Приручить Сатану

Глава 3. Жанна д’Арк 2.0

– Вы можете отказаться, если хотите.

– Благодарю, я помню.

– И что же?

– Предпочту остаться.

– И Вас ничего не беспокоит? Если что, не молчите, говорите.

Ева и Саваоф Теодорович сидели за круглым обеденным столом и пили чай. За окном громыхала гроза, изредка посвёркивая иссиня-белыми вспышками молний и освещая потемневшее серое небо, и глухой гром вторил им, как будто отвечал на заданный природой вопрос; дождь лил с самого утра и, кажется, не думал прекращаться.

– Что-то рано грозы в этом году начались, – заметил Саваоф Теодорович, устало разминая спину. – Обычно-то в мае, а тут… На целый месяц раньше.

– Всё в этом мире меняется, – флегматично заметила Ева, делая большой глоток из своей чашки и горячим чаем обжигая себе горло. – Природные катастрофы, катаклизмы… Скоро уж смерч посреди мегаполиса станет для нас привычным.

– Или просто у одного демона сегодня зашкаливают эмоции, – Саваоф Теодорович недовольно покосился на улицу, где ему в ответ ярко сверкнула молния, а вслед за ней над высокими домами раздался оглушительный треск. – Держать себя в руках надо.

– А может, и так… – задумчиво протянула Ева, не особо вникая в смысл слов Саваофа Теодоровича. – Кто знает, может, вся наша жизнь – сплошная игра несколько легкомысленных, но всё же чертовски умных богов.

– Кто знает, – с лёгкой усмешкой на губах повторил Саваоф Теодорович, откидываясь на спинку стула. – Вернёмся к предыдущей нашей теме. Я понимаю, что, может быть, уже надоел Вам со своим вопросом, но Вы всё-таки хотите остаться с Адой?

– А Вы так не хотите, чтобы я это делала?

– Нет, что Вы. Я был бы очень рад.

– Тогда в чём дело? – несколько резко спросила Ева, пристально вглядываясь сначала в лицо Саваофа Теодоровича, а затем проплывающих мимо окон прохожих. – Вы предложили мне эту роль, я на неё согласилась. Ответственность на Вас.

– Понял – больше не спрашиваю Вас об этом.

Ева грустно усмехнулась.

– Пройдёт немного времени, и Вы сами захотите меня убрать.

Саваоф Теодорович несколько стушевался.

– В каком смысле?

– В прямом, – пожала плечами Ева, катая в пальцах большое чёрное кольцо Саваофа Теодоровича. – Вы первыми захотите, чтобы я ушла, и я уйду.

– Очень в этом сомневаюсь, – хмыкнул Саваоф Теодорович и задумчиво забарабанил пальцами по столу, отбивая какой-то своеобразный ритм. Шум дождя практически заглушал звук телевизора, настолько он был сильным. – Вы правы – насчёт роли, я имею в виду: я Вам её предложил, и Вы на неё согласились. Было бы невежливо отбирать её у Вас.

– Вежливо или невежливо… Кто-то сейчас ещё руководствуется подобными понятиями? По-моему, они канули в небытие, если вообще когда-то существовали на этом свете.

– Но Вы же руководствуетесь.

Ева подняла на Саваофа Теодоровича снисходительный взгляд: его раздвоенные глаза, один мёртвый и чёрный, а второй зелёный и живой, смотрели на неё удивительно спокойно, без лукавства, хитрости и насмешки – только спокойствие и равнодушный интерес.

– Не хочу показаться высокомерной, но я исключение, – сказала наконец Ева, чуть отодвигая от себя кольцо. Наверху спала Ада, и с каждым ударом грома Ева думала, что она проснётся, но потом вспоминала, как хорошо спится под прохладный дождливый аромат грозы, и успокаивалась. – Даже не знаю, хорошо это или плохо.

– Почему Вы так думаете?

– Думаю что?

– Что Вы исключение.

