это чтоб ты не дергал головой!

Затем он крепко привязал плод лианой, пропустив ее под подбородком Фроума.

Трое дзлиери получили команду выйти для первого выстрела.

— Ну смотрите, друзья, — сказал Фроум. — Сами знаете, на что способны земляне, если их…

Твинк! Раздались щелчки тетивы — стрелы с резким свистом сорвались с луков. Фроум услышал двойной удар. Тыква дернулась, и он ощутил острую боль в левом ухе. Что-то липкое капало на его голое плечо.

Дзлиери загалдели:

— Первый раунд выиграл Этснотен!

— Здорово придумал — пришпилить его ухо к дереву!

— Для второго выстрела — становись!

— Эй! — Послышался стук копыт, и в поле зрения появилось еще несколько дзлиери.

— Что тут такое? — спросил один из них в латунном шлеме с гребнем.

Ему пояснили, причем болтали все одновременно.

— Значит, — произнес тот, что в шлеме, которого все называли Мишинатвен (Фроум понял, что это, должно быть, вождь мятежников, отколовшийся от старого Каматобдена. Ходили слухи насчет войны…), — второй землянин оглушил этого, связал и оставил нам? Убив наших ребят, что лежат в кустах?

Он указал на тела двоих дзлиери, попавших под пулемет в предшествовавшей схватке.

Затем Мишинатвен обратился к Фроуму на бразило-португальском, распространенном в космосе, но говорил очень ломано:

— Кто ты есть? Какое имя?

— Я говорю на дзлиери, — ответил Фроум. — Меня зовут Фроум, я из топографической группы из Бембома. Ваши соплеменники сегодня утром без всякого повода напали на нас, когда мы разбивали лагерь, и ранили нашего начальника.

— Ага. Один из тех, кто измеряет и размечает нашу землю, чтобы ее у нас забрать?

— Ничего подобного. Мы только хотим…

— Не надо споров. Думаю, надо доставить тебя к Богу. Может, ты сможешь что-нибудь добавить к нашим сведениям о магических знаниях землян. Например, что это?

Мишинатвен показал на обломки, оставленные Куинленом.

— Это штуковина для разговоров на расстоянии. Боюсь, она разбита настолько, что ремонту не подлежит. Это прибор для определения направления, тоже сломан. А это (Мишинатвен показывал на радарный отражатель, алюминиевую конструкцию, напоминавшую одновременно и бумажного змея, и дорожный указатель)… это… это что-то вроде тотемного столба, который мы хотели установить на горе Эртма.

— Зачем? Это моя территория.

— Чтобы, наблюдая за ней из Бембома при помощи радара… Знаете, что такое радар?

— Конечно: магическое око, чтобы видеть сквозь туман. Продолжай.

— Так вот, дружище, чтобы, наблюдая за этим объектом из Бембома при помощи нашего радара, мы могли определить расстояние до горы Эртма, направление и использовать эту информацию на наших картах.

Немного помолчав, Мишинатвен сказал:

— Для меня это слишком сложно. Что касается гибели двух моих подданных, мы должны учесть тот факт, что они охотились за голосами, что запрещено Богом. Только Бог может решить этот вопрос.

Затем он обратился к остальным:

— Соберите вещи и отнесите в Амнаирад на хранение. — Он вывернул стрелу, пригвоздившую ухо Фроума, и перерезал путы землянина коротким крючковатым мечом, напоминавшим огромный нож для резки линолеума. — Залезай ко мне на спину и держись.

Хотя Фроуму уже приходилось ездить на зебрах по бездорожью (компания подобрала особую породу зебры Грэви, большую, с узкими полосками на крупе, наиболее подходящую Для передвижений на Вишну, где механический транспорт был нецелесообразен), он еще не испытывал ничего подобного этой бешеной езде без седла. По крайней мере он еще был жив и надеялся узнать, кто такой «Бог». Хотя Мишинатвен использовал выражение джимоа-бртскван — «верховный дух», религия дзлиери представляла собой смесь демонологии и магии низшего порядка, и во главе их пантеона не было даже какого-нибудь кентаврообразного бога-создателя. Или, может, с беспокойством подумал он, «доставить к Богу» означало, что его просто хотят предать смерти в ходе какого-то сложного обряда?

Что ж, хоть исследования и накрылись на какое-то время, может, ему удастся что-нибудь узнать насчет пропавшей миссионерши и торговца. Он вышел с Хаятакой, старшим топографом, и Питом Куинленом, новичком, у которого почти не было прошлого, а приличных манер и того меньше. Они с Куинленом действовали друг другу на нервы, хотя Фроум старался сглаживать острые углы. Хаятака, несмотря на все свои технические знания и опыт, был слишком мягким и терпеливым человечком, чтобы держать в узде столь своенравного, как Куинлен, подчиненного.

Сначала сбежал проводник-Дзлиери, и Куинлен завел волынку насчет тоски по дому. Однако Хаятака и Фроум решили попробовать добраться до Эртмы по компасу, хотя путешествие по этой напоминающей бурлящий котел планете с ее непроходимыми джунглями и почти беспрерывными дождями было не слишком приятным.

О пропавших землянах они узнали вчера, когда Куинлен вызвал по радио самого команданте Сильву: «…и когда вы войдете на землю дзлиери, ищите следы Сирата Монгката и Элены Миллан. Сират Монгкат — коммерсант, в основном занимавшийся у дзлиери металлоломом, и о нем ничего не слышно уже целый вишнувианский год. Элена Миллан — миссионер космотеистов, от которой нет вестей шесть недель. Если они в беде, постарайтесь им помочь и сообщите нам…»

Закончив сеанс, Куинлен сказал:

— Ни черта себе. Будто нам мало здешнего климата, насекомых и туземцев, так еще и искать пару идиотов. Как первого зовут? Что-то не очень похоже на земное имя.

Хаятака ответил:

— Сират Монгкат. Он из Таиланда — это у вас называется Сиамом.

Куинлен громко расхохотался:

— Ты имеешь в виду пару сросшихся близнецов?

А сегодня утром на лагерь налетел отряд дзлиери, следовавших запрещенному старинному обычаю охоты за головами. Они продырявили Хаятаке дротиком обе икры и смертельно ранили, двух зебр, прежде чем Фроум уложил из ручного пулемета двоих и рассеял остальных.

Однако Куинлен запаниковал и побежал. Фроум старался быть справедливым и не слишком винил парня: во время своей первой экспедиции он и сам ударился в панику. Но когда Куинлен все-таки потихоньку вернулся, Фроум спустил на него всех собак и пообещал сделать уничтожающую запись в его личное дело. Потом они перевязали раны Хаятаки, дали старшему топографу таблетку снотворного и стали готовиться к возвращению в Бембом.

