Превосходство Пробужденного. Том 3

Глава 7. Сумма лишений

Сижу, улыбаюсь. Рассматриваю статуэтку Будды на директорском столе. Нет, правда. Давно я так искренне не улыбался абсурдности происходящего. И Будда тут не при чем. Важнее эта беловолосая леди с лицом моей матери и почему-то называющая себя директором.

Смотрю по правое плечо «матери». Моя милаха «сестренка» стоит, как изваяние. Если бы не вздымающая грудь, то я бы посчитал ее набитым чучелом ребенка во взрослой одежде, как у «матери». Юбка только чуть ниже колен. Носик-курносик, да зализанные в пучок волосы. Слишком строгая внешность для ребенка. Ни тебе бантов, ни игрушек…

Она под контролем. И мне ее жаль. Детей мне часто жаль. Магистр всегда говорил, что дети — чистый лист, на которых взрослые пишут историю их жизни.

Перевожу взгляд на самозванку. Вот и как мне ее теперь называть? Ладно, поддамся инстинктам прошлого носителя, буду звать ее в своей голове «самозванкой». Как-то с директором она у меня не ассоциируется.

Из секундных размышлений меня выбивают звуки цоканья ноготков о директорский стол. Самозванка спрашивает сухим, безразличным голосом:

— Что я подарила тебе в семь лет, когда ты пошел в первый класс, Константин?

Этого следовало ожидать. Карты раскрыты. И нам больше нет нужды играть в них:

— Не помню. После пробуждения всё как в тумане, — наигранно потираю лоб.

Врать, так до конца. Нельзя говорить, что я трёхсотлетний Альв из другого мира с кучей познаний о совершенно иной магии.

Ноготки матери отбивают ритм по столу, но глаза ее выглядят мертвыми. Она мне не верит.

Думаю на пределе своих возможностей.

Как ни крути, но даже я не ожидал на месте директора увидеть этого человека. Да я с большей вероятностью посадил бы на это место Вадима Тернова или Севу, нежели её. Да уж. Не могу представить, на что она пошла ради того, чтобы прикинуться моей матерью… И самое главное, зачем?

И вот почему именно в моей «семье» происходят всякие странности в огромном количестве? Самозванки-матери, непонятные отцы, я — какой-то ключ. Слишком много всего. Не верю в такие совпадения. Поэтому думаю, что тело Константина Кибы досталось мне не случайно. Кто-то захотел, чтобы я попал именно в него.

Исходя из этого, подытожу:

Первое. Кто-то подстроил мою смерть в Варгоне для того, чтобы отправить на Землю. Не просто убил, а я тут переродился. Это точно чей-то план.

Второе. Меня осознанно отправили именно в Константина Кибу. Это не случайность. Из миллиардов людей попасть в такие обстоятельства случайно практически невозможно.

Третье. На моем теле спиралевидный символ, такой же как у младенца, которого в Варгоне я отнес краальским ведьмам по указанию Шиилы.

Четвертое. Шиила что-то хочет от меня в этом мире, но мы не можем друг до друга достучаться.

На секунду перестаю думать. Сжимаю зубы, стараясь не приходить к выводу, что моя богиня подстроила все это ради планов, в которые меня посвящать не захотела.

Что еще? Теперь выводы ближе к этом миру. О том, что я не тот, за кого себя выдаю, подозревают начальство школы и Хидан Мацуо. Они опаснее Фрагоров и Патрика вместе взятыми, потому что очень мной интересуются… И если раньше я считал, что за мной невозможно проследить, то Гэкару раскрыл мне глаза. Там в лесу, перед смертью, он кричал про какую-то «метку» на мне, которая больше не работает. Меня это очень смутило. Что еще за метка? Спрашивал у Ли, но он тоже об этом ничего не знает. Предположил, что это какое-то умение клана Фрагор, о котором мало кто в курсе.

Внимание, вопрос! Чем Константина Киба важен для клана Истал и Амарэ, что целый директор потратил на него столько лет? Ради чего все эти пляски?! Чтобы сохранить меня, как карту от пазла? Слишком большой геморрой. Зам мне уже дал понять, что я не так уж и ценен.

