Принцип войны. Том 1

Глава первая

Узкая тропинка, вьющаяся вдоль гранитной стены, давала иллюзию безопасности, потому что смотреть вправо было страшно. Сразу начинала кружиться голова от вида пропасти, откуда едва-едва доносился шум воды. Внизу протекала горная речка, с трудом разрезая ущелье и вынося ледяные даже летом потоки на равнину.

Будь моя воля, я бы ни за что не пошел через этот перевал и чертову тропу, но наш проводник Бекжан — пожилой неторопливый киргиз, покачивающийся на таком же флегматичном как он и сам ослике — спокойно едет впереди, показывая своим видом, что ему плевать на головокружительные подъемы и спуски. А мы, взвод егерей- пограничников, не должны показывать свой страх и неуверенность. Нам нужно подняться на этот горный перевал и спуститься вниз, в долину.

Вооруженный отряд из Джунгарии, один из многих, промышлявших на территории Семиречья ради рабов и разбоя, наделал шуму в горных кишлаках и с добычей уходил по тайным тропам на китайскую сторону.

Наша пограничная застава оказалась самой близкой к этому району, поэтому именно к нам прибежал испуганный малец со сбитыми в кровь ногами. Как ему дался переход через многочисленные каменные осыпи и узкие высокогорные тропинки — можно было лишь догадываться. Мы поднялись по тревоге и погнали лошадей с пониманием, что все равно опаздываем. А ведь нужно еще найти проводника, который хорошо знал местность и помог бы срезать путь, чтобы вцепиться в загривок джунгарам.

Проводника мы отыскали. Старик Бекжан жил в небольшом кишлаке неподалеку от заставы. Он уже знал о произошедшем и согласился помочь. Оказывается, в одном из разоренных поселений проживала его дочь с мужем и детьми. Узнав, что русским егерям необходим опытный человек, знающий горы как свои пять пальцев, он молча вышел из толпы жителей, собравшихся на базарной площади, и объявил о своем решении. Старик захватил с собой мешок с провиантом на несколько дней и старый английский «энфилд» с добела вытертым прикладом, взвалил все на ушастого ослика, и вот уже третий день без устали маячит впереди, жестами показывая, где нужно остановиться или снизить скорость. Вроде бы и темп невысокий, но мы чувствовали, что успеваем.

Наши лошадки привычны к горным переходам, но сейчас я чувствую, насколько напряжен мой Орлик. Он прядет ушами и очень аккуратно передвигает ноги, словно выискивает место, чтобы не встать на непрочный камень. Одно неосторожное движение — и мы улетим вниз.

— Хорошо, малыш, хорошо, — шепчу я, поглаживая круп жеребца. — Ты, главное, не торопись. Потихоньку…

Следом за мной едет Стрига и что-то тихо напевает под нос. Вот кто чувствует себя в горах как джейран. Может прыгать с камня на камень, цепляться пальцами за любой выступ и подниматься вверх без веревки. Он и в самом деле безбашенный, с напрочь отсутствующим чувством страха.

К нашему облегчению тропа выводит на вершину перевала, где мы отдохнули полчаса, а потом комвзвода Леженко с позывным Ворчун дал команду на спуск.

— Завтра утром нагоним, — уверенно ответил Бекжан, мгновенно утратив бесстрастность и молчание. — Уже близко.

Мы понимали, что бандиты тоже не по воздуху летают. Тем более, с ними пленники, существенно снижающие мобильность отряда, и навьюченные лошади с наворованным скарбом. А мы едем налегке. Только Соловей — наш отрядный гитарист и шутник — тащит на себе два цинка патронов к своему ручному пулемету. Вернее, тащит-то его кобылка, а он сам поглядывает по сторонам, готовый в любой момент сигануть с седла. Опасность обвалов или срыва животных в пропасть никто не исключал.

Тропу, ведущую к границе, мы оседлали рано утром. Протекающая неподалеку речка шумела бесконечными потоками, разбивающимися о гранитные валуны. За века своего существования река настолько облизала камни, что они стали похожи на забавные круглые шары с острыми пирамидками, торчащими по всему руслу.

Тропа шла как раз вдоль реки. Ворчун расставил нас таким образом, чтобы перекрыть все возможные пути отступления или прорыва джунгаров. Пулемет запрятали на небольшом возвышении среди древних валунов, поросших колючими кустами.

— Проверить амулеты! — приказал Ворчун. — Активировать их только с началом боя. Бандиты могут прикрываться пленниками, поэтому нужно постараться сразу выбить большую часть. Иначе затянем бой.

Наш отрядный маг, которого командир пограничного форта выделил для спецоперации, поднялся чуть выше, чтобы закрыть защитным куполом всю группу в случае активного сопротивления бандитов. Джунгары охотно пользуются услугами шаманов. Скорее всего, бандиты будут со своим чародеем. Теперь кто быстрее сработает, тот и победит.

Когда солнце поднялось в зенит и тени от нависающих над нами горных пиков уменьшились, показался караван. Джунгары торопились и шли плотно. Пленники, среди которых больше всего было женщин и детей, плелись в самой середине. Их подгоняли плетками и несильными ударами прикладами карабинов в спину.

— Тридцать две головы, — прошептал Стрига, лежавший рядом со мной. Ствол его автомата глядел на тропу, и товарищ тщательно выбирал свою цель. — По три выстрела на каждого.

— Не успеем, — ответил я, ловя в прицел фигуру джунгара в сером коротком полушубке и в мохнатом малахае на голове. Время замерло. Шум реки заглушает короткие отрывистые команды бандитов, успевающих охаживать плетями еле бредущих пленников. Ждем команды Ворчуна.

Колонна втягивается в намеченный нами коридор, и внезапно останавливается. Черная невысокая фигура одного джунгара на лошади вылетела вперед и что-то прокричала. Над его головой завертелись призрачные серые крылья, сливающиеся в какую-то фигуру. У меня замирает сердце. Где-то и когда-то я видел подобное, и оно не предвещало ничего хорошего в противостоянии с этим человеком. Да и человеком ли?

Наш чародей первым понял, что происходит. И нанес удар воздушной техникой, чтобы не навредить мирянам. Агрессивные элементали, скручиваясь в плотный «воздушный таран», влетают в черного шамана. И мы начинаем бить по выбранным мишеням.

Первый залп снес часть всадников. Тут же поднялась паника. Часть пленников рванула в разные стороны, совершенно не понимая, что делать. И мы уже не могли так точно ссаживать джунгар с седел. Выстрелы загремели по всему ущелью. Больше всего мы боялись задеть пленников. А бандиты не стеснялись, и стали прикрываться ими, отходя по тропе.

Шаман подобно черному гигантскому ворону закружился на месте, и зловещие крылья, выраставшие за его спиной, стали накрывать наши позиции. Меня словно морозом пронзило. Такого быть не могло. Я же знаю, что та засада полностью удалась, и мы отбили пленников. Но чертов шаман… Откуда он здесь появился? Я же уничтожил его Сударшаной!

Времена перемешались, пугая своей реалистичностью.

— Отдай принадлежащее мне! — заревел шаман, вспыхивая ярким пламенем. — Ты недостоин носить доспех Варахи!

Сверкающий диск, спаливший Рахдая во время последней нашей встречи, несется мне навстречу, словно пытаясь забрать меня, растворить в своей божественной сущности. Чувствую нестерпимый жар, от которого начинают тлеть волосы на голове и вспыхивать одежда. Песчаный камуфляж мгновенно превращается в пепел, а огонь добирается до тела. Я ору от боли…

И просыпаюсь от хлестких ударов по щекам. Озираюсь по сторонам и с трудом фокусируюсь на фигуре, склонившейся надо мной. Мирослава в ночной сорочке сидит на моих ногах и наотмашь бьет ладонями, стараясь привести в чувство. Я понимаю, что и в самом деле кричу, и замираю. Перехватив запястья Миры, хрипло выдохнул:

— Все! Я в порядке!

Жена падает мне на грудь, обнимает и шепчет ласково и успокаивающе:

— Тебе просто кошмар приснился! Успокойся!

— Ничего себе кошмар! — выдохнул я, не отпуская Миру от себя, как будто она стала тем щитом, который оградил меня от призрака, загадочным образом проникшего в мое прошлое, пусть даже и во сне. — У меня нервы вообще-то железные, а тут разорался…

— Я принесу тебе воды, — решительно поднявшись, жена накинула на себя халат, и не зажигая свет, дошла до барной стойки, где у нас постоянно стоял графин с водой. Вернувшись, сунула стакан в мою руку. — Пей. Скажешь, что приснилось?

Жадно опустошив весь стакан, я поставил его на прикроватную тумбочку, поблагодарил Миру. Подумав, она принесла графин и поставила его туда же. Потом сбросила халат и нырнула под одеяло, крепко прижавшись ко мне.

— Помнишь, я рассказывал тебе, как спасал Алику? Еще стычка с этим ублюдочным шаманом была.

— Ты же его сжег, — напомнила Мирослава, поглаживая ладошкой по моей груди.

— Да. Он превратился в головешку. Но Рахдай всегда был мастером иллюзий. А если допустить, что он остался жив? Тело сгорело, а разум перешел на другой уровень существования.

— Яр, — с укоризной произнесла Мира, — ты меня не пугай, пожалуйста. Разумный человек, образованный — и веришь в такие… невозможные вещи. Да, я понимаю, что магия очень сильно влияет на нашу жизнь. Но если человек умер, то это окончательно. Неужели думаешь, что он может вернуть свою душу в тело другого человека?

— Да, это меня очень беспокоит, — признался я. — Магия поражает возможностью менять физические законы вселенной.

Мирослава тихо рассмеялась и прильнула ко мне теснее.

— Остается только один способ отвлечь тебя от таких мыслей!

И сразу уходит тоска. Лениво шевельнулась мысль, как хорошо, что Алика находится в другом крыле особняка вместе с отцом. А ведь завтра еще с матерью Мирославы встречаться. Соизволила княгиня поговорить с зятем. Но о чем? Мне очень интересно, что я могу услышать от нее.

Наше грядущее написано тонкими линиями на пергаменте судьбы. Их легко стереть, и нанести заново так, как хочется лично нам. И никто не сможет помешать исполнить предназначение.

****

Утром за завтраком Федор Громов обратился ко мне с просьбой съездить к моему строящемуся дому. Хочет сам посмотреть, как продвигаются дела. Мужчина с легким смущением смотрел, как прислуга ловко меняет блюда на столе, и порывался сам налить себе чай или взять с большой тарелки сразу несколько ароматных оладий.

— Хочу себе дело какое-нибудь найти, — пояснил он. — Чтобы не чувствовать себя нахлебником.

— Хорошо, Федор, — я не пытаюсь его отговорить. Мне и в самом деле нужен помощник. — Ты не хочешь прокатиться с Аликой до моего строящегося дворца? Что вам сидеть в четырех стенах? Съездите, а дочка тебе заодно и город покажет. После завтрака объясню, как добираться до моего поместья.

— Отлично, так и сделаем, — Громов с сожалением посмотрел на маленькую чашку, из которой выпил весь чай. Не привык он к таким микроскопическим дозам, а попросить посудину побольше что-то мешало.

Я рассмеялся и подозвал к себе одну из женщин в белом накрахмаленном переднике, тихо сказал, чтобы для того (кивком показываю, какого именно) стеснительного мужчины всегда подавали чай в кружке. Он не любит мелкий сервиз. Служащая понятливо кивнула и отошла назад, стала раздавать распоряжения.

Закончив трапезничать, мы пошли готовиться к выезду. Если с Щербатовым я не испытывал никаких проблем, то разговор с матерью Мирославы мог внести серьезный разлад в наши отношения. Мне-то бояться нечего, я в своем праве. Пусть княжеская семья волнуется.

Пока жена прихорашивалась, потратив на обязательный ритуал возле зеркала не меньше двух часов, я обстоятельно рассказал Федору, где находится мой будущий дом.

Мы сели в княжеский «ансат», предоставленный нам с Мирославой заместо угробленных сволочными наемниками «мазератти» и «хорьха», нас тут же взяли в «клещи». Два бронированных чудища, прикрывая нас спереди и сзади, рванули по асфальтированной дороге, проложенной специально к «Волжскому плёсу», выехали на междугороднюю трассу и помчались к городу. Я задумчиво созерцал природу, мелькающую за окном машины, и перебирал варианты, которые помогли бы мне устранить Мисяя с шахматной доски. У меня, к сожалению, не было никаких доказательств его причастности к покушению. А предоставлять косвенные улики сейчас чревато. Щербатов не забыл, как я развел бурю в стакане с водой, выставив Паниных в неприглядном свете.

— О чем думаешь? — голова Миры легла на мое плечо. — Всю дорогу молчишь. Боишься матери?

— У меня нет причин бояться княгини Валентины, — рассмеялся я. — Если только не начнем вытаскивать из шкафов своих скелетов.

— А они у тебя есть?

— Вопрос: есть ли они у твоих родителей?

Мирослава внимательно посмотрела на меня и неожиданно смешалась. Ее карие глаза потемнели, а губы сложились в тонкую линию. Не зная, что и сказать, жена некоторое время сжимала мою руку, но потом освободила ее от жесткого захвата.

— Твои слова что-то значат?

— Скорее, нет, чем да, — увернулся я. — Я пытаюсь сказать, что разговор с княгиней может принять неожиданный оборот. И чтобы его не случилось…

— Поняла, — Мирослава хлопнула по моему колену ладошкой. — Буду следить, чтобы мама не переходила грань дозволенного.

Она вдруг шаловливо схватила меня губами за мочку уха и прошептала:

— У меня есть просьба, яр.

— Слушаю…

— Научи меня стрелять!

Не знаю, плакать или смеяться. Сумасбродная кобылка снова начала выкидывать коленца. Я поглядел на Мирославу и кивнул.

— Пока не уехали в Москву, буду гонять тебя и Алику.

— У Алики есть отец-лесник, — возразила девушка.

— Из дробовика, может, она и хорошо стреляет, но из короткоствольного оружия тоже надо уметь в цель попадать. Тем более, что она здесь остается. Я буду за нее беспокоиться.

Действительно, время еще есть. Надо научить Алику обращаться с пистолетом. Она рассказала мне, как ей было страшно, когда оказалась лицом к лицу с Прохором и Рахдаем. Думала, что прямо в палатке ее и убьют. Не факт, что окажись у девушки пистолет в тот момент, она бы его применила без колебания. Но сейчас, когда череда горячих событий основательно прошлась по нам катком, Алика сможет нажать на курок и не будет страдать по ночам от кошмаров.

Мы доехали до особняка Щербатовых, наш кортеж запустили во двор. «Ансат» подогнали прямо к крыльцу, и тут же распахнулись двери. Слуги с поклоном приветствовали Мирославу, и мне тоже досталось от ее почестей. Я подхватил жену под руку и стал подниматься по лестнице. Неожиданно на веранде показался Мисяй с двумя бойцами. Что он здесь делал, понятия не имею. Наверное, получал указания от княгинь или просто проверял, как несут службу подчиненные.

Старый враг не двинулся с места.

— Княжна, — он наклонил седеющую голову, — рад видеть вас!

— Здравствуй, Мисяй, — холодно ответила Мирослава, вздергивая брови. Она тоже почувствовала что-то неладное. — Ты не соизволишь посторониться?

— Извините, госпожа, — верный пес князя скользнул по мне взглядом и нехотя отошел в сторону вместе со своими сопровождающими. Дрогнул, гадина. Я уже обрадовался, что он пошел на провокацию. Тогда можно было его выдернуть на дуэль. Как же тебя зацепить?

Недовольство Мирославы выплеснулось тяжелой воздушной волной, от которой задребезжали стекла в окнах. Все-таки отцовские гены и толика разрушительного Дара передались девушке. Слуги и охрана шарахнулись в сторону.

— Впредь не смей нахально перекрывать мне дорогу! — прошипела разгневанная кошка, и мне пришлось срочно уводить ее внутрь. Сняв с Миры плащ, я отдал его горничной. Мы прошли в гостиную.

— Каков пес! — не успокоилась Мирослава. — С чего вдруг он так повел себя?

— Меня не переваривает, — просто ответил я. — Увидел — желчью захлебнулся.

— Не понимаю, — мотнула головой девушка и остановилась, глядя на входящую в зал с противоположных дверей свою мать.

На княгине было длинное платье винно-красного цвета с глубоким декольте. Грудь украшало колье с хрустальными висюльками и ромбовидными капельными камешками-амулетами.

— Мира! — женщина раскинула руки, принимая в объятия дочку. — Я уже успела соскучиться!

Потом наступила моя очередь. Я преподнес теще букет свежих цветов и церемонно расцеловался с ней, приложившись губами к щекам, пахнущим фиалками.

— Анюта! — подозвала Щербатова молодую служанку. — Приготовь нам свежих фруктов, открой бутылку красного полусладкого «Таврического». Да побыстрее.

Она предложила мне присесть в одно из кресел, стоявших вокруг модного современного столика из прочного стекла. Я выбрал то, которое было рядом с Мирославой. Княгиня величаво устроилась напротив меня и словно впервые увидев, стала рассматривать с большим вниманием.

— Ты очень похож на мать, — заговорила она, когда на столике появилась этажерка с фруктами, а слуга ловко разлил по бокалам густое красное вино. — Сначала, как только ты впервые появился в нашем доме, я присматривалась к тебе, и почему-то была уверена, что никакого сходства не имеешь.

— Вы знали мою маму? — спокойно поинтересовался я, отпивая из бокала. Удивительно, что мы ни разу до свадьбы не поговорили с княгиней, постоянно находясь в состоянии лихорадочных приготовлений к отъезду.

— Недолго, — ответила Валентина. — Борис взял меня в жены за два года до тех…печальных событий. Павел родился годом позже. И князь Щербатов решил привести вторую жену в дом. Выбор пал на Арину Лихачеву. Ее родители были согласны отдать дочь, потому что не считали родство с Волоцкими гораздо выгодным, чем с Шербатовыми. К тому времени у Ставера и Арины были какие-то отношения, я точно не знаю. Не обращала внимания. Князь Борис тоже оказался неравнодушен к красоте молодой боярышни.

— Я слышал от людей, что причина вражды была из-за моей матери, — решил подтолкнуть я Щербатову. — Якобы отец увел ее почти из-под венца, и князь затаил обиду.

— Не совсем точно, — поджала губы княгиня. — Договоренность уже была, но Ставер в то время находился на Курганных Землях. Что-то там искал. Он знал об отношениях Бориса и Арины, и был очень недоволен. Вернувшись, твой отец вместо того, чтобы встретиться с князем и поговорить начистоту, затеял совсем плохое дело. Тайно обвенчался с Ариной и исчез из города. Тримир — твой дед — тоже не был в восторге от такого демарша.

Княгиня Валентина замолчала, чтобы промочить горло глотком вина. Мирослава сильно сжимала мою руку, но ничего не говорила. Она ждала продолжения.

— Тримир понимал, насколько Ставер ухудшил положение своей семьи, и пытался любыми способами изменить ситуацию. Он разыскал молодых в Самаре, уговорил их приехать обратно и обсудить, наконец, что делать дальше. Я видела, как себя чувствовал Борис Данилович в те дни. Ярость, злость, обида и желание покарать Волоцких за оскорбление. Но мне удалось сбить с него эту пену и заставить сесть за стол переговоров.

Ошибся отец, что позволил себя уговорить. Он же понимал, какой гнев навлек на человека, имевшего такие мощные рычаги влияния на местное дворянство, что оторопь берет. Волоцкие кичились тем, что были из Первых, но не поняли, какой агрессивной стала современная поросль аристократии. Щербатовых оскорбили, и высокородные решили ответить показательной казнью. Устрашили многих, да так, что те в щели забились как тараканы.

— Патриарх Рода, еще тогда живой, потребовал виру кровью. Борис, несмотря ни на что, до последнего стоял на своем, понимая, что на кону жизнь не только Ставера, но и Арины. Он старался защитить хотя бы молодых. Старый же князь не хотел никого щадить.

— Смерть моего деда было делом рук Патриарха? — напрямую спросил я. Мирослава вздрогнула.

— Мне об этом ничего не известно, — твердо ответила Валентина, не отводя от меня взгляда. — Мужчины сами решали деликатные вопросы, а я не имела права вмешиваться. Но я знаю только, что за две недели до гибели твоих родителей Патриарх отослал Бориса Даниловича в Москву по каким-то важным делам.

Я едва не выказал на своем лице удивление. Вот это новость! Она, конечно, не снимала вину князя Бориса, но кто же тогда отдавал приказ о ликвидации? Патриарх Данила или сам Борис?

— Когда муж приехал домой, он узнал о происшествии и у него был очень тяжелый разговор с отцом. После этого не разговаривал с Патриархом чуть ли не месяц. Мы тогда переехали в усадьбу «Волжский Плес» и жили там до самой смерти старого князя.

— А когда умер Патриарх?

— Через полгода после пожара в вашем родовом особняке. Остановка сердца во сне. Легкая смерть. О твоей судьбе, Колояр, князь Борис позаботился сразу, как только узнал, что ты выжил и попал в городской детский приют. Каким-то образом уговорил князя Морозова оформить опекунство. Я еще удивилась, как этот черствый сухарь, не подпускающий к своей семье никого без предварительного знакомства, взял тебя. Борис тогда посмеялся, сказав, что Морозов ему был должен. Вот и отдал долг твоим воспитанием.

Чем больше я узнаю о людях, тем меньше я их хочу любить. Или хотя бы завести собаку. Верная животина, никаких интриг, сплошная любовь и обожание. Что вообще произошло двадцать четыре года назад? Кто направил руку убийц? Патриарх рода Щербатовых князь Данила или же Борис, его сын?

— Валентина Сергеевна, а зачем вы завели этот разговор про моих родителей? — я с трудом вернулся в настоящее, совсем разбалансированный услышанным. — У меня закралось ощущение, что вы хотите выгородить князя и доказать его непричастность к смерти мамы и отца. Только ведь никто не знает, кто там был? Или вам известно?

— Колояр…, - Мирослава нахмурилась и впилась ногтями в мою ладонь. — Как ты можешь…

— Дочь, помолчи, — княгиня тяжелым взглядом мгновенно отрезвила Миру. — Вопрос правильный. Я понимаю, какие сомнения гложут твоего супруга. Даже мысли его вижу. Ты, Колояр, считаешь князя Бориса главным зачинщиком бойни. Более того, ты ищешь возможность отомстить не только ему, но и всей нашей семье. Я сердцем чувствую что-то неправильное в твоем поведении. Поэтому и была против вашей свадьбы. Но Борис Данилович настоял. И я его понимаю. Он ведь следил за твоей жизнью, но не вмешивался, справедливо считая, что только так ты вырастишь мужчиной, умеющим преодолевать любые препятствия. И недавно он сказал, что в тебе не ошибся.

Я угрюмо молчу и опрокидываю в себя вино, наливаю снова и в три глотка осушаю. Мирослав затихла, не делая попыток перехватить мою руку. В глазах княгини Валентины затаилось нечто непонятное. То ли осуждает, то ли с тревогой ждет моей реакции.

— Вы же понимаете, княгиня, насколько явной выглядела попытка наказания моего отца? — спросил я с горечью. — Многие в Торгуеве шептались, что Щербатовы взяли виру за оскорбление кровью. Никто, конечно, в открытую не кричал об этом. Но каждый мог указать на ваш дворец. Я же… Я предпочитаю не крушить все вокруг, не убедившись в своей правоте. И вот что скажу: рано или поздно я накажу убийц. Но обещаю, что безвинные не пострадают. И возьму свою виру.

— Ты сказал, что накажешь убийц, — выслушав меня, княгиня остро посмотрела в мою сторону, словно поймала меня на оговорке. — Получается, ты уже их нашел?

— Скажу так… Встал на след.

А вот теперь я вцепился взглядом в растерянное лицо княгини. Не ожидали, сударыня? Интересно, побежит к мужу, чтобы выложить ему откровения зятя? Даже Мирослава приоткрыла ротик от удивления.

— Неожиданно, господин Волоцкий, — мгновенно придя в себя, Щербатова прижала ладонь к губам, деликатно кашлянула. Потом жестко сказала: — Я хотела бы получить от тебя гарантии безопасности моих детей: Мирославы, Павла и Ивана. Если выяснятся какие-то новые обстоятельства старого дела, они не должны повлиять на их судьбу.

— Почему вы не назвали Олега и Елену? — мне стало интересно. — Ведь вы им тоже матерью приходитесь.

— Не по крови, — хладнокровно произнесла княгиня, не замечая возмущенного взгляда Мирославы. — Тем более, пока не ясно, что стоит за твоими словами, дорогой зять. Может, блефуешь…

Я нашел маленькую виноградную кисточку и стал отщипывать от нее ягоды. Предложил Мире, но она замотала головой. Чувствую, что назревает большой скандал. Это надо же так обмолвиться насчет Елены и Олега! Или княгиня намеренно кинула мне кончик какой-то ниточки? Понять бы еще. Сплошные тайны мадридского двора!

— А где сейчас Борис Данилович? — интересуюсь как бы невзначай.

— Где ему быть, как не в своем офисе? — пожала плечами княгиня.

— Пожалуй, мы поедем, — я встаю. — Насчет Миры вы не беспокойтесь. За других я ничего говорить не буду. Не в моих правилах давать скоропалительные ответы. Дорогая, едем?

— Я бы хотела выяснить пару вопросов, — в голосе жены послышались кровожадные нотки. — Ты бы не мог оставить нас одних, яр?

— Пожалуй, я съезжу в гости к Борису Даниловичу, — внутренне потирая руки от предстоящей сшибки матери и дочери, я откланиваюсь. — Заеду за тобой через часика два. Тебя устраивает?

— Вполне, — Мирослава на меня не глядит, и я потихоньку покидаю гостиную, выхожу на улицу и оглядываюсь по сторонам. — Только умоляю, не передеритесь!

Наивная девушка! Если мы начнем выяснять отношения в офисе, от здания останутся одни развалины!

«Ансат», на котором мы приехали, стоит на стояночной площадке. Спрашиваю у одного из охранников, где водитель, и прошу вызвать его к машине. Молодой парень в униформе кивает и через рацию решает проблему очень быстро. Водитель примчался чуть ли не через пару минут, держа в руке бутылку с водой.

— Едем в офис на Стрелецкую, — сказал я. — Мне нужно с князем встретиться.

— Сию минуту, — кивнул водитель. — Вы подождите здесь, я подгоню тачку.

По дороге мы разговорились. Леонид, как звали молодого тридцатилетнего мужчину, не состоит в личной охране князя, а просто выполняет контракт по службе. Правда, благодарить нужно было родителей, которые дали вассальную клятву и уже несколько десятков лет служат Щербатовым. Нет, они не дворяне, а обычные простолюдины, миряне. Вот он, Ленька, крутит баранку уже несколько лет, и нисколько не жалеет. Жалование платят, относятся хорошо. Частенько приходилось возить княжеских детей, но больше всего — жен Бориса Даниловича.

На вопрос, не боится ли он, что находиться рядом с высокородными, значит, рисковать жизнью, Леонид неопределенно пожал плечами.

— Да, это риск, — все-таки ответил он, остановившись под красным сигналом светофора. — Так мы все в том или ином случае ходим под смертью. Охрана, водители, вассальные роды, сами хозяева. Мирославу Борисовну возьмем, к примеру. Никто бы не подумал, что очень легко оказалось заложить мину под ее машину. А ведь случилось, правда? Не знаю, я уже привык. Служба у аристократов с виду медовая, а на деле, если посмотреть, вовсе наоборот.

Под неторопливые рассуждения водителя мы доехали до офиса. Охрана знала машину, но остановила на въезде. Увидев меня, не стала препятствовать. Только один из стражи что-то спросил по рации, покивал и дал отмашку.

Мне повезло, что Щербатов как раз закончил совещание и находился в кабинете один. Он уже был предупрежден о моем появлении, и тщательно скрывая любопытство, пожал мне руку.

— Пить будешь? — поинтересовался тесть. — Или за рулем?

— Нет, меня Леонид привез, — ответил я и согласился пропустить грамм пятьдесят коньячку.

Щербатов достал из шкафа все необходимое, плеснул в фужеры янтарно-соломенный напиток, и устроившись напротив меня, спросил:

— Наверняка что-то произошло, раз ты здесь. Или опять какую-то идею хочешь протолкнуть? Только давай без домыслов. Кстати, Панин о тебе интересовался, передавал привет.

— Не думал, что после моего «расследования» князь будет в восторге, — я хмыкнул, приложившись к коньяку. — Ругался небось?

— Почему же? Наоборот, предложил породниться, — добродушно произнес Щербатов, отчего я едва не поперхнулся.

— Решил свою дочь замуж за меня отдать? — шутливо спросил я, откашлявшись.

— Видишь, ты даже осведомлен, что у него есть незамужняя дочь, — тесть внимательно взглянул на меня. — Но я уклонился от опрометчивых обещаний, хотя идея весьма неплохая.

— Да ей же пятнадцать всего! — возмутился я.

— Никто под венец не гонит, — пожал плечами князь. — Годика через три-четыре можно и обсудить вопрос. Представляешь, какую мы тогда силу возьмем от Ярославля до Самары? Пожалуй, князь Ахметов начнет считаться с нами, а то взял моду диктовать свои условия по проводке грузов на казанском участке Волги.

— Да, перспективы ошеломляют, — я представил себя в окружении многочисленных жен, подобно восточному шаху.

— Я всегда считал Романа Васильевича человеком головастым и мыслящим широко, — Щербатов даже не понял моей иронии. — Давай подумаем над его предложением. Несколько лет у нас есть… Ты чего такой хмурый? С Мирославой разругался?

— Почему я должен с ней ругаться? — удивленно смотрю на князя. — Я по другому поводу. Сегодня мы были у вас в гостях по приглашению княгини Валентины. Речь зашла о прошлом наших семей.

— Я знаю, что у нее было желание встретиться с тобой, — Щербатов сдвинул брови. — Продолжай. Ты же не зря сюда примчался?

— В ходе беседы выяснились некоторые обстоятельства, — я поморщился от канцеляризма, как от съеденного целиком лимона. — Ваша жена утверждает, что в момент пожара в усадьбе Волоцких вы находились далеко от Торгуева.

— Так и есть, — князь не стал орать и швырять в меня фужером за такую наглость. — Отец отослал меня в Москву за две или три недели до гибели твоих родителей. Ты ведь не зря завел про это разговор. Подозреваешь меня? Думаешь, это я дал указание вырезать род Волоцких?

— Вы любили мою мать?

— Да, любил, — глядя мне в глаза, Щербатов резко поднялся, и не глядя, схватил бутылку с коньяком, щедро плеснул в свой фужер, а потом долил в мой. — Любил, как бы странно это не звучало. Твоя мать совершила страшную ошибку, но все могло пойти по другому пути, осознай Ставер, что заигрался в кошки-мышки с моим отцом. Ему надо было отказаться от Арины, но вместо этого он стал бодаться с Патриархом. Представь, что я сам жутко боялся папашу, настолько он был жестоким в решениях проблем. А Ставер оказался проблемой. Я только потом понял, зачем меня отослали в столицу. Я связывал отца по рукам и ногам. Не давал ему наказать Волоцких. Дурак, что уехал. Даже в мыслях не было, чем все закончится.

— То есть Патриарх был заказчиком убийства? — давай, признайся, черт тебя задери! Сними камень с души!

— Я этого не говорил, — разочаровал меня Щербатов. Он по-волчьи ощерился и выставил на меня палец. — Колояр, угомонись! История давняя, следов не оставила! Зачем тревожить призраков?

— Есть следы, — решил я выложить один из козырей. Давно пора. — Мне известно имя одного убийцы. Он и сейчас верно служит вашему Роду. Мисяй. Знакомое имя?

— Откуда тебе известно, что именно он там был? — хладнокровие Щербатова дало трещину. Хорошо, что на мне два перстня. Мгновенно выстроили защиту от тяжелой, давящей энергии гнева, зримо воплотившегося в туманное облако и обволокшего меня. Ох, вот это жуть! Даже Ясни запаниковал, проснулся и стал плести второй ряд защиты. Иначе бы меня раздавило от неимоверного груза, упавшего на плечи.

— Кроме меня в той бойне выжил еще один человек, про которого никто не знает, — я напрягся, готовый в любой момент уйти от магического удара. Судя по виду Щербатова, до него недалеко. — И никогда не узнает. Хотите, князь, я расскажу, что там произошло?

И я рассказал, как в комнату, где лежал маленький Колояр, ввалилась группа людей с моими родителями. Как поставили их на колени и стали требовать отказаться от Курганных Земель, обвинили Ставера в оскорблении чести Рода Щербатовых. Как Мисяй выстрелил в грудь Арины со словами, что не хочет портить красивое лицо женщины.

Каждое слово, подобно гвоздю, вбивалось в душу князя и выворачивало наизнанку все его чувства. Лицо страшно исказилось. Даже не понял, от гневного желания растоптать меня на месте или от растерянности. Фужер жалобно треснул и осыпался стеклянным крошевом на пол. Пальцы, державшие его, стали мокрыми от недопитого коньяка, перемешавшись со струйками крови из мелких порезов.

— Откуда твоему свидетелю известно про Мисяя, если у всех были закрыты лица? — рыкнул Щербатов.

— Один из ваших людей назвал его так, — отвечаю спокойно, приноровившись к тяжести на плечах. Жарковато правда. Вон, у князя на висках капельки пота появились. — Ставер хорошо знал нападавших, поэтому уверенно назвал фамилию заказчика. Не думаю, что в Торгуеве есть еще один Мисяй.

Князь Борис застонал и махнул рукой. Меня едва не снесло мощным вихрем, поднявшимся в кабинете. Несколько секунд горячий обжигающий ветер срывал жалюзи на окнах, ронял с полок тяжелые папки с бумагами, и даже сумел сдвинуть кресло со мной сидящим на пару метров.

— Кстати, есть подозрение, что покушение неподалеку от Осетровки было организовано именно им, — добавил я спокойным голосом, словно ничего не произошло.

— Ты уже преувеличиваешь! — Щербатов всерьез разозлился.

— Нисколько. Я специально звонил в город и узнавал, где находится ваш начальник СБ. Выходило, что в этот день его вообще не было в Торгуеве. Хорошее алиби. Уехал подальше от хозяина и решил провернуть то дело, которое не закончил двадцать с лишним лет назад.

Давление на меня становится нешуточным. Я фактически прижат к креслу, и, хотя могу шевелиться, встать не получится. Разорвать магическую технику можно только с помощью активированного Ясни. Но я пока не хочу выкладывать самый главный козырь.

— Доказательства предъяви, а потом обвиняй! Не стоит испытывать мою доброту!

— В мою машину попала граната с магической начинкой, — продолжаю играть спокойствие. — Потом стреляли из автоматов. Боеприпасы были явно не простые. Они из нижегородских армейских складов. Заполучить такие патроны и гранаты дано не каждому клану, а ваши телохранители, егеря и дружина имеют их в наличии.

— Уйди! — рыкнул разъяренный Щербатов. — Сделай милость, не появляйся на моих глазах!

Я встал и демонстративно уронил пустой фужер на пол, и уже не оглядываясь, вышел из кабинета. И тут же несколько телохранителей, находившихся в кабинете секретаря, рванули к хозяину, даже не попытавшись меня остановить. Я как будто стал невидимым, легко просачиваясь через многочисленные посты на этажах. Оказавшись на улице, полной грудью вздохнул в себя воздух, пахнущий нагретой пылью, тонкой прелью упавших на землю листьев и почему-то краской. Неподалеку рабочие красили решетчатые ограждения цветочных клумб.

Позвонил Мире и предупредил, что скоро заеду за ней. Потом сидел на заднем сиденье «ансата» и размышлял о поведении князя. Допустим, что Патриарх — его батька — и в самом деле удачно сплавил сынка подальше от Торгуева, чтобы показательно наказать Волоцких. Он знал, что Борис любит Арину, и не допустит каких-либо действий против нее. К сожалению, мой отец был обречен в любом случае. Но убийство матери наталкивало на мысль, что приказ отдавал сам Патриарх Данила после обсуждения проблемы со старшими родовичами. Если принять на веру слова княгини Валентины и самого Щербатова, именно старик отличался жестким, а порой и жестоким характером. Достаточно одного факта, что он сделал с Аляповыми, преследуя их аки пес злобный до полного разорения.

Мы доехали до дворца Щербатовых, где я забрал Мирославу и дал команду Леониду возвращаться в «Волжский Плес». Честно говоря, я был в ожидании реакции князя Бориса на мои слова. Он обязан предпринять хоть что-то.

Князь не подтвердил напрямую о вине своего отца, но знал о роли Мисяя и Невзора в тот роковой день. Даст ли он приказ о моей ликвидации или избавится от своих старых помощников? Было бы здорово чужими руками уничтожить убийц родителей.

Я расслабился. Сегодня или завтра все решится, и я буду знать, на чьей стороне Щербатов.

— Ты где был, старый пес, в день, когда на Колояра совершили нападение по дороге в Торгуев? — Щербатов схватил цепкими пальцами окаменевшего от неожиданности Мисяя за грудки.

Визит хозяина в его дом вызвал переполох. Князь очень редко заглядывал в гости к своим подчиненным и слугам. Даже к людям такого калибра как Мисяй. Было от чего впасть в панику. Домочадцы разбежались по комнатам и носа не показывали, пока князь устраивал разнос своему слуге.

— Ездил по округе с командой Водяного, — сглотнув комок, противно вставший в горле, ответил Мисяй. Он еще не понимал, что произошло, но внутренним чутьем битого жизнью волка сообразил: хозяина кто-то очень сильно расстроил, и видимо, этот «кто-то» был Волоцкий, имевший сегодня разговор с князем. Но что же случилось? — Помнишь, княже, шел разговор о второй группе наемников, затаившейся в Торгуеве? Так вот, пришла информация, что видели подозрительных людей в Ольховском. Мы сразу же поехали туда, и пока всю деревню не перевернули вверх дном, обратно не возвращались.

— Волоцкий подозревает тебя! — пальцы ослабили хватку, а дрожащий от избытка невидимой энергии, перекручивающий все мышцы в тугой узел боли магический пресс ослаб. — Против него использовали оружие с магическими боеприпасами! Ты хоть понимаешь, что это уровень не дилетантов! Кто имеет доступ к арсеналу? Ты!

Палец больно уперся в грудь Мисяя, но пожилой начальник охраны даже не пошевелился. Себе дороже будет.

— Возможно, за ним охотились люди Демидова, — осторожно ответил Мисяй. — Волоцкий очень больно наступил на хвост уральскому князю.

— К тому времени экспедиция была свернута, — отрезал Щербатов. — На Курганных Землях осталась бригада рабочих, перегонявшая технику в Торгуев на зимнюю стоянку.

Князь был доволен этим фактом. Демидов лично попросил его заняться сохранностью археологической техники, поставив ее в охраняемые теплые ангары за хорошую плату. Любая копеечка в клановую казну дает ощутимую прибыль. Правда, часть дохода нужно отдать своему колючему зятю. Немного, процента два. Но и этого достаточно, чтобы не уязвлять гордость Волоцкого. Земли его? Его. Не оставлять же Колояра и дочку без куска хлеба с толстым слоем масла?

— Или мне провести собственное расследование? — заполнив паузу, продолжил спрашивать Щербатов. — Экспертов подключить? Зотова, например.

— Зачем ты так, княже? — слегка побледнел Мисяй. — Я был верен твоему отцу, и остаюсь верным слугой тебе.

— Верен? — взревел князь Борис. — Ты что же, паскуда, не выполнил указание своего хозяина? Почему оставил в живых свидетелей смерти Волоцких? Сегодня Колояр сказал мне, что тебя видели в ту ночь! Хочешь, перескажу тебе, как обстояло дело?

Лицо Мисяя из бледного превратилось в серое, словно посыпанное пеплом. Щербатов как будто лично находился в особняке Волоцких и стоял за его спиной. Настолько точно он передавал картину произошедшего, все реплики и действия наемников, что в голове кузнечным молотом билась одна мысль: кто мог выжить? И каким образом он оказался в хозяйской спальне? Где прятался?

— Вы всех зачистили? — выдохнул Щербатов.

— Остались только я и Невзор, — твердо ответил Мисяй. — Остальные давно сгнили в лесу. Не было никого в спальне. Мы тщательно проверили.

— Врешь, гнида! Ничего вы не проверяли! И ты…. Ты убил Арину!

Горло Митяя сжала крепкая рука Щербатова и стала давить, медленно перекрывая кислород к легким. Глаза пожилого безопасника стали заволакиваться туманом.

Внезапно хватка ослабла, и Митяй едва не упал. Настолько его не держали ноги. Но сцепив зубы, он остался на месте, не желая показать свою слабость. В легких прекратилось жжение.

— Ваш отец сказал «прополоть грядку» как можно тщательнее. Все родственники Волоцких и их союзники, находившиеся в особняке, там и остались. Огонь уничтожил все. Единственное, что мы не поняли, зачем было оставлять в живых мальчишку.

«Убьешь Арину — я своими руками закопаю тебя в навозной куче», — в памяти Щербатова всплыли слова, с которыми он уезжал из Торгуева. И предназначались они родному отцу. Уже тогда Борис предчувствовал нехорошее, но не мог противиться воле отца. Смерть до сих пор любимой женщины провела невидимую черту между «до» и «после» в отношениях отца и сына.

Свою угрозу князь исполнил. Правда, обошлось без навоза. Всего лишь сердечный приступ в рабочем кабинете Патриарха. Вроде бы здоровый мужик был. Но судьба иногда распоряжается по-своему.

— Вы даже работу свою сделать нормально не смогли! — Щербатов оттолкнул от себя Мисяя. — И теперь мне в лицо тычут обвинениями только из-за того, что два болвана проворонили свидетеля!

— Не было там никого! — Мисяй унял дрожь в теле.

— Откуда Волоцкий про тебя знает? Годовалый ребенок запомнил твое имя? Запомнил расстановку мебели в комнате, сколько человек там находилось? «Не хотел красоту портить» … Твои слова, гнида?

— Я ничего не понимаю! Никто не выжил в пожаре, княже, никто! Клянусь богом! Невзор, правда, настаивал, чтобы удавить мальчишку. Он считал, что в ребенка вселилась чья-то душа.

— Совсем головой соображать перестали? Или пьяные были в тот момент?

— Архат никогда не бросается словами. Он чувствовал угрозу от Колояра. Поэтому окольцевал мальчишку «веригельном».

— То-то Невзор все годы плешь проедал своими предчувствиями и бреднями, — Щербатов тяжело посмотрел на замершего Мисяя. — Найдите мне этого свидетеля. Найдите, вытрясите из него все, что он видел и знал, а потом избавьтесь. Я не хочу греть на груди кровника. Мне и так стоило больших трудов сломать упрямство Мирославы, убедить ее выйти замуж за Колояра. Учти одно, пес: если Волоцкий доберется до тебя раньше, я ничего не смогу сделать. Он уже готов оторвать тебе голову. Торопись.

— Княже…, - Мисяй рванул ворот рубашки, отчего пуговицы с глухим стуком покатились по полу. — А если я сам лично закрою рот Волоцкому? Если предположить, что в мальчишку вселилась душа взрослого человека и он запомнил происходящее? Не лучше ли…

— Не неси околесицу, — рыкнул Щербатов. — Я все сказал. Не вздумай своевольничать с Невзором. А то скормлю этому молодому волку. Или кто там он? Рысь? Работай!

И тяжелой поступью вышел из дома в окружении мрачных телохранителей. Мисяй обессиленно рухнул на стул и прикрыл глаза, ругая себя за то, что не послушался Невзора двадцать четыре года назад. Архат оказался куда прозорливее и умнее.

Мелодичный перезвон телефона вырвал меня из дремы. Мира недовольно приподняла голову, не снимая руку с моей груди.

— Ты почему телефон не отключил? — буркнула она, прижимаясь ко мне. — Узнаю, кто названивает — голову откручу!

— Интересно, как ты будешь выполнять угрозу к своему отцу? — хмыкнул я, глядя на номер.

Мира ойкнула и смущенно зарылась под одеяло, а ее пальцы побежали по моей груди к животу и ниже… Нелегко разговаривать в таких условиях!

— Слушаю, Борис Данилович. Что-то произошло?

— Ты все-таки наглец, Колояр, — голос князя был глухим и каким-то отстраненным. — Я отдам тебе Мисяя с одним условием: он должен сам рассказать, что случилось. Если виновен — поступай по праву. Нет — извини. И предоставь мне своего свидетеля. Мешать не буду. Все.

Щелчок — и наступила тишина.

Глава вторая

С нашей последней встречи, когда мы вместе спасали Алику, Водяной ничуть не изменился. В неизменной черной униформе княжеской спецподразделения, с красующимся на рукаве шевроном с гербом Щербатовых, в черных очках и с беспрестанно двигающимися челюстями, он с любопытством смотрел на симпатичную делегацию, которую я привез на стрельбище, точнее, Ленька на «ансате».

Мирослава и Алика долго подгоняли под себя простенький «осенний лесной» камуфляж, доставшийся им из закромов егерской стражи, но теперь выглядели весьма живописно. Они словно не на полигон собирались, а на подиум, совершенно замучив своими требованиями девчонок из обслуги, умеющих работать на швейной машинке. Зато теперь они выглядели как воинственно, так и привлекательно. У обеих на бедре висит кобура с пистолетом; козырьки кепи стянуты вниз, прикрывая глаза от солнца; высокие берцы визуально увеличивают рост и так рослых дам.

Появление моих жен (Алика формально считалась моей невестой, но почти все, кто был приближен к Щербатовым, знали о ее статусе) в мужском царстве вызвало нешуточное оживление среди бойцов Водяного. Они даже отвлеклись от расстрела мишеней, пока командный рык высоченного старшины не вернул их на грешную землю. Выстрелы снова загремели по стрельбищу, но ни Мира, ни Алика даже не поморщились от гулких хлопков, разносящихся в воздухе.

— Здорово, боярин, — командир спецов крепко пожал мою руку и почтительно кивнул Мирославе. — Княжна, не ожидал вас тут увидеть! Александра, рад, что вы с нами!

Алика слегка покраснела, а на щеках появились ямочки от легкой улыбки. Для нее этот человек был олицетворением ее спасения, после меня, конечно, и Лоры-оборотня.

Водяной нисколько не удивился моей просьбе позаниматься на егерском полигоне с девушками. Наоборот, он даже приветствовал такое желание. Для человека, почти всю свою сознательную жизнь проведшего с оружием в обнимку, не существовало иного мнения: каждый обязан освоить хотя бы минимум владения огнестрелом. Заряжать, стрелять, разряжать и чистить. Ну и в цель попадать почаще, пусть даже и в бумажную.

— Я выделил для вас крайнюю полосу, — сказал он, показывая рукой на дальнюю оборудованную для стрельбы позицию со столами для осмотра оружия и с мишенями. — Там никто мешать не будет, да и мои оболтусы не станут отвлекаться. А то оживились, закрутили башкой, аж отсюда хруст шейных позвонков услышал. Девушки, вы, вообще-то, знакомы с тем, что у вас в кобуре?

— Я хорошо владею дробовиком, — Алика с прищуром посматривала по сторонам, жадно впитывая в себя новые впечатления. Прохладный ветерок при ярко светящем солнце приятно ласкал разгоряченные щеки и теребил волосы. Ноздри втягивали в себя запах пороха и сухой земли. — Из пистолета тоже стреляла, но не владею им в совершенстве как вы.

Польстила, и Водяной с трудом сдержал довольную улыбку.

— Не беда, — кивнул он. — Ваш супруг решил стать инструктором? Или все-таки дать в помощь старшину Зараева? Он из новичков за неделю пусть и не профессионалов, но крепких стрелков делает.

Я задумался. Почему бы и нет? Конечно, я тоже смогу научить чему-то своих жен, но, если предлагают опытного инструктора, отказываться не стоит. Честно говоря, в качестве преподавателя я невероятно ленив. Не мое это. Покосился на девчонок. Те с любопытством пялились на слаженные передвижения бойцов среди учебных ростовых мишеней.

— А не жаль человека от работы отвлекать? — я кивнул в ту сторону. — Если нет, то не возражаю.

Водяной усмехнулся и поднял очки на лоб.

— Правильно, боярин. Подготовка егерей совершенно иная, поэтому научишь на свою голову. А у Зараева есть комплексные упражнения как раз для таких новичков, — мужчина кивнул на девушек. И шепотом добавил: — И красивыми личиками его не собьешь с толку.

— Тогда подходит, — решился я.

Водяной попросил подождать пару минут и быстрым упругим шагом направился к старшине, стоявшему несокрушимой глыбой с заложенными за спину руками возле деревянного барьера со стойкой. Выслушав своего командира, он кивнул и развернулся в нашу сторону. Внимательно поглядел и что-то сказал Водяному.

— Ты отдаешь нас этому зверю? — ужаснулась Мирослава, увидев приближающегося медведя. Зараев и в самом деле косолапил при ходьбе.

— Его рекомендовали как специалиста по обучению красивых женщин стрельбе, — впечатлился и я. Старшина и в самом деле был крупным мужиком. Где откармливают таких уникумов? Плечи шире морды, в ручищах ему держать не пистолет, а пулемет.

— Доброго денечка, — подойдя к нам, Зараев упер руки в бока. — Мне туточки командир предложил инструктором поработать. Кого будем обучать?

Мне показалось, что старшина стебется, строя из себя простецкого парня, умышленно упрощая речь.

— Меня и вот эту девушку, — Мирослава сначала ткнула пальчиком в свою грудь, обтянутую плотным камуфляжем, а потом показала на Алику.

Старшина и глазом не моргнул, обозрев женские формы. На лице натянута маска бесстрастного учителя, которому все равно, кого обучать: человека или оборотня.

— Мирослава Борисовна, не ожидал, что вас к оружию потянет, — нисколько не удивился он присутствию княжны на стрельбище; поглядел на меня и протянул руку. — Зараев. Можно просто Анатолий.

— Просто Колояр, — решил я ответить в том же духе, сжимая широченную лопату-ладонь. — А я не видел тебя в Калуге.

— Я к родителям ездил в то время, — кивнул старшина. — Десять лет не виделись. Дали небольшой отпуск.

Он пытливо взглянул на девушек, оценивая их с точки зрения материала, из которого предстоит лепить шедевр. Присутствие княжны его нисколько не напрягало. Зараев был из тех людей, которые одинаково относятся к высокородным и к мирянам, исходя из своего мировоззрения. Удивительно, что Мира спокойно восприняла его поведение.

— Как будем обучать? — деловито спросил он, первым зашагав к выделенной для нас позиции. — По профессиональному варианту или по гражданскому?

— Думаю, гражданского достаточно, но повышенного уровня, — ответил я, пристроившись рядом. — Чтобы умели не только нажимать на курок с открытыми глазами, а знали всю технику стрельбы: от правильной стойки до мгновенной перезарядки. Вбить в голову до автоматизма основные элементы.

— Сколько у меня времени?

— Максимум две недели.

Зараев удивленно прокашлялся, но возражать не стал. Мы дошли до столов, и старшина сразу же взял быка за рога. Заставил девушек выложить оружие и попросил показать, насколько близки им такие замечательные и невероятно опасные игрушки.

Сказал он это обыденным голосом, но Мира и Алика сразу же прыснули от смеха. Я проворчал что-то неразборчивое, и девушки успокоились. Алика меня удивила. Он споро раскидала свой «чекан» и аккуратно разложила на своем участке стола. У Мирославы был тот самый «молот», с которым она воинственно бегала по особняку в Журавлихе. С легкой улыбкой жена развела руками, признавая, что она полный профан.

— Для вас, княжна, это оружие тяжелое. Вот «чекан» в самый раз будет. Он в женской руке сидит уверенно, отдача маленькая, а убойная сила будь здоров, — быстро сообразил старшина. — Как у Александры Федоровны, кстати.

Ну и хитрец этот Зараев. Уже знает, как величать Алику, хотя я не называл ее имени.

— И что же делать? — расстроилась Мирослава.

— У нас, к сожалению, нет данного оружия, — Зараев почесал затылок.

— Мирослава Борисовна сама изъявила желание заниматься с «молотом», — поспешил я с ответом. — Может, и в самом деле, дать ей возможность освоить его?

— Хорошо, смотрите сюда, княжна, — мужчина медленно, с короткими пояснениями, что означает каждая деталь, разобрал пистолет. — Прежде чем начать садить по мишеням, нужно знать свое оружие, как оно работает. Это важно.

В общем, учеба началась. Сегодня, как я понял, стрелять будут в самом конце занятий. Зараев свое дело знает. Пока он объяснял девушкам прописные для меня истины, я предупредил, что попорчу мишени. Успел опустошить магазин, как в кармашке куртки заливисто пропел телефон.

— Слушаю.

— Объект крутится по городу, — прозвучал глуховатый голос. — Заезжал в ресторан, обедал. Потом вернулся домой. Час назад вошел в княжеский особняк. Пока там.

— Понял, продолжайте, — я отключился.

За Мисяем шла плотная слежка. Ульян после моей просьбы обещал выделить людей на машине, но встречаться я с ними не должен. Все контакты через телефон или амулет связи — плоский кварцевый кругляш-артефакт с возможностью передачи голосовых сообщений одному абоненту. И третий день мой кровник находится под негласным наблюдением. Составляется график его передвижений по городу. Я предупредил старшего группы с позывным Сова, что раз в неделю Мисяй ездит в Жигули с проверкой по своей работе. Пеструшин в это время остается в Торгуеве и замещает его. Именно по дороге в логистический центр я и планирую перехватить Мисяя. Похищение неизвестными лицами, которые, по легенде, принадлежат боевой группе костромских бояр. Не вычистили до конца заразу — вот и мстят. У меня не было больше вариантов прижать убийцу моей матери. Шарахнуть из гранатомета по кабинету — план никудышный, уже обдумывался и был отложен в сторону. Вариант со снайперской винтовкой тоже оказался слабым.

Пусть Мисяй не великая шишка, но охраняют его серьезно. В последнее время он словно почувствовал сгущающиеся над его головой тучи и окружил себя чуть ли не десятком телохранителей. Попробуй, пробейся. Оставалась загородная трасса на Жигули, где его можно прищучить. По такому же сценарию, как со мной недавно. Засада, расстрел кортежа и похищение Мисяя. Майор Прохоров потрошит его и предоставляет доказательства князю Щербатову. А потом и Невзора в ад отправить. Вот кого я с радостью угроблю, даже не стану скрываться.

Перезарядив пистолет, я снова начал садить по мишени. Опустошив магазин, пошел по натоптанной дорожке к брустверу. Жаль, что нет автоматического подгона мишеней. Приходится самому ноги трудить.

К тому времени, как я поменял отработанные мишени на новые, Зараев уже научил Мирославу сносно разбирать и собирать «молот». Оказывается, у жены есть талант схватывать на лету нужные навыки. Теперь девушки старательно изучали стойку при стрельбе.

— Во время стрельбы что самое важное? — вопрошал старшина, заложив руки за спину, и стоя сбоку, покачивался с пяток на носки.

— Убить противника! — кровожадно ответила Мирослава, выпятив губу. Было видно, что фиксация тяжелого пистолета ей дается нелегко. Но жена стоически держала его в полусогнутой руке, а левой подпирала снизу рукоять. «Молот» — реально тяжелая штука, не для женщин. Зараев прав. Но попробовал бы он в моей ситуации убедить упрямую девушку поменять оружие на более подходящий вариант, когда она вбила в свою хорошенькую головку, что «молот» наиболее успешен в отражении бандитского налета. У нее синдром Журавлихи, только не в смысле психологии, а в отношении оружия. Нескоро еще Мира забудет тот бой с наемниками в дальней усадьбе Щербатовых.

— Не только поразить цель, — исправил ее старшина, — но и уберечь себя от вражеского огня. Положение, в котором вы сейчас находитесь, продиктовано естественным желанием укрыться от ответных выстрелов. Так называемый инстинкт. Но это только начало. Вам нужно отработать стойку и другие варианты положения тела, из которых будете вести огонь. Стойка — основа всего.