Должно быть, Куинлен, поразмыслив о крахе своей карьеры, оглушил Фроума и оставил его дзлиери, а сам поволок находившегося без сознания шефа обратно в Бембом.

После пары часов скачки по пересеченной местности отряд, который вез Фроума в Амнаирад, начал пользоваться дорогами. Сейчас они проезжали расчищенные участки, где Дзлиери выращивали похожие на салат-латук растения примерно в человеческий рост, которые они употребляли в пищу. Затем они въехали в «город», который человеку показался бы скорее рядом загонов, дополненных конюшнями. Это и был Амнаирад. Позади виднелись очертания горы Эртмы, вершину которой закрывали облака. Фроум с удивлением заметил в одном из загонов с полдюжины зебр: это говорило о присутствии людей.

Они подъехали к центру территории и приблизились к скоплению «зданий» — закрытых сооружёний из столбов с натянутыми между ними циновками. Кавалькада прогарцевала к самому большому сооружению. Вход преградили несколько дзлиери с копьями, щитами и в шлемах.

— Скажите Богу, у нас для него кое-что есть, — : сказал Мишинатвен.

Один из охранников удалился внутрь и вскоре вышел обратно.

— Входите, — сказал он. — Только ты и двое твоих воинов, Мишинатвен. И землянин.

Когда они шли по лабиринту переходов, Фроум слышал шум дождя на циновках сверху. Он отметил, что это странное жилище устроено более цивилизованно, чем можно было ожидать от дзлиери, которые, хоть и обладали некоторым интеллектом, были слишком порывисты и сварливы, чтобы воспользоваться плодами цивилизации. Они пришли в помещение, задрапированное шторами из местных тканей и украшенное несколькими кучками развешанного крест-накрест оружия дзлиери — луков, копий и тому подобного.

— Слезай, — велел Мишинатвен. — Бог, это землянин по имени Фроум, которого мы нашли в лесу. Фроум, это Бог.

Фроум покосился на Мишинатвена, чтобы понять, надо ли простираться ниц на глинобитном полу или нет. Но поскольку дзлиери взирал на свое божество вполне буднично, Фроум обратил взгляд на невысокого коренастого человека с плоским восточным лицом, вооруженного пистолетом и сидевшего в старом кожаном кресле, изготовленном явно человеческими руками.

Фроум кивнул и сказал:

— Приятно познакомиться, старина Бог. Вас, случайно, не… до обожествления вас звали Сират Монгкат?

Человек слегка улыбнулся, кивнул и обратил свое внимание на трех дзлиери, которые, перекрикивая друг друга, пытались рассказать историю обнаружения Фроума.

Сират Монгкат выпрямился и достал из нагрудного кармана небольшой предмет, висевший у него на шее на веревочке: медная трубка, размером и формой напоминавшая сигарету. Засунув конец трубки в рот, он дунул в нее, причем его желтоватое лицо покраснело от натуги. Фроум не услышал никакого звука, но дзлиери тут же притихли. Сират убрал трубку обратно в карман, из которого осталась торчать бечевка, и сказал по-португальски:

— Расскажите нам, как вы попали в такой переплет, сеньор Фроум.

Фроум, не найдя в себе сил придумать ложь, заменившую бы простую правду, рассказал Сирату о ссоре с Куинленом и о том, что за этим последовало.

— Да уж, — произнес Сират. — Можно подумать, что вы просто пара моих дзлиери. Впрочем, мне известно, что среди землян иногда возникает такая враждебность, особенно когда несколько человек вынуждены находиться рядом в течение длительного времени. Каковы были бы ваши действия, если бы я вас освободил?

— Думаю, попытался бы пробраться обратно в Бембом. Если бы вы одолжили мне зебру и немного еды…

Сират покачал головой, продолжая улыбаться улыбкой Чеширского Кота.

— Боюсь, это за пределами целесообразности. Но почему вы так торопитесь вернуться? После размолвки, о которой вы уведомили меня, вас вряд ли ожидает теплый прием: ваш коллега изложит свою историю таким образом, чтобы представить вас в самом невыгодном свете.

— И что же тогда? — поинтересовался Фроум, подумав, что коммерсант, похоже, в юности проглотил целый словарь. Ему пришло в голову, что Сират решил его не отпускать, а, наоборот, использовать. Хотя в перебежчики Фроум не собирался, большого вреда не будет, если он поводит коммерсанта за нос, пока не разберется, что к чему.

— Вы инженер с высшим образованием? — спросил Сират.

Фроум кивнул:

— Лондонский университет. Гражданское строительство.

— С механической мастерской управитесь?

— Я не специалист по машинам, но основы знаю. Вы меня нанимаете?

Сират улыбнулся.

— Насколько я понимаю, вы, как правило, предвосхищаете меня на несколько шагов. Грубо говоря, именно это я и имел в виду. Мои дзлиери достаточно неплохо работают с металлом, однако им не хватает прилежания; более того, я нахожу затруднительным разъяснять более сложные действия созданиям из домашинной эры. И наконец, сеньор, вы прибыли сюда в не слишком благоприятный для вас момент, когда я работаю над проектами, вести о которых я не хотел бы распространять. Вы меня понимаете?

Фроум с ходу прикинул, что Сират нарушает Инструкцию Межпланетного Совета номер 368, раздел 4, подраздел 26, параграф 15, которая запрещает передавать техническую информацию разумным, но отсталым и воинственным существам типа дзлиери без особого на то разрешения. Сильва об этом должен знать. Впрочем, высказался он кратко:

— Посмотрю, что смогу сделать.

— Хорошо. — Сират поднялся. — Я подлатаю вам ухо, а затем сам покажу мастерскую. Проводи нас, Мишинатвен.

Сиамец шел впереди по лабиринту выложенных из циновок проходов, пока они не вышли в крытый переход, соединявший «дворец» со скоплением построек поменьше, в которых кто-то колотил по наковальне, кто-то работал напильником, а еще кто-то раздувал мехи в примитивной кузнице.

В большом помещении несколько дзлиери работали с металлическими деталями на станках местного изготовления, в том числе токарном, приводимом в действие кривошипом, и сверлильном. В одном углу громоздилась куча поломанного местного оружия и инструментов. Оглядев помещение, Фроум увидел стойку с несколькими десятками двуствольных ружей.

Сират подал одно из них Фроуму.

