Прикосновение теней

45

Я уловила момент, когда Бэрронс решил передумать.

Я чувствовала напряжение в его теле, видела, как натягивается кожа у глаз, что означало: он размышляет о том, что ему крайне неприятно.

— Этого недостаточно, — сказал Бэрронс, выбираясь из постели.

Я почти не могла двигаться. Мне не хотелось вставать. Но если с этим не покончить, никто из тех, кто мне дорог, не будет в безопасности и я не смогу расслабиться, не смогу жить полной жизнью. Я поднялась, натянула джинсы и футболку.

— Что ты предлагаешь? Собрать всех и проверить, кому еще ответит амулет? А что, если он засияет в руках у Ровены?

Бэрронс смотрел, как я надеваю цепочку на шею и прячу амулет под футболкой. Сквозь ткань я видела темный свет. Пришлось накинуть плащ.

Для Бэрронса я не светилась. Если бы он раньше знал о втором пророчестве, то давно отправился бы за Книгой.

— Мне это не нравится.

Мне тоже не нравилось, но выбора не было.

— Ты сам помог мне составить план.

— Это было несколько часов назад. А теперь ты собираешься выйти на улицу и подобрать эту дрянь, веря в пророчество сумасшедшей посудомойки и надеясь, что амулет тебе поможет. Ты хочешь противостоять самому мощному злу. А план плохо продуман. Причем завязаны все. Я не верю Ровене, я не верю…

— Никому, кроме себя, а это не доверие, это эгоизм.

— Не эгоизм, а знание своих сил. И возможностей.

— Немного доверия не помешало бы там, на утесе, когда ты погиб. Доверие многое бы изменило.

Глаза Бэрронса стали черными и бездонными. Я хотела отвернуться, но заметила в них искру: «Я верю тебе».

Это было как ключ от королевства. Печать: я могу делать что угодно.

— Докажи. Ты с самого начала учил меня быть сильной, умной, жесткой, и все ради этого момента. Я прошла через ад, вернулась и выжила. Посмотри на меня. Увидь меня. Ты сделал меня бойцом. Так позволь мне сражаться.

— Сражаться должен я.

— Ты и будешь сражаться. Мы же пойдем вместе.

— Я привык вести мотоцикл, а не сидеть в коляске. У меня вообще нет мотоциклов с гребаной коляской.

— Ты будешь не просто наблюдать. Ты будешь поддерживать меня, как тогда, когда я была при–йа. Я бы не справилась без тебя, Иерихон. Я была потеряна, и только ты меня удержал.

Бэрронс спустился со мной в ад, он не дал мне остаться там навечно. Вытащил силой своей воли. И сделает это снова.

— Ты мне нужен.

Его глаза стали алыми. Он натянул свитер.

— Еще не поздно, — хрипло сказал Бэрронс, — послать этот мир к чертям. Есть другие миры. Можем даже забрать твоих родителей. И кого захочешь.

Он не шутил. Он ушел бы со мной в Зеркала.

— Мне нравится этот мир.

— Цена может оказаться слишком высокой. Ты не бессмертна. Тебя лишь сложно убить.

— Ты не сможешь защищать меня вечно.

Его глаза ответили: «Сума сошла? Конечно, смогу».

«И ты хочешь, чтобы у меня была такая жизнь?»

«Ключевое слово «жизнь»».

«Не запирай меня в клетку. Я ждала от тебя большего».

Бэрронс слабо улыбнулся. «Туше».

— Можем проверить Дэйгиса. Он тоже был одержим.

— Шутишь, девочка? Только через мой труп.

— Тогда прекращай. Ты не можешь использовать амулет. Остаюсь я и твоя помощь. Это единственный выход. Ты не можешь умереть, ты всегда возвращаешься. А меня Книга не убьет. Мы идеальная пара.

— Никто не идеален в битве со злом. Оно искушает. В этот раз Книга использует полную силу.

Я знала это и была готова.

— Иерихон, я чувствую, что всю жизнь ждала именно этого момента.

— Так и есть. Судьба — это шлюха. Мы никуда не пойдем. Раздевайся и возвращайся в постель.

Я рассмеялась.

— Ну же, Бэрронс. Когда это ты бежал с поля боя?

— Никогда. И другие платили по моим счетам. Я не хочу, чтобы это произошло с тобой.

— Поверить не могу. Иерихон Бэрронс сомневается. Что за чудеса?

В его груди затрещало.

— Я не сомневаюсь. Я… А, черт!

Бэрронс не лгал себе. Он сомневался и знал это.

— С первого взгляда я понял, что с тобой будут проблемы.

— Взаимно.

— Я хотел затащить тебя за шкафы, затрахать до обморока и отправить домой.

— Если бы ты это сделал, я бы никогда не ушла.

— Ты и так осталась.

— И не делай вид, что жалеешь об этом.

— Ты испортила мне жизнь.

— Хорошо, я уйду.

— Только попробуй! Я посажу тебя на цепь. — Бэрронс был мрачен. — Да, я сомневаюсь.

Миг спустя он протянул мне руку.

И я ее приняла.

Зеркало выплюнуло меня в кабинете. Я врезалась в стену.

Я устала от проклятия Крууса. Когда все закончится, его надо будет снять, чтобы исследовать Белый Особняк.

Хотя, возможно, не стоит этого делать. Возможно, лучше сжечь все мосты в мое прошлое.

Бэрронс выскользнул следом, собранный и элегантный, как всегда.

— Стой, — тут же приказал он.

Мои ноги приросли к полу.

— Что?

— На крыше люди. Они говорят. — Он стоял так долго, что изморозь успела растаять. — Риодан и Келтары рядом. Они ждут… А это что такое?

И Бэрронс вылетел из кабинета.

Я последовала за ним вглубь магазина. Высокие окна почти не пропускали свет, только янтарная подсветка не давала магазину погрузиться в полную темноту.

— Иерихон Бэрронс, — раздался вежливый голос.

— Ты что за хрен?

Я поравнялась с Бэрронсом и увидела, как из тени выходит мужчина.

Он шагал к нам, протягивая руку.

— Я Питер Ван де Меер.

Высокий и стройный, с телосложением борца, он выглядел лет на сорок с небольшим. Светлые волосы, правильные черты лица, глубоко посаженные бледно–зеленые глаза. Мужчина двигался с грацией змеи, которая не нападает без причины.

— Еще шаг, и я тебя убью, — предупредил Бэрронс.

Мужчина остановился, явно удивленный.

— Мистер Бэрронс, у нас нет на это времени.

— О времени буду судить я. Что ты здесь делаешь?

— Я из группы Тритона.

— И?..

— Давайте говорить начистоту. Вы знаете, кто мы.

— Владельцы аббатства, помимо всего прочего. Ваш вид мне противен.

— Наш вид? — Питер Ван де Меер улыбнулся. — Мы веками наблюдали за вами, мистер Бэрронс. Слово «вид» больше применимо к вам.

— И почему я тебя еще не убил? — мурлыкнул Бэрронс.

— Потому что «мой вид» часто бывает полезен, а вы давно искали возможность проникнуть в наши ряды. Но не преуспели в этом. Вам интересно. У меня есть нечто для девушки. Пришло время узнать правду.

— Что может знать о правде группа Тритона?

— Если вам трудно быть объективным со мной, возможно, вам стоит послушать кое–кого другого.

— Выметайся из моего магазина, и я сохраню тебе жизнь. На этот раз. Другого не будет.

— Вы на грани смертельной ошибки. Это ее выбор. Не твой.

— Кто это «мы»? — Я переводила взгляд с Питера на фигуру в тени. Рассмотреть ее не удавалось, но это точно была женщина. Я чувствовала одновременно испуг и странное предвкушение.

Питер отвернулся от Бэрронса и посмотрел на меня. Его лицо смягчилось.

Мне вдруг стало жутко. Он смотрел так, словно знал меня. А я никогда его раньше не видела.

— МакКайла, — мягко сказал он. — Какая ты красавица. Но я не сомневался, что ты будешь именно такой. Нам было очень трудно расстаться с тобой.

— Да кто вы такие? — Он мне не нравился. Ни капли.

Питер протянул руку к фигуре на диване.

Она поднялась и вышла на свет.

Я ахнула.

Время оставило след на ее лице, слегка смягчило тонкие черты, и волосы теперь были короче, едва касались плеч, но у меня не было сомнений в том, кого я вижу.

Светлые волосы, голубые глаза. Красивое лицо. Я видела ее, на двадцать лет моложе, в заклятом коридоре аббатства. Она говорила: «Тебе здесь не место. Ты не одна из нас».

Я смотрела на последнюю главу Хевена, мать Алины.

Ислу О'Коннор.

— Как… что…

— Прости меня. — В ее голосе звучала тихая мольба, в глазах застыла боль. — Ты должна понять, что это было необходимо. У меня не было выбора.

Вмешался Бэрронс.

— Ты умерла. Я видел тебя. Ты была в коме. Я был на твоей могиле.

Я вздрогнула. Он только что подтвердил, что она Исла О'Коннор. Не знаю, почему меня это волновало. Она мне не мать. Алина была ее единственным ребенком. Я же Король Невидимых.

— Это долгая история, — сказала она.

Бэрронс покачал головой.

— Мы не будем слушать.

— Но вы должны. Иначе совершите непоправимую ошибку. — Питер был мрачен. — И расплатится за нее МакКайла.

— Он прав. Нам нужно поговорить, пока еще не поздно. — Исла не могла отвести от меня глаз. — Ты хочешь услышать, не так ли?

Я покачала головой, не доверяя своему голосу. Почему жизнь постоянно застает меня врасплох? Я собиралась выйти из Зеркала, сесть в машину и отправиться за «Синсар Дабх».

И даже не думала о том, что Исла О'Коннор будет ждать нас в магазине, а у входа будет стоять лимузин с широкоплечим шофером, следящим за улицей. Под черной униформой явно скрывалось несколько стволов. Что это за группа Тритона, которая владеет аббатством? Почему их так не любит Бэрронс? Что здесь делает Исла, которую до сих пор считали мертвой?

Ее лицо исказилось, по щекам потекли слезы.

— Милая, мне было так тяжело расстаться с тобой. Выслушай только одно. Ты была моей девочкой. Моей милой маленькой дочкой, а они сказали, что ты уничтожишь мир. Они бы убили тебя, если бы узнали! Обе мои дочери были в опасности. Все мы знали о пророчестве. Знали, что в нашей семье родятся сестры. Ровена следила за мной. Она ненавидела меня с тех пор, как проявились мои таланты. Она хотела, чтобы ее дочь, Кайли, стала Грандмистрис, хотела, чтобы О'Рейли вечно управляли аббатством. Она так и не простила Нане уход из ордена. Ровена была готова на все, чтобы избавиться от меня. И если бы она узнала, что я снова беременна… У меня не было выбора. Мне нужно было отдать тебя и уйти, притвориться мертвой.

— Ты не была беременна, когда я помог тебе сбежать из аббатства, — холодно сказал Бэрронс.

— Нет, была, почти пять месяцев. Беременность протекала легко, а я умело подбирала одежду. Моя девочка чудом не пострадала. Я так боялась ее потерять.

Я стояла и качала головой, словно не могла остановиться.

— Ох, МакКайла! Это было пыткой: знать, что тебя растят другие, что я никогда не смогу увидеть вас с Алиной, не подвергая опасности! Но теперь ты здесь, и ты собираешься сделать то, что приведет к жутким последствиям. Пришло время прекратить лгать. Ты должна узнать правду.

Я сунула кулаки в карманы и отвернулась.

— Не поворачивайся ко мне спиной! — крикнула Исла. — Я твоя мать!

— Мою мать зовут Рейни Лейн.

— Это грубо и несправедливо, — сказал Питер. — Ты не дала ей ни единого шанса.

— Тебе какое дело?

— Я ее муж, МакКайла. И твой отец.

46

У меня были братья: девятнадцатилетний Питер–младший и шестнадцатилетний Майкл, которого все звали Мик. Мне показали фото. Мы были похожи. Даже Бэрронс признал это.

— Мы инсценировали смерть твоей матери, сожгли неопознанный труп и выслали вас из страны. В Штатах мы постарались найти вам приемных родителей подальше от опасности. — Питер взял Ислу за руку. — Твоя мать с трудом пережила это. Она несколько месяцев не говорила.

— Питер, но я знала, что выбора не было. Просто это было…

— Адом. Адски больно было их отдавать.

Я вздрогнула. Они говорили именно то, что я хотела услышать. И это разбивало мне сердце. У меня были родители. Братья. У меня была семья. Жаль, что Алина не дожила до этого дня. Иначе все было бы идеально.

— Вы хотели сказать что–то важное. Так говорите и выметайтесь, — приказал Бэрронс.

Я смотрела на него, и мое сердце рвалось на части. Я хотела, чтобы он заткнулся и я могла слушать дальше, и в то же время хотела прогнать его навсегда. Я с трудом справлялась с реальностью. А теперь он требует, чтобы я все бросила и начала сначала. Сколько раз мне нужно было поверить в то, кто я, чтобы понять, что я снова ошиблась? Раздвоенности больше не было, осталась шизофрения.

— Если я ваша дочь, почему во мне живут воспоминания Темного Короля?

Исла ахнула.

— Это правда?

Я кивнула.

— Я говорил, что она может это сделать, — напомнил Питер.

— Кто? Что сделать?

— Королева Видимых приходила к нам после побега Книги, до того как мы покинули Дублин. Сказала, что сделает все, что в ее силах, чтобы помочь нам.

— Она очень интересовалась тобой, — мрачно сказала Исла. — Ты была совсем крошкой. Кажется, что это было вчера. На тебе было розовое платьице с цветочками и разноцветная резинка в волосах. Ты все на нее смотрела. Ворковала и тянула к ней ручки. Вы явно друг другу понравились.

— Мы боялись, что Королева что–то с тобой сделает. Она умела заглядывать в будущее и менять мельчайшие детали настоящего, чтобы достичь своих целей, — сказал Питер. — Несколько раз я был почти уверен, что кто–то баюкал тебя, когда меня не было.

