Приливами потерянной луны

– 2 –

Придя домой, Гарри решил выпить немного, успокоиться и лечь спать. Услышанная полчаса назад история профессора вызывала у него двоякие чувства. С одной стороны, Гарри, как опытный полицейский, понимал, что имеет дело с не вполне нормальным потерпевшим и, скорее всего, потерпевшим он является не со стороны пришельцев из других реальностей, а урон нанесён ему от куда более банального врага – алкоголя, чему прямым доказательством была сама квартира Барсукова. И в то же самое время Фулмен признавал факт: Барсуков – профессор, лауреат, учёный и, стало быть, человек непростой. Бог его знает, до чего действительно дошла современная наука, расскажи, например, кому-нибудь лет так сто назад о телевизоре, тебя сочли бы сумасшедшим…

Налив полстакана «Red Label», Гарри достал из холодильника лёд и, добавив в стакан три аккуратных кубика, встал у окна. Закурив сигарету, он крепко затянулся и, выпустив густую струйку дыма, отхлебнул скотч. В этот момент в комнате зазвонил телефон, Гарри посмотрел на часы, было почти три, и Гарри, в который раз пожалев, что забыл отключить аппарат на ночь, направился в комнату.

– Гарри Фулмен, – произнёс инспектор, подняв трубку.

– Гарри, здравствуй! Ты уже был у Барсукова? – это была босс Гарри Эльма.

– Да, только вернулся.

«Странно», – отметил он про себя, чего это она вдруг?

– Та-ак… хорошо, – задумчиво произнесла Эльма. – Завтра утром зайди ко мне и постарайся ни с кем не говорить о том, что он тебе рассказал.

Гарри промолчал.

– И вот ещё что, – добавила она торопливо, – завтра, перед тем как зайти ко мне, купи какой-нибудь радиоприёмник, желательно небольшой, карманного типа. Да, и захвати чек, департамент оплатит расходы.

– М-м… – промычал Гарри, – ну, хорошо…

– Тогда до завтра, – понизив голос, произнесла Эльма, – и никому ни слова, – добавила она.

Услышав гудки, Гарри положил трубку, глотнул из стакана, сжатого в руке, и тихо произнёс:

– Очень странно.

Утром Гарри зашёл в магазин и купил, как его и просили, небольшой радиоприёмник. После чего отправился выпить кофе в бар напротив свого участка. Сев за дальний столик возле окна, он вместо кофе заказал себе зачем-то пиво и принялся, не спеша отхлёбывая золотистый напиток, рассматривать свою покупку. Радиоприёмник был размером чуть меньше сигаретной пачки, чёрного цвета, с серебристым колёсиком посередине. Колёсико приводило в движение ползунок, который показывал, на какой волне сейчас находится слушатель. К приёмнику прилагались меленькие наушники «капли», но был у него с обратной стороны и динамик, маленькая кнопка сбоку переключала приёмник в режим наушников или динамика, и Гарри, вставив две маленькие батарейки, переключился на внешний звук. Он принялся, шурша радиоэфиром, искать какую-нибудь новостную станцию, в надежде услышать прогноз погоды.

…распорядился глава районной… а ты люби меня, люби… глубинных вулканических пород, нижние пласты… а а-а а а ала-ла-ла, ну, где же ты, любимая… I fe-e-el good, I knew that I wouldn't of… по словам террористов, все попытки властей… заявил президент Иордании…

Метеосводку он так и не поймал. Выключив приёмник, он положил его в карман куртки. В мире ничего не менялось. Слушать радио Фулмен не любил – слишком гнусными были передачи и слишком жуткими оказывались новости. Иногда он слушал музыку, но редко и далеко не всю.

«Так что же я имею, – подумал Гарри, – украден некий «проникатель» в параллельные миры… но, в сущности, это не прибор, а набор вещей сумасбродного профессора… и вещи ему, как таковые, не нужны… а что же ему нужно… он говорил что-то про прерванную цепь, но я-то тут при чём? При чём тут полиция? И почему это именно я подхожу? К чему подхожу?»

Он посмотрел в окно. За стеклом накрапывал мелкий косой дождь, редкие прохожие быстрым шагом куда-то торопились по своим делам, глядя под ноги и обходя глубокие лужи. Они были похожи на серые тени, оторвавшиеся вдруг от асфальта и принявшиеся бороздить улицы самостоятельно. Атмосфера этого дня угнетала и исчерпывала. Гарри закурил сигарету и посмотрел на часы, было без четверти десять.

