XXI

Проснулся он внезапно — кто-то отчаянно дергал его за плечо. Открыл глаза — Джюнора.

— Сюда идут! — Глаза у девушки были широко раскрыты, — Представители власти.

Спартак рывком сел на лежанке, потер глаза, потом осторожно приблизился к закрытому ставнями окну. В редкие щели сочился ранний зимний рассвет. Позади раздался шорох, Спартак резко обернулся. Это был Тхарл — принес поднос со скудной едой. Горячая похлебка и хлеб. Лицо у него было белее бумаги.

— Нас ищут? — торопливо спросил Спартак.

Джюнора отрицательно покачала головой.

— Очевидно, нет. Их четверо, обходят дома. Один из них жрец. Я так сужу, потому что он спесив и нагл… Нет, они не ищут какой-то конкретный адрес. Идут подряд… Вот поднялись на крыльцо, стучат в дверь. Говорят, что сегодня радостный день…

— Какой день? — переспросил Спартак.

— Радостный. — Губы у девушки сложились в горькую усмешку. — Жрец сообщает, что захвачены два главных государственных преступника, Тиорин и Викс. Люди Бьюсиона уже догадались, кто они. Теперь в главном святилище в Гарде, на острове, будет устроена великая служба, на которой они добровольно принесут себя в жертву Бельзуеку. Все, кто может, должен отправиться туда и стать свидетелем окончательного триумфа дела, ради которого Бьюсион не жалеет себя. Этот день окончательно утвердит в сердцах жителей планеты веру в непогрешимость и могущество Бельзуека.

Спартак словно окаменел. Наконец он очнулся и с горечью рассмеялся.

— Вот как, они сами приглашают нас. — Неожиданно его лицо напряглось. — Послушай, Джюнора, а это не ловушка?

— Не могу сказать наверняка — мысли жреца в этом отношении путаные. По крайней мере, ему известно, что братьев трое. Ага, вот она мелькнула… Он злорадствует. Точно, Спартак, они рассчитывают, что ты, возможно, отправишься на остров. Любой неверный шаг с твоей стороны, любая промашка — и ты выдашь себя. Они рассчитывают, что верующие им помогут, за тобой будут наблюдать тысячи глаз.

— Что ж, это похоже на них. Расчет верный. Эти оболваненные ублюдки рады будут выслужиться перед Бельзуеком, — кивнул Спартак.

— Они приближаются, — встревожилась Джюнора. — Осталось три или четыре дома. Будет лучше, если мы спрячемся.

Спартак и Джюнора спрятались в ванной, одна из стен которой выходила к крыльцу — так был слышен весь разговор и девушке было удобно читать мысли. Тхарл пошел открывать на стук. Когда он вернулся, заявил:

— Все как сказала эта маленькая девчушка. Они приглашают всех на праздник и так далее… Может, нам следует поспешить?

— Ни в коем случае! — резко возразил Спартак. — Пусть эти глашатаи скроются из вида. Затем возьмешь деньги — я выдам тебе — и купишь билеты на самый быстрый вид транспорта.

— Как скажете, сэр. А теперь прошу завтракать.

* * *

Спартак оказался впереди стремительного потока пассажиров, который вынес его, Тхарла и Джюнору к трапу, ведущему на борт старенького судна на подводных крыльях — самому быстрому, какое еще можно было найти в северном полушарии. Мотор его работал с невероятной натугой, с перебоями, что составляло разительное несоответствие с острыми обводами красавца корабля. Загружен он был сверх всякой меры — Спартак уже начал беспокоиться насчет безопасности в пути, но в этот момент посадка закончилась, и теперь с борта он наблюдал, как толпа штурмует полусгнившие рыболовные траулеры, которые тоже готовились к выходу в море. Это было совсем непонятно. Ясно, что эти суденышки никак не могут успеть к праздничной церемонии, зачем же такой наплыв, зачем эти плакаты и горластые призывы разделаться с еретиками. Может, людям до смерти осточертело жить в этом похожем на кладбище Пенуире и они были рады любому, пусть даже такому рискованному путешествию. Либо все они, как говорится, должны были выказать «неугасимое желание» лично наблюдать за незабываемым событием в истории Эсконела. В душе Спартак верил, что первое объяснение ближе к действительности, отсюда и эта нездоровая экзальтация, частые выкрики и неумело намалеванные плакаты. Все делалось для показухи — значит, в людях осталась хотя бы капля здравого смысла. Они всего-навсего склонились перед силой.