— И ты считаешь, что это она поместила в меня память Короля? Как она могла это сделать? Она же пила из котла.

— Кто знает? — Исла пожала плечами. — Возможно, это фальшивая память, искусная подделка. Или же Королева не пила из котла. Некоторые считают, что она притворяется.

— Какая разница? Вы здесь зачем? — Бэрронс терял терпение.

Исла посмотрела на него, как на безумца.

— Ты заботился о МакКайле, и наша благодарность безмерна. Но теперь мы заберем ее домой.

— Она дома. И ей нужно спасти мир.

— Мы об этом позаботимся, — сказал Питер.

— До сих пор вам ни хрена не удавалось.

— Тебе тоже. Большую часть сил мы бросили на поиски истинного амулета.

Я прищурилась.

— Почему?

— Группа Тритона искала его веками, по разным причинам. Но недавно выяснилось, что только с его помощью можно снова пленить Книгу, — объяснил Питер. — Представитель нашей компании слишком поздно узнал об аукционе. Мы не успели к Уэлшману, Джонстон устроил там бойню. И растворился в воздухе.

— В камне, — пробормотала я.

Никогда не забуду о Буррене.

— Несколько месяцев мы не знали, где амулет. Подозревали, что его заполучил Дэррок, но не могли к нему подобраться, он не терпел людей. Затем поступило сообщение о том, что МакКайла стала его правой рукой. — Питер с гордостью посмотрел на меня. — Умница, милая! Ты такая же умная и сильная, как твоя мать.

— Ты сказал «истинный»…

— Согласно легенде, Король создал несколько амулетов. Все они способны на разную степень иллюзии. Вместе они непобедимы. Но лишь последний амулет Король творил один. Книга стала слишком сильной, чтобы остановить ее иным способом. Только иллюзия нам поможет.

— Мы были правы! — воскликнула я, глядя на Бэрронса.

— Пророчество говорит ясно: тот, кто был одержим, запечатает ее амулетом.

— У нас все готово, — сказал Бэрронс.

— Это не твоя битва, — обратился ко мне Питер. — Мы ее начали. Мы и закончим.

Я села на диван, положив локти на колени.

— Что ты хочешь сказать?

— Это должна сделать твоя мать. Ты очень похожа на нее, милая, ты считаешь это своим делом. Об этом мы и волновались, когда спешили сюда. Это Исла «одержимая». Двадцать три года назад Книга вырвалась и завладела ею. Исла знает ее. Она была ею. Она понимает ее. И только она может остановить «Синсар Дабх».

— Книга никого не оставляет в живых, — сказал Бэрронс.

— Фиону оставила, — напомнила я.

— Она ела Невидимых, это другое.

— Исле удалось вернуть контроль над своим телом, — произнес Питер. — Только она смогла сопротивляться так, что вынудила Книгу выбрать более податливого носителя и оставить ее в живых.

Бэрронс явно не верил.

— Но прежде заставила убить весь Хевен.

— Я не говорю, что это было легко. — В глазах Ислы чернело горе. — Я ненавижу ее за это. Мне приходится с этим жить.

— Но охотится Книга за мной, — возразила я.

— Она чует твою кровь, но ищет меня, — сказала Исла.

— Но я же особенная.

Мои чувства словно онемели. Я все пыталась понять, где мое место.

Я стану погибелью мира? Я фаворитка? Я Король Невидимых? Я человек? Я та, кто должен запечатать Книгу?

Ответ — нет. Я просто МакКайла Лейн, дура, которая всем мешает и принимает глупые решения.

— Конечно, милая, — произнесла Исла. — Просто это не твоя битва.

— Твоя судьба в ином, — добавил Питер. — Это лишь первый бой из тех, в которых тебе предстоит принять участие. Нас ждут темные времена. Даже без Книги нам хватит разрушенных стен. Их не восстановить без Песни Творения. Нам нужно выполнить свою миссию. А у твоих братьев другие таланты. Скоро ты с ними познакомишься.

— Ох, МакКайла, мы снова будем одной семьей! — Исла опять заплакала. — Я так об этом мечтала.

Я посмотрела на Бэрронса. Он был мрачен. Я перевела взгляд на Питера и Ислу. Да, я мечтала о том же. Я не была Королем. У меня была семья. Сознание не справлялось с полученной информацией, но сердце уже готово было ее принять.

Помимо воссоединения семьи был еще план, и ни мне, ни Бэрронсу не хотелось его менять.

Мы месяцами готовились к этому моменту, а теперь являются мои биологические родители и заявляют, что мы больше не нужны. Что они закончат за нас эту войну.

Это раздражало.

— Вы можете чуять Книгу? — спросил Бэрронс.

— Исла может, — ответил Питер. — Но Книга тоже ее чует, поэтому в Дублине было слишком опасно, пока МакКайла не нашла амулет.

— Откуда вы узнали, что он у меня? — спросила я.

— Твоя мать сказала, что сегодня ты с ним воссоединилась. И мы сразу же приехали.

— Я чувствовала нечто подобное в начале октября, — произнесла Исла. — Но это было мимолетное ощущение.

Я моргнула.

— Я коснулась амулета в октябре. Как ты узнала?

— Не знаю, — просто сказала она. — Я ощутила, как сходятся две великие силы. И оба раза чувствовала тебя, мою дочь. Алину я ощутила лишь раз. — Исла уставилась на темный камин и вздрогнула. — Она умирала. Можно зажечь огонь?

— Конечно. — Питер тут же вскочил, но Бэрронс его опередил. Его взгляд дал понять: «Ты можешь успокаивать свою женщину, но помни: Мак и этот чертов камин принадлежат мне».

Питер пожал плечами и снова сел.

— Мы подумаем об этом, — пообещал Бэрронс. — А пока уходите. Завтра свяжемся.

Питер фыркнул.

— Мы не можем уйти. Все закончится сегодня, так или иначе. У нас нет времени.

Я смотрела на Ислу. Что–то в ее лице заставило меня вспомнить о Ровене. Наверное, из–за того, что старушка так долго нас преследовала.

— Почему сегодня?

Исла странно на меня взглянула.

— МакКайла, ты разве не чувствуешь?

— Что чув… — Я осеклась. Я так долго глушила в себе чутье, что это стало почти инстинктом. — Господи, «Синсар Дабх» движется прямо сюда. — Я включила чувства на полную. — Она… изменилась. Словно набралась сил. Она готова и ждет нас. И она снова ведет подрывника–самоубийцу. Ее надо остановить!

— Она знает, что я здесь, — сказала Исла.

Она побледнела, но глаза выдавали решимость, которую я узнала. Я видела такие же глаза в Зеркале.

— Все хорошо. — Исла улыбнулась. — Я тоже готова. Двадцать три года назад Книга украла моих детей, разрушила мою семью, но теперь я все исправлю.

Питер и Исла отошли, чтобы посоветоваться.

Я села на диван рядом с Бэрронсом и посмотрела на него. Все было так странно. Я словно вышла из Зеркала в другую реальность, ту, что со счастливым концом. Я ведь хотела именно этого: семьи, покоя и никакой ответственности за судьбы мира.

Так почему же мне сейчас так плохо?

Я чувствовала, как приближается Книга. Она почему–то замедлила ход, останавливаясь. Наверное, меняет «лошадку». Выбирает кого–то получше.

Появление моих биологических родителей, несмотря на всю мою любовь к Джеку и Рейни, сотворило со мной нечто странное.

Узнав, что они не хотели меня отдавать, я почувствовала, как развязывается в груди тугой узел, о котором я и не подозревала. Видимо, часть меня боялась быть ребенком–дьяволом, которого все изгоняют только потому, что не убивают малышей. Но все эти годы мои родители скучали по мне, по Алине, хотели нас видеть. Они отдали нас только ради нашей безопасности. Мы были связаны кровными узами. И снова станем семьей. У меня было столько вопросов!

— Я им не верю, — сказал Бэрронс. — Все это чушь.

Идеальный параноик, хотя сам он называет это разумной осторожностью. Он произнес именно то, что я ожидала услышать.

— В это сложно поверить, — заметила я.

— Так не верь.

— Посмотри на нее. Она та женщина, которая не пустила меня в Хевен. Та, кого ты подобрал в ту ночь. Господи, мы с ней похожи!

Когда я приехала в Дублин, я была другой. Я была нежной, с остатками детской пухлости на лице. А теперь я, как и Исла, кажусь старше, суше, черты лица стали четче.

— Она может быть твоей кузиной.

— Или моей матерью, — сухо сказала я. — А если это так, то я не Король Невидимых.

И не было бремени на моих плечах. Считать себя злодеем, на чьей совести миллиарды смертей, я не могла.

— Может, они правы, Бэрронс. И это не мой бой. Книга ощутила меня как члена ее рода, вот и портила нам жизнь.

— Дэни убила Алину, — резко напомнил он.

Зачем ему сейчас об этом говорить? Я поморщилась и повернулась к нему.

Его лицо исказилось, глаза были дикими. Он выкрикнул имя Ровены так громко, что я удивилась тому, что уцелели стекла.

Я моргнула. Он снова был просто Бэрронсом. И странно на меня смотрел.

— Ты в порядке?

— Что ты только что сказал?

— Ты в порядке?

— Нет, до этого?

— Я сказал, что Дэни убила Алину по приказу Ровены, не сомневайся. Что не так? Ты побледнела.

Я помотала головой. И обернулась к окну.

— О нет!

«Синсар Дабх» снова быстро перемещалась.

— Она идет! — раздался голос Ислы.

— Сколько еще?

— Три минуты, может меньше. Книга в машине.

Мне нужно было сверить наши чувства. Вдвоем нас труднее обмануть. Будь я проклята, если снова потерплю фиаско.

— Где ты ее чуешь?

— Северо–восток. В трех милях от нас.

Я была рада. Именно это чувствовала и я.

— Какая часть дома лучше защищена? — спросила Исла.

Бэрронс покосился на нее.

— Все.

— Каков план? — поинтересовалась я.

— Ты должна отдать амулет матери, — ответил Питер.

Я коснулась цепочки и посмотрела на Бэрронса. Он медленно выдохнул и открыл рот. Рот открывался все шире в беззвучном крике…

Я моргнула. Он снова был спокоен и собран.

— Тебе решать, — ответил он.

Это было так странно. Мак 1.0, бармен и мечтательница, солнцепоклонница, хотела бы избавиться от ответственности. И чтобы заботились о ней. Но я уже не знала ее. Мне нравилось принимать решения и драться. Ответственность больше не казалась мне тяжким грузом — она была одной из самых важных вещей в жизни.

— МакКайла, у нас мало времени, — мягко сказал Питер. — Тебе больше не нужно сражаться. Теперь мы с тобой.

Я посмотрела на Ислу. Ее синие глаза блестели от слез.

— Слушайся отца, — попросила она. — Ты больше не будешь одинока, милая. Отдай мне амулет. Избавься от ноши, позволь мне помочь тебе.

Я посмотрела на Бэрронса. Он наблюдал за мной. Я знала его. Он не станет меня заставлять.

Хотя кого я обманываю? Конечно, Бэрронс попытается меня заставить. Ему необходимо заклятие для сына. Он охотился за ним целую вечность. Он будет топать ногами, спорить и реветь. Он никогда не подпустит меня так близко, чтобы я могла решать самостоятельно.

— Не делай этого! — зарычал он. — Ты же обещала.

— «Синсар Дабх» уже в городе, — сказала Исла. — Ты должна решить.

Я тоже это чувствовала. Я знала, что Книга спешит, чтобы застать нас без штанов.

Я шагнула к Исле, поигрывая цепочкой на шее. Как мне смириться с тем, что это не мой бой? Я была готова к нему. А теперь она говорит, что мне не стоит волноваться. Что я не погибель мира, что мне не нужно этот мир спасать. Другие, более умелые игроки вышли на поле.

Странное ощущение вернулось. Что–то звенело у меня в ушах. Мне почудился голос Бэрронса, но он оставался спокойным и молчал.

— Мне нужно заклятие из Книги, — сказала я.

— Мы добудем его, когда она будет запечатана. Питер знает Изначальную Речь. Мы познакомились с твоим отцом, работая над древними текстами.

Лицо Ислы было так похоже на мое, только старше, мудрее. Я хотела хоть раз произнести это слово. Другого шанса может и не быть.

— Мама.

Счастливая улыбка появилась на ее губах.

— Милая моя МакКайла!

Я хотела коснуться ее, почувствовать ее руки, вдохнуть ее запах и убедиться в том, что я ей родная. Пришло воспоминание о ней, которое до этого момента ни разу не всплывало. Это была драгоценность, на которой я сосредоточилась, не понимая, как могла забыть. Мой детский разум сохранил картинку: Исла О'Коннор и Питер смотрят на меня со слезами на глазах. Они стоят у синего вагона, машут нам на прощание. Идет дождь, кто–то держит надо мной ярко–розовый зонт с зелеными цветами, но я мерзну от ветра и тумана. Я размахиваю кулачками и плачу, а Исла вдруг бросается ко мне, чтобы подоткнуть одеяло.

— Милая, в тот дождливый день я с трудом тебя отпустила! Я так хотела схватить тебя и унести домой.

— Я помню зонтик, — сказала я. — Наверное, именно тогда я и полюбила розовый цвет.

Исла кивнула, ее глаза сияли.

— Ярко–розовый с зелеными цветами.

Слезы жгли мне глаза. Я всматривалась в нее, запоминая.

Исла протянула ко мне руки.

— Доченька, девочка моя дорогая!

Это было тяжелее всего. Она обняла меня, и я заплакала.

Исла гладила мои волосы и шептала:

— Тише, милая, все хорошо. Мы с папой теперь здесь. Тебе ни о чем не нужно волноваться. Все хорошо. Мы снова вместе.

Я рыдала. Потому что видела правду. Иногда она проявляется в недостатках.

А иногда в излишней идеальности.