«Докурю сигарету и пойду, – решил Гарри, – или… может, ещё одну пива?»

Он быстрыми глотками допил содержимое своей кружки и резко поставил её на стол. Звук привлёк внимание официантки, она посмотрела на Гарри, приподняв левую бровь, он же в ответ кивнул. Она тоже едва заметно кивнула и через минуту, подплыв медузой, поставила перед ним кружку свежего солодового напитка.

– У вас замечательное пиво, – улыбнулся Гарри.

– Только для лучших клиентов, – проблеяла официантка и оценивающе посмотрела на инспектора, – может, молодой человек хочет чего-нибудь покрепче? – двусмысленно спросила она, и зрачки её при этом заметно расширились. Гарри даже слегка смутился.

– Э-э, в другой раз обязательно, – ещё раз улыбнулся он, – сейчас я на работе.

– Да? И как… интересная у вас работа?

– Иногда очень.

Официантка пристально посмотрела Гарри в глаза, лукаво улыбнулась и, покачивая формами, направилась к дальнему столику у стены, где сидели два немолодых уже посетителя, явно перебравшие накануне и потому нетерпеливо жаждущие спасительного пива. Гарри не без удовольствия проводил работницу бара взглядом и снова посмотрел в окно. Почему-то теперь настроение его улучшилось, и даже хмурая заоконная действительность показалась ему теперь романтичной и обнадёживающей. Он не спеша допил пиво и, положив на столик чуть больше требуемой суммы, вышел из кафе, направившись в участок.

Когда Гарри вошёл в кабинет Эльмы, он почувствовал себя сразу даже не двояко, а, скорее, трояко. Во-первых, он понял, что вторая кружка пива была явно лишней, ведь он опять забыл позавтракать, а алкоголь таких фокусов не любит, во-вторых, он понял, что опять вошёл без стука и от этого ему сделалось жутко неловко, ну, и в-третьих, он вдруг осознал, что его босс, оказывается, женщина, и женщина, вероятно, привлекательная в своём роде. Нет, разумеется не для самого Фулмена, но… Все эти три чувства нахлынули на него одновременно и моментально, а потому тут же смешались во что-то подобное хмельной сентиментальной неловкости.

В тот миг, когда инспектор открыл дверь кабинета, он увидел, что его босс Эльма стоит возле окна и самозабвенно целуется со вчерашним потерпевшим профессором Барсуковым. Но видел он это какую-то долю секунды, так как сам же и спугнул столь странную парочку своим появлением. Любовники тут же отпрянули друг от друга, как застигнутые внезапно включённым светом тараканы на тёмной кухне. Эльма тут же покраснела и потупила взгляд, а профессор заметался глазами и покрылся испариной.

– Я… извините… я… – Гарри попытался закрыть дверь.

– Нет, нет, – остановила его Эльма, – проходите, Гарри. Вот, знакомьтесь, Гарри Фулмен, это… – Она повернулась к Барсукову, но посмотреть на него не смогла. – Ах да… вы же… вы же вчера…

Барсуков оживлённо закивал и принялся тереть вспотевший лоб носовым платком. Эльма же принялась бессмысленно перебирать какие-то бумаги на столе.

– Я купил приёмник, – нашёлся Гарри, сам крайне смущённый этой неловкой сценой.

– Да? Очень хорошо! – Эльма оторвалась от своего пустого занятия. – Вот как раз Карп Фазанович… он хотел…

Барсуков спрятал платок в карман, сухо откашлялся и направился к Гарри.

– Разрешите?

Гарри протянул профессору свой приёмник, а сам подумал: «Шустрый, однако, старикашка, как это он так быстро её охмурил».

– Да, это как раз подойдёт, – произнёс профессор и, посмотрев на Эльму, утвердительно кивнул головой.

– Отлично, – ответил Гарри, хотя абсолютно не понимал, что к чему и за чем должно подойти.

– Тогда я сейчас в лабораторию, – Барсуков спрятал приёмник в карман, – и минут через тридцать снова у вас.

– Да, да, Карп Фазанович, конечно, – видно было, что Эльма уже успокоилась, – я тогда сейчас всё Гарри объясню…

Барсуков кивнул, и, слегка засмотревшись на Эльму, пошёл, но тут же врезался в стоящего на пути Фулмена. Профессор вздрогнул, извинился и, обойдя препятствие, поспешно вышел из кабинета.