— Двухсантиметровые, гладкоствольные, простейшей конструкции. Мои дзлиери пока еще не доросли до усложненных автоматических устройств, не говоря уж о шокерах, парализаторах и тому подобном оружии. Поэтому ружья, которые они экспроприируют у торговцев, редко остаются в употреблении надолго. Они не чистят оружие, не верят, что каждому ружью нужны соответствующие боеприпасы. Поэтому ружья вскоре выходят из строя, а они не способны осуществлять ремонт. Но с учетом того, что мы еще не доросли до нарезных стволов и что в джунглях ограниченная видимость, подобный образец с восьмимиллиметровой картечью столь же эффективен, как и современное оружие.

— Так вот, — продолжал он, — я подумываю о том, чтобы назначить вас старшим в моих мастерских. Сначала вы пройдете курс подготовки, поработав в каждом отделении по очереди в течение нескольких дней. Что касается вашей лояльности — тут я надеюсь, что здравомыслие не позволит вам попытаться отбыть из этих угодий. Сегодня вы начнете с сортировки лома, а по завершении урочных часов Мишинатвен проводит вас в вашу обитель. Поскольку мои дзлиери еще не доросли до монетарной экономики, вы будете вознаграждены медными слитками. И, наконец, надеюсь провести сегодня вечерний досуг в вашем обществе.

Помещение для сортировки было завалено кучами лома, как человеческого, так и туземного происхождения. Сортировщик Идзнамен обрушил на Фроума элементарные вещи, вроде того как отличить латунь от железа. Когда Фроум нетерпеливо сказал: «Да-да, я это знаю», — Идзнамен окинул его сердитым взглядом и продолжал в том же духе. Тем временем в душе у Фроума нарастало негодование. В целом он был покладистым человеком, но щепетильным в отношении своих прав, и теперь в нем кипела ярость по поводу того, что его, гражданского служащего могущественной компании, Удерживает какой-то перебежчик.

Во время лекции Фроум рыскал по кучам, переворачивал обломки. Ему показалось, будто он узнал якорь мотора, недавно пропавший из Бембома. Потом ему попался огромный медный чайник с пробитым дном. Наконец, он обнаружил оборудование своей топографической группы, включая радарный отражатель.

Несколько часов спустя его, уставшего и грязного, отпустили, и Мишинатвен отвел его в небольшую комнатенку в том же здании. Здесь он обнаружил кое-какие простые приспособления для мытья. Он решил было избавиться от рыжей щетины в связи с предстоящим ужином у Бога, но Мишинатвен не знал, что такое бритва. Дзлиери никуда не отходил, не выпуская Фроума из виду. Сират, очевидно, ничего не хотел пускать на самотек в отношениях со своим новым помощником.

В назначенное время Мишинатвен проводил его во дворец, в столовую Сирата, убранную весьма изящно. Кроме нескольких охранников-дзлиери, там было уже двое людей: Сират Монгкат и невысокая смуглая девушка, изящно сложенная, но одетая в очень простой земной наряд, состоявший из большего числа предметов, чем люди обычно носили на этой бурлящей планете.

Сират сказал:

— Дорогая, позвольте представить сеньора Эдриана Фроума. Сеньор, с невыразимым удовольствием представляю вам сеньориту Элену Миллан. Не желаете выпить? — добавил он, предлагая бокал мойхады.

— Не возражаю, — ответил Фроум, примечая, что у Сирата уже есть бокал, а вот у мисс Миллан нет.

— Это противоречит ее убеждениям, — сказал Сират. — Надеюсь исцелить ее от столь неоправданного экстремизма, но на это требуется время. А теперь изложите нам свои недавние приключения еще раз.

Фроум подчинился.

— Что за история! — заметила Элена Миллан. — Итак, ваша красивая североевропейская масть чуть не привела вас к смерти! Вам, северянам, лучше держаться холодных планет типа Ганеши. Хотя я вовсе не верю в дурацкую теорию Жункейроша о превосходстве средиземноморской расы.

— Возможно, здесь есть здравое зерно в том, что касается Вишну, — ответил Фроум. — Я замечаю, что здешний климат тяжелее действует на таких, как Ван дер Грахт и я, чем на уроженцев тропиков вроде Мехталала. Но мне, наверное, лучше выкрасить волосы в черный цвет, чтобы у этих парней не возникало желания позаимствовать мою голову в качестве сувенира.

— Я искренне сожалею о данном инциденте, — сказал Сират. — Но, возможно, в этой неудаче есть и толика удачи. Кажется, есть поговорка насчет того, что нет худа без добра? Зато теперь, как вы можете заметить, я располагаю опытным механиком и еще одной представительницей рода человеческого, с которой могу общаться. Представить себе не можете, что за тоска — видеть одних только инопланетян.

Фроум внимательно на них посмотрел. Так вот она, пропавшая миссионерка! Во всяком случае, у нее дружелюбная улыбка и низкий приятный голос. Он без обиняков поинтересовался:

— А как сюда попала мисс Миллан?

Ответила Элена Миллан:

— Я продвигалась с группой дзлиери в глубь территории Мишинатвена, когда на мой отряд напало какое-то чудовище и сожрало одного из проводников. Наверное, оно сожрало бы и меня, не появись мистер Сират, который пристрелил зверюгу. И вот теперь…

Она взглянула на Сирата, а тот заметил со своей обычной улыбкой:

— И вот теперь она считает для себя затруднительным свыкнуться с мыслью о том, чтобы стать основательницей Династии.

— То есть? — не понял Фроум.

— О, разве я не поставил вас в известность? Меня обуревают значительные амбиции — благородного свойства, можно сказать, пожалуй. Ничего такого, на мой взгляд, что потребовало бы от меня иметь дело с Бембомом, но надеюсь, что еще до истечения значительного срока под моим суверенитетом окажется значительная территория. Я уже управляю народом Мишинатвена во всех практических делах и через несколько недель намереваюсь аннексировать и земли старика Каматобдена. Затем очередь дойдет до племени ромели, что живет за Бембомом…

Он имел в виду еще один вид разумных существ на этой планете, обезьяноподобных с шестью конечностями, которые постоянно враждовали с дзлиери.

— Вы видите себя императором планеты? — спросил Фроум. — Об этом непременно следует срочно доложить его начальству в Бембоме!

Сират изобразил протестующий жест.

— Мне не следует применять столь экстравагантный термин — пока по крайней мере. Это планета с большой площадью суши. Однако… вы правильно поняли идею в целом. Под объединенным правлением я смогу привить истинную культуру дзлиери и ромели, которой они никогда не достигнут, оставаясь враждебными племенами. — Он хохотнул. — Один психолог как-то заявил, что у меня комплекс власти вследствие небольшого роста. Возможно, он был прав; но разве это повод отказаться от использования этого свойства ради благой цели?

