Приключения Хэна Соло-3: Хэн Соло и потерянное наследство

Глава 8

— Даже ты мог придумать план получше, — жужжала над ухом Хасти. — Даже у тебя могло найтись…

Хэн пытался не слушать ее, вперившись в серую мглу и желая возвращения Бадуре как никогда в жизни. Если Солдат не вернется в ближайшие пять минут, он рискует застать свою подружку в виде хладного трупа. И любой суд вынесет оправдательный вердикт.

Ночью мелкая морось превратилась в обжигающе ледяную крупу, а к утру вновь стала мелким дождем. Просмоленная парусина, под которой тряслась от холода их компания, по крайней мере, спасала от дождя и от ветра. Время от времени кто-нибудь прикладывался к заветной фляжке, и когда гуляющая по рукам фляга доходила до него, Хэн тихо радовался, что в ночной заварушке не потерял ее.

Все были мокрые до нитки, перепачканные в грязи и несчастные. Обычно всклокоченные волосы Хэна слиплись от влаги, рыжая шевелюра Хасти тоже висела жалкими сосульками, некогда пушистая шубка Скинкса топорщилась иголками, а Чубакка распространял вокруг специфический запах мокрого вуки. Хэн протянул руку и ободряюще похлопал удрученного Чуи по загривку. Вуки заурчал и потребовал, чтобы ему почесали за ухом. Хэн уступил. Пусть хоть кто-то будет доволен. Ему хотелось придумать, что бы сделать для Боллукса и Синего Макса: оба дроида беспокоились, что случится, когда не выдержат влагоупорные корпуса.

— Тебе в жизни не справиться с подобной задачей, — закончила свою речь девица.

Хэн смахнул со лба прилипшую мокрую прядь.

— Тогда не ходи за мной, — предложил он. — На следующий год прилетит еще какой-нибудь корабль.

Из серой пелены вынырнула мужская фигура в мешковатом плаще, на плече человек тащил какой-то мешок. Он шлепал по лужам как раз к той горе ящиков, за которыми они прятались. Хэн прицелился было, но опустил пистолет. Старый Солдат нырнул к ним под парусину. В мешке оказались плащи.

Бадуре даже ухитрился не промахнуться в размерах. Самый большой достался, конечно, Чубакке. Зрелище получилось настолько комичное — капюшон надежно скрыл косматую башку вуки, зато из рукавов торчали густо покрытые шерстью лапы, — что Хэн долго не мог попасть в рукава своего плаща. Рядом возился Боллукс, витиевато извиняясь за отсутствие привычки одеваться.

— Может быть, завернем его во что-нибудь? — с сомнением сказал Бадуре, наблюдая за вуки. — Сделаем что-то вроде перчаток.

Затем повернулся к Скинксу:

— Дорогой профессор, о вас я тоже не забыл.

И гостеприимно раскрыл мешок. Скинкс попятился, негодующе ощетинив

усики.

— Вы же не думаете, что я… неприемлимо!

— Как только мы выберемся из города, — пообещал Хэн, — сразу выпустим.

— Кстати, сынок, — Бадуре деликатно откашлялся, — может быть, нам лучше затаиться на время?

— Поступай как знаешь, — буркнул в ответ Хэн, — но они там, в своем лагере, развинчивают мой корабль.

— Тогда какой смысл идти? — фыркнула Хасти. — Всего какая-то сотня километров. К нашему прибытию твой драгоценный корабль будет кучей металлолома.

— Тогда я свинчу его обратно! — рявкнул Хэн. Девипу шатнуло назад, и кореллианин, как обычно, мгновенно успокоившись, продолжал: — Кроме того, каким образом Й’уоч примчалась сюда быстро, если у нее не было контакта с кем-нибудь из местных? Если мы останемся здесь, то можно просто-напросто повесить себе мишени на грудь и маршировать по центральной улице с лозунгом: «Стрелять — сюда!» И не забывай, пожалуйста, что среднестатистический местный обыватель терпеть не может приезжих. Мы в два счета окажемся на койках в местной тюрьме.

Бадуре доводы убедили, Хасти — нет, но она оказалась в меньшинстве,

— Значит, придется прогуляться, — сказал Солдат.