Значит, у самозванки должны быть иные мотивы. Может, она просто скрывалась от кого-то, прикидываясь обычной домработницей? Работала под прикрытием, совмещая мою защиту с чем-то еще? Возможно…

Хм, а ведь Элеонора искала директора, потому что он, по ее словам, охраняет пазл. Пазл, а не Ключ от пазла. Так она говорила… Нужно срочно с ней переговорить. Вот он директор. Что дальше-то?

Тишина начинает напрягать. Как вдруг:

— Это все из-за тебя!!!

Визг девочки, которая недавно была мне сестрой, вдарил по перепонкам. Немалым усилием воли я не подпрыгиваю на месте, вздергиваю бровь.

Сухой голос директрисы отдает голосом нежити:

— Не обращай внимания. Последний месяц был весьма чувствительным для моих мыслей. И теперь дочь отражает мою утрату.

Моя бывшая мать сидит на кресле ровно. Смотрит только прямо. Зрачки не двигаются. И разговаривает, как какой-то пророк-шизофреник. Совершенно… другой человек.

М-да. И кто пустил эту психичку в директорский кабинет? Смотрю на сестренку. Она как зомби. Стоит, покачивается. Теперь я понимаю, что имел в виду зам. директора, когда говорил, что к директору в кабинет лучше не попадать. Такое зрелище кому угодно в кошмарах снится будет.

— Я не хотел ему зла, — пытаюсь сказать как можно искреннее.

Голос нежити раздается снова:

— А теперь слушай меня, кто бы ты ни был. У меня десять минут. И за десять минут нам надо закрыть два вопроса. Для начала — личный. Наше с тобой общее дело окончено. Ты пошел своей дорогой, я своей. Ты никому не расскажешь о нашей личн…

— Нет уж, — развожу руками. — Не годится. Если хочешь, чтобы «личное» не болталось, нужно немного о нём рассказать. О, не надо так отбивать пальцами и зыркать на меня своей маленькой марионеткой. Ты меня и так накажешь — я это чувствую. Чувствую я… мерзкую атмосферу в этом кабинете. Я ведь прав? Так что мне терять нечего. Рассказывай, какого черта происходит.

Намерено включаю немного быковатого и туповатого подростка. Стоит признать, я попался — она единственная, кто настолько не верит, что я могу быть настоящим Константином Кибой. Значит надо создать образ другой личности. И пусть это будет не умудренный жизнью Альв, а какой-нибудь… не знаю… Вадим Тернов. Гопник. Пусть недооценивает меня.

— Мерзкий мальчик! Непослушный! — кричит сестренка, покачиваясь в стиле умертвия и пялясь в пустоту.

Ее хозяйка менее эмоциональна. По крайней мере на словах. Внешне они одинаково безжизненны:

— Эмоции. Гонор. Все это обернется против тебя.

— Я не виноват в том, что потерял память. Не знаю, кем ты меня считаешь, но если мы и дальше хотим найти… общий язык, то расскажи хотя бы только то, что ты бы не побоялась рассказать врагу.

— Общий язык? Зачем мне общий язык с тобой?

Звучит как «Кто ты без своего костюма?» Так и хочется ответить «Гений, миллиардер, плэйбой, филантроп». Да что б тебя. Мусорная память.

— У меня есть палец потомка, который я разделал на пять кусков и в случае моей пропажи или смерти он разойдется во все пять великих кланов. Я сам потомок. Знаю о пазлах. Поссорился и подружился с Новой Силой и…

— Хватит. Я в курсе. Если бы не Георгий, то я бы… Ладно… Раз нас связывает прошлое, то я кое-что расскажу, чтобы избежать дальнейших недопониманий. Но это будет первый и последний подобный разговор. Скажи, что ты хочешь знать, и я подумаю, стоит ли тебе отвечать. А потом перейдем к более важным делам.

Сестренка снова открывает рот:

— Да! Накажу его! Наконец-то!

— Не обращай внимания. Дети неразвиты и очень эмоциональны.

Краем глаза кошусь на выход. Что-то мне не нравятся «сестринские» выкрики. Спрашиваю:

— Зачем надо было тратить на меня столько сил и времени? Потому что я потомок?

— Раз Георгий тебе об это рассказал, то и я дополню. Ты переоцениваешь свою значимость, как потомок. Я не только охраняла тебя, в надежде, что ты пробудишься, но и жила, скрывалась, выполняя другие дела, воспитывала своих детей. Это путь каждой сестры Амарэ. У Амарэ должна быть семья без мужчины. Ты лишь один… из многих таких семей.

