Приграничье

Глава 2

Снаружи оказалось холодно, и порывистый ветер слепил, засыпая глаза пылью. Не та ночь, когда приятно разглядывать звезды. Огромная, сверкающая линза Галактики почти исчезла за горизонтом, только одна последняя парабола сверкающего холодного пламени выглядывала из-за гор на западе. Над головой небо потемнело, и его черный цвет усилили редкие, тусклые туманности — недостижимые островки в бескрайней вселенной.

Калвер вздрогнул.

— Это… это выглядит пугающе, — прошептала Арлен. — Еще хуже, чем местный пейзаж с высоты птичьего полета. Однако есть в этом что-то…

— Что-то? — удивился второй помощник. — Скорее уж… ничего.

— Есть более легкий и быстрый путь обнаружить «ничего», — фыркнула она.

Калвер почувствовал укол гнева и начал понимать, почему его новые товарищи считали, что порой с Арлен очень трудно ужиться.

— Тогда почему вы выбрали именно такую жизнь? — грубо поинтересовался он.

— А вы — почему? — вопросом на вопрос ответила она. — Я скажу вам. Вы ведь такой же, как и мы. Не знаю вашей истории, так же как и вы — моей, но скажу так: что-то испортило вам карьеру, и вы вынуждены уйти из Межзвездной… У вас есть какой-то недостаток, которого нет у остальных. Вы камнем ушли на дно, но отказываетесь признать это. Вы решили, возможно, даже подсознательно, что единственное спасение — путешествие, настоящее и символическое, на самый край ночи…

Калвер грубо рассмеялся:

— И вы считаете, что подобная теория применима ко всем приграничникам ?

— К большинству. Только не к Старику… Он родился здесь, на Туле. Единственная, от кого он бежал, так это старуха с косой. Ему уже за две сотни лет. Финдер — приграничник тоже, так же как и Левин, наш псионик и офицер связи. А вот Бендикс — инженер межзвездных двигателей… так он из Трансгалактической. Ренальт — «Король ракет», был инженером на корабле бета -класса…

— Я слышал о нем, — пробормотал Калвер. — Однако никогда с ним не летал.

— Брентано — «человек-радио». Он работал в небольшой представительной компании «Созвездие». Старый Док Малон имел процветающую практику в порту Аустрал, в системе Центавра. Маклин, как вы уже знаете из Королевской почтовой…

— А вы? — спросил Калвер.

— Еще один беженец из Межзвездной, — вздохнула она. — Но я просидела «на берегу», на Земле, несколько лет, прежде чем отправиться сюда…

Только сейчас Калвер заметил, что они уже дошли до ворот космопорта. Охранники — бдительные стражи, несмотря на неряшливую форму, они внимательно оглядели астронавтов.

— Добрый вечер, мисс Арлен, — обратился к ним один из часовых. — Сегодня вы что-то рано.

— Кто-то ведь должен встать пораньше, чтобы приготовить завтрак этим звездным псам, — ответила она.

— А этот господин с вами?..

— Наш новый второй помощник.

Охранник долго рассматривал фотографию на документах, которые вытащил из верхнего кармана, и лицо Калвера. Потом коротко кивнул и нажал кнопку, открывающую ворота. Астронавты прошли на территорию космопорта. Впереди возвышался корабль — черный силуэт на фоне черного неба, и единственным светлым желтоватым пятном был тускло мерцающий воздушный люк.

— «Госпожа Одиночество», — игривым голосом объявила Арлен. — Бедная «Одинокая сука». Когда слышу, как люди говорят о ней, всегда задаюсь вопросом, говорят они о корабле или обо мне… Но я имею право быть несчастной. Знаете, как раньше меня называли? Ураган Джейн Лавлер. Но это до того как я вышла замуж. Теперь я Ураган Джейн Арлен…

Пока они медленно поднимались по пандусу к воздушному люку, Калвер придерживал девушку за локоть. Они вместе, не сказав ни слова, прошли мимо вахтенного, который наградил их взглядом человека, сильно мучающегося от похмелья, по винтовой лестнице поднялись на уровень, где располагались апартаменты офицеров.