Дождь пошел на убыль, небо заметно посветлело. Хэн изучал позаимствованную у Й'уоч планшетку. Повезло: там нашлась пара карт планеты, уже устаревших, но зато очень детальных. Хорошо, что хоть это есть…

Хасти снова зафыркала:

— Все вы, космолетчики, моряки, авиаторы, одинаковы: никакого терпения, зато бездна суеверия. Вечно ставите на удачу.

Предчувствуя очередную словесную перепалку, вмешался Бадуре.

— Во-первых, нам надо перебраться через озеро, — сказал он. — С этого берега связи с югом нет. Оттуда воздушного транспорта тоже нет, зато есть наземный. Единственная переправа — паром; им заправляют местные, плывуны. Их просто трясет от ревности, когда кто-то вступает на их территорию. Им нужна плата.

Всем нужна плата. Хэн представил себя переправляющимся через озеро на зауроптероиде, и ему стало плохо. Слегка помогло, когда он себя поменял на Чубакку.

— Может, обогнем озеро по суше? — неуверенно предложил он.

— Это пять или даже шесть дополнительных дней, если не найдем транспорт или не поймаем какого-нибудь верхового зверя, — возразил Бадуре.

— Лучше паромом, — немедленно согласился Хэн. — Что с провиантом и снаряжением?

Бадуре посмотрел на него с неодобрением.

— А что у нас с милыми дамами и горячей пищей? По дороге будут поселения; придется импровизировать.

Он выдохнул, дыхание сгустилось в облачко пара.

— Ты идешь или остаешься? — спросил Хэн у Хасти.

Девица смерила его едким взглядом.

— С чего это ты заинтересовался? Ты полагаешься на людей, только если нет другого выбора?

Хэн отвернулся. Спорить с этой занудой не было ни сил, ни желания, хотя очень хотелось напомнить, что из-за нее они сейчас мокнут под ночным дождем, а не сидят на сухом диване в салоне «Тысячелетнего сокола». При воспоминании о фрахтовике Хэн загрустил.

Относительно безопасное и уютное приключение, предвкушаемое Скинксом, становилось реальной борьбой за выживание, но руурианская практичность помогла принять решение до того, как Хэн вспомнил об оранжевом профессоре.

— Думаю, что пойду с вами, капитан, — сказал Скинкс. Хэн чуть было не рассмеялся, но мысленно зачел очко в пользу Руурии; ему тоже нравился прагматизм.

— Буду рад вашей компании, — кивнул Соло. — Что ж, вперед — к пристани и через озеро!

Скинкс неохотно залез в мешок, который потом навьючили на Чубакку. Возглавил группу Бадуре, Хасти и Хэн, обмениваясь нелицеприятными замечаниями в адрес друг друга, прикрывали фланги, вуки и Боллукс держались в центре в надежде, что завеса дождя поможет им сойти за людей (только один будет чересчур высоким, а второй — чересчур коренастым).

Скинкс высунул голову из мешка:

— Капитан, меня тут укачивает и еще… еще тут мне жмет.

Хэн запихал руурианца обратно. Подумал и щедрым жестом сунул в мешок свою фляжку.

На причале и плавучих пристанях уже толпился народ. Оставив основные силы отряда прятаться за очередной горой ящиков — они уже начали привыкать, — Бадуре и Хэн отправились на разведку.

Низко сидящие в воде плотики исконных обитателей Деллалта, зауроптероидов, Плавучего народа, практически все были заняты, но в сторонке на мелкой волне покачивался одинокий пустой плот. Оглядевшись, Хэн спустился на пристань. Бадуре в деталях и красках описал ему плывунов, и все же сдержать нервную дрожь было сложно.

Люди таскали свой груз на плотики, упряжи болтались в воде. А вокруг лениво кружили зауроптероиды, время от времени взбаламучивая темную воду. Длиной они были метров в десять-пятнадцать; их головы высоко поднимались над поверхностью на сильных, гибких шеях, цвет кожи разнился от светло-серого до зеленовато-черного. Ноздрей у них не было, зато в верхней части головы располагались дыхала. Плывуны бездельничали, ожидая окончания погрузки.

