Престол для хоббита

Жил-был когда-то один лорд по имени Эддард Старк в замке Винтерфелл на самом севере Вестероса. Конечно, жил он не в какой-то там мерзкой сырой башне, где сверху капает вода и противно пахнет плесенью, но и не в древних, всеми давно забытых развалинах, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, Винтерфелл был цитаделью самого Хранителя Севера, а это значит — его стены были крепки и высоки, гарнизон многочислен, а покои — богаты и убраны с большим вкусом и тщанием.

Как уже было сказано, наш Эддард был весьма знатным лордом по фамилии Старк. Старки проживали на севере с незапамятных времен и считались очень почтенным семейством не только потому (хотя и в немалой степени именно поэтому), что были богаты, но и потому, что были на редкость упрямы и прямолинейны: всегда можно было угадать заранее, не спрашивая, что именно скажет тот или иной Старк по тому или иному поводу — «Зима близко». И сейчас мы поведаем вам историю о том, как одного из Старков втянули в такую историю, в которой он, к собственному немалому удивлению, начал говорить самые неожиданные вещи и совершать самые неожиданные поступки. Может быть, он и потерял уважение соседей, богатство, власть, да и саму жизнь но зато приобрел… впрочем, лучше посмотреть самим, приобрел он что-то в конце концов или нет.

Один из предков Эддарда Старка… кстати, кто вообще такие эти Старки? Пожалуй, стоит рассказать о них подробнее, так как в наше время в живых осталось всего несколько человек. Сами они крепкий, знатный и сильный род, или по крайней мере были таковым до описываемых событий, но не такой выдающийся, как, скажем Ланнистеры или Баратеоны. Волшебством или магией они тоже не владеют, если не считать волшебным умение читать чужие мысли, вселяться в волков, деревья и птиц и управлять другими людьми силой воли. Одеваются Старки добротно, но неброско, преимущественно в серое и белое, потому что это их фамильные цвета, на гербе их изображен серый лютоволк на белом фоне, а их девиз, как уже упоминалось — «Зима близко», потому что они живут на севере.

Теперь вы знаете достаточно, и можно продолжать. Как я уже сказал, одним из предков нашего героя, то есть лорда Эддарда Старка, был знаменитый Брандон Строитель, построивший, среди прочего, Стену, перегораживающую Вестерос надвое и закрывающую страшным Иным и одичалым с крайнего севера доступ на благословенный и плодородный юг. Также он заложил первый камень в основание Винтерфелла. За это в честь него было названо бесчисленное число представителей рода Старков, в том числе и сын лорда Эддарда. Сам же род Старков насчитывал уже почти восемь тысячелетий и казалось, что ничто уже не сможет изменить его благоденствия.

Но случилось так, что однажды в тиши утра, когда Эддард Старк стоял после завтрака у ворот своего замка и курил деревянную трубку, такую длинную, что она почти касалась груди, к нему подошла его жена, Кейтилин.

— Доброе утро! — сказал ей Эддард (или Нед, как она его частенько называла), желая сказать именно то, что утро доброе: солнце ярко сияло, а легкий снежок красиво кружился в его лучах. Сказал и выпустил замысловатое колечко из своей знаменитой трубки. Но Кейтилин лишь пристально поглядела на него.

— Может быть, и не такое уж доброе, Нед, — сказала она. — Сегодня прилетел ворон с известием. Умер десница короля, Джон Аррен, и теперь король направляется в Винтерфелл, чтобы предложить тебе эту должность.

Джон Аррен! Если вы слышали о нем хотя бы десятую долю того, что слыхал я, а я слышал лишь малую толику того, что про него рассказывают, вы тоже затрепетали бы от волнения и были подготовлены к любой, даже самой невероятной истории. Этот мужественный старик был первым советником (или десницей, как их часто называют) короля Роберта Баратеона столько лет, что Нед им уже и счет потерял. Как он мог умереть? И теперь ему придется стать десницей вместо Джона? Немыслимо!