– А разве нет? Среди моих знакомых мало людей следует всем правилам морали, если следует правилам вообще.

– Вы плохо думаете о людях.

– Я? Нет. Я лишь говорю, что вижу.

– Вообще… – Саваоф Теодорович вдруг почему-то тихо усмехнулся себе под нос и спрятал взгляд смеющихся глаз на дне кружки. – Такое должен был говорить я, а не Вы.

– Почему?

– Вы сейчас высказали скорее моё мнение, чем своё.

Ева слегка нахмурилась.

– Не поняла.

– Видите ли, – протянул Саваоф Теодорович, несколько склонив голову в сторону окна: там дико выл ветер, очевидно, стараясь склонить деревья к самой земле, – обычно так рассуждаю я. Вы так обычно не думаете.

– Откуда Вам знать?

– У Вас на лице написано, – Саваоф Теодорович как-то размыто показал на лоб и засмеялся. – Хорошо. Может быть, Вы так думаете, но это не мешает Вам любить людей.

– Возможно.

– Не возможно, а так и есть. Ещё чай?

– Да, пожалуй. И, может, сыграем во что-нибудь?

– Во что, например?

– Например… – Ева обернулась и обвела внимательным взглядом полупустые книжные полки гостиной. – Например, в шахматы.

Играть в шахматы с чашкой чая в руке за круглым столом в тёплом жёлтом свете электрической свечи, когда за окном громыхала гроза, шумел весенний ливень, а этажом выше спал ребёнок, было удивительно хорошо. Всё было на своих местах. Вообще-то Ева должна была уже уходить, но начался действительно сильный дождь, и Саваоф Теодорович уговорил её остаться, чтобы переждать ураган. Ева не особо отказывалась, хотя и была сегодня немного не в духе.

– Вернёмся к предмету нашего разговора.

– Какому из?

– Почему я должен захотеть избавиться от Вас?

Ева глубоко вздохнула.

– Вы читали досье?

– Читал.

– И?

Саваоф Теодорович пожал плечами.

– Не заметил там ничего такого, что бы меня смутило.

– Значит, Вы невнимательно его читали.

– Навряд ли, – Саваоф Теодорович пробежался глазами по шахматному полю и передвинул фигуру. – Я всегда внимательно читаю досье, особенно когда дело касается близких мне… Людей. Ваш ход.

– И Вас не смутила строчка с моими болезнями?

– Ничуть.

– А зря, – Ева опустила взгляд на доску и сосредоточилась на игре. – Подобное пренебрежение может плохо для Вас обернуться. Для Вас и для Ады.

Саваоф Теодорович тихо засмеялся, хотя Ева не сказала ничего смешного.

– Позвольте мне самому решать, подходите Вы мне или нет. Поверьте, если бы Вы меня чем-то не устраивали, Вы бы не получили моё смс накануне пятницы.

– Но я больна. Возможно.

Саваоф Теодорович сначала замер, а потом с опасным блеском в глазах наклонился вперёд.

– Я предложил Вам должность? Да. Вы согласились? Да. Какая Вам разница, почему я это сделал? Какое. Вам. Дело? – прошипел он ей почти в лицо с лёгким змеиным прищуром. Взгляд Евы остался холоден и пуст. – Вы согласились. Всё. Точка. Тема закрыта.

– Минутная слабость, – выдохнула полушёпотом Ева, но Саваоф Теодорович услышал.

– Сомневаюсь, – усмехнулся он, двигая фигуры на шахматном поле. – Скорее безысходность, причём не просто безысходность, а многолетний поиск отдушины.

– И выхода, – кивнула своим и его мыслям Ева, выдавая настроение одними только глазами. – Ваш ход.

– Я не хотел Вас задеть. Простите.

– Да нет, всё нормально. Это правда, не более и не менее. Просто будьте готовы к странным выходкам с моей стороны…

– Мы уже это обсудили и закрыли тему, – нетерпеливо перебил её Саваоф Теодорович. – Ваш ход.