Толстый мужчинах драгоценной серьгой в ухе и остатками завтрака во всклокоченной бороде сверял груз со спецификацией и, судя по наглым манерам, был здесь за главного. Пока Бадуре излагал ему дело, мужчина играл стилом.

— Поговорите об оплате с вожаком, — сказал бородач с усмешкой, абсолютно не понравившейся Хэну Соло, потом вдруг заорал. — Эй, Касаракс! Тут двое хотят перебраться на тот берег!

И вернулся к работе, больше не обращая внимания ни на Соло, ни на Бадуре, как будто их вовсе не существовало. Пришлось идти на другой причал, где их уже ждал зауроптероид. Хэн машинально положил ладонь на рукоять пистолета. Вид Касаракса, его узкая, крепкая голова и клыки размером с человеческую руку как-то не располагали к дружелюбию.

От плывуна пахло тиной и рыбой, да так, что Хэн с Бадуре даже отступили на шаг; голос был похож на громовой раскат. Говорил плывун с акцентом, но вполне вразумительно.

— Проезд — сорок дрийт, — возвестил водяной житель, — с каждого. И не вздумайте торговаться. Нам такое не нравится.

И выпустил небольшой фонтанчик из дыхала.

— Может, спросим у других? — шепнул Хэн Солдату, кивая на два десятка длинных шей.

— Они сделают так, как скажу я! — рассерженно зашипел Касаракс; слух у него оказался великолепный. — А я говорю: переезд стоит сорок дрийт!

Вновь подошел бородач с серьгой в ухе.

— Я представляю Касаракса на берегу, — сказал он. — Можете заплатить мне.

Хэн, медленно багровея от ярости, уже закипал, когда Бадуре вдруг показал на пустой плот:

— А этот чей?

За событиями издалека наблюдал одинокий плывун, судя по всему, хозяин плота — крупный потрепанный жизнью самец. Бородач посмотрел на него и даже забыл рассмеяться.

— Если вам нравится жить, ребята, держитесь от него подальше. В этой части озера работают только парни Касаракса.

Из Хэна уже валил дым. Он развернулся и зашагал по причалу. Бадуре отстал от него ненамного. Бородач крикнул им вслед:

— Я вас предупреждал, незнакомцы!

Старый плывун был размером не меньше Касаракса; его черная шкура была украшена паутиной давних шрамов. Он был крив на правый глаз, и сразу становилось ясно, что глаз он потерял не в мирной жизни. Плавники носили следы укусов. Хэн ехидно посмотрел на Бадуре. Близнецы-братья… Плывун открыл пасть, блеснули острые и белоснежные клыки.

— Вы здесь новенькие, — дружелюбно сообщила пасть.

— Мы хотим пересечь озеро, — сказал Хэн, — но цена Касаракса нам не по карману.

— Тогда, человек, я перевезу вас как можно быстрее и осторожнее за восемь дрийт. Будешь доволен.

Хэн открыл было рот — сказать, что уже доволен, но плывун перебил его:

— Но сегодня я перевожу задаром.

— Почему? — хором спросили Хэн и Бадуре.

Плывун весело булькнул.

— Я, Шазиен, поклялся доказать Касараксу, что любой из Плавающего народа волен работать здесь. Но мне нужны пассажиры, а Касаракс и его подручные отгоняют их от меня.

Тем временем на берегу собралась целая конференция. Очевидно, чтобы подтвердить слова Шазиена, высокое собрание то и дело злобно посматривало в их сторону. От одного вида митингующих у Хэна зачесались кулаки.

— Может, встретимся дальше по берегу? — предложил он, перехватив многозначительный взгляд Бадуре.

Вода закипела. Шазиен поднялся почти во весь рост, дождь и озерная вода стекали с черного блестящего тела — словно дух-хранитель озера восстал из глубин.

— Вы сядете на мой плот здесь, — протрубил Шазиен. — Сделайте так, я сделаю остальное, или никто из Плавающего народа не будет разговаривать с вами. С Шазиеном должны они говорить, таков наш Закон, и даже Касаракс не смеет им пренебречь!

Бадуре задумчиво выпятил нижнюю губу:

— Мы могли бы просто обогнуть озеро посуху.