— Ну уж нет! Мы, Старки, простой мирный народ, и таких приключений не жалуем. Бр-р-р, от них одно беспокойство и неприятности! Еще, чего доброго, казнить дезертира опоздаешь! Не понимаю, что в этой власти люди вообще находят хорошего, так я ему и скажу, — сказал Эддард Старк и, заложив большой палец за подтяжку, опять выпустил из трубки колечко, еще более роскошное. Затем он еще немного полюбовался на падающий снег, достал из ящика утреннюю почту и начал читать, притворяясь, будто забыл о Кейтилин. А та только вздохнула, развернулась и ушла командовать своими служанками, вышивать крестиком и вообще вести хозяйство в замке. Ей почему-то казалось, что ничем хорошим визит Роберта в Винтерфелл не закончится.

Гномы, эльфы и люди вперемешку хлынули в ворота Бэг-Энда рекой золота, серебра и полированной стали; небольшой, но грозный отряд всего в две дюжины мечей, среди которых были и знатные вельможи подгорного народа, и присягнувшие им наемники, и вольные всадники, и, конечно, сам Гэндальф. Над их головами северный ветер теребил и трепал знамена, расшитые знаками Торина Оукеншильда — золотым дубовым суком на багровом фоне.

Бильбо знал многих. Вот сир Глоин Морийский, с волосами рыжими, как железная руда, а вот промелькнуло толстое лицо Бомбура Большого и жутковатая боевая кирка его брата Бифура. Высокий, светловолосый, насмешливо усмехающийся юноша возле него мог быть только принцем Фили, а тот лобастый, мрачный гном в черном дублете и с длинным мечом на поясе — безусловно, сам Торин Оукеншильд, сын Трейна, сына Трора, король-под-Горой и носитель Оркриста, Победителя Гоблинов.

Но высокий старик, возглавлявший отряд, которого сопровождали по бокам два эльфа в серебристо-белых лориенских плащах, показался хоббиту почти неузнаваемым… пока не соскочил из седла коня и не сдернул с головы свою извечную шляпу.

— Бильбо! Ах, как я рад снова видеть твою пухлую физиономию! — Волшебник оглядел его сверху донизу и расхохотался. — А ты вовсе не переменился, все такой же.

Хоббиту хотелось бы сказать то же самое. Миновало пятнадцать лет с той поры, как они выступили к Одинокой Горе, чтобы отвоевать престол Торина, и тогда Гэндальф Серый был ловок, крепок и подтянут, хотя и слегка небрит по своему обыкновению. Почти шести футов ростом, он и так возвышался над окружающими гномами, но, надевая свою остроконечную шляпу и беря в руки прославленный в бесчисленных сражениях посох, Гэндальф становился истинным великаном. С тех пор волшебник потерял не менее десяти килограммов, борода его, грубая и седая, словно тонкая железная проволока, покрывала теперь впалые щеки, а под глазами набрякли черные круги. И все же Гэндальф по-прежнему оставался другом Бильбо, поэтому он отвечал согласно этикету:

— Светлейший Олорин, Бэг-Энд полностью к вашим услугам.

— Пустое, дружище, — устало откликнулся Гэндальф. — А сейчас отведи меня в надежное место, нужно поговорить.

Вдвоем они, хоббит и волшебник, отправились в погреб. Вились крутые каменные ступеньки, Бильбо шел первым с фонарем в руках. Тени у стен и потолка двигались и шевелились. Мерцающий свет прикасался к камням под ногами, вырисовывал длинную процессию гранитных столбов, на которых были попарно развешаны окорока, колбасы и замороженные коровьи и бараньи туши. Гэндальф задумчиво разглядывал сводчатый потолок, почти скрывавшийся во тьме.

— Это место напоминает мне пещеру Смога. Если бы я мог его убить…

— Ты и убил его, — напомнил ему Бильбо.