Мамины руки обняли мою шею. Она хорошо пахла, совсем как Алина, — персиками, и сливками, и духами сестры.

Я ее совершенно не помнила.

Не было синего вагона. Не было розового зонта. Не было дождливого дня.

Я вырвала копье из ножен и ткнула им между нами.

В сердце Ислы О'Коннор.

47

Исла втянула воздух, напряглась от боли в моих руках, сжала пальцы.

— Милая? — Синие глаза были пустыми и непонимающими. Она была Ислой.

— Сучка! — Синие глаза светились от злости. Это была Ровена.

— Как ты могла так поступить со мной?! — воскликнула Исла.

— Если бы я убила тебя в ту ночь в пабе! — С губ Ровены слетали кровавые капли.

— МакКайла, доченька, что же ты наделала?

— Ох, это все из–за тебя! — выплюнула Ровена. — Вы, чертовы О'Конноры, вечно приносите нам несчастье!

У нее подгибались колени, но она вцепилась мне в плечи и устояла. Старушка была сильна.

Я вздрогнула. Ислы здесь не было. Все это время я говорила с Ровеной, которой овладела «Синсар Дабх». Но теперь она умирала, и Книга не могла поддерживать иллюзию, умирая вместе с ней. Книга металась, переключаясь с Ислы на Ровену.

— Ты убила мою сестру? — Я встряхнула Ровену так сильно, что у нее растрепались волосы.

— Ее убила Дэни. А вы с ней так ворковали! — Она закашлялась. — Но теперь–то ты к ней относишься иначе!

Я использовала Глас.

— Ты приказала ей сделать это?

Ровена завертелась, сжимая губы. Она не хотела мне отвечать. Хотела, чтобы я страдала.

— Дассс, — с шипением выдохнула она.

Я надеялась, что ей больно.

— Ты использовала внушение, чтобы заставить ее?

Ровена сузила глаза и сжала челюсти. Я повторила вопрос, вложив в него столько силы, что задребезжали стекла.

— Да! Я имела на это право! Для этого и дан мне мой дар! И разум, чтобы им пользоваться. Нужно слоями накладывать приказы, понемногу, зная, где нажать. Никто другой не справился бы с этим. — В ее глазах пылала гордость.

Я поморщилась и отвернулась. Вот она, правда о смерти моей сестры.

В тот день, когда она разоблачила Дэррока, в тот день, когда звонила мне и оставила сообщение, она погибла не из–за него. Если бы не Ровена, Алина была бы жива.

Я бы купила новый телефон, перезвонила ей, и она бы мне ответила. Жизнь продолжалась бы. Они с Дэрроком снова были бы вместе, и кто знает, чем бы все обернулось? Алина указала мне неверный путь, но она ведь не знала, что эта старушка станет ее убийцей.

Эта сука, мелкий тиран, считала себя вправе использовать свой дар, чтобы заставить ребенка убивать. Она приказала Дэни отвести Алину на темную аллею, где ее лишили жизни.

Мои руки дрожали. Я хотела убить Ровену так же.

Это она решила, каким именно монстрам Дэни должна отдать Алину? Заставила Дэни смотреть до конца? А Алина умоляла? И обе они плакали? Меня заставили заниматься сексом. Дэни заставили убивать. В тринадцать лет. Я не могла представить, каково это. Знала ли Дэни Алину? Нравилась ли она ей? И ее все равно принудили совершить убийство?

— И я пыталась убить тебя в келье, когда ты была безмозглой шлюхой, но ты не умирала! Я перерезала тебе горло. Я душила тебя. Потрошила, травила! Но ты оживала. И наконец я залила краской защитные руны, чтобы они тебя забрали и уничтожили!

— Ты залила… ты пыталась отдать меня Принцам?

Я была в шоке. Ровена действительно хотела меня убить. Мне это не приснилось. Я отогнала эти мысли. Я хотела получить ответы на свои вопросы, а, судя по ее виду, Ровены надолго не хватит. Глас вибрировал, отдаваясь эхом:

— Почему ты убила Алину!

— Ты глухая? Она связалась с врагом! Мои шпионы проследили за ней, она видела его с Невидимыми! Этого было достаточно. А еще пророчество! Я бы убила ее сразу же после рождения, если бы могла. Если бы я знала, что она все еще жива, я бы нашла ее!

— Ты знала, кто она, когда убивала ее? Ты знала, что она дочь Ислы?

— Ну конечно, — зашипела Ровена. — Я послала Дэни заманить ее к нам, когда девочки доложили, что в городе есть необученная ши–видящая. Алина Лейн — назвалась она, но я тут же ее узнала. Исла, снова она, это было ясно как день! А моя Кайли погибла из–за твоей матери!

Я хотела задушить Ровену голыми руками. И делать это снова и снова.

— Ты знала, кто я, когда увидела меня впервые?

Ровена засомневалась.

— Это невозможно. Тебя не могло быть. Ты не появлялась на свет. Если бы Исла была беременна, я бы знала! Женщины всегда болтают. А она молчала!

— Как вырвалась Книга?

Глаза Ровены наполнились светом.

— Ты думаешь, что это я ее выпустила. Нет! Я служу ангелам! Ангел пришел ко мне и возвестил, что заклятия барьеров ослабли. Он позволил мне пройти в запретную комнату и укрепить руны. Только я могла это сделать! Я должна была быть сильной! Храброй! И я видела, служила и защищала! Я всегда заботилась о своих детях!

Я затаила дыхание. Книга опять соблазняла меня. Не было никакого ангела. Старуха не укрепляла защитные руны. Она их стерла.

— Я все делала по слову его! Это твоя мать ее выпустила!

— Что случилось в ночь побега Книги? Расскажи мне все!

— Ты мерзость. Наша погибель. Знаю, я умру здесь, но и ты не будешь знать покоя. Исла была предательницей и шлюхой, а ты еще хуже. — Она схватилась за мою руку и насадила свое хрупкое тело на копье.

Ровена вскрикнула, плюясь кровью.

И умерла с открытым ртом и вытаращенными глазами.

Я с отвращением отступила, стряхивая ее тело на пол. «Синсар Дабх» упала рядом. Я попятилась.

Бэрронс что–то кричал за моей спиной. Я оглянулась. Он колотил по невидимому барьеру.

— Все хорошо, — сказала я. — Ситуация под контролем. Я все вижу.

Я дрожала, меня знобило и бросало в жар одновременно. Меня тошнило. Все было так реально. Умом я понимала, что не убивала свою мать, но чувство было именно такое. На миг я поверила лжи. И мое сердце болело так, словно я действительно потеряла семью.

Я посмотрела на Ровену. Она глядела в потолок пустыми глазами.

«Синсар Дабх» лежала между нами, закрытая, инертная, толстый том с множеством застежек.

Я не сомневалась, что Книга выбрала Ровену, чтобы пройти через барьеры Бэрронса.

Я попыталась вспомнить и определить момент начала иллюзии. Видимо, он наступил сразу после того, как мы вышли из Зеркала.

Ровена и «Синсар Дабх» ждали в засаде. Они просканировали мой мозг, узнали, что будет выглядеть убедительно.

Я не выходила из кабинета, не следовала за Бэрронсом к дивану, не встречалась с матерью. Книга «пробовала меня» не раз. Она меня знала. И виртуозно играла на струнах моего сердца.

Созданный «отец» был истинным шедевром. Он сыграл на самой глубокой внутренней потребности: найти семью, безопасность, получить свободу от жутких выборов.

И все для того, чтобы заставить меня отдать амулет, вещь, способную обмануть нас.

А если бы я отдала… боже, если бы отдала амулет, я бы никогда больше не смогла отличить правду от иллюзии.

Я была так близка к этому, но Книга сделала две ошибки. Я скормила ей мысль о Бэрронсе, и она тут же изменила его поведение. А затем я скормила фальшивое воспоминание, усилив его амулетом, и Книга тут же его отыграла.

Я не сомневалась, что настоящий Бэрронс в это время находился за барьером. Тот, кто стоял со мной в магазине, был иллюзией и постоянно дергался в зависимости от моего поведения.

«Почти поймала…» — промурлыкала Книга.

— Почти не считается.

Я смотрела на черную обложку и множество затейливых замков. Что–то было не так. Книга казалась неправильной.

Я сверилась с воспоминаниями. В тот день, когда Король Невидимых сделал «Синсар Дабх», он создавал другую книгу.

— Покажи мне правду, — потребовала я.

И ахнула, увидев истинную форму «Синсар Дабх». Она состояла из листов чистого золота и обсидиана. Она была прекрасна. Я призвала алые камни из мира, любимого Охотниками, и в камнях танцевало пламя. Я украсила Книгу замками, именно украсила, они не могли сдержать ее. Достаточно было рун.

Так я думала.

Я создала Книгу красивой. Надеясь, что это сдержит ужас, которым она наполнена.

Я грустно улыбнулась. Я почти поверила в то, что я дочь Ислы. Нет. Я была Королем Невидимых. И давно пришло время сразиться со своей темной половиной. Согласно пророчеству, я победила монстра внутри. Свою тягу к иллюзии, к счастливой жизни.

Я сжала амулет в кулаке. Он засиял черно–синим светом. Я была великой. Я была сильной. Я создала этот ужас, и я его уничтожу. Книге не победить меня.

«Я не победы ищу, МакКайла. Я хочу, чтобы ты вернулась домой».

— Я дома. В своем магазине.

«Это ничто. Я покажу тебе чудеса. У тебя сильное тело. Ты сможешь меня удержать. Мы будем жить. Танцевать. Трахаться. Праздновать. Все будет отлично. Мы к'вракнем мир».

— Я не возьму тебя. Никогда.

« Ты создана для меня. А я для тебя. Мы — две половинки. Я — это ты, ты — это я…»

— Раньше я покончу с собой. — Если дойдет до этого, я смогу это сделать.

«И позволишь мне победить? Умрешь и оставишь меня править? Что ж, давай».

— Ты сама знаешь, что хочешь не этого.

«И чего же я хочу, милая МакКайла?»

— Чтобы я тебя простила.

«Мне не нужно прощение».

— Чтобы я приняла тебя назад.

«Ох, милочка, возьми же меня. Туда и назад, жарко и влажно, как секс».

— Ты хочешь стать Королем. Снова сделать нас злыми.

«Зло, добро, созидание, разрушение… Жалкий разум. Пещерный. Время, МакКайла. Время простит грехи».

— Время не определяет деяний. Оно беспристрастно, не выносит приговор и не оправдывает. Определимо и определяемо только действие.

«Не утомляй меня человеческими законами».

— Я учу тебя закону Вселенной.

«Обвиняешь меня в злонамеренности?»

— Однозначно.

«В твоих глазах я монстр?»

— Безусловно.

«Меня нужно (как вы там говорите?) усыпить?»

— Для этого я здесь.

«А кто тогда ты, МакКайла?»

— Раскаявшийся Король. Я избавилась от своего зла раньше, заключив тебя в клетку, и сделаю это снова.

«Как ты забавна».

— Смейся, если хочешь.

«Ты считаешь себя моим создателем».

— Я это знаю.

«Милая МакКайла, ты такая дура. Ты не создавала меня. Это я создала тебя».

По моей спине пробежал озноб. В голосе Книги сквозили самодовольство и насмешка, словно она следила за тем, как я бегу навстречу катастрофе, и наслаждалась этим. Я сузила глаза.

— Меня не волнует вопрос «яйцо или курица». Не твое зло делает меня Королем. Я была им, стала злой. Затем поумнела, заперла свое зло в книге. Ты не должна была ожить. Но я это исправлю.

«Яйца и куры тут ни при чем. Речь идет о женщине–человеке. И о тебе — крошечном эмбрионе».

Я открыла рот, чтобы возразить, и замерла.

Столько лжи, и вдруг проблеск правды. Почему?

«То, что я говорила тебе, было правдой. Я заставила Ислу сбежать со мной из аббатства. Она была беременна. Я не ожидала найти в ней тебя. Я не знала, как размножаются люди. Пока я убивала тех, кто смел меня удерживать — МЕНЯ, запертую в ледяном каменном вакууме вечной пустоты; знаешь, что такое АД? Ты была там. Чудо. Несформированная жизнь в ее теле. Моя. Я любовалась твоей красотой. Бесформенная, еще не испорченная человеческими слабостями. Эта твоя раса и ее одержимость грехом! Вы приковываете себя цепями, потому что боитесь неба. Эти цепи, эти границы делают ваши тела слабыми, и я разрываю их вскоре после того, как заполучу.

Но ты была иной. Ты хотела есть, спала, тебе снились сны. Ты была чиста. Ты не знала добра и зла, ты была пуста. Ты не сопротивлялась мне. Ты была открыта. Я наполнила тебя. Оставила в тебе свою копию. Ты мое дитя. Ты впитала меня с молоком матери, я дала тебе защиту от мира. В тот день, когда твое тело еще не могло существовать отдельно, до того, как ты могла стать маленьким глупым человечком, я присвоила тебя. Я дала тебе жизнь. Не Исла».

— Ты лжешь. Я Король.

«Ищешь правды? А выдержишь ли ты ее?»

Я не ответила.

«Правда в тебе. Всегда была в тебе. В том месте, куда ты отказываешься спускаться».

Я прищурилась. Видимо, я поторопилась поздравить себя с победой над внутренним монстром. «Не говори с этим, красавица. Никогда не говори с этим». Я слишком поздно поняла, что глазастик имел в виду «Синсар Дабх». Сейчас я быстро погружалась в трясину. И чем больше дергалась, тем глубже уходила.

«Ты всегда брала лишь то, что я предлагала, то, что было на поверхности. Нырни, МакКайла, на дно своего озера. Ты найдешь меня там во всей моей красе. Раскрой меня. Узнай правду о себе. Если я зло, то и ты зло. Если меня нужно «усыпить», то и тебя тоже. Нет ни одного обвинения, которое не подошло бы и тебе. Не нужно бороться со мной. Ты — это я. Не Король. Я. Всегда была. И всегда будешь. Ты не можешь меня отсечь. Я твоя душа».