Хэн даже не стал говорить, что уже предлагал такой вариант, и именно Бадуре оспорил его. Он просто спросил:

— За сколько дней? — и, повернувшись к плывуну, запрокинул голову. — С нами несколько человек. Мы сейчас вернемся.

— Если с вами что-то случится на пристани, — предупредил Шазиен, — я не смогу вмешаться. Таков Закон. Но они не осмелятся воспользоваться оружием, если только вы не начнете стрелять. Они не станут пугать других людей, тех, кто возвращается с работ.

Бадуре хлопнул кореллианина по плечу.

— Знаешь, Ловкач, — сказал он, — пожалуй, прогулка по озеру мне не повредит.

Хэн криво ухмыльнулся в ответ; они повернулись и пошли назад.

Остальные нашлись там, где их оставили, но Хасти держала в руках большой пластиковый кулек с чем-то комковатым и вязким, которое они с Чубаккой на пару жевали. Девушка щедро протянула кулек Хэну и Бадуре.

— Нам есть захотелось, — объяснила она. — Я купила у лоточника. Какой у нас план?

Вид еды отбивал аппетит, но Хэн с трудом все-таки проглотил несколько клейких, жирных комков. Пока Бадуре излагал соображения, Хэн мрачно работал челюстями. К концу завтрака он решил, что вкус у еды был даже приятный.

— Итак, — он облизал пальцы и подвел итог, — никакой стрельбы, если только не наступит крайний случай. Как там Скинкс?

Вуки возликовал и раскрыл мешок. Пушистый профессор уютно свернулся клубочком, сжимая верхними лапками флягу. При виде кореллианина он выкатил и без того круглые глаза. Потом громко икнул.

— Ты, старый п-пират! — чирикнул профессор. — Где ты шлялся?

Он развернулся, щелкнул усиком Хэна по носу и без сил свалился на дно мешка. Видно, выдохся.

— Здорово, — задумчиво сказал Соло, вытирая ладонь о штаны. — Он наклюкался.

Внутри Боллукса хихикнул Синий Макс. Попытки отобрать у Скинкса флягу закончились полным провалом; руурианин вцепился в нее всем верхним набором конечностей.

— Он сказал, что раньше ему не приходилось усваивать такое количество этанола, — теперь хихикнула Хасти.

— Раз так, пусть фляга остается у него, — постановил Хэн, — только пусть не высовывается. Мы отправляемся на прогулку.

Из мешка невнятно донеслось:

— Великолепная мысль, к-капитан! Ик!

Они вернулись на пристань. Народа там только прибавилось. Амбалы самого неприятного вида расселись на ящиках и грудах разного барахла в предвкушении представления. Зрители были вооружены и этого не скрывали. Огнестрельное оружие, энергетическое оружие, пара-тройка предметов обихода, толково приспособленных под оружие. Хэн качнул головой и, шагая по причалу, усиленно думал о словах Шазиена: этим парням нечего жрать, и виноват в этом скотина Касаракс. Никто из них не станет добровольно совать голову в пекло и не согласится на поездку с Шазиеном, но они не допустят, чтобы кто-то силой заставил Хэна и его отряд отказаться от этой поездки. Противоположная сторона тоже пришла вооруженной. Если кто-нибудь выстрелит, здесь начнется кровавая баня. У Хэна неприятно защекотало между лопаток.

Между ними и жлобами Касаракса оставалась пара шагов. Бородач с серьгой в ухе сказал:

— Хватит.

Несколько человек переглянулись. По рядам пронесся шепоток: ребята оценили размеры и прикинули возможности Чубакки. То ли еще будет, когда вуки решит снять капюшон… Хэн ухмыльнулся собственным мыслям. Его усмешку поняли совсем неправильно, поэтому он не стал останавливаться и сделал еще шаг. Инструктор в Академии всегда говорил: сначала — победа, вопросы — потом. Хэну очень нравилось это изречение.

— Я повторять не буду, чужак! — бородач протянул руку, собираясь толкнуть Хэна в грудь.

Ну и славно. Бластер появился в ладони кореллианина, словно возник из воздуха. Ствол ткнулся прямо в лоб бородачу. Забавно было наблюдать смену выражений на сытой лоснящейся физиономии. Бородач так удивился, что у Хэна осталось время и на то, чтобы левым локтем отоварить еще одного амбала, и на то, чтобы отправить бородача отдыхать. Правда, затем пришлось уворачиваться от дубинки, которую кто-то решительно опустил ему на голову. Потеха началась.

