Принцесса из одного места

– Яд, кинжал, веревка, – хмыкнула Миневра, – о, да-да, сын, я все понимаю. Читай дальше!

«Сегодня мы охотились. Принц сообщил, что охоту больше любит за зрелищность, нежели за сам результат, и боится медведей. А надо сказать, что Его Светлость Ананакс запланировал как раз охоту на медведя, ибо на кого еще охотиться коронованному лицу, как не на медведя, кабана или оленя? Не на зайца же? Представляю, как радовался запланированный герцогом медведь, узнав об этой новости! Должно быть он, на всякий случай, пока Его Светлость не передумал, удалился в горы, радостно хохоча.

Рано утром мы собрались у герцогского замка. Одеяния свиты переливались всеми цветами радуги, думаю, ткани оттенков, которые обычно не носили в Самыйсоксе, были скуплены знатью не только здесь, но и по всей округе. Каждому хотелось выглядеть не хуже неверийских гостей. Особенно отличились молоденькие девушки. Если бы их наряды увидел редактор модного в Тессе журнала «Шпилька», он бы упал в обморок, а потом и вовсе сбежал из Кармодона, куда глаза глядят.

Я в своем мышасто-сером костюме для верховой езды казалась невзрачной птичкой среди расфуфыренных павлинов. Нет, верхом я не ехала – Его Светлость лично проследил за тем, чтобы мне подали открытую коляску, но гулять в лесу в любом случае удобнее в брючном костюме, чем в кринолине.

Кони ржали, собаки лаяли, и среди их лая выделялся басовитый голос «настоящего охотника», того самого любимого пса Ананакса, о котором я уже писала. Его «прекрасную суку» на охоту не взяли, поскольку в настоящее время она была сукой не просто прекрасной, но и кормящей.

Мы со смиссой чинно сидели в коляске, и если Кошка могла в любой момент выскочить, чтобы погнаться за бабочкой или шмелем, то я отчаянно завидовала всем, кто оказался в седле. Ей-богу, папенька, ты несправедлив ко мне! Ты же знаешь, как аккуратно я езжу!»

– Ты знаешь, Оти? – не отрываясь от вязания, спросила Миневра.

– О, конечно! – воскликнул король. – Взять хотя бы тот случай, когда она залезла на мою неоседланную лошадь и завопила ей на ухо: «Погнали!» До сих пор помню, как лошадь ловили все гвардейцы, свободные от дежурства, поварята с кухни, лакеи из дворца, и, собственно, я сам. А ведь ей было восемь лет!

– Лошади? – удивилась королева.

– Альвине! – рявкнул Его Величество.

– Ну, ты сам виноват, – пожала плечами Миневра. – Альви с трех лет просила тебя научить ее ездить верхом. Если бы ты это сделал, она, во-первых, знала бы, что нельзя залезать на неоседланную лошадь, а, во-вторых, что не стоит орать животному в ухо.

– После я так и сделал, – буркнул Отис. – Мама, не перебивай меня, когда я читаю.

– Ни в коем случае, милый!

«Принц Стич выглядел очень внушительно в зеленом с черным охотничьем камзоле, кожаных брюках и высоких сапогах. В руках у него был арбалет, который он не знал, куда деть, а на голове дурацкая шапочка с пером. Он сел в седло каурой лошадки и поехал рядом с моей коляской, развлекая разговором ни о чем то ли меня, то ли коляску, то ли смиссу. Мне было интереснее смотреть по сторонам, чем слушать – погода стояла прекрасная, утренняя свежесть блистала в каплях росы и птицы возносили хвалу солнцу, которое медленно карабкалось по горизонту…»

Отис замолчал и сердито засопел.

– Что такое? – королева положила вязание на колени.

– Я надеялся, принц будет ей интересен. Мне докладывали, что он красив, умен и за словом в карман не лезет. А она пишет – ей скучно его слушать!

– Есении тоже было скучно, когда при первой встрече ты попытался рассказать об оснастке военных судов, – мягко сказала Миневра. – Молодым людям нужно время, чтобы научиться говорить друг с другом, и еще больше времени, чтобы научиться слушать.

Его Величество ласково улыбнулся.

– Ты, как всегда, права, мама, прости!

«Чинно и зрелищно, как и любил Его Высочество, мы двигались почти до полудня. Кавалькада издавала столько шума, что не было слышно даже птичьего пения, и я гадала, какой такой дурной зверь останется в близлежащих лесах, слыша подобное? Оказалось, один нашелся. Он выскочил прямо перед носом своры – серый заяц с огромными ушами, и порскнул прочь, словно у него было сто ног, а не четыре. Собаки взлаяли и погнали за ним. Красивая расстановка всадников и всадниц была нарушена, будто на шахматную доску кто-то бросил камень. Кони дружно поскакали за собаками. Впереди летел жеребец Его Светлости, который с азартом вопил: «Ату его! Ату!»

– Жеребец вопил? – изумилась вдовствующая королева.

– Мама! – укорил Его Величество и продолжил: – «Лошади, везущие коляску, сделали было попытку изобразить галоп, но то ли были слишком ленивы, то ли кучер попался опытный, спустя пару минут они снова пошли шагом. К моему удивлению, Стич никуда не торопился…»

Миневра отложила вязание и прислушалась.

«Я спросила: «Отчего же вы не скачете?» Надеюсь, бедный принц не расслышал в моем голосе разочарования. «Я не люблю охоту, – признался он. – Но могу постоять рядом». «О, тогда пришпорьте вашего коня!» «Зачем, принцесса?» «Ну так вы скорее догоните зайца, чтобы успеть постоять рядом с ним!»

Надо признать, что с чувством юмора у принца все хорошо, потому что после мы долго смеялись, а когда перестали, обнаружили, что охотники скрылись из вида. Коляска медленно ехала куда-то вверх по склону заросшего лесом холма, подскакивая на ухабах. Было очень тихо. Так тихо, что казалось, кавалькада просто растаяла под полуденным солнцем. «Куда мы едем?» – спросила я у кучера. Тот пожал плечами и ответил: «Его Светлость приказал держать на вершину холма – оттуда охоту будет лучше видно, вот я и держу!»

Принц растерянно посмотрел на меня. Знаешь, папенька, иногда он выглядит сущим дитем, даже при всей своей брутальной внешности. Просто хочется погладить его по голове и пожалеть…»

– Нехорошо, – пробормотала королева и принялась сердито накидывать петли на спицу. – Нельзя жалеть мужчину, с которым суждено пойти под венец и прожить всю жизнь!

– Почему же? – удивился Отис.

– Потому что жалость – это одно, а сопереживание – другое. Читай дальше! – отрезала Миневра.

Король пожал плечами.

«Мы проехали еще немного. Лес становился все более густым, то и дело нам приходилось объезжать поваленные стволы. «Ваше Высочество, как вы смотрите на то, чтобы вернуться? – спросил Стич. – Ну ее, эту охоту!» «Да мне, собственно, все равно, Ваше Высочество» – я зевнула и вдруг заметила, как смисса вскочила и вытянулась в струну, держа нос по ветру. В ту же секунду лошади заволновались и зафыркали. «Что это с ними?» – испуганно спросил принц, озираясь по сторонам. Кучер обернулся, выражение его лица мне не понравилось. Я тоже посмотрела назад и очень удивилась. Представляешь, оказывается вышеупомянутый медведь никуда не удалялся, а ждал своего часа, спрятавшись в лесной чаще!»

Отис замолчал.

Вдовствующая королева выронила вязание.

– Ананакса ждет плаха, – помолчав, задумчиво проговорил Его Величество, – однозначно.

– Не делай поспешных выводов, Оти, – напряженно ответила Миневра. – Раз ты читаешь это письмо, значит, с Альви все в порядке! Будем надеяться, принц Стич повел себя, как настоящий мужчина, и спас нашу девочку.

Его Величество лишь качнул головой и склонился к письму.

«На лице медведя сияла неизбывная радость – еще бы, сразу столько еды! Заревев, он поднялся на задние лапы.

Принц Стич выронил арбалет.

Я приготовилась завизжать.

А Кошка, низко заворчав, спрыгнула с коляски и пошла на медведя, выгнув спину горбом, встопорщив шерсть и хлеща себя хвостом по бокам.

Изумлению косолапого не было предела! Во-первых, он никак не мог понять, какой это зверь приближается, ведь смиссы в наших лесах не водятся. А во-вторых, Кошка шипела так яростно, что в душу медведя закралось сомнение в ее дружеских намерениях. Он изумленно хрюкнул.

Уж не знаю, как в Неверии относятся к хрюканью, видимо, все же отрицательно, потому что смисса взвыла, подскочила к косолапому и хватила его когтистой лапой по носу. Бедный мишка завопил от боли и неожиданности, повернулся к нам пушистым задом и припустил со всех ног вниз по склону. «Вы спасли нас, Ваше Высочество!» – сказала я, подавая принцу руку для поцелуя. «Я?!» – изумился Стич. «Конечно, – улыбнулась я, почесывая вернувшейся в коляску кошке клык, – ведь именно вы подарили мне смиссу!» Его Высочество тяжело вздохнул, слез с лошади и отправился разыскивать потерянный в папоротниках арбалет.

Когда мы выехали на вершину холма, кавалькада уже поднялась туда. Заяц оказался слишком быстрым или слишком хитрым, даже «настоящий охотник» не поймал его. Но погоня возбудила у кавалеров и дам зверский аппетит, и слуги спешно расстилали скатерти прямо на траве и выкладывали съестное, принесенное с собой из Самыйсокса. До самого вечера мы пили и ели. По негласному уговору ни я, ни принц Стич не рассказали Его Светлости о том, что произошло. Возможно, рассказал кучер, хотя почему-то я в этом сомневаюсь. Как бы то ни было, твоя дочь жива, здорова, и у нее будет что поведать внукам, поэтому не вздумай наказывать за произошедшее герцога Ананакса, кучера и медведя! На сем целую тебя нежно, и не забудь поцеловать от меня бабушку. Твоя дочь, принцесса Кармодона Альвина».

Ее Величество Миневра выдохнула и откинулась на спинку кресла. Король Отис, отложив письмо, налил себе вина из кувшина, стоящего на столе, залпом опорожнил бокал и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Как? Ну как она умудряется находить приключения на свою… – он запнулся, подбирая приличный эпитет, не подобрал, махнул рукой и налил себе еще.

– Плесни и мне, – хрипло сказала Миневра. – Что-то в горле пересохло…

Дописав письмо отцу, я запечатала его в конверт, который оставила на столе, и упала в кровать. Кошка, устроившаяся у меня в ногах, сладко сопела. Еще бы! Пока мы утоляли голод, она отправилась на охоту и вдоволь набегалась по лесу. И, видимо, тоже пообедала, потому что, вернувшись, принялась тщательно вылизывать морду и лапы.

А мне не спалось. Я все слышала тихий голос, прозвучавший совсем рядом: «Ваше Высочество, что случилось?»

Я обернулась и увидела Онтарио. У него было странное, напряженное выражение лица.

– А почему вы решили, что что-то произошло? – фыркнула я, серебряной вилочкой выковыривая из желе вишенку.

– С вами все в порядке? – не отвечая на мой вопрос, произнес Онтарио. – Вы не пострадали?

Я вытянула вперед ногу и одновременно помахала рукой.

– Как видите, конечности целы.

– Очень рад, – серьезно кивнул блондин, – но что-то все-таки случилось в лесу. Его Высочество принц Стич… как бы это сказать… не в своей тарелке.

– Ну хорошо, – сдалась я. Что-то мне подсказывало, что Онтарио не расскажет отцу о нашем маленьком приключении на холме. – Один из местных жителей оказался недоволен тем, что мы потревожили его покой. Он ясно выразил свое «фе» и собирался задать нам жару. Его Высочество хотел стрелять, но случайно выронил арбалет.

– Местных жителей? – откровенно изумился Онтарио. – Насколько я могу судить, местные жители чрезвычайно доброжелательны.

– Это был медведь, – к нам подошел принц Стич, протянул мне бокал с вином и сел. – Волосатый, огромный, клыкастый зверь! Мне до сих пор не по себе – так и кажется, что он сейчас где-то рядом.

– Вряд ли, – хмыкнула я. – Кошка дала ему понять, кто здесь настоящий хозяин.

– И кто же? – уточил Онтарио.

– Кошка, – улыбнулась я. – Она напала на медведя и прогнала его. Надеюсь, его чувствительный нос не очень пострадал от ее когтей.

– На месте вашего отца я бы приставил к вам круглосуточную охрану, – покачал головой Онтарио, – с вас просто глаз нельзя спускать!

– Ой, спасибо, – поморщилась я, – охраны мне хватило в Тессе. Тем более, что я все равно предпочитаю приключения!

– Я это заметил, – холодно сказал Онтарио, поклонился и отошел.

Я проводила его недоуменным взглядом и отпила вина. Зачем задавать такие глупые вопросы? А с другой стороны – я поискала глазами широкие плечи и светлую макушку, – только один Онтарио заметил, что что-то не так, и выразил беспокойство. Вот и как его понять?

Сидящий рядом со мной принц был мрачен и молча пил вино. Вдали раздавался заливистый смех Аманды. Подруга совершенно забыла обо мне, находясь рядом с женихом, но я не винила ее за это. А вот Стича было жаль.

– Ваше Высочество, у вас есть возлюбленная? – спросила я.

Принц вздрогнул так, что вино расплескалось.

– Что вы сказали? – спросил он, судорожно вытирая салфеткой мокрые пятна на камзоле.

– В Неверии у вас есть девушка? Возлюбленная или хотя бы любовница?

– Что вы, нет, конечно, нет!

Глядя на его испуганное лицо, я засмеялась.

– Да что ж в этом такого, Ваше Высочество? Вы привлекательны, знатны, умны – девушки должны на вас как на мед слетаться.

– Не надо на меня, как мед! – возмутился Стич.

– Ну хорошо, не будут, – хмыкнула я. – Я знаю, что вам нравится Аманда, но в Кармодоне много красивых девушек. Возможно, вы найдете свое счастье с кем-то из них?

Принц попятился от меня так, словно я превратилась в пресловутого медведя и уже открыла пасть, чтобы откусить ему голову, и спросил, заикаясь:

– С в-вами?

Пришла моя очередь возмущаться.

– Боже упаси! Я вовсе не себя имела в виду! Вы совершенно не в моем вкусе, Ваше Высочество.

Стич дико посмотрел на меня и поднялся.

– Мне нужно идти, простите!

И быстро зашагал куда-то.

