18

– Слушай, да у тебя соображалка, что надо! – удивленно выдохнул Родион после того, как Клава уверенно написала формулу взаимодействия хлорированного железа с соляной кислотой.

– Ты так хорошо объясняешь, – скромно потупилась она. – Не то, что Марь Максимна.

– Да, она, конечно, на уровне учебника материал знает, но излагает путано… К тому же постоянно на всё отвлекается: «Берем две молекулы водорода… Козлов, что тебе? Выйти? А до конца урока десять минут дотерпеть не можешь? К водороду присоединяем… Галстян, дома будешь губки подкрашивать! Убери косметичку и смотри на доску!… Проверяем валентность… Козлов, быстро садись и пиши, а то опять скажешь – когда объясняли, тебя не было… В следующий раз лабораторная. Малышко и Соколова, это и вас касается. Ой! Звонок! Ну ладно, задачу дорешаете дома»…

Клава подумала: как, наверное, весело учиться, когда в классе много народу – ну и пусть ты чего-то не понимаешь, друзья помогут, зато сколько лиц, сколько слов и событий… Вот это – жизнь! Не то, что во дворце, где сидишь наедине с учителем, и он из тебя всю душу вынет, но не отпустит, пока не оттарабанишь урок.

– Кстати! – опомнился Родион. – Помимо теоретического вопроса, в билете ведь будет практическое задание. Насколько я помню, у тебя в классе без конца что-нибудь проливалось, взрывалось или начинало дико вонять. Конечно, опыты на экзамене предложат самые простенькие, но не худо бы проверить, как ты с этим справишься. Может… завтра позанимаемся у меня? У тебя-то, как я понимаю, никаких реактивов нет, зато у меня вся лоджия ими забита…

– А это… удобно?

– Почему же нет? Все мои на работе. Можем хоть целый день химичить.

– Ох, Родион, что бы я без тебя делала! Ты меня просто спас!

– Не сглазь!… На экзамене выясним, спас или нет. А завтра приходи прямо утром, часиков в десять – до обеда позанимаемся, потом сходим в парк, проветрим мозги, а затем, как говорится, закрепим пройденное. Знаешь, у меня уже спортивный интерес взыграл – смогу ли я тебя за два дня вытянуть на четверку!

В самом деле, Марь Максимна была права – «золотой мальчик». Ах, если бы он был принцем! Впрочем, в этом мире, кажется, это совсем не важно.

Что бы такое сделать для него взамен?

«Ты бы хоть его покормила, горе луковое», – всплыл в сознании укоряющий голос из трубки.

– Родион… Ты, наверное, очень голодный?

– Я?.. Ну, если предложишь, не откажусь.

– Мама сказала, в холодильнике есть суп и котлеты. Будешь?

– С удовольствием. Классика общепита!

Клава уже приучила себя не реагировать на непонятные слова, надеясь, что в ходе разговора их смысл сам собой разъяснится.

Она встала и пошла в маленькую комнатку, называвшуюся, оказывается, кухней, но служившую также и столовой, хотя по размерам она годилась разве что для отхожего места.

– Кхм… Я проведаю ваши удобства, о кей? – утвердительно спросил Родион и удалился в коридорчик. Послышался звук запираемой щеколды – а затем шум воды. Интересно, что там такое?.. Рукомойник, что ли? А гремел, как настоящий водопад.


Клава решительно дёрнула за рукоятку и раскрыла холодильник.

Внутри действительно было холодно, как в зимний день. Горел маленький, но яркий застекленный светильник. На железных решетках стояли кастрюльки и баночки. Она вынула самую большую кастрюлю и открыла крышку. Внутри находилась жидкость с мелко нарезанными кусочками вареных овощей. Лук и морковку Клава, по крайней мере, узнала. Вероятно, это и был пресловутый суп. Приглядевшись, она заметила, что сквозь стенки одной из банок просвечивают продолговатые удлиненные комочки серого цвета, на вид совершенно неаппетитные. Это, что ли, они тут называют котлетами? На всякий случай Клава вынула и банку.