Гарри, секунду помедлив, подошёл к столу и сел напротив Эльмы.

– Я – весь внимание…

Эльма, присела в своё кресло, взяла карандаш и начала ритмично покручивать его между пальцев. Раньше он никогда не замечал у своего босса такой привычки.

– Гарри, для начала я должна сказать, что мы… мы с Карпом… с Карпом Фазановичем… мы давно знакомы, очень давно. – Тут она испытующе посмотрела ему в глаза зрачками, в которых читалась просьба не разглашать увиденную сцену страсти и возможная протекция на самом высоком уровне. Гарри понял этот взгляд и едва заметно утвердительно кивнул.

– Да, но это, конечно, не имеет отношения, – продолжила Эльма, – отношения к делу… Понимаешь, Гарри, дело это странное и сложное… и… и потом Карп сам тебя выбрал, – с некоторым удивлением в голосе сказала Эльма, – в общем… тебе поручается…

Эльма говорила очень странно, делая ненужные паузы и повторяя слова, как будто бы она сама не знала, что говорить. Этого Гарри в ней тоже не замечал. Но было ясно, что что-то сказать она всё-таки хочет и это что-то даётся ей с трудом.

– Эльма, – перебил её Фулмен, – я и сам вижу, что дело очень необычное. Я просто хотел спросить напрямую. Тем более что вы, оказывается, знакомы…

– Да, Гарри, что? Что спросить? – Эльма тревожно посмотрела ему в глаза.

«Нет, точно, – подумал он, – такой странной я её не видел никогда».

– Мне показалось, что этот профессор немного не в себе, – карандаш в руках Эльмы снова пришёл в движение, и Гарри непроизвольно начал следить за этими манипуляциями, карандаш вращался, как сошедший с ума спидометр при приближении НЛО, – может, у него на почве усталости… или ещё чего…

«Интересно, а она давно у него была, – вдруг подумал Гарри, – и видела ли она все эти бутылки? Или, может, они вместе столько выпили?» – Он невольно представил себе эту картину и внутренне поморщился.

…просто нервный срыв, – продолжил он, – всё-таки учёный, столько работы, мозгу ведь тоже разгрузка нужна?

Эльма слабо улыбнулась.

– Да, я понимаю… но тут… тут, Гарри, всё не так просто… Ты, конечно же… тебе сложно вот так взять и понять… но… я, видишь ли… я сама была в том месте, о котором он тебе говорил. Это не выдумки, Гарри. Всё – правда!

– Вы? Вы там были? – удивился инспектор. – Когда?

– Какое-то время назад, – уклончиво ответила Эльма и, встав с кресла, подошла к окну. – Гарри, тебе нужно будет отправиться туда и всё выяснить. Карп всё тебе расскажет и объяснит. Мы будем держать с тобой связь.

Она снова вернулась к столу.

– Да и ещё, дело это неофициальное, ты же понимаешь?

Гарри кивнул, хоть и абсолютно не понимал, почему это он, инспектор криминальной полиции, сыщик, должен заниматься неофициальными делами, да ещё и такими бредовыми.

– Поэтому я всё оформлю, как твою, так скажем, служебную командировку. Ну, а зарплата… – Эльма присела в кресло и придвинулась ближе к Гарри, – зарплату получишь такую… что я сама тебе позавидую…

Гарри вдруг задумался, какой, интересно, такой зарплатой его заманивают в это попахивающее клиникой расследование. И какова же тогда сумма, что Эльма сможет ему позавидовать? Он невольно представил, как раздаст все долги и уедет куда-нибудь далеко к морю, плюнув на работу, на серый дождливый город, на окружающую его тоскливую, безрадостную действительность.

Тут вдруг на её столе зазвонил телефон, и Эльма, как будто зная об этом звонке заранее, неожиданно быстро схватила трубку и тут же начала разговор.

– Да! Да, здравствуйте! – затараторила она в трубку. – Сколько? Отдуваться опять нам? Ну, знаете, что я вам скажу… это не в моей юрисдикции… да… да… и Пинкербрейкер в курсе… Что? Да мы просто перебросим это дело в главное управление…

Гарри понял, что разговор у Эльмы, скорее всего, затянется. Он встал и пошёл к выходу. Эльма сделала вид, что не замечает этого, и ещё более оживлённо продолжила свой нервный телефонный дискусс.