У самого трапа, ведущего на борт корабля, Спартак с Джюнорой пережили несколько неприятных минут.

Наступил вечер, солнце садилось за ближайшим хребтом. Весь эстуарий был забит льдинами, которые нагнал южный ветер. Возле сходней стояли два жреца и проверяли пассажиров.

— Нас ищут? — встревожился Спартак.

— К счастью, нет, — успокоила его девушка. — Они заворачивают тех, кто не отличается хорошим поведением: не всегда посещал храм, слыл вольнодумцем, позволял себе двусмысленные высказывания. Предполагается, что на этом судне должны пойти самые достойные, самые верные. Как они поступят с чужаками, не могу сказать — у них еще не было случайных пассажиров. Кроме того, здесь столько народа, что им некогда задуматься над этим. Тхарл выслушал девушку и тяжело вздохнул:

— Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать.

В следующее мгновение он совершенно преобразился — вид у него стал восторженный, взгляд ликующий. Как только они приблизились к трапу, он тут же, расталкивая толпу, бросился вперед.

— Простите, простите, господа! — закричал он. — Вы должны помнить меня. В тот день, когда священный Бельзуек впервые высадился на наш остров, мои жена и сын первыми отдали себя в услужение великому нашему божеству. А я сробел!

Оба жреца с интересом глянули на него. Тхарл между тем продолжал объяснять:

— Теперь мне понятно, как глупо я поступил. Тем более теперь, когда приближается великий день. Когда исчезнут последние сомнения, когда окончательно восторжествует слово Бельзуека. Подумать только — сыновья прежнего правителя сами пришли с просьбой принести их в жертву! Я не имею права пропустить этот священный миг. Велико могущество Бельзуека, велика и милость его к сробевшим!

— Умно, — тихо восхитился Спартак.

— Не то слово, — шепотом отозвалась девушка. — Они клюнули. Ему бы только не перегнуть палку. Один из жрецов только что подумал — не дать ли ему поручение на дорогу. Это свяжет нас по рукам и ногам.

Большую тревогу внушал и громоздкий узел, который Тхарл нес на спине. Там был спрятан энергетический карабин. К счастью, Бельзуек был далеко и не мог на таком расстоянии учуять металлический предмет, а других детекторов у жрецов не было.

Под разглагольствования Тхарла Спартак и Джюнора проникли на борт корабля. К ним тут же присоединился бывший солдат. Он дрожащей рукой отер пот со лба, когда же Спартак начал благодарить его за находчивость, только рукой махнул:

— Это цветочки, так у нас на севере говорят. Еще до Гарда надо добраться.

Он оказался прав. Такого смятения чувств, такого эмоционального напряжения, как во время этого перехода, Спартак никогда не испытывал. На борту находилось около трех или четырех сотен пассажиров. Неописуемое веселье царило на корабле. Совсем как в былые годы, когда туристские фирмы устраивали морские экскурсии. Если не считать, что отовсюду неслись совершенно непристойные песни, вино и темное пиво, которым славился Пенуир, текли рекой. Скоро широкой струей полилась и самогонка. Это было жуткое зрелище! Чему они радовались? Тому, что Викса, которому подавляющая часть взрослых мужчин служили верой и правдой, завтра бросят в лапы этого ужасного телепата? Они брели в тумане и рады были ослепнуть. Теперь они жить не могли без поводыря?