Теперь с этим всем нужно что-то сделать. В холодном виде есть это явно не хотелось. Кастрюлю нужно было, наверное, поставить на огонь. Но где у них тут очаг?

Пошарив по кухне глазами, Клавдия сообразила, что очагом может быть только черный столик у стены с двумя отверстиями, подходящими по размеру для донцев здешних кастрюль. Но.. огонь? Как они его тут добывают?

– Ты о чем замечталась? – удивился зашедший на кухню Родион и заставший Клаву, неподвижно уставившуюся на чёрный столик.

– Да вот, не найду, чем зажечь, – рискнула она сказать правду.

– Спички закончились? – нисколько не удивился он. – Дай-ка, взгляну… Ну, ты совсем заучилась, подруга, вот же целый коробок!

Он протянул руку и достал с полки маленькую коробочку с коричневыми боками. Внутри её лежали тоненькие аккуратные щепочки с тёмными головками. Поднеся щепку с боку коробки, он чиркнул, и она загорелась. Бросив коробок на стол, он другой рукой ловко повернул один из черных рычажков и поднес горящую щепку с круглому отверстию. Оттуда тотчас шумно вырвалось синее пламя. Клава в испуге отпрянула, Родион же, деловито извинившись – «Пардон, перебор» – подвернул рычажок, и пламя умерилось.

Она догадалась, что теперь туда можно поставить кастрюлю.

– А сковородка – в духовке? – утвердительно спросил Родион, садясь на корточки и приоткрыв нижнюю дверцу плиты.

Клава даже не стала отвечать, поскольку решила сама зажечь огонь во втором отверстии. Она старалась делать всё точно так, как Родион. Вынула щепочку (кажется, они называются тут «щипичками»). Быстрым движением провела ею по боку коробочки. Огонек послушно вспыхнул. Другой рукой она начала поворачивать рычажок, но замешкалась, и огонь обжег ей пальцы…

– Ай! – невольно взвизгнула она, отбросив «щипичку».

– Тьфу ты! – метнулся к ней Родион. – Давай быстро под кран!

И сам, повернув очередной рычажок, пустил в фонтанной чаше сильную струю холодной воды.

Клава с наслаждением погрузила туда обожженное место.

– Хозяйка ты, я вижу, аховая, – покачал головой Родион.

Она смущенно промолчала.

Он взял найденную в духовке сковороду, нашел, пошарив на полке, бутыль с жидким маслом, зажёг огонь, поставил греться котлеты… Открыв очередную дверцу, вынул оттуда хлеб. К счастью, тарелки и столовые приборы красовались на виду, на полке, и у Клавы достало ловкости сервировать столик на двоих.

– Да! И чайничек надо поставить, – вспомнил Родион.

Чайником оказался странного вида вытянутый белый сосуд, красовавшийся на подоконнике. Клава взяла его за ручку и собиралась было поставить на огонь, поскольку суп уже разогрелся и огненное отверстие освободилось, но, поймав изумленный взгляд Родиона, поняла, что делает нечто неправильное и тотчас вывернулась:

– Я… воды свежей налить.

Как действует фонтан, она поняла. Опорожнить сосуд и наполнить его вновь ее ума хватило. Поскольку на плиту такие сосуды, вероятно, помещать было нельзя, она вернула его на место, но что делать с ним дальше, догадаться не могла.

Её выручил звонок телефона.

Оставив в покое чайник, она побежала в комнату и схватила трубку.

– Ляля, вы еще занимаетесь? – раздался усталый, но заботливый голос здешней мамы.

– Закончили. Вот, обедаем.

– Скажи вернее, ужинаете. Ладно, я скоро буду. Только в булочную зайду. Куплю чего-нибудь вкусненького.

– Хорошо. Будем ждать.