– …а мне плевать! Вы были обязаны в трёхдневный срок…

Гарри вышел в холл и закрыл за собой дверь. Тут же он столкнулся со своим коллегой Иванческу. Сысой Иванческу, сорокапятилетний комиссар полиции, лысоватый, грузный, карьерист-параноик с болезненной отдышкой и слабым сердцем, имеющий жену и двух дочерей, а также молодую любовницу – продавщицу из магазина мужской одежды, о чём в управлении знали все, страдальчески улыбнулся и пожал руку Гарри.

– Как поживает гроза преступного мира? – банально сострил он.

На этот вопрос Гарри не ответил, только посмотрел на Иванческу так, будто видел его первый раз в жизни.

– Да ты, брат, пьян? – изумился комиссар.

– Нет, я не пьян.

– Что, вызывала? – Иванческу со злорадствующим видом кивнул на дверь кабинета Эльмы.

– Вызывала…

– Сам же знаешь, она этого не любит! – назидательно промямлил Сысой.

– Чего этого? – Гарри еле сдержался от желания плюнуть в сальное лицо комиссара.

– Чего, чего… Утреннего отрыва от реальности. – Иванческу посмотрел на Фулмена взглядом строгой матери, поймавшей своего несовершеннолетнего сына с сигаретой в зубах.

«Как он это точно сказал – утренний отрыв от реальности», – удивлённо подумал Гарри.

– Ну, ладно, пойду, – комиссар похлопал инспектора по плечу, от чего по телу Гарри прошла брезгливая волна, – дали двух оболтусов на стажировку. Вот они меня… дерут. Как морскую звезду.

Гарри давно заметил за Иванческу привычку говорить метафорами, только метафоры его зачастую были ужасно корявыми и нелепыми. Но в этот раз он превзошёл сам себя.

«Утренний отрыв от реальности, – думал инспектор, – прямо про меня. Прямо в точку попал».

Фулмен устало посмотрел на сутулую спину удаляющегося Иванческу и направился в свой кабинет.

Стол, как всегда, был завален бумагами, тут же стояла чашка недопитого позавчера кофе и пепельница, заваленная скрюченными, как болезненные корнишоны, окурками. Гарри вытряхнул пепельницу в корзину и, усевшись в своё кресло, закрыл глаза. Его тут же потянуло в дрёму. За окном моросил мелкий, еле слышимый дождь, который приятно убаюкивал сознание и погружал Гарри всё глубже и глубже в негу сна.

Странные зыбкие образы из далёкого детства, размыто цветные и солнечные, еле уловимо вплывали в его сознание. Вот Гарри – маленький ребёнок в коротеньких штанишках, идёт с мамой за ручку по ярко залитой солнцем улице. Мама что-то говорит ему, но он не может разобрать её слов, хотя понимает, что мама говорит с ним довольно строго, и в то же время он чувствует ни с чем несравнимое тепло и нежность, которая исходит от самого близкого и родного ему человека, и это ощущение невероятной заботы и любви окружает Гарри, и мир вокруг наполнен чистотой и светом.

На улице множество людей, одетых в лёгкие светлые одежды, Гарри не видит ни одного хмурого лица, и сама улица, и площадь, к которой они приближаются, будто бы источают неуловимую музыку счастья. Посередине площади стоит большая гранитная чаша, из центра которой бьют, переливаясь на солнце, струи фонтана. Гарри, влекомый мамой, подходит к краю чаши, она такая высокая, что на секунду Гарри перестаёт видеть искрящиеся лучи воды, но тут мама нежно поднимает его и ставит на гранитный бордюр, Гарри уже ощущает мелкие брызги воды на щеках и слышит, как струя монотонно шумит…

Внезапный телефонный звонок оборвал сон Гарри в тот самый момент, когда он хотел повернуться к маме лицом. Вздрогнув, он открыл глаза и услышал всё тот же шум, что и во сне, только более чётко. За окном мелкий моросящий дождь сменился настоящим ливнем, небо приобрело серый, давящий на сознание цвет, от чего в кабинете стало заметно темнее.

Телефон ещё раз громко прозвенел, и Гарри резко поднял трубку.

– Гарри! Зайдите ко мне, – голос Эльмы окончательно вернул Фулмена в сознание.

– Иду.