Я едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Совсем перестала понимать мужчин… Нет, пора возвращаться в Тессу, окружать себя толпой поклонников, которыми я могу вертеть, как захочу!

Повернувшись на бок в кровати, я закрыла глаза. Никогда еще охота не приводила к стольким вопросам. И я решительно настроена получить ответ хотя бы на один из них!

Следующий день прошел спокойно – я решительно отмела предложения Его Светлости, провести время в компании Его Высочества Стича и придворных, а именно приглашения на завтрак, второй завтрак, обед, полдник, ужин и вечерний бокал простокваши. И провалялась весь день в кровати, изучая Неверийскую энциклопедию, захваченную из библиотеки тетушки. Мне все больше хотелось побывать в Неверии, увидеть эту суровую и прекрасную природу своими глазами. Послушать шум тысяч водопадов, падающих со скалистых гор, побывать на высокогорных лугах, покрытых изумрудной травой и украшенных искрами цветов. Может быть, Его Величество Панч Первый однажды пригласит папеньку на свой день рождения, и тогда я смогу сопровождать его? Ах, это было бы прекрасно!

Вечером прибежала донельзя взволнованная тетушка. Я уж было решила, что Неверия напала на Кармодон, и неверийский корпус стоит под стенами Самыйсокса. Однако, оказалось, что герцог Ананакс объявил завтра День сбора розовых лепестков, тот самый всенародный местный праздник, о котором я упоминала. Пусть даже розы и не были готовы расстаться с лепестками – принцу Стичу следовало торопиться в Тессу, если он желал присутствовать на празднованиях во дворце. Он и так сильно выбился из графика, так что у роз не было никаких шансов.

Выслушав щебетание Бабайки и с трудом выставив ее из комнаты с заверениями, что костюм подберу самостоятельно, я взяла любимого плюшевого медведя, с которым спала до сих пор, и подошла к раскрытому окну. Темнело, на теневой половине небосклона появились первые звезды, а запад еще был окрашен в розовое и оранжевое. Оранжевое? Вот и ответ на вопрос, что же надеть завтра! Яркую охотничью куртку я уже делала частью бального наряда, осталось найти брюки и подобрать рубашку. И наплевать на то, что это охота всего лишь за какими-то лепестками – мне хотелось надеть именно этот костюм, а женщине всегда нужно прислушиваться к внутреннему голосу, особенно, когда он шепчет о нарядах.

Обняв медведя, я смотрела, как медленно заходит солнце. Медведя подарила мама. В его животе был потайной карман. Показывая мне, как его открыть, мама сказала: «Это волшебный медведь, солнышко. Пиши свои желания на бумажке и клади сюда. И они сбудутся!» Так и происходило. Например, вечером я писала, что хочу большое красное яблоко, и оно утром ждало меня на тумбочке у кровати, красуясь блестящими боками и наполняя комнату ароматом нежной сладости. Когда мамы не стало, я написала: «Хочу, чтобы мама вернулась!» Потом еще раз, и еще… И писала до тех пор, покуда бумажки не перестали умещаться в потайном кармане. Тогда я все поняла и записок с желаниями больше не писала. Ах, если бы медведь на самом деле был волшебным! Я вздохнула и попыталась представить, что бы написала сейчас? Да, я до сих пор желаю маминого возвращения, но понимаю, что это невозможно. Даже волшебному медведю – будь он по-настоящему волшебным! – не вернуть человека с того света. Значит, надо загадывать то, что может сбыться…

Легкий ветерок коснулся щеки, и я вдруг вспомнила горячие губы Онтарио Ананакса, крепость и нежность его ладоней, его страсть, которая перекидывалась на меня, как пожар перекидывается с дерева на дерево, прыгая неукротимым зверем. Открыв рот, я смотрела на темнеющий горизонт, потому что поняла – мне было хорошо с ним! Хорошо, как ни с кем другим! Написала я бы я сейчас на бумажке: «Хочу, чтобы Онтарио был здесь, со мной!»? Написала бы! А завтра будь что будет…

Наверное, нам, принцессам, судьбой уготовано терять. Терять себя в бесконечных балах и маскарадах, терять близких и не позволять себе плакать на похоронах, терять кавалеров, которых готова убить, но по которым, оказывается, скучаешь…

Я до боли стукнула кулаком по подоконнику, чтобы не дать себе заплакать. Давно дрыхнувшая на кровати смисса недовольно фыркнула во сне. А кусты под окном зашумели…

Неожиданный звук спугнул упадническое настроение. Я долго вглядывалась в темноту за подоконником, но ничего не увидела. Должно быть, кот охотился на птицу, недальновидно уснувшую на нижних ветвях?

Поцеловав медведя в макушку, я положила его рядом со смиссой и пошла искать брюки от охотничьего костюма. Не буду я плакать! Бабушка всегда говорила, что цвет лица наследной принцессы должен быть на тон лучше цвета лица любой признанной при дворе красавицы. А я и есть наследная принцесса!

Спустя некоторое время костюм был собран. Короткая бархатная оранжевая куртка, расшитая золотой нитью, узкие брюки и удобные полусапожки из коричневой кожи, с широкими голенищами и золотыми пряжками. К костюму я подобрала брошь в виде лука со стрелами, изумрудного цвета рубашку с кружевами на тон темнее и такого же цвета пояс, на который повесила дорожную кожаную сумочку. В сумочке, кроме нужных каждой девушке мелочей, лежал флакон со средством, полученным от лекаря, тем самым, которое я собиралась завтра использовать. Ключик от шкатулки, доставленный накануне кузнецом, висел на цепочке у меня на шее. Чем я хуже Стича? Итак, решено! Завтра я выкраду артефакт, а во время сбора лепестков найду возможность уединиться с Онтарио Ананаксом. Вовсе не для поцелуев, а ради истины!

Улыбаясь, вернулась в постель, обняла одной рукой медведя, а другой – Кошку и провалилась в сон.

Я оделась к завтраку сама, разогнав прислугу. Цвет костюма повышал настроение. Совершенно расшалившись, я нашла оранжевую ленту и повязала бантом на шею Кошке. Не сказать, чтобы смисса была довольна, но стащить с себя украшение не пробовала, за что я была ей благодарна. Вдев в уши полюбившиеся сережки-черепушки, я вышла из комнаты и спустилась к входной двери. Карета, присланная за нами с тетей Его Светлостью, уже дожидалась у порога.

– Вы прекрасно выглядите, моя дорогая принцесса! – сделав неуклюжий реверанс, сообщила Бабайка. – А какие симпатичные сережки! Что это? Никак не разгляжу…

– Это ягодки, тетушка, – мило улыбнулась я – Такие маленькие ягодки из бриллиантов. Купила, когда гуляла с Амандой.

– Очень миленькие, – тетя кинула внимательный взгляд на серьги и, кажется, что-то заподозрила, но я не дала ей опомниться, подхватила под руку и потащила к карете:

– Мы же опаздываем, тетя, ах, как неприлично! А вы взяли ведро?

– Ка… Какое ведро? – опешила Бабайка, позабыв про украшения.

– Ну, куда мы будем собирать лепестки? В ведро? Или куда их тут у вас собирают?

– Конечно, в корзины! – оскорбилась тетя. – Отверстия в них позволяют лепесткам дышать, отчего они не теряют аромата до того момента, как их начнут обрабатывать.

– Ах, в корзины! – восхитилась я. – И как я сразу не догадалась. А мне дадут корзину?

– Конечно, Ваше Высочество, самую большую! – расцвела тетя.

Я представила себя с самой большой корзиной в Самыйсоксе, решила, что лягу под ней костьми и пробормотала:

– Выберите мне что-нибудь поменьше, пожалуйста!

И уставилась в окно, где еще один прекрасный день свободы обещал превратиться в официальное торжество. Впрочем, – я поправила цепочку с ключиком на шее, – я собиралась повеселиться и заодно сделать благое дело – раскрыть гнусные планы обманщика Онтарио Ананакса.

Завтрак у герцога был, как всегда, великолепен. Придворные, как местные, так и гости, возбужденно шумели – прекрасно, когда праздник объявляется просто так, и кормят на халяву! Принц Стич был тих и задумчив. Казалось, он витает в облаках, но я видела, как он украдкой посматривает на Аманду и вздыхает. Увы, я никак не могла помочь ему. Его Высочеству следовало выиграть войну самим с собой самостоятельно.

– А где же ваш маг и волшебник? – спросил я его после положенных приветствий. – Разве он не будет собирать лепестки?

Стич качнул головой.

– Нет, Ваше Высочество, он считает это праздным времяпрепровождением, кроме того, он неотлучно находится при артефакте.

– Очень жаль, – почти искренне расстроилась я, – старикан мне понравился! В нем чувствуется большой жизненный опыт и наплевательское отношение к протоколу.

– Ваше Высочество, вашим темпераментом можно поджигать леса, – неожиданно улыбнулся принц. – А я вот люблю протокол. Вообще люблю, когда все идет по плану и без неожиданностей. А неожиданности… – Он не сдержался и вновь посмотрел на Аманду, которая о чем-то мило беседовала с Онтарио Ананаксом. – …Неожиданности я не люблю! От них одни неприятности.

– Подождите, а как же приятные неожиданности? – удивилась я. – Для меня, например, поездка в Самыйсокс оказалась очень приятной, несмотря на ожидания. Мне здесь позволено дышать, в отличие от столицы.

– Как я вас понимаю, принцесса! – горько сказал принц. – И чем дальше, тем больше!

Краем глаза заметив, как внимательно смотрит в нашу сторону младший Ананакс, я положила ладонь Стичу на запястье и тихо сказала:

– Друзья зовут меня Альви, Ваше Высочество, и обращаются ко мне на «ты». Мне было бы приятно, если бы вы сочли возможным называть меня другом.

Принц улыбнулся – искренне и как-то очень по-доброму. Взял мою руку, поцеловал и ответил, глядя мне в глаза:

– Сочту за честь называть вас своим другом, Альви! Тогда и вы зовите меня по имени и на «ты». Вне протокола, разумеется…

Я фыркнула – принц неисправим! – и кивнула:

– Ну конечно, вне протокола.

Когда завтрак был окончен, Его Светлость зычно возвестил, напомнив мне воспитательницу детского дома, собирающую воспитанников на утренник:

– Встаем и дружненько выходим во двор, разбираем корзины и садимся в экипажи, которые отвезут нас на розовые плантации!

Во всеобщей суматохе – кто-то спешно доедал десерт, кто-то искал салфетку, упавшую под стол, кто-то прихорашивался, глядя на себя в оконное отражение, кто-то торопился к выходу, – я ускользнула из залы и пошла по запомненному в прошлый раз пути. Пару раз я делала вид, что сворачиваю, а потом выглядывала из-за угла, чтобы проверить, не следит ли кто за мной.

Шпионы папеньки всегда пытались спрятаться за близлежащими углами, когда я оборачивалась, чтобы проверить слежку. Мне доставляло удовольствие заставлять попрыгать этих людей с незапоминающимися лицами и в незаметной одежде, ведь шпионы должны быть в прекрасной физической форме, не так ли? А что лучше всего поддержит ее, как не прыжки за угол?

Вскоре я стояла перед дверью мага и стучала в створку. Навыч, вышедший на порог, в этот раз был в фиолетовой мантии, расшитой зелеными зубастыми рыбами, и благоухал ароматическими маслами. Мантия привела меня в дикий восторг.

– Слушайте, я хочу такое платье! – с порога заявила я. – Откуда вы берете эти восхитительные ткани?

– Конеш, конеш, Ваше Осочество, – поклонился маг, – я адресок найтить и дать – хорошие мастера! Чем обязан?

– Я скоро уезжаю в Тессу, – «погрустнела» я. – И хотела бы до отъезда еще раз взглянуть на чудо, которое вы привезли из Неверии. Боюсь, получив этот подарок, отец запрет его в сокровищнице, куда у меня нет доступа.

Я благоразумно промолчала, почему у меня не было доступа. Неверийцу совершенно не обязательно было знать о гениальной мысли, посетившей меня в двенадцать лет, сделать всех нищих Тессы сказочно богатыми. И о том, сколько золота я перетаскала в кармашках платья из сокровищницы и раздала на улицах столицы просто так.

– Э-э… «Плюй-в-ухо»? – на всякий случай уточнил Навыч.

– Именно, – улыбнулась я. – И налейте, пожалуйста, выпить. Сегодня такая жара!

День, действительно, обещал быть одним из самых жарких на моей памяти в Самыйсоксе. Я очень надеялась, что на розовых плантациях от розовых кустов будет падать спасительная не розовая тень.

Маг с новым поклоном впустил меня в богато обставленные покои. За приоткрытой дверью виднелась большая купальня с ванной на львиных лапах. Похоже, я чуть не застала Навыча неглиже после купания.

Волшебник поднес бокал. Не притронувшись к нему губами, я поставила его на стол.

– Прошу простить, дорогой маг, – сказала я, – мне запрещено принимать напитки из рук иностранцев. Исключение составляют лишь те, кто пьют то же, что и я. Налейте второй бокал.

В последнее предложение я добавила папенькиных ноток, которые очень хорошо действовали на придворных. А поскольку маг был придворным, на него они тоже возымели действие. Он принес еще один бокал и налил туда напиток из того же кувшина, что и мне. Мы приветственно подняли бокалы и отпили по глотку. Напиток был легким и приятным на вкус.

– Вино из пчел, – пояснил Навыч, заметив мой восхищенный взгляд.

Я тут же подавилась, закашлялась, спросила охрипшим голосом:

– Вы хотели сказать – из меда? Медовое вино?

– О, да-да! Медведовое вино. Вкусно. Сейчас я принести «плюй-в-ухо».

Я кивнула и отпила еще немного сладкого нектара.

Хватило пары секунд, чтобы достать из поясной охотничьей сумки флакон с микстурой и капнуть несколько капель в бокал мага. Я едва успела спрятать флакон обратно, как появился Навыч, торжественно неся перед собой шкатулку с артефактом.

Он поставил ее передо мной на стол и снова поклонился.

– Выпьем за дружбу между нашими народами! – провозгласила я.

– О да! – расплылся в улыбке маг и вымахал бокал одним залпом.

– А откуда взялся этот камень? – спросила я, протянув бокал, чтобы он налил мне еще.

– Легенда сообщает – дракон плакал-плакал, и его слезы становиться «плюй-в-ухо», – заговорил Навыч. – Незапамятные времена, да. Люди – дичь в лесах.

– Дикие люди жили в лесах? – перевела я. – Боже мой, как давно это было…

Я не договорила, потому что в животе у мага громко заурчало.