Зараев зашел со спины девушек и начал исправлять их ошибки. Не стесняясь, положил руку на плечо Мирославы, что-по произнес, после чего княжна кивнула и расслабилась, встряхнулась и снова вернулась в первоначальное положение.

— Нужно иметь устойчивую и удобную стойку с небольшим уклоном вперед, чтобы погасить отдачу, особенно с вашим оружием, княжна, — продолжил обучение старшина. — Но в любом случае его нужно держать настолько крепко, насколько вы держите в постели своего мужчину. Но не настолько, чтобы пальцы дрожали от напряжения в желании удушить его.

Девчонки захихикали, и Алика, пунцовая от слов Зараева, спросила, чуть повернув голову:

— А мы будем сегодня стрелять?

— Немножко, как только отработаем стойку. Стрельбу освоить не так трудно, как первоначальные аспекты подготовки. Итак, делаем наклон корпуса чуть вперед, ножки расставляем и чуть-чуть сгибаем в коленях. Не бойтесь ошибиться, я исправлю.

Ну и паразит же старшина! Его слова звучат настолько двусмысленно, что я боюсь, как бы Мирослава не шарахнула мужика по голове рукоятью «молота». Но вижу, что мои красавицы, сдерживая улыбки, выполняют все требования учителя.

В принципе, методика ничем не отличается от той, которую нам давали в кадетской школе. Но во время службы мы больше отрабатывали стрельбу из автоматического карабина и автомата. Ведь наша работа не позволяла приблизиться к противнику на десять-пятнадцать метров, где эффективнее короткоствол. Огонь мы вели на большем расстоянии. В нас стреляли с пятисот-шестисот метров, стараясь выбить пограничную стражу прежде, чем мы повяжем нарушителей границы. Бандиты, наемники, контрабандисты — с егерями они не церемонились. Ну и мы в долгу не оставались. Бывало, расстреливали целые караваны из укрытий, если видели, что попытка взять противника могла привести к неоправданным потерям.

— Очень важно помнить, что хват оружия влияет на точность. Уменьшаем отдачу, используя правильный хват, — и старшина тут же демонстрирует, как нужно держать пистолет. Поправил Мирославу, приобнял Алику, исправляя какие-то недочеты. По мне, Зараев просто балдеет от соседства с двумя красивыми девушками и морочит им голову. Мира с Аликой уже довольно прилично держат оружие. А вот натренировать запястья не помешает. Вечером займемся.

— Отлично, — старшина хлопнул в ладоши. — Теперь, когда вы уверенно и правильно держите пистолет одной рукой, пристроим вторую руку. Негоже ей просто так бездействовать. Смотрите…

Зараев вышел вперед, встал боком и показал, как он держит свой массивный пятнадцатизарядный «бур». Ну, для такого медведя крупнокалиберная ручная пушка в самый раз. Он убрал левую руку, потом снова медленно показал, как обхватывать снизу правую руку, располагая большой палец вдоль ствола. Девушки стали повторять за ним.

— Отлично, продолжайте, — старшина посмотрел на часы. — Даю вам двадцать минут. Отработайте хват и поддержку до автоматизма. Оружие опускаем вниз, потом поднимаем, правильно фиксируем и подводим левую руку. Работаем!

Инструктор подошел ко мне и попросил разрешения покурить. Я не возражал. Зараев с наслаждением пыхнул папиросой.

— За три часа первый перекур, — пояснил он. — Со своими архаровцами не расслабишься. Вроде не мальчишки, а иногда такие коленца откидывают! Гляжу, Колояр, у тебя другая техника хвата.

— У меня рука сильная, — ответил я. — Поэтому и не фиксирую ее. Могу и с левой, и справой стрелять. Мне незачем. Девять выстрелов — все кучно, в центр. Первый был со смещением в пятерку. Пристреливался.

— Неплохо, — кивнул старшина. — А девушкам для каких целей развлечение? Госпожа Волоцкая всегда с охраной, а Александра Федоровна вскоре, кажется, тоже станет охраняемой персоной?

— Неспокойно мне, — отвечаю уклончиво. — Пусть лучше у моих жен будет хоть одна попытка спастись, если что случится, чем просто ожидать своей участи.

— Тоже правильно, — Зараев выпустил в воздух ядреный дым. — Только совет дам. Найди оружие для княжны попроще. Тот же «чекан». Или даже поменьше можно, вроде бельгийского «бульдога». Он компактный, для ближнего боя аналогичен «чекану». В сумочке легко поместится, а если быстро вытаскивать — стволом не зацепится за всякие замочки и висюльки.

— Спасибо, учту, — вежливо ответил я, прекрасно зная эти далеко не мелочи, способные спасти жизнь человеку. — А теперь дай свое мнение. Как быстро девушки освоят твои премудрости?

— Мнение? — окурок полетел под ноги и был беспощадно вдавлен в землю. — Александра Федоровна неплохо справляется. Думаю, с оружием она знакома, и не только с дробовиком. Разбирает и собирает машинку весьма резво. Стоечку поправим, погоняем по стрельбищу, ну и тренировки… Стрелять, стрелять и еще раз стрелять. Чем больше сожжет патронов — тем лучше. А с княжной придется подольше повозиться.

Зараев усмехнулся и посмотрел, как девушки отрабатывают стойку и хват.

— Думаю, им надо дать пострелять, — предложил я. — Иначе весь пыл через несколько минут испарится.

— Не вопрос, — согласился инструктор. — Только есть одна просьба. Вечерком закрепи занятия. Стойка, хват, разбор и чистка оружия. И да, запястья нужно подкачать.

Может показаться, что я оказался излишне требователен к своим женщинам, заставляя их овладевать необходимым минимумом во владении оружием. Увы, этот мир, знакомство с которым у меня началось весьма трагично, заставлял жить по другим правилам. Пусть лучше пару-тройку месяцев я послушаю нытье красавиц, что у них сбиты ногти, болят руки и пальцы, пахнущие оружейной смазкой, и заложены уши от выстрелов — зато буду уверен в их возможности дать отпор любому негодяю. Ни Алика, ни Мира не будут покорно ждать, когда их начнут убивать. Они хозяйки домашнего очага и матери моих будущих детей. Я не идеалист, и грядущее видел совсем не в розовых тонах. Мало ли что может случиться: вдруг меня не окажется рядом в минуту опасности или еще какая пакость приключится…

Домой мы приехали к ужину, и довольные проведенным на стрельбище временем девушки побежали приводить себя в порядок. Ладно, вечерком займемся чисткой оружия. Расслабляться им не дам.

Закрывшись в кабинете, связался по амулету с Совой. Выслушал краткий отчет по передвижению Мисяя по городу. Нет, в Торгуеве мне его не достать. Остается единственный вариант: перехватить «безопасника» по пути в логистический центр. Я точно знаю, что послезавтра он выезжает в Жигули. Сопровождать его будут только верные люди из охраны. Угрызений совести, что могут пострадать люди, непричастные к нашим разборкам, у меня не было. Я обстоятельно рассказал Сове о предстоящем маршруте и попросил его до завтрашнего дня разработать схему засады. И предупредил, что от меня будет человек, который лично займется Мисяем. Сова немного подумал и не стал возражать. Следующий сеанс связи запланировали в это же время на завтрашний день.

Теперь можно спокойно поужинать и занять девчонок самообразованием. Пока они будут усердно отрабатывать домашнее задание, я подумаю, как вытащить из Мисяя максимум информации.

****

Мисяй не любил поездки в Жигули, отнимавшие у него много времени, и потому завтрашний выезд вызывал у него отвращение. Провести тщательную проверку охраны огромной территории, забитой контейнерами можно было поручить и Пеструшину, никто бы и слова не сказал. Да и кому возмущаться кроме князя? Но, к сожалению, Борис Данилович послал помощника в Ярославль, и теперь придется самому ехать. Конечно, шестьдесят километров для быстроходных внедорожников — это раз плюнуть. Но провести целый день на ногах для Мисяя уже было сродни подвигу.

Старел верный княжеский пес. Старел — и еще больше замыкался в себе, обуреваемый тяжелыми мыслями. В последнее время он ощущал, что от хозяина несет отчужденностью. Последний разговор и вовсе был опасным, после чего Мисяй отчетливо понял: его хотят принести в жертву.

Он не подал виду, насколько испугался, когда разъяренный князь Щербатов ввалился в его дом и выложил разговор с Волоцким. Настолько точно чертов парень рассказал о произошедших тогда событиях в родовой усадьбе, что и Мисяя продрало до печенок. А ведь считал себя крепким и не впечатлительным мужиком. И провалами в памяти не страдал. Он точно знал: все, кто находился в усадьбе Волоцких в ту ночь, погибли. Откуда же появился свидетель? Не мог же им стать сам Колояр, тогда еще пачкающий пеленки!

После разговора с князем Мисяй заехал в Управление и встретился со своим верным подельником. Невзор внимательно выслушал неприятные новости и сразу завел старую песню.

— Я же был прав! — заволновался архат и с силой опустил руку на стол, отчего стеклянный стакан с карандашами завалился набок. — Говорил, что в Волоцкого вселился какой-то демон!

— Ты до сих пор веришь в эти глупости? — вздохнул Мисяй. — Я к тебе приехал с надеждой, что мы разыщем свидетеля, которого я лично удавлю голыми руками.

— А обо мне князь ничего не говорил? — нахмурил брови архат и стал метаться по кабинету.

— Как ни странно, вообще молчал. Речь шла только обо мне. Это же ты назвал мое имя, хотя мог и промолчать!

Мисяй неожиданно со злостью посмотрел на Невзора. Старый чародей и глазом не моргнул, совершенно не считая себя виноватым.

— Я много лет изучал теорию переселения душ, — неожиданно остановившись посредине комнаты, сказал архат. — Не давала мне покоя странность, исходящая от мальчишки. Его глаза были вовсе не глазами младенца, а взрослого мужика. И я способен чувствовать ауру любого человека. Аура ребенка нежно-зеленая, спокойных тонов, не испорчена жизненными искушениями, злобой и страхом. А у Волоцкого она полыхала огнем, пожирая черное пятно, прятавшееся в глубине его эфирного тела. Такого просто не могло быть. Годовалый ребенок сгорал от ярости и ненависти к людям, убивавшим его родителей. Скажи, такое может быть?

Мисяй вздрогнул, взглянув в глаза архата, затянувшиеся пленкой сумасшествия. Старик был явно не в себе, но не верить словам чародея было бы глупо. Невзор — почти Творец, и распознать мельчайшие нюансы в аурном поле человека для него раз плюнуть.

— Не мое это, — отодвинулся от него Мисяй. — Тебе лучше знать, кто поселился в душе Волоцкого. Мне-то что делать? Я тоже не верю, что там был свидетель, и готов принять твою безумную версию.

— Князь Щербатов пусть ненароком, но прикоснулся к этой истории, — тихо пробурчал Невзор. — Пусть приказ отдавал его дед, кровная месть может задеть его, и Волоцкий будет прав, если возьмет виру кровью.

— Он ушел в Род Щербатовых, — напомнил Мисяй.

— Что еще ничего не решает, — оборвал его архат. — Тебе нужно быть очень внимательным и осторожным. Если Волоцкий каким-то образом узнал, что одним из исполнителей был ты, он и до меня доберется.

— Ты же архат, — скривил губы «безопасник». — Чего боишься?

— Ты не видел его магические трансформации в Костроме, — оборвал его Невзор. — Он стал очень опасен со своими уникальными возможностями, даже без применения природного дара. Поэтому будь осторожен. Я тебе дам защитные амулеты от всех проявлений Стихий в магическом диапазоне. Воевать с Волоцким не рекомендую. Амулеты не рассчитаны на долгосрочную активность.

— Почему ты до сих пор не встретился с Колояром? Не перетянул врага на нашу сторону?

— Я предлагал мальчишке еще в Костроме, когда громили лаборатории, обстоятельно поговорить о его новых возможностях, намекал на помощь и сотрудничество. Думаю, ему есть что скрывать. И он не зря до сих пор не хочет идти на контакт.

Помолчали, каждый погруженный в свои мысли.

— Может, выделишь все-таки мне парочку молодых чародеев? — криво усмехнулся Мисяй. — Мне предстоит поездка в Жигули. Как-то на душе неспокойно. Нет? Не хочешь ты помочь другу…

— Почему же? — усмехнулся Невзор. — Если почувствуешь неладное, под сердечком екнет — разворачивайся и езжай домой. Ну, что ты зубами скрежещешь? Я дельно тебе говорю. Слушай свое сердце.

…Он сидел на заднем сиденье могучего «Зубра» под прикрытием прочной стальной коробки; с двух сторон его подпирали могучие ребята в униформе, вооруженные до зубов (он сам приказал парням подготовиться к поездке тщательно), впереди сидели еще двое, если считать водителя, способного принять на себя функции охранника. Впереди несся брат-близнец «Зубра», своим хищным видом показывая, что не стоит шутить с кортежем начальника безопасности самого князя Щербатова. Пожалуй, это все, что сейчас мог сделать Мисяй для самого себя.

Непроизвольно провел ладонью по груди. Под осенним светло-серым плащом спрятаны защитные амулеты, которые ему отдал утром Невзор. Четыре продолговатых камешка разных цветов: щиты всех Стихий, разворачивающиеся в боевую ипостась автоматически, как только почувствуют направленную атаку на носителя. От амулетов исходит приятное тепло, или Мисяй слишком впечатлителен, полностью доверившись магическим артефактам? Камни не могут греть. Обычные полудрагоценные кварцы с запитанными в них плетениям мертвы до тех пор, пока не начнут активироваться.

Обе машины выехали за пределы города, оставив позади себя пост наблюдения с топчущимися на обочине дружинниками, и набрав скорость, понесли по прямой дороге, мягко покачиваясь на небольших неровностях асфальта.

Мисяй прокручивал в голове последний разговор с князем, от которого у него осталось неприятно чувство, что Щербатов испуган открывшимися обстоятельствами убийства Волоцких. Больше всего верного княжеского пса беспокоил источник информации, от которого Колояр получил имя человека, напавшего на особняк его родителей. Интересно, знает ли свидетель о Невзоре?

Дорога плавно сделала поворот, ныряя за невысокие холмы, поросшие желтеющими лесами. Скрылись из виду башни деловых центров города, остались только черная полоса асфальта, поникшая от первых заморозков луговая трава, летящие навстречу машины.

— Антон, — обратился к водителю Мисяй, — на двадцать пятом километре, если мне память не изменяет, дорога сужается, так?

— Да, — стриженый затылок Антона дернулся в кивке. — Там сейчас мост ремонтируют, одну полосу отдали под строительную технику. Грейдеры, бульдозеры…

— Мост, мост, — простучал непонятную дробь по стеклу Мисяй. — А объездной путь на Жигули у нас совсем в другой стороне.

Надо было мимо усадьбы Волоцких ехать, — Антон, не отрываясь от дороги, даже не заметил в зеркале скривившегося как от зубной боли начальника.

— Не догадался, — пробурчал Мисяй. — Ладно, все это пустое. Этот участок нужно проехать максимально быстро. Особенно на мосту и небольшой участок за ним.

— Есть какие-то подозрения? — зашевелился пассажир на переднем сиденье. Фигура Василия всегда вызывала у Мисяя доверие своими широченными плечами и непробиваемым желанием защитить шефа от неприятностей.

— Смутные, — отмахнулся пожилой мужчина. — Предупреди первую машину чтобы не зевали, а смотрели по сторонам. Любое подозрительное шевеление пусть расценивают как опасность.

Василий поднес к губам рацию и передал слово в слово приказ начальника СБ.

Мисяй же все больше погружался в меланхолию. Он слишком долго служил в качестве сторожевого пса, и научился видеть то, что многим кажется простым и обыденным. Князь часть стал встречаться с Волоцким, как ему докладывают люди, но о чем они говорят — тайна за семью печатями. Кто знает, может новоиспеченный зятек напевает Щербатову на уши свои песни? Кстати, да. Напел. Указал на Мисяя, как на одного из участников нападения на особняк родителей. И ведь не спьяну рассказал, а разложил все точно до мельчайших подробностей. Откуда? Вопрос бил молотками по вискам, вызывая нешуточные боли в черепной коробке.

Как поступит князь Борис? Вот та самая заноза, которая впилась под ноготь и мешает, мешает. Все плохо. И сердце вразнос идет, начиная испуганной птицей метаться в груди. Сердце….

— Передай головному — разворачиваемся, — неожиданно для всех сказал Мисяй. — Возвращаемся в Торгуев.

— В объезд? — в зеркале мелькнул удивленный взгляд водителя.

— Нет. Никакой поездки в Жигули. Послезавтра съездим.

Василий передал по рации решение начальства, и впереди идущая машина замедлила ход и развернулась в обратном направлении. Тот же маневр повторил Антон и пристроился в хвост. Кортеж понесся обратно.

Опять сижу на крыше в обличье майора Прохорова и наблюдаю за домом Мисяя в ПНВ. Всякие мысли в голову лезут, и одна другой хуже. Почему этот волчара развернулся на дороге, не доезжая до засады всего-то пару километров? Интуиция? Или Щербатов передумал о своем решении и предупредил верного пса о своем опрометчивом шаге?

Как теперь мне достать Мисяя? Варианты, конечно, один краше другого. Гранату во двор, когда чертов «безопасник» будет садиться в машину; выстрел из снайперской винтовки в окно ресторана, где Мисяй обедает; нацепить броню и лично навестить кровника. Просто отлично. Кровожадный Колояр Волоцкий бегает за приближенным князя Щербатов с целью грохнуть того на глазах изумленной публики.

— Хитер ты, князь, — прошептал я, отлипая от ПНВ. Задумчиво потер подбородок. — Связал по рукам и ногам. Теперь мое любое действие против этой твари будет считаться противоправным, если не подкреплю его железными аргументами и признанием самого Мисяя. А кто мне преподнесет эти признания на блюдечке, если пес до сих пор не желает садиться на цепь?

Так и есть. Вроде бы дал карт-бланш, а если посмотреть иначе — предупредил недвусмысленно, чтобы я не вздумал вольничать. Своих людей Щербатов не сдаст.

«А что ты думал, дружище? Князь поплыл, расслабился, воспылал любовью к тебе? — подумал я, еще раз приникая к окуляру. — Держи карман шире. Придется ехать в Москву, оставив врагов в счастливом ожидании естественной смерти в собственной постели».

Нет, мне не достать сейчас Мисяя. А с Невзором я еще не готов схлестнуться. Чтобы дотянуть до уровня архата, срочно нужно собрать полный комплект перстней. Тряхнуть Грэйса, выйти на обладателя оставшихся вспомогательных камней, и только тогда требовать виру.

Положив ПНВ во внутренний карман черной куртки, которая не позволяла мне выделяться силуэтом на фоне ночного неба, я осторожно спустился чуть ниже, к чердачному окну, и через пять минут выходил из подъезда дома. Еще несколько минут энергичной ходьбы, и сажусь в «орион», стоящий возле жилого дома в ряду таких же невзрачных машин. Еду в свой новый особняк, который еще не успел «обмыть».

Странное чувство пришлось испытать, когда я подъезжал к родному дому. Свет фар бросает на темную аллею тополей и лип яркое пятно. Электрики не успели подключить систему освещения к фонарям, расставленным вдоль дороги. А вот первый этаж особняка выделяется светлыми квадратами окон, где сейчас расположилась охрана. Я загодя, в обход Щербатовых, заключил контракт с военизированной охраной, которая не имеет отношение к княжескому клану. Компанию я нашел в Самаре. Так что сейчас за моей собственностью бдят восемь крепких ребят.

О реакции князя Бориса я не думал. Я человек вольный, и вопросы, не относящиеся к делам его рода, решаю собственноручно. Если ему неприятны такие моменты — я ничего сделать не могу. Со своими тараканами в голове пусть сам разбирается.

Подъехав к новеньким воротам, масляно блестящим черной краской, двумя короткими сигналами вызвал из сторожки охранников. Вышли двое, но ко мне подошел только один. Я приспустил стекло и показал себя. Молодцеватый парень в темно-голубой униформе с шевроном в виде варяжского щита, на котором золотистыми нитями был вышит вставший на дыбы медведь — символ конторы — наклонился. Убедившись, что я — это я, он приветливо поздоровался.

— Как обстановка? — кроме десятника Захара Хомякова — начальника частной стражи — я еще плохо знал бойцов по именам.

— Да все тихо, господин Волоцкий, — расслабленно повел плечами парень. — Не ожидали вас сегодня.

— Сам не думал, что задержусь в городе, — я кивнул на ворота. — Открывай, заночую здесь. Захар на месте?

— Да куда денется? — усмехнулся охранник и махнул рукой своему напарнику. Тот понятливо испарился и через минуту массивные ворота дрогнули, мягко покатились по рельсе. Демпферы сработали безукоризненно, погасив инерцию удара. Я въехал на территорию своей усадьбы. Мягко шурша по асфальту, занесенному желтыми листьями, машина обогнула пустой и неработающий фонтан, и я припарковался возле парадного подъезда. На шум мотора вышел сам Захар. Думаю, его уже предупредили о моем приезде.

Поднялся по лестнице, протянул руку десятнику. Широкая ладонь Хомякова сжала мою, проверяя на прочность. И тут же ослабив давление, Захар расцепил пальцы.

— Не спится, командир? — усмехнулся я, окидывая его взглядом. Явно уже готовился ко сну. Выскочил в рубашке, но без плечевой кобуры, на ногах тапочки.

— Парням подкачку давал, — почесал взлохмаченные вихры Захар и смущенно понял, что прокололся. — Чтобы в карты во время дежурства не играли и поменьше в телевизор глядели.

— Да пусть балуются, лишь бы не дрыхли, — я направился в дом. — Систему видеонаблюдения настроили?

— Завтра обещали закончить, — шел рядом со мной Захар. — Пока только фронтальные камеры подключили. Но что творится по периметру — не знаем. Каждый час объезжаем на квадре.

— Дело, — похвалил я. — Сколько человек в смене? Четверо?

— Так точно. Двое на КПП, двое в доме. Они же и по территории объезд делают.

— Не утомительно? — я оглядел пустое пространство парадной прихожей. Без мебели и всяких безделушек дом смотрелся торжественно безлико. Чистенько, светло, полы блестят первозданной свежестью, в гостиной вообще все пространство покрыто защитной пленкой.

— Всякое бывало, — Захар пожал плечами. — Просто непривычно держать под контролем такое….

Он обвел руками голые стены, от которых отражалось эхо наших голосов. Поэтому мы говорили тихо.

— Безжизненное? — усмехнулся я.

— Точно, хозяин, — облегченно выдохнул десятник. — Безжизненное.

— Потерпи. Скоро часть особняка приспособят под гостиничный комплекс. Через недельку сюда въедет хозяйка. Веселее станет, — пообещал я. — Возможно, придется отрабатывать функции сопровождения и охраны.

— В контракте прописано, никаких проблем.

— Где расположились?

— В дальней комнате, — Захар показал на полутемный коридор, причудливо изгибающийся плавными линиями и уходящий в глубину дома. — Вместо кроватей пока спальные мешки, но с мебелью вопрос надо решать.

— Решим, — я понимал, что громадную пустоту дома наполнять жизнью. Пока лишь в моем будущем рабочем кабинете стоял диван, стол да пара шкафов. Обычный канцелярит, с которым пока приходилось мириться. Но переночевать без лишних проблем можно. А вот парням нужна комфортная зона отдыха. — Завтра мой помощник займется покупкой необходимой мебели для вашей комнаты. Что еще? Кухня, повар…

— А вот это правильно! — оживился Захар. — На мужской готовке далеко не уедем, ноги протянем!

— С такими орлами какие ноги? — я ухмыльнулся, оглядывая широченную фигуру десятника. — А крылья не протягивают, на них воспаряют!

— Ну, в чем-то вы правы, хозяин, — согласился со мной Захар. В глазах его мелькнули озорные искорки. Видимо, понравилось ему про орлов.

Я пожелал десятнику спокойного дежурства и поднялся по витой лестнице с вычурными балясинами, сверкающими никелированным покрытием (я хотел современный интерьер, минимизируя использование дерева) на второй этаж, где находился кабинет. С облегчением опустился на диван, приятно пахнущий кожей. Сбросил туфли и растянулся на поскрипывающем ложе, положив голову на валик подлокотника.

Неудача с перехватом Мисяя на трассе могла серьезно ударить по моим амбициям рассчитаться с кровниками до отъезда в Москву. Но я постарался взглянуть на произошедшее с иного ракурса. Что из плюсов? Вернулся домой, закрепил право на родовые земли, построил дом. Расправился с Рахдаем, умело разошелся краями с князем Демидовым, который сейчас урчит от удовольствия, роясь на Курганных Землях. Впрочем, эта проблема ушла в плоскость отношений Щербатова и уральского князя. На правах родича вошел в клан Щербатовых, но сохранил абсолютную свободу с правом выхода на вольные хлеба. Семья Громовых находится под моей защитой, что тоже немаловажно. Финансово независим. Красивая жена как довесок к положительным моментам….

А вот это обстоятельство может быть как плюсом, так и минусом. Не уверен, что князь Щербатов перестал строить далеко идущие планы от нашего союза, отдав дочь в руки кровника. Мне нужно проверить Мирославу на лояльность, понять истинные причины ее тяги ко мне. Играет или показывает истинные чувства?

Я недовольно пошевелился. Нельзя жить с чувствами, режущими твое сердце пополам. Или мы доверяем друг другу, или как противники разойдемся по разным углам ринга, ощущая одну ненависть.

А теперь минусы. Вернее, он один. Я взвалил на себя долг крови, который должен выплатить сполна. Или отказаться от мести, выжигающей душу. Насчет Мисяя и Невзора я не колеблюсь. Нисколько. Да, они всего лишь исполнители. Но и тот, кто направил их на черное дело, уже давно гниет в земле. Значит ли, что его сын — то бишь князь Борис — должен поплатиться за грехи своего отца? Ведь он знал о намечающейся расправе и малодушно устранился от решения проблемы. Принцип талиона распространяется на него отчасти, и значит, не подразумевает пролития крови.

Переворачиваюсь на другой бок и ощущаю тепло, исходящее от симулякра. Поморщился и выложил его из кармана, положив рядышком на стул. Продолжаю думать.

Путей, свалить Щербатова в небытие, очень немного. Влиятельный род с мощной финансовой поддержкой так просто не столкнуть на обочину. Бить нужно сверху, расшатывая его благополучие. А с другой стороны можно цинично использовать князя Бориса в своих целях, продираясь на вершину пищевой цепочки. Если Щербатов живет с чувством своей вины передо мной, пусть выплачивает свою виру, вкладывая в меня ресурсы.

— Черт бы вас всех побрал! — нет, я не успокоился, а лишь разбередил свои раны.

«Не понимаю твоих мучений, — прошелестел в моей голове голос Ясни. — От тебя никто не ждет обязательного ритуала кровопускания. Впереди длинная жизнь, которая позволит тебе заложить мощный фундамент своего благополучия. Один мудрец, которого я знал, как-то сказал: „нет ничего слаще пережить своих врагов, не пролив ни капли их крови“. Если не хочешь возвести месть в краеугольный камень своей жизни, то просто живи, поднимайся вверх, расчищай место для своих потомков. Ты же разрываешься между долгом и разумным выходом из ситуации».

— У тебя как будто есть решение, — пробурчал я в темноту, рассматривая на стене размытую серебристую полоску луны, заглянувшую краешком в окно.

«У меня нет решения, — ожидаемо ответил Ясни. — Я предлагаю наименее затратный вариант. В первую очередь вычлени главное, распредели ресурсы, не гоняйся за химерами. Рано или поздно ответы придут. Что для тебя сейчас важно?»

— Получить все компоненты «солнечного доспеха», — тихо ответил я.

«Так действуй! — в голосе Ясни прорезалось удивление. — Ищи путь к оставшимся перстням! Когда решишь эту проблему, откроются десятки возможностей. Если же твое желание мстить перевешивает все, к чему ты стремишься, я могу тебе помочь. Хочешь, уничтожу твоих кровников?»

— А так можно? — саркастически спросил я. — Что же ты раньше молчал? Каким образом?

«Сделай так, чтобы твои лютые враги взяли меня в руки. А дальше — как судьба распорядится. Ты же знаешь, что меня нельзя трогать кроме хозяина?»

— Твою мать…, - прошептал я. — Вот я тупица.

«Согласен, — Ясни невероятно доволен моим потрясением. — Есть в тебе умение не видеть очевидных решений, чему я всегда удивлялся. Прямо под носом… Нет, в кармане лежит уникальное оружие, а он игнорирует варианты его использования».

— Помолчи, зараза, — у меня мгновенно пропал сон. — Любой, взявший тебя в руки, обречен на погибель… Ведь это вариант! Невзначай подсунуть ручку Мисяю, Невзору или Щербатову — и как ты там говоришь? Нет ничего слаще пережить своих врагов, не осквернив их кровью своих рук?

«Чуть по-другому, но и такая мысль приемлема, — одобрительно произнес Ясни. — Можно показать меня в моем настоящем обличье, чтобы возбудить жадность человеческую. Думай, действуй. Ты чувствуешь, что держишь жизни кровников в своих руках?»

— Теперь — да! — я замер, едва ли не воочию наблюдая, как разветвляются тропинки грядущего, где каждому из нас уготована своя судьба. Время, которое для меня сжималось как тугая пружина часового механизма, вдруг со звоном распрямилось, очищая мои мысли от наносов грязи и ила. Мисяй и Невзор никуда не денутся. Если не сегодня и не завтра, так через год-другой я переверну страницу контракта, который сам подписал двадцать с лишним лет назад.

Успокоившись, я рухнул на спину и не заметил, как крепко заснул без сновидений и будоражащих душу воспоминаний.

Глава третья

Серебристое крыло расчеркнуло горизонт пополам; самолет едва заметно накренился, делая разворот, и мне сразу же открылся вид на огромный муравейник, живущий своей насыщенной жизнью. Геометрически выверенные улицы новой Москвы; кривоватые и извилистые, стянутые едва видимыми нитями переулков и дорог, улицы старой боярской столицы; блестящие башни новостроек, бликующие на солнце; странный извивающийся поток на трех огромных кольцах, опоясавших город — поневоле проникнешься мыслью, что здесь, в огромном человеческом котле, бурлят страсти, несутся огромные финансовые потоки, вершатся судьбы людей. Именно здесь я могу получить ответ, как мне жить дальше.

— Ты за все время от окна не оторвался, — улыбнулась Мирослава, когда мы мчались по широким проспектам столицы в комфортабельной, длинной как сигара «астре» премиум-класса. — У тебя такое лицо непосредственное, сплошь эмоции.

А я словно окунулся в прошлую жизнь, уже потускневшую от новых эмоций и потрясений. В голове мгновенно щелкнули выключателем, и до дрожи в пальцах я стал впитывать в себя краски и картины столичной жизни с клокочущей энергией, расцвечивая старые полотна своих воспоминаний. Эта Москва оказалась совершенно другой, пошедшей по иному цивилизационному пути.

Высотные дома, взлетевшие в поднебесье бетонными и стеклянными свечами; тротуары, заполненные людьми в разнообразных одеждах; много машин, дешевых и дорогих; и что самое любопытное — невероятное количество патрульных автомобилей столичной полиции и дружинников. Скоро здесь начнется Боярский Совет, на который съезжаются представители знатных дворянских семей. Поэтому Великий Князь Московский, император российский всячески демонстрировал порядок в своем доме намерение обезопасить гостей.

— Да я слаще морковки ничего не едал! — шутливо воскликнул я, с трудом возвращаясь в действительность. — Торгуев, Самара, Демидово — это разве повод хвастаться? Деревенщина я, извини. Прошу следить за мной, чтобы чего не натворил, не попал в дурацкую ситуацию!

— Не паясничай! — рассмеялась княжна. — Освоишься, не переживай. У нас есть несколько месяцев, и я обещаю, что сделаю из тебя завсегдатая аристократических салонов. Немножко флера тайны не помешает. Ну и связи наработаешь. Тебе будет полезно.

Разумно. Пусть старается, взяв на себя роль заботливой наседки.

— Как думаешь, меня на Боярский совет пригласят, или это лишь желание императора встретиться со мной? — я задумался, глядя на мощные спины сопровождающих нас телохранителей. Мы отгородились от них стеклянной перегородкой с легкой тонировкой, отчего салон окрасился в легкий медово-коричневый цвет.

Машину с охранниками прислал княжич Павел, уже освоившийся здесь после свадьбы с Ариной Вяземской. И теперь мы направлялись в фамильный особняк, где и будем жить с Мирославой, пока князь Щербатов не даст отмашку ехать в Мадрид.

— С императором ты вряд ли встретишься, — жена пригладила торчащий хохолок на моей макушке. — А вот с его братом или приближенными — вполне. В любом случае тебе не пройти мимо Матвея Елизарова. Это еще тот цепной пес. Мимо него никто не проскочит.

— Он опасен?

— Дело не в его характере или желании утопить неугодного человека, — возразила Мирослава и вздохнула, отчего на ее красивом лице мелькнула тень. — Матвей Александрович очень влиятельный человек в ближнем круге императора. И прежде, чем ты удостоишься приема у государя, пройдешь своеобразную проверку у Елизарова. Оценка твоих намерений, важность и срочность просьбы — все оценивает этот человек. Любой визит, встреча или контакт тщательно анализируется. И это, заметь, не Служба внутреннего надзора и безопасности. А всего лишь великородный вельможа.

— Не очень-то горю желанием встречаться с их дружной компанией, — проворчал я.

— Увы, но придется… Ладно, яр, оставим эти разговоры до вечера. Павел тебе все растолкует. Лучше поцелуй меня. А то отвернулся, не смотришь на жену.

— Мы в самолете целовались, когда взлетали — тоже, — я стал загибать пальцы. — После посадки много радости доставили стюардессам.

— Я не очень люблю летать, вот и переволновалась, — Мира хлопнула меня по спине с наигранным возмущением.

— С нами же находились сотрудники-маги, — удивился я. — Они стихийники Воздуха… А как же тогда страсть к быстрой езде на машине?

— Машина — это совсем другая история, — мечтательно произнесла жена. — Там я чувствую дорогу, каждую ее выбоину и поворот. А в воздухе от меня ничего не зависит.

Я мысленно пожал плечами. Что-то не помню в этом мире крупных авиакатастроф с пассажирскими самолетами. Аварийные посадки были, да и то обходилось синяками и переломами максимум. Но, как ни странно, Миру я понимал и с ее мнением был согласен.

Особняк Щербатовых, построенный предприимчивым дедом князя Бориса, находился в районе Марьино, неподалеку от Москвы-реки, как мне успела рассказать Мирослава про место, куда мы направлялись. До середины двадцатого века это было тихое и спокойное местечко, где скупали землю купцы, коммерсанты и прочие быстро разбогатевшие коммивояжеры. Аристократическое общество не обращало на эту возню никакого внимания. Земель вокруг столицы пока хватало, поэтому клановые имения, усадьбы и подворья росли на юго-западной стороне Москвы. Князь Щербатов, тот, старый, плюнул на все условности и купил бросовый участок в Марьино, заодно приобретя пару мелких деревенек. Там до сих пор тишина, в парке даже олени разгуливают, белки то и дело по крыше огромного дома скачут. Автострада проложена севернее, есть свободный доступ к реке. Метров триста песчаного пляжа с зелеными насаждениями, причал с яхтой и прочие прелести жития-бытия.

Слушая жену, я недоумевал, почему торгуевский князь не переедет в столицу. Здесь возможностей больше. Близость к императорскому клану тоже не последний фактор успешного бизнеса. А руководить крупной компанией в Жигулях можно и на расстоянии. Того же Ивана — среднего сына — оставить в роли управляющего. Думаю, парень не отказался бы от самостоятельности. Ладно, не мое дело.

Особняк и в самом деле впечатлял. Посреди сохранившейся реликтовой рощи стояла трехэтажная махина из розовато-белого камня, изогнувшаяся изящной подковой вдоль желтеющей лужайки. К дому вела широкая асфальтированная дорога, разбегавшаяся на несколько ответвлений, исчезающих в лесном массиве. Красивые резные веранды; бассейн, закрытый тонированной крышей; фонтан с искрящимися в воздухе струями воды; лавочки, качели и прочие атрибуты безмятежной жизни. Наверное, здесь жито очень хорошо, подумалось мне. Среди белок-то и оленей…

Увидев кортеж из нескольких автомобилей с хозяйским гербом, охрана открыла ворота задолго до нашего приближения, и мы влетели на территорию особняка с ветерком. Сопровождение тут же отлипло он нас, остановившись возле кирпичного домика КПП, «астра» доехала до парадной лестницы. Вышколенная обслуга распахнула дверцы машины.

Павел в безукоризненном светло-сером костюме с улыбкой обнял сестру, перецеловал ее в обе щеки, потом подал мне руку и крепко сжал. Похрустев суставами в жестком захвате, мы расцепились, довольные друг другом.

— Разреши представить тебе свою супругу Арину Васильевну, — сказал Павел, придержав за талию совсем еще молоденькую девушку с огромными черными глазами, очаровательную брюнетку с толстой косой поверх бежевого осеннего пальто. Она оценивающе просканировала меня своими глазищами, в которых мелькнуло одобрение, и подала свою руку. Я склонился над ней, легонько пожал, не прикасаясь губами.

— Очень рад с вами познакомиться, — делаю комплимент, чтобы не показаться провинциальным чурбаком. — Павлу очень повезло, скажу откровенно. А уж я умею оценить красоту.

Мирослава тихо фыркает, а Арина покрывается легким румянцем.

— Я тоже наслышана о вас, Колояр. Мирослава еще с прошлой встречи много говорила, что ее неприступность пала перед человеком, умеющим не только притягивать опасности, но и успешно противостоять им. Вы необычайно везучий человек.

— Неужели? — я с усмешкой гляжу на Мирославу, ставшей пунцовой, похлеще Вяземской. Болтушка. — Насчет везения вы правы, Арина Васильевна. Удача меня преследует с самого рождения. Да такая, что сам не верю, что до сих пор жив.

Я немного ерничаю. Но ведь оно так и есть. Мое посмертие оказалось недолгим, и я попал в тело новорожденного, заместив его полностью и бесповоротно. Выжил при нападении на родовое гнездо, прошел суровую кадетскую школу, службу на юге империи. Разве не удача? Еще какая. Не говоря о своей нахальной выходке, давшей мне в руки великолепное оружие. Заодно и в семью своего кровника влез, натачивая нож возмездия.

— Давайте уже пройдем в дом, — заторопился Павел, когда к нему подошел сухощавый пожилой слуга в тщательно отглаженной униформе и что-то тихо сказал. — На улице прохладно. Обед подадут через полчаса. Надеюсь, вам хватит времени привести себя в порядок.

Пропустив весело щебечущих девушек впереди себя, мы задержались на открытой веранде.

— Отец звонил перед вашим прилетом, — тихо сказал Павел. — Просил быть осмотрительным при знакомствах. В Кремле о тебе уже знают. Жди приглашения на приватную беседу к Елизарову, или что ему в голову взбредет. Также тебя в первую очередь хотят прощупать императорские евгеники, не скрываешь ли ты какие-нибудь «неучтенные» способности.

Он кивнул на перстни, намекая на осторожность.

— Рекущий будет? — поинтересовался я.

— Обычно в случаях, подобных твоему — обязательно, — «обрадовал» меня Павел. — Но ты его не увидишь. Елизаров посадит прорицателя в соседней комнате, и пока будет умело увлекать беседой, тебя прощупают с ног до головы.

— Все-таки опасаются, что сделали неверный выбор? — я усмехнулся, проходя в широкие двери, распахнутые слугами перед нами. Тут же в парадной прихожей мне помогают раздеться. Идем дальше. — Поздно метаться, когда хвост прищемило.

— Ну да, — посмеиваясь, произнес Павел, и хлопнул меня по плечу. — Ладно, иди к себе. Через полчаса ждем в гостиной. Влас! Проводи господина Колояра.

— Слушаюсь, — шустрый парнишка в скроенной по его полноватой фигуре униформе тут же нарисовался возле меня и повел на второй этаж по широкой лестнице.

Он свернул направо, миновал висящие на балюстрадах горшки с зеленью, банкетки и диванчики в многочисленных нишах, и остановился возле двери с резными завитушками по краям и покрытую темно-вишневым лаком.

— Ваши апартаменты, господин Колояр, — парень четко кивнул и отошел в сторону. — Еще что-нибудь изволите?

— А наши вещи привезли? — вдруг вспомнил я.

— Они еще вчера прибыли с багажом, — успокоил меня Влас. — Мы их в гардеробную занесли. Не забудьте про обед.

— Спасибо, Влас, — по-простецки сказал я. — Свободен.

Апартаменты впечатляли. Большой, идущий полуовалом зал с мягкой мебелью, пышным ковром на полу, высокими окнами и с настоящим камином! Вот это дело я люблю! Тем более, что три-четыре месяца, которые нам отвел князь Щербатов, придутся большей частью на зимнее время. Буду по вечерам сидеть в кресле и смотреть на огонь.

Иду дальше. Гардеробная, небольшая барная стойка, за которой на полках стоят разнокалиберные бутылки со спиртным. Судя по шуму льющейся за дверью воды, я наткнулся на ванную комнату. Еще одна дверь рядом. Ага, еще одна. Неплохо, неплохо. Кстати, я в своем строящемся особняке тоже предусмотрел такие возможности для гостевых комнат. Идея не новая, но очень правильная.

Завершаю осмотр спальной комнатой. Здесь тоже можно танцы устраивать, несмотря на то что кровать занимает чуть ли не половину помещения. Для двух человек более чем достаточно. На кровати лежат два чемодана: мой и Миры. Вздохнув, начинаю перебирать вещи, которые мне предстоит надеть на обед. Я не большой любитель праздничных посиделок, где треплются языком и прощупывают друг друга с помощью витиеватых фраз и подколок.

— Я отдала твою белую рубашку и брюки горничной, чтобы прогладила, — раздался голос Миры за спиной. Она стояла как греческая богиня с оголенными плечами, обернутая в мохнатое полотенце, больше смахивающее на огромную простыню. — Как тебе наша комната?

— Впечатляет, — честно ответил я, скидывая надоевший пиджак и жилетку. — И сколько таких апартаментов?

— Особняк рассчитан на всю Семью, — прошлепав босыми ногами по полу, Мирослава села напротив зеркального трюмо. — А это не меньше пятидесяти человек, включая дядю Кирилла со своими домочадцами, и семью младшего дядечки, погибшего несколько лет назад в автокатастрофе. Кстати, когда я училась в университете, жила именно в этой комнате.

Жена посмотрела на меня в отражение зеркала, но я лишь пожал плечами, копаясь в вещах.

— А где полотенце?

— Все уже в ванной. Видишь, как я о тебе забочусь.

Ну, что тут скажешь? Подхожу к Мирославе, глажу по плечам, потом целую в шею, мочку ушей. Наклонив голову, княжна с полузакрытыми глазами впадает в состояние легкой расслабленности. Но тут же встрепенулась.

— Яр! У нас мало времени! Ты меня сознательно провоцируешь?

— А что? — посмеиваюсь я. — Кровать рядышком. На такое дело получаса не жалко. Хозяева подождут. Сами же молодые.

— Иди уже, — улыбается Мира. — Охмуритель женских сердец.

Наконец, собираемся в гостиной за огромным столом. Помимо меня, Миры, и Павла с Ариной, присутствуют еще несколько человек. Почти все они из обоймы семьи Щербатовых, но есть и Вяземские. Это братья Арины, гостящие в особняке. Они старше своей сестры. Виталию — неженатому офицеру, двадцать четыре года, он служит в императорской гвардии, и сейчас находится в отпуске, приехав с западной границы. Петр, можно сказать, мой ровесник. Он курирует поставки боевого вооружения в войска. Имеет чин полковника тыловой службы. Парни нормальные, приняли нас дружелюбно. Мирославу Вяземские знают давно, со времен ее учебы в Москве. И вообще знакомых у моей женушки в столице хватает. Боюсь, выполнит свою угрозу, начнет сводить меня со всеми бывшими однокашниками. Здоровья не хватит.

Обед проходит весело. Меня заставляют рассказать о себе. Делать нечего, в шутливой форме описываю свое житье-бытье в кадетской школе, службу в Семиречье, у князя Демидова. Несколько боевых эпизодов раскрашивают скучные факты биографии. Женщины более впечатлительны, ахают, когда я рассказал, как гонялись за контрабандистами по узким горным тропкам, попадали в засады и отбивались от злобных магов с помощью оружия и амулетов. Про волколака, которого самолично застрелил в таежной брошенной деревушке.

Понимаю, что меня прощупывали. Дескать, а кто ты такой есть, господин Волоцкий, кроме того, что из Первых? Что успел в своей жизни сделать? Можно ли на тебя надеяться? Впишешься ли за клан, если придет нужда? Особенно старался старший зять князя Кирилла — въедливый мужик с лицом прокурора. Самое смешное, что он и был представителем семейной адвокатской конторы. Адвокат, мать его. Строит из себя ценного кадра, и не понимает, что в системе клановой иерархии находится даже ниже меня. Да еще пытается застолбить за собой право указывать мне. Смешной какой. Мелкая сошка в механизме рода, пытающаяся приподняться надо мной, потоптаться по макушке.

Я-то, по своей сути, пусть и примак, но в любой момент могу образовать младшую ветвь рода Щербатовых, и старшую — Волоцких. Статус позволяет.

Супруга этого адвоката — женщина умная. То и дело пытается одернуть разговорившегося муженька. Она несколько раз чувствительно саданула его локтем, а потом поняла, что бесполезно осаживать носорога, и только улыбнулась мне примиряюще. Я кивнул. Ну, не устраивать же из-за этого скандал! Сидим хорошо, чинно беседуем.

— А как обстоят дела на южных форпостах? — Виталий Вяземский, как офицер, интересуется у меня, стараясь перебить негативный фон от разглагольствований адвоката. — Я слышал, что там появились инструкторы из Турции и Китая. Учат бандитов всерьез. Причем не просто стрелять из автомата, а даже диверсионной деятельности.

— Я уже давно потерял связь со своими сослуживцами, — слегка развел руки. — Но в последний год моей службы шли разговоры, что уйгуры хотят подмять под себя неподконтрольные России территории Киргизии, Казахского ханства. Идея Тюркского каганата никуда не делась, а сейчас усиленно подпитывается агрессивной политикой местных кланов. Тех, которые хотят сесть на жирных землях и иметь свой стабильный доход. Ну и власть, конечно же. Куда без нее?

— Получаем горячую точку на юге? — понятливо кивнул Виталий.

— Да она давно горячая, — я решительно поднялся, держа в руке бокал с вином. — Не будем о политике! Давайте выпьем за наших прекрасных женщин, которые удерживают нас от безрассудства, но толкают на подвиги! За неувядаемую красоту! Ура!

Признаюсь, этакая гусарская шалость присутствовала в моих словах. Память о моей прошлой жизни подсказывала, как сразу скучнеют дамы за столом, начнись разговоры о политике и вечным мужских делах. Видимо, за подобными обедами не принято вольничать, но ей-богу, я отчетливо видел в глазах Мирославы плещущуюся ярость. И как же интересно было наблюдать, как утихают волны гнева, и довольная улыбка скользнула по ее губам. Арина с интересом и одобрением поглядела на меня. Интересная девушка. Больше изучает, чем достает вопросами.

Мой тост вызвал оживление, и разговоры пошли нейтральные. Потом решили сделать перерыв, чтобы обслуга провела смену блюд. Женщины своей дружной стайкой умчались в будуар, а мужчины вышли на крытую веранду с тыловой стороны особняка, чтобы покурить и полюбоваться видом осеннего леса с его буйством красок.

Парочка официантов расставили на столиках бутылки с коньяком, хересом и бренди, курительные принадлежности — и тихо удалились. Кто-то задымил сигарой, разговоры разбились на кучки. Интересно, что братья Вяземские остались рядом со мной, а Павел пошел к своим родственникам, увлекая их разговорами. Заранее рассчитали свои шаги?

— Может быть, мы перейдем на неформальное общение? — предложил Петр. — Все одного возраста, излишние политесы я не очень люблю.

Получив одобрение, Петр подмигнул мне:

— А ты здорово нас на грешную землю вернул. Еще бы немного — и Виталий оседлал бы своего любимого конька. Война и стратегия его интересуют больше, чем хорошенькие столичные девицы. Представляешь, Колояр, он не хочет связывать себя узами брака!

— Получу должность в генеральном штабе — тогда и подумаю, — отмахнулся Виталий. — А то мотаюсь по западной границе из гарнизона в гарнизон. Этак молодая женушка не выдержит и с успехом насадит мне рогов.

Мы посмеялись. Я-то как раз хорошо понимал младшего Вяземского. Сам в подобной шкуре последние десять лет был.

— Надолго в столицу? — поинтересовался Петр, предложив нам коньяк. Мы согласились.

— До весны, — я не стал озвучивать точную дату отъезда, потому что сам еще не знал, когда Щербатов даст отмашку. — Времени, чтобы привыкнуть к столичной жизни, у меня будет предостаточно. Посоветуете, где можно провести время с адекватными собеседниками?

Вяземские заулыбались. Петр на правах старожила подсказал:

— В Москве есть интересные места. Советую начать с салонов, где собираются младшие отпрыски родовитых Семей. Узнаете много интересного про столичную жизнь, заодно постепенно вникните в тонкую политику клановой аристократии.

— Надеюсь, там собирается не воинствующая молодежь? — на всякий случай спросил я. — Не хочу, чтобы меня вовлекли в тайную организацию. Я и сам с мозгами, но хотелось бы точную диспозицию узнать.

— Ха-ха! — Виталий развеселился. — Узнаю военного! Понятно, почему я пока не стремлюсь в Москву? Пустопорожние разговоры ни о чем! Полоскание чужого белья — и никакого конструктива.

— Главное, что никаких заговоров, — Петр так взглянул на брата, что тот мгновенно посерьезнел. — Колояр не мальчик, сам разберется, что и как. Сейчас ему не стоит влезать в великосветский гадюшник, где одни интриганы. Кстати, когда назначена встреча с Елизаровым?

— На следующей неделе, сразу после выходного дня, — ответил я. — Что он за человек?

— Серьезная фигура в Ближнем Круге Великого князя, — сразу же сказал Петр. — Обложил императора своими родственниками так плотно, что никого из посторонних на ключевые посты не допускает. Причем, активно использует Евгеническую Палату и Рекущих. Человек он грамотный, не самодур, и своим положением пользуется на всю катушку.

— То есть к императору попасть можно только через него? — уточняю я.

— Или через его жену — Василису Павловну, — братья переглядываются с улыбками. — Дама очень влиятельная, под стать мужу. Окружение императрицы сплошь из фрейлин, назначенных госпожой Елизаровой. Какие-то вопросы можно решить и через нее. Это как через черный ход проникнуть.

Петр хлопнул по-дружески меня по плечу.

— Привыкай к столичным интригам, Колояр! Это очень увлекательно и опасно! Как раз для твоего характера!

Скажи-ка на милость, откуда тебе знать про мой характер? Вяло улыбнувшись, я допил коньяк. Похоже, придется как следует ознакомиться со всеми черными ходами, чтобы потом не заплутать в них.

Разошлись мы ближе к полуночи. Успели даже потанцевать под звуки чарующего вальса какого-то современного композитора. Вечер удался. Довольная Мирослава с облегчением упала в кресло и шутливо махнула ногами, сбрасывая туфли с ног, которые чуть не улетели в широкий зев камина.

— Наконец-то! — выдохнула она. — А если бы Арина уговорила Пашку устроить настоящий прием? Ох, отвыкла я от таких посиделок!

Я закрыл дверь в наши апартаменты и тоже уселся в кресло. Жена покосилась на меня.

— Тебе понравилось?

— Неплохо, — честно ответил я. — Если бы некоторые не брюзжали каждые десять минут…

Мира расхохоталась.

— Ох уж этот господин Журавлев! Дядя Кирилл его едва терпит. Кто же знал, что из покладистого мальчика, который пришел в его семью, вырастет брюзга! Не обращай на него внимания, дорогой. Зато ты понравился нашим дамам. Арина шепнула мне по секрету, что в тебе есть некая тайна, о которой ты не любишь распространяться.

— Какая проницательная девушка, — пробормотал я. — Она, случаем, не Рекущая?

— Нет, — загадочно улыбаясь, Мира вскочила с кресла, подошла ко мне, и подоткнув подол своего длинного платья, нахально взгромоздилась на мои колени. Обвив руками шею, обдала меня сладковатым букетом парфюма и выпитого вина. — У Арины очень странный Дар, доставшийся от пра-какой-то бабки: видеть сущности человека.

По спине пополз холодок, мгновенно передавшийся спящему Ясни. Мой призрачный помощник-дух лениво чертыхнулся и посоветовал ничего не бояться.

— Какая в тебе тайна, мой яр? — помурлыкала девушка. — Ты своей фактурной внешностью обворожил всю женскую половину дома. Я, конечно, знаю, что ты хулиганистый и дикий мужчина, но не это же озадачило Вяземскую? Что еще скрываешь, м?

Ее ладонь скользнула под рубашку и легла на грудь. Хитрая женушка, ничего я тебе рассказывать не буду. Во многих знаниях — многие печали. Вместо этого, напрягшись, я вскочил на ноги, держа в объятиях взвизгнувшую Мирославу. Она ведь девушка не хрупкая, и не пушинка. Вот был бы конфуз, завались я с ней на пол. Но я нахально прижал ее к себе и понес в спальню. Это будет самый лучший способ увернуться от неудобных вопросов.

Глава четвертая

— Государь, княжна Щербатова вчера прибыла в Москву со своим супругом, — пожилой мужчина с аккуратной короткой бородой, без единой седой пряди в волосах, решительно прошагал по ковровой дорожке, но остановился в нескольких метрах от торца стола.

Великий князь Московский, император Российский Дмитрий Ярославович Долгорукий молча разглядывал одну папку за другой, откладывая часть влево, предварительно приложив свою личную печать. Справа горка этих папок была куда больше. Не прекращая манипуляций с ними, он показал жестом вошедшему присаживаться.

Одернув на себе темно-голубой служебный мундир Внутреннего контроля, Елизаров сел не в самом конце стола, а выбрав место посредине, чтобы и дистанцию соблюсти, и не заставлять государя напрягать голос.

Закончив со своими делами, Дмитрий Ярославович убрал личную печать в сейф, закрыл массивную дверцу, навесив на замок видимое только магическим зрением защитное плетение, с хрустом помассировал суставы пальцев, и мгновенно переключился на новую вводную.

— Речь идет о чете Волоцких? — уточнил он.

— Так точно, государь, — наклонил голову Матвей Елизаров, имевший при дворе огромный вес как ближайший сподвижник императора и «злобный пес» престола, как про него говорили в столице. — Их встретили в аэропорту Остафьево и сопроводили в особняк Щербатовых в Марьино. Проживать Волоцкие будут там. Прикажете установить за ними негласное наблюдение?

— Матвей Александрович, не зарывайся, — предостерег его Великий князь. — Здесь я решаю, что делать. Не много ли на себя стал брать? Для таких дел есть спецслужбы, которые подчиняются только мне.

— Виноват, государь, — покаянно склонил голову Елизаров и раскрыл тонкую папку, которую принес с собой.

— Ну, хорошо, излагай свои мысли, интриган старый, — усмехнулся Долгорукий, откидываясь на спинку кресла. Пользуясь возможностью, нужно слегка расслабиться. С семи часов утра за рабочим столом.

— На понедельник я вызвал Волоцкого для беседы, — ладонь Елизарова легла на бумаги, перехваченные тонкой красной тесьмой. — Хочу прощупать самолично, что он за человек. Со мной будут члены Евгенической комиссии. Нужно убедиться, не ошиблись ли мы с расчетами?