— Но только однажды, — с горечью отвечал волшебник. Это было так давно. У Эсгарота они сошлись в поединке, вокруг бушевала битва. Гэндальф со своим посохом, в остроконечной широкополой шляпе, напал на облаченного в черный панцирь огнедышащего дракона. Багряные воды Долгого озера омывали копыта боевого коня Гэндальфа, озеро вскипало от дыхания Смога, а крылья его подымали водяные смерчи, но соперники сходились снова и снова, и наконец последний сокрушительный удар посоха Гэндальфа победил и дракона, и его страшное огненное дыхание. Когда Бильбо наконец явился к месту событий, Смог уже лежал мертвым в озере, а гномы и эсгаротцы копошились в грязи, разыскивая вылетевшие из его панциря драгоценные камни.

— Мне снится, что я убиваю его, каждую ночь, — признался Гэндальф. — Но и тысячи смертей ему мало, он заслуживает большего.

На это Бильбо нечего было ответить. Они шли между колонн. После долгого молчания волшебник продолжил:

— Ты наверняка догадываешься о причине моего визита в Шир после столь долгого перерыва. Ты нужен мне, Бильбо.

— Я понимаю и всегда к твоим услугам, светлейший. — Бильбо произносил эти слова, еще не зная, что услышит сейчас.

Гэндальф как будто бы не слышал его.

— Может быть, и в самом деле понимаешь. Но если так, то лишь ты один, мой старый друг. — Он улыбнулся. — Бильбо Бэггинс, нам вновь придется убить дракона.

Хоббит опустился на одно колено. Предложение удивило его: откуда в Средиземье взялись новые драконы? Смог Жадный был последним, и это было много лет назад. А они уже немолоды и достаточно рисковали своей жизнью. Самая непривлекательная перспектива.

— Светлейший Майар, — отвечал он, — я недостоин этой чести.

Гэндальф хмыкнул.

— Если бы я хотел оказать тебе честь, то отправил бы тебя в Серебристую Гавань, а оттуда — за Море, в Валинор. А я хочу, чтобы ты помог мне убить молодого дракона, возможно даже не одного, а заодно и всех тех, кто станет у нас на пути.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, светлейший, — отвечал Бильбо, помедлив. — Но все это настолько неожиданно… Позволено ли мне хотя бы узнать, откуда появились эти, как вы говорите, молодые драконы?

Волшебник глубоко вздохнул.

— Галадриэль Таргариен, последняя из своего рода. Откуда-то ей достались яйца дракона…и она смогла — колдовством или другими умениями — сделать так, что из них вылупились птенцы. Птенцы-драконы. Мудрость и доброта велят нам, чтобы она и ее жуткие дети умерли, но тысячи и десятки тысяч людей остались жить. Ты видишь, что вся моя старая гвардия уже со мной. И я спрашиваю тебя, Бильбо Бэггинс из Шира — выступишь ли ты в этот поход со мной?

Бильбо почувствовал усталость. Это никогда не закончится — походы, кровь, смерть, грязь и добыча. Почему бы сейчас не пойти дождю? Он был бы так рад грозе. Дождь позволил бы ему почувствовать себя хоть чуточку более чистым.

— Можно ли мне подумать какое-то время? — сказал он наконец. — Мне надо рассказать жене…

— Да-да, конечно, разумеется. Поговори с ней, поразмыслите над моим предложением, если тебе нужно. — Гэндальф схватил Бильбо за руку и потянул с колен. — Только не заставляй меня ждать слишком долго. Я не самый терпеливый среди Майар.

На миг Бильбо Бэггинса переполнило жуткое предчувствие. Его место было здесь, в Шире. Он поглядел на окружавшие его мертвые туши, приготовленные к прибытию Гэндальфа и его свиты, глубоко вздохнул. В холодном безмолвии подвала он чувствовал себя ничем не лучше их. И зима приближалась.