– Да-да, простите.

– Давайте лучше поговорим об Аде.

– Аде? – с удивлением переспросила Ева. Саваоф Теодорович показал глазами наверх, и Ева понятливо кивнула.

– Как она Вам?

– Не знаю, – пожала плечами Ева и скосила глаза в окно. Там всё ещё шёл дождь. – Как и с Вами, мы знакомы всего… Три неполных дня. Нигде раньше мы с Вами не встречались, если мне не изменяет память.

– Не прикидывайтесь. Я спрашиваю про Ваше впечатление. Неоднозначное впечатление.

Ева прищурилась.

– Как Вы узнали?

– У Вас написано на лице, – Саваоф Теодорович неопределённо махнул рукой перед своим лбом и снова засмеялся. – Так что?

– Ей точно пять лет?

– Юридически – да.

– Что значит «юридически»?

Саваоф Теодорович откинулся на спинку стула и поднял свои раздвоенные глаза к потолку.

– Один, два, три, четыре, пять. Всего лишь цифры! Что они вообще значат?

– Количество прожитых лет.

– Да. Но возраст человека определяет не количество прошедших годов – я сейчас говорю про настоящий возраст, возраст души, – а события, которые случились за это время. Что заставляет нас становиться старше? Умнее? Не обязательное условие, но трагедии подходят для этого лучше всего…

– Так у Вас случилась трагедия? Поэтому Вам не с кем оставить Аду?

– Может быть, – размыто ответил Саваоф Теодорович, возвращаясь к игре. – Ваш ход.

– Хорошо, а Мария? – спросила Ева спустя какое-то время тишины. Саваоф Теодорович вопросительно поднял на неё глаза.

– Что – Мария?

– Кто это? Вряд ли просто бывшая коллега.

– Друг, пожалуй. Почему нет?

Ева усмехнулась.

– Как-то не похоже.

– Придётся поверить. Да и вы толком не виделись – как Вы можете о ней судить, если не видели её истинное лицо?

– Истинное лицо? – скептически выгнула бровь Ева, делая ход. – А оно есть?

– Вы сегодня не в настроении.

– Вы тоже.

– Да, оно есть, и очень красивое, если хотите знать, – Саваоф Теодорович встал из-за стола за чайником. – Чай?

– Если можно. Она правда Ваш друг?

– Да. Что Вас так удивляет?

Ева откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.

– Не знаю. Она – именно она – не похожа на друга.

– Нет, ну Вы определённо сегодня не в духе. Где Ваша привычная светлость?

– Привычная? Вы со мной не знакомы.

– Бросьте, Ева. Вчера и позавчера Вы такой не были, и вряд ли ещё когда-то будете такой.

– Что поделать – настроение не всегда бывает хорошим. Оно не плохое, и это уже замечательно.

– Вы слишком мнительны.

– А Вы?

– М?

– А Вы мнительны?

– Есть такое. И суеверен.

– Например?

Саваоф Теодорович усмехнулся.

– Я бы привёл парочку случаев, но, боюсь, они Вас испугают.

– Не Вам и не мне говорить о страхе. Рассказывайте, раз уж начали.

Саваоф Теодорович хмыкнул и сделал ход.

– Моё сообщение разбудило Вас. Вы спали.

– Да. Не буду даже спрашивать, откуда Вы это знаете.

– Да уж, не утруждайтесь. Более того скажу, что Вы заснули над Библией. Вы читали её, верно?

– Скорее освежала в памяти. И что с того?

Саваоф Теодорович пожал плечами.

– Ничего. Я вижу в этом светлое предзнаменование, но Вы – вряд ли.

– Какое предзнаменование?

– Светлое, – глаза Евы холодно прищурились. – Вы не доверяете мне.

– А есть причины доверять?

– Но ведь я Вам нравлюсь. Симпатизирую, во всяком случае.

Ева раздражённо поджала губы.

– Это тоже написано у меня на лице?