Один из головорезов помоложе и погорячее двинул кулаком прямо в лицевую панель Боллукса, пронзительно заверещал и согнулся в три погибели, зажав между колен покалеченную руку. Из-за дроида шагнула Хасти и успокоила малыша рукоятью бластера по голове. Следующий полез на Хэна, но еще на половине дороги был остановлен Бадуре. Старый солдат продемонстрировал класс, впечатав ботинок прямо малому в ухо, чем доказал, что еще не позабыл приемы терас кёси.

Начало удачное, решил Хэн, глядя, как в атаку пошла оставшаяся банда. Каким будет продолжение?

И тут все услышали леденящий душу боевой клич. Хэн временно оглох.

Пока они разбирались с авангардом, Чубакка аккуратно пристроил мешок со Скинксом в безопасное место, чтобы беззащитного руурианина не затоптали в пылу схватки. Положил рядом самострел. И вступил в бой.

Для разминки вуки выбрал двух бандитов покрупнее, взял их за шивороты — по одному на каждую лапу — и стукнул парней друг о друга. Затрещали лбы; парни легли и решили не вставать. Не теряя времени, Чуи смахнул третьего нападающего с пристани в воду. Потом перехватил бандита, кинувшегося на Хасти. Бандит пролетел в обратном направлении, ударился о причал и прилег.

Хэн выдернул из боя Хасти и устроился поудобнее в первых рядах зрителей.

Еще двое атаковали вуки с двух сторон. Чубакка их даже не заметил: парни повисли у него на ногах и волочились по земле, пока Чубакка шел вперед, щедро раздавая удары. Тела летали вверх, вниз, в стороны. Первый помощник «Тысячелетнего сокола» все-таки удерживался от ненужного кровопролития.

Остальная команда присоединилась к Хэну, сидящему на ящиках.

Иногда им все же приходилось принимать участие в драке, но понемногу. Ну там, выкрикнуть пару раз: «берегись!», отпихнуть кого-нибудь, подставить ногу или стукнуть по голове очередного недоумка.

Чубакка наконец соизволил заметить груз, повисший у него на задних лапах. Он встряхнул каждой лапой, парни укатились восвояси. Те, кто еще оставался на ногах, организовали совместную атаку. Вуки сгреб всех троих в охапку и разом шмякнул о доски причала. Один из них, все тот же бородач, очнулся довольно быстро и вскочил, выхватив нож.

Хэн пошел было на перехват, но Чуи заметил движение напарника. Он мотнул головой, сбрасывая капюшон, и вновь выдал тот самый оглушительный рев прямо в лицо бородачу. И показал когти. Бородач побледнел и тоже открыл рот. Но издать сумел только тоненький писк, особенно неубедительный после вокальных упражнений Чубакки. Зубы тоже не шли ни в какое сравнение с клыками вуки. Чуи — в горле его клокотало и булькало — ткнул пальцем бородачу в грудь. Тот опрокинулся навзничь.

Хасти подхватила самострел и оброненный пакет с едой; Бадуре поднял мешок со Скинксом — из мешка доносилось тихое нестройное пение. Хэн дернул друга за лапу:

— Сходни сейчас уберут!

Они полезли на плот. Шазиен, наблюдавший за дракой, приветствовал их фонтанчиком. Потом нырнул, подхватил упряжь, вновь высунул голову на поверхность и скомандовал:

— Отдать швартовы!

Бадуре, шедший последним, отдал носовой фалинь. Если они ожидали, что Шазиен рванет к противоположному берегу со всех плавников, то глубоко заблуждались. Плывун медленно и изящно перевернулся в воде, подцепил упряжь и вальяжно отплыл метров на десять от причала.

— Славная битва! — возвестил он, высовываясь из воды. Запрокинув голову, зауроптероид проревел приветствие. Чубакка заслушался, ревниво сверкая глазами из-под длинной челки. — Шазиен салютует вам!

— Спасибо, — с подозрением отозвался Хэн. — А в чем задержка?