Прежде всего они стали необыкновенно подозрительны и первые часы все приглядывались к Спартаку. Что за чужак затесался в их благочестивую компанию? Положение улучшилось, когда выяснилось, что Спартак доктор. Тут какому-то ребенку стало плохо, Спартак быстро снял боль. Народ успокоился, и пьяные пассажиры один за другим пошли к нему с жалобами — здесь болит, там болит. Кое-кто брал его за руку и начинал делиться своими маленькими несчастьями. Рассказывали, как плохо им жилось прежде и как хорошо теперь, но все-таки в прошлом тоже было что-то хорошее. Как ты считаешь, док?

Скоро он уже едва мог держать себя в руках. В те дни, когда он оставил Эсконел и отправился на Энануорлд, на родине не было ни одного голодного, ни одного больного, разве что страдающие от легких сезонных простудных эпидемий. Их никогда не удавалось уничтожить полностью. Теперь же, разговаривая с земляками, он все больше убеждался, что их хвори можно излечить, если только будет налажено хорошее питание, если власти позаботятся о доброкачественной питьевой воде. Причем на все вопросы каждый из них убежденно отвечал, что эти страдания — пустяки. Главное, что теперь перед ними открылся свет истины. Однажды он уже совсем собрался возразить, однако Джюнора успела перехватить его взгляд.

Не смей! — отчетливо прозвучало у него в мозгу. Он сразу обратится к жрецу.

Оказалось, что на каждом корабле находился дежурный священнослужитель. На их судне тоже. Он последним подошел к Спартаку и начал расспрашивать, откуда он явился, зачем? На эти вопросы Спартак сумел ответить точно, не вызывая подозрений. Когда же жрец принялся допытываться, где чужак овладел искусством врачевания, тот прикинулся дурачком. Потом жрец пожаловался на свои болячки. Спартаку и ему удалось помочь, при этом он постоянно намекал, что такому ученому человеку, как служитель Бельзуека, самому известно, как избавиться от телесной немощи. Уловка сработала — жрец наконец был удовлетворен.

На следующий день они добрались до промежуточного порта. На этой широте зимы уже не было, мягкий теплый ветерок едва шевелил поверхность моря. Насколько хватало взгляда, повсюду были корабли — от мелких лодчонок до больших пассажирских лайнеров. Все они были изрядно запущены, многие едва держались на воде, но это не охлаждало пыл паломников. Более того, здесь Спартак обнаружил, что на Эсконеле еще сохранились планетарные катера. Вся эта армада спешила в Гард на праздник жертвоприношений.

Столица оказалась забита съехавшимися со всех концов планеты пилигримами. К удивлению Спартака, в городе царил порядок и относительное благополучие. Прибывающие корабли по очереди выстраивались у причалов. Толпы, хлынувшие на берег, сразу организовывались — к ним приставлялись жрецы и местная стража. Порядок был ненавязчив — можно было без всяких усилий покинуть строй, чем Спартак, Тхарл и Джюнора сразу воспользовались.

Город был украшен праздничными гирляндами, знаменами, на шпилях башен развевались вымпелы. Прилавки магазинов были полны, уличные торговцы вовсю торговали священными реликвиями — волосами из бороды Бьюсиона и остриженными кусочками ногтей Лидис.

Спартак едва не попался на жаркие уверения лоточников, которые при приближении жрецов сразу прятали драгоценный товар. Кто его знает, прикинул Спартак, может, попробовать изучить ногти Лидис под микроскопом? Уж не на клеточном ли уровне у этой женщины произошла мутация? Тхарл, услышав о его намерении, не смог сдержать смех. Прыснула и Джюнора. Опешивший Спартак только потом сообразил, что эти ногти никакого отношения к Лидис не имеют.

Когда они проходили мимо дома, в котором он прежде жил, сердце его забилось гулко, торопливо. Костяшки пальцев, которыми он сжимал ручку заметно полегчавшего чемодана, побелели.

— Добраться бы мне до горла этого Бьюсиона!..