— То есть, Матвей Александрович, ты до сих пор колеблешься в своих предположениях? — глаза императора застыли, изучая невозмутимого помощника. — Ты же знаешь, что любая инициатива, исходящая от моих приближенных, должна подкрепляться железными фактами. Что ты мне говорил полгода назад? Помнишь?

— Рекущие в один голос указывали на княжну Щербатову как на источник будущих потрясений, — кивнул Елизаров. — Если точнее: ее потомки угрожают целостности вашей династии, государь. Перевороты, приход к власти новой династии. Исходя из первичного посыла, аналитическая служба Евгенической Палаты выработала комплекс мероприятий.

— Напомнишь мне их? — голос у Долгорукого стал ледяным.

— Их два, — кашлянул Елизаров. — Первый: превентивное устранение проблемы. Второй: перекрыть источнику возможность произвести на свет потомков, несущих хаос системе.

— Боже, какая канцелярщина, — поморщился император. — Слушай, Матвей, а ты не хочешь отдохнуть? Заработался ведь…

— Никак нет, Ваше императорское величество! — вскочил управляющий. — Готов и дальше нести тяготы почетной службы!

И тут же его голос сломался:

— Государь, ну как я брошу свое дело? Я даже преемника еще не подготовил! Кто будет следить за чистотой помыслов твоих подданных? Кто вычистит заразу в твоем Ближнем Круге?

— Расплакался, жук, — Долгорукий усмехнулся. — Ты и преемника не готовишь, потому что не хочешь уступать свое место…. Ладно, не об этом речь. Насколько я понял, по первому варианту у Соболевского ничего не вышло?

Елизаров развел руками. А Великий князь сделал заметку в своем блокноте. Как поступить с эмиссаром, провалившим дело, будут решать другие люди. Волоцкий до него не должен добраться. Разгром костромского мятежного боярства очень напряг Палату Безопасности, точнее, некоторых людей, причастных к недавним событиям в Торгуеве. Именно они курировали все подходы к Бакринским и их союзникам. Значит, им и отвечать за провал.

— И потом вы предложили вариант с Волоцким. Вы так уверены в его неспособности произвести на свет одаренных детей с задатками бунтовщиков и интриганов?

— Государь, Волоцкий потерял свой Дар уже давно, — голос Елизарова окреп и оживился. — Этому способствовал некий древний артефакт, выжегший искру. По сути, перед нами всего лишь сильный воин с внешними магическими атрибутами, которые никоим образом не передадутся по крови. А с артефактами можно справиться, поверьте мне, Ваше Величество. Евгеники уверяли меня, что потомство от человека, потерявшего искру, не сможет конкурировать с теми, чьи родители оба являются одаренными. Таким образом мы подсекаем возможности княжны Щербатовой произвести на свет детей, способных в будущем конкурировать с вашими наследниками.

— Мудрите вы излишне, — подумав о чем-то своем, сказал Долгорукий. — Ну, хорошо. Я даю тебе разрешение как следует прощупать Волоцкого. Только без самодеятельности! Беседу повелеваю снимать на камеру. Запись — мне лично на стол. Ну и сам свои выводы предоставишь. Все, иди, интриган старый!

Елизаров, довольный решением императора, поклонился и как-то неожиданно быстро покинул кабинет; словно вытек за дверь темной тягучей массой. Помотав головой, избавляясь от наваждения, Великий князь нажал на кнопку вызова, и тут же на пороге появился молодцеватый офицер в гвардейском мундире светло-серого цвета с золотыми нашивками секретаря-адъютанта и с двумя большими звездами на погонах.

— Ваше Величество! — замер офицер.

— Вызовите мне полковника Залесского, — Великий князь кинул взгляд на циферблат больших напольных часов, скромно стоящих в дальнем углу кабинета. — Через тридцать минут я его жду.

— Слушаюсь, Ваше Величество! Еще что-то?

— Пока достаточно. Совещание с министрами в Красном Зале, как обычно. Свободны!

Полковник Залесский, руководитель службы внутреннего контроля Палаты Безопасности появился ровно минута в минуту. Щеголевато прищелкнув каблуками начищенных ботинок, он доложил о своем приходе и замер в ожидании.

— Не чинись, Аркадий Степанович, присаживайся, — Долгорукий с удовольствием посмотрел на своего помощника по безопасности Двора. Отличный боевой офицер в прошлом, обладает несомненными качествами, нужными для человека такого калибра. Самое главное: умеет не только мундиром блистать, но и умом.

— Спасибо, государь, — имея привилегию для такого обращения, сказал полковник и сел чуть дальше от того места, где ранее восседал Елизаров.

— Давайте, Аркадий Степанович, ближе к делу, — Долгорукий знал, что полковник Залесский сходу вцепится в проблему. — Вчера в Москву приехала чета Волоцких. Вы в курсе, кто это такие?

— Жена — княжна Мирослава Борисовна Щербатов, — кивнул полковник. — Ее муж, боярин из рода Первых, Колояр Волоцкий. Да, мне известно, государь.

— Нужно установить негласное наблюдение за обоими. Куда ездят, с кем встречаются, круг общения, друзья и недруги. Это первое, и не самое сложное. Теперь второе: не допустить встречу Волоцкого с Соболевским. Надеюсь, не нужно объяснять, что этот человек должен исчезнуть как можно быстрее. На Соболевском завязаны контакты с костромскими боярами.

— Я все понял, — посерьезнел Залесский. — Исполним. Есть у меня хваткие ребята.

— Волоцкого не трогать, пусть осваивается в столице, — император простучал пальцами по крышке стола какой-то марш. — Обязательно в группу слежения поставьте мага. Колояр владеет своеобразной техникой магического боя. Мало ли, вдруг и засветит свои возможности.

— Не угодно ли подвести к Волоцкому человека, способного спровоцировать дуэль? — Залесский не был настолько кровожадным человеком, сметающим на пути выполнения задачи лишние фигуры. Но «засветить» технику боя без дуэли невозможно. Значит, нужна провокация. — Если, конечно, Вашему императорскому величеству угодно знать, в чем сила клиента.

— Меня она особо не волнует, — усмехнулся Долгорукий. — Кое-кто уверяет, что магия природная гораздо опаснее, чем приобретенная с помощью артефактов. Волоцкий всего лишь счастливчик, пользующийся амулетами боя.

— Он и сам не промах, — заметил полковник. — Бывший пограничник из Семиречья, егерь князя Демидова, личный телохранитель княжны Щербатовой.

— Нужно учиться на чужих ошибках, — назидательно поднял палец император. — Я никогда не приставлю к своим дочерям личных телохранителей, да еще молодых. Видишь, чем дело заканчивается.

Залесский вежливо улыбнулся. Если младшей дочери — цесаревне, Великой княжне Ольге, ничего не «грозило» от ярых и жутких рынд, то старшая уже вошла в ту пору, когда девушкам такого ранга начинают подыскивать женихов заранее. Семнадцатилетняя Татьяна и так окружена гвардейцами, готовыми лечь костями за нее. Здесь личная конкуренция между телохранителями — прекрасный залог сердечной безопасности старшей цесаревны.

— Нет, не будем столь откровенно выказывать свой интерес, — решил Долгорукий после недолгого молчания. — Все равно через полгода, как я знаю, молодые люди отъезжают в Испанию. Князь Щербатов разворачивает свое производство настолько быстро, что ему нужны представительства в различных княжествах и государствах Запада. Павел — его старший сын — уже готовится к отъезду в Лондон. Значит, так, Аркадий Степанович! Возьмите под личный контроль поставленную задачу. С Соболевским решите в кратчайший срок. Быстро и незаметно. И, кстати, Измайловых тоже под наблюдение. Пока только визуально.

— Слушаюсь, Ваше Величество! — вскочил офицер.

— Идите, полковник, — кивнул Долгорукий. — Надеюсь на ваш профессионализм.

Оставшееся время император никуда не торопился; взглянув на бумаги, еще не удостоившиеся личной печати, он слегка поморщился и стал ходить по кабинету, заложив руки за спину. От двери мимо длинного стола до окна; чуть немного времени на созерцание облетающего осеннего сада, потом обратный путь.

Полтора года назад к нему напросились на прием придворные Рекущие; их, правда, и было-то всего двое, но работали они на удивление слаженно и точно. Их прогнозы в сфере придворных тайн и интриг, политики и экономики почти всегда сбывались. Почти — потому что любой прогноз, даже от всевидящих пророков не всегда срабатывает с математической точностью. Умение найти раздражающий фактор, блокировать его и изъять из грядущих событий, всегда отличало настоящего Рекущего от прохвостов. Природный Дар тоже надо уметь использовать.

Так вот, эти Рекущие в один голос заявили, что появилась угроза смены династии Долгоруких, но не сейчас, а в далекой перспективе: лет через двадцать- тридцать. Великий князь потребовал от них тщательной и выверенной линии пророчества, указать ключевые точки развития событий и какие варианты ведут к краху династии.

Рекущие всегда работали в тесном контакте с аналитическими службами, что позволяло избежать больших разногласий и путаницы. Через два месяца на стол императора лег секретный доклад, который весьма удивил и озадачил Долгорукого.

Каким образом Щербатовы могли помешать династическому правлению? Да, Род весьма крепкий, многочисленный, да еще и верный союзническому долгу. Но, извините, Оболенские — и те имели больше шансов сменить Долгоруких на престоле легитимным способом, так как в них текла кровь Рюриковичей. А Долгорукие вообще-то в родстве с Оболенскими. Ну, это другая история. Почему же Щербатовы?

По данным доклада выходила простая картина. Самую большую проблему ожидали от потомства княжны Мирославы. Девушка, не обладающая каким-либо выдающимся Даром, тем не менее несла в своих генах весьма сильную родовую искру, грозившую передаться потомкам. Если в Евгенической Палате ей подберут подходящую партию в виде сильного одаренного мужчины из рода, претендующего на престол — вот тогда может произойти непоправимое. Поэтому и было рекомендовано найти девушке жениха достойного, но с угасшим Даром. Вдобавок чтобы был из Рода, не пересекавшегося с Рюриковичами или Гедиминовичами.

— Не убивать же их, — пробурчал Долгорукий, снова остановившись возле окна. Он вспоминал целые абзацы из доклада, снова прокручивал их в голове.

Если честно, после ознакомления аналитики император с раздражением откинул папку в сторону, посчитав доклад вздором. Но ведь Рекущие независимо друг от друга предупреждали его! Значит, это не было тонким заговором против верных союзников!

Успокоившись и приведя мысли в порядок, Великий князь снова попробовал одолеть доклад. Выходило не все так страшно. Достаточно подобрать подходящую пару, от которой априори не должны появиться сильные потомки.

Желание князя Щербатова выдать Мирославу замуж за европейского принца, дожа, князя и прочих титулованных особ Долгорукий посчитал опасным делом. Щербатов нахально обходил законы и уложения о брачных отношениях между людьми разных подданств, что тоже легло на весы подозрений.

Получался совсем нездоровый вариант. Именно князь Борис Щербатов мог быть тем самым механизмом, толкающим к краху нынешней династии. Надо как следует присмотреться ко всей Семье.

Вариант с Волоцким появился очень своевременно. Сначала император очень удивился, что кто-то из этого рода остался жив. А потом евгеники преподнесли вариант, как нельзя лучше подходящий в данной ситуации.

Долгорукий знал об истории, произошедшей два десятка лет назад в Торгуеве. Расследование, проведенное Боярской комиссией, не выявило нарушение дворянской этики. Ставер Волоцкий был наказан правомерно. Но Дмитрий Ярославович считал, и не без основания, что молодой Колояр рано или поздно придет к мысли о кровной мести. Если бы дело ограничилось одним Ставером… Такие вещи не оставляют безнаказанными. Кто-то из затаившихся союзников обязательно расскажет истинную подоплеку дела.

Поэтому через князя Апраксина была слита информация, что Волоцкий заинтересовал императора, и чтобы компенсировать моральные и материальные потери, решил ввести его в клан Долгоруких. Такой реакции от Щербатова не ожидал никто. Каким-то образом он сумел склонить и дочь, и Колояра к женитьбе. Причем, настолько резко и быстро, что Дмитрий Ярославович долго не мог прийти в себя от изумления. А ведь уже для Колояра подобрали невесту из вассального рода Окуневых — небольшого, по сути, но славящегося красотой своих женщин. Тоже Дар, если подумать, которым Окуневы распоряжаются очень умело!

Рекущие, а вместе с ними и аналитики в один голос утверждали, что свадьба Волоцкого с княжной Мирославой наиболее лучший вариант на картине грядущих событий. Потеря природного Дара подобна выхолащиванию, и теперь ждать от этой пары угрозы для престола нет необходимости. Да и остальные дети князя Бориса под присмотром. Павла свели с Ариной Вяземской, и теперь за ним глядит весь многочисленный род. Глупостей совершить не дадут.

А Колояра все равно надо немного обласкать, помочь встать на ноги. Ну и вторая жена не помешает! Пусть на семейном фронте силы свои прикладывает. Нечего ему в политику высоких сфер лезть.

Долгорукий вздохнул. Где-то в глубине души сидела заноза, которая не давала уснуть совести. Изредка, но беспокоила назойливой и тягучей болью. Ведь физическое устранение молодой девушки было согласовано на самом высоком уровне, а вот низшее звено подкачало. Костромские идиоты не смогли как следует провести операцию по ликвидации Мирославы Щербатовой! А теперь и вовсе к ней не подберешься. Возле ее ног сидит волкодав. Пусть и молодой, но уже дерзкий. Если то, что о нем рассказывали после костромской операции, правда…

Великий князь поежился и решительно прервал свои размышления. Пора было идти на совещание. Помимо мелких интриг хватало работы.

Купленный на рынке подержанных автомобилей старый, на сто раз, наверное, перекрашенный «орион» оказался из той неудачной серии, когда конструкторы не заморачивались, удобно ли водителю сидеть в кресле больше одного часа за рулем. Настолько жестким и не эргономичным оказался «поджопник». Видимо, мне «повезло» стать обладателем первой модели «мещанского» автомобиля. Не дай бог, дорога в колдобинах окажется, весь зад в мозолях и синяках будет.

Став на некоторое время Прохоровым Артемом Васильевичем — на чье имя куплено авто — я уже несколько вечеров приезжаю к дому господина Соболевского и тщательно фиксирую все, что происходит вокруг. Каждый раз, в шесть часов вечера, занимаю позицию неподалеку. Термос с горячим чаем, пакет с пирожками, блокнот и карандаш — вот и все инструменты для наружной слежки. И отключенный телефон. Чтобы Мирослава не психовала и не названивала каждые полчаса, когда же я вернусь домой. Для нее состряпана версия, что муженек катается по Москве в поисках знатоков древних артефактов. Ну и княжич Павел, как только может, прикрывает меня. Мужская солидарность…

Ну надо мне, для дела надо. Хочу как следует тряхнуть этого мутного эмиссара, который частенько наведывался в Кострому с шелестящими купюрами для поганых делишек и нащупать кончик ниточки, ведущий к заговору. Адрес Соболевского я узнал у Петра Вяземского. Приобрел старенький «орион», сменил личину и третьи сутки подряд кручусь возле особняка, где живет посредник.

Улочка здесь весьма оживленная, что меня очень радует. Спокойно приехал, притер машину вплотную к бордюрам, затерявшись среди других автомобилей, чьи хозяева устроили здесь стоянку, и стал разглядывать объект. Дом двухэтажный, с широкими окнами, постоянно задернутые шторы. По вечерам во дворе зажигаются фонари освещения. Значит, обслуга постоянно находится на месте.

Ворота кованые, решетчатые, с виду массивные, на невысоком бетонном фундаменте. Охрану, как ни старался, не увидел. Если нужно попасть в дом — нажимай на кнопку звонка. Вон она, на столбе рядом с калиткой. Вижу над кнопкой глазок видеокамеры. В доме есть видеофон.

Соболевского я уже видел несколько раз. Эмиссар вел активную вечернюю жизнь. Он выходил из дома в начале восьмого, садился в свою зеленую «астру» и куда-то уезжал. Гоняться за ним я не собирался. Не столь важно сейчас, где он шарахается. Я продолжал подпитывать себя пирожками и следить за домом. Может быть, Соболевский и днем куда-то намыливается, только нет у меня возможности пасти клиента круглые сутки. Все равно буду брать его здесь. Причем, сегодня.

Эмиссар должен приехать к одиннадцати часам вечера, загнать машину во двор и уже до утра никуда не выходить. Ничего особенного Соболевский из себя не представлял. С вижу обычный мещанин, наделенный некоторыми полномочиями, среднего роста, худощавый, лицо какое-то невзрачное, сразу и не запомнишь, если не приглядываться. Одет неплохо. Вещи не дешевые, хоть и не бросаются в глаза. Хорошее пальто из джерси, кожаные ботинки на толстой подошве. В самый раз для сырой октябрьской погоды. На руках тонкие кожаные перчатки.

Попивая горячий чаек, разведенный со смородиновым вареньем, я засек черный микроавтобус, остановившийся на другой стороне улицы как раз неподалеку от ворот дома Соболевского. Уже стемнело, и разглядеть, кто находится внутри, не давали тонированные стекла, отражавшие свет уличных фонарей.

— И кто вы такие, гости дорогие? — оживился я, спешно допивая чай. Завинтил колпачок, заменявший мне кружку, и поставил термос за спину, в задний карман чехла. — Тоже по душу Соболевского? Не-не, я первый!

Эмиссара сейчас не было дома. Если судить по его пунктуальности, заявится через пару часов. Ладно, попробую продумать ход действий. Если в микроавтобусе сидят люди из службы безопасности или смежных силовых структур, принадлежащих императору, тогда становится ясным, зачем им понадобился Соболевский. Это ведь ниточка к событиям в Костроме. Ничего не стоит перерезать ее. Вот и приехали… Резать.

Допустим, что возле своего дома его ликвидировать не станут. Вероятность попасться в объективы камер очень большая. Улица ведь не бедная. Публика приличная здесь обитает. Но и похищение тоже таит в себе опасность засветиться. Что будут делать? Пожертвуют одним наемником? Пожалуй, два варианта остаются: хватают под белы рученьки, увозят подальше от глаз людских и там пускают пулю в затылок. Или все же валить будут здесь, наплевав на конспирацию? Эх, нужен мне Соболевский! Нельзя его отдавать исполнителям!

Из микроавтобуса никто не выходил. Тоже не любители высовывать нос по каждому пустяку. Я нащупал во внутреннем кармане симулякр, провел пальцем по металлической поверхности авторучки, успокаиваясь. Голос Ясни сродни медитации.

А вот и «астра» Соболевского показалась. Он ехал как раз со стороны микроавтобуса. Только собрался обогнуть его, как стоящая машина неожиданно подалась назад и ловко перекрыла дорогу эмиссару. Не ожидая такой подлянки, Соболевский влетел в зад тяжелому автомобилю. Удар был несильный, но блокированная «астра» возмущенно фыркнула и заглохла. Возле нее мгновенно появились двое в темное одежде. Бесформенные куртки и кепки с длинными козырьками тщательно маскировали лица тех, кто собирался похищать эмиссара. Все-таки похищать?

Мужчины действовали слаженно. Один запрыгнул внутрь со стороны пассажирского сиденья, а второй дернул на себя водительскую дверь. И озадаченно застыл на месте, не зная, что делать с заблокированной дверью. Соболевский оказался шустрым малым.

Но к тому времени мой «орион», взвывая мотором, вылетел на проезжую часть и просто снес зазевавшегося наемника. Стукнул по касательной, но человека отнесло на приличное расстояние. Скорее всего, он потерял сознание, стукнувшись головой об асфальт. Плевать! Зато мешать не будет.

Резко торможу — и время начинает тягуче растягиваться в пространстве. За короткий миг я успеваю выскочить из машины и активировать Ясни. Кинжал серебристо замерцал, удлиняясь в тонкую трость с металлическим наконечником. Именно он пробил стекло, пролетел мимо носа оторопевшего от разворачивающихся событий водителя и вошел с противным хрустом в переносицу незнакомца.

Трость летит обратно, а я уже возле микроавтобуса. Дверь медленно-медленно открывается, и оттуда высовывается длинный ствол с накрученным глушителем. Ясни чутко вслушивается в мои мыслеформы и превращается в очень тонкое лезвие, перерубающее пистолет. Дергаю дверь на себя, костяшками кулака бью в гортань.

Время полетело вскачь, и мышцы, не успевшие среагировать на бурный метаболизм, мгновенно заныли от боли, выворачиваясь наизнанку. Я рычу:

— Живо в мою машину!

И раздраженно тычком пальца показываю направление, куда спасенному эмиссару требуется бежать.

Соболевский испуган. Он путается в полах пальто, выползая из «астры», но я беру эмиссара за шкирку и кидаю его на заднее сиденье своей колымаги, а сам прыгаю за руль. «Орион» радостно взревел, и оглашая улицу визгом шин, развернулся и понесся в противоположную сторону. Я не боюсь, что пришедший в себя мужчина причинит мне хоть какой-то вред. Ясни накрыл меня прозрачной защитной сферой. Любая магия сейчас бесполезна.

— У вас есть безопасное место? — пропетляв по улицам, и заехав в какой-то переулок, я остановил машину, но заглушать мотор не стал. Обернулся, чтобы задать вопрос.

— Кто вы такой? — Соболевский быстро пришел в себя. Ну да, на ответственное дело размазню не поставят.

— Дурная привычка, сударь, отвечать вопросом на вопрос. Мне нужно как можно быстрее отвезти вас в безопасное место, где мы может поговорить.

— Здесь неподалеку, — признался эмиссар. — Езжайте дворами, чтобы не светить машину. Только помедленнее, чтобы не привлекать внимание патрулей. Представляете, меня хотели зарезать как какого-то уличного босяка! Меня, представителя по особым поручениям боярина Измайлова! Если бы не вы, сударь…

Кажется, шок проходит, уступая место болтливости. Нужно быстрее доставить клиента туда, где его искать никто не будет.

— Остановитесь возле этого дома, — попросил Соболевский, выглядывая в окно.

Я выполнил его просьбу. И сам огляделся, куда меня занесло. Москву я вообще не знал, изучил только часть Марьино. Дом старый, стены фасада шелушатся облупленной известкой. Подъезды хоть и освещены, но слабо. Фонари старые, тусклые.

— Н-да, невеселое местечко, — вынес я свой приговор.

— Зато надежное, — усмехнулся Соболевский, выходя из машины. — Я здесь на всякий случай устроил волчью лежку. Знаете ли, у меня профессия очень опасная, для здоровья и жизни вредная. Так вы идете?

— Конечно, — я закрыл двери «ориона» и вместе со спасенным эмиссаром направился к среднему подъезду. Несмотря на убогость, входные двери имели кодовый замок, который Соболевский набрал, закрывая спиной цифры. Я пожал плечами. Нужно больно подсматривать. Надо будет, я кинжалом вскрою дверь как консервную банку.

На лестничной площадке было чисто. Видно, что здесь убирают. Уже хорошо. Признаюсь, я бы очень удивился, что Соболевский в своем статусе снял квартиру в такой дыре.

— Доходный дом, — пояснил эмиссар, поднимаясь по лестнице. Двигался он тихо и пластично, не производя большого шума. Наверное, бывший вояка, подумалось мне. Обычного мирского чиновника вряд ли поставят на такую опасную должность. Дурака тем более…

Поднявшись на второй этаж, Соболевский остановился возле двери с номером 13 (какая ирония!), оббитой залакированной рейкой, и неуловимым движением руки достал откуда-то связку ключей. Не глядя на них, сунул нужный в замочную скважину, дважды провернул. Затем открыл верхний замок.

— Подождите, — я отодвинул эмиссара в сторону и шагнул в темный зев коридора, чуть-чуть подсвеченный с лестничной площадки, и замер, вслушиваясь в тишину квартиры. Запах пыли, нежилого помещения — я не чувствую чужого присутствия. Засады здесь нет.

— Сколько времени вы сюда не приходили? — шепотом спросил я.

— Полгода уже, — слышится щелчок закрываемой двери, и в прихожей вспыхивает свет. Соболевский с облегчением снимает пальто и вешает его в узкий шкаф гардеробной. — Раздевайтесь, таинственный спаситель. Я пока поставлю чай. К сожалению, угощать нечем. Есть пачка сушек, но они, боюсь, закаменели до состояния монолита.

— Ничего, размочим, — усмехнулся я, скидывая свою куртку. — Разрешите осмотреться?

— Да ради бога, — откликнулся Соболевский из кухни. Там слышится шум льющейся воды, звон стекла. Наверное, посуду моет.

Квартира небольшая. Стандарт для приезжих или мало зарабатывающих мирян. Небольшая прихожая, совмещенный санузел, кухня, меблированная гостиная и еще одна дверь, ведущая, по-видимому, в спальню. На всякий случай заглядываю туда. Широкая застеленная покрывалом кровать, минимум мебели. В общем, унылое холостяцкое жилье. Гашу везде свет и присоединяюсь к хлопочущему на кухне эмиссару.

— Пора бы познакомиться, сударь? — улыбнулся хозяин квартирки, протягивая мне руку. — Соболевский Юрий Антонович, чиновник Финансовой Палаты.

Не показывая колебания, я пожал руку эмиссара, которая, хоть и косвенно, направляла убийц Мирославы.

— Прохоров Артем Васильевич, поверенный по делам дворянина Волоцкого Колояра.

Небольшая заминка, вижу в глазах эмиссара недоумение. Пытается лихорадочно вспомнить, знакома ли ему эта фамилия? Я подозреваю, вряд ли. Ведь Соболевский работал конкретно по Мирославе, а я для него вообще не существовал.

— Не имею чести знать, извините, — кисло улыбнулся хозяин и тяжело присел на табурет, освободившись от рукопожатия.

— Перейдем на неформальное общение, Юрий? Не против? У нас, как бы, равный статус?

Бью наугад, но попадаю точно в цель. Мелковатая сошка этот эмиссар.

— Нет, — отмахнулся Соболевский. — Мы же не на приеме, Артем.

— Хорошо, я сейчас скажу, кто такой Волоцкий. Он с недавних пор муж княжны Щербатовой Мирославы Борисовны. А вот ее имя тебе очень хорошо знакомо, да?

Проняло мужика. Зрачки глаз метнулись по сторонам, на мгновение задержавшись на подставке с ножами. Ага, размечтался.

— Поспокойнее, Юра. Надо было, я и сам грохнул бы тебя, не задумываясь, — я сижу спокойно, локоть левой руки на столе, правая — на колене. — Сейчас ситуация другая. Кстати, ты слышал, что случилось в Костроме недавно?

— Наслышан, — глухо произнес Соболевский, враз как-то осунувшись.

— Так вот, неприятный сюрприз для тебя, Юра. Не все погибли в той мясорубке. Выжили несколько человек, которые рассказали интересные подробности про Бакринских и Лужиных. Щербатовым уже известно, что ты очень сильно засветился при контактах с этими людьми. А так как его дочь Мирослава вышла замуж за Волоцкого, то и я неким образом вовлечен в расследование.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я сдал своих хозяев? — Соболевский встал и выключил закипевший чайник. Поставил на стол стаканы, сахарницу и плетеную корзинку с закаменевшими сушками.

— Ты же понял из сегодняшнего происшествия, что хозяева решили тебя слить.

— Слить? — поднял брови эмиссар. Не понял он смысла слова.

— Ликвидировать, убить как опасного свидетеля. Через тебя шли все финансовые потоки в Кострому. Ты лично курировал строительство лесных лабораторий. Ведь каждая копейка была подотчетна. Но взамен денежным вливаниям ты потребовал нанести серьезный удар по Щербатовым. Особенно старался давить на Аляповых, давних кровников князя. Твоим хозяевам была нужна война, в результате которой тот, кто стоит еще выше, взял под контроль логистический центр в Жигулях. Одной из главных целей была младшая дочь Щербатова. Налицо многоуровневая комбинация. Я все правильно изложил?

— Куда уж точнее, — усмехнулся Соболевский, разливая чай по стаканам. — Угощайся.

— Спасибо, — я не стал пить обжигающий напиток, решив подождать пару минут, пока остынет. — Я бы предпочел коньячку соточку.

— Не употребляю, — удивил меня Соболевский и медленно рассуждая, продолжил: — Честно, мне приходили в голову подобные мысли. Откуда, думаешь, у меня эта чертова нора? Когда только-только я начал работать с костромскими, уже начал прорабатывать пути отхода. Я понимал, чем мне, обычному курьеру, грозит деятельность, которая дурно пахла. Ладно бы просто раздача денег в жадные руки дворянчиков. Но я видел, на что идет львиная доля денег. Лаборатории по выращиванию оборотней — этих магических химер! Вот что страшно!

— Ты лично видел, какие там дела творятся? — я легко разломил сушку, уловив удивленный взгляд Юрия. Сушки и в самом деле были каменными, но я применил небольшое усилие, и аппетитно захрустел.

— Видел. Детей, молодых людей…

— Кто руководил операцией из Москвы? Измайловы?

— Н-да, хорошо Щербатовы поработали с пленниками, — нахмурился эмиссар. — Не все представители рода знали о деятельности Главы Рода Владимира Алексеевича и его старшего сына Анатолия. Измайловыми руководили свыше. Но спрашивали именно с Главы. Курировал всю деятельность костромских бояр именно он.

Кажется, про Анатолия говорила Мирослава. Дескать, пристает, оказывает навязчивые знаки внимания. Узка ты, тропинка жизни. И не разойдешься сторонами.

— Глава Рода входит в Ближний круг Великого князя?

— Да, несомненно.

Соболевский отпил из стакана чай, посмотрел на меня:

— Щербатовы дали тебе задание меня убить?

— Господин Волоцкий сам решает, как поступать с людьми твоего калибра, — излишне холодно ответил я. — Он всего лишь родственник князя Бориса, а все остальное касается лишь его одного. Мой хозяин хотел бы получить от тебя информацию по людям, давшим задание на ликвидацию княжны Мирославы.

— Я не могу сказать, кто они такие, — покачал головой Соболевский. — Кроме Измайлова все контакты тщательно скрывались. Но ясно, что они все принадлежат к высокородным. Дам тебе совет, Артем. Не лезьте туда. Вам всем конечности поотрывают. Даже не знаю, нужно ли было спасать меня. Все равно достанут. Ведь эти ребята явно из службы Залесского.

— Кто такой?

— Глава Службы контроля. Проще говоря, под его руководством работают ищейки и ликвидаторы. Думаю, теперь будут искать и тебя.

— Замучаются пыль глотать, — я сосредоточился на очередной сушке, которая пошла гораздо лучше. — А тебе бежать нужно. Далеко, и не останавливаясь. Небось, урвал себе немного из тех потоков?

Соболевский усмехнулся. Я попал в точку. И неудивительно. Деньги не через банк проводили, а наличкой везли в Кострому. Подотчетность липовая, пальцы сами просятся прикарманить чуток.

— Хочу спросить, чем ты так лихо прибил тех парней? Это же магия? Какое-то копье, которое потом исчезло в твоей руке…

— Ты этого не видел, — напомнил я. — Никогда. Ладно, пора мне, засиделся я с тобой. Какие планы?

Эмиссар развел руками. Правильно. Не надо ничего говорить. А было бы хорошо привлечь Соболевского как свидетеля, но вряд ли получится. Даже запись на обычный портативный диктофон, который сейчас находится в правом кармане рубашки, да еще прикрытой вязаной жилеткой, ничего мне не даст. Ну, известно мне про Измайловых. Дальше-то что? Почти всех причастных зачистили, остался только предусмотрительный эмиссар, которого рано или поздно достанут.

Допустим, начну я что-то предъявлять Измайловым, сразу окажусь в двух метрах от поверхности земли, если не приму меры. Нет, против императорского клана даже с «солнечным доспехом» ничего не светит. Задавят числом. У Долгоруких в штате десятки архатов, сотни архимагов и тысячи мелких магов. Не о том я сейчас думаю.

— Юра, единственное, что я могу тебе подсказать, — я допил чай и надел куртку, словно не заметив, что мой симулякр упал на пол. — попытайся сбежать. Я тебе дал только отсрочку. Есть какие-то документы, заграничные паспорта, нужные люди, которые помогут? Думай.

Я медленно вышел в коридор. Сработает или нет?

— Артем, постой! — Соболевский вышел за мной следом, держа в руке авторучку. — У тебя из кармана выпала.

Несколько секунд смотрю на пальцы, сжимающие симулякр. Нужно ли мне убивать Соболевского? А не остается у эмиссара шансов. Сегодня-завтра он отсидится в своей норе, но потом все равно вылезет на свет божий. Если его схватят люди Залесского, он выболтает про некоего Прохорова, связанного с Волоцкими. Ладно, Артем Васильевич — человек-невидимка, а вот Колояр лицо реальное. Нет-нет, эмиссар зажился. Правы те, кто хотел его стереть. Опасный своими знаниями тип.

Осталось лишь избавиться от жалобно скрипящего на каждом повороте «ориона». Послужил мне — и хватит.

Я сухо благодарю Соболевского и забираю симулякр. Проверю, кстати, сработает ли проклятие кинжала? Только подумал, а Ясни прошептал мне, что достаточно пары дней — и проблема будет решена.

Попрощавшись с эмиссаром, который с этой минуты находился под дланью смерти, я спустился по лестнице вниз на улицу и растворился в темноте ночной подворотни.

Глава пятая

Раз-два. Раз-два… Размеренно бегу по узкой асфальтированной дорожке, тянущейся вдоль берега реки. Справа от меня проплывает чисто прибранный пляж Щербатовых с опустевшими беседками, длинным причалом и ответственным работником, убирающим налетевший на песок мусор. Слева — желтеющий парк, сквозь который просматривается особняк. Здесь я ежедневно совершаю пробежки. Нужно подтягивать физическую форму, а то с такой сытной кухней, что присутствует в этом доме, уже вес набираю. Правда, Мирослава по ночам не дает особо расслабиться в силу открывшейся природной пылкости (вот что значит выпустить джинна страсти на волю!), но это все не то. Мышцы тела требуют серьезной нагрузки, и не только в одном месте! Еще бы спарринги по рукопашной устроить, вообще замечательно будет. Кстати, в особняке, в левом крыле есть спортивный зальчик с тиром, там охрана тренируется.

После встречи с Соболевским прошло два дня. Жив эмиссар, или уже загнулся от проклятия? Я не обольщался в уверенности, что видеокамеры наружного наблюдения, где проживал Юрий, не засекли стычку неизвестного человека с командой наемников или конторских исполнителей. Значит, по Москве усиленно ищут не только чиновника-курьера, но и меня, то бишь майора Прохорова.

Понятно, что Колояра не свяжут с незнакомцем в одну цепочку, если Соболевский навечно замолчал. Господин Волоцкий все эти дни и вечера находился в особняке, проводя время с молодой женой и родственниками Щербатовых. «Орион» канул на дно Москвы-реки. Машину отыскать тоже время нужно. Как свидетель, Соболевский весьма слаб, и от его откровений никому ни жарко, ни холодно не станет. Даже вздумай он топить Измайловых. Аристократы отвертятся, да еще возмущаться станут, что их оболгали.

Цеплять Измайловых и Елизарова на такую наживку нужно только в одном случае: если затеваешь крупную игру против ближнего окружения императора, а то и вообще против него самого. У меня же нет плана бодаться с императорским кланом в ближайшей перспективе. Мало ли что Ясни наговорил про грядущее. Относиться серьезно к каждому слову пронырливого Рекущего, жившего несколько тысяч лет назад, не стоит.

«Ладно, — обдумывая на ходу план дальнейших мероприятий, я мерно бегу по тропинке, не сбивая дыхание. — После встречи с евгениками и Елизаровым буду знать, кто чем дышит. Но сейчас нужно плотно поработать с Измайловыми. Этого… воздыхателя Анатолия прижать, чтобы не дышал возбужденно на мою жену».

Труднее было с Мирославой. Мою авантюру девушка восприняла в штыки.

— Даже не вздумай лезть в эту помойку! — категорически возразила она, перекрывая мне путь к двери, словно я готовился навечно убежать из дома, да еще руки на груди скрестила. — Не забывай, что ты теперь не один. Попадешься ты — всю семью уничтожат. Алика что без тебя делать будет?

— Дорогая, это удар ниже пояса, — пошутил я, прижимая к себе насупленную Мирославу. — Обещаю, что о моем участии никто не заподозрит. Я поставлю ищеек на ложный след.

Не надо знать княжне о сущности майора Прохорова, изначально живущей во мне, и не раз помогавшей в тяжелых ситуациях. Считаю его неким оберегом или талисманом.

— По-хорошему, мне надо запретить тебе заниматься опасными глупостями, — не размякая от моих ласок, пробурчала жена, — если бы не отец. Он мне рассказал, кто стоит за попытками убить меня. И я знаю, что следы тянутся в Москву. Но не настолько же все плохо. Если Великий князь всерьез вознамерился женить тебя на какой-то дворянке, значит, высшая аристократия отказалась от своих попыток.

— Ты же сама не веришь в эти слова?

— Не знаю, — поежилась Мирослава. — Скорее бы в Мадрид уехать. Пусть все уляжется, успокоится — а потом видно будет.

— И я того же мнения, — улыбнулся примиряюще. — Нам еще надо недостающие перстни найти. Грэйса как следует тряхнуть.

— Кстати, ты бы лучше занялся поиском аукционов, где продают подобные артефакты. Возможно, какая-то информация всплывает, — подсказала Мирослава. — Если хочешь, я поговорю с Ариной. Походим по фуршетам и раутам, познакомимся с нужными людьми. Какого-нибудь коллекционера охмурю…

— Эй! Даже не вздумай! — возмутился я. — Я тебя хорошо знаю! Запудришь мозги несчастному, а он потом от неразделенной любви веревку на шею накинет!

Мирослава фыркнула и прижалась ко мне.

— Ну и пусть, — голос ее изменился, стал медовым. — Лишь бы подсказку нам дал. Кстати, у меня на тебя планы в ближайшее время. Никуда не собираешься?

— Сегодня я абсолютно свободен…

…Я усмехнулся, продолжая бежать вдоль береговой полосы. Вот показался забор, который отделял частную территорию особняка и пляж. Дорожка делает плавный поворот налево и уходит в парковую зону. Там есть симпатичная полянка, окруженная деревьями, где я тренируюсь со своим симулякром, овладевая техникой «солнечного доспеха».

Внезапно замечаю возле небольшого и аккуратно сделанного сарайчика, в котором хранятся лодки для прогулок по реке, парочку подозрительных хмырей. Они каким-то образом проникли на частную территорию и возятся с дверью. Со стороны особняка их плохо видно, а вот я хорошо разглядел: одеты простенько, в потертые куртки, в застиранных штанах, в стоптанных ботинках. У одного на голове кепка с логотипом какой-то компании или магазина. Лицо прикрыто козырьком. Он стоит и озирается по сторонам, пока его напарник пытается открыть дверь. В сарае стоит врезной цилиндровый замок с сувальдным механизмом, насколько я знаю, и просто так в техническое помещение не попасть.

Я резко меняю курс, пересекаю пожелтевшую лужайку и оказываюсь неподалеку от сарайчика. Еще раз оглядываюсь. Знаю, что одна видеокамера должна показывать этот глухой уголок, и охрана в любом случае заинтересуется, чего это я вдруг сменил траекторию своего постоянного движения.

— Вам помочь, господа? — мое появление из-за угла сарая выглядело неожиданным. Незнакомцы вздрогнули, а тот, который в кепке, мгновенно выдернул из-за пазухи заточку. — Вы в курсе, что находитесь на частной территории Рода Щербатовых?

— Проваливай, спортсмен, — хрипло пробурчал второй, оторвавшись от ковыряния в замке. Он выплюнул изо рта скуренную сигарету. — Не умничай, здоровым останешься.

И оба рассмеялись, довольные шуткой. Что-то нахально ведут себя ребята. Среди белого дня проникли через ограждение и пытаются провести кражу со взломом. Ничего не боятся! Охрана не торопится, и это удивительно. Провокация со стороны спецслужб? Да, скорее всего. Даже ворье не станет так рисковать. Ночью шансов больше покуролесить на чужой территории. Значит, взяли в разработку, хотят прощупать некоего господина Волоцкого. Но слишком топорно. Все, кому положено, знают, что я представляю собой как выпускник кадетской школы. Уверен, что на меня есть большое досье. И зачем такие проверки?

Что ж, поиграем.

Я делаю шаг вперед и легко выбиваю заточку из рук грабителя, ребром ладони укладываю того на деревянный настил. Его напарник дергается в мою сторону, взмахивая какой-то плоской и широкой штукой с деревянной ручкой. Похоже на стамеску.

— Не подходи! — предупредил он. — Попишу на узоры!

— Ты, что ли? — рассмеялся я, смазанной тенью уйдя вбок, и нанес несильный удар пальцами в области шеи, что было достаточно для тщедушного неудачливого грабителя.

Тот осел вниз, закрывая глаза. Напарник в кепке, уже очнувшись, не стал убегать, а храбро кинулся на меня с кулаками, на которых мелькнули синие разводы умышленно состаренной артефактами татуировки. Ну, точно провокация. Вор никогда так палиться не будет.

Встречаю нападающего ударом стопы в грудь. Получилось удачно и эффектно. Смачный удар снес незадачливого мужика в воду. Подтаскивая второго в полуобморочном состоянии и тоже бросаю в воду. Нисколько не жалею об этом. Пусть охолонутся немного в стылой октябрьской воде.

— Ну вот и разминка! А то жаловался на скуку, — задумчиво произнес я, глядя, как парочка отчаянно гребет к берегу с другой стороны решетчатого ограждения. Там уже не наша территория.

Завывая мотором, подлетела машина дневной охраны. Выскочили трое дюжих парней с дубинками, в которые встроены магические амулеты, парализующие человека на несколько минут.

— Эх, господин Колояр, зря вы их в воду сбросили! — махнул дубинкой по воздуху высокий плечистый паренек, которого в имении все звали Серьгой. — Надо было им прописать как следует! Это же надо! Днем полезли воровать!

— А вы где были, вояки? — с усмешкой спросил я, выбрасывая упавшие стамеску и заточку в воду. Подальше от берега. — Я же специально под камеру забежал, чтобы вы немного головой пошевелили!

— Да не обратили внимания, — смущенно ответил рыжеусый Ульян. — Бегает человек по берегу, чего за ним следить?

— Какие вы деликатные! — я кивнул на машину. — Подвезете до дворца?

— И какие выводы? — глядя на экран визора, где Волоцкий невероятно легко разделался с сотрудниками службы наблюдения, спросил Залесский у своих помощников, коих в кабинете было двое.

Майор Федорчук, отвечающий за координацию служб контроля, слежения и наблюдения, и особых поручений, пожал плечами. Запись стычки Волоцкого с людьми Конторы он просмотрел несколько раз, и уже составил свое мнение.

— Думаю, Волоцкий прекрасно разобрался в ситуации, и маскарад наших сотрудников его не ввел в заблуждение, — ответил он.

— Почему так думаете, майор? — полковник Залесский прошелся по кабинету, и не присаживаясь, остановился возле прямоугольной коробки визора, где застыло изображение человека, взятого в разработку.

— Покидал парней в воду, а потом долго смотрел на другой берег реки, словно искал что-то или кого-то, — пояснил Федорчук. — Он не глуп, господин полковник. Для человека, попавшего в аристократическую среду путем марьяжа с высокородной девушкой, Волоцкий действует осторожно. Плотно контактирует с Петром Вяземским, по светским салонам пока не разъезжает, а вот госпожа Волоцкая весьма активна…

— Речь не о ней, — прервал майора Залесский.

— Прошу прощения, господин полковник, — кивнул Федорчук. — Отвлекся. Наш клиент с посторонними лицами не встречался, больше времени проводит со своей женой и с Павлом Щербатовым.

— Копылов, выведи вторую картинку на экран, — приказал Федорчук молодому офицеру, почтительно застывшему возле стола с аппаратурой. — Ту самую, где похищали Соболевского.

Залесский едва заметно поморщился. Для него произошедшее с эмиссаром было оплеухой похлеще выволочки императора. Мало того, что три сотрудника погибли, так еще и Соболевского прошляпили.

— Что выяснили по этому поводу? — спросил он, кивнув на смазанную ночную картину с застывшей улицей и разбитыми «астрой» и микроавтобусом.

— Неизвестный напал на группу Свища в тот момент, когда Соболевский был остановлен возле своего дома. Предполагалось ликвидировать клиента на месте, прямо в машине, списав все на обыкновенный грабеж, — Федорчук с тоской посмотрел на визор. — В этот момент подъехал автомобиль «орион», который несколько дней стоял неподалеку от дома Соболевского (по камерам определили), оттуда выскочил неизвестный и применил какую-то магию. Ее следы четко идентифицировала служба магического контроля, с который мы сейчас тесно сотрудничаем. Только не пойму, откуда такая прыть? Наш человек, севший в машину к Соболевскому, не успел ничего сделать.

— Я внимательно смотрел на запись, и мне показалось, что нападавший использовал какое-то копье, — сказал Залесский. — Что по этому поводу говорят архимаги?

— Как вам удалось рассмотреть? — удивился майор. — Нам понадобилось чуть ли не десять раз прокрутить запись. Сначала думали, что он пробил окно рукой…

— Ага, в голове сотрудника дырка от наконечника, — язвительно произнес Залесский. — И стекло не пробито, а как будто проплавлено. Разве не так?

— Оружие с использованием огненных элементалей, — кивнул Федорчук. — Ищем всех одаренных с такими способностями.

— Несколько сотен человек только по Москве? — поднял бровь начальник. — И как вы будете их проверять? Соболевского спасал явно не дилетант, а высокоранговый чародей ранга архата или архимага. Кто вас допустит до беседы с теми же Вяземскими или Оболенскими, или Асташевыми, которые практикуют только Огонь? Где искать человека, играючи, да еще с такой невероятной скоростью уложившего не самых слабых сотрудников Службы Контроля? Даже видеокамера с трудом уловила, что происходит.

Федорчук предусмотрительно молчал, ожидая, когда старший по званию сам обозначит приоритеты и покажет путь, по которому побегут цепные псы.

— Соболевского нашли?

— Никак нет, господин полковник! — вытянулся майор. — Но мы локализовали аурный след, хоть его тщательно затирали. Площадь довольно обширная. Туда попадают районы Царицыно и Бирюлево.

— Работайте, майор, — недовольно произнес Залесский. — Время играет против нас. Если Соболевский скроется, то нам всем не поздоровится. Ищите его. Проверьте все контакты, ищите любовниц, друзей. Авось кто-то вспомнит, где может быть запасная нора эмиссара. Я даже склонен подозревать Щербатовых…

Залесский неожиданно замолчал, о чем-то напряженно задумавшись.

— Щербатовы как раз пострадали от действий костромских дворян, — осторожно произнес Федорчук. — Если предположить, что князь Борис захватил в плен кого-то из костромских, то вырисовываются неприятные последствия. А что, если этот архат — из клана Щербатовых? И действует он по указанию самого Главы Рода?

— О чем я вам и говорю, майор, — Залесский, наконец, сел в свое кресло. — В первую очередь проверяйте контакты Волховского. По моим данным, роды Бакринских, Аляповых и Лужиных уничтожены. Попробуйте разузнать через князя Апраксина, были ли в числе захваченных пленников люди из указанных Семей.

— Слушаюсь, господин полковник, — склонил голову Федорчук. — Что по Соболевскому и нашему неизвестному чародею?

— По эмиссару поступил недвусмысленный приказ, и его надо выполнять. А по чародею…

Залесский задумчиво посмотрел на своих подчиненных, похожих сейчас на замерших псов и ожидающих команды «фас».

— Машину нашли? — вместо приказа спросил он.

— Еще нет, — ответил майор. — Есть предположение, что ее утопили. Но где? Без последней локализации трудно будет понять, в каком районе искать.

— Так подключите «водников», — нахмурился начальник. — Неужели трудно самому сообразить? Им же не надо в воду лезть. Пусть свои техники используют. А насчет Соболевского… В свете последних событий не будем торопиться с его кхм… исчезновением. Меня крайне заинтересовал неизвестный чародей. Выжмите всю информацию по этому человеку. Он явно связан с Щербатовыми или Волоцким.

— Сделаем, господин полковник, — энергично кивнул Федорчук, а за ним и капитан Копылов. Оба офицера вышли из кабинета, оставив Залесского в мрачных раздумьях. Неожиданный фактор в лице странного чародея, спасшего Соболевского, путал все карты и серьезно осложнял ситуацию. Внутреннее чутье опытного сыщика, пусть и отошедшего от полевой работы, подсказывало полковнику, что здесь замешаны Щербатовы. Где-то произошла утечка, и князь Борис раскусил многослойную игру столичной аристократии, приближенной к императору. А Соболевский являлся самым важным звеном в этой игре. Значит, чародей из клана Щербатовых?

Полковник поднял трубку телефона, по которому можно было звонить в город, набрал нужный номер и прислушался к гудкам. Щелкнуло, и низкий бархатистый голос пророкотал:

— Слушаю, Чистяков.

— Здравствуй, Герасим Лукич! — придав своему голосу больше жизнерадостности, произнес Залесский.

— А! Аркадий Степанович! Ты где потерялся, дорогой? Совсем забыл про старых друзей?

— Хочу компенсировать это упущение, — пошутил Залесский. — Как насчет обеда в «Подворье»? Я закажу столик на пару часиков.

— Почему «Подворье»? — хохотнул архат. — Соскучился по сытной и дешевой пище?

— Дело не в ней. Там «чисто».

— Ага, не дурак. Сообразил. Ну что ж, Аркадий Степанович, через час встречаемся?

— Да, — Залесский положил трубку.

В этом небольшом ресторанчике, находившемся в паре кварталов от службы, точно не было подслушивающих устройств или внедренных осведомителей из числа официантов. Средней руки заведение общественного питания, в которое никто из высокопоставленных чиновников или аристо не заходил. Но полковник иногда любил посидеть там и похлебать наваристого борща или рассольника. Сытно и вкусно.

Отдав необходимые распоряжения, Залесский вышел из здания, где сосредоточились все службы имперской безопасности, сел в свою темно-зеленую «астру» и быстро доехал до «Подворья», которое находилось в Настасьинском переулке, примыкающем к Тверской. Там была небольшая стоянка, на которой полковник оставил машину.

Метрдотель, встретив его с поклоном, шустро провел к нужному столику, а официант уже готовился принять заказ. Залесский внимательно просмотрел меню и заказал московский борщ с разнообразными копченостями, салат «оливье» с мясом дикой птицы, а на второе — телячьи отбивные с кашей. Он знал, что архат Чистяков не будет против, потому как сам был любитель вкусно поесть. Ну и графинчик водочки для аппетита.

Чистяков появился несколькими минутами позже. Это был солидный невысокий мужчина с лоснящимися щеками и намечающимся брюшком. Отдав пальто гардеробщику, он одернул «мирской» костюм, посмотрелся в зеркало, пригладил куцые, начавшие седеть, волосы.

— Аркаша! — совсем по-простому развел руками архат и приобнял полковника. — Ну как же ты исхудал! Нелегко быть при высоких чинах?

— Ох, не говори, — улыбаясь, похлопал по спине чародея Залесский. — А ведь и вправду давненько не виделись! Вон какой мамон отрастил!

Они сели напротив друг друга, и в это время подоспел заказ. Архат плотоядно потер руки. Из графинчика полилась водка. Стукнувшись рюмками, мужчины опрокинули в себя горячительное. Крякнули и принялись за борщ, утоляя первый голод.

— Ты же не просто так позвал меня, Аркаша? — промокнув губы салфеткой, спросил Чистяков. — Ты очень ленивый, чтобы встретиться с друзьями не по службе. Опять понадобилась информация?

— Твоя интуиция никуда не пропала, Гера, — также по-простецки ответил полковник. — В ваш отдел присылали запись нападения на Соболевского?

— Ах, это…, - архат зацепил кусок буженины с окантовкой из застывшего желе. Пожевал. — Да, смотрели всем отделом. Та еще головоломка получилась. Грязно сработали твои люди, Аркаша.

— Мне важно другое мнение, а не действия моих опытных, между прочим, агентов.

— Ну, не сердись, — улыбнулся архат, разливая водку из графина. — Я внимательно изучил запись. Что сказать… Необычная магическая техника. Я бы сказал — архаичная. Это что-то вроде эйдоса, мифического артефакта, умеющего превращаться в нужную вещь по приказу хозяина. Он как бы есть в реальном мире, но совсем не такой, что мы видим на самом деле.

— Мудрено, — покачал головой Залесский. — Но ты не отвлекайся, говори. А я пока отбивных попробую.

— Злыдень ты, Аркаша, — хмыкнул чародей, закусывая водочку. — Проще говоря: вещь в вещи. На такое способен только Творец, умеющий работать на уровне материй. Даже мне не под силу сотворить такое без артефактов. Энергию жизни жрет что голодный крокодил.

— Если Творец — нам проще будет найти этого человека.

— Сомневаюсь. Он не Творец, — вздохнул Чистяков. — Имея на руках подобный артефакт, даже мирянин сможет овладеть некоторыми способностями эйдоса.

— Но вы же разобрались в его технике?

— Техника владения на уровне Творца. Копье, вырастающее из руки, пробивает стекло, не разрушая его, а лишь проплавляя, оставляя небольшой след, — архат пожал плечами. — Мгновенное перемещение с одного места на другое, сжатие времени. Слышал я про подобные фокусы. Это что-то наподобие божественных доспехов, за которыми гоняются сотни коллекционеров всего мира. Хотел бы я встретиться с дерзким незнакомцем.

— В общем, ничего не узнали, — разочарованно произнес полковник.

— Тебе этого мало? — архат удивленно вздернул брови. — Уже след! Я вот что хочу сказать в дополнение: с такой мощной магией твой клиент не выдержит. Его потянет на подвиги. Сила артефакта не даст ему сидеть на заднице, извини за пошлость. Так что отслеживай все странности, связанные с магическими проявлениями, и держи меня в курсе. А я попробую поискать в закрытых библиотечных фондах информацию про подобные вещи. Доспехи… Доспехи! Ведь слышал я что-то такое!

— А разве в академии вам не читали курс древней магии? — поинтересовался Залесский. — Или как он там называется?

— Как ни странно, ты правильно его назвал, — усмехнулся архат, с аппетитом уничтожая отбивные. — Только факультативно. Древние техники канули в историю, и только самые фанатичные их последователи продолжают штудировать и восстанавливать по описаниям. Легче на их основе создать нечто новое…

— Разве копье, которым пронзили стекло, не одна из новых техник? Ее ведь вполне можно освоить без проблем, — не сдавался полковник.

— Не спорю — можно, — кивнул Чистяков. — Меня смущает невероятное движение этого человека. Подобные игры со временем и есть маркер древней магии. Сейчас только Творец может освоить подобную технику. «Сжатое время» очень хорошо демонстрирует степень подготовки незнакомца. В общем, я точно уверен в уникальности показанных техник. И ведь не таился, спасая Соболевского! Знал, что камеры по всей улице стоят! Найди мне его, Аркаша! Умоляю! Подожди…

Архат замер, погрузившись в свои размышления. Он даже палец вверх поднял, глядя в глаза Залесскому. Через несколько секунд Чистяков улыбнулся и пальцами левой руки постучал по пальцам правой.

— Здесь у него были кольца или перстни. Вспомнил я, что меня смущало. Я их разглядел на пальцах незнакомца. Но увы, какие именно — не скажу. Разрешение камеры не позволило. Картинка расплывалась при увеличении.

— Сколько колец?

— Два… Возможно — три, — неуверенно ответил архат. — Аркаша, ты же отыщешь его?

— Какой же ты нетерпеливый, — усмехнулся полковник. — Мы фактически призрака ищем. А вот от тебя помощь должна быть действенной. Мне нужен Соболевский. Найдем эмиссара — возьмем за жабры и твоего уникального мага.