— А при чем тут мисс Миллан? — поинтересовался Фроум.

— Мой дорогой Фроум! Эти первобытные существа в состоянии понять династический принцип, но они слишком отсталые для ваших маловразумительных демократических идеалов, что отчетливо показал провал попыток научить их управлению. Следовательно, нам необходима династия, и я избрал мисс Миллан, дабы она помогла мне основать ее.

Поведение Элены изменилось резко и заметно.

— Никогда, — ледяным голосом заметила она. — Если я когда-нибудь и выйду замуж, то это случится не раньше, чем Космос повлияет на мою духовную сущность Лучом своей Священной Любви.

Фроум подавился выпивкой, поразившись, что такая милая девушка способна нести такую чушь.

Сират улыбнулся.

— Она изменит свое мнение. Бедное дитя, она еще не осознает, что для нее является благом.

Элена же на это сказала:

— Он блуждает во тьме кармы, накопленной в течение многих жизней, мистер Фроум, а потому не способен постичь духовные истины.

Сират широко ухмыльнулся.

— Просто какой-то ослепленный старый невежда. Надеюсь, любовь моя, вы найдете нашего гостя более податливым в отношении ваших духовных призывов?

— Судя по цвету его ауры, да. — (Фроум при этом нервно оглянулся). — Если сердце его исполнено Космической Любви, я могла бы направить его стопы на Семиступенную Тропу к Единению с Бесконечностью.

Фроум чуть не заявил, что не станет безучастно смотреть, как земная женщина подвергается принуждению — по крайней мере пока он здоров, — но передумал. Подобная несдержанность могла принести больше вреда, чем пользы. Тем не менее Эдриан Фроум мысленно поклялся помочь Элене, поскольку, хоть он и напускал на себя маску прожженного циника в отношении к женщинам, в глубине души оставался сентиментальным чудаком, когда ему хоть слегка казалось, что некая дама попала в беду.

— Вернемся к менее возвышенным материям, — сказал Сират. — Как обстоят дела в Бембоме, мистер Фроум? Информация, доставляемая мне моими дзлиери, нередко доходит в искаженном виде.

После этого ужин протекал достаточно спокойно. Фроум заключил, что Сират, несмотря на свою чрезвычайно напыщенную манеру говорить, проницательный и довольно обаятельный человек, хотя явно из тех, кто не терпит никаких препятствий на своем пути. Девушка тоже очаровала его. Казалось, в ней соединились два совершенно разных человека: милая симпатичная девушка, весьма привлекательная, на его взгляд, и жрица темных сил, внушавшая ему чуть ли не страх.

Когда Сират отпустил гостей, дзлиери вывел их из комнаты. Мишинатвен дождался, пока Фроум не уляжется (Фроуму пришлось несколько раз передвигать кровать, чтобы дождевая вода не капала сквозь потолок из циновки), прежде чем его покинуть. А сам Фроум настолько устал, что ему было уже все равно, приставили к нему охрану или нет.

В последующие дни Фроум узнал побольше о работе мастерской и освежил свои слесарные навыки. Еще он привык к тому, что за ним по пятам ходит Мишинатвен или какой-нибудь другой дзлиери. По его мнению, ему надо было разрабатывать побег, и он чувствовал себя виноватым за то, что толковый план никак не приходил в голову. Сират держал при себе охрану, а Фроум находился под постоянным наблюдением.

И если бы даже Фроум мог улизнуть от своих стражей, что дальше? Даже если дзлиери его при этом не поймают (а они наверняка его схватят), если его не сожрет какой-нибудь хищник здешних джунглей, без компаса он безнадежно заблудится, не пройдя и километра, и вскоре умрет от авитаминоза, неизменно поражавшего землян, пытавшихся питаться исключительно вишнувианской пищей.

А пока ему нравилось возникающее от прикосновения к прочному металлу ощущение своего мастерства, а встреченных здесь людей он нашел вполне сносными в общении.

Как-то вечером Сират сказал:

— Эдриан, я хочу взять вас завтра с собой, чтобы вы стали свидетелем планируемых мною учений.

— С удовольствием, — откликнулся Фроум. — А вы, Элена, поедете?

— Не желаю наблюдать за приготовлениями к жестокому преступлению, — ответила она.

Сират рассмеялся.

— Она все еще надеется превратить дзлиери в пацифистов. С тем же успехом можно учить лошадь играть на скрипке. Она попыталась сделать это с вождем Каматобденом, и тот просто счел ее умалишенной.

— И все же я принесу просвещение этим заблудшим душам, — твердо сказала она.

Учения проходили на большой просеке неподалеку от Амнаирада. Сират восседал на оседланной зебре, наблюдая, как эскадроны дзлиери осуществляют маневры с головокружительной скоростью: у некоторых было туземное оружие, другие были снабжены новыми ружьями. Подразделение копейщиков цепью с топотом проносилось через поле; затем на поле выбегали мушкетеры, залегали за пнями и изображали стрельбу, а потом они вскакивали и рассыпались по окружающим зарослям, чтобы вновь собраться в другом месте. Была и стрельба по мишеням, напоминающим тарелочки, но беспорядочной пальбы не наблюдалось: Сират держал боеприпасы к новым ружьям под замком и выдавал их только для конкретных задач.

Фроум не думал, что Сират собирается нападать на Бембом — пока. Но, несомненно, он вполне мог обрушиться на соседние вишнувианские племена, войска которых являли собой крикливые шайки по сравнению с его войсками. А потом… Сильва должен узнать об этом.

Казалось, Сират руководит передвижениями по полю, хотя он не подавал знаков и ничего не говорил. Фроум подобрался к нему достаточно близко, чтобы увидеть у него во рту маленькую медную трубочку, в которую он дул. Фроум вспомнил: это же свисток Гальтона! Он выдает ультразвук, и на Земле кое-кто подзывает им собак. Должно быть, верхний предел слуха у дзлиери выше двадцати тысяч герц.

За ужином в тот вечер он спросил Сирата, каким способом тот подает сигналы.

— Так и думал, что вы будете строить догадки по этому поводу. Я разработал систему сигналов, что-то вроде азбуки Морзе. Нет особого смысла использовать свисток против враждебных дзлиери, поскольку они тоже способны его воспринимать, но вот с людьми или ромели… Представьте, например, неких злонамеренных землян, задумавших напасть на меня в моей резиденции в отсутствие охраны.

