Пригород

Глава 2 Джиджи

– И сказал Господь…

Джиджи не расслышал, что он сказал. Он плохо слышал священника. Его голос то прорывался сквозь ветер, то исчезал опять. Дождь больно хлестал по щекам косыми порывами, острыми иглами мелких капель. Джиджи прятался за старым высоким дубом и смотрел на кладбище, усеянное белыми надгробиями и чёрными людьми возле одного из них.

Здесь каждую неделю кто-то кого-то хоронил, и они всегда были в чёрном.

Отец сказал, что это символ траура.

– Когда люди в горе, они не могут быть одеты ярко, – объяснил он.

Джиджи посмотрел на свои красные кеды, на штаны жёлтого цвета, и ему стало стыдно.

Дождь не спешил утихать. Под огромными лапами ветвистого дуба Джиджи почти не намочил ног, и одежда осталась сухая, а если бы он не выглядывал всякий раз, когда хотелось посмотреть ближе, то и волос бы не намочил. Он провёл озябшей ладонью по мокрой голове и стряхнул осевшие капли.

Если бежать до дома, он, наверное, вымокнет весь. Домой ему сейчас не хотелось – там полнейший бардак.

– Здесь полнейший бардак, – повторял мистер Хансон, перешагивая через коробки, – где, чёрт возьми, его носит? Нам выезжать через десять минут.

Он взял одну из них и понёс в машину.

Миссис Хансон смотрела в окно. Она знала, где Джиджи: он всегда был там, где кого-то хоронят.

– Опять на кладбище? – зашёл за новой коробкой отец и с натугой поднял её с пола.

– Может, обратиться к психологу? – робко спросила жена.

– Эти шарлатаны найдут всё что угодно, а потом доказывай, что он не дурак.

– Но это ведь ненормально. – Она с тревогой смотрела в окно на затаившее бурю небо. – Скоро гроза.

Мистер Хансон только крякнул от сильной натуги и ничего не сказал.

– Дорогой, – обернулась она, но муж уже был за дверью.

Он выносил коробку за коробкой, а она не могла сдвинуться с места. Ничем ему не помогла. Волнение сковывало мышцы, делая бессильным и без того хрупкое тело.

Что-то странное происходило с их сыном, и это стали замечать уже и соседи. Люди бывают жестоки, когда находят отличного от себя. Когда кто-то отличен, его выгоняют из стаи, вот и Джиджи пришлось уйти. Он всех пугал.

Мальчику интересна смерть, в этом нет ничего плохого, убеждала она себя, разве не так? Сначала ребёнку интересно, как появляются люди, а потом – куда они все уходят. Может быть, так и познаётся жизнь – через уход из неё.

Дверь с размаху ударилась о стену.

– Проклятый ветер. – Мистер Хансон прикрывал рукавом лицо. – Бери свои сумки, и я закрываю дом.

– Нильс…

Он обернулся.

– А как же?..

– Я говорил ему не задерживаться. – Он нахмурил брови.

Миссис Хансон посмотрела на мужа с любовью.

– Не волнуйся, – смягчился он, – подъедем за ним прямо к воротам.

– Ты тоже думаешь, что он там?

Отец только вздохнул.

Когда у тебя странный ребёнок, можно сколько угодно уверять себя в ином, но всякий раз реальность бьёт тебя по щекам, заставляя проснуться. Миссис Хансон взяла две сумки, последний раз взглянула на дом и пошла к машине.

Джиджи заметил, что все эти похороны всегда походили одни на другие. А он был уже на многих.

На кладбище все теснятся друг к другу, обнимая за плечи, касаясь рук, держась за носовые платки, за ручки чёрных зонтов, сносимых порывами ветра, потом подходят к гробу, говорят что-то недолгое, нехотя отступают назад, вроде желая сказать ещё что-то, но не найдя ничего, уступают место другим.

Когда он был на похоронах в первый раз, это стало для него шоком, но сейчас… Сейчас он знал, как выглядит смерть и как она подступает.

Как-то дома за столом он спросил отца, не думает ли он, что кто-то скоро умрёт. Отец тогда нахмурил лицо, поднял правую бровь и переспросил, но когда понял, что верно расслышал, покашлял в кулак и покосился на мать.

Мать снисходительно посмотрела на Джиджи, но в этом её тёплом взгляде была та самая просьба, о которой она просила ещё день назад, – меньше думать о подобных вещах.

– А от чего умирают люди? – спросил он её тогда.

Мать остановилась у порога его спальни.

– От болезней, от…

– Нет, я хотел спросить, от каких травм?

Она взглянула на него с укоризной и сказала не думать на ночь об этом, а то приснятся кошмары. Джиджи думал об этом полночи, но кошмары ему не приснились.

– А ты можешь умереть? – спросил он её шепотом на следующее утро, пока отец, ворча и ругаясь, искал ключи.

– Все умирают, сынок, – погладила она его по щеке, – такова жизнь.

Он заплакал, мать прижала его к себе и так и не поняла, что же она такого сказала.

Вот и сейчас у него текли слёзы, но под этим дождём он почти их не заметил.

– …так рано ушедшей, – послышалось вдруг и опять заглушилось порывами ветра.

Ему хотелось подойти ближе, посмотреть на гроб, действительно ли это была она или ему показалось, но Джиджи не мог. Страх убивал любопытство. И всё же он помнил её: рыжие волосы, веснушчатый лоб. Её звали Алин Риз.

Процессия уже расходилась, когда издалека донёсся знакомый сигнал клаксона.

Джиджи посмотрел в сторону кладбищенских ворот. Они были такие высокие, будто и правда открывали путь в другой мир.

Там, посреди прочих машин, стоял их серый «Ниссан».

– Где мой рюкзак? – крикнул Джиджи, запрыгивая в машину.

– Ты же всё здесь превратишь в болото! – ворчал недовольный отец.

– Господи, ты весь замёрз, – обтирала мать его мокрые волосы своим длинным шарфом.

Джиджи смотрел на мамины сумки.

– Что ты делал там в такую погоду?

– Где мой рюкзак? – крикнул он, чуть не плача.

– Да вот же он, не кричи. – Мама достала небольшой чёрный рюкзак из-под её сумок.

– А где мой кейс? – опомнился вдруг мистер Хансон.

– В багажнике с чемоданами, – спокойно сказала мать.

– Ты уверена? Может, вернуться?

Отец всегда таскал с собой свой синий кейс, он закрывался на ключ и был таким красивым. Джиджи любил на него смотреть.

– Я видела его, когда закрывала багажник.

– Отлично, – выдохнул он, – ты же знаешь – там всё по работе. Все бумаги, договоры.

– А газету ты сегодняшнюю взяла? – вдруг опять засуетился Джиджи.

– Зачем тебе газета? – спросил отец, пытаясь следить за дорогой. – Чёрт знает что происходит, из-за этого дождя почти ничего не видно.

– Не взяла? – испытующе смотрел на мать Джиджи.

– Взяла, – сказала миссис Хансон ему на ухо заговорщицким шёпотом и тихо передала газету сыну. Мальчишка пытливо перелистывал страницы, потом быстро сложил её вдвое и засунул в рюкзак.

Может, он хочет стать журналистом, подумала миссис Хансон, куда лучше, чем гробовщиком…