Признаться, когда я увидел, куда меня привела наводка Арины Вяземской, то усомнился в своем желании поговорить с человеком, знающим «все и вся» в мире аукционов. А точнее, все, что с ним связано, что происходит в затемненных кулуарах.

Дом был невероятно старым, и по моим представлениям, возведенный в эпоху первых каменных зданий Москвы. Мощные стены двухэтажного особняка были сложены из крупного кирпича, давно потерявшего свой природный цвет, и поэтому постоянно забеливаемого и подкрашиваемого. Струпья известки сползали с фасада, перекошенная лестница единственного подъезда вела в черный зев дома. По-моему, там даже электричество не удосужились провести.

Задрав голову, я внимательно посмотрел на кирпичные трубы, выглядывающие из-под крыши, на толстый черный кабель, тянущийся от уличных столбов к мощным изоляторам под козырьком кровли — и с облегчением вздохнул. Хоть что-то современное здесь присутствовало. А то уже приготовился увидеть старинные канделябры со свечами, освещающими помещения.

Дом не был жилым. Он принадлежал различным мелким организациям и частным конторкам. В основном, как гласила блеклая табличка на стене рядом с распахнутой дверью, здесь трудились адвокаты, поверенные по делам, мелкие коммивояжеры и консультанты по различным аспектам жизнедеятельности, как мне пояснила княжна Арина с загадочной улыбкой, не собираясь вдаваться в подробности.

Именно такой «консультант по аспектам» и требовался. Вздохнув, я вошел в подъезд, не убирая личину майора Прохорова, под которой пробирался через половину Москвы, поднялся на площадку, освещенную матовым круглым светильником над большим фанерным щитом, где были расписаны кабинеты нужных специалистов.

«Вайсманн Карл Юрьевич, консультант» — так гласила надпись того, кто мог мне помочь. Все, больше никаких исходных данных. А, да. Нужно подняться на второй этаж в кабинет № 24. Ну что ж, попробуем.

Поднимаюсь по деревянной лестнице, которую капитально ремонтировали совсем недавно, судя по крепким и свежим перилам, прочным маршам, не скрипевшим под ногами, и блестящему лаковому покрытию, еще не успевшему выцвести. На площадке второго этажа поворачиваю налево в длинный коридор. Из-за дверей доносятся глухие голоса, где-то играет музыка, женский голос беспрерывно бубнит о каких-то поэтических сборниках. Вот и нужная мне дверь с табличкой хозяина кабинета. Стучусь. А вдруг никого нет?

— Да-да! Заходите, пожалуйста! — слышится в ответ.

— Господин Вайсманн? — спрашиваю я на всякий случай, разглядывая жизнерадостного круглого гнома, а точнее, низкорослого, плотно сбитого крепыша с лысой головой и с аккуратной бородкой, в рубашке бежевого цвета; она, к моему удивлению, перехвачена плечевой ременной системой. Слева под мышкой висит небольшая кобура с расстегнутым клапаном.

Видя мое потрясение, гном усмехнулся.

— Разве на табличке не написано мое имя? — спросил он, высверливая взглядом в моем лбу дырку. — Здесь, кроме меня, никого нет. Секретаршу я не держу, с помощниками не работаю. Так что вы хотели, сударь?

— Мое имя Артем Васильевич, — ответил я, плотно закрыв за собой дверь. И подчиняясь жесту хозяина кабинета, сел напротив него за единственный стол, оббитый темно-синим сукном. Обстановка под стать особняку, такая же старомодная и застывшая в позапрошлом веке. Телефон, канцелярский набор с карандашами, ручками и нарезанными квадратными листочками для записей разбавляют унылость кабинета. На краю стола — несколько современных канцелярских папок. Самое смешное, что я угадал со свечами. Подсвечник присутствовал. Изящный, на медной ножке с тремя «гильзами», он скромно стоял на подоконнике за спиной Вайсманна.

— Вы удивлены моим видом? — неожиданно спросил консультант. — Увы, иногда приходится вступать в противоречия с людьми, живущими неправедным путем. Шантажистов и вымогателей в моей профессии хватает. Не обращайте внимания. Я хватаюсь за оружие в случае крайней необходимости. Например, когда требуется вывести отсюда особо крикливых клиентов. Итак! Я вас слушаю!

— Вас рекомендовала одна высокородная особа, — осторожно произнес я, — имевшая с вами через неких посредников дело. Так как у нас есть возможность друг с другом общаться — иногда! — я попросил об одной услуге.

— Так! — подбодрил меня гном, сцепив крупные пальцы рук, и положив их на стол. — Я знаю нескольких милых высокородных особ, с которыми веду дела. Вас я не знаю.

— Вполне оправданная осторожность, — похвалил я. — Особа предупреждала меня, что вы, Карл Юрьевич, можете с порога завернуть обратно. Посему вот…

Я нарочито медленно расстегнул на куртке «молнию» кармашка и извлек оттуда черную жемчужную горошину и положил перед Вайсманном. Гном взял ее двумя пальцами и замер, закрыв глаза. Потом распахнул их и уже более дружелюбно сказал:

— Мне этого достаточно. Заберите вещицу. Она сродни паролю. Все нормально. Теперь мы можем поговорить.

— Вы маг? — неожиданно вырвалось у меня.

— Догадались? — улыбнулся Карл Юрьевич. — Да, артефактор. Впрочем, к делу это сейчас не относится. Говорите.

Я снова полез в карман, только на этот раз внутренний, достал оттуда несколько фотографий и разложил их перед консультантом.

— Нужна помощь по этому вопросу.

Вайсманн впился в фотографии, а потом лихорадочно включил настольную лампу и через лупу стал рассматривать каждый снимок.

— Отличное качество фото, — пробормотал он. — И перстни великолепны. Серебро или какой-то прочный сплав?

— Не имею понятия. Перстни очень древние. Я слышал, что существуют еще четыре таких же предмета, только с другими камнями: агат, опал, гранат и корунд.

— Что вы хотите услышать?

— Подсказку. Я не уверен, что вы знаете о существовании таких перстней, — сознательно стал принижать возможности Вайсманна. — Но меня уверяли, насколько вы опытный знаток всех аукционов, где могли бы засветиться подобные перстни.

Карл Юрьевич откинулся на спинку кресла и поднял перед своими глазами один из снимков. Потом опустил его и настороженно взглянул на меня, будто сторожевой пес.

— Перстни действительно очень интересные, — сказал он и повторил: — Очень интересные. Связаны с легендами о великом царе Варахе. Якобы они были сделаны для него восемью Творцами. Каждый камень получил силу одного Творца. Но вместе они обладают какими-то невероятными свойствами. К сожалению, не знаю, какими именно. Почти все, что связано с эпохой Гипербореи — мифы.

Новость про восьмерку магов-Творцов я проглотил молча. Ясни ничего не говорил про них. И Алика тоже не могла найти никакой дополнительной информации по перстням. Интересно, что какой-то странный тип на окраине Москвы знает такие подробности!

— Полагаете, что и перстни — миф? — поинтересовался я.

— То, что вы ищите — умелая подделка под магические артефакты, не более, — Вайсманн положил фотографию на стол. — Или фото не передает точного многообразия всех маркеров, указывающих на подлинность. Боюсь, что такие древние вещицы вряд ли существуют в своем первоначальном виде. Но чудеса ведь бывают? А это… Ваши перстни?

— Нет. Но меня попросили осторожно выяснить природу их появления и возможностей.

— Человек, который попросил вас об этом одолжении, сильно рискует, — не открыл для меня что-то новое консультант. — Я не верю, что в его руках находится целое богатство, за которое могут запросто оторвать голову. Но даже такая реплика весьма искусна и великолепно сделана. Камни, несомненно, несут в себе магический заряд. Как я понимаю, ваш наниматель хочет собрать полный комплект Варахи?

— Да, Карл Юрьевич, — киваю в ответ. — Именно для этого я здесь. Через официальные источники невозможно выяснить, поступали такие перстни на продажу, или нет.

— Они могут и по «черным» аукционам пройти, — пожал плечами Вайсманн. — Наниматель собирается выкупить у коллекционеров артефакты?

— У него много денег.

Гном отмахнулся и молодцевато поднялся. Заложив руки за спину, он стал прохаживаться, о чем-то думая. На его лице читалось недоверие к моим словам. Возможно, оценивал будущую прибыль от консультации. Или опасность, которую я мог принести на своем хвосте.

— Я не могу сразу дать ответ, — Вайсманн остановился передо мной, покачиваясь с мысков на пятки. — Очень интересное дело. Вы можете прийти через неделю? К тому времени я попытаюсь выяснить о судьбе перстней. Вам нужен ответ о любых подобных артефактах?

— Даже подделки, — кивнул я. — Но только из этой коллекции.

— Я берусь за дело, — гном протянул мне руку. — Оплатите мои услуги в том случае, если они принесут вашему нанимателю пользу.

— Договорились, — я встаю и пожимаю крепкую ладонь излишне воинственного консультанта.

Новые подробности о перстнях меня заинтересовали необычайно. Если в каждый камень вложена частичка мага-Творца, почему Ясни об этом не знает?

«Да знаю я все, — ворохнулся в моей голове голос помощника. — Посчитал, что рано тебе знать о силе камней. Потеряешь чувство меры, гордыня одолеет».

Не доверяет, значит. Друг, называется. Зато теперь я ощущаю, каково носить на руке не только миллионное состояние, но и мощь древней магии, к которой приложили руку восемь (Восемь!) Творцов. Откуда только их Вараха набрал?

«Царю Севера и Юга служили многие Творцы, и никто не считал зазорным отдать частичку самого себя самому уважаемому и сильному правителю».

Мне кажется, Ясни чего-то не договаривает. С чего вдруг могущественные маги, сами играючи менявшие материю на атомарном уровне, вдруг воспылали любовью и создали оружие невероятной мощи одному человеку, пусть и царю? Нет ли в этой истории банальной разгадки?

Ясни опять завибрировал, передавая свои мысли, пока я медленно шел по тротуару. Надо бы вызвать такси, чтобы доехать до дома. Или к Соболевскому? Что вообще сейчас происходит? Жив ли он или уже закопали где-нибудь в подмосковных лесах? Адрес я знаю, потихоньку схожу и погляжу. Заходить не буду, если замечу засаду. Мне сейчас совсем не стоит попадать в лапы Конторы, посылающей по ночам убийц к своим клиентам.

«Творца нельзя заставить против его воли выполнять прихоти правителей! Только по собственной воле!»

— Скажи честно, друг мой невидимый, что Борей-Вараха каким-то образом принудил непокорных магов для изготовления «солнечного доспеха». Взял в заложники семьи или детей. У древних царей фантазия работал очень хорошо.

Ясни промолчал, и я даже почувствовал его смущение. С чего бы? Неужели оказался прав?

Заказав такси, я назвал улицу, где находилось тайное гнездо Соболевского, и вышел за несколько домов, чтобы прогуляться пешком и проследить, есть ли там засада. Свернул с улицы в какую-то подворотню, пересек двор с детской площадкой и стоящими возле подъездов машинами, нырнул в проход между двумя трехэтажными старыми домами и оказался в нужном месте. Сел на лавочку под сбрасывающим желтые листья тополем, небольшим усилием свернул пробку с бутылки пива, заранее купленной по дороге, и стал потихоньку пить, поглядывая по сторонам.

Возле подъезда, в котором была квартира Соболевского, никого не было. Размеренно мел тротуар пожилой дворник; несколько автомобилей нахально устроили себе стоянку на игровой площадке; прохожие, срезающие путь через подворотни, как и я сейчас — вот и вся картина, пожалуй. В автомобилях никого нет. Дворник может являться соглядатаем. Как только войду в подъезд, сразу побежит стучать службам.

Между тем дворник приближался, шоркая метлой по асфальту, сгоняя листву в одну кучу. Я даже услышал его ворчание:

— Магнитом вас сюда тянет, что ли? Целыми днями в машинах или на лавках сидят, высматривают что-то! Околоточному пора говорить, пусть разберется. Может, грабить кого собрались…

Я насторожился. Дворник просто так бухтеть не будет. Нарушение целостности его территории, бардак и куча народа, шляющегося без дела — серьезный аргумент, чтобы разозлиться и начать принимать меры.

— Извини, отец, что мешаю! — я решил разговорить дворника. — А куда потом пустую бутылку бросить? Здесь даже урны нет!

— А я говорил Тарасу Михайловичу, чтобы он выделил денежки на урны! А то выпьют, бутылки в кустах оказываются!

Дворник почти дошел до меня, остановился, опираясь на древко метлы. Внимательно посмотрел и спросил с подозрением:

— Сам тоже из этих будешь?

— Из каких, отец? — ласково поинтересовался я.

— Которые тут крутятся несколько дней, — дворник снова стал размахивать метлой. — Я своих-то, кто здесь живет, хорошо знаю. А что ты здесь делаешь?

— Мимо шел, решил пивка попить, — не моргнув глазом, ответил я. — Может, это полиция или дружина кого ловит? Или спецслужбы…

— Наговоришь тоже, — фыркнул дворник. — Бандиты, не иначе. Своих должников, видать, ловили. Рожи у всех, не приведи господь в темной подворотне встретиться!

— Поймали?

— Восвояси уехали, слава богу. Не по себе даже было… А бутылку возле скамейки оставь. Я потом подберу.

С противоречивыми чувствами я вышел со двора. Неужели Соболевский скрылся? Если так, то у эмиссара и в самом деле интуиция хорошая. Получается, что на него вышли. Это не стало для меня неожиданностью. У имперских служак очень сильные чародеи. Стоит только зацепить остаток ауры — найдут любую вещь. А у Соболевского полный дом личных вещей, фонящих так, что след можно увидеть невооруженным взглядом. Рано или поздно его все равно схватят. Но будет ли он к тому времени еще жив? Или прикосновение к Ясни все же ускорит его кончину?

Пока шел по улице, машинально уворачиваясь от спешащих куда-то прохожих, я пришел к мысли: каждый вариант противоречил друг другу. Убили бы спецы эмиссара — я бы не получил подтверждение, что император через Измайловых дал задание избавиться от Миры. Запись у меня есть. Что мешало мне избавиться от Соболевского ударом ножа?

— Разрешите, господин полковник? — оттирая адъютанта от двери, в кабинет ввалился Федорчук, и едва сдерживая рвущуюся из груди новость, остановился в торце стола.

Залесский поднял голову, с удивлением глядя на своего помощника. Что должно было произойти, чтобы всегда флегматичный, воспринимающий жизнь с видом человека, искушенного любыми ситуациями, а потому глядящего на мир цинично, майор, едва не запинаясь, влетает на доклад?

— Андрей Порфирьевич, — потер переносицу пальцами Залесский, — вы меня пугаете своим рвением. Подозреваю, вы с хорошими новостями?

— И да, и нет! — Федорчук вытянулся в струну. — Смотря с какой стороны смотреть!

— Поясните, — нахмурился начальник Палаты Безопасности. — И постарайтесь успокоиться! Докладу это очень мешает. Вы уже давно вышли из восторженного возраста.

— Ваша Светлость! — майор мгновенно взял себя в руки. — Разрешите доложить. Обнаружили Соболевского!

Руки Залесского машинально закрыли папку, которую он до прихода своего подчиненного внимательно разглядывал.

— Вы его взяли? — напряжение в голосе Аркадия Степановича показывало, насколько он ждал этого сообщения.

— Никак нет! Соболевский обнаружен мертвым в Твери! Я уже дал распоряжение доставить тело в Москву…

— Поясните внятнее, майор, — ледяным голосом произнес Залесский, вставая. — Каким образом этот прыщ оказался в Твери и там умудрился умереть?

— Докладываю, Ваша Светлость, — у Федорчука едва не рвались пуговицы на мундире, так он усердно выпячивал грудь. — Соболевского обнаружили сегодня утром в Твери на центральном автовокзале с двумя ножевыми ранениями. В туалете помещения. Обнаружила уборщица. Я сразу же выехал в Тверь, как только получил информацию. Действительно, наш клиент мертв безвозвратно.

Залесский снова потер переносицу. Он выглядел обескураженным, но по лицу его пробежала буря возмущения. Поднявшись, князь оперся кулаками о стол и рявкнул:

— Как он там оказался, господин майор? Можете объяснить? Почему вы не смогли найти его в Москве и выяснить, что за человек помогал ему? За какую ниточку тянуть теперь? Ведь это наиболее логичный исход дела!

По кабинету пронеслась ледяная волна воздуха, взвихрившая бумаги на столе, тяжелые шторы на окнах, даже огромный портрет государя, висящий за спиной Залесского, вздрогнул от магического возмущения и закачался. Федорчук с ужасом смотрел на него, в душе моля бога, чтобы не случилось конфуза и выдержали крепления. Но все обошлось. Силен Хозяин!

— Ваша Светлость, виноваты! — спина у майора задеревенела, но он стоически держался с молодцеватой выправкой. — Каким-то образом Соболевскому удалось покинуть Москву. Полагаю, он использовал амулеты отвода глаза, а также документы на другое имя. Если бы мы вовремя не разослали директивы по городам, его бы не опознали. Так бы и похоронили под чужим именем.

— Черт побери, — Залесский вышел из-за стола, раздраженно закинул руки за спину и медленно прошелся по ковровой дорожке мимо Федорчука, предпочетшего всего лишь поворачиваться, дабы не оскорблять видом своей спины взгляда начальника. — Это какой-то сюрреализм. Ухитриться проскочить через кордоны и умереть от ножа какого-то босяка в туалете. А если это люди Щербатова его достали?

— Навряд ли, Ваша Светлость, — ожил майор. — В таком случае мы бы нашли мертвого Соболевского в Москве. Вызнали все необходимое и убрали. А излишние комбинации только вредят делу. Ему помогли бежать из столицы в надежде, что костромской курьер станет важным свидетелем против…

Федорчук недвусмысленно ткнул пальцем в потолок.

— А кто спас эмиссара? — Залесский резко остановился перед ним и ткнул пальцем в пуговицу, вжав ее в грудную клетку майора. — Если вы упорно настаиваете, что на убитого могли выйти люди Щербатова, почему я до сих пор не вижу на своем столе докладную записку? Где план оперативных мероприятий по чародею? Где доказательства? Я, например, не могу понять логику в действиях Соболевского, Щербатовых и неизвестного мага. Если связь между ними существует, подайте ниточку в мои руки!

Федорчук стоически выдержал неприятные ощущения от вдавленной пуговицы. Уверенным голосом произнес:

— Пришел ответ из Торгуева на мой запрос. Ни один маг, состоящий на службе князя Щербатова, не выезжал в Москву. Все находятся на своих местах. Волоцкий еще не успел обзавестись собственным штатом обслуги и охраны.

— Сие ничего не значит, — Залесский вернулся за стол. — Щербатов — битый жизнью волк. Вполне может держать втайне от всех какого-нибудь квалифицированного мага. Если мы примем вашу версию, Андрей Порфирьевич, то можно сразу закрывать дело. Что докладывать государю? Получается, кто-то сделал за нас работу. А как же профессиональная гордость, господин майор? Неужели вы не хотите найти убийц своих сотрудников?

— Агенты отметили еще один факт из жизни Волоцкого, Ваше сиятельство, — осторожно сказал майор. — У него есть какой-то поверенный в делах, ведущий важные переговоры от его лица. Именно этот человек вел переговоры с князем Демидовым, добился неплохих уступок для Волоцкого, в том числе и досрочного закрытия служебного контракта.

Руководитель Палаты Безопасности прикрыл глаза, словно собирался с мыслями. Федорчук расслабленно опустил плечи. Разнос за найденного Соболевского, как он надеялся, закончен. Какая разница, кто сделал грязную работу по устранению эмиссара? Повеление вышестоящих лиц исполнено, и не важно, чьими руками.

— Выяснили, кто это такой?

— Пока нет. Запрос князю Демидову послали, ожидаем на днях.

— Он в Москве?

— В Торгуеве его точно нет, — уверенно ответил Федорчук. — Но здесь тоже не видели.

— А на какие данные вы опираетесь? У вас есть фотография этого поверенного? Человек-призрак, человек-невидимка, ни разу не контактировавший с Волоцким в Москве, да?

— Именно из этих фактов мы и исходили, — не сдавался Федорчук. — Все, с кем встречался Волоцкий, нам известны. Значит, искомый человек еще не появлялся в Москве. А в Торгуеве что ему делать, если хозяин сейчас в столице?

На некоторое время в кабинете повисла тишина.

— Андрей Порфирьевич, — светлейший пристально посмотрел на майора, снова принявшего стойку. — Нужен обстоятельный доклад для государя. Вы же умеете составлять подобные рескрипты. Надобно указать, что Соболевский был под плотным контролем, когда собрался бежать из Москвы. Никаких слов про беспечность, невнимательность и разгильдяйство наших служб. Постарайтесь обойтись без них. Уничижать себя не следует, но толику вины за собой признайте. Эмиссара устранили в тот момент, когда стало ясно, что он и не думал встречаться с сообщником.

— Самое слабое место в докладе, Ваша светлость. Государь обязательно спросит про незнакомца, спасшего Соболевского. А мы до сих пор не можем напасть на его след.

— Сделаем так…, - Залесский простучал нервный ритм пальцами по столу. — Пригляд за Волоцким не снимать. Аккуратно, очень аккуратно вести, отслеживать все связи. Любые, даже мимолетные. И насчет поверенного не забывайте. Постарайтесь найти его фото, или хотя бы составьте словесный портрет. Нам важно знать, какой объем информации о костромских событиях известен Щербатовым.

— А как насчет княжны Щербатовой? — повысил градус осторожности Федорчук. — Я имею в виду Волоцкую…

Залесский поморщился. Он сам не понимал, с чего возбудился Елизаров, устраивая непонятные пляски вокруг девчонки. Если что-то знаешь, будь добр, раскрой причину происходящего, хотя бы намеком. Пора поговорить с цепным псом откровенно. Светлейший подозревал, насколько опасно совать нос в дела, истинная подоплека которых скрывалась даже от него, человека немаленького в системе безопасности империи.

— Действуйте согласно установленных задач. Охрана, присмотр, фиксация связей. У нас других дел хватает помимо молодой четы Волоцких. Идите, господин майор. Не забудьте предоставить мне черновик доклада.

Оставшись наедине со своими мыслями, Залесский неодобрительно посмотрел на портрет Великого князя в позолоченной раме. Все-таки не сдержался, выплеснул свое раздражение. Покосилась рама-то.

Он встал и аккуратно поправил портрет, после чего удовлетворённо кивнул. Теперь государь стоял прямо, и даже взгляд его, казалось, стал мягче.

— А Елизаров тот еще плут, — пожаловался Залесский изображению своего Хозяина. — Водит вас за нос, да и нас использует в своих делишках.

Усмехнувшись, представил себя со стороны. Довольно забавная, должно быть, картина. Ладно, других дел хватает. Если Матвею Александровичу так хочется возиться с Волоцким, пусть возится. А ему жалование платят совсем за другое. Работать надо.

Глава шестая

Конец октября выдался суматошным. Павел и Арина сидели на чемоданах, собираясь отчаливать в Лондон, где открылось первое представительство «Дома Щербатовых» за рубежом. Княжич по прибытии возглавит филиал и завяжет все контракты британцев на себя. Там ведь помимо англичан много толковых шотландских и валлийских контор. Заинтересованные в быстром передвижении товаров через Поволжье британские компании давно просили о такой форме сотрудничества. Что ж, князь Щербатов угодил им.

Провожая княжича, я напомнил ему, что могу рано или поздно заявиться в Лондон. Пусть, как только Павел приедет, обязательно даст адрес, где остановился.

— Можно подумать, ты что-то замыслил, — усмехнулся молодой Щербатов, когда мы сидели в баре, ожидая вылета самолета. Наши жены бродили где-то по аэропорту, занятые разглядыванием ювелирных изделий и разнообразных безделушек в многочисленных лавочках на втором этаже.

— Есть такое дело, врать не буду, — отпив из кружки пива, признался я. — Хочу Лондон повидать, всю жизнь мечтал.

— Да ты что? Мне-то не ври, Колояр, — Щербатов, в отличие от меня, заказал херес, но пил вяловато.

— Пока не могу сказать, извини. Но хотя бы одну просьбу выполнишь?

— Говори. Постараюсь помочь.

— Уильям Грэйс, — сказал я, глядя на княжича. — Ты знаешь, кто он такой?

— Наш партнер, — пожал плечами Павел. — Богатый коммерсант, имеет свою компанию по продаже фабричного оборудования. Экспортирует его в Китай, Персию, Среднюю Азию. Заинтересован в сотрудничестве. Почему Мирославу не спросишь? Она же тесно работала с его людьми.

— Мне не важны его связи, — отмахнулся я. — Он крупный коллекционер, ко всему тому, что ты сказал. И как коллекционер, Грэйс интересует меня гораздо больше.

— А что нужно от меня? Купить какую-нибудь древнюю безделушку?

— Паша, — я пристально посмотрел на княжича, — постарайся с ним подружиться. Англичане очень неохотно идут на контакт с иностранцами, а с русскими — тем более. Но мне важно, чтобы ты в его доме стал желанным гостем.

— Зачем? — Щербатов допил свой херес и со стуком опустил бокал на стол.

— Хочу однажды быть представленным ему от твоего имени.

— Во что ты меня втягиваешь?

— У него есть то, что должно быть моим, — обтекаемо отвечаю я.

— К сожалению, это не ответ. И он меня не устраивает.

— Я понимаю, и поэтому обращаюсь к тебе как к человеку, умеющему доверять. В любом случае, ты будешь в доме Грэйса. И рано или поздно там появлюсь я с Мирославой.

— Не впутывай сестру в свои авантюры, — Павел нахмурился. Он сразу вспомнил, кто сидит перед ним. Пусть и родственник, Колояр связан с их семьей кровью. Месть можно свершить иными средствами и возможностями. Не хочет ли Волоцкий дискредитировать Щербатовых перед иностранцами?

— Она моя жена, Паша. Я не смогу держать в тайне от нее какие-то свои дела. Поэтому Мира согласится с моими доводами или нет. Другого не дано.

— Надеюсь, ты не будешь убивать англичанина, — через силу улыбнулся княжич.

— Зачем? — я удивленно пожимаю плечами и пью пиво. — Мне его жизнь не нужна. Только желание познакомиться с коллекцией артефактов.

— Так ты ищешь предметы, похищенные из твоих курганов? — облегченно выдохнул княжич. — Уф, стоило из-за этого на себя таинственный вид напускать! Да я сам у него выясню…

Ну вот, стоило только намекнуть, и Паша сам домыслил за меня, сделал правильные выводы из моей просьбы. Пусть и дальше так думает.

— Нет, Паша, не надо! Коллекционеры — народ опасливый. Многого ты не узнаешь, а насторожить сможешь. Лучше небрежно брось фразу, что знаешь человека, у которого есть много интересных вещичек из сарматских и скифских курганов. И ты сразу станешь другом Грэйса.

— Хорошо, я подумаю над твоим предложением, — Павел мельком взглянул на часы, сверкающие золотом массивного корпуса. — Нам пора.

Чету Щербатовых сопровождала целая группа охранников из семьи Вяземских, и нам удалось попрощаться только перед регистрационной стойкой. Обратно ехали в полном молчании. Почему-то не хотелось возвращаться в опустевший особняк, встречаться с родственниками жены. Мирослава тонко почувствовала мое настроение.

— Скоро и мы уедем, — сказала она, положив руку на мое колено. — Не нравится здесь?

— Неуютно себя чувствую, — признался я, приобняв Миру, и она тут же нырнула под бочок. — А еще эта встреча с Елизаровым на носу. Навяжут знакомство с какой-нибудь боярышней. Заставят жениться.

Мирослав засмеялась.

— Наивный ты! Никто не вправе тебя женить против воли! Даже император. Он только повелевает рассмотреть данный союз, но остальное — лишь рекомендации. Да, бывают случаи иного рода, когда высочайшим повелением молодые встают под венец. А ты уже женат. И можешь сам решать, хочешь ли привести в дом еще одну супругу. Правда, в случае отказа ты столкнешься с одной проблемой.

— Император запретит мне жениться на Алике, — догадался я.

— Увы, так и есть, — кивнула Мирослава. — Опять же, не запретить, а рекомендовать. Но ты представляешь, что такое императорская рекомендация.

— Которая сродни повелению.

— Впрочем, ты зря переживаешь, — усмехнулась жена, глядя на меня снизу из-под руки. — Я вчера разговаривала с отцом. Он каким-то образом узнал, кого хотят к тебе подвести. Девушка из вассального дворянского рода. Богатством Окуневы не блещут, но и с протянутой рукой по императорским покоям не ходят. У них только один капитал: женщины. И они им удачно пользуются. За каждую невесту, отданную в чужую семью, Род получает неплохое приданое. Деревеньку там, какой-нибудь заводик, фабрику.

— Серьезно? — рассмеялся я. — Эти Окуневы торгуют своими женщинами?

— Если бы ты их видел — согласился бы с таким бизнесом, — улыбнулась Мира. — Я покажу тебе этот цветник. Необыкновенный Дар какой-то. Все женщины изумительно красивы. Получить невесту из Рода Окуневых — большая удача. С такой не стыдно показаться на великосветских приемах. Сам император следит за процессом раздачи призов. Так что тебе, возможно, повезло.

— С ума сойти, — ошеломленно пробормотал я. — В самом деле девушки неземной красоты?

— Даже красивее меня, — призналась Мирослав.

— Ты не завирайся, дорогая, — я крепче прижал к себе княжну. — Куда уж ей до тебя и Алики…

— Наивный, — фыркнула жена. — Увидишь, сам побежишь к императору, чтобы быстрее обручиться с Анастасией.

— Ага, ее Анастасия зовут? — я оживился, за что получил тычок под ребра. — Слушай, а ведь проблема возникает. Я же примак. Щербатов не станет предлагать за мою невесту свои активы.

— В таких случаях Великий князь сам дарит, — Мирослава посмотрела на меня, проверяя реакцию. — Представляешь? Ты даже палец о палец не ударишь, а Долгорукий отдаст за невесту какой-нибудь особняк за пределами Москвы. Ну и землицы чуток. На прокорм. Ты хорошо устроился, яр! Сидишь себе ровно, а невесты сыплются в объятия как перезревшие яблоки! Я, Алика, теперь Анастасия!

— Боже мой, — я сделал мечтательное лицо. — Никогда не думал, что у меня будет столько красивых женщин! Какое же счастье!

Мирослава удивленно взглянула на меня, не ожидавшая таких слов, и поняла, что я просто дурачусь. Она засмеялась и проверила кулачком прочность моей груди, после чего затихла, погрузившись в свои мысли.

Я кисло улыбнулся. Кому бы другому такое счастье! Ясно ведь, что меня деликатно отодвигают в сторону, чтобы не маячил на горизонте. Странности, происходящие со мной, наслаивались друг на друга, мешали целостно воспринимать картину. Все переплелось, перекрутилось — и уже неясно, кто кому должен. Выходит, меня щедро одаривают, а я морщусь. Причем, все плюшки достанутся моим потомкам, если они щелкать пастью не будут, или не дадут себя целенаправленно уничтожить. А так-то я богатый жених. Если три жены подарят мне много наследников, куда я их дену? Ну, два особняка в Торгуеве есть, там и родовое гнездо вить предстоит. Князю Щербатову не понравится такое соседство! Но ошибку родителей я не совершу, это точно.

— Когда отец планирует отправить нашу делегацию в Мадрид? — поинтересовался я. — Неуютно мне в Москве. Постоянно под наблюдением. Даже сейчас за нами следят.

— Кто? — завертелась Мира и посмотрела назад. Вряд ли что-то разглядит в веренице машин, идущих за нами. — Как ты их вычислил?

— Черный «ансат», старательно прячущийся за зеленым грузовым фургоном, — ответил я, удостоившись уважительного взгляда сопровождающего нас телохранителя. — Я его в аэропорту заметил. С тех пор мы проскочили развязку и десяток поворотов. И заметь, даже не делает попытку обогнать. За нами ненавязчиво присматривают.

— Возможно, по заданию Великого князя, — неуверенно произнесла Мирослава.

— Боится, что жених сбежит? — засмеялся я и снова получил тычок в бок. Жена насуплено промолчала.

Стоило нам заехать на территорию своего особняка, к машине подскочил «дворецкий» и огорошил новостью, что меня сей же час ждет советник Его Величества господин Елизаров. Нужно прибыть немедленно для важной беседы.

— Выбрал время, старый хрыч, — совсем не деликатно выразилась Мирослава. — Как будто специально ждал момента. Дорогой, у тебя есть хороший выходной костюм. Наденешь его. Пошли, я помогу собраться.

Мой визит к Елизарову был обставлен с такой помпой, как будто я ехал к самому императору в качестве желанного и высокородного гостя. Представительский «ансат», взятый из гаража Щербатовых, в котором, кроме меня поместились двое телохранителей, немедленно оказался в плотной сопровождении полувоенных «Зубров», на каждом из которых был нарисован малый великокняжеский герб Долгоруких. Боярин Елизаров не страдал скромностью, сразу показывая, кем он является в государственной иерархии, чтобы я заранее трепетал перед его могуществом.

К моему удивлению, машина сопровождения, ехавшая впереди и разгонявшая транспортный поток, свернула не к Кремлю, а рванула по широкой автостраде в сторону Лефортово, как гласили указатели.

— Меня не собираются закопать за городом? — задумчиво спросил я у сидящего рядом охранника. Кажется, его звали Антоном. Он раньше, пока Павел с Ариной не уехали в Лондон, был приставлен к молодым в качестве личного рынды княжны.

— Нет, — засмеялся парень. — Просто там находится Институт евгенических наук, проще говоря — Лаборатория. Ее так в народе прозывают.

— Ну, или кровь будут высасывать, — продолжил ерничать я, разглядывая городские пейзажи. Все время Москву из окна несущейся по дороге машины изучаю. Пора выходить в свет. Да и Мирослава извелась. Вулканическая натура требует выхода эмоций.

Перед поездкой я не стал надевать перстни, рассудив, что мог засветить их во время освобождения Соболевского. Мало ли какие камеры стоят на улицах. Вдруг у них разрешение настолько мощное, что мелкие детали будут видны как на ладони. Поэтому лишь симулякр грелся во внутреннем кармане пиджака. С трудом верится, что Елизаров устроит мне какую-нибудь подлянку. Скорее, начнет прощупывать с помощью вопросов, а за стеной будут сидеть какие-нибудь мозголомы и пытаться влезть в голову. Да, и о Рекущих не стоит забывать.

Между тем наш кортеж выскочил на прямую как полет стрелы трассу и понесся по средней полосе, своим рыком распугивая автомобили горожан. Уже через десять минут мы свернули на какую-то невзрачную улицу, стиснутую с двух сторон коробками многоэтажных домов, с бесконечными рядами застывших вдоль тротуаров машин и с маленькими удобными парковыми зонами, где под присмотром бабушек и мам играли ребятишки.

Мы же проехали дальше, свернули еще несколько раз и оказались перед высокими трехметровыми воротами. Возле кирпичной стены, тянувшейся в обе стороны, стояли автомобили разнообразных марок, но больше преобладали «орионы» различных модификаций. Поистине, этот мир не страдает желанием заполонить улицы разнообразными моделями. Есть несколько типов, удачных, по мнению конструкторов, ну и хватит. Впрочем, это всего лишь моя версия. Иностранных авто тоже хватает. Но опять же, большинство — из германских княжеств. Предприимчивые все же немцы, что в моем бывшем мире, что здесь. Технологически могут заткнуть за пояс всю Европу, вот только некому объединить земли, маркграфства, княжества, герцогства в единое государство. А, может, и к лучшему? Пусть грызутся между собой, авось никому в голову не придет мысль создать Рейх с вытекающими последствиями.

Возле ворот кортеж остановился, и из небольшого домика с зарешеченным окном вышел охранник в темно-синей униформе, обвешанный разнообразным железом. Тут тебе и автоматический карабин, и кобура с пистолетом, наручники, дубинка с характерным навершием из дешевого магического амулета, который может парализовать конечности на полчаса.

Стражник, не обращая внимания на гербы, подошел к первой машине, что-то выслушал от водителя и направился к нам. Постучал по стеклу костяшками пальцев. Окно опустилось, и он внимательно рассмотрел сидящих.

— Господин Волоцкий? — его взгляд остановился на мне.

— Он самый, — подтверждаю свою личность.

— Вас сейчас пропустят на территорию Института, — предупредил охранник. — Второй корпус, первый подъезд. Вы впервые здесь? Провожатый нужен?

— Я знаю, где это, — прервал его наш водитель довольно недружелюбно, и стражнику оставалось лишь козырнуть и махнуть рукой. Ворота вздрогнули и покатились по направляющим, открывая доступ на территорию странного института. Создалось такое ощущение, что это какая-то секретная научно-исследовательская база под прикрытием нейтрального Института.

Один из внедорожников, ехавший за нами, остался снаружи, а мы в сопровождении первой машины поехали по широкой чистой улочке, вдоль которой были посажены разнообразные деревья и кустарники, за которыми виднелись лужайки с желтеющей травой. Кругом замощенные дорожки и узкие тропинки, скамеечки и беседки. Не институт, а санаторий.

Наконец, мы доехали до указанного адреса. Трехэтажный длинный корпус из желто-белого кирпича с большими, но в основном, зарешеченными окнами, тянулся вдоль парковой зоны и изгибался буквой «г».

— Второй подъезд, — сказал водитель, остановив «ансат» чуть ли не впритык к внедорожнику сопровождения. — Сюда нас не пустят.

— Не уважают, ироды, — пробурчал я, вызвав улыбку у телохранителей. Алексей уже успел выскочить и распахнул дверь, чтобы я вылез наружу.

Возле меня тут выросли два мордоворота с бычьими шеями. На их плечах короткие кожаные куртки чуть ли не трещали по швам.

— Следуйте за нами, господин Волоцкий.

Взяли в «коробочку», словно собираюсь куда-то сбегать. Делать больше нечего, по Москве от спецслужб бегать. Ухмыляюсь и поднимаюсь по лестнице, захожу в освещенный солнечным светом вестибюль, перекрытый по всей длине турникетами.

— К господину Елизарову, — буркнул один сопровождающий, когда к нам подошли двое таких же плечистых ребят, но в военной форме.

— Встаньте в рамку, — попросил один из них, и металлические скобы с лязганьем распахнулись, запуская меня внутрь. Тут же раздался противное жужжание, по коже побежали мурашки, внутри все неприятно сжалось. Попробовал мобилизовать свой кастрированный Дар, чтобы противостоять магическому сканированию.

— Вы не одаренный? — тут же спросил меня один из служащих в белом халате, стоящий возле рамки, только с другой стороны. — Я вижу, вам неприятно.

— Спрашивать заранее надо, — сделав недовольное лицо, бросил я. — В детстве неправильная инициация была. Слабенькая искра. Смысла не было развивать.

— Сочувствую, — белый халат кивнул охранникам, и меня выпустили наружу. — Магических амулетов или опасных артефактов у господина не обнаружено.

Умеет же Ясни закрывать свое мощное магическое излучение! Какой раз поражаюсь, что никто не сообразил до сих пор, что обыкновенная авторучка является мощнейшим боевым оружием. Вернее, не могут определить его магическую суть. Простая канцелярская вещь. А сколько в ней возможностей скрыто!

Мордовороты тоже прошли рамку, и мы вместе поднялись на второй этаж. Обычный коридор, куча дверей, то и дело проскакивающие мимо нас служащие. Интересно, что никого в халатах нет. Мужчины в темным костюмах или в светлых рубашках, женщины в строгих деловых платьях, без открытых плеч, и никаких мини-юбок.

— Налево, — предупредил один из охранников.

Остановились возле кабинета с высокими дверными створками. Скучающий в коридоре вооруженный стражник выслушал доклад сопровождающего, кивнул и сам вошел внутрь. И тут же широко распахнул двери.

— Господин Волоцкий, заходите!

Я шагнул через порог и оказался в небольшом светлом помещении, большая часть которого занимал т-образный стол. На месте босса сидел невысокий светловолосый мужчина с короткой прической. Его крупное округлое лицо с мягким подбородком не выражало никаких эмоций. На руках, лежащих на поверхности стола, блестят кольца с драгоценными камешками. Мизинец украшает печатка с гербом.

По левую сторону от Елизарова (я не сомневался, что это он и есть) расположились трое мужчин преклонного возраста, этакие благообразные старички с сединой в волосах, которые оценивают меня взглядом опытных продавцов на рынке. И каждый из них держит перед собой папку с документами.

Но меня больше всего привлек человек, занявший позицию напротив этих старичков. Он тоже уже немолод; по каким-то едва проглядываемым признакам (одежда, взгляд, умение держаться) я чувствую, что незнакомец не имеет никакого отношения к власть предержащим. Этакий гость на чужом празднике.

Елизаров, к моему удивлению, не стал играть роль местного князька. Он поднялся с кресла и вышел мне навстречу, протянул руку.

— Господин Волоцкий, рад вас видеть! — сказал он, старательно пряча настороженность в глазах, сказал высокородный боярин. — Приятно, что вы нашли время для встречи.

— Меня попросили — я приехал, — быстро пожимаю вялую ладонь и отпускаю руку Елизарова. — Любопытство пересилило. Я ведь не совершенно не представляю механизм работы Евгенической Палаты.

— Кстати, познакомьтесь, — жест в сторону одиноко сидящего мужчины. — Окунев Николай Макарович, дворянин.

Отец моей предполагаемой невесты, к моему удивлению, не встал, а коротко кивнул, словно делал одолжение. Интересно, когда он стал себя чувствовать важной птицей, чтобы не отрывать зад от стула для приветствия равного по статусу? Такое безразличие может и дуэлью закончиться. Только надо мне с потенциальным тестем на ристалище биться? Этак столичных аристократов потешу. Хохотать будут целый год.

Наши взгляды скрестились. Недоволен чем-то мужик. Елизаров тоже почувствовал напряжение и нахмурил брови. И тут же показал рукой на троицу старичков, представив их как членов Евгенической Палаты. Но как-то без пиетета, как будто они являлись вынужденной декорацией к спектаклю.

Я удостоил старичков вежливым кивком. Не велики птицы, но сидят с таким напыщенным видом, словно в родственниках у императора ходят. Молчаливые приветствия закончились.

— Присаживайтесь, сударь, где вам будет удобно, — советник государя решил побыстрее приступить к беседе.

Я примостился в торце стола. Отсюда хорошо видно всех, головой вертеть не надо.

— Итак, господа, все формальности мы соблюли, — Елизаров дошел до кресла, но остался стоять, положил руки на высокую спинку. — Колояр, сын Ставера Волоцкого, мы искренне поздравляем вас с женитьбой на княжне Мирославе Щербатовой, и уверяем, что выбор прекрасный и правильный. Евгеническая Палата рассматривала запрос князя Щербатова по вашей кандидатуре, и не нашла причин, препятствующих вашему браку. Вижу, вы довольны?

— Слишком мало времени прошло, — скрывая ухмылку, ответил я. — Чувства проверяются годами.

— Хм, все так, господин Волоцкий. Не смею спорить. Сам женат больше тридцати лет, и только сейчас стал понимать, где и как совершал ошибки, — Елизаров скупо улыбнулся. — Можно задать вам несколько вопросов?

— Да, пожалуйста, — мне было известно, что Щербатов сразу после приезда из Ярославля, где столкнулся с Паниным на переговорах, связался с евгениками. Но я не предполагал, что речь пойдет обо мне. Что-то интересное произошло на «толковище», что князь изменил свое решение и чуть ли не силком стал подталкивать дочь в мои объятия. Значит, мою родословную шерстили.

— У нас есть данные, что вы лишились природного магического Дара в результате несчастного случая. Верно ли это?

— Да, верно, — я приподнял левую руку и расстегнул манжету, являя сидящим белесую полосу от «веригельн». — Здесь и на правой руке тоже были блокирующие браслеты. В течение двадцати с лишним лет они купировали мои энергетические каналы, выжигая Дар.

— Как вам удалось их снять? Ведь, насколько мне известно, вы носили «веригельн»?

— У вас очень точные данные, Матвей Александрович, — скрывая в голосе язвительность, сказал я.

— Я поневоле оказался втянут в решение ваших проблем, господин Волоцкий, — бесстрастно ответил Елизаров. — Итак, кто вам снял браслеты?

— Сам, — честно ответил я. — После окончания кадетской школы я по контракту уехал служить в Семиречье. Там активно искал возможность освободиться от блокираторов. Встречался с шаманами, пробовал разные методики.

— А вы пробовали оставить «веригельн» на своих руках, совмещая оставшиеся возможности с возможностями артефакта? Какой-то симбиоз, например?

— Артефакт сам по себе — смертельная магия, — удивился я такой постановке вопроса. — Используя остатки Дара с «веригельн», я рисковал погибнуть. А так — да, я пробовал. Меня просто выкручивало от боли.

— Как же вы тогда их сняли? — проворчал один из старичков, строча что-то в раскрытой папке. — Нашли того, кто вас заблокировал?

— К сожалению, нет. Пришлось рисковать самому.

— Зачем? Разве они вам мешали? — прицепился второй евгеник.

— Помутнение разума наступило, — кисло улыбнулся я. — Очень древний шаман опоил меня какой-то дрянью, и я в совершенном помутнении срезал браслеты ритуальным кинжалом.

А вот сейчас я сознательно сказал правду, что срезал браслеты кинжалом. Чтобы ментат, сидящий за тонкой перегородкой, умело задекорированной под обшитую деревянными панелями стену, уловил именно эту ключевую фразу и поверил. Он должен поверить, потому что я ответил искренне. Спасибо Жароху, надоумил.

— Весьма странный способ, — хмыкнул пишущий евгеник. — «Веригельн» уничтожим только той магией, которая их создала.

— Шаман это знал, — я пожимая плечами. — К сожалению, он уже умер. Слишком стар был. Я предвосхищаю ваш вопрос, всего-навсего.

— Как он мог знать о магической технике, описанной в трактатах европейских магов? — вредный старикан не хотел сдаваться. — Это же шаман-самоучка! Что он видел кроме своей юрты и бараньих лопаток, на которых гадает!

— Будьте уверены, сударь: есть такие шаманы, которым западные магистры магии в подметки не годятся, — я вспомнил про Рахдая и мысленно передернул плечами. До сих пор этот ублюдок тревожит мою память.

— Хорошо, оставим его в покое, — буркнул третий старик с невероятно острым носом, что делало его похожим на степного падальщика. — Вы чувствуете свой Дар?

— Плохо, — выставляю один палец, демонстрирую его старикам и Елизарову. Слегка напрягаюсь, создавая магическую технику — и на кончике вспыхивает робкий огонек, который тут же погас, а палец покрылся тонким налетом инея. — Вот и все, что могу.

Контрольный тест на наличие магии — ничего больше. Можно, конечно, в стакане с водой воронку раскрутить, но я ведь «огневик». В моем гербе феникс и саламандры. Надо соответствовать.

В глазах Елизарова — удовлетворение увиденным. Даже евгеники покивали с видом котов, утащивших связку сосисок со стола.

— На большее меня не хватает, увы, — я присоединился к ним, делая страдальческое лицо. — Не понимаю, почему князь Щербатов разрешил своей дочери развивать со мной отношения, а потом женить. По сути — ущербный дворянин из первородных. Стыд-то какой!

Смеетесь, суки? Ну-ну, хохочите, развлекайтесь.

— Господин Волоцкий, вы напрасно так себя уничижаете, — Елизарову надоело стоять, и он занял свое кресло. — Князь Щербатов очень благородный человек, и на первое место поставил счастье дочери, чем личные амбиции, связанные с княжной Мирославой.

Я развожу руками. Ну что сказать про великолепный панегирик? Плакать от умиления хочется.

— Ну а теперь, собственно, зачем мы здесь собрались, — Елизаров мазнул взглядом по Окуневу, который с самого начала изучал меня как невиданную зверушку. Видимо, прикидывал, какой профит можно получить со слабенького одаренного. Я бы так не вел себя. Отдать дочку за Первородного уже удача. Хотя бы для получения статуса. Мирослава, вон, пищит от радости, горделиво представляется Первородной. — Великий князь, государь Русский Дмитрий Ярославович внимательно следил за вашей судьбой, господин Колояр. Ему докладывали о ваших успехах в школе, о службе в Семиречье и у князя Демидова. Поэтому у него возникли планы на ваш счет еще до того, как вы женились. Государь очень сожалеет, что вы, молодой человек, не связали свою жизнь с той девушкой, которую прочили в жены. Вам знаком род Окуневых?

— Слышал, но особо не интересовался, — поддел я мрачного мужика. — Сами понимаете, мне не было известно о планах Его Величества и Евгенической Палаты.

Клювообразный старик кашлянул.

— Мы уже полгода ведем Анастасию Николаевну в качестве кандидатки в супруги господину Волоцкому. Да, были причины не объявлять об этом заранее. Требовалось тщательно изучить все аспекты союза, кхм!

Я вежливо жду, когда мне покажут саму избранницу, точнее, ее фотографию. Ясно, что папаша сюда ее не приведет. Меня не будут спрашивать о желании, хочу ли знакомиться с девушкой, как мне видится будущий союз. Просто ставят перед фактом, а дальше уже решает Род. Поэтому Окунев здесь так тщательно смотрит в подсунутую ему папку. Видимо, изучает вехи моей биографии и заключение евгенической комиссии о моей «профпригодности».

— Вы желаете узнать об Анастасии Николаевне побольше? — передо мной ложится папка с темно-коричневой обложкой. — Здесь, с согласия господина Окунева, только та информация, которая согласована обеими сторонами.

Я кивнул. Зачем отвергать предложение? Не хочу наживать врагов среди мелкопоместных дворян. Лучше пусть сам отец пойдет в отказ, чем я скажу «нет» …

О, боги! Мысли суматошными птицами мгновенно снялись с одного места и улетели, громко хлопая крыльями. Стоило мне открыть папку, как взгляд уткнулся в черно-белую фотографию (надо сказать, очень высокого качества, на профессиональном уровне. Правильно, такие лица нужно снимать в черно-белых тонах) высокой статной девицы с толстенной косой, перекинутой через плечо. Не утонченная аристократка, конечно, а кровь с молоком, пышущая не только здоровьем, но и сверкающая настоящей магией красоты. Видно, что над ракурсом отлично поработали. Фигура девушки с тонкой талией освещена солнцем, и любая часть тела, если есть желание ее рассмотреть, облитая тканью длинного платья, выделяется приятными формами. Анастасия стоит, слегка облокотившись на балюстраду широкой лестницы какого-то особняка. Безмятежное и мечтательное лицо девушки, глядящей словно сквозь фотографа, невероятно красиво. Я вижу, что никаких спецэффектов для усиления восприятия не применялось, только легкий макияж. Тонкие изогнутые черные брови, миндалевидные глаза чуточку распахнуты, что ничуть не портит общей картины. Губы хорошие, полнокровные, а не как у нервных астеничных особ. Действительно, есть что-то дьявольски притягательное в этой девушке.

Недаром Мирослава боялась, отпуская меня на встречу. Она, конечно, не показывала виду, что какая-то там мелкая дворянка сможет перебить ее красоту, но Анастасия — это жемчужина, которую почему-то решили отдать не за великородного боярина, а за меня.

Ладно, почитаю. Главное, сделать каменное лицо. Эка невидаль! Моя Мирка ничем не уступает этой кандидатке в супруги. Алика же совершенно иной тип красивой девушки. Но… Если собрать всех троих в одном месте в каком-нибудь общественном месте — все мужики получат косоглазие и защемление шейного нерва. А то и пожизненную трясучку.

А за мной наблюдают. Я вот чувствую, как по мне пробегают волны напряженного ожидания и интереса, возбуждая аурное поле. У Елизарова своя задача: ему нужно склонить Окунева и меня к сотрудничеству и согласию. Окунев, судя по всему, не хочет в мужья дочери некоего Волоцкого.

Так, кого же мне предлагают? Анастасии восемнадцать лет. Одаренность на уровне третьего класса (имеется в виду классификация магического Дара у дворян) с возможностью развить его до пятого класса. И что за Дар? Владение Воздушной техникой. Годится для индивидуальной защиты, но не более. Несколько видов атак и защитных форм.

Дальше что? Знает несколько языков, свободно на них разговаривает. В доме Окуневых великолепный гувернер. Английский, немецкий вестфальский и саксонский, французский чуть похуже. Способная девочка! Почему ее подсовывают (не хочу так грубо говорить, но мысли так и вертятся, формируя недоверие к этому спектаклю) мне?

Ага, вот про наследников. Евгеники считают, что наши, именно наши, а ничьи другие, отпрыски, могут поднять уровень своего Дара до шестого класса с ограничением по Стихиям. А про меня пишут, что я едва-едва тяну первый класс. Спасибо, что уж там! Скромный парень, с неба звезд не хватаю!

Пошли короткие абзацы о наших психотипах. Анастасию представляют как скромную девушку с потенциалом амбициозного лидера (мне Мирославы с ее заскоками хватает! Еще раздерутся как кошки!), но, если надо, готовую пойти на компромисс. Кстати, умеет признавать свои ошибки, в себе не замыкается, охотно идет на контакт.

— Если судить по краткому резюме, — сказал я, поднимая голову, — девушка — клад. И я вовсе не иронизирую. Вопрос в другом. Почему с такими блестящими задатками вы хотите ее выдать замуж за меня? Учитывайте, что ведущая жена — княжна Щербатова, и от своей роли она не откажется, да и я не против этого. Анастасия Николаевна имеет все шансы для более удачной партии. Например, стать супругой какого-нибудь иностранного подданного.

— Властью Его Величества давно запрещено выдавать российских девиц замуж за иностранцев романских и англосаксонских кровей, не имевших родовых корней в России, — повысил голос Елизаров. — Есть еще ограничения, с ними вы можете познакомиться самолично. Исключение составляют княжеские роды Скандинавии. Наши девушки — это золотой запас России, и каждый случай возможного замужества тщательно просматривается и проверяется.

Я внимательно посмотрел на боярина, выискивая на его лице намек на усмешку. Золотой запас? Прикалывается аристократ или всерьез говорит? Тогда почему Щербатов так старательно искал жениха для Мирославы в Европе? Ладно, не буду сейчас об этом нагружать свой мозг. Сам поинтересуюсь у жены.

— Только дворянки? Или мирянки тоже входят в этот золотой запас? — решил все-таки подколоть советника.

Кажется, не понял шутки. На мгновение его лицо закаменело, но тут же отмерло. Хорошо держит себя в руках.

— И те и другие, — холодно бросил Елизаров. — Так что вы скажете, господин Волоцкий? Судя по вашему одобрительному взгляду, девушка приглянулась?

Внимательный какой!

Окунев тяжело вздохнул.

— Я предпочитаю оценивать человека вживую, — делаю вид, что мнусь от нерешительности. — Для меня важен не только внешний вид, но и то, что есть здесь…

Я притронулся пальцем к виску. Никого обижать не собираюсь, но и принимать щедрый государев подарок-пустышку не желаю. Нужно тянуть время, как можно дольше тянуть. А там мы уедем в Мадрид, и обо мне надолго забудут.

— Николай Макарович, как вы смотрите на предложение господина Волоцкого?

Окунев с затравленным видом взглянул на Елизарова, принимая какое-то решение, и неуверенно кивнул.

— Я согласен устроить встречу молодых людей, но только не в нашем доме, — он прокашлялся. — Иначе это будет выглядеть несколько…многозначительно.

— Есть хороший ресторан с музыкой и отличной кухней? — поинтересовался я. — Вы можете привезти свою дочь, приставив к ней охрану. Но за столиком будем только мы вдвоем.

— Прекрасное решение, — расслабился Елизаров. — В таком случае рекомендую «Старую Москву». Там даже государь иногда изволит появляться. Кухня изысканная, но и весьма дорогая.

«А еще там под каждым столиком могут быть „жучки“, — усмехнулся я про себя. — Не знаю, существует ли здесь практика подслушивания, или джентльмены доверяют друг другу?»