— Те руны были моим даром ши–видящей.

«Из стен тюрьмы Невидимых? Мироздание не любит лжецов. Яркость, МакКайла. Обрети ее, если рассчитываешь на вечность со мной».

— Это потому, что я Король. Лучшая его часть. И его воспоминания это доказывают.

«В нас хранится часть его существования. Невозможно было переписать знания, не сопроводив их сутью того, кто эти знания создал. Я была разумной с той секунды, как он закончил меня писать. Ты помнишь хоть что–то до того, как Королева отказала фаворитке в бессмертии?»

Я задумалась.

Но нашла лишь пустоту. Словно жизнь до того не существовала.

«Так и есть. Как только Король записал первое заклинание Творения, первый эксперимент, мы ожили. С тех пор мы знали все о его жизни. До того нам жизнь неведома. И после тоже. Я изредка за ним наблюдала. Ты не Король. Ты мое дитя, МакКайла. Я твоя мать, отец, любовник — все. Пришло время вернуться домой».

Может ли это быть правдой? Я не фаворитка и не Король? Я просто человек, которого зло коснулось до рождения?

«Не просто коснулось. Как Король перелил себя в меня, так влилась в тебя я. Твое тело вырастало, как дерево, поглощающее гвоздь, и теперь оно жаждет единения со мной. Ты скучала по мне. Без меня ты пуста. Разве ты этого не знала? Не испытывала желания чего–то большего? Если я зло, то и ты тоже. Вот, Мак–Кайла, твой внутренний монстр. Или не монстр».

— Если ты создала меня, где ты была последние двадцать три года?

«Ждала, пока мяукающий младенец повзрослеет и станет сильным».

— Ты хочешь, чтобы я сменила сторону. Вот почему ты пыталась убить тех, кого я люблю.

«Боль очищает. Обостряет эмоции».

— Ты облажалась. Я умею справляться с болью и не сменю сторону.

«Открой обложку и прими свои мечты. Ты хочешь вернуть Алину? Щелчком пальцев. Исла и твой отец? Они твои. Дэни, невинное дитя с большим будущим? Одно лишь слово. Вернуть стены? Моментально. Стены нам не помеха. Мы пройдем сквозь них».

— Это было бы ложью.

«Не ложью, а другим путем, столь же реальным. Прими меня, и ты поймешь. Хочешь получить заклятие, чтобы развоплотить его сына? Тебе это нужно? Ключ, который выпустит Иерихона Бэрронса из вечного ада мучений его сына? Слишком долго длится его пытка. Разве не пора ее прекратить?»

Я задержала дыхание. Только эта тема еще могла меня соблазнить.

«Я не лишена милосердия, МакКайла. И сострадание мне не чуждо. Я вижу их в тебе. Я учусь. Эволюционирую. В тебе могут быть и добрые части Короля. Твоя человечность может меня усмирить. Сделать более мягкой. Я же сделаю тебя сильнее».

Меня затопили воспоминания. Я знала, что это Книга манипулирует мной. Но она нашла образ мальчика, умирающего в пустыне. Наложила на это рассказ Бэрронса о пытках и убийстве ребенка.

А за этими видениями отец шагал через вечность, пытаясь найти путь к освобождению. Способ даровать сыну покой.

И обрести его самому.

«Он дал тебе все, ничего не прося взамен. Он умрет за тебя снова и снова. И хочет лишь, чтобы ты освободила его сына».

Мне нечего было возразить.

«Открой меня. Прими. Используй во благо, во имя любви. Как может дар любви быть злом? Ты сама говорила: определяет только действие».

Это было невероятным искушением: открыть Книгу, прочесть, найти заклятие для Бэрронса. Даже Бэрронс считал зло делом выбора, а не состоянием.

Король Невидимых не доверял себе, обладая силой «Синсар Дабх». А я?

Я смотрела и колебалась.

«Ирония судьбы, — говорил Бэрронс. — То, ради чего она мне нужна, будет не нужно мне, когда я ею завладею».

Если я ее подниму — пусть даже из милосердия, — не станет ли мне все равно, когда я открою страницы? Будет ли для меня важен ребенок, Джек и Рейни, мир, сам Бэрронс?

«Глупые страхи, милая МакКайла. Тебе дана свобода выбора. Я лишь резец. Ты скульптор. Изменяй свой мир. Будь святой, если хочешь: выращивай цветы, спасай детей, заботься о животных».

Все так просто? Неужели это правда?

Я могу сделать мир идеальным.

«Это неидеальный мир, Мак». — Я почти слышала рык Бэрронса.

Он прав. Крайне фиговый мир. Он полон несправедливости, которую нужно исправить, плохих людей и тяжелых времен. Я могу сделать всех счастливыми.

«У тебя амулет. С ним ты всегда сможешь меня контролировать. Ты всегда будешь сильнее меня. Я только книга. А ты живая».

Она была только книгой.

«Возьми меня, используй меня. Бэрронс всегда говорил, что все определяют действия. Тебе решать. Его сын страдает. Слишком много страдания в этом мире. Ты можешь это исправить».

Я смотрела, опустив руки. Боль — сложная шутка. Бэрронс и его сын испытывают боль, и это длится уже целую вечность. Только заклинание, которое я ему обещала, может все исправить.

«Во мне есть это заклятие. Мы вместе упокоим ребенка. Ты будешь его спасительницей. Мы освободим его уже сегодня. Открой меня, МакКайла. Открой себя. Я была одинока. Ты будешь меня учить».

Я прикусила губу и нахмурилась. А смогу ли я учить «Синсар Дабх»? Хватит ли во мне человечности? Я спросила свое сердце, свою душу. И нашла в них уверенность. Мои плечи расправились.

— Я могу, — сказала я. — Могу тебя изменить. Могу сделать тебя лучше.

«Да, да, давай же. Возьми меня, обними, открой, — шептала Книга. — Я люблю тебя. Люби меня».

Я не стала медлить. Я потянулась к «Синсар Дабх».

48

Книга была ледяной на ощупь, но пламя рубинов грело душу.

Я касалась «Синсар Дабх». Мы были близнецами, которых разлучили сразу же после рождения, и вот встретились. Я ждала ее всю жизнь. И теперь я была цельной. Я прижимала ее к груди и дрожала от переполнявших меня чувств. Во мне нарастала темная песня. Книга была пальцем, а я — кромкой бокала, и она скользила по винной кайме, вызывая музыку из глубины моей души.

Я любовно проводила ладонями по ее обложке.

Я чувствовала заключенную в ней мощь. Она тянулась ко мне, наполняла, опьяняла. Я снова была ребенком, не ведающим добра и зла. До рождения мы не ведаем, что такое мораль. Наверное, часть нашей души остается такой до самой смерти.

Мы выбираем. Все дело в выборе.

Я перестаю обнимать Книгу и держу ее на вытянутых руках, чтобы рассмотреть. И в это же время руна, спрятанная в моей ладони, пульсирует, расширяется и присасывается к обложке, запечатывая ее.

«ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!» — кричит «Синсар Дабх».

— Делаю тебя лучше.

Я плачу, зачерпывая очередную руну из темного озера. Книга нужна мне как воздух. Теперь я понимаю, почему она за мной охотилась. Я и вправду идеальный носитель для нее. Мы созданы друг для друга. С ней я могу ничего не бояться. Отказ от нее был тяжелее всего, что я пережила. А еще хуже было осознание того, что с каждой новой руной, которую я прижимала к обложке и переплету, я приговаривала Иерихона и его сына к вечному аду.

«КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРЕДАВАТЬ МЕНЯ?»

— Я делаю это с трудом.

Я хотела сорвать руны, распахнуть Книгу, забрать нужное мне заклятие. Но не смела. Стоит мне открыть черно–алую с золотом обложку из тончайшего серебра, и Темная Песня поглотит меня.

«Станет погибелью мира», — говорили они.

Искушение было жутким. Я хотела вернуть Алину. Хотела восстановить стены. Сделать Дэни невинной маленькой девочкой, а не убийцей моей сестры. Хотела стать спасительницей для Иерихона. Освободить его от вечной боли. Увидеть, как он улыбается.

«ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО МИР НЕСОВЕРШЕНЕН!»

— Ага. — Я прижала к обложке очередную руну.

Но это был мой мир, полный добрых людей, таких как папа и мама, терпеливая Кэт, инспектор Джайн, и все они старались сделать его лучше. Невидимые просочились на планету, но мир давно заслужил встряску, чтобы забыть о мелочной злобе нашей расы и сплотиться против единого врага.

Была боль, но была и радость. А жизнь — всегда нечто среднее между ними. Наш мир не идеален, но он настоящий. Иллюзия его не заменит. Я бы предпочла тяжелую правду жизни сладкой лжи.

Я перевернула Книгу и приложила к ней новую руну.

Голос Книги слабел.

«Он возненавидит тебя!»

Это был сокрушительный удар. Я была на волосок от того, чему Бэрронс посвятил свою жизнь, и повернулась к нему спиной. Я же обещала. Я говорила, что помогу ему. И подвела его. Не было способа выудить одно заклинание из такой громады, как «Синсар Дабх». Она ни за что не позволит ему всплыть и не отдаст добровольно. Даже сейчас она манит меня на глубину. Книга дала мне только то, что нужно для выживания, одновременно пытаясь получить контроль над моим телом. Если бы я ее открыла, пусть даже на миг, все было бы кончено. Она стерла бы мою личность и поселилась бы в моем теле. Возможно, я осталась бы в сознании, чтобы вопить от вечного ужаса, но это была бы лишь малая часть моей души.

Риодан был прав: Книга искала тело, и ей хотелось заполучить мое. Если верить ее словам, она готовила меня к этому еще до рождения. Ждала, когда я стану идеальной. Но не дождалась. Или упустила момент. «Зло — создание совершенно иного рода, Мак. Зло всегда уверено, что оно добро».

Я не поняла этого в тот раз. Теперь понимала.

Я прижала к Книге новую руну.

Теперь я не смогу упокоить сына Бэрронса. Не смогу его освободить.

«Я уничтожу тебя, сука! Это не конец. Ничто никогда не заканчивается!»

Еще четыре руны, и Книга замолчала.

Я села. Руки дрожали. Я выбилась из сил, по щекам текли слезы.

Я собиралась положить ладонь на обложку, чтобы убедиться — «Синсар Дабх» запечатана. Теперь можно отправить ее в аббатство. И тут барьер перед Бэрронсом испарился.

Он обхватил меня руками, он целовал меня, а я могла только думать о том, что выжила. Но какой ценой?

Со дня нашей встречи Бэрронс хотел лишь одного. Он тысячу лет прожил с единственной целью.

А меня он знал всего несколько месяцев. Ну что могу я значить для него по сравнению с этим?

49

Выжившие члены Хевена были потрясены смертью Ровены, но одного взгляда на Драстена МакКелтара, несущего Книгу, оказалось достаточно (кстати, Джо тоже была там), чтобы они убрали барьеры, допуская нас в комнату, где «Синсар Дабх» хранилась изначально.

Я рада была отдать Книгу Драстену. Меньше всего мне хотелось снова ее касаться. Потому что стоило мне подумать о заклятии для Бэрронса, о том, как оно близко, и о том, что достаточно открыть ее…

Я помотала головой, отгоняя мысли.

Свое дело я сделала. Пусть теперь за Книгу отвечают друиды. Я ехала в аббатство в одном «хаммере» с Келтарами. В качестве страховки. Сложно было поверить, что все почти закончилось. Меня не оставляло предчувствие новой гадости. В фильмах злодей всегда дергается напоследок. Вот этого я и ждала.

Джо и другие члены Хевена возглавляли процессию. За ними шли Риодан и его люди. Потом Келтары. Мы с Бэрронсом шагали за ними, а Кэт и остальные ши–видящие плелись позади. В'лейн и его свита должны были вот–вот прибыть.

Я внимательно наблюдала за Книгой. Драстен нес ее мимо молчаливого образа Ислы, на который я не могла смотреть, и дальше, вниз, по бесконечным лестницам.

Считать их я перестала после десятка пролетов. Глубоко. Я снова была под землей.

И все ждала, что Книга ощутит приближение к месту заточения и попытается разыграть со мной последнюю партию.

Я посмотрела на Бэрронса.

— Тебе не кажется…

— Что толстуха не похудела?

Вот это я в нем и любила. Он понял меня с полуслова.

— Идеи?

— Никаких.

— Паранойя?

— Возможно. Сложно сказать.

Бэрронс посмотрел на меня. И я поняла, что он хотел узнать обо всем, что произошло с Книгой, но собирался расспросить меня наедине. Все то время, пока «Синсар Дабх» играла со мной, он видел, как я разговаривала с Ровеной, убила ее, а затем молча стояла над Книгой. Иллюзии действовали только на меня. Битва была очень сложной и при этом невидимой.

По пути в аббатство Бэрронс молчал и с трудом сдерживал враждебность. Как только испарился барьер, он не переставал меня касаться. А я наслаждалась. Кто знает, чем это вскоре закончится.

«Я не мог к тебе пробиться!» — прорычал Бэрронс после поцелуя.

«Но я слышала твой голос. Ты отвлек меня».

«Я не смог тебя спасти». — Он был мрачен и зол.

Я тоже не могла его спасти. Но не торопилась об этом говорить.

«Ты получила его? Заклятие развоплощения?»

Глаза, полные древнего горя, смотрели на меня в упор. Но было что–то еще кроме горя. Что–то настолько чужое и неожиданное, что я чуть не расплакалась. Я многое видела в его глазах: желание, симпатию, насмешку, осторожность, злость. Но никогда не видела этого. Надежды. Иерихон надеялся на меня.

«Да, — солгала я. — Получила».

Я никогда не забуду его улыбку. Он словно осветился изнутри.