— Мы ожидаем Касаракса, — церемонно сообщил плывун.

Взорваться Хэн не успел, его опередили. Поверхность воды раскололась, из глубины всплыл еще один зауроптероид. Плывун был помельче размером и посветлее шкурой, но покрыт шрамами почти так же густо, как и старый самец. И он верещал, свистел и пыхтел.

— Пользуйся их языком, женщина, — строго сказал Шазиен. — Эти люди — друзья Шазиена. А эта козявка с волосатым лицом может кому угодно отвесить хорошую плюху, верно?

Покрытая шрамами самка перешла на общегалактический стандартный язык, но оборотов не сбавила:

— Ты что, действительно схватился с Касараксом? — взвизгнула она.

— Никто не говорит Шазиену, где он плавает, а где — нет.

— Тогда мы, все остальные, поддерживаем тебя! — воскликнула самка. — Мы проследим, чтобы приятели Касаракса не вмешивались.

Она нырнула; плотик закачался на высокой волне.

— Бросай якорь! — заорал Хэн. — Глуши мотор! Это, как его, суши весла! Я что-то не . слышал, чтобы ты говорил еще об одной драке.

— Гонки, — успокоил его Шазиен, с интересом разглядывая разбушевавшегося кореллианина. — Простая формальность. Если Касаракс хочет очиститься перед Законом, он должен доказать, что спор шел о праве проезда через чужую территорию.

— Если он сможет найти пассажиров, — возразил Хэн. — Смотри!

У Касаракса явно наблюдались проблемы с пассажирами. Если сначала народ на причале с сомнением рассматривал небольшой отряд Хэна, то теперь им совсем не хотелось вмешиваться в спор двух плывунов. Очнувшийся главарь банды тоже сомневался.

Касаракс терял остатки терпения. Наконец он так высоко выскочил из воды, что едва не оказался на пристани. Люди попятились. Бородач чуть не упал вновь, когда на него надвинулась зубастая, пыхтящая пасть плывуна.

— Сделаешь как я скажу! Тебе от меня никуда не спрятаться, даже если ты выроешь убежище под собственным домом. И если ты подведешь меня, я выкопаю тебя оттуда, как камешек! И пока я буду этим заниматься, ты все время будешь слышать меня!

Нервы бородача не выдержали. Он полез на плот, следом забралось еще несколько человек, но их пришлось подгонять. Липа у всех были белые и испуганные.

— Мой племянник умеет уговаривать, — с одобрением заметил Шазиен.

— Племянник?! — не поверила ушам Хасти.

— Это верно. Год за годом я побеждал каждого претендента на мое место, но в конце концов мне надоело быть первым. И я отправился на север, туда, где тепло, а рыбы вкусные и упитанные. Касаракс слишком долго творил что хотел, отчасти и по моей вине. Хотя, по-моему, береговой народ считает наши разборки глупостью.

— Еще одна победа во имя прогресса, — пробормотал Бадуре.

Касаракс подтащил свой плот к Шазиену.

— Не тревожьтесь, — сказал своим пассажирам старый плывун. — Плавучий народ не будет вас трогать, так что не надо использовать оружие, иначе речь пойдет о жизни и смерти. Таков Закон.

— А тех ребят это тоже касается? — поинтересовался Хэн, но было уже слишком поздно.

Дядюшка уплыл поговорить с племянником. Банда на втором плотике то ли не слышала о Законе, то ли считала, что Хэн не слышал. Но только гарпуны, багры и прочие колюще-режущие предметы они притащили с собой в изобилии.

Оба плывуна кружили в воде, рыча друг на друга. До Хэна долетел обрывок фразы — Шазиен вдруг перешел на стандартный:

— Держись подальше от моего фарватера!

— А ты — от моего! — вернул ему Касаракс.

Оба схватили упряжи. Плавники заработали на полную мощность; забурлила вода. Люди на обоих плотах попадали на палубу, цепляясь за леера.

Касаракс и Шазиен шли голова к голове, время от времени подгоняя друг друга ехидными выкриками. Хэн прикрывался ладонью от брызг и клочьев пены и напряженно думал, что, может быть, все-таки стоило пойти пешком. И почему он всегда думает о последствиях, когда становится слишком поздно?