Арлен провела своего спутника в небольшую кладовую рядом с кают-компанией офицеров и включила кофеварку. Через несколько секунд та начала мягко посвистывать. Девушка вытащила из агрегата две пиалы горького, черного варева.

— Сахар? Сливки?

— Только сахар. Спасибо.

— Не знаю, почему я пью эти помои, — продолжала Арлен. — Эта дрянь отрезвляет, а я не хочу быть трезвой. Выпив, могу смириться с неприветливым одиночеством, слиться с ним. А когда трезвею… Одиночество боится меня…

— Лавлер, — медленно проговорил Калвер, словно пробуя это слово на вкус. — Лавлер… Ураган Джейн Лавлер… Звучит как удары колокола. Вы случайно не с Альфы Скорпиона?

— Да, — равнодушно ответила она. — Я оттуда. Там случилась эпидемия, и причиной было пищевое отравление. Какой-то кретин указал, что причина на борту того суда, где я служила. А все из-за моего прозвища. Отвратительно. Но самое отвратительное, что мне не везло, даже когда я очутилась на берегу. Когда я оставила Межзвездную, вышла замуж, мне по-прежнему не везло. Я…

— Что же случилось?

— А что случилось с тобой? — в свою очередь, поинтересовалась она. — Мы едва знакомы, и не стоит нам откровенничать. К тому же сомневаюсь, что нам еще раз выпадет случай поговорить по душам.

Калвер допил кофе.

— Спокойной ночи, — объявил он.

Почувствовав себя беспомощными и бесполезным, он оставил девушку, прошел в свою каюту и заперся.

Калвер сам удивлялся, с какой скоростью он приспособился к порядкам «Госпожи Одиночество». На ней, по стандартам, к которым он привык, чувствовалась ощутимая нехватка рабочих рук. Не существовало ни третьего помощника, ни младших инженеров для работы с межзвездными двигателями. Функции хирурга и биохимика выполнял один человек, и еще он отвечал за гидропонные культуры и чаны с морскими водорослями и дрожжами. На борту не было кадетов, которые обычно выполняли неквалифицированную работу. Поэтому подобные работы проводились только в том случае, если были совершенно необходимы. В противном же случае их никто делать не собирался.

«Безопасность прежде всего, — так говорил Маклин. — Безопасность прежде всего! Нельзя терять ни единой секунды. А плевать на тряпку и наводить полировку из года в год… Да никогда!» Однако прецессионные гироскопы Единого Движителя Манншенна сверкали и тихо гудели; никогда не засорялись насосы, подающие жидкое ракетное топливо в печь — их работе могли позавидовать механики лучших судов галактики. Старый Док Малон тоже отлично знал свое дело, и на судне никогда не ощущалась нехватка зеленых салатов или свежего мяса, хотя водоросли служили только для очистки воздуха и воды и никогда не становились дополнительным пунктом в меню.

Однако «Госпожа Одиночество» была старым кораблем. Можно деталь за деталью восстанавливать машину, но рано или поздно наступит время, когда износится сам металлический остов, когда каждая деталь «устанет». Такое с годами происходит с любым металлическим изделием.

Корабль был старым, он «устал», и это словно отражалось в его капитане Ингелсе, его хозяине. Он казался самым старым человеком из тех, кого за свою жизнь встречал Калвер, даже в космосе, где, исключая несчастные случаи, долгожительство скорее правило, чем исключение. Несколько редких прядей желтоватых волос протянулись по тонкой полупрозрачной коже, покрывавшей его череп. Его форма, слишком большая для тощего тела, напоминала саван. Только глаза, бледно-голубые и холодные, казались живыми.