Один свисток — и дзлиери сбегутся, а негодяи даже не будут знать, что я их позвал.

— Это напоминает мне о том, — продолжал авантюрист, — что я хотел поручить вам начать завтра делать еще двадцать таких же для моих офицеров. Я решил научить и их пользоваться этим приспособлением. И должен попросить поторопиться, поскольку на ближайшее будущее я замыслил большой поход.

— Поход на Каматобдена? — спросил Фроум.

— Можете думать так, если вам угодно. Не следует бояться, Элена: я буду осторожен. Ваш рыцарь вернется.

Возможно, подумал Фроум, именно этого она и опасается.

Фроум осмотрел свисток Гальтона, оставленный ему Сиратом. Теперь уже он отвечал за всю мастерскую и знал, где можно найти кусок медной трубки (наверное, от топливной системы какого-то вертолета), подходящий для изготовления дубликатов свистка.

С помощью одного туземца к вечеру он выполнил заказ, а еще один свисток дзлиери испортил. Сират пришел из дворца и сказал:

— Отлично, дорогой Эдриан. Вместе мы далеко пойдем. Вы должны простить меня за то, что я не пригласил вас поужинать со мной сегодня, но я вынужден провести совещание с моими офицерами. Может быть, вы с мисс Мил-лан поужинаете в мое отсутствие?

— Конечно, дом Сират, — ответил Фроум. — С удовольствием.

Сират погрозил пальцем:

— Однако позвольте предостеречь вас от излишне настойчивых попыток употребить свое обаяние в отношении моей подопечной. Столь неопытная девушка может счесть высокого молодого англичанина весьма привлекательным, а итоги могут оказаться весьма плачевными для всех, имеющих к этому отношение.

Когда подошло время ужина, Фроум занял свое место за столом напротив Элены Миллан. Она сказала:

— Будем говорить по-английски, поскольку некоторые наши друзья (она имела в виду вездесущих охранников-дзлиери) тоже немного знают португальский. О Эдриан, я так боюсь!

— Чего? Сирата? Что-то еще случилось?

— Он намекает, что если я не соглашусь с его династическими планами, он прибегнет к принуждению. Вы понимаете, что это значит.

— Да. И вы хотите, чтобы я вас спас?

— Я… я была бы очень благодарна, если бы вы смогли это сделать. Хотя нас учат смиряться с подобными несчастьями и относиться к ним как к заслуженному в прошлых инкарнациях, вряд ли я это выдержу. Я убью себя.

Фроум немного подумал.

— Не знаете, когда он отправляется в поход?

— Послезавтра. А завтра вечером дзлиери будут пировать.

Это означало дикую оргию, и Сират может воспользоваться этим случаем для продолжения династии. Кроме того, всеобщая сумятица давала шанс на удачный побег.

— Попробую что-нибудь придумать, — сказал Фроум.

На следующий день Фроум обнаружил, что его помощники беспокойны и непослушны больше обычного. Около полудня они его покинули.

— Будем готовиться к пиру! — крикнули они. — К черту работу!

Мишинатвен тоже исчез. Фроум остался один, погрузившись в раздумья. Потом он прошелся по мастерской, перебирая куски материала. Он заметил свисток Гальтона, лежавший там, куда он его забросил накануне, оставшийся кусок медной трубки, из которой он делал свистки, и большой медный чайник, который он так и не удосужился отскрести или починить. Идея начинала постепенно приобретать очертания.

Фроум отправился в кузницу и разжег печку, а когда она достаточно нагрелась, он припаял толстую заплату на дырку в чайнике изнутри, где будет самое большое давление. Проверив чайник, он больше не обнаружил протечек. Отпилив затем кусок медной трубки, он изготовил еще один свисток Гальтона, использовав испорченный в качестве образца.

В помещении, где были свалены разные обломки, он подобрал кусок пластика, из которого изготовил герметичную прокладку, чтобы установить ее между чайником и крышкой. Сняв с чайника дужку, он изготовил ручку покороче и присоединил ее так, чтобы она прижимала крышку к прокладке. Под конец он сделал из листовой меди небольшой конический переходник, припаял его к носику чайника, а к переходнику припаял свисток. У него получился герметичный чайник, носик которого заканчивался свистком.

Подошло время ужина.

У Сирата было шумное и веселое настроение, и мойхады он выпил больше обычного.

— Завтра мы бросим жребий, — сказал он. — Какой там древний полководец что-то сказал насчет жребия, переправляясь через реку? Наполеон? Как бы там ни было, выпьем за завтрашний день! — Картинным жестом он поднял кубок. — Так вы не изменили решения, Элена? Прискорбно: вы не знаете, чего лишаетесь. Что ж, давайте приступим к трапезе, пока мой повар не сбежал к бражникам.

Снаружи донеслось пьяное пение дзлиери и шум драки. По дворцу разнесся пронзительный визг самки-дзлиери и топот и гогот преследовавшего ее самца.

Эти беспокойные звуки помешали продолжать беседу с прежним блеском, которым она обычно отличалась. По окончании ужина Сират сказал:

— Эдриан, вы должны меня простить: мне еще предстоит чрезвычайно ответственное дело. Прошу вас вернуться в свои апартаменты. Но вас, Элена, покорно прошу остаться на месте.

Фроум посмотрел на них, потом на охранников и вышел. Минуя переход, он заметил толпу дзлиери, отплясывавших вокруг большого костра. Сам дворец выглядел почти опустевшим.

Вместо того чтобы пойти к себе, Фроум отправился в мастерскую. Запалив факел, чтобы освещать дорогу, он пошел с чайником к колонке и до половины налил в него воды. Вернувшись в мастерскую, он водрузил чайник на топку сверху, придавил крышку, помешал угли и качал мехи, пока огонь не разгорелся.

Порывшись в той части мастерской, где находились инструменты и оружие, он подобрал себе копье с трехметровым древком и широким полуметровым наконечником с заточенными краями. С ним он вернулся в кузницу.

После долгого ожидания в воздухе перед носиком чайника появилось небольшое облачко пара, переросшее в длинную, с силой вырывавшуюся струю. Фроум ничего не слышал, но прикосновение куском металла к носику показало ему, что свисток вибрирует с огромной частотой.

Помня о том, что ультразвук имеет направленное действие, Фроум рассек циновки стен наконечником копья, открыв кузницу в нескольких направлениях. Затем он вернулся во дворец.