Пауза.

— Вы детей откуда берете?

Не отвечает. Молчит. Но я уже и сам начинаю понимать. Амарэ что, втискиваются в чужие семьи и проживают там самозванную жизнь? Или типа того? Не всегда же получается стащить из роддома одарённого новорожденного, который с первых дней на строгом учете государства.

Они как паразиты. А что если…

Вспоминаю, как меня когда-то пытались обмануть в поддельной целительной палате. Там еще была какая-то женщина, жалующаяся, что у меня разум старика.

Спрашиваю:

— Женщины Амарэ могут взять под контроль только тех одаренных детей, которые длительное время чувствуют себя в безопасности рядом с теми, кого считают матерями, верно? Пластичный… разум… Так это называется? Детская наивность и доверие?

Магия разума тут отвратительная. Действительно, обмануть проще всего ребенка.

Стук пальцами о стол становится громче. Напряженность сгущается. Вряд ли это страшная тайна, но похоже я хожу по тонкому эмоциональному льду. Немного ухожу от темы:

— И как ты обманула меня? У меня была настоящая мать? Отец? Ты не хотела говорить о Кибе Рио. Почему? Кто он такой?

Секунда. Вторая. Третья…

— Настоящая мать Константина Кибы погибла, когда ему только-только исполнилось три года. В таком возрасте разум ребенка податлив, и подменить ее на себя оказалось просто. Всего через месяц Константин не отличал нас. Вскоре у него появились… хм… брат, — черные ноготки директора отбивают нервный ритм по столу, — а потом и сестра.

Смотрю на сестренку. А откуда ты такая взялась? Значит тебя тоже обманули? Отняли у настоящих родителей в раннем возрасте и «создали» новую маму. И кого убили, чтобы эта злая тётя игралась с твоим разумом?

Вспоминаю, как «сестренка» со мной разговаривала. Ласково, по-детски, предлагала с ней поиграть. И ведь это говорила не она, а вот эта хозяйка умертвия.

— Как погибла моя мать? — холодно спрашиваю.

— Ее убил отец Константина. Изгнанник Джунсиначи. Киба Рио.

— Зачем он ее убил?

— Никто не знает. Константина нашли плачущего, в объятиях мертвой матери. Я узнала об этой грустной истории, когда нас с Георгием назначили руководителями в новой, еще не такой известной, школе. Киба Рио был одним из претендентов на учительскую должность. То, что ты еще и потомок — узналось позже. И это чистая случайность.

Из левого глаза директора течет слеза. И выглядит это так, будто статуя решила всплакнуть. Неприятное зрелище.

— Откуда известно, что убил ее Киба Рио?

— Экспертиза. Отпечатки. Следы.

— Но…

— Хватит! — высоким голосом кричит «сестренка». — Закрой рот!

Да так эмоционально, что я в недоумение перевожу взгляд с директора на ее маленькую копию. Что это было, гниль подземная? Эмоции «няньки» Амарэ передаются ребенку?

Звенит звонок. Занятия опять начинаются без меня.

Только сейчас директор переводит взгляд на меня, не двинувшись телом:

— Я сказала тебе все, чтобы ты понял и больше не задавал мне вопросов. Не знаю, синдром пробужденного у тебя или ты кто-то другой, но… если я ошибаюсь, и ты мой… сын. То я рассказала тебе достаточно.

— Самозванец! Предатель! Убийца! Из-за тебя убили моего сына!

Крипота-то какая…

Губа директора дрожит, но лишь мгновение:

— Ты слишком видный, непредсказуемый. Раскрыл себя, меня, моих детей и…

— Он умер! — визжит сестрёнка с яростью.

— …и мне придется найти другую семью. До этих пор, я возьму ответственность за воспитание детей в школе на себя. И начну с тебя.

Атмосфера сгущается. Как в могильнике, наполненном эфиром.

Твою гниль!

Тук. Тук. Тук.

В дверь стучатся. Заглядывает Георгий Александрович:

— Кх-м, директор, можно вас на минутку?

Директор даже не посмотрела на зама. Она не отрывает от меня зрачков. Сестрёнка дышит тяжело. Ее глаза носятся из стороны в сторону.

— Георгий? Я немного занята.

— Это срочно.

Пауза.

— Хорошо.