– Ой, – удивился он. – Зачем так?

– Вот и я думаю, – пожала я плечами.

Навыч смешно заплясал на одном месте, спешно поклонился и метнулся из комнаты с воплем: «Сейчас вернуться!»

Теребя цепочку на шее, я проводила его взглядом. Вот она – сила современной медицины!

Когда в коридоре затихли шаги, я быстро достала ключик, отомкнула замки и вытащила «Поцелуй правды». Какой все-таки скучный этот артефакт! Ни тебе радужного свечения, ни загадочных искр внутри, как есть стекляшка.

Сунув артефакт в голенище сапога, я заперла шкатулку, взяла бокал и отошла к окну.

Маг вскоре вернулся, бормоча извинения.

– Это вы меня простите, но мне уже пора, – улыбнулась я. – Меня, наверное, потеряли Его Светлость со свитой. Благодарю за вино, оно восхитительно! Если вы не возражаете, я взгляну на артефакт вечером.

– Я? Возражать? Нет-нет! – энергично замотал головой маг.

Судя по выражению его лица, он мечтал вернуться туда, где только что побывал.

Мы расстались, и я поспешила к выходу.

Ананакс, который словно дирижер оркестром, руководил размещением гостей в экипажах, несколько раз громко звал меня, пока я торопилась по коридорам – я слышала его звучный голос из открытых окон. Кажется, еще немного, и он впал бы в панику.

– Я здесь, Ваша Светлость, – запыхавшись, сообщила я, подходя. – Поправляла прическу, увлеклась.

– Вы ослепительны даже с растрепанными волосами, Ваше Высочество, – расплылся в улыбке герцог. – Ваш экипаж, прошу!

Радостная тетушка уже махала мне рукой. Рядом с ней сидел принц Стич, а у ее ног стояли три приличного размера корзины.

Ждали только меня, поэтому кортеж тронулся, едва я села.

Погода была столь восхитительна, что я выкинула из головы мысли о предстоящем допросе с пристрастием Онтарио Ананакса и просто любовалась видами, открывающимися за поворотами дороги.

Мы выехали за городские стены, миновали несколько рощиц, и вот вдали потянулись розовые плантации. У меня дух захватило от их великолепия, от всевозможных оттенков розового, алого и столь любимого тетушкой бордового.

Экипажи остановились. Забегали слуги, изыскивая место для припасов – ясно же, что у благородных господ на свежем воздухе и от аромата лепестков скоро разыграется аппетит.

Свита высыпала на дорогу, щебеча, как стая сошедших с ума скворцов. Разноцветные корзинки добавляли живописности происходящему. Я даже пожалела, что с нами нет Красного носа, дабы запечатлеть для истории сие действо.

Смисса, спрыгнув на землю, сразу же сделала охотничью стойку, а затем и вовсе куда-то улизнула. За нее я не беспокоилась – уже знала, она вернется, когда сочтет нужным, и найдет меня везде.

Отыскать Онтарио оказалось не сложно – нужно было всего лишь следовать за звонким смехом Аманды. Я внимательно выслушала лекцию Его Светлости по правильному сбору лепестков и потихоньку начала приближаться к источнику звука. К сожалению, принц неотступно следовал за мной, отобрав у меня корзину и сообщив, что мне должно быть тяжело. Мне ужасно хотелось огреть его по голове чем-нибудь, хотя бы и артефактом, спрятанным в голенище сапога, но я отказалась от этой мысли. Если Стич здесь, на плантациях, начнет вопить о любви к Аманде – план пойдет насмарку.

Мне показалось странным называть прямые линии, по которым были посажены розы, грядками, но другого слова не находилось. Переходя с одной грядки на другую – от белых роз к алым, – мы со Стичем, наконец, вышли туда, где нежная рука Аманды Кивис умело обрывала лепестки.

Девушка что-то оживленно рассказывала. Онтарио стоял рядом и держал корзину. Едва взглянув на его лицо, я поняла: он не слушает, погруженный в свои мысли. Впрочем, он скрывал это умело, пожалуй, никто, кроме меня, виртуозно владеющей искусством надевать маску вежливости и внимания, этого бы не разглядел.

– Ваши Высочества! – искренне обрадовалась Аманда. – Вы к нам присоединитесь?

– О, конечно, дорогая, – улыбнулась я. – Принцу Стичу, наверное, уже надоело таскать за мной пустую корзину. Надо хоть что-то туда собрать.

Онтарио насмешливо взглянул на меня.

– Принцессе Альвине не по нраву подобное размеренное действо? – спросил он.

– Как и вам, молодой человек, и это заметно, – вернула колкость я.

Между тем, Стич, заглянув в корзинку Аманды, восхищенно воскликнул:

– Вы уже столько собрали! Онтарио, должно быть, вам тяжело. Возьмите корзину принцессы, она полегче, а эту отдайте мне!

Младший Ананакс слегка поклонился.

– Слушаю и повинуюсь, Ваше Высочество!

Я чуть было не ляпнула, что кармодонский гражданин не должен повиноваться неверийскому принцу, но вовремя вспомнила, что мне это только на руку.

– А есть ли разница в лепестках? – поинтересовалась я, потихоньку удаляясь от Аманды и принца, который с совершенно счастливым выражением лица держал ее корзинку. – Ну там, бордовые лучше подходят для духов, розовые – для розовой воды, белые – для варенья?

– Да вы разбираетесь в этом лучше меня! – восхитился Онтарио.

– Разве все это не принадлежит вашему отцу? – удивилась я, и проскользнула между кустами на соседний ряд. – Однажды вам придется постичь производственный процесс, начиная от выращивания рассады и заканчивая производством.

– И не собираюсь, – заявил наглый тип. – Мне уготована карьера при дворе, и я намерен сделать ее головокружительной и закончить вместе с жизнью на семейном ложе, окруженным детьми и внуками. Уверяю вас, когда моя карьера окончится, даже государственные флаги будут приспущены!

– Ух ты! – восхитилась я, представив картину. – Аманде исключительно пойдет черный цвет.

И шагнула на следующий ряд. Здесь цвели розы, алые, как щеки моей подруги. Невольно я залюбовалась особенно пышным цветком. Утренняя роса на упругих лепестках давно высохла от полуденного солнца, но в их нежных прожилках проскакивали искорки, будто цветок был сделан из драгоценного камня.

– Хотите эти лепестки? – уточнил Онтарио и протянул руку, чтобы их оборвать.

– О, нет! – воскликнула я, пытаясь удержать его.

Наши пальцы соприкоснулись. Меня словно молнией ударило, а Онтарио выронил корзину.

«Вот оно!» – лихорадочно подумала я, пытаясь справиться с затуманивающим разум желанием притянуть младшего Ананакса к себе и поцеловать.

Я наклонилась, делая вид, что хочу поднять корзину. Онтарио, не спуская с меня глаз, повторил мое движение. Наши лица оказались совсем рядом. Я чувствовала на щеке его дыхание, нас овевал аромат роз…

Почти не соображая, что делаю, я достала из голенища «плюй-в-ухо» и приложила к виску мужчины. Он не успел заметить движения, поскольку неотрывно смотрел на меня. От его взгляда в моем животе порхали розовые лепестки. Те самые, из которых делали духи, розовую воду и варенье.

Прошло несколько коротких мгновений, и я спрятала руку с артефактом за спину.

Онтарио распрямился, поставил поднятую корзину и сказал, глядя прямо мне в глаза:

– Ваше Высочество, я люблю вас! И буду любить до самой смерти!

После чего медленно осел на грядку.

Не знаю, сколько времени я стояла столбом, глядя на лежащего передо мной без сознания Ананакса-младшего. Да, в глубине души я надеялась, что Онтарио испытывает ко мне интерес, или, будем говорить как взрослые люди, желание. Но чтобы вот так, прямо и безапелляционно? К такому я была не готова. Как и к тому, что он уже исполнил обещание, данное отцу, о помолвке с Амандой Кивис.

Когда Онтарио пошевелился, я позорно бежала, бросив корзину. Не была готова смотреть ему в глаза и говорить с ним. Сердце билось в груди, как пойманная птица о прутья клетки. Господи, зачем я только затеяла все это, ведь спокойствие – в незнании!

Когда запыхавшаяся я вылетела на прогалину между розовыми кустами, Аманда с принцем отпрянули друг от друга, словно ошпаренные. Я только потом сообразила, что они целовались…

– Ваше Высочество, – услышала я голос Стича, но продолжала бежать без оглядки.

И лишь оказавшись далеко от голосов придворных, без сил опустилась на землю. Откуда-то выскользнула Кошка и легла у моих ног. Я положила руку ей на шею и принялась гладить. Смисса тихонько заурчала. О том, что принц целовал мою подругу, с которой явно уже попрощался в своем сердце, я не думала. Я думала об Онтарио… И о его поцелуях. Несправедливость этого мира отчаянно душила меня. Если бы я не была Альвиной, принцессой Кармодонской! Ну почему Аманда не родилась принцессой? Она красивее меня, она обожает наряды и светское времяпрепровождение! А мне-то это все зачем?

Какое-то время я сидела, одной рукой поглаживая смиссу, а другой стирая катившиеся по щекам слезы. Я делала многое из того, что мне было запрещено, но никогда не делала того, чего действительно желала – не жила свободной жизнью, не путешествовала по миру. И не могла позволить себе полюбить кого-либо…

Когда солнце перекатилось на другую половину неба, я заставила себя встать и пойти туда, откуда слышались оживленные голоса. Корзины, полные лепестков, были позабыты – придворные устраивались под натянутыми слугами полотнищами, чтобы пообедать.

– Ваше Высочество! – подбежал ко мне Стич. – Где вы были?

– Гуляла, – честно ответила я. Мне было ужасно себя жалко, но принца почему-то было жальче. – Сделайте милость, не спрашивайте ни о чем. Давайте просто помолчим.

– Давайте, – растерянно согласился он.

Я же машинально искала глазами Онтарио. И, естественно, нашла. Рядом с Амандой. Он выглядел, как обычно, и я с облегчением подумала, какой хороший этот артефакт, раз вызывает потерю памяти у того, к кому был применен.

Молчала я до самого вечера. И улыбалась, улыбалась, улыбалась, баюкая смятение в душе, от которого было тяжело дышать. Кажется, смисса чувствовала мое настроение, потому что все время ластилась: то лезла под руку, то приносила к моим ногам бабочек и кузнечиков, то пыталась залезть мне на колени и принималась громко мурчать. Как ни странно, принц тоже сопереживал, как мог. Нет, он не лез под руку и, слава господу, не пытался устроиться у меня на коленях, но от его молчаливого внимания и печального взгляда темных бархатных глаз мне становилось легче. Мы словно двое потерпевших кораблекрушение и оказавшихся в утлой лодчонке, поддерживали друг друга, надеясь пережить шторм и когда-нибудь доплыть до берега.

Едва солнце повисло над горизонтом, герцог объявил о возвращении в Самыйсокс. Он все время поглядывал в нашу со Стичем сторону, и казался чем-то очень довольным.

Ранее прибывшие подводы увезли корзины с урожаем, поэтому обочины дороги были пусты. Лишь несколько лепестков валялись в пыли…

Мы погрузились в экипажи и тронулись в путь.

Мерное движение привело меня в чувство. Во избежание международного скандала следовало вернуть артефакт на место, а затем уж разбираться с остальным. А это значило, что мне придется принять приглашение герцога остаться на ужин. Переодеться я не успею, но вряд ли Его Светлость это шокирует. Да и костюм мне нравится!

В замке нас ждали накрытые столы. Пока разъезжались гости, которым не была оказана честь быть приглашенными на ужин, остальные разбрелись по залам. Все диваны и кушетки оказались заняты сидящими и полулежащими усталыми придворными.

Улучив момент, я ускользнула от любопытных взглядов и решительно направилась в покои мага. Придется старику Навычу еще раз помаяться животом, но чего не сделаешь ради мира во всем мире?

Я быстро шла по коридору, как вдруг услышала неприятный голос:

– Его Величество настоятельно рекомендует ускорить мероприятия, вот его письменное указание, – скрипел голос. – Вам стоит знать, что дата свадьбы обсуждается на самом верху!

– Я все прекрасно понимаю и делаю, что в моих силах, – отвечал Ананакс. – Но молодые люди нынче не так просты, как раньше. Им чувства подавай, а для чувств прошло слишком мало времени.

За одной из выходящих в коридор дверей послышались шаги. Я юркнула за портьеру, закрывающую окно. Створки распахнулись, и на пороге показался дядюшка Кевинс!

– Время Его Величество не интересует, его интересуют результаты, – сухо сказал он, по-военному четко склонил голову и быстро пошел прочь.

Его Светлость вышел из комнаты, закрыл дверь и направился в другую сторону. Лицо у него было напряженным.

Свадьба?! Моему изумлению не было предела. Дату свадьбы Онтарио и Аманды обсуждают «на самом верху»? Или я чего-то не понимаю?

Когда я чего-то не понимала, меня это выводило из себя. Принцессу Кармодона Альвину могли считать неуправляемой, непредсказуемой, ветреной, но не идиоткой.

Дождавшись, пока герцог скроется за поворотом, я подкралась к двери и открыла ее. Глазам предстал кабинет Его Светлости – то, что это был кабинет я поняла по портрету моего отца в золоченой раме, который висел над огромным письменным столом. На столе лежал конверт с гербовыми печатями. Я достала из конверта лист бумаги, исписанный ровными строками хорошо знакомым почерком. Чувствуя, как отчего-то быстро забилось сердце, начала читать.

«Дорогой наш герцог, – писал отец, и я буквально чувствовала, как сарказм брызжет сквозь строчки, – мы каждый день ждем от вас долгожданной весточки, но не получаем, и очень встревожены. Казалось бы, что сложного в том, чтобы решить уравнение: принцесса плюс принц равно союз двух величайших держав? Заметьте, прелестная принцесса и красавец-принц. Умная принцесса и хорошо образованный, начитанный принц. Наследница Кармодона и наследник Неверии, наконец! У них так много общего, что они просто не могут не обратить внимания друг на друга, так в чем же дело? Через несколько дней Его Высочеству Стичу следует отбыть в Тессу, моя дочь уедет чуть раньше. Если до этого момента не случится хотя бы первого поцелуя, мы будем очень разочарованы! ОЧЕНЬ!».

Письмо выпало из моих ослабевших пальцев. Так вот о какой свадьбе шла речь! О свадьбе моей и Стича. О свадьбе, которая «обсуждалась на самом верху», из чего следовало, что и мой отец, и король Неверии Панч Первый к этой идее относятся с горячим энтузиазмом. Ради мира во всем мире, естественно.