Он уже хорошо ориентировался. Личные покои Сирата, состоявшие из гостиной, спальни и ванной, располагались ближе к центру лабиринта. Пройти туда можно было лишь через постоянно охраняемый вход в гостиную.

Фроум прошел по коридору вдоль покоев и завернул за угол, к двери, ведущей в гостиную. Он прислушался, приложив ухо к циновке. Хотя из-за шума на улице трудно было что-нибудь разобрать, ему показалось, будто он слышит в покоях Сирата звуки борьбы. А из коридора послышались голоса дзлиери.

Он подкрался к углу коридора и услышал:

— …Не иначе как демоны наслали на нас этот звук. От него у меня голова чуть ли не раскалывается!

— Это похоже на свисток Бога, — откликнулся другой голос, — за исключением того, что доносится не из его палат и звучит постоянно. Попробуй заткнуть уши вот этим.

Первый голос, очевидно, принадлежавший одному из постоянных стражников, сказал:

— Это почти не помогает. Постой тут на страже, а я поищу нашего лекаря.

— Постою, но пришли кого-нибудь вместо себя, поскольку Бог нас не поймет, если увидит только одного. И побыстрее — этот звук сводит меня с ума!

Звук копыт дзлиери удалился. Фроум ухмыльнулся. Он мог бы напасть на оставшегося охранника, но раз уж у этого парня в ушах затычки, можно сделать проще. Спальню Сирата от гостиной отгораживали жалюзи, заменявшие двери.

Фроум отсчитал шаги, чтобы наверняка оказаться напротив спальни. Затем он всадил в циновки копье, рассек наконечником сверху вниз и через разрез ворвался в спальню размером с баскетбольную площадку.

Сират Монгкат поднял голову, оторвавшись от своего занятия. Он уже привязал руки Элены к стойкам в изголовье кровати так, что она лежала навзничь, и теперь, несмотря на ее сопротивление, привязывал ее лодыжку к стойке у изножья. Он являл собой картину завоевателя, решившего положить начало своей династии со всеми удобствами.

— Эдриан! — вскричала Элена.

Рука Сирата метнулась к бедру — и в ней ничего не оказалось. Самая большая надежда Фроума оправдалась: он предполагал, что Сират на этот раз может отложить пистолет. Фроум рассчитывал, что если застанет Сирата вооруженным, то метнет в него копье, теперь же он мог действовать наверняка.

Держа огромное копье обеими руками, словно винтовку со штыком, он устремился на Сирата. Тот вскочил на кровать и спрыгнул на пол с противоположной стороны, пытаясь нашарить свисток. Фроум вслед за ним запрыгнул на кровать, но споткнулся о привязанную ногу Элены и чуть не растянулся во весь рост. Равновесие он восстановил, лишь проскочив чуть ли не половину комнаты. Тем временем Сират, увернувшийся от броска Фроума, поднес свисток к губам, и его большие щеки надулись от усилия.

Фроум приготовился к следующему броску. Сират продолжал дуть, причем выражение его лица менялось от самоуверенного до тревожного, поскольку никто не появлялся. Фроум знал, что ни один дзлиери в округе ничего не услышит из-за постоянного звука, исходившего от свистка на чайнике. Но Сират, который никак не мог слышать в ультразвуковом диапазоне, не подозревал, что его сигналы заглушаются.

Когда Фроум снова двинулся на Сирата, тот швырнул стул, пролетевший со страшной силой: одним краем он скользнул по костяшкам пальцев Эдриана, а другим — нанес удар в лоб, от которого он отлетел назад. Сират снова метнулся по комнате на коротких ножках и рванул со стены кучку туземного оружия, которым он украшал дворец.

На пол с грохотом свалились пара перекрещенных боевых топоров, гисарм и медный щит. Когда Фроум оправился от столкновения со стулом, Сират уже вооружился щитом и топором. Он крутанулся и поднял щит, чтобы закрыться от удара копьем, а затем ударил топором, не попал и чуть не потерял равновесие. Фроум успел отскочить назад.

Сират преследовал его, продолжая наносить удары. Фроум отступал, не отражая удары, поскольку опасался, что противник может разрубить копье, а потом снова пошел в наступление, делая выпады в сторону головы Сирата, ног, незащищенной руки. Они стали кружить, и копье время от времени ударялось о щит. Фроум обнаружил, что может держать Сирата на расстоянии, но обойти щит оказалось непросто. Так они и кружились, осыпая друг друга ударами.

Сират на мгновение замешкался, и Фроум направил копье в его левое бедро, прямо над коленом… Но недостаточно точный удар лишь сильно порвал Сирату штаны и нанес ему скользящую рану. Сират прыгнул вперед, размахивая топором, и прижал Фроума почти к стене, прежде чем тот смог остановить его контрвыпадами.

Они снова закружились. Потом Сират, оказавшийся вдруг между Фроумом и дверью в гостиную, стремительно швырнул топор в Фроума, бросил щит, развернулся и рванулся к закрытой шторой дверью с воплем «На помощь!».

Фроум увернулся от топора, который все же сильно ударил его в плечо. Оправившись, он увидел, что Сират уже почти ускользнул и вот-вот откинет штору. Он никак не мог перехватить сиамца до того, как тот выскочит в гостиную и призовет на помощь своих нерадивых стражей.

Фроум метнул копье словно дротик. Древко промелькнуло в воздухе, острие вонзилось в широкую спину Сирата и наполовину вошло в тело.

Сират упал вперед лицом вниз, судорожно цепляясь за ковер и хватая воздух. Изо рта у него хлынула кровь.

Фроум подскочил к тому месту, где лежал несостоявшийся император, и выдернул копье. Он занес его, готовый ударить снова, но Сират перестал шевелиться. Эдриан почти сожалел о случившемся… Но времени на гамлетовские раздумья не оставалось. Вытерев наконечник об одежду Сирата, он подошел к кровати и перерезал острым краем наконечника путы Элены. Не дожидаясь ее объяснений, он сказал:

— Если поторопимся, то сможем уйти, пока они не спохватились. И то если только стражники не слышали шума.

— Они подумают, что это я и он, — ответила она. — Прежде чем он заволок меня сюда, он велел им не входить, что бы они ни услышали, если только он не свистнет.

— Поделом ему. Я схожу разыщу пару зебр. Где его чертов пистолет?

— В этом ящике, — сказала она, показывая. — Он запер его туда, поскольку, наверное, боялся, что я могу выхватить у него оружие и пристрелить его — как будто я могу убить хоть какое-то разумное существо.

— А как мы туда… — заговорил Фроум и умолк, увидев на ящике наборный замок. — Боюсь, не выйдет. А ящик с боеприпасами в кладовке?