— Что ж, я согласен, — приняв предложение, смотрю на Окунева. — Вас лично устраивает?

— Не смею противиться воле Его Величества, — сухо ответил отец Анастасии.

Вздыхаю. Надо что-то делать. Встаю.

— Прошу прощения, но я хотел бы переговорить с Николаем Макаровичем, — глядя на Елизарова, говорю я. — Несколько минут, а потом мы продолжил беседу.

В глазах советника вспыхивает огонек интереса. Он кивает в знак согласия, и мы выходим в коридор.

— Где здесь туалет? — спрашиваю одного из охранников.

Лицо стража вытягивается от удивления. Второй сохраняет невозмутимость, вытянувшись, словно лом проглотил.

— В чем дело, милейший? — я напускаю на себя раздражение. — Обычная уборная, не мужская комната!

Наконец-то стражник вышел из оцепенения и проводил нас до конца коридора, показал на дверь с соответствующей надписью. Я толкаю дверь и нетерпеливо смотрю на Окунева. Мужик тоже в некоторой прострации. Не понимает, что я от него хочу.

Остаемся одни в небольшой коробке, выложенной светлым кафелем и с зеркалами над умывальниками. Включаю воду.

— Чтобы не подслушивали, — поясняю я отцу Анастасии. — Если вы хотите курить — пожалуйста, не возражаю.

Окунев с облегчением полез за пазуху и вытащил плотную пачку с надписью на английском. Прочитать название не могу, пальцы закрывают буквы. Мужчина закурил и выпустил струю дыма в сторону воздуховода, прикрытого пластиковой решеткой.

— Прошу понять меня правильно, Николай Макарович, — пытаюсь найти контакт с мрачным Окуневым, — я не претендую на руку вашей дочери. Я недавно женился, и не рассчитывал, что тут же обзаведусь второй супругой. Но вы сами понимаете, что повеление государя будут выполняться несмотря на ваше или мое сопротивление. Меня ведут основательно, и избежать появления нового родственника в вашем роде вряд ли удастся.

— Да, я все понимаю, — пыхнул дымом Окунев.

— Тогда в чем ваша личная неприязнь ко мне? Вы ожидали, что Анастасия Николаевна выйдет замуж за человека из рода Долгоруких?

— Неплохой вариант, кстати, — немного оттаял мужчина. — Но изначально мою дочь обещали Лыковым. А вы знаете, кто это такие?

Я наморщил лоб. Великокняжеский клан состоял практически из тех фамилий, которые вышли из корневого Рода Рюриковичей и Оболенских. Запутаться в хитросплетениях матримониальных отношений можно было легко, если ежедневно не выучивать пару страниц из Бархатной книги.

— Я плохо знаю Лыковых, Николай Макарович, — отвечаю честно. — Они ведь имеют какие-то родственные отношения с Долгорукими, не так ли?

— Точнее и не скажешь, — бледность сошла с лица Окунева. — Если бы ради интереса составлялись списки богатых людей России, то Лыковых мы бы нашли в пределах второй сотни. Весьма достойная позиция. У них есть личное подворье в Москве, но большая часть семьи проживает в Калуге. Практически вся экономика города отдана им на откуп. Торговля продуктами, стройматериалами, мебелью, машинами — все под ними. Единственное, до чего их не допускают — это контроль за энергоносителями и магическими компонентами.

— Я вас понял, Николай Макарович. Партия была бы достойной, и приданое великолепное. Без иронии и шуток. Вы уже подсчитывали свои выгоды, и вдруг господин Елизаров вызвал вас к себе и огорошил плохой новостью. Свадьбы не будет, дочку вы обязаны отдать другому.

— Ну, в общих чертах так и случилось, — кисло улыбнулся Окунев и яростно затянулся, отчего сигарета мгновенно уменьшилась, осыпаясь пеплом на пол. Не докурив, он бросил бычок в раковину. Нервничает мужик. — Колояр… Вы же не против, если мы без всяких условностей и расшаркиваний? Дворяне, как-никак. Давайте начистоту. Мне не вы не нравитесь, а ваше положение в обществе. Я пытался что-то узнать о вас, но никаких особых достижений или привилегий не нашел. Единственный представитель рода Волоцких, из Первородных. Ушел примаком в семью князя Щербатова. У вас нет покровителей, нет союзников. Случись конфликт с какой-нибудь влиятельной семьей, как сможете защитить дочь?

Я не перебивал разговорившегося Окунева. Нечем мне возразить. Чтобы подняться хотя бы до той высоты, на которой были мои предки, нужны годы и годы, деньги и связи. Без союзников я рискую остаться в таком положении, что любой клан раздавит меня. А с амбициозной Мирославой мне не остается иного пути, как переть вперед, расталкивая слабых и сжирая конкурентов. Князь Щербатов рано или поздно все ей расскажет, в чем причина последних горячих событий, эпицентром которых была Мира. Вот и посмотрю, как отреагирует моя женушка, какую позицию выберет.

— Но мы не можем игнорировать желание государя, — Окунев вздохнул. — Сами понимаете, что это означает. Я согласен на встречу своей дочери с вами. Давайте сделаем то, что от нас ждут. А дальше все зависит от вас самих. Настя прекрасно разбирается в людях. Если вы будете отвергнуты… Не будет ли с вашей стороны неприятных действий?

— Клянусь, не будет, — твердо ответил я. — Даже при ином развитии событий у Анастасии Николаевны есть время для окончательного ответа. Никто не заставит меня насильно жениться на девушке, которая не чувствует ко мне симпатию. Никаких оскорблений или предвзятых высказываний. Было и было. Трепать языком не люблю.

— Очень рад, что вы понимаете это, — протянул мне руку Окунев. — Договорились?

Я без колебаний пожал ее. Чем-то мне симпатичен этот мужик. Честно сказал, что хотел бы видеть свою дочь в более сильном и богатом Роде, а я — перекати-поле, хоть и есть куда приткнуться.

— А лично вам, Колояр, понравилась Настя? — Окунев хотел уже выйти в коридор, но остановился. Все-таки не вытерпел.

— Хочу вас разочаровать, Николай Маркович, — я улыбнулся, наблюдая, как снова меняется цвет лица. Только теперь преобладал красный. — Она мне очень понравилась. У вас невероятно красивая дочь.

Окунев моргнул, словно до него долго доходил смысл сказанного. А потом криво усмехнулся, распахивая дверь:

— А вы еще и шутник, господин Волоцкий. Я уже подумал, что вы пытаетесь завуалированно оскорбить мою дочь, не разглядев ее достоинства. Настя — алмаз нашей семьи.

Да, алмаз. Не спорю. Только почему-то эту драгоценность хотят отдать мне. За какие заслуги, извольте спросить?

Глава седьмая

Я уже был не рад, что согласился жить в Москве, пока князь Щербатов подберет штат сотрудников. Здесь совершенно нечего было делать, кроме как ходить по светским тусовкам. Ну не устраивать же от скуки дуэли с дворянскими хлыщами? Встреча с Анастасией Окуневой была запланирована на первые числа ноября. Занятия по магии пришлось приостановить, чтобы не возбуждать излишнего интереса. Разъезжал с Мирославой по столице, знакомился с ее друзьями из местного дворянства, иногда подолгу разговаривал по телефону с Аликой и радовался, что у нее все в порядке.

Теперь она жила вместе с отцом в моем особняке и набирала персонал. Банк «Альянц», как мы и договаривались, взял в аренду часть здания, и скоро должен был открыть там гостиницу. По голосу чувствую, что девушка очень рада произошедшим изменениям в ее жизни. А тут еще князь Борис каким-то образом договорился с Демидовым, и тот объявил, что снимает с нее вассальную клятву. Так что теперь моя невеста стала свободной мирянкой с солидным капиталом и недвижимостью. Впору переходить в купеческое сословие. На третью гильдию капиталов хватит. Меня подмывало спросить, что за это Щербатов пообещал уральскому князю, но вряд ли девушка могла что-то знать о тонкостях соглашения. А Демидов, зуб даю, не прогадал. Может, свободу Алика получила в счет жизни своего отца? Это пугало.

Потому что о Федоре Громове уральский князь не сказал ни слова. Считал ли он отца Алики пропавшим? Или затаил какую-нибудь пакость? Мстительность и обидчивость у высокородных всегда является мерилом их жизнеспособности и эталоном реальных возможностей. То бишь, чем больнее ответишь на оскорбление своих чувств, тем больше тебя будут уважать.

Чтобы окончательно не сойти с ума от неопределенности, я помимо ежедневных пробежек по парку стал устраивать спарринг-бои с местной охраной.

Комендант княжеского особняка охотно пошел мне навстречу. Он и сам был не прочь погонять разленившихся парней, и мое предложение встретил с воодушевлением. Сам Илья Полухин — тот самый комендант — в прошлом служил на западной границе с Валахией в Особом егерском полку, и ушел в отставку по причине тяжелого ранения. Он и сейчас слегка припадал на левую ногу, но эта досадная мелочь не мешала ему в работе. Охрана частной территории не приносила больших хлопот. Чаще всего приходилось выгонять нерадивое население с пляжа или из парка. А для таких дел есть шустрые молодые помощники.

Так что с Ильей мы, в какой-то мере, оказались коллегами, и однажды хорошо посидели, вспоминая былое, приговорив пару бутылок водки; и только появление Мирославы в третьем часу ночи в гостиной прервало идиллию. Разошлись довольные друг другом.

Теперь ежедневно в левом крыле здания, где помимо комнаты видеонаблюдения и рабочих помещений для охраны, находился спортивный зал, собирались свободные от службы бойцы и с охоткой валяли друг друга. Я же показывал некоторые элементы рукопашного боя, которые не входили в систему подготовки егерей, а были привнесены мною из прошлого майора Прохорова.

Для некоторых молодых охранников мои познания и опыт оказались в новинку. Они думали, что у князя Щербатова появился еще один родственник, только и умеющий ходить по светским вечеринкам. После нескольких показательных трепок парни резко изменили свое мнение. В общем, отношение с обитателями особняка у меня налаживались.

К моему облегчению Вайсманн позвонил в пятницу вечером и предложил встретиться завтра.

— Мне к вам приехать? — я покосился на Мирославу, в теплом халате уютно примостившуюся на диване. Поджав под себя ноги, она с небывалым интересом рассматривала какой-то журнал. Мне почудилось, что ее уши даже подрагивают от желания услышать наш разговор.

— Нет. Знаете, подъезжайте на Пречистенскую набережную в половине двенадцатого, — немного подумав, ответил консультант. — Встретимся неподалеку от Каменного моста. Постарайтесь никого с собой не брать. Я почему-то уверен в вашей способности в одиночку за себя постоять.

— Я вас понял. Приду один.

— Тогда до встречи. Всего хорошего.

Вайсманн тут же отключился. Конспиратор, однако! Увидев мою улыбку, Мирослава с подозрением спросила:

— Намечается что-то интересное или авантюрное?

— Кажется, появился след к перстням. Надеюсь, выясню что-то путное.

— Мне с тобой нельзя?

— Ни в коем случае, — тут же пресек я желание Миры. — Этот человек чрезвычайно осторожный.

— Ну, что ж, — жена отбросила журнал и потянулась, отчего ткань домашнего платья соблазнительно облепила ее фигуру, — раз мой благоверный бросает меня, я, пожалуй, возьму пару-тройку подруг и как следует почищу торговые центры. Иначе с ума сойду.

— А кто такие твои подруги? Я их знаю?

— Сестры Литвиновы, Маша Новицкая и Лиза Вишнякова.

— Вишняковы, вроде, купеческая семья, — удивился я.

— Ну и что? — Мирослава с удовольствием прищурилась, когда мои руки легли на ее плечи и стали легонько массажировать. — Мы и сами давно в купцов превратились, а строим из себя аристократию. А Вишняковы, кстати, неплохо развернулись. У них торговые дома в Москве, Твери, Смоленске, Киеве.

— И чем они торгуют?

— Одежда собственного производства, ткани из Персии, Индии, Турции. Даже с японцами умудрились заключить договора.

— Сильны, — кивнул я одобрительно. — Тогда дружи, разрешаю.

— Ах, ты! — возмутилась Мирослава. Схватив подушку, на которую облокачивалась, она легонько шлепнула меня по голове. — Не вздумай меня контролировать!

Она всегда напоминала при случае, что не потерпит над собой еще одного «папочки», который и так следил за каждым ее шагом даже на расстоянии. Но я хорошо узнал Мирославу и не обращал внимание на эти слова. Без догляда отца она стала гораздо мягче и покладистее. И охотнее слушалась меня. Не всегда, конечно. Норов взбрыкивающей лошадки иногда прорывался наружу.

После завтрака я нашел Илью и попросил его дать мне одну из машин. Не самую приметную, без родового герба. Такая нашлась. Стандартный белый «орион», коих по стране бегает бесчисленное множество. Чмокнул в щечку Мирославу, вышедшую на крыльцо проводить меня, и рванул на встречу. Пока ехал, провел трансформу из Колояра в майора Прохорова.

Оставив машину в переулке неподалеку от Каменного моста, за которым хорошо просматривались башни и красные стены Кремля, я неспешно пересек пару тихих дворов и остановился. Чтобы выйти к Пречистенской набережной, надо было пересечь дорогу, но я не торопился. Почему-то появилось ощущение, что Вайсманн придет на встречу с прикрытием, и поэтому решил сначала выяснить, насколько сильна моя паранойя. Специфическая работа ушлого еврея предполагает общение с людьми, чья деятельность выходит за рамки закона. Без «крыши» в таком бизнесе долго не прожить.

Консультанта, прогуливающегося вдоль парапета с портфелем в руке, я разглядел сразу. Для его гномьей фигуры длинный темный плащ и шляпа, прикрывавшая верхнюю часть лица, казались неуместными атрибутами конспиративной игры. Зафиксировав Вайсманна, стал выискивать его охрану. Чутье не подвело меня. Двое хмырей в кожаных косухах, которые были сейчас популярны в больших городах, медленно плелись за Карлом Юрьевичем на расстоянии десяти метров. Широкоплечие, коренастые, с мятыми ушами и бульдожьими челюстями они пугали прохожих, огибающих их за два-три метра.

— Ох, и артист ты, господин Вайсманн, — хмыкнул я про себя и решительно перешел на другую сторону дороги по пешеходной «зебре».

Увидев меня, Карл Юрьевич, не торопясь пошел навстречу. Поравнявшись со мной, он остановился и приподнял свою нелепую шляпу в знак приветствия. Охрана с лицами записных бандитов сразу же замерла на месте и отошла к парапету, сделав вид, что здесь они здесь только ради прогулки по набережной.

— Может, посидим в кафе? — я тихо шмыгнул носом. Погода действительно была мерзкой. Ночью прошел дождь, а утром вдобавок задул ветер, сбивая последние листья с деревьев. Он и сейчас порывами носился вдоль реки, задирая края плащей и пальто прохожих. Но Карла Юрьевича, кажется, эти неудобства совершенно не волновали.

— Нет, не хочу. Там много лишних ушей. А ваша просьба оказалась слишком деликатной и весьма…кхм, опасной.

— Тогда приступим? — я кивнул, и мы медленно двинулись по набережной.

— Н-да, молодой человек, задали вы мне задачку, — усмехнулся Карл Юрьевич. — Пришлось поднимать такие связи, которые, казалось, уже поросли мхом от бездействия. Сразу предупрежу, что мы с вами активизировали людей, гоняющихся за перстнями древних правителей, в том числе и за легендарными артефактами Варахи.

— Чем это грозит?

— Ну… Мои связи не занимаются банальным шантажом и кражами. Они могут появиться в вашей жизни с просьбой продать артефакты (если вы их раздобудете, конечно) за такую цену, что вашим детям и внукам хватит. Советую прислушаться к их предложению… Хорошо, продолжим. Первым делом я продемонстрировал фото перстней вашего клиента. Мое первоначальное предположение оказалось верным. Это магические артефакты из боевого арсенала царя Севера Борея, иначе Варахи. Они были сотворены восемью Творцами и принесены в дар могущественному правителю огромной империи. Первая четверка перстней предназначена для физической защиты носителя и помогает владельцу трансформировать любую магическую технику в осязаемую вещь.

— Вроде брони или какого-то оружия? — все, что сейчас говорил Карл Юрьевич, я уже знал, но мешать консультанту плавно подходить к главному вопросу не стал.

— Да, причем любого оружия. Но…, - Вайсманн назидательно поднял палец. — Только при наличии еще одного комплекта перстней, вспомогательных, работающих на ментальном уровне. Они дают возможность облекать нужную мысль, словоформу в абсолютную защиту. В артефакты десницы вложены только основные элементы защиты. Но и их хватает, чтобы в современном мире выторговать себе теплое местечко под солнцем.

Карл Юрьевич посмотрел на меня, как я отреагирую. С невозмутимым лицом киваю и прошу продолжить рассказ.

— Когда Варахи ушел на юг, оставив вместо себя сына, он забрал перстни второго ряда, как раз те, которые вас интересуют. Агатовый, гранатовый, корундовый и опаловый — те самые артефакты шуйцы. Все верно? Для человека такого уровня их было достаточно. Он построил свое государство, подчинил местных князьков своей воле.

Мой собеседник остановился и стал смотреть на свинцово-серые волны реки, как будто собирался с мыслями.

— История перстней теряется в веках. Изредка информация мелькала в различных монографиях исследователей, и все они были зачитаны до дыр и тщательно изучены коллекционерами. Даже возникла версия, что у Варахи снова появились высшие перстни. Скорее всего, это были подделки, реплики тех знаменитых артефактов. Авторитетные ученые утверждают, что они остались у Сваруна — наследника. И нечего наводить тень на плетень. Возможно, артефакты с вашего фото и есть одна из подделок.

— Не исключаю такой возможности, — вежливо ответил я. — Было подозрение, что хозяина облапошили. Но они достались ему после весьма авантюрной истории с достоверными фактами, что не оставалось ничего иного, как поверить.

— Хотелось бы познакомиться с вашим хозяином, Артем Васильевич, — Вайсманн не смотрел на меня, но в голосе слышались нотки просьбы. — Я знаю всех собирателей древних — именно древних! — артефактов, но ни у кого нет такого полного набора первого уровня. У кого он приобрел их? Каковы их свойства?

— Увы, Карл Юрьевич, я не могу разглашать эту тайну, — развожу руками и «виновато» улыбаюсь.

— Да, понимаю… Тогда продолжу с вашего соизволения. Впервые о перстнях второго, ментального уровня, стало известно после путешествий в Индию голландцев, португальцев, и британцев, конечно. Куда же без них! Многие ведь ехали не только за наживой, но познать историю древней страны. Потихоньку стала копиться информация и об артефактах Варахи. В семнадцатом веке в Лондоне появилась книга Томаса Вейнера «Путешествие на край света или тайны загадочного континента», собравшая в себя множество легенд из эпохи, предшествующей династиям Магадхи и Пандья. А это, заметьте, больше четырех тысяч лет.

— И там были сведения о перстнях?

— Именно, — Карл Юрьевич развернулся и зашагал в сторону Каменного моста. — Даже рисунки. Не совсем точные, но истинная суть артефактов была описана правильно. С тех пор за ними развернулась охота. Я не знаю, каким образом перстни оказались в Европе. Но в 1825 году в Мадриде прошел аукцион, где впервые их выставили на продажу. Тогда еще к истории этих артефактов относились с прохладцей. Сами понимаете, что информации было мало, распространялась она вяло. Приобрел все четыре перстня некий дон Мендос. Через сорок лет в счет уплаты долгов артефакты ушли к другому хозяину. В 1931 году на аукционе во Флоренции продавали всего два перстня: агатовый и опаловый.

— Именно те, которыми сейчас владеет Уильям Грэйс, — хмыкнул я. — А где еще два?

— Здесь и проблема, — пожевал нижнюю губу Вайсман. — Вероятно, оставшиеся перстни стали передавать в качестве залога и уплаты долгов. История их перемещения абсолютно темная. Но одна ниточка, тонкая и ненадежная, все-таки отыскалась. Аукцион «Рикарди» в Женеве выставил два любопытных предмета из коллекции древней артефакторики. Очень уж они были похожи на пресловутые перстни. И камешки подходящие: гранат и корунд. Их купил некий Марк Мейер, бывший журналист, работал в Индии, много путешествовал по древним развалинам, собирал материалы по исчезнувшим цивилизациям, магическим обществам и прочее-прочее.

— Когда был аукцион?

— Полгода назад.

— И эти перстни сейчас у Мейера? — сердце забухало от предчувствия находки.

— Если они подлинные, то у вас нет шанса договориться с коллекционером. Он известен в кругах матерых собирателей древностей как довольно замкнутый тип, — Карл Юрьевич усмехнулся, — но и профаном его назвать трудно. И он крайне трудно расстается со своим древним собранием магических вещей. Впрочем, попытайтесь. В конце концов на свете нет ничего невозможного.

— Да, конечно, — пробормотал я. — А где живет Мейер?

— В Лозанне, — консультант посмотрел на меня. — Надеюсь, я удовлетворил запросы вашего хозяина?

— В большей мере, чем он рассчитывал, — я достал из внутреннего кармана пальто пухлый конверт и закинул его в распахнутый зев портфеля. — Это благодарность за проделанную работу. Всего доброго, Карл Юрьевич!

Вайсманн снова приподнял шляпу и с довольным видом зашагал в обратном от меня направлении. Поравнявшись со своими рындами, он что-то коротко им сказал, и один из них направился за мной. Любопытно, зачем это консультанту? Подозревает меня в нечестной игре? Или хочет выяснить, на кого работает Прохоров? Сердце мое подсказывает, что Вайсманн слегка лукавит. Он понял, что артефакты подлинные, и теперь во что бы то ни стало будет добиваться встречи, уговаривая «моего хозяина» продать перстни. Вряд ли ушлый консультант действует в одиночку. Здесь пахнет серьезным криминалом.

Пока я шел к своей машине под чутким присмотром одного из рынд, размышлял о дальнейших шагах. Выходит, судьба меня упрямо подталкивает к поездке в Европу. Из Мадрида мне будет легче съездить в Лозанну и встретиться с Мейером. И до Грэйса можно добраться без заморочек.

Интересно, они знают друг о друге? Сразу возникают варианты, при которых один из коллекционеров обязательно захочет завладеть недостающими артефактами. Вот и нужно успеть выдернуть их из-под носа европейских любителей древностей, пока не разодрались или не поубивали друг друга.

Я нырнул в полутемную арку, быстро миновал ее и убедился, что рында продолжает топать за мной ускоренным темпом. Боясь потерять клиента, он даже сделал пробежку, и когда выскочил во дворик, облегченно вздохнул. Я и не собирался убегать. Нарочито спокойно и не торопясь миновал пустую детскую площадку, палисадник с голыми деревьями и завернул за старые, почерневшие от времени уличные кладовки. Сразу же вспомнился эпизод из детства, когда я, будучи кадетом, столкнулся с Ленькой Барсуковым и отобрал у него одежду.

Рында меня потерял. Из моего укрытия было хорошо видно, как он впал в ступор и завертел головой, высчитывая маршрут, по которому я мог уйти. Интересно, плюнет на попытку догнать меня, или же попытается сесть на хвост? Поколебавшись, парень (я разглядел, что рында еще молод, несмотря на раскаченную фигуру и слегка потертую физиономию) двинулся дальше и попал в мои руки совсем тепленьким. Он даже не понял, что сбило его с ног и погрузило в беспамятство.

— Перепил немножко, — с виноватым видом пояснил я какой-то старушке, прогуливавшейся с собачонкой вдоль сараев. Она неприязненно поглядела, как мне с трудом приходилось волочь потерявшего сознания рынду. Еще бы, сто с лишним килограммов навалились на мое плечо, вот и пыхчу, стараясь дотащить их до машины. — День рождения….

Мелкая лохматая тварь заворчала и оскалила зубы, похожие на шилья, и уже прицелилась тяпнуть кого-нибудь из нас в ногу, но старушка предусмотрительно натянула поводок, и сама заворчала не хуже своей животины:

— Совсем стыд потеряли! Молодые, а с утра уже нажрались! В детстве вас мало пороли! Тьфу!

Я с удвоенной энергией рванул к машине, стоявшей в проулке, не обращая внимания на редких прохожих. Хорошо, что погода мерзкая, а то бы на каждом шагу такие вот старушки всю плешь проели.

Добравшись до «ориона», я забросил своего преследователя на заднее сиденье, связал ему руки и ноги тонкими кожаными ремешками, да еще и кляп в рот затолкал. Сориентировался по карте, где спокойно можно поговорить с парнем. Выбрал Воробьевы горы. Там парковая зона огромная, есть укромные местечки. В машине нет никакого желания толковать. Не чувствуется контакта с жертвой.

Съехав с оживленной трассы, я направил «орион» по дороге, проложенной специально для автотранспорта вдоль холмов, заросших всевозможными кустарниками и деревьями. Было видно, что за всеми насаждениями ухаживают, а лужайки до холодов продолжали подстригать. Выбрав место, где не было гуляющих горожан, я остановил машину и взглянул на своего «пленника». Парень пришел в себя и зло ворочал белками глаз. Что-то промычал.

— Если не будешь дурить и вопить, я уберу кляп, — предупредил я.

Парень кивнул. Снова внимательно оглядевшись по сторонам, я вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Перерезал ремешок на ногах перочинным ножиком. Рывком поднял тяжелое тело, вытащил его наружу, выдернул кляп.

— Прогуляемся, — предложил я и кивнул на густую поросль кустарников, усыпавших покатый бок холма. — Ответишь на парочку вопросов — спокойно отпущу.

Мы зашли за кустарники, и я приказал парню сесть возле дерева, что тот и сделал без лишних слов. Видно, что не дурак. Сейчас прикидывает варианты, как выбраться из сложившейся ситуации. Ввязываться ли со мной в безнадежную драку или выяснить, что мне нужно. Он же видит, что я тоже довольно крепкий мужик, могу накостылять, если возникнет причина.

— Зачем Вайсманн приказал проследить за мной? — дружелюбно спросил я, нависнув над парнем, держа руки в карманах. — Вы на него работаете или тоже «пасете»?

— Работаем, — признался телохранитель консультанта-артефактора. — Вайсманн нанял нас для сопровождения, потому что у него было подозрение на подставу.

— Какая подстава? — изумился я. — У меня была вещица, которую он самолично признал!

— Не знаю, сами разбирайтесь, — пожал плечами парень. — Артефактор попросил проследить за тобой, чтобы выяснить, один ли ты приехал на встречу. Он боится, потому что раскопал кое-какие подробности про твои вещицы.

— Не говорил, что за проблема?

— Он с нами по своей работе не общается, — связанный мною рында поморщился, стараясь ослабить давление шнура на запястья. Но я словно не заметил этого. — Хозяин лишь сказал, что не доверяет тебе полностью.

— Придется навестить старого знакомого, — хмыкаю озадаченно. Не ожидал такого поворота от консультанта. Нет, я подозревал его в связях с людьми, занятыми в такой опасной сфере как коллекционирование древностей, но не ожидал от Вайсманна такой нервной реакции.

— Сейчас его охраняют, — предупредил парень. — Так просто к нему не подберешься.

— А ты скажешь ему о моем визите, — я наклонился и похлопал по щеке набычившегося рынду. — Дескать, хорошо знакомый клиент хочет выяснить, а какого черта за мной решили следить? Очень я разочарован, понимаешь? Ты меня понял? Предупреди артефактора, чтобы не вздумал от меня бегать. Мы просто поговорим и разойдемся бортами.

— Ну, попробуй, — оскалился парень.

Я нанес ему короткий удар в сонную артерию, и рында, странно ойкнув, завалился на землю. Когда очнется, меня здесь уже не будет. Срезал с его запястий ремешок и неторопливо спустился вниз к своей машине. Вежливо кивнул проходящей пожилой семейной парочке, сел в «орион» и спокойно поехал домой. Только вот странная возня Карла Юрьевича меня заинтересовала неимоверно. Кто же еще захотел поживиться за мой счет легендарными артефактами?

Глава восьмая

— Нас пригласили на торжественный вечер к Новицким по случаю дня рождения их старшей дочери Маши, — длинной тирадой отвлекла меня Мирослава от раздумий, когда я прикидывал, как лучше поговорить с Вайсманном. Ведь сейчас он будет настороже, и просто так в его контору уже не пройти. Значит, придется навестить его в собственном доме. А для этого надо выяснить, где живет артефактор. Попрошу коменданта Илью, чтобы выделил ребят для слежки. Нужно-то всего лишь узнать адрес Вайсманна.

С трудом переезжаю на другую колею и недоуменно разглядываю открытку из плотного картона бежевого цвета, на котором изображены цветочки, виньетки и прочие завитушки, которые так нравятся романтичным девушкам.

— Маша — это твоя подружка, с которой ты недавно грозилась опустошить все торговые центры Москвы? — вспомнил я.

— Ты прав. Кстати, она хочет с тобой познакомиться, — усмехнулась жена, деловито рассматривая свой гардероб. — Я предупредила ее, что ты весьма неохотно принимаешь участие в подобных мероприятиях, и на всякий случай извинилась, если ты не придешь.

— Так, остановись-ка! — я притянул к себе Миру, и она, ойкнув от неожиданности, приземлилась ко мне на колени. — А с чего ты взяла, что я откажусь? Стесняешься моего присутствия?

Мирослава помялась, старательно избегая моего взгляда, но все-таки решила ответить:

— С большой вероятностью там будет Анатолий Измайлов. Помнишь, я тебе о нем говорила? Не хочу, чтобы ты поддался на его дешевые провокации и встал к дуэльному барьеру.

— Дорогая моя, ты за кого замуж вышла? — я развернул супругу к себе лицом. — Даже не вздумай такие мысли в голову допускать. Я с радостью пойду на торжество, чтобы посмотреть на этого столичного хлыща. Авось удастся прищемить ему павлиний хвост.

— Колояр, только прошу, — в глазах Мирославы блеснула тревога, истинная, незамутненная личной выгодой. — Не вздумай бодаться с этим придурком. Он входит в свиту цесаревича Владислава, чем прекрасно пользуется. Не дай боже, между вами конфликт выйдет. Измайлов все свое влияние использует, но тебе жизнь испортит.

— А дуэли не будет, что ли? — удивился я, и не удержавшись, поцеловал жену чуть выше бровей.

— Зачем тебе драка? — возмутилась Мира, и вырвавшись из моих объятий, встала и отошла к раскрытому гардеробу, чтобы прилипнуть к платьям.

— Я подозреваю, что меня будут прощупывать на слабости, насколько я психологически устойчив, — задумчиво произнес я. — И мне это надо… Надень вот это красное платье в пол. Оно тебе очень идет. Твою фигуру хорошо облегает.

— Ты думаешь? — хмыкнула жена. — А вот такого же фасона, зеленое.

— Или зеленое, — согласился я. — На другие варианты не согласен. Я все сказал.

— Ой, да ладно тебе! — рассмеялась Мирослава. — Господин изъявил свою волю!

— Лучше расскажи мне об Измайлове. Что за тип, его слабые и сильные стороны.

Что ж, иного я не ожидал. Представитель старинного боярского рода, свитский старшего сына Великого Князя, хорошо образованный молодой человек двадцати шести лет, не женат. И не стремится к семейной жизни, получая все удовольствия свободного и завидного жениха. Правда, папаша грозится его окольцевать в следующем году, потому как возраст приличествует для обручения.

Конечно же, Анатолий одаренный дворянин. Измайловы практикуют стихию Воды, и он недавно повысил свою квалификацию до шестого класса. Защитные и атакующие техники в арсенале Анатолия не блещут разнообразием, но они достаточно сильны, чтобы на дуэльных боях одерживать победы. Но в том-то и дело, предупредила меня Мирослава, что вместо молодого Измайлова в дуэли могут участвовать профессиональные бретеры.

— Не понял, — удивился я, когда Мира рассказала об этом факте. — Если бретер выступает против одаренного, значит, у него тоже Дар? Откуда?

— Все наемные дуэлянты, о которых известно, незаконные дети высокородных одаренных, — подтвердила мои догадки жена. — В высший свет им пробиваться тяжело, а те, у кого авантюрная жилка, таким образом закрепляют свое право быть среди аристократов. Вот и подвизаются на дуэлях вместо своих хозяев. Они как бы на службе.

— У Измайлова есть бретер?

Жена снова присела рядышком, тихо вздохнула и потерлась щекой о мое плечо:

— Есть, даже двое. Один из них носит фамилию Лицын, а второго я не знаю.

— Лицын, — я задумался. — Бастард Голицына, что ли?

— Ага, так и есть. Так что будь внимателен. Могут и спровоцировать. Теперь понимаешь, как мне не хочется твоего присутствия у Новицких. Я бы смогла найти оправдание.

— Я пойду вместе со своей женой, — был мой ответ. — Плевать мне на бретеров, на этого вассального хлыща и прочих экземпляров. Надо будет, и к барьеру встану. Как представлю, что тебя будет ощупывать сальным взглядом Измайлов или другие типы — сразу кровь бурлить начинает.

Мирослава расхохоталась. Ей стало приятно, что муж, не колеблясь, и отвергая иные решения, дал свое согласие посетить мероприятие. Еще мелькнула неприятная в своем исполнении мысль столкнуть Колояра с Анатолием Измайловым, чтобы проучить того за наглость, учиненную несколько месяцев назад на свадьбе Павла. По-хорошему, так и должно быть. Намерения Измайлова просты и прямолинейны как императорская трасса из Москвы в Александровскую слободу, где находится Летняя дача царствующей семьи.

Пересилив себя, она отбросила гаденькие мыслишки. Колояр и так ради супруги готов пойти на монолитную стену. Мирослава не сомневалась, что он размажет Измайлова ровным слоем по земле и не поморщится. Только стоит ли мараться и ополчать против себя половину дворянского общества Москвы, да еще связанной с Долгорукими?

Княжна для себя давно решила поддерживать мужа во всем. Пусть и лежит между ними кровь родителей Колояра, пролитая родным дедом Мирославы. Она была проницательной особой и чувствовала, насколько тяжело яру находиться в окружении своих кровников.

Конечно, она не будет рыдать на груди мужа и просить прощения за содеянное. Это было бы неправильно по отношению к Колояру. Мирослава считала, что сумеет удержать его от необдуманных поступков. Желание человека, который делил с нею одну постель, отомстить и взять виру кровью, нисколько ее не пугало. Истинный виновник уже мертв, а отец всего лишь косвенно причастен к событиям в доме Волоцких.

Просто теперь она поняла мотив отца, круто изменившего свое решение выдать замуж младшую дочь за иностранца. И настоявшего на браке с Колояром. Она и была той вирой, которой князь Щербатов — ее родной папенька — расплатился за кровь Волоцких. Впрочем, еще одна причина тщательно скрывалась от родственников ее семьи. Но лежала она в иной плоскости, совершенно не затрагивая внутренних родовых разборок.

Решено. Она окружит его любовью и растопит лед мести в его сердце. Колояр умный мужчина, все понимает. Слишком тяжела ноша для одного человека. Долг чести требует наказания кровников. Но и Мирослава не желает терять своих родных, и найдет компромисс. Обязательно найдет.

— …насчет встречи с Анастасией Окуневой? — мой вопрос вывел княжну из глубокой задумчивости.

Девушка посмотрела, как в камине мягкий и животворный огонь мечется по березовым чурбачкам, потом затуманено взглянула на меня.

— А что не так с Анастасией? — спросила Мирослава. — Она же тебе понравилась. Сам не свой ходил. Обворожила, увлекла?

— Да как-то непонятно, — я задумчиво почесал висок. — Такие девушки становятся украшением великих родов, а ее мне предлагают. Вот и думаю, где подвох. В моем отказе или соглашении?

Мирослава пожала плечами, как будто говоря, что это не ее дело. Решение принимает муж. Но ее пальцы, лежащие на моем колене, вздрогнули.

— Как думаешь, три жены — не перебор? — закинул я удочку. Мне нужно вытащить Миру на откровение, иначе потом придется разгребать такие завалы, что авгиевы конюшни окажутся детским лепетом по сравнению с женским восстанием в доме Волоцких. У Мирославы нелегкий характер, это она сейчас вдали от дома ласковая и тихая, словно спящий вулкан. А когда шарахнет?

— Не торопись с выводами, — внимательно посмотрела на меня Мира, прошивая насквозь взглядом, в котором таилось понимание и хитрые бесята. — Встретишься с девицей Окуневых и сам решишь, достойна ли она нашей семьи. Никто тебя за отказ убивать не будет. Тебя даже на дуэль вызвать не смогут. Не по статусу. Окуневы — мелочь перед тобой. Способны только под ногами мешаться.

Мирослава повернулась ко мне лицом, положила свои изящные ладошки на мои плечи.

— Я могу испортить твою жизнь любым своим решением. Поэтому не хочу советовать что-либо. Как решишь — так и будем жить. Я даже с мирянкой Аликой подружилась, а с этой красоткой и подавно найду общий язык.

— Мирославу Щербатову подменили инопланетяне, — пробормотал я ошарашенно.

— Ты о чем? — промурлыкала княжна, опасно прищурив глаза. — Кто там меня подменил?

Чтобы задушить ненужные расспросы в зародыше, я притянул к себе Миру и запечатал ее губы поцелуем.

«Старая Москва», как мне удалось выяснить, считалась одним из фешенебельных ресторанов столицы, и давно стала магнитом для высокородных дворян, считающих своим долгом посещать только это заведение. Оно славилось прекрасной кухней, вышколенной прислугой, огромным залом и приватными кабинками на любой вкус. Но не только эти атрибуты являлись основой популярности «Старой Москвы». Сюда не брезговала заглядывать даже императорская чета, а их старшие дети так и вовсе были завсегдатаями.

Поэтому ужин с Анастасией Окуневой в таком престижном месте меня насторожил. Я считал, что наш разговор будут точно записывать, чего я категорически не хотел. Не люблю, когда интимные подробности личной жизни становятся достоянием множества людей из системы безопасности. И дело тут не в девушке. Она — товар, который нужно выгодно продать. А я числюсь темной лошадкой, которую на всякий случай решили сразу же приручить к стойлу.

Ну и второй сигнал: ужин спонсирует не отец девушки, и даже не я. Елизаров в конце нашей встречи тихо шепнул, что мы не должны задумываться о стоимости выпитого и съеденного. Если спецслужбы имеют возможность оплачивать чужой банкет из своей кассы — я возражать не буду.

Меня привез на «ансате» Леонид и пожелал хорошо провести время. Я вошел в огромный вестибюль ресторана, залитый электрическим светом. Миллионы свечей отражались в ростовых зеркалах, с тихим звоном колыхались хрустальные висюльки на люстрах. Несколько служащих в однообразных красных костюмах с золотистыми обшлагами на рукавах крутились возле прибывающих гостей. Гардеробщики трудились, не покладая рук.

Отдал большой букет цветов лакею, снял пальто, и он ловко его перехватил на сгиб руки. Небрежно стянул перчатки, бросил сверху. Букет перекочевал обратно ко мне.

— Вас велено проводить, — возле меня вырос еще один прилизанный и напомаженный в такой же униформе. — Прошу за мной.

Интересно, как обо мне узнали? Явно передают как палочку в эстафете. Не удивлюсь, если половина служащих состоят на службе и активно стучат на клиентов. Даже азарт проснулся. Приглаживаю идеально уложенные волосы, оглядываю себя в зеркало. Высокий молодой человек с приятными чертами лица. Но не размякшими от безделья и сытости жизни. А именно такими, которые обязаны быть у человека, знакомого с тяготами военной службы. Не огрубевший солдафон, а знающий себе цену мужчина.

На мне темно-синий костюм с тонкими белыми полосками, выглядывающий из кармана уголок платка, идеальные стрелки на брюках и блеск туфель. Удовлетворенно киваю. Денди на охоте. Трепещите, красавицы!

Не торопясь, я иду следом за хлыщом и делаю вид, что рассеянно осматриваю бурлящий котел легкомысленной жизни, словно мне это не в новинку. За столами едят и пьют, сверкают золотом перстней, колец, женских колье и браслетов. Звонкий беззаботный смех, хлопки пробок от шампанского, суета взмыленных официантов — сегодня здесь жарковато. Почти все столики заняты. Почти, потому что я заметил несколько свободных, стоящих чуть поодаль от основных рядов.

Меня ведут совершенно в другое место, на другой конец зала, ближе к широкой лестнице. Что? Меня хотят посадить возле нее, чтобы я лицезрел ноги поднимающихся на второй уровень посетителей? Сейчас буду скандалить. Не хватало еще и девушку позорить. Вспыхнувшее раздражение тут же улеглось, когда я понял, что никто не собирается унижать Первородного. Наоборот, мы поднялись на второй ярус, и меня подвели к столику, сервированному на двоих. Отсюда сквозь балюстраду виден весь зал.

— Прошу, — провожатый жестом показывает, где мне надлежит сесть, и тут же появляется официант с двумя солидными книжицами меню в темно-бордовой обложке.

— Горячие и холодные закуски, спиртные напитки, — пояснил молодой халдей, как будто я не умел читать.

— Ко мне сейчас должна присоединиться дама, — пояснил я, — поэтому заказ будет позже. А мне, пожалуй, принесите аперитив. Бокал сухого белого вермута. И какую-нибудь посудину для цветов.

— Сей момент, — официанта как ветром сдуло.

Я принимаю слегка рассеянный и скучающий вид, скользя взглядом по верхнему ярусу. На этой площадке всего несколько столиков, и большая часть из них занята. Хорошо, что они расставлены на приличном удалении друг от друга, и никто не мешает друг другу своими разговорами.

К своему облегчению, не замечаю никого из великокняжеской семьи. В основном, здесь только парочки. Солидные люди, почти все одаренные. Чувствую, как возле каждого столика незримо колышется тонкий защитный барьер. Воздух так и насыщен магией. Все кругом потрескивает от силовых возмущений. Кожа начинает слабо зудеть, как при наступлении аллергической реакции. Неприятно для меня, поэтому Ясни, дремлющий у меня на груди, решает слегка ослабить давление чужеродного влияния. Становится легче, когда он выстраивает защиту в эфирном пространстве.

Морщусь. Не люблю я такие выкрутасы с магией. Ну, хочется тебе приватной беседы с девушкой, веди ее в кабинет. Зачем здесь показывать свои способности? Незаметно просовываю руку под стол, и пока она закрыта скатертью, быстренько провожу ладонью по донышку крышки от центра к краям. Есть! Какая-то тонкая пластинка прикреплена возле ножки. Ощупываю ее. Никаких проводков. Амулет. Это плохо. На него я не могу воздействовать. И не будешь же его ломать на виду у людей!

Срываю пластинку и кидаю во внутренний карман.

«Я блокирую его передающие возможности, — прошептал фантом Ясни. — Можешь спокойно разговаривать».

Принесли вермут. Сижу, попиваю, ловлю на себе любопытные взгляды посетителей. Анастасии все нет и нет. Намеренно запаздывает? Если она и в жизни такая ослепительная, как на фотографии, то все прощу.

Краем глаза заметил оживление на лестничном марше. В сопровождении халдея в красном поднимаются трое: девушка в длинном платье лазоревого цвета с небольшим вырезом на спине, и мужчины в темных костюмах. Кажется, дождался. Мне сверху только анфас девицы виден, но я узнал в неторопливо и горделиво ступающей по лестнице Анастасию. Она смотрит прямо, чуть приподняв левой рукой подол платья, и уверенно вышагивает, словно каждое движение отрепетировано тысячу раз. Я перевел дух, когда девушка взошла на верхний ярус. А ведь боялся, что запнется.

Помощник метрдотеля подвел троицу к моему столу, и быстро откланявшись, испарился. «Второй акт марлезонского балета», — подумал я с иронией, стараясь особо не пялиться на девушку, но быстро срисовал ее облик за две-три секунды. Вживую, так сказать. Высокая, статная, держит спину так, словно она здесь, минимум, цесаревна. Приятные глазу формы под тонкой тканью платья спереди, есть за что глазу зацепиться. Толстая коса, которую я лицезрел на фотографии, сейчас умело распущена на густой водопад темно-русых волос, создав привлекательный образ молодой красивой девушки для ловли в свои сети мужчин любого возраста.

Несколько золотистых ниточек вкраплены в этот водопад, и явно играют какую-то магическую роль. Защитная или атакующая модель, создающая флер загадочности и ауру женственности. Мирослава меня всерьез предупреждала на этот счет. Незаметные магические техники будут атаковать бастионы моего сердца, чтобы я сдался уже на десятой минуте свидания.

Анастасия, зуб даю, оценила меня с той же скоростью, что и я; наши глаза встретились всего лишь на мгновение, и девушка быстро их потупила. Щеки ее заалели, но губы дрогнули в улыбке. Думаешь, девочка, сразила меня?

— Господин Волоцкий? — нашу дуэль прервал один из мужчин, лицом напоминающий отца девушки. Ему было лет тридцать пять, не меньше. Короткая стрижка, идущая к волевому лицу, тонкие, тщательно ухоженные усы, крупноватый нос с тонкой красной прожилкой на одной из ноздрей. Глаза смотрят настороженно.

— Да, это я. С кем имею честь говорить? — поворачиваю корпус к нему.

— Олег Николаевич Окунев, старший брат Анастасии Николаевны, — представляется мужчина. Потом показывает рукой на второго спутника. — Егор Николаевич, ее средний брат. Разрешите представить вам, господин Волоцкий, нашу сестру, Анастасию Николаевну.

Вот теперь можно и цветы дарить. Но сначала я делаю шаг вперед, подхватываю руку девушки, церемонно наклоняюсь, вдыхая горьковато-терпкий запах каких-то духов, и едва прикасаюсь губами к тыльной части ладони.

— Очень приятно познакомиться, Анастасия Николаевна, — на мгновение, чуть больше положенного задерживаю руку, удостаиваясь поощрительной улыбки. — Признаюсь честно, ваша красота превзошла все мои ожидания.

Согласен, топорно вышло, однако девушка восприняла мой комплимент спокойно и с толикой одобрения.

— И я рада знакомству, — Анастасия уже посмелее глядит на меня. — Вы хотели сказать, что фотографии не передают всего многообразия нюансов?

— Именно это я и хотел сказать, — галантно передаю букет девушке, которая, как и положено по сценарию, старательно вдыхает еще не выветрившийся запах темно-красных роз.

— Егор, — тихо просит она.

Средний брат сообразителен. Он забирает из ее рук букет и ставит его в высокий стеклянный стакан, наполненный водой. Потом делает шаг назад, и в дело вступает Олег.

— Мы желаем вам приятно провести вечер, — сказал он, показывая взглядом, чтобы я не вздумал своевольничать или обижать их сестру. В его глазах трудно прочитать восхищение. Так же, как и отец, он настроен ко мне недоброжелательно. Голос ровный, нейтральный, но во всей фигуре недовольство. — Настя, если возникнут проблемы, ты знаешь, что мы рядом.

— Олежка! — совсем по-домашнему вздохнула девушка и укоризненно посмотрела на брата. — К чему эти намеки? Я уверена, что господин Волоцкий умеет вести беседу и не испортит ее неловким словом.

— Как скажешь, дорогая сестричка, — мужчины делают легкий поклон и, наконец-то, оставляют нас в покое.

Я облегченно вздохнул. Ей-богу, спектакль какой-то. Кидаю взгляд на торчащего застывшим пеньком неподалеку от нас официанта, и тот мгновенно оживает. Пока я, отодвинув стул, помогаю Насте сесть, он оказывается рядом и с ожиданием смотрит на меня.

Не торопясь, присаживаюсь и беру в руки меню. Делаю вид, что сосредоточенно изучаю каллиграфические строчки красиво оформленных страниц.

— Не знал, что заказать для вас, Анастасия Николаевна. Вкусы у нас могут быть разными. Но вы же не откажетесь от шампанского?

— Лучше вино, — удивила девица своим выбором. Правильно, а то эта газировка может создать неловкость в общении. — Белое полусладкое. Какие можете предложить?

— Вам какой категории? — решил уточнить этот халдей. Видит, что мы не из той породы людей, которые выкидывают за ужин пятьсот рубликов.

— Милейший, давайте без наводящих вопросов, — холодно говорю я. — Царские вина, конечно, мы оставим Его Императорскому Величеству, а нам подайте «Траминер».

— Прекрасный выбор, — официант кивнул. — Что из блюд?

— Анастасия Николаевна, уступаю вам право выбрать все, что пожелаете, — хитро уворачиваюсь от необходимости мучиться самому и мучить девушку. Я-то всеядный, меня не испугать жареными тараканами в соевом соусе или страшным фломбером ананасным с маседуаном, который на самом деле является жидким желе из слегка отваренных фруктов.

— Охотно, — блеснула глазами красавица и забрала меню. Быстро пролистала плотные картонные листы, запаянные в целлулоид, что-то прошептала, едва шевеля губами. — Начнем, пожалуй, с медальонов гриль из говядины с овощным гарниром.

— Соус томатный, грибной? — зачиркал карандашом в блокноте официант.

— Соус порто, — уверенно ответила Анастасия. — К холодным закускам можно набор разносолов, ассорти из сыров к белому вину. Из гарнира сойдет картофель с розмарином. На десерт — яблочный штрудель или брусничный торт.

— Выбирайте торт, — сдерживая улыбку, тихо говорю я. Девица шустро ориентируется, даже зауважал.

— Отлично, пусть будет торт, — раскраснелась Анастасия. — Колояр, может, вам все-таки водки заказать? Не думаю, что от вина вы будете в восторге. Или ошибаюсь?

— Двести водки в графине, — кивнул я. — Но холодной! И буженины без чеснока!

— Будет исполнено, — халдей исчез.

А мы вдруг поглядели друг на друга и рассмеялись. Чтобы не разговор не завис пытаюсь заполнить паузу:

— Честно скажу, впервые в такой ситуации. Для меня привычнее приглашать понравившуюся мне девушку после личного знакомства. Поэтому хочу заранее попросить прощения, если возникнет неловкая ситуация.

— В чем же? — удивленно вскинула брови Анастасия. — Будьте самим собой, я все пойму. Или мой статус девицы на выданье вас смущает? Я тоже честно признаюсь….

Она поставила локти на стол, сплела пальцы и положила на них подбородок и тихо добавила:

— Моему возмущению не было предела, когда отец поставил меня перед фактом. Я хотела встретиться с вами в неформальной обстановке, где-нибудь в кафе или на прогулке в парке. И сейчас очень и очень злюсь…

К нашему столику подошла парочка официантов. Один начал расставлять заказ, а второй ловко налил вина в бокал девушки, а мне водки. Пожелали приятного аппетита, предупредив, что в любой момент мы можем позвать их. Они обслуживают гостей второго яруса.

— Не злитесь, Анастасия Николаевна, — я поднял рюмку. — Вы настолько очаровательны, что плохие эмоции вам не к лицу. Я хочу видеть сегодня на нем только радость.

— Согласна! — на щеках моей возможной избранницы появились ямочки. — Колояр, хочу, чтобы вы обращались ко мне попроще. Ваш статус все же гораздо выше нашего, мелкотравчатого. Вы знаете, чем знамениты Окуневы?

Она быстро сделала пальчиками «кавычки», намекая на двусмысленность положения своего рода в светском обществе столицы.

— Знаю, но не хочу сейчас касаться этого вопроса, — быстро прерываю ее самообличительную речь. — За тебя, Настя!

— За нашу встречу! — охотно откликается девушка.

А все-таки магия обольщения присутствует. Ясни мелко дрожит, предупреждая частым тремором о попытке атаки. Пытается блокировать воздействие, но мне хочется, чтобы он не вмешивался в процесс. Мне так приятно ощущать волны девичьего трепета, волнения, желания и жуткого интереса к моей персоне. Любопытно, что из всего этого получится.

— Настя! У нас необычная встреча, — я дожидаюсь, когда вино отпито, — и хотелось бы узнать о тебе побольше.

— Тогда от тебя тоже рассказ! — блеснула глазами очаровашка. — Наводящий вопрос: что обо мне известно? Не хочу повторяться.

— Хорошо владеешь языками. Прекрасное образование, — отвечаю я, не отрывая взгляда от раскрасневшейся девушки. — Одаренная. Владение техникой Воздуха. Все остальное находится под строжайшей тайной, наверное.

— Тоже мне тайна, — фыркнула Анастасия. — Обычная дворянка из ничем не примечательного рода. О нас так и говорят: поставщики невест для княжеского двора. Отец в своем желании укрепить позиции среди столичного дворянства, не понимает, насколько смешон. Моя старшая сестра ушла в семью Пешковых, которые состоят в клане Долгоруких. Двоюродные и троюродные сестры, достигнув брачного возраста, что и я, тоже уйдут под великокняжеский герб. Конечно, никого из них не возьмут в знатные Роды, и это-то меня очень возмущает. Ради чего с малых лет нас обучают различным наукам? Все равно это никому еще не пригодилось! Так, всего лишь красивое приложение на великосветских праздниках! Я даже детства толком не видела!

«Хорошо, что я убрал подслушку, — подумалось мне. — Довольно много интересных мыслей могли бы узнать безопасники. Опасного ничего нет, конечно, но лояльность Окуневых может подвергнуться сомнению».

— А с другой стороны все не так плохо, — подлив вина Насте, сказал я. — Твой отец понимает, что иначе он никак не обеспечит вашего будущего.

— Понимаю все, — грустно кивнула девушка. — Вот это меня и злит, что не могу изменить свою судьбу.

Я про себя улыбнулся. Наивная молодость. Все я понял. Настя, как и все максималистки, пытается бунтовать против судьбы, которая уже расписана с того возраста, когда ее отец увидел будущую красоту дочери. Конечно, с такой яркой внешностью хочется видеть себя невесткой Великого князя, пусть и не ведущей женой; но почему судьба строит такие гримасы?

А если быть откровенным, я не мог согласиться с позицией Анастасии. В ее положении выход замуж за дворянина из клана Долгоруких будет наилучшим решением. Ну, если только мы не договоримся. Статус Первородной дает возможность стоять вровень с такими, как Лыковы или Пешковы. Мне стало интересно: а сам Николай Макарович объяснил дочери, что она ничего не теряет, если пойдет замуж за Волоцкого?

— Колояр, у меня все скучно, — выпив второй бокал, Настя весьма оживилась. — Хочу послушать твою историю. Кое-что я знаю, и подробностей не требую. В кратком рескрипте говорится, что ты служил в Семиречье, потом у князя Демидова. Весьма необычный путь для Первородного. Ну и про свою жену Мирославу… Кстати, мы однажды с ней встречались, когда она здесь училась.

«Поэтому ничего и не стала говорить о Насте, — мелькнула мысль. — Ревнует женушка, ревнует, хоть и не показывает виду».

Я представил, как сейчас Мира бушует в отцовском особняке, швыряет посуду или мебель в стену, вопит от злости и ревности. Мотнул головой, отгоняя забавную картинку. Кстати, она же сама отказалась прийти со мной на встречу, чтобы оценить варианты. Елизаров не заострял на этом факте внимания, но жена отпустила меня одного.

Фантом Ясни пока молчит, вбирая в себя информацию. Не хочет мне мешать. Ладно, потом с ним поговорю. Если будущее с Анастасией Окуневой не предопределено, значит, возможны интересные варианты. Грядущее зыбко и изменчиво. И какую роль сыграет сегодняшняя встреча, даже подумать страшно. Куда качнется маятник событий?

Настя слушала меня с большим интересом. А я старался выбирать только те моменты, которые не могли бы навредить мне, раскрашивая их яркими красками домыслов и выдумок, легким флером сказочности, не забывая показывать себя сильным и смелым. Имею право. Несколько раз на грани смерти находился.

Пока говорю, незаметно оглядываю верхний ярус. Соседи наши сидят далековато, но изредка кидают взгляды на нас. Дамы как-то… презрительно, что ли. Мужчины — с явным одобрением. Настя выглядит шикарно, затмевая всех. Но вот этот чертов статус «невесты на поток» тяготит ее. Я чувствую эмоции девушки. Они настолько плотные и густые — бери нож и намазывай на хлеб.

