Приговоренные к вечности. Часть 3. Отринуть любовь (СИ)

Глава 16. О друзьях и недругах

На следующее утро очнувшийся Шандр взбунтовался от чересчур трепетного с ним обращения и сбежал домой, принудив Юльку выступить соучастницей. Целители Повелевающих были в шоке: по их мнению, пациент должен был лежать смирно и не спеша восстанавливать силы, а не рваться на подвиги. Юлька помогла ему дойти до виммы и усесться в нее, а потом, в пути из шеадра в шеадр — выступала подпоркой, поводырем и утешителем, когда он начинал ругаться и расстраиваться из-за немощи. Добравшись до дома, он долго и витиевато, в шамальском придворном стиле, перед ней извинялся.

— Теперь я твой должник на всю оставшуюся жизнь и верный раб, — завершил он. Юлька на всякий случай проверила — серьезен он или шутит. Нет, серьезен, как никогда. — Любое твое желание, любая прихоть…

— Ты бы лучше поберегся, — сказала она с упреком. — Думаю, отсюда ты можешь и лежа всем руководить

— Я так и хотел сделать, — признался он. — Надо бы узнать, вернулся ли Рессер из Наган-Карха и какие у него новости.

Но Рессера с утра еще никто не видел, и Нвер подтвердил, что в башне он не появлялся ни вечером, ни утром.

Дотошно расспросив Юльку о его планах— а она оказалась последней, с кем он общался, Глава Пауков забеспокоился.

— Выходит, он не возвращался оттуда, а может, и не был вовсе, — резюмировал он. — Позвоню-ка я Кольеру…

При ней он набрал номер Стеклянной башни и попросил секретаря соединить его со старым нагом. На том конце возникла неловкая продолжительная пауза, после чего секретарь предложил побеседовать или с Тэром, или с самим Алексом.

Шандр выбрал Сашу.

— Хэйген у вас не появлялся? — спросил он сухо, после взаимных лаконичных приветствий.

— Его видели вчера над замком, — ответил Саша, и Юльке очень не понравился его голос — хриплый, потерянный, еле живой. — Но он передумал и улетел. Словно почувствовал… что нам не до гостей.

— Что случилось? — насторожился Шандр

— Кольера… убили.

— Кто и каким образом?

— Мой друг и спутник с Основы. Стрелой Некроса. Он собирался убить меня, но так получилось, что Кольер вошел в кабинет первым, — сухо ответил Саша.

— Причины известны? — в голосе Шандра зазвучала неожиданная горечь. — За что он его?

— Это… долгий разговор, — прохрипел Саша.

— Он… не сам? — осторожно уточнил Шандр.

— Я до сих пор не понял, — признался тот. — Он производит странное впечатление. Он вообще не помнит, что в кого-то стрелял.

— Точно он? Может, кто-то его подставил?

— Это произошло на моих глазах, — печально возразил Саша. — Я шел следом.

— Кто еще был в замке в это время? Кроме своих, конечно — постоянных обитателей?

— Никого. Только свои.

— Помощь нужна? — коротко уточнил глава Пауков.

— Пока нет, но… Если Рессер не передумает насчет визита, я был бы рад поговорить с ним.

— Я ему передам, — заверил Шандр и, попрощавшись, выключил гвор.

Какое-то время они ошеломленно смотрели друг на друга.

— Как же его жаль… — пробормотала Юлька, чувствуя в горле ком. — Каким бы он ни был, он Сашу как сына любил. Он действительно о нем заботился. С самого начала. С первых дней.

— Плохо, — вздохнул Шандр. — Кольер, несмотря ни на что, был исключительно умен и осторожен, и очень умело Алекса направлял, даже с учетом стихийности недавно воплотившегося Змея. Теперь парень один, а советчики рядом, мягко говоря, не самые благонадежные.

— Я бы сказала, вокруг него вообще заговор какой-то, — вздохнула она.