Я вышла из кабинета, совершенно позабыв об артефакте. И шла, куда глаза глядят, пока не обнаружила себя у лестницы, ведущий в сад. Хорошо, что на пути никто не встретился – у меня не было сил беседовать и, кажется, даже дышать, так я была потрясена прочитанным. Нет, мне говорили, мол, когда-нибудь ты станешь королевой. Но я никогда не задумывалась о путях, которыми можно было ею стать!

Спустившись по лестнице, я побежала, желая скрыться в зарослях. Кажется, меня кто-то окликнул, но я была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание. Как от укола шипа розы на пальце проступает кровь, так на моем сердце проступала обида от предательства отца. Я знала, что он любит меня, но как-то упустила из виду, что свою страну от любит тоже. И если придется выбирать между моим благополучием и благополучием родины, выберет последнее.

Из зарослей вынырнула смисса и пристроилась рядом.

Лишь когда замок оказался далеко позади, я присела на поваленный ствол дерева, чтобы отдышаться. То, что я не выйду замуж за Стича, было ясно даже и ежу! Но в противоборстве двух упрямцев – меня и папеньки, последний мог бы и победить. Отчаянно жалея, что рядом нет бабушки, которая всегда давала мудрые советы, я гладила смиссу и едва сдерживалась, чтобы снова не заплакать. Ну что за день такой сегодня? Сначала дурацкие лепестки и признание Онтарио, теперь это… Мне нужно бежать! Бежать подальше и от младшего Ананакса с его непредсказуемостью, и от навязываемого брака. Бежать туда, где меня никто не станет искать. Бежать… в Неверию!

– Ваше Высочество, Ваше Высочество, – вдруг услышала я, – что случилось? На вас лица нет!

На полянку вывалился… принц Стич и согнулся, пытаясь отдышаться.

Волна душной ярости накрыла меня с головой. Ничего бы не случилось, если бы он не приехал!

– Зачем вы приехали в Кармодон! – закричала я, вскакивая и надвигаясь на него, как цунами на грешную землю. – Какого черта вы не умерли по дороге, подцепив заразную болезнь или отравившись в придорожном трактире пирожками?

– Но… Ваше Высочество! – воскликнул принц. – День рождения вашего отца…

– День рождения! – я ударила его кулаками в грудь. – День рождения, говорите? То есть о нашей свадьбе вам ничего не известно?

Стич побледнел и отступил.

– Лжец! – задохнулась я. – Ты все знал! Знал и молчал?

Принц молча смотрел на меня, а потом вдруг шагнул и, обняв, прижал к себе.

– Лжецы, – пробормотала я, – все вы – лжецы…

И заплакала от жалости к себе, горько, неутешно.

– Ваше… Альви, – пробормотал Его Высочество и принялся гладить меня по голове, как маленькую. – Я понимаю, каково тебе сейчас…

– Не-е-е понима-а-аешь, – продолжала рыдать я.

– Мне все это тоже… неприятно!

– Ты не хочешь на мне жениться? – перестав плакать, изумилась я. – Я такая уродина? Или дура?

Стич, грустно улыбнувшись, качнул головой.

– Альвина, ты – чудесная девушка, и я был бы счастлив, если бы ты полюбила меня и если бы я…

– …Полюбил тебя, то есть меня, – мрачно завершила я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Но ты меня не любишь!

– Как и ты меня, – вздохнул принц.

Я оттолкнула его и вернулась к поваленному стволу. На душе стало немного легче – по крайней мере, он не жаждет этого брака, как и я. И какова причина, я догадываюсь. Такая красивая причина с волосами, чуть темнее моих…

Стич продолжал стоять, словно не знал, подойти ко мне или отправиться восвояси. Затем решительно шагнул вперед и сел рядом со мной.

– Альви, я должен тебе кое-что сказать, – явно волнуясь, проговорил он. – Я поступаю нехорошо, потому что то, что я хочу сказать – чужая тайна. Но, возможно, тебе станет легче…

Договорить он не успел…

Смисса, зашипев, прыгнула куда-то в сторону.

А мне в нос ударил сладковатый тошнотворный запах, от которого я потеряла сознание. Надолго.

Онтарио Ананакс, который собирался постучать в дверь кабинета герцога, шагнул назад, потому что створка распахнулась, и Его Светлость вывел на порог графиню Бабаксу со словами:

– Не переживайте, моя дорогая Селеста, Ее Высочество скоро вернется домой. Думаю, она гуляет. Прислуга видела, как принцесса направилась в сад, а за ней последовал Его Высочество Стич. Вы же понимаете, что у молодых людей должна быть возможность побыть наедине… Сегодня такая прекрасная ночь!

– Вы меня успокоили, – все еще держась за сердце, проговорила тетушка Селеста. – Ее Высочество, моя племянница, слишком непредсказуема, от нее всего можно ожидать. Но если она под защитой Его Высочества – я спокойна.

– Самое правильное, что вы можете сейчас сделать – лечь спать, – ненавязчиво подталкивая графиню в сторону выхода из замка, продолжал герцог. – Ступайте.

Графиня посеменила по коридору. Герцог и его сын проводили ее взглядами и посмотрели друг на друга.

– Отец, где на самом деле Ее Высочество? – спросил Онтарио.

– Ты же все слышал! – раздраженно ответил Ананакс, входя в кабинет. – Мне доложили, что они со Стичем ушли в сад. Погуляют и вернутся. Почему ты спрашиваешь?

Онтарио подошел к окну и помолчал.

– У меня сердце не на месте, – наконец, ответил он.

– Оно и должно быть там, – улыбнулся герцог, садясь за стол, – ты же страстно влюблен в свою невесту, с которой у тебя скоро состоится свадьба. Тут никакое сердце не будет биться спокойно.

Онтарио повернулся к отцу.

– Я не об Аманде думаю, а о принцессе Альвине! С ней что-то случилось…

– А тебе не кажется, что ты просто ревнуешь принцессу к Стичу, сын? – язвительно уточнил Его Светлость. – Тебе нужно выкинуть ее из головы, потому что она тебе не пара! Ты умный и начитанный мальчик, странно, что ты этого не понимаешь.

– Я все прекрасно понимаю, – по голосу Онтарио чувствовалось, что он сдерживается, желая не сорваться, – но все-таки пойду поищу их в саду. Вдруг они заблудились?

– Запрещаю! – рявкнул герцог, вскакивая. – Ты можешь испортить весь план!

– План? – вскинулся Онтарио. – Какой план?

Ананакс колебался лишь мгновение, затем поднял со стола королевское письмо и протянул сыну.

Тот быстро пробежал строки глазами и аккуратно положил бумагу на стол. Так аккуратно, что Его Светлости стало ясно – одно лишнее движение, и сын разорвет письмо в клочки.

– Однако Его Величество Отис тот еще интриган, – на щеках Онтарио заиграли желваки. – Значит, если принцесса не полюбит Стича, тебя ждет немилость?

Герцог облегченно вздохнул. Наконец-то сын начал понимать всю серьезность ситуации.

– Король справедлив, но суров, Онти, – сказал Ананакс. – Немилость может быть меньшим из зол. Я беспокоюсь за твое будущее при дворе!

Онтарио испытующе посмотрел на отца.

– Ты делаешь все это ради меня, – констатировал он.

– Ты – мой единственный сын, все, что у меня есть, – качнул головой герцог. – Я мог бы жениться повторно, но мне не забыть твою мать, которую я люблю до сих пор. И по которой скорблю по сей день.

– Понимаю, – вздохнул Онтарио. – Хорошо, я подожду до утра. Но обещай мне, что утром…

– Вот увидишь, утром Ее Высочество будет сладко спать в своей постели, – обрадованно воскликнул герцог. – А на ее губах будет порхать улыбка влюбленной голубки!

– Голубки не улыбаются, – Онтарио поклонился отцу и вышел.

Проводив сына глазами, герцог сел за стол, налил себе вина из графина, задумчиво опустошил бокал и грустно сказал в пустоту:

– Как противно они взрослеют…

Я пришла в себя от запаха дыма и жареного мяса, от которого сразу заныл желудок. Приподнялась и застонала от приступа тошноты. Кто-то крепко держал меня за плечи и дышал в ухо, и от этого «аромата»: перегара и чеснока, меня скрутило снова.

– Очухалась, слава богу! – послышался голос, показавшийся смутно знакомым. – Говорил я тебе, принцессы – существа нежные, и эфира надо меньше на тряпку лить? А ты «пускай поспит подольше»! Поспала…

– Как вы себя чувствуете, Ваше Высочество? – спросил второй голос. В нем звучала забота, однако доверять этому голосу я не собиралась, как, впрочем, и первому.

– Альвина, как вы? – послышался взволнованный голос третий, и я, мысленно схватившись за голову, поинтересовалась сама у себя, сколько их еще будет, и не сошла ли я с ума?

– Выпейте воды!

Мне в губы ткнулся край глиняной кружки. Вода была ледяной, однако я выпила ее – она приводила в чувство. Мир вокруг обретал четкость, но все же был слишком темным. Лишь в круге от горящего костра можно было что-то рассмотреть. Глядя на языки пламени, я, наконец, сообразила, что сейчас ночь, а я нахожусь не дома у тети, не в замке Его Светлости, и даже не на опустевших улицах Самыйсокса, а непонятно где и в компании, явно не подобающей наследной принцессе.

– Еще воды? – спросили предупредительно.

Подняла взгляд и увидела широкую, довольно ухмыляющуюся морду… разбойника Гари! Того самого, что мечтал овладеть знатной дамочкой прямо в герцогском саду.

Я дернулась, желая дать ему пощечину, но запястья пронзила острая боль – руки были связаны за спиной.

– Выпейте-ка еще, принцессочка, – из голоса Гари исчезла предупредительность, а вода плеснула мне в лицо. – Давайте, дорога долгая, вам нужно прийти в себя.

– Куда… куда вы меня везете? – прошептала я – то ли от холодной воды, то ли от долгого молчания голос сел.

– Место вам знать не обязательно, – гадко усмехнулся похожий на таракана напарник Гари – Лондо. – Но вы можете не беспокоиться – мы довезем вас в целости и сохранности. Особенно, если будете себя послушно вести.

– Я думала, вы хотите меня убить, – задумчиво произнесла я.

А что? Тогда не придется выходить замуж за какого-то там принца! Я представила лежащую в гробу прекрасную меня, и отца, убивающегося над бездыханным телом дочери, и невольно сжала кулаки. Да, это будет для папы жестоким наказанием, но разве он не разбил мне сердце, стремясь выдать замуж против моей воли?

– Альви!

Я повернула голову и увидела того самого принца, о котором раздумывала. Взъерошенного, со связанными за спиной, как и у меня, руками, и огромным черно-синим синяком под глазом.

– О господи! – искренне испугалась я. – Стич, а вы что здесь делаете?

– Путешествую, Ваше Высочество, – невесело усмехнулся он. – Вместе с вами и против своего желания.

– Конечно, против, – кивнул Гари. – Здесь только одно желание – закон, наше с Лондо!

– И с какой целью мы путешествуем? – пробормотала я.

На миг показалось, что все это сон: ночь, почти светская беседа вокруг костра в самом темном из темных лесов, где вдалеке ухает филин. Я никак не могла понять, что же произошло? Отчего принц здесь? Почему вокруг дремучая чаща, а не сад, напоенный запахом роз? Похоже, с моей памятью что-то случилось, потому что я не могла вспомнить последних событий.

– Как сильно ваш батюшка, король Отис, любит вас? – поинтересовался Лондо, держа над огнем палочку с нанизанной на нее колбаской.

– Крайне, – осторожно ответила я, не зная, что вызвало столь странный вопрос разбойника.

– А вот и ответ! – воскликнул Лондо. – За любимую дочку папенька отвалит нам золота столько, сколько вы весите. Жаль, конечно, что вы такая худышка. Если бы вы были в теле, мы получили бы больше!

Я не знала, плакать или смеяться, но поняла, что насиловать или убивать меня прямо сейчас никто не будет.

– Вы меня откормите, – предложила я. – Накинете еще пару килограмм.

– Это идея! – поддержал Гари. – Принцесса, я сейчас развяжу вам руки, чтобы вы могли поесть. Но без фокусов! Мы хорошо умеем делать больно. И следов не останется.

– Договорились, – кивнула я. – И хлеба, пожалуйста. Ваше Высочество, вы ели?

Стич грустно посмотрел на меня и отвернулся.

Лондо протянул мне прутик с колбаской, но я спрятала руки за спину, хотя запястья невыносимо болели.

– Или принц ест вместе со мной, или вам придется кормить меня насильно, – заявила я. – А я кусаюсь, как бешеная кошка. И царапаюсь. Будете проверять?

Мгновенье я и Гари смотрели друг другу в глаза, а затем он отвел взгляд и буркнул:

– Лондо, дай неверийцу хлеба, мяса и вина.

– Мне тоже вина! – приказала я.

Может быть, алкоголь прогонит туман, окутавший память?

Гари молча налил в кружку вино из походной фляги. Отпивая его маленькими глотками, я огляделась. За кругом огня стояли две крепкие лошадки, привязанные к дереву. Там же валялись дорожные сумки. Судя по тому, как они были набиты, дорога нам предстояла долгая…

«Ваше Высочество, я люблю вас! И буду любить до самой смерти!»

Я подавилась. Воспоминание было подобно вспышке молнии. Голос Онтарио… Тяжелый взгляд незабудковых глаз… Притяжение между нами… И всепроникающий аромат роз.

Самыйсокс. День сбора лепестков!

Сердито отставив вино, принялась растирать запястья. От веревок они опухли, а кисти посинели. Ужас какой. Увидь сейчас мои руки тетушка Селеста, упала бы в обморок.

Растирая пальцы, я заметила отсутствие на них перстней, а оглядев себя, поняла, что на мне не осталось ни одного украшения, кроме сережек-черепушек. Как ни странно, кожаную сумку на поясе бандиты не взяли. Конечно, золотые монеты оттуда исчезли, но всякие дамские штучки, типа носового платка и флакона со слабительным, были не тронуты.

– Где мои кольца? – грозно спросила я. – Где брошь в виде охотничьего лука, украшенная опалами?

– А мы все забрали! – радостно сообщил Лондо. – Разбойники мы, в конце концов, или нет?

– Висельники… – прошептал Стич, но так тихо, что услышала только я.

– А это? – я качнула пальцем сережку в ухе.