Я выдохнула и сосредоточилась на происходящем. Под аббатством находился подземный городок. Широкие туннели, узкие улочки, склоны. Мы прошли мимо катакомб, и Джо сказала, что там покоятся останки всех Грандмистрис. Где–то там лежит тело и первой Грандмистрис первого Хевена. Я хотела провести пальцами по надгробию, узнать ответы на вопросы, доступные только посвященным. Кэт тоже была членом Хевена.

— Ровена пристрелила бы меня, если бы я призналась тебе в этом. Я не могла изменить внутренний распорядок ордена. Ты молодец, Мак. Ровена недооценила тебя. Несмотря на пророчества, ты все равно осталась с нами. — Спокойные серые глаза смотрели на меня в упор. — Представляю, через что тебе пришлось пройти. Мы не сможем достойно отблагодарить тебя…

Я устало улыбнулась.

— Просто не выпускайте ее снова.

Впереди возникло волнение.

Прибыли Светлые, все, кроме В'лейна, и возникли прямо перед Риоданом, Лором и Фейдом.

Не знаю, кто испытал большее отвращение. Или желание убить. Вэлвет зашипел:

— У вас нет права здесь находиться!

— Убейте его, — сухо сказал Риодан.

— Не смейте! — крикнула Джо.

— Гребаные феи, — пробормотал Лор.

— Коснись одного из них, и я…

— Что, человек? — рявкнул на Джо Риодан. — Как ты думаешь меня остановить?

— Не зли меня.

— Прекратите, — тихо сказал Драстен. — Это книга Фейри, и они пришли убедиться, что ее запрут. Они имеют на это право.

— Из–за них она и вырвалась, — сказал Фейд.

— Мы Светлые, а не ши–видящие. Это они ее выпустили.

— Вы ее создали.

— Нет. Ее создали Невидимые.

— Да для меня все феи одинаковы, — фыркнул Лор.

— Я думала, что сюда нельзя телепортироваться.

— Нам пришлось убрать барьеры, чтобы всех впустить. Слишком большая разница…

— В ДНК? — сухо закончила я. Кэт улыбнулась.

— За неимением лучшего слова. Келтары — это одно, Бэрронс и его люди — другое, а Фейри — третье.

А я? Но я не спросила об этом. Я человек? Книга сказала правду? И во мне действительно есть моя «Синсар Дабх»? Она скопировала себя в мою беспомощную душу? Все эти годы я чувствовала, что со мной что–то не так, и пыталась отгородиться от нее темным озером и стенами?

Если во мне действительно вся Книга, а Кэт об этом узнает, попытается ли она запереть и меня?

Я вздрогнула. За мной будут охотиться как за Книгой?

Бэрронс взглянул на меня. «В чем дело?»

«Просто замерзла», — солгала я. Если Книга действительно во мне, то за заклятием достаточно нырнуть. На дно, как она говорила. Так какая разница? Победила ли я монстра, если он живет во мне? Или монстром было искушение?

— Где В'лейн? — спросила я.

— Забирает Королеву, — ответил Вэлвет.

И началась новая ссора.

— Если вы думаете, что ее сюда впустят, вы ошибаетесь.

— А как без нее восстановить стены? — возмутилась Дрии'лья.

— Нам не нужны стены. Вас убить не сложнее, чем людей. — Это Фейд.

— Королева в сознании? — спросила я.

— Нам нужны стены, — тихо сказала Кэт.

— Она приходила в себя, но большую часть времени находится в забытьи, — ответил на мой вопрос Риодан. — Дело в том, что если кто и будет читать проклятую Книгу, то точно не Фейри. С них все началось.

Спор продолжался еще десять минут, до тех пор пока мы не оказались в пещере для хранения «Синсар Дабх».

Кристиан взглянул на меня, и я кивнула. Я знала, о чем он думает. Мы видели похожую дверь во дворце Короля, но эта была меньше. Кэт прижала руку к рисунку из рун, и дверь бесшумно открылась.

Тьма за ней была непроглядной, свет фонариков не проникал дальше чем на метр.

Я услышала чирканье спички. Это Джо зажигала факел на стене. Он ожил, а за ним остальные, один за другим, пока вся пещера не осветилась.

Все смолкли.

Потолок пещеры из молочного камня без видимых опор терялся вверху. Каждый дюйм пола, стен и потолка был покрыт серебряными рунами, которые сверкали, как алмазная пыль. Свет факелов отражался от них так ярко, что больно было смотреть. Я прищурилась. Видимо, в Дублине солнцезащитные очки нужно надевать только под землей.

Пещера была размером со спальню Темного Короля. Оценив ее размеры и дверь, я подумала, сколько правды в теории о том, что орден ши–видящих был основан самим Королем.

В центре на двух камнях лежала плита. Она тоже была покрыта символами, но эти постоянно двигались, скользили, как татуировки под кожей Принцев. Руны исчезали на краю и снова появлялись на полу.

— Видел такие раньше, Бэрронс? — спросил Риодан.

— Нет. А ты?

— Новенькие. Они могут быть нам полезны.

Я услышала щелчки. Он фотографировал руны телефоном.

Затем телефон разбился о камень.

— Ты с ума сошла? — спросил Риодан. — Это был мой телефон.

— Возможно, — сказала Джо. — Но здесь запрещено снимать.

— Еще раз сломаешь мою вещь, и я проломлю тебе череп.

— Я устала от тебя.

— А я от тебя, ши–видящая!

— Отстань от нее, — вмешалась я. — Это их аббатство.

Риодан покосился на меня. Бэрронс перехватил его взгляд, и Риодан отвернулся, хотя и не сразу.

— Книгу нужно положить на плиту, — велела Кэт. — Вокруг нее — четыре камня.

— А затем, МакКайла, ты уберешь руны, — сказал В'лейн.

— Что? — Я обернулась к тому месту, где он возник. — Я не собираюсь их убирать!

— Ты же отправлялся за Королевой, — добавил Бэрронс.

— Я должен убедиться, что здесь безопасно.

В'лейн осмотрел комнату и присутствующих. Ему явно не хотелось рисковать.

На миг он задержал взгляд на Вэлвете, затем кивнул. И посмотрел на меня.

— Прости, но это единственный способ ее защитить. Я не могу раздвоиться, не уменьшив своих способностей.

— О чем ты?

Он не ответил.

Возникли мои родители. Мама и папа, здесь, с «Синсар Дабх», в месте, куда бы я ни за что их не привела. Может, руны и нужно убрать, но об этом я еще подумаю.

Папа держал на руках Королеву, завернутую в одеяла. Она была так закутана, что виднелись лишь пряди волос и кончик носа. Мама прижималась к папе, и я поняла, почему В'лейн извинился.

Джек и Рейни защищали Королеву своими телами.

— Ты используешь моих родителей как щит?

— Все нормально, детка, мы хотели помочь, — сказал Джек.

Рейни кивнула, соглашаясь с ним.

— Ты так похожа на сестру, все берешь на себя. Но мы одна семья и будем бороться вместе. К тому же еще пара минут в стеклянной комнате, и я сошла бы с ума.

Бэрронс мотнул головой, и Риодан, Лор и Фейд обступили моих родителей, заслоняя.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Он всегда защищал меня и моих близких. Господи, какая же я дрянь.

В'лейн все еще рассматривал присутствующих.

— У меня не было выбора, МакКайла. Кто–то похитил Королеву. Сначала я считал, что это сделал кто–то из нас. Теперь думаю, что виновна твоя раса.

— Давайте просто закончим, — предложила я. — Зачем убирать руны?

— Это непредсказуемые паразиты, а ты уложила их на разумное создание. В качестве стен или клетки они полезны. Но на живой и мыслящей сущности невероятно опасны. Со временем руны будут меняться. Кто знает, каким монстром они могут стать?

Я выдохнула. Чертовски умно для Фейри. Я поместила нечто Невидимое и живое на нечто Невидимое и живое. Кто знает, не усилят ли они друг друга и не попытаются ли вместе выбраться?

— Книгу нужно разместить точно так же, как раньше. Без рун.

— МакКайла не станет их убирать, — сказал Бэрронс. — Это слишком опасно.

— Слишком опасно их оставлять.

— Если они изменятся, мы с ними справимся.

— Тебя может не оказаться поблизости, — отрезал В'лейн. — На помощь Иерихона Бэрронса рассчитывать не приходится.

— Я всегда буду рядом.

— Рун на стенах, полу и потолке достаточно. Они сдержат Книгу.

— Однажды она уже вырвалась.

— Тогда ее вынесли, — напомнила Кэт. — Это сделала Исла О'Коннор. Она была Грандмистрис и могла пронести Книгу сквозь барьеры.

Я молчала и думала. Я чувствовала, что В'лейн прав. Я сама боялась красных рун. Они были мощными, но их дала мне «Синсар Дабх», что само по себе делало их подозрительными. Еще один расчет? Я запечатала ее так, чтобы она могла вырваться?

Все смотрели на меня. Я устала принимать решения.

— Я согласна с обеими сторонами. И не знаю ответа.

— Проголосуем, — предложила Джо.

— Мы не будем голосовать о столь важных вещах, — сказал Бэрронс. — У нас тут не хренова демократия.

— Ты предпочитаешь тиранию? Кто же главный? — спросил В'лейн.

— А почему не демократия? — вмешалась Кэт. — Все присутствующие были полезны и важны. Все должны высказаться.

Бэрронс уставился на нее.

— Некоторые тут полезнее и важнее остальных.

— Особенно ты! — прорычал Кристиан.

Бэрронс скрестил руки на груди.

— А кто впустил сюда Невидимого?

Кристиан рванулся вперед. Дэйгис и Кейон перехватили его.

Молодой горец напрягся, стряхивая дядюшек.

— У меня есть идея. Как насчет того, чтобы проверить Бэрронса на детекторе лжи?

Я вздохнула.

— А с чего бы нам исповедоваться тебе? Кто проверит тебя самого? Ты решил быть нам судьей и присяжными?

— Могу, — холодно сказал Кристиан. — У тебя есть пара секретов, которыми ты не хочешь делиться, Мак?

— Кто бы говорил. Принц Кристиан.

— Хватит, — сказал Драстен. — Никто из нас не может принять такое решение в одиночку. Давайте голосовать и заканчивать.

Фейри доверяли В'лейну и были за снятие алых рун. Келтары, которые работали на Фей, естественно, тоже. Риодан, Лор, Бэрронс, Фейд и я были против. Ши–видящие разделились на два лагеря: Джо была за то, чтобы убрать руны, Кэт против. Я почти не видела папу за Лором, Фейдом и Риоданом, но родители были на моей стороне. Молодцы.

— Их голоса не считаются, — сказал Кристиан. — Они тут ни при чем.

И снова тупик.

Драстен положил Книгу на плиту. Бэрронс окружил ее тремя камнями. В'лейн уложил последний, четвертый, и камни засветились, завели жуткую звенящую мелодию.

Вся плита была залита черно–синим светом.

— Давай, МакКайла, — сказал В'лейн.

Я прикусила губу и помедлила, думая, что будет, если я откажусь.

— Мы проголосовали, — напомнила Кэт.

Я вздохнула. Я знала, что это случится. Завтра, послезавтра и так далее мы снова и снова будем спорить, что делать.

У меня было плохое предчувствие. Но такое случалось и раньше. Наверное, во всем виноваты расшатанные нервы, негативный опыт, да и просто близость Книги.

Я посмотрела на В'лейна. Он кивнул.

Я взглянула на Бэрронса. Он был настолько неподвижен, что я чуть не упустила его из виду. Он показался мне чьей–то тенью в этой пещере. Ловкий трюк. Я знала, что означает эта неподвижность. Ему это не нравилось, но он пришел к такому же выводу. Мы проголосовали. Если я выступлю против, придется драться со всеми. А что принесет нам междоусобица?

Здесь мои родители. Если я уберу руны, подвергну ли я риску их жизнь? Или же отказ подставит их под удар? Верного решения не было.

Я протянула руку к синему свету и начала снимать первую руну. Она пульсировала, как маленькое злое сердце, и оставила ранку, которую залило темной кровью.

— И что мне с ними делать?

— Вэлвет отправит их прочь, когда ты закончишь.

Я снимала руны одну за другой, и они исчезали. Прежде чем снять последнюю, я прижала руки к обложке. Она была инертна. Значит, рун в пещере вполне достаточно? Я собиралась это выяснить.

Я сняла последнюю руну. Она не торопилась отрываться, извивалась, как пиявка, и пыталась присосаться ко мне.

Вэлвет убрал ее.

Я затаила дыхание. Двадцать секунд спустя все с облегчением вздохнули. Думаю, все мы ждали, что Книга превратится в Монстра и устроит конец света.

— Ну? — спросил В'лейн.

Я открыла чутье, пытаясь почувствовать Книгу.

— Она запечатана? — спросил Бэрронс.

Я потянулась всем, что во мне было, даже той частью, что ощущала ОС, и на миг поняла назначение пещеры и смысл всех рун.

Если бы кто–то соединил руны линиями, стала бы видна частая сеть, окутывающая все помещение. Руны активировались, как только Книга легла на плиту в окружении камней. Они окутали пещеру гигантской паутиной. Я почти видела серебристые нити над головой, чувствовала, как они проходят сквозь меня.

Даже если бы Книга покинула плиту, ее немедленно бы склеили нити. И чем сильнее она бы боролась, тем более прочный кокон свивался бы вокруг нее.

Все было кончено. Действительно кончено. Больше никаких сюрпризов не предвиделось.

Было время, когда я думала, что этот день не настанет. Миссия казалась невыполнимой, шансы мизерными, а преграды огромными.

Но мы справились.

«Синсар Дабх» была заперта. Запечатана. Закрыта. Нейтрализована. Инертна.

До тех пор пока никто не спустится сюда, чтобы ее освободить.

Нужно придумать замки получше. И я собираюсь удостовериться, что у членов Хевена нет ключа. Я не понимала, зачем он был дан им изначально. Никто не должен был сюда входить. Вообще. Никогда.

Я испытала облегчение. Мне сложно было понять, что все закончилось, и осознать, что это значит.