– Для меня – да. Так же как и то, что в ночь на пятницу Вам снился сон.

– Удивительно. И как же Вы догадались?..

Саваоф Теодорович хотел было что-то сказать, но промолчал.

– Вы, как вижу, не суеверны.

– Не приходилось пока видеть правдивость примет.

– Это правильно… – Саваоф Теодорович задумчиво поднял пешку и, пару мгновений рассматривая поле, опустил её на следущую клетку. – Иногда и глазам не стоит верить. Кому, как не Вам, это знать.

– Так в чём Вы видите предзнаменование?

Саваоф Теодорович промолчал.

– Архангел Михаил – один из тех, кто, по легенде, отправил Жанну д’Арк на священную войну.

– Это сейчас к чему?

– Ну, может, Вас тоже кто-то направил. Или направляет. Сейчас.

– Кто и к кому? – Еву начал немного раздражать весь этот разговор с видениями, суевериями и приметами, особенно учитывая, что их центром была она сама.

– А может, никто не направляет. Как там говорят? Мы сами кузнецы своего счастья…

– Да к чему Вы это?! – невольно воскликнула Ева.

– Пока ни к чему. Не будем загадывать.

За окном промелькнула большая тень, и Ева успела заметить странное чёрное существо, обвившееся дымом вокруг дерева напротив дома. Белые глаза-светлячки приглушённо сверкнули в сумраке грозы.

– Кто это?.. – тихо спросила Ева, указывая глазами на существо. Саваоф Теодорович посмотрел туда, куда был направлен её взгляд, но, кажется, никого там не увидел.

– Вы про кого? Про молодого человека?

– Какого мол…

Ева перевела взгляд чуть левее и столкнулась глазами с «человеком в окне», отчего сердце невольно ухнуло и будто замерло: он стоял в опасной близости от дома и, нисколько не стесняясь, заглядывал через запотевшее мутное стекло в полутёмную гостиную. Намокшая под проливным дождём белая рубашка прилипла к телу, и оттого ещё заметнее стала его ужасная худоба, граничащая с ненормальной; большие на выкате глаза смотрели в разные стороны и жили на лице своей собственной, отдельной жизнью, пока остальные мышцы застыли, словно погребальная маска, с этой жуткой неестественной улыбкой от уха до уха. Большие неровные зубы пожелтели от времени, а кожа, кажется, побледнела, несмотря на приглушённый серый свет пасмурного дня.

– Странный он какой-то, – выдала Ева, поднося к губам кружку. Саваоф Теодорович хмыкнул куда-то себе в усы.

– Не меньше, чем Вы, я и кто-либо другой в этом мире, – парировал он, не отрывая взгляд от шахматной доски. – Ведь взять даже Вас, Ева… Прекрасная девушка. Добрая. Честная. Терпеливая. Все семь добродетелей нашли в Вашей душе приют. Вашему внутреннему миру можно было бы посвятить отдельную книгу… Но только не душе. Голова – вот главный герой Вашего воображаемого романа. Возьмись за него перо, и ему не было бы равных в сюрреалистичном мире иллюзий, галлюцинаций и бреда. Пока все рыцари сражаются с драконами, со злом, что похитило принцессу, Ваш воин борется с самим собой… И проигрывает в схватке со страхом. Ведь так, Ева? Страх стал Вашим спутником на последние десять лет? Он такой верный, никогда не оставляет… Его преданности можно позавидовать.

У Евы закружилась голова. Ей показалось, будто глаза Саваофа Теодоровича, обрамлённые тонкой линией чёрных ресниц, вдруг увеличились, и по-змеиному сузившиеся зрачки хищно впились в её светлое чистое лицо. Он говорил что-то ещё, но вся его речь слилась в одно неразборчивое змеиное шипение, словно перед ней сидел не мужчина лет сорока, а огромный чёрный наг с ваксой вместо души. Ева почувствовала, как картинка медленно ускользает от неё.