Внизу заиграла музыка. Здесь живой оркестр, хорошее звучание.

— Пригласи меня на танец, — расхрабрилась девушка. А винцо-то неплохо легло!

— Братья твои не будут возражать? — улыбнулся я.

— Если будешь себя вести пристойно и не прижимать к себе излишне крепко, — отбрила Настя.

Танцевала она прекрасно. Чувствовалась, что с нею занимались опытные преподаватели, не просто для проформы. Настя владела ритмом движения, и даже подсказывала мне тихонько, когда нужно ускориться, а когда чуть ли не замереть на месте. Я выглядел неуклюжим медведем по сравнению с легкими порхающими па девушки, хотя не скажу, что плохой танцор.

Мне было приятно держать одну руку на тонкой талии Насти и ощущать усилившуюся атаку обольщения. Энергетику женственности и легкого желания я просто физически ощущал и сдерживался только благодаря щиту Ясни. Неужели настолько приглянулся девушке? Или это всего лишь проверка, после которой госпожа Окунева в кругу своих родственников презрительно сложит губки и скажет «фи». Дескать, могли и лучше подобрать кандидатуру. Впрочем, для меня это будет наилучший вариант. Не по себе мне, когда откупаются красивыми девушками вместо того, чтобы провести расследование двадцатилетней давности и наказать виновных.

— Я слышала, что ты уезжаешь в Европу? — разгоряченная танцами, Настя была похожа на расцветшую розу. У нее даже щеки полыхали румянцем. Помахав по-простецки на себя ладошкой, она сделала пару глотков вина, вернувшись к столу. — Когда?

— Скоро, Настя, скоро, — я налил себе водки и грустно посмотрел на девушку. Как? Какой идеальный скульптор поработал над фигурой и лицом моей собеседницы? Настя и в самом деле должна блистать на императорских балах, радовать своей красотой любимого человека. А я только вовлеку ее в свои авантюры.

— Тогда…, - она запнулась и еще больше вспыхнула. — Может, встретимся еще раз? Согласна на простую прогулку по парку. На Воробьевых горах сделали специальные «тропинки здоровья», как их называют. Я бы не отказалась…

— Почему бы и нет? — улыбнулся я, представляя, как вспыхнет Мирослава, услышав о еще одной встрече. — Только как мы договоримся? У меня даже твоего телефона нет.

Не знаю, что сделала девушка: мысленно дала команду своему брату или жестом подозвала его, но Олег мгновенно появился возле столика.

— Олежек, дай Колояру визитку с моим номером, — попросила Настя.

— Но…, - что-то попробовал ответить старший брат, и сразу осекся под взглядом сестры. Умеет же она давить ментально! А говорят, всего лишь «воздушница»! Даже я ощутил властность, всколыхнувшую эфирное поле!

Рука Олега нырнула во внутренний карман пиджака и вытащила оттуда плотный прямоугольник с золотистыми цифрами. Не передавая визитку в мои руки, он положил ее передо мной. Как будто брезговал. Сдержавшись, я ничего не стал говорить. Взглянул на номер, запоминая его на всякий случай. Кивнул, пряча картонку.

— Что ж, было приятно познакомиться с вами, господин Волоцкий! — мило улыбнулась Настя, пригасив пожар своих эмоций, и встала из-за стола. — Надеюсь, мы с вами еще обсудим нелегкий вопрос наших взаимоотношений. Буду ждать звонка.

И это все? Быстро же свернули банкет! Я только разошелся, а меня жестко осадили. И вправду, какой-то странный обычай знакомств. Все больше и больше подозреваю, что братья Насти не просто так сопровождали ее. Вероятно, составляли психологический портрет, анализировали мое поведение, чтобы потом доложить Главе рода.

— Всего доброго, Анастасия Николаевна, — я встал и кивнул в знак своего согласия. Да, я не собираюсь отказываться от встречи, где мы обязательно должны объясниться.

— До свидания, Колояр! — глаза Насти обещающе вспыхнули, затягивая меня своей загадочностью и красотой. — Олежек, не забудь цветы, пожалуйста!

Капитан Копылов, отвечавший за проведение визуального и аудиоконтроля за Волоцким, занял позицию на противоположной стороне второго яруса за маленьким столиком, и через балюстрады внимательно следил за молодой парой, ведущей неторопливую беседу. Рутинная работа, стандартные процедуры — что может быть скучнее. Куда интереснее вцепиться мертвой хваткой в человека, чья деятельность вызывает недовольство самого Хозяина. Вот здесь в полной мере раскрываются возможности наружного наблюдения!

Допив третью чашку кофе, от которого к горлу уже подкатывала тошнота, капитан с облегчением заметил, что девица Окунева и Волоцкий собрались танцевать. Как раз оркестр заиграл подходящую мелодию.

Копылов встрепенулся и направился в одну из приватных кабинок, которая вовсе не была таковой. На двери постоянно висела табличка «для служебного пользования», которую куратор операции проигнорировал. Он простучал условный сигнал, дверь распахнулась.

Небольшая комнатка без окон оказалась практически пустой кроме стола, на котором громоздился блок аппаратуры с перемигивающимися на панели оранжевыми огоньками. Возле нее сидели двое мрачных магов из приданной Копылову команды Службы Контроля и Наблюдения. Один из них припал к акустической гарнитуре и пытался вытащить наружу плоский камешек-амулет. Артефакт не поддавался, отчего «акустик» нервно шевелил губами. Ругался, наверное.

— Ну, о чем наши птички чирикали? — весело спросил Копылов, одергивая на себе неудобный костюм метрдотеля, в котором пришлось щеголять весь вечер.

Похожий на пышный колобок, второй маг, открывший ему дверь, раздраженно вытер платком испарину на лбу — в комнате действительно было душновато, и аппаратура тоже прилично грела воздух — и ответил неласково:

— Ваша птичка мужского пола оказалась пронырливой, любопытной и нахальной. Она каким-то образом блокировала передачу звуковых волн или обнаружила передатчик, что гораздо серьезнее, если понимаете.

— Когда это произошло? — куратор сделал шаг к столу и оперся на него кулаками.

— Да почти сразу, — ответил второй, достав, наконец, амулет. — Передатчик работал исправно. Мы слышали разговор клиента с официантом, а потом наступила тишина.

— Почему не доложили о неисправности?

Первый маг, вытиравший пот, удивленно посмотрел на «помощника метрдотеля».

— И как, по-вашему, мы могли бы доложить? — иронично спросил «колобок». — Нас не обеспечили системой видеонаблюдения. О контакте пташек нас не осведомили. Просто сидели и ждали разговора. Так с какого момента нужно было волноваться? Мы лишь через двадцать минут заподозрили неладное, и пытались установить сопряжение между двумя амулетами.

— Черт! — Копылов едва сдержался, чтобы не шарахнуть кулаком по столу. — Ну ведь могли же сообразить и подать сигнал «магический сбой»! Я зря, что ли, посадил сотрудников за соседний столик?

— Так вы и спросите у них, о чем шел разговор? — огрызнулся «акустик». — Лучше задайтесь вопросом, как клиент сообразил про амулет? Говорил же, что надо обычный технический «жучок» в крышку стола вмонтировать для подстраховки! Сляпали на колене, называется!

— Ладно, — сжал зубы куратор и отлепился от стола. В глубокой задумчивости потер подбородок. — У вас есть запасной амулет? Пока пташки танцуют, надо поставить его незаметно.

— Для его настройки и синхронизации требуется не меньше часа! — возмущенно вскинулся «акустик». — Мы банально не успеем! А если клиент способен чувствовать волновые возмущения амулета, получим грандиозный скандал!

— Болваны! — едва не простонал капитан. — С нас со всех шкуру Залесский спустит!

— Да кто знал, что парень окажется сообразительным! — второй маг скомкал платок и затолкал его, не расправляя, в карман пиджака. — Вы поставили минимальную задачу — мы ее выполнили. Почему не просчитали такой вариант? И не пытайтесь свалить на нас свой прокол!

— Гляжу, магический отдел старательно ограждает себя от проблем! — скривил губы Копылов.

— Мы работаем в две смены, чтобы прослушать клиентуру! — «акустик» кивнул на аппаратуру, своими огоньками на панели словно игриво подмигивавшую куратору. — По двенадцать часов в хаосе аур. Думаете, это легко — копаться в эмоциях разных людей? Я даже с женой после дежурства нормально разговаривать не могу! Дергаюсь и рычу!

— Ну, это ваши заботы, — отрезал капитан. — А сейчас сделайте то, зачем вы здесь находитесь! Нам нужно знать, о чем клиенты разговаривали между собой.

И он вышел наружу, плотно закрыв дверь кабинета. Сдерживая раздражение на самого себя и этих тугодумов из магического отдела, капитан Копылов прошел вдоль балюстрад второго этажа, внимательно посматривая сверху на танцевальную площадку возле оркестрового помоста. Сразу отыскал взглядом лазоревое платье; красотка Окунева кружилась в ритмах чарующего вальса, написанного каким-то современным композитором. Капитан не разбирался в таких тонких материях, и тем более сейчас, взвинченный неудачей, он не особо вслушивался в звуки мелодии.

Еще раз взглянув на девушку, с удивлением заметил, насколько живые эмоции переполняют ее. Зная от майора Федорчука, что семья Окуневых и сама потенциальная невеста не в восторге от предполагаемого союза с Волоцким, было удивительно наблюдать улыбку и блестящий взгляд, которым Анастасия одаривала своего партнера.

«Однако, — повертев шеей, которую натер жесткий воротник костюма, пришел к выводу Копылов, — девица растаяла. Будь здесь полутемный зал, она бы точно прижалась к Волоцкому. Но до чего же пригожая эта барышня! С такой чувственностью она всех мужиков в ресторане заставит слюни пускать!»

Сердито оборвав себя за неуместные мысли, капитан сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться. Предстоял звонок майору Федорчуку и ожидаемая головомойка. В конце концов, ничего страшного не произошло. Волоцкий не какой-то враг государства, а обычный дворянин, которым заинтересовался Елизаров, а значит, и император. Внутреннее расследование или простое любопытство для будущих контактов. Так что одним выговором больше — одним меньше…

Он решительно зашагал в кабинет администратора, чтобы в тишине и без лишних ушей доложить начальнику о проваленном задании.

Глава девятая

Начало ноября выдалось, на удивление, необычайно стабильным в плане погоды. Особенно — и это радовало — без нудных осенних дождей, перемежающихся с нередкой уже снежной крупой. В Александровском, семейной резиденции Великого князя, уже третий день стояла тихая умиротворяющая погода. Изредка налетал прохладный ветер и срывал последние листья с ветвей деревьев и густо устилал желто-красным ковром дорожки аллеи и лужайки, раскинувшиеся вокруг трехэтажного особняка из белого камня.

Люди, приближенные к императору, прекрасно знали, что природа здесь не при чем. Десяток профессиональных магов держали теплый фронт над Александровским, пока Хозяин не уедет в Москву. А вот после его отъезда на поселок обрушится нешуточный дождь или снег, компенсируя своей мощью искусственное сдерживание воздушных циклонов и антициклонов. Природа не терпит над собой экспериментов и подчиняется только физическим законам бытия.

— Итак, вопрос дня, — тонкая трость с серебряным набалдашником лихо свистнув, разметала кучу листьев перед ногами Великого князя. — Все ли мероприятия по нейтрализации неприятной линии грядущего проведены? Только прошу тебя, Матвей Александрович, не углубляйся в дебри. Мне Рекущих за глаза хватает. Знал бы ты, как они мне мозг вычерпывают полными ложками.

— Сочувствую, государь, — Елизаров, поймав ритм шагов императора, старался все же держаться позади на половину локтя. Правильная дистанция, позволявшая вовремя оценить жест Хозяина и мгновенно понять, что ему нужно; и в то же время, не напрягаясь, слышать каждое его слово. — Надеюсь, теперь они будут гораздо меньше докучать вам.

— Докладывай, Матвей, — прервал его Долгорукий.

— Да, государь, — почтительно наклонил голову Елизаров. — По моему мнению, встреча с Волоцким оказалась продуктивной. Молодой человек, к счастью, не подозревает о нашей заинтересованности к нему, и даже не догадывается, что его мягко отодвигают от столичной суеты. Жизненные планы простые, особенно после свадьбы на дочери князя Щербатова. Природные магические возможности слабые, и это подтверждено тщательным осмотром его ауры во время нашей встречи. Но они компенсируются родовыми артефактами, как объяснил сам Волоцкий.

— Находки из курганов? — трость снова взлетает и раскидывает очередную кучу листьев.

— Полагаю, так и есть, — кивнул советник. — Нас это вполне устраивает. Парень соображает, насколько он слаб перед высокородными Семьями, и свой шанс не упустит. Думаю, ему надо помочь выйти из-под опеки Щербатовых для создания собственного Рода.

Император неопределенно хмыкнул и с прищуром посмотрел на возмущенно каркнувшую ворону, оседлавшую одну из веток близлежащего дуба. Тут же ей откликнулись черные товарки с другого дерева.

— Мотив?

— Чем больше отвлекающих соблазнов, тем меньше нам головной боли. Мирослава Борисовна все равно остается фактором нестабильности. Поэтому нам нужно создать вокруг нее поле деятельности, где она будет использовать свое влияние по укреплению рода Волоцких, не думая о чем-то еще.

— А как она сама оценивает нынешнюю обстановку в России? — Долгорукий слега повернул голову, словно хотел оценить реакцию Елизарова. — Можешь мне сказать? Вижу, что не можешь. Женщины не должны совать нос в политику государства, если не занимают определенные должности. А вы мне тут все рисуете хладнокровную и циничную девицу, жаждущую занять высокий престол. Иногда думаю, что меня за дурака держат.

— Никоим образом, Ваше Величество, — тут же откликнулся Елизаров, приблизившись на один шаг. — Обман и шарлатанство своего окружения вы сможете увидеть и без помощи советников. Я имею в виду, что Щербатову нужно вообще отвлечь от ненужных мыслей. Дети, младшие со-жены, бизнес, так сказать. Экономическая стабильность Рода. В перспективе надо бы и за детьми Волоцких приглядеть, чтобы заблаговременно блокировать любую их возможность приблизиться к престолу.

— Не допускать к управлению? — вздернул бровь император.

— Именно. Пусть живут на периферии. В Москве хватает амбициозных дворян, желающих видеть себя или своих детей в Ближнем круге или влиять на процессы, происходящие в государстве.

— Допустим, — Долгорукий продолжил неспешно идти по дорожке, не обращая внимания на группу телохранителей, сопровождавших его в плотном кольце. — Вам почти удалось изменить будущее княжны Щербатовой и ее детей. Допустим, что они будут слабенькими одаренными. Но есть ли у вас уверенность, что Волоцкий не окажется подверженным вредным мыслям? Отчего-то же Рекущие обратили внимание на его жену? Просчитывали этот вариант? Может быть так, что именно Волоцкий будет катализатором событий?

— Исключено! — твердо заявил Елизаров. — Рекущие не смогли нащупать его природный Дар, а именно он передается по наследству и усиливает кровь Рода. Что может дать мужчина, чья искра погашена? Дети возьмут лишь частичку от матери. Слабые не смогут выступить против вашей династии. Да одни наследники рода Долгоруких свернут им шеи. Не напрягаясь.

— А что по Окуневой? — император свернул на боковую дорожку, ведущую мимо летних беседок и небольшой чаши фонтанчика, уже закрытой деревянным щитом на зиму.

— Отец Анастасии, по моему мнению, недоволен вашим желанием отдать дочь за Волоцкого, — кротко пояснил советник. — Пусть и скрывает свои чувства, но Колояр хорошо прочувствовал отторжение. Ситуация не критичная, ведь в любом случае вашу волю Окунев не посмеет оспорить.

— Кто их знает, этих мелких дворян, — усмехнулся Долгорукий. — До сих пор Николай Макарович не был обделен моими щедротами. Что же сейчас произошло?

— Полагаю, занятое место старшей жены, — в ответ улыбнулся Елизаров. — Госпожа Волоцкая из той породы, которая не потерпит второстепенную роль. Анастасии Николаевне придется как-то договариваться.

— А она уже согласилась? — оживился император.

— Скажу так: она больше согласна на брак с Волоцким, чем он сам.

— Откуда тебе, Матвей, известно о сем факте?

— Доложили, — кратко ответил Елизаров. — Знакомство прошло на удивление плодотворно. Волоцкий озадачен выбором, Анастасия Николаевна имела весьма горячую беседу с отцом и братьями. Впрочем, по нашему соглашению, молодой человек сам решит, нужна ли ему вторая жена. И кстати, она была инициатором еще одной встречи. Ее номер телефона теперь известен Волоцкому. Девушка сама, невзирая на кривотолки, дала его человеку, с которым провела не больше двух часов.

— Странная смена своих приоритетов, — произнес озадаченно Долгорукий. — Неужели ей стал интересен Волоцкий?

Некоторое время двое мужчин шли молча. О чем думал император, Елизаров догадывался, но предпочитал пока держать при себе некоторые выводы, которые возникли после свидания Волоцкого и Окуневой. Такая ситуация, когда предугадываемые события ликвидировались посредством правильного марьяжа, возникала не в первый раз. В пятнадцатом веке подобным образом свели на нет амбиции одного шустрого немецко-русского рода. Романовых ловко увели с той тропинки, на которой Рекущие рассмотрели глубинные потрясения зарождающейся империи. И где теперь Романовы? Мелкопоместный род на задворках, живет в Литве, владея десятком деревень и парочкой замков. А всего-то нужно было правильно подсунуть Роману Захарьину-Юрьеву девицу с погасшей искрой, и дальше только усугублять проблему, сводя на нет силу крови этого рода. Можно сказать, технически выбили у соперника на трон почву из-под ног.

— Мне доложили, что у Волоцкого в Торгуеве есть девушка из мирянок, — вдруг сказал Долгорукий. — И у них отношения весьма серьезные. Он уже официально назвал Александру Громову своей невестой. Тебе известно об этой коллизии, Матвей?

— Да, государь. Я наслышан, — Елизаров все-таки встал вровень с императором. — Мы может использовать эту ситуацию в свою пользу.

— Как ты используешь? — усмехнулся Дмитрий Ярославич. — Первородный, как и любой дворянин может взять в жены мирянку. Волоцкий фактически нашел дыру в Брачном Уложении.

— Если он не женится на Окуневой, вы имеете право запретить подобный марьяж, — обрадовался Елизаров.

— А оно тебе надо — вмешиваться? — покосился на него император. — Смотрю на тебя, Матвей, и все больше ощущаю желание свернуть тебе шею. До зубовного скрежета. Слишком много берешь на себя. Мы ведь уже разговаривали по этому поводу.

— Я забочусь о благополучии династии Долгоруких, Ваше Императорское Величество, — склонил голову Елизаров, пряча злой блеск в глазах.

— Слышал уже, — император махнул рукой. — Вот что скажу: запись беседы с Волоцким я посмотрел. Обратил внимание, как он отреагировал на фотографию Окуневой. Хорошо отреагировал, как и положено нормальному мужику, увидевшему красивую женщину. И в ресторане, как мне доложили, несмотря на бестолковое техническое сопровождение, между молодыми людьми появилась какая-то искорка. Поэтому я более чем уверен, что Волоцкий возьмет в жены Анастасию Николаевну. Повелеваю не мешать Первородному в деле возрождения Рода. Пусть и мирянку берет в семью, но лишь после свадьбы с Окуневой.

— А если откажется?

— Не откажется, потому что я и в самом деле могу запретить неравный марьяж, если меня сильно рассердить. Донеси мою мысль Волоцкому. Я ведь не хочу терять один из камешков на весах политического равновесия. Первородные меня поддерживают, и мое императорское величество желает видеть Колояра счастливым и уверенным в своем будущем. Не будем мешать ему строить свое счастье… подальше от Москвы.

— Я все понял, сделаю, как положено, — склонил голову Елизаров.

— И да, не торопи его с решением. Ему скоро в испанскую землю ехать, пусть как следует обдумает мои слова.

— Но ведь он вернется, — советник снова чуть-чуть придержал шаг, чтобы император не видел его краем глаза.

— Ради бога! — чуть раздраженно ответил Долгорукий. — Вот нет у меня желания копаться в чужих проблемах! Пора заканчивать историю с Щербатовыми. Не прошел жесткий сценарий, остановимся на щадящем. Со смертью Соболевского концы обрублены?

— Да.

— Лаборатории, в которых эти идиоты из Костромы пытались вырастить химер — уничтожены?

— Так точно.

— А есть еще кто-то, чье существование на грешной земле испортит наши замыслы?

Елизаров пробурчал что-то невнятное, лихорадочно соображая, как бы ответить и не обидеть императора.

— Что ты там мычишь за моей спиной? — резко остановился Дмитрий Ярославич. — Язык отсох?

— Вспомнил про Измайловых, — осторожно сказал советник.

— Старик Измайлов слишком труслив, чтобы играть за моей спиной, — категорично заявил Долгорукий, взмахом руки послав трость в сторону кучки листьев. Но неудачно. Ее металлический кончик выбил искру из асфальта. Император скривился. — А его сыновья бездарно проси***ют свои золотые годы, совершенно не думая, что я могу прикрыть кормушку, когда они надоедят своими выходками. Но пусть думают о сытой похлебке. Мне так даже лучше. Да и служба в свите цесаревича останавливает мое решение. Кстати, напомни про выходки Анатолия Измайлова за последние два месяца…

В голосе Долгорукого слышалась плохо прикрытая ярость. С чего он так запылал, Елизаров понять не мог. Измайловы всегда отличались необычайной лояльностью к императорскому Роду. Что могло разозлить Его Величество?

— Устроил скандал на вечернем приеме в доме фон Клотта, — советник уже пожалел, что вовремя не закончил разговор. — Оскорбил матушку барона непреднамеренным действием.

— Каким? — вкрадчиво спросил Долгорукий.

— Плеснул вином в ростовой портрет. Якобы, нечаянно. Кто-то толкнул под руку.

— Да и черт с ним, с лифляндским зазнайкой. Но ты дальше давай, не тяни!

Они почти завершили прогулку по кругу, выйдя на аллею и направляясь к дворцу.

— Подбивал дворянскую молодежь на автомобильные гонки вдоль Ваганьковского кладбища, в результате чего разбиты два цветочных павильона, задавлен пес купца Хромова, в травматологическое отделение Императорской поликлиники доставили двоих пострадавших в столкновении машин бояричей.

— Все? — иронично вздернул бровь император. — А про дуэль бретера Лицына с Николаем Иевлевым ничего сказать не хочешь?

— Иевлев остался жив.

— До каких пор Измайлов будет провоцировать московских дворян, не входящих в мой клан, на дуэли? За последний год, как мне доложили, он умудрился провести двадцать пять поединков, одиннадцать из которых завершились смертью одной из сторон! — Долгорукий вспыхнул яростью, и крепкая трость в его руках переломилась как спичка. Тугая волна магического отката шарахнула в лицо Елизарова, словно наждачной бумагой провела по коже. Советник с трудом проглотил комок в горле, про себя молясь, чтобы дальше этой вспышки ничего не произошло. Охрана, остановившаяся в десяти шагах от императора, бесстрастно наблюдала за окрестностями. На них были амулеты, и магия императора была успешно отражена. — Мне самому утихомиривать одуревшего от безделья Измайлова? Меры будут приняты?

— Измайлова можно осадить только одним способом: лишить его возможности выставлять бретеров. Особенно Лицына, — поклонился Елизаров. — Ведь он еще и зарабатывает на дуэлях, делая ставки! Не будет этого щеголя и баловня судьбы, и Анатолий угомонится.

— Есть кто-то искуснее Лицына на дуэлях? Ведь он владеет не только огнестрельным и холодным оружием, но и магией высокого уровня! Да с Измайловым уже никто связываться не хочет, оттого и растет его безнаказанность. Найди возможность проучить наглеца!

— Скоро у Новицких торжественный прием в честь дня рождения старшей дочери Марии, — вспомнил Матвей Александрович. — Там будут представители всех высоких родов Москвы. Измайлов уже получил приглашение. Как и чета Волоцких. У меня есть ощущение, что должно произойти какое-то событие между ними.

Император уже подходил к дворцовому крыльцу, но остановился, заинтересованный.

— Хочешь сказать, что Измайлов затеет скандал?

— На свадьбе Павла Щербатова и Арины Вяземской именно Анатолий проявлял неумеренное желание флиртовать с Мирославой, несколько раз получал предупреждение от девушки и ее родственников. Измайлов побоялся открытого столкновения с Щербатовыми. Но свои дурные манеры и не думал прятать.

Елизаров замолчал, дав намек императору. Ему ведь тоже надоели постоянные скандалы с человеком, кичащимся своим положением в обществе и не приносящим хоть какую-то пользу обществу. Ну, хотя бы взял под опеку какой-нибудь захудалый театрик и стал меценатом, остался в памяти благодарных москвичей щедрым дворянином. А вместо этого компрометирует своих хозяев.

— Волоцкий обязательно будет на торжестве, — Долгорукий посмотрел на окна особняка, отражающие необыкновенно синее небо с мелкими барашками облаков. — Если произойдет скандал с Измайловым, дуэль неизбежна. И с Первородным будет биться бретер-маг Лицын. Не жаль?

— Кого? Бретера? — не сдержал улыбку Матвей Александрович. — Нисколько. Уверен, скоро в Москве забудут о Лицыне.

— Все-таки ты прохиндей, Елизаров, — покачал головой император. — И рискованный мужик.

— Без риска я не был бы тем, кем являюсь сейчас, — советник знал, как отвечать.

— Сдается, ты мне много чего еще не говоришь. Держишь в своей голове парочку запасных комбинаций. Смотри, доиграешься…

— Лишь в меру своих возможностей, государь, — ниже, чем следует, склонил шею Елизаров.

— Черт с тобой, Матвей. Но аппетит мы нагуляли отменный, можно и по рюмашке пропустить, — подмигнул император. — Как на это смотришь?

— Не откажусь, Ваше Величество.

Глава десятая

Все-таки хорошо иметь под боком соскучившихся по делу бойцов. Вынужденные заниматься охраной особняка, большее время стоявшего пустым, они с радостью согласились на мою просьбу присмотреть за одним клиентом. Если бы Вайсманн не нарушил договоренность, и не привел с собой ребят сомнительной репутации, я бы оставил его в покое. Консультант-артефактор получил свои деньги, но вместе с тем решил вытянуть из нашего знакомства еще больший профит.

В общем, я узнал, что артефактор живет в районе, где традиционно селились представители маленького, но гордого народа, правда, прошедшего крещение и обрусевшего за несколько поколений. Этот район так и называли: «жидовская слобода». Об этом мне доложили парни, следившие за Вайсманном несколько дней. Ничего нового под солнцем и луной, усмехнулся я.

— Клиент живет один, — бодро докладывал мне один из следопытов, заодно накидывая в мой блокнот план жилища артефактора. — Двухэтажный скромный домик по меркам дворянина, но для мещанина весьма приличен. Первый этаж: кухня, несколько подсобных помещений и кладовых, гостиная. Есть запасной выход в сад, откуда можно незаметно в случае опасности попасть на параллельную улицу. На второй этаж ведет лестница из гостиной. Там три спальни, два санузла. Выход на чердак. Да, под лестницей обнаружили закрытую дверь в какое-то помещение. Не смогли открыть. Замок внутренний, присутствует магическая защита.

— Как узнали? — поинтересовался я. — Кто-то из вас чувствует магию?

— Специальный амулет, только и всего, — пояснил парень.

— Ладно. Собака в доме или во дворе есть?

— Нет. Ни собак, ни кошек, ни иной живности.

— А иная живность — это кто? — я улыбнулся.

— По Москве много баек ходит, — засмеялся Илья Полухин, тоже внимательно слушавший доклад парней. — Грабители, бывало, на тигров нарывались или на пантер. Хозяева на ночь выпускают их во двор. Ну и… Сам понимаешь, чем заканчивались такие встречи. А кто-то удава в доме держит. Представь себе ужас ночного гостя, когда на его шею падает скользкая и толстая змея.

Охранники, к моему удивлению, не стали ржать, а поежились. Видать, не байки это, а реальные истории. Не думаю, что Карл Юрьевич такой уж ярый любитель экзотики. Если у него надежная «крыша», никакого удава или крокодила не нужно. В любом случае, поговорить с ушлым консультантом мне очень нужно.

— Как насчет сопровождения? — вспомнил я о его телохранителях.

— Есть, четверо. Двое остаются снаружи. Пока клиент загоняет свою машину в ограду, двое других осматривают дом. Клиент закрывается, сопровождение уезжает.

— То есть они с ним не остаются?

— Нет. Мы специально ждали до глубокой ночи, но обратно никто не возвращался.

Я задумался. Если Вайсманну передали мои слова о желании встретиться, значит, он ждет меня в гости и намеренно не держит возле себя рынд. Как будто показывает степень своего доверия или пытается замазать свою ошибку. Допускаю, что артефактор просчитал варианты и ждет не некоего Прохорова, считая того слугой, исполнителем деликатных поручений, да кем угодно, только не обладателем сокровищ. Встретиться же с человеком, держащим в руках перстни из набора «солнечного доспеха» для консультанта невероятная удача. А вдруг удастся договориться о продаже? За такие раритеты можно получить невероятную сумму, о которой вслух не говорят.

Не зная истинного назначения перстней, легко поддаться на искушение и сбросить со своих рук богатство, за которым охотятся опытные коллекционеры. А еще я уверен, что у каждого из них есть люди, не гнушающиеся убийствами и грабежами конкурентов или клиентов, нечаянно засветивших свои находки.

Нет, я буду действовать осторожно. Мне проблемы с людьми, гоняющимися за артефактами, совсем не нужны. Тогда ведь придется развязать войну против этих шустрых ребят. Куча трупов, заинтересованность спецслужб, и как результат — сопоставление личностей Волоцкого и Прохорова. Еще и в Европу не отпустят, спрячут где-нибудь в подвале и вытрясут душу.

— Камеры слежения, магические ловушки, сигналки? — продолжил допрашивать парней.

— Камер нет, — ответил один из них, пожимая крутыми плечами. — Сигнальные амулеты стоят, но мы их обошли с помощью блокираторов.

— Что за блокираторы? — у меня сразу заныли запястья. Какая-то фантомная боль, ей-богу, от этих «веригельн»!

— Обычные камешки с хитрыми плетениями, — охранник показал плоский черный голыш с синевато-перламутровым отливом, вытащив его из кармана. — Они обнаруживают сигнальные амулеты и гасят их излучение. В доме Вайсманна нет технических средств обнаружения, что нам было на руку.

— Ну да, он же артефактор, — напомнил я. — Ему из любой деревяшки проще сделать ловушку или сигнальные элементы. Минимум затрат, зато эффективность великолепная. Кстати, откуда у вас такие «гасители»?

Охранники замялись, и за них ответил Илья.

— Достаем по протекции через очень надежных людей. Обычно их используют в защите государственных учреждений, и для обычных дворян, не состоящих на службе, они не положены. Приходится подключать все связи, чтобы достать хоть один «гаситель», как ты выразился. В общем, он у нас неофициально, и если попадет в руки спецов, князь Залесский шкуру спустит со всех…

— Даже с князя Щербатова? — усмехнулся я. Что-то слабо верится в такую лютость некоего Залесского.

— Ворон ворону глаз не выклюет, — хмуро произнес Илья. — А нас-то чего беречь? Шкура новая нарастет.

Комендант коротким жестом руки показал парням, чтобы те покинули комнату, а сам поглядел на меня с таким видом, словно приценивался, стоит ли мне доверять.

— Я, боярин, человек прямой, — все-таки решился Илья. — Вижу, что ты не просто так по Москве бегаешь. Извини, но по приказу Мирославы Борисовны я приставил к тебе одного человечка, незаметного такого. За тобой присматривать. Интересные у тебя маршруты вырисовываются. По каким-то задворкам ходишь, со странными людьми встречаешься, а потом неожиданно исчезаешь, а вместо тебя другой человек появляется. Интересный фокус. Самое интересное, что меняетесь вы или в машине, или где-то в темных переулках. И никак не может вас двоих увидеть вместе.

Я озадаченно промолчал. Никакой слежки за собой не видел, по десять раз перепроверялся. Как такое возможно?

— Да расслабься, яр, — улыбнулся Илья. — Моего человечка никто не заметит. Дар у него, отводит чужой взгляд одним щелчком пальца. Очень верный, преданный мне, как пес. Спас его однажды от смерти лютой, к себе взял в службу.

— Князь Борис знает о его Даре?

— Нет, — посерьезнел Илья. — Вернее, знает, что он служит ему в качестве охранника особняка. Не более.

— С огнем играешь, парень.

— Да и ты не в игрушки балуешься, боярин.

Комендант не стал отводить взгляд; наоборот, глядел он вызывающе, дескать, что ты сделаешь? Побежишь к князю? Или доверишься моему слову? Нет, не побегу. Нам обоим выгодно молчать. Илья рискует больше меня из-за своих тайн, и раскрывать чужую ему крайне невыгодно. А я тем более Щербатову ничего говорить не стану. Пусть и дальше спокойно живет.

— Надеюсь, Мирослава Борисовна тоже осталась в счастливом неведении?

— Только то, что он следил за тобой, боярин, — Илья усмехнулся.

— Что ты заладил, «боярин» да «боярин», — я поморщился, осознавая, сколько моих тайн узнал или мог узнать «топтун». — Слушай, Илья… А что твой человечек узнал лишнего?

Возникла пауза. Илья мотнул головой, тихо ответил:

— Заверяю, господин Волоцкий, что ничего лишнего я не знаю, как и мой подчиненный. Мне еще жить хочется.

— А мне бы следовало укоротить кое-кого на голову, — мой голос неожиданно для меня самого заледенел. Но я фактически не являюсь хозяином службы охраны особняка. У Ильи один авторитет — князь Щербатов. Но следует понимать, насколько рисковал комендант, приставив ко мне следопыта с Даром отвода глаз. Нам обоим придется верить друг другу. Призрачная и зыбкая позиция. — Но я сделаю вид, что полностью признаю желание супруги приглядывать за мной, а ты, Илья, будешь выполнять ее приказы. Но с одним условием: ничего лишнего она не должна знать. Как и ее отец.

— Я понял, — Полухин облегченно вздохнул. — Будьте уверены, яр: мой рот на замке. Так что вы решили по артефактору?

— Хочу его навестить, — ответил я. — Мне нужна машина.

— Дать ребят? — без всякой надежды спросил Илья.

— Нет. Обойдусь без прикрытия. Это тот случай, когда помощники только будут мешать.

— Как скажешь, боярин, — кивнул комендант. — Когда нужна машина?

— Сегодня. Навещу старого знакомого. Мирославе Борисовне я сам найду что сказать. Готовь «орион». Он мне понадобится через два часа.

Я не стал подъезжать к дому Карла Юрьевича, чтобы не светить машину. Подозревал, что консультант после казуса со своим рындой, так бесславно проколовшегося на слежке за мной, будет тщательно проверять окрестности. Доверие заканчивается за порогом дома, увы. «Орион» пришлось оставить за пару улиц от дома артефактора. Накинув на голову бесформенный капюшон куртки, я ссутулился и медленно зашагал в сторону дома Вайсманна. На улице еще хватало прохожих. Многие торопились домой после рабочего дня; по дорогам то и дело проскакивали шустрые мотоциклисты, взметывая вверх остатки палых листьев, не убранных дворниками, и оглашали воздух треском двигателей; помигивали габаритными огнями легковые автомобили, пристраиваясь к тротуарам на ночь.

Дом Вайсманна, кроме первого этажа, оказался погружен в темноту. Окна гостиной, прикрытые плотными шторами, едва пропускали наружу блеклый свет. В помещении кто-то находился. Скорее всего, это Карл Юрьевич, расхаживающий туда-сюда. Не знаю, есть ли еще кто-то в доме. Не хотелось бы встречаться с людьми, стоящими выше самого консультанта.

Огляделся еще раз. На улице возле ворот нет чужих машин. Посторонних и подозрительных людей тоже не наблюдаю. Выбрал момент и перемахнул через низкий заборчик и сразу угодил в какие-то заросли кустарников. Голые ветки больно стегнули по рукам, но я не обратил на это внимание. Крадучись, стараясь держаться тени дома, пробрался к крыльцу, обогнул стоящий рядом с ним автомобиль, осторожно поднялся наверх и аккуратно потянул за дверную ручку. Массивное деревянное полотно неожиданно легко открылось, словно приглашало меня войти без малейшего стеснения в полутемную прихожую. Прислушался. Где-то в глубине дома звучала музыка. Томная и слегка растянутая мелодия, сладковато-серебряный голос какой-то певички, поющей на английском языке.

Сжав в руке ручку-симулякр, чтобы в случае непредвиденных осложнений сразу воспользоваться оружием, я двинулся дальше, минуя высокие шкафы с антресолями, трюмо с зеркалом и гардеробную. Музыка зазвучала громче. Стеклянные двери в гостиную оказались распахнуты. Прячась в полумраке парадной прихожей, я увидел кресло и сидящего ко мне спиной человека. Руки его покоились на подлокотниках, а сам он безотрывно смотрел на камин, где уютно потрескивали березовые полешки.

Музыка внезапно оборвалась.

— Проходите, Артем Васильевич, — раздался голос от кресла. — Я почему-то был уверен, что вы сегодня навестите меня.

— Вечер добрый, Карл Юрьевич, — спрятав Ясни в карман, я вошел в гостиную.

— Вы не стесняйтесь, присаживайтесь, — рука Вайсманна вяло дернулась, показывая на соседнее кресло.

«Будь осторожен, — дрогнула в голове мыслеформа Ясни. — В доме есть еще трое. Они прячутся где-то здесь, прикрывая свои ауры ментальными щитами».

Учтем. Спасибо, хоть сейчас не стал молчать мой призрачный дружок, а то в последнее время вообще перестал предупреждать, думая, что я полностью освоил магические возможности предугадывать события.

Оглядываюсь, примечая расположение мебели в гостиной. Справа и слева от камина сплошная стена, завешанная коллекцией холодного оружия. Небольшой, состоящей, в основном, из ножей всевозможных форм. Но все они, несомненно, несли на себе печать магической силы. Артефактор, видимо, каждый вечер любуется этой коллекцией, сидя в кресле, как сейчас.

Окна зашторены, но за тяжелой плотной тканью никто не прячется. Остается дальняя дверь возле лестницы, ведущей на второй этаж. Разворачиваю кресло в ту сторону, и оказываюсь почти лицом к лицу с Вайсманном.

— Забавная коллекция, — решил начать я разговор. Не нравился мне взгляд консультанта. Какой-то плавающий, не желающий сосредотачиваться на одной точке. — Я про ножи.

— Моя страсть, — кивнул Карл Юрьевич. — Ритуальные кинжалы разных народов. Сорок лет собираю.

— Почему не прячете их в защищенной комнате?

— Не вижу смысла, — отмахнулся Вайсманн. — Ножи такого коллекционного сегмента весьма специфический товар. Украсть их можно, но люди, занимающиеся поиском похищенных артефактов, вычислят и грабителя, и нанимателя. На каждом клинке особая печать привязки к хозяину.

— Кровью привязывали?

— Да. Поверьте, нет иного способа защиты.

— Вас могут убить, — предупредил я. — Таким образом снимают привязку.

— Но ведь не убили за сорок лет, — ухмыльнулся Вайсманн. — Ритуальные клинки оставляют длинный и долгий след. Даже попытка спрятать их и переждать распада печати не увенчается успехом. Сыщики уже через два-три дня выйдут на грабителей.

Не стал спорить с консультантом. Человеку, имеющему дело с огромным количеством артефактов столь долгое время, виднее, что и как. Если уверен в своей безопасности, держа на виду дорогостоящие раритеты с магическими печатями, я не буду его отговаривать от неправильных мыслей.

— Зачем вы за мной решили следить? — не стал я юлить и сразу в лоб вопросом. — Разве так делается? Послали какого-то дилетанта с широченными плечами и длинным языком.

— А что у него не так с языком? — заинтересовался Вайсманн.

— Сразу раскололся. Я уже настроился его помучить, пальцы один за другим отрезать, уши…

— Вы необычный человек, Артем Васильевич, — к моему удивлению на губах артефактора мелькнула улыбка. — Откровенно мне рассказываете, какими методами добиваетесь цели. Признайтесь, ведь это вы владеете перстнями Варахи? Не верится мне в рассказ о вашем якобы богатом хозяине-коллекционере. А когда несчастный Ванечка пожаловался на вашу бестактность во время беседы, еще больше укрепился в своем подозрении. Поверьте, я встречал за свою жизнь подобных вам дворян, которые не боялись пускать кровь и не гнушались разнообразных методов добычи информации.

— Да какая разница, кто я? — пожимаю плечами, стараясь прощупать ментальным воздействием помещение. Где, интересно, прячутся люди, которых засек Ясни? Вероятно, ждут какого-то сигнала или момента, чтобы появиться во всем великолепии. Но кто они? Все интереснее и интереснее, глубже и глубже засасывает меня история с «солнечным доспехом». — Ведь за меня поручилась важная особа, а я не имею привычки пользоваться радушием и благорасположением таких людей ради своих интриг. Вы же меня понимаете?

— Я тоже не привык совать нос в дела высокородных, — разоткровенничался Вайсманн. — Поэтому и действовал очень осторожно по отношению к вам, Артем Васильевич. Но вы же должны понимать всю опасность запросов по древним артефактам. Связи у меня обширные, и не всегда благонадежные. Вот и вышло так, что кое-кто заинтересовался, откуда в Москве всплыли реплики перстней Варахи первого ряда. Или они настоящие?

«Гном» впился в меня взглядом, тщась рассмотреть на моем безмятежном лице хоть каплю растерянности или работу мысли, как можно вывернуться из создавшейся ситуации. Вопрос был задан в лоб, и отвечать предстояло осторожно.

Неожиданно передо мной дрогнула картина мироздания — иначе никак нельзя объяснить, почему зыбкая волна воздуха стерла сидящего в кресле Вайсманна и весь интерьер гостиной, и проявила три мужских силуэта, напряженно глядящих перед собой. Лиц их я не смог разглядеть из-за странностей восприятия и блеклости красок. Словно черно-белое изображение с низкой контрастностью. На всех троих чуть ли не одинаковые плащи, из-под которых проглядывают добротные костюмы. Один из мужчин в кепке, надвинутой на глаза, а его напарники, друзья или черт их разберет — в широкополых шляпах времен гангстерских войн в той реальности, откуда мне пришлось перекочевать четверть века назад.

Я не успел осмыслить увиденное, как картинка пропала, и передо мной снова сидел Карл Юрьевич собственной персоной.

— Непросто с вами будет, Артем Васильевич, — едва ли не с уважением произнес Вайсманн. — Что вы сейчас продемонстрировали? Не стоит так сверлить меня взглядом. Я же артефактор, чувствую предметы, насыщенные магией. На руках у вас нет никаких колец или перстней. Значит, во внутреннем кармане куртки прячете нужный предмет. Очень любопытная вещичка. Вся закрыта от проникновения извне. Хм…

— Давайте уже познакомимся с вашими гостями, — я понял, что скрывать определенные способности нет смысла. Меня уже раскусили, но еще не поняли, кто такой господин Прохоров. Связали фотографии перстней с моей персоной и сделали правильный вывод. — Это ваши коллеги?

— Скорее, его антиподы, — дверь, находящаяся рядом с лестничным пролетом, открылась, и трое мужчин из моего недавнего видения, один за другим появились в гостиной. Двое в гангстерских шляпах перекрыли выход в прихожую, встав возле стеклянных створок, недвусмысленно затолкав руки в глубокие карманы плащей. А их старший товарищ остановился за креслом Вайсманна. — Мы из службы контроля за передвижением артефактов. Нас нанимают представители аукционов, если возникает такая необходимость.

— Вы иностранец, — догадался я. — Акцент выпирает.

— Может, я подданный Российской империи? — улыбнулся мужчина. — Например, проживаю в одной из прибалтийских губерний…

— Англичанин или скандинав, — продолжил я, внимательно вглядываясь в полноватое лицо с шикарными густыми усами темно-рыжего цвета. — Больше швед, чем финн. Надеюсь, вы находитесь на территории России легально и не попытаетесь похитить меня?

— Вы невероятно проницательны, Артем Васильевич, — засмеялся незнакомец и приподнял шляпу. — Оддвар Кольгрим, старший инспектор союза европейских аукционов. Слегка витиевато, согласен. Но не я придумываю названия.

— Каким образом вы на меня вышли и что хотите услышать? — я недружелюбно посмотрел на парочку застывших широкоплечих ребяток, явно выполняющих роль боевого прикрытия этого инспектора.

— По некоторым договоренностям артефакторы-оценщики должны сообщать нам о необычных предметах, появляющихся на просторах европейского континента. А так как Россия входит в их число, то господин Вайсманн сотрудничает с нами уже двадцать лет, совмещая свою работу с обязательным контрактом.

— И почему вы мне не сказали? — попробовал я уязвить гнома.

— Сожалею, что ввел вас в заблуждение, — консультант даже раскаяния на своем лице не изобразил.

— Не только меня, но и всех знатных особ, доверившихся вам, — напомнил я. — Представляю, какая информация уходила на сторону. Значит, после моего запроса по перстням вы тут же побежали стучать своим работодателям. Нехорошо. Когда узнают о темной стороне вашей деятельности, придется быстро убегать, чтобы шкуру не сняли.

Вайсманн поморщился, но ничего не сказал в ответ. Он не дурак, сам понимает, в какую историю затянул не только себя, но и человека, совершенно ему незнакомого. Впрочем, для охотников за древностями плевать на переживания своих жертв.

— Карл Юрьевич не из пугливых, — вместо артефактора ответил Кольгрим. — И он все-таки работает, в первую очередь, на других людей, а не на вашего императора. Контракт строго разграничивает служебные обязанности и долг сюзерену. Лучше будет, если вы сейчас поведаете нам, откуда в ваших руках появились перстни Варахи?

— В руках моего хозяина, — напомнил я.

— Пока не суть важно, — скандинав раздраженно дернул щекой. — Мы склонились к мнению, что фотографии, представленные вами, показывают подлинные предметы древности. А запрос по поиску вспомогательных перстней еще больше нас насторожил. Вы уже осведомлены о невероятных способностях «солнечного доспеха»?

— Я не понимаю, почему вас так это обстоятельство тревожит, — я уже более внимательно стал рассматривать, как мне покинуть гостиную. Трое боевиков, и артефактора тоже не стоит сбрасывать со счетов. Как он себя поведет во время драки, буде она случится? — А еще вызывает недоумение, по какому праву вы проводите следствие на территории Российской империи, господин Кольгрим? Почему не вышли на Департамент культурных ценностей и не согласовали с ним встречу? Я-то здесь при чем? Древние артефакты, доставшиеся в руки частного лица в результате находки без криминальных событий, не являются предметом расследования. Все свободны, можно расходиться.

— А вы не торопитесь, уважаемый Артем Васильевич, — в голосе Кольгрима впервые прозвучали угрожающие нотки. Кольца на его левой руке, на которые я вначале не обратил внимания, вдруг ярко осветились, передавая свое свечение камням, впаянным в самую середку. Воздух, резко насытившийся энергетикой магических плетений, зыбко подернулся непроницаемой пеленой, отсекая все лишние звуки. Мы оказались словно в пузыре, в котором можно творить все, что угодно, хоть расчленять человека пилой — никто не услышит. — На вашем месте я бы просто выложил заинтересовавшие нас перстни на стол, и мы смогли бы оценить их стоимость. Если они и в самом деле входят в защитный комплекс Варахи — вы станете богачом. За ценой не постоим.

— Слишком размытая фраза для моего понимания, — я как бы невзначай взялся за края куртки и помахал ими, охлаждая перед своим лицом воздух. Действительно, жарко. Да еще камин свою лепту вносит. Хороший камин. От него таким живительным теплом несет. — А на кого вы работаете, господин Кольгрим? Помимо официальной должности инспектором?

— На очень влиятельного человека, имеющего вес в определенных кругах Европы, — ожидаемо увернулся скандинав от ответа.

— Тогда вам лучше всего смазать пятки салом и быстро покинуть пределы России, — посоветовал я. — Не думаю, что мой хозяин потерпит такое давление со стороны организации, не согласовавшей свои действия с местными властями.

Моя рука ныряет во внутренний карман куртки и сжимает симулякр. Но я еще выжидаю, как будет реагировать Кольгрим. Пышные усы скандинава (какой он, к черту, северянин? Даю зуб, что британец. Шотландец, валлиец или англичанин…) начинают грозно шевелиться, распушаясь в гневе, готовом выплеснуться на меня.

— Господа, мой дом не предназначен для подобных экзерсисов, — взволнованно вскочил на ноги артефактор, окружая себя индивидуальным коконом защиты.

— Сидите, Карл, — нервно отреагировал Кольгрим, а боевики шагнули вперед, едва ли не одновременно распахивая полы своих плащей.

Я заметил на бедре одного из них длинный кожаный чехол, из которого торчит черная рукоять. Вероятно, там находится дубинка с парализующим амулетом. Вот эта парочка и выдернула свои странные артефакты наружу. На конце дубинок мерцали сиреневые дуги, которые имели происхождение явно магическое. Шарахнут такой, обездвижат и закинут в машину. Потом Мирослава всю Москву на уши поднимет в поисках неразумного муженька. Жаль, что перстни я решил не брать. А без них симулякр — всего лишь холодное оружие, но хотя бы с дистанционным ударом. Уже проверял. Действует. Ну и мелкая магия, подвластная Ясни, тоже поможет.

— У меня предположение, Артем, что вы и есть владелец перстней. Давайте, не будем доводить ситуацию до абсурда, — попытался достучаться до моего разума Кольгрим. — Продайте их и ступайте домой невероятным счастливчиком. На те деньги, которые мы готовы вам дать, можно купить скромный особняк где-нибудь в немецком княжестве или в Италии. Если особо не шиковать, проживете в достатке до самой старости.

— Вы не работаете на официальных представителей аукционов, — понял я, нарочито медленно вытаскивая на белый свет засидевшегося в образе ручки Ясни. Щелкнул кнопкой, любуясь выскочившим самописным пером. Кольгрим расслабился, дав знак боевика застыть на месте. Напрасно. Могут и не успеть…

— Отказываетесь, Артем Васильевич? — усмехнулся инспектор непонятной конторы, а попросту — обычный бандюга с большой европейской дороги. Сдать их властям, что ли? Пусть объяснят, что делают в империи? — Или это ваше не настоящее имя?

— Уже не важно, — я с укоризной посмотрел на бледного Вайсманна. — Убеждаюсь в который раз, насколько плохо доверять незнакомому человеку, за которого поручаются знатные люди с прекрасной репутацией. Мне очень стыдно за вас, Карл Юрьевич. А ведь многие до сих уверены, что ведут дела не с проходимцем…

— Вы много не знаете, Артем Васильевич, — артефактор со злостью посмотрел на Кольгрима, — чтобы обвинять меня во всех грехах.

— Мне это не составит труда, — отвечаю я, делая шаг назад за свое кресло, — потому что и вы, и я — не дворяне, а всего лишь мещане, которым не зазорно поругаться как на рынке. — А вот мой хозяин точно не простит такой подставы…

И резко толкаю вперед кресло под ноги бросившихся ко мне боевиков. Силушки-то у меня хватает, поэтому массивная мебель удачно кувыркнулась спинкой вперед. Один из гангстеров удачно избежал столкновения, а его напарник зарылся носом, шлепнулся неудачно, но жезл из руки не выпустил. Встречаю шустрого боевика прямым ударом ноги по колену, который тот удачно блокировал. И нарвался на шипящий от счастья клинок Ясни. Я просто, без затей, воткнул его в плечо бандита.

Лицо незадачливого парня мгновенно посерело, а я почувствовал, как рукоять кинжала завибрировала и нагрелась, впитывая в себя живую энергию. Выдернул клинок и бросился ко второму, пытающемуся подняться на ноги. Удар тяжелым набалдашником по макушке снова отправляет его в беспамятство. Ясни бьется мыслью в мои виски, вопя о желании попробовать крови. Дескать, у него все энергетические каналы пересохли.

Краем глаза вижу, как закрылся щитом перепуганный Вайсманн, а вот Кольгрим махнул рукой, кидая в меня странный шарик. Я машинально махнул ножом крест-накрест, разрывая разворачивающуюся передо мной прочную ярко-алую сеть, похожую на ту, которой меня пытались уничтожить в торгуевской гостинице. Ни в коем случае нельзя до нее дотрагиваться до момента распада!

Прыгаю через нее и через мгновение расширенные от ужаса и непонимания ситуации северянина закатываются от удара моей головы в его лицо. Брызнула кровь, Кольгрим с грохотом падает на пол. Будет он в меня еще всякими штуками смертоносными кидать!

— Сидеть! — рявкнул я на Карла Юрьевича, чей страх в глазах сменился на восторженное выражение лица. Он догадывается, какое оружие в моих руках. По сути, Ясни — тот же ритуальный нож, один из тех, которые висят на стене артефактора. Сразу почувствовал желание консультанта ввязаться в сделку. — Ни слова, если жить хочешь!

Вайсманн замирает, а я склоняюсь над приходящим в себя Кольгримом. Лезвие кинжала упирается в ямочку под кадыком.

— Вайсманн вывел вас на меня, — сказал я быстро, пока северянин не очнулся от нокдауна. — А кто является вашим заказчиком? Имя его, мистер!

— Не понимаю, о чем вы говорите, господин русский, — сплевывая на пол сгустки крови, ответил Кольгрим, пока я быстро обшариваю его плащ. Ничего больше не обнаружил, кроме бумажника, в котором уютно устроились фунты стерлингов и швейцарские франки. Даже оружия нет. Неужели так на своих боевиков надеялся? — Вы все такие грубияны?

— Рот открывай по делу, — грубо оборвал я его и наотмашь ударил ладонью по щеке. — Кто твой заказчик? Грэйс?

Не знаю, почему это имя вырвалось наружу. Кольгрим распахнул глаза, но тут же попытался потушить огонек понимания. Я уцепился за его реакцию и продолжил «раскачивать» плывущего иностранца.

— Грэйс, значит! Какого черта он лезет на чужую поляну? Не боится получить пулю в башку?

— Я не знаю Грэйса, сэр! — лихорадочно пытается выпутаться из создавшейся ситуации мужчина. Мне приходится применить один из приемов воздействия древней магии, которой владеет Ясни. Для этого провожу острием клинка от кадыка вниз по грудине, распарывая дорогой костюм и рубашку. Кольгрим орет больше от страха, чем от боли, но все равно я ощущаю его желание прекратить воздействие. Ясни не шутит. Ему нужна кровь, эмоции и энергия жертвы. И он их начинает получать. И будет получать, пока северянин упорствует, давя на него ментальным ужасом неминуемой смерти.

— Мне нужен правильный ответ, Кольгрим, — рычу я, нависая над поверженным противником. — Если не будешь врать, твои неприятности закончатся.

— Больно! — завыл рейдер (не могу назвать иначе его действия на чужой земле). — Сэр, хватит!

— Кто заказчик?

— Марк Мейер! — скрючился Кольгрим, ощущая, как Ясни выпивает его жизнь. Я продолжаю держать нож в районе сердца, чтобы тот не расслаблялся. — Недавно его хотели ограбить, и он нанял нашу контору для поиска человека, решившего заняться таким грязным делом. Одна группа направилась в Лондон, чтобы выяснить, причастен ли названный вами Грэйс к преступлению. Недавно пришло сообщение из Москвы от осведомителя, что некий человек заинтересован в поиске аналогов перстней Варахи. Мейер приказал нам отправляться в Россию, чтобы попытаться выяснить, что именно известно этому человеку…

— То есть мне?

— Да, так и есть.