— Там тоже кодовый замок.

Фроум выругался.

— Похоже, нам придется отправляться в путь без оружия. Пока меня не будет, постарайтесь собрать на кухне в мешок еду и все, что покажется вам полезным.

И он выскользнул через разрез в стене.

Выбравшись из дворца, он постарался изобразить, будто направляется куда-то по самым обычным делам. Дзлиери, сбросив остатки сдержанности, слишком отдались веселью, чтобы обращать на него особое внимание, хотя один или два прорычали что-то вроде приветствий в его адрес.

Поймать зебр, однако, оказалось непросто. Животные метались по загону, легко уворачиваясь, когда он пытался схватить их за уздечки. В конце концов он окликнул одного знакомого дзлиери:

— Мзумелитсен, помоги, если можешь. Бог хочет прокатиться.

— Подожди, пока закончу то, чем занимаюсь, — ответил дзлиери.

Фроум дождался, пока Мзумелитсен закончит то, чем занимался, и подошел помочь отловить трех зебр. После этого животные довольно смирно последовали за Фроумом во дворец. Привязав их к ограде с обратной стороны, он отправился в мастерскую, где рылся, пока не нашел мачете и топорик. Еще он прихватил радарный отражатель, который хоть и был слегка помят, но имел вполне рабочий вид.

Вернувшись, он обнаружил, что Элена набрала мешок продуктов, взяла запас спичек и еще кое-что. Погрузив все это на одну из зебр, они оседлали двух других.

Когда они выехали из Амнаирада, буйное веселье у дзлиери было в самом разгаре.

На следующий день, когда они начали подниматься по склону горы Эртмы, Фроум поднял руку и сказал:

— Послушайте!

Сквозь густые заросли вишнувианских джунглей они услышали громкие голоса дзлиери. Затем до них донеслись звуки толпы, двигавшейся по тропе.

Фроум и Элена быстро переглянулись и пустились в галоп.

Преследователи, похоже, двигались тоже быстро, поскольку доносившиеся от них звуки становились все громче и громче. Фроум заметил позади блеск металла. По возгласам дзлиери он понял, что и они их увидели.

— Вы поедете дальше, а я уведу их от тропы и постараюсь от них оторваться, — сказал Фроум.

— Нет! Я вас не оставлю!

— Делайте, что говорю!

— Но…

— Вперед! — рявкнул он так яростно, что она подчинилась. Потом он сидел, дожидался, когда они появятся в поле зрения, стараясь побороть страх, поскольку не питал никаких иллюзий насчет своих шансов «оторваться» от дзлиери в их родных джунглях.

Они толпой неслись по тропе в его сторону с ликующими криками. Если бы только у него было ружье… Во всяком случае, похоже, у них тоже нет. У дзлиери было в наличии всего несколько стреляющих ружей (не считая дробовиков, патроны для которых оставались под замком), и им пришлось разделить оружие между многочисленными маленькими отрядами, отправившимися на поиски во все стороны от центра.

Фроум повернул зебру в сторону джунглей. Здесь, слава богу, заросли были не такими густыми, как внизу, где джунгли в стороне от троп были практически непроходимыми.

Он ударил пятками своего скакуна, и тот помчался неровным галопом. Фроум безуспешно пытался закрыть лицо от веток. Его кожу раздирали колючки, а правой ногой он крепко ударился о ствол дерева. Когда дзлиери рванулись с тропы вслед за ним, он направил зебру по широкой дуге вокруг них, чтобы снова выйти на тропу уже позади преследователей.

Когда он достиг тропы и мог уже открыть глаза, он увидел, что вся толпа, возглавляемая Мишинатвеном, его догоняет. На повороте приспешник Сирата срезал угол и выскочил на тропу рядом с землянином. Фроум нащупал мачете, болтавшееся у левой ноги. Дзлиери приближался к нему справа, подняв копье для удара.

— Обманщик! Богоубийца! — завопил Мишинатвен, скакавший рядом, и ударил. Но Фроум успел разрубить древко, и наконечник, царапнувший Эдриана по руке, упал на землю.

Мишинатвен с размаху ударил Фроума остатком древка по плечам. Эдриан нанес ответный удар и услышал звон подставленного щита. Мишинатвен выхватил короткий меч. Фроум отбил первый удар, потом ударил по руке дзлиери с мечом и почувствовал, что клинок попал в кость. Меч выпал.

Тогда Фроум схватился левой рукой за щит, дернул его вниз и продолжал наносить удары, пока его противник не рухнул на землю вместе со щитом.

Остальные продолжали преследование. Оглянувшись, Фроум увидел, что они остановились возле павшего вождя.

Фроум натянул поводья. Лучшая защита — это нападение. Если их сейчас атаковать… Он развернул зебру и с диким криком поскакал на них, размахивая окровавленным клинком.

Не успел он до них добраться, как они с отчаянными воплями рассыпались по зарослям. Он продолжал скакать уже среди них, вверх по длинному подъему, пока они не остались далеко позади, а ему пришлось замедлить ход из-за усталости зебры.

Когда он наконец догнал Элену Миллан, она посмотрела на него с ужасом. Он не понял почему, пока не сообразил, что, забрызганный кровью, представляет собой устрашающее зрелище.

Несколько оставшихся километров они прошли пешком, обводя зебр вокруг огромных валунов, усеявших вершину, и подстегивая животных, чтобы заставить их вскакивать на крутые склоны. Добравшись до самого верха, они привязали зебр к кустам и растянулись на земле, чтобы отдохнуть.

— Слава Космосу, добрались! — сказала Элена. — Я больше не в состоянии сделать ни шагу.

— Еще не все, — заметил Фроум. — Как только немного отдышимся, надо установить отражатель.

— Но здесь мы в безопасности?

— Ни в коем случае. Эти дзлиери вернутся в Амнаирад, приведут все племя и обложат гору кругом, чтобы мы не ускользнули. Нам остается надеяться лишь на то, что отражатель спасет нас вовремя.

Он тут же заставил себя подняться и приступил к работе. Через полчаса ему удалось с помощью Элены установить отражатель на столбе и закрепить растяжками, чтобы он мог выдержать порывы ветра.

Потом Эдриан Фроум снова рухнул на землю.

— Бедняга! — произнесла Элена. — На вас места живого нет.

— А то я не знаю! Но могло быть гораздо хуже.

— Позвольте хотя бы промыть царапины, чтобы не было заражения.

— Не стоит, вишнувианские микробы землянам не страшны. Но раз уж вы настаиваете…

Голос его сонно затих.