Директор встает так, будто она призрак. Выходит за дверь. Слышу щелчок. Закрыла на замок. Так… это плохо.

Сестренка резко разворачивает голову, сверлит меня взглядом. Намек понял. Не двигаюсь, в столах не лажу.

А теперь послушаем…

Школьное начальство отходит подальше. Шепчутся:

— Ты спятила, Майя? Что с тобой?

— Жора, о чем ты?

— Ты знаешь, о чем я. Ты нестабильна. Твоя кукла истерит, как ненормальная прямо перед ним…

Директор понижает голос еще сильнее. Приходится напрягать фантомные уши:

— Заберу доступ… зачем ты подслушиваешь… контролируешь… все в порядке…

Так. Не понял. Кто подслушивает? Заместитель? Но я слышал, как он идет по коридору. Он не мог подслушивать, если у него нет ушей, как у меня. Да и что-то услышать в этих кабинетах очень тяжело. Ощущение, что стены здесь… почти непроницаемы. Значит тут есть, как там его, просушка? Заместитель директора следит за директором и не скрывает этого? Странно…

Снова шепот Георгия Александровича:

— Я не думаю, что ты готова вернуться в школу. Слишком долго тебя не было.

— Жора, ты о чем?

Сестренка делает шаг в мою сторону, шипит змей. Что за?!

Я резко подскакиваю. Если сейчас окрикну зама, то прослушаю что-то важное.

У девочки течет слюна. Пытаюсь ее успокоить, поднимаю руки:

— Тихо, тихо. Все хорошо… Не надо… шипеть…

Слышу зама:

— О том, что с твоей психикой что-то не то. Посмотри на себя. Сходи к психологу. Не забывай, кто ты. Ты Амарэ. Вы пока нестабильны в сумме своих…

— Со мной все хорошо, Жора.

— Нет, не хорошо. Я все слышал. Скажи честно, после смерти родного сына что-то произошло? Где ты была весь месяц? Слушай, я понимаю, что он был единственным родным и твое бесплодие…

— Ты превышаешь свои полномочия, Жора, — голос директрисы слишком мертвый. — Я отстраняю тебя от работы на неделю. Возьми себе отпуск.

— Нет, Майя. Я член совета Исталов. А вот ты больше не исталка. Ты — Амарэ. Это был твой выбор. И я напишу прошение о твоем отстранении от должности директора. Твое состояние больше не позволяет тебе быть лицом Новой Эры. И больше прикрывать тебя я не буду. Все, Майя, хватит.

— Ты убил моего сына!!! — визжит сестрёнка так, что я зажимаю чувствительные уши.

Легкие горят!

Все происходит так быстро, что я не сразу понимаю, что именно. Воздух… мне нечем дышать! Я пытаюсь хватать ртом, но не могу… я будто под водой. В помутневшей голове несутся образы… воспоминания…

Падаю на одно колено.

Мозг сам вспоминает слова Дарена:

«… сильный газообразный маг с маной под пятьдесят мог бы отравить весь воздух в помещении. Вот где веселуха…»

Легкие режет огнем. Гниль… подземная… Но это не яд. Это что-то другое.

Воздух! Его нет!

Оказывается, вытягивание воздуха из лёгких так мучительно. Ощущение, что кровь кипит…

Достаю с трудом кунаи, взмахиваю рукой. Смотрю на сестренку. Одно движение, и я убью её. Это прекратится.

— Ты! Убил! Моего! СЫНА!!!

Голос девочка заглушен, потому что все звуки стали пропадать. Без воздуха нет и звука…

В голове очередное воспоминание слов Георгий Александровича:

«… представь, если бы Амарэ была в километре от тебя. Но ее дети окружили тебя и хотят убить. Что бы ты сделал?..»

Где-то отдалённо слышу уже реальный голос зама:

— Открой дверь, Майя! Живо!

— Зачем? Все в порядке, Жора. Ты какой-то вспыльчивый…

— Ты спятила!..

Что ж. Если выбирать между мной и ребенком, которому в десятки раз меньше лет, чем мне, то я выберу себя. Несмотря на то, что она под контролем съехавшей от горя мамаши. И даже несмотря на то, что отдаленное мышление Кибы сопротивляется, настаивая на том, что эта девочка мне якобы близка.

Жизнь — это выбор.

А жизнь Тени Шиилы — выбор непростой.

ВЗМАХ!