Лондо неожиданно сплюнул в огонь и заявил:

– Вам должно быть стыдно такое носить, Ваше Высочество!

– Мне?! Мне должно быть стыдно? – изумилась я.

– Это вам, негодяи, должно быть стыдно за неподобающее поведение и образ жизни, который вы ведете! – вмешался Стич.

Лондо недобро прищурился, а у меня екнуло сердце. Принц был прав, но лучше бы он промолчал.

– Он зануда и слишком много болтает, – проскрипел разбойник. – Гари, зачем он нам? Убьем его прямо сейчас!

Гари не отвечал. Краем глаза я видела, как выпрямился и расправил плечи принц. Да, он испугался смиссы, покинувшей клетку, и медведя, напавшего на нас в лесу, но сейчас смерти не боялся.

– Когда за принцессочку отвалят кругленькую сумму, кармодонская земля будет гореть у нас под ногами, – наконец, неохотно проворчал Гари. – Поэтому нам придется покинуть родину и укрыться в Неверии. Принц – наш пропуск и проводник.

– А потом вы убьете меня? – поинтересовался Стич. – Отец вам этого не простит, как и неверийская земля у вас под ногами!

– За мертвого принца много не дадут, – ухмыльнулся Гари.

– Вы даже не представляете, какую ошибку совершили, похитив наследников двух величайших государств, – пробормотала я.

– Что нам терять? Нас и так ждет виселица, – пожал плечами Гари, и Лондо согласно кивнул. – А так наши имена войдут в историю!

Я промолчала. Когда отец узнает, что меня похитили, будет гореть не только земля Кармодона, но и воздух, и вода, и даже камни! Он найдет и спасет меня, я это точно знаю. А раз так, нужно сделать пребывание в компании этих негодяев максимально комфортным, причем не только для себя, но и для принца, который явно сам о себе позаботиться не может.

Перед глазами мелькнул и пропал ничем не примечательный кристалл. Я похолодела. Потому что вспомнила все! Не только признание Онтарио, но и аферу с «Поцелуем правды»! Но раз негодяи меня обыскали, значит…

Дрожащими пальцами я полезла в голенище сапога, где спрятала артефакт. И, конечно, его там не оказалось!

– Камушек ищите? – гадко усмехаясь, поинтересовался Лондо. – А мы его, того… выкинули. Зачем вы с собой таскали какую-то стекляшку?

– Какую стекляшку? – равнодушно спросил Стич – он поел, видимо, впервые с того момента как нас похитили, и теперь его глаза закрывались от усталости.

– Да так, ерунда! – отмахнулась я. – Нашла камешек на дороге, понравился, вот и носила. А кстати, висельники, вы где его выкинули?

– Мы, что ли, помнить должны, где всякий мусор оставили? – скривился Гари.

Я мысленно застонала. Теперь международного конфликта не избежать. Когда сундучок преподнесут папеньке, и подарка там не окажется, будет такое!.. Это же оскорбление королевского Величества перед всем честным народом. Что же я наделала!

Пытаясь сохранить спокойное выражение лица, я протянула кружку Гари и приказала налить еще вина. А после принялась за еду. «Плюй-в-ухо» не вернуть, а мне нужны силы. Надо сказать, жареная на огне колбаска и подсохшая хлебная лепешка показались значительно вкуснее фазанов, подаваемых на ужин в замке Ананакса. Видимо свое дело сделала долгая прогулка на свежем воздухе, которой меня подвергли.

– Нам нужно немного поспать, поэтому придется вас связать, – сообщил Гари после того, как мы поели.

– Если вы еще раз свяжете мне руки, они отсохнут, – я сунула ему под нос распухшие запястья. – Привяжите нас к дереву, так мы никуда не денемся.

– Ее Высочество дело говорит, – ухмыльнулся Лондо, поднимаясь.

Привязав нас со Стичем, спина к спине, к стволу дерева, разбойники затоптали костер и легли спать.

– Альви, тебе не холодно? – тихо, чтобы не разбудить их, поинтересовался принц. – Ради бога, прости, я не сообразил отдать тебе камзол.

– Сейчас лето, тепло даже в лесу, – улыбнулась я. – Попытайся уснуть, а я пока подумаю, стоит ли попробовать сбежать или лучше спокойно ждать помощи.

Принц качнул головой.

– Я восхищаюсь такими людьми, как ты! Людьми, которые действуют, не задумываясь.

– Хочешь сказать, я сначала делаю, а потом думаю? – возмутилась я.

– О нет, конечно, нет! – по его тону было понятно, как он смущен. – Я имел в виду, что всегда мечтал быть таким же решительным, и восхищаюсь твоим мужеством.

– Один человек сказал мне, что я веду себя неподобающе для принцессы, – хихикнула я. – Если бы ты знал, как я не хочу быть принцессой!

– Это заметно, – хмыкнул Стич.

Я подняла голову и в просветах листвы увидела кармодонские звезды. Они светили не только надо мной. Они светили над тем, кого мне очень не хватало в эту минуту. Над Онтарио Ананаксом.

Спали похитители не более двух часов. Все это время я напряженно раздумывала над произошедшим, ища выход из сложившейся ситуации. И пришла к выводу, что нужно ждать помощи, поскольку с таким напарником, как Его Неверийское Высочество, каши не сваришь. Взять бандитов силой и численным превосходством мы не могли, а если бы сбежали – они нашли бы нас довольно быстро. Будь здесь Онтарио… Впрочем, будь со мной Онтарио в тот момент, когда на меня напали, не было бы и этого путешествия на украденных лошадках в глубину кармодонского леса.

Едва я, измученная мыслями, задремала, меня разбудили и закинули в седло. Гари не стал связывать мне руки, но сел позади, что доставляло немало неудобств, как физических, так и моральных.

Лондо так же усадил принца впереди себя, и разбойники погнали лошадей не галопом, но быстрой рысью. Я вполне их понимала – не стоило загонять коней в чащобе, где замену взять будет неоткуда.

Мы рысили все утро и весь день. И лишь когда солнце поднялось высоко, сделали небольшую передышку для того, чтобы посетить местную достопримечательность под названием «кустики», выпить воды и съесть по лепешке. После чего вновь двинулись в путь.

Всю дорогу я прислушивалась – не донесется ли грозный оклик или звуки погони? Но нет, кроме пения птиц, шума листвы и топота копыт, ничего не было слышно. Я не позволяла себе удариться в панику. Знала – отец сравняет с землей все, что будет стоять на пути между мной и им. Пустит по нашему следу всю кармодонскую армию! Вот только очень не хотелось бы пострадать в предстоящей битве… Я покосилась на неверийского принца. Не хотелось бы мне, чтобы и с ним что-нибудь случилось. И вовсе не из-за угрозы международного конфликта. Стич оказался искренним, хорошим человеком, и уже не раз доказывал это. Ну не охотник, да, не рыцарь, мускулатурой напоминающий тетушкин буфет для серебра. Зато камзол хотел отдать… Интересно, о чем он собирался мне поведать перед тем, как на нас напали?

Рука Гари, все это время лежащая на моей талии, вдруг поползла вверх.

– Черт возьми, не могу удержаться, Ваше Высочество, мне так хочется вас пощупать, – дыша в ухо, сообщил негодяй. – Ни разу не щупал принцесс!

Я едва не дернулась, но вспомнила слова папы: «Никогда не выказывай страх перед животными!» Так он учил меня на охоте. И был прав.

– У вас руки отсохнут или еще что поважнее, – равнодушно сказала я. – С тем, кто без разрешения щупает королевских особ, происходят всякие неприятности…

– Я слышал об этом! – воскликнул Стич. Покосившись на него, я увидела, как на его узких губах мелькнула и пропала усмешка. – Это древнее проклятье кармодонской династии.

Гари поспешно убрал руки, а потом и вовсе пересадил меня себе за спину, пробормотав что-то вроде «чур-чур».

Мы ехали до глубокой ночи. Кажется, я все-таки заснула, потому что, когда открыла глаза, обнаружила себя лежащей на плаще, расстеленном у костра, и укрытой камзолом принца. Пошевелилась, и стон сорвался с губ – у меня болело все, что могло болеть, и еще что-то, о чем я даже не подозревала. Отец был не прав, запретив мне ездить верхом в Самыйсоксе! Если бы я имела возможность кататься каждый день, тело сейчас так предательски меня бы не подвело.

– Есть будете? – спросил Гари, услышав мой стон. – На ужин каша с ягодами.

– Не… хочу… – прошептала я. От боли не было сил встать.

– Я помогу! – Его Высочество придвинулся ко мне, помог подняться и сесть. – Обопрись на меня, вот так… Нужно поесть и расходиться, вот и все. Вот я поел, и чувствую себя гораздо лучше. Ну, Альви, давай же!

Я мученически посмотрела на него, но протянутую Гари миску с кашей взяла и начала есть. Невозможно капризничать, когда тебя уговаривают, как ребенка. Хотя иногда так хочется!

После ужина мне разрешили пройтись вокруг костра и размять мышцы. Лондо неотступно следовал за мной. Сначала это нервировало, а потом я просто перестала обращать на него внимание и занялась модной в столице гимнастикой, которая носила название «Гибкий стан на все времена». Она включала в себя упражнения не только для шеи и спины, но и для рук и ног, которые я старалась выполнить на «отлично» и в непосредственной близости от длинного носа охранника. Когда мой каблук в очередной раз едва не впечатался в мерзкую рожу негодяя, он поспешил отойти, и теперь наблюдал за моими усилиями со стороны.

Затем разбойники привязали нас со Стичем к дереву, затоптали костер и легли спать.

Когда послышался их храп, я спросила принца:

– Как ты думаешь, куда нас везут?

– На север, – не задумываясь, ответил он. – Я слежу за солнцем и звездами, пытаюсь запомнить дорогу. Этот лес тянется от Самыйсокса далеко, до самых отрогов гор. Мы едем быстро, делаем мало остановок, а значит, еще пара дней пути, и мы их увидим – горы. Точнее, увидели бы, если бы могли забраться на холм или дерево.

– Жаль, здесь нет смиссы, – вздохнула я. – Уж она-то забралась бы куда угодно!

– Почему же нет? – в голосе Стича таилась улыбка. – Она следует за нами, но прячется так искусно, что разбойники ее не замечают. Я увидел ее случайно и то только потому, что люблю наблюдать за природой.

– Правда? – воскликнула я, но тут же понизила голос. – Ох, ты не представляешь, как меня обрадовал!

Честно говоря, с души просто камень свалился! Я вспомнила, как Кошке удалось бежать, и думала, что она в Самыйсоксе, в безопасности. Но слова младшего Ананакса о том, что смиссы никогда не бросают своих котят, совершенно вылетели из головы.

– Степные кошки очень умны, – проговорил принц. – Во дворце Его Величества Панча Первого их несколько десятков, уже много поколений они живут там. Королева Алара… моя мать, их просто обожает!

– Я ее понимаю, – кивнула я. – Стич, ты что-то хотел сказать мне перед тем, как на нас напали. Помнишь?

Последовала пауза. А затем принц пробормотал:

– Прости, Альви, но нет. Меня сильно ударили по голове – до сих пор в ушах шумит. Возможно, потом я вспомню…

– Возможно, – пробормотала я.

Почему-то я ждала подобного ответа. Его Высочество был слишком честен для того, чтобы выдавать постороннему чужие тайны. Даже если этот посторонний – наследная принцесса Кармодона.

– А как ты думаешь, – прошептала я, – Кошка сможет вывести нас назад, если мы все-таки решим сбежать?

Стич встрепенулся. Похоже, он уже задремал.

– А? Что? Смисса? Конечно, сможет. Они же как-то ориентируются в родных степях, ровных, как стол.

Я запрокинула голову и тяжело вздохнула. Листва здесь была такая густая, что звезд видно не было. А мне почему-то казалось важным их видеть.

Моей руки коснулось что-то шелковистое. Я едва не вскрикнула, но гладкий лоб смиссы боднул меня в висок, предупреждая вскрик. Бесшумно потоптавшись вокруг нас, Кошка исчезла в зарослях, будто ее и не было. А я улыбалась, глядя в темноту, в которой она исчезла. Я была не одна. Рядом были друг из далекой Неверии и Кошка. Разве этого мало?

Через четыре дня выматывающего пути по лесной чаще мы начали подниматься в горы. Когда мы перевалили очередной склон, глазам предстала порядком заросшая равнина с руинами какого-то грандиозного сооружения в центре.

– Внизу мы передохнем несколько дней, после чего отправимся дальше, – охотно пояснил Гари в ответ на мой вопрос. – Честно говоря, понятия не имею, что это за развалины.

– Это замок Норрофиндской династии! – восхищенно воскликнул Стич. – Я читал о нем. Норрофиндцы, или норры, как они сами себя называли, в незапамятные времена владели территориями, которые нынче принадлежат как Неверии, так и Кармодону. Столица Норрофинда располагалась на юго-восток отсюда, а здесь был построен один из семи королевских колоссальных дворцов. Они были великими правителями!

– От ваших великих правителей нынче остались одни воспоминания, – хмыкнул Лондо.

– И камни, – проворчал Гари.

Стич обиженно замолчал. А я, разглядывая развалины мощных стен, думала о том, что когда-нибудь Кармодон и его обитатели станут лишь сказкой для тех, кто захочет прочитать ее. Сказкой об одном месте, от которого остались только воспоминания и камни…

Гари дернул поводья коня, и мы принялись осторожно спускаться в долину, рассеченную рекой надвое. Замок расположился на правом берегу, но на левом тоже виднелись остатки каких-то сооружений. Больше всего они походили на сторожевую башню, соединенную мостом с другим берегом. Я попыталась представить себе, как это могло выглядеть сотни лет назад: четырехугольная башня из грубо обтесанных каменных блоков и ажурный мост через реку, ведущий к величественному донжону, на шпилях которого развевались золотые знамена с изображением дракона. Почему дракона? Сама не знаю, так мне захотелось. Учитель истории, наверняка, рассказывал и о норрофиндской династии, и о флагах, но древняя история никогда меня не прельщала, поэтому я всегда сбегала с занятий.

К обеду мы добрались до дворца норров. Пришлось спешиться – кони то и дело оскальзывались на крутых каменных обломках. Сейчас стало понятно, насколько время не пощадило замок. Сверху он казался более целым, но на самом деле сохранился лишь кусок стены высотой в три этажа, в арках которого свистел ветер.

– Мы здесь остановимся? – растерянно спросил принц.

– Нет, Ваше Высочество, – качнул головой Гари, – здесь только голый камень. Мы поднимемся выше по реке, перейдем ее вброд и вернемся к башне на том берегу. Там есть, где укрыться.