— Допустим, план Румянцева, что он озвучил в день твоего побега, это план Рейнарда, — предположил Шандр. — Уменьшить количество Вечных, убрать строптивых — вполне разумная для человека, особенно для главы школы стихий, цель. Сам ваш друг до этого бы не додумался, он птица не того полета, с таким размахом может мыслить только местный, или кто-то из Вечных. Учитывая, что рядом трутся Лануэль и Кинэн, я бы подозревал, что кто-то из них с ним в связке.

— Вчера Кольер озвучил, что подозревает Реваля, — добавила Юлька. — У остальных, как он считал, не хватит сил и возможностей, чтобы провернуть подобное.

— Я бы не стал их недооценивать, — покачал головой Шандр. — И наш собственный Верховный куда-то делся… Хорошо, если просто охотиться полетел, а если нет? Юля… Рессер меня, конечно, убьет, за то, что подвергаю тебя риску, но ты единственный человек, который может поговорить и с Алексом, и с этим вашим Румянцевым по душам. У тебя есть повод — показать Саше медальон-образ, предложить его уничтожить. Заодно и узнать подробности.

— Что если он заподозрит меня… в шпионаже? В вашу с Ресом пользу? — забеспокоилась она. — И что я скажу, если он спросит, как я оказалась вместе с тобой в кабинете Рейнарда?

— Скажешь, что тебя туда отправила Ширин, как специалиста по стихиям, который уже работал с образами. Не думаю, что он станет проверять, — хмыкнул он.

— Хорошо, — согласилась Юлька. — Только переоденусь и возьму крылья.

***

— Знаешь, мне приходит в голову одно единственное объяснение, — заключил Саша, пересказав ей, как все случилось. — Тот, кто попытался мною управлять, вдруг решил, что я больше не нужен и более того — опасен. И решил сразу же меня убрать. Но если ты говоришь, что Рейнард мертв…

Юлька кивнула. Наган-Карх, обычно оживленный, вымер, горюя по своему бессменному и бессмертному хранителю. Наги не верили, что его больше нет. Все, кто был здесь, и старое, и молодое поколение, не могли представить орден Аспида без Кольера.

— Мне его не заменить, — с горечью бросил Саша. — Никогда мне не накопить столько знаний и столько терпения.

— Неужели Румянцев ничего не может объяснить? Может, я с ним поговорю?

— Он подтверждает, что ждал меня в кабинете. И настаивает, что арла в его руках не было и он ни в кого не стрелял. Со вчерашнего дня в бешенстве, что его заперли.

— Его хоть охраняют?

— Пришлось нигийцев поставить, — вздохнул Саша. — Просил у магистрата Кархи, а то все наши отказались. Я первое время самосуда боялся, но тут очень дисциплинированный народ. Не знаю, как объяснить им, что произошло… Не поверят. Да и я сам еще пару дней назад бы не поверил. Знаешь, я ведь… летал ночью в Рузанну. Все не мог поверить, что мне привиделись и нэрги, и пожиратели грани, и красная прореха через весь город…

— Убедился? — усмехнулась Юлька.

Он печально кивнул. Юлька протянула ему медальон.

— Уничтожь его как можно скорее.

Он долго держал образ в руках, внимательно его разглядывая, то приближая, то отдаляя, пристально всматриваясь в маленькую фигурку себя самого, запертого в голубом камешке.

— Хочешь сказать, что вот эта маленькая штучка, побрякушка, по сути дела, может свести человека с ума? Она такая… безобидная, — растеряно сказал он, откладывая образ в сторону.

— Не веришь? — хмыкнула она, забирая медальон обратно.

— Не очень.

— Зря. Это весьма могущественная и далеко не безобидная вещь. Не игрушка и не украшение. Это оружие. И опасное.

Саша все еще глядел на образ с определенной долей скепсиса.

— Говоришь, ты уже имела дело с этими штуками? Ты можешь показать мне, как он работает? Прикажи мне что-нибудь, — попросил он. — Например, взять какой-нибудь предмет и принести тебе.