Жизнь продолжается. Она уже не будет такой, как раньше, но станет куда более нормальной, чем могла бы быть. Главная угроза нейтрализована, и можно начинать восстановление мира. Я решила набрать горшков с землей и начать с садика на крыше магазина.

Теперь не нужно бояться, что Книга подкараулит меня на темной улице, атакует бешеной мигренью и попытается соблазнить иллюзией. Она больше никого не захватит, не устроит бойню, не будет угрожать тем, кого я люблю.

Мне не придется больше раздеваться в «Честерсе»! Мода на облегающие тряпки прошла.

Я повернулась. Все смотрели на меня с ожиданием. Думаю, если бы я крикнула «Бууу!», они выпрыгнули бы из штанов. Но я не поддалась соблазну.

Я не хотела портить момент. Разведя руками, я пожала плечами и улыбнулась.

— Все кончено. «Синсар Дабх» — просто книга. Не более.

Вопли были оглушительными.

50

Ладно, пусть не оглушительными, но я чуть не оглохла, потому что кричала громче всех. На самом деле ши–видящие аплодировали, мама и папа орали, Драстен улюлюкал, Дэйгис и Кейон хрюкали, Кристофер выглядел взволнованным, Кристиан отвернулся и молча пошел прочь, Бэрронс и его люди скалились, а Видимые просто смотрели. А затем снова началась ссора.

Я громко вздохнула. Им стоило бы научиться праздновать победы чуть дольше, а уж потом переходить к проблемам. На мне висел груз пророчества, согласно которому я либо уничтожу, либо спасу мир, и я… на самом деле не сделала ни того, ни другого. Я не обрекла мир на уничтожение. Но и не видела способа его спасти. Разве что я спасла его тем, что не стала уничтожать. Но я все равно понимала, как важно научиться радоваться, чтобы избавиться от стресса.

— Без Песни мы не сможем восстановить стены, — говорил В'лейн.

— А кто сказал, что их нужно восстанавливать? — поинтересовался Бэрронс. — Вы тараканы, а мы — «Рейд». Рано или поздно мы вас вытравим.

— Мы. Не. Насекомые, — процедил Вэлвет.

— Я говорил о Невидимых. Вы же, надменные фейрийские ублюдки, добровольно покинете наш мир после того, как поможете избавиться от вашей вонючей половины.

— Я не надменная, — оскорбилась Дрии'лья. — И ты отлично помнишь радость моих объятий.

Я уставилась на Бэрронса, не веря своим ушам.

— Ты с ней спал?

Он закатил глаза.

— Это было давно и только потому, что она притворилась, будто знает что–то о Книге.

— Лжешь, Древний. Ты бегал за мной…

— Бэрронс никогда ни за кем не бегает, — парировала я.

В темных глазах промелькнула насмешка. «Неожиданно, но спасибо за поддержку».

«Ну так ты же не бегаешь. Даже за мной».

«Спорный вопрос. Риодан бы с тобой не согласился».

«Переспи с феей еще раз, и я стану личной при–йа В'лейна».

Бэрронс ответил мне взглядом убийцы, но тон оставался веселым. «Ревнуешь?»

« Что мое, то мое».

Он замер. «Так вот как ты обо мне думаешь?»

Казалось, что время застыло, пока мы смотрели друг на друга. Споры прекратились. Пещера опустела, остались только мы. Секунда, беременная вероятностью, все тянулась и тянулась. Я ненавидела такие моменты. Они всегда требуют поставить что–то на кон.

Бэрронс ждал ответа. И не собирался двигаться, пока не получит его. Я видела это в его глазах.

А я была в ужасе. Что, если я скажу «да», а он ответит насмешливым отказом? Что, если я откроюсь и доверюсь ему, а он отвернется? И хуже того: что случится со мной, когда Бэрронс поймет, что у меня нет заклятия, которое может освободить его сына? Он уничтожит мою метку, заколотит досками мой любимый магазин, уведет своего ребенка в ночь и растает, как туман под солнцем, а я больше никогда его не увижу?

Но я кое–чему научилась.

Надежда дает силу. Страх убивает.

«Твоя задница принадлежит мне, не сомневайся, приятель!» — выпалила я. Я поставила на кон все и готова была за это бороться — лгать, предавать, красть. Да, у меня не было заклятия. Пока. Но завтра будет новый день. И если это было все, что Бэрронсу от меня нужно, он меня недостоин.

Бэрронс запрокинул голову и рассмеялся, сверкнув зубами на темном лице.

Только раз я слышала подобный смех, в ту ночь, когда он застал меня танцующей в МакОреоле. Я тогда перепрыгивала с кушетки на кушетку, сражалась с подушками и полосовала воздух. Я задержала дыхание. Это был радостный смех, и он, как смех Алины, делал мой мир ярче и теплее.

Постепенно я начала различать присутствующих. Они все молчали, глядя на Бэрронса и на меня.

Он резко оборвал смех и прочистил горло. А затем его глаза сузились.

— А какого хрена он делает? Мы еще не приняли решения.

— Я пытался тебе сказать, — произнес Джек. — Но ты меня не слышал. Ты смотрел на мою дочь как…

— Отойди от Книги, В'лейн! — зарычал Бэрронс. — Если кто и будет ее читать, то только Мак.

— Мак к ней не прикоснется, — тут же вмешалась Рейни. — Эту жуткую вещь нужно уничтожить.

— Нельзя, мам. Так просто не получится.

Пока все спорили, а мы с Бэрронсом вели безмолвный диалог, В'лейн забрал у моего отца связанную фаворитку/Королеву и теперь стоял у плиты, глядя на «Синсар Дабх».

— Не открывай ее, — предупредила Кэт. — Нам нужно поговорить. Составить план.

— Она права, — сказал Дэйгис. — Такой риск нельзя недооценивать, В'лейн.

— Нам нужно обсудить предосторожности, — добавил Драстен.

— Разговоров было достаточно, — ответил В'лейн. — Мой долг перед моей расой ясен, как всегда.

Бэрронс не стал размениваться на разговоры. Он просто рванулся вперед со скоростью зверя. Только что он был в метре от меня и вот уже…

…врезался в барьер и отскочил от него, зарычав.

Вокруг В'лейна возникли прозрачные кристальные стены. Они тянулись до самого потолка, перемежаясь черно–синими полосами.

Он даже не обернулся. Словно перестал нас видеть. Бесчувственное тело Королевы он опустил на пол у самой плиты и потянулся к «Синсар Дабх».

— В'лейн, не открывай Книгу! — закричала я. — Она пока инертна, но мы не знаем, что с тобой случится, если…

Я опоздала. Он открыл Книгу.

В'лейн раскинул руки, опираясь ладонями по обе стороны страниц, опустил голову и начал читать, шевеля губами.

Бэрронс бросился на стену. И отскочил.

В'лейн оградился от нас.

Риодан, Лор и Фейд присоединились к Бэрронсу, миг спустя! Келтары и мой папа тоже попытались пробить барьер кулаками или плечом.

А я стояла, смотрела и пыталась понять, вспоминая день своей встречи с В'лейном. Он сказал мне, что служит своей Королеве, что Книга нужна ей для того, чтобы восстановить утерянную Песнь. В то время меня волновал только поиск убийцы Алины и сохранение стен. Я очень хотела, чтобы Королева нашла Песнь и усилила стены.

Однако он же рассказал мне легенду о том, что, если у Королевы ко времени ее смерти не останется достойных наследниц, магия матриархата Истинной Расы перейдет к самому могущественному мужчине.

В'лейн не стал бы этого говорить, если бы с самого начала не планировал эту магию заполучить. Или стал бы? Он настолько глуп?

Или настолько высокомерен, что дал мне подсказки и все время смеялся над «жалким человечком», не способным понять общий план?

Если В'лейн прочтет всю «Синсар Дабх», станет ли он самым могущественным существом, сильнее Короля Невидимых?

Принцы Невидимых исчезли. А Светлые Принцессы — по словам В'лейна — мертвы.

Что, если он закончит читать и убьет Королеву?

Он обретет все темное знание Короля и всю магию Королевы. И тогда его не остановить.

Так это В'лейн был тем игроком, который манипулировал событиями, тянул время, ждал идеального момента?

Я потянулась чувствами к копью. Его не было в ножнах. Я резко вздохнула. Как давно его там нет? В'лейн отнял его, чтобы убить Королеву? А нужно ли ему это копье? Впитав Книгу, он может просто развоплотить ее.

Или у меня паранойя?

Это же В'лейн, в конце концов. Он может искать для своей Королевы фрагменты Песни, а когда найдет, закроет смертоносный том.

Я шагнула в сторону, чтобы лучше видеть.

Мужчины боролись с барьером, как могли. Кристофер и Кристиан творили какое–то заклинание, остальные полагались на силу ударов. Все было бесполезно.

В просвет между ними мне удалось рассмотреть В'лейна. Совершенно не обращая внимания на шум за созданной им стеной, он стоял, запрокинув голову и закрыв глаза. Он не опирался руками по обе стороны от Книги, как мне показалось сначала.

Он опирался на Книгу, положив ладони прямо на страницы.

Как он смог коснуться Реликвии Невидимых? Страницы были завораживающе прекрасны. Листы из кованого золота были украшены драгоценными камнями и покрыты удивительно крупным беглым почерком, который волнами струился по страницам. Изначальный Язык был текучим настолько же, насколько Королева была статичной.

В'лейн вовсе не читал «Синсар Дабх».

Заклятия золотых страниц исчезали из Книги, втягивались через его ладони в руки и дальше, в тело, оставляя пустые листы. Он осушал Книгу. Впитывал. Становился ею.

— Бэрронс. — Я пыталась перекричать рычание и удары тел о несокрушимый барьер. — У нас серьезные проблемы!

— Та же страница, Мак. То же чертово слово.

51

Когда мне было пятнадцать, папа научил меня водить машину. Мама боялась пускать меня за руль. Но я неплохо справлялась.

Я помнила, как свернула по широкой дуге, чуть не снесла наш почтовый ящик и спросила папу: «Но как же ты остаешься на дороге? Как люди с нее не съезжают? Ведь машина не на рельсах».

Он рассмеялся. «На дороге есть колея, малыш. На самом деле ее там нет, но если ты повторяешь путь снова и снова, ты начинаешь чувствовать габариты машины, а затем включается автопилот».

Жизнь была такой же. Колея на дороге. Я по накатанной колее считала В'лейна одним из хороших парней.

«Но будь осторожна, — добавил тогда Джек, — автопилот может быть опасен. Тебе может встретиться пьяный водитель. Главное — знать, где проходит колея, и уметь вовремя с нее свернуть».

Я застыла в нерешительности. В'лейн и правда был одним из плохих? Он пытался впитать все силы Фейри и править? И мне нужно вмешаться? Но что я могу?

Мы с мамой наблюдали за происходящим, а Кэт, Джо и остальные ши–видящие присоединились к штурму стен. Я едва не шагнула к ним, но тут мама спросила:

— А кто этот красивый молодой человек? Раньше его здесь… — Она застыла на полуслове.

Как и все остальные в пещере.

Келтары оборвали заклинание. Бэрронс и папа замерли на середине рывка. Даже В'лейна проняло. Заклятия, бегущие по его рукам, замедлились, превратившись из быстрой речки в ручей.

Я взглянула в ту сторону, куда показывала мама, и забыла, как дышать.

Он стоял у двери. Нет, за мной. Нет, справа и передо мной! Когда он улыбнулся мне, я утонула в его глазах. Они расширялись, становились бездонными, и меня поглотила тьма. Я парила в космосе среди сверхновых.

— Привет, красавица, — сказал мой знакомый бармен.

— Пальцы–бабочки, — выдохнула я наконец. — Ты.

— Лучший хирург, — согласился он.

— Ты помог мне.

— Я советовал тебе не разговаривать с этим. Ты послушалась.

— Я выжила.

— До сих пор.

— Так будет и дальше?

— Всегда.

Я не могла отвести от него глаз. Я знала, кто он. И теперь, понимая это, не могла поверить, что не увидела этого раньше.

— Я бы тебе не позволил, малышка.

— Позволь сейчас.

— Зачем?

— Любопытство.

— …сгубило кошку.

— У нее девять жизней, — возразила я.

Он улыбнулся и склонил голову, как делали Невидимые. И я увидела многослойность пространств, которых не могло существовать, по крайней мере в этой реальности, — и эта невероятная тьма смотрела на меня. Его голова не просто повернулась, она заскрежетала камнем о камень. Казалось, Король был настолько огромен, что ни одна реальность не могла принять его целиком. Измерения вокруг него дробились, слоились, просеивались. Он смотрел мне в глаза, расширяясь все дальше и дальше, пока они не проглотили все аббатство и я не полетела кувырком в их глубину.

Меня обнимали безмерные черные бархатные крылья, привлекая в сердце тьмы, которым был Король Невидимых.

Он был настолько вне пределов моего понимания, что я не могла даже частично его воспринять. Слово «древний» ему не подходило, поскольку с каждой секундой он рождался заново. Он определял время. Он не был смертью или жизнью, созиданием или разрушением. Он был всеми вероятностями и их отсутствием, всем и ничем, той самой бездной, которая смотрит на вас в ответ, если вы рискнули в нее заглянуть. Он был истиной бытия: однажды открывшись ему, невозможно остаться прежним. Он был как яд, поражающий кровь и мозг, заставляющий возникать новые связи между нейронами, чтобы помочь выдержать этот краткий контакт. Иначе следовало безумие.

На краткий миг, дрейфуя в безбрежных древних объятиях, я поняла все. Все обрело смысл. Вселенные, галактики — бытие разворачивалось именно так, как должно было, во всем была симметрия, рисунок, немыслимая красота структуры.