Он почти не беспокоил офицеров, большую часть времени занимаясь своими делами. Тем не менее, при любой промашке командного состава, при любом происшествии, независимо от того, насколько оно серьезно, капитан появлялся в контрольной рубке. Он мог ничего не говорить, одно его присутствие подстегивало вахтенных офицеров, заставляло чувствовать собственную некомпетентность. И тогда они начинали действовать более внимательно и, независимо от причины неприятности, старались, чтобы подобное больше не повторилось.

Кроме того, на борту корабля, пока он находился в космосе, отсутствовал дух товарищества — вахты и рабочая рутина оставляли очень мало времени для общения. Но Калвер решил, что точно так же было бы, если бы экипаж корабля оказался полностью укомплектован. Конечно, Калвер мог сойтись с Маклином, но они всего лишь раз встретились в перерывах между вахтами. Еще ему хотелось бы поближе познакомиться с Джейн Арлен, но та сторонилась его, впрочем, как и всех остальных на борту корабля.

Рейс к Далекой ничуть не отличался от любого другого. Никаких критических ситуаций. Приземление в порту Далекий оказалось делом трудным и долгим. Старый капитан Ингелс не решился довериться автопилоту и изучал показания всех основных приборов, словно корабль был частью его старого, хрупкого тела. Как только корабль приземлился, началась разгрузка, а потом загрузка — все в точности в соответствии с планом.

Пока «Госпожа Одиночество» находилась «на берегу», у Калвера выдалось несколько свободных часов. Ему нечего было делать, к тому же оставаться на борту корабля было бы чистым безумием. В первый же вечер после прибытия он переоделся в форму, которая выглядела чуть менее поношенной, чем остальные, а потом направился к каюте Арлин, чтобы поинтересоваться, не составит ли она ему компанию на этот вечер. Однако она объявила, что занята и что ни один из городов в мирах Приграничья не заслуживает внимания, — «один другого хуже». Калвер оставил ее заниматься своими делами и спустился по лестнице к воздушному люку, а потом вышел на пандус. Оказалось, что Арлен права. Космопорт Далекого напоминал космопорты Лорна. Воздух казался чуть почище, но ветер был таким же холодным и пыльным. Солнце, зависшее над западным горизонтом, нисколько не грело, едва светило и превратило мир в серый сад теней.

Воспользовавшись монорельсом, Калвер добрался до города. Чужеземцу вроде него было трудно определить, когда закончились индустриальные предместья и начались жилые кварталы. Все здания казались низкими, одинаково серыми и заброшенными. Когда путешествие Калвера закончилось, солнце этого мира окончательно скрылось за горизонтом, и стало очевидно, что в городе слишком мало уличных фонарей.

Напротив станции монорельсовой дороги располагался отель — «Приграничная скала», судя по мерцающей неоновой вывеске. Калвер пересек улицу и нырнул в бар отеля. Виски здесь, как вскоре он обнаружил, был самого низшего сорта, грубо дистиллированное. Выпив две стопки, Калвер отправился в ресторан отеля и заказал поесть. Местная пища ему тоже не понравилась. Кто бы ни готовил этот обед, ему нужно было взять несколько уроков у Арлен.

А потом он сильно удивился, краем уха услышав, что парочка за соседним столиком так же не в восторге от кухни отеля. Хотя он не смог разобрать некоторые слова. Незнакомцы говорили с акцентом, который был хорошо знаком Калверу и вызвал в нем ностальгические воспоминания. «Земля, — подумал он. — Интересно, что эта парочка тут делает? Должно быть, туристы. Но кто же отправится в Приграничье на поиски удовольствий?»