Юлька вышла из оружейного зала в его спальню. Настроиться оказалось чертовски сложно, она долго не чувствовала отклика, но через какое-то время медальон потеплел и ожил, а фигурка светловолосого худощавого человечка задвигалась — принялась ходить туда-сюда. Она мстительно приказала ему зайти и снять штаны, в отместку за неверие и за все его предыдущие прегрешения — за запертую дверь, за погоню, за атаку страхом… Он зашел минуты через три, сосредоточенный и серьезный, сел на кровать, развязал и снял ботинки, затем пошел к шкафу, выбрал другие брюки, расстегнул ремень, и, смущенно покосившись на Юльку, попросил:

— Отвернись.

Она расхохоталась.

— Зачем ты собрался переодеваться?

— Они же грязные. Ты же сама сказала, что на них пятна.

— А ну-ка вспомни, когда я тебе это говорила?

— Да только что, когда мы сидели…

Юлька вздохнула.

— Смотри, — она показала ему живой, пульсирующий синевой медальон и двигающуюся фигурку. — Мы же решили поэкспериментировать. Именно это я тебе и приказала. Мысленно.

— Но я же неточно выполнил твой приказ, — изумился он. — Я вообще не слышал никакого приказа. Я вдруг сообразил, что брюки грязные и что их надо переодеть. А когда увидел тебя, в голову пришла мысль, что ты заметила на них пятна.

— Вот так оно и работает, — кивнула Юлька. — Ты не чувствуешь, что тебе приказывают. Ты сам интерпретируешь команды и домысливаешь обстоятельства. Отсюда и взялись твои нэрги на улицах Рузанны — мозг сам подобрал достоверное объяснение, зачем нападать, и зачем тебе эгри-плеть.

Он долго молчал, потом забрал медальон у нее из рук.

— Надо уничтожить его поскорее. Но как?

— Вынуть из оправы и бросить в плазменную печь, где вы закаляете клинки, — ответила она. — И ты будешь гореть вместе с ним, пока он не растает.

— Это уже неважно, — прошептал он. — Лишь бы избавиться.

Когда вечером они вернулись в Наган-Карх, Саша чувствовал себя еще более удрученным. Пережив болезненный шок, пока ариад горел и плавился, он провалился в какую-то бездну негативных мыслей, переживаний и предчувствий.

— Как же все это омерзительно, — бормотал он, распластавшись в кресле, словно подбитая в полете птица. — Я даже за свои поступки не отвечаю… Человек, которому я доверял и у которого учился, оказался хуже чем предателем — манипулятором. Человек, который был моей опорой, убит, потому что мой друг хотел убить меня. Мне даже посоветоваться теперь не с кем — я не знаю, кому доверять, кто теперь здесь свой, а кто чужой.

— Ты забрался очень высоко, — печально сказала Юлька. — Туда, где холодно и одиноко. Придется привыкнуть никому не доверять. И вполне может быть, что свой — это не тот, кто тебе поддакивает, подталкивает и подзуживает, а тот, кто бьет морду и кричит — остановись, что ты делаешь? — со смешком закончила она.

— Может быть, — прошептал он.

— Где Румянцев? Я все-таки рискну с ним поговорить.

Он проводил ее на нижний этаж здания, где находилась небольшая тюрьма, но камеры там мало отличались от обычных жилых комнат, разве что окна, укрепленные решетками, располагались высоко вверху. Румянцев валялся на кровати, читая книгу. Увидев Юльку, он вскочил на ноги и, скрестив руки на груди, раздраженно спросил:

— Что, тоже пришла потыкать в меня палкой?

— Идиот, — устало вздохнула она, находя стул и садясь. — Что теперь с тобой делать? Тебя даже вывести отсюда нельзя, наги на тряпочки порвут.

— Я его не убивал, — огрызнулся Румянцев. — Не понимаю, зачем вы это выдумали. Козел отпущения нужен? Нет уж, просто так я вам не дамся. Пусть меня судят по здешним законам.