– Откуда вы знаете? – заинтересовалась я.

– Бывал здесь в далекой молодости.

– И что вы здесь делали? – не отставала я.

Гари покосился на меня, но я была настроена решительно, и он это понял.

– Один чудик нанял меня для охраны. Он что-то искал в этих развалинах, то ли карты какие-то, то ли свитки… Богатый был чудик, целую экспедицию снарядил.

– А почему чудик?

– Вот, банный лист… – пробормотал Лондо.

– Сам такой, – не поворачиваясь, отрезала я и, посмотрев на Гари, с нажимом переспросила:

– По-че-му?

– Потому что он бредил драконами и несметными сокровищами, – Гари подал мне руку, помогая перебраться через камень. – Конечно, никаких драконов, как и их сокровищ, тут уж тысячу лет как нету!

– И вы совсем ничего не нашли? – не сдержал любопытства Стич.

– Только какой-то мусор, – усмехнулся разбойник, – поэтому пришлось мне на обратном пути ограбить этого чудика и свалить на все четыре стороны.

– Фу! – скривился принц.

– Еще какое фу, – поддержала я.

– Ничего не фу, – неожиданно возмутился Лондо. – Скажите спасибо, что Гари того ученого хмыря в живых оставил. А мог бы и того… Правда, Гари?

– Правда, – кивнул тот. – Так что я поступил по-честному. Мне – кошелек, ему – жизнь.

Мы со Стичем переглянулись и промолчали.

Только к закату нам удалось преодолеть пространство, усыпанное разного размера каменными обломками, так был огромен замок. Оказавшись, наконец, на берегу реки, я с радостью умылась ледяной водой, бегущей с самых вершин гор.

– Какая вкусная вода, – Стич, стоя на коленях рядом со мной, подносил ко рту полные пригоршни и жадно пил. – Просто прелесть!

Он намочил голову, и его темные волосы упали на лоб привлекательными колечками.

– Увидь такое бабуля, пришлось бы тебе пить горькую настойку, – рассмеялась я. – Она помешана на современной медицине, а современная медицина считает, что все болезни от нервов, а те, которые не от нервов – от паразитов. Нас с отцом она поит этой настойкой раз в три месяца, и скрыться от ее карающей руки нет никакой возможности.

– Бабуля – это Ее Величество вдовствующая королева Миневра? – уточнил Стич. – Альви, умоляю, не рассказывай ей, что я пил эту воду! Я не выношу горькое!

Я лукаво улыбнулась.

– Я подумаю…

И вдруг увидела, как стою рядом с принцем в подвенечном платье, а бабушка рядом – держа на подносе бокалы с настойкой…

Осознание казалось громом, раздавшимся в небесах, чья молния ударила меня в самое темечко. Мне нельзя возвращаться в Тессу и не стоит ждать спасения из рук отца, ведь он сделает это только ради того, чтобы выдать меня замуж. Нужно бежать! Бежать и от разбойников, и от тех, кто попытается меня спасти!

Поднявшись на ноги, я посмотрела на горные вершины, отделяющие меня от Неверии. Сердце заныло. Мне нужна свобода от ненавистного брака, нужна как воздух… Вот только как же я брошу Его Высочество наедине с бандитами? Нужно срочно придумать, как его спасти! Клянусь, Стич вернется на родину в целости и сохранности, и моя совесть будет чиста. Я растворюсь в неверийских просторах, и иногда буду писать письма отцу и бабуле – чтобы знали, что со мной все в порядке.

– Кажется, будет гроза, – заметил Гари, посмотрев вверх – над горами повисли сизые цепочки туч, похожие на браслет на руке великана. – Надо поторопиться!

Брод через реку был неглубоким, но принц все равно умудрился поскользнуться и рухнуть в воду. Когда разбойники его вытащили, он был бледен и зубом на зуб не попадал.

– Ему нужно срочно обсохнуть, иначе он заболеет, – заметила я. – А вы знаете, как болеют особы королевской крови? Вам небо с овчинку покажется!

Бандиты испуганно переглянулись, посадили принца в седло и повели коней к виднеющимся вдали стенам башни. Я последовала за ними. Вот бы найти в развалинах какую-нибудь древнюю карту с проходом, ведущим сквозь горы прямо в Неверию. Это так облегчило бы задачу!

Между тем, тучи набухли дождем и выглядели угрожающе. Над вершинами гор зарницы бесновались в дикой пляске, а порывы ветра доносили до нас пока еще далекие раскаты грома. Все это приводило меня в восторг! Разглядывая ландшафты, которые ранее не были доступны, я впервые дышала полной грудью. Впору было задуматься, не сошла ли я с ума, радуясь тому, что оказалась так далеко от дома, в компании негодяев, которые вообще-то могли сделать со мной все, что угодно?

Мы вовремя добрались до башни, от которой сохранился первый этаж. Ведя лошадей в поводу, вошли в огромный дверной проем, вырубленный в камне для каких-то неведомых гигантов. И едва ступили за порог, как прямые струи дождя ударили в землю, будто в тугой барабан, издавая невообразимый шум.

На полу хлюпала вода. Кое-где она доставала до колен, мне пришлось повыше подтянуть сапоги. Стичу это и в голову не пришло – он и так был весь мокрый.

Гари запалил факел и повел нас вглубь коридора, от которого расходилось множество ответвлений. Внутри башня напоминала настоящий лабиринт.

Коридор окончился просторным помещением за решетчатой дверью, с небольшим окном на уровне земли. Возможно оттого, что у него был высокий порог и пол находился выше, чем пол коридора, здесь было относительно сухо, если не считать брызг дождя, залетающих в окошко.

– Прошу, Ваши Высочества! – провозгласил Гари.

Мы с принцем испуганно переглянулись.

– Сухое помещение в башне только одно, – мерзко ухмыляясь, пояснил разбойник. – Так что жить вам вместе. Думаю, вы найдете, чем заняться!

Мы с принцем переглянулись снова. Еще более испуганно.

Лондо отцепил от седла какой-то мешок и бросил к ногам Стича.

– Переоденьтесь, принц. Мы не можем допустить, чтобы наш пропуск в Неверию зачах от простуды. Если что – зовите, мы будем за углом.

Гари, посмеиваясь, достал из седельной сумки огромный замок, и защелкнул его на двери, превратив нашу «комнату» в тюремную камеру. Однако, подготовились ребятки!

Они ушли. Кони послушно потопали за ними. Разбойничий гогот стих за поворотом и остались только блеклый свет, льющийся из окна, шум дождя и мы.

– Тебе, и правда, надо переодеться, Стич, – сказала я, поднимая мешок.

Густо покраснев, принц вырвал его у меня и уставился в пол.

– Ты чего? – удивилась я. – Тебе разве не холодно?

– Х-холодно, – заикаясь от холода, пробормотал он. – Но я не могу сделать это при тебе!

– Это почему? – удивилась я. – Что я, голых му…

И до боли прикусила язык. Хоть я и не собираюсь замуж за это заморское чудо, знать о том, что голые мужчины для наследницы кармодонского престола не находятся в категории исчезающих видов, ему не стоит.

– Я отвернусь! – горячо заверила я. – И даже зажмурюсь. Идет?

– Идет, – буркнул он и отвернулся первым.

Подойдя к окошку, я с наслаждением подставила лицо брызгам дождя. Потом высунула в окно руки, нащупала наружный край камня, подпрыгнула и подтянулась. Пожалуй, я смогу вылезти! Голова и плечи точно пролезут, да и по… гм… корма должна пройти.

Открытие сильно повысило мне настроение, но вдруг я похолодела от ужаса. А что если смисса не смогла перебраться через реку и осталась на том берегу? Что если она, как и все кошки, не любит мочить лапы?

– Стич! – воскликнула я, поворачиваясь.

И едва успела увидеть белеющую в полумраке наследную неверийскую задницу, как Его Высочество прикрылся рубашкой и закричал:

– Ты же обещала не подсматривать!

Я отвернулась, закрыв лицо руками для верности.

– Ой, прости, прости, прости! Смиссы умеют плавать?

– Что?! – изумился он. – Альви, иногда я поражаюсь путям, которым следуют твои мысли!

– Ответь, это важно! – попросила я.

– Во дворце они с удовольствием купались в фонтанах и бассейнах, – сообщил принц. – Ты беспокоишься за Кошку?

– Тсс! – я невольно прижала палец к губам. – Ты оделся? Можно поворачиваться?

– Да.

Повернувшись, я увидела долговязого, длинноволосого крестьянского сынка. Боже, как одежда меняет людей! Может быть, мне тоже стоит переодеться во что-то попроще? Тогда я не буду походить на принцессу… А если обрежу волосы, вообще сойду за мальчишку!

– Почему ты так смотришь? – удивился Стич. – Рубашка немного маловата, да?

Рубашка худого Лондо действительно угрожающе натянулась на его плечах, а рукава были коротки.

– Сойдет, – улыбнулась я. – Главное – ты в сухой одежде. Теперь бы еще…

Я подошла к двери и завопила во весь голос:

– Эй, висельники, нам нужно теплое вино, чтобы согреться. У меня начинается насморк и болит горло! Уже! Дальше будет только хуже!

Стич на мгновенье прикрыл глаза ладонью, после чего принялся развешивать снятую одежду на камнях.

Вино нам принесли. Уж не знаю, как они его разогрели, но напиток был горячим и густо приправленным пряностями.

– Так приятно, когда о тебе кто-то заботится, – сказала я, принимая кружки через прутья дверной решетки. – Благодарю!

Лондо, принесший вино, неожиданно смутился, порозовел, как девушка, и ушел, ничего не ответив.

– А ужин будет? – ему в спину спросила я. – Я проголодалась.

И пусть молчание стало ответом, настроение у меня было превосходным.

Я заставила Стича выпить обе кружки и уложила спать, подложив под голову свой свернутый камзол.

Похоже, разбойникам все же удалось развести костер, потому что потянуло дымком, а вскоре Гари принес две миски с кашей.

– Завтра один из нас поохотится, – сообщил он, – побалуем вас жарким. А пока только это. Вы уж простите, Ваше Высочество, за скудость стола!

– Чего уж там, – махнула я, забирая миски.

Принца еле добудилась. Но горячее вино сделало свое дело – румянец вернулся на его щеки, и он больше не выглядел подмороженным. С удовольствием съел кашу и снова завалился спать. Лицо спящего было так безмятежно, что я какое-то время любовалась им, задумчиво поглощая варево. «Ешь, не торопясь, – всегда говорила бабуля, – в этот момент в голову приходят самые удачные мысли».

Я отдала пустые тарелки пришедшему за ними Гари, и сделала вид, что легла спать. Сна не было ни в одном глазу, потому что удачные, по словам бабушки, мысли уже набились в мою голову и даже начали формировать план. По крайней мере, первый этап, а именно, спасение Его Неверийского Высочества. Однако без второго этапа – моего собственного побега, первый не имел никакой ценности, ведь рядом со мной принцу ничего не угрожало. Следовательно, пора было приступить к рекогносцировке местности.

Довольно удачно выбравшись из окна и отделавшись лишь парой ссадин на запястьях, я глубоко вдохнула восхитительный ночной воздух. Смиссы не было ни слышно, ни видно, но я знала, что она обязательно меня разыщет. В тюремной камере царил полумрак, а здесь все заливал лунный свет, делающий мир невообразимо прекрасным. Он играл на гранях руин, на листве деревьев, заставлял сиять далекие горные вершины. Я еще раз с наслаждением вздохнула и отправилась осматриваться. Судя по остаткам наружных стен, это был небольшой внутренний двор, который переходил в другой – огромный. В нем стояли гигантские сооружения, больше всего походящие на корыта из камня, и я, как ни гадала, так и не придумала, для чего они могли использоваться. Несколько раз я спотыкалась о куски железных цепей. Они были такими древними, что рассыпались в прах под каблуками.

Обойдя башню по кругу, я нашла еще три выхода: один вел на берег реки и был наполовину забит илом, другой смотрел в лесную чащу, а третий находился на возвышении. Тут я задержалась.

Густой лес к башне не подходил, видимо, был изведен под корень в стародавние времена, но небольшая поросль все же поднялась и покачивалась на ночном ветру, словно в медленном танце. Она, к сожалению, закрывала окрестности, а мне бы очень хотелось на них посмотреть. И тут мой взгляд упал на мощное дерево, стоящее на границе леса и расчищенного пространства. Не задумываясь, я поспешила туда. Стич был прав, когда сказал: «Пара дней пути, и мы их увидим – горы. Точнее, увидели бы, если бы могли забраться на холм или дерево».

Я добиралась до дерева дольше, чем ожидала. Луна стояла высоко, когда я подпрыгнула и уцепившись за нижнюю ветку, принялась карабкаться вверх.

По стволу что-то заскребло. Сначала я испугалась, потом испугалась еще больше, потому что глянула вниз, а оттуда на меня глянули два светящихся зеленых фонаря. И только потом тихонько рассмеялась. Вот и Кошка! Пришла, чтобы составить мне компанию в лазании по дереву.

Надо сказать, смисса лучше ориентировалась в ветвях лесного исполина. Она быстро обогнала меня, и будто бы показывала, на какие ветки можно наступать, а на какие не стоит. Благодаря ей, я добралась почти до вершины безо всяких приключений, и замерла от восхищения, разглядывая открывшуюся глазам картину.

Останки замка на дальнем берегу были скрыты туманом, поднимающимся от холодных вод реки. Туман едва заметно светился, и огромные камни, которые то тут, то там выглядывали из-под него, как из-под одеяла, словно играли в прятки друг с другом и со мной.

Освобожденное от лесных зарослей пространство равномерно окружало башню, из чего я сделала вывод, что без магии тут не обошлось. Ведь годы превратили стены в стесанные клыки, сталь цепей – в прах, но не смогли заставить деревья вырасти в невидимых границах. Норры сделали это в защитных целях, дабы к башне не мог подобраться близко враг, или руководствовались какими-то другими причинами, сейчас установить было невозможно.

Отвернувшись от башни, я загляделась на горы. Где-то там, за перевалами, заваленными снегом и укрытыми туманами, скрывалась далекая Неверия, которую мне так хотелось увидеть. Но как достичь ее? Гари, признавшийся в том, что ему довелось путешествовать здесь в юности, явно знал дорогу на ту сторону. А я – нет.