Неожиданно мужчина резко встал из-за стола и решительным шагом покинул ресторанную залу. Девушка осталась сидеть за столиком. Она поймала взгляд Калвера и с сожалением усмехнулась:

— Испорченный вечер… — проговорила она, обращаясь то ли к самой себе, то ли к Калверу. — Слишком много для моего брата. Он отправился к себе. От этой кухни у него несварение желудка…

Поняв, что девушка все-таки говорит с ним, Калвер без смущения взглянул на нее. В мирах Приграничья было много симпатичных женщин, и даже очень красивых, но все они имели недостатки, все они уничтожали то, что подарила им природа, с помощью неподходящей одежды или косметики. Однако косметика этой незнакомки являла собой настоящее произведение искусства. «Настоящую красоту ничем не скрыть, когда одежды падут, — подумал Калвер, вспоминая слова какого-то поэта. — Вам красота откроется, когда одежды падут…»

— Мы думали, что так будет безопаснее, — продолжала незнакомка. — «Бифштекс Диана»… Мы ведь не просили слишком многого?

— Согласен, — кивнул Калвер.

— Я видела, как вы скривились, попробовав местную стряпню, — продолжала она.

— Я заказал «Омара Термидора», — сообщил ей астронавт. — И был неприятно удивлен, когда мне подали какое-то насекомое, чем-то похожее на омара. Мне кажется, это — какой-то таракан-переросток…

Лицо незнакомки, даже перекошенное гримасой отвращения, выглядело привлекательным, а ее смех звучал и того приятнее, серебряным колокольчиком, соответствуя сверкающей платине ее волос.

— Выпьете со мной кофе с коньяком в баре? — спросила она. — Я пошлю кого-нибудь, пусть принесут бутылочку настоящего напитка. Несмотря на то, что сам Наполеон никогда не пробовал его, он до сих пор производится во Франции…

— Благодарю, — принял приглашение Калвер.

Он встал из-за стола, девушка тоже поднялась. Астронавт проводил ее из ресторана в бар, до столика в дальнем, затемненном углу зала. Потом незнакомка попросила официантку, чтобы она послала кого-нибудь к ней в комнату, и услышал, как официантка ответила:

— Всенепременно, мисс Веррил…

— Так вы с Земли, мисс Веррил? — поинтересовался Калвер, когда официантка ушла.

— Как вы узнали?

— Я слышал, как официантка назвала вас по имени.

— Я хотела спросить, откуда вы узнали, что я с Земли?

— Вы говорите с акцентом, который очень сложно перепутать. Вы с Земли. Ведь только там осталось англоязычное население. Северная Америка… Скорее всего, Вирджиния.

— Вы правы… Господин?..

— Калвер.

— Господин Калвер. Видимо, вы тоже с Земли. Хотя говорите с неопределенным акцентом, впрочем, как и большинство астронавтов. Я и не знала, что в порт прибыл какой-то большой корабль.

— Он и не прибывал.

— Должно быть, я что-то пропустила. Когда вас увидела, я решила, что вы типичный сотрудник Межзведной, офицер, выбравшийся, чтобы познакомиться с вечерней жизнью трущоб, понаблюдать, как живут бедные…

— Я служил в Межзвездной, — обрезал Калвер.

— А теперь?

— Стал приграничником .

— Да. Приграничники . Они ведь обслуживают местные линии?

— Конечно.

Официантка принесла кофе. Кроме того, на подносе стояла бутылка бренди и два бокала, напоминающие воздушные шарики из стекла. Кофе оказался мерзким. А вот бренди — наоборот.

Калвер почувствовал, как по его телу прошла волна тепла. Приятно выбраться с корабля, увидеть новые лица, услышать новые голоса. Даже несмотря на то, что местная пища оказалась практически несъедобной, он был доволен. Эта была жизнь, от которой он бежал… Приятная беседа с бокалом бренди, спутница, на которую другие мужчины смотрели с завистью. И возможно…

Возможно…

«А почему бы и нет, — спросил он сам себя. — Красивая девушка, незамужняя, одинокая… Она живет с братом. Что? Не зависимо от нравов остальной части Галактики, Земля давно пережила викторианскую эпоху».

— Завидую астронавтам, — заявила красавица.

— Почему? Конечно, их жизнь порой не так уж плоха, а порой не слишком хороша.