— Так кроме Саши, тебя видел секретарь. Он даже арл в твоей руке заметил. Только ему в голову не пришло, что ты стрелять в кого-то собираешься, — фыркнула Юлька. — Ты лучше задумайся — откуда в твоей голове взялась мысль взять арл и выстрелить? Ты вообще умеешь обращаться с арлами?

— Немного умею, — буркнул он. — Не совсем уж бездарь.

— Что ты делал до того, как пришел? С кем разговаривал? О чем? Тот план, который ты излагал Саше, и который я подслушала — с кем ты его обсуждал?

— Не твое дело, — огрызнулся Румянцев. — Что, в следователя захотелось поиграть?

— Нет, найти тебе оправдание, — спокойно ответила она.

— А мне оно не нужно. Это вы с Колесовым тут прижились и решили поиграть в команде сильных мира сего. А я этого делать не собираюсь.

Юлька тяжело вздохнула.

— Мне кажется, единственный выход, чтобы спасти твою шкуру — это тайно вернуть тебя домой. Вывести отсюда по-тихому и переправить на Старую Землю. Если хочешь, могу попробовать договориться.

— А кто сказал, что я туда хочу?

— Ты сам, — удивилась она. — В прошлый раз.

— Не на ваших условиях, — отрезал он. — У меня другие планы.

— Тебя ж казнят, — сказала она. — За убийство.

— Не успеют, — бросил он. — А еще у Колесова духу не хватит. Это он с местными Змей-Аспид, потому что они в него верят, как в божество. А я — не верю.

Юлька встала, понимая, что разговор не получился, и что его злость вызывает у нее не менее сильное ответное раздражение.

— Ты подумай над тем, что я сказала, — миролюбиво закончила она, собираясь уходить. — Может быть, другого пути не будет.

— А ты спроси нашего дорогого Змея — он готов казнить друга? — бросил он вдогонку. — И сделай выводы.

— Нет, — ответил Саша, все еще распластанный в кресле. Теперь перед ним появилась еще и бутылка. Юлька понюхала содержимое — явно не вино, больше похоже на что-то крепкое, водку или самогон. — Не готов я его казнить, — заявил он. — Скорее уж действительно лучше отправить его отсюда домой. Попробую поговорить с Хэйгеном… надеюсь, что он поймет.

— Мне показалось, что он словно бы ждет откуда-то помощи, — сказала Юлька.

— Я жду, когда Кинэн за него вступится, — Саша плеснул себе еще полстакана и залпом проглотил. Юлька осторожно попробовала, что это. Похоже на бренди, только слаще. — Он пока не появлялся. Звонил, расспрашивал, соболезновал, удивлялся. Завтра, наверно, явится.

— А ты?

— Пока тут посидит, — отрезал Саша. — Глядишь, ничего больше не… отчебучит.

Юлька пристально вгляделась в его лицо. Нет, не пьян вроде бы. Она встала, собираясь уйти, но он печально и жалобно посмотрел ей в глаза.

— Не уходи, а? Я теперь боюсь здесь оставаться… один.

— У тебя тут целый замок народу, — удивилась она. — Ты не один.

Он покачал головой.

— Ни одной родственной души, — прошептал он. — Некому, — тут он усмехнулся, — дать мне в морду и крикнуть— остановись, что ты делаешь!

— А, ну это всегда пожалуйста, — рассмеялась она.

— Там есть еще одна комната, — он поднялся, уводя ее из оружейного зала в противоположную сторону, на площадку, с которой начиналась лестница наверх. Под витком лестницы обнаружилась ниша, которая при нажатии на один из камней с неотчетливой, стертой фигуркой змея, превращалась в дверь. Там, за дверью, была еще одна просторная комната, с широкими полукруглыми окнами во всю стену, светлая и уютная, с собственной ванной комнатой, с огромной роскошной кроватью.

— Для любовницы, — хмыкнула Юлька. — А что, миленько. Ну… только ради кровати, — заявила она. — И вида из окна. И то— ненадолго.