Мейер… О нем же упоминал Вайсманн! Кидаю взгляд на артефактора, застывшего возле своего кресла. Карл Юрьевич незаметно мне кивает, словно пытается подтвердить слова Кольгрима. Значит, не совсем скурвился консультант!

— В чем интерес Мейера? Он собирает полную коллекцию перстней, подобных той, на фотографии?

— Об этом мне неизвестно. Я получаю задание и выполняю его.

Ладно. Мне и этого хватило. Швейцарский коллекционер пытается одним ударом свалить Грэйса и появившегося на горизонте со своими странными запросами русского. Связь с перстнями Варахи очевидна. Коротким замахом отправляю Кольгрима в длительный сон.

— Карл Юрьевич, вы хоть и изрядная сволочь, но я не хотел бы вашей смерти, — сказал я, выпрямившись. Клинок со змеиным шипением превратился в ручку.

Вайсманн с жадностью смотрит на эти превращения и шепчет благоговейно:

— Эйдос!

— У вас есть где спрятаться? — спрашиваю я, не обращая внимания на блеск собирателя древностей в глазах. — Или предпочтете подождать, пока вас закопают в землю?

— Убежать-то не проблема, — медленно ответил Карл Юрьевич, снимая защиту. — Проблема всю оставшуюся жизнь прятаться от этих людей.

— Ничего сложного, если с умом подойти к решению вопроса, — пожал я плечами. — Измените внешность, спрячьтесь на Урале или еще где-нибудь, особо не афишируйте свою яркую деятельность. Но из Москвы надо бежать. Выбор за вами.

— Хотел бы я знать, что скрывается за вашей личиной, Артем Васильевич, — Вайсманн провел ладонью по своей макушке.

— Не советую. Там мрак и бесконечная череда тайн, — отвечаю я, разворачиваюсь и покидаю дом артефактора. Мне плевать, убьют ли консультанта, или оставят в живых. Теперь я точно знаю, что недостающие перстни есть у Мейера и Грэйса. Предстоит большая работа, чтобы они перекочевали на мою левую руку. А сейчас майор Прохоров исчезнет на некоторое время, чтобы его не смогла найти ни одна имперская ищейка или международная мафия.

Глава одиннадцатая

Легкая игривая музыка взлетает к высоким потолкам и рассыпается на мелкие фрагменты под белоснежной лепниной большого гостевого зала, чья старомодная архитектура слегка диссонирует с современными нарядами гостей, постепенно заполняющих пространство помещения, занятого фуршетными столами и музыкальными подмостками.

С облегчением понимаю, что банкета сегодня не будет. Новицкие решили провести молодежный раут, особо не заморачиваясь трудоемким процессом организации такого затратного события. Ну и правильно. Пришли, поздравили виновницу торжества, угостились и потанцевали. Только вот музыкантов надо было приглашать таких, которые больше по клубам и ресторанам играют.

Разноцветные нарядные платья женщин и девушек сплетаются в один яркий и пестрый ковер; строгие костюмы мужчин, не выбивающиеся из узких рамок дресс-кода; сверкание дорогих каменьев и драгоценных украшений; звонкий смех и сдержанный гул голосов — обычная светская тусовка, коих в столице в течение недели происходит неисчислимое множество.

Я уже успел отдать наши пальто в руки хозяйского гардеробщика и подошел к жене, которая вертелась перед зеркалом в огромной парадной, придирчиво отыскивая на своем изумрудно-серебристом платье какие-то изъяны, одновременно с этим успевая разговаривать с незнакомой мне пожилой дамой, не забывая вежливо улыбаться.

Увидев меня, старушка с многочисленными морщинами на лице и забавными кудряшками, свисающими с висков, мазнула по мне взглядом и плавно отплыла в сторону, даже не представившись. Я лишь кивнул в знак приветствия, легонько приобнял Мирославу за талию и пробурчал:

— Хватит рассматривать себя. Ты идеальна, как всегда. Кстати, что за бабушка Яга с тобой разговаривала?

Мира рассмеялась, неуловимым движением поправила на шее колье с драгоценными камешками под цвет платья, и пояснила:

— Графиня Комаровская, столичная достопримечательность. Любит посещать подобные мероприятия: свадьбы, дни рождения, именины, инициации одаренных детишек.

— Она, случаем, не вампирша? — пошутил я, подставляя руку, чтобы Мирослав уцепилась за нее. Слуга тут же отдал мне букет пышных хризантем для Марии и быстро заспешил к дверям встречать очередных гостей.

Вокруг нас кипело оживление. Было много цветов, для которых даже отвели место в виде длинного стола, который уже завалили корзинками и букетами в хрустящих обертках. Подарки напрямую не вручались, а оставлялись на входе, где их принимала специально для этого поставленная челядь.

— Представляешь, о ней так и говорят, — понизила голос Мирослава. — Якобы вытягивает энергию у молодых. Не так чтобы откровенно, потихонечку, чтобы не заметили.

— Серьезно? — я даже приостановился, а жена расхохоталась, увидев мое удивленное лицо.

— Поверил! Поверил! — Мира повернулась ко мне, поправила галстук. — Ладно, идем. Я тебя с Машей и ее родителями познакомлю. Тем более, что она сама жаждет тебя увидеть.

Хозяева особняка вместе с виновницей торжества стояли неподалеку от горы цветов и собственноручно привечали гостей. Боярышня Новицкая оказалась рослой и хорошо сложенной девицей с милым курносым носиком и карими глазами на оживленном и любопытствующем лице. Она не была столь ослепительна как Настя Окунева, и проигрывала Мирославе. По моему личному мнению, девушку портили излишне тонкие черты лица и слегка выпирающие скулы. И высокая причёска… Если бы Мария распустила волосы, сразу бы визуально изменилась. Но в любом случае девушка симпатичная, на взгляд дилетанта.

Она с удовольствием приняла букет, выслушала наши поздравления и расцеловалась с Мирославой, после чего лично меня представили ее родителям. Ощущая на себе любопытный взгляд девушки, я раздал комплименты ее матери, не забыв и виновницу торжества. Мне ничего не стоит эта сладкая лесть, и женщинам приятно. После обязательного, но короткого разговора о всяких мелочах, мы покинули семейство, продолжающее встречать прибывающих гостей.

— Я обязательно хочу с вами поговорить, Колояр! — улыбнулась Маша и помахала ладошкой мне вслед.

— Кажется, ты ей понравился, — сделала вывод Мирослава, не переставая раздавать улыбки своим знакомым.

Я отметил интересную вещь. Жена подводила меня не ко всем. Кого-то в упор не замечала, гордо прошествовав мимо, а с кем-то настойчиво советовала познакомиться. Аристократическая прослойка что змеиное гнездо, в котором гады вынужденно живут вместе, устанавливая свои правила. Правда, рептилии извлекают из этого пользу, хотя бы зимой грея друг друга, сбившись в одну кучу, а вот люди стараются подгадить ближнему своему, продолжая жить бок о бок.

— Обрати внимание, — прошептала Мира, едва кивая в небольшую кучку мужчин, расположившихся возле белого пианино между двумя колоннами, оживленно болтающих и смеющихся, заодно потягивавших игристое. — Видишь того типа в сером костюме военного кроя? Эпатажная личность, сам Лицын. А если этот бретер крутится здесь, то и Измайлов скоро появится.

— А разве нельзя закрыть вход таким людям? — я, наверное, ничего не понимал в светских условностях. Я бы лично так и сделал. — Если Измайлов придет, он обязательно устроит скандал. Или начнет искать жертву для дуэли. Кстати…

Я отпил из бокала шампанское.

— А какой прок Измайлову от дуэлей? Он что-то с этого имеет?

— Виру за оскорбление, за счет которой Анатолий прекрасно себя чувствует в столице, — Мира сжала мой локоть. — Он же еще и картежник. А игра требует значительных средств.

К нам направлялся сам Лицын. Бретер и так постоянно крутил головой во все стороны, и дважды останавливался на нашей парочке, но особо не фиксировал взгляд. Теперь же он улыбался во все лицо.

Красивый, шельмец. Но красота его какая-то ускользающая, пустая. Опасная для женщин и раздражающая для мужчин. Гладко выбрит, только виски отпущены чуть-чуть больше положенного. Уши слегка оттопырены, но прическа нивелирует этот недостаток.

— Мирослава Борисовна! — глаза Лицына стали какими-то ледяными, когда он оценивающе посмотрел на меня. — Какой сюрприз видеть вас здесь! Я слышал, что вы вышли замуж, но не верил до последнего момента! Анатолий Владимирович очень переживал! Вы не представите меня вашему спутнику?

Вот это я понимаю, наезд! Сразу же, сходу! Я восхищенно замер, ожидая продолжения спектакля. Мирослава закаменела, обдумывая, что сделать с бретером: отхлестать по щекам или сразу выцарапать глаза. Пришлось слегка сжать запястье ее руки, чтобы успокоилась. У меня были другие планы.

— Мой муж Колояр Волоцкий, — погасив злые искры во взгляде, ответила супруга. — Потомственный Первородный. Милый, это господин Лицын.

Неплохо она облила презрением бретера. Однако просто «господин Лицын» сохранил покер-фейс на лице, протянул мне руку, и я с удовольствием сжал его тонкие крепкие пальцы. Усилил давление. Бретер усмехнулся и попробовал сопротивляться, но с каждой секундой его кривая улыбка исчезала с тонких губ. Я подкачал энергию с помощью Ясни и перстней, которые влили в мою ладонь чуть больше крепости. Вот и слышу, как стали опасно хрустеть суставы.

Не отпуская ладонь Лицына, улыбаюсь широко, приветливо.

— Очень рад познакомиться! — говорю я, глядя на побледневшего бретера. — А ведь не хотел идти, представляете… Как вас по батюшке?

— Кондрат Михайлович, — процедил мужчина, стараясь побыстрее прийти в себя.

— Ну, вот и говорю, Кондрат Михайлович, не хотел я идти, потому как не любитель подобных мероприятий, а моя очаровательная супруга настояла!

Мирослава смотрит на меня, и легкая улыбка трогает ее светло-карминовые губы. Кажется, понимает, зачем я дурачусь. Ясни легонько вибрирует во внутреннем кармане, подкачивая в мое рукопожатие силу. Вижу, у Лицына бледность стала какая-то нехорошая, появились серые пятна. Пожалуй, хватит. А то сердечко прихватит. Явный признак предынфарктного состояния.

Освобождаю из капкана руку бретера.

— Очень рад познакомиться, Кондрат Михайлович, — моя широкая улыбка видна многим, но мало кто понял, что между нами произошло. — Нам стоит друг с другом познакомиться поближе! Как вы на это смотрите?

Прошипев что-то непонятное, бретер поспешил отойти от нас, демонстрируя всем заинтересованным свое лицо. По гостевому залу поползли шепотки. А через несколько минут к нам стали подходить незнакомые мне люди, представлялись, оставляли свои визитки, почему-то непременно желая со мной встретиться в другой обстановке, не отвлекающей от разговора.

— Совершенно не понимаю, что происходит, — признался я Мирославе, когда мы остановились возле одного из столов, заставленных многочисленными блюдами, от фруктов до разнообразных закусочных нарезок. Взял канапе с сыром и оливками, задумчиво пожевал. — Чего это они ко мне косяком повалили, как рыбы на нерест?

— Кто-то правильно расценил твое краткое знакомство с Лицыным, — негромко засмеялась Мира. — С бретером лучше дружить. Ведь никто не хочет встречаться с ним на дуэли. Подумали, что ты сознательно пошел на конфликт с Кондратом, вот и решили заранее застолбить за собой право быть твоими друзьями.

— Будешь оливку? — раздумывая над словами Мирославы, я протянул шпажку жене. — Они всерьез думают, что я буду морду бить комнатной собачке Измайлова?

— Придется, — Мира кивнула на оживление в дальнем конце зала. — Сам Анатоль появился. Лицын не может тебе кинуть вызов на дуэль. Хоть он и бастард высокородного, но против Первородного даже не заикнется. Так что будем ждать изящных выпадов Измайлова. Нет, спасибо, не хочется пока. Я лучше шампанского выпью.

— А с чего ты решила, что Измайлов захочет меня спровоцировать? — я хмыкнул. Странные выводы у Миры. Лично мне вообще не хочется с кем-то бодаться. Наслаждаюсь вкусными закусками, оцениваю красивых женщин, не забывая и о своей ненаглядной. Хотя, если рассудить, меня обязательно заставят сделать шаг в сторону дуэльного полигона. До сих пор чувствую, что меня ведут и разрабатывают. И не понимаю этой возни. Все же ясно: Волоцкий без Дара, он фактически не сможет передать свои способности детям, и Мирослава уже не так опасна для Долгоруких. Эх, что там князь Щербатов телится? Где наша команда, с которой предстоит работать в Испании?

— Я до сих пор смущаю его сердце, — Мира отпила шампанское. — Анатолий сам по себе гадкий человечишка, и умеет играть на чувствах других людей. Поэтому он обязательно устроит спектакль.

К нам подскочила оживленная Маша, закончив, наконец-то, прием гостей. Она сделала большие глаза и доверительно зашептала, вцепившись в руку Мирославы, но глядела на меня:

— Измайлова я не приглашала, но манера заявляться туда, где его не ждут, меня очень бесит! Колояр, будьте осторожны! Вы здесь человек новый, еще не привыкли к раскованным манерам некоторых дворян, в число коих входит Измайлов!

Я призадумался. Может, сразу подойти к загадочному и скандальному типу, да и разрешить все проблемы. Детский сад какой-то, ей-богу. В Торгуеве и то веселее было. Заверяю Машу, что постараюсь в разговоре с Анатолием придерживаться разумных пределов. Ну, только если сам господин Измайлов соизволит держать себя в руках.

Оставив девушек — пусть подруги наговорятся — я решил самостоятельно посмотреть на публику, что здесь собралась. Было много молодых людей моего приблизительно возраста. Кольца и перстни на пальцах женщин и мужчин несли на себе элементы императорского герба, а значит, принадлежали клану Долгоруких или были тесно с ними связаны союзными обязательствами. В том числе и Новицкие. Они-то как раз находятся под вассальным долгом. И вот этот факт меня слегка напрягает. Точнее, напрягает присутствие Измайлова. Он ведь тоже подчиняется Долгоруким. Не будет же он специально задирать союзников? А что это означает? Правильно, его кто-то надоумил прийти к Новицким, чтобы провоцировать именно меня. Или я ошибаюсь?

Беру с подноса бокал с игристым и медленно прохаживаюсь вдоль стены, иногда останавливаюсь, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми мне людьми (благодаря Мирославе и ее неуемной энергии таскать меня по московским особнякам я уже обзавелся таковыми), глубокомысленно порассуждать о политике, посмеяться удачной шутке. А сам стараюсь не упускать из виду Измайлова.

Анатолий несколько раз пересекался с Лицыным, о чем-то с ними говорил недолго, но сам старательно уходил с траектории моего движения. Что же ты такой стеснительный стал? Даже не верится, что к моей жене испытывал сердечные чувства, пылая страстью. Ладно, никуда от меня не денешься, голубь сизокрылый.

— Вы похожи на молодого дерзкого волка, скрадывающего свою жертву, — неожиданно раздался за моей спиной глубокий женский голос с легкой хрипотцой.

Почему-то уверен, что меня выловила старуха Комаровская. Оборачиваюсь и почтительно киваю.

— Графиня!

— Господин Волоцкий! — Комаровская в темно-вишневом строгом платье, стоящем, наверное, ничуть не меньше ее колец на пальцах, без эмоций смотрит на меня. — Не уделите бабушке Яге несколько минут? Вы новый человек, а я страсть как люблю коллекционировать знакомства с необычными молодыми людьми, которые так откровенно непочтительны к старости.

Каюсь, я слегка покраснел. Эта карга, оказывается, еще и слух имеет прекрасный!

— Прошу меня извинить…

— Зовите просто: Алевтина Георгиевна, — усмешка мелькнула на тонких губах, слегка подкрашенных светлой помадой. — Не стройте из себя скромника, юноша. Я знаю достаточно о вас, чтобы составить личное мнение. И ваша колкость в прихожей меня абсолютно не тронула.

— Не секрет — откуда?

— Не буду раскрывать источники, — улыбка исчезла. — Но они очень достоверные. Так что скромность отбросьте. Волку, вкусившему кровь, не приличествует делать вид, что он питается морковкой.

Странная тетка. Насколько я помню, Мирослава никогда не упоминала Комаровскую при разговоре со мной. Откуда же происходит утечка о моих способностях? И что за источник такой таинственный? Где он находится? В Москве или в Торгуеве?

— Тогда я вас слушаю, графиня, — понимая, что отвязаться от карги не удастся, я пристроился рядом с ней и приноровился к медленной поступи. — О чем бы вы хотели поговорить?

— Уж точно не о моих способностях тянуть энергию из молодых, — на той же ноте пыталась пошутить графиня, но резко оборвала ее. — Ваше появление в столице создало нездоровую суету в ближнем круге императора. Я не знаю, какую игру затеял Елизаров с вашей четой, но хочу предупредить, чтобы вы держались подальше от престола, пока на нем сидят Долгорукие. И не вздумали плести интриги против многочисленной семьи главного советника. Елизаров тот еще комбинатор. Мало кто с ним может справиться в закулисных играх.

— Я, в общем-то, и не собирался бодаться за престолонаследие, — смотрю на Комаровскую. — Как говорят, не по Сеньке шапка.

— Ну, Сенька когда-то вырастет, — в темно-серых глазах графини мелькнула усмешка, когда она посмотрела на меня. — И шапку подберете себе подобающую. Но не сейчас. Не время. Вы понимаете? Я бы ни за что не стала поднимать такую скользкую и щекотливую тему, если бы не один человек, хорошо вас знающий. Он весьма горячо просил предупредить некоего господина Волоцкого от опрометчивых поступков.

Я сделал зарубку в памяти при случае расспросить графиню поподробнее о человеке, так беспокоящемся обо мне. Вижу, что бабуле сейчас не до откровенных разговоров.

— И в чем же они заключаются? — я улыбаюсь, играя на публику. Здесь столько любопытных, не скрыться от пытливых взглядов. — Набил морду двум нахалам, пробравшимся на территорию особняка? Имел право.

— Не знаю о ваших подвигах, юноша, вне очерченных границ, — Комаровская нахально оперлась на мою руку и с довольным видом стала прогуливаться вдоль стеночки, разгоняя толпящихся возле нее гостей. Кто-то и в самом деле шарахался от старухи как черт от ладана, а кому-то было интересно, о чем графиня разговаривает со мной. А она, подобно ледоколу, рассекала людскую плотину, не замечая суеты вокруг себя. — Я обеспечу вам хорошую рекламу, господин Волоцкий.

— Кто же вы такая, Алевтина Георгиевна? — с любопытством спросил я.

— Обычная светская львица со стертыми клыками, — забавлялась графиня. — Старая, никому не нужная старуха, питающаяся эмоциями молодых людей. Энергетическая вампирша, как модно сейчас говорить.

— Я ничего не чувствую, — подыгрываю старухе.

— У вас защита, юноша. Причем, довольно сильная, — тут же откликнулась Комаровская. — Я не знаю, какой вы артефакт используете, но не игнорируйте его. У меня был младший брат… Вернее, он и сейчас есть, но мы теперь настолько далеки друг от друга, что порой кажется, никогда уже не встретимся в этом мире. Так он никогда не слушал мои советы и пренебрегал даже малейшей возможностью защитить самого себя от превратностей мира. В итоге… Отказался от своих привилегий, увлекся иными идеями, взял в руки оружие и всю жизнь провел с ним в обнимку. Гордо отказался от доли наследства.

Графиня махнула свободной рукой, словно пыталась отогнать призраков прошлого.

— Кстати, насчет Настеньки Окуневой хочу сказать… Я ведь известная в столице собирательница сплетен и слухов. Эксклюзивный поставщик, если можно так сказать…

Комаровская похлопала меня сухой сморщенной ладошкой по руке и хмыкнула. Я же навострил уши.

— Девушку не обижайте, господин Волоцкий. Она же не виновата, что родилась такой очаровательной особой, и сейчас в том возрасте, когда ее красота становится элементом политических игрищ. Мне известна воля Великого князя выдать замуж Анастасию за вас, несмотря на сопротивление ее отца. Но произошло удивительное: вы, кажется, понравились девушке, в отличие от мужской половины рода Окуневых. Не знаю, чем вы их так настроили против себя, особенно братьев. Кажется, эти глупыши рассчитывали на иной исход.

— Я с Николаем Макаровичем по этому поводу поговорил откровенно, — не могу понять, к чему клонит старуха. — Он не показался мне деспотичным человеком, и свою дочь любит. Моя позиция изложена четко и недвусмысленно. Если Анастасия Николаевна не проявит ко мне интереса, я не буду настаивать на дальнейших отношениях. А так как судьба моей любимой девушки, оставшейся в Торгуеве, зависит от воли императора, я лично не могу дать отказ.

— А вы его хотите дать? — с хитринкой посмотрела на меня Комаровская.

— Нет. Анастасия Николаевна мне приглянулась, — честно ответил я. — И сейчас я в тяжелых раздумьях, как мне поступить. Не хочется торопиться…

— Ваша невеста из мещан, — графиня кивнула. — Вы хотите взять ее второй женой, но вряд ли получится, пока не решен вопрос с Настей. Я сама, если честно, не понимаю излишней заботы государя и его советника о вас. Создается впечатление, что вас, молодой яр, связывают по рукам и ногам сладкими путами. Не поддавайтесь. Потяните время, повысьте статус своей торгуевской невесты, хотя бы в купеческое сословие введите.

Все-таки у старухи есть осведомитель в Торгуеве. Не удивлюсь, если у Комаровской есть досье на меня где-нибудь в укромном местечке в собственном особняке.

— Мне понятна ваша позиция, господин Волоцкий, — графиня, не дождавшись от меня ответа, остановилась неподалеку от помоста, на котором приглашенные музыканты настраивали свои инструменты. — Хорошо, что красота боярышни Окуневой не застилает ваш разум. Вы же все равно скоро покинете Москву. Расстояние позволит вашим чувствам прийти в равновесие. И кто знает, что произойдет за это время.

Разумные слова, с которыми я был согласен. Только почему Комаровская проявляет такое участие в жизни девушки? И я задал этот вопрос, пока старуха не нашла очередную жертву.

— Мой сын женат на родной тетке Насти, — усмехнулась графиня. — Так что у нас с молодой боярышней сложились невероятно близкие отношения. И я в курсе всех ее сердечных переживаний.

Ее палец бесцеремонно уткнулся в левую часть моей груди, где в кармане лежал симулякр.

— Учтите это, господин Волоцкий. Не разочаруйте моих ожиданий. И я хочу, чтобы вы навестили бабушку Ягу, как только выберете время. Покажу вам свою избушку на курьих ножках.

Получив согласие на визит, Комаровская улыбнулась и покинула мое общество. Я вздохнул с облегчением. Не люблю, когда в отношениях двоих появляется посредник и начинает манипулировать чувствами, выстраивать свои комбинации. Старуха явно знает обо мне больше. Загадками говорит. И кто ее осведомитель? Из окружения Щербатова или кто-то, о ком я даже понятия не имею, не догадываюсь о его роли в моей жизни?

— Господин Волоцкий! — возле меня словно из-под земли вырос папаша Новицкий. Он был невысок ростом, но с такой благородной гривой волос, шикарными пшеничными усами и густыми баками, что нивелировало его неаристократический вид. — Не угодно ли вам познакомиться с господином Измайловым? Он попросил меня быть этаким посредником…

Новицкий усмехнулся с обескураженным видом, как будто просьба высокородного дворянина для него оказалась неожиданной. Я с любопытством посмотрел на батюшку Марии. Все-таки девушка больше на мать походит. Ростом и статью в нее пошла, а не в отца. Сам хозяин дома держался свободно, но некоторая напряженность присутствовала.

— Почему бы и нет? Охотно познакомлюсь, а то сам господин Измайлов не горит особо подойти…

— Да, весьма странно, — Новицкий кивнул. Полагаю, это был знак, потому что через пару минут Анатолий возник рядом с Машиным отцом. Улыбчивый молодой мужчина с шалым блеском глаз на утонченном лице, с тщательно выбритыми щеками и подбородком, распространяющий вокруг себя запах дорогого парфюма.

— Извольте представить Анатолия Владимировича, — Новицкий отошел чуть в сторону. — Потомственный дворянин, любимчик фортуны и любитель эпатажа. Колояр Волоцкий, из Первородных.

— Как вы меня, Борис Егорович, — засмеялся Измайлов. — Хлестко, и по делу. Правда, не все характеристики моего вздорного характера употребили…. Рад с вами познакомится, господин Волоцкий.

Я пожал протянутую руку.

— Действительно, у вас хватка медвежья, — заметил Измайлов. — Меня уже предупредили, чтобы не вздумал тягаться в этой категории силовых упражнений.

— Лицын? — догадался я.

— Увы, мой приятель оказался излишне самоуверен, — Анатолий усмехнулся. — Теперь ему будет нелегко держать вилку в руке.

— Я пойду, господа, — заторопился Новицкий, и откланявшись, быстренько затерялся в толпе фланирующей публики.

— Борис Егорович сегодня излишне возбужден, — Измайлов рассеяно посмотрел вслед хозяину особняка. — Даже не знаю, что с ним такое. Обычно всегда оставался на пару минут перекинуться свежими сплетнями и анекдотами… Не угодно по бокалу шампанского?

— Оно уже в носу пузырями шибает, — грубовато ответил я, на что мой собеседник усмехнулся и предложил сменить «дамский напиток» на более утонченный и крепкий французский коньяк или испанский херес. Получив мое согласие, он быстро окинул взглядом суматошный зал и поднял руку, изобразив что-то забавное в виде пляски пальцев. Однако через минуту возле нас возник официант в строгом черно-белом облачении, держа на руке поднос с двумя пузатыми бокалами, в которых плескался темно-янтарный напиток. Судя по запаху, коньяк.

Нас старательно обходили, словно мы были могучим волноломом, а позади снова смыкались в плотную массу, оживленно обсуждая нашу компанию.

— Откуда вы появились, Колояр Волоцкий? — нахально поинтересовался Измайлов, пригубив коньяк. — О вас ничего не было известно, и вдруг буквально за два последних года в императорских кулуарах начинают серьезно обсуждать персону из провинциального города, сумевшего подчинить себе сердце неприступной красавицы. В чем секрет, не подскажете?

— Зачем вам секреты обольщения, если вы сами имеете успех у столичных барышень? — я спокойно попиваю ароматный напиток, не торопясь провоцировать Измайлова. — Моя жена, Мирослава Борисовна, была недовольна вашей излишней настойчивостью по отношению к ней. Хотелось бы прояснить ситуацию.

— Когда такое было? — искренне удивился Анатолий. Хороший актер, плюс ему.

— На свадьбе Павла Щербатова и Арины Вяземской, — подсказал я. — Мирослава жаловалась мне.

— Ах, это…, - Измайлов расслабленно повел плечами. — А вам известно, что мы давно знакомы? Встретив княжну в Москве, я испытал радость. Захотелось поговорить, пообщаться. Тем более, вы к тому времени еще не оформили свои отношения. Верно? Но, видать, мое… кхм, слегка приподнятое настроение не понравилось девушке. Мне не трудно принести еще раз извинения.

— Странно, — произнес я, внимательно разглядывая с верхней площадки огромную люстру, заливавшую зал ярким электрическим светом. — Меня предупреждали о возможности неких провокаций с вашей стороны, Анатолий Владимирович. Дескать, вы не сдержаны в эмоциях, отчего происходят неприятные моменты. А вы удивительно благожелательны, даже извиниться за давний проступок готовы.

Измайлов тихо рассмеялся и опрокинул в себя остатки коньяка. Мимо нас удачно проходил официант, и Анатолий поставил на поднос пустой бокал.

— Кажется, я знаю, откуда ветер дует, — заложив руки за спину, он продолжал неторопливо фланировать со мной вдоль балюстрады балкона. — Вы уже встречались с Елизаровым?

— Да.

— Тогда понятно. Этот чертов старикан заигрался в клановые интрижки. Он с предвзятостью относится к нашей семье и старается каждый мой промах или досадную склоку преподнести в таком свете, чтобы выдавить моего отца из ближайшего круга императора.

— Тогда почему даете повод? — я задумчиво анализирую ситуацию. Кажется, сегодня Измайлов сам паинька, на конфликт не идет. Наоборот, хочет сблизиться.

— Увы, характер такой, — развел руками собеседник. — Не могу удержаться. Кстати, мой отец посоветовал искать в вас союзника, а не врага.

— Ваш родитель — разумный человек, — с трудом скрыв иронию, я посмотрел на серьезного Измайлова. Знает он или нет про дела своего папаши? Как он подталкивал к заговору костромских бояр, как опосредованно проводил политику господина Елизарова по ликвидации моей Мирославы? Вот кому бы кровь пустить. Сынок — это лишь бледная тень матерых заговорщиков, прячущихся за спиной императора. Пусть себе ходит по балам и фуршетам, задирает молодых дворян и имеет с них свой профит.

— Да, он разумный человек, — задумчиво кивнул Алексей, глядя сверху на оживление среди женского общества. Музыканты заиграли что-то энергичное, современное. Как раз для молодых людей и девушек, коих здесь было большинство. — Но желание сблизиться с вами явно подсказано со стороны. Елизаров против вас играет, Колояр. И отец как средство достижения какой-то цели…

— Елизаров против всех играет, — не удержался я, устав от недоговоренностей. — Ему по чину положено. Анатолий Владимирович, объясните внятно, что вам от меня нужно. Например, сегодня я с самого утра слышу предупреждения, что господин Измайлов хочет спровоцировать меня на дуэль. Вы и в самом деле заявились неприглашенным сюда ради этого казуса?

Измайлов засмеялся. Смех у него был искренним, словно человек услышал удачную шутку и оценил ее.

— Ни в коей мере! Вы своим присутствием и недвусмысленными намеками выбили уверенность у моего бретера! Бедный Кондратий. Он теперь будет от вас шарахаться в сторону.

— Из-за чего? — мне стало любопытно.

— Вы ему мало что не раздавили суставы пальцев, так еще ментально внушили какие-то ужасы. Признайтесь, как вам удалось запугать крепкого и лихого бретера?

Я с трудом сохранил на лице безмятежность. Несомненно, свою роль сыграл Ясни, когда подпитывал мою руку энергией, а заодно и Лицына нагрузил какими-то специфическими картинками, перегрузившими мозг. Ментально внушать мой фантомный слуга умеет качественно. Надо поинтересоваться у Ясни, что он вложил в голову наемного дуэлянта.

— Ваш бретер — да, да, меня уже просветили, кем он является в ваших взаимоотношениях! — повел несколько неразумно по отношению к моей жене, — я вступил на тонкий лед, не зная, как отреагирует Измайлов. — Позволил себе вольные высказывания, как будто не замечая моего присутствия. Это нехорошо. Учитывая, что господин Лицын имеет определенную репутацию в обществе, мне бы не хотелось его сегодня лицезреть среди гостей.

— Так вызовите его на дуэль, — с ленцой произнес Анатолий. — Если ваше положение сдерживает от подобных шагов, пошлите секунданта или какое-нибудь подставное лицо.

— Вы серьезно? — моя рука замерла, не донеся бокал до рта. — Так спокойно и легко подставляете своего… поверенного в деликатных делах?

— А что здесь такого? — пожал плечами Измайлов. А в глазах прыгают бесы. Смеется или издевается? — Господин Лицын все-таки дворянин, пусть и ниже вас по статусу. А с другой стороны Первородные живут по своим законам. Если считаете, что Кондратий Лицын оскорбил вашу жену, киньте ему вызов. Никто, даже государь или старый хрыч Елизаров не смогут уличить вас в нарушении дворянского этикета. Странно, что вы этого не знаете.

— Не удосужился проштудировать необходимые материалы до конца, — проворчал я. — И все же, Анатолий, вы не ответили на мой вопрос. Почему?

— Я не подставляю его, — усмехнулся Измайлов. — Кондратий не мальчик, осознает последствия своих поступков, пусть не всегда благовидных. Хочу предупредить, что он тоже может вызвать вас к барьеру, и все благодаря этикету в отношении Первородных. Они, как бы это мягко сказать, изначально настаивали на таком варианте дворянского поведения.

Мы перекинулись еще несколькими фразами и разошлись в разные стороны. Мой визави — в хорошем настроении, а я — в недоумении. Пожалуй, сегодня можно обойтись без излишней драматургии, на которую меня так настраивали Мирослава и Мария Новицкая. Но как же я пропустил такую тонкость в отношении бретера? Анатолий, скорее всего, предупредил меня, что Лицын не забудет своего унижения, когда ощущал хруст пальцев в моей руке. Хитро. Ничего не скажешь.

Откровенно говоря, ссориться с Измайловым и под любым предлогом вытаскивать его к барьеру я не горел желанием. У меня хватало иных забот, на которых предстояло сосредоточиться. Я переживал за Алику, оставшуюся без моего присмотра, и потихоньку разрабатывал схему подхода к Марку Мейеру. Парочка перстней ждали своего настоящего хозяина. И Грэйса навестить не помешает. Планов с далеко идущими целями полно. И жалкая возня столичного дворянства, пытающегося создать интригу на пустом месте, меня совершенно не интересовала.

— О чем с тобой говорила старая графиня? — со сгорающим любопытством пристала ко мне Мирослава, когда я после долгого путешествия по огромному залу вернулся к начальной точке — фуршетному столу, несшему на себе следы вражеского нашествия в виде оголодавших гостей.

— Ты знала, что она находится в родстве с Окуневыми через своего сына? — попробовав сырную нарезку, я запил ее белым вином.

— Нет, — озадаченно захлопала ресницами жена. — Видимо, этот факт старались не афишировать. Комаровская давненько гоняет журналистов поганой метлой, и поэтому ее частная жизнь не освещается в должной мере. Да и мне не столь интересно копаться в столичных новостях. В Торгуеве в последнее время было гораздо горячее и не до сплетен. Я так понимаю, разговор крутился вокруг Анастасии?

— Кажется, мне признались в симпатиях, — задумчиво уничтожая содержимое блюдца, в котором, помимо сырной нарезки, были аккуратно разложены кусочки вяленого мяса и оливки, ответил я. — Бабушка Яга недвусмысленно дала понять, что не даст обидеть свою молодую родственницу, но очень хотела бы увидеть ее в крепких и надежных мужских руках.

Мирослава не сдержавшись, фыркнула.

— Крепкие надежные руки — это их она имела в виду? — отобрав у меня бокал вина и поставив его на стол, она вцепилась в мои запястья. — Насте придется потрудиться, чтобы заслужить мое одобрение. А пока пойдем потанцуем. Ради чего я здесь нахожусь, черт возьми?

…По возвращении в поместье нас ожидал сюрприз в виде Ирины Лапочкиной с небольшой командой крепких ребят и парочкой клерков из компании «Интерлогиста». Но самым неожиданным оказался приезд Лоры-оборотня. Удивительно, почему князь Щербатов поступил так рискованно, отпустив бывшего врага в мою команду. Может, хотел проверить девушку на лояльность?

Рыжая бестия хорошо скрыла удовольствие, когда я в порыве радости приобнял ее за худенькие плечи, и с вызовом посмотрела на покрасневшую от гнева Мирославу. Почему я так радовался? Да все потому же, что оборотень в качестве боевой единицы мог пригодиться мне. Никто не сравнится в ловкости с волколаком проникнуть в самые недоступные места и устранить любое препятствие, или найти нужные следы.

Безмятежные дни столичной жизни мне изрядно надоели, и Ирина меня не разочаровала. Она привезла распоряжение князя Щербатова об отъезде. В пригороде Мадрида, где мы будем жить, уже готов особняк и набран персонал. Осталось только позаботиться о визах и билетах. Встречу с Анастасией я мог бы отложить с легким сердцем. Ничего не стоило позвонить по номеру, который дала мне девушка, и с виноватыми нотками в голосе сказать, что срочно уезжаю по долгу службы. Ведь насильно мил не будешь, а идти на поводу чужих интриг я не собирался. Главная цель, маячащая на горизонте, воодушевляла меня куда больше, чем обретение еще одной жены.

Помня, что мне сказала графиня Комаровская, я все же решил встретиться с Анастасией и разом убить двух зайцев: какими мы видим наши дальнейшие отношения, и выяснить у девушки некоторые подробности жизни загадочной старушки.

Глава двенадцатая

— Таким образом, мирянка города Торгуева Александра Федоровна Громова, сообразно внесенного размера объявленного капитала в размере десять тысяч рублей, вписывается в реестр третьей торгово-купеческой гильдии, — монотонно пробубнил сухощавый пожилой чиновник. Алика завороженно смотрела, как от стекол его очков отражались солнечные зайчики и весело прыгали по стенам казенного кабинета. — Сие действие высочайше утверждено Палатой Княжеского Совета от пятнадцатого ноября нынешнего года. Разрешено пользоваться купеческим званием третьей гильдии и всеми преимуществами, присвоенными по закону купечеству данной гильдии.

Чиновник закончил бубнить и поднял голову, внимательно разглядывая молодую красивую барышню в короткой темно-рыжей шубке и в кокетливой беретке, лихо сдвинутой на левый висок, и старательно прятал в своих глазах неудовольствие. По его мнению, не подобает незамужней девушке посещать такие важные присутственные места в одиночестве. А госпожа Громова, словно не замечая нравственных страданий пожилого мужчины, с раскрасневшимися щеками и не думала скрывать радость на лице.

Вздохнув про себя, чиновник позавидовал молодому человеку, который номинально являлся ее женихом, и вспоминал с легкой горечью прошедшие годы, когда мог смотреть на таких красавиц с бешеным сердцебиением, предвещавшем увлекательные взаимоотношения, когда кровь кипела в жилах и толкала на сумасшедшие поступки.

Сидевший за соседним столом долговязый и невзрачный юноша, бывший не только помощником секретаря городской Управы, но и родственником пожилого чиновника, взятым на теплое местечко по протекции, мгновенно прекратил разглядывать посетительницу, как только разглядел гримасы дядюшки. Он быстро щелкнул по нужной кнопке на громоздком печатном устройстве, занимавшем половину его стола. С легким жужжанием из темного зева аппарата в лоток выполз светло-бежевый лист бумаги с яркой надписью «Купеческое свидетельство третьей гильдии» со всеми нужными данными.

— Желаете ли вы залить свидетельство в термопленку? — с надеждой спросил парень только ради того, чтобы красотка на несколько минуть задержалась в кабинете. — Обычно лет через пять-десять приходят менять потрепанные бланки, а это лишние траты.

— Не стоит беспокоиться, — белозубо улыбнулась Алика. — Через пять лет я перейду во вторую гильдию, если не выше. Не думаю, что понадобится обновлять грамоту.

— Вы весьма оптимистичны, госпожа Громова, — пожилой чиновник приложил к фиолетовой печати в левом углу свидетельства казенный магический перстень. Печать осветилась мягкими изумрудно-алыми переливами, после чего игра света прекратилась. Но при определенных манипуляциях магическое воздействие на печать показывало подлинность документа. Поморщившись, секретарь неприязненно подумал, что ему так и не удалось стрясти с этой самоуверенной особы полагающуюся мзду за срочность. А все из-за вмешательства самого князя Щербатова, вежливо попросившего не затягивать решение с выдачей грамоты. Что такое вежливость торгуевского князя, знают все. Она сразу перерастает в гнев, если с первого раза человек не внял просьбе.

У барышни, стремившейся перейти в другое сословие, были причины торопиться. Опытный крючкотвор и бюрократ давно знал, что Громова считалась невестой Первородного, и для замужества необходимо как можно скорее сменить статус мирянки-простолюдинки, с которым войти в дворянский Род не представлялось возможным. Вернее, возможно, но с усеченными правами для нее самой и ее детей. А вот как купчиха — весьма неплохой вариант.

«Купчиха» сейчас владела тремя процентами акций гостиничного комплекса «Хрустальный ручей», и, судя по всему, немецкие компаньоны очень довольны развитием бизнеса. Новый особняк Волоцких неожиданно стал привлекательным для дальнобойщиков, проезжающих мимо Торгуева по трассе на Симбирск. Чистые номера, хорошая кухня, приветливый персонал — что еще нужно для уставшего за день водителя? Слухи среди автомобилистов разносятся быстро — и «Хрустальный ручей» буквально за два месяца стал очень популярным в пригороде.

Девушка вытащила козырную карту. Что ж, она молодец, и пользуется свалившейся на ее голову удачей со всей ответственностью и размахом. Вот только как отреагирует князь Щербатов, когда кусок сладкого пирога пойдет мимо его рта?

— Не вижу причин плакать, господин секретарь, — поправила она беретку легким движением руки, от которого у молодого племянника сердце стало бойко прыгать между ребер. — Благодарю вас за быстрое решение вопроса. Если надумаете остановиться в моей гостинице — будете желанным гостем.

Алика стянула с плеча сумочку, щелкнула замком и спрятала свидетельство в ее недрах. Снова щелчок — и развернувшись, девушка направилась к двери, пощелкивая каблуками модных сапожек, плотно облегавших ее икры. А племянник получил звонкую затрещину, едва не откусив себе кончик языка.

— За что? — возмутился он, когда дверь за новоявленной купчихой закрылась.

— Не на ту игрушку пялишься! — рыкнул чиновник, потирая ладони, занывшие от чувствительного удара. — Знаешь, чья она невеста?

— Откуда же мне знать? — удивился парень. — Я ее в городе ни разу не видел! Она даже в молодежных клубах не появляется. Знаю, что живет в особняке Волоцких. Думал, сестра этого дворянина… Колояра. Или любовница.

— Нишкни! — цыкнул со злостью чиновник и зачем-то повертел головой по сторонам. — Любовница! Приедет Волоцкий, узнает, что про его невесту непотребное болтают, и всех на дуэли под орех разделает!

— Мы же не дворяне, — усмехнулся племянник. — Ему невместно нас на дуэль вызывать.

— Тогда просто кости переломает. Денег-то хватит нанять уголовников.

— Да не пугай ты меня, дядюшка! — поморщился молодой помощник. — Понял я твою мысль. Не буду языком трепать в компании. Знаю, поэтому — молчок.

Алика со счастливой улыбкой впорхнула в «орион», ждущий ее на стоянке неподалеку от Управы, и откинувшись на спинку кресла, на некоторое время замерла, заново переживая ощущение небывалого в ее жизни взлета. Еще вчера перед ней, мирянкой, горизонт был закрыт плотными штормовыми тучами, а сегодня сверкнул луч солнца, разбивая их на мелкие грязные лоскуты. Девушка была бесконечно благодарна Колояру, давшему ей шанс взлететь по сословной лестнице вверх. И теперь она не упустит свое счастье из рук. Копейка к копейке, рубль к сотне — и капитал Волоцких, в чью семью Алика, верила она, рано или поздно войдет, будет прирастать ежегодно. А ведь помимо гостиницы есть небольшие предприятия в Самаре. Можно было и на вторую гильдию размахнуться, но Колояр категорически запретил проводить подобные эволюции в Торгуеве. Здесь бог и царь — князь Щербатов. И в конце концов, получение свидетельства не есть самоцель. Переход в другое сословие нужен для женитьбы.

Замерев на мгновение, она снова открыла сумочку, извлекла из нее подаренный Колояром «чекан», полюбовалась на его вороненый блеск и удостоверилась, что патрон загнан в ствол, а само оружие стоит на предохранителе. Все сделано, как учил ее любимый яр. Пистолет нырнул в правый карман шубки.

Колояр очень просил ее не расставаться с оружием. Даже выбил для такого случая разрешение не только на хранение, но и на ношение. И Алика, памятуя о разнообразных случаях, происходивших с нею и с женихом, охотно послушалась яра. Тот день, когда шаман Рахдай таскал ее за косы, для Алики был самым кошмарным. Снова оказаться в роли беспомощной жертвы девушка категорически не хотела.

Она повернула ключ зажигания, и «орион» мелко задрожал, фыркая от нетерпения сорваться с места. Алика не любила быструю езду, в отличие от Мирославы, водила машину с осторожностью, но не совсем как черепаха. На пустой трассе могла разогнаться, но оголтелой фанаткой скорости не была.

Быть хозяйкой огромного и наполовину пустого особняка особенно заводило Алику. Каждое утро она обходила свои владения, мысленно прикидывала, как обставить комнаты, часть которых еще оставалась пустыми. Познакомилась и подружилась с охранниками. Штат работников набирала с помощью Елены Щербатовой. Старшая дочь князя Бориса, к ее удивлению, стала частой гостьей в «Хрустальном ручье». Уж она-то лучше знала, как провернуть такое ответственное и одновременно нудное дело. Сошлись на том, что уборкой особняка будут заниматься нанятые работники, а вот пару-тройку горничных, столяра и слесаря не мешало держать в постоянном штате. На кухне уже трудились трое поваров.

Алика улыбнулась, вспоминая, как отец бегал по гостиной, ворча и ругаясь, а потом уходил в караулку к парням и сидел с ними за-полночь, а то и с самим комендантом Захаром Хомяковым. И в конце концов нашел себе дело: занялся укреплением и защитой периметра особняка, сооружая разнообразные ловушки в самых неожиданных местах. Чем бы не тешился, лишь бы не сох от безделья. Девушка ведь замечала, что отец тяготится своим положением, и, если бы не слово, данное Колояру смотреть за Аликой, уже давно завербовался бы на охрану Курганных земель к княжеским егерям.

Она быстро проехала центр, и не задерживаясь, свернула на Ботаническую улицу, которая выводила на трассу, идущую мимо «Хрустального ручья». Странное название особняка Колояр объяснил наличием родника с удивительно холодной и вкусной водой неподалеку от дома. Даже показал холм, под которым этот родник, ухоженный и заботливо выложенный диким камнем, медленно стекал вниз, образуя небольшую заводь неподалеку от сосняка.

Привычно кинув взгляд в зеркало, заметила собравшийся за собой хвост из нескольких автомобилей. Две из них, набрав скорость, обогнали Алику, а вот зеленый «скиф» как будто никуда не торопился. Для такой мощной машины, перед которой лежала пустая трасса, поведение водителя казалось странным. Как привязанный он ходко шел за «орионом», соблюдая дистанцию. Чуть придавив педаль газа, девушка подстегнула машину, но и «скиф» повторил подобный маневр. Сразу вспомнился рассказ Колояра, когда на него напали по дороге в Торгуев. Такая же ситуация, один в один. Алика не хотела верить, что князь Демидов каким-то образом хочет осложнить ей жизнь из-за отца. Пусть он и освободил ее от вассального долга, может потребовать что-то другое. Поэтому и послал Пахома, а может, кого другого из своих верных псов, чтобы… Что? Что им нужно?

Закусив губу, Алика увеличила скорость. Вот-вот должен появиться отворот с трассы и трехкилометровая дорога посреди леса, проложенная к особняку. Сейчас там не так пустынно и жутковато, как в первые дни после заселения. Грузовые фуры теперь частенько оглашают ревом своих двигателей тишину окрестностей, да и легковым автомобилей хватает. Людей из Самары в Жигули, и наоборот, ездит довольно много.

Промелькнул долгожданный указатель с синей стрелкой, изгибающейся вправо, и Алика сбавила скорость, чтобы свернуть с дороги. «Скиф» мигнул фарами на прощание и набрал скорость.

— Черт! — не удержалась от возгласа Алика. Какой-то придурок развернул боком машину посреди дорожного полотна и прыгал вокруг нее, держа в руке монтировку. Второй мужчина — видать, пассажир — стоял поодаль на обочине, засунув руки в карманы теплой куртки. Увидев остановившийся «орион», он встрепенулся и махнул рукой, призывая Алику остановиться.

Не вылезая из машины, девушка внимательно поглядела по сторонам. Странно, что именно сейчас на дороге пустынно. Ни одной проходящей фуры или легковушки. В этом месте часть трассы скрыта пологим холмом, а небольшой язык соснового леса спускается до самой его подошвы. Под сердцем появился неприятный холодок. Не колеблясь ни секунды, она заблокировала все двери. Неужели демидовские волкодавы? Что им нужно? Похитить или убить?

Сердце едва не оборвалось, когда неожиданно с ее стороны появился мужик с монтировкой и попросил жестом приспустить стекло. Девушка не стала вести себя легкомысленно. Она опустила его настолько, чтобы услышать, что скажет водитель заглохшей машины.

— Здравствуйте! — приветливо улыбнулся водитель. — Гвоздь словил, представляете! А запаску не прихватил, болван! Милая барышня, у вас не найдется? Мы же все равно все едем в «Хрустальный ручей», правильно? Одолжите на пару километров, а?

«На пробитом колесе можно доползти хоть до Торгуева», — неприязненно подумала Алика и отрицательно мотнула головой. Краем глаза заметила движение второго мужчины, который мгновение назад стоял на обочине, и вот уже находится в трех метрах от ее машины. Держа левую руку на руле, правую осторожно опустила вниз и затолкала ее в карман. Ребристая рукоять «чекана» немного успокоила.

— У меня нет запасного колеса, — придавая голосу твердости, ответила Алика, хотя отчаянно трусила и с силой сжимала пальцами руль, чтобы скрыть в них дрожь. — Извините.

— А трос? — с надеждой спросил водитель, наклоняясь к узкой щели, чуть ли не носом влезая в салон. — Зацепили бы, дотянули.

— Вы меня за дуру принимаете? — не сдержалась Алика. — Езжайте с гвоздем в колесе до гостиницы, там вам помогут. Ничего не случится с вашей машиной. Или хотите, я сама могу сказать, чтобы к вам прислали помощь.

— Эх, ладно! — снова махнул рукой водитель, только на этот раз той, где была монтировка. Алика взвизгнула, когда мощный удар обрушился на стекло, осыпая ее шубку мелкими крошками. Левую щеку словно искрами от костра осыпало. Время как бешеный скакун подхватило ее, и девушка периферийным зрением успела заметить второго мужчину, рвавшего на себя дверцу. Как во сне она выхватила пистолет, автоматически, даже не заметив, сняла его с предохранителя. Ствол «чекана» оказался на уровне белесых бровей и ресниц удивленного водителя с монтировкой. Мгновение колебания — и оружие оглушительно бабахнуло, больно ударив по ушам. Лицо спятившего мужика исчезло.

Алика развернулась и направила «чекан» вправо. Силуэт второго мужика в куртке застыл, как будто попал в густой сахарный сироп. Палец до хруста в суставе нажал на скобу, потом еще раз. Еще одно стекло разлетелось бриллиантовыми крошками.

И наступила тишина. Дрожа от запоздалого страха, Алика вцепилась в руль, не имея ни малейшего желания выходить наружу и глядеть, что случилось с этими людьми. Да и так было видно, что они оба неподвижно валяются на земле. У мужика с монтировкой кровью залито лицо, а второй как будто просто прилег от усталости.

«Орион», ощущая настроение хозяйки, бодро рванул по дороге, старательно объезжая застывший автомобиль. Алика, сжав зубы, чтобы не распсиховаться, доехала до закрытых ворот особняка, и только потом поняла, что у нее нет сил даже нажать на клаксон, чтобы вызвать охрану. Силы куда-то окончательно испарились. В чувство ее привели горячие струйки, щекочущие левую щеку и стекающую к шее, обхваченной толстым воротником вязаного свитера. Машинально проведя по щеке ладонью, поняла, что это ее кровь.

Зотов осторожно разогнулся и поморщился, услышав щелчки в коленях. Вроде не старый, а сидеть на корточках никогда не любил. Но сейчас приходится чуть ли не елозить носом по грязному асфальту, собирая ментальные образы в единое целое, связывая в правильный и ровный клубок событие, произошедшее здесь несколько часов назад. У архимага, конечно, были помощники помоложе, которым по статусу и положено ползать по земле. Но ситуация была слегка нетривиальной. Поэтому Игнат заставил парней обследовать дорогу по обеим обочинам в поисках всего необычного и выпадающего из контекста преступления.

Александра Громова утверждала, что нападавших было двое. И обоих она застрелила из своего пистолета. Следы крови присутствуют. Помощники Игната уже берут слепки, чтобы нацепить маячок на преступников. Но архимаг ощущал в эфирном поле биение жизни. Именно в том месте, где по словам девушки, лежал убитый мужчина с монтировкой. Выстрел в упор, в лицо — даже небольшой калибр «чекана» мог принести серьезные ранения и смерть, если стрелять с двух метров. А человек выжил.

Игнат задумался и медленно прошелся по дороге, не мешая следователям и магам собирать необходимые улики. Хотя… какие здесь улики? Следы крови, стеклянное крошево — больше ничего. Машины нет, монтировки нет, пистолетные гильзы «чекана» подобраны в машине госпожи Громовой и изъяты в качестве доказательства. Три выстрела, как она и говорила.

«Подытожим, — подумал Зотов, нахохлившись от испортившейся погоды. Недалек тот день, когда ляжет первый снег. Неторопливая его поступь уже ощущалась в холодных порывах ветра, от угрюмого неба, нависшего над темнохвойными куполами сосен. — Нападающих было двое. Один из них тяжело ранен или контужен пулей, прошедшей вскользь по голове. Иначе нельзя ничем объяснить, почему он остался жив. Его напарник, стоявший справа от „Ориона“ гарантированно умер. Эфирное поле рваное, блеклое, с коричневыми пятнами угасающей жизни. Получается, что выживший очнулся и забрал с собой тело напарника. Машина исчезла. Но это не беда. Девушка помнит номер, уверенно указала на цвет. Автомобиль обычный, такой же модели, как и у Громовой. Здесь половина города на таких разъезжает, а белых „орионов“ чуть ли под пять сотен. Номера можно сменить, что нападавшие, несомненно, сделали сразу. Возникает вопрос: кто эти люди, что им надо от девушки, и какого черта все события вертятся вокруг Волоцкого и его женщин?»

— Господин архимаг, мы закончили, — подошел к нему молодой помощник, старательно придерживая рукой форсистую кепку, чтобы ветер не сорвал ее с густой шевелюры мага. Уши парня покраснели от холода, и он отчаянно тер их ладонями.

— Что выяснили? — Зотов неодобрительно поглядел на молодого мага-раздолбая. Сам-то он был в теплой меховой кепке с опускающимися клапанами, и проблема замерзших ушей его не волновала.

— Слепок ауры раненного зафиксирован, направление выяснили. Едет в сторону Жигулей. Нужно как можно быстрее встать на след, пока не затерялся. Второй неизвестный мертв. Но поблизости тела не обнаружили. Скорее всего, забрал с собой, чтобы по пути избавиться.

— Он так и сделает, — проворчал за спиной Зотова старший следователь городской полиции Клименко. — Я свяжусь со своими орлами, они сюда подъедут через десять минут. Дадите мне одного из своих мальчиков?

— Вызывайте, Егор Афанасьевич, — кивнул архимаг, обернувшись. — А вы что-нибудь обнаружили?

— Да ничего интересного, — отмахнулся Клименко, дородный с плотным брюшком сорокалетний мужчина. Теплое серое пальто в крупную «шотландскую» клетку с трудом сидело на его широких плечах. Некоторая несуразность фигуры компенсировалась острым умом и наблюдательностью. — Кажется, слова прелестной Александры Федоровны подтверждаются. Следы битого стекла, кровь, аурные слепки, опять же… Труп оставшийся в живых нападающий забрал с собой. Монтировку тоже. Девушка говорила, что у мужчин, якобы, в колесо попал гвоздь, а запасного не было. Госпожа Громова оказалась проявила удивительную осторожность и ум. Не повелась на странности. А еще мне интересно, почему в этот момент на дороге не было ни одной проходящей машины? По словам обитателей особняка, в последнее время здесь очень оживленно.

— Может быть, использовали отводящие амулеты? — высказался маг в кепке. — Я могу проверить…

— В таком случае Громова сюда бы тоже не поехала, — справедливо заметил Клименко. — Отвод заставил бы ее просто продолжить путь по трассе. Думаю, всего лишь стечение обстоятельств. Я уже получил данные, что через посты досмотра большегрузных автомобилей сегодня прошло всего десять фур. Скудноватый день. Поэтому и в «Хрустальном ручье» такое затишье.

