Принцесса душ

Глава 2 Селестра

Двери Большого зала открываются, и я вижу, как входит первая женщина. Она нерешительно приближается к трону: двое стражников шагают по обе стороны, пока женщина медленно шаркает в нашу сторону. На ней темно-красная юбка, подол которой испачкан грязными щиколотками.

Чем ближе она подходит, тем сильнее покалывает кожу на моем затылке.

В воздухе витает смерть.

Я практически чувствую ее вкус.

Этот запах въелся в кости бедняжки.

Женщина в юбке цвета запекшейся крови и увядших лепестков роз… Я откуда-то знаю, что она не протянет и недели.

Я это чувствую.

Затем моя мать схватит душу несчастной, и король Сирит поглотит ее, как он делает уже больше века. Так он подпитывает свое бессмертие.

– Ваши Величества, – произносит женщина, как только достигает ступеней, ведущих к тронам.

Она склоняется в реверансе так низко, что ее колени касаются пола, а лодыжки трясутся от напряжения.

Незнакомка глядит на мою мать, и я вижу, как в ее глазах мелькает паника, прежде чем она склоняет голову.

Они боятся нас. Они ненавидят нас.

И это правильно.

Я вскидываю подбородок, напоминая себе, что должна выглядеть довольной.

Это единственный раз в году, когда я окружена магией. Когда ощущаю ее гул, наполняющий замок, и сила моих предков струится в воздухе, словно сладкое вино.

Когда мне не нужно оставаться пленницей башни.

Я беру ножницы со стола и спускаюсь по лестнице.

– Этими ножницами я отрежу прядь твоих волос и обеспечу тебе место на Фестивале Предсказаний, – объясняю женщине. – В месяц Красной Луны ты окажешься в списке смерти. В первую неделю она придет за тобой единожды, а затем дважды – во вторую. Предсказание, которое ты получишь сегодня, станет единственным ключом к спасению.

Слова даются мне с легкостью, я произношу эти строки с четырнадцати лет.

– Если ты умрешь, твоя душа перейдет к королю. Но если доживешь до первой половины этого месяца, то любое твое желание будет исполнено, а сделка утратит силу.

Женщина энергично кивает.

Исполнение заветных желаний превращает Фестиваль в настоящий праздник. Я слышала, что горожане даже делают ставки на того, кто выиграет, устраивают гуляния и выпивают до самого утра.

Люди идут на сделку только ради исполнения желания.

Для бедных и отчаявшихся это шанс попросить золото или лечебные эликсиры. Для богатых и высокомерных – проклясть своих врагов и сколотить состояние.

И каждый из них считает, что ради такого стоит рисковать собственными душами.

«Всего лишь три смерти, – наверное, говорят они сами себе. – Я смогу это пережить». И некоторым действительно удается. Каждый год лишь у небольшой горстки людей получается продолжить жизнь и исполнить желание. Это вдохновляет окружающих, которые впоследствии тоже захотят поучаствовать.

И ежегодно примерно сотня человек не доживает до конца.

Забавно, что их помнят гораздо хуже.

– Если во вторую половину месяца ты решишь продолжить, то будь осторожна, – зловеще произношу я. – Вместо смерти сам король получит право охотиться на тебя до конца месяца. Ибо если ты выживешь после Красной Луны, его бессмертие станет твоим.

Затылком я чувствую улыбку Сирита.

Он не боится.

Он не беспокоится, что может когда-нибудь уступить свой трон кому-то из простолюдинов.

– Эта сделка или убьет тебя, или же принесет небывалую славу, – говорю я.

Ничто не изменится. Так было всегда.

У смерти есть интересная привычка: как и наш король, она добивается своего. Я наблюдала это воочию.

Кроме того, никто из выживших даже не пытается пройти вторую половину пути. Кровожадная охота – это одно, но когда в ней участвует сам король? Еще до того, как Сирит собрал самую смертоносную армию из когда-либо живших, он был самым искусным воином на всех Шести Островах. Веками Сирит выживал, благословленный коварной магией.

Было бы безумием даже пытаться убить его.

Лучше просто принять свое желание и бежать домой в безопасное место.

– Вы принимаете эту сделку? – спрашиваю я.

Женщина громко сглатывает.

– Да, – отвечает она дрожащим голосом. – Пожалуйста, просто отрежьте.

Руками – такими же трясущимися, как и ее голос, – она указывает на свои волосы.

Я беру ножницы и отрезаю прядь. Женщина втягивает воздух, ее взгляд проясняется.

Интересно, она что-то чувствует? Часть ее души перешла к нам, это удержит ее в нашем мире после смерти.

С помощью ритуала моя мать заберет ее.

После этого душа будет принадлежать королю.

– Готово, – произношу я.

Отворачиваясь, я кладу волосы в один из двухсот стеклянных кувшинов, стоящих вдоль ступеней, что ведут к тронам.

– Подойди, – требует Теола. – И протяни руку.

Я слышу, как сбивается дыхание женщины, когда она поднимается по первым двум ступенькам и опускается на колени.

Теола, протягивая руку, изящно гладит ладонь женщины, потом закрывает глаза и улыбается хитро и зловеще.

Ведьмы Сомниатис подобны якорям. Мы втягиваем энергию и пропускаем ее через себя. Энергию, подобную смерти. Она течет по нашим венам и покалывает губы. Энергия, которая подпитывает наши видения, позволяет забирать души и питать ими короля.

Это проклятая магия, но это единственная сила, оставшаяся на Шести Островах.