— Я завидую тому, что вы сегодня здесь, а завтра — там, — продолжала она.

«Перспективно», — подумал он, в тусклом свете изучая ее лицо. Неожиданно он решил, что мисс Веррил не так уж молода, как ему показалось вначале, но это уже было неважно. Она была привлекательной женщиной, доступной женщиной, а он, презиравший шлюх, слишком много времени провел без женщины.

— Любите их и оставьте их… — продолжала она.

— Слишком просто, — согласился он, а потом добавил: — Это — абсурдно. Я даже не знаю вашего имени.

— Разве это важно? «Любимая» — безопасней. Придерживайтесь такой линии поведения и можете вести себя безрассудно, — она снова улыбнулась, и улыбка эта показалась Калверу многообещающей. — Но если желаете знать… Меня зовут Соней…

— Вам это имя подходит, — заметил он. — Если бы не вирджинский акцент… вы прекрасно смотрелись бы в соболиной шубе, держа на сворке русскую борзую…

— Значит, я напоминаю великую княгиню в изгнании?

— Может быть. Но великие княгини — не женщины, у них в венах — смесь ледяной воды и индиго. Что же касается «изгнания»… Любой цивилизованный человек, очутившись в этой части космоса, находится в изгнании, — согласился он. — Вы особенно.

— И вы тоже. Вы служили на больших судах, не на потрепанных крошечных бродягах, которые путешествуют по Приграничью, — мисс Веррил сделала небольшой глоток, а потом посмотрела поверх стакана, и в ее фиолетовых глазах читался больше чем намек на обещание. — Справедливый обмен ничуть не напоминает грабеж… Как вас звали, когда вы находились на вершине вашей карьеры?

— Калвер. Впрочем, и сейчас меня зовут точно так же. Но когда я снимаю форму, а всего лишь Дерек.

— Имя подходит вам, — повторила она комплимент второго помощника. — Дерек… Дер-р-рек… Намекает на что-то высокое и в то же время угловатое…

— Имя Дерек произошло от дерриков — так их назвали в честь знаменитого палача семнадцатого века, — пояснил Калвер.

— Нужно ли быть таким мрачным, Дерек?

— Но мы не должны, Соня.

— Давайте не будем. А может, и стоит… Понимаете, что я имею в виду, — она подняла тонкое запястье, взглянула на крошечные, украшенные драгоценностями часы, которые казались скорее украшением, чем точным прибором. — Насколько я знаю своего брата, то сейчас он уже должен придти в себя после того мерзкого обеда. Если вы позволите, я поднимусь наверх и удостоверюсь, что с ним все в порядке. Его комната рядом с моей. К тому же он немного старомоден… Не вставайте. Я вскоре вернусь.

Калвер проследил за ней взглядом, пока она шла к двери. Веррил шла как женщина, знающая себе цену, не щеголяя стройными ножками и округлостями, скрытыми под ее идеально подогнанной одеждой, но не делая из них секрета. Казалось, она движется в такт неслышной музыке. «Она — именно то, что мне нужно, — подумал второй помощник. — Жаль, что старая»Госпожа одиночество» пробудет в порту очень недолго, но Соня, наверное, еще будет здесь, когда мы полетим обратно. А может, она переберется на Лорн… — подумал он. — Осторожно, Калвер, осторожно. Ты же знаешь, на что похожи эти богатые сучки… Вначале укусят, потом посмеются. Не пытайся дать себя завлечь. Слышал, что она сказала?»Любите их и оставьте их…»»

Потом он увидел, как другая женщина вошла через ту же самую дверь, через которую только что вышла Соня, — высокая брюнетка, скорее симпатичная, чем красивая, стройная, как Соня, и слишком элегантная для подобного окружения.

Она внимательно посмотрела на Калвера, и взгляд ее казался обвиняющим.

Калвер удивился, что за призрак прошлого охотится на него… А потом он узнал Джейн Арлен. Просто она странно выглядела в гражданской одежде.