Я смотрела на горы и кусала губы от ярости. По мою левую руку лежал Кармодон – родной дом, любящие родственники, привычный уклад, комфорт и… ненавистный брак с человеком, который меня не любит. По левую – загадочная, полная магии Неверия, куда дорога была мне закрыта природой. Я топнула ногой, позабыв, что стою на ветке, и чуть не навернулась с высоты. Уцепившись крепче, из упрямства топнула еще раз. Не бывать этому! Возможно, я не достигну Неверии, и буду блуждать по лесам, как заблудший дух, одичавшая, но не сломленная…

Что-то сбило меня с мысли. Я вновь повернулась к башне и ахнула. То ли я поменяла положение на дереве, то ли луна сдвинулась к горизонту, удлинив тени, но теперь я четко видела, что расчищенное от леса пространство вокруг башни было разбито на квадраты, подобно шахматной доске. Каждый квадрат очерчивали остатки мощных стен, и в каждом стояли те самые огромные желоба, один из которых я уже видела.

Ничего подобного вокруг замка не наблюдалось.

– И что это такое? – спросила я смиссу.

Она скорчила забавную мордочку и канула в темноту. Мелькнула поистрепавшаяся оранжевая лента… Вот оно! Как там сказала Аманда? «Эврика» или «эклектика»? Впрочем, не важно. Стич будет спасен!

Я спустилась и поспешила вернуться в башню. Дружный храп разбойников сотрясал стены, когда я ввинтилась в окно и бесшумно спрыгнула вниз. Его Высочество сладко спал, обняв мой камзол.

Камзол пришлось вытащить из цепких объятий и надеть, потому что рубашка после моих приключений запачкалась. Незачем висельникам размышлять, где же я так усвинячилась, если всю ночь спала за запертой дверью?

Сев у стены, я засмотрелась в окно. Луна, видимо, скрылась за лесом, потому что в камере стало совсем темно. Удивительно, но страха я не испытывала. Разбойники храпели дружно и радостно, рядом слышалось легкое дыхание неверийца, а где-то там, на свободе, бесшумно охотилась смисса, сверкая зелеными глазищами. Господи, у меня никогда не было таких насыщенных ночей! Гари не сказал, сколько времени мы проведем здесь, но явно не пару дней. Завтра я продолжу поиски – разведаю кратчайшую дорогу в горы или найду убежище, в котором спрячусь, и куда Кошка будет приносить мне добычу, ведь смиссы никогда не бросают своих котят!

Усталость брала свое. Мои веки тяжелели, но под ними вспыхивала квадратами, полными волшебного огня, странная разлинованная земля. И где-то на границе между сном и явью, почти провалившись во тьму, я вдруг услышала тихий голос, который, казалось, звал меня. Я пыталась приблизиться к нему, чтобы разобрать слова, а когда мне это удалось, поняла, что слово было всего одно. Голос повторял его много раз, словно заклинание, словно молитву: «Валентайн, Валентайн, Валентайн!»

Выражение серых глаз секретаря впервые на памяти Его Светлости можно было обозначить одним словом: «Ужас!»

– Ее В-высочество до сих пор н-не найдена! – заикаясь, произнес Вишенс.

Герцогу ничего не оставалось, как схватиться за голову. В другой ситуации он, может, и не стал бы проявлять так откровенно чувства при секретаре, но в этой…

Стоящий у окна Онтарио не пошевелился, но Ананакс видел, как закаменели широкие плечи сына под щегольским синим камзолом.

– Это не самая плохая новость, мой господин, – в голосе Вишенса звучало искреннее сочувствие, – сюда направляется господин Кевинс!

Его Светлость едва не застонал в голос.

Онтарио прикрыл распахнутое прежде окно, взглянул на секретаря с интересом и спросил:

– Один или с гвардейцами короля?

– Один.

– Встреть его со всем уважением, Рубио, – с трудом произнес герцог. – Ступай!

Секретарь поклонился и вышел.

– Солдат пока нет, – заметил Онтарио, – это внушает надежду.

– Наверняка у него указ о моем аресте, – пробормотал Ананакс и извлек из ящика стола запечатанный конверт. – Здесь завещание и инструкции по управлению поместьем и активами семьи, – он потряс конвертом с такой силой, будто тот мог как-то остановить поверенного короля, в эту минуту шествующего по замку с неумолимостью судьбы. – Если… когда меня арестуют, тебе нужно будет прочитать эти бумаги со всем тщанием. Пообещай мне!

– Прочитать? – в голосе Онтарио мелькнула ирония. – Обещаю.

– Ты же понимаешь, о чем я?.. – с мукой вопросил герцог и замолчал, потому что дверь распахнулась.

Секретарь, непрерывно кланяясь, впустил Кевинса, кинул на него еще один полный ужаса взгляд и плотно прикрыл створку.

– О, пожалуйста, присаживайтесь! – воскликнул герцог, вскакивая.

Кевинс немигающе уставился на Онтарио. Тот не отвел глаз, лишь легкая улыбка тронула его губы, когда он произнес:

– Я не уйду, у отца нет от меня секретов.

Пожав плечами, поверенный опустился в кресло и вперил взгляд в Его Светлость.

– Мы много раз прочесали город и окрестности, в поисках участвовали мои стражники, крестьяне и почти все городские жители, – поморщившись, сообщил Ананакс. – Но Ее Высочество Альвина и Его Высочество Стич пропали бесследно.

– Даже не знаю, какая пропажа хуже – для нашей родины, в общем, и для вас, в частности, – неприятным голосом проговорил Кевинс, – Однако Его Величество, зная свою дочь, предполагает, что та сбежала и более того, могла подбить на побег нашего неверийского гостя. С вашей точки зрения такое возможно?

– Конечно, возможно! – горячо уверил Ананакс. – Я потому и не стал беспокоиться первые сутки после их пропажи, что подумал так же. Летние ночи полны романтики, а ведь это – именно то, чего желал наш любимый король для своей дочери и ее жениха!

Онтарио хмыкнул.

– Лучшие королевские агенты уже на пути сюда, – коротко взглянув на него, сказал Кевинс. – Можете не сомневаться, они перероют все холмы и овраги, нырнут во все водоемы, опросят каждого человека на ваших землях! И молите бога, чтобы предположения о побеге Их Высочеств с романтическими целями оказались верными. Тогда вы хотя бы сохраните голову на плечах. В противном случае…

Кевинс не договорил. Поднялся, бросил еще один взгляд на Онтарио и ушел.

Герцог снова схватился за голову, словно боялся ее потерять.

– Я не верю, что она сбежала, отец, – подал голос младший Ананакс. – Ее Высочество Альвина испытывала к принцу исключительно дружеские чувства, так с какой стати ей устраивать любовный променад?

– Откуда ты знаешь? – рявкнул Его Светлость. – Принцесса – девушка совершенно непредсказуемая, а чувства, бывает, вспыхивают на пустом месте!

– Если бы она хотела бежать, взяла бы из конюшни Зверя, я уверен, – Онтарио задумчиво постучал пальцем по подоконнику. – Верхом передвигаться удобнее и быстрее, чем пешком.

Он быстро пошел к двери.

– Стой, куда ты? – удивился герцог. – Покидаешь отца в такую тяжелую минуту?

– Мне нужно кое-что проверить, я скоро вернусь, – через плечо бросил Онтарио.

Ананакс проводил его взглядом, подумал и… налил себе бокал вина.

– Пью за тебя, моя дорогая Оливия, любимая женушка, – сказал он, поднимая бокал и смотря куда-то в потолок, – жди меня на небесах, вполне возможно, мы скоро увидимся!

Я проснулась от пения птиц и в отличном настроении. Ночная прогулка прояснила сознание и позволила окончательно определить цель, к которой я стремилась – не вступать в брак по политическому расчету. Будь здесь бабуля, она рассказала бы мне несколько историй о подобных союзах со счастливым концом, напомнила бы о долге перед родиной и благоразумии, о чаяниях отца… Но ее здесь не было, а свобода лежала так близко – руку протяни! То есть, перевали через горный хребет и окунись в неведомые просторы страны, о которой поэтично рассказывал Онтарио Ананакс.

Висельники накормили нас завтраком и снова завалились спать. Видать, дорога знатно их вымотала.

Встав под окном так, чтобы на лицо падал солнечный свет, я несколько мгновений прислушивалась к их храпу, а затем шепотом позвала: «Кошка!»

Мне пришлось звать довольно долго, пока, наконец, длинное пятнистое тело не ввинтилось в оконный проем и подобно гигантской капле воды не стекло на пол. Я была так рада ее видеть, что никак не могла налюбоваться. Несколько дней охоты на природе сделали свое дело – шерсть смиссы лоснилась, пятна на шкуре стали ярче, а глаза – зеленее всех виденных мною изумрудов.

– Альви, что ты делаешь? – удивился Стич, когда я вытащила из ушей сережки, завязала их в носовой платок, извлеченный из поясной сумки, и закрепила на оранжевой ленте, до сих пор украшающей шею Кошки.

– Зову на помощь, – прижав палец к губам, пояснила я. – Я купила эти серьги в магазине, в котором так же продавался драконий зуб, найденный на развалинах замка далеко на севере. Сомневаюсь, что в округе есть развалины еще каких-то замков, а значит, зуб был найден именно здесь!

Повернувшись к Кошке, я взяла ее за морду и заставила посмотреть себе в глаза.

– Ищи Онтарио, – прошептала я, – однажды ты позвала его на помощь, позови и сейчас. Беги домой! К Онтарио! Вперед!

Смисса навострила уши, услышав знакомое имя. А потом грациозно развернулась и одним прыжком выскочила в окно. Я очень надеялась, что она поняла меня. Ведь если кто и мог соотнести черепушки с местом нашего заточения, то только младший Ананакс с его острым умом и наблюдательностью.

– Ты думаешь, она тебя поняла? – Стич заинтересованно смотрел на меня.

Он сидел у стены, опершись на нее спиной.

– Ты в этом убедишься, когда появится Онтарио Ананакс и спасет тебя, – улыбнулась я.

– Ты хотела сказать – нас? – удивился принц.

Я прикусила язык. Чуть не проговорилась о том, что меня здесь уже не будет, когда Онтарио обо всем догадается и возглавит спасательную операцию. В том, что операцию возглавит именно он, я почему-то не сомневалась.

– Расскажи мне про норров, – попросила я, желая сбить Стича с толку и заставить позабыть свою оговорку, и села рядом с ним. – Все равно делать нечего. Ты говорил, что много читал о них.

– С удовольствием, – улыбнулся принц, и я улыбнулась в ответ.

Его Высочество явно любил делиться своими знаниями.

– Норры были первым народом, поселившимся на территориях нынешних Неверии и Кармодона. Они пришли с севера, спасаясь от холода и ища плодородные земли, и сначала освоили горы и леса, а потом спустились ниже – в долины, постепенно растворяясь в многочисленных племенах, поэтому в каждом из нас в какой-то мере течет их кровь. В эпоху, когда возвели этот замок, а это примерно восемьсот лет назад, норры были самым высокоразвитым народом, а их государство – Норрофинд, сильнейшим на территории материка. Начав свой путь кочевниками, став затем земледельцами и скотоводами, они активно развивали добычу полезных ископаемых и ремесла. Среди них было много сильных магов, которые использовали свою силу во благо народа. Именно с их помощью норры покорили драконов, которые обитали как в горах, так и в лесах Норрофинда, и заставили служить себе. Постройка таких огромных сооружений, как этот и другие замки, не была бы возможна без использования драконов.

– А где они их держали? В конюшнях, что ли? – фыркнула я.

Стич пожал плечами.

– В книгах написано о том, что в каждом городе или при каждом крупном замке существовали драконарии, но рисунков или описаний я не встречал. Должно быть, они действительно выглядели как гигантские конюшни.

В моей голове что-то щелкнуло, а перед глазами предстала шахматная доска заднего двора, залитая лунным светом прошлой ночью, и огромные желоба, которые можно было использовать для воды. Драконарий – вот что это такое! Замок находился под охраной волшебных крылатых существ, умеющих извергать огонь!

– А как норры ими управляли? – спросила я. – Приручали?

– Тайна, покрытая мраком, – вздохнул принц. – В книгах написано, что они использовали специальную упряжь, чтобы летать на драконах…

– И все? – разочаровалась я. – Ни тебе вкусняшек… Яблочком, там, похрустеть, овечкой…

– Увы.

Мы замолчали. Я пыталась представить себе норра, сидящего в седле на драконе. Вот бы полетать! И почему я не родилась восемьсот лет назад?

– А как же такое сильное государство пришло в упадок? – удивилась я. – Ведь и города, и драконы, и полезные ископаемые, и ремесла? Может быть, их скосила неведомая болезнь?

– Из-за драконов, – ответил Стич. – Если неведомая болезнь и была, то болели ею именно драконы, потому что их количество стало резко сокращаться. Норры, привыкшие использовать их во всех сферах жизни, не смогли вовремя перестроиться. Огромные дворцы невозможно было ремонтировать без доступа с воздуха, торговля зачахла – норры не строили дорог, потому что перевозили грузы на драконах… Постепенно города обезлюдели, замки опустели… Оставшиеся норры уходили на юг, туда, где формировались новые государства, и оседали там. А этот край лесов и гор оказался покинутым. Здесь не осталось ни драконов, ни людей. Лишь камни, как верно заметил наш тюремщик Лондо.

– Как это печально… – прошептала я. – Такая прекрасная земля и никому не нужна!..

Я словно наяву увидела, как вновь поднялись прекрасные белые башни, увенчанные флагами с изображениями драконов. Пусть не живые, а нарисованные, волшебные ящеры парили в высоте, раскинув крылья и раскрыв клыкастые пасти в восторженном реве.

– Это надо исправить! – я вскочила и закружила по камере, как запертая в клетку смисса.

– Что? – изумился принц. – Вернуть драконов?

– Если бы это было возможно, – покачала головой я, – но, нет, таких чудес больше не будет. А вот Норрофинд я бы восстановила… Города, замки… В горах должно быть полно руды, золота и самоцветов. Наверняка у норров были шахты и оборудование для их добычи.

– Ты хоть представляешь, во сколько обойдется хотя бы строительство дорог? – уточнил Стич. – Здесь не лес – а непролазная чаща. Развалины городов укрыты зарослями, а замки расположены в маленьких долинах в горах, таких, как эта, куда совсем не просто добраться.

Наверное, он говорил правильные вещи, но меня было не остановить.

– Мой отец ничего не станет делать без обоснования целесообразности, – горячо заговорила я, – но его можно будет убедить, если разведать горы и получить информацию о недрах. Не так уж и дорого обойдется направить сюда несколько изыскательских экспедиций. Моих денег, например, на это вполне бы хватило. Я бы и сама с ними отправилась, если бы…

Резко отвернувшись к окну, я замолчала, делая вид, что задумалась. Вот беда с этим языком! Проглотить его, что ли?