Моя семья позаботилась об этом.

Теола закусывает губу, заглядывая в будущее женщины.

В глубине души мне отчаянно хочется увидеть то, что видит мать. Я хочу почувствовать силу, которая исходит от знания будущего, от раскрытия тайн судьбы и освобождения моей магии от оков.

От прикосновения к кому-то впервые за многие годы.

Но затем я вспоминаю Асдена, моего старого наставника. Я помню, что произошло, когда я последний раз прикасалась к человеку.

Я помню, как он кричал.

Эта мысль причиняет такую же боль, как и удар под дых. Я быстро выпрямляюсь, проглатывая воспоминания прежде, чем король замечает мою дрогнувшую улыбку.

Мать убирает руку и смотрит на склонившуюся женщину, чья ладонь отмечена новым клеймом в виде герба короля Сирита – черной змеей, пожирающей свой хвост.

Оно появляется на каждом, кто заключит сделку со смертью.

– На следующей неделе твоя младшая дочь скончается от болезни, – произносит Теола.

Ее твердый и холодный голос подобен льду, словно она говорит о погоде, а не о смерти.

Так было не всегда.

Однажды этот голос источал тепло.

– Она умрет, – говорит Теола. – А через несколько дней, когда ты пойдешь собирать ее любимые цветы, на тебя нападет лесное чудовище. Оно бросит твое тело гнить среди деревьев.

Женщина задыхается. Даже ее руки перестают трястись: ужас сковал все тело.

– Нет, моя дочь не может умереть. – Бедняжка качает головой, не заботясь ни о своей жизни, ни о смерти, которую моя мать предвидела для нее. – Должен быть какой-то способ. Если я доживу до середины месяца, то смогу пожелать исцеляющий эликсир и…

– Твоя дочь не продержится так долго.

Стиснув зубы, Теола сжимает кулак, а затем разжимает его. На ее ладони появляется золотая монета.

Она бросает ее в ладонь рыдающей женщины.

– Это хоть немного утешит тебя, – произносит мать. – Будь рядом со своей дочерью, пока это в твоих силах. Если выживешь, возможно, мы еще увидимся. Если умрешь, помни, что ты задолжала нам.

Женщина моргает и открывает рот, как будто хочет кричать, плакать или бороться за свое будущее. Но раздается лишь стон, прежде чем ее глаза находят меня.

Я вижу в них обвинение, когда стражники поднимают ее и вытаскивают из зала. Укор, что мне должно быть стыдно за мою чудовищную семью и зло, которому мы позволяем просочиться в мир.

Но она не знает.

Ей не понять, что значит быть ведьмой Сомниатис, связанной с королем древней кровной клятвой. Если бы перед этой женщиной поставили тот же выбор, что и передо мной, не сомневаюсь, что она поступила бы так же. Она не ведает, что может случиться, если я попытаюсь нарушить правила.

Тем не менее, как только незнакомка скрывается из виду, я тут же поворачиваюсь к матери, не в силах сдержаться:

– Думаешь, она будет избегать леса и не станет собирать цветы для дочери? – Это глупый вопрос, и в тот момент, когда я произношу его вслух, мне хочется взять слова обратно.

– Какое это имеет значение? – Голос Теолы пронизан недовольством. – Пока мы получаем необходимое количество душ, нас не должно беспокоить, кому они принадлежат.

Я знаю, что она права.

Важно, чтобы к концу месяца у нас было хотя бы сто душ. Этого достаточно, чтобы король мог сохранить бессмертие и продолжить свое правление.

– Ты не согласна, Селестра? – спрашивает мать, когда я замолкаю.

Она предупреждающе смотрит на меня, вынуждая кивнуть.

– Конечно, нет, – отвечаю я.

Искусная ложь.

– Мои ведьмы не задаются такими вопросами.

Король пристально смотрит на меня.

Его глаза чернее самой темной ночи.

– Тебе следует это усвоить, Селестра, – говорит он. – Если тебе когда-нибудь удастся стать одной из них, а не остаться простой наследницей.

Я склоняю голову и стискиваю челюсти.

Он называет меня наследницей, как будто это оскорбление. Так и есть, пока я не стану полноценной ведьмой Сомниатис.

Наследники магии бесполезны, пока им не исполнится восемнадцать лет и они не будут связаны с королем клятвой крови, готовые обучиться истинной магии после смерти старой ведьмы. До тех пор я никому не интересна.

Иногда я чувствую себя сорняком, который вырос в чужом саду и никак не может слиться с остальными растениями.

Остаток вечера проходит так же.

Стража водит людей туда и обратно, несчастные стоят на коленях, пока Теола рассказывает об их грядущей судьбе чуть ли не со скукой. Предательство со стороны верных друзей, утопление в местной реке или ранение в переулке возле таверны, которую они посещают каждый вечер.

Испуг сочится из глаз людей, когда они узнают о собственной смерти. Они ведут себя так, словно на них наложили проклятие, а не выполнили их просьбу.

На протяжении всего вечера я молчу, нарушая тишину, только когда необходимо рассказать о правилах Фестиваля. Десятки раз я отрезаю пряди, спускаюсь по лестнице и наблюдаю, как король жадно смотрит на каждого, кто вступает с ним в сделку.

Каждую новую душу он поглотит с помощью магии моей семьи.

Лишь немногие из них доживут до середины пути и исполнят свое желание.

Никто не сможет пережить второй этап испытания, даже если будет достаточно безрассуден, чтобы попытаться.