Я была маленькой и голой, я потерялась в бархатных черных крыльях, настолько пышных, мягких и чувственных, что мне хотелось бы никогда их не покидать. Его тьма не пугала. Она была напоена жизнью, готовой вот–вот родиться. Среди перьев сияли жемчужины миров. Я катилась между ними и смеялась от радости. И он катился со мной, следил за моей реакцией, изучал меня, пробовал. Я кувыркалась среди планет, созвездий, звезд. Они свисали с маховых перьев, дрожащие от растущей боли. Они ждали дня, когда он выпутает их и бросит на бейсбольное поле, чтобы посмотреть, чем они могут стать. Хоум ран — эй, отбивающий! Мяч, берегитесь! Поганый мяч, его плохо сшили… он разлезается по швам…

Я смотрела глазами Короля: пыль застывала в шахте солнечного света, пробившейся через дыру в ржавой крыше амбара. Он готов был пропустить сквозь нас руки, развеяв по ветру, и так же готов был развернуться и уйти от побочного продукта в виде пробитой в крыше дыры. Или чихнуть, чтобы нас вынесло наружу, где мы разлетимся в десятке разных направлений, потеряемся в одиноком забвении и никогда больше не встретимся.

По нашим стандартам Король был безумен. Целиком и полностью. Но он то и дело выныривал из безумия и шел по тонкой грани здравого смысла. Очень недолго.

А по его стандартам мы были бумажными куклами, плоскими и одномерными. Чокнутыми. Но то и дело один из нас ступал на тонкую грань здравого смысла. Очень ненадолго.

Король многое мне показал. Он взял меня за руку и проводил в огромный театр, где я, с почетного места в первом ряду, наблюдала бесконечную игру света и теней. Он следил за мной, подпирая кулаком подбородок, с бархатного красного кресла у сцены.

— Я так и не избавился от этого полностью. — Его голос доносился из всех динамиков, густой, мелодичный.

— От Книги?

— Нельзя выхолостить собственную сущность.

— Снова играешь в доктора?

— Пытаюсь. На этот раз ты слушаешь?

— Он крадет твою Книгу. Ты слушаешь?

Парень с мечтательными глазами отвернулся от сцены, и театр исчез. Мы снова оказались в пещере.

Крылья больше не баюкали меня.

Мне было холодно и одиноко. Мне не хватало его крыльев. Я тосковала по нему. Было больно.

— Это пройдет, — сказал Король с отсутствующим видом. — Ты забудешь боль разделения. Все всегда забывают. — Он сощурился на В'лейна. — Да, крадет.

— Ты не собираешься его остановить?

— Que sera, sera.

Эта песня преследовала меня адским саундтреком.

— Ты несешь за нее ответственность. Ты должен был о ней заботиться.

— «Должен» — фальшивый бог. Это неинтересно.

— Некоторые изменения лучше других.

— Объясни.

— Если ты его остановишь, изменения будут намного интереснее.

— Это субъективное мнение.

— Твое тоже, — огрызнулась я.

Звездные глаза засияли весельем.

— Если он заменит меня, я стану чем–то иным.

Я почти слышала слова «Синсар Дабх»: «Разве не каждый акт разрушения с течением времени становится созиданием?» Яблочко от яблоньки…

— Я не хочу, чтобы тебя заменяли. Ты мне нравишься таким, какой есть.

— Флиртуешь со мной, красавица?

Я попыталась вздохнуть и не смогла. Король Невидимых касался меня, целовал меня. Я чувствовала его губы на коже, я… я… я…

— Дыши, красавица.

Я снова смогла вдохнуть.

— Пожалуйста, останови его.

Я готова была умолять. Встать на колени. Если В'лейн преуспеет и получит всю силу их расы, я не хочу жить в этом мире. Только не с ним во главе. В'лейн может убить Бэрронса, наложив заклятие отмены, и он ясно дал понять, что именно так и поступит. Его нужно остановить. Я не хочу терять никого из своих. Мои родители будут жить до старости. Бэрронс будет жить вечно. А я? Ну что ж. В том, что касалось меня, я была не уверена. Но я планировала долгую и интересную жизнь.

— Это очень много значит для меня.

— Ты будешь мне должна. Как и моей Серой Женщине.

Было ли что–то, чего он не знал? Сделки с дьяволом… Бэрронс сказал бы это, если бы не застыл.

— Договорились.

Король подмигнул мне.

— Я в любом случае собирался это сделать.

— Ох! Так зачем ты…

— Красивая девушка просит… Мне нравится роль героя. Она редко мне выпадает.

Он исчез. Затем возник у плиты, глядя на В'лейна сквозь прозрачные стены.

Я с ужасом поняла, что В'лейн уже добрался до середины Книги.

Но все будет хорошо. Король его остановит, раздавит, как жука. Стоит В'лейну увидеть, кто пришел, и он сбежит, поджав хвост, всхлипывая от страха. Король запечатает пещеру. Все будет хорошо. Никто не завладеет заклятиями отмены. Бэрронс так и останется бессмертным. Он будет той самой вечной опорой, которая мне нужна.

— …не было. Откуда он вообще взялся? — закончила фразу моя мама. И нахмурилась. — И куда он делся?

Время возобновило свой ход, и все в пещере снова задвигались.

В'лейн опустил голову и приоткрыл глаза.

Я ожидала совсем иной реакции.

Его губы сложились в холодную усмешку.

— Как дьявольски вовремя ты явился, старик.

— Ах, — сказал Король Невидимых. — Круус.

52

Круус? В'лейн был Круусом?

Я огляделась. Все казались такими же ошеломленными и только переводили взгляд с В'лейна на парня с мечтательными глазами.

Когда я рядом с Дэрроком смотрела, как на заснеженной дублинской улице встречаются две армии Фейри, я была зачарована значением этого события.

Но теперь, согласно словам глазастика, а точнее Короля Невидимых, Светлый, который сотни тысяч лет скрывался под личиной В'лейна, вдруг оказался легендарным Круусом, Войной — последним и самым совершенным из всех Невидимых.

И он встретился со своим создателем.

Круус смотрел на Короля Невидимых.

Событие из легенд, которым миллионы лет.

Я переводила взгляд с одного на другого. В пещере была абсолютная тишина.

Я взглянула на Бэрронса, брови которого поднялись. На его лице застыло изумление. Для разнообразия он тоже встретился с тем, чего не знал. Но Бэрронс тут же прищурился на глазастика.

— Король? Этот старый трухлявый пень?

— Пень? Это же симпатичная француженка, — сказала Джо. — Официантка из «Честерса».

— Француженка? Это пародия на Моргана Фримена[15] из бара с седьмого уровня «Честерса», — сказал Кристиан.

— Нет, — возразил Дэйгис. — Это бывший садовник из Эдинбурга, после падения стен он устроился водителем у Риодана.

А я смотрела на студента колледжа. И он снова мне подмигнул. Все мы видели что–то свое.

Я уставилась на В'лейна… на Крууса.

Как я могла его не узнать? Почему меня так легко провести? В ту снежную ночь встретились не Темный и Светлый Принцы, а два Принца Невидимых. Но если брат Войны опознал Крууса, он ничем этого не выдал.

В'лейн был Круусом.

В'лейн был Войной.

Мы гуляли с ним по пляжу, взявшись за руки. Я целовала его. Столько раз, что сбилась со счета. Я дрожала в его руках от мультиоргазма. Он вернул мне Ашфорд. Но он же его сначала и отнял?

Война. Ну конечно. Он заставил мой мир восстать. Стравил армии и любовался созданным хаосом. Он даже сам принял участие в войне и сражался с нами. Наверняка он хохотал про себя, наслаждаясь хаосом.

Это он стоял за всем, что было? Он тысячелетиями управлял Дэрроком. Это он выдал его Королеве? А когда Дэррок стал смертным, Круус нашептал Невидимым, как помочь Дэрроку разрушить стены? Круус наблюдал и ждал того дня, когда сможет подобраться к «Синсар Дабх», украсть знание Короля и убить Королеву, чтобы завладеть ее магией?

Терпение Фей настолько безгранично?

Он убил всех Принцесс и вовремя спрятал от Короля фаворитку.

Он посеял вражду между дворами Фей и сделал наш мир полем их битвы.

Все мы были пешками на его доске.

Я не сомневалась в том, что Круус охотится за абсолютной силой. Им управляло высокомерие — он сам сказал мне, что это возможно и как это сделать! Он рассказал мне эту легенду. Не мог сдержать бравады? Когда я спросила его о Круусе, он разозлился и сказал: «Однажды ты захочешь так говорить обо мне». Он ревновал к самому себе, жалел, что не может показать своего истинного величия. Он говорил: «Круус был прекраснейшим из Фей, но мир никогда этого не узнал. Жаль, что никому не довелось взглянуть на это совершенство». Ему наверняка претило так долго скрывать свое истинное лицо.

Я загорала, сидя рядом с ним в шелковом шезлонге. Я остужала пальцы в волнах, держа Войну за руку. Я восхищалась обнаженным телом Принца Невидимых. Размышляла, каким был бы секс с ним. Я общалась с врагом и даже не догадывалась об этом. Все это время он выстраивал события, подталкивая нас всех к нужному пути.

И это сработало.

Он добился, чего хотел. И сейчас стоял над Книгой Короля, впитывал смертоносное знание, а королева лежала у его ног без сознания. Он мог убить ее, похитив также и Истинную Магию их расы. Это он запер Королеву во льду темницы Невидимых, чтобы держать живой и беспомощной, пока он не станет самым сильным мужчиной своей расы. Король отрекся от своего темного знания. А когда Круус впитает отвергнутое, станет ли он сильнее Короля?

Я видела, как заклятия «Синсар Дабх» скользят по страницам, переползают на его пальцы, ладони, руки, плечи и исчезают под кожей. Круус почти закончил. Почему Король не останавливает его?

— Он уже начал. Его невозможно остановить. Ты думаешь, что я оставлю две части Книги в разных местах, когда они не смогли удержать и одну? — спросил Король.

Бэрронс и его люди снова колотили по стенам, пытаясь прорваться к Круусу.

Но было слишком поздно. Осталось всего несколько страниц.

Я стояла и, дрожа, переводила взгляд с Короля на Крууса. Я лишь надеялась, что Король знает, что делает.

Круус перевернул последнюю страницу.

И когда финальное заклинание исчезло, Книга осела горсткой мелкой золотой пыли и мерцающих красных камней.

«Синсар Дабх» была наконец уничтожена.

Жаль, что она теперь живет и дышит в теле самого могущественного из Невидимых Принцев.

Переход был незаметным.

Я стояла в пещере со всеми остальными. И вдруг очутилась на травянистом склоне холма с Круусом и Королем.

Огромная луна заслоняла горизонт. Она всплывала над планетой, заполняя ночное небо и оставляя только полоску кобальта с мерцающими звездами над ней.

Закругленный луг плавно переходил в холм, а затем в лунный диск, и казалось, что я могу взобраться на вершину и, одним прыжком преодолев зеленую изгородь, оказаться на луне. Воздух звенел от напряжения, вдали рокотал гром. Черные мегалиты казались пальцами падшего гиганта, нацеленными в немигающее око.

Мы стояли среди камней — Круус лицом к Королю, а я между ними.

Королева распростерлась у ног Крууса.

Я попятилась, чтобы лучше видеть. Интересно, кто перенес нас сюда, оставив остальных позади, — Круус или Король? И зачем?

Ветер растрепал мне волосы. Он был напоен ароматом специй и ночного жасмина. Охотники пролетали на фоне лунного диска, издавая звуки гонга, и луна вторила им.

Я понятия не имела, что это за мир и в какой галактике я оказалась, но какая–то часть меня узнала местность. Мы выбрали его за схожесть с Холмом Тара, но Тара была бледной имитацией. Луна никогда не подходила к Земле так близко, и в небе она была одна, а не три. В скалистой коре и минеральных венах планеты пульсировала мощь, земной же магии давным–давно до смерти надоели люди.

— Почему мы только втроем? — спросила я.

— Дети, — изрек Король.

Мне не понравился этот ответ. Война мне не брат.

— МакКайла, — тихо сказал Круус.

Я холодно на него посмотрела.

— Ты считаешь это забавным? Ты лгал мне. Использовал меня.

— Я хотел, чтобы ты приняла истинного меня, но — как вы говорите? — моя репутация меня опережала. Твою голову забили ложью о Круусе. Мне нравилось открывать тебе глаза.

— С помощью очередной лжи? В'лейн не убил Крууса в день битвы Короля и Королевы. Ты поменялся с ним местами.

— С тремя амулетами, которые Король считал недостаточно хорошими, я смог обмануть всех. Вместе они сильнее. — Он самодовольно коснулся шеи, и, хоть я не видела амулетов, я поняла, что он все еще носит их. Круус использовал их, чтобы поддерживать личину Светлого Принца. Лишь изредка, когда он приближался к барьерам аббатства, я видела проблеск правды.

— В тот день, когда я попросила тебя помочь мне победить стража в аббатстве, ты зашипел и исчез…

— Это был барьер правды, созданный из крови и костей. Он опознал во мне Невидимого. Останься я, и я не смог бы удержать гламор. Но ты тоже не смогла преодолеть этот барьер. Почему?

Я не ответила.

— Королева убила В'лейна собственным мечом и даже не узнала этого. С тех пор ты заменял его.

— В'лейн был глупцом. После моей аудиенции у Королевы именно его она отправила, чтобы заключить меня в ее поместье. Я отнял его лицо и дал ему свое. В'лейн и вполовину не был таким Фейри, как я. Он ничего не знал о настоящих иллюзиях, не мог бы создать подобный амулет, даже если бы прожил еще миллион лет. Я привел его к Королеве, чтобы она убила его. Он был жалок. Клялся в невиновности. Скулил и превратил мое имя в насмешку. Другие Принцы Невидимых приложили руку к проклятию и обвинили в нем меня.

— И на этот раз ты скрылся среди Светлых.

— Я никогда не пил из котла. Я наблюдал. Ждал идеального стечения обстоятельств. Книга была потеряна вечность назад. Старый дурак спрятал ее. Двадцать три года назад я почувствовал, что время пришло. Но хватит обо мне. Кто такая ты, МакКайла?