— Но так рисковать…, - задумался Изотов. — Какой смысл?

— Видимо, смысл был, — хмыкнул Клименко, и оттянув рукав пальто, посмотрел на часы. — Я сейчас в Управление, дам распоряжение по поиску преступников. Александру Громову все же придется вызвать для беседы. Меня озадачивает, почему на нее напали.

— Полагаю, тянущийся с места ее проживания конфликт с князем Демидовым, — осторожно произнес Изотов.

— Мне известно, что произошло с нею летом, — следователь глубоко вдохнул в себя морозный воздух, поежился. — Эту версию тоже будем отрабатывать. Только вот самый логичный вывод лежит на поверхности.

— Волоцкий?

— Тоже об этом подумали? — оживился Клименко. — Поэтому надо разыскать беглеца и выжать из него все, что он знает. Надо будет, привлечем магов-ментатов. У вас же есть в штате специалисты?

— Найдем, — Зотов подозвал к себе непутевого помощника, который уже не отпускал ладони от ушей. — Маркел, сейчас сюда подъедет машина из Управления. Будешь работать вместе с ними, отслеживай следы преступника по дороге на Жигули. Понял?

— Да, господин архимаг.

Клименко между тем давал распоряжение высокому худощавому молодому человеку с резко выделяющимися скулами на смуглом лице. Тот внимательно выслушал приказ, кивнул пару раз в знак того, что все понял.

— Вы сейчас в город? — поинтересовался Клименко у Зотова.

— Да, мне нужно встретиться с князем, — ответил Игнат. — Он тоже заинтересовался происшествием. В какой-то мере госпожа Громова в скором будущем станет его родственницей. Правда, с большой натяжкой, но тем не менее, в этом вопросе Борис Данилович проявляет щепетильность. Посему нам придется активно поработать. Наверняка, к расследованию подключится Пеструшин.

Старший следователь пожал плечами. Служба Безопасности князя Щербатова периодически помогала городскому управлению внутренних дел, и не сказать, что такая методика совместных мероприятий мешала. Наоборот, помогала быстрее продвигаться в расследованиях особо запутанных преступлениях. Если они считают нужным помочь — пусть участвуют.

— Найдется местечко в вашей машине для меня? — улыбнулся Клименко, зная, что Зотов не откажет в маленькой услуге.

— Прошу, — показал в сторону фырчащего на обочине черного «скифа» архимаг. — Даже до Управления довезем со всем комфортом.

Они забрались в теплое нутро внедорожника, и Клименко, запахнув на коленях полы своего пальто, неожиданно сказал:

— А девушка-то не робкого десятка оказалась. В такой ситуации проявить хладнокровие дорого стоит. Она больше переживала из-за царапин на своем хорошем личике.

— Девица, что с нее взять, — проворчал Зотов. — Я едва успокоил госпожу Громову, что раны вскоре заживут. И сам еще воздействовал своим Даром, чтобы ускорить процесс. А вам, Егор Афанасьевич, придется на некоторое время взять под защиту хозяйку гостиницы. Меня настораживает тенденция. Сначала княжна Мирослава, а теперь — Громова. Придется звонить Волоцкому. Как бы потом в городе опять война не началась. Князю Щербатову это не понравится.

Глава тринадцатая

Серебристый «орион», принадлежавший семье Окуневых, я заметил еще на автостраде, разрезавшей лесистые возвышенности Воробьевых гор. Он замедлил ход и съехал на асфальтированную дорожку, ведущую к большой стоянке паркового комплекса. Припарковавшись на свободном месте, машина замерла; в окуляры армейского бинокля хорошо было видно, как открылись дверцы и наружу вылезли крепкие ребята в черных кожаных косухах. Их было трое. Еще один остался за рулем и, кажется, никуда не собирался выходить.

Если две недели назад Настя предстала передо мной в обольстительном виде первой красавицы полусвета, заставляя меня с трудом отбиваться от ее ментального напора, то сегодня она была сама скромность, надев короткое меховое пальто до середины бедер. Щегольские темно-синие «денимы» из шерстяной саржи, заправленные в невысокие сапожки дополняли наряд обычной девушки из мещанской семьи. В этом мире «денимы» считались аналогом джинсовых штанов, и охотно носились не только мужчинами, но и городскими модницами. Разве что светские воротили нос от удобной, на мой взгляд, одежды. Джинсы, кстати, здесь тоже существовали в правильной своей ипостаси: как рабочая униформа в городах и в сельской местности.

Поправив на голове вязаный берет, Анастасия растерянно оглянулась по сторонам, недоумевая, почему меня нет на стоянке. А я не торопился идти на встречу, изучая с верхотуры близлежащего холма приезд Окуневой. Меня интересовало, ведет ли кто-то из спецслужб Настю. «Хвост» я бы заметил. Удобная позиция и бинокль позволяли рассмотреть все нюансы. Но — нет. Все чисто. Видать, господин Елизаров махнул на нас рукой или посчитал неделикатным следить за свиданием молодой девушки.

Ладно, пора двигаться. Анастасия может разозлиться, а разговор с шипящей кошкой — это не беседа, а сплошное мучение. Для более уютной встречи я заказал столик в ресторанчике, принадлежащем роду Крынкиных. Он был построен на склоне холма в старорусском стиле, с многочисленными башенками и открытыми террасами, которые сейчас пустовали из наступающих холодов. А вот внутри должно быть уютно.

Я спустился вниз к машине, положил бинокль в карман чехла, закрыл дверцу и потопал в обход по тропинке, чтобы выйти на основную парковку. Анастасия первой увидела меня и помахала рукой, чуть не подпрыгивая на месте. Подойдя ближе, я учтиво поклонился, не обращая внимания на хмурые морды охранников. Вот что за дело этим-то! Или хозяин покусал их, что каждый готов сожрать меня.

— Анастасия Николаевна! — беру прохладную ладонь в свою руку и подношу к губам, едва касаясь. Легкий запах духов, усиленный на морозном воздухе, будоражит обоняние. — Вы, как всегда, блистаете! Ваш отец сильно рискует, отправив только трех телохранителей! Нужен достойный эскорт!

Рынды оскорбленно засопели. Я на них даже не взглянул, даже когда они произвели перестановку, и один из них оказался за моей спиной.

— Папа сказал: эти ребята очень надежные, — Настя попыталась защитить своих сопровождающих. — Дескать, нечего строить из себя знатную даму, когда все расклады пошли прахом.

— Хм, я понял, — киваю задумчиво. Все-таки Окунев не сбавил градус своего недовольства. — Тогда предлагаю компенсировать отцовское недовольство чашечкой хорошего кофе. Вы не против пройтись вон до того красивого павильона?

Хотя мы и договорились общаться между собой без лишних манерностей, но присутствие телохранителей сдерживало от излишних вольностей. Сядем за столик, отбросим напыщенность.

Девушка согласилась, и без промедления вцепилась в мой подставленный локоть. Рынды перегруппировались. Теперь на приличном расстоянии сбоку от нас шли двое, а третий прикрывал спину. Меня забавляла такая ситуация. Можно подумать, Настя является чуть ли близкой родственницей Великого князя. Вероятнее всего, сам Окунев придает невероятно большое значение демонстрации важности своей дочери. Чего ей бояться? Это за Мирославой охотились серьезно и основательно.

— Как ваш батюшка? Здоров ли? — поинтересовался я, чтобы не молчать, пока поднимаемся по лестнице, ведущей к павильону на холме.

— Ворчит в моем присутствии и ругается, когда меня нет рядом, — хихикнула Настя. — Братьям достается так, что дым коромыслом по дому.

— А в чем причина?

— Не вразумили младшую и глупую сестру, — девушка посерьезнела и сильнее вцепилась в меня, чтобы ненароком не поскользнуться на обледенелой ступеньке. — Я не должна была давать тебе телефон. А все, кто находился рядом с нами в ресторане, это видели. Неприлично.

— Что-то изменилось в твоей жизни после этого? — я улыбнулся.

— Все по-прежнему, — пожала плечами спутница. — Вчера уснула простой дворянкой, проснулась ею же. И не в царских палатах, а в своей скромной спаленке. И сваты от рода Долгоруких не появились на пороге. Увы…

— У тебя здоровое чувство юмора, — поддержал я Настю. — И мощный ресурс в виде времени. На твоем месте я бы намеренно затягивал решение о замужестве.

— Ты и так не на моем месте, — фыркнула девушка, и по голосу, чувствуется, расстроилась из-за моих слов. — И меня никто не спрашивает. Показали жениха — и будь рада.

— Тем не менее, отец тебя отпускает на встречу с человеком, с которым не горит желанием родниться.

— Он позавчера разговаривал по телефону с Елизаровым, — вдруг призналась Настя. — Я подслушала. Матвей Александрович очень жестко давил на папу, отверг все его аргументы и особенно часто повторял, чтобы не своевольничал. Фактически нас оставили наедине друг с другом, чтобы мы сами окончательно закрыли вопрос.

Пока разговаривали, успели подняться на вершину холма и направились к центральному комплексу с большими резными дверями и зеркальными стеклами. Увидев нас, швейцар в строгом классическом костюме черного цвета распахнул тяжелые створки. Мы вошли внутрь, я помог Насте снять шубку и разделся сам. Девушка тут же прикипела к ростовому зеркалу, одернула толстый вязаный свитер с рельефными рунами на рукавах и груди, поправила прическу.

Тут же появился администратор зала. Он уже заранее получил свою долю, поэтому самолично проводил до нашего столика, и предупредил:

— Заказ будет готов через пять минут. У вас есть какие-нибудь пожелания?

— Есть, — кивнул я и небрежно показал на топчущихся возле входа рынд. Да, это вам не высокородные со своей свитой. Те вообще плевать хотели на условности. — Посадите наших телохранителей как можно дальше от нашего столика. Скажите, что все они уже зарезервированы. Понимаете меня?

— Абсолютно, — улыбка мелькнула на лице администратора, а очередная ассигнация перекочевала в его карман.

— И обслужите ребят. Кофе, чай, булочки. За мой счет.

Краем глаза отслеживаю реакцию недовольных рынд, когда им предложили самый дальний от нас столик, аккурат возле плотно закрытой двери на террасу. Ничего, переживут. Уши греть — не их работа. А в случае гипотетического нападения на нас каких-нибудь злодеев я и сам сумею защититься.

— Эти цветы мне? — Настя кивнула на высокую стеклянную вазу, в которой стояли свежие розы.

— Только для тебя, и ни для кого другой, — подтверждаю я и удостаиваюсь улыбки.

Да, здесь по-домашнему уютно и тепло. Бревенчатые стены, легкие плетеные перегородки отдельных кабинок, свет магических светильников, мягко подсвечивающих помещение, хоть сейчас на улице день, и в ресторане не так уж и темно. Из главного зала вправо и влево ведут широкие коридоры. Там есть еще залы, побольше. Но сегодня здесь немноголюдно. Через два столика сидят молодые мужчина и женщина, о чем-то тихо переговариваются. Дама взглянула на меня мельком и тут же потеряла интерес.

Возле нас появились аж два официанта, заскучавшие от безделья. Заказ уже был готов, поэтому столик накрыли мгновенно, как будто скатерть-самобранка проявила свои волшебные свойства. Легкие салаты, закуски под вино и бисквиты. Нам налили вина в бокалы, пожелали приятного аппетита и быстро испарились.

— Здесь мило, — оживленно покрутив головой по сторонам, сказала Настя. — У тебя есть вкус приглашать девушек в такие места, которые им нравятся.

Я был с этим согласен, и предложил выпить за встречу.

— На дне рождения Марии Новицкой я встретился с интересной дамой, — утолив первый голод, сказал я. — Алевтина Георгиевна утверждала, что знакома с тобой. Мне стало интересно, что вас связывает помимо слабых родственных отношений.

— Она угрожала тебе? — улыбка снова тронула губы девушки.

— Так…, - я неопределенно покрутил пальцами в воздухе. — Намекала недвусмысленно, не переходя на жесткие угрозы. Вы и в самом деле дружите?

— Тетя Аля — замечательный человек, — Настя пригубила из бокала белое «шардоне». — Хранит верность умершему мужу, хоть уже тридцать лет прошло. С родственниками переругалась в силу своего «невыносимого характера», как она сама мне говорила. Живет одна. В доме только верный управляющий, несколько слуг и два десятка кошек, имеющих статус вседозволенности. Когда ее сын женился на моей младшей тетке, мне было двенадцать. Графиня сама подошла ко мне, приласкала и показала семейный альбом. Это было вроде высшей степени доверия. Не знаю даже, что тетя Аля увидела в худенькой, мосластой девочке.

— А слухи, которые идут о графине?

— Какие слухи? — наморщила лоб Настя. — А, ты о том, как она сосет силы у молодых людей? Ха-ха! Неужели не понял, что госпожа Комаровская очень сильный ментат?

— Да все я понял, просто захотелось поддержать легенду, созданную болванами, — усмехнулся я, подцепляя вилкой креветку, спрятавшуюся под зеленым листом салата. — Меня заинтересовали слова Комаровской о человеке, хорошо меня знающем. Кто он? А еще хотелось бы знать о ее младшем брате, с которым графиня давным-давно не общается.

— Не поняла, господин Волоцкий! — удивленно распахнула свои выразительные глаза Анастасия. — Вы хотите использовать меня как источник информации? С вашей стороны это по меньшей мере некрасиво!

— Извините, Анастасия Николаевна, — покаянно ответил я, прижав руку к груди. — Мне больше не к кому обратиться. Я в Москве человек лишний, и искать подходы к высокородному обществу слишком тяжело. Меня не воспринимают своим.

— Что ты хочешь узнать? — девушка смягчила полыхание в глазах на мягкое свечение.

— Кто брат Комаровской? И где он сейчас? Я мог бы помочь графине воссоединиться с ним.

— Знаешь что-нибудь о Скарятиных? — Настя аккуратно надавила вилкой на край бисквита, отправила кусочек в рот.

— Честно, не особо. Кто такие?

— Скарятин Дмитрий Георгиевич был предводителем тверского дворянства, весьма уважаемый человек в обществе. Алевтина Георгиевна — его старшая дочь. Сын Федор родился годом позже. С малых лет был отдан в кадетское училище, но только не в императорское. Довольно странное заведение, где готовят специалистов широкого профиля.

Настя сделала глоток вина и продолжила свой рассказ, изящно подперев подбородок сцепленными вместе пальцами. Умела она показывать свою грацию незначительными жестами.

— Можно сказать, тетя Аля с тех пор почти не видела брата. Только когда ему исполнилось восемнадцать, он вернулся домой, в Тверь. Прожил в семье полгода и исчез на долгие десять лет. Говорил, что завербовался в какое-то военное подразделение. Зарубежные командировки, прочие мужские дела… Отец выдал тетушку замуж за графа Комаровского, который был старше ее на двадцать лет. Она переехала в Москву, с тех пор и живет здесь. Единственный сын женился на моей родной тетке. Вот и все.

— А сам Федор?

— Я не знаю, Колояр, честно, — пожала плечами Настя. — Последний раз, судя по рассказам тети Али, он приезжал в Москву лет тридцать назад. Изредка, кстати, шлет ей приветы. Видимо для того, чтобы показать, что еще жив.

— Откуда присылает весточки?

Анастасия вдруг рассмеялась, а в глазах появилось осуждение. Вот как это она делает?

— Колояр, я тебе неинтересна? — в лоб спросила она.

— Я в растерянности, — честно ответил я. — У меня есть жена. В Торгуеве ждет невеста. И тут появляешься ты, как ослепительный подарок, преподнесенный за непонятно какие заслуги. Не могу разобраться, что стоит за этим.

— А просто отбросить все сомнения и честно ответить? — продолжала нажимать Настя, чуточку усилив ментальное давление. — Меня правда не пугает. Меня расстраивает твоя одержимость раскопать нечто такое, что неподвластно моему уму. Не понимаю, почему в этой схеме я так важна. Зачем ты так стремишься узнать про родственников графини?

— А тебя не возмущает, что я уже женат, и в случае прихода в мою семью ты станешь не единственной женщиной, которую я люблю? — поворачиваю разговор в другую сторону.

— Да, в этом есть некая несправедливость: делить мужчину еще с двумя женщинами, — Настя положила руки на стол, и ее пальцы с нанизанными на них кольцами, задрожали. — Я читала про Первородных в одной старой книжке, как они выработали своеобразный кодекс чести для себя и своих жен. Самый важный момент четко выделялся. Ни при каких обстоятельствах не жениться на нелюбимой женщине. В Семью входит только та избранница, которую открыто и честно любит Первородный, так же, как и она. Аналогично и с женщинами из этих Родов. Только по любви и взаимному согласию. А как уживаются жены между собой — та еще тайна.

Настя печально улыбнулась. А я подумал, что в какой-то мере слукавил, когда повел под венец Мирославу. И подспудно жду от нее предательства. Наша свадьба оказалась данью прошлому преступлению. Один откупался, а другой сделал вид, что принимает виру.

Даже противно стало от таких мыслей. Но я и в самом деле сейчас на перепутье, и нисколько не лукавил, сказав об этом Анастасии.

— Если бы меня отдали замуж за другого человека, не факт, что там бы я стала ведущей хозяйкой, — нарушила молчание Настя. — Но это меня нисколько не тревожит. И — да, меня не испугать большим количеством жен в семейной спальне.

Я закашлялся в кулак, делая вид, что поперхнулся вином. А в глазах собеседницы снова запрыгали бесы, корча и корежа рожицы.

— Ну же, ответь мне! — Настя наклонилась вперед, касаясь высокой грудью края стола.

— Сначала убери ментальный пресс, — усмехнулся я. — И постарайся не воздействовать на меня таким образом. Никогда. Если хочешь большего доверия…

Тяжесть, давившая на виски, исчезла. Сразу же стало легко дышать, и мысли мгновенно приняли стройность, заработали в нужном направлении.

— Хорошо, — я кивнул и допил вино. — Ты мне нравишься. Но есть одно обстоятельство, мешающее нашему сближению. Я уезжаю за границу. И сколько там пробуду — знает только князь Щербатов. Сможешь ли ты ждать два или три года моего возвращения?

— Почему нет? — улыбнулась девушка. — Смогу. В качестве невесты Первородного я хотя бы забуду о визитах Елизарова и его нытье. И отец вздохнет свободно. Твой ход правильный. Нам действительно необходима передышка, а не этот дурацкий марафон, толкающий к алтарю… Так что ты хотел узнать о Федоре Скарятине?

— Объект «Рысак» на автомобиле заехал на парковку, — через амулет связи голос говорившего был необыкновенно чист. Эфирные возмущения, которые мешали работе раций, здесь не играли никакой роли. Магия гасила артефактные проявления. — С ним два человека. Один остался в машине, а «Рысак» с сопровождающим направился к «Березке».

Капитан Копылов глубоко затянулся сигаретой и выпустил через узкую щель опущенного дверного стекла дым в морозный воздух. Невероятно, но бретер Лицын клюнул на подброшенную ему информацию, и как бешеный жеребец развил бурную деятельность, за что и был обозначен группой наблюдения как «Рысак». Он за короткое время обзвонил своих дружков, таких же известных столичных забияк, как и сам, но только двое согласились поехать с ним на встречу с Волоцким.

Копылов сразу окрестил их «смертниками». Он читал досье на Колояра, и понял, с кем собрался играть Лицын. Это даже не огонь, а нечто большее. Оружие, которое готовили с восьми лет к всевозможным ситуациям. Непредсказуемая машина, обладающая какой-то магической силой, пусть и не природной, а подпитываемой артефактными предметами. Герб Волоцких содержал в себе элементы, указывавшие на родовую магию. Просто так саламандра и феникс на герб не помещают. Конец Лицыну. Огнедышащего дракона дразнить не следует.

А разве не этого добивается Елизаров?

— Оружие при них есть? — приблизил он служебный амулет к губам. И тут же переместил к уху.

— Оба чистые, — продолжил докладывать наблюдатель. — Полагаем, что будет только вызов.

— Не ваше дело полагать, — оборвал его капитан. — Лицын владеет магией, и вполне может устроить безобразие в кафе.

Он схватил другой амулет, отличавшийся от первого только цветовой гаммой, а по форме был один в один.

— Артист!

— На связи! — тут же всколыхнулся эфир.

— Будьте внимательны. Объект скоро зайдет в кафе. Где Ласка?

— Сидит рядом, пьет халявное шампанское, — в голосе невидимого агента появились жизнерадостные нотки.

— Отставить! — приказал капитан, но губы его раздвинулись в улыбке. — Потом допьет. Сейчас особое внимание на «Рысака». Следить в четыре глаза. В случае применения магии блокировать все ее проявления! Никаких погромов в частном заведении!

— Понятно, — голос Артиста — одного из сотрудников внешнего сопровождения — пропал.

Копылов выкинул окурок на улицу и тут же достал еще одну сигарету. Водитель, сидевший рядом и читавший какой-то журнал, состоящий сплошь из карикатур и небольших текстов к ним, покосился на капитана. Ему казалось странным, что в таком обыденном деле офицер Службы наблюдения сильно нервничает. Подумаешь, бретер собрался закатить скандал, чтобы вызвать на дуэль какого-то дворянина. Один другого стоит, по мнению водителя. Все они живут в своем мире, устанавливают свои правила, и гибнут по таким же надуманным обвинениям. Гордость не позволяет, видите ли, распить бутылку водки на двоих, и замириться. Обязательно кровью нужно смыть позор!

— Внимание! «Рысак» входит в ресторан! — зашипела рация, закрепленная на передней панели служебного автомобиля. Это уже общее оповещение для «наружки». Сейчас все сотрудники аккуратно и незаметно под видом прогуливающихся горожан подтянутся к терему-ресторану и блокируют входы-выходы.

Капитан Копылов надеялся на благополучный исход встречи. Если Лицын не совсем отбит на голову, он просто вызовет на дуэль Волоцкого и гордо удалится. А там пусть укатают друг друга в землю. Зачем разрушать красивое здание, не претерпевшее никаких изменений с конца девятнадцатого века (оно лишь дважды заново перестраивалось по старым эскизам, один в один) и пугать посетителей? Майор Федорчук дал недвусмысленно понять: все должно пройти тихо и без огласки.

— Ну что, начали? — спросил сам себя старший оперативник и положил незажженную сигарету обратно в пачку. — Саня, будь готов подогнать машину к крыльцу.

— Всегда готов, — осклабился водитель и засунул журнал в чехольный карман кресла.

Лицына я узнал сразу, как только он появился в дверном проеме. На нем щегольски сидел кожаный плащ с меховой подбивкой, а на голове, сообразно образу, черная фетровая шляпа. Он небрежно снял ее и бросил в руки подбежавшему служащему, и туда же полетел плащ. Его сопровождающий или приятель тоже разделся и с хрустом выгнул пальцы. Щелканье суставов, казалось, разнеслось по всему помещению. Высоченный амбал с квадратной челюстью и белесыми неподвижными зрачками огляделся по сторонам, на секунду задержал взгляд на столике, за которым сидела незнакомая мне парочка, и тяжело ступая, направился в зал.

Я заметил на его левой руке кольцо и перстень с малым родовым гербом, изображение которого не смог разглядеть из-за рассеянных теней, падающих на крепыша. Все-таки дворянин, а не тупая накачанная машина.

Лицына собственной персоной проводил до свободного столика сам администратор, но то ли по недомыслию, или по незнанию всех тонкостей наших взаимоотношений, прибывшая парочка оказалась неподалеку от нас. Бретер поглядел на меня, кисло усмехнулся и неожиданно кивнул в знак приветствия. Надо же, какой пассаж! Ведь ясно, что Кондрат появился здесь не просто так. Слишком натянуто выглядит случайность встречи. Он явно искал меня и нашел.

— Что с тобой? — удивленно спросила Настя, неожиданно прервав свой рассказ про брата графини Комаровской. — Ты в лице изменился.

Она проследила за моим взглядом и закаменела.

— Самый неприятный человек именно сегодня вздумал зайти в этот ресторан, — негромко проговорила девушка и сжала черенок вилки. Ни дать ни взять — собралась этим грозным оружием проткнуть бретера.

А Лицын ухмыльнулся, как будто услышал ее слова. Официант, крутившийся возле гостей, поставил им незамысловатую закуску в виде мясной нарезки на огромном блюде и графин с водкой.

Я с трудом вернулся к теме нашего разговора.

— Ты говорила, что графиня охотно дает тебе рассматривать семейный альбом, — обратился я к Насте. — Могу ли я попросить об одной маленькой услуге?

— Тебе нужна фотография Федора Скарятина?

— Умница, — одобрительно киваю и приподнимаю бокал с вином. — Только сам снимок не нужно похищать из альбома. У тебя же есть телефон с функцией фотографирования?

— У меня есть даже портативный фотоаппарат, — фыркнула Настя. — Будет тебе фото. Сброшу на твой телефон по почте, если мы не сможем встретиться до отъезда. А какая мне за это награда будет?

И хитренько смотрит на мою реакцию. Ну, какая награда может быть для такой хорошенькой девицы?

— Поцелую, — не дрогнув перед ее обольщением, ответил я.

— Мне детские поцелуи не нужны, — оживилась Анастасия.

— Подарю настоящий.

— Получается, ты сделал свой выбор, — неожиданный ход девицы заставил меня на некоторое время замолчать.

— Окуневы уже ищут женихов по ресторанам! — раздался громкий и хамоватый, с нотками хмельного, голос амбала. — Кто бы рассказал, не поверил бы!

Настя мгновенно покрылась ярким румянцем, и не глядя по сторонам, как-то поникла, опустив плечи. Я тяжко вздохнул и поднялся с места. Лицын и его собутыльник напряглись, но на их лицах засверкала надежда на скандал. Что ж, они за этим сюда и пришли.

Я остановился возле их стола, с противным скрежетом отодвинул стул в сторону, развернул его спинкой вперед и сел, сложив руки на высоком изгибе. Посмотрел сначала на молчащего, но ждущего от меня какой-то пафосной речи, а потом на ухмыляющегося амбала.

— Наливай, чего глаза вылупил! — кивнул я на графин с водкой. — Кондрат, ты бы хоть представил своего дружка-грубияна.

Сбой программы. Амбал смотрит на Лицына с недоумением, но бретер кивает, и в рюмки полилась водочка. Тут же появился официант с пустой рюмкой для меня. Вышколенная здесь прислуга. Соображает на ходу. Кидаю взгляд на телохранителей Анастасии. Парни подобрались, почуяв неладное. Но пока сидят, руками не размахивают.

— Алексей Худоруков, потомственный дворянин, — неохотно отвечает Лицын. — Алексей, это Колояр Волоцкий, из Первородных.

— Ну что, выпьем? — амбал жизнерадостно щерится и тянет ко мне свою лапу с рюмкой. Я, не чокаясь, опрокидывая в себя водку и со стуком ставлю посудину на стол. Худорукова перекосило. Но спиртное ушло в него как водичка.

— Что же ты, Кондрат, спектакль разыгрываешь? — укоряюще смотрю на бретера. — Если обиделся за то рукопожатие, мог бы сразу вызвать меня к барьеру. Хочется крови? Привел какого-то великовозрастного дебила с зачатками ума мартышки, а самому слабо?

Худоруков зарычал так громко, что молодая пара вскинулась, настороженно посмотрев на нас, а окуневские рынды подобрались как волкодавы перед прыжком.

— Мою девушку никто не смеет обсуждать и обижать прилюдно, — я перехватил на лету растопыренные пальцы амбала, летящие в мое лицо, и без всякого сожаления смял их. Хруст суставов разнесся по залу. Помертвевшие официанты замерли в нескольких шагах от нас, администратор куда-то исчез. — Или ты извиняешься перед Анастасией Николаевной, или на Воробьевых горах появится безымянная могилка. Твоя, кстати, Алеша. А ты, Кондрат, выбирай себе адекватных друзей. Даже не умеете скандал закатить.

— К барьеру! — зарычал Лицын. Вот сейчас он был похож на настоящего бретера: ярого, опасного и безудержного в желании убить противника.

— Я так понимаю, это вызов? — уточняю ситуацию.

— Да, дьявол тебя сожри! — бастард Голицына встал, и хотел было плеснуть мне в лицо из наполненной рюмки водку, но внезапно передумал. — Завтра возле Новодевичьего пруда в семь утра. На магическом полигоне. Выбор оружия за вами, господин Волоцкий.

— В таком случае выбираю холодное оружие, — я спокойно и медленно стал вытаскивать Ясни, который моментально трансформировался в кинжал, скрутив мои пальцы холодом. — Магическое холодное оружие. Только заранее предупреждаю. Дуэль будет вестись до смерти одного из нас. Без вариантов.

Ага, на лице сразу бледные пятна появились. Но Лицын не трус, далеко не трус. С трудом отрывает взгляд от чешуйчатых ножен кинжала, которым запросто можно быка проткнуть, и кивает в знак согласия.

— Хорошо, я пришлю секундантов, — сказал бретер. — Они передадут условия и выслушают ваши.

— Буду ждать, — холодно киваю и возвращаюсь к Насте.

В зале сразу стало легче дышать. Странно, а я и не заметил, что вокруг нас стояла непроницаемая стенка блокирующего заклинания. Кто-то опасался нашей ссоры. Не та ли молодая парочка? Больно у них лица серьезные, не похожи на влюбленную или супружескую парочку. Бретер со своим другом покинули ресторан с довольным видом. Идиоты. Зачем разыгрывать спектакль?

— Ты вызвал Лицына на дуэль? — с восторгом, в который примешивался ужас, спросила Настя, прижимая ладони к горящим щекам. — Он же известный боец на магических артефактах! И что это за нож ты им показал?

— Пока не могу сказать, — гася раздражение Ясни, не получившего кровь врага, ответил я. — И не я вызвал, а Лицын.

— Чтобы выбрать оружие, — догадалась девушка.

— Говорю же, ты — умница, — я улыбнулся и вновь посмотрел на молодую парочку. Неужели меня «пасут»? Ведь эти ребята явно из спецслужб. Жесты, взгляды, старательное ретуширование своих навыков неумелыми ухаживаниями. — Что-то мне расхотелось тут сидеть. Ты не против прогуляться по парку? Смотри, солнышко выглянуло. Наверное, теплее стало.

— Да, хочу на улицу, — Настя встала. — Спасибо тебе, Колояр. Приятно, когда за тебя вступается храбрый и сильный мужчина.

— И ты даже не переживаешь, что меня завтра могут убить? — делаю удивленное лицо, чтобы губы не расползлись в довольной улыбке.

— Я уверена в ином исходе, — твердо заявила девушка. — И вообще, ты мне обещал поцелуй и рассказать о странном кинжале-артефакте!

Глава четырнадцатая

— Тебе стало скучно? — бушевала Мирослава, когда узнала о дуэли с Лицыным. — Я же просила не поддаваться на провокации!

Очередная тряпка из гардероба жены полетела в мою сторону. Вместо того, чтобы собирать вещи для отъезда в Мадрид, она устроила баталию, в которой явно проигрывала, и от этого злилась.

— Не понимаю, почему ты злишься из-за такого пустяка? — сидя в кресле, я перехватывал летящие в меня сорочки, блузки, сарафаны и юбки, аккуратно складывал на коленях, отчего образовалась разноцветная гора женского белья. — Еще у Новицких он нарывался на скандал, но почему-то спасовал. А потом удивительно «случайно» оказался в том же ресторане, что и мы. Спецслужбы отчего-то хотят узнать, как я веду себя в экстремальной ситуации. Почему бы не дать им возможность?

— Лицын владеет Водной стихией! — рявкнула Мирослава, перестав метать в меня вещи. Из всего гардероба остались платья, которые у нее рука не поднялась использовать в качестве оружия. — У него шестой класс подготовки! А тебе придется защищаться серьезно, яр! Хочешь раскрыть все свои способности?

Почему бы их не засветить? Надену пару перстней, отвечающих за стихийные проявления Огня и Воды, и в комбинации с кинжалом они существенно увеличат мой арсенал. В любом случае, дуэль будет вестись холодным оружием. А здесь я имею большое преимущество, даже несмотря на природную магию Лицына.

Мирослава отбушевала, поняв, что меня не прошибить никакими уговорами. Секунданты бретера уже побывали в гостях и сухо подтвердили его вызов. Ничего нового не сказали, только просили не опаздывать к поединку и захватить с собой Целителя, как бы не завершилась дуэль. Лицын подтверждал готовность биться до смерти. Говорю же, не трус он. Далеко не трус. А значит, подготовит какой-нибудь поганый сюрприз. Не верю в его желание принести себя в жертву. Двух перстней будет мало. Придется надеть все, но конфигурацию выстраивать на основе магических атак Лицына.

А еще секунданты поинтересовались, кого я готов видеть распорядителем на дуэли, который будет регулировать все спорные моменты и следить за правильностью происходящего. Я назвал Петра Вяземского. Гости переглянулись и синхронно кивнули в знак согласия. Вяземского они хорошо знали, судя по всему, и его кандидатура нареканий не вызвала.

К ужину подъехали и сам Петр. Он величаво вплыл в гостиную и поблагодарил Мирославу за приглашение к столу. Охотно похлебал грибной суп на утином бульоне, а от второго блюда отказался. Зато осушил бокал вина.

— Надеюсь, ты знаешь, чего добиваешься, — Петр посмотрел на меня без укора, спокойно. Нормальный мужик, истерик не разводит, ногами не топает. — Если устранишь Лицына из дворянской колоды, Измайловы мигом хвост прижмут. У них есть еще один бретер, но гораздо слабее Кондрата. Я разговаривал с Анатолием Измайловым и пытался выяснить, почему он не смотрит за своим прирученным дуэлянтом. Узнал много интересного…

Вяземский отпил красного вина, с удовольствием покатал во рту, проглотил.

— Несколько дней назад к Владимиру Алексеевичу, его отцу, приезжал сам Елизаров. Они долго разговаривали в кабинете один на один, а потом старший Измайлов сказал Анатолию, что советник императора попросил «форсировать события, связанные с господином Волоцким». Именно так, ни много, ни мало. Анатолий поинтересовался, какую цель преследует Елизаров. К моему удивлению, он хорошо отозвался о тебе, Колояр. И признался, что не хотел с тобой портить отношения, как и с княжной Мирославой. Но сверху на отца очень серьезно давят. Я же не понимаю, чего добивается Елизаров.

— А что Анатолий? — поинтересовалась Мирослава.

— Он дал слово, что не был причастен к сегодняшней выходке Лицына. Бретера толкнули на акцию. Кондрат взял с собой мелкотравчатых дворян Худорукова и Сучкова. Выяснил, кто оскорбил Анастасию Николаевну. Это Худоруков.

— Там был дешевый спектакль, — подтвердил я. — Настолько дешевый, что самому пришлось импровизировать, чтобы игра выглядела достоверной.

— Я вышла замуж за авантюриста, — пожаловалась Мирослава.

— К сожалению, психотип Колояра просчитали аналитики княжеского двора, — усмехнулся Вяземский и подмигнул мне. — А они спецы в таком деле. Не заступиться за девушку господин Волоцкий просто не мог. Или он делает вид, что ему безразличны дальнейшие отношения с Окуневой, или принимает вызов.

— Ты мне не сказал, до чего вы договорились, — с укором посмотрела на меня супруга. — Судя по всему, ты согласился взять в семью Анастасию.

— Нет, — довольно резко ответил я. — Никаких соглашений не было. Существуют некоторые моменты, которые мешают нашим дальнейшим отношениям. Я же просто не мог сдержаться, когда девушку оскорбили. Она не виновата, что Окуневы торгуют женщинами своего рода. И не хочет в этом участвовать. Поэтому и уцепилась за шанс, предоставленный, как ни странно, Великим князем.

— Не драматизируй, — глаза Мирославы потемнели. — Все девицы из рода Окуневых пристроены, никто не жалуется на свою жизнь. Можно было честно и открыто сказать Елизарову, что не собираешься участвовать в дурацком спектакле. Вместо этого с глубокомысленным видом втягиваешься в интригу Ближнего круга. Почему не признаешься, что Настя тебе понравилась? Я не противница полигамных отношений в семье, и приняла бы девушку без проблем, тем более что она мне симпатична. Как и Алику…

Жена раздраженно встала из-за стола, развернулась, шелестя тканью платья, и гордо прошествовала мимо меня. Сидевшие за столом родственники молча уткнулись в свои тарелки, а Вяземский воспользовался паузой:

— Колояр, нужно поговорить наедине.

Мы вышли на застекленный по случаю приближающейся зимы балкон, и Петр хлопнул меня по плечу.

— Сочувствую. Мирослава рассердилась нешуточно. Это еще она сдерживалась.

— В чем сочувствие? — мне стало любопытно. — Я знаю, какой у нее характер, и не особенно расстраиваюсь. Перебесится.

— Она права насчет Насти?

— Да, — неохотно ответил я. — Но у меня были причины ввязаться в эту марьяжную игру.

— Мне отец говорил: никогда не садись играть с Елизаровыми в карты, — засмеялся Петр. — Обманут на голубом глазу. Ладно, я приехал не выслушивать семейные склоки, а предупредить. Анатолий Измайлов не прикладывал руку к скандалу. Лицына играют втемную, и скорее всего, Федорчук из Службы наблюдения. А Федорчук — креатура Елизарова. Только я не могу соединить концы с концами. Что в тебе такого, что какого-то бретера науськали на Первородного?

— Наверное, я никогда не смогу тебе сказать правду, — честно ответил я, глядя на унылый парк с балкона. Листья уже полностью облетели с деревьев, и сквозь них проглядывались свинцово-серебристая река и потемневший промерзший песок на пляжном берегу.

— Буду крепче спать, — пошутил Вяземский. — Теперь главное: Лицын в силу своего статуса в дворянском обществе легко пойдет на подлость. Поэтому предупреждаю: будь внимателен. У тебя есть какие-нибудь магические артефакты, которые защитят от Водной стихии?

— Мы будем драться холодным оружием.

— Кондрат умеет создавать «водяные клинки». И это не будет нарушением дуэли. А пользуется он ими виртуозно. Уверен в своих силах?

— Петр, спасибо за предупреждение, — искренне поблагодарил я Вяземского. — У меня найдется сюрприз для противника. Только хотелось бы прояснить один момент. Мы будем драться до смерти одного из нас. В таком случае я не буду привлечен к ответственности?

— Исключено, когда дуэлянты заранее договаривались на смертельный исход, — подтвердил Петр. — Но я завтра буду настаивать на другом варианте. Смертельные дуэли очень плохо влияют на дворянские настроения, и Великий князь давно подумывает думает выпустить манифест о запрете подобных исходов.

— Я тебя услышал, — протягиваю руку, и Вяземский ее пожимает. — Спасибо за предупреждение. Думаю, сумею справиться.

Проводив гостя, я не вернулся к столу, а поднялся в наши апартаменты. Как и предполагал, Мирослава продолжала дуться и не хотела разговаривать. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и молча смотрела на огонь в камине. Пожав плечами, я присел рядом. В конце концов, глупо делать вид, как тебе плевать на переживания жены. Конечно, неприятно, что она так взбеленилась. Могла бы и поддержать.

— Мне вчера звонил Зотов из Торгуева, — сказал я, глядя на игру огня, на фиолетово-алые язычки пламени, облизывающие аккуратные березовые чурбачки. — Алику пытались то ли похитить, то ли убить.

Мирослава повернула ко мне голову, а в глазах стояло изумление. Ее рука дернулась и накрыла мое колено.

— Почему ты мне не сказал?

— Думал, что делать. Мне казалось, никакой опасности для Алики не существует, и князь Щербатов будет присматривать за ней. Ошибся. Кому-то очень хочется достать меня. Неужели Демидов не успокоился?

Мирослава придвинулась ко мне и нырнула под руку. Я приобнял жену.

— С ней ничего не случилось?

— Жива. Даже смогла убить одного нападавшего, а второго ранить. Я с ней разговаривал. Уже пришла в себя, жалуется только на царапины. Стеклом щеку порезало.

— Боевая девочка, — в голосе Миры послышались нотки одобрения. — Странно, что никто мне из дома не звонил. И что ты придумал?

— Пока останется в Торгуеве, — ответил я. — Как только устроимся на новом месте, сразу же вызову. Так мне будет спокойнее. Федор присмотрит за хозяйством.

Мирослава сильнее прижалась ко мне и пробурчала:

— Прошу тебя: не заигрывай завтра с Лицыным. Сделай все быстро, как ты можешь. Я же знаю твою способность выходить сухим из воды. Вот и возвращайся домой живым. А с Настей и Сашей потом разберемся.

Плотный белесый туман, окутавший длинную прямоугольную площадку, размерами схожими с футбольным полем, оставлял на одежде и волосах тонкую водяную пыль. Периодически стряхивая с рукавов куртки взвесь, я отчаянно зевал. Спать хотелось неимоверно после бурных постельных испытаний, устроенных мне женушкой. Совсем не бережет своего господина!

Вяземский снисходительно, с усмешкой и пониманием изредка поглядывал на меня; он беспрерывно ходил взад-вперед по пожухлой от морозов траве, с силой вжимая кончик пижонской трости в землю. На нем был светло-коричневый плащ с меховой подбивкой, а из-под него выглядывало белоснежное кашне. Высокий воротник Петр задрал вверх, отчего выглядел худощавой хищной птицей, выглядывающей свою жертву.

— Осталось пять минут, — сказал мой секундант, старший брат Маши Новицкой. Леонид отозвался на просьбу Мирославы и с охотой принял предложение поучаствовать в дуэли. Для молодого человека упустить такой шанс, где столкнутся интересы самого хладнокровного бретера столицы и загадочного провинциала, было недопустимо. Тем более, мы знакомы с того праздничного фуршета. Леня видел мою стычку с Лицыным, и не сомневался в скорой дуэли. Даже пари с друзьями заключил на мою победу. Шустрый малый, далеко пойдет с такой хваткой.

— Думаешь, не придет? — усмехнулся Вяземский и тихо засвистел, покручивая трость между пальцев.

— Господин Лицын никогда не опаздывает, — поежился от всепроникающей сырости унылый седовласый Целитель, приехавший вместе с Петром. Его усы опустились вниз, словно напитанные влагой, а сам мужчина отчаянно кутался в шубу, хотя мог согреть себя каким-нибудь чародейским плетением.

Пелена тумана вздрогнула от порывов свежего ветра; его клочки стали расползаться в разные стороны, открывая взору Новодевичий пруд с белесыми барашками мелкой зыби, бьющей в берег. Склонившиеся к воде ивы стыдливо сжались от морозного воздуха. Все вокруг, еще не покрытое снегом, казалось неопрятным и неуютным.

Петр закончил разгонять туман и с довольной физиономией кивнул в сторону гравийной дорожки, по которой шагали три человека. Двоих я знал: сам Лицын и его амбал-дворянин Худородов. Кто бы сомневался. Не таков человек Кондрат, чтобы опаздывать.

— Как ты думаешь, зачем Лицын решил устроить дуэль именно здесь? — спросил меня Вяземский, внимательно глядя на приближающуюся троицу.

— Одна из лучших магических площадок с защитой, — кивнул я на низенькие гранитные столбики, вкопанные в землю по всему периметру дуэльного поля. На этих столбиках четко просматривались выбитые вязи рун, которые активировались при малейшем возникновении чародейских флуктуаций.

— Не дошло, — с каким-то сожалением произнес Петр и кончиком трости показал на пруд. — Вода рядом.

— Ну и что?

— Лицын специализируется на Водной стихии, — подсказал Леня Новицкий. — Чем ближе одаренный к своему Источнику Силы, тем лучше ему удается аккумулировать энергию и восстанавливаться. Кондрат сознательно выбрал площадку для дуэли, хотя по Москве их не меньше десятка.

Я понял, что меня обдурили как младенца. А ведь мог бы вспомнить уроки архимага Зотова и внимательно прочитать книгу, которая осталась в Торгуеве. Всего несколько глав не осилил.

«Придется попыхтеть, друг Ясни, — мысленно пробормотал я, обращаясь к симулякру. — Со мной будет драться сильный одаренный».

«Ты поменьше болтай, — недовольно шевельнулся фантом. — Вытаскивай скорее меня и дай приказ на трансформацию. Как-нибудь справимся. Моя сущность жаждет крови».

Хочешь крови — будет кровь.

— Что ты сказал? — оживился Вяземский.

Оказывается, я уже мыслю вслух. Отвернувшись ото всех, достаю из кармана блестящую авторучку и провожу трансформацию. Воздух вздрогнул от магических выплесков, руку скрутило от холода, но сразу же живительное тепло поднялось от кисти к плечу.

— Ого! — глаза Леньки расширились от удивления, когда он увидел кинжал, отдающий тусклым серебром. — Магическая трансформа боевого оружия! А ты с сюрпризами, Колояр!

Вяземский, словно его не ошарашило появление в моей руке кинжала, отошел в сторону и замер. Остановились и Лицын с друзьями. Бретер скинул с себя плащ и стал разминать пальцы рук, на которых светились глубокой синевой два перстня с драгоценными камнями.

— Господа! — зычный голос Петра разнесся по площадке, пугая нахальных сорок, севших на середину, и копавшихся в пожухлой траве в поисках еды. — Согласно дуэльному кодексу я хочу призвать вас к благоразумию и отказаться от смертельного боя, заменив его простым рукопожатием и взаимным удовлетворением претензий.

— Ни в коем случае, — отрезал Лицын, и сбросил пальто на руки Худорукову. Туда же отправилась щегольская шляпа. Бретер тяжело зашагал вперед, придавливая туфлями поникшую траву.

Вяземский вздернул трость вверх.

— Господин Волоцкий, ваше слово, — потребовал он.

— Не тот случай, чтобы мириться, правда, господин Лицын?

Бретер сжал челюсти, поигрывая желваками.

— Что ж, ваше право, — бесстрастно сказал Вяземский. — Позвольте огласить правила дуэли. Бой ведется до смерти одной из сторон. Победитель получает сатисфакцию и все магические амулеты противника, кроме родовых. Право трофеев незыблемо.

Все правильно. Трофеи можно взять только с убитого. Получается, что Лицын может стать обладателем моего кинжала и двух перстней, а также хозяином Ясни.

«Еще чего, — завибрировала в моей руке рукоять артефактного оружия. — Я уже дал понять тебе, что не намерен менять хозяина чаще одного раза в пять тысяч лет. Ступай и убей своего врага!»

Хорошая речь, просто бодрящая! Особенно про пять тысяч лет. Сколько же мне времени осталось? Двести или сто?

«Тысяча триста, — снова проворчал Ясни. Что-то он не в духе сегодня. — Долго будешь топтаться на месте?»

— Сходитесь! — выкрик Вяземского прервал мой диалог с фантомом.

Лицын решительно шагнул мне навстречу. Как-то так получилось, что Вяземский и Новицкий вместе с секундантами бретера оказались за гранитными столбиками, а передо мной остался противник со сжатыми губами и нехорошим блеском в глазах.

Я обнажил кинжал и стал ждать, какую пакость сотворит Лицын. Бретер изящными движениями рук создал перед собой непонятную плотную субстанцию нежно-сиреневого цвета, которая трансформировалась в два узких льдисто-фиолетовых клинка сантиметров под тридцать, обоюдоострых и пышущих магией, от которой внезапно загудело пространство, и гранитные ограничители опоясались тонкими извилистыми линиями. Все, теперь мы отрезаны от мира, пока не разберемся друг с другом.

Плохо, что Лицын дрался без эмоций. Ему приказали любым способом вывести меня из состояния благодушия, спровоцировать и заставить делать ошибки. А человек, прекрасно осознающий свои способности и умеющий выбрасывать любое волнение из сердца, очень опасен. Особенно если он профессиональный дуэлянт.

— Сюрприз! — обронил бретер и в два больших прыжка оказался рядом со мной. Взмах одним клинком, другим — Ясни раздраженно зашипел, отбивая чужеродную Стихию. Лицын, если и был удивлен исчезновением своих ножей, не подал виду. Он проявил чудеса акробатики, увернувшись от тычка кинжала, прокатившись по мерзлой земле, пачкая свитер. И через мгновение снова был вооружен. Трансформация происходила невероятно быстро.

— Неплохо! Откуда такой нож?

— Нашел! — осклабился я и сделал попытку сближения. Бретер легко отбил атаку, правда, снова потерял клинки. Они растаяли от соприкосновения с Ясни.

Почему Лицын не воспользовался обычным ножом? Сделав ставку на магические клинки, которые с натяжкой можно отнести к типу холодного оружия, бретер теперь лихорадочно ищет противодействие моему оружию. Ясни элементарно разрушает структуру магических плетений его клинков, вон, даже Вяземский кривит губы в улыбке. Тоже понимает, чем может закончиться такая глупая недальновидность Лицына.

Внезапно что-то меняется. Воздух уплотняется, закрывая бретера зыбкой серой пеленой, а перед Лицыным возникают два крутящихся диска. Тончайшей струей воды можно разрезать металл, и мой соперник сейчас собрался совершить акт надругательства над Ясни. Мы еще толком драться не начали, а уже у обоих по лицу текут струйки пота. Мне жарко просто физически, а Лицын качает магию из эфира и из пруда, подключая все ресурсы организма. Когда драться начнем по-настоящему?

Тончайшие диски, невероятным образом заключившие в себя непрерывное циркулярное вращение воды, с противным ультразвуковым сопровождением рванули в мою сторону. Я перекрещиваю воздух, создавая преграду из мерцающих огненных полос, а сам кидаю клинок в ножны, превращаю его в трость. Перстни раскаляются, между ними бешено скачут искры огня. Скипетр войны начинает свою песню. Плевать на договоренности. Лицын и не собирался драться тем оружием, которое выбрал я. Он шел сюда с одной целью: победить. К бретеру отношение в дворянской среде и так неоднозначное, и что ему очередное нарушение правил? Так что отбрасываем в сторону колебания и желание делать все по кодексу. Конечно, Огненный диск Сударшаны я против Лицына использовать не стану, уберегая психику секундантов.

А вот раскручивающийся в моих руках посох формирует огненный шар. Он вытягивается, превращаясь в забавную елочную сосульку, и срывается с наконечника в воздух.

Диски прорвали первую линию обороны, и шипя разъяренными змеями, устремились ко мне, грозя разрезать на части живую плоть. Взметнув крыльями, огненная птица совершила невероятный крен, подставляясь под удар водного оружия и окуталась горячим паром. Феникс испарился, сорвав атаку.

Трость дрожит в моей руке и снова переходит в форму клинка. Но я не успеваю удивиться, почему ножны начинают жить по своим законам. В моих руках появляются два ножа, с которыми я прыгаю сквозь пар и устремляюсь навстречу Лицыну.

Потом разберусь с метаморфозами.

— Дерись! — рычу я.

Ледяная стена, выросшая передо мной, разлетается крошевом искрящихся осколков. Ноги начинают разъезжаться, попав на идеальный каток. Взмах Ясни — с гулким хлопком корка льда лопается, обнажая землю. Да чтоб тебя! Лицын какой-то монстр Водной Стихии! И этого человека Голицыны отвергли, не приняли в Род? Идиоты!

Прорвавшись через водно-ледяные препоны, я оказался лицом к лицу с Кондратом. Бретер уже ждал меня с длинным клинком, по виду сотворенным из металла, но это была всего лишь иллюзия. Накачанный избыточной энергией Стихии прямо из близлежащего пруда, нож приобрел необыкновенную твердость, и скрестившийся с ним Ясни не смог разрубить его или уничтожить магические вязи, с помощью которых создавалось оружие.

Мы сцепились серьезно. Лицын, как магический бретер, был хорош. Его пластичные движения говорили о великолепной фехтовальной и хореографической подготовке, но как современный боец он проиграл задолго до нашей дуэли. Слишком мы разные по уровню подготовки.

Магическую защиту я смял с помощью своих артефактов и Ясни. А в обычном контактном бою Лицын оказался даже слабее Витьки Колесникова. Что-то не учли те, кто подтолкнул бретера на безрассудную дуэль. Или специально подставили под молотки опытного бойца.

Дистанционный удар рассек шею бретера, а потом засиявший серебром клинок с шипением вошел под его ребра. Я едва успел подхватить помертвевшего Лицына и опустил на землю, не вынимая Ясни из раны. Побагровевший рубин в навершии кинжала сыто засиял ровными переливами красного. А лицо Кондрата резко менялось с бледного на серый.

Нож вышел наружу. А к нам уже спешил Целитель. Лицын что-то пробормотал, выплевывая сгустки темной крови, и я наклонился к его уху и зачем-то прошептал:

— Передай Елизарову, чтобы он прекратил играть со мной. Чревато… А ты хороший маг, Кондрат.

Лицын вцепился своими пальцами в мою руку и крепко сжал, после чего закатил глаза. А я ждал его посмертной улыбки, но меня оттеснил Целитель. Он мгновенно раскинул над лежащим золотисто-желтую ячеистую сеть и накрыл ею тело.

— Он еще жив, — сказал маг. — Его нужно срочно в больницу. Господин Худородов! Подгоните машину прямо на поле и везите на Погодинскую во второй корпус Медицинский центра! Если поторопимся, есть шанс спасти.

Вяземский внимательно смотрел на хлопоты вокруг лежащего бретера, а потом обратился к третьему спутнику Лицына, молчаливо взиравшего на хлопоты Целителя:

— Надеюсь, к дуэли у вас нет претензий?

— Нет, — кивнул мужчина, тоже бледный от увиденного. — Господин Волоцкий победил в честном бою, хотя…

— Никаких «хотя», — жестко оборвал его Вяземский. — Господин Лицын первым нарушил правило использования выбранного оружия. Если господин Волоцкий не против, мы можем закрыть на это недостойное поведение глаза.

— Господин Лицын проявил себя прекрасным бойцом, — сказал я, оглядывая собравшихся возле лежащего бретера. — Дуэль была чистой. Никаких претензий.

— Спасибо, сударь, — секундант склонил голову.

— В случае смерти господина Лицына прошу трофеи передать господину Волоцкому, — напомнил Петр. — Я лично проверю выполнению данного пункта.

Подъехал внедорожник, жестко размолачивая ставшую вязкой от избытка воды и льда землю. Бретера со всей осторожностью погрузили в машину и вскоре мы остались втроем. Леня Новицкий с каким-то жадным восторгом глядел на мой кинжал в ножнах, а Вяземский задумчиво спросил:

— Почему ты его не убил?

— Я убил его, — возражаю устало. — От моего артефакта редко остаются живыми, если я сам этого не захочу. А Лицын уже уходил. Так что все в руках божьих… Или в магии, которой он напичкан по самую маковку. Выживет — значит, суждено ему и дальше баламутить столичный свет.

— Да, я не предполагал, что Кондрат окажется таким искусным магом-дуэлянтом, — хмыкнул Петр. — Обычно он побеждал противников с помощью легких плетений, но здесь ему пришлось здорово выложиться, применив огромный арсенал своих заготовок.

— Скажи мне, Петр, — уже покидая дуэльную площадку, задал я вопрос, — почему князь Голицын не признает Кондрата своим сыном? Это же готовый боец-стихийник! Для Рода он бы пригодился с такой искрой!

— А никто не знает, — пожал плечами Вяземский. — То ли самого Главу родственники поклевывают, не собираясь прощать нагулянного на стороне ребенка; то ли причина находится там…

Он многозначительно поднял палец вверх.

— Не лезь туда, Колояр, — сказал Петр и сжал мое плечо. Оглянувшись, словно опасался, нет ли рядом лишних ушей (Ленька убежал к машине), тихо продолжил: — Сам глава Рода на ножах с Ближним кругом императора. А тут еще и бастард режет на дуэлях дворян. Нехорошо.

— Получается, его мне подсунули с одной целью, — кивнул я.

— Лучше бы ты убил Кондрата, — Вяземский ссутулился и зашагал быстрее к стоянке, где, пофыркивая дымком из выхлопной трубы, нас ждал теплый салон «ансата». — Для всех было бы спокойнее.