Проснувшись через несколько часов, он увидел, что Элена развела костер, несмотря на моросящий дождь, и выложила еду.

— Чтоб я сдох, вот это да! — воскликнул он. — То есть я хотел сказать, вы отличная спутница!

— Ничего особенного. Это вы великолепны. Подумать только, я всегда с предубеждением относилась к светловолосым мужчинам, потому что в испанских романах негодяй всегда изображается блондином!

Сердце Фроума, никогда не отличавшееся черствостью, как бы он ни старался это изобразить, затрепетало.

— Может, сейчас и не самый подходящий момент для этого… Должен сказать, особой духовностью я не отличаюсь, но я вас Люблю.

— Я вас тоже люблю. Космос ниспослал Луч Любви…

— Только не это! — Напоминание о другой Элене было слишком резким. — Хватит, моя девочка. Иди ко мне.

Что она и сделала.

Когда Питер Куинлен вернулся в Бембом с поправляющимся Хаятакой, команданте Сильва внимательно слушал рассказ Куинлена, пока тот не дошел до бегства с территории Мишинатвена.

— Мы вышли, когда Хаятака был еще без сознания, — рассказывал Куинлен. — И тогда они напали снова. Я уложил троих, но они успели убить Фроума копьями. Как только мы их отбили, я похоронил…

— Минутку! Так вы сказали, Фроум убит?

— Точно так.

— И вы вернулись сюда, не добравшись до Эртмы?

— Конечно. А что я мог сделать?

— Кто же тогда установил на горе радарный отражатель?

— Что?

— А то. Вчера мы направили радары по основной оси, и на приборах был отчетливо виден отражатель.

— Не понимаю, — пробормотал Куинлен.

— Я тоже, но скоро мы все узнаем. Дружище, — обратился Сильва к сержанту Мартинсу, — передайте авиагруппе приказ: срочно готовиться к вылету на Эртму.

Когда вертолет, ориентировавшийся по радарному отражателю, вынырнул из облаков, пилот увидел на самой высокой точке горы Эртма установленную на столбе полигональную конструкцию, похожую на воздушного змея. Рядом со столбом на скале виднелись две сидящие человеческие фигурки, а неподалеку пощипывали травку три стреноженные зебры.

Люди вскочили на ноги и отчаянно замахали руками. Пилот развернул машину, стараясь удержать ее на порывистом ветру, грозившем разбить вертолет о скалы, и сбросил из люка веревочную лестницу. Мужчина прыгал в разные стороны, как рыба из воды за мошкой, пытаясь поймать лестницу, пока ему это не удалось.

В это самое время из-за деревьев показалась группа дзлиери. Они размахивали руками, галдели, а потом поскакали к людям, потрясая копьями.

Меньшая из двух фигур уже вскарабкалась по лестнице на несколько ступенек, когда фигура побольше, только что начавшая забираться, заорала, перекрывая рокот лопастей и рев ветра:

— Поднимайся! Быстрее!

На открытое место высыпало еще несколько десятков дзлиери — откуда-то послышался ружейный выстрел. Пилот, в глубине души довольный тем, что это не он болтается на веревочной лестнице среди вихря воздушных потоков, устремил машину вверх, пока облака под ними не закрыли вершину.

Люди уже взобрались в кабину, тяжело дыша от долгого подъема по лестнице. Это были миниатюрная смуглая женщина и высокий мужчина со светлой бородой, выпачканной запекшейся кровью. Они были почти обнажены, не считая обтрепанных полотняных башмаков на ногах и пары обрывков ткани, прикрывавших прочие места, и забрызганы наполовину подсохшей грязью. Пилот узнал геодезиста Эдриана Фроума.

— Жми домой, Хайме, — сказал Фроум.

Фроум, чистый, выбритый и снова похожий на себя прежнего, за исключением свежего шрама на левом ухе, сел за стол напротив Сильвы, который сказал:

— Не понимаю, почему ты именно сейчас просишь о переводе на Ганешу. Ты — герой Бембома. Я могу выбить для тебя постоянную должность разряда П-5, может, даже П-6. Куинлена доставят на Кришну, где его будут судить; Хаятака выходит на пенсию, и геодезистов мне будет не хватать. Так зачем тебе уходить?

Фроум улыбнулся смущенно и неуверенно.

— Вы справитесь, шеф. Еще остаются Ван дер Грахт и Мехталал — оба хорошие ребята. Но я уже окончательно решил и могу сказать почему. Когда мы с Эленой забрались на гору, мы находились в довольно эмоциональном состоянии, а еще я вдобавок уже несколько недель не видел другой женщины… Короче говоря, я сделал ей предложение, и она согласилась.

Сильва поднял брови.

— Неужели? Мои наилучшие поздравления! Но какое это имеет отношение…

— Обождите, дайте закончить. Поначалу все было ясно как божий день. Она заявила, что впервые в жизни целовалась, и я, опираясь на некоторый опыт, могу предположить, что так оно и было. Однако вскоре она стала высказывать мне свои идеи. Этот брак должен быть прежде всего духовным, и цель его должна состоять в том, чтобы я направил свои стопы на Семиступенную Тропу просветления и в следующем воплощении мог бы стать кем-нибудь поприличнее, чем простым инженером, — миссионером Космотеизма, к примеру. Как вам это нравится?

Поначалу я думал, что это блажь, с которой я со временем справлюсь, — ведь мы в конце концов не позволяем нашим женщинам вить из себя веревки, как это бывает у американцев. Но потом она начала проповедовать мне Космотеизм. И за те два с половиной дня, что мы там были, могу поклясться, она и на пять минут не умолкала, разве что когда спала. Вряд ли вы слышали большую чушь — лучи там всякие, космическая любовь, вибрации, астральные уровни и прочее. В жизни мне так тоскливо не было.

— Понимаю, — заметил Сильва. Ему в жизни тоже приходилось страдать.

— И вот, — заключил Фроум, — примерно в это время я стал жалеть, что не могу вернуть ее Сирату Монгкату. Я чуть ли не раскаивался, что убил этого типа. Хотя от него были бы сплошные проблемы, останься он в живых, но при всем при том в мерзавце было какое-то обаяние. И вот я торчу тут с постылой невестой и просто не в состоянии объяснить ей простейшие вещи. Она как-то сказала в шутку, что мне было бы лучше на Ганеше, и провалиться мне на месте, если она не права. И если вы подпишете мое заявление… О, премного обязан, сеньор Аугусто! Если поспешу, еще успею на корабль до Кришны. Счастливо оставаться!