«Почему Жанна д’Арк? – подумала Ева, с трудом сфокусировавшись на шахматной доске. «Человек в окне» всё так же стоял на улице под проливным дождём и с безумной улыбкой на лице всматривался в интерьер комнаты по ту сторону стекла. – Причём тут вообще Жанна д’Арк? Что за глупые шутки…» В небе взорвался гром, и от неожиданности Ева вздрогнула, как от удара током; дождь не прекращался. «А ведь и правда, мне же сон снился… странный, – вспомнила вдруг Ева, как будто до неё только что дошёл смысл слов Саваофа Теодоровича. – Ну да, я же заснула над Библией. Вот и снится потом… Не пойми что».

– Ева, Ваш ход.

«Как будто не от мира сего, – всё думала Ева, судорожно цепляясь взглядом за фигуры на поле. – Вот где мы сейчас? На маленьком островке жизни посреди бесконечного потопа. А там стоит этот бедный молодой человек… Какой он худой, просто ужас! Откормить бы его. Может, впустить? Нет, он страшный… Почему он так смотрит? Что уж скрывать, я его боюсь. Тоже не от мира сего».

– Ева, Вы ходить будете?

– Зубы мне заговариваете, Саваоф Теодорович.

– Я? Заговариваю зубы? Да никогда в жизни!

– Дайте мне минутку подумать.

– Да хоть целую вечность, мы ведь не на время играем.

– Минутку подумать в тишине.

– Извольте. Больше ни слова!

«Жанна д’Арк… Жанна д’Арк… – думала Ева, опустив голову на сцепленные в замок ладони. – Да что с ней не так-то? Почему именно она? Что?.. Я чего-то не вижу? В чём предзнаменование, в чём символ? Или я напрасно сейчас ломаю голову?.. Конечно. Замудрили тут, от игры хотели отвлечь… Напрасно».

– Есть какие-то планы на будущее?

– Никаких.

– Серьёзно?

– Абсолютно.

– Что ж, прямо…

– Саваоф Теодорович!

– Ладно, думайте. Не мешаю.

«Откуда он знает про Библию? – Ева слегка скосила глаза в окно, где стоял молодой человек, но он уже ушёл, только на дереве всё ещё сидело какое-то большое чёрное мохнатое существо и смотрело прямо на неё своими белыми глазами-светлячками. Вспыхнула на мгновение какая-то по-мертвецки бело-синяя молния и осветила мрачную фигуру: Еве показалось, что на ветвях сидит огромная чёрная обезьяна с бесчисленным количеством лап и пристально следит за ней, как будто в её обезьяньем мозгу есть мысли, как будто она думает и идёт именно за ней, за Евой. – И откуда узнал про сон? И сон-то такой странный… Что мне снилось? Удивительно, но я помню его даже лучше, чем некоторые события из реальной жизни. Ко мне приходил Иуда, Иуда Искариот; он мне что-то рассказывал… Уже не помню, что… Неужто меня и правда можно прочитать, как открытую книгу? Ну не настолько же! Это… Это же невозможно! Наверное, я где-то проболталась и сама не заметила. Бывает, что поделать».

– Ева…

– Да?

– Вы будете ходить?

– Конечно. Что за вопрос?

– Просто мне кажется, что Ваши мысли сейчас несколько далеки от шахмат.

– Это у меня тоже на лице написано?

– Да. Крупным шрифтом.

«Пусть читает, мне не жалко, – мысли бежали в голове и путались, словно распуганная стайка рыбок на мелководье, когда чей-то мяч случайно упал прямо в воду. – Так… Что-то не сходится… Вот же ж! Буду теперь постоянно думать об этой Жанне д’Арк… Что он хотел этим сказать? Может, я придаю этому слишком много значения? Да, скорее всего. Не может же быть такого, чтобы меня сам архангел Михаил благословил на священное противостояние с какими-нибудь демонами. Абсурд».

– Шах и мат, Саваоф Теодорович.