— Ничего не получится, — отозвался Тхарл. При этом он оглянулся, чтобы убедиться, что за ними нет слежки. Все было спокойно — действительно, наблюдать за кем-либо в такой толпе было немыслимым занятием. Джюнора подтвердила — враждебных к нам мыслей не ощущаю. Удивительно, как радовались детишки, глазевшие по сторонам, — все им было в новинку.

Когда заговорщики миновали дом Спартака, Тхарл добавил:

— Его постоянно охраняют. К тому же Лидис не расстается с ним, а она умеет читать чужие мысли.

— Где расположен храм? — спросил Спартак.

— В бывшем дворце Великого собрания. Знаете, конечно, где оно расположено?

Спартак молча кивнул. В последний раз он был в этом огромном подковообразном зале, когда короновали Ходата. Это была торжественная церемония. В партере сидели депутаты и приглашенные гости, амфитеатр и балконы занимала публика. Крыша во дворце была раздвижная.

На площади перед дворцом они разделились. Тхарл пошел на поиски пристанища, а Спартак и Джюнора отправились прямо в храм.

Торжественный — или, как его называли, Государственный — зал практически не подвергся реконструкции. Сейчас крыша была раздвинута, и над сценой была видна прежняя резиденция правителей Эсконела. Ныне там поселился Бьюсион. Теперь трон, который занимал правитель, был сдвинут вперед, позади него возвышался огромный позолоченный купол. Вот где находится убежище Бельзуека! Того самого родоначальника или патриарха, материальные повторения которого хранятся во всех остальных храмах. Согласно теории — если Спартак верно разгадал его сущность, — среди всего этого скопища монстров должна была присутствовать четкая иерархия. Даже «самому себе» изначальная особь не должна была доверить ни грамма суверенитета. Значит, если нанести удар по этому монстру, все остальные должны погибнуть. Либо они будут не в состоянии воспроизводить так называемые чудеса, которых так жаждало население. Вот что поразило Спартака — размеры купола. Неужели этот «отец» так велик? Или под видимой конструкцией скрывалась мощная система защиты? Скорее всего, второе… Выходит, достать его из энергетического карабина невозможно? Вряд ли — нет такого материала, который мог бы противостоять испепеляющим зарядам.

Спартак тут же проделал ментальное упражнение, восстановил дыхание, успокоился. Прежде чем составить план действий, ему необходимо достать программу торжественной церемонии. Этот вопрос решился быстро — в зале находилось несколько бригад рабочих, которые украшали зал. Спартак отозвал одного из них в сторону, сунул ему несколько монет и скоро узнал все, что нужно.

Возле трона правителя сооружался помост, на котором разместят Викса и Тиорина. Собравшаяся толпа может вволю полюбоваться на принцев и удостовериться, что это они. Отсюда братья будут наблюдать за торжественной службой. Бьюсион и Лидис обязательно будут присутствовать; они проедут по городу, с их появлением в храме начнется праздничная служба.

Спартак переспросил, и рабочий объяснил, что Бьюсион и Лидис оставят наземный мобиль возле главного входа, поднимутся по ступеням, войдут в зал и направятся к предназначенным им местам по широкому проходу.

Спартак, словно бы прогуливаясь и наблюдая за ведущимися в храме работами, прошел весь этот путь и остался доволен увиденным. Так и сказал Джюноре:

— Это должно сработать.

Девушка была бледна как смерть.

— Ты уверен? Нашел место, куда можно будет поместить Тхарла с карабином?

Спартак уверенно кивнул.

— А как ты? — поинтересовался он. — Ты справишься с Лидис?

— Не знаю, — с трудом выговорила Джюнора. — До тех пор, пока не встречусь с ней лицом к лицу, ничего не могу сказать. Вообще, у меня исключительно богатая практика в деле сокрытия своих мыслей. Этому меня здорово обучили на Декладоре. У меня такое впечатление, что не так страшен черт, как его малюют. — Потом она совсем как взрослая грубовато добавила: — Попробуем запудрить ей мозги.

Загрузка...