— Ты подставил Дэррока.

— Я лишь подстрекал его.

— Ты хотел стать Королем.

Радужные глаза Крууса вспыхнули.

— А почему бы и нет? Кто–то же должен им быть. Нынешний Король отвернулся от собственных детей. Мы были случайным творением, которое он хотел хранить и прятать. Он боится силы? Я — нет. Он отказывается вести наш народ? Я стану лидером, которым ему не бывать.

— А когда они устанут от твоего правления? — спросил Король. — Когда ты поймешь, что они никогда не будут тобой довольны?

— Я сделаю их счастливыми. Они полюбят меня.

— Так думают все боги. Поначалу.

— Заткнись, старик.

— Ты все еще в обличье В'лейна. Чего ты боишься? — сказал Король.

— Я ничего не боюсь. — Но взгляд Крууса был прикован ко мне. — Я сражался за свою расу, МакКайла. С тех пор как был рожден. Король хотел скрыть свой позор и обрек нас на жалкое существование. Помни это. У всего, что я делал, были причины.

Внезапно золотая грива почернела, золотисто–бархатная кожа стала бронзовой.

Радужные глаза опустели. Переплетенный серебром ошейник сдавил шею. Под кожей, словно волны штормового моря, взвились татуировки. Он был прекрасен. Он ужасал. Уничтожал душу. Золотое свечение окружало его тело.

А его лицо, боже, его лицо было мне знакомо! Я видела его раньше. Он держал мою голову в ладонях. Баюкал меня.

Когда двигался во мне.

— Ты был четвертым в церкви! — закричала я.

Он изнасиловал меня.

Вместе со своими Темными собратьями превратил меня в бездумную оболочку, оставив лежать на улице. И я бы навеки осталась разбитой, если бы Бэрронс не привел своих людей, не забрал меня и не склеил снова.

Темный Принц вздернул подбородок. Он выглядел таким же невозможно прекрасным, как и его братья. Острые зубы сверкали на фоне темной кожи.

— Они бы убили тебя. Они никогда раньше не были со смертной. Дэррок недооценил их жажду.

— Ты изнасиловал меня!

— Я спас тебя, МакКайла.

— Ты бы спас меня, если бы забрал оттуда!

— Я нашел тебя, когда ты уже стала при–йа. Твоя жизнь подходила к концу. Я дал тебе свой эликсир…

— Твой эликсир? — мягко переспросил Король.

— …чтобы исцелить твои раны.

— Для этого не надо было заниматься со мной сексом!

— Я желал тебя. Ты отказала мне. Я устал от твоих возражений. Ты хотела меня. Ты думала об этом. Тебя там даже не было. Какая разница?

— И, по–твоему, это нормально?

— Я не понимаю твоих возражений. Я не сделал ничего, что уже не было сделано другими. Ничего, о чем бы ты не думала. И я сделал это лучше.

— Что конкретно ты мне дал?

— Я конкретно не знаю. — Он идеально скопировал мой тон. — Раньше я не давал этого людям.

— Это был эликсир Королевы?

— Мой, — сказал Король.

— Я усовершенствовал его. Ты уже в прошлом. А я — это будущее. Пришло время отменить твое существование.

Круус собирался отменить существование Короля? А это возможно?

— Дети. Заноза в заднице. И зачем я только их создал? Чертова прорва отношений.

— И не говори, — сказал Круус. — Убийство В'лейна Королевой не было первой иллюзией, на которую ты попался, старый дурак.

Было вот это.

Он наклонился и схватил Королеву за волосы, поднимая. Одеяла упали на землю.

Король замер.

В его глазах я видела черно–белый будуар, череду пустых воспоминаний, долгие бесплодные годы, вечное горе. Я видела одиночество, безмерное и всеохватывающее, как его крылья. Я знала радость их единения и отчаяние расставания.

Но я больше не доверяла выражению лиц. Я потянулась чутьем ши–видящей, усилив его амулетом, и потребовала показать мне правду.

Она все еще оставалась фавориткой. Смертной возлюбленной Короля, той, по которой он сходил с ума, из–за кого создал «Синсар Дабх» и отвернулся от своей расы.

— Ее смерть позволит мне заполучить Истинную Магию. Я пощадил ее, чтобы убить у тебя на глазах, прежде чем уничтожить тебя. На этот раз, когда увидишь ее мертвой, знай, что это не иллюзия.

Король ничего не ответил, и Круус нетерпеливо добавил:

— Не хочешь узнать, как я это сделал, упрямый старый козел? Нет? Ты всегда молчишь, если неравнодушен к теме. В тот день, когда ты отправился сражаться с Королевой, я принес фаворитке твой очередной гениальный эликсир, но заменил его другим зельем, которое зачерпнул из котла забвения. Она стояла в твоем будуаре, а я стирал память о тебе. А когда она все забыла, я нагнул ее над твоей кроватью и трахнул. Я спрятал ее от тебя там, где ты не стал бы ее искать. При Дворе Светлых. Заняв место В'лейна, я притворился, что люблю эту смертную. Со временем придворные выпили из котла и все забыли, Принцессы Видимых набрали силу и были замещены, а она стала одной из нас. Я достиг того, чего не смогли дать твои эликсиры. Время в Фейри, наши зелья, образ жизни сделали ее Фейри. Разве не забавно? И настал день, когда она набрала столько силы, что стала нашей Королевой. Она всегда была там — живая, — но ты даже не взглянул на нее. Я держал ее в месте, в которое надменный Король Невидимых точно не явился бы. Ты трахался, со своими сожалениями, а я трахал твою суку. Твоя фаворитка стала моей любовницей, моей королевой. А теперь ее смерть сделает меня тобой.

Глаза Короля были печальны.

— Более, чем ты можешь себе представить, если это так. Но на твоем пути стою не я. — Он покосился на меня.

Я распахнула глаза и помотала головой.

— Что ты пытаешься сделать? Заставить его убить меня? Я ему не помеха.

— Наша магия предпочитает женщин. Уверен, что она выберет тебя.

— У меня «Синсар Дабх», — сказал Круус. — А у нее нет. Король рассмеялся.

— Ты думаешь, что станешь мной. Она станет ею. Это вероятнее всего.

Я была в ужасе. Я начала догадываться, что он имел в виду, и мне это совсем не нравилось.

— Возможно, Бэрронс станет Круусом. И кто кого тогда будет осуждать?

— Бэрронс не станет Войной! — выпалила я.

— Или мной. Вся соль в нюансах. — Король посмотрел на фаворитку в руках Крууса. — Но все это не важно. Со мной пока не покончено.

Она исчезла.

— Какого…

Руки Крууса опустели. Он ринулся вперед и натолкнулся на невидимый барьер. Сузив глаза, он начал читать заклятие, и от его голоса заледенела кровь. Он звенел, как истинный Принц Невидимых.

Король взмахнул рукой, и Круус замолчал.

Сузив глаза, Король начертил в воздухе сложный символ. Ничего не случилось. Круус снова зазвенел. Король заставил его замолчать.

Круус призвал руну и бросил ее в Короля. Руна ударилась о невидимый барьер и упала. Он швырнул еще с десяток. С тем же результатом. Я словно наблюдала за дракой между мужчиной и женщиной, когда мужчина просто пытается не позволить женщине слишком уж навредить самой себе.

Круус отшатнулся, и за его спиной начали расправляться крылья. Бархатные, черные, огромные, они обрамляли тело такой красоты, что я почувствовала влагу на щеках. Длинные черные волосы струились по его плечам, под бронзовой кожей переливались яркие цвета.

Я коснулась лица и взглянула на свои окровавленные пальцы.

Меня восхищало его темное величие. Я знала, почему Войну не только боялись, но и обожествляли. Мне было известно, на что похоже объятие его крыльев и каково это — ощущать его внутри.

Король наблюдал за ним, и в его глазах светилась отцовская гордость.

Круус пытался уничтожить его, а он им гордился.

Как отец, который глядит на ребенка, отвинтившего запасные колесики от велосипеда и впервые пытающегося ехать без них.

И я поняла, что у Крууса нет шансов победить, пока Король не устанет от жизни.

Дело было не в том, хватит ли Королю сил, — он всегда был самым могущественным из Фейри.

Истинная опасность заключалась в том, хватит ли ему интереса.

Он смотрел на существование совсем не так, как мы. То, что нам казалось разрушением и поражением, для него — как и для Книги, которую он создал, — было актом творения, отсроченным во времени.

Кто знает? Возможно, он прав.

Но мне хотелось существовать здесь и сейчас, и я боролась за это. Я не видела и не желала видеть жизнь с высоты птичьего полета. Мне нравилось скакать на собачьих лапах, взбивать опавшие листья и рыться в весенней земле, вдыхая ее богатый аромат. Мне нравилось жить. Настолько нравилось, что полет я без сожалений оставляла крылатым.

Я потянулась за копьем. Оно было в ножнах. И, как я теперь поняла, оно было там и во время встреч с лжеВ'лейном. Исчезновение копья было лишь частью его сложной иллюзии. Он, как Невидимый, не мог коснуться копья, но мог погибнуть, поэтому при встрече зачаровывал меня, и мне казалось, что копья в ножнах нет. И то, что в церкви я направила копье на себя, тоже было иллюзией Темных Принцев.

Я этого не делала. Но выбросила оружие, поскольку поверила их магии. Я могла бы убить их в ту ночь. Сила всегда была под рукой, во мне. Если бы только я это знала…

Я убью его сейчас.

— Даже не думай, — сказал Король Невидимых.

— Он отнял твою фаворитку. Инсценировал ее смерть. Он изнасиловал меня!

— Все хорошо, что хорошо кончается.

— Ты что, смеешься?

Он посмотрел на фаворитку.

— Сегодня весело.

Внезапно луна и мегалиты пропали. Мы снова оказались в пещере.

Круус звенел, его крылья развернулись во всей своей красе, глаза сияли праведным гневом, губы растянулись в оскале.

Король так его и заморозил.

Обнаженный ангел мести был заключен в прозрачный кристалл. Черно–синие прутья клетки выстрелили из пола, замыкая его темницу.

Зря я не сказала Королю, что Крууса нужно одеть.

Или сделать лед непрозрачным, чтобы его не видели. Спрятать эти восхитительные бархатные крылья. Погасить золотой ореол.

Сделать его менее… сексуальным, эротичным. Но вы знаете, что говорят про тех, кто крепок задним умом.

Король обратился к Кэт:

— Теперь это ваша «Синсар Дабх».

— Нет! Мы не хотим!

— Она вырвалась по вашей вине. На сей раз храните ее лучше.

Я услышала голос Бэрронса:

— МакКейб? Какого черта ты тут делаешь?

В пещере начали материализовываться люди. МакКейб в белом костюме, знакомый мне по «Касабланке»; похожий на лепрекона клерк, встретивший меня за стойкой «Кларин–хауса»; газетчик с улицы, который объяснял мне дорогу к Гарде и назвал меня «голой квочкой».

— Лиз? — спросила Джо. — Откуда ты взялась?

Лиз ничего не ответила, она просто шла, как и все, чтобы воссоединиться с Королем.

— Он слишком велик для одного тела, — пробормотала я.

— Я знала, что с ней что–то не так! — воскликнула Джо.

Король наблюдал за ши–видящими и Бэрронсом. Он притворился одним из игроков, охотящихся за Книгой. Все это время он следил и за мной. С первого дня в Дублине. Это он поселил меня в «Кларин–хаусе».

— Намного раньше, красавица.

Я вздрогнула от ужаса, увидев его взгляд. В звездных глазах сияла гордость.

К нему присоединился мой школьный тренер. Когда возник директор начальной школы, я потеряла дар речи и бросила на Короля гневный взгляд. С самого начала.

— Мог бы хоть немного мне помочь.

Король нежно баюкал фаворитку на руках.

— А что бы это изменило?

— Ты должен ее отдать, — потребовала Дрии'лья. — Она нужна нам. Коль В'лейн пропал, кто поведет нас?

— Найдите себе новую Королеву. Она моя.

Вэлвет ощетинился.

— Но у нас нет ни одной…

— Так вырасти парочку, Вэлвет, — отрезал Король.

— Мы не хотим Крууса. Забери его себе, — настаивала Кэт.

— Какого черта тут происходит? Ты не можешь отнять у нас Королеву. Мы на нее работаем, — вмешался Драстен.

— А что с Договором? Мы должны заключить его заново! — добавил Кейон.

— Верни меня в прежнее состояние! — потребовал Кристиан. — Я съел только кусочек плоти Невидимых. Этого мало, чтобы превратить меня в Фейри. За что меня наказывают?

Но Король смотрел только на женщину, которую держал на руках.

— Ты не можешь уйти, пока не восстановишь гребаные стены! — прорычал Дэйгис. — Мы понятия не имеем, что делать….

— Так разберитесь.

На пол начала опадать кожа, пустые оболочки его частей. На миг я даже испугалась, что со мной случится то же самое, но этого не произошло.

Бэрронс вытащил меня из состояния при–йа. Я не сомневалась, что Король найдет свою возлюбленную. Где бы она ни была, в какую бы пещеру амнезии ни забилась, он отыщет ее. Он будет рассказывать ей истории. Займется с ней любовью. И однажды наступит день, когда они вдвоем выйдут оттуда.

Парень с чудесными глазами начал изменяться, вбирая тени, отбросившие шелуху.

Он растягивался и расширялся, возвышался над нами, как «Синсар Дабх», в форме чудовища, но без ее жестокости. Его крылья широко распахнулись, погружая пещеру в ночь. Звезды и миры закачались на перьях, и я почувствовала его радость.

Мысль о том, что любимая ушла из жизни осознанно, сводила его с ума.

Но оказалось, что она не бросала его. Ее похитили.

Он любил ее вечно.

До того как она родилась.

После того как он поверил в ее смерть.

Солнечный свет для его льда. Холод для ее лихорадки.

Я пожелала им вечности.

«И тебе, красавица».

Король Невидимых исчез.