– Ты только представь! – я повернулась к принцу, белые башни со стягами никак не шли у меня из головы. – Представь эти города воочию, эту мощь, эту силу, эту красоту. Это величие, наконец! Я не была в Неверии, но могу сказать о Кармодоне, как бы я его не любила, ни в одном городе, даже в Тессе, нет таких грандиозных сооружений, как здесь.

– Драконов для их ремонта тоже нет, – разумно заметил Стич.

– Драконы сейчас и не нужны! – отрезала я. – Новые технологии строительства – вот что необходимо. Прошло восемьсот лет, Стич, восемьсот! Уж, наверное, за это время люди узнали о строительстве городов все.

– Может быть, ты и права, Альви, – вздохнул Стич. – Во всяком случае, я бы тоже мечтал увидеть Норрофинд своими глазами! В принципе, начать надо с одного объекта, чтобы посмотреть, как будет получаться. Хотя бы с этого! Смотри…

И он самым подробным образом расписал мне план по восстановлению замка. Начиная от сметы на изыскательскую экспедицию и заканчивая составом рабочей группы, включающей меня, несколько архитекторов, каменщиков, мага и еще кучу народа.

Я смотрела на Его Высочество, раскрыв рот. Вот это да! Тихий, неуклюжий юноша вдруг преобразился. Пока он говорил, его темные глаза горели самым настоящим боевым азартом. Принц то и дело откидывал с плеча длинные волосы, которые лезли на лицо, когда он оживленно жестикулировал, рисуя в воздухе разные схемы. Ему явно не хватало мела и доски или пера и бумаги. Должно быть, когда-нибудь из него выйдет хороший правитель. Внимательный к нуждам своего народа, рачительный хозяин, при котором государство войдет в новую эру расцвета…

Без меня!

Настроение испортилось. Да, идея заново отстроить Норрофинд пленяла, но я уже выбрала для себя путь одинокой и свободной скиталицы.

От нечего делать мы со Стичем до вечера строили планы восстановления древнего государства, спорили до хрипоты над расходами, причем я настаивала на их увеличении, а Его Высочество как лев бился за экономию, будто кармодонская казна уже принадлежала ему.

На ужин нам подали обещанное жаркое. Горные куропатки оказались жилистыми, но сытными, и их было много. Я так объелась, что всерьез засомневалась, удастся ли выбраться ночью в окно? Впрочем, сытость была на пользу, потому что тоже объевшийся Стич уснул быстро и с довольным выражением лица.

На сегодня я заготовила целый разведывательный план. Мне нужно было узнать, где в роще или окрестностях можно спрятаться и, если успею, обыскать багаж висельников на предмет полезных при побеге вещей.

Когда я вылезла в окно и оказалась под звездным небом Норрофинда, сожалела лишь о двух вещах. Первое, со мной не было Кошки. И второе, Онтарио Ананакс, если и видел эти же звезды, то с другого ракурса, и там, где он на них смотрел, они казались менее прекрасными.

Я сразу направилась туда, где горы виднелись ближе всего. Для этого мне пришлось пройти по «шахматной доске» драконария. Ступая по истертым каменным плитам, я с восторгом представляла, как по ним прохаживались, пуская дым из ноздрей, прекрасные чудовища, называемые драконами. Как они пили воду из желобов, склоняя головы на длинных шеях, как хлопали крыльями или сворачивались в клубок, ложась спать. Одно оставалось для меня загадкой – отчего они не улетали прочь? Неужели так привязывались к своим хозяевам?

Видимая близость Неверии оказалась обманчивой. Сквозь дикий лес пришлось бы прорубаться – хорошее место для укрытия, но меня интересовала дорога к перевалу.

Света луны хватало, чтобы не заблудиться. Безуспешно попытавшись войти под древесные кроны, я принялась обходить драконарий по внешней границе, ища лазейку в стволах лесных гигантов и зарослях кустарников.

Драконарий был огромен. Я едва ли миновала половину загонов, когда, наконец, нашла едва заметную звериную тропку, убегающую в лес. К сожалению, половина ночи уже прошла. Следовало возвращаться, чтобы висельники не обнаружили моего отсутствия.

Я вернулась, но не к окну в камеру, а к одному из входов в башню. Он находился уровнем выше того коридора, где располагалось наше со Стичем узилище, а разбойники устроили себе место для отдыха.

Когда я подобралась к висельникам, они крепко спали. Свежий воздух, обильная еда и вино, которое они привезли с собой, сделали свое дело. Стараясь не шуметь, я обыскала багаж и обнаружила множество интересных вещиц, например, свои украшения, охотничий нож, запасное огниво и трут. Как ни велик был соблазн позаимствовать клинок, я не стала этого делать, ограничившись огнивом. Пропажу ножа скорее заметят, чем такую мелочь, тем более лежащую про запас!

Спрятав огниво и трут в голенище сапога, покинула башню и вернулась к окну в камеру, где на мгновенье задержалась, любуясь рассветом, который окрашивал облака в нежные, пока еще не яркие краски. С каким бы удовольствием я задержалась в этом чудесном месте! Но по своей воле, а не по причине преступного сговора двух негодяев. Я бы облазила здесь все развалины, разведала бы все тропки, поднялась бы к истокам реки и даже, наверное, нарисовала бы карту… А еще я любовалась бы рассветами и закатами Норрофинда столько, сколько хочется!

Тяжело вздохнув, я полезла в окно. Камешек хрустнул под каблуком, когда я спрыгнула, но принц не проснулся, лишь пробормотал что-то во сне.

Я отошла в другой угол помещения, чтобы его не беспокоить, села и задремала.

Мне снилось яблоко, которое я держала на ладонях. Чьи-то теплые губы коснулись пальцев, будто большая лошадь спрашивала разрешения взять его. Я протянула яблоко им навстречу. И ужасно удивилась, когда вместо лошадиных зубов разглядела огромные клыки. В недоумении я подняла глаза на их обладателя, и словно бабочка в паутине, замерла под взглядом, опаляющим огнем. Повисла пауза, которая могла бы обернуться для меня трагедией, если бы я вдруг не вспомнила шепот, причудившийся в ночной тишине. «Валентайн? – безмолвно спросила я, и змеиные зрачки в оранжевых глазах расширились от изумления. – Это ты – Валентайн?»

Как это часто бывает во снах, причем в самый интересный момент, все затянул туман, в котором ничего нельзя было разглядеть. Но яблоко исчезло с ладоней – я поняла это по легкости в руках. И услышала голос, затихающий подобно раскатам грома: «Ты догадалась, дитя. Найди меня!»

Рубио Вишенс служил уже второму поколению Ананаксов, но никогда на его памяти во дворце не творился такой бардак, как сейчас. Мало того, что скучающая свита Его Похищенного Ее Сумасбродством Высочества бродила по замку в поисках развлечений и путалась под ногами, так еще и к Его Светлости зачастили посетители, самым страшным из которых был господин Кевинс, а самым безобидным, но выводящим из себя – графиня Бабакса. И если первый – пока! – вежливо пугал и смотрел с подозрением, то последняя каждый день отсутствия принцессы приходила в кабинет герцога стенать, бить себя в грудь и проливать потоки слез в таком количестве, что Рубио приходилось вызывать поломойку, дабы вытереть пол.

Однако этот посетитель пришел сюда впервые. Высокий, красивый, седовласый Дуч Вивер – распорядитель неверийской делегации – не был взволнован, что выдавало большой управленческий опыт, но выглядел недовольным.

– Я также, как и вы, Ваша Светлость, обескуражен и подавлен происшедшим, – говорил он, а герцог старательно кивал, поскольку что еще он мог сделать? – Наше положение становится несколько… неясным. Отправляться ли нам в Тессу до того, как закончатся поиски Его Высочества, или ждать известий здесь? Ведь День рождения короля приближается, а мы просто обязаны быть на празднике, у нас протокол, подарки, визиты и так далее.

– До дня рождения Его Величества осталось всего ничего, – Ананакс на сдержал вздоха, – а это значит, что известия скоро будут, и дай бог, чтобы они были хорошими. Надеюсь, вы поймете меня, уважаемый господин Вивер, если я скажу, что ваше присутствие в Самыйсоксе – испытание для меня и моих подданных, и вовсе не потому, что я имею что-то против Неверии. Я уважаю вашу страну, иначе никогда не отправил бы сына туда!..

Его Светлость посмотрел на пустующее место у окна. Именно там в последнее время полюбил стоять его наследник. А затем взглянул на секретаря, почтительно застывшего у стола и ожидающего указаний.

– Вишенс, а где Онтарио?

– Я не имел чести видеть вашего сына с утра, но сейчас же найду его!

Секретарь быстро вышел из кабинета.

Бросив еще один – тоскливый – взгляд на небо, синеющее за окном, герцог продолжил:

– Лето заканчивается… Пора сбора лепестков в самом разгаре, грядет сенокос, и нам вовсе не до развлечений, господин Вивер. Однако я предпочел бы, чтобы вы немного задержались. Если… Когда Его Высочество найдут, ему будет приятно оказаться среди соотечественников. А коли поиски затянутся, вы отправитесь в столицу с тем расчетом, чтобы не опоздать на празднование.

– Я ценю вашу откровенность, герцог, – помолчав, сказал Распорядитель. – Вы правы – мы сможем окружить принца безмерной заботой, если… когда он будет найден. Однако мои люди выспались с дороги и теперь ищут, чем бы себя занять. Мы, неверийцы, очень деятельны по природе своей. Безделье превращает нас в демонов…

Брови Ананакса поползли вверх.

– Ох, простите, это просто фигура речи! – воскликнул Вивер. – Я приведу примеры, так вам будет понятнее. Три дня назад фрейлины из нашего кортежа поспорили, у кого из них больше поклонников из числа кармодонцев. Ссора проходила бурно и закончилась побоищем с использованием подушек, после чего пришли в негодность как подушки, так и фрейлины. Позавчера в таверне «Веселый могильщик», находящейся здесь, в Самыйсоксе…

Его Светлость поднял руку, прерывая гостя.

– Я знаю, что произошло в таверне, господин Вивер, – поморщился он. – Пажи Его Высочества, зашедшие перекусить во время прогулки по городу, принялись обвинять моих стражников, которые отдыхали там после ночной смены, в том, что наша принцесса украла вашего принца…

– По моим данным, все было как раз наоборот, – любезно улыбнулся Распорядитель, – зашли подвыпившие стражники, увидели пажей и принялись обвинять их в том, что наш принц похитил вашу принцессу…

Оба замолчали и устало посмотрели друг на друга.

– В общем, мне все понятно! – наконец, произнес Ананакс. – Способности неверийцев требуют практического приложения. А это значит, что балы и охоты отпадают – они почти не требуют усилий. Предлагаю вам два направления, господин Вивер: сбор лепестков и поиск Их Высочеств. Обещаю тяжелый физический труд, движение по пересеченной местности, удовлетворение результатами труда и четырехразовое питание за счет казны.

– Хм… – Распорядитель что-то прикинул в уме. – Это может сработать. Женская часть делегации займется сбором лепестков, а мужская – присоединится к поисковым группам поверенного Кевинса.

– С непривычки они будут сильно уставать, и у них не останется время на конфликты как друг с другом, так и с моими людьми, – кивнул Его Светлость.

Дуч Вивер поднялся.

– Я благодарен вам, герцог, за столь быстрое и мудрое решение. Сейчас же отправлюсь и сообщу свите Его Высочества о новых увлекательных занятиях!

Ананакс, улыбаясь, проводил Распорядителя к двери. Его Светлость был очень доволен собой, хоть тень палаческого топора над его головой и становилась все явственнее с каждым днем поисков. Но едва он вернулся за стол и сел, как створка резко распахнулась, и на пороге показался запыхавшийся секретарь.

Надежда заставила сердце герцога забиться чаще, когда он воскликнул:

– Нашли?

– Нет, Ваша Светлость, – пытаясь отдышаться, сообщил Вишенс. – Ваш сын… Он…

Ананакс вскочил.

– Что? Что с ним случилось, говори же?

– Он покинул замок!

– Откуда вы знаете?

– Его нигде нет, а в его комнате не хватает вещей, которые каждый взял бы с собой в далекое путешествие…

Секретарь замолчал, тяжело дыша.

– Что еще? – заорал герцог и треснул кулаками по столу. – Договаривай!

– Из конюшни исчез жеребец Зверь, подаренный Его Высочеству Стичу…

Все-таки застонав, Ананакс опустился в кресло. Но вдруг замолчал и задумчиво уставился в окно.

– Что там? – испуганно спросил Вишенс – после случившегося он ждал чего угодно.

– Там… там… – пробормотал герцог, заставляя секретаря бледнеть. – Где-то там Ее Высочество, и похоже, Онтарио знает, где она… Немедленно разыщите господина Кевинса и сообщите ему об этом!

На следующий день мы со Стичем продолжили возрождать Норрофинд в наших мечтах, все более обретающих реальность. Планы были настолько хороши, что у меня даже мелькнула мысль, а не попробовать ли себя в роли жены Его Высочества? Ведь мы, наконец, нашли общий интерес, захвативший обоих. Но немного подумав, я решила, что нет. Королевский брак – это брак без возможности развода и целая куча ограничений, возведенных в ранг абсолюта. Подобное можно выдержать рядом с любимым человеком, однако при взгляде на принца мое сердце билось ровно, и мыслей о поцелуях под луной не возникало… Зато мне постоянно вспоминались поцелуи Онтарио. Вот с кем нашлось бы, чем заняться в тюремной камере! Хотя, о чем это я? Будь в саду со мной младший Ананакс, мне не пришлось бы спать на полу и есть жилистых куропаток, а негодяи давно болтались бы на виселице, где им и место. Но тогда я не увидела бы и Норрофинда, вот незадача! Жизнь все-таки неправильная штука. Одной рукой дает, другой – отнимает. А ты все время вынуждена делать выбор: брать или отказаться?

Ближе к вечеру я попросила висельников отвести меня к реке – вымыть голову. На самом деле, мне хотелось взглянуть на развалины при дневном свете. Моим конвоиром стал Гари, и это было неплохо, потому что длинного, похожего на таракана, язвительного Лондо я терпеть не могла.

Река весело шумела, прыгая по остаткам каменных сооружений, и ей не было дела до какого-то там Норрофинда, ведь она существовала до него и продолжала существовать после.