Когда она вернулась в кухню, белый сосуд уже квохтал от нестерпимого желания напоить их горячей водой, а Родион уже держал наготове аккуратный фарфоровый чайничек и жестяную баночку. Когда бурчание внутри сосуда превратилось в яростное бульканье, что-то щёлкнуло, и красный огонек, горевший под его ручкой, сам собою погас. Откуда брался огонь, вскипятивший воду в чайнике, Клава так и не поняла.

– Давай чашки, а я заварю! – скомандовал Родион, явно лучше разбиравшийся в кухонных делах, чем подобало бы знатному юноше.

Чувствуя себя неуклюжей и страшно глупой, Клава кое-как налила в тарелки суп и поставила одну из них перед Родионом: «Кушай, пожалуйста. Приятного аппетита!»

Он хмыкнул, буркнул ей нечто вроде «спсиб!» и принялся уплетать подозрительное на вид, но довольно вкусно пахшее варево. Клава тоже взяла ложку и попробовала. Ничего, есть можно. По крайней мере, в здешнем мире никто не замышляет ее отравить, и с этой стороны подвоха ждать не следует.

Родион первым покончил со своей порцией, встал и положил прямо в опустевшую тарелку пару котлет, приобретших после поджаривания румяный вид и съедобный запах.

Недолго думая, Клава последовала его примеру.

Котлеты оказались ничуть не хуже тех, которые подавали в королевском дворце. Только там они назывались иначе.

Ели почти молча. И лишь когда перешли к чаю, Родион усмехнулся и покачал головой:

– Нет, Клав, я просто дивлюсь – и откуда ты такая взялась?

– Какая – такая?

– Ну… как принцесса. И вообще – не от мира сего.

Её бросило в жар. Неужели он что-то знает о Мидонии?.. Или она себя чем-нибудь выдала?..

– А с чего ты решил? – пожала плечами она.

– Ты… не такая, как все. Это сразу заметно.

– И что во мне… не такого?

– Да всё.

– Например?

– Ты… не куришь. Не красишься. Не… выражаешься. Насколько я понял, не пьёшь. И вообще живешь, словно бы отгородившись от этого мира стеклянной стеной.

Из всех этих слов она поняла лишь фразу про стеклянную стену.

– Знаешь, мир иногда таков, что это кажется единственно возможным способом самозащиты.

– Но не до такой же степени! Извини, что суюсь, но мне странно, что девица твоего возраста, которую, вроде бы, растили без слуг и без нянек, не знает, где у нее в кухне лежат спички и сковородки, и пытается греть на плите электрический чайник.

– Я… немного рассеянная, а сейчас у меня после наших занятий в голове такая путаница…

– Не хотел бы учить тебя жить, но лично я с семи лет умел не просто разогреть себе супчик, но и сварганить что-нибудь немудреное, вроде каши или яичницы. Ты-то как – умеешь готовить?

– Не пробовала, – честно созналась она.

– Маму бы пожалела. Она целый день на работе, придет усталая и голодная, ты бы ей – раз, и ужин! А то она тебе звонит и напоминает, где суп и котлеты. Не стыдно?..

– Я… у нас всегда так было принято, – смутилась Клава. – Кстати, а ты своим не звонил? Тоже, наверное, беспокоятся…

– Твоя правда! Я законченный свинтус! – хлопнул он себя по лбу и ринулся к телефону: «Санёк, мама дома? Скажи, я бегу, потом объясню, куда делся… Ничего по дороге купить не надо?.. Йогуртов? Ладно, в ночной загляну… Ну, пока, через полчасика буду»…

В июне темнеет поздно, и поскольку в половине десятого еще светит солнце, они не заметили, как пролетело время.

– Значит, Клав: спасибо огромное за угощение, извини за дурацкие нотации и помни – завтра я тебя жду к десяти… Хочешь, встречу на остановке?

– На какой остановке?

– Ну, давай на троллейбусной. Не перепутаешь?

– Постараюсь.

– Пока! Привет Катерине Витальне, супчик и котлеты были на высшем уровне!

Родион торопливо умчался, оставив Клаву одну в незнакомом жилище – её теперешнем доме.

Загрузка...